Тот новый квартал за углом (гет)

Нельзя обработать рану, не зная насколько она глубокая, как нельзя утолить боль, скрывая её. Нужно это принять. Смириться и с кровью, чтобы что-то исправить.

Dragon Age: Inquisition

От: Джонни-Фэлл@почта.страна

Для: Кристина-Фэлл@почта.страна

«Привет, Крис.

А знаешь, ноги принесли меня туда сами, чёрт бы их побрал! Да, и признаюсь тебе, что панель, улицу красных фонарей, я представлял себе как-то иначе. Был уверен, что будет гадко, что меня стошнит от одного только их вида, но…

Все они примерно возраста Леа Фэлл. Наркоманки или со следами употребления алкоголя на лицах. Кто-то чуть старше, другие слегка моложе, но… нечто неуловимо одинаковое есть во взгляде. Страх, ненависть, отвращение. Я прошёл мимо трижды, делая вид, что просто прогуливаюсь, но, конечно, рассматривал их. Вульгарно одетые, накрашенные так, чтобы привлечь максимум внимания они, тем не менее, избегали моего взгляда, покорно ожидая короткого: «Пойдём со мной».

Крис, трижды я прошёлся только потому, что искал Леа Фэлл. Сначала думал, что она отошла с клиентом, но удалось выяснить, что это не так (к вящей моей радости).

Около получаса я бродил вдоль улицы, начиная раздражать проституток, но, наконец, решился и подошёл к одной из них: булавочные зрачки, полуопущенные веки.

— Эй, привет, не видела ли ты Леа?

Девица напряглась и внимательно осмотрела меня с головы до ног. Однако, не найдя в образе ничего для себя подозрительного, она масляно улыбнулась и протягивая ко мне руку, касаясь плеча, прошелестела прокуренным голосом:

— А зачем тебе Леа? Я могу сделать то же самое и даже больше всего за десятку.

— Я дам тебе десятку, если ты поможешь её найти, — пообещал я, однако, опечалив её этим посулом.

— Не помогу, — буркнула она. — Ни вчера, ни сегодня её тут не было. Мы не общаемся, просто я знаю, что она Леа, и всё. Понимаешь, тут ведь всё просто — нет девчонки два дня, может, уже и вообще не будет. Хотя… может, просто зависла у какого-нибудь клиента, возможно, валяется на улице. В общем, где она, не имею понятия, но я серьёзно, парень, зачем тебе именно Леа? Я сделаю всё дешевле. Пойдём?

…

«Иногда удаётся настрелять денег, но чаще ворую в супермаркетах». Боже, всё это показалось мне невинной детской забавой по сравнению с тем, что происходило здесь. Крис, я не понимаю, как мужчина может испытывать желание к тем, чьи глаза переполнены отвращением, тело поражено болезнью и, если бы не зависимость, эти девушки бы никогда и ни с кем не пошли. Нужда заставляет их приходить и продавать себя за деньги или дозу, выполнять самую мерзкую и гадкую работу, которую только можно представить.

Да, я забыл сказать, что не только девушки, но и парни стояли там, на Янг-стрит.

Заворачивая за угол, уходя на спокойную Лоуэр-авеню, я всё думал о том, что это счастье — не встретить Леа на панели, но ноги несли меня в непонятном направлении, а мозг позиционировался только тогда, когда я стоял перед её домом. На что надеялся, чего ждал и искал?

Мне не составило труда посчитать и найти её окна. Пустыми глазницами они смотрели на меня — лишённые света. Я подумал, что всё это глупость, какая-то затянувшаяся дурная комедия, что нужно купить бутылку джина и отправиться восвояси. Хватило ума забрести в алко-маркет прямо там.

Вот скажи мне, Крис, что там говорит теория вероятностей о возможности встречи в такой момент?

Она стояла на кассе, вусмерть обдолбанная, пошатывающаяся, с трудом фокусируя на мне взгляд булавочных зрачков, когда я её окликнул.

— Леа…

— О, Джонни… какими судьбами? — голос её звучал максимально равнодушно, несмотря на это "о" в начале.

— Я искал тебя, — ляпнул, признался я, не поторговавшись.

— О’кей, — отозвалась она коротко. — Что нужно?

— Я посмотрел на бутылку джина в своих руках, потом на неё, и Леа поняла без слов.

Кристина, куда только подевалась неприязнь и ненависть? Я бережно снял с неё куртку в собственной прихожей. Размер почти детский, она скользнула с плеч Леа точно бесформенный гиматий, обнажая не горы, а острые камни серых до боли в глазах бесцветных плеч. Я прикоснулся, чтобы удостовериться, что они настоящие, и это не привидение проникло в мой дом, пройдя через стену страхов и опасений.

— Тебе помочь снять обувь? — предложил я, наблюдая, как она непослушными пальцами возится со шнурками.

Она промолчала и засопела чуть сильнее, пытаясь справиться самостоятельно.

Не справилась.

Пили мы молча. Самым громким звуком был шёпот лопающихся в стакане пузырьков тоника.

— Моя кузина называла его «Шквырклс», когда не выговаривала половину букв, — едва слышно произнесла Леа.

— Может быть, потанцуем?

— Уже не брезгуешь? — Леа снова попыталась всё испортить.

Но я не поддался. Количество спиртного, на тот момент циркулировавшего в крови, было достаточным, чтобы пропустить мимо ушей любую гадость.

Я включил Этту Джеймс на пластинке, а Леа закатила глаза и рассмеялась искренне и неподдельно, кладя ладони мне на плечи:

— И всё же ты отвратительно пафосный.

— А ты омерзительно честна, — ответил я, прижимаясь чуть ближе, чем было бы прилично.

Знаешь, что было самым приятным? В моей холостяцкой берлоге слишком много углов, чтобы танцевать и не чувствовать себя неловко. Теснота заставляла нас сближаться всё сильнее. Балансировать на грани откровенности и пошлости даже в разговорах.

— …то есть, если бы тебе нужна была доза прямо сейчас и других вариантов получить её не было, ты могла бы отсосать и мне? — Кристина, я спросил потому, что мне, чёрт возьми, было нужно вовсе не это, а признание в глубокой зависимости. В такой, которая нам и не снилась.

Леа остановилась, вынуждая меня чуть отступить. Но она не оттолкнула, не съежилась в моих руках. Она снова почувствовала выступ в воображаемой скале, по которой карабкалась в любом нашем разговоре, вздёрнула подбородок и, посмотрев из-под полуопущенных век, сказала ровно:

— Тут дело такое: отсосы, это как бизнес. Тебе, в общем-то всё равно, как зовут клиента, кто он, какой он. Сам факт отсоса страшен и отвратителен только в первое время. Дальше — это просто рутинная работа. Да, она грязная, да — противная, но за неё платят, а деньги — единственный ресурс, за который можно взять порошок. Бывают отсосы взамен на порошок — типа бартер такой. Я достаточно однозначно ответила на твой вопрос?

— Ты же понимаешь, что мне ничего от тебя не нужно?

Наверное, фальшивая нота прозвучала слишком громко, потому что Леа Фэлл хмыкнула, впиваясь пальцами в мои плечи и произнесла, чуть приблизив своё лицо к моему:

— Ты же понимаешь, что я не смогу пробыть здесь так долго, как ты хочешь, если я не получу свою дозу?

— Ты, разумеется, снова получишь деньги. Просто за то, что будешь здесь, а не за какие-либо услуги. Нужно только твоё желание оставаться со мной рядом. Скажи, сколько тебе надо?

— Мне нужно уколоться перед тем, как лечь спать, затем утром. Порошок есть. Я действительно могу остаться. На этот раз просто так.

Знаешь, Крис. Если не вдумываться в смысл сказанного, обещание прозвучало тепло. Её глаза искрились, и мы действительно просто проболтали ни о чем до глубокой ночи. Она смеялась над моими рассказами о нашей большой семье, но ни слова лишнего не сказала о себе. Сухие ответы, однозначные «да-неканья» на мои вопросы. Наконец, она сказала: «Пора спать. Я только отлучусь на пару минут».

Это прозвучало страшно. Мне будто пулю в висок пустили. Снова полнейшая беспомощность и просьба в никуда, вырвавшаяся неподотчётно:

— Ты должна бросить. Переломаться и закончить с наркотой.

Я думал, что это ужасно, но самое плохое началось несколько минут спустя. Она появилась из ванной бледная, постоянно сглатывая, руки её мелко дрожали, а из перетянутой руки в месте укола сочилась кровь.

Но она не обращала внимания:

— Джонни, помоги, взмолилась она. Дилер надул меня. Это не эйч, это вообще не пойми что. Я…

Она говорила о том, что её начинает ломать и выглядела, честно говоря, жалко.

— Господи, да тебе не порошок, а врач нужен.

— Ничего мне не надо. Нужен только эйч. Прямо сейчас. Джонни, я прошу тебя, помоги мне. Сама я уже не доберусь.

Её круто долбило, а я не придумал ничего лучшего, как моментально накинуть куртку и спросить:

— Что мне делать, куда ехать?

Она нашла свой мобильный, сделала короткий звонок, видимо, своему дилеру. Из их разговора я не понял практически ничего — жуткая смесь сленговых словечек и какого-то шлюхаческого наречия, но когда она положила трубку, вернулась к краткости:

— Пересечение Янг-стрит и Лоуэр-авеню, дом такой с черными стеклопакетами. Номер на домофоне «202», скажешь, что от меня, расплатишься за две четверти.

Ноги несли меня отдельно от головы, и я понял, что мог попасть под статью только тогда, когда переступил порог собственной квартиры с пол граммами порошка в кармане. Но размышлял о вечном я всё равно не долго, Леа корчилась в кресле, вся покрытая каким-то липким потом. Она едва ли реагировала на моё присутствие, скорее различала подвижное пятно — таким пустым и бессмысленным был её взгляд.

— Что мне делать? — я почти закричал, чтобы пробиться.

Леа тряслась всем телом. Она едва разжимала челюсти, чтобы заговорить:

— Сможешь приготовить и уколоть?

ЧЁРТ, Крис, это было несправедливо. Теоретически я знал, как и что делать, но знать — одно, а делать — другое. Тем не менее, я, даже не раздеваясь, взял на кухне ложку, лимон, достал из аптечки жгут. Пока я нагревал раствор, всё отводил взгляд. Хотелось побыстрее с этим покончить. Но, Крис, мне не было противно. Ни её этот вонючий липкий пот, ни искажённое болью лицо. Крис, мне было так же больно и страшно, как и ей.

— Куда сделать? — коротко спросил я.

Она разогнула руку.

Почти чистая. Всего одна-две новые воронки.

— И тебя так долбит, хотя даже вены целые? — не выдержал, удивился я.

— На ногах хуже. Я туда колю, — призналась Леа. — Но там сложнее вены найти, забились.

Кристина, я делал это впервые и, наверное, истыкал ей всю руку. Она морщилась и поскуливала, пока я не пробился. В прозрачном растворе распустился алый дым её крови, и когда всё закончилось, успокоилась она моментально. Через несколько минут Леа уже крепко спала, а я так и сидел, глядя на неё, сжимая в кулаке злополучный шприц.

Кто я? Кто я после всего этого? Я должен был спасти, но вместо этого купил и уколол.

Кажется, мимо неторопливо проходила вечность, цокая каблуками стрелок настенных часов. Я смотрел в пустой мир своей квартиры, на чек, распотрошённый собственными руками.

В нём осталось несколько белых кристалликов.

У этой смерти бледное лицо.

Кристина… я не знаю, что сказать ещё. Обнимаю, Джонни.

П.С.: Знаешь ли ты, что ежедневно от наркотиков умирает около 1300 человек ежедневно?».

Из тетради в потёртом синем переплёте

«Со мной снова произошло какое-то говно. Зачем только потащилась к Джонни домой Может быть, хотелось напиться и забыться, возможно, вспомнились уют и безопасность ночи и дня, проведённого с ним ранее. Как бы там ни было, я просидела у него добрую часть ночи и на предложение остаться до утра не отказалась. Он снова был готов купить моё общество, но на этот раз я чувствовала себя крутой и свободной. У меня было две четверти — ровно столько, чтобы не думать ни о чём до следующего вечера.

Мы танцевали и смеялись, он рассказывал действительно милые истории из жизни своей семьи и казался почти симпатичным. Мы даже немного потанцевали и, чёрт возьми, было приятно ощутить себя в руках мужчины, не желающего залезть под юбку. Он, правда, снова напомнил об отсосах. Но, думаю, ему было нужно услышать это простое: «Я здесь не ради чего-то, мне просто нравится твоё общество».

Я призналась в этом. И почти сразу всё испортила.

Перед сном мне нужно было уколоться. Иначе просто не заснуть. К тому же, я и так долго терпела, не желая прерывать увлекательный разговор. Ну, а если совсем честно, мне даже нравился этот марафон, когда соревнуешься сама с собой на предмет сколько можно вытерпеть до приёма дозы. Ну, и конечно у меня тут же потекли сопли и слюни, как у собаки на жаре. И когда я ушла в ванную, суставы уже начало выворачивать наизнанку. Не понимаю, как я вообще до такого дошла столь незаметно. Но…

Дилер обул меня. Конечно, сама виновата, дура, не надо было брать у незнакомого. Но Тина говорила, что у этого типа порошок всегда улётный. Мне не повезло, и я получила какую-то херню. Нет, эйч в свинячьем порошке этом был, просто разбавленный настолько, что даже вдув обе четверти, я осталась трезвой. Помню, что долбота усилилась, и я буквально вывалилась в коридор, на ходу умоляя Джонни помочь мне.

Нет, просто удивительно, в какое дерьмо я превращаюсь, когда начинает ломать. И гордость, и пафос слетают как на духу, и я понимаю, что сделала бы всё что угодно за дозу. Джонни спрашивал могла бы я ему отсосать? Разумеется, могла бы. Мне вообще всё равно что делать, когда надо достать порошок.

Но он не воспользовался мной. Он просто купил эйч у барыги. Уколол. Предложил ванную и свою постель.

— Тут достаточно широко, хватит места на двоих.

— На самом деле ты не хочешь этого, я лягу в кресле.

— У тебя нет причин ложиться в кресле в собственном доме.

— Я частенько засыпаю за чтением прямо в нём. Поверь, в этом нет ничего экстраординарного.

Дневничок. Я чувствую себя полным ничтожеством. Понимаю, что не заслуживаю заботы и хорошего отношения этого человека, но другой моей части угодно и удобно получать от него дозу. Дозу за просто так, за ничего неделанье».