Цунами (гет)

Сириус обратился в соляной столп перед открытым шкафом. Вешалки, вешалки, вешалки… Пять белых рубашек, три чёрных, две синие… Брюки — все тёмные, хоть тут без ребусов. А у самой стеночки — офигенная кожаная куртка с заклёпками. Было сложно удержаться и не примерить красоту. Увы, на Реджи она сидела лучше. Кроссовки с офигенными зелёными шнурками хитрец куда-то заныкал.

Сириус в упор не помнил, во что был одет младший брат, унёсшийся в трубу пять минут назад. Перед мысленным взором стояло сердитое чёрно-белое пятно, присыпанное конфетти, с серыми глазюками под чёлкой.

Разобравшись с гардеробом, положившись на чуйку, Сириус достал сквозное зеркальце и вызвал Ремуса. Тот всегда отвечал быстро, в каком бы состоянии ни находился после полнолуния.

Обменявшись приветствиями, Бродяга принялся вводить друга в курс дела, начав правда издалека:

— Представим, что у меня есть небольшая порция Оборотного зелья…

— Насколько небольшая?

Сириус продемонстрировал флакон с «Обороткой».

— Допустим, — понимающе изрёк Рем.

— Как мне продлить действие зелья? Насколько это возможно?

— Понятия не имею. Но могу спросить мистера Белби.

— Сколько понадобится времени? Вопрос срочный.

Лунатик с видом увлечённого мыслителя почесал подбородок. Другу не помешало бы побриться. После «пушистой» ночи волосатость Ремуса неприлично повышалась.

— Дай-ка подумать… Примерно минуту, чтобы найти Дамокла в четырёх комнатах.

— Очень смешно, Рем, — проворчал Сириус в ответ на его улыбку.

— Сейчас позову. Он с Уинстоном разговаривает.

— Вы привели в мою квартиру кого-то ещё?!

— Уинстон — это мраморный гурами.

После того как Сириус недоумённо моргнул несколько раз подряд, Ремус всё же пояснил:

— Гурами — твоя аквариумная рыбка. Мы с мистером Белби определили её вид и дали имя.

— Вообще-то, это девочка, её зовут Мартина!

— Я не знал.

— И как это Дамокл с ней «разговаривает»?

— Он утверждает, что Уинстон… Мартина знает азбуку Морзе. Понятия не имею, как он пришёл к выводу.

Сириус, в отличие от рыбы, такую азбуку не знал и, более того, впервые о ней слышал. Это не помешало ему с умным видом кивнуть.

Вскоре лицо Люпина сменила очкастая физиономия Белби, которого, казалось, больше интересовало диковинное зеркало, нежели глядящий из него человек.

— Чем могу быть полезен, Сириус?

— У меня тут «Оборотки» на три глотка! — прошипел Бродяга, разозлившись на эльфа, уже трижды постучавшего в комнату. Сириус обернулся к двери и прокричал: — Я скоро спущусь!

— Вы, главное, не нервничайте. Стресс усугубляет эффективность любого зелья. Опишите субстанцию, — попросил Белби.

— Я ничего не смыслю в вашей профессиональной терминологии!

— Ничего страшного. Говорите как есть.

Сириус выпустил воздух сквозь зубы и посмотрел на содержимое флакона на свет.

— Цвет… из корректности наречём «шоколадным». Зелье немного переливается… как бензин, разлитый на дороге. Понимаете? Запаха нет. По консистенции похоже на овсянку с комочками. Сварено это месиво где-то полгода назад.

— Да вы эксперт, мистер Блэк.

Бродяга нервно дёрнул уголком губ.

— Разве что в овсянке. Когда сбежал из дома, только её первое время и готовил.

— Одного глотка просроченного Оборотного зелья, находящегося на начальной стадии брожения, хватит минут на десять, — заключил Дамокл.

Сириус с досадой прищёлкнул языком.

— Это уже выяснилось опытным путём, но я подумал, вдруг есть какие-то секретные способы продлить эффект.

Белби имел пугающую особенность мимики: когда его разум был захвачен какой-либо идеей, учёный переставал моргать, превращаясь в живую статую. Дополнял образ тембр голоса, звучащий так, будто вещали из Преисподней.

— Какой биоматериал вы собираетесь использовать для смены облика? — поинтересовался этот загробный глас.

— Волосы.

— Волосы… Это плохо. Организм человека подвержен процессу естественной смены волосяного покрова. Слишком изменчивый компонент. Лучше использовать телесные жидкости, например, слёзы, кровь, слюну или…

— Спасибо, — перебил Сириус, — остановимся на волосах.

— Эффект может продлиться дольше, если вы имеете схожее телосложение с человеком, чей облик хотите принять, общие черты лица, иные габариты…

— А кровное родство считается?

Белби медленно моргнул, выходя из «транса».

— О да!

— Что ещё?

— Вы знакомы с… магией плацебо? Нет? Славно! Сделайте вот что, — сказал учёный, — взмахните палочкой над флаконом и произнесите: «Uti, non abuti»⁽¹⁾.

— Это чары такие?

— Универсальное заклинание. Запомнили?

Сириус прокрутил фразу в уме и кивнул.

— Отлично! Будьте спокойны, и всё пройдёт как надо. Если обладатель волос вам неприятен, бросьте кубик сахара. Вкус зелья станет терпимее. Эх, если бы не спешка, я бы до кучи прописал вам дыхательную гимнастику для улучшения притока магической энергии в теле.

— Спасибо, Дамокл. Кучу не надо. В другой раз.

Сириус прервал связь и тяжко вздохнул, оглянувшись на семейное фото на письменном столе брата.

— Ради тебя, Реджи, я иду на страшные жертвы.

Он откупорил флакон с остатками зелья и запихнул в узкое горлышко волосы Регулуса, затем хорошенько всё встряхнул. Оборотное приобрело перламутровый блеск и немного посветлело. Даже можно было представить, что это остывшее какао, а не просроченное варево, раздобытое чёрт-те где Сохатым.

Превращение прошло практически незаметно для Сириуса. Он не испытал никакого дискомфорта. Одежда стала удобнее. Манжеты рубашки перестали впиваться в запястья. А вот зрение малость ухудшилось — Реджи много читал. Сириус расстегнул запонку на левой руке и завернул рукав, изумлённо присвистнув. Чёрной метки на коже нет. Знак Волдеморта не был неотъемлемой частью его брата.

Сириус заправил палочку за пояс на спине и надел пиджак. Вопрос с галстуком оставался открытым. Бродяга закрыл глаза и надавил на веки пальцами, напрягая зрительную память.

— Обойдёмся без красивой удавки! Публика ждёт.

* * *

Регулус тихо ненавидел стольких знакомых и родственников, что за последние годы виртуозно свёл общение с ними до минимума, ограничившись предпраздничной перепиской. Благодаря этому Сириусу удавалось свободно лавировать между гостями, которые ничего толком не знали об имениннике, кроме имени и почерка. Он был для них чистым листом, сыном Вальбурги и Ориона, вежливо принимающим подарки и поздравления.

Слава Мерлину, Нарцисса, его потенциальная разоблачительница, узнав о беспорядках в Министерстве магии, засобиралась на выход.

— Люциус должен был присутствовать на выступлении Крауча, — поделилась она, в тревоге перепутав правую и левую перчатки. — Вдруг с ним что-то случилось? Прости, что не могу остаться.

Сириус чмокнул кузину в щёку. Всё-таки Регулус её за что-то любил.

— Семья важнее всего. Я всё понимаю, Цисси.

У той аж глаза заслезоточили. Неужели перебор с пафосом?

«Нет, всё путём. Ложная тревога».

— Ох, Реджи! — промолвила растроганная Нарцисса, сжала на прощание ладонь Сириуса и отчалила в неизвестном направлении. Скатертью дорожка.

Бродяга вздохнул с облегчением. Десять минут он продержался, а зелье всё ещё действовало. Всё-таки Белби — гений!

Однако братцу бы лучше поторопиться — обмениваться любезностями с дочурками Флинтов, Кэрроу, Фоули и Пьюси Сириус не нанимался. Тем более с Примой Фоули он две недели встречался на четвёртом курсе и не горел желанием возобновлять тесное общение.

Наибольшее беспокойство доставляла бабушка. Она то и дело подозрительно косилась на него, словно не одобряла каждую обронённую им шутку. Проницательность Мелании приняла угрожающий характер, когда бабуля отказалась от брауни — её любимого десерта. На всякий случай Сириус ретировался в другую часть гостиной — с дедушкой ему было спокойнее. К тому же дедуля энергично пыхтел трубкой, а Бродяга сто лет не вдыхал табачного дыма — с тех пор как целитель поймал его в коридоре Мунго с сигаретой в кулаке и отругал до покрасневших ушей. А ведь Сириус обменял её на серебряную булавку у какого-то чудика из палаты чудиков.

У ног Арктуруса лежал Красавчик. Пёс приподнял голову навстречу ладони подошедшего Бродяги.

Дедушка постучал пальцем по трубке. Горстка плохо утрамбованного пепла выпала на любимый мамин ковёр. Раздалось шипение.

— Вы наконец-то отвоевали у албанцев свой протез? — спросил Сириус, когда Арктурус ловко притоптал появившуюся в ткани прореху, и сразу понял, что брякнул что-то лишнее.

Дедушка насторожённо прищурился.

— Ты кто такой?

— Ваш внук. Кто же ещё? — ответил Сириус со съезжающей с лица улыбкой и попытался было ретироваться, но дедуля цепко вцепился ему в руку. Арктурус Блэк придирчиво всматривался в не-его лицо несколько секунд, затем строго спросил:

— И зачем тебе понадобилось притворяться младшим братом? Где Регулус?

Сириус насупился. Аберфорт Дамблдор однажды сказал, что узнать Бродягу под «Обороткой» — проще пареной репы, но не настолько же.

— Я пообещал подменить его на несколько минут. У него живот скрутило. Креветки, знаете ли, не первой свежести оказались — долго из Аргентины добирались.

— Идём-ка…

Сириус почувствовал характерное покалывание во всём теле (эффект зелья подходил к концу), поэтому безропотно поплёлся за дедушкой наверх. Красавчик радостно поспешил следом.

— Рассказывай! — распорядился Арктурус, стоило двери за ними закрыться.

— Да нечего рассказывать, — фыркнул Бродяга, когда вмиг отросшая родная чёлка упала на глаза.

— Регулуса призвал Волдеморт?

— Нет. Он отправился в Мунго, а оттуда наверняка попытается пробраться в Министерство магии. Раз он себе в голову что втемяшил…

— За каким пикси его понесло в Министерство? Там же сейчас хаос.

— Поэтому и понесло. Вы же слышали, что Реджи по уши влюблён в Гермиону Грейнджер? Она должна была быть в Министерстве. Он решил удостовериться, что она цела, и защитить при необходимости.

— Не все женщины нуждаются в защите, — проворчал Арктурус Блэк, явно подразумевая что-то личное. — И ещё меньше — ждут спасения.

Арктурус Блэк всегда напоминал Бродяге старого пирата, вынужденного встречать старость на суше. У него обветренное лицо, седая борода-эспаньолка и протез вместо ноги. Дед — единственный человек во всём мире, которого мама благоразумно опасалась, и Сириус нутром чувствовал, что ему стоит делать то же самое. Дед всё время смотрел на него, как капитан корабля на рукожопого юнгу.

— Сколько у тебя зелья?

— Мало, — расплывчато признался Сириус. — Как бы потянуть время?

Арктурус выдохнул дым из ноздрей. Как вдруг на его лице появилась коварная блэковская улыбка. На мгновение он стал похож на школьника, подложившего лягушку в портфель однокурсника, которого недолюбливал.

— Мы будем играть! — объявил дедушка с загоревшимися азартом глазами. — Играть в прятки! Дом большой. Минут сорок выгадаем точно.

— При всём уважении, но вряд ли многие согласятся.

— Тот, кто найдёт именинника, получит сто галлеонов! — воскликнул Арктурус Блэк. — Посмотрим, сколько найдётся желающих набить карманы. Я спущусь и объявлю всем условия!

— Я бы хотел взглянуть на того, кто сунется в поисках Реджи в буфет, в котором заперт боггарт, — добавил Сириус и бессовестно рассмеялся вслед за дедом.

* * *

Сириус любовно погладил переливающуюся ткань мантии Джеймса. Напряжение, скопившееся внутри, постепенно рассасывалось, словно кто-то ослабил невидимую нить туго закрученной катушки воздушного змея.

Персиваль Мальсибер оказался порядочным молодым человеком. Он принёс мантию-невидимку с собой и сам нашёл Сириуса, пока остальные гости искали того, кого даже не было в доме.

Передача мантии состоялась возле кухни, и на радостях Бродяга предложил школьному дружку Снейпа преломить хлеб и оставить все обиды в прошлом.

— Обиды, — шёпотом повторил Мальсибер, устало взглянув на него. — Нет никаких обид. Давно нет.

— Даже за две муравьиные антенны у тебя на макушке?

— Второй курс, да? Значит, это был ты. Я грешил на Поттера. Ну и ты тогда прости за то, что наколдовал тебе хобот.

— Он был тяжёлым. Мне целый час пришлось носить его на плечах, пока мадам Помфри искала способ от него избавиться. Один раз я наступил на него и чуть не задохнулся!

— Из-за тебя, Поттера и Петтигрю мы с Юпом и Севом допоздна торчали в школьной библиотеке, выискивая новые заклинания для отмщения.

— А у нас этим занимался Ремус, пока мы балду пинали.

Персиваль слабо усмехнулся.

— Слышал, Петтигрю больше нет, — сказал он после паузы. — Соболезную.

Меньше всего Сириус ожидал услышать нечто подобное в адрес Пита из уст слизеринца.

— Жаль, что твой отец погиб, — не остался в долгу Бродяга и ведь даже не солгал. Отец Персиваля не заслуживал столь страшной смерти на глазах у сына.

«А вдруг заслуживал? — пискнул внутренний голос. — Вдруг он с удовольствием пытал магглов и авроров? Вдруг он был тем, кто ворвался в дом Эдгара Боунса? Вдруг он… Стоп!»

Сириус потряс головой.

— Так что насчёт моего приглашения к столу? Уверен, за кастрюлями есть непочатая бутылочка Огденского. Пока все заняты поисками Регулуса…

— Нет, — сказал Персиваль. Линия его челюсти стала жёстче. — Заманчивое предложение, Блэк, но я откажусь. Я благодарен тебе за спасение. Я не ожидал. Ты и сам от себя не ожидал, верно? Но мы не друзья.

— Не друзья, — согласился Сириус, почувствовав, что невидимая леска в груди снова натягивается. — И не станем ими даже после пары рюмок виски.

— Но всё же после них бросить в тебя проклятье в бою станет гораздо проблематичнее.

— Понимаю. Мне с этим легче — вы все на одно лицо.

Получилось грубовато. Сириус не успел придержать язык. Персиваль кивнул, приняв злую шутку как должное.

— Маски, вообще-то, у всех разные, если тебе интересно, — обронил он напоследок.

* * *

Марлин как-то заметила, что оптимизм Бродяги передаётся по воздуху, но пессимизм Мальсибера оказался ещё более заразен. Сириус вошёл в гостиную в наисквернейшем расположении духа. Глоток Оборотного зелья согревал нутро.

Если бы не время для торта, он мог бы «прятаться» дальше.

— Реджи, признавайся, что за счастливчик тебя нашёл? — насела тётя Элси. — Какая-нибудь красавица? Тебя не было около часа.

«Эх, тётушка. До чего же пронырливая сплетница».

— Увы! Похоже, я слишком хорошо спрятался. Но я могу сказать, что это были вы, и мы разделим выигрыш поровну.

Тётушка захихикала.

— Каков подхалим, — сказала мама. Она не осуждала, а поддразнивала.

Сириус попытался улыбнуться. Вышло скверно.

— В чём дело? — спросила Вальбурга, помрачнев. — Тебе не нравится оформление стола? Может, эльфы недостаточно расторопны? Ах! Ты расстроился из-за ухода Цисси? Она обещала сыграть на рояле.

Её речь стала отрывистой. Глаза остекленели.

— Всё хорошо, матушка, — заверил Сириус, скрестив пальцы, чтобы обошлось без припадка. — Не переживай.

Миссис Блэк сжала губы в нить.

— Где мой горячий шоколад?! — неожиданно прошипела она, изменившись в лице.

Домовик подскочил к ней, отдавая поклон за поклоном.

— Пинки сейчас принесёт, госпожа!

— Бестолочь! Что ты собрался принести?! Сладкую жижу с кухни?! — возмутилась Вальбурга, потянувшись за палочкой, которой при ней быть не могло. — Я должна проверить список приглашённых…

Сириус не успевал ни за ходом её мыслей, ни за сменой эмоций.

Мама резко развернулась и унеслась прочь. Догонять её было неприлично. Переубеждать — бесполезно. Впрочем, папа, конечно, попробует.

В остальном всё складывалось неплохо. Сириус старался держаться от отца и бабушки подальше, но стоило раз потерять бдительность, как пожилая волшебница сцапала его за локоток.

— Я рада, что мой любимый внук получает удовольствие от праздника, — проворковала Мелания и протянула ему блюдце с куском торта.

— Любимый? — прикинулся Бродяга. — А как же Сириус?

Бабушка загадочно сверкнула глазами.

В кремовом покрытии его порции десерта виднелась дырка.

— Волшебной «всёсбывающейся» свечки нет, — с лёгким укором заметил Сириус.

— Я вынула, дорогой.

— И как же имениннику загадывать желание?

Мелания до боли стиснула его локоть. Сириус ахнул. И откуда такая силища в дряблых пальцах?

— Именинник может сделать это и позже.

Раскусила.

— Ешь! — приказала Мелания. Любимое слово всех бабушек прозвучало как угроза.

Вкус торта Сириус не почувствовал, а последний кусочек еле-еле проглотил: аппетит окончательно испортило появление из камина Беллы.

Она ничтоже сумняшеся стряхнула золу с подола.

Кузина вырядилась в красное платье с приспущенными плечами и моментально приковала всеобщее внимание. Её тело — фитиль в оправе атласного пламени. Миссис Лестрейндж не смутило ни опоздание, ни откровенное декольте. Она никогда не смущалась. Перед ней подобострастно расшаркивались даже ближайшие родственники семьи — в этих крови Проциона Блэка на одну каплю в жилах.

— Цвет Гриффиндора, Белла? — хмыкнул Сириус, когда она приблизилась к нему скользящей походкой хозяйки земного шара.

— Как всегда, ты чертовски приветлив.

Она сияла. Сириус не мог понять, в чём причина. Даже её подарок — крепление для палочки — выбивался из прочих, его делал опытный кожевенный мастер-руновед и украшал ювелир. С чего такая щедрость?

— Как ты сказал? Цвет Гриффиндора? — Белла звонко расхохоталась, осмотрев свои затянутые алым атласом руки. — В таком случае мне не хватает плаща из львиных шкур. — Она подалась к уху Сириуса. — Я подам Повелителю идею. Тот, кто бросает вызов античному богу, должен быть готов к тому, что в случае проигрыша, с него снимут кожу⁽²⁾.

— Ты слишком увлеклась бульварными ужастиками, — процедил Сириус, натянув улыбку, и почувствовал зуд, родившийся под кожей. Пора уходить. И быстро! Но вместе с тем он не мог упустить возможность выведать у кузины что-то полезное для Ордена. Когда человек переступает особую грань, он забывает про осторожность.

— Бокал вина, Белла?

— Хочешь поухаживать за мной, Реджи?

— Не хочу. Я надеялся, что ты откажешься, — сказал Сириус, оставив её ради поиска подноса с разлитым по фужерам вином.

Кузина ухмыльнулась. Он услышал её вульгарное фырканье за спиной. Бестия.

У Сириуса уже вовсю дрожали руки, когда он, воспользовавшись тем, что никто не смотрит, одним махом допил зелье. А потом его тело сковало осознание фразы Беллы.

Львиные шкуры…

Эти два слова привели его в трепет. Он обернулся.

Беллатриса поймала на себе его взгляд. Она подошла к нему совершенно бесшумно, как ночной грабитель, как вор, как убийца.

— В чём дело? Что за вид, кузен? Неужели это зависть?

— Зависть? — переспросил Сириус, облизав пересохшие губы. — С чего бы?

— Многие пытаются снискать одобрение Повелителя, но порадовать его удаётся единицам. С Лонгботтомами покончено. Если ты хотел, то стоило просто попросить. Ты мог бы присоединиться. Августа, склочная старуха, сделала всё, как я и предсказывала.

Сириус уставился на кузину, слишком потрясённый, чтобы хоть что-то ответить.

«Регулус был в курсе».

— Повелитель остался мной доволен!

Смех Беллы разбудил каждый нерв в его теле.

— И в награду тебя допустили к телу?

Беллатриса сморщила носик.

— Фи, Реджи, — промурлыкала она, ничуть не задетая хамством, и подцепила его подбородок так, что кончик ногтя ощутимо царапнул кожу. — Как грубо.

Сириус перехватил её запястье и убрал от лица руку. Атласная ткань рукава стекла по предплечью Беллы, словно жидкость, словно кровь. Руки по локоть в крови…

Мозг лихорадочно работал.

— Не знал, что Тёмный Лорд проводит оргии. Ведь ты же не могла справиться с Лонгботтомами в одиночку.

— Какая звенящая пошлость из твоих уст, Реджи! — Белла перехватила с пролетающего мимо подноса бокал с шампанским. — Сегодня ты мне нравишься!

Она ушла от ответа, а настаивать Сириус не отважился.

— Поттеры, — выдавил он.

— Да? — спросила кузина, сделав глоток.

— Они следующие?

Беллатриса закатила глаза.

— Мы давно бы расправились с ними, если бы их Хранителем являлся кто угодно, кроме Сириуса. Дядя, твой отец, чуть ли не ползал в ногах Повелителя, умоляя не причинять сыну вреда, обещал все деньги мира.

Сириус ощущал себя так, будто его приложили обездвиживающим заклинанием. Он закрылся и попытался представить отца, стоящим на коленях. Память подсунула поблёкший образ из прошлого: цветущий белой пеной сад в Корнуолле, лаз между корнями старой яблони, корзины между стволами. Сириусу шесть. Он нашёл в саду нору и полез внутрь, чтобы посмотреть, как живут садовые гномы дедушки. Голова-то влезла, но дальше прихожей никак не попасть. И следующее, что Сириус вспомнил: папа выковыривает жука из его уха. Папа весь в земле, сидит рядом с ним среди корней и свободной рукой то и дело вытирает со щёк слёзы, набежавшие от смеха.

Сириус очнулся в коридоре родного дома. Гомон голосов, смешки, шелест мантий, звон посуды — всё позади. Ногти впились в ладони.

Регулус знал о готовящемся нападении на Фрэнка и Алису, и он не просто промолчал, он солгал. Поганый лжец! Волк в шкуре ягнёнка. Навозная муха! Подонок!

— Регулус! Постой! — Ненавистное имя звучало ещё омерзительнее в исполнении другого слизеринского ублюдка. Эван нагнал его на лестнице. — Ты меня избегаешь? Я хотел спросить, как там Басти? Думал, он придёт. Он связывался с тобой?

— Басти Лестрейндж? — эхом отозвался Сириус, дрожа от переполнявшего его чувства брезгливости. — Нет. Не связывался. Может, члены Ордена его прикончили, может, он лежит где-то на сельской дороге с раскиданными мозгами на снегу…

— Тебя Белла покусала, что ли?

Сириус рассмеялся.

Розье… Метаморф Розье.

— Что ты здесь забыл, Эван? Долго ещё будешь прыгать по чужим домам? Ах, точно… В родном шато тебя не ждут. Братьев и сестёр у тебя нет. Своим родителям ты не нужен ни в каком виде, поэтому трёшься около моих, цепляешься за Лестрейнджей. Или, может, ты рассчитываешь, что Малфои воспылают к тебе чувствами, потому что ты приходишься Нарциссе… — Сириус постучал указательным пальцем по подбородку. — Кем? Напомни. Троюродным кузеном? Бедненький. Красивый фантик с гнилой начинкой скачет из рук в руки — выбросить жалко.

— Я… — Эван выхватил палочку и шагнул на первую ступеньку, которая тотчас под его ногой стала наклонной. Розье едва успел схватиться за перила, иначе бы упал.

— Это дом Блэков, Эван. — Сириус погладил стену, обтянутую зелёными обоями. — Ты здесь никто.

Два домовых эльфа вышли в коридор и глазели на ссорящихся волшебников.

Розье убрал палочку. Молчание затянулось. Сириус уж было решил, что Эван откусил себе язык при нелепом кульбите.

— Ты прав, — внезапно сказал он. — Я всегда хотел большую семью, как у тебя. Я хотел иметь такого брата, как ты. Хотел, чтобы меня приняли и оценили. Но не за то, что я родился в подходящей семье. — Эван вскинул голову, буравя Сириуса синими-синими глазами. — А за мои таланты. Это и подкупило меня в Тёмном Лорде. Он… он такой же. И он увидел меня. И знаешь, Реджи, раньше я всегда тебе поддавался, берёг твою гордость. Больше не буду.

— Убирайся, пока твоя гордость не споткнулась о какой-нибудь ковёр, — от души порекомендовал Сириус, и, боже, Эван внял его совету.

Бродяга мрачно глянул на эльфов-зевак, и те стрелой кинулись обратно на кухню. То ли от хлопка входной двери, то ли от сквозняка лампа на стене погасла. Сириус застыл в тени лестницы. Кожа горела, лёгкие горели. Зелье перестало действовать. Он перестал выглядеть Регулусом. Одежда затёрла хуже наждачки. Хотелось содрать её и помыться, чтобы ничего не напоминало о брате. Он снял пиджак и перекинул через перила.

— Сириус!

Лампа рядом с лицом снова зажглась.

Бродяга стиснул пальцами бронзовую шишку, венчающую столбик перил. Вот бы это была голова всеми любимого Реджи. Сириус мог бы простоять так целую вечность, но оклик отца не посмел игнорировать. Он убрал руки в карманы брюк и повернулся на пятках, приняв непринуждённую позу.

— Папа.

У вышедшего на свет Ориона Блэка был очень усталый, очень мрачный вид. Наверняка он долго успокаивал Вальбургу после эмоционального срыва.

— Зайди ко мне, — попросил папа, кивком головы указав на дверь кабинета. — Только не топай как слон. Вэл уснула в малой гостиной. Лучше объясни, почему здесь повсюду рассыпан летучий порох.

— Потому что криворукий Регулус не смог зачерпнуть его нормально. — Сириус больше не намеревался прикрывать братца. — Он сбежал отсюда ещё в начале праздника, а меня оставил развлекать его гостей. Настоящий взрослый поступок.

— Что происходит? — прошептал Орион, втолкнув его в кабинет и защёлкнув замок. — Ты ведёшь себя неподобающе.

— Ничего не произошло, кроме того, что, как выяснилось, мой родной брат — беспринципная сволочь! Он смотрел мне в глаза и лгал! А я… я поверил!

Орион зажал пальцами переносицу. Сейчас он снова начнёт защищать младшенького. Сириус не мог этого допустить. Гнев пузырился у него в груди и требовал выйти потоком брани.

— Он знал о готовящейся операции Пожирателей смерти! — прокричал Бродяга. В глазах защипало от обиды. — Знал, что Фрэнк и Алиса под ударом! Никогда ему не прощу!

— Он не знал.

— Не выгораживай его, папа!

Отец резко опустил ладонь на письменный стол. Чернильница и подставка под перья задребезжали, а зажим для бумаг скатился на пол. Пламя в очаге взволнованно зашипело.

— Регулус не мог тебя предупредить. Хоть и собирался. Не мог, потому что я стёр его воспоминания о запланированном нападении на Лонгботтомов.

Иллюзорный пузырь всё же лопнул в горле Сириуса, расплескав по гортани кислоту концентрированной ярости. Он задыхался.

— Во… чт… Что?

— Регулус переживал из-за них, из-за тебя… — бесстрастно заговорил отец, смотря куда-то поверх плеча сына. — Тёмный Лорд твёрдо нацелился на ту несчастную семью. План был разработан в условиях строжайшей секретности. О нём мало кто знал, а время поджимало. Если бы Регулус рассказал всё тебе, то наверняка поплатился бы жизнью за предательство. Я не мог это допустить. Нет.

— И ты применил к собственному сыну…

— …заклятие «Обливиэйт». Да. Я это сделал.

Сириус попятился, закрыл лицо руками. Его гнев истощился. Сил не осталось. Вокруг не было ничего, кроме непроглядной, пахнущей гумусом темноты гномьей норы. Он застрял в ней. Земля прилипла к губам.

— Четыре жизни взамен одной, — наконец промолвил Сириус сквозь пальцы.

— Хоть сотня.

Бродяга уронил руки и вскинул на отца глаза. Тот поправил стопку свитков на краю стола, закрыл книгу и убрал впопыхах вскрытые Регулусом письма в ящик, предварительно загнув клапан каждого конверта. Всего одиннадцать штук. Орион Блэк наводил порядок.

— Самое важное для меня — семья. Ради этого можно пожертвовать абсолютно всем. Своей жизнью, чужой жизнью.

«Верно. Поэтому ты, чистокровный донельзя волшебник, унижаешься перед Волдемортом на глазах у племянницы, отдаёшь тирану ключ от сейфа и улыбаешься убийцам и насильникам в своём же доме. И, слава Мерлину, Волдеморт не знает окончание пророчества…»

— Спасибо, что рассказал, папа, — поблагодарил Сириус.

Орион выпрямился. Целая гамма чувств в одночасье пронеслась у него в глазах: удивление, тревога, какая-то детская и берущая за душу надежда, что проступок прощён.

— Это всё?

Сириус кивнул и на ватных ногах вышел из отцовского кабинета, чтобы никогда в него не вернуться.

* * *

— Четверть восьмого, — прокомментировал Сириус, чем напугал крадущегося по тёмному коридору брата до полусмерти.

Регулус зажёг Люмос на кончике волшебной палочки и осветил фигуру Бродяги на нижних ступенях лестницы. Взлохмаченный Красавчик сидел с ним рядом с высунутым языком. При виде Реджи пёс глухо тявкнул.

— Два гриндиллоу в пустом колодце, — сквозь зубы выдохнул Регулус, — и те так не пугают.

— Прости, — сказал Сириус.

Регулус потёр лоб тыльной стороной ладони.

— И ты прости.

— М-м?

Братец виновато стрельнул глазками.

— Я задержался. Потерял счёт времени. Когда опомнился, решил, что смысла возвращаться уже нет — всё равно обман вскрылся.

— Ремус прислал мне порцию Оборотного. Всё обошлось. Торт был так себе, к слову. Ты ничего не потерял.

— А Люпин где взял зелье?!

— Места, говорит, надо знать, — завернул Сириус. — Ладно. Это Белби ему подсказал, куда можно постучаться.

Реджи тепло улыбнулся, прислонившись плечом к стене.

— Как Гермиона?

— Хорошо.

— Хорошо, — повторил Сириус.

— Нас кто-то разоблачил? — осторожно поинтересовался Регулус, задрав голову, будто над ней завис нож гильотины.

— Не-а. Я был на высоте.

— Мама у себя?

— Да. Она немного не справилась со стрессом. Не волнуйся. Я говорил с ней. Сейчас всё устаканилось. — Сириус ударил себя по коленям и поднялся на ноги. — Я ждал тебя.

Регулус нахмурился, когда заметил чемодан, на котором Бродяга сидел всё это время.

— Я окончательно поправился, пришёл в норму и возвращаюсь в свою холостяцкую берлогу. Не надо делать большие глаза. Она не на краю света. Адрес знаешь.

— Ты шутишь? Ты не можешь уйти сейчас.

Сириус покачал головой. Он это уже слышал несколько лет назад. Те же действующие лица, те же декорации. Причины другие. Он стал другим.

— Нет. Всё серьёзно. Я устал, Реджи. В этом доме мне сложно… дышать. Красавчик пока останется. Сначала я спрошу Белби, не помешает ли ему собачье соседство. Всё-таки лабораторные условия, то да сё.

— Сириус…

Регулус неосознанно выпятил нижнюю губу, не представляя, насколько комично это смотрелось. Сириус усмехнулся, тряхнув волосами, а затем одним движением сгрёб брата в объятия и прижал к себе.

— С днём рождения. Береги себя. Слышишь?..

Имениннику понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Вначале он задержал дыхание от шока. Сириус почувствовал, как напряжение покидает тело брата с долгим выдохом через нос.

Они отстранились друг от друга. Регулус смотрел на него, смотрел…

— Господи, опять этот упрямый взгляд, — проворчал Сириус, передёрнув плечами. — Ты хоть раз за день-то улыбнулся, Колючка?

— Аж дважды.

— Ла-адно. Провожать не надо.

Сириус взял полупустой чемодан, обошёл Реджи и зашагал к парадной двери. Он потянул дверную ручку, когда услышал запоздалое:

— Ты тоже.

Саунд к главе: Morten Harket — Brother

1) «Употреблять, но не злоупотреблять». (лат.)

Вернуться к тексту

2) Речь о мифе «Наказание Марсия». Сатир Марсий дерзнул вызвать на состязание по игре на флейте Аполлона. Тот выиграл и в наказание содрал с сатира кожу живьём.

Вернуться к тексту