Правнук (джен)

Не то чтобы я мечтала стать матерью в восемнадцать лет, однако выбора мне не оставили. Сообщение о гибели Лили прозвучало как гром среди ясного неба.

— Мне не нужен ребёнок этой ненормальной! — вместо приветствия заявила Петунья, стоило мне войти в их с Верноном дом. На лице — раздражение пополам со страхом и не следа скорби по младшей сестре. — Ты была слишком мала, чтобы помнить всё, что творила Лили, как она с помощью своей ненормальности издевалась над нами, зато я — помню. И повторения для своего сына не желаю!

— Петти, он наш племянник, ты не можешь вышвырнуть его из дома, — успокоительно возразила я, но, кажется, лишь сделала хуже.

— Если считаешь его племянником — забирай! В моём доме ненормальный жить не будет!

Как ни пыталась я воздействовать на сестру доводами разума, Петунья ничего не желала слушать. Ей было плевать не только на малыша, оставшегося сиротой всего в полтора года, но и на мою судьбу. Единственное, что её волновало, это благополучие Дадли, и винить её в этом я не могла.

В итоге так ничего и не добившись, я была вынуждена забрать Гарри себе. Не из-за любви к Лили; признаться, не только Петти с ней не ладила, но я и сама всеми силами старалась свести общение с Лили к минимуму, ещё в раннем детстве поняв, что мы слишком разные и не сможем стать подругами.

Будучи самой младшей из сестёр Эванс, я была обречена на роль любимого ребёнка. Петунья была обычной, Лили яркой, а я, если верить абсолютно всем, очаровательной малышкой. Меня обожали, хвалили, умилялись каждому моему шагу… И эта роль мне нравилась. Но потом в Лили проснулась магия, и мы с Петуньей словно перестали существовать: родители едва замечали нас, всё своё внимание и любовь сосредоточив на особенной дочери. Петти затаила обиду, а я… Немножко ревновала, лгать не буду, но всё же вздохнула с облегчением. Мне просто не нравилась избалованность Лили.

И всё же её сын, как и сын Петуньи, был моим племянником, и я не могла отвернуться от него и позволить службе опеки его забрать. Доказать родство, к счастью, удалось без особых сложностей, и я официально стала мамой Гарри. Петунья, которой я звонила по несколько раз в день с многочисленными вопросами, постепенно смягчилась, и, несмотря на её настороженность, Рождество мы встречали вместе — одной семьёй.

Со смерти родителей прошло два года, но полученные по страховке деньги ждали моего совершеннолетия, так что нам с Гарри было на что жить. Колледж пришлось бросить, о работе почти на год так же пришлось забыть, как и о личной жизни, но в целом мы неплохо справлялись. Пока в нём не проснулась магия, Гарри ничем не отличался от других детей.

Что бы ни говорила Петти, я прекрасно помнила момент, когда Лили впервые проявила свою ненормальность. Да и потом, втайне мечтая тоже оказаться волшебницей, я подсматривала за ней и её приятелем Снейпом, когда они тренировались в левитации и превращении цветов. А ещё я читала те тоненькие брошюрки, что родителям передала приглашавшая Лили в школу старуха в широкополой шляпе, а позже и учебники Лили. Иными словами, хотя бы в теории, но я знала, как вести себя с маленьким волшебником.

Хоть Петунья и посматривала на Гарри с опаской, ни разу он ничего не натворил в гостях, с Дадли они неплохо ладили, и в конце концов сердце Петти растаяло.

Гарри было четыре, когда в нашей жизни появился мужчина. О том, что Гарри мой племянник, кроме сестры с мужем ни знал никто. Сама я давно уже считала его родным сыном и потому не видела причин рассказывать об истинном положении вещей. К счастью, мой избранник принял Гарри без сомнений и возражений, а после свадьбы сам предложил усыновить его. И тогда я поняла, что о магии рассказать придётся. И, пока я подбирала слова, муж задал вопрос, согласен ли Гарри стать его сыном, и тот с радостным криком «да!!!» взлетел на два фута. Муж был шокирован, но не счёл нас сумасшедшими, да и с наглядной демонстрацией реальности волшебства рассказ воспринялся проще. Объяснять пришлось, конечно, многое, но Ричард не изменил отношения к нам, за что я была ему бесконечно благодарна.

Почти неделю мы жили прежней жизнью, словно никакого разговора о магии не было. Я старалась игнорировать странные взгляды, что супруг бросал на Гарри, а затем, когда поняла, что молчать дальше нельзя, и мы, скорее всего, снова останемся с Гарри только вдвоём, муж огорошил меня приглашением в гости к его дальним родственникам. Ну, то есть как дальним, — к родителям его отца.

— Мне казалось, что у тебя только с маминой стороны есть родные, — удивилась я.

— Мы не поддерживаем отношений, — почему-то отводя взгляд, пожал плечами Ричард.

— Тогда зачем мы к ним едем? — не отступила я.

— Скоро поймёшь.

Причин для отказа я не придумала, и утром в субботу мы выехали из дома.

По дороге мы молчали, лишь Гарри разряжал обстановку многочисленными вопросами. А когда машина остановилась перед коваными воротами и Ричард заглушил мотор, меня одолели страхи.

— С места не сдвинусь, пока не скажешь, куда привёз нас.

— К дедушке с бабушкой, — терпеливо повторил муж и вздохнул. — Они такие же, как Гарри.

— В каком смысле?.. — по лицу мужа поняв, что он сам в растерянности, я не стала договаривать, а вместо этого шагнула к воротам. — Ну что ж, тогда давай знакомиться.

Взяв сына за руку, я почти смело переступила границу между привычным миром и непонятным и неизвестным миром волшебства. Ничего не почувствовала, повеселела и принялась гадать, как нас встретят — по лицу мужа несложно было прочитать, что он готовится к чему-то неприятному. А затем я подняла взгляд на двухэтажный коттедж, который увидела ещё из машины, и обомлела.

— Это…

— Магия, — поджал губы Ричард.

Вместо обычного дома, видимого с улицы, перед нами предстал настоящий дворец.

Лили не особо рассказывала про тот мир. Петунья встречала рассказы в штыки, не желая слушать про «ненормальных», а от меня Лили просто отмахивалась, и всё же мы все видели движущиеся фотографии, замок Хогвартс и полёты на мётлах. Так вот это дом был волшебным, хотя ничто вокруг него не летало, — ну а как ещё можно было объяснить буйно цветущие клумбы, когда на календаре декабрь?

Перед нами с приглушённым хлопком появилось неизвестное существо, и мы с мужем вздрогнули.

— Присси рада приветствовать мистера и миссис Блэк, — пискляво сказало оно и поклонилось. — Следуйте за Присси.

Я понятия не имела, что это такое, но приказала себе не паниковать. «Это магия», — мысленно успокаивала я саму себя, непроизвольно ища защиты у мужа.

Следуя за Присси, мы пересекли двор, прошли анфиладу комнат и оказались в огромной гостиной, размером превосходящей обе наши с Ричардом квартиры. Гарри вертел головой по сторонам, но помнил всё, чему я его учила, и вёл себя тихо.

— Ричард, — звучно приветствовал наше появление худой старик в странной одежде.

«Мантии», — поняла я, вспомнив гардероб Лили.

— Мистер Блэк, — холодно кивнул муж, не двигаясь с места, — миссис Блэк.

— Значит, твой сын — волшебник? — подала голос сидящая на диване с вышиванием в руках пожилая женщина.

Ричард поджал губы и промолчал, а я удивлённо повернулась к нему.

— Что ж, я рад, что грязная кровь твоей матери не повлияла на судьбу твоего сына. Проходите, не стойте на пороге. Ты волшебница, девочка?

Я растерянно смотрела на Ричарда, не понимая, что отвечать.

По документам Гарри действительно был сыном Ричарда, да и относился он к нему как к родному, но мистер Блэк явно имел в виду не официальную версию, а кровное родство.

— Боюсь, вы неверно поняли ситуацию, — так и не дождавшись реакции от мужа, подала я голос. — Гарри мой сын… — И замолчала. Лгать этим людям я не намеревалась, но правду о своём происхождении Гарри не знал, и открывать её вот так — я не собиралась.

Блэки, кажется, что-то поняли, потому что миссис Блэк щёлкнула пальцами, и перед ней вновь возникла Присси.

— Принеси детскую книгу, — приказала миссис Блэк, — любую… — Присси тут же исчезла, а через две секунды вернулась, держа в руках явно старинную книгу. — Гарри, хочешь посмотреть картинки? — обратилась она напрямую к Гарри, и тот, оглянувшись на меня в поисках разрешения, активно закивал и смело двинулся навстречу обещанным картинкам. Небрежным взмахом волшебной палочки заставив книгу перелететь к окну, миссис Блэк улыбнулась: — Садись в кресло у окна, там тебе будет удобнее… Что ж, ребёнок занят и не услышит ничего лишнего. Что ты хотела сказать?

— Гарри мой племянник, — смотря на сына, призналась я. — Его мама, моя сестра, была волшебницей. Она погибла два года назад вместе с мужем…

— Два года назад? — насторожился мистер Блэк. Переглянулся с женой, и теперь они оба уставились на меня. — Как тебя зовут?

— Камилла Эванс…

— Камилла Блэк, — наконец подал голос Ричард.

— А твоя сестра?.. — поторопил мистер Блэк, проигнорировал уточнение.

— Лили Эванс. Лили Поттер.

— Мерлин и Моргана! — хором вскричали Блэки, уставившись на Гарри так, словно у того внезапно выросли рога и хвост.

— В чём дело?! — испугалась я, непроизвольно двинувшись к сыну.

— Извини, — мистер Блэк быстро взял себя в руки и примирительно улыбнулся. — Видимо, ты не знаешь ситуации в магическом мире?

Он посмотрел на меня, потом на Ричарда, вздохнул и обернулся к жене.

— Мне кажется, начать всё же следует заново, — миссис Блэк поднялась, отложив пяльцы, — и начать, как полагается, со знакомства. Я Ирма Блэк, это мой супруг Поллукс Блэк.

— Очень приятно, — машинально кивнула я, по-прежнему мало что понимая.

— Садитесь же, — повелительно махнула она рукой, подавая пример и вновь устраиваясь на диване. — Разговор у нас будет долгим.

Ирма сказала правду — разговор вышел очень долгим.

Хоть и знала я о магии и Хогвартсе, даже не представляла, что «магический мир» — это действительно целый мир. В детстве, когда мечтала о том, чтобы тоже оказаться волшебницей, я едва ли понимала, что это означает. И даже после того, как мы узнали о смерти Лили, я не имела понятия, что на самом деле произошло с моей сестрой, как она погибла, и что ещё важнее, как она жила. Господи! Да я даже о муже почти ничего не знала! Мне было достаточно того, что Ричард любит меня и Гарри, заботится о нас, мне и в голову не приходило расспрашивать его о детстве! А между тем именно с предыстории, объясняющей всё, и начался рассказ Блэков.

— Наш сын Альфард был смутьяном.

Ирма говорила, глядя мимо нас, как будто смотрела в прошлое.

Альфард заводил неподходящие знакомства, развлекался с магглами и в конце концов разрушил все надежды родителей, влюбившись в грязнокровку. Принять такую невестку Блэки не могли и были вынуждены порвать все отношения с сыном, сохраняя лицо перед знакомыми и деловыми партнёрами.

— Сын нас разочаровал, — взял слово Поллукс, — но он всё же оставался нашим сыном, мы присматривали за ним.

Я не знала, как воспринимать новости. С одной стороны, Блэки выгнали собственного ребёнка из дома, а с другой — купили ему дом, продолжали содержать его и невестку, с которой даже не были знакомы, а затем и внука, всё, что знали о котором, это его имя. И это положение вещей могло бы сохраняться очень долго, если бы не стало очевидно, что Ричард родился сквибом, ребёнком двух волшебников, в котором нет ни грана магии.

Сочувственно сжав ладонь застывшего мужа, я молчала и слушала.

Сквибы считались позором, иметь такого ребёнка было стыдно, к ним относились ещё хуже, чем к детям с синдромом Дауна в нашем мире, от них отказывались, выбрасывая на улицу: подбрасывали в приюты, отдавали дальним родственникам и рвали с ними всякую связь.

Лишившись материальной поддержки, Альфард стал искать путь к примирению, но родители менять решение не собирались, как и другие родственники, и единственным, кто поддерживал с ним отношения, был его племянник Сириус. В конце концов, Альфард, предпочётший жизнь среди магглов, умер как маггл, заразившись вместе с женой какой-то болезнью. Эту часть биографии мужа я знала: его родители погибли от осложнений, вызванных гриппом. Но то, что последовала далее, удивило.

Внук-сквиб Блэкам был не нужен, но одно дело выгнать из дома взрослого дееспособного сына, а другое — лишить помощи ребёнка-сироту. Нехотя они забрали Ричарда к себе, познакомили с миром магии, а когда он оправился от смерти родителей, устроили его в престижный вуз… и снова прекратили контакты.

— В нашем мире было неспокойно. Шло противостояние между чистокровными магами и теми, кто защищал грязнокровок, люди гибли… Ричарду было не место здесь.

Мистер Блэк был прав. Ричард, как и я, был обычным человеком. Почти. Кажется, я тоже была сквибом, как и Петунья, потому что мы видели то, что не видели другие люди, например, бар в Лондоне, мимо которого мы как-то проезжали всей семьёй. Вернон тогда, помнится, ужасно обиделся, считая, что мы над ним подшучиваем — мы все видели вывеску и дверь, он же утверждал, что там глухая стена… Но Ричард не был магом, ему было бы некомфортно в том мире, он чувствовал бы свою ущербность, в то время как в обычном мире он был уважаемым адвокатом и жил полной жизнью.

— Я поняла вас, — помолчав, кивнула я, осознав и переварив историю. — Но почему вы так странно отреагировали на имя Гарри?

— Сейчас поймёте, — хмуро пообещал Поллукс и стал рассказывать о Лорде Волдеморте, Ордене Феникса, Альбусе Дамблдоре и… Джеймсе и Лили Поттерах.

Узнать наконец историю жизни и смерти сестры оказалось больно, я не сдержала слёз, а когда успокоилась — многое поняла.

— Этого мальчика ждёт большое будущее, — в заключение сказал Поллукс, смотря на Гарри с теплотой, — сложное будущее. Дамблдор не позволит ему просто жить своей жизнью, он уже создал образ мальчика-спасителя и вовсю эксплуатирует его. Многие захотят погреться в лучах его славы, но ещё больше у него будет недоброжелателей. Если он войдёт в наш мир как магглорождённый, он не справится. Но если Гарри Поттер исчезнет, а его место займёт Гарри Блэк…

— Он и так Гарри Блэк, — буркнул Ричард. — Я усыновил его. И мы поменяли его фамилию с Эванс на Блэк. Он и не слышал фамилию Поттер.

— Ты понял, что я имел в виду, — не поддался на провокацию Поллукс. — Мальчик внук моей родной сестры Дореи, так что хотя тебе, Ричард, он и не родной по крови, мне он не чужой. Мы готовы помочь юному Гарри. Что скажешь, Камилла?

— А как же то, что мы не маги? — Предложение было слишком заманчивым, чтобы отказываться. Я давно не была той малышкой, что мечтала о магии, но знала, что не смогу помочь сыну, когда он начнёт активно колдовать. Я помнила, как Лили поджигала занавески, как нечаянно превращала вещи, как разлетались стёкла в моменты её злости, и отчётливо понимала, что мы с Ричардом не справимся без помощи волшебников. — Вы же не думаете, что я откажусь от сына?

— Нет, девочка, конечно же нет! — улыбнулась Ирма. — Ричард никогда не смог бы стать нашим наследником, но Гарри — другое дело. Со временем вы узнаете полную версию событий, но кратко я скажу так: у нас было два внука и три внучки, один погиб, другой лучше бы погиб — его судьба страшнее смерти, а девочки наследовать не могут. Гарри же в годовалом возрасте совершил невозможное, мы видим, что он вырастет сильным волшебником, и знаем, что при правильном воспитании он сможет стать наследником, которым мы будем гордиться. Но ему нужны любящие родители, а не только строгие воспитатели, которыми мы готовы стать, и потому, хоть вы и сквибы, наш дом будет всегда для вас открыт.

— Значит, вы хотите через несколько лет представить миру Гарри Блэка, вашего правнука, внука Альфарда, словно никакого Гарри Поттера и не существовало? — Ричард посмотрел на меня, я согласно кивнула, и он хмыкнул. — Что ж, не худшая судьба для сына двух сквибов.

Мы все повернулись к Гарри, увлечённо листавшего книгу с движущимися иллюстрациями. Пока я считала себя обычной магглой, мой сын был счастливым ребёнком, теперь в нашей жизни должны были произойти серьёзные перемены, но почему-то я была уверена, что они пойдут на пользу. Может, Блэки были плохими родителями, раз уж Альфард от них сбежал, может, из них вышли не слишком хорошие бабушка с дедушкой, раз уж Ричард до сегодняшнего дня ни разу не упоминал о них, но в том, что они станут отличными прабабушкой и прадедушкой — в этом я не сомневалась. Потому что они сами этого хотели.

— Гарри, — позвала я и, когда сын поднял голову, улыбнулась, — иди к нам, тебе пора познакомиться с бабушкой и дедушкой поближе.