Падаванам запрещается (джен)

Когда Асока пришла в храм впервые, она восхищалась джедаями. Рыцари света! Несущие добро, сеющие семена добра и справедливости! И ей было приятно осознавать, что она не только продолжает философию своего народа в деле всей своей жизни, но еще и принадлежит к такому древнему Ордену! Это было волнующее, потрясающее чувство!

А потом началась война клонов.

Это было ужасное чувство. Её друзья-падаваны вместе со своими наставниками отправлялись в бой… И многие не возвращались. Конечно, Совет пытался что-то исправить, вносил коррективы, и Асоке казалось, что мудрое правление канцлера Палпатина приведет их всех к миру. А уж когда её наставником-джедаем стал сам Энакин Скайуокер, это поразило до глубины души. Энакин был лучшим, он был совершенством в её глазах! Не таким, конечно, как мастер-джедай Йода или Оби-Ван Кеноби, но… Она искренне хотела стать лучше, чтобы соответствовать званию падавана Скайуокера.

А потом она познакомилась с пятьсот первыми. И, казалось, все пропало.

Раньше Асока не особенно обращала внимание на запреты, которые касались Джедаев. И если запреты на убийства или причинение вреда разумным — да и вообще живым — формам жизни было ей понятно, то все, что касалось эмоций и — в особенности — чувств… После знакомства с капитаном Рексом и нескольких совместных боёв она поняла, что может не выдержать.

Рекс был почти как Энакин — только не джедай. И, если Энакином Асока восхищалась, то в Рекса умудрилась влюбиться каким-то непостижимым образом, непонятным для себя самой. Рекс был храбрым, умным, сильным, рассудительным и таким мужественным, что внизу живота сворачивался горячий клубок. А бедра сами сжимались крепче в попытке удержать желание. Рекс был как джедай — только он не был джедаем…

А еще падаванам запрещалось любить.

Не то чтобы это была прописная истина из кодекса джедаев, но испытывать сильные эмоции и иметь привязанности было почти что смертным грехом. Привязанности ослабляли Силу, открывали дорогу на Тёмную Сторону и всячески попирали устои Ордена. Асока могла смириться с этим раньше, в конце концов, она думала, что никогда не полюбит так сильно!

Но так уж вышло, что падаванам запрещалось даже думать об этом. И в дальнейшем Асока не раз пожалела, что у Ордена именно такой кодекс, ведь она не была Ки-Ади-Мунди, чтобы иметь неоспоримое преимущество в заключении брака. «Рекс» был клоном, она — падаваном самого подающего надежды генерала-джедая из молодого поколения, но мысли, бродившие в её голове, бередили душу. И Асока замечала, что она такая же, как и её учитель, только если он мог себе позволить любить свою несравненную Падме, то Асока такой роскоши позволить себе не могла. Она свято верила в устои Ордена — и пусть это разрывало ей сердце, но она оставалась на расстоянии.

Когда в Рекса летели лучи бластеров железяк, Асока рвалась на передовую, вставая перед ним, отбивая своими мечами смертельную опасность. Рекс прикрывал ей спину, отстреливал атакующих дроидов и улыбался так безумно, так заразительно, что у падавана ёкало сердце.

Но любить было нельзя.

Она вспоминала магистра-джедая, Оби-Вана Кеноби и понимала его горечь, когда дело касалось герцогини Сатин. Она испытывала то же самое, глядя, как в увольнительной Рекс улыбается официанткам и подначивает друзей, ухлестывающих за симпатичными девушками.

Она не могла простить себе, но червячок ревности оставался в её сердце и грыз.

Грыз так, что хотелось наплевать за устои Ордена! Но однажды…

* * *

— Асока? — падаван вздрогнула, когда к ней сзади подошёл Рекс.

Сладкая истома разлилась по телу, и горечь от понимания, что она не сможет нарушить запрет, пробила тело с новой силой.

— Рекс? Я думала, сегодня не твоё дежурство… — Асока пыталась совладать с голосом, но не смогла ничего сделать, и он дрогнул. Монтралы⁽¹⁾ на её голове завибрировали, совсем легко, улавливая участившиеся сердцебиение Рекса. Асока удивленно вскинула брови.

Рекс молчал — просто смотрел на неё, улыбался своей этой лёгкой, едва уловимой улыбкой и молчал. Асока повернулась к нему спиной и подняла голову к звёздам, которые на Корусанте были особенно яркими. В глазах стояли злые слёзы от осознания того, что им никогда не быть вместе, да и заинтересует ли она, падаван-тогрутка⁽²⁾, человека-клона? Внезапно дрожи прошла по телу Асоки — Рекс, подошедший со спины и там и оставшийся, обнял её, заключая в кольцо крепких надежных рук. Асока замерла, как тимиар⁽³⁾ перед акулом⁽⁴⁾, казалось даже дышать перестала. Низкий, хриплый голос Рекса ввинчивался в её мозг как раскаленное сверло.

— Я знаю, что падаванам запрещается иметь отношения. Но… пожалуйста, Асока, — горячее дыхание обожгло шею, — только сегодня. Только сейчас…

Руки сжались на талии ещё крепче, и падаван почувствовала спиной широкую грудь Рекса с суматошно бьющимся в ней сердцем.

— Только сегодня… — едва слышно прошептала она, кладя ладонь поверх рук Рекса и безмятежно улыбаясь.

Пусть падаванам запрещалось иметь отношения. Пусть джедаям в принципе запрещалось вступать в браки, любить и быть любимыми, ибо это тропа на Тёмную Сторону Силы. Но одну ночь за всю жизнь, под яркими, безумными звёздами Корусанта, в неясном шуме ночной жизни, двое могли просто стоять рядом, в объятиях друг друга, слушая сердцебиение и ловя дыхание.

Запреты существуют не для того, чтобы их нарушать, а чтобы, следуя им, насладиться кратким мигом общей слабости и потом на всю жизнь помнить о том, что любимый человек держал тебя в объятиях и был един с тобой.

1) Монтралы — полые роговые отростки на голове тогрутов, позволяющие им использовать эхолокацию.

Вернуться к тексту

2) Раса, к которой принадлежит Асока — тогруты, с планеты Шили.

Вернуться к тексту

3) Тамиар — травоядный зверек с планеты Шили, основное пропитание тогрутов во времена, когда их цивилизация еще не достаточно развилась.

Вернуться к тексту

4) Акул — хищный огромный зверь с планеты Шили, природный враг тогрутов.

Вернуться к тексту