Ничего не проходит бесследно (джен)

— Он не приходит в себя. Наши лучшие мастера легилименции пытались до него достучаться... Но в его сознании только круги, — главный врач Святого Мунго только разводит руками.

— К-к-какие ещë круги?! — между всхлипами спрашивает Джинни. На непривычно бледной коже ярче обычного проступают веснушки.

— Круги на воде. И больше ничего. Это не проклятие, мы всë проверили. Такое ощущение, что он просто не хочет возвращаться в наш мир...

Молли уводит рыдающую дочь из палаты. Вскоре уходит и врач, а Гарри остаëтся лежать.

* * *

— Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых. И в особенности тех, кто живëт без любви.

Так сказал Дамблдор на иллюзорном вокзале Кинг-Кросс. Только он не сказал, что делать с теми, кто жил без любви и умер.

Кто-то ушëл на дно, а кому-то всë равно. Погрустили, а завтра забыли. Как будто не были и не любили.

Дамблдор мëртв, и кажется, от этой потери не оправиться уже никогда. Гарри потерял родителей совсем малышом. Быть сиротой грустно и очень горько, хоть он и не помнит, каково это — иметь семью.

Когда умер Дамблдор, было ощущение, что осиротел весь мир. Ну уж Хогвартс как минимум. И как тут не жалеть, Альбус?

Интересно, а когда Снейп потерял Лили, он тоже думал, что мир обязан рухнуть сию минуту? Ведь она была солнцем, а без еë света и тепла весь мир обязан был превратиться в мëртвую ледяную пустыню. Ну уж сердце Снейпа — так точно.

Кто-то ушëл наверх, а значит, ушëл навек. И следит, улыбаясь, за нами сквозь глаза наших воспоминаний.

А как быть с теми, кто ушëл, не успев дать тебе всю свою любовь?

Вот Сириус... Так много ещë нужно было сделать, о стольком спросить. Да вот хотя бы сказать о том, что он лучший на свете крëстный. И что Гарри в жизни никогда не променял бы Бродягу, ни на каких условиях.

Только Бродяга умер тоже. И если бы у Гарри было зеркало Еиналеж, все люди, с которыми он не успел попрощаться, просто не поместились бы в раме.

Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день. Всë останется в этой вселенной. Всë вращается в этой вселенной. Возвращается к нам, запуская круги на воде. Ничего не проходит бесследно. Ничего не проходит...

Пахнет дымом и бедой, из разбитых окон сочится холодная темень. Маленький Гарри плачет и сквозь прутья кроватки смотрит на мëртвую маму.

Бесконечный корридор проклятого поттеровского дома, под ногами хрустят осколки. Кажется, что это осколки его несчастного сердца. Окаменевший от горя и слëз, Снейп даëт Лили обещание. Он сделает всë, чтобы Гарри выжил.

В темноте Визжащей хижины, там, где пахнет кровью и страхом, совершается чудо. Гарри выжил и впервые беспрекословно повинуется Снейпу.

— Посмотри на меня...

Умирающий Снейп плачет, а Гарри не знает, зачем он выжил. Ведь совсем скоро нужно снова умирать.

Чей-то случайный ход, фатальный поворот. Мы друг друга на этой спирали обретали и снова теряли. И остаëтся нам, холодным городам, просто ждать, когда станет теплее, и дышать, ни о чëм не жалея.

Так умер Седрик, абсолютно случайно, и от этого больно вдвойне. Ведь он не имел никакого отношения ко всей это воскрешенческой истории. Он мог бы, мог бы жить.

Или вот Ремус и Тонкс — как они могли потерять друг друга, едва обретя?

Фред — как он мог оставить брата доживать остаток бессмысленной, половинчатой жизни?

Колин Криви — добрый и восторженный мальчик, так много фотографий осталось после него, и так много непрожитых лет.

Всë вращается в этой вселенной. Возвращается к нам, запуская круги на воде. Ничего не проходит бесследно. Ничего не проходит...

Беллу Лестрейндж убила Молли Уизли. Милая, заботливая Молли, до чего же тебя ожесточили смерти вокруг?

А Барти Крауч-младший, получивший поцелуй дементора? Наверняка был симпатичным малышом когда-то, а как безумно его любили родители.

Аластор Грюм — странноватый, но храбрый аврор. Чарити Бэбридж — любимая учительница маггловедения. Добби — первый свободный эльф, добрый и верный друг. Букля — преданная любимица.

Батильда Бэгшот, Руфус Скримджер, Винсент Крэбб, Крюкохват, предатель Петтигрю...

Лица погибших — своих ли, чужих — кружат вокруг Гарри. Как можно жить дальше, зная, сколькими жизнями пришлось пожертвовать ради мира. Ничего не проходит бесследно...

* * *

Воздух вокруг сгущается, словно из ниоткуда взявшийся ветерок пролетает по палате. Шуршат лепестками многочисленные цветы, расставленные повсюду.

— Мистер Поттер, да вы, никак, заделались спящей красавицей? Прекращайте балаган! Ваши родители не для того отдали...

Ресницы трепещут на бледных щеках, дыхание на мгновение замирает.

— А вы, мистер Снейп? Для чего отдали жизнь вы? — хриплый от долгого молчания голос срывается на выдохе.

Перед ним, будто живой, стоит сам профессор зельеварения, великий и пугающий ужас подземелья.

— А с чего вы взяли, что я умер, мистер Поттер? — в его словах слышится насмешка, но во взгляде нет ни ненависти, ни презрения.

Гарри не может, не хочет смириться со смертью многих... Но если кто-то всë же выжил...

— Выжил, выжил, Поттер. И вы тоже, уж постарайтесь. Я всë-таки дал обещание вашей матери.

Зелёные глаза встречаются с чëрными. Один из них явно смеëтся, а второму в самую пору заплакать. Но всë-таки они живы.