Но пасаран (джен)

Чертов титан со своей блестящей перчаткой вылез, как черт из табакерки. Барнс уже составил план мероприятий на это лето —Таити, красотки в бикини, секс на пляже, и речь сейчас не о коктейле, а главное, никаких ряженых — да простит его Стиви — как и было последние три года.

Прекрасные три года. Свежий воздух, отсутствие надзора и «кураторов» — единственное, что Т’чалла таскался к нему по два раза на неделе. Но Барнс был не против пропустить стаканчик другой бурбона в хорошей компании. Можно сказать, они даже подружились.

Все шло отлично. Собственная ферма в пятидесяти километрах от Ваканды, тишина, покой, впервые за хрен знает сколько лет. Удивительно, но Барнса такая жизнь более чем устраивала. Как и ясное сознание, полное отсутствие закладок и ментальных кодировок — спасибо Шури, сестре Т’чаллы, вправившей ему шестерёнки на место, насколько это было возможным. Она все же не волшебник, и кое-что подправить так и не удалось.

Последнее, что Барнс помнил — стремная фиолетовая рожа Таноса и врезавшийся в мозги глухой щелчок. Что стойко ассоциировался со свернутой шеей. Звук один в один. Потом темнота, и больше ничего. Не было ни боли, ни страха, ни-че-го.

Как свет выключили, «чик» выключателем, и всё.

Понимание пришло быстро. Он умер. Вернее должен был, так как главные умы, просвещенные в проблеме «Танос и разноцветные цацки», — Шури, Старк, и Беннер — провели несколько исследований и коллективно решили, что после щелчка люди умирали. Если точнее — тупо распадались на атомы. Вскоре это же подтвердили халаты из корпуса Нова, неофициальном межгалактическом центре Вселенной (Барнс охренел, когда узнал про его существование и про то, что космос оказывается очень тесный). На основании уже ополовиненных планет они пришли к таким же выводам, что и наши умники. Щелчок — смерть.

Понимая, что попал под этот самый щелчок, Барнс не рассчитывал очнуться. Последней мыслью было, что в рай, если он и существовал, ему дорога заложена шлакоблоками в три слоя и для надёжности залита цементом. Поэтому он бы не удивился, очнувшись на раскаленной сковородке. Но и в нахождении у чертяг можно найти плюсы. Горячие суккубки, интересные пейзажи, лавовые реки, да и компания наверняка подберется с огоньком.

Но почему-то вместо однокомнатного котла и красоток в подгорелых бикини перед глазами плавала какая-то муть! Было светло, но не слишком, освещение явно искусственное, мерзостного жёлтого цвета, как от свечей. Судя по очертаниям сквозь блюр, очнулся он в огромной спальне, на кровати. Вокруг тишина, но не полная — слева тикали часы.

Следующий час прошел плодотворно. Барнсу удалось выяснить: он жив, окружающая его обстановка — не предсмертные глюки и даже не сон, все конечности на месте, пол — мужской. Сам Баки усох, как минимум, в два раза, став — чтоб пурпурному икалось — подростком. Тощим, как бамбук, но, надо признать, какие-то мышцы проглядывали. Некогда стопроцентное зрение превратилось в близорукость, и теперь его лучший друг это очки-велосипедки, найденные на прикроватной тумбочке, без этого аксессуара он теперь все равно, что слепой суслик. Снайпер-очкарик, кому расскажи…

Хорошо хоть память на месте, правда не только его. Некоторые воспоминания прошлого владельца мясного костюма перешли Баки, как квартира по наследству. Хотя чем тело — не жилплощадь?

К сожалению, обрывками, но в его ситуации это лучше, чем ничего, есть от чего отталкиваться. Перебирая доставшееся богатство, Барнс понял, что его не просто забросило в другое тело, он blyat в другом мире.

Одно радовало — мир не в пример лучше прошлого: никаких тебе пришельцев, лезущих на Землю, словно она медом намазана, богов с раздутым до небес самомнением, миллиардеров с манией величия, считающих своим долгом покромсать его в капусту, ряженых «героев», которые больше косячили, чем реально помогали, и самое главное — никакого ЩИТа и Гидры.

Вообще, на взгляд Барнса разницы между Гидрой и ЩИТом не было никакой. Уж он, работая на обе организации, это знал точно— так сказать изнутри— и если при Картер больше пятидесяти лет назад ЩИТ действительно боролся с Гидрой и пытался всеми силами выжечь заразу, то сейчас при Фьюри…

Барнс точно знал, что Одноглазый и мистер Фальшивая Улыбка делили одну кормушку и четко разграничивали зоны влияния. Правительство лакало молочко с рук этих пауков и счастливо виляло хвостом, увязая в их паутине. Сквозь туман, но Барнс точно помнил, как пару раз, пока он был в режиме «Зимнего солдата», приказы ему отдавал Фьюри. И они были не лучше и благороднее приказов Пирса. Не было хорошего ЩИТа и плохой Гидры, как наверняка видел все это Стиви. Сколько Баки ни пытался аккуратно открыть глаза другу, тот словно не видел или не хотел видеть и он бросил это неблагодарное занятие.

Хер знает, что они там не поделили несколько лет назад, но сцепились они знатно. Его тоже потрепало. Судьбой ЩИТа после «развала» он особо не интересовался, слышал только сплетни. Якобы Фьюри на самом деле жив, а в новом Щите — восстановлением которого активно занялся Колсон — объявилась уцелевшая верхушка организации, и там полным ходом шла делёжка власти. Каждый хотел урвать себе кусочек послаще. Гидра — несмотря на все усилия Стиви — никуда не делась, просто залегла на дно. Ее липкие щупальца все так же рыскали по планете. И, по слухам, за ее пределами.

Теперь все это мало волновало Барнса, как поговаривал один из его первых командиров — Соловьев: «Moya hata s krau». Это и стало его девизом после возвращения мозгов на место. Хватит, навоевался.

Однако радость от отсутствия этой компашки омрачало то, что чем дальше он копался в обрывках воспоминаний, тем больше ему казалось, что этот мир едва ли лучше.

Кроме обычных людей, этот мир населяли маги и магические существа. И если обычный человек при слове магия воображал себе маленьких феечек в мини, то здесь это были обычные люди, просто имеющие способности к магии. Этакие мутанты, со сверхъестественными силами, как Ванда, только здесь магия — это естественное явление. Люди уже рождались с силой. И, к сожалению, феечками тут и не пахло.

Без эмоциональной мишуры, испарившейся вслед за пацаном, Барнс отметил мелькавшее в воспоминаниях отношение магов к обычным людям.

И тут тоже ничего нового.

Некоторая часть магов — «чистокровных» — считала себя высшей расой, а остальных — грязью под ногами. Особо они этого и не скрывали. Фокусники вели себя как нацисты, переняв их идеологию по отношению к магически неодарённым людям, магическим существам и полукровкам от них. Ага, и такое тут есть, ксенофилы, здравствуйте! При этом маги, громче всех кричащие о чистоте крови, практиковали инцест, называя это пафосным «сохранением чистой крови». Но такие экземпляры скорее исключение, чем правило.

С неприятным удивлением Барнс обнаружил, что он знаменитость. Спаситель магического мира, распиаренным не хуже Стиви. Повезло, что без уродского трико.

Неожиданно дверь открылась, и заканчивающийся обыск прервал лохматый мужик. Баки решил подумать о своей неожиданно свалившейся избранности позже и оглядел визитёра. Помятый, не первой свежести и откровенно воняющий перегаром мужик был опознан, как Сириус — его крестный отец. Анимаг, превращающийся в то ли волка, то ли в здоровую собаку. Хер знает, но несло от него соответствующе: мокрой псиной и нестиранными несколько лет шмотками.

Так что увиденное ярко контрастировало с понятием «второй отец», коим считал пацан эту псину. Вместо того чтобы сверкая пятками бежать обелять свое имя, чтобы забрать пацана у поехавших родственников, Блэк, решил мстить. Не изменяя себе — по-идиотски. Побежал ловить крысу, а от пацана отдарился метлой, ши-кар-но. Барнсу даже стало жалко пацана, ведь он на полном серьезе считал это своей семьёй, хотя Блэку самому нужен отец. И хорошая такая трепка, как раз для капризного бунтующего подростка, которым Барнс видел псину. Какая уж тут семья.

Предложение спуститься на обед Баки признал годным — разведка местности не помешает. Он захлопнул сундук и двинулся вслед за псиной, вполуха слушая шутки, словно из сборника анекдотов для начинающих. Отрешённо кивнув в ответ портрету темноволосой женщины, Баки свернул на маленькую кухню. Маленькую относительно остальных комнат в доме, а так Барнс прикинул, что человек пятьдесят здесь точно свободно поместилось бы.

Во время обеда Барнс больше слушал, чем говорил. Старался отделываться общими фразами и неопределенно пожимал плечами. Он не стал есть — непонятно кем — приготовленную еду и просто возюкал ложкой по тарелке, перемешивая бесформенную оранжевую массу, именуемую овощным рагу.

Интересно, для чего здесь эта семейка? Нет, в памяти присутствовало что-то про помощь в уборке, но, простите, такой отговоркой они могли наебать только кого-то вроде псины. Два взмаха этой их палкой, и кругом чистота.Наверняка даже у раздолбая Блэка получится.

После ужина Барнс аккуратно отмазался от посиделок, сослался на головную боль, и ушел к себе.

Итогом трехчасовых раздумий стало приобретение оружия. Он не питал особых надежд на палочку, знание двенадцати заклинаний — и то в теории — мало чем помогут, случись что, хотя при должной фантазии… Но пистолет или нож — оно как-то привычнее будет, а то словно голый. К счастью, деньжата у него имелись.

Со дна ученического сундука Барнс достал увесистый мешочек с галеонами, оставшимися с подготовки к школе. Порыскавшись в шмотках, выудил черную школьную сумку и вытряхнул ее содержимое. Нож для перьев и кобура для палочки были единственными полезными находками. Оказалось, пацан имел только одну пару носков, и те на нём, поэтому Барнс совершил свое первое колдовство: почистил носки и подлатал на них дырку на пятке. Надел их, подумал и всё-таки засунул за резинку нож, так будет проще достать. Закинул кобуру на предплечье, сунул в нее палочку. С четвертой попытки прошёлся очищающими по всей одежде, не забыв про сумку и кроссовки, к слову больше на два размера, но Баки просто натолкал в носок обуви пергамента.

С маскировкой все решилось куда проще: Барнс зачесал отросшие волосы на лоб, делая длинную челку до переносицы. Черные волосы, черные очки, все сливается, и если не приглядываться, то сойдёт. Почти до носа натянул шарф и, укутавшись в старую Дадлину куртку, двинулся на выход.

Ночной рыцарь домчал до банка за считанные минуты.

Первое, что удивило Барнса: прямиком с кассы его попросили пройти к управляющему, что заставило его напрячься. Мало ли какие у них тут порядки. Второе, что банк оказался не просто банком, а каким-то гибридом банка с бюро наследований-преследований-обследований и ещё с десяток всего оканчивающееся на -ний. И третье — Лорд Блэк. Вернее станет им после проведения ритуала принятия, пока же только наследник. И, если первые секунды после объявления этой новости, он хотел заржать, то чем больше зеленошкурый говорил, тем больше Барнс охреневал размерам жо… кхм, свалившихся на него проблем.

После двадцатиминутного ликбеза, раз такой расклад, он поинтересовался, почему Блэк, а не Поттер, что логичнее. Может, пацан был и не Поттер вовсе — раз уж на то пошло? Зелёный только пожал плечами: по имеющимся у них данным последние двадцать лет у рода Поттер имеется Лорд. Хорошо, но каким боком он к Блэкам относился? Папаня с рогами?

Гоблин монотонно пробубнил, что, если род остался без прямых наследников, магия рода ищет кандидатуру среди других родов. Главное условие — наличие в маге большого процента крови Блэков. И выходило, что у рода Блэк всего два наследника первой очереди он и Драко Малфой. Сириус Блэк не считался, его через ритуал ограничили в правах, так что фамилия и допуск в дом — единственное, что ему доступно. Малфой и Барнс ещё несовершеннолетние, а статус Лорда даётся лишь по достижению семнадцати лет, то есть совершеннолетия по магическим меркам.

И возникает вопрос, а как тогда он?

Всего одно слово — Кубок.

Хренова чашка автоматически признала пацана совершеннолетним. В тот момент, когда подпалённый клочок бумаги вылетел из кубка, надписи в документах изменились, а рядом с его именем во всех официальных бумагах расцвела надпись: Наследник Блэк. Слушая, как зелёный нахваливает его будущий статус, Барнс жопой чуял подвох. Ему не пятнадцать, его рассказами о горах конфеток не заманишь! Закатав воображаемые рукава, он подвинул скрипучее кресло ближе к столу гоблина и широко улыбнулся.

Промурыжил гоблина ещё два часа, и выяснилось, что-таки да, не зря: во-первых, он обязан продолжить род; во-вторых, поддерживать магию рода, ритуалы, как ему любезно пояснили; и, в-третьих, он несёт ответственность за каждого члена рода, магически, хорошо хоть частями. К счастью, весь род Блэк — это он один, но в будущем нужно помнить об этом.

А с Поттерами все вышло вообще весело. Он точно Поттер, сын Джеймса и Лили, это зеленошкурые подтвердили, но к роду Поттер он относится «криво сбоку».

Де-факто — он самый что ни на есть Поттер, де-юре — Поттер он только на бумажке, и с родом, кроме крови, его ничего не связывает. Фамилия — единственное, чем он мог пользоваться. Ограничение прав. Зато становится понятно, почему магия рода Блэк вцепилась в него сходу и признала полноправным наследником: безроден, полное отсутствие любых обязательств перед каким-нибудь родом, совершеннолетний, дееспособный и частично Блэк. Прямо лакомый кусочек.

Через час Барнс закончил с вопросами и расслабленно откинулся на спинку кресла. Бедный гоблин, которого мурыжили два часа, не сдержался и облегчённо выдохнул, утирая вспотевший лоб.

Баки в это время перебирал плюсы и минусы нового «звания», и действительно ли ему нужно «повышение». Отложив раздумья до возвращения на Гриммо, он перед уходом заглянул в доступный ему как наследнику сейф. Помимо звенящих кругляшей и кольца Наследника — обещать, не значит жениться— Барнс по совету гоблина прихватил кодекс рода. Мешочек с галеонами перекочевал на руки кассиру в холле банка. Баки обменял галеоны на хрустящие две с половиной тысячи фунтов, сверился с часами и двинул обратно на Чаринг-Кросс.

Через тридцать минут Барнса высадили за пару улиц от известного ещё в том мире района. Хакни. Всё-таки по большей части города в этом мире почти ничем не отличались от прошлого, если верить знанием пацана. Поэтому где ещё искать нелегальщину, как не в одном из главных бандитских районов Лондона?

Таксист восточной наружности отказался ехать дальше, пришлось вылезать и шагать на своих двоих. По рассказам мужчины нескольких его коллег после поездки в ту степь едва ли не без штанов оставили. Барнс поблагодарил за предупреждение, попрощался с нервно оглядывающимся водилой и нырнул в глубину темных улиц, оставляя позади свист шин, дерущих асфальтовую крошку.

Дилеров долго искать не пришлось.

Непримечательного вида парни на пяточке подпирали углы нескольких домов. Ребятки внимательно следили за его передвижениями. Барнс же следил за ними.

Слева, за трехэтажным домом, друг за другом раздались четыре выстрела, впереди на дорогу выскочила скорая помощь, воя и будя народ в домах. Тут же в этот момент у «бабочки», стоящей на противоположной стороне дороги, мелкий тип дёрнул сумку, и она вторила сирене.

Девяностые.

Барнс ностальгически вздохнул, сильнее запахнул куртку и двинулся в сторону одного из наблюдателей.

Когда через час Барнс довольный, как змея, отобедавшая ящиком шиншилл, вырулил обратно на освещенный тротуар, последнее, чего он ожидал, так это столкнуться нос к носу с патрулем. Молниеносно сориентировавшись, он отпрыгнул от толстой лапы бобби, оттолкнул второго и дал деру. Петляя через темноту узких улочек, Баки не оглядывался, но по топоту за спиной понимал, что прилично оторвался, но все равно не сбавлял темп, перепрыгивая через очередной забор. Когда в левом боку закололо, он, тяжело дыша, наконец сбавил темп и перешёл на быстрый шаг, оглядываясь вокруг в поисках жёлтой шашечки.

Перед возвращением на Гриммо Барнс заскочил в супермаркет. Как-то он про еду-то и позабыл за ворохом информации, вываленной на него гоблином, и вспомнил только на крыльце дома и то, когда живот издал глухое урчание. Есть стряпню матриарха Уизли желания не было от слова совсем, отчего-то не внушала ему доверия эта тетка, как и вся их семейка. А своей интуиции Барнс доверял. Озираясь в поиске магазинчика с чем-нибудь съестным и уже почти решив, что спать придется голодным, он — о чудо — выцепил глазами мерцающую неоновую вывеску круглосуточного магазина. Повеселев, Баки натянул шарф практически на нос и двинулся к супермаркету.

Стоя напротив закрытой двери, Барнс поражался собственной тупости. Или это подростковое тело так на него влияло?

Продумал практически все, но облажался просто потому, что не открыл дверь.

Ключ.

Он спалил свой уход тем, что забыл ключ. Если бы кто-то из агентов группы под его командованием слился вот так, Барнс убил бы. Без шуток. Потому что нахера в команде имбицилы, а тут сам…

Сдвинув со лба челку набок, он припомнил, что ключей-то и не было никогда. Дверь всегда открывали изнутри.

Но как-то же Блэк вошёл первым!

Зло дёрнув за ручку чёртову дверь, Барнс чуть не свалился на пятую точку: дверь распахнулась.

Магическая версия замка с отпечатками пальцев?

Тряхнув головой и действуя по принципу «работает—не трожь», он на цыпочках вошёл в прихожую. Закрыл дверь и прислушался. Тишина, похоже, все ещё спят.

Внезапно за спиной раздался глухой хлопок. Пакеты полетели на пол, благо, стекла не было, доля секунды, и Барнс прижимал лезвие ножа к шее лопоухого существа. При беглом осмотре нечто с выпученными глазами было индентифицировано как эльф. В Хогвартсе, магической школе, где учился пацан, их полно. Как звали эту пародию на голлума, Барнс не знал или, что вероятнее просто не помнил. На заданный вопрос эльф не ответил, лишь удивлённо вылупился на него. Баки повторил вопрос, нежно надавливая на лезвие, так… чтоб легче говорилось.

Коротышку звали Кикимер. Удивлялся эльф недолго, стоило только Баки чуть отодвинуть нож, как он оскалился, но по-доброму, уважительно что ли. Хер знает, как Баки это понял, но ощущение было достаточно четкое. Просто знал.

Вдруг эльф отошёл на шаг и почти по-военному вытянулся, докладывая, что происходило за время его отсутствия. Впрочем ничего такого, все было спокойно, народ спал, только псина ходил до винного погреба. Кикимер прищурился, взглянул на Барнса, похоже, что-то для себя решил и щёлкнул пальцами, и пакет с продуктами испарился и, по словам эльфа, ожидает Баки в спальне. Через секунду испарился и сам эльф.

Охеренный сервис, и персонал вежливый, отзывчивый.

* * *

Следующий день прошел по сценарию предыдущего, добавились только убогие попытки Уизли сделать уборку в доме.

Пока счёт вел Кикимер. Если б Барнсу предложили поставить на кого-то из них, то он однозначно поставил бы на эльфа. Он, судя по синякам и ссадинам рыжих, лучше знал, где у какой вещи место, и доносил это до них, как умел. Позже Барнс понял, что это были ещё cvetochki, а вот на третьем этаже, куда передислоцировались рыжие, посыпались yagotki: гной Бубонтюбера на руки, кусачие дверные ручки, падающие на голову полки, плащи, начинающие душить. Дети — не дети, эльфу было все равно, а Барнс просто не любил, когда трогают то, что принадлежит ему. Наёбки он тоже не любил. Поэтому особо не возражал против маленьких шалостей эльфа. После таких подлянок все уяснили, что лучше отступить. Все, кроме Молли Уизли.

Покоцанная, но не побеждённая, Молли поднялась на четвертый этаж и решила навести порядок здесь. Почему она считала, что ей это удастся здесь, если с предыдущих трёх этажей Кикимер ее выбил, оставалось загадкой, но Баки уже был готов к зрелищу. Ну не нравилась ему эта тетка, она слишком… да всё слишком!

Чтобы говорить что-то определенное, у Барнса слишком мало информации, но чуйка прямо визжала возле Молли, особенно его напрягали ее слащавые наигранные улыбочки. Да и память, то, что осталось от пацана, буквально кричала о том, что бабища, как только могла, постоянно подпихивала своих детей к пацану. Номер семь, девочка, та, которая «я буду громко дышать рядом с тобой и томно смотреть на тебя, и все равно, что мне двенадцать», близнецы, вечно вьющиеся где-то рядом и что-то вынюхивающие, и лучший друг, кинувший при первой возможности.

Барнс ещё утром открестился от «уборки» и теперь весело наблюдал за ней, опираясь на косяк своей спальни. Целью тетка в засаленном фартуке выбрала соседнюю с его спальней комнату. Но дверь оказалась не так проста и не далась ей с наскока. На дверь из темного дерева каскадом посыпались отпирающие чары, деревяшке же было побоку, заклинания впитывались в лакированную поверхность, как в губку. Знание такого количества отпирающих чар от простой домохозяйки поражало и навевало определенные мысли.

Две минуты. Ровно на столько хватило терпения Кикимера, он считал.

На визг Молли сбежались почти все. Народ непонимающе скакал вокруг воющей на одной ноте тетки, один только Барнс силился не заржать. Правда на него не особо то и обращали внимание, все были сосредоточены на Молли, с которой осыпались последние клочки рыжих волос, являя народу неестественно большие уши-блюдца. Приплюснутые, красные, словно на них провели чемпионат по чечетке. Вкупе с синей кожей смотрелось охерительно!

Блэк, который только по фамилии Блэк, матерясь через слово, звал Кикимера, грозя на его голову все существующие кары. Тот, понятно, не появлялся, он же не идиот, хамло мстительное, но не идиот. Не дожидаясь развязки, Барнс сквозь прорывающийся хохот булькнул липучкам, что пошел спать, и скрылся за дверью.

Кодекс сам себя не прочитает.

Занимательная книжка. Большую часть вчера рассказал гоблин, но он говорил в общих чертах. Исходя из Кодекса, выходило, что, кроме общих обязанностей: обеспечь наследником, сохраняй магию, преумножай богатства и прочее — есть и индивидуальные. Свои у каждого рода. Какие причуды у остальных, Барнс не в курсе, тут не написано, но именно у Блэков -жертва.

На алтаре требовалось принести в жертву человека, естественно мага, напитывая и слегка освежая магию. Мало аппетитное действо, но, если верить описанию необходимо, если Барнс не хочет сдохнуть в муках. Всего раз в год, так что почему бы и нет? Небольшая плата за то количество бонусов, которое он получит, не особо при этом напрягаясь.

А если пускать на корм алтарю всяких мразей — у волшебников отбросов хватает—то сплошная польза. И улицы чище, и алтарь сыт. Убийство же… ничего нового и шокирующего, решено, берём!

— Кикимер, — позвал эльфа Барнс.

На этот раз доморощенный партизан материализовался напротив него без звука. Барнс сидел на кровати, но все равно смотрел на эльфа сверху вниз.

— Полукровка догадался, что может вызывать Кикимера? — прошамкал эльф, наглец прижал руки к груди и показательно вздохнул: — Старый Кикимер счастлив. Кикимер и надеяться не смел. Кикимер думал, сын друга отщепенца не додумается, что Кикимер и Дом ждут.

— Как я должен был это понять? По вкусу ветра и цвету дождя? — раздраженно буркнул Зимний. Вот вроде и косяк не его, а ощущение, как в детстве, словно мать за ухо оттаскала.

— Полукровка чувствовал, что Дом ластился, Кикимер убирал его комнату. Хозяйка оказала полукровке честь, здоровалась с ним, как можно не понять? — укоризненно посмотрел на него эльф, на секунду отвлекся, взмахнул тощей лапкой, поправляя сбуробленные накидки на креслах. — В прошлый раз Кикимер сказал. Но теперь Хозяйка наказала старому Кикимеру только смотреть, и он смотрел. Только полукровка оказался глупый, глупый и слепой! Он смотрел и не видел, а Кикимер просто ждал, что ещё оставалось старому Кикимеру?

— Старому Кикимеру надо перестать трепаться и сказать, сможет ли он достать барана, — сказал Барнс, бросая взгляд на часы. — Через три часа.

— Живого? — деловито уточнил Кикимер.

— Да. Деньги нужны?

— У Кикимера есть доступ к запасам рода Блэк, — качнул ушами-лопухами эльф. А потом осторожно, словно подбирая слова, негромко спросил: — Полукровка будет проводить ритуал?

— Полукровка будет принимать род по свою руку, — неосознанно подражая манере эльфа, ответил Барнс. Чертыхнулся, привязалось же, сунул Кикимеру листок со списком всего необходимого и уже нормально сказал: — Все по списку, вместе с бараном через три часа. Достанешь?

Тощие лапки схватились за пергамент, как за спасательный круг.

— Кикимер найдет и принесёт, — решительно кивнул эльф.

Барнс задумчиво кивнул. Пути назад не было, да и, если быть честным, новое положение пойдет ему только на пользу. Как он понял, род в этом мире играет не последнюю роль.

— Хозяйка приказала Кикимеру передать, что хочет поговорить с сыном друга отщепенца, — пробурчал эльф и требовательно протянул тощую культяпку к Барнсу.

Похоже, отказ не принимался. Барнс вздохнул и протянул руку.

Семейная галерея, как назвала эту залу Вальбурга, была действительно огромна.

Стены круглого, большого помещения от пола и до потолка закрывали картины. Живые портреты разбавляли пейзажи и натюрморты, Баки отметил, что тоже магические, потому что рисованные Блэки сновали через них в другие картины. Он отыскал даже парочку нарисованных баров или ресторанов, издалека не разобрал. Четко посередине этого великолепия стоял большой пижонский кожаный диван и кофейный столик. Следующие четыре часа он провел на кожаном монстре.

Вальбурга Блэк оказалась ехидной, но адекватной тёткой, как и остальные Блэки. Диковатые немного, но адекватный диалог вести способны.

В основном говорила Вальбурга и лишь изредка что-то вставлял Орион — ее муж. По обмолвкам псины, это очень умная и наблюдательная женщина, хотя он использовал немного другие определения, но что взять с узколобого дебила? В первые десять минут Леди Блэк, как она попросила себя называть, прощупывала почву, весьма умело и со знанием дела. Так, как бы невзначай, осторожно задавала незначительные вопросы, тут вопросик, там слово.

Вот это по-нашему!

Такой подход Барнс одобрял!

Прощупав друг друга на предмет крысовства, Леди Блэк, похоже, поняла, что он в адеквате, и приоткрылась первой. Дама поведала Барнсу ну очень интересную историю, которую ей довелось наблюдать из первого ряда.

За несколько часов до того, как Барнс открыл глаза в этом мире, пацана навестил директор школы.

Поттер был клиническим идиотом. Когда по приказу Леди Блэк Кикимер рассказал ему, что дом и он чувствуют в нем будущего лорда и тому нужно сходить в Гринготтс на проверку и за кодексом, придурок побежал к своему рыжему другу и тут же вывалил ему все. Невидимый Кикимер следовал за ним по пятам, и Барнс боялся представить, сколько эльфу потребовалось сил, чтобы не зашить рот дебилу.

Как директор узнал о планах мальчишки, неизвестно, но кроме рыжего больше никто не знал, так что…

Барнс не понял, каким боком директора школы касались его дела. Судя по обрывкам воспоминаний, Дамблдор был всегда где-то рядом с пацаном и проявлял чересчур много внимания к его персоне как для рядового ученика школы. Это было слишком, даже если учесть всю эту херню с избранностью. Узнать бы ещё, откуда у нее росли ноги. Мысленно Барнс сделал себе зарубку покопаться в архивах с газетами. В общественных библиотеках такие наверняка имелись.

Действие разворачивалось на кухне, и у Леди Блэк был хороший обзор, на слух почтенная дама тоже не жаловалась.

Дедуля журчал пацану, что вся история с родами и чистокровными замашками, это бессмысленные пережитки прошлого. Типа, чистокровные творили ужасные вещи, убивали, насиловали, совершая свои темные ритуалы, прикрываясь родами. Но Поттера уже понесло, он поверил — идиот, — но все равно был готов на зверские ритуалы, он напирал на то, что хочет вернуть в род псину, тот магии лишится скоро, восстановить его в правах (это ему рассказал Кикимер).

Вскоре обычный разговор перерос в спор, Поттер аж пару раз прикрикнул на старика. Леди Блэк отметила, что тому это ой как не понравилось.

Нет чтобы быть хитрее, промолчи и сделай по-своему. Нет, надо театральщину разводить и драмы, драмы побольше!

Подростки — ребятки импульсивные. Сначала делают, потом думают, это он ещё сам, будучи подростком, помнит, сам такой был.

Градус нарастал, и пацан окончательно психанул, кинулся в сторону выхода из кухни. Там его и догнал «Обливейт».

Сил бородатый вбухал, не жалея, мальчишка рухнул сразу, как голубой луч коснулся макушки. Почти сразу же в Леди Блэк полетел такой же луч. На вопросительный взгляд Баки Леди ехидно прошлась по умственным способностям Дамблдора и сказала, что «Обливейт» портрету все равно что очки без диоптрий для имеющего стопроцентное зрение. Нахуй надо, если без толку?

После этого пацан не просыпался, а там уже в пустой костюм влетел Барнс. Теперь понятно, почему воспоминания достались ему кусками.

По совету Леди Блэк Барнс вызвал семейного колдомедика. Тот наверняка знатно удивился, когда впервые за десять лет получил письмо с гербом Блэков. Если уж и обследоваться на всякое дерьмо в крови, то до ритуала, после, Леди Блэк уверена, магия все смоет. Да и честно говоря, очки Барнсу уже в печёнках, окажется хреново, если маги не лечат близорукость.

Ан нет, лечат. Если это не родовая особенность, но это не его случай. Колдомедик помахал палкой, выписал капельки для глаз и заверил, что через месяц Барнс сможет смело выкинуть свои окуляры.

Самое интересное началось позже. Потрясая выявляющимися тест-полосками, заикающийся Доктор Хоуп подорвался было в Мунго, прикрикивая, что будет жаловаться, но Барнс его придержал, на протесты аккуратно намекнул, что колдмедик он семейный, докладывать не обязан. Расплачиваясь, Барнс ещё раз напомнил все ещё возмущающемуся Хоупу про чары конфиденциальности и, дождавшись резкого понятливого кивка, попросил Кикимера доставить доктора домой.

На пару с Леди Блэк изучили заключение. И если Барнсу не говорила ни о чем большая часть названий, плещущихся в его крови зелий, то Вальбурга, обкладывающая матами Дамблдора, явно знала, о чем речь. Ну да, подливали-то в школе вряд ли родственники пацана, трясущиеся от одного слова «волшебство», так что бородатый не мог не знать. Судя по отчёту Хоупа, подливали и тут. Крайнюю дозу зелья «дружбы» — Барнс в ахере, что такое дерьмо вообще существует, — подлили три дня назад.

Рыжие или псина, больше некому. По словам Леди, тут половина списка запрещенки.

Барнс не злопамятный, у него просто память хорошая.

* * *

Кикимер приволок барана сразу в ритуальный зал. Барнс вычертил сложную фигуру зачарованными мелками, осторожно зажёг свечи. Сколько бы он ни храбрился, его начало потряхивать, чужое тело, чужой мир, слетевший с катушек, магия, эльфы, гоблины, отравленный организм, в котором крови хорошо если грамм. Накатывало, но в кодексе написано красным по-черному — сознание должно быть максимально ясным. Исключались любые успокоительные, даже лёгкий умиротворяющий бальзам запрещался. Даже валерьянки не накапаешь. Нельзя.

Баки встряхнулся, глубоко вздохнул и выдохнул. Секунда, и в зале стоял невозмутимый и решительный Зимний Солдат. Резко выдыхая, он шагнул внутрь магического контура, руны мягко засияли, воздух стал тяжелее, каждый вздох давался с усилием. Преодолевая сопротивление, Зимний резанул себя по запястью правой руки, кровь неестественно брызнула, орошая древние символы, тотчас вспыхнувшие алым огнем.

Последнее, что видел Зимний, перед тем как провалился в темноту — скалящийся волкодав с полыхающими изумрудом глазами. Следующим утром в своей постели открыл глаза глава рода Блэк. Все воспоминания восстановились.

Берегитесь шакалы — Грим вышел на охоту.

* * *

Утром Барнс заранее приказал Кикимеру незаметно поменять его порцию с порцией Рончика, который почему-то сидел бледный и лысый. Баки спустился на кухню, показался, что жив, здоров, повозюкал ложкой по холодной каше, профессионально отбрехался от Шестого и Грейнджер и шустро свалил обратно в спальню.

Там он уже по-настоящему позавтракал и встретился в хозяйском крыле с колдомедиком Хоупом. После обследования довольный Барнс всучил растерянному и явно не понимающему, что происходит, доку мешочек с галеонами и подмигнул, накидывая сверху ещё один. Хоуп округлил глаза, но снова понятливо кивнул, сгреб в свой чемоданчик увесистые мешочки и без вопросов покинул его. С каждым разом Баки нравился этот мужик все больше.

Барнс, с Кикимером на подхвате, весь день проторчали в ритуальном зале. Подкормили кровью Баки изголодавшийся алтарь, провели ритуал, поддерживающий дом, обновили охранные контуры. День пролетел незаметно.

Баки, вчера наконец понявший, о какой поддержке говорила Леди Блэк, сегодня проштудировал несколько книжонок из закрытой части библиотеки и решил восстанавливать род. Бонусы опять же вкусные, да и осесть ему где-то все равно придется, после спокойной жизни на ферме в Ваканде мотание по миру в поисках приключений на пятую точку уже не катят. Хотелось постоянства.

Вот только с окружающим его пиздецом разберётся.

* * *

Полторы недели до Хогвартса пролетели, как гоночный трек. Быстро и почти незаметно.

Большую часть времени под зорким приглядом Леди Блэк Барнс упражнялся с палочкой. Незнание элементарных вещей удалось спихнуть на недоамнезию. Палочку правда он сменил: старая отказывалась работать в руках Барнса, новую, условно новую, он достал в родовом схроне. Блэки предпочитали не хранить палочки вместе с их владельцами, как большая часть магов, они продолжали ими пользоваться или клали в сейф, в ожидании нового хозяина. Его пролежала почти три столетия.

Когда псина хвастался «самой большой в Великобритании магической библиотекой», он это и имел в виду. Здесь на непритязательный взгляд Баки было все, уж точно все, что ему требовалось. В том числе и подшивки газет за более чем три сотни лет, и последнее десятилетие — не исключение. Кикимер добросовестно выполнял свою работу.

Перелопатив уйму газет, Барнс нашел начало, точку, от которой началась его реклама как Избранного.

Отправной точкой для старта его пиар-компании, цели которой неясны, стало интервью… Дамблдора! Старый жучара откуда-то досконально знал, что и как произошло той ночью в доме Поттеров, что невольно подумаешь, что он там камер понатыкал или стоял и смотрел. Под какой-нибудь мантией-невидимкой.

Стоило об этом подумать, как «бум». Пазл почти сложился, но было ещё слишком много слепых пятен, да и доказательств нет, однако бородатый не просто взят на карандаш, он теперь сидит на нем как влитой, возглавляя личный хит-лист Барнса. Хотя, по обмолвкам Леди Блэк, ему не привыкать сидеть на твердых предметах фаллической формы.

На днях Барнс метнулся в Хакни. По району двигалось больше десятка бобби, тут и там раздавались автоматные очереди.

Лавируя между домами и временами ныряя во дворы от бобби — дело было ночью, — Барнс забрал товар. Басти, прошлый паренёк, не подвёл, и он стал обладателем нескольких ножей, трёх пистолетов, глушителей к ним, двух винтовок и годовым запасом патронов к каждому. Бонусом за большой заказ шли три штуки С4, сразу «под ключ», уже с детонатором.

Запас карман не тянет, а бездонную сумку тем более, а уж каким оружие стало после тюнинга рунами — сказка! Правда вначале Барнс испортил нож и одну винтовку, но, как говорится, «perviy blin komom». Докупил, делов-то, зато теперь у него на руках бесшумные, бронебойные и зачарованные монстры. Естественно, с чарами облегчения и уменьшения.

* * *

Хогвартс походил на обычную школу-интернат, единственное что с поправкой на магию. Замок с высоченными шпилями и огромным внутренним двором, как в сказке, но…

Замок в первую очередь это что? Холодное каменное строение. Отопления нет, не считать же за источник тепла один камин в гостиной факультета и буржуйку в спальне. Горячей воды нет, каменные полы даже не потрудились прикрыть хотя бы коврами. Ладно пацанам все херня, но девчонки если ноги простудят? Спасибо, хоть унитазы имелись. И все же любопытно, почему Хогвартс застрял в средневековье, Барнс так и не понял, ведь на том же Гриммо все удобства в наличии, да и в комнатах тепло. Ему-то нормально, он и не в таких условиях жил, но, аллё, это школа вообще-то, тут дети живут.

Травля, начавшаяся после избрания пацана чемпионом, немного поутихла. Вещи больше не отращивали ноги и не убегали, простыни не были измазаны токсичной слизью, работающей в сотни раз эффективнее любого чесоточного порошка, а собственные тапки не пытались откусить ноги. Но вот обзывательства, летящие в спину, а иногда и в лицо вместе с тыквенным соком, остались.

Правда ненадолго.

Сопляки в сорочках с зелёными нашивками подкараулили Барнса через пару дней после пира. Пять здоровых лбов, как он потом выяснил — ученики шестых и седьмых курсов. Придурки перекрыли путь в одном из коридоров на третьем этаже. Он мог бы развернуться и свалить, но…

Барнс выхватил из кармана пистолет и выстрелил — целясь храбрецам по рукам. Прыгая и визжа на разные лады, слизеринцы хватались друг за друга, пытаясь укрыться от маленьких, но от этого не менее болючих резиновых пуль. Что-то ему подсказывало, что палочки — это последнее, что волновало чистокровных деток, впервые ощутивших на себе действие маггловского аналога магической палочки, именуемого травматом. Отогнав шайку на метра два от деревяшек, Барнс, не переставая стрелять, быстро взмахнул палочкой. Повинуясь его незамысловатому жесту, палочки слизеринцев подлетели к его ногам. Он поймал дикие взгляды пацанов и оскалился. Смекнули уроды, что шутки кончились!

Играться с малолетками в его планы не входило, так что он не церемонился.

Барнс сунул свою палочку в кобуру и, не отводя оружия, резко наклонился. Тишину коридора рассёк глухой хруст пяти палочек. Пополам, и ещё раз, и ещё, как можно мельче, чтобы наверняка не восстановили. Барнс небрежно стряхнул с руки мелкие обломки древесины, почесал нос и насмешливо пошевелил бровями, снова доставая палочку.

Слизеринцы растерянно пялились на труху, видимо, ещё до конца не осознавая, что произошло, но, завидев направленную в их сторону палочку, дёрнули бежать, визжа, что ему конец.

Надо ли говорить, что после этого рандеву Барнса больше не трогали?

* * *

К третьему испытанию Зимний тщательно подготовился. Хотя, казалось бы, зачем?

В деньгах он не нуждался, это верно. Блэковские сейфы в Гринготтсе ломились от золота, плюс домашние схроны. Сам он тоже мог кое-чего и, если прижмёт, мог быстро и много заработать. Да и тысяча галеонов не очень большие деньги.

Слава человека с жизненным укладом Баки не прельщала, он считал, да что там: знал, от нее лишь один вред. Тогда возникает вопрос: какого хрена оно тебе надо, Барнс?

В желании победить больше было чего-то мальчишеского, азарта и задор разогнали его. Что уж говорить, Барнсу тупо хотелось выиграть, без оправданий и вопросов «зачем» и «почему». С собой он старался быть максимально честным: он просто хотел выиграть и заявить о себе. Показать, на что он способен, чтобы в будущем шавки десять раз подумали, прежде чем открыть рот. Ну и глянуть, на кой хрен его пропихнули на эти конкурсы для детсадовцев.

К тому же кубок отлично впишется в интерьер голубой гостиной.

Третье испытание лабиринт.

План был составлен в рекордные сроки.

Первым пунктом намеченного плана — четыре килограмма, почти пятьсот штук лучших на рынке, жучков. Барнс потратил неделю на то, чтобы разместить прослушку. Самым проблемным, но наиболее желанным и стратегически важным, местом был кабинет директора. Куда, как оказалось, попасть проще, чем в личные покои воблы, которая декан. Драка посреди большого зала, и вуаля, нарушителей уже ведут к директору, а там пара неловких падений и быстрых движений. Прослушка стала электронными гвоздями, окончательно прибившими крышку гроба Дамблдора.

Вторым шла амуниция. Отталкивался от полученных данных, выбиралось оружие. Отоваривался он у Басти, по-братски скинувшего ему почти три сотни фунтов за крупный заказ. Годами щедро выращивающаяся паранойя развернулась вовсю, РПГ, шесть ящиков гранат к нему, пять узишек, винтовки остались с прошлого раза, но Барнс все равно сменил их на любимую Баретту, красавицу он не променяет ни на кого. Несколько глоков, он прихватил даже Томпсона, патроны ко всему этому великолепию и так, по мелочи: гранаты всех мастей, глушилки, жучки, рации, бронь, ножи.

Первое время по ночам вместо сна он мотался на Гриммо зачаровывать снаряжение. Леди Блэк была довольна подобному рвению, по ее словам — он за этот месяц прилично продвинулся в артефакторике. С Кикимером они проработали возможные ситуации, если его свяжут, начнут пытать, нападут, будут угрожать. Согласовали условные знаки на случай ЧП.

Третьим пунктом шло тщательное изучение поля боя. При помощи Кикимера он провел разведку местности вокруг и внутри зелёной махины. Узнал о возможных препятствиях и ловушках, опять же спасибо эльфу. Карту составлять не стал, зелёные стены с периодичностью в двадцать шесть минут, он засекал, меняли свое расположение. Ловушки были ни о чем, как и будущие препятствия, о которых он узнал благодаря жучкам в часах Бэгмана. Судя по всему, дорога до кубка будет похожа на школьную эстафету в советской школе.

В лабиринт впускали по очереди. Первыми шли он и Диггори, барсук с седьмого курса, у них одинаковое количество очков. Дальше болгарин, за ним вейла.

Атмосфера в лабиринте пугающая. Ловушки, препятствия, все это херня, дело было в самом сооружении. В прошлые вылазки Барнса это были обычные стены из зелени, сегодня, казалось, они стали внушительнее, объемнее, темнее и… живее. Если раньше двигались только целые участки стены, сейчас шевелился каждый листик, тонкие веточки извивались, как один большой клубок змей. И на галлюцинации, и на действие ментальных заклинаний это не походило. Амулет, выуженный из блэковских закромов, молчал, а значит, господа-маги оживили именно зелёные стены.

С небом организаторы тоже поработали. Зимний точно помнит, что, когда входил в лабиринт, оно было по-рисованному голубым, словно намалёванным акварелью, сейчас над ним висит непроглядная большая серая туча. Зимний хмыкнул, выудил из зачарованного на незримое расширение кармана винтовку, расчехлил Беретту и двинулся вперёд, предварительно окутав себя ворохом чар.

Кубок показался Зимнему через полчаса. Железку, в то, что он из платины или хотя бы серебра, не особо верилось, охраняло «нечто». Хер знает, как оно называется, но это кто-то из кошачьих, чьей мамке н-ое количество лет присунул, судя по жалу, скорпион. Дёрнув носом, тварь рыкнула и, глядя в кусты, где притаился Зимний, приготовилась прыгать, не успела. Зачарованные пули с первого выстрела положили недокиску, открывая путь к кубку.

Не убирая винтовку, он взялся за ручку мягко сияющего кубка. Банальная забывчивость, адреналин или фортуна за плечом, что бы это ни было, оно спасло Баки жизнь. Вопреки ожиданиям он появился не на трибунах, а на кладбище. Заслышав шуршание слева, Зимний быстро передислоцировался за ближайший памятник, и не зря. В место, где он только что стоял, прилетело несколько разноцветных лучей. Проследив их траекторию в прицел Баретты, он смог разглядеть озирающегося по сторонам мужика. Которого он где-то уже видел. Невзирая на это, Зимний угостил урода свинцом прямо промеж маленьких глазенок.

Мониторя местность через прицел и попеременно оглядываясь, вызвал Кикимера, приказал ему стать невидимым и разведать, сколько здесь человек и где они находились. Отправив эльфа, Зимний принялся через прицел обследовать местность, так увлекся, что не заметил, откуда ему прилетело.

Пришел в себя рывком.

Быстрая разведка показала: он на кладбище, привязан к здоровому надгробию, руки связаны над головой и зацеплены за какой-то крюк памятника, земли касались лишь носки кроссовок. Запястье жгло и, он уверен наверняка, саднило, но Барнс даже не поморщился, потому что прямо перед ним творилась какая-то херня.

Посредине небольшого пятачка свободного от могил стоял котел. Настолько большой, что туда с лёгкостью можно было запихать того же Таноса. В котлище вовсю кипела серо-коричневая жидкость, изредка выплескиваясь на выжженную траву, отчего она зеленела и начинала выглядеть… живой. Рядом с ним стоял большой, как комод советских времён, сундук, обтянутый потертой под гнетом времени кожей.

Из склепа напротив вышел тощий мужик с нервным тиком, на руках у незнакомца возился… ребенок? По крайней мере, завёрнутое нечто в тряпку Барнс инфицировал как младенца, обзор был хреновый. Он хотел шепотом маякнуть Кикимеру, который, как Баки чувствовал, тусовался за склепом, чтобы он избавился от пут, но решил подождать. Для чего-то же пацана запихали в турнир и пошли таким сложным путем, чтобы привести сюда мальца, он решил узнать цель этого действа. Правда, Баки всё-таки приказал Кикимеру быть на готове. Возможно, ему потребуется подкрепление, он все ещё не до конца в форме.

Тем временем облизывающий губы каждые пару секунд мужик подошёл к чугунной кастрюле, развернул замызганную тряпку и…

Зимний растерянно моргнул и прищурился, да нет, не показалось. Это не ребенок, а домовой эльф или существо, похожее на него. Синий, как утопленник, с непропорционально большой головой и глазами, как у пришельца. На афишах в кинотеатрах их рисовали точно такими же. Барнс, как сейчас помнит: здоровая башка, чернющие зенки во все лицо и тощее тело. Один в один, как тот, что перед ним, только этот поменьше.

С улыбкой до ушей мужик бросил гуманоида в котел и захохотал, вытаскивая из-за пазухи потрескавшейся кожанки палку. С этой улыбочкой псих двинулся к нему.

— Великий Гарри Поттер почтил нас своим присутствием, — протянул псих. — Ох, мы так польщены! Особенно Хвост, — хохотнул он, подойдя к памятнику, и крикнул в сторону трупа, которого Барнс угостил пулей. — Да, Хвост? — и опять повернулся к нему. — Слышал? Он в убийственном восторге!

Варево в котле, на который Зимний смотрел все это время, сменило цвет на зелёный и запузырилось ещё сильнее. Псих оглянулся, и в тот же миг с него слетела вся веселость, мужчина вновь перевел взгляд на Барнса и крикнул, взмахивая указкой:

— Кость отца, отнятая без согласия!

Перед лицом Барнса взметнулось облако земельной пыли, попадая в нос и рот, отчего он закашлялся. Через секунду откуда-то снизу вылетела большеберцовая кость, обкидывая его кусками грунта. Повинуясь движению палочки психа, кость отправилась в котел. Хохоча, ненормальный подскочил к нему и рванул рукав кофты. Раздался треск, но Баки не дёргался, слишком ему было любопытно, нахрена он здесь, правда, когда псих резанул ему руку, всё-таки лягнул козла ногой. Болевой порог у этого тела дерьмовый. Мог бы и поаккуратнее, да и нож поострее взять! Но психу все нипочем, он только по-девичьи хихикнул и отстранился.

Неожиданно Барнс почувствовал, как путы ослабели, будто его руки теперь связаны обычной веревкой, а не стальным канатом, как раньше. Наверняка Кикимер постарался.

Облизывая губы, нервно дёргая рукой с зажатой палочкой, маг закопался в сундук, периодически выныривал и бросал очередную гадость в котел. Громко объявляя, что это, для чего хрен знает, не Барнса же он просвещал.

Каждый новый ингредиент менял цвет мерзкого жужева.

Внезапно псих занёс руку над котлом и взмахом палки отрезал себе к херам руку по локоть. Барнс скривился от ора последовавшего после и понял, сейчас! Он резко дёрнул запястьем, вывернул его и вытащил руку из петли, видя, что судорожно трясущему палкой над рукой психу не до него и тот стоит спиной, быстро вправил кость. Зимний обмотал левое запястье веревкой, накинул конец на правое, ухватив его левой рукой, создавая видимость, что он ещё связан. Успел тютелька в тютельку, псих уже отошёл и начал снова бормотать тарабарщину над котлом.

Тут же поднялась белесая дымка, из центра марева разрасталась тьма, она закружилась, быстро-быстро, Зимний даже не понял, в какой момент к ней присоединилось зелье из котла. Масса на глазах становилась плотнее, образовывая… тело.

Вот это заставило Барнса напрячься, вряд ли он тут для знакомства, может, в жертву принесут? Черт, у него слишком мало данных. Если подумать, реальных врагов у пацана не было, кроме придурка того, который не называемый. Правда, по мнению Барнса, сюда же можно отнести директора местной школы.

Тем временем скрюченное тело в парящем над котлом клубке увеличилось в размере до взрослого человека, но осталось такого же синего цвета. Лишь малость побледнев. Зимний готовился к атаке с любой стороны, он напрягся, как струна, готовясь в любой момент отскочить.

На пожухлую траву ступило существо, не человек. То, что это уже не было человеком, было ясно лишь по одному взгляду. Голое, высокое и тощее, с яйцевидной лысой головой, оно громко втянуло воздух щелями, бывшими на месте отсутствующего носа. Вместо зрачков и белков в глазах одна темнота. Первичные признаки также отсутствовали. На месте члена или вагины ничего, гладкая кожа.

— М-милорд! — всхлипнул псих падая на колени. Держась за отрезанную культяпку, он подполз к ногам существа из котла и попытался поцеловать их. Тот же в это время пялился на Барнса, никак не реагируя на психа.

— Барти, палочку, — не отрывая взгляда от Зимнего, хрипло бросил маг. Он требовательно вытянул вперёд правую руку.

Барти-псих судорожно закивал и выудил из-за пазухи бархатный футляр.

— Я не смею ее касаться, Повелитель! — благоговейно склонил голову и распахнул коробку Барти.

Черные туннели перестали его буравить, обращая свое внимание на палочку. Волан-де-Морт играюще подхватил её левой рукой нежно, словно это дама, ждавшая его с войны, провел по матовой поверхности. Понюхал и прошептал Барти, все ещё стоящему на коленях:

— Нам не помешает компания. Дай свою руку.

Псих поднялся, выпрямился и протянул целую руку. Существо провёло рукой по лысине, с наслаждением вздохнуло и резко ткнуло в темное пятно на руке Барти. Пасмурное небо заволокло темными грозовыми тучами, резко громыхнуло, но дождя не последовало. Псих дернулся и заскулил, но вырваться не пытался.

Барнс задрал голову и щурясь разглядел змею, выползающую из черепа.

Черная метка. Перед глазами тотчас промелькнули десятки колдфото из газет. Надо же, всё-таки Волан-де-Морт!

Барнс едва сдержал улыбку, а в голове тотчас сложился план. Действительно, нам не помешает компания.

«Это не меня заперли с вами в клетке. Это вас заперли со мной».

* * *

— Приветствую вас, друзья, — усмехнулся Волан-де-Морт. Он оглядел собравшихся вокруг пожирателей. — Тринадцать долгих лет прошло. Хотя казалось, все произошло будто вчера…

Не отрывая взгляда от увлекшегося пафосными речами Волан-де-Морта, Барнс шепнул:

— Усыпи всех.

* * *

-Девятый. Это последний, — оскалился Кикимер, левитируя спящего мага в ритуальную комнату.

Девятый, вслед за восьмым, от трупа которого Барнс избавился простым «Эванеско», последовал на алтарь Блэков. Врагов, а пожиратели и их предводитель для него именно враги, он оставлять в живых не собирался. Это удел желторотых юнцов, верящих в искупление и раскаяние, Зимний в такие сказки не верил уже очень давно, даже магия была реальнее, чем то, что кто-то вроде Фьюри или того же Таноса раскается. Фиолетовый вообще был уверен в правильности своих действий. Идейный, а это ещё страшнее.

* * *

Барнс нежно огладил винтовку, заряжая укреплёнными рунными цепочками пули. Баретта его не подвела, старый хрыч упал как подкошенный, украшая своими хитрыми мозгами крыльцо Гринготтса.

Закончив здесь, Зимний уменьшил винтовку, спрятал в карман мантии, неторопливо покинул лежку и затерялся в потоке толпы, благо маскировка позволяла оставаться инкогнито. О том, что по его душу может явиться Отдел Тайн, потому что делом наверняка займутся они, отобрав его у Аврората, заинтересовавшись, как он обошел защиту амулетов, или что кто-то из знающих подскажет, как помер директор, Барнс не волновался. Пуля уже разложилась, голова в ошметки, концов не найдут. Зная уровень образования местного населения, спишут на «Бомбарду» в лоб.

От невидимого призрака. Ага.

Планы на Барнса у старика были охереть какие. Жучки, установленные в кабинете, сделали свое дело, и вскоре удалось узнать, что он должен был стать главным солдатиком в руках Дамблдора. Старик готовил себе новую оболочку. Барнс хер знал как и каким образом, но старик говорил об этом твердо и уверенно, словно у него все готово. То-то он крутился всегда рядом с пацаном, похоже, переживал за сохранность мясного костюма.

В конце концов, пацан должен был героически победить Волан-де-Морта. Слава и почет победителю, а потом — пара ритуалов, и Дамблдор в облике избранного ведёт за собой магическую Англию.

Теперь очередь рыжих.