Order (джен)

3 ДБЯ

Некая женщина в красивом белом кимоно с красными узорами в виде прямых линий очень внимательно осматривала необычное помещение, в которое ей посчастливилось попасть. Она никогда не бывала в этой лаборатории, впрочем, никогда раньше и не прилетала на эту довольно уникальную в своём роде планету.

Мрачный свет здесь мог быть стать проблемой для осмотра всего помещения, но женщине это нисколько не мешало. В центре комнаты были расположены огромные колбы, наполненные жидкостью зеленоватого цвета, которая и обеспечивала кое-какое освещение этому помещению. Их было несколько, и в каждой из них находился странного вида пришелец, скрюченный и уродливый. Неведомые существа содержались сразу в нескольких колбах и плавали в позе эмбриона. Медицинские дроиды суетились и плавными движениями передвигались от одной установленной панели на колбе к другой. Женщина заметила, что они следили за состоянием этих существ. Здесь пахло растворами лекарств и препаратами неизвестного происхождения. Она могла поклясться, что учуяла лёгкий аромат наркотических веществ.

Женщина не подозревала, ради чего её доставили на эту планету. Человек, который пригласил её, был немногословен, но убедил, что покажет кое-что удивительное. Обычно такие заявления кто-то другой мог бы оставить без внимания, но только не она. Женщина не могла отказать себе в удовольствии узнать побольше тайн, которые тщательно скрывались тёмным владыкой Силы.

Она подошла чуть поближе к центральной колбе, прикоснувшись к холодному стеклу рукой. Странное ощущение не покидало её ни на секунду… Такое знакомое, но в то же время бесконечно далёкое.

Женщина напрягла глаза с радужкой цвета крови в попытках осознать, что же это всё могло значить.

Вдруг она поняла, что кто-то долгое время буравит её взглядом, и вспомнила, что этот человек покидал её лишь на какое-то время.

— Ваше величество, — обратилась она к тому мужчине, что не обозначил своё присутствие, — что это?

Мужчина в длинном чёрном плаще с капюшоном, скрывающем его уродливое лицо и раны, полученные от своей же собственной Силы, медленно и плавно подошёл, остановившись рядом с ней. Он какое-то время молчал, но затем, повернув к ней голову, заговорил:

— Проект, — коротко изрёк он, — и скоро он будет завершён.

— Почему вы решили показать мне… это существо только сейчас? — женщина поправила тёмную прядь, которая выбилась у неё из пучка. У неё имелись вопросы. Вопросы, которых становилось всё больше по мере того, как она внимательнее рассматривала это неведомое миру существо.

— Пришло время, Аскаделия.

Этот ответ нисколько не успокоил её, наоборот, она была недовольна.

Покосившись на него, Аскаделия прищурилась.

— Я не обманываю, миледи, — тень улыбки пронеслась на его лице, но также быстро померкла. — Это существо… оно станет моим величайшим открытием в науке.

— Как ваши учёные справились с этим, Сидиус?

Тот поглядел на колбу.

— Предоставленный живой материал в виде пленённого древнего джедая, Максимуса Тольери, сослужил свою службу.

Леди Аскаделия округлила глаза в некотором удивлении. Она не подозревала, что её древнего врага используют подобным образом, но, в любом случае, не ей было волноваться за его незавидную судьбу. Древнего мастера наконец настигло возмездие за все ошибки, которые тот допустил в прошлом. Однако торжества от понимания, что он получил по заслугам, не наступало.

— Изучая его клеточную структуру и тело, учёные обнаружили невероятные свойства организма Максимуса, — продолжил Сидиус. — Его тело, даже погружённое в искусственную кому, может создавать жизнь. Потихоньку из его клеток они создавали новую форму жизни, и, в конечном итоге, появилось вот это.

Аскаделия вновь посмотрела на уродливое существо с довольно тонким и длинным телом. Похоже, из-за введения Максимуса Тольери в кому его тело не смогло создать ничего лучше, чем вот это.

Она поморщилась и отвернула голову от пришельца.

— Должна признать, что они постарались на славу.

Сидиус развернулся к ней, улыбнувшись.

— Чувствую, что вы встревожены.

Аскаделия, подняв бровь, холодно уставилась на него.

— Подобные эксперименты меня не очень… радуют.

Её железный тон лишь больше повеселил Палпатина, который не отрываясь глядел на бледную женщину.

— Я и Максимус практически не отличаемся от обычных людей.

Она хотела добавить: «как вы», но решила этого не делать.

— Аскаделия, — имя, произнесённое полушёпотом, заставило невольно сглотнуть, — не пудри мне мозги, — его лёгкая угроза не могла не быть обнаруженной. — Вы оба бессмертны, оба обладаете способностями, выходящими за грани понимания Силы.

Та закатила глаза.

— Вы не обычные люди.

— Ладно, — сладко проговорила она, растекаясь в улыбке, — но скоро и ты станешь таким же, как мы.

Сидиус наклонил голову, обдумывая её слова. Эта женщина служила все эти годы ему с одной целью — помочь обрести бессмертие. Аскаделия появилась в Империи лишь по этой причине, помимо этого, её способности и ум очень помогали его государству на протяжении долгих лет. Она продолжала оставаться полезной, продолжала поддерживать его и быть рядом. Такая верность льстила ситху, который никогда не испытывал подобной потребности.

Их связывали не только отношения, но и контракт, который они заключили в прошлом.

Контракт.

Опасный и рискованный, но самый крепкий и нерушимый. Аскаделия никогда не сможет предать его и не пойдёт против, потому что навеки связала себе руки этим договором. Договором, условия которого они оба должны будут исполнить.

— По-твоему, я обычный? — почему бы не продолжить эту маленькую игру?

Палпатин не хотел останавливаться.

Аскаделия немного посмеялась, приближаясь к нему. Она нежно прикоснулась к его лицу, медленно проведя рукой по щеке, чуть не коснулась его губами, но в каких-то сантиметрах остановилась. Он мог рассмотреть детально тёмные линии на аккуратном лице, похожие на татуировки, начинающиеся у глаз и доходившие до шеи. Палпатин наблюдал за её действиями с лёгкой улыбкой, ничего не предпринимая.

— Это неважно, — его обдало жаром, — даже если ты смертен.

— Пока что смертен.

Аскаделия отстранилась от него, кивая.

— Так, зачем же нужно это существо? — она перевела тему в нужное ей русло.

Они могут поиграть в другое время. Аскаделия же хотела получить больше информации об этом пришельце с длинным телом. Сидиус, похоже, решил прояснить некоторые интересующие её детали. Такой редкой откровенностью нужно было пользоваться.

— Оно будет прекрасно служить ситхам и исполнять все приказы, — она не могла не слышать в голосе Императора гордость и восхищение. — Более того, оно станет замечательной подставной фигурой.

Аскаделия усмехнулась. Ну, естественно, Император использует этого пришельца как свою пешку. Она могла даже догадаться, что он планирует сделать с ним, как только проект будет завершён.

— Сознание этого существа ещё не прояснилось, — задумчиво проговорила она, прикоснувшись к подбородку. — Чего-то не хватает.

— Правильно, — Сидиус кивнул. — Осталось вмешательство тёмной стороны Силы.

— Интересно.

— Раньше мой учитель, Дарт Плэгас, экспериментировал на мидихлорианах, пытаясь создать жизнь и обрести бессмертие.

Аскаделия не перебивала, а только внимательно слушала.

— Но даже он не мог представить, что в этой Галактике есть существа, способные по собственному желанию создавать жизнь и одновременно приносить гибель, — Сидиус помолчал, устремляя взгляд жёлтых глаз на пришельца. — А сейчас именно я создам существо, которое будет иметь собственную волю и мысли и которое когда-нибудь сыграет свою роль в моих планах.

Аскаделия поглядела на восхищённого ситха, медленно обдумывая всю ту информацию, которую получила от него. Возможно, и она сможет использовать это существо в будущем в своих целях.

— Как назовёшь его? — спросила она, ощущая нетерпение.

— Сноук.

Имя эхом раздалось от стенок лаборатории, устремляясь наружу, туда, где постоянно бушевали бури.

Демоны бегут, когда хороший человек идёт на войну.

Наступит ночь, прогоняя солнце прочь,

Когда хороший человек идёт на войну.

Дружба не в счёт, а любовь лжёт.

Ночь придёт и тьма грядёт,

Когда хороший человек идёт на войну.

Демоны бегут, так цена отмерена.

Битва выиграна, но дитя потеряно.

Рей.

Песчаная буря бушевала далеко от нашего дома, но по виду можно было определить, насколько она была сильной. Я часто выходила на улицу, даже во время бурь, чтобы собрать ненужный мусор, который раскидывали соседи и прочие поселенцы, пока остальные боялись выходить наружу. Работать во время бурь — малоприятное занятие, но зато не приходилось сталкиваться с опасностями, которые таились буквально повсюду.

 

Сейчас я сижу в своей комнате и смотрю в окно, стараясь отдохнуть перед завтрашним днём. Обычно я работаю шесть дней в неделю: ищу хлам в округе, приношу его домой и вместе с дедушкой — или без него — чиню. Однообразные и совершенно скучные деньки, которые изо дня в день наводят на меня невероятную скуку. Хотя против такого распорядка дня не имею ничего против.

Прислушиваясь, отчётливо понимаю, что кто-то взбегает по лестнице. Почему-то я знаю, что этот человек спешит ко мне. На моём лице медленно расплывается лёгкая улыбка.

— Рей! — голос Эммы врывается в тихую и размеренную обстановку нашей комнаты. Она быстро подходит ко мне и обводит выразительным взглядом. — Тебя дедушка зовёт уже сотню лет, а ты тут прохлаждаешься.

Первое, чего касается мой взгляд, это её белокурые кудри. Они всегда были особой изюминкой её внешности, как и глаза, похожие на грозовые тучи, нависшие вместо облаков. Узкая бровь поднята вверх, а пухлые маленькие губки изогнуты в улыбке. Я медленно встаю с кровати и потягиваюсь. Так как сегодня выходной, мне захотелось проваляться весь день. Похоже, соседка, с которой я делю комнату с детства, пришла расстроить мои планы.

— Эмма… — вздыхаю, потому что знаю, что спорить с ней бесполезно. — Ладно, зачем я ему?

— Помоги с инструментами. Он опять что-то потерял и теперь не может найти, — и неужели ради этого дельца зовут вниз? Мне хочется рассмеяться, но я всё же сдерживаюсь. — Без ног ему совсем нечем заняться. Бабушка уже волосы на себе рвёт.

Кажется, Эмма старается меня приободрить, и я ей очень благодарна. Всё же моя лучшая и единственная подруга знает, что означает трудиться каждый день с утра до ночи, пытаясь заработать хоть сколько-то денег на жизнь. Мы очень дорожим нашими выходными, потому что только тогда можем позволить себе расслабиться и отдохнуть. Конечно, нам ничего не стоит помочь бабушке и дедушке, но всё же хочется, чтобы не напрягали по пустякам.

— Хорошо, сейчас подойду, — Эмма улыбается мне и со вздохом плюхается на кровать, находящейся в метре от моей собственной, растягивается на ней во всю длину и посматривает на меня. — Ты чего?

Только сейчас я замечаю, что она выглядит слегка уставшей. Похоже, её уже успели загонять, а теперь приходит и моя очередь.

— Да, дедушка с бабушкой уже успели надо мной поиздеваться, — будто прочитав мысли, говорит та.

Выражаясь понятным языком, Эмме пришлось им помогать, пока меня не было.

— Заставили меня весь дом отполировать, так ещё и на завтра заданий надавали.

— Они тебя очень любят.

Ирония из моих уст не очень нравится сестре. Я отчётливо вижу, как краснеют её щеки от негодования.

— Я прямо плавлюсь от их любви, — Эмма с озорной улыбкой вскидывает руки, а я могу лишь прыснуть: так забавно наблюдать за её искренними и неподдельными эмоциями. — Иди уже, — поторапливает она. — Если они сегодня позовут меня ещё хотя бы раз, скажи, что я уехала навсегда со своим кавалером.

— Ты же знаешь, что их хватит удар, если я вправду скажу такое.

В меня летит подушка, но я успеваю поймать её прямо перед лицом.

— Тогда придумай что-нибудь, — говорит мне напоследок Эмма. — Только подушку отдай.

Я отдаю её в ту же секунду и спешу вниз к дедушке. Мои шаги слышны каждому, кто живёт в этом доме, потому что, когда его только строили, никто не задумывался о шумоизоляции. Зато здесь теперь прохладно и постоянно поддерживается одна и та же температура, не то что снаружи. Лестница, ведущая вниз, построена, как и весь дом, из специального камня. Стены, цвета песка, даже в нашей с Эммой комнате, какие-то неровные, со впадинками и трещинами, но, невзирая на это, никакая буря не способна снести этот дом. Бабушка рассказывала, что дедуля потратил многие годы, чтобы построить его из того, что имелось в наличии. Более того, все деньги ушли лишь на укрепление строения, чтобы ни одна буря или другая природная стихия его не разрушила. Они не заботились о еде или роскоши, а только о том, чтобы дом был построен и его ничто не могло уничтожить.

Моя дорога ведёт в подвал этого дома, поэтому, огибая кухню и несколько шкафов, я прохожу в проём без двери. С подъема я спускаюсь в помещение с несколькими стеллажами, на которых лежит самый разнообразный мусор. Не сказала бы, что это подвал, но именно так я с детства его и называю. В этом помещении мы вместе с дедушкой и Эммой работаем над этим мусором, стараясь сделать из него полезные вещи, а потом продать на рынке.

Я сразу же обнаруживаю дедулю, хотя его сложно потерять. Он возится с инструментами на рабочем столе, но как только слышит, как я приближаюсь, поворачивается ко мне. Виктор Браер сухо улыбается и внимательно смотрит в мои карие глаза. Вместо приветствия я всегда получаю такой изучающий взгляд. И к этому уже неизменно привыкаешь, как и к другим его причудам.

— Виктор, — обычно только с Эммой я называла его дедушкой — просто я не состою с ним в таких близких отношениях, хотя он растил меня с детства. — Эмма сказала, что ты что-то потерял.

Виктор кивает, отъезжая от стола на своей коляске. Он уже давно не может ходить. У Виктора оторваны обе ноги, и поэтому всю оставшуюся жизнь ему предстоит провести в коляске для инвалидов. Я могу только посочувствовать ему и пожалеть, но он ненавидит, когда к нему проявляют подобные чувства. Его можно понять.

Я подхожу ближе.

— Да, — в голосе звучит обыкновенная строгость, — гаечный ключ упал под стол. Я не могу его достать.

— Сейчас, — бросаю и наклоняюсь под стол.

Пыльно так, что я чуть не чихаю, но сразу же нахожу нужный инструмент. Он чуть не попал под рядом стоящий стеллаж. Я беру его в руки, вновь вставая на ноги.

— Вот.

Виктор принимает ключ, кладя его на стол, а после крутит его в руках с довольно странным выражением лица. Его тёмные глаза заволакивает какая-то непонятная для меня пелена, но она быстро сходит. Вообще он часто бывает задумчив, даже бабушка иной раз не может привести его в чувство.

— Спасибо, Рей.

Наконец-то я получила благодарность. Подумываю уже уйти к Эмме, но голос Виктора заставляет меня остановиться.

— Я тут чиню кое-какой прибор. Ты не могла бы помочь?

— Конечно, — киваю и заталкиваю мечты о кроватке подальше, ещё будет время побездельничать, — что за прибор?

— Не совсем прибор… — Виктор на коляске направляется в глубину подвала, подзывая меня за собой. — Я бы сказал, что нужно починить дроида.

— О.

Раньше я чинила дроидов, но мои навыки не могли позволить выполнять свою работу успешно. Просто у меня не было тех нужных запчастей, которые могли заменить повреждённые, а если и имелись, то они были низкого качества и служили так мало, что только временно могли были заменить недостающие детали.

Мы подходим к самому низкосортному хламу, который даже не осмеливаемся положить на стеллажи. Эту кучу мы решили оставить в таком состоянии, так как мусор в ней был настолько бесполезен, что никуда не годился, даже на перепродажу на рынках Аванпоста Ниима. В мусоре лежит потёртый дроид, который не подаёт никаких признаков функционирования. Я присаживаюсь на корточки, чтобы рассмотреть его поближе.

Он имеет шарообразную форму, со свободно перемещающейся головой куполообразной формы чуть меньше основного тела. Этот дроид с корпусом из белого цвета с оранжевыми и серебристыми вставками, а на голове отчётливо виден чёрный окуляр, который, видимо, был его глазами. Я перебираю в голове все возможные догадки, что же это за милый робот покоится в куче хлама. Виктор решает помочь мне с разгадкой.

— Это астромеханик.

Я поворачиваю голову к нему, попутно поглядывая на дроида.

— Хм.

Могу только согласиться со словами Виктора. Но вот только что этот дроид делает в пустыне? Обычно они должны быть рядом с пилотами и помогать в управлении кораблём.

— Как он попал сюда?

— Эмма нашла его закопанным в дюне, — исчерпывающий ответ, как ни погляди.

Виктор всегда общается что со мной, что с Эммой одинаково. То есть он всегда говорит немного и только по делу. От него не всегда можно дождаться похвалы или других подобных комментариев.

— Он провалялся там довольно долго.

— Вижу, — невооружённым глазом можно заметить, что дроид отключён и нуждается в починке; как только я им займусь, то постараюсь разобраться в проблеме. — Похоже, я здесь застряну.

— Можешь начать чинить его с завтрашнего дня, — он подмигивает мне, и я радуюсь, что меня не заставят сегодня работать. — Пока что проведи осмотр. Вдруг найдёшь, в чём проблема.

— Хорошо, — мой кивок, похоже, удовлетворяет его.

— Не засиживайся тут, — Виктор разворачивает коляску и напоследок кидает на меня взгляд. — Анжела скоро будет накрывать на стол.

Я активно киваю ему, отворачиваясь, чтобы продолжить осматривать дроида. Коляска шумит так сильно, что невольно раздражает слух. Она была разработана другом Виктора, о котором нам никогда не рассказывали. Я вообще никогда ничего конкретного не слышала о его друзьях. Обычно друзья навещают друг друга, но никто и никогда не навещал Виктора. Впрочем, этот человек, кем бы он ни был, очень помог ему в своё время. И хоть коляска часто ломается из-за песка, забивавшегося между некоторыми из деталей, но всё же служит ему верой и правдой на протяжении многих лет.

Честно говоря, я не знаю, в какой момент своей жизни Виктор Браер потерял обе ноги. Ни он, ни Анжела не поднимают эту тему в разговорах, более того, я даже не уверена, что Эмма вообще осведомлена об этом. Думать об этом сейчас — глупость. Да и не мое дело.

Всем моим вниманием завладевает загадочный сломанный дроид. Я поддерживаю его рукой, медленно оглядывая на наличие внешних повреждений. Однако мне кажется, что он находится в отличном состоянии. Похоже, из-за бурь и непогоды его питание в настоящий момент повреждено, и, опять же, песок мог проникнуть внутрь и закоротить систему. Нести инструменты сюда даже не надо. Первое предположение уже сделано, осталось лишь проверить теорию на практике. Но, как и сказал Виктор, я разберусь с этим уже завтра.

Вставая с коленей, я уже думаю уйти наверх, но вновь мой взгляд зацепляется за довольно милого шарообразного дроида. Непонятное ощущение посещает меня, будто заставляет что-то уразуметь, но я не понимаю, что именно.

Всё же кое-что мне не ясно. Как этот астромеханик оказался так далеко от населённого пункта и что стало с его пилотом?

Помотав головой, я отбрасываю все ненужные мысли в сторону. Сейчас мне хочется пойти и поужинать с семьёй.

Выйдя из подвала, я сразу же чую приятный запах со стороны кухни, а также спокойную мелодичную музыку, играющую по радио. Бабушка всегда готовит потрясающие блюда из того, что есть. Несмотря на то, что еды практически никогда не хватает на нас четверых, она всегда старается приготовить самое лучшее. И у неё практически всегда получается. Мы даже не хотим лишний раз расстраивать её тем, что еда получается недосоленой или переперченной. От воспоминаний о ней я улыбаюсь как дурочка. Анжела заботится обо мне и Эмме с самого детства. Она всегда добра, даже ко мне, хоть я и не являюсь её родственницей. Для неё любой ребёнок — маленький человек, которого надо любить и кормить. Такая милая женщина.

Я порхаю к кухне как бабочка, а мой рот наполняется слюнками. Такой соблазнительный запах вызывает у меня отчаянное желание съесть всё самой.

Анжела подбегает ко мне, вкладывая в руки тарелки и приборы. Она кружит над столом, расставляя стаканы и салфетки, покачивается в такт музыке. Я тоже присоединяюсь к ней, ставя тарелки и раскладывая приборы. Виктор уже здесь, но будто бы нас не видит. Он обращает взгляд тёмных очей в окно, в котором медленно солнце клонится к закату. В такие моменты никто не знает, о чём он думает, и вначале подобное меня смущало, но теперь я не обращаю на это внимания.

Когда я заканчиваю, то сажусь напротив него, но вновь не удостаиваюсь ни взгляда, ни слова. Что ж, наверное, у него нет настроения, чтобы разговаривать со мной. Анжела зовет Эмму, и та быстрее, чем я, добирается до кухни, даже не споткнувшись.

— Была бы ты такой же шустрой на работе, Эмма, — ворчит бабушка.

— Я правда стараюсь, — садясь рядом со мной, говорит та с самым язвительным выражением лица, на которое способна, — но твои кулинарные шедевры я люблю больше.

— Иногда мне кажется, что ты любишь еду больше, чем своих дедушку с бабушкой, — с сарказмом говорю я, хихикая.

— Заткнись, — Эмма пихает меня в бок.

— Девочки, не озорничайте, — бабушка наливает в наши тарелки супа и предупреждающе на нас поглядывает.

Мы одновременно киваем ей, но она лишь вздыхает. Анжела уже давно смирилась с тем, что мы любим подебоширить.

Нам всего-то по шестнадцать лет, мы очень молоды и любим приключения. А ещё мы, как маленькие дети, любим проказничать, но ещё больше нам хочется заставить их смотреть на нас как на взрослых. Вроде и маленькие, но стремимся стать взрослыми. Такие вот противоречия. Наверное, ими грешат все подростки в нашем возрасте.

Сегодня на ужин суп из овощей и сухое мясо, которое по вкусу хуже, чем я могу себе представить. Вины бабушки здесь нет, ведь само мясо не первого сорта. Хочу выплюнуть его, но тут же решаю этого не делать — ничего лучше этого я бы не съела, поэтому прожёвываю и вымученно улыбаюсь. Анжела, видимо, радуется и несётся накладывать добавку, но я останавливаю её. Мне этого достаточно. Я кошусь на Эмму, которая тоже старается не упасть в грязь лицом. Та переключается на суп, который, по ощущениям, не так уж и плох. Мы заедаем им послевкусие от мяса.

Трапеза всегда проходит в тишине. Анжела хочет с нами поговорить, но всё настроение пропадает из-за Виктора, который каким-то необычайным образом давит на присутствующих. Он и так всегда нем как рыба, но во время еды из него не вытащить ни единой фразы.

— Спасибо, Анжела, — мне надоедает сидеть в тишине, и я благодарю бабушку за её старания.

Она улыбается мне самой тёплой на свете улыбкой, и сердце начинает стучать ещё сильнее.

— Было вкусно.

— Я постараюсь раздобыть для вас сладости в городе, — она, как истинная бабушка, любит баловать нас разными вкусностями, особенно сладостями.

— Не стоит, — я качаю головой, но как никогда тверда в своём решении: тратить деньги на такие мелочи не нужно. — Я и так всем довольна. А ты, Эмма?

— Я тоже, — та тоже уверенно смотрит на бабушку.

Мы солидарны в том, что наши средства стоит тратить только на вещи первой необходимости. Сладости и удовольствия не доступны из-за нашего ограниченного бюджета.

— Ох, вы у меня такие взрослые, — Анжела чуть не плачет от нахлынувших эмоций и мягко оглядывает нас. — Вы ещё совсем дети, но такие ответственные девочки. Не стремитесь становиться взрослыми.

Я могу лишь усмехнуться этим словам. Мы работаем с того самого момента, как начали учиться писать и читать. Я и Эмма давно уже не дети, что ходят под стол да пускают слюни. Но я не показываю своё недовольство словами бабушки, ведь всё-таки она хочет для нас лишь самого наилучшего.

— Почему? — сестра не такая скромная, как я, и, если того хочет, задаёт вопросы напрямик.

— В мире взрослых всё слишком сложно, — Анжела, произнося эти слова, слегка мрачнеет. — Сладости нисколько не уменьшат наши финансы.

— Ладно, если ты так считаешь… — Эмма осекается.

Радио меняет музыку на очередные новости из Галактики, которые частенько крутят на этой волне. Честное слово, мне всё равно, что творится за стенами моего дома. Не оттого, что я пофигистка, а оттого, что эти новости редко передают что-то интересное. Обычно в них говорится о каких-то политических конфликтах, разрушенных договорах и… далёкой войне. Меня передергивает. Хочется закрыть уши руками и не думать об этом. Хочется переключить на другую волну и вновь начать слушать музыку.

— Первый Орден провёл очередную атаку по важным базам Сопротивления. По словам очевидцев, Первый Орден бросил все силы на это столкновение, — диктор передает всё с точностью до детали, и и решаю немного послушать это сообщение. — Империя отказывается комментировать данную агрессию в адрес Сопротивления. Сенат Новой Республики негодует от действий Первого Ордена и уже не первый год старается убедить общественность о необходимости расформирования этого военного образования, — услышав, как фыркает Виктор, я поворачиваюсь к нему, но мой вопросительный взгляд остаётся без ответа. — Империя отрицает свою причастность к нападению на Сопротивление, но не многие в это верят. Однако никаких подтверждений или опровержений сделано не было. Мы будем следить за ситуацией и передадим вам дальнейшие сведения по этому делу. Не переключайтесь!

После слов диктора вновь играет спокойная музыка, но меня не оставляет ощущение некой недосказанности. Будто это не всё, и диктор должен был сказать что-то ещё. В душе у меня холодеет от таких новостей. Я не знаю в подробностях, что происходит в Галактике, как и не знаю, что за конфликт образовался между, вроде, Сопротивлением и Первым Орденом. Для меня все эти названия и разборки настолько далеки и малозначимы… Не думаю, что мне выпадет шанс присутствовать в этих конфликтах лично. Куда я денусь с Джакку?

Я оглядываюсь на бабушку с дедушкой, которые выглядят слишком уж побледневшими, будто эти новости связаны с ними напрямую. Странно, что мне удаётся заметить эту перемену. Они молчат, но я кожей чувствую их негодование. Обычно они стараются не включать новости, но сейчас от них некуда было деться.

— Всё в порядке? — озвучивает мои мысли Эмма, с таким же беспокойством поглядывая на них.

— Да, милая, — первой отзывается бабушка, даря нам успокаивающую улыбку. — Думаю, вам пора идти спать.

— Всё точно в порядке? — уже спрашиваю я.

Они оба смотрят на меня, но вот только один с тревогой, а другой с серьёзностью, которая не может меня не настораживать.

— Завтра тяжёлый день.

Не думала, что услышу голос Виктора сегодня. Он кашляет, а его безапелляционный взгляд пришибает меня и Эмму к стулу.

— Спать.

Мы поднимаемся с ней, наверное, одновременно. Хочется что-нибудь сказать, спросить, что же такого важного произошло и почему они вдруг набрали в рот воды? Но слова не хотят выходить из горла, будто застревают где-то посередине. Я желаю им спокойной ночи, и мы с Эммой в полном молчании направляемся наверх.

Войдя в нашу с ней комнату, она топает ногой и зло смотрит на меня. Я абсолютно разделяю её недовольство таким поведением бабушки и дедушки.

— Они что-то скрывают от нас, — делает вывод Эмма.

— Может быть, — мне не хочется верить, что есть какая-то тайна, которую хранят эти двое.

Просто в голове не укладывается.

Мы садимся напротив друг друга на кровати, даже не чистя зубы. Хочется пообсуждать эту ситуацию и странное поведение Анжелы и Виктора. Эмма, как и я, решает не отказывать себе в потребности поделится своими переживаниями

— Они принимают нас за маленьких детей, которые не в силах отличить правду от лжи, — продолжает ворчать Эмма, а я лишь киваю, обдумывая не столь их осторожность, сколько слова диктора.

— Как думаешь, что за информация понадобилась Первому Ордену?

Эмма скрещивает руки на груди, призадумавшись. Какое-то время спустя она вздыхает.

— Понятия не имею.

— Наверное, это что-то важное.

Она улавливает в моём голосе некую тревогу и внимательно оглядывает меня. Похожим взглядом меня обычно провожает Виктор.

— Какая разница, — я неуверенно смотрю в глаза, напоминающие тучи. — Нас это вообще не касается. Все эти разборки Первого Ордена и этого… Сопротивления, проходят слишком далеко от нас, — Эмма облокачивается на кровать, смотря в потолок. — Не думаю, что мы когда-нибудь поучаствуем в этом. Бабушка с дедушкой не дадут нам и шага ступить из дома.

— Знаю.

Анжела и Виктор всегда тревожились о нас, и они никогда бы не смогли отпустить нас далеко от себя. Я понимаю, что они боятся потерять нас, но иногда меня подбешивает их чрезмерная опека. Скорее всего, они ведут себя так из-за того, что произошло с их детьми. Я не знаю всего, но практически никогда не видела маму Эммы или же её дядю. Эмма рассказывала мне, что мама отдала её бабушке с дедушкой и исчезла под покровом ночи, обещав вернуться. Однако обещания своего не сдержала. После шестнадцати лет жизни в окружении родственников Эмма просто перестала ждать свою маму, стараясь забыть, что она вообще существует. Про её дядю, о котором я узнала случайно из разговора Анжелы, вообще ничего не было известно. Я поняла, что он за последние лет пятнадцать ни разу не связывался со своей семьёй.

Я никогда не видела унывающими Анжелу и Виктора, но чувствовала, как им больно оттого, что собственные дети забыли о них. Такой судьбы не пожелаешь никому, особенно родителям. Поэтому я и Эмма старались всегда быть идеальными, исполнительными, чтобы нами гордились. Не хотелось расстраивать таких хороших людей.

Я и Эмма сильно похожи на друг друга, а точнее, у нас много общего. Наверное, поэтому мы и подружились. У нас обеих нет родителей: они бросили нас в раннем детстве; за нами всю жизнь пристраивают Виктор и Анжела, а ещё мы часто любим одинаковые вещи, но это уже дополнение.

И если Эмма смирилась со временем с тем, что мать бросила её, то я нет. Я хочу найти своих родителей и посмотреть им в глаза, спросив, почему они так поступили со мной. Мне хочется верить, что где-то там, в Галактике, у меня может существовать семья. Настоящая семья.

— Ладно, — голос подруги выводит меня из задумчивости, — давай спать.

— Уже устала болтать со мной? — решаю поддеть её.

— Нет. Просто, размусоливая эту тему, мы ничего не добьёмся.

— Ну, конечно, — ничуть не верю словам Эммы. Обычно она не сдаётся так запросто.

— Мы ничего не знаем о Галактике, в которой живём, — продолжает она спокойным тоном. — Оно и понятно, почему бабушка с дедушкой не делятся с нами секретами.

— Возможно, ты и права.

Я ложусь на кровать, накрываясь полностью одеялом из лёгкого материала. Мы больше знаем о Джакку и его законах, чем о Галактике, в которой каждый день случается конец света, но это неизменно нас не касается.

Я хочу пожелать спокойной ночи, но Эмма уже сладко спит, полностью укрываясь таким же одеялом. Она умеет засыпать за несколько секунд, а я всегда ворочаюсь и борюсь с бессонницей. Посмотрев в окно над тумбочкой, вижу, как спокойно снаружи.

Буря улеглась.

* * *

Я как ошпаренная вскакиваю с кровати — так, что у меня кружится голова. Опираюсь о стенку, чтобы немного успокоиться и прийти в себя. С самого детства просыпаюсь вот таким вот образом. Меня мучают нескончаемые кошмары, которые за всю мою жизнь не отступают ни на шаг. Бабушка пыталась лечить меня, водила к целителю, но тот лишь разводил руками. Какая медицина вообще на Джакку? Всего-то шутка. Потом я убедила её, что со мной всё будет в порядке, что всё само собой прошло. Хотя раньше эти кошмары были куда хуже, ведь я кричала и будила всех вокруг. Сейчас же я всего-то слишком резко встаю с кровати и иногда ударяюсь о какой-нибудь уголок.

Я никогда не могу вспомнить содержание этих кошмаров, будто что-то мешает мне окончательно понять, что мне снится. Однако прекрасно чувствую огромный страх и гнев, которые в них ощущаю. Будто во сне я прохожу через что-то ужасное, но никак не могу понять, через что.

Не слишком долго обдумывая это, направляюсь в санузел, чтобы совершить утренние водные процедуры. Я всегда просыпаюсь раньше всех, поэтому могу позволить себе понежиться в ванне чуть подольше. В зеркале я вижу девушку с заспанным лицом, тёмными кругами под карими глазами и торчащими во все стороны волосами. Вид совсем уж неприемлемый. Беру щётку и мыло, которые служат мне самыми верными друзьями, и вздыхаю. Нужно привести себя в порядок.

Когда я выхожу, то вижу, что моя подруга всё ещё дрыхнет в постели. Ложиться уже поздно, поэтому, решив переодеться, подхожу к шкафу и снимаю ночную одежду.

Уверена, что бабушка уже готовит для нас завтрак. Она всегда поднимается в тот момент, когда я нахожусь в ванной. И не ошибаюсь в своей догадке, услышав, как кто-то уже вовсю семенит по кухне. Всегда удивляюсь тому, что бабушка может вставать в такую рань. Если бы у меня не было кошмаров, я бы тоже просыпалась как Эмма. Позднее.

— Доброе утро, — вхожу на кухню и сразу ощущаю приятный запах.

Похоже, бабушка сегодня готовит блинчики.

— Доброе, Рей, — Анжела подбегает ко мне и чмокает в щёки.

Мне очень приятно, и я слегка краснею.

— Пахнет просто прелестно, — лепечу я, садясь за стол.

Анжела кладёт мне парочку аккуратных круглых блинов.

— Ты сегодня что-то рановато, — бабушка понимающе на меня глядит, садясь напротив.

— Я ранняя пташка, — запихиваю блин в рот. Вкуснятина.

— Ты не умеешь врать, дорогая, — Анжела качает головой.

— Просто не спалось, — попытка реабилитации. — Не бери в голову.

Под её мудрым взглядом я хочу расплавиться или сжаться до размеров букашки. Анжела всегда очень проницательна, особенно если это касается меня и Эммы.

— Куда сегодня пойдёшь?

Всё же мне повезло сегодня? она решает не расспрашивать меня.

— Виктор дал мне задание, — попутно разрезая большой кусок блина, проговариваю я, — а ещё надо сходить к звёздному разрушителю.

— Получается, сегодня в город едет Эмма?

— Типа того.

Мы часто отправлялись в Аванпост Ниима за продовольствием, обменивая починенные вещи на еду или деньги. Такой вот бизнес.

— Будь осторожна, — предостерегающе берёт меня за свободную руку бабушка.

— Не волнуйся обо мне, — сжимаю её в ответ. — Я умею постоять за себя.

— Конечно, — она медленно отдёргивает руку, убирая несколько рыжих и седых волосков с лица.

— Вы не расскажете нам с Эммой, почему так испугались вчера? — я не могу держать язык за зубами. Анжела немного вздрагивает от неожиданного заданного мной вопроса. Она сверлит взглядом свою тарелку, а потом направляет его в окно.

— В последнее время ситуация в мире слегка изменилась, — я настораживаюсь, вслушиваясь в каждое её слово, пытаюсь ничего не упустить. — Первый Орден прессует абсолютно всех вокруг, а Империя не обращает на это внимания, — Анжела поворачивается ко мне, и я вижу печаль в её глазах. — На Джакку тоже стало неспокойно. Скоро и сюда…

— О чём ты? — вопросительно гляжу я.

— Будь осторожна, — разводит руками она. — Не думай слишком об этом… Политика всегда была и остаётся гиблым делом.

Я и не хочу об этом думать. Съев все блинчики, смотрю в окно и понимаю, что пора выдвигаться к звёздному разрушителю. Я чмокаю напоследок Анжелу, а потом спешу к шкафу в прихожей. Оттуда я беру свой посох, который служит мне оружием и щитом. С детства я хорошо умею с ним управляться, поэтому всегда держу его при себе на вылазках в пустыню. Надеваю накидку, очки и беру сумку с водой.

У нас рядом с домом стоят два спидера, на которых мы частенько ездим в город и по пустыне. Мы купили их, когда выполнили большой заказ на запчасти для транспортника. На них банально безопасней передвигаться, поэтому я решаю, что сегодня один из спидеров, мне определённо пригодится.

Ветер дует в лицо, развевая волосы. Я чувствую, что могу объехать весь мир на одном спидере. Песчаные дюны постепенно скрывают мой дом, а я продолжаю ехать всё дальше и дальше.

Однако уже через какое-то время мне в очках удаётся рассмотреть огромную металлическую тушку, часть которой навсегда увязла в песках Джакку. Я могу с точностью определить, что это звёздный разрушитель, так как Виктор всё же научил меня отличать обычные шаттлы от истребителей, транспортники от разрушителей. Звёздный разрушитель типа «Имперский», «Разящий», как его называют, был уничтожен в битве за Джакку. Бабушка рассказала мне, что именно здесь Империя потеряла свой последний флот и чуть было окончательно не проиграла Новой Республике. Анжела говорила мне об этом, но меня потрясают масштабы данного сражения даже сейчас.

Ни Империя, ни Первый Орден так и не вернулись на Джакку, чтобы забрать обломки с планеты. Поэтому местные авторитеты и мусорщики — такие, как я — частенько приходят сюда в поисках запчастей или деталей, чтобы продать их на рынке или обменять на продукты.

Я здесь уже не впервые, поэтому как обычно иду по определённому маршруту. Оставив свой спидер около дыры, которую частенько использовала для входа, я забираюсь внутрь, включая фонарик. Внутри разрушенного корабля темно, не то что снаружи. Мне приходится отложить очки в свою сумку.

Я передвигаюсь аккуратно, наступая либо на песок, либо на поверхность, которая просто не может угрожать моей жизни. Нужно дойти до предполагаемого ангара, чтобы проверить, нет ли там чего-нибудь ценного, а дальше уже посмотреть на генераторы и не забыть зайти в кое-какие места, чтобы поискать что-нибудь для дроида.

Мне нравится моя работа, и тот вклад, который я вношу в наше общее дело, делает меня счастливой. Однако мне всегда казалось, что готова на большее, что не могу быть мусорщицей всю свою жизнь. Это не моя судьба, где-то там далеко есть то, для чего я и была рождена. Я хочу улететь с этой неприветливой планеты и начать путешествовать по просторам Галактики. Может, тогда я смогу найти своё место в жизни? Свою судьбу.

Пока осматриваю все намеченные места, я думаю об Эмме и разговоре с бабушкой. Анжела не ответила на мой вопрос, но я могу списать это на страх за наши жизни. Но чего я не могу объяснить, так это того странного поведения. Иногда мне действительно кажется, что от нас с Эммой скрывают весь мир.

Пока я достаю из корабля микросхемы и батарейки, успеваю вспотеть. Всё-таки этот корабль всё ещё имеет в себе достаточно ценностей. Пройдут годы, прежде чем он опустеет. Мне нужно спуститься ниже, но в некоторых местах отсутствует пол, поэтому достаю верёвку из сумки. Как хорошо, что я замечаю крюк, через который удаётся перекинуть верёвку.

Я ползу в самый низ, стараясь не упасть в бездонную, как мне кажется, яму обломков. Наконец-то прыгаю в песок и стараюсь закрепить верёвку. Здесь не так темно по причине того, что свет снаружи пробивается через несколько дырок в металле.

Мне хочется немного передохнуть и оглядеть место, в которое я попала. По моим подсчётам, это должен быть ангар, но я могу и ошибаться. Мой взгляд, оглядывающий окружение, цепляется за какой-то предмет, торчащий из песка. Я подхожу к нему поближе и сажусь на коленки, проводя рукой, смазывая песчинки. Он гладкий, но в некоторых местах обуглен. Я беру его в руки, после непродолжительных раскопок. Дыхание замирает, как и сердце.

Это шлем штурмовика.

Я моргаю пару раз, а после происходит что-то непонятное. Я даже не до конца осознаю, что именно, но на меня вдруг нападает странное ощущение. Слух обостряется, будто начинаю слышать какие-то потусторонние звуки. А моё зрение… я перестаю что-либо видеть.

Паника накатывает на меня внезапно, так что я дышу через рот, продолжая сжимать шлем в руках. Повсюду слышны вой сирен, крики солдат, которые проводят эвакуацию, а после оглушающий взрыв. Моё сердце бьётся с такой силой, что готово выпрыгнуть из груди и затанцевать танго. Лёгкие сдавливает непонятная сила, так, что я начинаю терять сознание.

Пока я не падаю во тьму, то слышу шёпот, который, как кажется, мне очень знаком. Будто бы я слышала его всю свою жизнь. Он зовёт меня по имени.

Рей.

«Рей, ты настоящая дура».

Как можно было отключиться прямо в звёздном разрушителе, в котором меня уже раз двести могли убить другие мусорщики? Сегодня мне конкретно не везёт, как бы ни хотелось этого признавать. Однако никто так и не убил меня, не взял в плен, а значит, в каком-то смысле всё не так уж и плохо. Я лежу, свернувшись калачиком на земле, в обнимку со шлемом солдата. Голова раскалывается от боли, и мне нужно несколько больше усилий, чтобы принять вертикальное положение. Я вновь смотрю на шлем неизвестного человека и выбрасываю его куда подальше. Хватит проблем на сегодня.

Времени на то, чтобы прийти в себя, нет. Мне нужно вернуться домой, пока никто не заметил моей задержки на этой свалке. Я могу лишь надеяться на то, что прибуду в тот момент, когда они захотят начать искать меня.

Как хорошо, что верёвка осталась на месте и никуда не исчезла. Я подтягиваюсь наверх, наверное, целую вечность. Молюсь, чтобы за время моего пребывания здесь спидер никто не стырил. Я очень хорошо знаю, что на этой планете ценные и полезные вещи долго не лежат без надобности.

Возвращаясь к спидеру, я чуть внимательнее осматриваю эту развалину. Везде одни обломки, куски металла, а ещё повсюду лежат непонятные полностью заметённые песком неясные фигуры. Моргаю, чтобы прийти в себя. Мне чудятся какие-то странные вещи, и, по всей видимости, я хорошо приложилась головой… Мозг подкидывает недавнее воспоминание: я слышала вой и гул повсюду, ощущала, как разрушитель пылал, раскалывался пополам. Меня начинает тошнить в тот же момент. Я просто не могу представить, что узрела что-то… такое, и не могу найти объяснение тому, что чувствовала и слышала.

«Что вообще произошло со мной?»

Понятия не имею, как охарактеризовать то, что я слышала звуки с того света, что стала свидетельницей трагедии. Я не верю в магию или волшебство, но это слишком даже для меня. Это пугает меня. Прошибает холодный пот, и приходит осознание — всё это было по-настоящему. Все крики, вопли и предсмертные мольбы — всё было правдой. Реальностью. И это пугает ещё больше. Всю жизнь я была далека от смертей или ужасов. Бабушка с дедушкой оберегали меня и Эмму от страшных, опасных событий и происшествий. Но сегодня я столкнулась с тем, чего не могу понять и, наверное, не смогу никогда. Я желаю поскорее уйти из этого места и больше не возвращаться сюда.

Меня на улице не было, скорее всего, несколько часов, но погода не изменилась за это время, что сейчас только на руку. Я откидываю все мысли о том, что случилось внизу корабля, и весь тот ужас, сковавший меня там. Упорно пытаясь забыть об этом, я лишь сильнее погружаюсь в размышления о видениях.

Я сажусь в спидер, нажимаю на газ и мчусь подальше от этого проклятого места. Повышаю скорость, забывая об осторожности и не беспокоясь о том, что со мной будет. Хочу забыть этот ужас, страх и боль. Хочу проснуться из этого кошмара.

Поскорее бы вернуться к Анжеле и прижаться к ней, как маленькому ребёнку. Она всегда знала, как успокоить нас с сестрой. Несмотря на то, что я уже ощущаю себя довольно зрелой личностью, но всё-таки не могу отвыкнуть от некоторых вещей.

Песок вздымался от скорости, которую я набираю, пока давлю на газ. В моей голове возникает странная мысль: будет ли моя семья скучать по мне, если я исчезну?

«Пожалуйста».

Я пытаюсь сбежать от своих страхов, но они догоняют меня. В этом марафоне я вновь проигрываю.

* * *

Я вбегаю в дом на всех парах, думая, что меня уже вовсю ищут, но, оказывается, никто даже глазом не повёл. Бабушка провожает меня в подвал взглядом, полным сочувствия, а я продолжаю ощущать себя полной идиоткой. По её мнению, я вернулась даже раньше того срока, после которого бы она начала за меня переживать. Виктор сейчас дрыхнет на втором этаже, а Эмма всё ещё делает покупки в городе.

Мне хочется спрятаться, чтобы никто не увидел на лице стыд. Я не рассказала Анжеле о том, что со мной случилось. Безусловно, я доверяю бабушке, но сейчас не хочу беспокоить её. Скорее всего, если она прознает о том, что со мной произошло, меня запрут на веки вечные дома. И не думаю, что смогу поделиться этим даже с Эммой. Моя подруга отличается скепсисом в отношении странных происшествий, и на слово она мне точно не поверит.

Мне страшно хочется отдохнуть и поспать в кроватке, но у меня есть обязательства, которые я должна сегодня исполнить. Поэтому сейчас чинно иду в подвал. Заглядываю в столик с инструментами, забираю несколько полезных с собой, а потом обхожу стеллажи в поисках микросхем или лишних проводов. Перед починкой вещей я всегда провожу подобный обряд, чтобы настроиться на нужный лад.

Я шагаю к дроиду с небывалой уверенностью в сегодняшнем успехе. Все тяжёлые мысли отходят на второй план, и вот я уже занимаюсь любимым делом.

С детства люблю чинить и разбирать самые разные механизмы, которые только попадаются мне под руку. Виктор нахваливает мои способности, а Эмма искренне восхищается тем, что я умею делать. Мне нравится копаться в приборах, работать с инструментами, ведь это приносит мне невероятное удовольствие. Этим делом я занимаюсь с бо́льшим энтузиазмом, нежели сборкой мусора в пустыне. Мне действительно хочется этим заниматься не потому, что от этого зависит наш доход, а потому, что я чувствую себя, как никогда прекрасно, притрагиваясь к машинам, которым требуется ремонт.

Может быть, поэтому я стала оптимистом. Мне хочется верить, что любую вещь, как и человека, возможно починить, отремонтировать, даже если он или она абсолютно сломаны. Я просто верю, не столько в чудо, сколько в заботу и поддержку, которая может помочь любому человеку. Также и с вещами. Прояви терпение и бережно отнесись к предмету, и первый этап починки можно считать сделанным. Знаю, возможно, мои мечты слишком наивны, но такой уж я человек.

Поначалу я думаю над вариантом, который кажется мне самым логичным: вскрыть дроида и посмотреть, что же не так внутри. Но позже всё же передумываю, потому что своими неаккуратными действиями могу спровоцировать какое-нибудь повреждение или задеть важную микросхему. Всё же у меня нет инструментов, которые при таком раскладе помогут починить шарообразного дроида. Я могу сломать его, что совершенно не входит в наши планы, так как Виктор ждёт от меня противоположного результата. После довольно многих безуспешных попыток мне ничего не остаётся, кроме как присесть на холодный пол напротив дроида. Я потираю виски, пытаясь понять, что же делаю не так.

Я никогда не обучалась ремонту роботов или механизмов. Виктор, хоть и знал, как чинить простейшие аккумуляторы и машины, всё равно не умел правильно работать с более сложными по уровню механизмами. У меня же по какой-то причине обнаружилось врождённое чутьё и неплохая смекалка, так что Виктору удалось за пару месяцев обучить меня. Я ремонтировала прошивки, а после он показал и пару сложных конструкций, с которыми я разбиралась уже сама. К шестнадцати годам, я научилась чинить даже двигатели спидеров, которые время от времени нужно было поверять. И всему этому я самостоятельно обучилась путём проб и ошибок.

Беру и поворачиваю по оси робота, проводя рукой по его нержавеющему корпусу. Мне вдруг приходит в голову самая глупая идея на свете. Может, я смогу хоть как-то восстановить голопроектор? Дать бы заряд электричества в кабель и слегка перенаправить его в голопроектор… Чутьё подсказывает мне одно: попробовать выпустить в него заряд, а вот голова говорит другое — это точно плохая идея.

Ну, я же идиотка, и мне жизненно необходимо как-то оправдать собственное прозвище в своих же глазах.

Из имеющихся материалов на стеллажах присутствуют кабели и провода, так что я забираю и их. Источник питания у нас тоже есть — это генератор в противоположной стороне подвала. Я скрючиваюсь на земле, чтобы протянуть эту змейку до генератора. После этого встаю и неуверенно протягиваю руку к рычагу. Только бы всё сработало.

Я вижу искры электричества, которые устремляются по проводам к дроиду. Бегу к нему, чтобы не упустить момент. Несколько секунд не происходит абсолютно ничего, и я уже начинаю корить себя за такую глупую затею.

Вздыхаю и уже думаю направиться обратно к рычагу, чтобы отключить подачу питания, но внезапно слышу щёлкающие звуки. Я оглядываюсь назад и вижу, что дроид начинает чуть двигаться. Подскакиваю к нему и стараюсь включить поскорее голопроектор. Вдруг хозяин этого робота оставил какое-то послание, чтобы потом найти свою вещь?

Похоже, в пустыне ему не хватило энергии и, чтобы её сэкономить, дроид отключился. Это объясняет, что с ним было не так, и я, оказывается, верно определила саму проблему при осмотре.

Голопроектор работает, как и сам дроид, который, видимо, совершенно не понимает, как попал в наш подвал.

На голограмме появляется какая-то незнакомая мне женщина. Она одета в военную форму и глубоко дышит, будто куда-то спешит. Я сразу же понимаю, что ей страшно, по тому, как бегло незнакомка смотрит на, по всей вероятности, дроида. Женщина лихорадочно бормочет себе что-то под нос, а руки её сильно дрожат, выдавая беспокойство и нервозность. Я медленно опускаюсь перед изображением, пытаясь запомнить её черты лица и фигуру. В военной форме та выглядит подтянутой, у неё пышные волосы и довольно ясный… даже знакомый взгляд. Последнее удивляет меня ещё сильнее.

— По Дэмерон, — её голос сквозит ужасом и страхом; она смотрит прямо на меня, и я невольно заражаюсь теми же эмоциями, что испытывает незнакомка. — Мы с вами не знакомы лично, но я знаю, что вы можете помочь мне , — женщина на голограмме дрожит, оглядываясь по сторонам. — У меня мало времени. Я постараюсь всё объяснить в общих чертах , — я вижу, как она моргает. — Если вы видите данное сообщение, это значит, либо я мертва, либо меня вскоре схватят.

Кто такой По Дэмерон? Я готова завопить от безысходности. Я совершенно не понимаю, к кому обращается эта незнакомка. Что всё это значит? А ещё… Она испытывает сильный страх и явно находится в опасности. Военная форма так же указывает на то, что она где-то служит… Стоп. Военная форма…

— Я работаю на разведку Новой Республики больше шестнадцати лет. Мне поручили одно задание пять лет назад, которое я провалила, и теперь они знают, что я сделала, — незнакомка нервно продолжает: — Мне не выбраться с этой планеты, но вот этому дроиду… У него получится , — впервые на её губах появляется слабая улыбка. — Империя и Первый Орден готовят что-то ужасное. Вы должны сообщить об этом Сопротивлению. Вы должны им помешать , — вдалеке слышится шум. Незнакомка вжимается в дроида руками, и я чувствую, как она пытается донести до меня или для кого бы то ни было какую-то мысль. — Это BB-8. На нём всё, что я смогла украсть у них. Меня зовут Лили Браер , — в последний раз на её лице появляется знакомая улыбка. — Конец связи.

Голограмма обрывается, а я так и сижу с шокированным выражением лица, осматривая дроида. Дроид… точнее, BB-8 приходит в себя и уже хочет сбежать, но у меня получается схватить его в последний момент

— Стой! — я пытаюсь его остановить, но он с помощью заработавшего двигателя катит по дорожке. Еду по полу вместе с ним. — Прошу, остановись!

Но ВВ-8 меня не слушает, он едет к раме без двери, изо всех сил стараясь от меня избавиться. В какой-то момент из него сыпятся искры и он останавливается. Теперь понимаю, что он окончательно отключился из-за быстрого расходования энергии. Лежу на полу, держусь за дроида и пытаюсь осознать, что же за сообщение ненароком получила. Сообщение, которое предназначалось не мне.

Лили Браер.

Только что я увидела маму Эммы. Я знаю, что это была она. И я не могла ошибиться, потому что её взгляд и улыбку уже видела на лице моей подруги. У Виктора всегда был такой выразительный взгляд, как и у Эммы, а теперь, оказывается, ещё и у матери младшей Браер. Да и внешне они буквально копии друг друга. Никогда бы не подумала, что увижу маму Эммы при таких обстоятельствах.

«Я работаю на разведку Новой Республики больше шестнадцати лет. Мне поручили одно задание пять лет назад, которое я провалила…»

До меня только сейчас дошло, что Лили не бросила подругу. Она… служила в разведке.

Удивительно!

Я не могла и помыслить о таком раньше. С одной стороны, Лили Браер не бросила дочь на произвол судьбы, а, с другой — неизвестно, что с ней произошло после того, как она загрузила эту голограмму в дроида.

Все эти размышления приводят меня в тупик, и я решаю поскорее уйти наверх. Мне нужно всё обдумать, но самое главное — понять, что всё это значит. Стоит ли рассказывать о своей находке? Я в последний раз смотрю на отключённого дроида, и меня передёргивает.

Сегодняшний день прямо полон открытий.

* * *

Первое, что мне приходит в голову, это поговорить сначала с Анжелой. Почему-то думаю, что это решение будет самым наилучшим. Разговаривать с Виктором о его семье бесполезно, ведь он никогда ничего мне не скажет. Эмма, как оказалось, тоже не слишком осведомлена о том, что произошло с её мамой и, наверное, как и я, будет ошеломлена, если раскроются ещё какие-нибудь невероятные подробности из жизни этой женщины. Единственный человек, который может прояснить ситуацию и ответить на мои вопросы, очевидно, Анжела. Бабушка намного более открыта, нежели Виктор, и знает больше, чем может поведать мне моя подруга, так что, взвесив все за и против, я шагаю в комнату, в которой эта прекрасная женщина будет присутствовать со стопроцентной вероятностью.

Анжела очень любит готовить. Это её страсть. С самого детства я могла найти её на кухне в любое время дня и ночи. Иногда мне кажется, что она поселилась там, а выходит оттуда, чтобы позвать нас на завтрак, обед или ужин. Хотя её блюда не всегда нам нравятся, но я с удовольствием ем всё, что бы она ни приготовила.

Я захожу на кухню и застаю свою любимую бабушку моющей посуду и всякие стекляшки над раковиной. Как я и думала, она всегда найдёт себе занятие на кухне. Подхожу к ней, и она оборачивается ко мне с мягкой улыбкой. Выключает воду, кладёт посуду и стекляшки, обтирая натруженные руки полотенцем.

— Привет, милая, — кидает она мне, вешая полотенце на крючок над раковиной, — ты уже закончила с дроидом?

Я теряюсь и не могу ответить что-то внятное. Именно за этим я и пришла. Понимаю, что следует начать с чего-то конкретного, и не выпаливать всё напрямик. Нужно начать издалека, а потом переходить к делу.

— Почти, — стараюсь придать своему голосу обычный тон, — но над ним ещё следует поработать.

— Передохни пока, — бабушка идёт к холодильнику. — Хочешь что-то перекусить?

— Пожалуй, — соглашаюсь я, и мне становится гораздо легче.

Вокруг Анжелы всегда царит атмосфера непринуждённости и открытости.

— Могу тебе предложить холодный салат, или ты хочешь какую-нибудь булку?

— Салат.

Анжела достаёт из холодильника одно из своих блюд и ставит на стол передо мной. Она садится напротив меня и грустно поджимает губы.

— Прости, что не могу предложить большего, — бабушка робко склоняет голову. — У нас остались только овощи и хлеб.

— Всё в порядке, — я стараюсь приободрить её, и мои губы расплываются в неуверенной улыбке. — Этого достаточно.

— Сегодня Эмма привезёт нам побольше продуктов, и я смогу приготовить что-нибудь вкусное.

Анжела уже не такая печальная, и меня это действительно радует. Я с удовольствием уплетаю салат, листья которого оказываются не такими уж вкусными, как выглядели на первый взгляд. Стараюсь жевать не слишком быстро, не выдавая этим своё волнение.

— Даже не сомневаюсь, — киваю я.

— Так, — она встаёт, и моё сердце ухает: куда это собралась бабушка? — Мне нужно разбудить придурошного.

Я слегка посмеиваюсь, потому что знаю, что Анжела часто называет так нашего деда. Настоящая любовь. Их отношения — это что-то из рода очень смешной шутки, которая стала правдой. Никогда бы не подумала, что настолько разные люди могут полюбить друг друга и быть вместе всё это время. В этом смысле я верю в притяжение противоположностей, но, полагаю, это просто удача. Обычно такое случается крайне редко, и дедуле повезло, что такая ответственная и милая женщина вообще взглянула в его сторону. Иногда мне хочется задать ей один очень деликатный вопрос. Почему она вообще выбрала такого мрачного и немногословного старикана себе в мужья?

— Анжела, — она останавливается и смотрит на меня, а я пытаюсь заставить себя не струхнуть, — расскажи мне о вашей семье.

— Тебя интересует что-то конкретное?

Я конечно, собираюсь спросить о матери Эммы, но всё же нужно начать с чего-то отдалённого.

— Ну, например, вы жили на Джакку или прилетели откуда-то?

Бабушка устремляет на меня хмурый взгляд, по всей видимости, обдумывая мой вопрос. Я стараюсь не ёрзать на стуле, моё нетерпение достигает пика.

— Раньше наша семья жила на Дантуине. У нас был собственный бизнес, а точнее, у Виктора, — Анжела молчит, и меня тревожит её неопределённое выражение лица, — а потом мы переехали.

— Вот так решили и переехали? — я чувствую, что бабушка недоговаривает.

— Ситуация на планете была очень… сложная.

Кажется, это слово уже нужно записать себе на лбу. Куда бы я ни шла, везде непростая ситуация.

— Нам пришлось покинуть наш дом.

— И почему вы выбрали это захолустье? — как бы между прочим говорю я.

Эта фраза просто вырывается у меня изо рта. Надо себя лучше контролировать в будущем.

— Именно потому, что это захолустье.

Мои брови подлетают вверх, потому что меня слегка смущает эта торжествующая улыбка бабушки.

— Близкий друг Виктора посоветовал нам выбрать эту планету, — она мечтательно хлопает глазами, а сама краснеет. — Эх, какой же прелестный мальчик. Я не видела его уже лет пятнадцать, — на последнем слове Анжела становится прежней и уже смотрит на меня. — Так вот. После того, как Виктор потерял ноги, он предложил нам перебраться в место, где мы сможем чувствовать себя в безопасности.

— Какой классный друг, — мой комментарий она оценивает и поднимает палец вверх. — Как его зовут?

— Ллойд… Ллойд Макс, — голос бабушки бодрый, и я понимаю, что этот человек определённо ей нравится. — Он всегда помогал нашей семье. Да и Виктора мог разговорить, — продолжает она: — Жаль, что от него уже столько лет нет никаких вестей.

Тот факт, что этот Ллойд мог разговорить дедушку, говорит мне о том, что мужчина действительно невероятный. Я поверю скорее, что одинокий блоггин спасётся от смерти, чем в то, что с Виктором Браером можно вести светскую беседу. Я улыбаюсь своим мыслям, но понимаю, что этого мне недостаточно. Мне нужно узнать побольше подробностей.

— Почему этот Ллойд не общается с вами?

— Ну, скорее всего, сейчас он очень занят, — бабушка замолкает.

Я догадываюсь, что она больше не хочет говорить об этом человеке. Мне наплевать на какого-то Ллойда Макса. Хочу узнать больше об их семье.

— Это-то ладно, — пора, — но что насчёт вашей семьи? Расскажи поподробнее о матери Эммы или о дяде.

Я буквально вижу, как тускнеет взгляд Анжелы и её улыбка превращается в тонкую линию из губ. Она вздыхает и встаёт со стула, направляясь к выходу с кухни. Я порываюсь за ней, но её взгляд приковывает меня к месту.

— Анжела?..

— Давай поговорим в следующий раз, Рей, — я глотаю, понимая, что затронула довольно важную тему.

Бабушка выглядит какой-то слишком печальной, и мне становится не по себе. Сердце каждый раз разрывается, когда я вижу, как она опечалена.

— Конечно, — и она уходит, оставляя меня одну на кухне, — без проблем, — говорю уже в тишине.

По сути, я ничего не узнала из этого разговора. Имя «Ллойд Макс» мне не о чём не говорит, поэтому его можно смело забывать. Почему я предполагала, что бабуля мне всё расскажет? Похоже, я ошиблась в тот момент, когда подумала, что мне удастся всё узнать из первых уст. В голове образовывается целая бездонная яма из вопросов. Почему? Зачем? Что?.. Я чувствую, что должна узнать, что мне необходимо понять, что случилось в прошлом. Мне нужно пролить свет на всю эту загадочную ситуацию.

Самый главный вопрос: как во всём этом безумии замешана Лили Браер и в какой момент своей жизни она выбрала именно эту ужасную работу?

Рей.

Итак, что мы имеем? Бабушка ушла будить дедулю, не ответив на все мои вопросы. Эмма всё ещё не вернулась с рынка. BB-8 неисправен, и я пока не хочу его чинить, так как он может от меня слинять, собственно, убедилась недавно на своём опыте в этом. Я так и ничего не узнала, не поняла, что случилось со мной в звёздном разрушителе… И так далее.

Словом, полный трындец.

Мне ничего не остаётся, как пойти в нашу с подругой комнату и ждать. Собственно, жду я именно Эмму, но не для того, чтобы поделиться неожиданной информацией, а для того, чтобы узнать хоть что-то об этой семье. Бабушка с дедушкой никогда не рассказывали нам о своих взаимоотношениях с детьми. Я и Эмма росли с собственными мнениями насчёт Лили и её брата. Они же всегда молчали и только в редкие моменты упоминали имена мамы Эммы и дяди. В основном же нам пришлось самим додумывать, какие у них были отношения с Анжелой и Виктором и по каким причинам они так и не связались с нами.

Эмма, что сейчас, что тогда, очень обижена на мать, которая оставила её на попечение у бабушки с дедушкой. Она, конечно, пытается не показывать всех своих эмоций, старается всегда быть бодрячком. Однако в детстве я частенько видела, как она плачет. Ей хотелось, чтобы мама присутствовала в её жизни, чтобы была рядом и дарила свою любовь. Эмма придумала себе, что её выбросили, потому что она мешала Лили. До сегодняшнего дня я считала точно так же. Теперь я знаю, что мать Эммы работала на разведку, знаю и про странное задание, к которому у меня отдельно имеется папочка с вопросами, но это нисколько не реабилитирует её в моих глазах, и скорее всего, даже в глазах моей подруги.

Мне даже в некоторой степени завидно, что наша судьба всё же не одинакова. У неё есть мама… По крайней мере, я буду считать, что она всё ещё жива. Нужно надеяться на лучшее. А вот кто был у меня? Где мои родители? Почему бросили меня, когда я была маленькой? Мне становится душно, и я открываю окно. Тёплый ветер бьёт в лицо, но меня тем не менее это никак не успокаивает. Мне хочется крикнуть чему-то неведомому, спросить, почему у меня нет своей семьи? Нет, я нисколько не ною, а просто желаю знать о своих родителях чуть больше. Это же обычное желание?

Мне быстро становится скучно в комнате. Бабушка с дедушкой так и не вышли из своей, поэтому я решаю двинуть на кухню. Еды я уже там не найду, но хотя бы радио послушаю. Возможно, мне следовало раньше уделять большее внимание новостям. Вдруг там появлялись Лили или даже тот загадочный друг дедушки, Ллойд Макс. Как раз-таки сейчас идеальная возможность проверить одну теорию. Может, кто-то когда-то говорил по радио об разведчице, которую схватили на задании? Мне досадно, ведь в таком случае я могла бы знать о её судьбе ещё раньше и без помощи дроида.

Я спускаюсь и захожу на кухню, осматриваю столы в поисках радиоприёмника. Замечаю его на подоконнике, срываюсь к нему, будто это какой-то ценный предмет. Я так жадно тыкаю на кнопки и настраиваю нужную волну, что от волнения мне снова хочется что-то съесть, хоть я и не голодна.

Сначала попадаю на обсуждение погоды. Закатываю глаза и переключаюсь на другую. О, репортаж… Мои надежды не угасают, так или иначе, это что-то интересное. Потом понимаю, что дикторы ведут дискуссию о флоре и фауне какой-то там планеты. Почему мне так не везёт? После этого я пытаюсь переключиться на что-то более новостное, однако и тут промах. Теперь у нас играет музыка на кухне, а мне хочется выть.

Всё это быстро надоедает. Я клацаю дальше и наконец-то попадаю на нужную волну. Идут какие-то странные обсуждения, которые в ту же секунду меня заинтересовывают.

— …Леди и джентльмены, на этой неделе ещё один сенатор от Новой Республики лишился своего поста. Что за странное стечение обстоятельств? У нас в гостях, по вашим требовательным запросам, сегодня знаменитость, — голос какого-то мужчины грохочет из радио, и я ощущаю полное его негодование; у меня в голове пульсирует одна-единственная фраза: ещё один, — Дориан Лейси, прошу пролейте свет на эту ситуацию.

— Я даже не знаю, что вам сказать, — голос этого человека звучит так выразительно, что аж слух режет,— Вы могли бы позвать более просвещённого человека на эту разговорную программу. Я простой модельер. Более того, вы же знаете, что политические интриги меня совершенно не интересуют.

—  На сегодняшний день вы водите дружбу с самим лидером Империи. Я бы не сказал, что вы обычный модельер.

Я слышу смех обоих людей. Мне вдруг становится страшно любопытно. Этот модельер ведёт дружбу с нынешней главой Империи?

— Вы преувеличиваете, дорогой, — Дориан Лейси, похоже, краснеет от этого заявления, — Вряд ли это можно назвать дружбой. Но я могу поделиться с вами и слушателями своим мнением по поводу всей ситуации с сенаторами и с Сенатом в целом.

— Будем очень признательны, миссис Лейси.

— Сенаторы от Новой Республики и сенаторы от Империи ненавидят друг друга — это известно каждому, — Дориан начинает бодро говорить, артистично вздыхая в некоторых моментах, — Однако республиканцы, по моему мнению, очень часто нарушали собственные директивы, более того, направили всю свою агрессию на имперцев после окончания Гражданской войны. Сенаторы, поддерживающие Империю, как и обычные граждане, всячески подвергались дискриминации и нападениям. Этот ужасный произвол нельзя было остановить до поры до времени.

Он… резко замолкает, а я в тишине пытаюсь переварить эту информацию. У меня болит голова от такого количества слов и сведений. Кто, кого ненавидит… Ужас. 

— Но сейчас вступил в силу новый закон, и теперь многие сенаторы, поддерживающие Новую Республику, получают по заслугам. Не могу прокомментировать своё отношение к этому закону, но могу сказать, что имперцы наконец-то почувствовали себя людьми.

— Вы выражаете популярное мнение, миссис Лейси?— чувствуется лёгкий гнев говорящего.

— Я озвучиваю только своё мнение. Запомните это, дорогой,— это маленькое предупреждение запомню даже я.

— Тогда давайте перейдём к более насущным вопросам,— диктор быстро меняет тему, видимо, ему не очень хочется конфликтовать с человеком, у которого за спиной такая власть. — Вы говорили, что скоро выходите замуж за популярного актёра?

— Да…

Я перестаю дальше слушать. Ничего не понимаю в политике, но, похоже, сейчас Новой Республике приходится очень тяжело. Мало того, что Империя и Первый Орден готовят что-то опасное и смертоносное, так теперь ещё и сенаторов лишают своих же должностей. Положение не самое лучшее.

Никогда прежде не прислушивалась к играющему радио, потому что не было в этом необходимости. Мне нравилась эта мирная жизнь со своей семьёй. Я не видела дальше своего носа, мне не хотелось думать, что в идеально построенном мной мирке есть какие-то смертельные опасности.

Но после появления BB-8 я осознала, что всё куда сложнее, чем предполагала раньше. Теперь я знаю, что мама Эммы сейчас где-то далеко, что в Галактике назревают большие проблемы и что люди на обеих сторонах страдают. Я задумываюсь об этом и понимаю, что не могу оставить всё как есть.

Если где-то там жива Лили Браер, то я хочу спросить её обо всём. Если у меня будет шанс, я хочу узнать, как помочь не только маме Эммы, но и другим людям.

* * *

Эмма.

Какое-то время назад.

Я проснулась сегодня как всегда поздновато и поняла, что моя подруга уже ускакала по делам. Просила же разбудить пораньше, хоть и не удивлена. Рей всегда витает в облаках, поэтому не мне тут ворчать. Приходится поспешить, иначе бабушка загрызёт. Она не любит, когда я опаздываю на работу, тем более, сегодня именно моя очередь продавать починенные вещи. Сегодня я осталась без завтрака, но даже тогда не огорчилась. Никогда не поздно начать худеть… Хотя я и не толстая! Просто люблю иногда плотно покушать, а вот Рей дразнит меня всегда из-за этого.

Заглядываю в подвал, где валяются вещи для продажи, спешу всё забросить в свою сумку. После того, как я всё упаковываю, беру свой спидер и давлю на газ, устремляясь вперёд.

Держу свой путь к одному населенному пункту, можно сказать, что самому крупнейшему на этой пустынной планете. Аванпост Ниима — это крупнейшие поселение мусорщиков на этой невзрачной планетке. Чтобы хоть как-то выжить в этой пустыне, мне и Рей приходится время от времени мотать туда, лишь бы продать некоторые вещи или обменять их на еду. Мы, собственно, тоже мусорщики, вот только потерянные вещи или хлам всё же чиним, а уже потом меняем. Бизнес прост: за такой довольно неплохо починенный мусор нам платят вдвое, а то и втрое больше. Конечно, не всегда мне и моей любимой сестричке удаётся ухватить большой куш, но какое-то количество денег и провианта мы получаем. Многие мусорщики из-за нашей деятельности нас не очень жалуют. Не могу сказать, что не испытываю к ним того же.

Правила выживания довольно легки: собирай мусор, не высовывайся и не понтуйся, а также не кради у своих же. Мусорщики просто терпеть не могут, когда у них крадут их же добро. Мне однажды посчастливилось увидеть, что происходит с теми, кто не соблюдают данные неформальные законы. Тогда я, сестра и бабушка прогуливались по поселению, и попали на… казнь. Бабушка Анжела успела отвести нас в сторону, но я краем глаза заметила, что стало с тем беднягой. Хорошо, что моё психическое здоровье от этого не пострадало, но какой-то отвратительный осадочек остался до сих пор.

Я смотрю на пустынные пейзажи, на дюны, на небо и понимаю, что уже давно мечтаю оказаться в другом месте. Да, любое место лучше, чем эта планета. Всю свою жизнь я мечтаю научиться летать так высоко, как может себе позволить корабль. Хочу покорять космические пространства, увидеть разные планеты и чудеса этого света. Бабушка и дедушка мои желания не поддерживают, даже напротив, запрещают мне думать об этой «чепухе», но мне всё равно, я всегда была непослушным ребёнком, в отличие от Рей.

Лучшая подруга спокойнее любого человека, который только нам встречался. Я же наоборот взбалмошная и не умею контролировать свой гнев, если меня разозлить. Обычно это я рвалась первой в драки в детстве, затевала розыгрыши и вообще была задирой. Рей же была мозгом, и обычно никогда не участвовала в сомнительных потасовках.

Я пребываю в поселение с ветерком. Беру свою неподъёмную сумку и тащусь к рынку на главной «площади». Вообще это просто место, где собираются все мусорщики, но они решили, что слово «площадь» будет звучать уместно.

Я бреду по улице с кислой миной, понимая, что нужно пройти всех этих скряг, обмениваясь с ними какими-то фразами. Честное слово, болтать с ними ужас как противно. Они грубые, а ещё пускают свои комментарии о том, как я выгляжу. И рассматривают мою фигуру так, словно хотят… В общем, хотя я и люблю внимание, но эти мусорщики меня действительно раздражают.

Но это ещё цветочки по сравнению с главным боссом. Мне предстоит явиться к Ункару Платту и показать все эти вещи, которые починили мы с подругой. Точнее, починила она, но я, как моральная поддержка, всегда была рядом.

Ункар Платт, мерзейшая личность, которую я только встречала на Джакку. Именно к нему стекаются все мусорщики планеты, чтобы получить то, что нужно для проживания. Он обменивает все находки по своему усмотрению. Если вещь действительно ценная, то даёт что-то хорошее взамен, а если, ну, бесполезная, то вообще ничего не даёт. Мне и Рей приходится трудиться ещё усерднее, чтобы он не оставил нас в дурочках. Несколько раз Платт даже обманывал нас, а у нас заканчивалась еда, и из-за этого приходилось голодать по его прихоти. Именно по этой причине, когда мне выпадает ехать в Аванпост, я никогда не скрываю своей неприязни к нему. Бабушка Анжела и Рей каждый раз говорят мне, что такое поведение не доведёт меня до добра, но я не могу остановить себя. Каждый раз смотрю в его лицо и хочется плюнуть.

Осматриваюсь по сторонам, вижу, что у некоторых существ нет ничего интересного. Вздыхаю и направляюсь к Ункару, который, клянусь, уже ждёт меня. Его хлебом не корми, а только дай поиздеваться над теми, кто не может позволить себе что-то, кроме этой работы.

Я подхожу к его ларьку, а он уже смотрит на меня своими маленькими глазками. Во мне поднимается волна презрения к нему, я хочу харкнуть ему в лицо, но сдерживаюсь. Не сегодня, но когда-нибудь, я обещаю себе, что он не будет смотреть на меня свысока. А пока молча киваю, ставя мешок на подставку.

— Так-так-так, — отворачиваюсь, чтобы не видеть, как он жадно тянется к моей сумке, — Что ты сегодня принесла мне, маленькая Эмма Браер?

— Глаза у тебя вроде есть. Сам посмотри, — дерзко, я знаю. Но это единственное, что я умею в совершенстве. Дерзить.

— Хотите сегодня остаться без еды?

Я поворачиваю к нему голову, направляя испепеляющий взгляд. Подавляю в себе позыв забрать сумку и уйти.

— Нет, — через зубы проговариваю я.

— Так, что ты сегодня принесла? — вновь повторяет он вопрос, а я сжимаю и разжимаю руки. Ладно, раз хочет, чтобы рассказала, то я расскажу.

— Несколько хороших обломков металла, батареи, аккумуляторы, диски… — я перечисляю, а Платт усмехается, потирая ручонки.

— В следующий раз принеси что-нибудь действительно стоящее. 

Глотаю, чтобы ничего не сморозить. Ункар принимается рассматривать содержимое сумки.

Он всегда предельно аккуратно и дотошно просматривает весь хлам, будто это действительно так интересно, будто его работа чего-то стоит. Я уверена и убеждена, что Платт просто хочет, чтобы все видели его превосходство над нами. Ему нравится, когда всё и вся зависит от него. Как же меня выбешивает этот жалкий… Даже слов не могу подобрать в мыслях, чтобы оскорбить.

— Мне не хочется тебя расстраивать, малышка Браер, но твой мусор никуда не годится.

Меня обдаёт такой волной негодования, что просто застываю на месте. Я наклоняюсь к нему, сжимаю уголок стола сильно-сильно.

— Что значит, не годится? — эти слова даются мне с трудом, но я всё же спрашиваю.

— Качество отвратительное.

Вдыхаю-выдыхаю. Рей над ними столько корпела, а он говорит, что они «отвратительные».

— И что?

— Я не буду обменивать этот хлам, — кажется, это окончательное решения, и я порываюсь к нему. — Ну-ну. Давай без телодвижений.

— Меняй, — яростно шиплю я.

— Нет, — с улыбкой говорит мне. Гад. — Забирай своё и проваливай.

Я не шевелюсь, ожидая, что он передумает и поменяет этот хлам на продукты, но он лишь качает головой и противно хрюкает.

— Девчонка, — намеренно хохочет Ункар. — Я вызову своих подручных прямо сейчас, — он предупреждающе косится, и я понимаю, что мне стоит отступить. — И ты уже не будешь мне дерзить.

— Я ухожу, — беру свою сумку и отхожу на пару метров, держа руки поднятыми в капитуляции. Моя жизнь мне дорога, кроме того, не хочу проблем с законом. — До свидания.

Стараюсь не оборачиваться, скорее от злости, и иду себе к спидеру. Похоже, сегодня мне не повезло. Если бы я только слушала Рей и бабушку, возможно, не попала бы в такую ситуацию. Я не успела пройти и несколько метров от ларька, как меня хватают за руку. Пытаюсь отдёрнуть её, но не могу, поэтому быстро поворачиваюсь, чтобы посмотреть на того, кто посмел ко мне прикоснуться.

Меня настигает приступ паники, когда вижу перед собой подручного Ункара Платта. Всё моё тело чуть не немеет, но я дёргаю снова, повторяя попытку. Он держит меня крепко, несмотря на мои потуги вырваться из захвата. Я буквально ощущаю, как по спине проходит холодок. Подручный Платта достаёт ружьё, держит крепко, а я не могу поверить в происходящее.

Пинаю его изо всех сил ногой, но он делает подсечку, и я падаю на песок. Дальше вижу, как оружие, начинает упираться мне в лоб. Оно холодное, и я понимаю, что мои мозги распластаются прямо на песке. Но разве можно убивать в общественном месте?

Кого я обманываю? Всем здесь абсолютно наплевать на тебя. Тут царят иные законы. Ункар Платт может делать всё, что угодно. У него есть власть, он авторитет, и никто не посмеет пойти против него.

Я сглатываю и смотрю на смеющегося Платта, который трогает себя за брюшко. О, он наслаждается моей беспомощностью. А теперь я смотрю на подручного, который ждёт дальнейших приказов. Никогда бы не подумала, что умру вот так. Мои мечты и стремления не осуществятся.

Закрываю глаза, думая о том, что я так и не смогла сделать в своей жизни. Найти своих родителей. Улететь в путешествия. Стать пилотом… Неужели здесь всё и закончится? Мои губы дрожат, и чуть не плачу от боли в сердце. Я не хочу умирать молодой. Я не успела сделать ещё столько вещей!

Вспоминаю все моменты своей жизни, прося прощения у всех, кого когда-либо обидела. Я на коленях, мне очень страшно, а из моих глаз катятся предательские слёзы.

— Конча…

Слышу, как стремительно обрывается голос Ункара. Мне боязно открывать глаза.

— Достаточно, — этот твёрдый голос и его обладатель мне незнакомы.

Я открываю глаза и вижу странную картину. Мужчина направляет свою пушку на Ункара и гневливо смотрит на подручного. Он выглядит как ковбой, только у него нет шляпы. 

— Отпустите девушку.

— Вы вообще кто такой?! — похоже Платт в ярости.

Он топает ногой, пытаясь отвести от себя пушку незнакомца. Я продолжаю плакать, стоя на коленях.

— Мерзавец, — произносит мужчина, наклоняясь к Платту.

Тот с секунду не реагирует на шёпот незнакомого мужчины, но потом я вижу, что он отступает. На его лице страх и ужас — прямо, как и у меня. Ункар отзывает своего человека, а я выдыхаю.

Дрожу всем телом. Я чуть не умерла. Если бы не этот мужчина, то я бы прямо тут… Мне не хочется даже думать об этом. Я поднимаюсь, но ноги отказываются меня нести. Незнакомец тем временем подходит ко мне, протягивая руку. Я смотрю в его ореховые глаза с трепетом и протягиваю руку в ответ. Он качает головой на Ункара, замечаю, что он крайне недоволен всей ситуацией.

— Ты как, девочка?

Я глотаю, но во рту у меня пересохло. Киваю, пытаюсь взять свою сумку и уйти куда-нибудь. 

— Постой!

Незнакомец кладёт мне руку на плечо, но я отбрасываю. Я предупредительно смотрю на него, и в его глазах появляется понимание.

— Я знаю, что тебе страшно, — он успокаивающе глядит на меня. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

— С-спасибо, — дрожащим голосом шепчу я, стискивая ткань сумки.

— Не могу пройти мимо, когда такое случается, — он пожимает плечами. — Ты же ещё совсем дитя.

Его манера речи и удивительная улыбка успокаивают. Я чувствую, как отпускаю ситуацию. Руки уже не дрожат так сильно, и я могу себя контролировать. Спаситель видит изменения во мне и проходит дальше, зовя меня за собой.

— Идём, — он подзывает меня пойти за ним. — Не оставайся в этом месте.

И я иду.

Мы заходим в какой-то неизвестный бар и медленно пробираемся к самому дальнему столику. Между тем, я осматриваю помещение, в которое попадаю. Тут и там посетители разных рас и размеров. Кто-то болтает, а кто-то играет в азартные игры, попивая алкоголь. Некоторые откровенно флиртуют друг с другом, и от этих картин хочется скрыться. Всё здесь пропитано грехом и наслаждением, но я понимаю, что мне рановато ещё пробовать что-то такое.

Незнакомец с карими глазами и растрёпанной причёской садится вальяжно на диванчик и указывает сесть напротив. Сначала я немного колеблюсь, но всё же принимаю приглашение. К нам подбегает какая-то официантка, а мужчина тут же начинает негодовать:

— А где тот пацан?

Я не понимаю, о ком он говорит, отчаянно стараясь не подслушивать. Разглядываю свои руки, будто это самое интересное, что я только видела в своей жизни.

— У него сегодня выходной, — елейным и дружелюбными голосом говорит высокая девушка.

— Вот же поганец, — ворчит мужчина. — Ладно, — отмахивается. — Этой девушке воды, а мне, пожалуй, как обычно.

— Спасибо за ваш заказ, — официантка быстро ретируется и виляет к другим столикам, принимая заказы дальше. Я неуверенно гляжу на спасителя, ощущая себя крайне неудобно.

— Что в сумке? — мне кажется, я готова была подпрыгнуть от вопроса.

— Мусор, — коротко изъясняюсь я. — Хотела обменять его на продовольствие, чтобы моя семья не голодала.

— Ясно, — он гладит свою неухоженную бороду, — Я куплю у тебя его.

— Зачем? — мне неудобно. — Вы уже спасли меня…

— Показывай уже, что у тебя есть, — мои слова до него вообще не долетают.

Я отдаю ему сумку, и тот роется в ней пару минут. На его лице отражается некоторое удивление, а мне вдруг становится приятно.

— Хорошие вещи, — приговаривает он. — Могут пригодиться.

— Спасибо.

— Вот это тебе, — он даёт мне деньги, а я сразу прячу их в карманы одежды.

На моём лице искренняя благодарность. Мужчина не просто меня спас, он купил все эти вещи. Я давно не встречала таких хороших людей.

— Как я могу вас отблагодарить? Вы же спасли меня.

— Не стоит. 

Мне хочется его переубедить, но его взгляд говорит об обратном.

— Хотя бы скажите мне ваше имя, — единственное, что мне доступно.

— Хан Соло.

Я киваю.

— Меня зовут Эмма Браер, — он косится на меня уже немного заинтересованно. Нам приносят напитки, и мужчина с тёплым взглядом сразу же отпивает из стакана. — Я очень благодарна вам за то, что спасли меня. Никогда не забуду вашей доброты.

— Избавь меня от этого, — он махает рукой, щурясь от выпивки.

— Мне пора идти, — встаю со своего дивана, уже собираясь уходить.

— Не оборачивайся, — он предостерегающе клонит голову в сторону других людей. Я вновь киваю. — Понадобится помощь — ты знаешь, где меня искать.

Я запомню его слова, как и этот бар, как и всё, что со мной сегодня случилось. Выхожу из помещения и чувствую на себе пару десятков взглядов, которые провожают меня.

Хан Соло.

Надеюсь, мы ещё встретимся.

Эмма.

Возвращаюсь домой так, словно впервые. Я совершенно не замечаю, что уже наступает вечер и внезапно темнеет на улице. Мне настолько плевать, сколько сейчас времени, ведь всё, чего я желаю, это закрыться в комнате и подумать. Мне нужно всё обдумать. Это кажется страшным сном, будто я не уходила отсюда утром, будто ничего не произошло. Ото сна можно очнуться, но вот от реальности не сбежать. Сегодня мне довелось пережить настоящий стресс, избежать ужасной смерти, и я искренне счастлива, что смогла вернуться обратно.

Домой.

Теперь я понимаю, почему мои бабушка с дедушкой так всегда переживали за меня и Рей. Я знаю это, потому что сама была не так давно на волоске от смерти. Открываю дверь, слышу, как ко мне спешит бабушка Анжела, чтобы обнять. Где-то внутри помещения кряхтит Виктор, приветствуя. Рей наверняка ждёт меня в нашей комнате, и хочется как можно скорее туда попасть. Со стариками делиться таким «приключением» я не собираюсь. Они вряд ли после такого происшествия вообще из дома выпустят.

Все приветствия проходят как-то мимо меня. Я что-то говорю, киваю, улыбаюсь, но делаю это чисто механически. Каждая эмоция — это привычка, и сейчас от нервного срыва меня спасает только размышления о тёплой постели и разговоре с сестрой. Мне повезло увидеть их сегодня. Мне повезло вернуться домой в целости и сохранности, вот только совершенно не радует это везение. Это означает, что я не могу защититься от всех опасностей этой пустыни… Ладно, в пустыне! Я не могу защитить себя от всяких нападений. Впервые в жизни проклинаю своих родственников, которые постоянно опекали меня и дарили ощущения некой безопасности. Сейчас я наконец осознаю, что живу в отнюдь не комфортном мире. Что в любой момент меня могут убить, не моргнув и глазом.

Я желаю спокойной ночи домочадцам, хотя сейчас не так уж и поздно. Они провожают меня вопросительными взглядами, но я начинаю лгать, мол, утомилась от поездки. Мне верят, потому что видят, что я уставшая и нуждаюсь в отдыхе. Бегу к лестнице, ведущую на второй этаж. Хочу поскорее найти Рей, чтобы рассказать ей обо всём, ведь она никому не расскажет и, возможно, поддержит.

Когда я захожу, мы обе начинаем смотреть друг на друга с одинаковыми выражениями на лицах. Рей сидит на кровати, свесив ноги, ожидая, похоже, только меня. Проходит меньше секунды, как мы, ничего не говоря друг другу, садимся рядом. Я не знаю, что ей пришлось сегодня пережить, но по её настроению понимаю, что многое. У нас обеих есть что рассказать. Подруга хочет начать первой, однако отчего-то не решается.

— Рей, я… — беру инициативу, но язык не слушается. Звуки голоса тревожат её, и она напряжённо оглядывает меня. — Тяжёлый день.

— Да, — соглашается сестра, проводя по своим тёмным волосам.

— Меня сегодня чуть не убили, — выпаливаю я, и Рей замирает в одночасье.

Она смотрит на меня, берёт мои руки в свои, и мы долго молчим.

— Ты в порядке? — Рей грустно вздыхает.— То есть… Ох, как это случилось?

— Я сегодня должна была продать то, что ты отремонтировала, Ункару Платту, — начинаю я, стараясь подавить дрожь внутри, — но он не принял эти вещи.

— Как же так?

Я нервно улыбаюсь, вспоминая, что сделала перед этим.

— Просто…— не решаюсь что-либо сказать.

Рей не отнимает рук, успокаивающе поглаживая ладошки, и мне становится чуточку легче говорить.

— Я ему нагрубила.

— Серьёзно? — её бровь вздымается, а мне вдруг хочется истерически засмеяться.

— Ты же знаешь, что Платт меня бесит, — категорически проговариваю я. — Я не сдержалась. Мне хотелось уязвить его, хотя бы немного.

— Эмма, ты чуть не погибла! — вскрикнула она, а я приставила палец ко рту, чтобы она была потише.

— Знаю, — кивнула я; воображение решило подкинуть мне дуло оружия подручного, которое было приставлено к моей голове. — Не могла иначе поступить. Прости меня.

— Я понимаю тебя.

Рей всегда была сочувствующей и спокойной. Мы обе похожи в чём-то. Ну, она бы точно так не рисковала своей жизнью из-за мусора. 

— Никогда так больше не делай. Я не хочу хоронить свою единственную сестру.

Губы дрожат от нахлынувших эмоций. Даже если мы не совсем родственники, но мы испытываем к друг другу самые родственные чувства. Мы обнимаемся, и я наконец-то чувствую себя легче. Теперь я дома.

— Знаешь, а ведь меня спасли.

Она с интересом смотрит на меня, и я улыбаюсь, вспоминая о том мужчине с карими глазами и отросшей бородой.

— Он чем-то похож на ковбоя, — мы обе хихикаем как дети. — Классный мужик.

— Верю.

Настроение понемногу улучшается, и мы продолжаем говорить обо всём, что с нами случилось сегодня. Я замечаю, что Рей выглядит очень задумчивой.

— Когда я пришла, ты тоже выглядела неважно, — вспоминаю я, чувствуя, как возрастает внутреннее любопытство.

— Я хотела сегодня кое-что выяснить, — она ёжится на месте, устремляя взгляд карих глаз в окно, — но ничего не вышло.

— Может, я могу тебе помочь?

Рей чешет бровь.

— Возможно, — неуверенно лепечет она.

Я поощрительно киваю, ожидая вопросы.

— Что ты знаешь о своей семье?

Во мне поднимается одновременно возмущение и изумление. Никак не ждала такого вопроса. Ну, я многое знаю про свою семью, во всяком случае, мне так кажется. Бабушка с дедушкой рассказывали о том, где они жили и как работали на другой планете. Они говорили мне о матери, рассказывали, что я отдалённо её напоминаю, но внешностью всё-таки пошла в родственников своего отца. О нём я вообще никогда ничего путного не слышала. Анжела и Виктор не любят вспоминать о моём отце: у них каждый раз удручённое выражение лица, когда они слышат об отце, а глаза наполняются злостью. В общем, мой папа их не пленил. Ни капельки. Знаю ещё некоторые истории из детства своей матери, и на этом, пожалуй, всё.

Я не знаю, достаточно ли это для Рей, но меня это не особо напрягает. Не люблю своих родителей, также не знаю, кто они и какими они были. И по объективным причинам не желаю часто о них задумываться. Поэтому вопрос Рей слегка вводит меня в ступор. Я задаюсь вполне логичным вопросом у себя в голове: зачем ей эти знания?

— Ну, в семье бабушки и дедушки было двое детей… — начинаю я.

Подруга быстро обрывает меня.

— Нет, — качает головой. — Я о том знаешь ли ты, что с ними случилось?

Я вообще перестаю её понимать, поэтому тупо уставляюсь на неё.

— Мне кажется, бабушка и дедушка от нас скрывают кое-какую тайну, — Рей жестом останавливает моё негодование. — Сегодня я попыталась расспросить о твоей маме и дяде, но ничего толком не узнала. Возможно, они не хотят говорить нам, что произошло что-то ужасное, но я чувствую… нет, знаю, что всё куда сложнее.

Пока она говорит, я пытаюсь обдумать её слова. Не могу сказать, что очень сильно верю в паранойю подруги, но эти слова не кажутся мне пустым звуком. Рей такими вещами не шутит, поэтому я начинаю верить, что здесь действительно что-то не так.

— И что думаешь?

— Если бы они умерли или исчезли, Анжела с Виктором не стали бы от нас это скрывать, — продолжает размышлять Рей. — Нам уже по шестнадцать. Мы не маленькие дети, и они бы нам точно рассказали.

— Что ты хочешь сказать? — мне перестаёт нравиться, куда она начинает клонить.— Какая разница. Зачем я должна беспокоиться о людях, которые никогда не интересовалась моей жизнью?

Рей грустно улыбается, и я чувствую, что она не хочет со мной соглашаться.

— Может, ты… права, — через силу выговаривает моя подруга, а я поднимаю бровь. Когда она лжёт, то часто можно заметить её бегающий взгляд.

— Что с тобой? — спрашиваю я досадой.— Почему ты так резко ими заинтересовалась?

— Я совершенно случайно узнала кое-что очень важное. 

Она не договаривает, а меня это начинает злить.

— Рей.

Мой недовольный вид, наверное, очень её тревожит. Рей нервно водит рукой по волосам.

— Я не могу пока рассказать тебе всего, — она качает головой. — Но я обещаю тебе, что, как только узнаю всё, расскажу поподробнее.

— Это как-то связано с тем дроидом?

Она устремляет на меня изумлённый взгляд. Я попадаю в точку.

— Отчасти, — кивает Рей и пытается скрыть своё удивление.

— Ладно, если не хочешь говорить, то это твоё право, — машу рукой, тяжело вздыхая. — Но помни: я долго ждать не собираюсь.

Рей благодарно смотрит на меня, будто с её плеч упал груз ответственности.

— Конечно.

Мы улыбаемся друг другу, а потом ложимся на свои кровати, выключая светильники.

Не знаю, как Рей, но я сегодня и не думаю засыпать. Меня мучают вопросы, которые связаны с её непонятным поведением, а ещё я пытаюсь откинуть сомнения, которые рождаются из-за этого странного… стечения обстоятельств.

Что я знаю о своей семье?

* * *

Кайло Рен.

Я уворачиваюсь от этой атаки, но следующая настигает меня в тот самый момент, когда думаю, что победа в моих руках. Меня отпихивают на самый край импровизированного ринга, а мой оппонент уже смакует свой успех. Я сжимаю световой меч в руках, ощущая, как во мне волнами поднимается гнев. Оппонент, с которым сражаюсь в данный момент, даже не подозревает, что я лишь делал передышку. Он думает, что загнал меня в угол и теперь я не смогу ему ответить.

На лице расплывается надменная усмешка. Я концентрирую гнев и всю ярость, что у меня есть. Чувствую, как удары оппонента замедляются, что свидетельствует о том, что он выдохся из-за того, тратя все усилия, чтобы ослабить меня. Вот только он не предполагает, что я смогу отразить его выпады. Я делаю сальто вперёд, используя его тело как опору для кувырка. Он не ожидает, а потому не может защититься, и я делаю следующий выпад. Бью мечом по руке, в которой он сжимает оружие, отрезая её.

Он кричит, прижимая к себе покалеченную руку, а я смотрю на него, обдумывая завершение этого бой. Главная ошибка, которую допустил гвардеец — это позволил расслабиться передо мной. Я создал видимость своей слабости, а он повёлся, как будто не знал, на что я способен.

Возвращаю свой меч, пристёгивая за чёрный пояс. Верховный лидер говорит, что проигрыши, даже в таких спаррингах, должны караться. Он желает, чтобы я был линчевателем, чтобы убивал тех, кто слабее меня.

Слабость — это порок.

Я задумываюсь, а не сделать ли мне сейчас то, о чём говорил этот старикашка. Однако мне приходится себя одёрнуть, и я уже ухожу с поле боя. Этот гвардеец теперь останется без руки, а значит, он будет ещё сильнее стараться, чтобы не потерять свою жизнь. Если он, конечно, не глупый, то обдумает, как ему сражаться, чтобы прийти к успеху.

Как только я вступил в Первый Орден, то понял, что здесь ценятся отнюдь не какие-то заслуги или честь. Здесь человек может найти только две вещи: страх и силу. Каждый, кто когда-либо вступал в этот Орден, боялся потерять жизнь. Здесь никто никого не жалеет и никто не поможет тебе стать сильным. Здесь ты можешь рассчитывать только на одного союзника — на самого себя. Ты потеряешь жизнь, если не сможешь более исполнять свои обязанности. Даже я в каком-то роде не застрахован от такого исхода. Но я ищу здесь силу, чтобы править, и жажду властвовать над своей судьбой, чтобы никто и никогда не решал за меня, как мне жить…

Я иду к учителю, думая над одним затянувшемся делом. Не так давно из столицы Империи, Бисса, украли сведения о проекте, над которым работает сам Верховный лидер. Мы схватили женщину, которая ответственна за утечку информации. Вот только она ещё ни разу ни на одном из допросов не прокололась, хотя я пытал её не только с помощью Силы. Она сильная, и её не зря взяли с такой стойкой волей в разведку.

Маска уже в руках. Я собственноручно изготовил её, чтобы никогда не забывать то, кем я являюсь на самом деле. Надеваю её, вдыхая воздух и выдыхая в тот же момент. Ощущаю прилив уверенности, которое дарит мне наслаждение. Только в маске могу быть собой, только в ней я не тот человек, которым был в прошлом. Шагаю всё дальше в комплекс, встречая на пути солдат и офицеров, которые молчаливо кивают мне. Я тот, кто исполняет волю Верховного лидера. У меня в руках имеется некоторая власть. Однако это не конец… Я могу достичь ещё очень многого.

Учитель стоит ко мне спиной, смотря на голоизображения, на которых запечатлены несколько известных мне последствий применения «проекта». Он знал, что я приду, поэтому уже давно ждёт меня. Мне хочется похвастаться перед ним новыми навыками, хочется показать, насколько я вырос в плане боя, но поспешно затыкаю себя. Сноук не тот, кто будет хвалить меня, тем более, он ненавидит, когда говорят без разрешения. Я не жалуюсь, но меня каждый раз это раздражает. Будто я не ученик, а лишь полезная зверушка в его руках, хотя уверен, что так и есть.

— Как прошла твоя тренировка? — его скрипучий голос пробуждает меня, и я становлюсь на одно колено перед ним.

— Я победил, — отвечаю смиренно, делая вдох через маску.

Он поворачивается ко мне, и вижу, как его уродливое лицо темнеет.

— Не слишком обольщайся, ученик, — ядовито молвит тот, — Это всего лишь гвардеец. С настоящими джедаями ты не сравнишься.

— Понимаю, учитель, — мне приходится согласиться, и я склоняю голову. — Я молод, а ещё мне не хватает опыта и сражений.

— Моя вера в тебя ещё не совсем исчезла, — пренебрежительно осматривает меня, отмахиваясь от моих слов, — Но я сомневаюсь, что ты когда-нибудь достигнешь уровня своего великого деда.

Я знаю, чего хочет Верховный лидер. Он желает уязвить меня. И у него почти получается. Я никогда не любил разговоры, когда сравнивали меня и… Дарта Вейдера. Но люди любят сплетничать, и многие из них видят во мне лишь тень того тёмного владыки. Да и Сноук тоже часто любит напоминать мне, что я не так талантлив и одарён, как дед. Мне приходится глотать оскорбления, хотя и не совсем получается сдержать эмоций.

— Я докажу, что достоин быть ситхом, — твёрдо говорю ему, уверяя себя в том, что у меня обязательно получится.

Он холодно усмехается и чуть не хохочет мне в лицо, а я втайне сжимаю свои ладони.

— Мальчик, ты ещё далёк от того, чтобы зваться лордом ситхов, — его противный смех не прекращается. — Ты всё ещё слаб.

Это звучит как приговор. Однако я не намерен останавливаться. Сквозь маску я смотрю на своего почитаемого, и в то же время ненавистного учителя, стараясь дышать ровно. Я трачу столько усилий, чтобы не рассвирепеть прямо здесь.

— Да, учитель, — выдавливаю я.

— В любом случае, как там поживает наша шпионка? — он смотрит с откровенным желанием поскорее разобраться с этой женщиной. Мне и самому хочется это сделать.

— Ничего путного так и не сказала.

Сноук прикасается к своему угловатому подбородку.

— Жаль, — его глаза блестят во тьме помещения, — пора заканчивать с этим.

Я знаю, что Верховный лидер прав. Однако совершенно не понимаю, как вытрясти из неё интересующую нас информацию. Перепробовал все самые изощрённые пытки и унижения, но и они не принесли успеха. И, кажется, учитель чувствует моё негодование.

— Верховный лидер, что вы предлагаете?

Сноук ухмыляется, а на его уродливом лице отражается довольство. Он подзывает меня поближе к себе, открывая файлы с документами. Я вижу весьма нелицеприятные вещи, но привычка и умение сохранять одно и то же выражение лица спасает меня от того, чтобы показать ему отвращение.

— Может быть, нам стоит испытать на Лили Браер этот прототип? — заговорщически косится на меня учитель.

Меня слегка передёргивает, и я внимательно смотрю на него.

— Вы уверены?

Я нервничаю — и не зря. Этот проект ещё не завершён, и это подтверждают испытания, которые находятся на столе у Сноука. Все эти ужасные снимки… Конечно, у них получилось создать менее опасный прототип, но его ни разу не испытывали, более того, последствия могут быть такими же, как и с другими испытуемыми прототипами. Впрочем, мне не стоит думать об этом в таком ключе. Как-никак я ответственен за многие смерти, которые произошли, когда экспериментировали прошлые прототипы. Однако даже у меня присутствует определённая черта, которую лучше не переступать. Верховный лидер никогда не отличался состраданием или же другими позитивными чувствами к живым существам. Поэтому ему плевать, что станет с женщиной после использования.

Ему также всё равно, что случится со мной или с другими, самое главное — это результат. Когда Сноука только назначили на эту должность, он наметил чёткий курс этой организации. В Первом Ордене в большем почёте стоят сила и успех, и совершенно неважно, чем придётся пожертвовать ради этого. Именно поэтому я и пришёл к нему.

Если бы у нас было больше времени, то шпионка бы точно прокололась, но у нас не было этого ресурса. Как бы сильно мне не хочется перечить своему учителю, я понимаю, почему он желает поскорее узнать все её тайны. Лили Браер работала на разведку Новой Республики, враждебно настроенного по отношению к Империи государству, а значит, мы просто обязаны получить от неё всю необходимую информацию.

— Ты сомневаешься во мне, мальчишка? — с вызовом бросает учитель.

Мне приходится сохранять спокойствие из последних сил. А размышления на этом прерываются.

— Нет, — коротко отвечаю я.

— Тогда прекрати задавать такие вопросы, — отвращение в его голосе передаётся и мне.

Сноук показывает мне на снимок, который сделали буквально вчера. На нём неизвестный мне человек, с виду практически здоровый, сидит на стуле и не двигается. Лишь только на первый взгляд он в порядке, а потом я замечаю пустоту в его глазах и всё понимаю. Этот человек похож на зомби, будто бы из него выкачали жизнь.

— Новый прототип только изготовили, а прошлые версии слишком опасны, — начинаю говорить, потому что хочу высказать все имеющиеся страхи ему в лицо. — Мы можем потерять шпионку и не узнать ничего ценного.

— Тогда мы найдём другого шпиона, — с лёгкостью произносит Верховный лидер. — Запомни: незаменимых людей не существует. Если есть один шпион, появятся и другие. Нужно лишь поискать.

Я киваю, и сознание подкидывает мне новые размышления. Если когда-нибудь я ошибусь или стану слишком бесполезным, то он избавится от меня. Я не намереваюсь умирать и уж точно не намерен проигрывать. Ну уж нет. Сжимаю челюсть до скрипа и хочу выпустить свой накопившийся за весь разговор гнев.

— Иди и добудь мне информацию, — Верховный лидер машет мне рукой. — Будь так любезен.

— Как пожелаете.

Ухожу из кабинета Сноука так быстро, как могу. Останавливаюсь и снимаю шлем, беря его в руки. Я бью им стену, выпуская на волю сильное недовольство и ярость. Чувствую себя мальчиком на побегушках, и мне становится противно.

Я — Кайло Рен. Амбициозный последователь Ордена ситхов. Я хочу власти и могущества, которые может принести мне Тёмная сторона Силы. Сноук действительно даёт мне то, что я отчаянно желаю, но в то же время он подвергает меня постоянной критике. Да, я очень молод, но уже могу управлять целыми взводами, умею сражаться и пользоваться своими способностями, но мною пренебрегают так, будто я всё ещё тот мальчишка-падаван.

Когда гнев затихает в душе, я шагаю в тюремный блок, в котором на данный момент лишь один пленник. Обычно там долго не живут, впрочем, никто и не позволит кому-либо задержаться в тюрьме надолго. Приговоры часто исполняются незамедлительно, и уже никто не разбирается, что происходит в этом месте.

Первый Орден во многом приобрёл автономность от Империи, однако он до сих пор считается её частью. Мы — всего лишь военная организация, которая финансируется государством. Однако, несмотря на нашу позицию на мировой арене, мы имеем сильное влияние на общество, не говоря уже о нашей сфере деятельности. Даже нынешняя глава Империи немногое может нам противопоставить… Хотя я слышал это лишь от своих подчинённых, которым никогда особо не доверял. В любом случае, если ты попал в тюрьму по какому-то неблагоприятному стечению обстоятельств, то ты тут просто не выживешь. Ну, на крайний случай, если тебе повезёт, то ты сойдёшь с ума.

Как бы сильно меня не злили слова учителя, я уже бегу выполнять этот приказ. Один из учёных уже поджидает меня около тюремного блока, и я чётко осознаю, что это всё было спланировано заранее. Моя роль в этом приказе — провести допрос, чтобы разузнать все тайны Новой Республики. Основную работу оставляю на учёного, который входит в камеру в специальном костюме. Мне нужно подождать несколько минут перед тем, как войти туда. Когда учёный уступает мне путь, я вижу женщину, на которую незамедлительно действует тот самый проект Сноука. Ещё некоторое время я рассматриваю её обессиленное тело, безумные взгляд, который мечется от входа до меня, а ещё её руки, по которым проходит судорога.

Мне предстоит долгий разговор с пленённой Лили Браер, а пока я захожу, закрывая за собой дверь. Женщина чувствует исходящую от меня опасность, но сделать, увы, ничего не может. Она не сбежит и не спрячется… Теперь уж точно.

Я даже не представляю, что с ней будет, когда эффект пройдёт.

Рей.

Прошло три дня, однако я даже и не заметила, как они пролетели. Всё это время я только и делала, что ходила в подвал, чинила дроида, а также сновала по пустыне в поиске мусора. Моя жизнь протекала так же, как и раньше, — спокойно, но с несколькими поправками в виде того, что я узнала о семействе Браер.

Я ремонтирую дроида дальше с надеждой, что мне удастся узнать побольше о том, что произошло с мамой Эммы. У меня возникает всё больше и больше вопросов по этому поводу. Несколько раз мне даже хотелось обратиться к бабушке с дедушкой, но так или иначе я чувствовала, что они не разделят моё любопытство. Сестра все эти дни отчаянно пыталась узнать, что же мне известно, но я умею хранить секреты, хоть и понимаю, что через некоторое время она обидится на меня за постоянное молчание. Пока сама всё не выясню, не хочу ей говорить.

Сейчас я снова в подвале, вожусь с инструментами. Вытираю мокрый лоб какой-то тряпкой и вздыхаю. Дроид с тех пор, как я впервые подала ток, не включается. Я установила на всякий случай на нём специальные ограничители, чтобы он не сбежал. Но даже так не хочу, чтобы он заработал. Мало ли, вдруг вновь включит ту видеозапись. Тогда бы Анжела и Виктор вместе с Эммой уж точно не поняли бы меня.

Однако я всё же разузнала кое-что из радиопередач про Новую Республику и Империю, а также про их очень долгое противостояние, которому уже больше двадцати лет. Из репортажей удалось понять, что оба государства постоянно ставят друг другу палки в колёса. Из некоторых разговоров дикторов я также уяснила, что Сенат не так уж и давно начал своё существование. Как только повстанцы выиграли в гражданской войне, Империи пришлось уйти на дальние рубежи, но сейчас она потихоньку возвращает себе влияние и прижимает сенаторов Новой Республики. Как же так вышло?

Неизвестно. Всё, что я могла найти, это жалкие кусочки информации, которые не привели меня ни к одному выводу.

Мне пришлось сидеть перед радио часами, чтобы выхватить хотя бы крохи подобной информации. Почему-то обо всех этих конфликтах предпочитают умалчивать, а возможно, их специально не раздувают, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Впрочем, я очень постаралась узнать хоть что-то действительно важное.

Я вздрагиваю от прикосновения к своему плеча морщинистой руки Виктора. Поднимаю недоуменный взгляд на него, чтобы понять, что он от меня хочет.

— Ты закончила?

По сути, да. BB-8 починен и полностью функционирует, просто пока я держу его отключённым, но у меня на задворках сознания возникает вопрос: для какой цели Виктор спрашивает меня о нём?

— Да, — мне нет смысла врать.

Он же тоже хорошо разбирается в ремонте, хоть и хуже меня, поэтому невооружённым взглядом и сам может догадаться о том, что работа закончена.

— Сходи на рынок, — говорит мне. — Продай его Ункару, — я чуть не краснею от недовольства, вспоминая о том, что именно этот гуманоид чуть не убил Эмму. — Попробуй поторговаться, если сможешь.

— Может, мне его лучше не продавать? — во мне теплится надежда, что мы оставим дроида себе. С такой информацией, как у него, он просто бесценен.

Виктор окидывает меня хмурым взглядом, будто бы я только что рассказала несмешную шутку.

— Мы не можем себе его оставить, — безукоризненно напоминает он. — Это астромеханик. В наших делах он бесполезен.

— Ну, мы могли бы найти ему достойное применение…

Дедушка подъезжает ко мне, и я кожей ощущаю его недовольство.

— Рей, этого дроида лучше продать. Так что собирайся и иди на рынок, — резко отвечает он мне, однако сразу же понимает, что слегка груб.

Поэтому он хлопает меня по плечу и уезжает на своей коляске куда-то в дом.

Попытка оставить BB-8 у нас оказалась безуспешна. Я не могу отказаться, как-никак вся отремонтированная техника — это наш корм. Этот дроид хоть и хранит в себе ценную информацию, ничем не отличается от другого металлолома. Мне хочется считать его обычным куском железа, но я в очередной раз убеждаюсь в обратном. Мама Эммы отправила этого дроида с надеждой, что планы Первого Ордена и Империи будут разрушены. Если я продам его, то, по сути, обреку всю Галактику на погибель. Чем больше я об этом думаю, тем больше жалею о том, что Эмма вообще нашла BB-8.

Выхода не остаётся, и я понимаю, что мне придётся его продать. Подхожу к отключенному роботу, присаживаюсь на колени, чтобы вновь восстановить его работоспособность. Не буду же я его волочить через всю пустырную на собственных руках.

BB-8 пищит, просыпаясь, и вновь пытается отъехать от меня, но я не даю ему это сделать. Он пытается что-то мне сказать, я ощущаю это, но совершенно не понимаю его писков и сигналов. Я наклоняюсь к его круглой голове и глажу, пытаясь успокоить.

— Послушай, всё будет хорошо, — говорю ему, но на самом деле стараюсь убедить в этом себя.

Мне не по себе от мысли, что придётся сплавить его Платту.

Кажется, что дроид как-то укоризненно смотрит на меня. Я трясу головой, отбрасывая такие странные мысли. Не может же робот осуждать меня? Ну, хотя бы уже не пищит.

— Я продам тебя в честные руки, обещаю. 

Он мне не верит. Я вижу это в его единственном осуждающем глазе. Хотя какой кошмар — я начинаю выдумать то, что в действительности не существует. Дожили. 

— Перестань на меня так смотреть.

— М-да, моя любимая сестрица уже разговаривает с дроидами, — вот вовремя же меня потянуло с ним поговорить.

Я закатываю глаза и смотрю на вход, в котором стоит моя дражайшая подруга, расставив руки по бокам. Она с иронией во взгляде смотрит на меня и кашляет, чтобы скрыть смех.

— Иди ты, — хмыкаю я.

— Что сказал дедуля?

— Тебе это не понравится, — предупредительно развожу руками.

Эмма настораживается.

— Что?

— Нам нужно продать дроида Платту, — издаю нервный смешок, но понимаю, что это совсем не в тему.

Глаза Эммы становятся круглыми как блюдца, а рот чуть приоткрывается от удивления.

— Кошмар.

Удивительно, что она в этой ситуации не ругнулась чуть сильнее.

— Не то слово, — я поддерживаю подругу, потому что и сама встревожена этим обстоятельством.

Эмма какое-то время молчит, присаживается рядом, поглядывая на дроида. Он издаёт забавные звуки, но нам не до смеха. Её серые глаза становятся темнее, как будто где-то внутри неё назревает буря. Сестра переводит на меня взгляд, и мне становится всё ясно. Ей тяжело от того, что именно она виновата в таком положении дел.

Я обвиваю её шею рукой. Пытаюсь успокоить своей смелой улыбкой и уверенным тоном голоса.

— Не переживай ты так, — мне нужно притвориться, что всё будет хорошо, и у меня это получается. — Продадим его и уберёмся оттуда.

— Нас убьют.

Мы вздрагиваем практически одновременно. Мне становится как-то очень страшно, но я знаю, что этого не избежать. Если не продам дроида и вся правда о приключении подруги вскроется, не видать нам больше свободы. Дедушка с бабушкой навечно запрут нас дома, и тогда мы не сможем осуществить наши мечты.

— Пойдём вместе. 

Эмма вздыхает.

— Серьёзно?

— Так будет спокойнее, — аргументирую я. — Тем более, если со мной или с тобой что-то произойдёт, то мы сможем позвать на помощь.

— Ладно, — вижу её слабую улыбку, и у меня на сердце становится слегка спокойнее, — Уговорила.

— Видишь, — подмигиваю, — давай собираться.

Конечно, я и сама могла сложить все вещи в сумку, но Эмма решает разделить моё бремя. Мы на несколько секунд останавливаемся, подумывая, куда бы посадить BB-8, а потом переглядываемся друг с другом. Общими усилиями мы придумываем один способ.

* * *

Я бросаю последний взгляд на дом, а потом мы садимся на наши спидеры. Эмма прицепляет дроида к одному из наших транспортов, чтобы он никуда не сбежал. BB-8 теперь молчит, будто бы внимательно наблюдает за нами. Или мне это кажется? В общем, когда мы окончательно собираемся, то решаем поскорее отправится в путь. Я рада, что взяла с собой Эмму, поэтому теперь не так страшно идти к Платту. Вдвоём совсем не так боязно идти против всех невзгод. Мы проезжаем через знакомые песчаные дюны, а наш дом всё дальше и дальше исчезает в здешнем пейзаже.

Вижу, как Эмма впереди прибавляет скорость, и наоборот, стараюсь не разгоняться. У неё все вещи в сумке, а у меня груз в виде робота, который чинно едет за нами. Ужасно хочется свернуть назад, но я понимаю, что так ничего не разрешится. Никто не поймёт данное стремление: не продавать BB-8. Перед взором виднеется поселение, Аванпост Ниима, в котором не так давно произошли не самые лучшие события.

Мы останавливаемся перед городом, оставляя наши спидеры в тени. Я отцепляю дроида, а Эмма нагружает на свои плечи сумку. Она пару секунд не отрывает взгляд от спидеров, и я знаю, почему она специально медлит. Воспоминания о том, как она чуть не лишилась жизни именно здесь, ещё не совсем прошли. Я подхожу к ней и беру за руку, стараясь хоть как-то поддержать. Эмма поворачивает ко мне голову, слабо улыбаясь. Трясёт головой и зовёт пройти в поселение.

Когда мы заходим в город, вдруг чётко осознаю, что что-то тут не так. Я оглядываюсь по сторонам и вижу обычную картину: люди ходят туда-сюда, проходя по лавкам и заходя в кафешки. Все здесь занимаются своими делами, так как сегодня совершенно обычный день. Кто-то продаёт мусор Платту, а кто-то, кто побогаче, идёт в пабы и рестораны, чтобы найти либо приятное общение, либо обеденный стол. Я так внимательно осматриваю местность, что замечаю тревогу в глазах Эммы, которая не понимает, почему я стою как вкопанная посреди улицы. Я виновато улыбаюсь и продолжаю двигаться с дроидом по улице.

Мы подходим к ларьку Ункара Платта, и меня вдруг передёргивает. Я озираюсь по сторонам, и взгляд падает на каких-то необычно одетых людей. Мозг подкидывает мне самое верное название этих людей в форме — солдаты. Такие шлемы я уже видела в разбитом звёздном разрушителе, точнее, они чем-то отдалённо напоминали эти. Солдаты снуют от одного ларька к другому, в то же время они, кажется, опрашивают народ. Слышу в отдалении голос Платта и чувствую, как дрожат мои поджилки.

— Опять солдаты Первого Ордена нагрянули.

Тонкий голосок Платта я могу расслышать даже за километр, но теперь слух будто бы стал ещё более острым. Я не могу сдвинуться с места, а Эмма, замечая мою неожиданную остановку, трясёт за руку. Я ощущаю, что мне всё труднее дышать. Во мне растёт паника.

— Что с тобой? — в её голосе волнение, а я не могу оторвать взволнованного взгляда от солдат. Титаническими усилиями отворачиваюсь к подруге.

— Давай отойдём куда-нибудь? — вопрос слегка сбивает её с толка.

Она смотрит в ту же сторону, что и я, но не совсем понимает, почему меня так взволновали солдаты.

— Рей, ты в последнее время очень странная. 

Хочется шикнуть на неё, но я вновь смотрю на солдат в форме.

— Пожалуйста!

Я чувствую сильную опасность, исходящую от них. Это невозможно описать словами, но я знаю, что если они нас увидят, то произойдёт что-то плохое. Нам приходится обойти площадь стороной и зайти за какой-то дом, чтобы не попасть на глаза другим разумным существам. Я успокаиваюсь, а вот дроид наоборот, всю дорогу прячется за моей ногой, попискивая время от времени. Но одно дело, когда он делает это громко, а другое, когда он лишь изредка издаёт такие еле слышные звуки. Эмма же меряет то меня, то BB-8 довольно скептическим взглядом, хотя я могу её понять: она совершенно не осознаёт, во что мы с ней вляпались.

— Может сейчас ты объяснишь своё странное поведение?

Не успеваю издать и звука, слышу, как за спиной слышится какое-то движение: к нам кто-то подошёл. Оборачиваюсь и не могу сдержать эмоций. Это один из тех солдат в форме.

— Добрый день, гражданки, — приветствует он нас, а я начинаю дрожать то ли от страха, то ли от волнения.

Эмма спасает ситуацию, отвешивая приветствия за нас двоих. Под его шлемом я чувствую внимательный взгляд, который будто бы сканирует нас. Он смотрит сначала на нас, а потом на дроида, который закатывается за мою ногу.

— Мы можем чем-то помочь? — голос не дрожит, чему я очень рада.

Я прячу руки за спину, сжимая их со всей силы. Солдат вооружён, по бокам у него висят две пушки, на нём самом белая броня из неизвестного мне материала и шлем. У меня нет ни одного преимущества против него, если всё дойдёт до драки. Более того, где-то неподалёку ходит ещё один такой же военный. А может, их целая рота…

Солдат молчит, берёт в руки какой-то маленький планшет и смотрит несколько мгновений в него. Я замечаю, как он медленно поглядывает уже на дроида, а потом на свой планшет. Потом мужчина кладёт планшет куда-то в карман и уже оглядывается на нас. Эмма как ни в чём не бывало улыбается, даже не подозревая, что рядом с ней находится настоящее сокровище.

— Мы проводим опрос.

Я киваю, стараясь не показывать своё беспокойство

— По сообщениям, в этой местности был замечен астромеханический дроид серии BB, — он жадно и неотрывно смотрит на робота. — Данный дроид был недавно объявлен в розыск.

Меня бросает в холод, а мозг пытается придумать хоть что-то, что могло бы спасти BB-8, меня и Эмму из этой ситуации. Я предполагала, что, схватив маму Эммы, они могли вытащить из неё информацию, но даже не думала, что они уже начали поиски. Как они поняли, где искать его? Наверное, камеры слежения засняли дроида, а возможно, и сама Лили рассказала, где искать робота. Гадать уже некогда. Мне нужно что-то сказать, но в горле образуется ком.

— Ну, этот дроид…

Затыкаю поскорее рот своей подруге.

— Он наш.

Она с негодованием смотрит на меня, а я еле заметно киваю ей. Надо убедить Эмму, что так надо.

— У вас есть документы, подтверждающие его принадлежность вам?

Досада начинает расти семимильными шагами. Конечно, у меня нет никаких документов. Я мотаю головой.

— Мы забыли их дома, — недоверие буквально летает в воздухе.

— Вот как, — отвечает на это солдат, качая головой.

— Прошу прощения, но на самом деле…— Эмма вновь пытается вставить слово, но я хватаю её за край рубахи, чтобы остановить.

Мы встречаемся взглядами, и я мысленно стараюсь её остановить от неожиданных высказываний.

— Во всяком случае, я не могу вас отпустить, — мы вдвоём поворачиваем голову к солдату. — Этот дроид по описанию похож на того, которого мы разыскиваем, — ещё чуть-чуть, и на лице отразится ужас, который уже разрастается в душе. — Давайте проверим его серийный номер, а если он не совпадёт с тем, который нужен нам, то я отпущу вас.

Я чувствую страх. Что с нами будет, если серийный номер совпадёт с тем, который имеется у них? Я гляжу на Эмму, которая находится в каком-то ступоре. Она поджимает губы и разводит руками, ведь не знает, что мы вновь влипли, а я всё знаю и понимаю, и именно по этой причине мне очень страшно за нашу с ней судьбу. Нас могут убить, как только правда вскроется.

Солдат подходит к дроиду, который жалобно пищит, пытаясь сильнее прижаться к моей ноге. Мне кажется, что если бы страх был запахом, то от нас бы разило на километры.

Проходят какие-то мгновения, и я вновь слышу, как нас кто-то зовёт. Притом на весь закоулок, в котором мы всё это время стоим. Точнее, не нас, а Эмму. Мы с ней резко поворачиваем головы на того, кто внезапно подходит к нам из ниоткуда и буквально орёт на нас. С обалдевшим видом я и Эмма пытаемся сообразить, что тут происходит.

— Я вас целый день ищу! — мужчина с растрёпанной причёской подходит ближе к нам, улыбаясь во все зубы. — Плачу вам, значит, а вы отлыниваете от работы.

Эмма, скорее всего, узнаёт этого неизвестного мне человека и начинает улыбаться в ответ.

— Простите, — наклоняет голову, будто бы испытывает вину, — мы хотели прогуляться с моей подругой, Рей, но потеряли счёт времени.

Он машет рукой, будто принимает эту отговорку, а потом поворачивается к солдату, который за всё время не издал ни звука. Мужчина с добродушной улыбкой слегка наклоняется к нему.

— Они новенькие на моём судне, — указывает на нас, — совсем не смотрят новости, — смешок слышится наигранным, но я рада, что этот человек хоть как-то пытается нас спасти. — Этот дроид принадлежит моему другу. Он одолжил его этим милым созданиям.

— У него есть соответствующие документы? — в свою очередь, железным тоном спрашивает солдат.

— Конечно, — мужчина не перестаёт меня удивлять. Он врёт так искусно, что мне хочется ему верить, хотя я и знаю всю правду. — Заходите вот в то заведение, — показывает в сторону площади. — И сразу его обнаружите.

— Как он выглядит, гражданин?

— Обычно он обитает в том баре, но предпочитает не отлынивать от работы, — его насмешливый тон поднимает мне настроение. Мы с Эммой незаметно переглядываемся. — Ункар Платт, — на мне чуть ли не расцветает усмешка после его слов. — Только будьте осторожны. Он очень любит лгать. Да и вообще мною замечен в весьма сомнительных сделках.

Мужчина льёт в уши солдата откровенную ложь, приправляя всё это дело обворожительной улыбкой. Мне хочется пожать ему руку, потому что он просто выигрывает эту жизнь. Никогда не видела, чтобы человек говорил столько всякой отсебятины, при этом не краснея.

— Спасибо, гражданин, — благодарит солдат. — Могу ли я узнать, где вы будете, чтобы сопроводить дроида?

— Да-да, — лепечет кареглазый обманщик, — вот в этом здании.

Мужчина показывает на дом, за которым мы стоим. Солдат кивает нам и поспешно уходит обратно на площадь. Я чувствую, что опасность миновала, и вздыхаю.

— Вы снова пришли к нам на помощь, Хан Соло, — проговаривает с бодростью Эмма, а мужчина осторожно выжидает, пока солдат уйдёт подальше.

— Вы обе, — указывает сначала на меня, а потом на подругу, — за мной.

Он уже не такой добродушный, наоборот, старается выглядеть серьёзным, по всей видимости сбросив с себя маску. Мы удаляемся вместе с дроидом из того переулка. Я благодарю все возможные силы за такое спасение. Он ведёт нас в обход площади, по каким-то улицам, с опаской поглядывая по сторонам. Мы шагаем в тишине за нашим спасителем, стараясь лишний раз не болтать без причины. Мне хочется о многом его расспросить, но я знаю, что время ещё будет.

Через минут пять наша компания добирается до какого-то заведения, в котором я ни разу не была раньше, и не удивительно — у меня нет денег, чтобы посещать что-то подобное. Мы заходим, сразу же поворачивая налево, огибая бар. Какие-то лица оборачиваются на нас, но мы не такие уж и интересные особы, поэтому они быстро отворачиваются. Хан Соло, наш спаситель, подзывает нас зайти в дверь, которую он аккуратно приоткрывает. Он не смотрит на нас, лишь вглядывается в тех, кто сидит за столами. Я и Эмма довольно быстро понимает очевидные намёки, поэтому с дроидом влетаем в какую-то тёмную каморку. Он заходит последним, включая свет, и закрывает нас на ключ, который берёт из кармана своих свободных штанов.

Я стремительно оглядываю помещение, но не нахожу тут чего-то примечательного. Мне на глаза попадаются слегка выцветшие обои и дряхлая единственная кровать. Здесь нет шкафов или тумбочек, лишь полки, на которых уже давно поселилась грязь. Мне не удаётся рассмотреть больше, так как мужчина с приятной наружностью выдёргивает нас с Эммой из раздумий.

— Вы с ума сошли?! — не совсем те слова, который я ожидала услышать. Он раздражён.

— Что вы имеете в виду? — первой очухивается Эмма.

Хан качает головой, подходит к кровати и садится на краешек, опуская руки на колени.

— Сколько же с вами обеими хлопот, — продолжает ворчать он. — Вы хоть понимаете, что теперь в опасности из-за своей глупости?

— То есть? — Эмма тут единственная, кто совершенно не понимает, что происходит.

Соло фыркает.

— Первый Орден направил сюда своих солдат пару дней назад в поисках вот этого прелестного дроида, — отчеканивает он каждое слово с долей нервозности во взгляде.

Сестра смотрит на него с недоверием, а потом с улыбкой поворачивается ко мне. Она, видимо, не верит его словам.

— Это шутка?

— Нет, — мне огромных усилий даётся выдержать её взгляд. — Они ищут BB-8.

— Рей?

Я виновато поджимаю губы и стараюсь не смотреть на неё, поворачивая голову, словно рассматривая интерьер.

— Недавно ты спрашивала, что я скрываю, — Эмма бледнеет на глазах. — Так вот, — я набираюсь храбрости, смотря уже на Хана, который, видимо, понимает, что я более просвещена, чем подруга. — Этого дроида разыскивают, потому в нём есть нечто чрезвычайно важное.

— И ты не сказала мне об этом раньше?!

Я чувствую её злость. Она кричит мне в лицо, сильно обиженная.

— Прости меня.

У меня нет оправданий. Я знаю, что ошиблась, знаю, что не должна была держать это в тайне от неё, от самого близкого человека в моей жизни.

— Почему? — её лицо искривлено от эмоций, а в голосе полно боли.

— Это ещё не всё, — после этих слов я чувствую, что она перестанет мне доверять вообще, но я принимаю это, потому что всё это моя вина. — Хозяйкой этого дроида является твоя мама. Она отправила его Сопротивлению, но он не достиг пункта назначения. BB-8 попал к нам.

Эмма Браер закрывает лицо руками, и я слышу, как она делает рваный вздох. Она не верит моим словам, она зла на меня, но ещё больше обижена за то, что я скрыла от неё такие подробности.

— Моя мать шпионка?! — её рёв сотрясает стены. — Этого не может быть!

— Это так, — качаю головой. — На дроиде есть видеозапись. Я могу показать тебе её.

— Нет! — она рвётся к двери. — Откройте мне, и я уйду отсюда.

Смотрю на Хана, который будто бы не замечает этой ссоры. Он закрыл глаза, что-то обдумывая.

— Хочу домой, — зло проговаривает она, подходя к двери, и стучит.

— Нельзя, — грохочет голос Соло. Он поднимается с места и несколькими шагами подходит к Эмме. — Успокойся.

Младшая Браер разъярённо смотрит на него, надувшись как шар.

— Мы сейчас в одной лодке. Потом будете ссориться.

Эмма остужает пыл в тот же момент, она зло смотрит на меня, а потом отворачивается к Хану.

— Что это значит?

— Вам нужно срочно покинуть эту планету, если хотите спастись.

Мы обе крайне удивлены, а потому стоим и не можем поверить в его слова. Наверное, наши мечты сбываются слишком быстро и не так, как мы хотим: конечно, хочется свалить из этой пустыни, но только не как преступники.

— Мы не можем. Бабушка с дедушкой… — голос Эммы дрожит, и я впервые за день вспоминаю о них.

Мы не можем их бросить. У них же сердце разорвётся от тоски и боли.

— Вы не можете к ним вернуться, — Хан холоден, но по глазам я вижу, что он сопереживает нам. — Если останетесь, то подвергнете риску не только себя, но и своих родных.

Мы знаем это. Не глупые же. Но нам не хочется их оставлять таким образом. По сути, мы бросим их так же, как и их собственные дети. А это ещё больнее, от этого становится ещё более стыдно. Эмма смотрит на меня всё с тем же недовольством, и я чувствую, что нам нужно быстро обговорить этот момент.

— Нам придётся оставить их.

Подруга кивает слишком медленно и неуверенно, и я понимаю, насколько ей больно.

— Тебе, наверное, легко говорить.

Я вижу, как из её серых глаз начинают капать слёзы. Она с обидой говорит:

— У тебя же нет родных.

Слова режут сильнее ножа. Мне будто бы протыкают сердце. Да, у меня нет семьи, но Браеры заменяют мне всех самых родных людей в жизни. Она словно бросает мне в лицо то, что я сирота, обвиняя в том, что не понимаю, каково это — любить кого-то, каково это — ощущать семейные узы. Её слова так сильно меня уязвляют, что тоже хочется заплакать, но я не даю себе сделать это. Я знаю, что она не со зла на мне отрывается. Она только что узнала, что её мать жива и что она служила всё это время шпионом в стане врага. Даже я бы не выдержала такого.

— Ты и твоя семья роднее мне всех на свете, — произношу я, когда горечь исчезает с моего языка. — Но, чтобы спасти их, нам нужно послушать его.

Эмма кивает нам с Ханом, соглашаясь с нашей позицией. Она стирает слёзы с щёк и ударяет по ним, чтобы вновь прийти в норму. Её взгляд становится сосредоточенным и уверенным.

— Так как нам покинуть планету?

Сестра молчит, не решаясь вставить слово. Ей нужно время.

— Никак, — Хан Соло потирает виски.

Я вижу, что он превращается в более усталого мужчину, чем казался раньше. Он уже более пассивен и грустен, чем в начале нашего знакомства.

Эта новость нас очень сильно удивляет. Мы смотрим друг на друга, а потом на Хана, который будто бы знал, что мы будем в шоке от такого заявления.

— Эм, — и что теперь?

Но меня волнует другое, почему мы не сможем выбраться?

— Вы привлекли слишком много ненужного внимания.

Мне так стыдно, что я чуть краснею. Мы не хотели этого.

— Через минут двадцать они поймут, что их обдурили.

— Нас схватят, — слишком похоронным тоном проговариваю я.

Он поднимает бровь, удивляясь, наверное, что у меня присутствует мозг.

— Правильно.

— Это всё, конечно, очень интересно, — вторгается в разговор Эмма, оглядывая меня и Хана напряжённым взглядом. — Но что нам делать?

— У меня есть план, — Хан подходит к двери, поворачивая ключ.

Странно, что он решает только сейчас открыть каморку.

Мы и не думаем перебивать его. Мне и Эмме очень любопытно, как мы сможем удрать от Первого Ордена.

— Есть тут один человек, который нам поможет, — Хан кивает на кровать. — Это его хоромы, кстати. —

Я вновь внимательнее осматриваюсь, и действительно замечаю, что в этой пыльной конуре кто-то живёт. Удивительно, но неужели этот человек не захотел тут убраться? Я просто люблю чистоту, к тому же, меня к этому приучила бабушка Анжела.

— И он нам поможет?

Эмма косится так же, как и я, вновь оглядывая «хоромы».

— Есть такая вероятность.

— И где он? — спрашиваю уже я.

— О, не волнуйтесь, — Хан усмехается, — он будет здесь с минуты на минуту, — и показывает на руку, будто на ней есть часы. — Я сообщил ему, что две прекрасные дамы решили прогуляться с разыскиваемым дроидом по площади.

Вроде бы он пошутил, но я чувствую некое осуждение. Однако меня интересует человек, который вывезет нас с этой планеты. Кто он? И сможет ли спасти нас всех от гибели?

Рей.

Я просто не могу поверить в то, что влипла в эту историю. Итак, сейчас мы с Эммой находимся в какой-то древней каморке, вместе с нашим спасителем, который скучающе сверлит взглядом стену в ожидании того, кто, по его мнению, поможет сбежать нам с планеты. Удивительно, но это не сон и даже не мираж, мы действительно пытаемся сбежать от властей, как какие-то преступники. Хотя я уже не знаю, кем нас можно считать.

Смотрю на Эмму, которая ловит взгляд и сразу же отворачивается. Она не хочет со мной разговаривать, и я понимаю, что заслужила такое отношение. Не будь я такой нерешительной, то я бы рассказала ей о Лили. Но, с другой стороны, смогла бы она тогда мне поверить, если и сейчас не до конца приняла правду? Мне трудно ответить на этот вопрос.

Времени у нас немного. Скоро Первый Орден поймёт, что мы их обманули, а значит, нужно сматываться, и поскорее. Мне хочется присесть, и я иду к дряхлой кровати, переминаясь с ноги на ногу. Хан замечает, что я слегка устала, и освобождает для меня местечко. Я сажусь рядом с ним, матрас под мной проминается. Он скрипит, как несмазанная дверь, и тут же становится немного неприятно от этих раздражающих звуков.

— А кого мы ждём, собственно? — нужно узнать побольше о том, кто нам будет помогать.

— Работает тут один парниша… — начинает Хан, но в этот момент дверь в каморку открывается, и наши взгляды обращаются к человеку, что с усталым вздохом входит сюда.

Молодой человек, в довольно строгом костюме с бантиком, держит в левой руке фартук. Он смотрит на нас с некоторым удивлением, а потом на его весьма и весьма привлекательном лице начинает сиять улыбка. Он стройный, и его костюм сильно ему идёт, хорошо подчёркивая достоинства парня. Я присматриваюсь к его лицу и чуть не охаю. У него такие правильные черты лица, и хоть в каморке нет окон, я вижу, насколько бледна его кожа. Тёмные волосы уложены в короткую причёску и слегка спадают на правую сторону. Парень спокойно проходит к одной из полок, кладёт фартук и бросает взгляд уже на Хана, который наконец встаёт со своего места.

Они пожимают друг другу руки в приветствии, и Соло быстро передаёт ему то, что произошло за эти часы с нами. Парень внимательно слушает, не перебивает, а на его лице время от времени вспыхивает негодование. Наверное, он тоже в некотором роде считает меня и Эмму дурами.

— А вот и он, — пихает парня в бок Хан, — тот, кто поможет нам сбежать.

— Можете звать меня Джек, — он приветливо кивает нам обеим, и мне становится особенно тепло на душе от взгляда его голубых глаз.

— Рей, — представляюсь в ответ, — а это Эмма. 

Он смотрит сначала на меня, а потом на подругу.

— Приятно познакомится, дамы. 

Его мягкий баритон обволакивает меня. Если бы мы были в баре или на какой-то вечеринке, я точно покраснела бы от такой любезности. 

— У нас нет времени на объяснения, поэтому буду краток.

— Я думаю, у нас есть ещё несколько минут, — произносит Хан, а Джек несколько нервно жмёт плечами.

— Ещё лучше, — закатывает он глаза, и мне невольно становится слегка неловко, ведь столько времени потратили зря. — Скоро здесь будет очень многолюдно. Первый Орден пригонит солдат, и тогда мы уже не сможем выбраться.

Мы с Эммой обращаемся в слух, а Хан достаёт из левого кармана сигару, чтобы закурить.

— У нас есть два варианта: прорываться с боем либо скрыться.

— С боем? — голос Эммы дрожит.

Я вижу, что ей такая перспектива не очень нравится. Да и мне, собственно, тоже.

— Но мы не умеем сражаться.

Джек вздыхает тяжко и чуть разочарованно, понимая, что мы совершенно ничего не умеем. Он начинает что-то искать на полках, а я наблюдаю за ним в попытках понять, что же парень ищет.

— Значит, остаётся только один вариант, — оповещает нас он. — Соло, не курите у меня дома.

— Это от стресса. 

Я чувствую усмешку в голосе Хана. Смотрю на него и вижу, как он мне подмигивает.

— Как же, — цокает Джек.

Когда я слышу грохот, исходящий из бара, то подпрыгиваю. Хан тушит сигару и выходит из каморки, чтобы проверить, отчего стало так громко. Джек подходит к дроиду с каким-то прибором, медленно освобождает его от ограничителей. Наверняка он копался на полках ради того, чтобы найти этот предмет. BB-8 пищит и улюлюкает, скорее всего, он рад, что его наконец-то освободили. Джек хлопает его по голове, а потом разворачивается к нам. Я вижу беспокойство на его лице, и оно крайне заразительно.

— Идёмте, — Джек идёт к двери, открывая её для нас, и мы с Эммой практически одновременно подлетаем к ней. — Корабль Хана за баром. Направляйтесь к чёрной двери с потёртыми ставнями. Она находится прямо у стола с игральными картами. Сразу увидите, — Джек замолкает, вслушиваясь в шум бара: гневные крики и топот разносится по заведению. — Я отвлеку солдат, а вы бегите к кораблю.

— Ты справишься?

— Конечно, — хмыкает он, но вроде не обижается.

Темноволосый Джек улыбается нам уголками губ, а потом устремляется в бар, оставляя нас. Эмма какое-то мгновение смотрит ему в спину, а потом выходит. Я шагаю за ней, пытаясь не обгонять. Она поворачивает голову ко мне, задумчиво смотря на комнату:

— Как такой красавчик попал в это заведение? — я хочу ответить, но понимаю, что это лишь риторический вопрос. У нас нет времени, чтобы думать о таких вещах.

Я беру Эмму за руку, благо она не вырывается, и мы вместе пробираемся через весь бар к заднему выходу. За нами стремительно катится дроид. Прикрытие трещит по швам, так как солдаты теперь находятся в баре. Люди в панике, пытаются докопаться до правды, почему к ним так внезапно ворвались. Кто-то сидит под столом, в какой-то мольбе сложив руки, а некоторые стараются вырваться из бара, но солдаты, численность которых только начинает увеличиваться в геометрической прогрессии, не дают всем посетителям покинуть помещение.

Глаза на мгновение цепляют фигуру нового знакомого, который с самыми дружелюбными намерениями шагает к солдатам. Я не слышу, о чём они говорят, но когда один из солдат резко прописывает хук справа прямо в лицо Джека, всё моё тело напрягается как струнка. Его отбрасывает к какому-то столу, разворачивает по направлению ко мне. На секунду я замечаю что-то помимо того невероятного спокойствия в лице Джека. На секунду я вижу перед собой совершенно другого человека, не того, с кем познакомилась буквально минуту назад, и мне становится действительно страшно. Но пугает отнюдь не солдат, нависший над ним, а тот парень, с кем я только что познакомилась.

Джек кривится, прикасается к своему лицу, стирая с лица тонкую струнку крови, что пошла из носа. Кровь весьма сильно выделяется на его бледном лице. Создаётся странный контраст. На нём медленно растекается гримаса, но она исчезает так же быстро, как и появляется. Джек замечает меня и становится вновь тем дружелюбным парнем в костюме с бабочкой. С опорой на стол он разворачивается, прописывая мощный удар в шлем солдата ногой.

Вновь слышаться крики, и все звуки бара возвращаются ко мне, солдаты бросаются в бой, а я наконец отмираю. Меня за плечо сильно трясёт Эмма, пытаясь привести в чувство. Я благодарно вновь сжимаю её руку, и мы бежим в ту самую дверь, которая была указана нашим новым знакомым.

Уже на улице чувствую себя намного увереннее, BB-8 опережает нас и катится к тому самому кораблю, с помощью которого мы улетим с этой планеты. У меня есть несколько минут, чтобы осмотреть его, и я не могу не удивится тому, что вижу. Этот транспортник выглядит слегка потрепанным. На самом деле этот корабль напоминает грузовик, но всё же я могу заметить несколько внешних модификаций. Эмма тянет меня в открытый люк, а дроид тем временем полностью исчезает внутри судна. Он на самом деле слишком юркий, чтобы за ним уследить.

Я ещё ни разу не была в космическом корабле. Мы с подругой никогда не покидали родных мест, у нас вообще не было денег, чтобы приобрести хоть какой-либо космолёт. Удивительно, насколько быстро наша жизнь меняется.

Войдя внутрь, я не успеваю рассмотреть обстановку, так как мы спешим на помощь тому, кто начинает заводить двигатели. На самом деле сейчас мы абсолютно бесполезны, но отчаянно пытаемся сделать хоть что-то. Идём по коридору, и я уже слышу, как нас начинает звать Хан. Эмма и я летим к нему на всех парах. Он вместе с каким-то вуки тыкает на кнопки, приготавливаясь к полёту. Эмма с таким рвением устремляется к панели, что я не успеваю понять, в какой момент она откидывает мою руку.

— Настоящий коррелианский грузовик серии YT! — с восхищением вздыхает моя приемная сестра.

Её глаза искрятся весельем и радостью. Мечта Эммы потихоньку начинает сбываться.

— «Сокол Тысячелетия», — подхватывает её Хан, роющийся в панели управления. — Самый лучший корабль в Галактике.

— Замечательный, — улыбка распластается на устах блондинки.

— Потом будете восхищаться, — вновь ворчит Хан Соло, указывая нам на сидения, — садитесь.

— А кто это с вами? — указываю на пушистого мишку-переростка.

С такими вуки я ещё никогда не общалась. Их вообще очень мало на этой планете.

— Чубакка, — зверь приветственного воет, когда Хан представляет его. — Мой надоедливый второй пилот.

Чувствую, как корабль начинает оживать из-за действий капитана и его партнёра. Мы скоро взлетим. 

— Так, а где Джек?

— Он…— не успеваю я произнести хоть что-то, как тот, кого я хочу упомянуть, выскакивает из тех же тёмных дверей бара, провожаемый выстрелами. Он спешно оставляет дверь открытой, но каким-то образом с трудом уворачивается от стрельбы, прикрываясь тем, что попадается под руку. Джек добирается до открытого люка, а за ним выходит группа людей в белой броне и шлемах.

— Так, приготовились к взлёту. 

Вцепляюсь в сидение и смотрю на Эмму, которая точно так же в предвкушении. По кораблю стреляют, но через мгновение мы поднимаемся ввысь. Земля удалятся так быстро, что у меня спирает дыхание. 

— Чуи, тащи свою задницу сюда.

Чубакка садится рядом с первым пилотом, и они начинают вместе управлять кораблём. Потом я замечаю, как Джек оказывается с нами рядом, пошатываясь из стороны в сторону. Ему крайне тяжело передвигаться из-за того, что "Сокол" качает то в одну сторону, то в другую. Он подбирается к пилотам, облокачиваясь на их кресла.

— Летите к старой развалине, а потом сделайте манёвр, — указывает он.

Я невольно задаюсь вопросом, про какую развалину идёт речь. Но мозг подкидывает мне самую огромную кучу мусора на планете: звёздный разрушитель. 

— Там нас не будут ждать. Мы скроемся, и за нами не будет погони.

Джек стремительно даёт указания, а я не могу не удивиться тому, насколько хорошо он знает расположение некоторых объектов на планете. Чувствую, как начинает трясти, а в один момент я и Эмма подпрыгиваем так сильно, что чуть не стукаемся друг об друга. По нам только что попали?

— Вы двое, — кричит нам Хан, сжимая штурвал. — Умеете стрелять?

Мы молчим, и по нашим довольно кислым физиономиям видно, что мы ничегошеньки не знаем. Соло ещё сильнее вздыхает, машет нам рукой, чтобы не мешали. Джек сверлит нас каким-то непонятным взглядом, а потом, усмехаясь, с добродушием в голосе отзывается:

— Они научатся.

Мне хочется улыбнуться в ответ, вот только нас опять трясёт. 

— Быстрее к пушкам.

Не нужно повторять второй раз, так как я не хочу, чтобы мы потеряли ещё и щиты, которые уже, видимо, не справляются со своей задачей.

Я и сестра встаём неуклюже со своих мест и незамедлительно передвигаемся к орудиям. Если подруга хоть что-то знает о кораблях, то я совершенно в них не разбираюсь. Я больше знаю механизмы и дроидов, а вот она разбирается в космических кораблях и полётах. Мы дополняем друг друга: я чиню её вещи, а Эмма пользуется и приспосабливает их.

Мне хочется рассказать ей кое-какую шутку, но тотчас же вспоминаю о том, что мы вроде как в ссоре. Эмма усаживается в кресло, поворачивая незамысловатую панель к себе. Теперь передо мной совсем другой вид, мы наверняка в полусотне километров от земли, а может даже и в тысяче. Под нами расстилаются бесконечные песчаные дюны. Палящее солнце падает на них, и ничто не остаётся во тьме. За нами летят военные корабли, которые пытаются пробить наши щиты. Эмма крепко держит панель и нажимает на кнопки, а потом из пушек выпускаются лучи, которые пролетают и исчезают.

— Вау! — хохочет она и выстреливает снова.

Мы почти подбиваем один из кораблей, но вот незадача: по нам вновь попадают. Меня чуть было не выбрасывает из кресла, но я вцепляюсь в него мёртвой хваткой.

Эмма начинает стрелять, ещё несколько раз промахивается, однако через несколько минут всё же попадает по преследователям. Она улыбается, однако я знаю, что ей не в удовольствие стрелять по кораблям. Скорее, она наслаждается полётом, о котором всю жизнь мечтала. Я понимаю, что ей совершенно не хочется тут быть, что её призвание — это штурвал, поэтому сейчас нужно запихнуть все свои желания подальше.

Мы отдаляемся от солдат Первого Ордена и их пушек всё дальше, подлетая к развалинам. Преследователи всё ещё летят за нами, поэтому расслабиться пока невозможно. Я не пристегнута, но каким-то образом остаюсь на ногах. Вот только руки уже затекли от своей же собственной хватки. Влетаем в разрушитель и двигаемся сначала вверх на высокой скорости. Эмма постреливает в корабли, а те разбиваются то от взрывов, то ли оттого, что во что-то врезаются.

После того, как мы летим вниз, вновь начинаем набирать высоту. Руки слабеют, и я лечу куда-то вниз. Или… я запуталась. Стена встречает меня совсем не с распростертыми объятиями. Я сильно ударяюсь головой о железо, так что у меня темнеет в глазах. Где-то на краю сознания я слышу шум дождя и на секунду замечаю неясные тени. А потом вижу, как мы летим к небу, рассекая облака.

* * *

Сознание наконец яснеет, и я просыпаюсь оттого, что кто-то гладит меня по плечу. Я лежу на койке, медленно открываю глаза, привыкая к тусклому освещению. Кажется, прошло несколько дней, но я знаю, что это обманчивое впечатление. Мне помогают принять вертикальное положение, однако я тут же содрогаюсь от боли в голове. Кажется, последнее, что я помню: то, как мы убегали от Первого Ордена, но сейчас, похоже, всё хорошо.

Эмма Браер смотрит на меня с такой тревогой на глазах, что сердце готово разорваться. Взгляд падает на следы, оставленные на её щеках слезами. Она падает ко мне в объятия, сминает мои плечи, утыкаясь в шею. Сестра дышит так глубоко, что сердце начинает стучать сильнее. Ей было страшно за меня, но не думала же она, что я умру от удара головой… Или думала? Я никогда не была плаксой, но мне хочется расплакаться из-за того, что я могла таким-то образом заставить свою любимую подругу волноваться.

— Прости меня, — шепчу я, целуя её в лоб — прямо как в детстве. — Прости…

Последние часы я не предполагала, что наша жизнь так изменится. Я вообще не думала, что ко мне попадёт дроид, который хранит в себе столько секретов. Мне хочется встать на колени перед ней и извиниться за всё. Больше всего на свете я не хотела втягивать в это Эмму. Однако ошиблась в тот момент, когда ничего ей не рассказала.

— Дура, — в её голосе слышится глухая боль, — я давно тебя простила.

Мы не связаны кровью, мы даже не дальние родственники, но Эмма всегда считала и продолжает считать меня своей сестрой. Мы —семья, и какой бы глупой я ни была, она всегда простит меня. Не потому, что так нужно, а потому, что Эмма любит меня, а я её. Улыбаюсь своим мыслям, чувствуя настоящее облегчение от того, что получаю прощение.

— Я виновата, — мне уже больно от объятий, но не могу её отпустить. — Это твоя семья, а не моя… Ты должна была знать.

— Нет, — Эмма отстраняется, и я вижу её робкую улыбку. Она берёт меня за руки, заставляя смотреть в её глаза-тучи. — Ты моя сестра, и навсегда ею останешься. Мне очень стыдно за своё поведение. Эти слова никогда не должны были вылететь из моего рта.

Головная боль всё ещё остаётся со мной, но я заставляю себя улыбнуться.

— Люблю тебя, сестричка, — я бы хотела, чтобы этот момент длился вечно, но у меня есть вопросы, ответы на которые хочу услышать прямо сейчас. — Мы оторвались?

— Да, уже всё хорошо, — Эмма тянет меня за руку, ставя на ноги. — Пошли. Кое-что тебе покажу.

Мы выходим из маленькой комнатушки и идём по знакомому пути к пилотам. Я шагаю как-то неуверенно, так как испытываю самые странные ощущения. Сестра доводит меня до наших знакомых, указывая рукой на иллюминаторы. Рот непроизвольно открывается, так как я просто не знаю, как описать то, что вижу перед собой. Тысячи или миллионы огней устремляются в бесконечный поток, но не достигают чего-то конкретного. Мы плывём в каком-то невиданном мне пространстве, сопровождаемые лучевым потоком, который спешит в другом направлении. Или мне это кажется? Я задерживаю дыхание от созерцания прекрасного и загадочного пространства.

Хочу присесть, и Джек любезно освобождает мне кресло, чтобы я опустилась на него. Видимо, я выгляжу настолько поражённой, что он слегка посмеивается в кулак.

— Добро пожаловать в гиперпространство, — произнёс Хан, разводя руками.

— Это потрясающе.

У меня не хватает слов, чтобы описать все свои эмоции. Я благодарно смотрю на Эмму, которая, несмотря на моё лёгкое недомогание, поставила меня на ноги и привела сюда, чтобы показать эту красоту.

— Как себя чувствуешь? — интересуется Джек, наклоняясь ко мне.

Мне удаётся не покраснеть ценой многих усилий. Я замечаю, что на его бледном лице появились мелкие ранки. Вспоминаю, что он получил недавно тоже.

— Лучше, — чуть подумав, откликаюсь я.

Он кивает мне, вновь отходя к Хану. Я невольно провожаю его глазами.

— А куда мы летим? — Эмма сдвигает брови к переносице, а я начинаю хихикать, так как когда она так делает, то становится просто милашкой.

— Я доставлю вас на базу Сопротивления, — говорит пилот, но в этот момент я чувствую некоторую грусть в его голосе.

И мне не ясно, откуда она взялась.

— Здорово, — сглатываю я, — наверное.

— Там вам не причинят вреда, — продолжает Хан. — К тому же, нужно доставить железяку с крайне интересной информацией главам Сопротивления. Думаю, они будут в полном восторге.

— А мы сможем вернуться домой, или это путь в один конец?

Эмма подмигивает мне. Я знаю, к чему она клонит. Она хочет защитить бабушку с дедушкой так же, как и я желаю найти им безопасное место.

— Вам всё расскажут и покажут, — не знаю почему, но в определённые моменты Соло теряет всё своё дружелюбие и становится ворчливым дедом, — а пока можете отдохнуть и наслаждаться дивным полётом.

— Это призрачный намёк не беспокоить вас, мистер Соло?

Он поворачивается ко мне, натянуто улыбаясь. Я попала в точку.

— Да.

Я отчего-то вздыхаю, а сестрица фыркает и задирает голову вверх. Ей неприятно, что нас вот так вот затыкают, но я могу признать тот факт, что от наших вопросов у Хана разболелась голова. Хоть это и сомнительная отговорка.

— Соло, а где тут у вас алкоголь? — спрашивает Джек с некоторой долей иронии в голосе.

Мне хочется возмутиться, ведь он не может распивать спиртные напитки. Он выглядит таким молодым… Кажется, каким-то образом Джек видит наше с Эммой негодование и чуть смеётся. 

— Мне двадцать пять, дамы. Могу себе позволить отпраздновать своё увольнение с работы.

— В полу.

— Благодарю.

— Ты уволен? — я перехожу на «ты», но даже не смущаюсь.

А вот его возраст меня слегка будоражит и изумляет до глубины души. Он старше меня и Эммы на девять, мать его, лет. Хотя выглядит очень молодо, и я бы никогда не дала ему столько лет, даже если бы знала его раньше.

— Как видишь, — наклоняет он голову, язвительно улыбаясь.

— Как ты и мистер Соло вообще познакомились?

— Он приносил мне выпивку, — однако, лучшее знакомство на моей памяти. — А потом мы разговорились о жизни. Я узнал, что парниша хочет в Сопротивление.

— Оу.

Если мы летим на базу Сопротивления с целью передачи BB-8 и защиты, то Джек идёт туда со своей целью, которая не известна нам, но, по крайней мере, доступна Хану. Видя, на что он способен, могу точно сказать, что Джек будет сильным бойцом. Моя любопытная натура хочет получить внятный ответ: ради чего он желает к ним присоединиться?

— Пойдёмте, — приглашает нас Джек, и мы, конечно же, принимаем его руки.

Эмма слегка хмурится, но чувствую, что она немного смущена, как и я.

Парни на Джакку не славятся хорошими манерами, да и не должны, собственно. Каждый на этой планете старается выжить, некогда изучать хорошие манеры или быть обходительным. Джек же проявляет к нам доселе неизвестную учтивость, и я какой раз удивляюсь его вежливости. Сразу видно, что на Джакку он не жил, во всяком случае, не был рождён, а значит, прилетел откуда-то. Мы уходим куда-то по коридору и достигаем диванчиков со столом. Тут тесно, но зато немного уютно, что радует. Должна признать, что Хан хорошо модифицировал свой корабль. Не уверена, что я смогла бы соорудить подобное.

Пока Джек уходит за напитками, мы играем в камень-ножницы-бумага, чтобы понять, кто будет заваливать его вопросами. После трёх поражений я сдаюсь, а вот Эмма победоносно пихает меня в бок локтем. Был бы тут песок, и я бы её туда столкнула.

— Откуда ты, Джек?

Ну, понятное дело, Эмме интересно, откуда такой прекрасный парень вообще взялся. Я не могу не разделить её любопытства.

— Издалека, — коротко произносит Джек, осушая полностью стакан с виски.

Он морщится, взъерошивая тёмные волосы.

— Не хочешь говорить?

— Это не имеет значения, — в глазах Джека на секунду проскакивает что-то необъяснимое, — особенно сейчас.

— Ты очень загадочный парень, — ухмыляется Эмма, но, видимо, ей становится неудобно.

Джек не отвечает на вопросы, наоборот, их становится всё больше.

— Я давно не был на родине, — он на секунду смолкает, а потом продолжает: — Во всяком случае, уже неважно, откуда я прибыл, ведь в родные края мне путь закрыт. Но я надеюсь, что ещё смогу туда вернуться.

Мы тоже не знаем, что на это ответить, но у меня появляется идея. Если уж мы и попали в переплёт вместе, то надо и его просветить.

— В дроиде есть вся информация про проект Первого Ордена и Империи, — Джек и Эмма смотрят на меня во все глаза. — Что-то ужасное кроется за этим, — я видела только видеозапись, но могу поклясться, что это точно что-то серьёзное. — Надеюсь, Сопротивление найдёт решение.

— Если они что-то знают о моей маме, то я должна попытаться…— моя подруга встревожена, но пытается казаться сильной.

— У нас всё получится, — один с весельем смотрит на меня, а другая, с верой, слабо улыбаясь.

Теперь мы в одной лодке, а если быть точнее, на одном космическом корабле. Нам всё по плечу, но, наверное, мне так кажется. 

— Я уверена.

Мы болтаем на самые разные темы, которые только возникают в наших головах. Темноволосый парень с глазами цвета неба загадочно улыбается нам, отвечая на некоторые вопросы и задавая свои. Каждый раз, когда я бросаю на него взгляд, мне кажется, что сердце готово выполнить кульбит. Мне интересно, как много я смогу узнать о нём в этом путешествии.

Эмма.

Каково это: узнать, что твоя собственная мать бросила тебя, чтобы стать шпионом?

Я не знаю ответа, потому что чувствую отнюдь не гнев или ярость. Мне больно, но я ощущаю лишь пустоту, образовавшуюся глубоко в сердце. После всего того, что с нами случилось, я начинаю верить в историю о том, что моя мама разведчица, однако от этого не становится легче, а только хуже. Теперь я даже не знаю, смогу ли увидеть вновь бабушку и дедушку.

Поначалу я злилась на Рей, злилась на всех, но потом, когда мы чуть было не умерли, когда она без сознания лежала на койке, вдруг поняла, что не могу продолжать дуться. Только не на неё. Только один человек достоин того, чтобы на него обижались, и это моя собственная мать. Мама, которую я видела лишь на голосниках, та, о которой слышала в историях от Анжелы.

Жива ли она?..

Мы проспали всего лишь несколько часов, но я была рада возможности отдохнуть. Я приглядывала за Рей всё это время, так как она жаловалась на боль в голове. И это не удивительно, ведь приложило её конкретно. Теперь сижу с Рей и Джеком, обсуждая, насколько удобно спать на жёстких койках в ещё меньшей каюте, чем в той, в которой ранее жил бывший официант.

Кстати говоря, он кажется мне очень симпатичным парнем, пускай и старше практически на десять лет. Мы с Рей не встречались с парням на Джакку, да и особого времени у нас не было. Нужно было помогать по хозяйству, мусор собирать, да и Анжела с Виктором бдили, отгоняли от нас всякого, кто подходил ближе, чем на метр.

Джек оказался весьма любезным и учтивым. Он оставил нам все койки, а сам улёгся на пол, попросив для себя лишь подушку и одеяло. Нельзя сказать, что мы не растаяли от этого. Общаться с таким парнем довольно непривычно, и мы совершенно не знаем, как себя вести рядом с ним. Даже если смущение заметно, то Джек его попросту игнорирует, не вгоняя нас в краску ещё больше.

Из завтрака у нас только сухпайки и вода, так как Хан не позаботился о пропитании, да и вообще, наверное, не предполагал, что на его голову свалятся два подростка и один взрослый мужчина. И не будем забывать про дроида, у которого в бардачке завалялись разведданные. Я никогда раньше не ела что-то подобное, поэтому самая первая беру маленький кусочек, откусывая. Вкус отвратительный, но к нему быстро привыкаешь. Рей тоже не в особом восторге от пищи. Но не быть же нам с ней голодными всю дорогу? А вот наш новый знакомый будто бы и не замечает, насколько ужасна еда. Съедает всё за милую душу. Смотрю на него, стараясь понять, как Джек не давится от этой прямоугольной пищи.

— К этому можно привыкнуть, — тот словно прочитывает мысли во взгляде, обращённом на него.

— Мы впервые едим что-то подобное, — говорю ему, жуя свою порцию. Надо потом рот прополоскать, — Мы вообще всё делаем впервые.

— Вы раньше никуда не летали?

Похоже, хоть чем-то могу его удивить.

— Да, — я кручу прядь волос, — бабушка с дедушкой держали нас взаперти. К тому же у нас не было денег на нормальный корабль, чтобы отправиться в путешествие.

— Честно говоря, мы еле выживали там, — соглашается с моими словами Рей. — Нам не хватало на пропитание, — это точно, все кулинарные способности бабушки были обращены на объедки, — Эмма и я мечтали улететь с Джакку. Но всё так быстро… произошло.

По выражению досады на её лице я понимаю, что мы испытываем практически одинаковые эмоции. Ей точно так же, как и мне, тяжело смирится с мыслью, что мы покинули родные края. Бояться неизвестности — нормально, но не для нас. Мы ни разу не видели Галактики, в которой до сих пор жили. Мы не знаем той жизни, что находится за пределами Джакку. Я и Рей, словно принцессы, были заперты в высокой башне и к своим шестнадцати годам даже не успели повидать мир. Я хочу винить Анжелу и Виктора, но не могу. Отчасти сейчас понимаю, почему они сделали такой выбор — быть затворниками.

— Если смотреть на это под другим углом, то вам повезло, — он делает неспешный глоток из бутылки с водой. — Вас не преследует Первый Орден, по крайней мере, сейчас, — он делает маленькую паузу, чтобы обдумать следующую фразу. — И потом, я думаю, вы ещё увидите своих родных.

— А ты?

— Что я? — он изгибает тёмную бровь, вопросительно глядя на меня.

— Ты увидишь своих родных?

На секунду глаза бывшего официанта стекленеют, и я не могу прочитать то, что в них возникает. Я знаю это выражение лица. Мне самой тяжело лишний раз вспоминать об оставленных бабушке и дедушке. Возможно, ему тоже тяжело говорить о родных.

— Не знаю, — пожимает он плечами, — Я давно их не видел.

— Надеюсь, ты найдёшь их, когда придёт время, — Рей пытается поддержать его, похлопывая по плечу.

Джек принимает эту маленькую поддержку и кивает нам.

— Может быть.

Мне хочется сменить тему, но в голову ничего не лезет. На помощь приходит Рей, которая всегда умеет подбирать нужные слова.

— Как долго нам ещё лететь?

У нас обеих на лицах появляется одинаковое любопытство.

Джек же призадумывается.

— Осталось несколько прыжков, — успокаивает нас он, — скоро будем на месте.

— Далеко мы улетели от Джакку, — проговариваю я, довольно негромко, но они слышат всё.

— Это точно.

Я и Рей улыбаемся друг другу и не можем больше сидеть в ожидании. Мы хотим увидеть хвалёную базу Сопротивления, но ещё больше я хочу увидеть, как бы глупо это ни звучало, их корабли. На Джакку не так часто они бывали, а там, скорее всего, их очень-очень много. Интересно увидеть тех, кто сражается с Первым Орденом.

Я устраиваюсь поудобнее, чтобы провести последние прыжки в комфорте.

* * *

Хан Соло действительно хороший пилот, так как я даже не замечаю, что мы сели. Точнее, я и Рей узнаём это от Джека, который вдруг встаёт и чинно идёт к выходу. Мы слегка обалдеваем, но потом он с улыбкой оповещает нас о том, что мы прибыли. При выходе из Сокола Рей пихает меня локтем, чтобы я не зевала. Мы собираемся в кучу: Чубакка рядом с BB-8, впереди нас наружу выводит Хан, а рядом со мной идёт Джек и точно так же, как и мы, оглядывается по сторонам. Сейчас, когда я выхожу, то вижу, что «Сокол Тысячелетия» намного больше, чем казался. Наверное, это из-за того стресса, что пережила. Мне было некогда разглядывать космический корабль в тот момент, когда за нами гнались вооруженные до зубов солдаты.

Мне всегда казалось, что базы организаций вроде Сопротивления — это нечто огромное и несколько мрачное сооружение. Но то, что сейчас наблюдаю перед глазами, отличается от придуманного в голове. Тут очень светло, я бы сказала, что у меня слезятся глаза от этого освещения. В корабле Хана как-то потемнее, чем здесь. Мы в настоящем ангаре, а над нами пролетают и садятся несколько грузовых кораблей, из которых выходят целые толпы людей самых разных рас. Волосы развеваются во все стороны от потока воздуха, и мне даже приходится снять с руки резинку, чтобы завязать их в хвост. Глаза хватаются за все детали и предметы, что вижу. База напоминает рынок на Джакку: везде снуют люди в военных костюмах, повсюду шум и гам, прерываемый запускаемыми двигателями кораблей. Даже на родной планете я, пожалуй, не видела места оживлённее, чем это. Кто-то строится в шеренги, а кто-то вместе с дроидами ходит и что-то чиркает в планшетах. Каждый в этом невероятном месте занят своими делами, а мне остаётся, как и Рей, наблюдать и глазеть за всем этим великолепием. Хан движется всё дальше вглубь, возглавляя нашу маленькую группу смельчаков.

Проходим мимо солдат, их одежда отличается по всем критериям от формы Первого Ордена. Они носят зелёную броню, опоясанную чёрными ремешками и касками. За спинами молодых и не очень военных висят ружья, которые они, скорее всего, применяют на поле боя. Кое-кто из них замечает мой взгляд и дружелюбно подмигивает. Я же от удивления даже ответить не могу. Всё, что я вижу, мне в новинку. Слышу, как командиры отдают команды своим подчинённым, которые стоят по стойке смирно. Похоже, они ещё проходят учебку. Интересно, а моя мама тоже проходила такую военную подготовку? Меня передёргивает, и я лишь мотаю головой. Что за глупые мысли лезут мне в голову?

Кораблей тут так же, как и существ, очень много. Военного образца и обычные транспортники, которые я видела даже на Джакку. Хан ведёт нас мимо медиков, и мы оказываемся уже не в ангаре, а в коридоре, который, по всей вероятности, куда-то нас выведет. Тут уже не так многолюдно, но могу себе представить, какая тут толкучка начинается в час пик. Рей и Джек молчат, однако я кожей чувствую их восхищение. Сестра не сдерживает нескольких вздохов, а вот парень довольно-таки спокоен, и на его лице нельзя прочитать хоть какие-то эмоции.

BB-8 радостно улюлюкает, а Чуи, как его называет Хан, устало воет. Наверное, он уже утомился от дроида, который буквально заставляет того двигаться быстрее. Я улыбаюсь свои мыслям и, вероятно выгляжу, как дурочка. Мы виляем то вправо, то влево, но я уже на полпути перестаю запоминать дорогу. Не уверена, что могу доверять Сопротивлению, но приходится принять тот факт, что я никуда не сбегу и мне стоит с ними сотрудничать. Ради себя и своей семьи я могу пойти на любые жертвы, если это потребуется. Мы с Рей в этом смысле одинаковы. Даже если Сопротивление не желает нам зла, то нужно всё равно быть осторожными. Я не знаю их планов так же, как и они не знают моих.

Наконец Хан Соло останавливается перед дверью, поворачиваясь к нам. Я вижу, как он мнётся на месте и не желает заходить в эту железную дверь. Не знаю, отчего он стал таким нерешительным, но его состояние немного передаётся и мне. Что бы ни было за этой дверью, зайти туда совершенно не тянет. Я гляжу на Рей и вижу, что и она слегка волнуется. Видимо, тоже заметила перемену в Соло, и теперь не знает, как реагировать.

— Дорогие дамы и… парниша, — обращается к нам Хан с довольно кислой миной. — Постарайтесь не сильно сотрясать воздух, когда мы зайдём, — в словах Хана нет ни капельки энтузиазма, будто он вообще не хочет здесь находиться. — Не привлекайте внимания. Много не болтайте. А потом встретитесь с тем, кто вам поможет.

— А что такого? — сформулировать вопрос получше у меня просто не получается.

— Народу полно, — Хан пропускает мои слова мимо ушей, — не слишком удивляйтесь.

Спасибо, конечно, но я ничего не понимаю. Хан заходит самым первым, и я сразу же замечаю, что он проходит не слишком далеко. Нам приходится уткнуться в спины других разумных. Я не такая высокая, чтобы увидеть все. Думала до этого, почему в коридорах так мало людей, а теперь понимаю, что сейчас они все собрались именно здесь. У меня нет времени удивляться такому количеству народа в этом помещении. Я должна найти лучший обзор. Джек аккуратно берёт меня за руку, протискиваясь за Рей, чтобы найти более-менее место, с которого нам будет видно, что происходит в центре помещения. Какое-то время я слышу тихие перешёптывания, но потом и они затихают. Это странно, ведь я привыкла слышать в толпе шум и гам, а тут даже и этого нет.

Мы подходим к немного более комфортабельному месту, где не так много людей. Джек кивает мне и отпускает руку, хотя я очень хочу ещё немного постоять с ним вот так. У него морщинистые, но тонкие пальцы, немного холодные, но всё же приятные. Я знаю, что сейчас не время распускать нюни, но иногда хочу побыть сопливой девчонкой. Наконец я устремляю взгляд на людей, которые находятся ближе всего к центру. Посередине большого помещения стоит огромная панель, а над ней плавает голограмма какого-то худого мужчины в странном тюрбане. Взгляд его суров, и практически все здесь смотрят на него. И на женщину, которая одета в тёмный мундир с зелёной обшивкой. Она стоит ко мне спиной, но от неё чувствуется такая энергетика, что я невольно сглатываю. Среди каштановых прядей её волос я замечаю несколько седых.

— Сейчас начнётся, — бормочет Хан с усталостью вздыхая.

Мне неизвестно, отчего он такой угрюмый, но страшно интересно, что его так тревожит.

Женщина, стоящая спиной, опирается на круглую панель как на костыль. Видимо, она тоже устала, но мне так только кажется, потому что в следующую секунду её железный голос обрушивает на всех присутствующих волну страха.

— Что значит: прекратится финансирование?! — тон, наполненный силой и властью, льётся из уст женщины в военной форме. — Сенатор Восс, вы хоть представляете, что это ещё хуже, чем удары Первого Ордена? — если бы я оказалась на месте этого сенатора, то определённо бы забрала все свои слова назад. Удивительно, что он даже бровью не повёл. — Сопротивление и Новая Республика на протяжении долгих лет поддерживают друг друга. Если мы сейчас разделимся, то наши враги уничтожат нас.

— Генерал Лея, — обращается к ней Восс с показной учтивостью, — силы Республики не безграничны. Из-за этого затяжного конфликта мы теряем не только важные ресурсы, но и людей.

Женщина отталкивается от панели, встаёт прямо, как струнка.

— Будто бы я не знаю, — она разводит руками, — не считайте, что я дура и не понимаю этого, сенатор.

— Мы хотим прекратить финансирование Сопротивления не из-за того, что наши цели изменились, — пытается как-то выкрутится сенатор Восс, его голограмма слегка вытягивается, — Из-за введённого закона наши ряды редеют. Каждый день идут различные суды по сфабрикованным делам о сенаторах, — по помещению проносятся взволнованные вздохи.

Я ничего не понимаю, но одно мне ясно: Сенатор очень раздосадован. Новая Республика по каким-то причинам теряет позиции, и поэтому Сопротивление — тоже. Эта ситуация начинает меня злить, ведь я пришла сюда в поисках убежища и правды, а тут, похоже, ещё хуже, чем на Джакку.

— Нельзя сдаваться, — громко и уверенно заявляет генерал Лея — да уж, вот это сила. — Мы объединились, чтобы ликвидировать Первый Орден. Мы здесь ради справедливости и тех, кто не может защитить себя сам.

Её слова отпечатываются в моей душе. После такой речи даже мне, ничего не умеющей простушке, хочется помочь этим бедным людям, которые сражаются ради других. Они мне чем-то импонируют, ведь на Джакку я не встречала тех, кто бросится на помощь к другому без выгоды для себя. Скорее, наоборот, ещё воткнут нож в спину. Генерал умеет вдохновлять, потому что я вижу, как к ней тянутся люди. Наблюдаю, что на их лицах появляется почтение, словно они доверят ей свои жизни.

— Вы упускаете из внимания, что Первый Орден — не самая большая проблема, — его голос, как наковальня, тяжёлая и совершенно неподъёмная. — Сноук лишь пешка, которую специально выставляют напоказ.

Ещё одна фигура, которая мне неизвестна. Я думаю, что запомню это имя и расспрошу об этом человека Хана или, на край, Джека.

— Верховный лидер Первого Ордена всего лишь цветочек по сравнению с этой женщиной.

— Мы уже обсуждали это, — с презрением хмыкает генерал.

Я окончательно запутываюсь. Лидер военной организации — цветочек? О ком они говорят? Если Рей хоть как-то осведомлена о том, что происходит, то я вообще без понятия.

— Сенаторы утверждали, что знают, как приостановить её.

— Поначалу мы действительно так и думали, — Восс медлит, с каким-то страхом оглядываясь по сторонам, будто его подслушивают. — До того, как леди Аскаделия заставила большую половину Сената поддержать её закон.

Почему-то всё вдруг затихают, словно это имя у всех вызывает какое-то особенное омерзение. Я поворачиваю голову и вижу на лицах незнакомцев ожесточение. Сенатор и сам выглядит довольно напряжённым, дрогнув от произнесённого.

— Закончим этот бессмысленный совет, — голос генерала звучит уже не так мощно. — Если передумаете, вы знаете, куда звонить.

Восс учтиво кивает, а потом его голограмма исчезает с панели. Тишина, сохраняемая в помещении, вдруг рассеивается, и нас затягивает в настоящий гул из самых разных голосов.

* * *

Недовольство.

Вот что сейчас царит в помещении, но мне кажется, что толпа скорее зла на представителя власти Республики. Никому не нравится то, что сейчас высказал сенатор, но ещё больше всем не по душе то, что генерал не смогла убедить его в обратном. Лея поворачивается уже ко мне, и я вижу, насколько она прекрасна. У генерала мягкие черты лица, большие карие глаза и прямой стан. Наверное, если бы ангелы существовали, то они бы были похожи на неё. Благородная женщина с серьёзным выражением лица смотрит в толпу сопротивленцев с искреннем сожалением. Я вижу, что она хочет исправить ситуацию, но не может. Сначала я думаю, что ей не повезло, а потом вижу уже совершенно другое выражение лица — воинственное и решительное.

Лея оглядывает народ, а потом смотрит куда-то вдаль, но мне кажется, она всё же замечает нас. Её взгляд, удивлённый и немного печальный, устремляется отнюдь не на нас, как чудится. А на Хана.

Потихоньку помещение становится пустым, и все направляются по своим делам, перешёптываясь друг с другом о том, что сказал сенатор. Я выдергиваю из разговоров разные фразы: одни очень злы на командование, а другие верят, что всё наладится. Но вторых меньше, чем тех, кто мыслит негативно.

Генерал Лея подходит к нам, оглядывая нашу разношёрстную компанию с ног до головы. Ну, понимаю её лёгкое смятение, потому что я, увидев нашу группу, тоже впала бы в такое состояние.

— Необычно видеть тебя на совете, — вместо приветствия она отпускает едкий комментарий, который немного раздражает Хана.

— И тебе не хворать.

Она внимательно рассматривает меня, Рей и Джека, а потом задаёт следующий вопрос:

— Кто вы?

— Меня зовут Эмма Браер, — теперь на её лице искреннее удивление. Наверное, генералу знакома эта фамилия, и я должна выяснить насколько, — а это Рей и Джек, — указываю на своих знакомых.

— Ты дочь Лили Браер? — я киваю, и Лея грустно улыбается. — Ты отдалённо напоминаешь её.

— Может быть, — мне не хочется, чтобы кто-то сравнивал меня с этой женщиной.

— Твоя мать — храбрейший воин, которого только принимала военная разведка.

Мне тошно. Узнавать такое из уст другого человека — как пощёчина по лицу.

— Вы не знаете, что с ней?

— Раз её дроид здесь, то это значит, что она не смогла выбраться из центра Империи.

Для меня этот вердикт подобен удару ниже пояса. Возможно, я знала, что мне скажут такое, но точно не была готова к тому, что не увижу её.

— Вот как, — я не знаю своей матери, но мне всё равно больно.

Этот разговор можно закончить, но когда-нибудь я вернусь к нему. Обязательно.

— Я хочу вступить в ряды Сопротивления, — чётко изъясняется Джек, привлекая всеобщее внимание.

Лея сканирует его довольно долгим взглядом. Мне уже хочется зевнуть, так как их гляделки не заканчиваются.

— Тебя проводят к остальным, Джек.

Этот темноволосый парень улыбается ей уголками губ, а потом почтительно кивает.

Лея зовёт нас за собой, и мы все вместе топаем за ней. Хорошо, что мы подождали, пока толпа рассосётся. Хан Соло вместе с Чубаккой и дроидом поспешно ретируются. Он отчебучивают какую-то отговорку и спешат к своему кораблю. Лея была довольно сердита ещё до того, как увидела Соло, но теперь от неё исходит опасная для жизни энергия. Она чем-то смутно напоминает бабушку, которая когда-то застала деда за каким-то глупым и незначительным делом.

— Генерал, — сестра, молчавшая до сих пор, наконец подаёт голос.

Та поворачивает голову к моей подруге. 

— Я… э.

Очень информативный вопрос. Лея наконец озаряет нас весёлой улыбкой.

— Вы совсем не вовремя прилетели на Ди’Куар.

Я тоже так считаю, но у нас не было выбора. Её улыбка постепенно меркнет. 

— Холодная война идёт по всей Галактике.

Что? То есть всё это время мы жили в военное время? Мысленно «благодарю» бабушку и дедушку за то, что скрыли от меня даже это. Я переглядываюсь незаметно с Рей, которая тоже сильно удручена этим фактом.

— Но теперь у нас есть шанс всё изменить.

— Тогда мы тоже хотим помочь Сопротивлению.

Я предупреждающе смотрю на Рей, но она лишь качает головой. Что ж, я не против поучаствовать в войне, к которой не имею никакого отношения. Во всяком случае, хоть что-то узнаю о матери.

— Хорошо, — кивает Лея.

Эта идея очень заманчива, но есть один минус: мы ничего не умеем.

— У меня есть несколько вопросов к вам.

Рей в своём репертуаре. Мне тоже любопытно, но я слишком устала и переполнена информацией, чтобы спрашивать ещё что-то.

— Обсудим всё в моём кабинете, — командным тоном отвечает ей Лея. — Джек и Эмма, — мы, наверное, одновременно поднимаем на неё взгляды, — вы отправитесь в казармы.

Теперь моя новая жизнь будет протекать на поле боя. Но смогут ли из меня сделать воина, солдата? Хватит ли мне сил не сломаться?

Рей.

Джека и Эмму провожают в казармы, а я в это время решаю поговорить с генералом и выяснить всё, что у меня скопилось за это время. Меня очень волнуют слова сенатора, более того, я в ужасе, узнав, что в Галактике образовалось столько проблем. Если бы я не увидела ту голозапись мамы Эммы, то всю жизнь бы прожила в неведении.

Лея даёт мне присесть на единственный стул в её кабинете. Я бегаю взглядом по комнате, останавливаясь мельком на различных картах и документах. Здесь не так много вещей, но я подмечаю один-единственный голографический снимок на железном столе. На ней изображены, по всей видимости, генерал и двое мужчин. Один обнимает Лею за талию, а другой, молодой парень с взъерошенными тёмными волосами, смеётся и заваливается на неё с противоположной стороны. Я ловлю себя на том, что невольно любуюсь этой милой семейной идиллией. Этот высокий и довольно обаятельный мужчина, наверное, муж, а мальчик — сын. На секунду я даже забываю, где нахожусь. Хотелось бы мне пообщаться с её сыном. Скорее всего, он обладает такой же мощной аурой, что у матери, и обаянием, что перенял от отца. Кстати говоря, этот мужчина смутно мне кого-то напоминает. Несколько поковырявшись в памяти, я осознаю, что этот обаятельный человек — Хан Соло, который дважды спас меня с сестрой из лап смерти. Видимо, он и генерал — супруги. Но почему тогда они разговаривают друг с другом будто незнакомцы?

Лея перехватывает мой взгляд и тоже глядит на фото, на которое ей явно неприятно смотреть. Она кашляет, чтобы привлечь моё внимание. По сравнению с женщиной на фото она выглядит старше, а на лбу пролегает глубокая складка, но не только в этом все различия. Женщина передо мной — лишь блеклая тень той, что улыбается мне с голографии. Мне искренне жаль, что та теперь забыта из-за войны и потерь.

— У тебя есть ко мне вопросы,— строгим тоном напоминает Лея.

Мне не стоит спрашивать её о снимке. И я знаю, что она ничего мне не ответит.

— Да, — погружаюсь на секунду в свои мысли, — я слышала по радио, что Первый Орден нападает на ваши базы, — пока у меня есть возможность, я должна узнать всё о том мире, в котором теперь буду жить. — Почему вы до сих пор не ликвидировали его? Что вам мешает обвинить их в набегах?

Лея скрещивает руки, и я вижу довольно живописный взгляд, которым она очерчивает помещение, словно я сказала самую очевидную вещь на свете. По типу два плюс два равно четыре.

— Если бы всё было так просто, — её интонация слегка заставляет меня понервничать. Уж не ожидаю услышать в её голосе что-то, кроме уверенности и чёткого плана. — Верховный лидер не нападает без необходимости. Всегда есть причинно-следственная связь, — продолжает она уже более спокойно. — Лили Браер всё же смогла украсть информацию о том, что же они замышляют. Теперь, когда у нас появился этот дроид, мы сможем переломить ход войны.

Ей нужен момент, чтобы перевести дыхание и дальше отвечать на мои вопросы.

— У Сената достаточно власти, чтобы обвинить Первый Орден в злоупотреблении своими полномочиями.

Киваю, скорее не ей, а своим мыслям. Галактический Сенат сейчас обладает огромной властью, а значит, может поспособствовать тому, чтобы уничтожить эту ужасную военную организацию.

— Но если раньше он мог это сделать, то сейчас они ограничены в своих действиях. Нам нужны прямые доказательства.

— Почему?

Мы молчим. Такая заминка сделана не просто так, генерал старательно подбирает слова. Доверяет она мне или нет, но кое-какие факты хочет утаить. Я чувствую это.

— Сенатор Восс в некотором роде прав. 

Я наклоняю голову в недоумении, а она тем временем хмурится. 

— Сноук — всего лишь пешка.

— О чём вы?

— Есть человек, который стоит выше Сената, выше Верховного лидера, — Лея морщится. — Нынешняя правительница Империи, леди Аскаделия.

Я уже слышала это имя на совете. Это упоминание вызвало не самые приятные эмоции у близстоящих ко мне людей на совете. Кто-то рядом даже выругался, услышав это имя. Но для меня это ничего не значит. Об этой женщине я даже не слышала на радио, а все упоминания о ней сводятся к простому — «лидер Империи». Больше никакой информации, будто её и вовсе не существует. Меня это несколько беспокоит, ведь я и не думала, что можно обладать такой властью. Быть выше всех, стоять выше всех, будто ты какой-то бог.

— Как ты могла заметить, сенатор Восс очень боится её. 

То, как он озирался по сторонам, не стереть из памяти. Вообще его реакция показалась мне странной, и теперь я понимаю почему.

— И не только он, — Лея поднимает голову, иронично устремляя взор куда-то вдаль. — Сенаторы говорят, что нет страшнее и ужаснее врага, чем она. Я отчасти могу с ними согласится.

— Отчасти?

— Мой собственный отец был таким же чудовищем.

У меня пересыхает в горле. Если выкажу сочувствие прямо сейчас, то меня не поймут. Как-никак эта женщина — генерал.

— Но я не боюсь чудовищ. Я ищу способ их сразить.

Эта фраза застревает у меня в голове, отражаясь эхом и порождая тем самым целый рой мыслей. Лея не просто сильная женщина, она великолепный генерал, который ведёт своих людей к победе. Мне хочется быть такой же, как и она. Не достигнуть титулов или званий, а иметь силу бороться со страхами и бросать вызов злу, что сокрыто в глубине моего сердца. Я улыбаюсь ей, будто мы говорим о чём-то приятном. Хочу показать, что слова Леи не будут забыты.

— Как вы планируете одолеть Первый Орден? — пора уже задавать следующий вопрос. Я всегда успею узнать что-то интересное о правительнице Империи, а теперь нужно понять планы Сопротивления.

— К сожалению, ты и твоя подруга ещё не готовы участвовать в обсуждении стратегий, — она старается смягчиться, но меня укалывает где-то за ухом. Ну и на что я надеялась? Да, конечно, они бы дали девочке, которая еле может управляться с посохом, пойти против Первого Ордена и составлять долгоиграющие планчики.

— Я понимаю.

— У вас ещё будет возможность показать себя, — Лея берёт меня за руку, успокаивающе гладит по ладони, — а пока вас будут тренировать. Вы не выйдете сражаться без подготовки.

— Конечно, — мне не обидно, но я понимаю, что это важно. Меня и сестру должны обучить быть воинами.

— Ступай в казармы, — генерал отпускает меня, и я встаю со стула, — твои друзья ждут тебя.

— А где они?

— На самом нижнем этаже, — вот и поговорили, — лифт находится справа от моего кабинета.

— Спасибо.

— Ещё увидимся, — говорит мне на прощание Лея, выставляя из кабинета.

Пора приползти к своим друзьям и рассказать о том, что я узнала из этого весьма информативного диалога.

* * *

В казармах очень многолюдно, даже слишком. Кто-то болтает без умолку, а кто-то лежит и, видимо, старается заснуть под прекрасные звуки шума. Я знаю, что друзья где-то тут, но понятия не имею, куда идти. Надо было расспросить Лею поточнее, где они могут находиться. Спиной я чувствую взгляды, которыми провожают меня, но не оборачиваюсь. Надо идти вперёд.

Руку стискивают так, что я пугаюсь, а оттого заношу для удара левую. Её перехватывают, но теперь я вижу того, кто меня так неожиданно схватил. Это Джек, который смотрит на меня насмешливым взглядом. Мне так стыдно, что я его не узнала, и я опускаю голову так, как в детстве, будто вновь провинилась перед бабушкой.

— Я звал тебя несколько раз, — Джек стыдит меня ещё больше. Точнее, добивает, — Эмма сказала, что ты часто витаешь в облаках.

— Э-э-э... 

Он всё ещё держит мою руку, но теперь слегка встревожен. Неудивительно, ведь я веду себя как идиотка. Я никак не могу подобрать верные слова.

— Прости.

Почему-то в последнее время рядом с этим парнем я не могу сформулировать нормальное предложение. Он будто своим присутствием лишает меня дара речи. Вдруг я понимаю, что больше не вижу его в костюме и бабочке. На нём обычная чёрная футболка, оголяющая бледные руки, в которых хорошо проглядываются вены, и штаны точно такого же цвета. Под футболкой замечаю мускулатуру, а ещё чуть не вздыхаю от того, что осознаю, насколько у него отличное телосложение. Невольно я на него засматриваюсь, и Джек — с насмешкой на устах — это видит. Я смущаюсь.

Эмма… Кто её за язык тянул? С минуту он смотрит на меня с весельем, а потом легонько посмеивается. У него довольно странный смех, с хрипотцой, но мне это даже нравится.

— Ты забавная, — отпускает он комментарий так же, как и меня саму. — Нам выделили три кровати совсем рядом.

— Отлично.

Мы движемся дальше по выстроенным в ряды кроватям, которых, наверное, тут больше тысячи. Они кажутся бесконечными, но потом мы сворачиваем и оказываемся у четырёх: двух сверху и снизу. На одной располагается моя сестра, которая выбрала себе место сверху, а на противоположной — мужчина с уже поседевшими волосами. Он хмыкает, когда я и Джек подходим к кроватям снизу. Чем-то этот дядька отдалённо напоминает мне Виктора, который тоже часто пребывает не в самом лучшем расположении духа. Старик разглядывает нас не так внимательно, как это делают другие разумные в казармах.

— Новобранцы?

Одновременно киваем.

Больше старик ничего не говорит, а лишь ложится на койку, скрещивая руки на груди. Он, видимо, спит прямо в солдатской форме, и меня это слегка удивляет. Джек ловит мой взгляд и сразу же понимает, что для нас с Эммой это немного странновато. Анжела уж точно дала бы мне в лоб, если бы я залезла в верхней одежде на постель.

— Иногда просто нет времени на переодевания.

Теперь мне всё ясно. Если тебя неожиданно вызвали по службе, то тратить время, чтобы поменять одежду, слишком затратно. Быть сразу готовым к внезапной тревоге намного практичнее. Я подмечаю этот момент для себя, чтобы уже позже воспользоваться.

Выбираю себе кровать под Эммой и сажусь на неё. Матрас твёрдый, одеяло пахнет гарью и одновременно хлоркой. Условия не очень комфортабельны, но такое можно стерпеть. Здесь нет стен, поэтому я слышу каждый звук, доносящейся с разных сторон. Как сопротивленцы тут вообще спят? Я, жившая до этого в довольно приятных условиях, в отдельной комнате, не могу этого понять. Всю жизнь пребывала в теплице, поэтому сейчас всё для нас довольно непривычно. Эмма выглядит удручённо, когда не может принять удобное положение.

— О чём ты говорила с генералом, Рей? — задаёт мне вопрос подруга, которая лежит наверху.

Я чувствую беспристрастие в её голосе, но знаю, что ей очень любопытно узнать, что же я выяснила. Мне не жалко с ней поделиться.

— Я спрашивала в основном про Первый Орден.

Как только я произношу последнее слово, то вижу на кроватях заметное оживление. Старик аж заинтересованно водит носом. Джек прямо напротив слегка сутулится, чтобы лучше меня слышать.

Я не успеваю сказать и слова, как старик неожиданно громко начинает говорить:

— И что? — его голос полон желчи; я моргаю несколько раз, чтобы не сказать ему что-то в ответ. — Что-то узнала?

— Немногое, — у нас вышел недолгий разговор, но мне вполне достаточно того, что я узнала.

— Она сказал тебе, что мы несём огромные потери? — его тон душит, Джек тоже поднимает голову и нахмуривается. — Она сказала, что мы уже двадцать лет сражаемся за мир, которого не можем достигнуть?

Нет, генерал не говорила о чём-то подобном. Мы вообще говорили совершенно на другую тему, но мне становится жутко неуютно от его угрожающего тона и таких жёстких слов.

— Нет.

Мне даётся тяжело что-то сказать ещё. Удивительно, что голос твёрд, потому что я ощущаю мелкую дрожь по всему телу. Он со скрещёнными руками садится на кровать и глядит на меня своими злыми тёмными глазами, будто хочет прожечь во мне дырку. Неужели война сделала его настолько ворчливым стариком?

— Не имею ни малейшего понятия, что вы тут забыли, — старик смотрит то на меня, то на сестру, — но вы не знаете, что такое война. 

Это правда, но я нисколько не буду с ней мириться. Теперь я тоже часть Сопротивления, и тоже буду участвовать в военных действиях. Я хочу помочь этим людям.

— Сможете ли вы сражаться против врагов и убивать их?

Я пропускаю эти вопросы мимо ушей.

— Мне сказали, что Первый Орден…

Меня вновь перебивают. Старик беспощадно глядит на меня, и сыпет руганью.

— Глупая девчонка! — рявкает старикашка. — Ты здесь, чтобы быть солдатом, а не политиком. Нас закулисные игры не сильно касаются. Мы сражаемся на поле боя, в наших рядах царят погибель и смерть.

Услышав это раньше, я могла бы задрожать, но сейчас уверенно гляжу в его глаза, наполненные яростью, вспоминая, как делала это генерал, воинственно отстаивавшая своё мнение, разговаривая с сенатором.

«Я не боюсь чудовищ. Я ищу способ их сразить».

Эти слова не дают струхнуть перед этим мужчиной, не дают и повода, чтобы спрятаться в кровати, укрывшись от мира. Я слишком долго пребывала в сладостном забвении, но теперь не сбегу от реальности. Какой бы страшной и жестокой она ни была: не отвернусь. Я отнюдь не храбрая девушка, но сейчас чувствую неожиданный прилив сил.

Мне нечего ему сказать, потому что я понимаю, насколько невежественна. Я не знаю, какова жизнь рядового воина. Я не видела ни одной войны, поэтому мне приходится лишь принять эти слова старика как данность.

Джек по какой-то причине склоняется, так что не вижу его лица.

— Кто бы только мог подумать, что Империя переживёт тот крах, — старик уже не такой сердитый, но в его голосе сквозит некая подавленность и недобрая усмешка растекается на лице. — Я, как и все остальные, праздновал победу. Все были счастливы, потому что у нас наконец появилась свобода. Мы думали, что избавились от тирании, — он тяжко вздыхает. — Виной тому — наша недальновидность.

— В смысле? — не совсем понимаю я.

Он смотрит в мои глаза, устало потирая виски.

— Мы как-то не подумали, что шлюха Императора захватит власть. 

Похоже, он говорит о той женщине, которая сейчас управляет Империей. И снова это упоминание. Старик грубо сплёвывает вниз на пол, и меня слегка это коробит. Он не только ворчливый, но и не слишком-то заботится об окружающих.

— Ладно, — машет он нам, — хватит экскурса в историю, — старик поворачивается к нам спиной, устраиваясь на боку. — Прекрасных снов, молокососы.

Что ж, не очень приятное знакомство, но я и не думала, что нам будет везти с этим. Разумные существа — разные, однако этот старик бьёт все рекорды по сварливости и грубости. Если бы не усталость, то, думаю, Эмма бы сказала ему пару ласковых. Но сейчас мы слишком переполнены новыми ощущениями и эмоциями, чтобы ввязываться в новые конфликты. Думаю, нам стоит поговорить чуть позже, когда придём в норму.

Эмма, наверное, уже спит, но после ворчания старика уже не хочется её будить. Вдруг он ещё больше начнёт плеваться желчью, и тогда мы уже точно не отдохнём. Я смотрю на Джека, который слишком сильно сжимает колени. Наверное, он тоже зол, как и старик на Империю с Первым Орденом. Его взгляд слегка пугает меня, потому что я никак не могу привыкнуть видеть Джека таким — злым. Он становится тем человеком, который бесстрашно бил морды солдатам Ордена. Не знаю, отчего именно он так напрягся, но я стараюсь поймать его взгляд и успокоить. С секунду он глубоко дышит, но, переводя взгляд на меня, запихивает с лёгкостью свой гнев за улыбку.

Джек расслабляется и ложится на кровать. Он нежно кивает мне, а его лицо снова приобретает обычную дружелюбность. Бывший официант желает спокойной ночи, а после я слышу его равномерное дыхание, будто он уснул за несколько секунд. Я не отворачиваюсь от него, смотря на его сильную спину. Вижу, как размеренно вздымаются его плечи.

Я думала, что мы наконец ушли от всех опасностей, но ошиблась. Таких ворчливых стариков могут быть сотни, а то и больше. Смогу ли я прижиться среди солдат? Если тут большинство похожи на старикашку, то мне придётся весьма непросто.

Могу ли я им доверять?

Я могу довериться Хану Соло и его жене, а также Эмме и Джеку. Но не смогу, например, верить этому старику. Я не знаю его и, если честно, не очень хочу его узнавать. Однако понимаю, что будучи солдатом, мне придётся вверять свою жизнь не только знакомым мне людям, но и тем, кто мне неприятен. С этим невозможно свыкнуться, но чтобы не умереть в первом же бою, я должна пересилить себя. Жизнь дороже, чем всякие обиды, которые когда-нибудь будут забыты.

Видимо, мы болтали слишком долго, так как я слышу посапывание и храп со всех сторон. Это душит меня, но я заталкиваю беспокойство куда подальше, кутаюсь в одеяло, натягиваю его до горла, чувствуя, как мне медленно становится тепло. Поджимаю ноги поближе к туловищу. Завтра меня будут обучать, ведь я буду проходить солдатскую подготовку. Я распрощалась с той жизнью мусорщицы, которую вела до сих пор. Теперь мне предстоит сражаться за мир во всём мире, за тех, кто, как и я, попадёт в беду. Эти мысли меня воодушевляют, а скрипучие слова старика отходят на второй план.

Завтра я стану воином.

* * *

Кайло Рен.

Джакку чем-то похож на родину моего деда. Сноук рассказывал, что родом Дарт Вейдер был с Татуина, пустынной планеты, которая управлялась хаттами. Я вспоминаю, что вид песков приводили моего деда в ярость. По какой-то непонятной причине он не слишком жаловал эту планету. Мне и самому не очень здесь нравится. Эти песчаные дюны наводят на меня смертную скуку. Здесь не слишком уж живописно: одни пески да палящее солнце, которое порядком достало меня. Как тут вообще люди живут? Для некоторых собирать осколки звёздного разрушителя — это работа, но те, кто добровольно остались здесь… В такой глуши и изоляции невозможно прожить и месяца. Но, наверное, только я так думаю. Мне неизвестна жизнь в уединении, ведь я всегда стремился быть на виду, в обществе.

Тут ужасно жарко. Мой костюм оснащён охлаждением и подогревом, так что мне везёт, что не чувствую внешнюю температуру. Если бы я прибыл сюда в обычной одежде, то точно схватил бы солнечный удар или перегрелся. Конечно, с помощью Силы я бы смог поддерживать некоторое время одну температуру тела, но это ненадолго.

Меня вновь послали собирать информацию. Моя задача: найти того, кто знает, куда делись те девушки с дроидом. Всё довольно просто, как казалось мне поначалу. Маска прилегает довольно плотно к голове. Я поправляю её, чтобы немного успокоить нервы. Найти сбежавших маленьких девочек — не большая проблема, если бы не одно «но». Им кто-то помог.

Надо выяснить, кто это был.

Последний раз девушек видели в баре на площади Аванпоста Ниима, а потом они сбежали на одном корабле, который по описанию похож на грузовик. Я прохожу по тем же тропам, по которым шли девушки. Оглядываю улочки, ищу закоулки, расспрашиваю местных о них. Не так уж и много улик, но не сдаюсь раньше времени.

Если бы только я был таким же, как мой дед, то точно не упустил бы их. Всю свою сознательную жизнь равняюсь на него, хотя никогда не встречал и не знаю, каким он был человеком, но всё равно хочу быть на него похожим. Сноук говорил, что он был одним из самых сильнейших людей в Империи. Если не самым. О его деяниях до сих пор слагают легенды. Имя деда произносят с благоговением и страхом. Он мог найти преступников на краю Галактики, если хотел. И я сделаю то же самое. Кем бы ни были эти девушки, они украли дроида, в котором сосредоточены главные секреты Первого Ордена.

Когда я прохожу мимо одного ларька, меня останавливает один гуманоид, который с предвкушением потирает руки.

— Видимо вы здесь ради того, чтобы найти двух беглянок?

— О чём вы?

Какая удача. Но не стоит сразу же раскрывать свои планы.

— Меня оклеветали и посадили в обезьянник, — произнёс он с придыханием.

— И? — мой грозный голос заставляет его задрожать.

— Я помогу вам.

— Ваша информация чего-то стоит? — немногословно спрашиваю я, вызывая неподдельные удивление на лице гуманоида.

— Как вы могли так подумать?

Я мысленно закатываю глаза, видя, как этот прохвост облизывается в предвкушении. Он держит меня на идиота.

— Отброс вроде вас всегда попросит уплату за свои услуги.

Я чувствую, как мои слова задевают этого мусорщика, но он нисколько не выражает свой гнев.

— Ункар Платт, прошу заметить.

Гуманоид протягивает мне руку, однако я не спешу её пожимать. Такие, как он, меня совсем не впечатляют. Я не дам ему того удовольствия от сотрудничества.

— Так что вам известно?

Ункар убирает руку, с недовольством оглядывая меня.

— Темноволосая, за которую цеплялся дроид — это Рей, а вторая рядом с ней — Эмма Браер, — первая для меня особо ничего не значит, а вот вторая… Как интересно.

— Браер? — я выказываю изумление, но это ложь. Нужно ещё надавить на него.

— Да, живёт тут одно семейство уже давно, — Платт усмехается. — Девочки с детства таскают мне мусор. 

Так, значит, ещё одна семья мусорщиков. Неудивительно.

— Рей — сиротка, которую удочерили, когда она была маленькой, а вот Эмма всю жизнь с бабушкой и дедушкой провела на Джакку.

Столько разнообразных фактов, которые я ещё успею проверить. Какая удача, что после нескольких часов пребывания в этом посёлке я натолкнулся на такого прекрасного собеседника. Однако с помощью Силы понимаю, что он ещё не всё мне рассказал.

Похоже, мне вновь придётся расспросить Лили Браер о её семье. Я уверен, что она мне всё расскажет, вот только на это понадобится время. После применения прототипа она стала слегка буйной… Но попробовать стоит.

— Что-нибудь ещё?

— Какой-то мужчина средних лет на коррелианском транспорте помог им спрятаться в баре, а потом вывез с планеты, — Платт поднимает руку, кое-что вспомнив. — Ещё с ним был какой-то парень, работавший официантом.

— Похоже, вам больше ничего не известно.

Его взгляд теряется. Я знаю, что он пытается соврать, но мне уже достаточно того, что я услышал. Теперь я понимаю, в каком направлении мне двигаться, чтобы выполнить свою работу идеально. Я мысленно чиркаю план, по которому соберу всю доступную информацию. Мною будут довольны, я в этом уверен.

Я хочу уже уйти, но рука Платта останавливает меня. С минуту я наблюдаю за его меняющемся выражением лица.

— А как же плата?

Так и думал. Я улыбаюсь такому удобному случаю, который мне ненароком подвернулся.

— Не думаю.

Я сжимаю свою руку в кулак, и Сила начинает по моему приказу душить гуманоида. Он хватает ртом воздух, но вдохнуть не получается. Какая печальная картина. Вот оно, могущество в моих руках. Я могу делать всё, что захочу, с теми, кто мне противен.

Я не буду убивать это существо. Он выполнил свою роль и рассказал мне то, что мне было необходимо. Теперь начну собирать информацию и скоро настигну этих беглянок. Потому что Первый Орден всегда получает то, чего желает. Потому что я всегда получаю то, что хочу.

Рей.

Что-то я погорячилась, когда говорила насчёт воина. За недолгое время, проведённое вдали от дома, поняла, что мои пробуждения будут довольно неприятны. Есть этому несколько причин. Во-первых, меня буквально разбудила сирена, которая громыхала со всех сторон. Я подскочила как ошпаренная, думая, что начался апокалипсис. Будто нас нашёл Первый Орден и одновременно с этим начался пожар. Во-вторых, из-за этих страшных звуков на меня упала Эмма, которая тоже не ожидала ничего… такого. Я даже не могу осознать, каким образом она на меня скатилась, но теперь у меня раздавлен живот вместе с моими бедными ногами. В-третьих, мы обе с ней сейчас выглядим максимально странно, потому что слишком активно озираемся по сторонам в поисках опасности. Ворчливый старикашка глухо смеётся над нами, схватившись за живот. Видимо, он проснулся до сирены и просто отлеживался на кровати.

Джек тоже не спит, точнее, уже находится в вертикальном положении. Он глядит куда-то поверх нас, совершенно не обратив внимание на бедлам. Я пытаюсь понять, что его так заинтересовало, но не успеваю. Слышу, как солдаты Сопротивления начинают строиться около своих кроватей. Нам с Эммой тоже следует пошевелиться.

Я потираю ушибленные места, вместе с этим ругаюсь на сестру, которая хихикает надо мной. Она хлопает своими серыми глазками, будто вообще тут не при делах. Долго злиться на неё у меня, к сожалению, не получается. Переодеться времени нет, поэтому я просто встаю рядом с Эммой. Старик успевает пихнуть меня в плечо, а потом исчезает в рядах рядом с кроватями. Я останавливаю порыв высунуть язык, потому что понимаю, что это глупо.

Джек всё ещё неподвижен. Я не знаю, что с ним происходит, но у меня хватает смелости подойти и тронуть его за плечо. Он дёргается и поднимает взгляд на меня, даря привычную спокойную улыбку.

— Доброе утро.

Да уж, действительно, доброе. Это как посмотреть.

— На что смотришь?

Он вновь глядит задумчиво, а потом устремляет внимание ко мне. Его выражение лица не меняется, будто ничего не происходит.

— Мне интересна планировка этого помещения, — с бодрой улыбкой, которую дарить мне, говорит он, и я хмыкаю, потому что довольна этим ответом.

— Ребята, а куда нам… идти? — уточняет Эмма, смахивая с лица волосинку.

Интересно, а почему она нервничает? Обычно, когда подруга встревожена или испытывает тревогу, начинает теребить светлые волосы.

— Могу предположить, что новобранцы собираются около лифтов, — Джек машет нам рукой, чтобы мы следовали за ним.

Эмма и я переглядываемся, похоже, думая об одном и том же. Бывший официант поразительно наблюдательный.

Проходим казармы в быстром темпе, чтобы не опоздать на первый в наших жизнях общий сбор. Меня удивляет, насколько быстро сопротивленцы собрались и вышли после сирен. Не прошло и пяти минут, а кровати практически в каждом ряду пустые. Есть, конечно, такие же, как и мы, но их можно пересчитать по пальцам. Некоторые тянутся в сторону лифтов, а некоторые наоборот — строятся подальше от них. Места достаточно для того, чтобы поместить огромное количество людей. Я невольно засматриваюсь на весь этот поток солдат, достаточно сбалансированный, чтобы двигаться в одном направлении. Это не рынок, где люди двигаются в хаотичном порядке, здесь любой знает своё место. Каждый идёт туда, куда шагает его группа. Всё выверено, чётко и слаженно, что не может не привести меня в восторг. Эти разумные знают, как себя вести, куда идти и что делать. Они — солдаты Сопротивления, верные граждане Новой Республики. Когда я думаю об этом, меня начинают переполнять эмоции.

Захватывающе.

Друзья и я видим таких же, как и мы, молодых парней и девушек. Они немного рассеянные, не выспавшиеся и самое главное, тоже не знают, куда податься. Что ж, очень знакомый диагноз.

К нам, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь соответствующее внимание, подходит наш не слишком-то старый инструктор. У него карие глаза, которые с настоящим предвкушением оглядывают нас, новобранцев. На инструкторе белая футболка, а поверх неё тёмного цвета куртка, с вышивкой знамени Сопротивления. Он выглядит по-настоящему взрослым, на лбу одни морщины, а взгляд прямо как у бывалого вояки.

— Приветствую новобранцев, которые решили вступить в наши ряды, — непроизвольно ощущаю улыбку в его голосе, но парень остаётся всё таким же строгим. — Меня зовут По Дэмерон. С сегодняшнего дня я ваш инструктор.

У меня секунду сильно стучит сердце. Я уже слышала это имя от BB-8, точнее, от матери Эммы, которая хотела, чтобы этот дроид попал в руки именно ему. Не знаю, в каких они были отношениях, но должна выяснить, как они связаны друг с другом. Возможно, я не только узнаю что-то о Лили, но и смогу понять, что намерено делать Сопротивление с роботом. В моей голове быстро формируется план. Сегодня я соображаю быстрее обычного. Не знаю, от раннего пробуждения это или от того, что в последнее время часто бываю на ногах.

Не успевает новый инструктор произнести свою речь, как его прерывает какой-то темнокожий парень в мешковатой форме. Сразу же мне бросается в глаза его злоба, что явно прослеживается на лице.

— С чего это вы будете обучать нас? — голос парня такой же отталкивающий, как и его внешность. — Вы не намного старше нас.

Если бы я была на месте инструктора, то меня бы стопроцентно задели его слова. Однако могу лишь наблюдать за этой перепалкой. А вот Эмма, похоже очень недовольна, даже притопывает ногой, показывая свою злость. Будь её воля, она бы этому парню морду начистила. Но, похоже, инструктор совершенно не акцентирует внимание на словах этого придурка. Он обводит взглядом темнокожего парня, покачивая головой.

— Возраст не имеет значения, — Дэмерон незамедлительно продолжает: — Я всю свою жизнь провёл в Сопротивлении. И знаком со здешними правилами получше вас. — темнокожий парень кривится, но, похоже, принимает аргументы По. — Вы до завершения подготовки находитесь под моим руководством и опекой.

— Супер, — вздыхает угрюмый тип.

— Давайте не будем разжигать конфликты на пустом месте, — призывает нас инструктор. — Сегодня ваш первый день.

— Что мы будем делать? — мой голос звучит слишком тихо, но Дэмерон выхватывает его из общего шума.

— У нас не так много времени, однако я уделю особое внимание планировке нашей базы, — он указывает пальцем на лифт. — Мы пройдёмся по всем этажам. Я покажу вам, что и где находится, а также куда вы будете ходить в дальнейшем.

Очень хороший ход, особенно учитывая, что мы видели только ангар и общее помещение совета. Оказывается, есть ещё этажи, на которых мы не бывали. Когда я ехала в лифте, то заметила множество кнопок с цифрами, и, видимо, это были все остальные помещения и отсеки, в которых мы будем по мере надобности ходить.

Успеваю посчитать нас всех, пока мы не вошли в лифт. Не считая меня, Эмму и Джека, новобранцев около двенадцати человек. Девчонок чуть меньше, чем мальчишек, однако они выглядят достаточно крепкими, что не может меня не смутить. В отличие от меня и подруги, девушки подкачены и смотрятся уверенно, в своих самых разных одёжках. Парни им ничем не уступают: они уже успели сбиться в кучку и поставили в лидеры темнокожего парня. На их фоне моя компания вообще теряется. Хотя это очевидно, ведь их вдвое больше нас.

Дальше мы проходим этажи за этажами, слушая рассказ нашего инструктора, который весьма любезно останавливается в тех местах, которые нужно хорошо запомнить либо получше рассмотреть.

— Казармы — это самый нижний этаж. Никогда не ошибётесь. Этажом выше находится общая столовая, а дальше идут разные тренировочные площадки, медотсеки, технические центры, где чинят дроидов и технику, — последнее нравится мне больше всего, — стоянки для кораблей и многое другое. Самый верхний этаж — это ангар и место переговоров. Обычно там устраиваются советы, и мы связываемся с Новой Республикой.

— Прямо городок, — говорит кто-то за моей спиной.

— Это точно, — бодро отвечает ей инструктор, — здесь в основном живут военные, но иногда сюда доставляют и обычных гражданских, — мы дружно охаем. — Ди’Куар —самая надёжная база Сопротивления из всех известных. Те атаки Первого Ордена не задели её, поэтому многие сюда и перебрались. Более того, ни он, ни Империя ничего не знают об этой базе, я бы сказал, что они даже не догадываются, что такая существует.

— Почему?

— Местоположение удачное, — улыбается По уголками губ; так он кажется мне намного добрее. — Мы глушим все сигналы, кроме частот Новой Республики. Ди’Куар не отмечен ни на каких галактических картах. Я могу продолжать до бесконечности перечислять эти факты, но вы, пожалуй, уснёте от скуки.

На самом деле, он немного не прав. Мне очень интересно услышать что-то новое об этой базе, но большинство, безусловно, ратуют за более интересную информацию. Эмма, похоже, тоже хотела бы побольше историй об этом месте. Реакцию Джека понять труднее всего: он абсолютно спокоен, при этом с кропотливостью рассматривает каждый дюйм, в каком бы помещении мы ни находились.

— Итак, у меня вопрос к вам, ребята, — останавливается Дэмерон, оглядывая всю нашу группу с неким весельем. Наверное, ему доставляет удовольствие быть экскурсоводом. — Не заметили ли вы чего-нибудь… необычного?

Вопрос инструктора вводит меня в ступор. Что мы должны были заметить? Я вспоминаю все этажи и помещения, которые прошли до этого момента. Сейчас мы находимся чуть ниже ангара и помещения для совещаний. Всего на базе Сопротивления порядка тринадцати этажей, уходящих под землю. На каждом сосредоточены те помещения, которые необходимы для подготовки новых солдат и поддержанию жизнедеятельности тех, кто находится здесь на постоянной основе. Но я всё ещё не понимаю, что именно мы должны были заметить. Смотрю на Эмму, которая качает головой и разводит руками.

Джек же многозначительно улыбается, как будто знает ответ на вопрос По. Инструктор вздыхает и скрещивает руки.

— Неужели никто? — в его голосе чувствуется слабое разочарование; парни мнутся на одном месте, переглядываясь друг с другом, девушки скромно смотрят на По, ожидая, что он скажет. — Это же…

— В каждом помещении есть не совсем обычная стенка, точнее, дверь, к которой практически никто не подходит, — внезапно подаёт голос Джек, и всё внимание устремляется к нему.

Я удивлённо приоткрываю рот. Он не перестаёт меня изумлять. Как он вообще заметил это?

— Легко, — договаривает Дэмерон, поднимая бровь.

Он смеривает заинтересованным взглядом моего знакомого. Другие парни с надменностью и раздражением глядят на Джека, а вот девушки наоборот с восторгом. Я вижу в них то, что недавно обнаружила в себе, и меня колет в рёбра непонятное чувство. 

— Ну, хоть кто-то догадался. Учитесь, ребята, — вроде подбадривает инструктор, но я кожей чувствую недовольство остальных: скорее всего, они тоже хотели впечатлить Дэмерона, но Джек их определил. — Просвети нас…

— Джек, — называет своё имя бывший официант.

По поощрительно кивает.

— Эти двери сделаны из того же материала, что и стены, поэтому их сложно заметить из-за сливания с общим интерьером, — на лице бывшего официанта спокойствие и уверенность в своих словах. — Если бы мы не проходили столовую, я бы вообще не обратил на них внимания. Вот только зачем в столовой дверь, к которой никто из поваров и персонала не подходит? У них есть кухня. Может, склад? Но он находится в другой стороне.

С каждым словом я понимаю, что во время экскурсии всё проморгала. Джек заметил абсолютно каждую деталь, даже успел проанализировать, куда и кто ходит. Поразительная наблюдательность. Смогу ли я когда-нибудь стать такой же, как он? Надо будет спросить, каким образом он всё это подметил. К слову, все эти места мы проходили в спешке. Столовую так вообще за минуту обошли, и, естественно, заметить всё это довольно сложно. Я показываю ему большой палец и без звука произношу: «Молодец». Джек всё видит и с удовольствием кивает.

— Не похоже, что за этой дверью есть помещение. Тогда бы люди постоянно крутились вокруг неё. Какое-то помещение для мусора? Точно нет, — Джек рассуждает, а я всё больше поражаюсь его сообразительности. И не только я. — Могу ли выдвинуть предположение, инструктор Дэмерон?

— Конечно, — По подходит к нашей троице чуть ближе.

— Возможно, за этими дверьми находится что-то ценное, но и это не так, — Джек наклоняет голову; я теряюсь в догадках: что за ними? — Скорее всего, за ними эвакуационные туннели, ведущие на поверхность, предположительно к кораблям, которые находятся чуть дальше базы. В таком случае при обнаружении можно покинуть планету без лишних потерь.

Эмма аккуратно прикрывает мой рот, шепча что-то про то, что в него скоро муха залетит. Остальные молодые люди слегка в шоке, особенно наш инструктор. По начинает смеяться, вздыхая полной грудью. Джек с минуту теряется, но никак не меняет выражения лица.

— Я не прав?

— Нет, — улыбается ещё шире Дэмерон, подходя к нему и хлопая по плечу, — всё верно.

По вновь становился во главе, отдышавшись. Он с восхищением смотрит на нашу троицу, а точнее, на Джека, который теперь выделяется на нашем фоне. Тот не просто смог заметить эти двери, но также точно определил их назначение. Думаю, он станет в нашей группе самым популярным и известным солдатом. На мои губы лезет непрошеная улыбка. Какая удача, что мы с ним находимся в дружеских отношениях. С таким умником мы с сестрой не пропадём, это уж точно. Меня вновь укалывает где-то, но уже не в рёбрах. Дружеские отношения…

— Двери на каждом из этажей предназначены для эвакуации при неожиданных ситуациях. Они открываются простым долгим нажатием в любое место. Просто и удобно, особенно когда вас окружили враги и нужно поскорее покинуть базу. Все они соединяются в общем отсеке и выводят на поверхность, где стоят транспортники и звездолеты, — Дэмерон кашляет в кулак. — Итак, экскурсия на этот момент завершена. Но не думайте, что на этой ноте мы можем расходиться. У нас ещё много дел. Сейчас я приглашаю всех в тренировочный зал, чтобы проверить ваши физические возможности, — Дэмерон оглядывает всех, цепляясь взглядом карих глаз за нашу компанию. — Уверен, что у вас всех ещё всё впереди. Вы только недавно стали новобранцами и в зависимости от ваших стараний сможете проявить себя в любой момент.

На этом мы все разворачиваемся и идём к лифтам. Девятый этаж — тренировочный зал с множеством рингов. Я нервничаю от осознания того, что не очень-то и спортивная девушка. Ну, мы же всего лишь будем проверять свои физические силы. Не заставят же нас драться друг с другом?

* * *

Почему мои мысли материализуются в самый неподходящий момент? Наша группа располагается на одной из тренировочных площадок, на которой в центре находится довольно неплохой ринг. По Дэмерон объясняет нам, через что мы должны пройти. Он вываливает на нас огромное количество информации, да так, что мне дурно. В первую очередь, мы должны намотать двадцать кругов по площадке на время, а потом выполнить несколько упражнений — и тоже на время. Когда мы закончим, то должны будем пройти парочку испытаний на скорость и выносливость. Чтобы бы это ни значило. А для завершения этого дня По утвердил тренировочные бои до победы среди мальчиков и девочек. Я не уверена, смогу ли дожить до самого последнего пункта в нашей сегодняшней тренировке, но отчаянно постараюсь хотя бы не упасть в грязь лицом. Или в пол. Неважно.

В пустыне нам часто приходилось бегать по округе, чтобы не попасться пиратам или другим мусорщикам. Эмма и я наматывали довольно много километров по песку, уставая только к вечеру. Бегать под открытым небом в полдень было небезопасно, поэтому мы выбирали либо раннее утро, либо выходили уже после обеда. После покупки спидеров нам стало легче передвигаться по пустыне Джакку, однако мы не отказывались от наших ног. Выходя собирать мусор, я и моя подруга чаще всего двигались на своих двоих, чтобы не тратить лишнее топливо и энергию на наших транспортах. Мы привыкли постоянно быть в движении, частенько куда-то бежать, поэтому наматывание кругов на площадке для нас не было такой уж сложной задачей. На твёрдой поверхности гораздо легче бежать, чем по вязкому песку, где совершенно отсутствует опора.

Если вначале я думала, что умру, пока мы добежим двадцатый круг, то сейчас с удовлетворением понимаю, что слегка ошиблась. Я и Эмма преодолеваем всю дистанцию быстрее других новобранцев, и даже быстрее Джека. Конечно, мы немного запыхались, но у нас есть некоторое время, чтобы отдохнуть и приготовиться к следующим испытаниям. Кстати говоря, Джек осиливает также двадцать кругов и присоединяется к нам. Он обтирает своей же чёрной футболкой лицо, и я ненароком замечаю его довольно симпатичный пресс. У меня чуть не выпрыгивает сердце из груди.

Упражнения — это обычные нормативы, которые сдают все солдаты. Нам требуется ещё час, чтобы пройти их все, но я уже успеваю утомиться. Даже бегать вокруг площадки не столь изнурительно, как то, что мы делаем в последнее время. Прыжки в длину, всевозможные скоростные забеги, пресс и приседание… Моя голова и ноги уже на пределе, а это даже не конец наших тренировок.

У Эммы растрепалась вся причёска, а сама она выглядит так, словно прошла через огонь и воду. Хотя я, с большей на то вероятностью, тоже не особо прекрасна. У нас нет сил, чтобы нормально стоять на ногах, но мы всё же из последнего стараемся не плюхнуться на пол. А вот Джек наоборот — выглядит вполне не утомлённым. По всему его виду можно сказать, что он скучает. Хотя я даже не знаю, что и думать. Угадывать его настроение или эмоций так и не научилась. Просто он всегда выглядит спокойным настолько, что я ни разу не видела, чтобы он по-настоящему злился или выказывал недовольства. Редко такое можно было увидеть на его симпатичном лице.

Настаёт последняя в нашем долгом списке проверка — тренировочный бой. Вот здесь я и Эмма с вероятностью в сто процентов облажаемся. Не нужно вдаваться в объяснения, почему, это и так понятно.

Естественно, По выбирает первых двух противников, и по счастливой случайности — или нет — ими становлюсь я и какая-то девчонка. Эмма желает мне удачи и попытаться не умереть, а я стараюсь не показать своего страха. Сглатываю и выхожу на ринг со всей своей храбростью. Оглядываюсь на своих друзей, которые со смесью беспокойства и надежды провожают меня. Если у меня и была какая-то уверенность, то когда я поворачиваюсь к своей партнёрше, она пропадает.

У неё проступают мышцы, накачена шея, да и вообще она вдвое больше меня. Достался же мне противник. Но я не струхну, очень постараюсь, по крайней мере. По команде мы начинаем поединок.

Всё происходит очень быстро. Я стараюсь обороняться, но моя противница беспощадно наносит мне удар за ударом. Не успеваю укрываться от них, пропускаю их, и они попадают по моему телу, которое сразу же отзывается болью. Девушка бьёт меня ногой прямо по челюстям так, что я падаю на колени и сгибаюсь от неприятных ощущений. Касаюсь своего рта, из которого хлещет кровь. По стремительно останавливает поединок, подбегая ко мне. Он поднимает меня в вертикальное положение, вытаскивая в буквальном смысле с ринга. Я сажусь на пол, но никак не могу прийти в себя. Дэмерон осматривает мою челюсть и рот, подзывает несколько медиков, которые что-то делают: смывают кровь, проверяют и, кажется, дают вату. Они быстро заключают, что ничего серьезного не случилось. Но меня это нисколько не успокаивает.

Мне горько, что я продержалась всего лишь несколько минут. Меня хватило только на то, чтобы быть грушей для битья. Хочется заплакать от собственной бесполезности, но я сдерживаюсь, потому что хотя бы должна сохранить остатки гордости.

Пока По возится со мной, он замечает, как я помрачнела. Моя сестра тоже расстроена, она держит меня за руку, чтобы разделить со мной это поражение.

— Не расстраивайся, — не так громко говорит мне инструктор. — Вы только начали военную подготовку. Я бы скорее удивился, если бы вы разнесли всю площадку.

— Ну, спасибо, — мямлю я, но моя речь слегка необычна. Я ещё больше впадаю в расстройство.

— Ты хорошо держалась, — хлопает меня по плечу По, поднимаясь с колен. — Останься с ней, Эмма.

Моя сестра и не против. Не думаю, что нам нужно ещё один раненый человек в группе.

Девушка, с которой я сражалась, ну, во всяком случае, пыталась, сейчас получает комплименты и радостные вздохи от молодых парней, девушек из нашей группы. Они нахваливают её, будто она победила гидру или другое чудовище.

— Ты хорошо постаралась, Клара, — проговаривает инструктор, вставая рядом с рингом на возвышение, чтобы его все видели, — однако ты сражалась с противником, который во много раз уступал тебе как в силе, так и в опыте. К сожалению, я не могу засчитать это за чистую победу.

— Но почему? — недовольно жмёт губки накаченная девушка.

— В Первом Ордене солдаты намного мощнее и опытнее, чем ты можешь себе представить, — взгляд По ожесточается. — В нём готовят настоящих чудищ, — если эта девушка никто по сравнению с ними, то кто я? Микроб? — Выбери себе противника под стать себе и тренируйся усерднее. Позже я укажу на твои ошибки.

— Как скажете, инструктор Дэмерон, — нехотя отвечает Клара.

Эмма вздыхает полной грудью, успокаиваясь. Ей сегодня не придётся сражаться, поэтому она и не так сильно нервничает. Я смотрю в ту же сторону, что и она, и вижу задумчивого Джека, который совершенно не смотрит на ринг и сражения. Он просто стоит и глядит куда-то, размышляя о постороннем.

Я отмечаю про себя, что он не сближается ни с кем, кроме меня и Эммы. С парнями из нашей группы он не общается, на девушек даже внимания не обращает. Хотя Джек и дружелюбный, но ему не хочется быть в чьей-то компании или подружиться с кем-то. Но я его понимаю. Мне тоже не хочется с кем-то общаться, кроме Эммы. Так намного спокойнее, более того, это привычнее.

Объявляется следующий бой, и моё сердце на секунду замирает в ожидании. Будет сражаться Джек и тот парень, который чуть было не пошёл в конфронтацию с инструктором. Темнокожий парень прыгает на ринг, улыбаясь во все зубы своим «друзьям», будто бы уже победил.

— Не продуй, Хаксли! — кричит один из молодых людей из компании упомянутого парня.

Впрочем, теперь я знаю его фамилию. Он озирается на них, ухмыляется и посылает воздушные поцелуи дамам. Настоящий пижон, но почему-то все подхватывают ажиотаж.

По качает головой, особо не поддерживая новобранцев. Видимо, ему не по душе такое.

Джек спокойно заходит на арену, и по нему не скажешь, что он переживает. Вспоминаю, как он бил морды солдатам Ордена. Он намного более опытен в сражениях, хотя поначалу так и не кажется.

— В занудстве ты мастак, а на деле? — Хаксли потирает руки, разминая шею.

Он издевательски смотрит на Джека, который даже нисколько не разозлился. Он просто встал в стойку, ожидая нападения противника.

— Даже не ответишь мне?

— Не люблю бросать слова на ветер.

В глазах Джека сквозит лёд, а его голос бесчувственен. Ему абсолютно плевать на этот бой, он даже не ловит с этого особый кайф. Человек на ринге отличается от того, кого я видела в баре. Этот человек не хочет биться, он устал и хочет поскорее закончить всё это.

— Твоя подружка позорно проиграла, — с вызовом бросает темнокожий паренёк. — Не думаю, что ты сильно от неё отличишься.

Я бы так не сказала. Но понимаю, почему он сделал эти выводы. У Джека довольно тонкие черты лица, а его бледная кожа делает его вид ещё более болезненным. Но так чудится лишь со стороны. Он далеко не слабак.

Джек не отвечает на вызов, пожимая плечами, не меняя позы. Он неподвижен, выжидает и наблюдает за противником. Хаксли наконец-то делает выпад, но Джек уворачивается. Темнокожий парень вновь старается ударить, однако на этот раз Джек уклоняется, уходя в сторону. Он двигается так, что я не совсем успеваю за ним следить. Бывший официант будто танцует, что не может не впечатлить. Он ни разу не нанёс ни одного удара по Хаксли, ни разу не попытался его уязвить. Вместо этого Джек постоянно уворачивается и уклоняется от всяких атак, да так, что Хаксли начинает яростно бить куда попало. Он заводит своими бесконтрольными атаками Джека в ловушку, где нет места для манёвра, однако и здесь тот даже бровью не ведёт. Он использует опору в виде стоек на ринге и прыгает в другую сторону, так что Хаксли за ним не поспевает.

Джек не устаёт, даже наоборот, ему становится весело. Я вижу озорные огоньки в его голубых глазах, которые всё больше и больше разгораются в его взгляде. Он явно издевается над своим противником, водит того за нос, не даёт к себе подступиться. Хаксли, взревев, несётся на Джека, который немного не ожидал такого поворота событий. Он уворачивается в самый последний момент, но Хаксли задевает его. Джек теряет равновесие, а новобранец при этом не тратит время и бьёт того в живот ногой, а потом и вовсе прописывает смачный удар по лицу.

Я не понимаю, что происходит. Мне хочется остановить это. Я хочу крикнуть Джеку, чтобы он уделал этого мелкого засранца, но тот со странной улыбкой на устах не делает абсолютно ничего. Он с силой отталкивает Хаксли в сторону и громко всех оповещает:

— Сдаюсь.

Темнокожий парень застывает на месте в полусогнутом положении, готовый броситься на избитого Джека. Тот сплёвывает, прикасается к носу, из которого течёт тонкая струйка крови. Мы с ним сегодня товарищи по несчастью. По объявляет победителя, говорит, что лично поговорит с каждым по поводу ошибок, и отводит Джека к нам. Хаксли грубо усмехается и гогочет со своими дружками. Они вовсю воспевают победу, будто это какой-то турнир, а не тренировочный поединок. Дальше на ринг идут следующие противники…

Я смотрю с тревогой на Джека, который присаживается рядом с нами. У него слегка разбит нос, а живот… Я не вижу, что у него под одеждой, но надеюсь, с ним всё будет в порядке. Джек молчит, с бесцветным выражением лица сверля ринг. Эмма подходит к нему, давая вату, чтобы он вставил себе в нос. Джек с благодарностью принимает её, а Эмма тотчас же смущённо морщится. Она отстраняется от нас, говоря, что ей нужно немного поболтать с инструктором. Что ж, её поведение и этот внезапный разговор довольно подозрительны, но я подумаю об этом позже.

— Ты мог победить.

Джек поворачивается ко мне на звуки моего голоса. Я вижу нескрываемое безразличие на его лице.

— Если бы атаковал, то тогда бы…— осознание написано у меня в глазах: Джек мог с ним справиться, но не захотел. А это значит… — Ты поддавался?

— Да.

Его негромкий ответ заставляет меня задуматься.

— Почему?

— Бессмысленно, — он старается говорить спокойно и чётко, но я слышу лишь равнодушие.

— Что ты хочешь сказать?

— Эти тренировки — всего лишь очередная проверка, — Джек замолкает, не смотрит на меня, он глядит в какую-то неизвестную мне точку. — Если бы мы сразились на настоящем поле боя, то я бы его убил.

Его слова страшны, но знаю, что они справедливы. Будь они врагами, то это всё равно произошло бы. Либо он убьёт, либо его.

— Но ты же не сделаешь это?

Джек не отвечает, стирая кровь, а мне становится слегка не по себе.

— Конечно.

— Хорошо дерёшься, — делаю я неумелый комплимент.

— Спасибо.

— Тебя кто-то учил?

Джек прикрывает глаза, а его губы дёргаются в несмелой улыбке.

— Мой дядя, — отзывается тот через некоторое время, — он хорошо дрался.

— Он мёртв? — почему-то я понимаю его слова именно так.

Мне хочется посочувствовать ему, но знаю, что не стоит. Джек грустно улыбается мне, я вижу, что ему это даётся нелегко.

— Практически вся моя… родня мертва.

А ведь раньше Эмма спрашивала о том, сможет ли он вновь встретить их. Теперь я понимаю, почему он неохотно ответил нам тогда. Я вижу боль на его лице, чувствую в голосе. Джек обнажает свою душу предо мной. Хочу хоть немного помочь ему, но понимаю, что кроме слов поддержки, ничего не могу дать.

— Прости, — шепчу я.

— Я смирился со всем в своей жизни, — успокаивающе говорит мне Джек, кладя руки на колени, — но не теряю надежду на то, что когда-нибудь всё изменится.

Я молчу, потому что не хочу что-либо говорить. Думаю, сейчас и не нужно что-то произносить.

«Главное — не терять надежды» 

Моя рука ложится на его плечо. Я ласково улыбаюсь Джеку, который поддерживает со мной зрительный контакт.

Всё изменится. Ведь когда-нибудь эта война закончится.

Эмма.

Мы официально становимся изгоями в нашей группе. На нас с насмешкой смотрят девушки, отпуская совсем не лестные комментарии, а парни вообще не замечают, будто я и сестра — пустое место. Грустно, что мы не смогли влиться в коллектив. Рей, конечно, было как-то всё равно, как и Джеку, но мне хотелось подружиться с теми, с кем мы будем вместе воевать. Из самых лучших побуждений я собиралась найти людей, с которыми буду общаться так же открыто, как с Рей и Джеком.

Однако, как оказалось на практике, мои желания были лишь несбыточной мечтой. После тренировочного боя на нас свалилась масса негатива от молодых парней и девушек. Мы постоянно получаем смешки, упрёки и недвусмысленные намёки на то, что практически никчёмны. Они не видят в нас тех, кто смогут прикрыть их спины в сражениях. Новобранцы бояться, что мы станем обузой и не сможем пройти подготовку. Мне хочется переубедить их, показать, что мы не безнадёжны, но я останавливаю себя каждый раз. Не потому, что согласна с ними, а потому, что и сама понимаю, что в некотором смысле мне нужно тренироваться и обучаться усерднее остальных.

Я хорошо знаю свои слабости и изъяны, но не могу терпеть, чтобы люди напоминали мне о них. Я нормально отношусь к критике, но только если она конструктивна. Меня раздражают те, кто не понимают различий и берутся судить меня за то, какая я есть. Думаю, Рей тоже злится в глубине души, но она гораздо спокойнее выражает своё недовольство. В отличие от меня.

У меня руки чешутся каждый раз, когда я вижу Хаксли и Клару. Хочется стереть с их лиц торжествующую ухмылку, но сдерживаюсь. Друзья не оценят, если вспылю.

Несмотря на то, что нам не удалось вписаться в группу, мы всё же успешно проходим военную подготовку. Уже четвёртый день встаём в пять утра, как по струнке выстраиваемся и идём разминаться: наматываем круги на тренировочной площадке. Потом у нас есть какое-то свободное время, которые тратим на еду и разговоры. После этого нас учат держать винтовку, стрелять по меткам… В общем, обучают держать оружие и по готовности его применять. Меня не так сильно впечатляет вся эта подготовка. Я жду того момента, когда мы подойдём к кораблям. На самом деле я не помешана на них, просто мне интересно, каково это: управлять чем-то. Например, такой грудой железа, способного подняться в воздух. К тому же я хочу почувствовать и ещё кое-что…

Свободу.

До этого момента я всегда жила по установленному порядку: дом, сбор мусора и снова дом. Не было никакого разнообразия, кроме ворчания дедушки и причитаний бабушки. А теперь я не только стану солдатом, но и наконец исполню мечту всей своей жизни — полечу.

Прошло четыре дня, а мне кажется, минула целая вечность. У меня постоянно ноют мышцы, руки уже отсохли от того, сколько раз держала оружие, а ноги… они уже перестали быть частью моего тела. На лице застыло выражение хронической усталости. Я постоянно хочу спать, но не могу себе этого позволить. Однако чувствую, что с каждым днём становлюсь сильнее. Тренировки укрепляют меня, тело уже не такое слабое, но понимаю, что ещё слишком мало времени, чтобы делать выводы.

В столовой полно людей, хоть сейчас и довольно рано. Мы только закончили нашу утреннюю разминку, поэтому пошли наконец позавтракать. Я жую яблоко и вместе с этим незаметно наблюдаю за Джеком, который попивает какой-то энергетик. Рей же принимается за кашу, которую я просто не выношу. После неё мне в первый же день стало плохо. Несколько дней эти двое проходили угрюмыми и были молчаливы, но сейчас вроде бы всё наладилось. Они стали такими после того, как я ушла говорить с По. Уж не знаю, что случилось, но я рада, что сейчас всё в порядке.

— Будешь? — задаёт вопрос Джек, указывая на мой энергетик.

Я мотаю головой. Не уверена: дело ли в напитке или в чём-то ещё, однако Джек — просто живой энерджайзер. После тренировок у него хватает сил идти гулять по этажам. Я и Рей приходим измотанные и уставшие, и мы засыпаем, как только касаемся подушек, а вот бывший официант наоборот ни разу не показал, что изнурён. Хочу такую же сверхспособность.

Рей щурится на меня и загадочно улыбается, жуя кашу. Почему-то мне начинает казаться, что скоро она догадается, что я не совсем равнодушна к нашему общему знакомому. Точнее, только недавно поняла, что он начинает мне симпатизировать. Мне с первой встречи импонируют не только его внешность, но и довольно спокойный характер. Джек просто идеал мужчины: джентльмен, спокойный и обаятельный, когда хочет таким быть, естественно. Рей начинает замечать мою реакцию на него, потому что я часто зависаю посреди разговора. А мне не пристало витать в облаках. Точнее, только Рей так делает. Но что я могу с собой сделать? Мне впервые симпатичен парень, и подобного раньше я не испытывала.

Кажется, я слишком долго смотрю на стол, а подруга щёлкает пальцами перед лицом. Чёрт! Я снова задумалась о том, о чём не следует думать за завтраком. Я ловлю руку Рей, с некоторым напряжением гляжу в её тёмные глаза. Спасибо, что выставила меня идиоткой, дорогая сестра.

Джек с озорным блеском в глазах улыбается нам. Он ставит энергетик на стол, а потом хватает у меня из рук яблоко, откусывая с другой стороны. Я чуть было не открываю рот от возмущения. Да, он играет со мной.

— Вы хоть и не сёстры по крови, но явно сёстры по духу.

Он кладёт яблоко на стол. Рей начинает хихикать, а я с прищуром смотрю на неё.

— Правда?

Они издеваются.

— Да, — заверяет Джек, — обе любите зависать.

— Очень смешно, — бурчу я, надуваясь как шар.

Знаю, что он шутит, но мне не хочется выглядеть дурочкой перед ним.

— Будет ещё смешнее, — из ниоткуда возникает фигура одного очень тупого придурка, которого я не перевариваю сильнее, чем кашу.

— Что тебе нужно, Боб Хаксли?

Тот недобро улыбается нам и садится рядом с Джеком, кладя ему на плечи тяжёлую руку. У меня подёргивается глаз, но я очень стараюсь сохранять на своём лице спокойствие. Рука подруги ложится на лопатки. Видимо эмоции уже вышли из-под контроля.

— О, да я просто решил поболтать со старым... — Джек выдыхает: эти слова полны лжи, точнее, это просто грязь. — Другом.

— С первого дня ты дал нам понять, что мы никто для тебя, — жёстко молвит Рей, сжимая вилку в руке.

Нам всем не нравится Хаксли. Но если мы с ней выражаем открыто свою неприязнь, то Джек явно сдерживается. В его лице я не вижу никакой агрессии, никаких чувств, будто он и вовсе их лишён…

— Так что тебе нужно, Боб? — Джек поворачивает к нему голову, в голосе слышится нескрываемая усмешка.

— Поболтать.

Джек хмыкает. Мы с сестрой переглядываемся. Не очень-то нам это нравится.

— Нам не о чем говорить.

— Есть, — Хаксли наклоняется к его уху и что-то долго шепчет.

Лицо нашего друга не меняется, однако он смотрит сначала на Рей, а потом на меня. Он несколько раз моргает, а потом встаёт.

— Увидимся, — кидает Джек нам, а потом в компании Боба удаляется от стола.

Мне не нравится ни его тон, ни то, что за разговор с ним хотят провести.

Нам остаётся только наблюдать за тем, как они уходят. Мне очень тревожно. Как и Рей, которая всё ещё не отпускает свою руку с моих лопаток.

* * *

Рей.

Мы какое-то время сидим с Эммой в тишине, а потом она подскакивает на месте. Я знаю, куда подруга хочет идти, но стараюсь остановить. Мне силой приходится усадить её на место. Голова соображает так быстро, что, кажется, может уже задымиться от такой интенсивной мозговой деятельности.

Я предполагаю, кто может помочь. Высшее командование или наш инструктор… Если произойдёт что-то ужасное, то нам смогут помочь только они. Одновременно это меня радует, но мне становится не по себе от мысли, что что-то может случится. Я уверена в том, что Джек справится, но мне не хочется думать о том, что он может пострадать.

Нервозность Эммы говорит о том, что она тоже волнуется об этом. Не знаю, связаны эти переживания с чем-то большим… Мне нужно обдумать это чуть позже.

— Я пойду к инструктору Дэмерону, — говорю ей, держа руку на её плече; она старается вырваться, но я мешаю, — а ты пойдёшь за ними, — Эмма вздыхает. — Так будет лучше.

— И в этом твой план?

Эмма недовольна, но прислушивается ко мне. Я знаю, что сейчас наши мысли схожи: помочь Джеку.

— Постараюсь привести тех, кто успокоит парней, если они захотят… — подбираю слова, но эта заминка лишь раздражает Эмму. — Помериться силой.

— Только не опоздай.

Браер срывается с места и идёт в том направлении, в котором ушли оба парня. Я же иду к лифтам, ведущим в то место, которое хочу посетить первым в поисках нужного человека.

Кабинет генерала Леи.

* * *

Я хорошо помню путь до кабинета Леи. Мне удалось не только запомнить его, но часто в своей голове прокручивала то, как хочу до него дойти. Каждый день раздумывала о том, чтобы подойти и задать очередной вопрос. Развеять все гнетущие мысли в голове. Я постоянно думаю о войне, о тех словах, сказанные стариканом и сенатором. Думать много вредно, но ничего не могу поделать с собой. Мне страшно, и просто невыносимо как хочется узнать, что будет с нами дальше. Я постоянно хочу узнать о бабушке с дедушкой, однако вместо этого заталкиваю все мысли обратно. Эмма тоже старается вечно чем-то заниматься, чтобы не думать об оставленной родне.

Лея должна знать о них больше нашего, но я понимаю, что для нас лучше будет оставаться в неведении. Пока.

Новая Республика и Сопротивление несут огромные потери. Страдают не только люди, которые поддерживают их, но и другие. Все страдают, но из-за чего? Почему никто не хочет перестать сражаться? Я должна быть беспристрастным солдатом, но мою любопытную натуру не унять. Мне нужно выяснить больше, чтобы успокоиться. Следует утолить свой интерес как жажду, иначе я просто не выдержу.

По словам старикана, который вечно ворчит по вечерам и не только в это время суток, война ведётся на нейтральных территориях, которые не выбрали, к кому присоединиться. Оба государства слишком могущественны и сильны, так что против них не попрёшь. По сути, у таких планет нет выбора: они либо подчинятся одним, либо будут уничтожены другими. Империя хочет вернуть себе потерянные территории в период краха, вместе с Корусантом, бывшим центром этого государства. Новая Республика хочет им помешать и, в первую очередь, уничтожить Первый Орден, который постоянно направляет агрессию на мирные планеты и их жителей. Вот тут уже возникают некоторые пробелы, которые своими знаниями я не могу залатать. Правдивы ли мои догадки?

Кто изначально создал Первый Орден и с какой целью? Если о создателе у меня есть предположения, то есть ли у этой организации цель как таковая, мне неизвестно. Глупо постоянно нападать на планеты без веской причины, и даже я это понимаю.

Странно, но в моей голове всплывают некоторые факты. Империя сравнительно недавно была практически на грани распада, но что-то случилось. Она не была уничтожена по каким-то причинам. А потом за короткий срок успела восстановиться и развязать новую войну. Вот только как? Как у них это получилось?

Это и есть вопросы, которые больше всего смущают меня. Я не уверена, что даже генерал сможет чётко на них ответить. Не потому, что не верю в её силы, а потому, что довольно затруднительно ответить на всё это и не умереть от раздражения. Чрезмерное любопытство и дотошность часто докучает людям. Я стесняюсь, что могу довести до ручки даже такую непробиваемую личность, как генерал.

Вхожу в кабинет и понимаю, что здесь никого нет. Я не знаю, где точно находится инструктор, но полагаю, что могу найти его тут, в компании генерала. Наверное, они ненадолго отошли, и я решаюсь подождать их в кабинете. Даже если По вообще находится в другом месте, то я смогу выяснить у генерала Леи его точное расположение. Либо же она поможет мне с нашей проблемой в виде Хаксли.

Я стою и мнусь около стола, вновь оглядывая интерьер. Интересно, когда генерал делала то фото со своей семьёй? Надеюсь, она ещё увидит своих родных.

Вдруг я начинаю слышать странное дребезжание, будто около моих ушей начала летать маленькая мушка. Я верчусь, чтобы поймать её, но быстро понимаю, что никакой мошки нет. В груди возникает какое-то ощущение, которое ранее посещало меня лишь однажды. Тогда, когда искала мусор в разрушенном корабле на Джакку. Но в тот день я чувствовала ужас и страх, слышала кошмарные вопли, меня пронизывала боль, но теперь этого ничего не было.

Странный звук исходит от чего-то конкретного и существенного. Я приближаюсь к столу, осознавая, что то, что ищу, совсем близко. В столе я нахожу несколько отделений, но открываю только одно-единственное. Зачарованно смотрю на этот диковинный предмет, а пальцы неосознанно тянутся к нему. На ощупь странная штука гладкая, а холодная сталь приятно обволакивает мои пальцы. Я беру и крепко сжимаю штуковину в руках, но гул в голове разрастается и чувства обостряются.

И вдруг всё пропадает…

Вмиг кабинет и весь интерьер исчезает, а перед глазами начинает стелиться чёрная дымка. Я резко разворачиваюсь и гляжу в разные стороны, пытаясь хоть что-то высмотреть. Меня охватывает мелкая дрожь от поступающей паники.

А потом становится тяжело дышать, будто я ныряю под воду. Это ощущение пропадает так же быстро, как и появляется.

Теперь вокруг меня шумит дождь, льющийся стеной. Я не могу различить силуэты, которые меня окружают, но вижу перед собой маленький светлый свёрток, который одиноко лежит на дороге. А от него стремительно убегает замотанная в разные ткани женская фигура. Я хочу её остановить, крикнуть, чтобы она не оставляла своё дитя. Однако просто открываю рот, не в силах выдавить из себя какие-либо звуки. Будто что-то мешает мне. Глаза невольно становятся мокрыми от слёз. Как же больно видеть что-то подобное: мать оставляет своего ребёнка на произвол судьбы. Но потом из ниоткуда возникает ещё одна фигура, но я не могу определить, кто это. Оно берёт свёрток с малышом в руки и долго на него смотрит, пока тот не начинает плакать. Оно смотрит на убегающую мать, а потом вместе с ребёнком исчезает.

Мне хочется пойти за ними, но вдруг падаю куда-то вниз. Я всё ещё не могу издать ни единого звука, поэтому бесшумно падаю в пропасть. Пока не оказываюсь на ровной поверхности. Здесь светло и даже тепло, в отличие от прошлого места. Меня окружает лес, и я никогда не видела столько зелени вокруг себя. Но лёгкая дымка всё же присутствует, и понимаю, что до сих пор нахожусь в… видении. Я не ощущаю никаких запахов и не слышу никаких звуков, но потом взгляд наконец устремляется к единственным, как мне кажется, живым существам: мужчине и женщине, в руках которых светятся настоящие мечи зелёного и синего цвета. Они дерутся и смеются, наполняя всё пространство светом и теплом. Мне теперь не страшно, наоборот, я чувствую, что в безопасности. Эти люди, кем бы они ни были, за несколько секунд смогли успокоить меня.

Они смотрят на друг друга с нежностью, а потом продолжают драться.

Я улыбаюсь, а в следующее мгновение меня выдёргивает из этого странного видения. Кто-то крепко держит меня за руку. Быстро осознаю, что это генерал Лея, которая с некой смесью ужаса и восторга смотрит на меня. Мы обе стоим в ступоре, а в моей левой руке сияет синий световой меч.

* * *

Эмма.

Мне повезло заметить, какие кнопки в лифте нажимает Хаксли, поэтому я теперь я еду в тренировочный зал. Не знаю, какая муха его сегодня укусила, но мне совсем не по нраву такие выкрутасы. Мало того, что он испортил нам приём пищи, так ещё и куда-то тащит Джека. Поговорить, видите ли. Этот тип меня до трясучки вымораживает. И пока я в тишине еду в лифте вниз, то просто не могу сдержать эмоций. Я, конечно, не расхаживаю туда-сюда, но барабаню пальцами по железным стенам от внутреннего напряжения.

Когда я выхожу из лифта, то вздыхаю полной грудью. Я пытаюсь быть незаметной, чтобы не привлекать много внимания, но, похоже, слишком тщательно шифруюсь. На этом этаже сейчас практически нет людей. Все сейчас либо доедают свои пайки, либо находятся наверху, в ангарах. В любом случае, многие сейчас пребывают в каком угодно месте, но не здесь. Я сразу же замечаю парней из нашей группы, точнее, практически всех парней нашей группы. Все восемь человек. Они не обращают внимания на меня, человека, который только что вышел из лифта. Мне очень везёт в этом смысле, поэтому я иду прятаться за спортивный инвентарь, расположенный по краям зала справа и слева. Обычно инструкторы используют его на наших тренировках, но сейчас они служат мне наилучшим убежищем.

Я выглядываю из-за него и ещё надеюсь, что всё будет хорошо. Но мои надежды быстро рассеиваются, когда Джека толкают к рингу. Парни омерзительно смеются, а от их гоготания меня норовит выплюнуть завтрак прямо на пол. Молюсь, чтобы друг смог выдержать всё это, а ещё чтобы Рей подоспела вовремя.

— О чём хотел поболтать, Хаксли? — голос Джека стальной.

Я невольно дрожу, потому что никогда не слышала в его голосе что-то угрожающее.

Но Бобу вообще не страшно.

— Хотел тебя спросить кое о чём, чудик, — Хаксли специально делает акцент на этом прозвище.

— Спрашивай.

Чёрт. Джек, почему ты так спокоен? Разве тебя не оскорбляют все эти издевательские смешки и унизительные прозвища? Друг сдерживается даже сейчас. Именно в этот момент мне хочется, чтобы он откинул свои джентльменские замашки и воспитание и хоть немного нагрубил бы этим дурням в ответ.

— Что ты тут забыл?

Джека окружают со всех сторон, и я перестаю его видеть.

— А что забыли здесь вы?

Дружки угрожающе переглядываются. Не надо, не провоцируй их. Просто отвечай на вопросы. Во рту у меня настоящая пустыня, я ничем не могу смочить горло.

— Твоя мать не научила тебя, что отвечать вопросом на вопрос невежливо?

Хаксли подходит чуть ближе к Джеку, разминая руки. Пожалуйста, Рей, поторопись. Ситуация уже начинает выходить из-под контроля.

— Я думал, что тебе и твоим дружкам не доступны понятия вежливости, — чувствую холодную усмешку в голосе бывшего официанта.

Я сжимаю пальцы вокруг какой-то железяки. Мне тревожно.

Дружки неодобрительно гаркают, что не слишком хороший знак. Хаксли со спокойствием обводит всех надменным взглядом, призывая к тишине, будто он здесь настоящий лидер.

— А у тебя, оказывается, есть зубки, — язвит в ответ Боб.

— Если это всё, то я пойду, — Джек делает попытку шагнуть к лифту, но его останавливают несколько человек, которые в открытую смеются ему в лицо.

— Я так не думаю.

Джек вновь повёрнут к темнокожему придурку. Теперь круг вокруг них гораздо плотнее.

— Мне очень интересно, почему ты крутишься в компании этих двух неудачниц?

Покрепче стискиваю зубы. 

— Они ведь полные дуры, более того, даже не умеют постоять за себя. 

Обидные слова задевают меня за живое.

— А ещё они подростки. Дети, если быть точнее. Но ты всё равно вертишься в их компании, будто бы вы бывалые друзья.

— Какое тебе дело?

— Знаешь, у меня закрадываются не очень хорошие мысли… — Хаксли разводит руками. — Ты с ними спишь?

— Ты больной?!

Я впервые слышу, как Джек повышает голос, и это возымело эффект, ведь дружки перестают по-идиотски улыбаться и слегка отступают от них. 

— Я с уважением отношусь к женщинам. Никогда не позволю себе такие вольности по отношению к ним и к своим друзьям.

— Брось, — машет придурок, — я пошутил.

— Хватит с меня твоих шуток, — Джек делает новую попытку уйти, но у него не получается.

Его отпихивают в то же место, где ранее стоял. Я не вижу его лица, но чувствую, что он крайне раздражён.

— Я обучался ради вступления в Сопротивление с малых лет, — Боб прикрикивает с глухой ненавистью в голосе. — Я всю жизнь потратил на это. Но приходите вы: не обученные, слабые ребята, которые совершенно ничего не умеют. Кого вы спасёте в этой войне? — он качает головой. — Вы никому не сможете помочь.

Джек молчит, всматриваясь в лицо Хаксли.

— Нечего сказать, верно? — замечает тот. — Валите отсюда, пока можете.

— Пошёл ты.

— Как грубо, мистер джентльмен, — злобно с придыханием проговаривает Хаксли. — Может, тогда нам следует поболтать с этими малышками? Думаю, они будут более… податливыми.

Не успеваю охнуть, как слышу крики негодования. Мне приходится вытянуть шею сильнее, чтобы разглядеть, что произошло. Я замираю от накативших эмоций. Джек с невероятной скоростью бьёт в живот Бобу, а тот из-за силы, которая вложена в удар, согнулся пополам. Но бывший официант решает не добивать новобранца, а наоборот обходит его, пытаясь под шумок уйти туда, где безопасно. Однако и тут у него ничего не получается. Несколько парней неожиданно нападают сбоку с кулаками. Джек не успевает увернуться от нескольких противников… Его бьют по лицу, а потом делают подсечку, и тот валится на пол. Я хочу выпрыгнуть из своего убежища, чтобы прийти на помощь, но понимаю, что меня не зря считают бесполезной. Я задерживаю дыхание, чтобы не испустить взволнованный вздох. Эти парни бьют не просто моего друга, они бьют меня.

Джек не успевает подняться, а на него летят следующие удары. Парни не гнушаются бить его ногами, руками, короче, чем попадётся. Хаксли только стоит в стороне и наблюдает, как толпа парней улюлюкает и забивают своего же одногруппника. Это длится слишком долго. Друг не стонет, не хнычет, да и вообще не издаёт никаких звуков. Мне страшно, и я закрываю глаза руками. Сердце не выдержит и сейчас взорвётся.

— Ну, повеселились и хватит, — хлопает в ладоши Боб. — В следующий раз развлеки нас получше, чудик.

Парни медленно плывут в сторону лифтов, с радостью и предвкушением обсуждая очередные тренировки и девчонок. Они только что избили человека, но им настолько всё равно, что никто не удосужился даже проверить, жив ли Джек. Я всё ещё сижу и дрожу от переполняющих меня эмоций.

Когда дверцы лифтов закрываются, я на ватных ногах встаю и шагаю к Джеку, которого оставили около ринга. Он распластался на полу, а его вид выбивает из меня весь дух. Бледная кожа вся усеяна царапинами, красными следами, на месте которых в будущем появятся синяки и кровоподтёки. Лицо в крови, как и пол во многих участках вокруг него. А его выражение лица… Я никогда не видела, чтобы у живого человека было такое лицо. Джек бесчувственно и отстранённо смотрит в потолок, не двигаясь. Он настолько неподвижен, что думаю поначалу, что друг мёртв. Однако это только поначалу, потому что при виде меня на его лице появляется слабая улыбка. А сердце в этот момент разрывается от боли.

Я сажусь на колени рядом с ним, прикасаюсь к его лицу, чтобы стереть кровь. У меня наворачиваются слёзы, которые текут и падают на пол. Я чувствую боль, но это всего лишь мелочь по сравнению с тем, что сейчас ощущает Джек. От его улыбки у меня просто нет слов. Как он может улыбаться мне сейчас?.. Твою мать, пожалуйста, слёзы остановитесь сейчас.

— Не поможешь мне сесть?

Я рвано вздыхаю, оттаскивая его к рингу, чтобы ему было на что опереться. Всеми силами стараюсь не смотреть в его лицо, чтобы истерика, хотя бы на секунду, успокоилась.

Я сажусь на пол рядом, и мы продолжаем молчать. Он кашляет в кулак, который оказывается весь в крови. А меня продолжает и дальше в это время рвать на кусочки.

— Не надо, — Джек поворачивается ко мне, даря успокаивающую улыбку. Один его голубой глаз заплыл. — Не плачь из-за меня.

— Прости меня, — я беру его руку в свою, наклоняюсь ближе, стараясь не задеть. Слёзы текут ручьями. — Прости… Если бы я была сильнее… Пожалуйста, прости…

— Всё в порядке, — он гладит меня по голове здоровой рукой.

Я не верю этим словам. Нет, Джек, ты не в порядке. Ты избит и тебе требуется помощь.

— Нет-нет-нет, — мотаю головой, голос давно ломается в истерике.

Джек смахивает несколько слезинок с моей щеки. Его лицо такое спокойное и умиротворённое, но я же знаю, что он обманывает меня. Специально, чтобы больше не плакала.

— Эмма, — он привлекает внимание, — всё будет хорошо.

— Они придут… и изобьют тебя, — ну почему Рей не пришла? Где она? — Я не могу такое допустить…

Мне тяжело говорить, потому что я задыхаюсь от чувств. Только что передо мной избили парня, который мне симпатичен. Я чувствую себя разбитой, но ещё хочу прижаться к нему и уснуть, чтобы всё это оказалось кошмаром.

— Не все из них били меня, — его голос хрипит, и он вновь кашляет кровью, — только те, кто боятся Хаксли больше всего.

— Это ничего не меняет, — Джек тянет ко мне руку, а я опускаю голову. — Мы должны сказать кому-то…

Они всё равно не отступятся. Эти придурки захотят прийти и избить его ещё раз. Мы должны пожаловаться инструктору или генералу, да вообще кому угодно.

— Нет, — его рука уходит с моей головы. Джек моргает, а потом смотрит куда-то поверх меня. — Я разберусь с этим, — его выражение лица не меняется, но в глазах проскакивает что-то страшное, что-то, чего я не видела раньше… — Хаксли больше никого не тронет. Обещаю.

— Ты весь в крови…

— Верь мне.

Я замолкаю.

Меня это не успокаивает. Я продолжаю дрожать от злости и истерики, которая всё не хочет проходить, начинаю от бессилия обнимать бедного парня, но не так, чтобы он почувствовал дискомфорт. Единственное, что я могу сделать, это позвать медиков и поддержать его. Джек удивлён, но непонятно чему. Поначалу он не обнимает меня в ответ, по-видимому, не понимает, почему я это делаю и зачем. Но потом его крепкие руки, точнее, одна, более или менее целая, обвивает мою талию. Он утыкается в мою шею и глубоко дышит. Сердце пропускает несколько ударов.

— Благодарю, — шепчет Джек мне в кожу.

Его кровь теперь на мне.

Рей.

Лея подлетает ко мне и выхватывает из рук странную штуковину, сопровождая всё это испуганным взглядом. Она убирает синий клинок, а мой слух наконец приходит в норму. Что это было? Всё, что я видела и чему была свидетелем, пропадает. Мы стоим обе слегка шокированные, в полной тишине. Генерал гипнотизирует эту странную вещь ещё несколько мгновений, а потом переводит стальной взгляд на меня. Тяжело выдержать его, поэтому я устремляю взор в пол.

— Непростительно рыться в чужих вещах.

Её тон безотказный и повелительный, и я не могу двинуться с места.

— Простите… — голос срывается. Не знаю, дрожу ли, но всё, что я увидела, очень сильно отпечатывается у меня в душе. — Я будто бы… Он звал меня.

Лея изумленно смотрит на меня, в её тёмных глазах отражается неподдельный ужас, но вместе с ним и интерес. Она подходит к столу, гладя в руке вещь, а после кладёт на место и, сохраняя гордую осанку, садится, пододвигаясь к столу. Лея указывает на стул перед собой, и я тут же присаживаюсь. Чувствую себя неловко, да и вообще мне очень неудобно. Не знаю, куда деть свои лапищи, поэтому кладу их на коленки. Я ворвалась в кабинет к генералу и рылась в её личных вещах. Наверное, меня исключат или я получу наказание по типу дополнительных отработок в тренировочном зале.

— Тебя звала вещь?

«Я не могу понять, о чём в данный момент думает Лея. Звучит так, будто я действительно сошла с ума. Но это не так. Я чувствовала, что должна прикоснуться к этой штуковине. Она… хотела этого».

— Это правда, — пытливо смотрю ей в глаза. — Я не сумасшедшая!

Лея внезапно берёт мою руку, в которой недавно находился тот предмет. Она необычно ухмыляется, прямо как… не помню, кто именно, и в это же время покачивает головой.

— Изумительно, — я не слышу ни упрёков, ни смешков — генерал изрекает не совсем понятную фразу. — Не думала, что мне удастся встретить таких, как ты, ещё хоть раз в жизни.

Я ничего не понимаю, но мне становится страшно любопытно, что Лея имеет в виду сейчас.

«Кто я?»

Устремляю на неё свой взор, приподнимая бровь. Она отдёргивает руку и встаёт с места. Я же наблюдаю за тем, как эта суровая женщина закрывает дверь, чтобы никто не смог войти к нам. Не знаю, зачем такая конспирация, но чувствую себя взаперти. Мне не стоит бояться генерала, но всё же слегка неуютно быть там, где входы и выходы недоступны.

— О чём вы?

— Меч, который ты взяла в руки, принадлежит мне.

Я неподдельно удивлена. То, что мне довелось держать в руках, настоящий световой меч — прямо как в легендах. В историях бабушки про тех, кто носит их с собой.

— Вы… мне рассказывали сказки на ночь о тех, кто обладает невероятными способностями, — мне не очень-то верится, что бабушкины небылицы действительно реальны. Но по выражению лицу Леи я понимаю, что всё обстоит иначе. — Но ведь это всего лишь сказки. Миф.

— Наверное, скоро действительно всё станет лишь баснями да легендами, — голос генерала наполнен грустью. — Однако всё, что тебе рассказывали, правда.

Я хмурюсь, пытаясь всё уложить по полочкам. Но если легенды истинны, то как распознать ложь?

— Раньше джедаев было много. 

Обращаюсь в слух. В последнее время я часто слышу истории про прошлое. Про то, что было до моего рождения.

«Как мир мог докатиться до такого? Как великие люди, обладающие сверхспособностями, могли так запросто исчезнуть?»

— Но после образования Империи за ними началась охота. Практически всех истребили, — Лея на секунду останавливается, прикрывая глаза от усталости. — Мы победили в гражданской войне. Я и мой брат решили восстановить падший Орден, но всё оказалось не так-то и просто.

— Что-то пошло не так? — да уж, практически в каждой истории, которую мне рассказали на базе, всё определённо пошло наперекосяк.

— Не совсем, — она угрюмо выдыхает, хмуря тёмные брови. — Джедаев можно было пересчитать по пальцам. И не все захотели возвращаться к ту жизни, которую они вели до тёмных времён.

А вот это уже интересно. Я несколько раз моргаю в недоумении.

— Почему?

— Идеология окончательно изжила себя, — генерал мотает головой, грустно улыбаясь мне. — Многие завели семьи и решили жить, как обычные люди. Они не захотели оставлять свои пригретые дома, ведь наконец у них появился шанс на нормальную жизнь, — она заметно мрачнеет после этих слов. — Но также они боялись. И не зря.

— Боялись?

— Оставить прежнюю жизнь и вернуться к Ордену, — её тон кажется немного обиженным. — А ещё Империи.

— Если первое я могу понять, то второе не совсем, — мои извилины пытаются обработать информацию. — Империя же тогда была в упадке. Или я что-то путаю?

— Ты права, — отвечает мне Лея, — однако джедаи боялись, что это государство вновь восстанет из пепла.

— Что и произошло, — подытоживаю я.

Наконец для меня кое-что становится ясно.

— Да, — голос Леи теряется в помещении очень быстро.

— Подождите, — чётко проговариваю я, привлекая её внимание. — Вы говорили, что хотели восстановить Орден с братом?

— Мой брат хотел этого, — прекрасное лицо Леи становится невыносимо печальным. Я сожалею о том, что ей приходится всё это нести на своих плечах. — Нам помешали.

— Расскажите мне, — молю я, — я хочу знать.

Генерал глубоко вздыхает, кладя руки на стол. Предаваться воспоминаниям довольно тяжело, если они болезненные. В такой ситуации мне хочется взять её за руку, чтобы она поняла, что сейчас не одна. Лея смотрит на меня так, словно ей моя жалость вообще не сдалась.

— После того, как власть в Империи сменилась... После того рокового дня в день собрания Сената всё изменилось. А Орден… Я не присутствовала при тех событиях, но отчётливо помню то, что произошло на собрании, — она замолкает. — Вряд ли сегодня я расскажу тебе то, что случилось в Сенате. Это страшное происшествие запомнил каждый присутствующий, — в её голосе слышатся стальные нотки. — Однако потом моему брату, Люку Скайуокеру, пришлось расформировать Орден и залечь на дно. А те джедаи, которые присоединились к нему… Их убили.

Меня прошибает сильная дрожь после всех этих слов. Лея с заботой смотрит на меня, она старается поймать мой беглый взгляд. Мне нужно всё обдумать позже.

— А где он сейчас?

— Я не могу тебе сказать, — она качает головой.

«Очень информативный ответ, ничего не скажешь».

Я мысленно закатываю глаза.

— То есть вы считаете, что я джедай? — эта мысль очень меня волнует. Ведь я не могу им быть. Я обычная девушка, которая собирала мусор пару дней назад. — Но я же обычный человек.

— Нет, ты не джедай, — ещё больше запутываюсь, и она замечает, как я негодую от ответа, — однако у тебя есть чувствительность к Силе. В тебе сокрыт огромный потенциал, но в этом заключается вся опасность.

— Мне грозит опасность?

Я сжимаю коленки и начинаю потеть. А я-то думала, все опасности позади.

— Ещё какая, — генерал окидывает меня взглядом. — Всё это время ты могла оставаться в неведении, но теперь твои способности, предчувствие будут расти. Если тебя найдут наши враги, то они либо убьют тебя, либо… Лучше тебе не знать.

Атмосфера в кабинете мрачнее дальше некуда. Я дрожу от страха, ещё сильнее сжимаю коленки и пытаюсь не заплакать. Моей жизни грозит смертельная опасность из-за моей, как его, чувствительности. Но не могу так всё оставить. Я обещала себе стать солдатом, чтобы защитить людей, которых люблю. Я дала клятву, что помогу Сопротивлению.

— Если я буду учиться и стану джедаем, то спасу дорогих мне людей? — осторожно спрашиваю, надавливая на коленку.

Лея трёт глаза.

— Всё зависит от тебя, — медленно проговаривает она. — Соблазн сойти со светлого пути велик. Немногим удаётся стать мастером, да и новых рыцарей-джедаев уже давно не было.

— Обучите меня, прошу.

Только Лея может помочь мне в этом. Сейчас она единственная, кто знает о джедаях то, что не знают многие. Ведь эта женщина и сама чувствительна к Силе.

— У меня другой путь, Рей, — её нежная улыбка впервые за разговор освещает лицо. — Я не смогу стать твоим учителем, — получается, что я не смогу овладеть своими способностями? — Но мой брат сможет.

Я порываюсь вновь задать вопрос, но она останавливает рукой.

— В другой раз, — внимательный взгляд ложится на меня. — Так зачем ты пришла ко мне?

«Я забыла. Я дура».

Незамедлительно страх и ужас отражаются на лице.

— Мне нужно бежать, — срываюсь к двери, но в последний момент оборачиваюсь. — Спасибо.

— Будь осторожна.

Генерал бросает мне эти слова, когда дверь закрывается, но я успеваю их услышать. Мне приходится признать, что без этой осторожности мне не выжить. Особенно, когда за такими людьми, как я, ведётся настоящая охота.

* * *

Ничего хуже быть не может того, что я обещала своим друзьям помощь, но в итоге не выполнила своего слова. Спешу без единой идеи, где они и что с ними. Мой план был разрушен собственным любопытством, которое я не смогла в себе утихомирить. Даже не знаю, что сейчас с Джеком и Эммой. В погоне за знаниями я отвлеклась от тех проблем, которые имеются сейчас. Я не прощу себе, если с друзьями… если произошло то худшее, о чём говорили ранее с Эммой.

Я не имею понятия, где Джек и сестра, но всё равно куда-то бегу. Чувства настолько обострены, что не совсем понимаю, что делаю. Я только ощущаю, что должна быть в медицинском центре на втором этаже. Меня ведёт туда чутьё, а может, и что-то ещё. Тем не менее я мчусь туда без всяких мыслей, надеясь лишь на то, что найду там ребят.

Я прибываю на этаж медиков, осматриваясь по сторонам. И, честное слово, меня не совсем впечатляет то, что вижу. Медицинский отсек под отказ забит теми, кого ранили в бою. Дроиды снуют в разные стороны, гудят измерительные приборы. Шум наполняет помещение, и мне становится труднее дышать. Я слышу протяжный долгий звук, всматриваюсь в узкую прорезь в дверях. Я вижу разумного, который отрешённо смотрит куда-то за мою спину, в пустоту. Он умер. Мне тяжело идти дальше и отвести взгляд в сторону.

Потом я чувствую, как меня трясут за плечи. Эмма, взволнованная и явно расстроенная, а ещё и вся взвинченная. Мне становится намного лучше, когда я вижу, что она рядом и что с ней всё в порядке.

— Ты издеваешься, Рей?! — кричит она мне в лицо, уводя меня в сторону. — Где ты была?

— Я… — глотаю то, что хочу ей сказать. — Что случилось?

— Ты же обещала привести помощь, — зло говорит мне Эмма, тыкая в меня пальцем.

— Прости.

Я наклоняю голову в смятении. Подруга безусловно права, ведь я сама виновата в том, что не сдержала своё обещание.

— Джек пострадал, — в её голосе звучат обвинения. Я не могу смотреть ей в глаза. Моё сердце перестаёт биться. — И всё по твоей вине.

— Я могу его увидеть?

Эмма молчит слишком долго, и я поднимаю на неё взгляд. Только сейчас замечаю то, что её глаза красны и опухли от слёз. У неё дрожат руки от… ужаса. Сестру мучает сильная дрожь, а сама она в шоке, и я ничем не могу ей сейчас помочь.

— Нет, — эти слова звучат в моей голове, как приговор. Она отшатывается от меня. — Доктора сказали, что его сейчас нельзя беспокоить.

— Он жив? — выдыхаю я.

С моих плеч падает груз.

— Конечно, — паясничает Эмма. — А ты что подумала?

— Ну… — мне хочется сказать, что я подумала, что он мёртв. Но если бы я это сказала, то получила бы по морде.

Эмма прикрывает глаза, шумно выдыхая себе в ладони. Подруга была явно лучшего обо мне мнения.

— Я видела, как его избивают, и ничем не могла помочь.

Я подхожу к ней чуть ближе. 

— Я была бесполезна.

— Их было много, — стараюсь я приободрить ее, — Ты ничего не могла сделать.

— Я могла бы ему помочь, если бы ты была рядом, — восклицает Браер. Её выражение лица становится гневливым, — но тебя там не было.

Я молчу, потому что не могу подобрать слов, чтобы что-то сказать, чтобы оправдаться. Мне хочется оспорить её обвинения, однако понимаю, что это не поможет.

Эмма ещё пару мгновений смотрит на меня, а потом уходит. Она проходит мимо, задевая плечом, но у меня нет сил, чтобы сказать ей что-то в ответ. Извинений будет недостаточно, ведь я действительно подвела их.

* * *

Целый следующий день Эмма не разговаривает со мной, игнорируя полностью моё существование. Я не знаю, что ей пришлось пережить, но понимаю, что в тот момент она нуждалась во мне, как никто и никогда. Несколько раз пыталась принести извинения, но она то отвлекалась, то нарочито вежливо отталкивала меня. Эмма бывает очень обидчивой временами, и на сей раз именно я виновата в этом её поведении. Ещё и не смогла пойти и проведать Джека, так как чувствовала себя неудобно. Он, как и Эмма, доверился мне и моему плану, хоть и не знал всего. А теперь лежит на этаже медиков, в неизвестном мне состоянии.

Меня душат вина и слабое разочарование в себе. Если я хочу стать джедаем, как генерал Лея, то должна принимать справедливые и обдуманные решения. В этот раз у меня этого сделать не получилось, и я крайне огорчена этим. Старик Ларсон, который живёт вместе с нами, увидел, в каком мы состоянии, и потешался весь вечер надо мной и подругой. А ещё и над парнем, который, к счастью, отлеживался всю эту ночь в лазарете. Почему-то ему нравится, когда мы терпим неудачи. Меня же его саркастичное лицо и неудачные шутки лишь приводят в ещё большее разочарование. Я должна научиться принимать решения, разрабатывать план, который не разобьётся о глупое любопытство.

Мы сидим за завтраком, как обычно вместе, но между нами образовывается неловкая тишина. Сестра медленно жуёт ненавидимую кашу и смотрит куда-то вдаль. Так как я сижу напротив, стараюсь направить взор в тарелку. Потом устремляю туда, где обычно сидят наши одногруппники. Но что-то не даёт мне покоя…

На плечо ложится чья-то рука, и я оглядываюсь. Глаза расширяются от удивления.

— Привет, — со слабой улыбкой приветствует нас с подругой Джек.

На лице у него несколько пластырей, а также перевязана другая рука. Парень выглядит бодрым, что не может не изумлять. После того, что произошло, я не вижу в нём неприязни ко мне.

— Как ты? — спрашивает Эмма.

У меня же вопрос застревает в горле.

— Бывало и хуже, — он садится со мной рядышком.

Завтрак уже на его столе.

— Я думала, ты ещё пару дней пробудешь в лазарете, — голос сестры беспокойный. — Твои раны…

— Всё в порядке, — подмигивает нам Джек: он постоянно убеждает нас, что всё в порядке, словно заучил эту фразу. — Я переносил побои гораздо серьёзнее. Те ребята не задели важных органов, так что я быстро иду на поправку.

— Это… — на меня оборачиваются сразу оба друга. — Хорошо.

— Не вини себя, — качает головой Джек.

— Такого больше не повторится, — сжимаю свои руки в кулаки и с уверенностью смотрю то на одного, то на другого. — Я знаю, что мои слова ничего не значат сейчас. Но я хочу, чтобы на сей раз вы мне поверили.

— Без проблем, — отвечает Джек, принимаясь одной рукой есть кашу.

Эмма опускает на меня тяжёлый взгляд, а потом смиренно и сдержанно кивает. Я знаю, что мне предстоит завоевать вновь её доверие, и надеюсь, что у меня получится.

— У нас скоро… необычная тренировка, — оповещает нас Эмма, барабаня пальцами по столу.

— Ты пойдёшь, Джек?

— Конечно, — его ответ ставит нас в тупик. Он ведь ещё не выздоровел. — Я не могу пропустить её.

— Разве тебе разрешены физические нагрузки?

— Инструктор сказал, что я могу просто поприсутствовать.

«Так Джек уже успел поговорить с Дэмероном? Как же быстро он обо всём позаботился».

— Мне не нравится эта затея, — буркает Эмма, оставляя свои приборы на подносе, — те парни могут вновь начать над тобой издеваться.

— Не стоит переживать об этом, — отмахивается Джек, а на лице у него появляется снисходительная улыбка, будто он говорит с детьми, а не с девушками. Это укалывает меня в сердце.

— Сразу обратимся к инструктору, если ситуация выйдет из-под контроля, — наконец подвожу вывод. Думаю, они согласятся со мной хотя бы в этом. — Тогда пойдём?

Джек и Эмма поощрительно кивают. Я помогаю ему убрать поднос со стола. Меня по каким-то причинам не покидает странное и тёмное ощущение, что что-то не так. Что-то определённо случилось или случится, вот только не знаю что.

* * *

Вроде мы разговариваем, как обычно, но чувствую некоторое напряжение, повисшее в воздухе. Наверно, я единственная обращаю на это внимание. Эмма слишком мрачная, но иногда поддерживает разговор. Джек же абсолютно приветлив и доброжелателен, как обычно, словно ничего страшного не случилось. Как же я рада его видеть. Знаю, что ему не стоит идти на тренировку, но не мне его отговаривать. Не думаю, что Джек решит нас послушать. На его лице застывает абсолютное спокойствие, будто полученные раны для него — пустое место. Один глаз ему успешно смогли вылечить. Всё-таки медики творят чудеса. Я была наслышана, что в Сопротивлении состоит хорошая команда докторов, но теперь убедилась в этом ещё больше.

У нас по расписанию необычная тренировка, которую устраивает инструктор при поддержке других значимых людей в Сопротивлении. Как он говорил на прошлом занятии, мы будем практиковаться в командной работе. Такая тренировка будет проводиться в совокупности с обычными учениями ради того, чтобы повысить нашу эффективность в команде.

Учитывая то, что мы с первого дня у других молодых людей не в почёте, и то, что нашего друга избили буквально вчера, можно предположить, что эта тренировка будет провалена. Мы выходим из лифта, и я чувствую спиной, что Эмма останавливается как вкопанная. Джек поворачивается к ней и улыбается, дотрагивается до её плеча, стараясь привести в чувство. Видимо, здесь всё и произошло. «Чёрт».

Уже дальше мы движемся в молчании. Разговор не идёт, поэтому мы просто оглядываемся по сторонам. Наша группа собирается около рингов, но я сразу осознаю, что что-то здесь не так. Все какие-то мрачные, а на лицах видно довольно удручённое выражение.

Инструктор Дэмерон стоит во главе всего этого балагана, явно недовольный и чрезмерно серьёзный. По замечает нас и быстро шагает, с таким лицом, словно сейчас будет нас ругать. А почему будто? Мы не понимаем, что происходит, но уже чуем неладное.

— Давайте отойдём и поговорим, — По скрещивает руки и обводит нашу компанию очень внимательным взглядом.

Мы обмениваемся встревоженными взглядами и следуем за инструктором.

Теперь стоим в отдалении от всех, чтобы никто ничего не услышал. Дэмерон сканирует нас, словно старается залезть в мозг. От этого мне становится не по себе, и я слегка вздрагиваю.

— У меня к вам очень серьёзный разговор, — начинает По.

Неужели что-то случилось с Анжелой и Виктором? Или что-то ещё?..

Дэмерон затихает на секунду, чтобы перевести дыхание.

— Сегодня утром Боб Хаксли, ваш одногруппник, чуть не умер. 

Я чуть не кашляю от такой новости. У меня чуть сердце не остановилось. А По тем временем призывает к тишине жёстким взглядом. 

— Как рассказали его друзья, Боб пришёл на завтрак, а уже после ему стало плохо. Настолько, что пришлось отправлять в реанимацию.

— Но, почему? — спрашивает тонким голосом Эмма.

— У Боба аллергия на орехи. На любые орехи, — продолжает По, и до меня наконец начинает доходить. — И в его сегодняшнем завтраке они были обнаружены. Он их не заметил, а потом уже было поздно. Боб чуть не умер, если бы не подоспевшие вовремя доктора.

— Ужас, — шепчу я себе под нос.

Действительно, хоть я и недолюбливаю Хаксли, однако мне его отчасти жалко. Он воин, и для него умереть такой смертью — это самое жесточайшее унижение.

— А мы то тут при чём? — негодует Джек.

— Тебя же избил Боб?

— Я неудачно упал, — отвечает неохотно Джек, и пара волосков спадает на голубые глаза, в который не отражается ничего, кроме неподдельной досады.

— Шутишь?

«Серьезно? Джек, который всегда и всем улыбается, который всегда дружелюбен, будет мстить, как какой-нибудь мститель? Я не верю этому». 

— Разве это не повод?

— Прошу прощения, инструктор, однако я не совсем понимаю, в чём вы меня обвиняете? — холодок пробегает по мне от интонации Джека. — Я просто неудачно упал. Вот и всё.

По сощуривает глаза, словно и не верит ему.

— На этот раз я приму это как неудачное стечение обстоятельств, — Дэмерон качает головой, — однако у нас не принято такое поведение.

Что ж это немного успокаивает, но мне всё же очень грустно. Я не думала, что ситуация примет такой поворот.

— Поэтому, — голос По разносится, как приговор, — сегодня никаких тренировок для вас. Вы идёте и все вместе навещаете Хаксли в лазарете.

Ясно. Нас ещё и наказали ни за что. Самое худшее, что мы действительно должны это сделать, иначе По может отказаться от нас, и мы будем выкинуты из Сопротивления на следующий же день. Стоим и пялимся на Дэмерона ещё несколько мгновений. А он подгоняет нас к выходу, угрожая ручкой.

Навестить Хаксли.

Хуже и не придумаешь.

Кайло Рен

Меня вновь вызывает Сноук, как раз в тот момент, когда я наконец-таки возвращаюсь с миссии. У меня приподнятое настроение, потому что я со всей надлежащей расторопностью выполнил приказ. Я узнал практически всё о тех беглецах, которые осмелились противостоять Первому Ордену.

Противостоять нам.

Сначала я очень сильно разозлился и чуть не покалечил своих же солдат, но потом мне пришла в голову одна мысль, которая слегка успокоила задетую гордость. Хан Соло не сможет бороться со мной. Он слаб и, более того, никогда не поднимет руку на своего сына. Не смог тогда… не осмелится и сейчас. А ведь он сейчас мог стоять рядом со мной. Но отец сделал свой выбор. И поплатился за него.

Семейство Браер оказалось крайне занимательным. У Виктора Браера столько скелетов в шкафу, что я и не ожидал, что их количество хоть как-то меня изумит. Однако я был, по меньшей мере, удивлён. Казалось бы, раньше этот старик был фермером на Дантуине, продавал фрукты и вообще вёл обычную размеренную жизнь. У него не было проблем с законом, а его бизнес устойчиво и стабильно приносил семье Браер хороший доход. Но кто бы мог подумать, что этот мужчина не так прост, каким хотел казаться. Он организовал настоящее повстанческое движение, грабил в своё время имперские заводы, помогал другим бунтовщикам и всячески ставил полки в колёса властям. А потом и его дочь загремела в разведку. Служила под началом моей дражайшей матери. Прелестно.

Две другие девочки, которые скрылись с дроидом, абсолютно никчёмны. Они оказались не в том месте и не в самое подходящее время. У меня имелась по ним информация, но она мне не пригодится. Девушек даже запоминать не стоило, ведь, по некоторым данным, они не обладали ценными знаниями. Но если я найду их, то мне придётся упечь их за решётку. Они вступили в сговор с одним важным преступником, моим отцом, и препятствовали поимке дроида. Девушки должны ответить за это.

А вот парень, который работал в баре, уже интересный случай. Абсолютно никакой информации о нём я не нашёл. Я изъял все документы, которые имелись у заведения, но никакой точной биографии или же информации личностного характера так и не получил. Он работал не так уж и много, ни с кем из персонала не сближался и, по некоторым сведениям администраторов, ничем не отличился. Но была одна деталь, которая смущала меня, по крайней мере, достаточно сильно. Джек, а я запомнил его имя, был «человеком без прошлого». Администраторы говорили, что он никогда не говорил, откуда прибыл и чем хотел бы заняться. В общем, любопытный кадр.

У меня скопилось множество мыслей насчёт дроида. ж-Ведь если Новая Республика узнает о проекте, то нашу организацию быстренько прикроют. Всё это время мы успешно воевали против наших врагов. Однако даже я понимал, что данный проект поставит под удар всё, что мы долгие годы выстраивали. Империя может отречься от нас, перестать поддерживать, и тогда Первый Орден будет уничтожен. Данное оружие слишком ужасающе, и любой посчитает его незаконным. Следовательно, чтобы уберечь себя от позора и унижения, Империя будет всеми доступными способами открещиваться от нас. Что делать в этой ситуации, я ещё не придумал. И не думаю, что у меня хватит ума что-то придумать.

Именно поэтому я сейчас направляюсь к Верховному лидеру. Мне нужно не только получить новые инструкции, но и осведомиться о решении для этой сложной задачи.

Я никогда особо не жаловал своего учителя, хоть и безмерно его уважал. Он многому меня научил, однако его уроки были довольно… жестоки в своём проявлении. Верховный лидер всегда ценил меня, но не так давно я усвоил один урок: незаменимых людей нет. Тогда я понял, что и мне подберут замену, когда мой срок годности закончится. Сноук был довольно мудр, но никогда особо не блистал знаниями при мне. Всё, что я слышал от него, больше напоминало брюзжания о моей слабости. Сноук силён, но он никогда не показывал своих способностей. Очень много «но». В начале моего пути я был рад такому учителю, но сейчас всё больше задумываюсь, а нужен ли мне такой мастер? Я всё ещё не знаю ответа на свой же вопрос.

Верховный лидер любит помпезность, и в особенности подчёркивать свою значимость. Заходя в довольно просторный зал, я сразу же замечаю алую гвардию по бокам и трон посередине. Он всегда представляет себя правителем, а вообще, по крайней мере уже давно, мечтает об этом. Он желает обладать троном, чтобы всё находилось только в его власти. Алые и тёмные цвета преобладают в этом помещении, удовлетворяя вкусам уродливого существа. Я подхожу, выдыхая через маску, покорно сажусь на одно колено.

— Встань.

Я повинуюсь.

— Узнал что-нибудь о наших неприятелях?

— Корабль, на котором увезли дроида, «Тысячелетний Сокол», принадлежит Хану Соло.

Учитель злобно посмеивается, но мне кажется, что это больше похоже на кряхтение, чем на смех.

— Значит, Хан Соло, — проговаривает он с неким удовольствием имя моего отца. — Как интересно.

— У них все наши планы, — жёстко обрываю я его раздумья, заметно надавливая на последнее слово. — Они знают о прототипе. Сопротивление на шаг впереди нас.

— Глупый мальчишка, — качает головой учитель, подставляя свою голову под руку. — Они нам ничего не сделают.

— Почему вы так уверены в этом? — не в первый и в последний раз я рад, что на мне маска. Сноук тут же меняется в глазах. Его выражение лица свирепеет.

— Неважно, — отмахивается он. — Скоро никто не сможет нам противостоять.

— Но… — я хочу поспорить с ним насчёт этого. Прототип не стабилен, и хуже того — его нельзя использовать. Я видел последствия этого, и очень хорошо понимаю, что использовать его против живых существ слишком рискованно. Я хочу это всё высказать, но меня прерывают поднятой рукой.

— Разве ты не хочешь власти? — огрызается Сноук, щурясь. — Мы покорим не только Сопротивление и Новую Республику, но и Империю. Всех, кто когда-либо был против нас.

Он замолкает, но во мне всё протестует. Если цена за такое господство настолько велика, то я не могу подчинится этому приказу. Мои цели и желания от этого не меняются. Я хочу достичь всего, но только без применения этого ужасного орудия.

— Ты уничтожишь свою семью и станешь настоящим ситхом, а я наконец-то расквитаюсь с той женщиной.

— Да, — абсолютно уверенно говорю я. Пусть верит моим словам.

— Сколько же лет мы потратили на разработку чего-то столь удивительного, — охает Сноук. Ну, он никаких усилий особо не прилагал. Всё за него сделали учёные. — Идея всегда была проста. Создать нечто такое, что могло бы подчинять, что позволило бы нам властвовать над разумом других существ, — Верховный лидер устремляет на меня внимательный взор. — Согласись, мой ученик, ведь так умопомрачительно чувствовать своё превосходство над теми, кто испытал влияние от этого наркотика?

— Да, это невероятно, — мне приходится выдавливать из себя ложь. Только ради того, чтобы не раскрыть себя и не быть заменённым.

— Что ж, — он скрещивает тонкие пальцы рук. — Нам нужно выманить наших маленьких преступников из их логова, — Сноук нарочито растягивает слова, но я быстро осознаю их смысл. — Подготовь наживку и отправь Сопротивлению. Поверь, они быстро поднимут тревогу.

Кого именно он хочет выманить, я слегка не понимаю, однако выполню это поручение. Я быстро кланяюсь и вылетаю из помещения. Как же мне противно от мысли, что я не могу ничего ему противопоставить. Я против всего того, что он хочет учинить. Ведь я могу всё провернуть гораздо лучше. К тому же часть моей испепелённой души не хочет, чтобы прототип пустили в массовую разработку. А идти наперекор учителю… страшит. Меня будоражит то, что если я это сделаю, мне никто не поможет.

По коридору я мчусь на новое задание, но меня внезапно останавливает солдат, который кажется мне незнакомым. Он буквально одет в другую униформу. Минута мне требуется для того, чтобы определить, что передо мной имперский солдат. Шлем в некоторых местах сглажен, а также белый цвет самого костюма заменён на чёрный. Он отвешивает мне лёгкий поклон и зовёт за собой. Мне становится слегка не по себе. Я давно не видел на базе Первого Ордена солдата из столицы. В их ряды не берут всякий сброд, и программа обучения чёрных солдат иная, нежели у нас. Чёрные штурмовики уже давно не служат Первому Ордену, а напрямую подчиняются лишь имперским военнослужащим. Сноук как-то приказал, чтобы все чёрные штурмовики были отосланы в столицу. Удивительно, что он не отправил их на смерть.

Но что тогда здесь забыл один из них?

Мы идём в полной тишине. Меня ведёт этот солдат по коридорам, а я следую за ним. Не столько ради шпионажа, сколько из любопытства. Через некоторые время мы останавливаемся перед обычной на первый взгляд дверью. Штурмовик пропускает меня вперёд, открывая проход. Он сам остаётся снаружи, а я вхожу и обнаруживаю, что меня кто-то ожидает.

Спиной ко мне стоит военнослужащий в белой форме, с высокими чёрными сапогами. Его волосы прилизаны, а в некоторых местах видны седые прорези. Он повернулся ко мне, и я вижу его дружелюбную и располагающую улыбку. На мне маска, поэтому человек не видит моих удивлённых глаз. Однако мне чудится, что мужчина знает, насколько я взбудоражен и поистине изумлён.

Передо мной собственной персоной один из самых значимых людей Империи. Человек, составляющий ближайших круг общения нынешней главы Империи, Ллойд Макс. Выглядит он таким, каким я запомнил его, когда смотрел новости: могущественным и мудрым мужчиной. В его чертах преобладает нечто, что делает его намного старше своих лет. Этот человек многое пережил за свой век, и в его глазах это хорошо видно. Я не так много знаю о гранд-адмирале, но слухи о нем разносятся по всей Галактике, а слава идёт даже дальше. В своё время именно он был одним из тех, кто спас часть флота Империи в последней полномасштабной битве Империи и Новой Республики. И, конечно, я не могу быть не удивлён, видя, что именно он решил сегодня навестить Первый Орден. И меня?

Гранд-адмирал оглядывает меня и подходит чуть ближе. В свою очередь я делаю то же самое, прощупываю его намерения с помощью Силы. И могу успокоиться, ведь я не чувствую от него опасности. По крайней мере сейчас.

— Кайло Рен, верно? — спрашивает он у меня.

Его голос ставит меня в тупик. Этот мужчина отличается от всех командующих, которых я встречал раньше. Он… обращается ко мне мягко, даже с какой-то заботой. Нужно сделать над собой усилие. Через некоторое время я киваю.

— Нам ещё не доводилось встречаться.

— Вы правы, — мне остаётся только согласиться. Я никогда не пересекался с ним, даже близко не стоял. Оно и понятно. Он вертится в кругах более высоких, чем я.

— Думаю, мы ещё успеем познакомиться, но сейчас перейдём к делу, — Ллойд Макс приглашает меня сесть на стул перед собой. Сам же он располагается напротив меня. — Вам уже известны планы Верховного лидера?

Я не совсем понимаю вопроса. И хорошо, что он не видит, как у меня чуть было не отпала челюсть. Поэтому мне приходится переспросить:

— Планы?

— Да, — гранд-адмирал скрещивает пальцы рук. — Как его ученик, вы весьма осведомлены обо всём, что касается Сноука.

— Даже если это и так, то я не обязан делиться ими с вами, — в довольно жёсткой манере проговариваю я, но мистер Макс даже не обращает на мой тон внимания.

Он продолжает улыбаться, и меня это уже начинает раздражать.

— Справедливо, Бен.

Я вздрагиваю и чуть привстаю. Никто и уже довольно давно не называл меня этим именем. И никому не должно быть известно эта часть моего прошлого…

— Не гневайтесь на меня. Я обязан знать всё о тех, кто служит Сноуку.

— Не произносите это имя, — угрожаю ему пальцем. — Никогда.

— Похоже, угрожать мне — это у вас семейное, — усмехается Ллойд, доставая планшет. В пару кликов он находит информацию о новом прототипе, показывая её мне.

На этом планшете находится всё то, что дроид украл из центра Империи. Все файлы об испытаниях, об ошибках, а также разработке наркотика на всех этапах тестирования. Некоторые файлы я даже не видел, хотя мне повезло в своё время хоть как-то прикоснуться к этому проекту. Учитель благоразумно настоял на том, чтобы я не смел даже близко подходить к информации о прототипе. То, что я вижу перед собой сейчас, это тот самый ужас, который охватил меня на допросе Лили Браер. Все побочные эффекты, описанные в файлах, были похожи на то, что мне довелось увидеть. В тот момент я понял, что использовать его нельзя, даже если это принесёт нам успех.

— Теперь вы понимаете? — я поднимаю голову и вижу в его взгляде страх. — Наркотик, который создал Первый Орден, слишком непредсказуем и опасен. Он творит ужасные вещи с теми, на ком его испытывают, — Макс делает паузу, но продолжает, стараясь придать своему голосу нужный тон: — А Сноук стал слишком нахальным в последнее время. Ему не терпится применить своё оружие на тех, кто ему мешает.

— Что вы хотите сказать, гранд-адмирал?

— Нам нужна ваша помощь, Кайло Рен, — он проникновенно смотрит на меня, что несколько поражает.

Я вспоминаю кое-что об этом человеке, невольно удивляясь, что запомнил данную информацию. Ллойд Макс всегда был белой вороной среди своих соплеменников. Он дружелюбный и довольно тихий, что не добавляет ему популярности. А ещё этот человек не стыдится просить помощи и признавать свои ошибки. Из всех военнослужащих Империи Ллойд — самый спокойный и… светлый. Если так можно было его описать. Как же его угораздило попасть в близкий круг главы Империи? И как он смог сохранить в себе эту «светлость»?

— Я не предам учителя, — однако какими бы не были его мотивы, я не могу принять одного факта: пойти против своего начальства. Каким бы Сноук ни был скрягой, он всё ещё мне нужен, чтобы обрести могущество.

— Вы меня не поняли, — я слышу глухой смех собеседника. — Я не прошу вас об этом.

— Тогда что вам нужно?

— Вы можете продолжать служить ему, господин Рен, — глаза гранд-адмирала блестят, когда он говорит это. — Однако я бы не был так рад этому обстоятельству, — не могу с этим не согласиться, однако не могу показать этого. — Госпожа думает, что вы достойны большего.

На минуту у меня пропадает дар речи. Теперь понятно, кто именно хочет моей помощи.

— Вы хотите, чтобы я уничтожил прототип? — логично предположить, что от меня ждут именно этого.

— Не совсем, — подмигивает мне Ллойд, но я не улавливаю самой сути его слов. — Леди Аскаделия предложила иное развитие событий.

— Разве госпожа не могла лично связаться со мной? — меня смущает, что я должен общаться с этим человеком о том, что не относится к нему лично. На мои слова Ллойд посмеивается, но тут же становится серьезным.

— Молодой человек, вы, наверное, не знаете, но правитель не может уделять внимание всем своим подданным, — я закатываю глаза, благо это не видно под моей маской. — На данный момент госпожа занята более важными вопросами, — пространно отвечает мне Ллойд, не говоря ничего конкретного. — Я здесь как посредник для заключения контракта.

— Контракта? — у меня чуть глаза на лоб не лезут. Я даже не даю своего согласия.

— Видите ли, я присутствую на базе Первого Ордена скорее незаконно, поэтому у меня не так уж много времени на то, чтобы вы всё обдумали, — гранд-адмирал, конечно, говорит логичные вещи, но я не могу принять этого.

— Зачем нужен контракт?

— Безопасность, — чётко произносит по буквам Макс. — В случае неудачи мы одинаково понесём потери. И это подтверждает, что мы в равных условиях, — Ллойд кладёт планшет куда-то в стол. — Госпожа предлагает вам то, о чём вы мечтаете с самого первого дня вступления в Орден, — могущество и власть. Вы же, в свою очередь, окажете нам услугу, если согласитесь на наш план.

— Разве контракт не предполагает письменное оформление? — я очень насторожен.

— Нам оно не нужно, — Ллойд улыбается мне уголками губ. — Видеонаблюдение в этом помещении снимает нас с самого начала нашего разговора.

Как продуманно.

— Так каков план?

Перспектива получить то, что я хочу, довольно соблазнительна. Если мне не придётся предавать учителя, тогда, пожалуй, я могу согласится. Тем более мне обещают столько всего за минимальный труд. Ллойд Макс, кажется, чувствует, что я полностью заинтересован в этом деле.

К моей памяти возвращается воспоминание, которое я отчаянно заталкиваю в самые отдалённые участки сознания. Передо мной женщина с безумным взглядом и каким-то жалостливым выражением лица. Она не может ничего сделать, из-за действия наркотика женщина стала полностью беспомощна. Я приказываю ей сесть, и она повинуется. Я вижу, насколько ей противно это, но она не может противостоять влиянию прототипа. Никто не может. Лили Браер отвечает на все вопросы, но постоянно хочет закрыть себе рот. Она ничего не может с собой поделать, а смотреть на её мучения отвратительно. Когда же я уже ухожу, время действия наркотика на организм женщины проходит. Лили Браер становится буйной и безумной, стараясь выйти из своей клетки и добраться до ещё одной порции наркотика.

Я слышу её рваные выдохи и возгласы: она просит дать себе больше прототипа.

Ужасное воспоминание оставляет меня, когда Ллойд начинает рассказывать план, который придумала уже другая особа. Холодок проходит по коже. Это может и не сработать, если те девушки не совсем идиотки. Но, видимо, сидящий передо мной человек и его госпожа считают иначе.

* * *

Иногда меня удивляет осведомлённость некоторых людей. Учитель всегда знал всё обо мне: от того, чем я занимался в данный момент времени, до того, что я ел на завтрак. После разговора с Ллойдом Максом я осознаю, что иногда посторонние люди знают даже то, какого цвета твоё нижнее бельё. Именно так я себя и чувствую, будто бы меня только что раздели и вывалили на меня кучу информации. Если раньше я думал, что гранд-адмирал довольно светлый и дружелюбный человек, то сейчас понял, что он ещё и расчётливый. Видимо, в Империи принято носить маски, и никогда никому нельзя доверять на все сто процентов.

Но ещё странней был тот факт, что Ллойд осведомлён о семействе Браер, а именно о том его члене, который не являлся частью этой семьи.

Рей.

Ллойд Макс объяснил, что, возможно, она может иметь некоторые связи с Силой и что мне следует обратить на неё внимание. И меня весьма сильно поражает то, что, похоже, гранд-адмирал и госпожа знают гораздо больше, чем сообщили мне.

Я понимаю, что их план довольно хорошо структурирован, но не верю, что Сопротивление клюнет на эту удочку. Тогда я совершенно разочаруюсь в них.

Мне осталось сделать короткое видео с Лили Браер, и тогда можно спокойно выжидать. Оно дойдёт до адресата рано или поздно. Ллойд посоветовал не спешить и начать действовать тогда, когда они получат точную информацию.

Как бы мне ни хотелось верить гранд-адмиралу, я ощущаю, что меня намеренно водят за нос. Однако я могу стерпеть это, чего не сказать о моём мнении по поводу того оружия, которое придумал учитель.

Я обещаю, что дождусь той девчонки-мусорщицы и постараюсь обратить внимание на её способности. Ведь эта такая редкость — встретить кого-то, похожего на меня.

Эмма

У меня настолько недовольный вид сейчас, что бабушка ужаснулась бы и точно ворчала что-то о моём несносном поведении. По Дэмерон не только отстранил нас от необычной тренировки, но ещё и приказал навестить самого тупого кретина на свете. Джек и Рей, очевидно, тоже не в духе, поэтому мы поднимаемся на медицинский этаж в полной тишине. На самом деле я уже несколько раз обдумывала то, как бы поскорее улизнуть в наши казармы. Никакого настроения навещать Боба нет, и думаю, что никогда не будет.

Я поднимаю взгляд на Джека, который упорно пялится в двери лифта. По каким-то причинам он выглядит несколько серьёзным. Я могу только догадываться, о чём именно думает этот красавчик. Я не успеваю подумать, и рот стремительно открывается, изрекая интересующий вопрос:

— Ты правда не причастен к этому? — голос отталкивается от стенок. Я чувствую, как друзья медленно поворачиваются ко мне. В одном их взгляде вижу удивление, а в другом — абсолютное безразличие.

— Я обещал, что нас больше не тронут, — кажется, я застываю, как статуя. И не только я. Мы с Рей глядим по-новому на нашего друга. Впервые я не могу осознать, точно ли вижу того самого человека перед собой, или это кто-то другой занял его место. Наверное, я боюсь признаться самой себе, что это может быть правдой. Мне не хочется верить, что Джек способен на такое. — Я сдержал своё слово.

Никогда не видела, чтобы человек так спокойно говорил о таких вещах. Боб хоть и противный, но он чуть не умер.

— Но ты мог убить его! — восклицает Рей. Удивительно, что она опережает меня, но я абсолютно с ней согласна. — Только представь, что бы произошло с тобой потом!

— Если бы я не предпринял этого, то Хаксли пришёл бы за вами, — в свою очередь хмуро отчеканивает парень. — И, поверь, он не ограничивался бы только словами, — на этом Джек поворачивается к нам, и я вижу неприкрытое презрение, но обращённое уже не к нам.

— Мы бы что-то придумали, — неуверенно говорю я, ощущая, как голос теряется в открывающихся с грохотом дверях лифта.

Мы приехали на этаж медиков, на котором, как обычно, очень шумно и много медперсонала. Моя компания проходит дальше, осведомляясь о том, где находится пациент. Доктора ведут нас за собой, а я слышу отчётливый шёпот друга:

— Я предпочитаю делать всё сам, — его взгляд направлен не на нас, а куда-то далеко. — Он унизил не только вас, но и меня, — неужели его мотивы настолько глупы? Я хмурюсь, потому что совершенно не понимаю Джека. — Более того, Хаксли обещал продолжать нападки. Самым действенным способом было напугать его.

— Я понимаю, что ты хотел, как лучше, — голос Рей раздаётся справа от моего уха. Она тоже очень обеспокоена. — Но пойми, что ты чуть не убил его. Он ведь не настолько плохой, чтобы заслуживать смерти?

Сестра говорит дельные вещи. Я оборачиваюсь на Джека, который останавливается на месте как вкопанный. Нам приходится тоже замедлиться, и только сейчас я замечаю, насколько сильно он бледный. Не понимаю, что происходит, поэтому смотрю на него с некоторым изумлением. На лице парня вдруг возникает такая эмоция, что я просто не могу определить её название.

— Значит, будь он плохим, то тогда бы он был достоин смерти? — в его голосе слышатся яростные нотки. Я и Рей просто не можем понять, на что именно он злится. Впервые в жизни я вижу, как он сердится, и меня немного бросает в дрожь от этого. — Вот только жизнь не делится на плохое и хорошее, или на чёрное и белое, — Джек со злостью выдыхает, поравнявшись с нами. — Плевал я на эти нормы морали. Если только смерть может угомонить Хаксли, то так тому и быть.

— Но так нельзя поступать, — меня не очень-то тянет встревать в эту перепалку. Потому что отчасти я согласна и с Рей, и с Джеком. Однако они явно не поймут, если я выражу своё мнение насчёт этого. — Подумай сам. Мы могли бы разобраться с этой ситуацией, рассказав всё генералу или инструктору. Или просто поговорили бы с Хаксли с глазу на глаз, — она вздыхает устало, а её грустный взгляд касается симпатичного лица парня. — Всегда есть намного лучшее решение, которое не приведёт к смерти или ранам. Стоит взглянуть на ситуацию под другим углом — и всегда найдётся решение.

— Не вижу смысла в поисках, если всё и так очевидно, — Джек упирается до самого конца, не сдавая позиций.

В этой дискуссии я понимаю, что они не придут к какому-то одному мнению, поэтому врываюсь в разговор, пытаясь направить их внимание на что-нибудь другое:

— Ребята, давайте пока на этом закончим. Этот доктор сейчас нас уничтожит за то, что мы не поспеваем за ним, — как это ни странно, оба друга меня слушают. Мы нагоняем медика немедленно, однако он всю оставшуюся дорогу смотрит на нас очень недовольным взглядом, будто мы специально задерживали его.

Палата, в которой, видимо, расположился Хаксли, практически идентична той, где лежал в своё время Джек. Дверь нам приоткрывает доктор, пропуская внутрь. Первое, что бросается мне в глаза, это человек, который лежит на койке и почитывает что-то с датапада. Он накрыт одеялом почти до пояса, но сам одет в медицинский халат. Хаксли опускает устройство, а потом и вовсе открывает от удивления рот. Видимо, он не ожидал такой встречи. Доктор уходит, закрывая дверь, а я мысленно молюсь, чтобы эта пытка скорее закончилась. Боб уже выглядит получше, хотя я могу поклясться, что капельницу ему убрали только недавно.

Скрещивая руки на груди, темнокожий парень даже не удостаивает нас приветствия. Мы все стоим и пялимся друг на друга, будто видим впервые. Первым отмирает, как ни странно, Джек, на лице которого сияет странная улыбка. Парень подходит к нему, всем своим видом показывая, насколько ему неприятно оказаться в присутствии Хаксли.

— Как поживаешь, любитель орехов? — невинная фраза, отпущенная Джеком, словно заряжает воздух в палате электричеством. Мне становится не по себе от того, как Боб втягивает ноздрями воздух. У него дрожит челюсть от напряжения.

— Ты.

Рей обходит койку справа, предупредительно указывая на Хаксли. Она не хочет, чтобы разжегся новый конфликт. Я подхожу к ней и осторожно смотрю на Джека, который на это и бровью не повёл.

— Видимо, тебе ещё плохо, раз ты не можешь формулировать предложения, — прежде, чем тот успел ещё больше рассердится и что-то сказать, бывший официант продолжает с ликующей улыбкой лукавить: — Не думай, что мы так хотели видеть твоё прекрасное личико. Нас послал инструктор.

— Я знаю, зачем ты пришёл, — ядовито изрекает темнокожий парень. — Злорадствуешь.

— Недавно я лежал на такой же койке, — отстранённо произносит Джек, показывая на кровать. — Но ты прав. Я здесь, чтобы кое-что тебе донести.

— Реально? — Хаксли совершенно не верит моему другу.

Проходит, наверное, секунда, и я вижу, как бледные руки пригвождают Боба к койке с невероятной силой. Рей испуганно бросается вперёд, а я задерживаю дыхание. Джек сжимает горло Хаксли, а тот безвольно пытается выбраться из его хватки, которая кажется мне стальной. Рей старается убрать руки парня, а мне удаётся в этот момент посмотреть в лицо Джека. И оно пугает меня. Его голубые глаза уже не кажутся тёплыми и приветливыми. В них плещется холодный и безжалостный огонь.

— Ещё раз ты захочешь угрожать мне и моим друзьям, то простыми орехами ты не отделаешься, — Джек практически шипит, что приводит меня в ужас. — Я подам тебе ореховый торт на ужин, — после этой фразы бывший официант отпускает бедного парня. Тот вдыхает полной грудью и ошарашено смотрит на всех нас.

Джек бросает последний взгляд на него и стремительно вылетает из помещения, оставляя нас с Хаксли. Мы вновь остаёмся в тишине, прерываемой только звуками дыхания Боба. Наш друг сегодня явно не в настроении, что не может меня не печалить. Я хочу узнать, что с ним происходит, хочу понять, почему он вдруг стал таким… пугающим и злым. Мы знакомы всего ничего, но я ни разу не видела проявления его негативных эмоций. Видимо, я ошиблась.

— Прости его, Хаксли, — слабым голосом говорю я, стараясь сохранить собственное спокойствие. — Нам очень стыдно.

— Мы пойдём, — Рей берёт меня за руку, и мы отходим к двери. — Надеюсь, ты поправишься.

Мы переглядываемся друг с другом, думая, похоже, об одном и том же. Нужно поскорее найти Джека, пока он никого не снёс, и поговорить с ним.

* * *

Наверное, мы плутаем по этажам несколько часов, а может, и больше. Мои ноги уже начинают болеть от постоянного хождения, но я стараюсь не обращать на это внимания. Нам нужно было найти Джека, куда бы он не запропастился. И эта задача высасывает практически все силы, по крайней мере из меня. Когда я и Рей окончательно отчаиваемся, то в наших головах появляется одна идея. Возможно, бывший официант ушёл наружу, чтобы проветриться. Но мы в этом не уверены. Однако не проверить эту теорию после грандиозного обхода всех этажей — глупо. Нам ничего не остаётся, кроме как выйти на свежий воздух и поискать его уже там.

Снаружи не так уж и много народу. В основном все находятся на базе, уходящей внутрь планеты, поэтому выходить на поверхность не слишком-то и нужно. Ангар находится вокруг нас, поэтому я могу наблюдать, как улетают и прилетают корабли. И именно на этом фоне мы замечаем спину нашего друга. Он сидит на земле, наблюдая за поднятием в небо очередного судна. В его облике я вижу нечто обречённое, однако не могу объяснить себе, почему у меня возникают такие мысли.

Я киваю Рей, которая несколько неуверенно глядит сначала на меня, а потом на парня. Мы должны поговорить с ним.

— Из вас бы вышли плохие шпионы, девочки, — отзывается негромко Джек, даже не поворачиваясь к нам.

Я слегка возмущённо выдыхаю, но мне становится несколько смешно от этого замечания. Я уж точно не пойду по стопам своей матери. Хватит с меня шпионов и всей этой чепухи.

— Мы же были тише воды, ниже травы, — огорчённо проговаривает Рей, подмигивая мне. Я принимаю её игру, отвечая соответствующим взглядом.

— Вы обе громко дышите, — я чувствую слабую иронию в его голосе. Наконец он поворачивается к нам, и я вижу огоньки веселья в глазах.

— Ты в порядке? — собственный голос пугает меня своей хрипотцой.

— Более или менее, — уклончиво отвечает Джек. Мы обе подходим к нему и садимся по бокам. Какое-то время наша компания сидит молча, не прерывая эту странную тишину. Задумчивый взгляд Джека слегка смущает меня. Он вглядывается куда-то вдаль, будто ищет ответы на свои вопросы. — Простите, что выместил на вас свою злобу.

— Бывает, — бодро произносит Рей, хлопая его по плечу. — Не скрывай от нас своих настоящих эмоций. Мы ведь твои друзья.

— Мне приятно, что вы не… не посчитали меня жестоким придурком, — его голос чуть дрожит на последних словах. Я устремляю на него ласковый взгляд, понимая, что он скорее не жестокий, а немного глупенький.

— Ты слегка напугал нас своими высказываниями и действиями, — я вспоминаю о том, как он чуть не задушил Хаксли в собственной палате. — Но мы же друзья… А друзья не бросают друг друга из-за каких-то слов.

Бледное лицо парня светлеет, и я чувствую облегчение. Он смотрит сначала на меня, а потом на Рей, но его взгляд немного грустнеет.

— Я не помню, когда в последний раз говорил об этом с друзьями, — прекрасное настроение вдруг становится менее прекрасным. Я не думала, что у Джека раньше не было друзей. Почему-то я была уверена, что у такого улыбчивого человека должны быть хоть какие-то люди, поддерживающие его интересы.

— Разве у тебя не было друзей? — в голосе Рей слышится понимание. Она единственная знает, что значит быть одинокой по жизни. — А как же бар?

— Сколько себя помню, я всегда был один, — парень абсолютно спокоен, но что-то мне подсказывает, что ему тяжело сохранять эту непринуждённость. — После смерти моих родных я перестал доверять другим людям. Желание заводить друзей и вовсе отпало, да и времени не было для этого, — парень внезапно поднимается с места, подавая нам руки. — Думаю, нам стоит вернуться.

— Ты прав, — заключает подруга, с лёгкой улыбкой подглядывая на парня. — Джек, — он поворачивает к ней голову. — Теперь ты не один.

Наконец-то я вижу его полноценную улыбку, и моё сердце начинает биться быстрее.

— И я этому очень рад, — с благодарностью говорит бывший официант. — Давайте пойдём к инструктору. Думаю, ему стоит знать, что мы выполнили поручение.

Мы все вместе направляемся к лифту, однако что-то непонятное гложет меня. Почему-то мне кажется, что нужно было поговорить с Джеком ещё немного. Я чувствую, что мы не выяснили самого главного: причины, почему наш друг так сильно разозлился. А ещё переживаю насчёт всей этой ситуации. Если раньше думала, что могу понять его, то теперь уверена, что мне ещё только предстоит узнать этого парня.

Мы болтаем о новой тренировке, и я заглядываю в лицо Джека, на котором вновь сияет привычная слабая улыбка. Мне ещё предстоит узнать, какой он, когда не прячется за масками.

* * *

Пару дней прошли так, словно их вообще не существовало. Вроде бы всё наладилось, но я кожей чувствовала, что некоторые недомолвки всё же остались. Но если и начать по порядку, то после возвращения в нашу группу Хаксли, на нас прекратили бурно обращать внимание. Пронёсся слух, что Джек приложил руку к болезни Боба, и все будто по команде стали обходить его стороной. Девушки уже не смотрели на парня с таким обожанием, что не могло меня не радовать, а парни кривились каждый раз, когда бывший официант кидал на них насмешливый взгляд.

На самом деле за эти пару дней изменилось многое, чем за эту неделю, что не могло не удивлять. По крайней мере я слегка обалдела, когда инструктор стал с большим подозрением относиться к Джеку. Ему давались дополнительные задания, а также критиковались многие его действия. По был очень строгим в эти моменты, но безразличный ко всему Джек не особо заострял своё внимание на том, что отношение к нему поменялось. Последние дни он был крайне тихим, даже более задумчивым, чем обычно.

Рей тоже имела довольно странное настроение. Но теперь у неё не было от меня секретов, поэтому она поведала мне, что у неё есть некоторые способности, которые только предстоит развивать. Если честно я очень рада за неё, и я чувствую, что теперь она будет более уверенной в себе. Хотя даже и не будь у неё этих способностей, я всегда считала её особенной.

У меня же не было таких невероятных способностей, но я не расстроена, потому что не слишком нуждаюсь в них. Как-никак я прекрасно всё это время жила, и что-то неожиданное, кроме ещё одной скрытой подробности о своей семье, не жду. Мне хватает в жизни непредвиденных стечений обстоятельств.

Рей предупредила меня, что я никому не должна говорить об этом, потому что за такими, как она, идёт охота. Меня пугает вероятность того, что теперь ещё больше шансов потерять свою дорогую сестру. Меня также ужасает факт, что её новые способности, даже не проявившиеся в полной мере, уже готовы ей навредить. Не знаю, чем ей можно помочь, поэтому очень переживаю и хожу вся на нервах.

Я уже который раз задаюсь вопросом, почему в моей семье столько секретов. Прошлое бабушки и дедушки, мать-шпионка, так ещё и сестра с непонятным даром, который неизвестно как работает. Думаю, если я обнаружу ещё одного брата или одну сестру, то совершенно не удивлюсь. Лимит моего изумления исчерпан.

По обычному расписанию у нас сегодня занятие в ангаре. Однако место встречи всей группы в тренировочном зале. Как объяснил нам инструктор, это для того, чтобы мы все встретились и послушали наше сегодняшнее задание. Ничего особенного в этом нет, это обычные инструкции, которые мы выслушиваем каждый день. Более того, к ним ещё прибавилась какая-никакая мораль: никого не обижать и никому не досаждать. Больно надо.

Вроде бы наша группа в полном составе, однако кого-то не хватает. По Дэмерон обычно никогда не опаздывает на общие сборы. Он очень пунктуален и практически всегда приходит вовремя. Но почему-то не сегодня. Я оглядываю наших в поисках ответов, однако некоторые замечают мой интерес и попросту отворачиваются. Ах, да. Никто больше не хочет с нами разговаривать. Я бы могу винить в этом Джека, однако с первого дня поняла, что не воспылаю дружбой к одногруппникам.

Мы ждём несколько минут, потом десять… Я не замечаю, как проходит полчаса. Никто не расходится, потому что не хочет быть наказанным за непослушание. Ни в одном лице я не вижу особой тревоги, однако меня она охватывает каким-то тянущим чувством, словно липучка, которой больше не к кому приклеиться. Рей чувствует мою обеспокоенность, поэтому берёт за руку. Я могу лишь удивиться её догадливости, хотя, скорее всего, это одно из проявлений невероятных способностей сестры. По её сведённым бровям могу понять, что она разделяет мою тревогу. Джек же не особо уделяет нам внимание, его взгляд направлен на лифт, будто в ожидании чего-то.

Через ещё примерно пять минут из лифта наконец выскакивает наш инструктор. Его стремительные движения свидетельствуют о крайней степени нервозности. По подходит к нам с лицом, полным какой-то печали. В его руках нет ни записной книжки, которую на некоторых занятиях он носил с собой, ни планшета. Дэмерон является к нам не в самом лучшем расположении духа. Значит, не зря мне было тревожно.

— Сегодня занятий не будет, — взволновано говорит парень. Он выглядит так, словно только что прошёл через огонь и воду.

— Это ещё почему? — с возмущением спрашивает Хаксли. Мне невольно хочется на него шикнуть, но я сдерживаюсь.

— Появились неожиданные известия, — слышу некий страх, проскальзывающий в голосе Дэмерона. Мне становится крайне интересно, что же случилось. — Высшее командование срочно созывает экстренный совет, на котором могут присутствовать только ограниченное число лиц.

Послышался гул неодобрение со стороны парней и проникновенный вздох со стороны девушек.

— Поэтому сегодня можете отдохнуть, а завтра у вас будет тест, — полный разочарования вздох вырывается у каждого в этой группе. По очень поэтично посматривает на нас, понимая, что мы настоящие лентяи. — Расходитесь, — в приказном тоне говорит он нам, и мы, конечно, с великим удовольствием начинаем плестись к лифтам. — Кроме Эммы Браер.

Я останавливаюсь, как вкопанная, ловя взволнованные взгляды своих друзей. Но все же я уверенно киваю им, надеясь, что они встретят меня где-нибудь в казармах. Разворачиваюсь и плетусь к По, который только и ждёт, пока все, кроме меня, покинут тренировочный зал.

— Я подумал, что тебе стоит знать, — инструктор тянется к карману штанов, доставая оттуда довольно интересный предмет. — Вот это попало к нам сегодня ночью, — указывает мне на круглый металлический предмет. На нём есть несколько кнопок с одной стороны. По не даёт мне его в руки, но я могу сказать увидеть, что он гладкий и, скорее всего, холодный. — Генерал подумала, что тебе стоит рассказать об… В общем, ты в праве знать, что произошло.

— Может, вы уже скажете? — нетерпеливо отзываюсь я, с жадностью глядя на кругляш.

— Лучше смотри, — По нажимает на одну из кнопок, и на предмете сразу же появляется изображение.

Я не сразу понимаю, что это голограмма, потому что женская фигура на ней замерла в каком-то странном положении. Она сидит, словно напротив меня и не отрываясь смотрит в одну точку. Мне кажется, что эта женщина скорее изваяние, чем живой человек. Потом она начинает дрожать, а в её глазах плещется безумие. Наверное, в прошлом женщина была красива, но сейчас все черты выглядят иссушенными, осунувшимися. Она через секунду подтягивает к себе ноги, качаясь из стороны в сторону. Сначала из её рта вырывается нечленораздельный шёпот, но потом я слышу обрывки фраз:

«Спаси меня… Спаси… Спаси меня… Умоляю… Спаси меня», — с её губ срывается стон, а меня прошибает пот. — «Умоляю… Принеси мне… Принеси мне порошок. Спаси…»

Меня окатывает ужас, когда она чётко проговаривает имя, которое поначалу кажется мне незнакомым. Её глаза наполняются слезами, а потом женщина на голограмме неожиданно смеётся, но этот смех лишь фальшь. Я ощущаю, как она впадает в истерику.

Запись заканчивается на неопределенном моменте, но на моём лице определённо застывает ужас. Я просто не могу передать словами, как поражена.

Эта женщина сказала то, чего я не ожидала услышать. У меня дрожат руки, наверное, я могла бы прямо тут впасть в такую же истерику, что и она.

«Спаси меня, Эмма».

Женщина… нет, мама молит меня спасти её. По видит то удручающее состояние, в котором я нахожусь, поэтому убирает проклятый предмет обратно в карман. Его озабоченное и жалостливое выражение лица никак мне не помогает. Прямо сейчас я хочу что-нибудь сломать. У меня впервые в жизни появляется желание крепко напиться. Жаль, что я не могу стащить у Хана Соло его алкоголь.

— Что случилось с моей мамой? — я страшно подавлена тем, что только что увидела.

— На ней была использована последняя разработка Первого Ордена, — с глухой ненавистью во взгляде проговаривает инструктор. Я не могу разделить его чувств, потому ощущаю лишь пустоту. — Прототип №103 лишь недавно был реализован, однако уже способен на такое… — Дэмерон откашливается, будто проговаривает нечто важное. — В любом случае, это наркотик, способный подчинять того, на ком его испытали. Если вкратце…

— Как это видео вообще сюда попало? — я моргаю, стараясь не поддаваться слезам, которые рвутся наружу.

— Скорее всего, его специально заслали сюда, чтобы предупредить, — роковым голосом он произносит самые страшные опасения. — Мы следующие.

— Мне нужно побыть одной, — скрещиваю руки в замок, сжимая их до хруста костяшек. По понимающе глядит на меня.

— Если тебе понадобится помощь, я всегда рядом, — инструктор хлопает меня по плечу, уходя к лифтам.

Я смотрю ему в спину, ощущая, как во мне всё поднимается. Я наивно полагала, что испытания в моей жизни закончились, но, похоже, они только начинались. Несколько рваным вздохов нужно, чтобы успокоится. Я сжимаю челюсть до предела, но ничего не помогает привести свои мысли в порядок.

Вот крифф!

Ну почему именно моя семья? Я чувствую себя разбитой, во мне поднимается буря эмоций, которую не могу утихомирить. Вдруг кто-то сзади касается моей спины, и я резко оборачиваюсь, чтобы прокричать что-то оскорбительное. Мне нужно мгновение, чтобы понять, что сестра с сожалением смотрит на меня.

Рей обнимает меня, кладя руку мне на голову, и я чувствую прилив ностальгии, будто мы снова в детстве. Так она успокаивала меня, когда я оступалась или получала ушибы. Мне на секунду легчает, потому что я чувствую, что в безопасности, что рядом со мной близкий человек. Здесь с нами ещё и Джек, который с искренней печалью берёт мою руку в свою. Смотрю на него, но сил, чтобы улыбнуться, нет.

Сестра отстраняется от меня и с уверенностью проговаривает:

— Мы спасём твою маму.

В сердце появляется надежда, которая греет душу. Эти слова откидывают всю боль на задворки сознания. Я не представляю, как мы это сделаем, но хочу хотя бы попытаться.

Прошу, дождись меня, мама.

Рей

Когда инструктор Дэмерон просит всех разойтись, Джек шепчет мне, что нам стоит где-нибудь затаиться и подслушать разговор. Мы прячемся за оборудованием и отчаянно прислушиваемся к разговору. Просмотрев видео, адресованное сестре, мы чуть не охаем от досады. Меня сковывает ужас за подругу, которая стойко узнает информацию о матери, а она сейчас находится в обезумевшем состоянии.

После этого я даю себе обещание, что мы спасём Лили Браер. Впрочем, мне ничего не остаётся. Я не могу смотреть на обречённое и разбитое выражение лица Эммы. Именно поэтому решила для себя, что обязательно сделаю всё возможное, чтобы спасти Лили. Иначе я больше не посмею назваться её сестрой.

Мы решаем переместиться куда-нибудь в тихое место с ограниченным пространством, чтобы всё обсудить. Так на одном из этажей, где проводятся советы, под ангаром, наша компания находит пустое помещение, в котором не было посторонних. Расположившись в центре комнаты, я, Эмма и Джек начинаем настоящий мозговой шторм.

Одно мы знаем точно — в наше рискованное дело не стоит впутывать посторонних. Сопротивление многое сделало для нас, и мы ему безгранично обязаны. Однако ни я, ни мои друзья не можем оставить всё как есть. Я знаю, что они точно не станут рисковать своими солдатами ради этой миссии. Жизнь одного ничего не стоит, а вот жизнь целой эскадрильи определённо имеет свою цену. Выбор очевиден. Я понимаю, почему они не будут этого делать, но не могу сидеть на месте сложа руки.

— Нужно определится с тем, что мы будем делать, — все со мной одновременно соглашаются и поднимают глаза.

— Нам нужен план, — Эмма, отошедшая от потрясения, почёсывает подбородок.

— Логично предположить, что твою маму, скорее всего, держат на базе Первого Ордена, — она поднимает на меня глаза, и я сталкиваюсь с её страхом, но пытаюсь говорить как можно спокойнее. — Первая сложность состоит в том, что мы не знаем месторасположения этой базы. Вторая — у нас нет корабля, на котором мы попадём туда. И третья, где, крифф его задери, нам искать Лили?

Джек наконец-то отмирает, напряжённо отмеряя помещение шагами. Он слегка запускает волосы в тёмные волосы, активно раздумывая над всем сказанным.

— Нам нужен корабль, оружие, а ещё точная планировка базы, чтобы проникнуть туда, — он с минуту смотрит на нас, замерев на месте, а потом всплескивает руками. — Точно! — видимо, что-то вспомнив, парень повышает голос, активно жестикулируя.— Координаты и планировка базы Первого Ордена могут быть у дроида. Лили могла загрузить в него не только документы о прототипе, но и другую важную информацию.

— Нам нужно это проверить, — отзывается белокурая девушка без энтузиазма.

— Пора найти BB-8 и украсть его, — улыбаюсь я, наверное, впервые после страшных известий.

— Надеюсь, он не будет сопротивляться, — подаёт голос парень, поднимая бровь. — В случае если у него не будет этих данных, нам придётся проникнуть в кабинеты высшего командования.

— Так себе перспектива, — ворчливо говорит Эмма, хрустя пальцами в предвкушении. Это приключение запомнится ей на всю жизнь. Она старается не унывать, но я чувствую то, как ей тяжело сносить всё, что навалилось. — На нас обратят ненужное внимание. И, тогда прощай наш план.

— Будем надеяться, что нам повезёт, — бодро кивает Джек. — Разделимся, чтобы всё успеть, — он подходит ближе к нам и раздаёт указания. — Я и Эмма пойдём красть дроида. Заполучив его, мы сразу же направимся в ангар, чтобы найти корабль. А ты…

— Я пойду в кабинет генерала Леи, — твёрдо говорю я и получаю в ответ два недоуменных взгляда. — Мне нужно кое-что забрать, — в неопределённом жесте я махаю рукой, натягивая на уста полуулыбку. — Встретимся в намеченном месте.

— Будь осторожна, — сжимает моё плечо Эмма, в глазах которой отражается поддержка и безоговорочная вера в меня. Я не допущу той ошибки, что совершила тогда, наведываясь в тот кабинет.

— Я справлюсь.

Мы выходим и направляемся в разные стороны. Им нужно к лифту, а мне, наоборот, к кабинету Леи.

— Чем быстрее ты найдёшь, что ищешь, тем быстрее мы будем отправляться!

Джек кричит мне эти слова в спину, зная, что я услышу. Я бросаю быстрый взгляд, уверенная в своём успехе. Я стремительно шагаю, почти бегу по коридору, который обязательно приведёт меня к цели.

* * *

У нас не так уж много времени, чтобы смыться с базы Сопротивления. Поэтому я быстро пробираюсь в кабинет Леи, пытаясь не слишком-то шуметь. Благо никого нет, по причине того, что всё высшее командование ушло на совет. Включая Лею. А значит, у меня есть немного времени, чтобы обшарить помещение. Я подхожу к столу, с глухим стуком выдвигая шкафчики. Меня заполоняет радость, ведь нахожу в одном из них тот самый меч, который по случайности взяла в руки, когда в прошлый раз посещала этот кабинет.

Я с надеждой надавливаю на кнопку, чтобы его включить. Издавая необычный звук, световой меч зажигается, озаряя кабинет синим светом. Глаза неотрывно глядят на него, и мне не удаётся отвернуться ни на миг. В голове вдруг образовывается какой-то шум, но он быстро прекращается, когда я усилием воли, наконец, выключаю меч.

Мне не принадлежит эта вещь, и, естественно, я стыжусь того, что сейчас стащу его у человека, который с первых дней был ко мне добр. Надеюсь, Лея сможет простить меня. Но этот меч нужен мне как оружие, с помощью которого я смогу защитить своих друзей. К тому же интуиция подсказывает, что его следует использовать.

Я осматриваю весь кабинет в поисках какой-либо другой нужной информации, однако через некоторое время понимаю, что большего не найду. Видимо, всё хранится в памяти дроида, за которым ушли друзья. Больше задерживаться здесь не стоит, ведь я не хочу быть обнаруженной. На меня посыплются вопросы, на которые я не смогу ответить.

Последнее, на что я бросаю взгляд — это та же голография. Молодой человек в компании своих родителей улыбается мне и выглядит таким счастливым. Хотя кого обманываю? Конечно, я здесь не при чём. Интересно, встречу ли я его когда-нибудь, или он уже мёртв? Я сглатываю ком в горле и заставляю себя подойти к двери.

У нас мало времени. Сейчас самое главное — это наша миссия по спасению матери Эммы. Мне нельзя отвлекаться на посторонние вещи, которые не относятся к заданию. И всё же где-то внутри у меня что-то натягивается. А ведь у мальчика такая живая и искренняя улыбка…

* * *

Эмма

Мы взяли на себя практически невыполнимое задание, потому что около дроида постоянно кто-то находится. Из импровизированного убежища — стенки, которая отделяет нас от первой комнаты на этаже, заполненной людьми и другими роботами, занимающимися починкой последних, — мы уже какое-то время наблюдаем за ним. Джек сразу же заметил кругляша, катающегося по коридорам туда-сюда. BB-8 никто не охраняет, однако вокруг достаточно людей, которым мог не понравиться наш излишний интерес к нему.

Он подъезжает к одному дроиду за другим, что-то радостно им пищит и едет дальше. Похоже, он очень любит болтать на своём непонятном языке с другими такими же роботами. У меня в голове неожиданно появляется идея.

— Давай заманим его сюда, — мы находимся близко к лифту, однако в том углу, на который мало обращают внимания. Меня осеняет, что мы можем приманить сюда BB-8 так, чтобы никто и не догадался, что на самом деле мы хотим с ним сделать.

— Как? — парень в недоумении уставляется на меня.

— Он должен меня помнить, — подмигиваю я. — Я поболтаю с ним, а потом ты должен его схватить.

Джек бросает на меня недовольный взгляд, скрещивая руки около груди.

— Паршивый план.

— Всё, что есть, — отмахиваюсь я, но чувствую себя уязвлённой. Мне не нравится это настроение друга.

Парень не отвечает мне, кивая на дроида. Я понимаю, что разговор на этом закончен, и пробираюсь к BB-8, пытаясь его не спугнуть. Оборачиваюсь посмотреть на Джека и вижу его испытующий взгляд. Лицо остаётся непроницаемым, что ненароком задевает меня. Что же с ним происходит?

— Всё будет нормально, — бурчу себе под нос. — Успокойся.

BB-8 наконец замечает меня и осторожно подъезжает, издавая приветствующие звуки. Я стараюсь не выдать волнения, поэтому дружелюбно улыбаюсь ему. Присаживаюсь около него на колени, проводя по шарообразной голове рукой.

— Здравствуй, малыш, — говорю самым добросердечным тоном, и дроид пищит мне.

Я оглядываюсь по сторонам, понимая, что никому нет дела до него и какой-то девчонки. Облизываю пересохшие губы в предвкушении.

— Тебе здесь нравится? — когда я слышу определённые звуки от него, то воспринимаю это как согласие.

У нас не так много времени, поэтому я наклоняюсь к нему поближе, проговаривая:

— Не поможешь мне? — не знаю, каким образом, но я понимаю следующее пищание, воспроизводя в голове все фразы, которые он пищит мне на своём языке: «Я не могу отсюда уйти. Я хочу пообщаться с моими друзьями».

— Ну, пожалуйста, всего на минутку, — я зову его за собой, но он противится.

BB-8 практически неподвижен, только крутит головой, показывая, что его ждут друзья -роботы. Меня это не устраивает, я строго смотрю сначала на него, а потом на других дроидов. Ладно, воспользуемся другим методом убеждения.

— Если ты будешь послушным маленьким дроидом, то я отведу тебя к Рей, — подмигиваю я. Робот подъезжает ко мне со всей имеющееся прытью. Я знаю, что сестра ему очень понравилась. Я помню, что в баре он старался держаться поближе к сестре. — Хороший мальчик.

На губах расцветает победоносная ухмылка. Я медленно иду в сторону того, кто ждёт нас в засаде.

— Она будет рада тебя видеть, — продолжаю в свою очередь. — Уверена, ты по ней соскучился.

BB-8 целиком и полностью попадает в ловушку в виде обещаний увидеться с Рей и с готовностью катит за мной. Не думала, что дроиды могут быть такими наивными.

Мы подходим к тому самому месту, из-за которого резко появляется Джек. Проходит всего лишь секунда, когда парень хватает BB-8 и заодно меня. Он затаскивает нас в пустой лифт, из которого выходят повстанцы, с невероятной скоростью, минуя их невообразимым образом. Никто не обращает на нашу невыразительную компанию никакого внимания. Дроид, совершенно обалдевший от такого поворота событий, не сразу понимает, что произошло и куда его утащили.

Но, когда дверцы лифта закрываются, начинается то, что я бы назвала хаосом в истинной ипостаси. BB-8 пищит так громко, что уши чуть не лопаются, как мыльные пузыри в ванне, и я изо всех сих зажимаю их ладошками. Потом он каким-то образом отбивается от Джека, пытаясь успеть к панели, чтобы остановить движение вверх. У меня получается схватится за дроида, но не удаётся удержать равновесие. Я падаю с грохотом на дроида.

— BB-8, послушай меня! — кричу ему прямо в круглую голову. Он же не перестаёт пытаться выбраться из рук, которые смыкают его, как кольца.

Мы уже практически наверху. Ситуация выходит из-под контроля. А я и Джек не можем успокоить этого дроида. Начинаю лихорадочно перебирать в голове все возможные варианты, как остановить всё это. Ничего путного в голову не приходит, но я решаюсь на самую последнюю попытку.

— Лили Браер! — я с силой зажмуриваюсь. — Помоги найти её!

Дроид перестаёт брыкаться, двигаться и пытаться вырваться. Я в изумлении открываю глаза. Чувствую, как он подкатывается ко мне, останавливаясь в сантиметре от лица.

Джек, поднимающийся с ног, встаёт около панели и нервно оглядывается на нас. Двери лифта в ангар открываются, а BB-8 вновь показывает новое сообщение, отправленное матерью.

* * *

Дорогая Эмма,

Наверное, начинать такое сообщение следовало со слов, которые ты бы хотела услышать в первую очередь. Прости свою дурацкую маму за все эти годы. Ты лишилась моего внимания и заботы на столько лет… Я не представляю, что ты когда-нибудь получишь это сообщение, как и не представляю, что когда-нибудь увижу тебя. Ты была совсем крошечной, когда я оставила тебя у бабушки и дедушки. Помню, как держала тебя в своих руках, как была счастлива твоему появлению в этом мире. Ты всегда будешь главным центром моей Вселенной.

Дочка, наверное, ты часто задавалась вопросом. Почему я дала тебе такое имя?

«Всеобъемлющая».

Потому что где бы я не находилась в этой Галактике, я всегда думала о тебе. Каждую секунду жизни, которую мне приходится вести, ты занимала и занимаешь все мои мысли.

Эта работа стала для меня препятствием ко встречам с тобой. Я пожертвовала материнством и семьёй, чтобы служить на благо Новой Республики. Знаю, что это не оправдание для меня, но надеюсь, что когда-нибудь ты поймёшь. Твой дядя, Дерек, не оставил мне выбора. Надеюсь, мои родители не утаили от тебя правду обо мне и о нём.

Я сейчас нахожусь в центре Империи, на планете Бисс, в качестве шпиона. Я втёрлась в доверие к соответствующим лицам и жду того самого шанса для Сопротивления, чтобы нанести удар врагам. Осталось ещё немного…

Знаешь, дочка, тут не так уж и плохо, как кажется поначалу. Здесь живут обычные люди, такие же, как и на Корусанте. Первое время я не могла привыкнуть к этим людям, не могла понять, что их тут держит, но потом начала понимать, отчего они продолжают верить в идеалы Империи. Рассказывать об этом я не собираюсь. Не переживай.

В какой-то момент я чувствовала, что больше не могу работать шпионом. Чуть было не сорвала всю операцию из-за своих эмоций. Мне хотелось бросить всё и вернуться к тебе… И всё же меня кое-что остановило.

Удивительно, но по окончанию каждого года в столице отмечается довольно странный праздник. Каждый год в ночное время суток из дворца и других домов в небо выпускаются сотни фонарей, которые устремляются ввысь. Они имеют разные формы и размеры, но неизменным остаётся яркое свечение, подобно утреннему солнцу, которое рассекает тьму. Кого бы я ни спрашивала, никто не знает, кто придумал этот праздник. Но все как один говорят, что это самый грустный день в году. В небо запускают фонари в память тех, кто умер, или тех, с кем тебя разделило время. Я запустила такой фонарик, представляя твою улыбку. Ради этой улыбки я и пошла на всё это.

Моя малышка, моя любовь к тебе бесконечна, как сама Вселенная. Если твоей маме повезёт, то уже скоро мы с тобой увидимся…

Фонари…

Видео с мамой прерывается, но я вижу, как она сияет от того, что в скором времени увидит свою дочь. В сознании кое-что меняется. Я, наконец, перестаю винить мать во всех бедах. Женщина передо мной хотела блага для всех, она хотела, чтобы я была счастлива. Её никогда не было рядом, даже в самые ключевые моменты. Но теперь я готова простить маму.

Нам приходится быстро убегать из лифта вместе с дроидом, чтобы спрятаться. Никто снова же не обращает на нас внимания, но мы всё же знатно пугаемся с Джеком. Рей находит нас запуганными около какого-то корабля, который лишь недавно оставлен на ремонт. Она тоже выглядит немного взволнованной, но сейчас в ней присутствует некая уверенность. Сестра сжимает какой-то странный предмет в руке и обводит взглядом дроида.

— Я нашла нам корабль, — Рей слегка наклоняется, махая нам рукой. — За мной. Потом поговорим.

— Класс, — закатываю я глаза.

Рей пробегает между двух других кораблей в самый дальний угол ангара. Мы осторожно тащимся за ней, стараясь не попадаться разумным на глаза. Из-за BB-8 нам приходится время от времени останавливаться, так как он проявляет нежелание идти дальше. Джек, хоть и молчит, но по нему видно, что ему постепенно надоедает постоянно толкать вредного дроида к движению. Пару раз тот даже чуть не улизнул, но парень ловко оказывался тут как тут. Не знаю, откуда в друге столько сил, но он стойко отбивает все попытки на побег у BB-8. Если бы ситуация не была такой напряжённой, я бы точно посмеялась.

Какого же было моё удивление, когда мы подходим к знакомому нам всем кораблю. Сокол Тысячелетия всё ещё находится на базе Сопротивления, и, похоже, именно на нём мы направимся на самое опасное и единственное задание в нашей жизни. Я удивлённо хлопаю глазами, но Рей радостно мне подмигивает. Знает же, что я просто без ума от этого корабля.

— Тут никого нет, — Рей опускает трап. — Я проверила.

Наша разношёрстная компания заходит внутрь, попутно осматриваясь на наличие хоть кого-то живого. Но через некоторое время я понимаю, что тут действительно никого нет. Скорее всего, Хан ушёл на совет, как и многие другие военные. Джек пинает дроида к мостику, а мы чинно идём за ним.

Как же это иронично. Я улетела от бабушки с дедушкой на этом корабле, а теперь улетаю от Сопротивления спасать маму на том же.

Теперь мы все располагаемся около панелей управления и предусмотрительно закрываем дверь, чтобы дроид никуда не убежал. Рей садится в кресло пилота, просматривая мамино сообщение. Она чуть не плачет, когда слышит последние записанные слова. С секунду сестра смотрит на меня, и я вижу, что в её карих глазах расплывается сожаление и печаль.

— BB-8, хочешь спасти свою хозяйку? — подруга переводит взгляд на дроида, подавляя в себе желание заплакать.

— Думаю, он не против, — торопит её парень. Джек опирается на стену спиной, поднимая голову выше.

Робот гневливо пищит и завывает, а потом и вовсе пятится от друга ко мне и Рей. Кругляш поворачивается к нему своей «спиной», словно вообще не хочет с ним разговаривать. Джек хмыкает, скрещивая руки на груди, и поворачивает голову в другую сторону.

— Злобный и очень невоспитанный мужчина тебя так замучал, сладкий, — я сюсюкаюсь с дроидом и с большим удовольствием вижу, как перекашивается лицо у Джека. Ну, надо же его слегка раззадорить. А то ходит весь мрачный, воздух портит.

BB-8 в знак согласия наматывает круги рядом с ногами. Мы победоносно улыбаемся. Джек прищуривается и морщит свой нос.

— Гадёныш, — ворчит друг, шикнув на дроида.

— Что ты сказал?

— Ничего.

— Покажи нам планы базы Первого Ордена, пожалуйста, — воркует Рей, поглаживая маленького дроида по круглой голове.

В следующий момент дверь открывается, и из неё появляется Хан с Чубаккой. Крайне разозлённые и совершенно не в самом прекрасном расположении духа. У меня перехватывает дыхание.

— А я то думаю, кто пробрался в мой корабль без приглашения, — Соло едко выплёвывает на нас недовольство и раздражение.

Джек, я и Рей со страхом переглядываемся. Похоже, наш план пошёл совсем не по тому сценарию, который мы планировали изначально.

Рей

Пойманы.

На лице застывает выражение страха и ужаса, и это не удивительно, ведь нас только что поймали за обсуждением грандиозных планов. Хан с Чубаккой переводят взгляд сначала на нас, а потом на дроида. Я буквально слышу, как в их головах шевелятся шестерёнки. Осознание всего приходит к ним очень быстро. Наша маленькая компания дружно вздрагивает, когда Соло яростно кричит:

— Вы хотели украсть мой корабль?!

Думаю, ему не нужно подтверждение, чтобы понять, что мы действительно хотели это сделать.

— Мы всё можем объяснить, Хан, — поднимает руки вверх Джек, стараясь успокоить мужчину.

— Джек, как ты мог! — возмущению Соло нет предела.

Парень устало вздыхает:

— Вы всё не так поняли… — он пытается успокоить Хана, но тот выглядит таким разъярённым, что становится аж не по себе.

Я решаю прийти на помощь бывшему официанту:

— Пожалуйста, выслушайте нас.

Хан теряет терпение семимильными шагами. У него нервно дёргается глаз, и я понимаю, что мне стоит выложить всё, как есть, и побыстрее.

— Мы не хотели красть ваш корабль. Всего лишь… одолжить, — Эмма пытается сказать мне что-то, но я понимаю её и без слов: «быстрее», а потому лихорадочно продолжаю, а от напряжения сердце стучит чаще: — Нужно спасти Лили Браер. Она в опасности и совершенно точно не в себе…

— И ради этого вы украли стратегически важного дроида, пробрались ко мне на корабль… — загибает пальцы Соло, перечисляя всё из того, что мы успели сделать. Ярость сквозит из голоса недавнего спасителя. Он оглядывает нас, одного за другим, с такой тщательностью, что мой желудок невольно сводит. Я хочу захныкать от отчаяния, ведь всё поначалу шло идеально. — Вы чуть не умыкнули мой корабль прямо из-под носа. На что вы надеетесь, ребятня?! Я думал, что ты, — указывает пальцем на Джека. Тот выдерживает тяжёлый взгляд, даже бровью не поведя. — намного благоразумнее этих девочек.

— Я знаю, что это звучит очень… сомнительно. Однако мы должны это сделать.

Хан косится на меня:

— Ах, вы должны!..

Эмма взрывается бурным потоком слов, который сейчас никто не сможет остановить, даже если постарается:

— Да, мы должны! На кону стоят жизни и не только наши. Мама работала на Новую Республику с момента моего рождения. Я никогда не видела её, даже не слышала о ней… — я с беспокойством поворачиваю голову к ней. В её серых глазах пляшут молнии. В гневе сестрица всегда была страшна… — В любом случае, я не могу сидеть на месте, когда знаю, что она в опасности, — Эмма с вызовом смотрит на Чубакку и Хана. — Мы уничтожим орудие Империи, чтобы никто и никогда не попал под его влияние. Работа моей матери не должна пропасть зазря.

— Значит, вы подумали, что вам под силу пробраться на самую охраняемую базу теми способностями, которыми обладаете?! — он продолжает на нас кричать.

— Мы готовы, — я невольно достаю из кармана и выставляю перед собой вещь Леи, зажигая его. На мостике появляется новый источник света.

У Хана буквально открывается рот от изумления:

— Ты взяла меч моей жены? — Соло хочет подойти ко мне и забрать световой меч, однако я направляю острие на него.

Глубоко внутри просыпается абсолютная решимость, и я ощущаю небывалый ранее прилив энергии.

— Да, — громко изрекаю я. — Это вынужденная мера.

— Выслушай нас, старик, — подхватывает Джек, прося попутно потушить меч.

— Я уже слушаю, — ворчливо отзывается Хан, присаживаясь в кресло. Видимо, слегка успокоился.

— Мы решили взять всё в свои руки не потому, что не верим, что Сопротивление не справится с задачей, — нам с сестрой нужно перевести дух, поэтому всё остальное мы оставляем на Джека, — а потому, что прикинули: маленький отряд будет гораздо мобильнее целого войска. Мы без лишней шумихи проберёмся в стан врага, спасём маму Эммы и уничтожим прототип.

В словах Джека есть толк. Соло что-то понимает для себя, и его взгляд потихоньку становится более заинтересованным.

— Однако мы сразу поняли, что такую миссию нам не дадут.

Мы все внимательно слушаем парня. В его голубых глазах сияет безоговорочная уверенность. Джек пытается выпрямится, чтобы выглядеть ещё более презентабельней и внушительней. Его голос очень успокаивает, а в интонации не заметно ни тени раздражения. Он так красив, когда кого-то пытается уговорить… Я заглядываюсь на него, а чувства, которые я испытываю к нему, ненароком вновь захватывают меня. Крифф.

— Мы знали, что нас не послушают, и придумали собственный план.

— И каков план?

Джек хмыкает, наверное, радуясь, что Соло наконец повёлся на уговоры:

— Координаты базы Первого Ордена находятся в дроиде, как и схемы…

— Нет, — прерывает его мужчина. — В этом дроиде больше нет планов и схем базы Первого Ордена.

У меня на секунду вся краска с лица слетает. Я поворачиваюсь к Эмме и вижу идентичное выражение лица. Неужели всё, что мы делали, впустую? Я присаживаюсь на кресло, а в глазах всё темнеет. Мы столько сил потратили ради того, чтобы всё организовать. Я пошла на то, чтобы украсть меч самого генерала. Джек и Эмма схватили дроида, рискуя быть пойманными. Ради чего нужны тренировки, если способности и новые умения нельзя применить на практике? Гнев, который я затолкала далеко в себя, начинает прорываться наружу. Моему разочарованию нет предела. Мы так сильно старались помочь, но в итоге вновь оказываемся беспомощны.

— Неужели это конец? — подавленный голос сестры разрезает тишину, причиняя боль.

Я не могу на неё смотреть, поэтому взгляд направляю в пол.

— В зависимости от того, что вы считаете концом, — голос Хана удивляет меня, так что я поднимаю глаза. Я не слышу раздражения или ярости, он абсолютно спокоен и в некоторой степени даже весел. Мужчина потирает виски, распихивает нас всех по бокам. Он садится за штурвал. — Чубакка, готовься к вылету.

Пушистик что-то рычит и срывается с места. Мы все изумлённо хлопаем глазами, глядя на Соло, как на какое-нибудь диковинное существо.

— Чего вы так на меня смотрите?

— Неожиданно, — меня хватает только на одно слово. Я шокирована дважды за этот час.

— Почему вы помогаете нам? — Джек в недоумении пялится на него.

— Без меня вы точно помрёте, — железный аргумент! — Я не могу отпустить этих прекрасных дам с тобой, — второй не менее стоящий аргумент. Недовольное лицо парня вызывает у меня нервный смешок, а Хан лишь ухмыляется ему. — К тому же у меня есть то, чего нет у вас.

— Неужели? — у Эммы сверкают глаза. — Вы самый лучший, мистер Хан Соло, — она аж от восторга заговаривается.

— Помогите Чуи принести сюда схемы, — кивает он Джеку и Эмме. — Рей, останься, — друзья многозначительно смотрят на меня и быстренько уходят. — Давай заведём двигатели.

— Специально избавились от них, — усмехаюсь я.

— Будет лучше, если они не услышат этот разговор, — заговорщически наклоняется к панели управления мужчина.

— Вы хотите мне сказать что-то предостерегающее? — бодро задаю вопрос, готовясь к новой порции советов.

— Не совсем, — он качает головой. Я слышу какой-то пикающий звук. — Просто хочу сказать, что ты ненормальная, — я, насупившись, скрещивая руки на груди.

Хан внимательно поглядывает на панель управления, а потом на меня:

— И не смотри на меня так, — он замечает мою реакцию. — Мало того, что ты летишь с этой штукой в самое опасное место в Галактике, так ещё планируешь размахивать ею.

— Да, что не так?!

— Я скажу тебе, что не так, девочка, — Хан надменно кривит губы. — Знаешь, на что это будет похоже? Ты будто объявляешь себя живой мишенью, — я с негодованием опускаю руки, а в его взгляде проскальзывает беспокойство. —«Посмотрите, я джедай. Поймайте меня», — у Соло очень хорошо получается пародировать мой голос.

— И что? — мне всё ещё не понятно.

— На тебя начнётся настоящая охота, — его взгляд мрачнеет. На минуту он отвлекается от панели управления, глядя мне прямо в глаза, — И поверь, нет ничего хуже того, когда тебя пытается убить целое государство.

— Но ведь охота на джедаев была и раньше?

— Безусловно, — Хан продолжает. — Раньше Империя охотилась на джедаев, но сейчас ситуация ровно такая же и куда хуже.

— Я ничего не понимаю…

— Послушай, — Хан разворачивается ко мне, заглядывая прямо ко мне в глаза. — Аскаделия, да, та самая, терпеть не может джедаев. После того, как она пришла к власти, многие джедаи, даже те, кто отошёл от дел, были убиты, а многих убили уже после… Не суть, — он прерывается, чтобы откашляться. — В Империи и в Новой Республике практически не осталось последователей старого и нового ордена.

— Вот как, — теперь мне ясна его взволнованность. Но я не собираюсь умирать. Более того, я не собираюсь встречаться с этой женщиной в ближайшее время. — Я буду осторожной.

— Как только ты применишь это оружие в бою, тебя никто и никогда не оставит в покое, — Хан цокает языком. — Особенно эта стерва.

— Вы ведь знаете её? — прищуриваюсь я и, кажется, угадываю, так как лицо Соло на секунду каменеет.

— Ну, мне довелось однажды, скажем, встретить её, — Соло наконец заканчивает что-то тыкать по кнопкам и поворачивается ко мне. В его глазах искреннее отвращение. — В тот день она пришла к нам с контрактом. Мы тогда были наивными и не совсем понимали, чем это обернётся нам в будущем, — что ж, по крайней мере, в моей голове наконец выстраивается полноценная цепочка событий. — А потом произошёл тот самый кошмарный совет.

— Я уже слышала об этом событии от Леи, — припоминая наш последний разговор, я вновь чувствую, как во мне просыпается любопытство. Что же тогда случилось?

— Она не рассказывала тебе? — смесь горечи и некоего удивления.

Я настойчиво качаю головой:

— Генерал упомянула, что этот совет прошёл очень… не очень, в общем, — мой язык в какой-то момент заплетается узелком.

— Мне не хочется тебя пугать, но тот день действительно был самым ужасным днём на моей памяти, — Хан устало качает головой. — Девять лет назад на Корусанте состоялся полномасштабный совет, на котором присутствовали самые важные шишки со всех концов Галактики. Понимаешь, насколько всё было грандиозно?

— Ага, — я быстро замолкаю.

— Обсуждалось буквально всё, — Соло потирает виски. — Не буду вдаваться в эти скучные подробности, — махает рукой. — Пока все обсуждали всякую политическую отсебятину, никто не заметил, как на это сборище пробрался убийца.

Дыхание спирает на этом моменте, а где-то холодеет от неожиданных подробностей.

— В тот день убийца пришёл за жизнью уже бывшей главы Империи, Исанн Айсард, — голос Хана немного дрожит. Видимо, ему неприятно вспоминать о тех событиях. — И он получил то, что хотел.

— И что? Никаких расследований? Что было дальше? — я не сдерживаюсь, но мужчина предупредительно смотрит на меня, поэтому я тут же замолкаю.

— Расследования были. Поверь, их было настолько много, что я чуть не умер, — он прикрывает глаза. — Стрелок был метким, поэтому Исанн умерла прямо на месте. Сам же он задушился с помощью собственной одежды, — его абсолютно спокойный голос очень сильно меня смущает. — Скандал был раздут до небывалого масштаба. Сенаторы были недовольны… Чуть было всю плешь не проели.

— Кошмар.

— Это точно, — Соло спокойно продолжает, лишь изредка сжимая ручки кресел. — В этот же день Империя получила нового лидера в лице Аскаделии, а в придачу к этому проблемы для Новой Республики, — выдыхая, говорит. — К слову, именно её обвиняют в смерти Айсард. Говорят, Аскаделия давно планировала это покушение. Старые и новые союзники для этой женщины всего лишь пешки, которые время от времени нужно менять, — мужчина с печалью смотрит куда-то вдаль. — Что только после этого ни случилось… Новая холодная война, уничтожение джедаев. Люку пришлось очень тяжело.

— Кстати, куда он делся? — в голове потихоньку усваивается информация, которую я получаю от Хана.

Теперь я знаю, что случилось с Новой Республикой. Хотя и никогда не видела эту женщину, но я проникаюсь к ней искренним отвращением. Каким же нужно быть человеком, чтобы вот так просто уничтожать людей? Отвратительно.

— Не могу сказать, — усмехается Соло. — Возможно, после этой миссии мы отправимся за ним.

— Отправимся за Люком Скайуокером? — лёгкое волнение отражается на лице. Я и не думала, что когда-нибудь встречу великого мастера.

— Да, — мы слышим шаги, которые раздаются за дверью. — Я должен сказать ему кое-что важное.

— Что?

— Секрет, — он подносит ко рту палец, улыбаясь.

Джек и Эмма входят с несколькими прозрачными листами, на которых обозначены разные проходы и помещения. Я подхожу к ним, беря в руки загадочные схемы.

— Чубакка дал нам планировку базы, — вкрадчиво произносит Джек, уводя меня за собой. — Это всё нужно заучить, а Эмма пока поможет. Побудет вторым пилотом.

— А Чубакка?

— Проверяет гипердвигатель, — я киваю Хану, благодаря за новую историю о мире, в котором мне посчастливилось родится.

— Эмма в восторге, — я вижу, как она радостно болтает с мужчиной и садится рядом. Он показывает ей, что делать, и она быстро за ним повторяет. — Я рада, что у неё появился шанс наконец полетать.

Джек лишь усмехается в своей необычной манере, а потом берёт листки из моих рук. На секунду наши руки сталкиваются, и по мне проходит электрический ток.

Пока мы идём по коридору, он начинает мне объяснять, что и где на этих листках находится. Каждый раз ловлю себя на том, что плавлюсь от этого долгого взгляда, который он бросает на меня. Глупые чувства, которые вернулись в самый неподходящий момент.

* * *

Я выучила практически все схемы, несколько раз проговорила вслух всё, что мне рассказал парень о базе Первого Ордена. Через иллюминаторы я смотрю на гиперпространство и впервые за несколько часов обдумываю всё, что узнала. Парень оставляет меня на некоторое время в одиночестве. Он снова очень молчалив, но теперь меня это не сильно трогает. Я сосредоточиваюсь на своих переживаниях и размышлениях.

Чем больше я думаю обо всём, тем яснее понимаю, что я зашла туда, куда мне не следовало заходить. Политические распри, холодная война, опасные орудия смерти… Я невольно стала заложником большого противостояния, к которому не была готова ни морально, ни физически. Во мне поселилось сомнение, которые я бы не смогла выкорчевать самостоятельно. Ради чего нужно сражаться? И я знаю ответ на вопрос. Впервые я уверена в том, за что сражаюсь. Вот только цель несколько расплывчата. И это не даёт мне покоя.

Хан сказал, что мы вернём Люка Скайуокера после этой миссии. Великий мастер джедай, который избавил Галактику от тирании. Он и его друзья победили в гражданской войне. Мои знания о Люке ограничены, однако я могу представить себе, насколько он могуч.

Где же он?

Мысли вновь возвращаются к тому, о чём я запретила себе даже думать. Та женщина. Аскаделия. Что же ей на самом деле нужно? Странно, но при упоминании этого имени я практически каждый раз я чувствую дежавю. Я ощущаю непонятное волнение, будто бы раньше…

Я знала её.

И это осознание одновременно пугает и изумляет. Каждый раз я задаюсь одним и тем же вопросом: что со мной и почему я могу знать эту женщину? Удивительно, но я не нахожу ответа. Память не даёт никаких подсказок, словно противится моим вопросам. Но чувства же не обманешь. Ощущения не обмануть.

Я знакома с этой женщиной, видела её и когда-то мы точно разговаривали. Вот только это всё, что у меня есть. Невыносимо то, что ничего не могу вспомнить, и не могу даже понять, как я могу быть связана с ней. Что меня связывает с лидером Империи?

И почему я этого не помню?..

— Полегче, — голос парня быстро доходит до меня, и я расслабляюсь. — Ты сейчас прожжёшь дырку.

— Я задумалась, — отвечаю ему, поворачивая голову.

Он выглядит утомлённым и сосредоточенным:

— О чём?

— Обо всём.

Темноволосый парень хмурит брови и присаживается ко мне.

— Только сейчас я вдруг задумалась о том, что не помню своего детства.

— Это нормально, — рассеяно пытается успокоить меня парень.

Я поджимаю губы:

— Нет, ты не понимаешь, — покачиваю головой. — Я совершенно не помню себя. Я помню, когда меня удочерили Браеры, помню, как знакомилась с Эммой. Но до этого дня я ничего не помню. В моей голове абсолютная пустота.

— Как это возможно? — искренне удивляется Джек, проводя по мне взглядом.

— Я не знаю, — в голосе сквозит удручённость. — Все всегда помнят самые яркие моменты детства. У меня же в голове зияет дыра.

— Ну, возможно что-то повлияло на твою память и ты не помнишь, что было до удочерения, — Джек подсаживается поближе, заглядывая в глаза. — Иногда лучше не вспоминать то, что было в прошлом.

На секунду я словно замираю в оцепенении, но потом отмираю.

— Наверное, ты прав.

Джек улыбается мне уголками губ, а в его голубых глазах я продолжаю тонуть.

— Может, тебя беспокоит что-то ещё? — чувствую заботу в его голосе, и меня это пленяет.

— Как долго нам ещё лететь?

Джек ласково глядит на меня, а потом переводит взгляд на иллюминаторы.

— Ещё немного.

— После того, как спасём маму Эммы, — его долгий взгляд вновь обращён ко мне, а тон моего голоса обретает твёрдость. — Мы будем искать Люка Скайуокера.

Джек заметно бледнеет, хотя на самом деле это не особо и заметно. У него такая светлая кожа, что я иногда поражаюсь данной особенности. На его лице возникает тень улыбки, которая означает, что он очень рад этой новости.

— Это же прекрасно, — его голос торжествующий, и он бодро продолжает: — У Сопротивления наконец появится шанс.

— Это точно, — я начинаю вставать, чувствуя некоторое смущение.

Джек слишком близко.

— Пора собираться.

Тот ещё пару мгновений смотрит на меня, с его рта не слезает улыбка. Он моргает, а потом встаёт удаляясь к двери.

— Пора, — шепчет парень и уходит, оставляя меня со своими мешающими чувствами наедине.

* * *

Мы подлетаем к самому страшному месту, которое только могло быть создано в Галактике. Я вижу тёмную станцию издалека, но уже ощущаю себя дурно. Тёмная крепость вдалеке встречает нас холодностью и страхом, который на многие километры распространяется с ужасающей силой. Глаза закрываются от дурмана, но кто-то поддерживает меня за плечо, чему я очень благодарна. Мы останавливаемся, замираем в космическом пространстве, готовясь к высадке. Проверяем, что взяли, проговариваем наш план по новой, вспоминаем схемы. Я неотрывно впиваюсь в базу врагов. Как только они могли придумать нечто столь мрачное? Станция похожа на маленький спутник, со всех сторон окружённый защитным полем, что не удивительно. Рядом с ней маячит пояс астероидов и прочие отходы.

Впечатление производит неизгладимое, что у меня просто в какой-то момент спирает дыхание. Чувствую волнение друзей, поэтому стараюсь отвлечься от этого спутника. Давление, которое я ощущаю даже кончиками пальцев, нисколько не сходит. Мне дурно, я чувствую нарастающую тревогу и опасность, но пути назад уже нет.

Мрачное логово змея ожидает нас ошеломительной тишиной. Я надеюсь лишь на то, что эти змеи не вылезут раньше времени из своих нор. Иначе мы не сможем пережить этот день.

Хотелось бы мне иметь спокойствие Джека, который сейчас чинно перебирает листки со схемой, совершенно не обращая внимания на спутник. Иногда мне кажется, что его ничего не волнует и ничто не может пошатнуть внутреннюю уверенность парня. Эмма смотрит, какое оружие с собой взять. Хан с Чубаккой следят за обстановкой снаружи, обдумывая, куда нам следует приземлиться. BB-8 я вообще не вижу, но я надеюсь, что он в порядке. Я молюсь, чтобы мы все выбрались живыми и невредимыми.

Что бы меня не ждало дальше, я знаю, что с такой командой мы всё сможем преодолеть. Страх и тревога потихоньку отходят на второй план. Я сжимаю в руках оружие генерала, которое наполняет невидимой смелостью.

Я готова.

Эмма

Первый Орден, с одной стороны, поступил очень благоразумно, когда выбрал расположение своей базы рядом с поясом астероидов. Однако, с другой стороны, такое расположение теперь даёт невероятные возможности для тех, кто хочет пробраться на эту базу. Что уж тут говорить. Мы воспользуемся этой лазейкой, а с нашими потрясающими пилотами это получится сделать как нельзя лучше.

Расположение этой базы легко объяснить. Никто бы не предпочёл строить базу в открытом космическом пространстве. Обычно такие объекты являются лишь перевалочным пунктом, но здесь ситуация иная. Хан сказал, что ни на одной из планет Первый Орден не смог прижиться. Никто не желал видеть военную организацию на своей территории. Мало того, что они были жестоки, так ещё и гигантское количество ресурсов затрачивалось на содержание данной военной машины. Поэтому Империи пришлось найти достойную альтернативу: построить базу для Первого Ордена, чтобы они перестали докучать им своими запросами, ну, и к слову, чтобы наконец успокоились.

Координаты базы дроид смог выведать, и это сдвинуло дело с мёртвой точки для Сопротивления. Однако оказалось, что и Хан уже давно наблюдает за Первым Орденом. Искал слабые места, разведывал, разнюхивал, где и как он сможет туда попасть. Удивительно, что ему подвернулась такая возможность, хотя я и не до конца понимаю, зачем ему проникать на столь охраняемую территорию? Мотивы Хана для нас ещё не известны, однако я верю, что когда-нибудь он всё расскажет.

Пока мы учили схемы и вместе их повторяли, мужчина делился своими последними наблюдениями и крохами информации, которую предположительно «достал» из слуг Империи и Первого Ордена. Не знаю, как именно он это провернул и, если честно, не хочу знать.

Итак, патрули снуют между астероидами где-то час или полтора, а потом меняются. За этот маленький промежуток времени, когда происходит замена патрулей, мы должны проскочить между окном, которое возникнет в защитном поле. После этого мы сможем потихоньку осуществлять задуманное.

— Странно всё это, — отпускает комментарий Хан, смотря, как удаляются патрули обратно на базу.

Мы просидели на корабле ровно полтора часа с тех пор, как прилетели. Никто не входил на базу и не улетал с неё. Всё будто застыло в каком-то странном ожидании. Только патрули вылетали из открывающихся ангаров, но больше никого не было. И меня очень сильно смущает этот факт. Потому что это ненормально.

— Что именно? — спрашивает у него Джек, наклоняясь над панелью.

— Слишком тихо, — у Хана встревоженный вид. — Не нравится мне это.

— Удача? — медленно переводит взгляд на астероиды парень.

— Или просчёт…

— А может, мы уже тронемся? — я беспардонно втискиваюсь в их разговор.

Они поворачиваются на меня, со скепсисом глядя в глаза.

— Мы вообще-то размышляем, — Джек скрещивает руки на груди.

— Ну, извините, что прерываю, — вымолвить извинения у меня плохо получается. Это раздражает обоих мужчин ещё больше. — Но патрулирование скоро закончится.

— Действительно, — соглашается со мной Соло, строя довольную рожицу. — Она умнее тебя.

— Хватит шутить, — он хмурится, и я вижу, как парень медленно теряет терпение.

— Ладно, ребята, — успокаивает нас Рей, вступая наконец в разговор. — Давайте готовиться.

Что ж, операция по спасению моей мамы начинается. Чубакка, как второй пилот, садится рядом с капитаном корабля. Мы с Рей уходим в коридор, на плече висит сумка с тем, что пригодится, когда мы прибудем на станцию. Джек же через несколько мгновений идёт за нами.

Я чувствую, как корабль трогается с места, а значит, патруль уходит обратно. Итак, мы полностью снимаем щиты и обрываем связь с внешним миром. Работают только двигатели, которые каким-то образом толкают наш корабль. Мы отключили всё, что только было можно, чтобы нас никто не засёк. Сокол плывёт по космосу плавно, виляя от одного астероида к другому. Пока никто нас не замечает, и это играет нам на руку.

Мы не залетаем в ангар, а лишь поднимаемся на уровень выше, там, где есть для нас место. Это место мы обнаружили, когда просматривали схемы базы. Неприглядное, почти незаметное местечко, в котором может уместиться корабль и по которому не будет бить поле. Всю энергию капитан перенаправляет на поддержание генераторов щитов. Несколько часов мы продумывали, как попасть туда незамеченными, и вот нам удалось это сделать.

Хан даёт сигнал, чтобы мы собирались выходить. Он вместе с Чубаккой будет на корабле, чтобы следить за ситуацией снаружи. Передатчики тоже вместе с нами, чтобы мы могли друг с другом связываться. Но только при самой крайней необходимости. Каждый должен взять себе специальный дыхательный аппарат, чтобы при подходе к люку никто не задохнулся. Я вижу, как Рей сжимает меч в своих руках так, словно проводит какой-то обряд. Я беру сумку с принадлежностями, а Джек в это время выдаёт нам дыхательные аппараты.

Приходится вручную открывать проход, чтобы выбраться из Сокола. Дыхательные аппараты уже на нас, я чувствую, как воздух заполняет лёгкие. Я, Джек и Рей выходим из корабля, и нас от непривычки чуть не уносит в космос. Я ни разу не была там, где законы гравитации не работают. И в самом деле, это очень забавно, когда ты можешь прыгнуть и улететь далеко-далеко, даже без корабля. Забавно и опасно.

Наша компания двигается в сторону маленького люка, соединяющего с базой в прямом смысле этого слова. Есть ещё пару минут, чтобы забраться внутрь прежде, чем нас уничтожит защитное поле. Да, хоть оно и не вредит Соколу, но мы не защищены от электромагнитных потоков. И если говорить прямо, то мы буквально поджаримся, если останемся тут на секунду дольше.

Джек подходит первым к люку, хватаясь за кран, чтобы не улететь в космическое пространство. Мы с Рей точно так же отчаянно держимся за его туловище. Джек аккуратно поворачивает кран то в одну сторону, то в другую. А время медленно течёт в непостижимом ритме, напоминая о том, что скоро включатся щиты. Я чувствую, что кто-то тыкает меня в бок. Думаю, что это Рей, но тыкание продолжается. Я поворачиваю голову и вижу дроида, который что-то от меня хочет.

Люк наконец-то открыт, и мы стремительно бросаемся внутрь. За нами едет дроид, который возникает буквально из ниоткуда. BB-8 что-то пищит, но мне не до него. Коридоры встречают полной тишиной, которая, как и вся станция, действует на нервы. Джек закрывает люк, а потом срывает с себя дыхательную маску. Мы осматриваемся, понимая, что никого из солдат рядом нет, хотя наша команда издавала столько шума…

— Разделимся, — шепчет парень.

Мы подходим ближе к стене.

— Но этого не было в плане.

Мы не должны разделятся. Сейчас все должны идти в тюремный блок, туда, где сейчас находится моя мама.

— Тогда новый план, — он смотрит то на меня, то на Рей. — Я устрою саботаж. Отключу щиты и поле, а может, и ещё кое-что сделаю, — Джек быстро тараторит. — Вы в это время пойдёте в тюремный блок. Освободите Лили и вернётесь сюда, — он кивает нам на прощание и быстро начинает шагать по коридорам.

— Но… ты уверен? — я с упрёком смотрю на него.— Это рискованно и вообще не то, что мы обсуждали в Соколе.

— Всё получится, — без тени сомнений отзывается парень, остановившись и натянуто улыбнувшись. — У вас будет больше времени на манёвр. Не волнуйтесь обо мне, — а потом продолжает удалятся. — Спаси свою маму, Эмма.

— Удачи тебе, — тишина поглощает наши голоса.

Джек оборачивается, но на его лице лишь холодное спокойствие. Он моргает, а потом исчезает в мрачном коридоре.

— У меня ещё одна идея, — проговаривает Рей, двигаясь в другом направлении. Тишина прерывается лишь нашим дыханием и аккуратными шажками.

— Что-то мне это не нравится.

Рей закатывает глаза и поворачивается ко мне. Я вижу, как искрятся её глаза. Что ж, похоже, она действительно надумала что-то опасное.

— Мы наведаемся в медицинский блок, — самоуверенная ухмылка поражает меня до глубины души.

— Что?! — я чуть не кричу и тут же закрываю ладошкой рот.

— Не кричи, — шипит на меня подруга. — Смотри, — уже спокойно говорит она. — Сопротивлению нужны доказательства существования наркотика. Мы украдём записи медиков, а также немного самого этого прототипа.

— Так они смогут обвинить Первый Орден, — доходит осознание до меня. — Гениально.

— Мы должны попробовать, — с надеждой произносит сестра.

— Чего мы ждём?

Я и подруга срываемся на бег в сторону лифтов.

* * *

Медицинский блок.

Место, где, по всей вероятности, проходили опыты оружия Первого Ордена. И именно туда мы стремимся, чтобы украсть несколько документов о прототипе. Как хорошо, что мы выучили расположения всех объектов на схемах. Не упустили ни один этаж, строение или закоулочек. Наша команда очень оперативно заучила все эти планы, которые так любезно предложил нам Хан.

Я и сестра быстро передвигаемся по коридорам, поворачиваем то вправо, то влево, пока на нашем пути не встречается лифт. С тех пор, как мы прибыли на базу Первого Ордена, нам так и не встретилась ни одна живая душа. Всю дорогу до медицинского блока я и Рей шли, как на иголках, потому что в любой момент мы могли встретить врагов. Вот только зря мы так страшились. Ни на одном этаже, который мы проезжали, никто не зашёл к нам в лифт.

Я думаю, что удача на нашей стороне сегодня, однако после нескольких размышлений понимаю, что не может же быть всё настолько легко. Рей дергает за кофту, привлекая внимание. Я сдавленно выдыхаю, потому что на секунду задумываюсь.

— Что-то не так, — тихо говорит она.

— Знаю, — я разделяю её беспокойство, ведь тоже встревожена.

— Моё чутьё твердит мне, что нам нужно уносить отсюда ноги.

Я сглатываю, потому что абсолютно с ней согласна. Это место приводит даже меня в ужас.

— Влипли, — закатываю глаза.

Когда Рей говорит нечто такое, всегда случается что-то неприятное.

— Безусловно.

— Знаешь, мне всё кажется странным, — мои подозрения заинтересовывают её.

— Ты точно не джедай? — шутливо молвит она. — Потому что у тебя хорошо получается, — я пихаю её в бок плечом, чтобы она перестала надо мной смеяться.

— Перестань, — во взгляд я вкладываю немного злости и обиды. Ну да, таких способностей у меня нет, но я и без них прекрасно живу. — Разве ты не понимаешь, что это игра? Мы не пробрались сюда, нас будто пригласили.

— Невозможно, — выпаливает девушка и начинает медленно бледнеть.

— Почему никого нет? — меня сильно волнует это обстоятельство и, видимо, не только меня. — Это место должно быть самым охраняемым в Галактике.

— Слишком легко мы сюда попали, — медленно растягивает слова Рей, оглядывая лифт, словно что-то высматривая. — Есть мысли?

— Только самые мрачные, — не весело смотрю на неё я. — Прямо как это место.

— Думаю, пока есть время, нужно поговорить об этом, — Рей поворачивает ко мне голову.

— Хорошо, — киваю я. — Это похоже на ловушку, — сразу перехожу к логичному выводу.

Её глаза наполняются ужасом:

— Нет, — невидяще качает головой она. — Я не могла привести вас в ловушку…

— Я могу быть не права, — пытаюсь успокоить её, кладя руку на плечо. — Ещё один этаж, — внимание привлекает панель, которая оглашает скорое прибытие в медицинский блок.

— Готовься, — я достаю бластер из сумки. Рей же держит свой меч в руках. Мы готовы, и поддерживающе улыбаемся друг другу.

Двери открываются, и красное мигающее свечение проникает к нам в лифт. Глаза не так быстро привыкают к такому освещению, и я начинаю чаще моргать. Мы осторожно выходим из лифта, медленно двигаясь вперёд. Здесь пахнет так, как в обычных больницах, однако присутствует какой-то противный тухлый запах. Я морщусь после того, как вдыхаю его. Медицинский блок встречает нас оглушающей тишиной, что наводит меня на не самые лучшие мысли. Я осматриваюсь, и, наконец, вижу докторов, которые без чувств лежат на полу. Некоторые так и не встали со своих мест, расположились около панелей. Дроиды, скорее всего, выключенные, находятся в некотором отдалении от тел людей в халатах и масках. Сначала мозг не совсем понимает, но потом осознание доходит до меня. Стены на этом этаже должны быть прозрачны, но теперь они окроплены кровью. Каждый сантиметр этого помещения затоплен в крови учёных, которые сейчас абсолютно точно мертвы. Я стараюсь не кричать от страха и ужаса, потому что сейчас это делать особенно не вовремя. К тому же я считаю себя смелой девушкой и выдержу нахождение с несколькими десятками трупами в одной комнате. По крайней мере постараюсь. Мы с Рей осматриваемся, пытаясь понять, что же, собственно, случилось. Ведь одно ясно — мы здесь совершенно ни при чём. И убийства учёных, выключенные дроиды — это всё не наших рук дело. Я и моя подруга двигаемся размеренно вглубь медицинского блока. Лестница, ведущая чуть наверх, приводит нас в такие же помещения, которые заполнены трупами. Если бы не кровь и освещение, то это место наверняка было бы очень комфортабельным. За стеклянными стенами находится такое оборудование, которому я даже не знаю применения. Уникальное и очень дорогое, по всей видимости, с помощью него учёные создавали орудия, и именно так был создан прототип. Ох, если бы только Первый Орден использовал свои разработки не ради войны и разрушений…

Нам нужен компьютер, чтобы зайти в базу данных. Мы влетаем в одну из маленьких комнаток, в которых находится один такой. За креслом весь в крови сидит доктор, а рядом с ним располагается маленький дроид. Рей пихает их в сторону, чтобы они нам ненароком не помешали. Что ж теперь она может порыться в файлах Первого Ордена. А я пока посторожу нас снаружи…

Оборачиваюсь, и глаза чуть не лезут на лоб из-за испуга, который я испытываю. Прямо сейчас вижу, как к нам заходит высокий и тёмный человек в маске. Он одет во всё чёрное, облачён в маску и плащ, развевающийся за его спиной. Я трогаю Рей за руку, чтобы она обернулась. Видимо, сильное впечатление от появление новой фигуры отнимает у меня голос. А ведь я даже не услышала его приближения… Этот человек медленно поворачивает голову на компьютер, а потом осматривает нас с головы до пят.

А потом я слышу его жуткий смех, и сердце замирает.

— Добро пожаловать на базу Первого Ордена, — его голос усилен, но он делает основное — наводит на меня страх. — Вы прибыли как раз вовремя, девочки.

Рей выступает вперёд, загораживая меня рукой. Я хочу выпрыгнуть из её спины, но она шикает на меня, чтобы я остановилась. Мужчина в маске покачивает головой.

— Я думал, что ничего не сработает, — говорит он, а меня пробирает дрожь. — Но она была права.

— Кто был прав? — спрашивает с нажимом Рей, но человек в чёрном усмехается.

— Ты всё поймёшь, Рей, — а вот сейчас я вообще в шоке. Откуда он знает мою сестру?

— Кто ты такой? — срывает голос девушка. Она пятится к стеклянной стене, и я примерно понимаю, что Рей хочет сделать. Нужно сматываться.

— Это не так важно, — мужчина начинает подходить к нам. Вот крифф. — Вы пришли сюда в поисках прототипа, не так ли?

— Тебя это не касается, — огрызается шатенка, её лицо искривляется в злобе.

— А для чего я тогда расчистил вам путь?

Мы перестаём идти, прирастая к месту.

Не может такого быть… Нас ждали. Мы смотрим друг на друга, за секунду всё осознавая.

— Дошло.

— Монстр, — дрожащим голосом говорит моя подруга, неотрывно глядя на мужчину. — Ты всех их погубил.

— Они не были так невинны, как ты думаешь, Рей, — вот только тёмный рыцарь продолжает надвигаться на нас. Шаг за шагом. — Именно эти люди придумали прототип, именно они создали это ужасающее оружие. Из-за них мать твоей приемной сёстры сейчас не в себе, — так он всё знает. Вот же тварь. — Хочешь расскажу о том, что это вообще за вещество? — этому человеку не нужно наше одобрение.— Прототип №103 под кодовым названием «Вспышка» был разработан здесь, в одной из этих лабораторий. А до этого учёные Первого Ордена постоянно терпели неудачи. Соединить несочетаемые химические элементы задачка не из лёгких. На создание этого наркотика потребовалось, по меньшей мере, пять лет. Верховный лидер создал его с одной единственной целью.

— И с какой же? — подаю голос я. Он звучит хрипло и глухо. Мне так страшно, что я ненароком выдаю свой страх.

Мужчина в маске слегка наклоняет голову ко мне, пока Рей переваривает информацию:

— Захватить власть в Империи и Новой Республике, конечно же, — будто это всемирно известный факт. — Зачем нужна война, если можно использовать наркотик, который подчиняет другого человека твоей воле? — он прерывается на мгновение. — Сноук планирует использовать его на лидерах государств, чтобы потом подчинить их себе.

Рей молчит, завороженно глядя на человека в маске, словно стараясь что-то увидеть за этими словами.

— Самое страшное то, что наркотик вызывает привыкание практически сразу же, — продолжает говорить мужчина, прячущийся за маской. — Лили Браер не смогла избежать этого губительного влияния. Впрочем, вы сами всё видели.

Мы молчим, потому что понимаем, что он прав.

— Давайте поступим, как разумные люди, — призывает нас мужчина. — Я отдам вам все документы о прототипе, а вы окажете мне одну маленькую услугу.

Рыцарь показывает нам маленькую флешку, в которой, по всей вероятности, хранится информация о наркотике, разработанным Первым Орденом. Меня на секунду одолевает соблазн забрать это у него. Однако он очень быстро проходит. Какие бы цели он не преследовал, этот человек действует лишь в своих интересах. Он убил всех этих учёных только для того, чтобы мы смогли прийти сюда. Брать что-то из его рук не очень уж хочется. Я не уверена, что мы сможем ему чем-то помочь.

— Мы ничего не собираемся брать у тебя, — отрезает с вызовом подруга.

Мы подходим к стеклу и упираемся в него спинами.

— Не нужно отказываться, — я слышу нескрываемую усмешку за его словами. — Я могу предложить кое-что ценное.

— Нет, — твёрдо проговаривает сестра.

— Вы не хотите узнать, где сейчас Лили Браер? — я слышу лишь наигранное удивление.

— Только не от такого, как ты, — я качаю головой. — Я найду свою мать самостоятельно, — вкрадчиво произношу я, однако теряю всю уверенность, когда меня пригвождает к стене.

Мужчина подходит ближе к Рей, поднимая её голову за подбородок. И хоть я не вижу его глаз, но понимаю, что он словно заглядывает в неё. Она старается выбраться, но неведомая сила не позволяет нам двигаться. Он проводит рукой по её скулам, а потом едко проговаривает:

— Ты пожалеешь.

Стекло трескается, и я с подругой летим вниз, в неизвестность. Мужчина в маске с плащом беспристрастно смотрит на наше падение, вертя в руке тот самый предмет, ради которого мы отважились сюда прийти. Я закрываю от страха глаза, а потом сильный удар о металлический пол выбрасывает меня из реальности.

Рей

Инстинкты и молниеносная реакция позволяют сгруппироваться и приземлится на пол практически без единого ушиба. Я оборачиваюсь на свою сестру, чтобы убедится, что она в порядке, но вместо этого вижу её распластавшееся тело, лежащее неподвижно, словно неживое. Я в ступоре, и на пару секунд это выбивает меня из реальности. Чувства кричат о том, что я сейчас не должна отвлекаться. Враг ещё не обезврежен.

В это время этот монстр слетает с возвышения, мягко приземляясь на пол. Его тело, будто червоточина, поедает весь свет, который на него попадает. Прямо сейчас я ощущаю в себе нахлынувший страх, который так отчаянно пытаюсь прятать в себе. Адреналин в крови подскакивает, и я быстрее включаю клинок, свечение которого появляется в коридоре, заполненном алым светом.

Что делать?

Эмма лежит без сознания, не подавая признаков жизни. Видимо, она не успела из-за неожиданности смягчить падение. Помощи ждать неоткуда. Мы застряли в медицинском блоке, и, скорее всего, вряд ли сможем отсюда выбраться. Единственное, что остаётся, это сражаться. А значит, пора применить световой меч, который я даже ни разу в жизни не держала. До чего же абсурдная и глупая ситуация.

— Этот меч… — враг растягивает слова, не спеша на меня нападать.

Я выставляю синий клинок перед собой.

— Откуда он у тебя?

Пожалуй, промолчу. Это его точно не касается. Я смотрю на него смесью гнева и страха.

— Молчишь, — рыцарь хмыкает, но маска скрывает его выражение лица. Однако я кожей чувствую его усмешку. — Как невоспитанно.

Я стараюсь придумать, как мне выйти из этой сложной ситуации. Эмму нужно куда-нибудь отнести, чтобы она не попала под огонь. Я должна сосредоточить внимание лишь на себе, чтобы не дать ему возможности к ней подойти. Проще сказать, чем сделать. Как назло, я совершено не знаю, как управлять этой штукой в руках. Световой меч практически не имеет никакой тяжести, и я свободно могу двигаться вместе с ним. Конечно, с непривычки я не понимаю, каким образом мне его использовать.

— Глупая девочка, — голос врага вновь приводит меня в чувство. — Возомнила, что можешь стать джедаем. Жаль тебя разочаровывать, но за один день не научиться владеть Силой в той мере, в которой возможно победить меня.

Руки трясутся из-за ужаса и адреналина. И этот монстр знает, что я куда слабее его.

— Ты так боишься потерять всё. И я с великим удовольствием отберу у тебя то, что ты так любишь.

Рыцарь зажигает свой меч, который отливает уже красным. Его движения настолько стремительны, что я чуть не попадаю под прямой удар. В последнюю секунду успеваю увернуться, но это стоит мне немалых усилий. Человек в зловещей маске начинает наносит целый ряд ударов, который с каждый разом выбивает весь дух. Я пытаюсь отвечать, но он давит на меня не только своей мощью и силой, но и морально. За спиной лежит сестра, которая до сих пор не пришла в себя.

— Ты тоже боишься, — бесстрашно проговариваю я, встречаясь с ним своим мечом.

— Ты ничего обо мне не знаешь, малышка, — с резкостью отзывается рыцарь.

Меня уничтожает собственный страх и ужас. Я делаю ответный удар с размахом, но он с лёгкостью его парирует. В душе я соглашаюсь с его жестокими словами. Мне далеко ещё от становления джедаем, ведь я даже обучение своё не прошла. Его движения выверены, абсолютно безупречны. Он уверенно сжимает меч в руках, двигается, а ещё теснит меня по всем фронтам. Мне не хватает такого профессионализма, а точнее, мастерства. Сразу видно, что именно он обучался этому искусству битвы многие годы. И вероятно, он принимал участие во множестве битв.

Я устаю очень быстро и начинаю пятиться. Враг пользуется моими слабостями, а я даже ответить ничем не могу. Удары становятся всё более вялыми, и я понимаю, что просто не смогу выиграть эту битву. Мне не хватает всего, что есть у этого мужчины.

— Нет, — наконец отвечаю ему я. — Но я чувствую это в тебе, — его эти слова злят ещё сильнее. — Этот конфликт…

— Нет никакого конфликта, — с остервенением говорит мужчина. — И никогда не будет.

Рыцарь обрушивает на меня ещё несколько ударов, а потом задевает руку мечом так, что я начинаю шипеть от боли. Он приподнимает свою руку, облачённую в перчатку, и сжимает, а вместе с его движениями я поднимаюсь в воздух. Горло сжимает невероятная сила, воздух перестаёт поступать ко мне в лёгкие. Паника душит меня, как и его руки.

Я задыхаюсь.

Я умираю.

Человек роняет руку, а я тем временем лечу в стенку, по которой медленно скатываюсь. Световой меч гаснет, как и я, как моя надежда на то, что я смогу пересилить слабости. Моя вечная проблема заключается в том, что я слишком самонадеянна. Мне казалось, что я выстою против него. Сейчас же я готова проклясть саму себя за то, что понадеялась выиграть эту войну, эту битву.

Пока в голове нарастает шум, я вижу, как рыцарь подходит к сестре. Он специально растягивает время, чтобы я успела к ней подойти, но ноги не поддаются на уговоры. Остаётся только беспомощно смотреть на то, как этот человек идёт убивать Эмму. Я злюсь на себя, сжимаю зубы с силой, чтобы подняться и дать ему вновь отпор.

К несчастью, у меня не выходит. Неужели ему получилось меня сломить?..

— Иногда одного владения мечом недостаточно, чтобы поставить твоего врага на колени, — мужской голос, смутно мне знакомый, взрывается в голове настолько отчётливо, что я на секунду замираю. Я знаю этого человека словно с самого своего рождения. Его голос не груб, но и не слишком низок. — Он может быть сильнее, искуснее тебя, и ты, с большей вероятностью, ему проиграешь.

— Тогда что мне делать? — мой собственный голос мне чужд.

Зрение затуманивается, я вижу абсолютно ничего, но в тоже время я ощущаю себя довольно странно, будто я знаю, где сейчас нахожусь.

— Вспоминай, Рей,— властный голос давит на меня.

— Что мне вспомнить? — спрашиваю у себя, но мужской голос не отступает.

Я совершенно и абсолютно точно не помню, чтобы когда-либо в жизни слышала этот голос. Этот человек мне не знаком, однако я почему-то, по какой-то неизвестной мне причине, знаю его. Как мне вспомнить то, чего я не помню?

— Покой — это ложь, есть только страсть.

Я повторяю вслух непроизвольно, даже не совсем понимаю, что вообще означают эти слова.

— Со страстью я получаю силу. С силой я получаю мощь. С мощью я получаю победу. С победой мои оковы рвутся. Сила освободит меня, — мужской голос усмехается на последний словах, а я проговариваю их, как мантру. — Используй всё, что есть, и уничтожь своих врагов.

Небывалый душевный подъем ощущается во всем моём теле. Я поднимаюсь с коленей, шепотом повторяя странные слова, услышанные однажды. Уничтожить врагов… Что ж, сейчас самое время это сделать.

Я вытягиваю руки вперёд, и из моего рта вырывается пронзительный крик, который достигает рыцаря, снося его с ног. Мощная ударная волна ударяет по всему, что находится в помещении. Стёкла выбиваются, мебель сжимается, а приборы уже подломанные, ещё больше ломаются, хотя на них и так уже не осталось живого места. Рыцарь в доспехах, полностью поражённый тем, что я сделала, отлетает к стенке, на какое-то время выведенный из строя. Никогда прежде я не ощущала такого могущества. Всё, что я сделала сегодня, сделала на инстинктах, более того, будто знала, что мне делать и как. Во мне всё горит, пламя ярости и гнева испепеляет все остальные чувства. Я не могу остановиться.

Меч снова в руке, и уже я иду по направлению к врагу, чтобы лишить его жизни. Странное ощущение движет мной, тем более я не осознаю свои действия в полной мере. В голове звучат слова мужчины, которые подливают масла в этот огонь ненависти.

Пока человек в шлеме не очнулся, его стоит обезвредить, а значит, убить. Сердцем я понимаю, что это неправильно, но мысли и тело не слушаются. Когда я подхожу к ошеломленному мужчине, то случайно оборачиваюсь на подругу, которая до сих пор не очнулась. Её безвольное тело напоминает мне о том, зачем я пришла сюда.

Я здесь не для того, чтобы забирать жизнь. Я не судья и не убийца, моя роль иная, и я не вправе лишать этого человека жизни, каким бы мерзким он ни был.

Быстро шарюсь по его карманам и достаю флешку с информацией о прототипе. С трясущимися руками отбегаю от него, как от огня. Я чуть было не забыла цель, к которой до этого момента стремилась. Предпочитаю оставить самокопание на потом, самое важное сейчас — это убраться подальше, а точнее, на корабль Хана.

Если здесь нет мамы подруги, значит, всё было напрасно. Однако флешка с прототипом может нам понадобится. Это всё, что могу сделать ради Сопротивления.

Приходится взвалить на себя довольно тяжелый груз в виде Эммы, которая, по всей видимости, сильно повредила голову. Движение по медицинскому отсеку замедляется, однако не настолько, чтобы этот темный рыцарь смог нас догнать. Как только я оказываюсь вблизи лифта, то понимаю, что база обесточена. А это означает лишь то, что Джек всё-таки устроил саботаж. Вот только он подставил не Первый Орден, а нас. Мне не составляет труда открыть двери лифта. Я кладу Эмму на пол, а потом быстро стараюсь связаться с одним дроидом, чтобы он срочно вытащил нас отсюда.

— BB-8, включи лифт, и поскорее, — в ответ я слышу слабое улюлюкание и чувствую немалое облегчение от этого. Никогда прежде не думала, что буду радоваться маленькому дроиду так сильно.

Пока дроид разбирается с лифтом, я вдруг начинаю ощущать дикий холод, который пробирает меня до самых костей. Весь душевный подъём, все мои силы испаряются со скоростью света, ничего после себя не оставляя. Резкий холод и озноб приносят мне боль, которая режет меня подобно скальпелю, разрезающему плоть. Наверное, я отчасти заслужила это.

Нужно немедленно убегать из этого места.

* * *

Наверху нас встречают Джек и, к большому удивлению, Хан. Они подлетают ко мне, помогают забрать из рук Эмму. Соло осведомляется о том, в порядке ли я, а у меня не получается выговорить и слова. Он осматривает меня в поисках ран. Я наблюдаю за тем, как друг поднимает на руки сестру, прижимая к себе. Не успеваем мы вымолвить и слова, как я слышу, что по коридору кто-то к нам приближается. Соло достаёт пушку из своего кармана и приказывает нам двигаться за ним.

В наших мыслях проскальзывает, вероятно, одинаковая мысль. Мы подрываемся по коридору в другое, противоположное направление, туда, откуда мы все пришли. Ужасный холод не отходит, конечности продолжают страдать от этой непонятной судороги. Но меня это нисколько не заботит. Эмма так и не очнулась, и я уже начинаю серьезно переживать.

Тот, кто нас преследует, не отстаёт ни на шаг. Мы уже практически у люка, когда я слышу характерное дыхание, которое довелось услышать на медицинском этаже.

Прошу, только не он. Только не снова этот странный человек с красным мечом.

К сожалению, подозрения оказываются правдой, а оттого я хочу завыть. Почему он так быстро очнулся и как он нас догнал? Я не смогу с ним сражаться. Не тогда, когда рядом люди, которым он может навредить.

— Девчонка, бесспорно, талантлива, однако опыта ей катастрофически не хватает, чтобы обезвредить меня.

Вот и получаю ответы на свои вопросы. Я даже не удивлена, что ничего не сработало.

Хан Соло вдруг останавливается на полном ходу, поворачивается к человеку в маске, опуская оружие вниз. Я не понимаю, что он делает, но, как и все, останавливаюсь. Меч уже в дрожащих руках, готовый быть использованным. Краем глаза замечаю, как Джек неотрывно наблюдает за выступившим вперёд Ханом. Меня успокаивает то, что он охраняет Эмму и прижимает к себе.

— Пора решить всё здесь и сейчас, — громко молвит капитан Сокола. — Хватит.

Мужчина в доспехах останавливается, и из него прямо-таки выливается яд:

— Действительно, — передразнивает рыцарь. — Хватит.

— Сними эту чёртову маску! — кричит Хан, а я начинаю натурально негодовать. — Кем бы ты не пытался быть, ты никогда не сможешь уйти от самого себя. Никакая маска на этом свете и на том не сможет скрыть от меня и от тех, кто тебя знает, то, кем ты являешься.

Рыцарь демонстративно снимает с лица маску, и я удивляюсь, одновременно с этим ужасаясь. На меня и друзей смотрит оживший человек, молодой парень с голоизображения в кабинете Леи. Нужна секунда, чтобы до меня дошло осознание. Этот рыцарь на самом деле сын Хана и Леи. Этот милый и симпатичный улыбающийся парень с темными глазами и нелепыми ушами в самом деле тот монстр, что чуть не убил меня и сестру. Как бы сильно я сейчас его не ненавидела, но мне искренне жаль, что он встал на путь зла. Но ещё хуже, полагаю, его родителям, которые сражаются с ним и Первым Орденом.

— Все, кто когда-либо меня знал, мертвы, — его настоящий голос отдаёт хрипотцой. — И всё это по вашей вине.

— Неужели тебе настолько затуманили разум, что ты не видишь всей картины происходящего? — в отчаянии произносит Соло, подходя ближе к нему на шаг.

— Поверь, я вижу яснее, чем раньше, — с уверенностью и долей высокомерия изрекает парень.

— Бен, — печально наклоняет голову мужчина. — Услышь меня, — он вкладывает в эти слова столько надежды… — Вернись к нам с мамой. Выбрось из головы эту дурь, прошу тебя. Этот путь не приведёт тебя к тому, чего ты так желаешь. Умоляю, вернись в семью. Мы так сильно по тебе скучаем.

— Вы, наконец, скучаете по мне? — сарказм так и прёт из этого черноволосого парня. Его выражения лица сменяется, и я наконец-то вижу глубоко обиженного человека, который всё это время скрывался под маской неприступного рыцаря. — Всё своё детство я провёл в окружении чужих мне людей. Я годами тренировался джедайскому мастерству только ради того, чтобы родители вспомнили о моём существовании. Но, как бы я из кожи вон ни лез, вам было всё равно на мои успехи, достижения и, собственно, на меня, — я вижу в его глазах боль. И это как никогда знакомо мне, ведь и я тоже испытала это на себе. Безразличие о своём ребёнке ранит сильнее, чем что-либо на свете. — Я знал, что вы заняты, знал, что вы решаете вопросы чрезвычайной важности. Но неужели у вас не оставалось хотя бы немножко времени, чтобы уделить его мне?

— Прости нас, — дрожащим голосом просит капитан. — Прости меня.

— У меня были друзья, отец, — жёстко и чётко проговаривает его сын. — У меня были те, кто обо мне заботился, — Хан мотает головой, и уже подходит к своему сыну практически вплотную. Между ними расстояние меньше метра. — А сейчас меня ещё и ценят. Госпожа обещала мне могущество и власть, которых я достоин.

— Нет, Бен! — взволнованно возражает парню мужчина. — Не верь ни единому её слову. Она использует тебя, чтобы уничтожить нашу семью.

— Никакой семьи нет! — громогласно отвечает тот. — И никогда не было.

— Будет, — Хан заглядывает ему в глаза. Моё сердце готово разорваться от всего этого. — Умоляю, вернись к нам. Мы начнём всё с чистого листа, — голос Соло на этом ломается. — Мы любим тебя. Я люблю тебя.

Когда Бен слышит эти слова, и что-то в нём щёлкает, а его взгляд вдруг становится не таким уничижительным. Я вижу, что в нём назревает настоящий конфликт, который перетягивает его то в одну сторону, то в другую. Он колеблется, не зная, какой путь ему выбрать. Потому что эти две дороги для него равноценны.

Хан приближается и обнимает сына, кладя его голову на своё плечо. У меня спирает дыхание, а в глазах застывает влага.

— Дай нам шанс, сынок, — с нежностью говорит Хан. — В этот раз мы не разочаруем тебя, — слеза стекает по моей щеке. — Что бы ты ни сделал, я прощаю тебя. Потому что удел родителя в том, чтобы любить и принимать своего ребёнка.

Бен отстраняется, долго смотрит в глаза своего отца, а тем временем его лицо разглаживается. Я вижу, что он почти принял решение, что он выбрал, кем ему быть…

Именно в этот момент красный световой меч загорается, проходя насквозь в тело Хана Соло. Для меня и других время будто останавливается. Я вижу, как Бен вытаскивает поспешно меч из своего отца, ошалелыми глазами глядя то на меня, то на Джека с Эммой. Парень в полном смятении, а во мне вновь всё вскипает.

Хан падает на пол с глухим стуком. На глазах и щеках у меня текут слёзы, и несдержанный крик вырывается из уст, вновь порождая волну, которая уносит врага подальше в коридор. Из последних сил я бегу к Хану, сажусь и стараюсь закрыть дыру руками. В голове пустота, в сердце боль, которая с каждым мгновением усиливается.

— Пожалуйста, не умирайте, — молю я, а в голове начинаю воздавать мольбы к Силе, которая в этот раз оставила меня без ответа.

— Всё хорошо, девочка, — хрипло отзывается капитан, отхаркиваясь кровью, хватается за моё плечо рукой. — Слушай… внимательно… найди Люка и скажи ему, что не все… — его дыхание становится отрывистым, — ситхи уничтожены. Есть ещё один.

— Берегите силы, — пытаюсь заткнуть его я. — Мы спасём вас.

Хан улыбается мне уголками губ, а его зелёные глаза блестят озорным огоньком, смотря куда-то вдаль.

— Жаль, что я до последнего не верил в Силу… — он улыбается мне в последний раз.

Хан Соло умер.

Я не могу отойти от него и заворожённо смотрю в его мёртвые глаза. Меня трясёт от вернувшейся судороги, а также от боли, которая поражает всё моё существо. Я слышу голос Джека, но ничего ему не отвечаю. Мне плохо, и я хочу, чтобы всё закончилось.

— Рей, брось его! — кричит мне мой друг, я сразу же прихожу в чувство. — Мы должны бежать. Саботаж ещё будет действовать минуту. Нам нужно сматываться!

— Я не брошу его! — разрываюсь. — Помоги мне.

Несмотря на то, что Джек с секунду упирается, он бежит помогать мне. Наш общий враг сейчас очнётся от оглушения, поэтому нам нужно скорее сматываться. Джек перехватывает сестру, кладя на свою спину, одной рукой держа её, чтобы она не свалилась. Мы берём мёртвого под плечи и ковыляем к люку. BB-8, появившийся из-ниоткуда (или он был тут всё это время, а я его не заметила), закатывается в корабль, который Чубакка, к общей радости, переставил чуть ближе к выходу. Хорошо, что щиты пока выключены.

Платформа сворачивается, а на другом конце я замечаю лицо Бена, которое выражает лишь одно: разбитость и боль. Но меня больше это не трогает. Этот человек убил собственного отца. И больше сожаления к нему я нисколько не испытываю. Я с огромным трудом передвигаюсь по кораблю, теряясь. Мы отлетаем от базы, а потом делаем прыжок. Вот только я не чувствую облегчения. Я присаживаюсь на пол, а по моему лицу текут беззвучные слёзы, а тело сдавливает тихие рыдания. По кораблю разносится вой и крики Чуи, который, по всей видимости, плачет вместе со мной.

Рей

Голова Эммы покоится у меня на коленях, я медленными движениями поглаживаю её по волосам, пока она находится в забвении. Некоторые пряди путаются, в них спеклась свежая кровь, которую я не могу промыть. Я не вполне осознаю, сколько прошло времени. Для меня минула целая вечность, хотя летим мы, наверное, не так уж и долго. Я не отрываюсь и смотрю в одну точку, пытаясь обдумать всё то, что произошло. И, честно говоря, шок от всего пережитого не проходит.

Сейчас мне остаётся только корить себя за то, что поверила в свои силы, что впуталась в эту смертельную авантюру. Не приносит радости даже то, что я смогла украсть у сына Хана флешку с прототипом, пока тот был в лёгкой отключке. Сегодня мы потеряли гораздо больше, чем приобрели. Несмотря на то, что мне удалось выяснить, всё это меркнет перед тем, что мы потеряли. Хан, человек, который спас нас не единожды, подаривший нам надежду на то, что мы не так уж и бесполезны с сестрой, теперь мёртв.

Его убил собственный сын.

Я знаю, что такое обида на собственных родителей. Ведь я всю свою сознательную жизнь была сиротой, даже приёмная семья относилась ко мне с осторожностью. Как только я попала к Браерам, я была очень замкнутым ребёнком и практически всегда плакала. Мне было больно от того, что родители бросили меня, выбросили, как ненужную вещь. Однако люди, которые начали обо мне заботится, изгнали из меня в какой-то мере эту детскую обиду. Их любовь и поддержка излечили мою израненную душу, и я смогла полностью принять их, как новых родственников.

Этот парень, Бен, видимо, испытал то же, что и я, только при живых родителях, которые могли быть рядом. Я не верю ни единому его слову, но в какой-то степени верю в его слова о том, что он был забыт. Но это нисколько не оправдывает действий парня, решившего присоединится к Первому Ордену. Не оправдает то, что он сделал.

Убийство члена семьи — величайших грех, который только может существовать. Каким бы Бен не был обиженным и оставленным, он просто не смел убить своего родного человека. Ему нет прощения и оправдания.

Последние слова Хана настораживают меня. Я полностью прокручиваю то, что он сказал несколько раз у себя в голове. Нужно найти Люка Скайуокера и передать ему, что остался ещё один ситх. Невольно в голове выстраивается странная цепочка: всё это время Соло искал какого-то ситха. Однако я не совсем понимаю, о чём вообще речь, и что такого важного в этом существе или человеке.

Мысли прерывает Джек, который, проходя по коридору корабля, вытирает полотенцем лицо. Он молча присаживается на колено, но близко не подходит. Его взгляд приносит лишь моральную боль.

— Я отнесу твою сестру в каюту, — глухо проговаривает он, откашливаясь в руку.

Я не отвечаю ему, но убираю руку с волос сестры.

Джек поднимает на руки Эмму, качая мне головой в сторону каюты. Я на автомате встаю, покачиваясь, и иду за ним, всё так же храня молчание.

Мы доходим до каюты, открываем дверь и входим. Джек кладёт сестру на кровать, заворачивает в одеяло, взбивая подушку. Мне хочется ему помочь, но он поматывает головой, намекая, что ему не нужна моя поддержка. Через некоторое время мы оставляем Эмму одну, чтобы она отдохнула. В полной тишине вваливаемся на мостик, где так же, не испуская ни звука, находятся Чуи и дроид. BB-8 странно тих, практически не пищит и не улюлюкает. Чубакка же управляет кораблём в роли второго пилота, пытаясь доставить нас на базу Сопротивления.

— Где… — я не договариваю, потому что голос дрожит.

— Он в своей каюте, — отвечает Джек, будто прочитывая мысли. Его внимание направлено иллюминатор, из которого видна лишь темнота и звёзды.

— Нам ещё долго?

— Нет, — его короткие ответы очень меня беспокоят. Я вижу, что Джеку, как и мне, очень тяжело. Это при том, что он был знаком с Ханом ещё задолго до того, как встретил меня.

Я беру его за руку, сжимаю морщинистую ладошку. Джек поворачивает голову ко мне, в его глазах проскальзывает удивление, которое очень быстро скрывается за маской спокойствия. Он не показывает, что огорчён или чувствует боль от потери дорогого человека.

Я хочу сказать ему, чтобы он не прятал свои эмоции от меня, но не успеваю.

— Когда прилетим, нас скорее всего ждёт допрос, — он старается отвлечь меня и себя, и одёргивает руку. — Говори всё как есть.

Я киваю, и что-то сжимается у меня в груди. Не представляю, как сказать генералу Лее о том, что её муж умер. Что её собственный сын убил его… Не могу даже представить, что будет после этого.

* * *

Мы долетаем в гробовой тишине до базы, в таком же понуром настроении выходим из корабля. Все дальнейшие события заворачиваются дымкой. Нас сразу же берут под охрану, практически всё высшее командование со многими другими людьми встречают нас так, будто мы преступники, и провожают очень живописными взглядами, в которых чувствуется презрение. Я боюсь увидеть только одного человека, который, к моему большому сожалению, тоже находится среди присутствующих. Женщина зла не на шутку. Лея выходит вперёд, являя собой праведный гнев. Она посматривает то на меня, то на Джека. Я пытаюсь спрятать глаза, хотя у меня нисколько не получается.

— Что всё это значит? — голос генерала грозный. Я сглатываю, опуская взгляд. Лучше смотреть в пол, чем на эту разгневанную женщину.

— Мы пробрались на базу Первого Ордена, — друг тем временем говорит спокойно, выдерживай её строгий взгляд.

— Где генерал Соло? — этот вопрос ставит нас в тупик. Мы переглядываемся и дружно бледнеем. Лея видит нашу заминку, а потом с нажимом ещё раз спрашивает.— Где он?

База погружается в перешептывания. Я слышу, как сердце в груди делает несколько кульбитов. У меня язык не поворачивается произнести роковые слова. Лея смотрит на нас озадаченно, не совсем понимая наше состояние.

Друг прочищает горло, и всё внимание теперь перекочевало на него. Парень долго глядит на высшее командование, а потом прямо в глаза генералу. В его выражении лица нельзя ничего прочитать.

— Он мёртв, — нечленораздельно говорит Джек, опуская голову вниз.

Всё происходит, как в замедленной съемке. У генерала Леи расширяются глаза от шока и изумления, а сама она слегка бледнеет. Она с секунду сильно сжимает руки и челюсть, однако быстро собирает себя по крупицам. Сморгнув слёзы, Лея отворачивается от нас на каблуках.

— За мной, — её голос ни на йоту не дрожит. Он такой же уверенный, как и она сама. Я в шоке от её выдержки и чинно направляюсь за ней. Я поворачиваю голову, замечая, что парень остаётся на месте.

— Иди, — кивает мне Джек. — Я должен помочь вынести Эмму и… Хана.

— Хорошо, — шепчу я, подрываясь за генералом.

Мне не хочется, чтобы он оставлял меня наедине со всеми, но я понимаю, что парень нужен в другом месте. Набираюсь сил и стараюсь не глядеть по сторонам, чтобы не поймать обозлённые взгляды. Я не в таких силах, чтобы ещё сносить общественное порицание.

Никто не произнёс ни слова поддержки или соболезнования, никто не подошёл, чтобы успокоить генерала. Хотя я не думаю, что ей очень-то нужна забота чужих. Я говорю ей о том, что на корабле в непонятном состоянии находится сестра. Лея молча смотрит на медиков, собравшихся в ангаре, и те понимают её без слов.

Я и генерал движемся в сторону лифтов, а за нами идут другие важные люди, генералы Сопротивления. Краем глаза я замечаю инструктора Дамерона, который слегка кивает мне. У меня нет возможности ответить ему тем же. Я надеюсь, что меня не поведут в тюрьму за такое безжалостное нарушение всех правил. Хотя, честное слово, я не против такой перспективы, ведь я действительно виновна во всех произошедших событиях.

Генерал Лея теперь общается тихо с другими лицами, когда мы едем на лифте вниз, не обращая на меня никакого внимания. Я чувствую стыд и позор от всего, что совершила. Мне не следовало брать на себя ответственность, когда я не была готова к ней. Меня терзают противоречивые чувства, а тем временем лифт останавливается, выпуская нас на этаж для проведения совещаний. Когда выходим, я ловлю взгляды некоторых генералов, и они бьют по мне сильнее, чем меч Бена Соло.

В кабинете для совещаний нас ожидает смутно знакомая личность. Только оглядев его чуть повнимательнее, я признаю в нём того человека, что спорил с генералом Леей, когда мы только прибыли нашей компанией на базу. Худой сенатор выглядит ещё более истощённым, чем тогда, когда я видела его впервые. Мужчина в тюрбане с несколькими генералами здоровается, а Лее пожимает руку. Она наконец глядит на меня, и я сразу же понимаю, что пора рассказать о случившемся. Иначе я действительно загремлю куда подальше и надолго.

— Мы выкрали информацию о прототипе, — я протягиваю ей флешку. — Тут есть даже формула создания. И у Первого Ордена больше нет лаборатории, чтобы её воссоздать, — я слишком резко замолкаю.

— Где же вы её достали, дорогуша? — задаёт вопрос сенатор, успевая вперёд женщины. — Даже самые опытные шпионы не могли собрать всю информацию об этом смертельном орудии.

— Нам… повезло, — я благоразумно утаиваю информацию о том, что, по сути, украла у Бена эту флешку и то, что он нам её предлагал перед тем, как сбросить нас из того кабинета. Лучше им не знать об этом.

— Тогда проверим, насколько эта информация полезна, — с подозрением во взгляде подаёт голос генерал Лея.

Она подходит к панели, вставляя флешку. Несколько секунд информация грузится, а я молюсь, чтобы всё это не было обманом.

Наконец-то сведения о прототипе появляются в виде голоизображений, а я с облегчением выдыхаю. Генералы и сенаторы просматривают каждый слайд, активно меняясь в лице. Честно говоря, и меня невольно изумляет то, что я вижу. Бен был прав: прототип, созданный Первым Орденом, чудовищен и совершенно точно не должен существовать. Воспоминания о нём отсылают меня вновь к мыслям о его мёртвом отце. Я стараюсь затолкать ненужные сейчас эмоции глубоко в душу.

— Просто замечательно, — восторгается сенатор Восс. — Я должен выразить вам благодарность…

— Рей, — помогаю я.

— Мисс Рей, — продолжает он, — вы и ваша команда совершили невозможное. Новая Республика перед вами в долгу.

— Не стоит, — я с отчаянием опускаю голову. — Мы потерпели поражение, потеряли генерала Соло и еле успели убраться оттуда.

— Умейте принимать благодарность, мисс, — ворчливо замечает худой мужчина, посматривая на генерала Лею. — Вам хватило храбрости и смелости, чтобы выступить против наших врагов. Сколько вы тут пробыли?

— Чуть больше недели, — понуро отзываюсь, пряча глаза.

— Вот именно, — подчёркивает Восс. — Вы тут только неделю, а уже пробрались на базу Первого Ордена и украли важные документы, которые не удалось получить ещё никому из наших. А ещё, несмотря на потери, вы вернулись живыми. Мне кажется, это достойно уважения.

— Однако, — перебивает его генерал Лея. — Это не отменяет того, что Рей и её друзья нарушили несколько наших правил, тем более подвергли свои жизни такой опасности.

— Я приму любое наказание, — с готовностью заверяю я, переводя взгляд на Лею. Она подобна каменной статуе.

— Инструктор озвучит вам его позже, — жёстко глядит женщина на меня. Я смотрю на По, который вновь кивает. Ох, чувствую, общественными работами это не закончится.

— Что-нибудь ещё вы узнали, мисс? — обращается ко мне с воодушевлением сенатор.

Я обдумываю, что именно мне следует сказать. Думаю, что последние слова Хана очень важны и о них нужно сказать сейчас, иначе потом будет поздно.

— Перед тем, как генерал Соло… — крифф, почему надо именно сейчас запнуться? — В общем, он сказал, что не все ситхи уничтожены. Остался ещё один.

На меня смотрит каждый в этом помещением с таким неописуемым выражением лица, что появляется ощущение, что на моём лице что-то написано. Такое чувство, что я рассказала несмешную шутку, и все уставились на меня с явным недовольством. Через некоторое время все оглядываются на генерала Лею, которая сводит брови к переносице, о чём-то размышляя.

— Неутешительные новости, — наконец говорит она, скрещивая руки на груди. — Он не сказал, кем именно может являться этот ситх?

— Нет, — качаю головой. — А кто…

— Ситхи — это непримиримые противники джедаев, которые тысячелетия скрывались от старого ордена, — поясняет мне Лея, а я покорно принимаю эту информацию. — Чуть позже я расскажу тебе о них. Но главное, что ты должна уяснить — это то, что они враги нам и Новой Республике, — она смотрит уже на всех присутствующих. — То, что один последователь этого ордена остался, означает, что всё куда хуже, чем мы думаем.

— Разве в Империи остались ситхи? — разводит руками сенатор, а его поддерживают некоторые генералы несколькими возгласами. — Император Палпатин и Дарт Вейдер были последними известными ситхами. Мы слышали о подражателях, но даже они не сравнились бы с ними ни по мощи, ни по складу ума, — не совсем понимаю к чему этот политик клонит. — Достоверна ли та информация, которую передал ваш ныне покойный муж?

У меня чуть рот не открывается от такого пренебрежения чужим горем. Какой же противный сенатор! Неужели они все такие бесчувственные?

— Не сомневайтесь в достоверности информации моего мужа, — глаза Леи стреляют молниями. — Хан Соло — герой, который принёс себя в жертву. Он бы никогда не соврал бы насчёт этого.

— Тогда мне следует уверовать в ваши слова, — высокомерно отвечает ей Восс.

— Но почему этот ситх появился сейчас? — как же я рада слышать голос своего инструктора. Я уж думала, что до оглашения наказания не услышу его. — Почему мы не знали об этом раньше?

— Генерал Соло тоже в какой-то мере работал под прикрытием, — говорит другая женщина-генерал, более низкого роста с собранными в хвост волосами. Её кожа бронзовая, а маленькие пронзительные глаза немного пугают. — Высшее командование и мастер джедай Люк Скайуокер направили его на одно задание в прошлом. Он должен был выяснить, не остались ли в этой Галактике ещё неизвестные нам враги. Хан был лучшим пилотом, а также раньше имел криминальное прошлое. Он был выбран для этой роли, так как мог затесаться среди криминальных авторитетов и выяснить то, что не получилось бы у нас.

— Мы предполагали всё, что угодно, но только не это, — напряжённо щурится генерал Органа-Соло. — Не хватало нам ещё и ситха, когда маячит угроза в виде Первого Ордена и Империи.

— Однако, — прерывает её недовольные высказывания сенатор, — сегодня на собрании Сената мы сможем уничтожить Первый Орден. Доказательство в виде прототипа и его свойств теперь у нас. Империя и Первый Орден не смогут опровергнуть существование этого орудия. Одной проблемой будет меньше…

Я слышу странный звук, резко раздающийся от панели, смутно напоминающий звонок. Инструктор подходит ближе, проверяя передачу, однако с остекленевшим взглядом поворачивается к нам. На его лице написано что-то явно не сулящее нам ничего хорошего.

— Что такое, По? — спрашивает у него Лея, хмурясь. Он сглатывает.

— Нам поступает звонок… — неуверенно начинает тот.

— Новая Республика? — осведомляется уже сенатор.

— Нет, — мотает головой Дамерон. Я вижу, как у него сжимаются руки в кулаки. — Империя.

— Что? — непонимающе смотрит на него Лея.

— Отвечайте, инструктор Дамерон, — приказным тоном говорит сенатор. — Посмотрим, кто смеет звонить сюда.

Этот сенатор меня скоро выбесит, и По, скорее всего, тоже. Он смеряет его недовольным взглядом, а потом жмёт на кнопку принятия передачи.

Голоизображение появляется не сразу, а с характерным звуком, но потом перед нами предстаёт тот, кого бы я ни за что не думала увидеть сегодня. На нас с довольно спокойным выражением лица начинает смотреть некая женщина, с невероятно привлекательными чертами лица. Тёмные волосы покоятся в высокой причёске-пучке, а некоторые локоны небрежно спадают прямо на бледное лицо. Она одета в открытое длинное платье чёрного цвета в пол с выразительном вырезом декольте. Эта темноволосая женщина просто воплощение стиля, и, наверное, я ещё никогда не видела человека столь необычного.

Глаза, радужка которых насыщенного алого цвета, наполнены до краёв каким-то непонятным весельем. И тут же весь образ гламура для меня теряется. Теперь я ощущаю лишь одно: опасность. Эта женщина уже пугает меня до ужаса, хотя она и не произнесла ни слова.

Кажется, только сейчас до меня доходит, что все в этом помещении изумлены и находятся в таком же шоковом состоянии, как и я.

— Госпожа Аскаделия, — злостно проговаривает худощавый мужчина, а его лицо искажается в гневе. Он первым очнулся от оцепенения. — Какой неприятный сюрприз. А я-то думал, кто же это мог быть.

Я гляжу на голограмму со страхом и ненавистью вперемешку. Когда-то я хотела знать, как выглядит монстр, который сейчас управляет Империей. Я представляла тирана, монстра, да кого угодно, но только не симпатичную женщину с такими прелестными чертами лица. Моё секундное желание исполнилось, и я даже не представляю, что и чувствовать.

— Сенатор, вы как всегда очень любезны, — её голос полон искрящегося холода, но он кажется мне ужасно знакомым. И всё же чувствуется в её интонации какое-то притворство, но между тем в ней слышится и властность. — Приветствую вас, мои дорогие, — женщина недолго держит внимание на сенаторе, обращаясь уже к нам. Её алые глаза лениво оглядывают помещение.

— Что за ветер принёс вас к нам? — не отступается Восс, язвительно изрекая.

— Не могла не удержаться от разговора со всеми вами, — в спокойной и довольно сладостной манере продолжает леди. — Утолите мою скромную прихоть, и я покину вас.

Она не улыбается, но я вижу, что ещё немного и эта женщина рассмеётся нам в лицо. Однако мне всё равно. Я хочу услышать, что она скажет нам и по возможности вытянуть информацию, которая у неё есть. Не каждый же день нам звонит сам лидер Империи.

Рей

На самом деле и я не ожидала, что этот день будет настолько долгим. Я всё ещё нахожусь в кабинете для совещаний и теперь вижу того, кого никогда не думала увидеть.

Леди Аскаделия собственной персоной позвонила нам, и сейчас я имею удовольствие лицезреть того, кто был причиной начала холодной войны, а ещё уничтожения нового ордена джедаев. У меня руки чешутся, чтобы хоть как-то стереть эту самодовольную ухмылку с её лица. Такого сильного гнева я ещё не испытывала по отношению ни к одному живому существу. Даже злость на Бена Соло не сравнится с теми чувствами, которые я ощущаю в данный момент. Титанических усилий мне удаётся сохранять внешнюю непринуждённость. Я сжимаю руки в кулаки, вновь буравя бледнолицую женщину.

Приглянувшись к ней чуть внимательнее, я замечаю детали, которые упустила при первом рассмотрении. На щеках, а также на оголённых участках кожи, есть продольные линии, похожие на татуировки. В некоторых местах их вообще не видно, но на щеках и на груди, на которой, скорее, не линия, а своеобразный рисунок, заметны более чётко, чем в других местах. У меня нет ни единого предположения о том, что это может быть.

На руках от кистей до локтя надеты какие-то чёрные браслеты из неизвестного мне материала. Я никогда таких не видела, и, наверное, не увижу. Странный атрибут, который я бы никогда не надела с платьем.

Чёрное платье и волосы очень сильно контрастируют с жемчужно-белой кожей. Странно, но я смутно понимаю, что где-то уже видела такой оттенок. Эта женщина, в общем и целом, абсолютное воплощение всех странностей. Честно говоря, я даже не могу определить её точный возраст. Она не слишком стара, но точно не молодая девушка.

Несмотря на все эти причудливости, госпожа притягивает, как магнитом, к себе взгляд. И я вдруг осознаю, что мне сложно отвести глаза или прикрыть их. Какое-то незримое влияние оказывает Аскаделия на всех нас, и, наверное, в этом состоит ещё одна опасность.

Подсознание кричит. Я не могу вспомнить её лицо, но я чётко ощущаю какую-то связь с ней. Но память отказывается помочь мне всё вспомнить.

— Разве вас когда-либо интересовали обычные разговоры? — все в этом помещении разделяют мою ярость по отношению к этой леди. В этот раз даже сенатор говорит не самые раздражающие вещи. Он настроен по отношению к ней крайне враждебно. — Не прикидывайтесь тем, кем не являетесь, госпожа.

— Вы точно говорите обо мне, а не о себе, сенатор? — темноволосая женщина обводит его внимательным взглядом, а в её холодном тоне слышится упрёк. — Не замечала за собой притворства в этом плане, — она потирает подборок, о чём-то размышляя. — Хотя, даже если это и относилось бы ко мне, я бы никогда не приняла ваши слова всерьёз.

Сенатор Восс рычит, а я чувствую, что мне нужно куда-то сбросить всё напряжение. От стресса начинают потеть ладони.

— Ну, полно вам плеваться ядом, — спокойно говорит дальше Аскаделия, убирая руки за спину и расправляя плечи. Так она выглядит ещё более царственно. — Я здесь не ради баталий.

— И ради чего же? — презрительно фыркает Лея, уставившись на неё.

Внимание женщины в чёрном платье в момент перенаправлено полностью на генерала. Её заинтересованный взгляд пробегает по всему стану Леи, и та ёжится от большого неудовольствия. Проходят, наверное, секунды или даже минуты прежде, чем леди начинает говорить:

— Жизнь весьма забавная штука, не правда ли? — удовлетворённая улыбка расплывается на её лице. — Я помню нашу первую встречу, будто это было только вчера. Вы, маленькая принцесса, которая только что сбежала от няни к своему отцу. Помню, принцесса, вы были вот такого роста, — Аскаделия слегка наклоняется, показывая рост генерала. Меньше метра. На лице у меня застывает неописуемое удивление. Леди куда старше, чем кажется на первый взгляд. — В тот день мы нечаянно столкнулись. У меня не составило труда понять то, кем вы являетесь и кто ваши родственники. Я изучила… проверила многие источники и убедилась на собственном опыте в своих суждениях. Однако я не нарушила сделку с вашим отцом и ничего не рассказала Императору, хотя должна была это сделать ещё тогда, — она разводит руками, но на секунду я замечаю некоторое сожаление, тронувшее её безупречную маску. Возможно, она специально сделала так, чтобы я это заметила. — Эти подробности сейчас бессмысленны, но, я думаю, вы простите меня за некоторую ностальгию, — лёгкий смех слетает с пухлых губ женщины, но быстро затихает. Я перестаю понимать, что она этим пыталась сказать.

— К чему вы клоните? — жестко обрывает её Лея.

А та, улыбаясь одними губами, покачивает головой:

— Мы могли бы работать вместе, возможно, если бы ваш отец не организовал восстание, мы могли бы многого достигнуть, — госпожа Аскаделия пронзительно вздыхает, помахивая рукой в такой манере, словно ей становится душно. — Прошлое изменить нельзя, к большому сожалению.

Женщина вдруг меняется в лице, а всё добродушие и улыбка сходят так быстро, будто их и не было. Её глаза выражают холодность, а лицо становится подобно каменному изваянию. Она снова убирает руки за спину и поднимает голову. Мне начинает казаться, что на голове у неё действительно находится незримая корона.

— Как и нельзя спасти от смерти дорогих сердцу людей, — её перемена в настрое сильно настораживает. Ещё секунду голос женщины был не настолько безжизненным, как сейчас. — Я бы сказала, что сожалею о вашей утрате, что сочувствую, ведь вы потеряли сегодня мужа, но не буду этого делать, — Аскаделия смотрит сверху-вниз на Лею, ожесточаясь с каждым мгновением. — Мне нисколько вас не жаль, — она пожимает плечами, а ухмылка медленно растекается на её лице. Алые глаза горят в прямо смысле этого слова настоящим огнём. Они сияют так, напоминая лаву. — Что за трагедия? Брат скрылся, как последний трус. Муж погиб бесславной смертью, а ваш сын…

Лее под конец надоедает этот театр одного актёра. Она непременно рявкает на ужасную женщину:

— Мне и не нужно было ваше сочувствие, — отрезвляюще говорит генерал, метая молнии уже не только глазами, но и словами.

— Вот и славно, — Аскаделия вновь становится улыбчивой леди.

Меня действительно пугают эти перемены настроения. Но глаза леди не перестают гореть, как огонь. Мне чудится, что татуировки в какой-то момент начинают поблёскивать тем же цветом. Я моргаю, чтобы сбросить наваждение.

— Лучше бы вы заботились о себе, госпожа, — с лживой почтительностью добавляет Лея Органа-Соло. — Прошло столько лет, а вас так и не перестали называть шлюхой. Сколько бы лет ни прошло, вы для всех остаётесь лишь подстилкой Императора, — она гордо поднимает голову и чуть выступает вперёд. Тишина, которая возникает в помещении, гробовая. Думаю, все поражены словами, которые вырвались у неё изо рта. — Мне вас искренне жаль, Аскаделия. Вы отдали себя человеку, который вас никогда не любил и никогда не смог бы полюбить.

Этим словам генерала я готова аплодировать даже лёжа. Так ударить в больное место — это нужно уметь. Гордость за неё пробирает меня до кончиков пальцев.

Аскаделия же нисколько не меняется в лице. Ни гнева, ни злости не проскальзывает даже во взгляде. Она расплывается в ещё большой улыбке, которая не сулит нам ничего хорошего. Я только надеюсь, что генералу удалось сбросить с этой женщины корону.

— Жалейте своих воинов, павших на поле боя. Я в ваших искренних чувствах не нуждаюсь, — в свою очередь отвечает на нападки леди, сморгнув. — Называйте меня так, как вам угодно. Это не изменит того факта, что шлюха стала правителем.

— Ненадолго.

На лице Леи сияет довольно самоуверенная ухмылка.

— Первый Орден скоро будет уничтожен, — произносит сенатор с ликованием, чем заряжает других присутствующих. — И я обещаю — наступит тот день, когда мы сместим вас с вашего пьедестала.

— Не бросайтесь словами, сенатор, ведь у всякого желания есть способность не сбываться, — предупреждающе ухмыляется женщина, проводя взглядом по присутствующим. — Но не могу не признать, что это прекрасное замечание, — кивает ему женщина. — Используйте же эту информацию против меня. Я буду с нетерпением ждать вашего участия в сегодняшнем собрании Сената.

Я открываю рот от такого уверенного заявления. «Что-то не так», — подсказывает мне чутьё. Всё идёт слишком гладко или мне так кажется…

— Ловушка… — я впервые раскрываю рот, привлекая, тем самым, внимание абсолютно каждого.

— Наконец-то юная мисс Рей решила вступить в беседу, — с воодушевлением говорит Аскаделия, переводя на меня взгляд и чуть хлопая в аккуратные ладони. Её алые глаза наконец приходят в нормальное состояние. Они не пылают огнём. — Оказывается вы ещё более проницательнее, чем мне говорили.

Говорили?

— Меня волнует вопрос, откуда вы столько знаете? — снова вступает в разговор сенатор.— Вы не настолько всемогущи. И как вы нашли эту передачу?

Холодный смех разносится по всему помещению.

— В вашем чертоге много предателей, — отзывается госпожа, прикрывая глаза. — Не только у вас есть шпионы, мои дорогие. Наши агенты работают получше ваших.

Я сжимаю руки в кулаки. Да как она смеет намекать на Лили Браер!

— Но не мне упрекать вас в вашей убогости. Что тогда, что сейчас повстанцы не видят ничего дальше своего носа.

— На что вы намекаете? — с вызовом бросается на неё один из генералов. Видимо, он не выдержал этого уже явного оскорбления.

— Думать очень полезно для здоровья, генерал, — саркастично отзывается та.

— Неужели вы позвонили сюда, чтобы потешаться над нами? — спрашивает сенатор, а я задумываюсь над этим вопросом.

И, действительно, ради какой цели лидер Империи решила явить себя? Чуть проанализировав этот разговор, я понимаю, что во всех словах женщины есть некий скрытый смысл. Она ничуть не испугалась, когда ей сказали о том, что Первый Орден падёт. Стоп. Откуда она знает, что произошло на базе?

И тут до меня наконец дошло. Никакой охраны, странное затишье, поджидающая ловушка… С самого начала то самое видео с мамой Эммы — всё это было скрупулёзно спланированной игрой. Аскаделия хотела, чтобы мы попали на базу, хотела, чтобы мы выкрали прототип.

— Я жаждала убедиться в том, что вы действительно достигли своих целей, — через некоторое время отвечает леди, безучастно хлопая глазками и изображая полную невинность.

— Нет, — случайно говорю вслух, снова привлекая к себе всеобщее внимание. Потом мне естественно нужно было продолжить. — Вы знали, что мы не сможем оставить Лили Браер в беде. Вы надоумили Бена ждать нас в лаборатории. Вы хотели, чтобы мы получили эту информацию.

— Искренне не понимаю, о чём вы говорите, мисс, — она склоняет на бок голову, без фальши проговаривая слова. Но я знаю, что это ложь. Однако я не смогу доказать свою точку зрения, поэтому отступаю.

— Все факты играют против вас, госпожа, — подхватывает мои слова Восс. — А ваша возможная связь с ситхом ещё больше прибавит вам общественного порицания.

— Достойное заявление, — поднимает голову госпожа, — но безосновательное.

Аскаделия сладко улыбается нам, прикрывая глаза. Как у этой женщины получается так отменно парировать любой выпад в свою сторону? Мне невольно хочется приобрести такое же пособие по остроумным высказываниям. Тишина прерывается внезапным объявлением:

— Как жаль, что наш разговор подходит к завершению. Я бы поболтала с вами чуть больше, но меня, к сожалению, ждут дела, — она поворачивает ко мне голову и несколько секунд смотрит прямо мне в глаза. А потом вообще подмигивает, что замечают абсолютно все. Наверное, я ещё никогда не была столь поражена. — Увидимся сегодня в Сенате, сенатор Восс. Желаю вам опозорится ещё больше, впрочем, как и всегда.

Связь внезапно прерывается, и привлекательная женщина в чёрном платье исчезает так же быстро, как и появилась. У меня такое ощущение, что надо мной просто поиздевались и ушли. Хотя, скорее всего, так и было. Госпожа Аскаделия холодно посмеялась над всеми нами, притом ей это принесло невероятное удовольствие.

— Ну, что за неприятная особа, — ворчит сенатор, подходя к генералам. — Мне нужно как можно скорее возвращаться в Сенат, — По отдаёт ему флешку с прототипом.

Восс со всеми прощается, и так же жмёт руку Лее. На меня ему уже плевать, но я и не стремилась как-то с ним контактировать.

— По, проводи Рей к её друзьям, — сразу же после того, как уходит сенатор в сопровождении одного генерала, говорит Лея. — Нам следует всё обсудить, — генерал Органа-Соло глядит на меня чуть более тревожно, чем обычно. — Завтра зайди ко мне в кабинет.

— Будет исполнено, — Дамерон берёт меня за руку, тянет в сторону выхода.

Я бросаю последний взгляд на Лею, думая, что этот сумасшедший день наконец-то закончился. Все заботы и вопросы я оставлю на завтра. Больше не желаю в этом вариться.

* * *

Кайло Рен

Я сижу в кабинете на базе Первого Ордена, ожидая того самого человека, который предложил мне предать своего учителя. Ллойд Макс должен прибыть ради того, чтобы вручить мне новую должность, которую я получил «за заслуги перед государством». Как же это вышло?

На собрании Сената несколько часов назад.

Собрание Сената началось с бурных разговоров про политику и состоянии некоторых систем. Я практически не слушал до тех пор, пока новый канцлер не заявил о том, что ситуация с Первым Орденом недопустима. В этот момент я видел недовольные и злые лица сенаторов от Республики, а от Империи, наоборот, многие были спокойны и ничего не выражали. Я никогда особо не разбирался в политике, но мне показалась эта ситуация очень странной. Я, конечно, знал, что гранд-адмирал и госпожа планируют кое-что провернуть, но в детали меня не посвящали. Я должен был выполнить свои функции — и не более.

— Первый Орден вместе с Империей создал оружие, которое может подчинять разумных существ своей воле, — я сразу же узнал сенатора Восса. — Прототип — это опаснейший наркотик, вызывающий привыкание. Использование такого вещества неприемлемо.

— Протестую, — крикнул сенатор от Империи. — Империя совершенно не участвовала в создании этого вещества.

Дальше пошли лишь споры между противоборствующими сторонами, которые никак не могли успокоится, а только разжигали в друг друге ненависть, и разговоров становилось всё больше и больше. Одни обвиняли других в замысле и соучастии, а другие упорно притворялись жертвами обстоятельств. Я не один раз видел такое, ведь моя мать какое-то время назад сама была сенатором.

Вражда между Империей и Новой Республикой началась ещё задолго до того, как последняя образовалась. И разногласия, которые порождают разные режимы в государствах, никогда не смогут быть разрешены. Более того, я не думаю, что кто-то захочет заканчивать всё это противостояние. Сколько бы я ни смотрел, понимал лишь одно — политика Империи направлена на подрыв благосостояния Новой Республики. Пока они будут спорить насчёт прототипа, Империя и её лидеры начнут размышлять о новых действиях против Сопротивления и Новой Республики. Очень выгодное положение, ведь пока одни озабочены одними проблемами, можно сосредоточится на главном и привести многие замыслы в жизнь.

Эти сенаторы устроили настоящий цирк, пока их не остановил канцлер, призывая к спокойствию и немедленной тишине. Кстати говоря, канцлер довольно сомнительная личность. После того, как Мон Мотму сместили с должности из-за нарастающих настроений в пользу только-только начинавшейся кампании о вступлении нового закона, на пост нового канцлера был выбран Ланевер Виллечам. Несмотря на то, что он получил большинство симпатий и голосов от Сената, в некоторой степени этот мужчина был неосмотрителен. Из-за его невнимательности к Империи и её лидеру он слишком поздно осознал, какую опасность в себе таит Первый Орден. Во многом леди Аскаделия смогла продвинуть закон, а также и многие свои решения, только по причине того, что канцлер Виллечам недооценил и не обратил должного внимания на имперцев. В общем, мужчина-тарсунтанин абсолютно бестолков.

— Верховный лидер всегда был тщеславен и хотел захватить власть не только в Империи, но и в Новой Республике! — продолжали гнуть свою палку имперцы.

— Прошу тишины! — вскричал канцлер.

Наконец-то раздался голос, который я ждал с таким нетерпением:

— Сенаторы, канцлер, — проговорила с должным почтением госпожа Аскаделия, прерывая любые разговоры в Сенате. Возникла тишина, и все затаили дыхание перед речью леди. — Первый Орден совершил огромное множество ошибок, которые не исправишь одними лишь словами. Мои предшественники без особого интереса относились к деятельности этой организации, и всё было отдано под самоуправление Верховному лидеру. К моему несчастью, я никак не смогла повлиять на Сноука с самого первого дня своего правления. Он пошёл против Империи, игнорируя и провоцируя на открытый конфликт. Сноук ни разу не связывался со мной, а также не выполнял своих обязанностей перед государством, учреждая собственные законы и проводя военную политику без ведома губернаторов, — её пламенная речь на секунду остановилась. — Приостановить его деятельность или дискредитировать, к большому сожалению, не удавалось до сих пор. Однако теперь, когда Новая Республика и Сопротивление откопали его секреты, я хочу предложить вам, полагаю, самое оптимальное решение этой проблемы.

Тот сразу же заинтересовался этим предложением:

— Насколько же это решение может быть эффективным в нашей ситуации? — он также прибавил: — Я хочу, чтобы это решение, леди Аскаделия, было выгодно не только для Империи, но и для Республики.

— Конечно, канцлер Виллечам, — я почувствовал в довольно приятном голосе госпожи еле заметную усмешку. — Чтобы уладить все разногласия между сенаторами, я предлагаю арестовать Сноука, а также посадить его под стражу без права на освобождение. Его тяжкое преступление в виде этого ужасного изобретения не должно сойти ему с рук. Поэтому я предлагаю ограничить его свободу, посадив на неопределённый срок в тюрьму.

— Это не обсуждается, — громогласно заключил канцлер после некоторого обсуждения. — Сноук должен быть ограничен в передвижениях. По всем законам он будет осуждён по самой строгости норм права и закона.

— Нужно расформировать Первый Орден, — сенатор от Республики заметно вышел вперёд, я не знаю даже, кто он. — От него больше вреда, чем пользы. При том за последние годы он практически не управлялся должным образом. Если мы оставим всё как есть, придёт следующий «Сноук», который тоже захочет получить в своё распоряжение больше власти.

— На этот счёт у меня есть особое предложение, — заявила Аскаделия, видимо, уже наперёд знавшая, что сенаторы от Новой Республики потребуют от неё ликвидации этой организации. В принципе, даже я знал, ради чего они так стараются.

— Мы вас слушаем, миледи.

— После ареста Сноука, я считаю благоразумным не ликвидировать Первый Орден, а, наоборот, дать ему ещё один шанс, — сенаторы начинали возмущаться подобному произволу. Аскаделия блеснула глазами, непринуждённо улыбаясь. — К тому же я желаю утвердить на пост нового Верховного лидера — Бена Соло, сына великих героев Новой Республики — Хана Соло и Леи Органы-Соло.

Я чуть было не упал от удивления. На самом деле я не предполагал, что именно меня сделают Верховным лидером. Как никак я молод, мне всего шестнадцать лет, а ещё я не столь опытен… Хотя, с другой стороны, миледи обещала мне, что я получу то, чего достоин на самом деле, что она выполнит свою часть контракта. Что ж, я был очень горд собой и тем, что меня упомянули на этом собрании.

— Бен Соло? Не слишком ли он молод и горяч для такого важного поста? — в свою очередь, летят вопросы от сенаторов и канцлера. — К тому же он принадлежит к рыцарям Рен, новой формации по типу инквизитория. Сомнительно назначать именно его: нестабильного подростка с неизвестной репутацией.

— Отнюдь, господа, — терпеливо отвечала им в своей манере женщина. — Подростки нынче очень талантливы и быстро приспосабливаются к переменам в жизни лучше, чем те же взрослые. Более того, у него огромный послужной список, и не могу не уточнить, что именно он помог Сопротивлению достать нужные документы, — раздавались несдержанные «ахи», которые были спровоцированы этими высказываниями госпожи. — Видите ли, мистер Соло — единственный, кто пошёл против Верховного лидера. Именно он был готов начать против него целую кампанию, но не успел из-за вмешательства Сопротивления, — Аскаделия очень тонко направляла к самой сути своей речи. — Подводя итог, хочу заметить, что Бен Соло, как и его родители, отличается особой храбростью и смелостью, что присуще героям. Поэтому не вижу никаких препятствий выбрать именно его новым Верховным лидером. Его воспитание, а также знания, помогут Первому Ордену стать лучше.

После такого предложения и заявления одновременно сенаторы взбушевались и начали взвешивать данное решение госпожи. Леди же более ничего не говорила, однако я не мог не отметить, что она выглядела довольной. Эта была её игра, её поле боя, поэтому Аскаделия не сильно волновалась. У женщины в руках были самые убедительные аргументы, которые могли склонить на свою сторону любого сенатора.

У неё был я.

Самое главное оружие — совсем не хитрость или ловушка, которую придумала госпожа. Я был на её стороне, и поэтому она могла воспользоваться мной и моими родственными связями с героями Республики, с моими родителями. А ещё был тот самый закон о сенаторах, которым госпожа могла пользоваться, когда сама того хотела. Если сенаторы не согласятся с ней, то она могла быстренько создать обвинение в сторону этого недовольного бедняги. Его сняли бы с должности за считанные дни. Вот так теперь работала демократия и политика социальной защиты.

— Сенат не может сейчас принять решение о назначении Бена Соло на пост Верховного лидера, — я был так расстроен этим обстоятельством, что треснул по столу. — Однако временно он может пребывать в этой должности. В будущем его деятельность будет подвержена проверке, и если, мистер Соло, сможет её пройти, то он будет утверждён на пост уже без каких-либо ограничений.

Я не слушал дальше, потому что был одновременно и рад, и слегка разгневан. Они сомневаются в том, смогу ли я управлять огромной организацией? Что ж, я докажу им на собственном примере, что меня не следует недооценивать. Но, в любом случае, это куда лучше, чем не получить ничего. В конечном итоге госпожа выполнила свою часть сделки и дала мне ту власть, которую я так желал.

Ллойд Макс прибывает с незаметным опозданием, потирая лоб от пота. Он выглядит лучше с нашей последней встречи, сразу видно, что последние события отразились на нём благополучно. Мужчина садится напротив меня, как и в первую нашу встречу, улыбается, пожимая мне руку, будто мы старые друзья.

— Сегодня я имею честь разговаривать с новым Верховным лидером, — почтительно клонит голову гранд-адмирал. Мне так приятно, что я даже слегка приподнимаю нос. Вот оно — ощущение того, что тебя ценят.

— Когда я смогу увидеться с госпожой, чтобы принести свою благодарность за помощь? — на эти слова Ллойд слегка усмехается, а я вопрошающе гляжу на него.

— Будьте уверены, миледи не нуждается в вашей благодарности, — он пронзительно смотрит на меня своими шоколадными глазами. — Главное, чтобы вы были верны ей и выполняли свои обязанности. Вы встретитесь с ней в следующем месяце на одном из благотворительных вечеров в центре Империи.

— Я благодарен вам, гранд-адмирал.

— Не стоит.

— Могу ли я поинтересоваться?

— Конечно, — кивает мне Макс.

— Почему госпожа так недолюбливает Сноука? — на этих словах Ллойд слегка прикрывает глаза, мотая головой. — Что-то произошло между ними в прошлом?

— Да, произошло, — утвердительно говорит он. — Но я не могу рассказать вам об этом. К сожалению, это связано с темой, которую строжайше запрещено поднимать, — Ллойд сразу же доброжелательно улыбается мне. — Однако не думайте, что я не доверяю вам. Подробности должны замалчиваться по настоянию непосредственно леди.

— Он так сильно разозлил госпожу, что она захотела во что бы то ни стало уничтожить его? — я, не подумав, решаю спросить у Макса с долей сарказма, но по его выражению лица я понимаю, что попал в точку.

— Сноук слишком много знает, Верховный лидер, — уже более жёстким голосом изрекает мужчина. — Ему не следовало переходить черту дозволенного. И если бы тогда он не пренебрёг советами и не пошёл бы против неё, то, возможно, миледи не захотела бы его устранять, — Ллойд качает головой, очухиваясь от воспоминаний. — Сноуку не следовало копаться в тех тайнах, которые ему не принадлежат.

Не думаю, что сейчас мне следует любопытствовать на эту тему. Тайны и секреты должны оставаться таковыми, и я предпочту о них не заикаться.

— Что его ждёт? — меня искренне интересует этот вопрос.

— А как вы думаете? — его взгляд уходит в сторону. — Госпожа лично будет с ним разбираться. Это уже не наша забота. До поры до времени.

По крайней мере встреча с бывшим уже учителем мне не обеспечена, чему я несомненно рад. Пока я не ушёл выполнять новые обязанности, я решаюсь на ещё один вопрос, который волнует меня уже который час.

— Мой меч не должен был активироваться, — произношу я, привлекая внимание гранд-адмирала. — Я держал его, но не нажимал…

— Возможно, от адреналина в крови вы не заметили, как нажали на кнопку, — я настораживаюсь, чувствуя, что тут что-то не так. — Всякое бывает, мистер Рен.

— Я точно не нажимал, — твёрдо повторяю я.

— Тогда, по всей вероятности, эта могла быть та девочка, Рей, — новое предположение я отметаю сразу.

— Нет, она не могла убить моего отца, — Ллойд очень внимательно на меня смотрит. Я чувствую некое лукавство с его стороны. Но, вполне вероятно, что он просто не так осведомлён о ситуации, хотя это предположение сомнительно, учитывая то, кому он служит. Действительно, странная деталь, которую надо будет обмозговать чуть позже.

Я практически смирился со смертью своего отца. Я не видел его всю свою жизнь, к тому же всё время я находился либо рядом с матерью, либо с дядей в его ордене. Он никогда особо не занимался моим воспитанием, а его участие в моей жизни было не столь значительным из-за его постоянной ругани с матерью. Смерть Хана потрясла меня, но не настолько, чтобы я потерял истинную цель в своей жизни. И хоть я знаю, что тогда чуть не перешёл на его сторону, но я отчаянно стараюсь забыть об этом.

Однако сколько бы я себя не убеждал в том, что мне безразлична судьба отца, я всё же несколько опечален его гибелью. И последнее произошло даже не по моей вине. Но кто теперь будет в этом разбираться? Моя правда в том, что я не активировал меч. А значит, его кто-то убил…

— Она наш враг, мистер Рен, — убедительно проговаривает Ллойд. — Я уверен, что они всё это могли подстроить. Но даже если это не так, то вряд ли мы когда-нибудь поймём, как умер Хан Соло.

Нет.

Я разберусь в этом деле и найду виновного, даже если окажется, что это я. Почему-то я чувствую, что что-то здесь нечисто.

А ещё я жажду новой встречи с Рей. Эта девочка заинтересовала меня ещё больше. Она куда сильнее и, скорее всего, всё-таки какое-никакое обучение прошла. Вот только остаётся узнать: джедай её обучал или… ситх. Я чувствую с ней незримую связь, которая установилась за время битвы.

Где бы она ни была, я найду её. Чего бы мне это ни стоило.

Я выхожу из кабинета с новыми целями и силами, готовый стать настоящим Верховным лидером.

Эмма

Я просыпаюсь от сильной боли в голове, которая сковывает так, что меня чуть не выворачивает наизнанку. Желчь проникает в горло, и я ощущаю тошнотворный запах. Наверное, я могу пошевелить только кончиками пальцев, и то с трудом. Чувствуется слабость во всём теле, а ещё я ужасно хочу вновь заснуть, но, к моему большому сожалению, не могу этого сделать. Несмотря на головную боль, я с ходу понимаю, что нахожусь на базе Сопротивления. Эти койки никогда не вычеркнуть из моей памяти. Меня волнует на данный момент всего лишь несколько вопросов.

Что случилось после того, как я вырубилась? Как мы спаслись? И что с моими друзьями?

Около койки в скрюченном положении сидит молодой человек. Джек мирно охраняет мой «сон», пока я не соизволю прийти в себя. Пересохшие губы трогает умилительная улыбка. Он так беззащитен и прекрасен, когда спит. Теперь у меня есть шанс понаблюдать за ним, пока он не очнулся. Раньше такой возможности у меня не представлялось. Однако и минуты не проходит, как Джек пробуждается, словно и не дрых вовсе. Парень моргает, избавляясь от остатков сна, а потом со слабой улыбкой смотрит на меня.

— Доброе утро, — очень тихо произношу я.

— Сейчас глубокая ночь, — с долей иронии говорит друг.

— Что со мной?

Последнее, что я помню, это то, как мы пытались спасись от тёмного рыцаря, потом падали, и уже после для меня наступила темнота. Нельзя не упомянуть глухую боль где-то в нижней части тела. Хорошо же я однако приложилась.

— Ты почти заработала себе сотрясение мозга, — с беспокойством объясняет мне «диагноз» Джек. — Всё обошлось. Однако медики сказали, что тебе нужен покой и продолжительный отдых.

— Тогда всё в порядке, — заключаю я. — Расскажи, что случилось? Почему мы снова на базе и получилось ли спасти мою мать?

Его брошенный взгляд говорит мне, что всё не так уж и радужно. Джек глубоко вздыхает, а слабая улыбка медленно сходит с его губ.

— Миссия провалилась, — печально оповещает парень. — Твоя мать была приманкой, чтобы мы прибыли на ту базу, — он опускает глаза. — Мы спаслись только благодаря Хану и Рей.

— Где они?

И так довольно бледный оттенок кожи Джека становится ещё более светлым. Он поднимает на меня глаза быстро, и мне удаётся заметить в них боль.

— Рей сейчас вместе с высшим командованием, — он глухо отзывается, а потом и вовсе замолкает. — Хан… Хан мёртв, Эмма.

Наверное, я готова была вновь спросить, что он только что сказал. Я бы переспрашивала, пока не убедилась в этом самостоятельно. Головная боль отступает, отдавая место другой, которая исходит из сердца. Никогда не ожидала, что смерть этого человека вызовет во мне столько эмоций. Мы ведь даже не были хорошо знакомы… Я видела его живым пару часов назад. Я видела мужчину, сидящего за своим кораблём, который больше жизни, как и я, любил летать. И какого же это осознавать, что теперь человек, который всего мгновение назад был жив, мёртв.

Я не издаю ни звука, ни одна слезинка не вытекает из глаз. Нет, это не может быть правдой. Хан не мог умереть: только не он. Капитан Сокола профессионал в сфере выживания, и я поверю, скорее, тому, что коровы научились летать, чем тому, что человек, обладающий столь обширными знаниями и умениями, мог умереть.

— Я не верю… — дрожу под одеялом.

— Он умер, — слишком спокойно и ровно озвучивает вновь Джек.

Почему именно сейчас он не выглядит разбитым? Как ему удаётся сохранять уравновешенность даже сейчас?

— Кто? — мне не важно, как он умер. Я должна узнать, кто это сделал.

— Его сын, — просто произносит бывший официант так, словно мы говорим о погоде. — Бен Соло. Тот, что был в маске и с красным мечом.

— Какой ужас, — удивляюсь и одновременно ужасаюсь. Сын Хана — враг и убийца… Подробности становятся всё хуже и хуже. — Как он мог такое сотворить! Это ведь его собственный отец. Плоть и кровь.

— У него были свои причины, — я замираю, внимательно смотря на Джека, у которого в глазах не рассмотреть ни намёка на ужас или гнев. Ни один его мускул на лице не дрожит во время нашего разговора.

— Причины?! — чуть не перехожу на крик я. — Какие могут быть причины в убийстве собственного отца? — меня злят его слова так, что я хватаюсь за голову. Боль не отступает. — Почему ты оправдываешь его? Он хотел убить меня и Рей. Он чудовище, которое чуть не погубило и тебя.

— Я нисколько не оправдываю его, Эмма, — его взгляд с пониманием направлен на меня. — Нет ни одной причины во вселенной, чтобы пойти против своей семьи, — Джек безэмоционально продолжает. Даже отстранённо. Что с ним происходит? — Однако я слышал, что он говорил своему отцу перед этим. Представь себе, но Бен, так же, как и ты, и Рей, был брошен своими родными, — мои глаза раскрываются чуть шире. Такого я не ожидала. Я просто не могу принять тот факт, что этот рыцарь — такой же несчастный брошенный ребёнок, как и мы. — Он был оставлен теми, кого любил. И из-за этого такие существа, как Сноук, смогли склонить парнишку на свою сторону. Они предложили ему то, о чём он всегда мечтал: внимание. Если бы вас не воспитывали бабушка с дедушкой, если бы вы были выброшены так же, как и Бен, то скажи мне: смогли ли вы пойти по тому пути, что идёте сейчас?

Джек прав.

Если бы наша с Рей жизнь сложилась иначе, мы, скорее всего, обозлились бы на мир и действительно бы пошли по пути тьмы. Однако этого не случилось, а значит, наша судьба другая. Меня уже в какой раз удивляет наблюдательность Джека. В отличие от меня или Рей он никогда слепо не следует на попятную у своих чувств. Его холодный разум всегда анализирует. В нём живут сомнения, которые порождают его умозаключения. Однако это не значит, что мы можем оправдывать по такому критерию всех разумных. Иногда поступки слишком аморальны.

— Ты не винишь его в смерти Хана? — спрашиваю я наконец после долгого молчания.

— Я виню его только в том, что он выбрал путь, который, в конечном итоге, сделает его ещё более несчастным, — Джек ловит мой взгляд, понимая, что я не совсем с ним согласна. — Я всю жизнь скитался по Галактике, Эмма. Мне встречались разные люди, существа, и многие из них были, скажем так, не без грешков за душой. Однако я не делаю из них монстров, — он задумывается на полуслове. — Бен отнюдь не плохой человек, скорее всего, он очень молод, и совершенно точно запутался. И ему будет ещё сложнее, когда поймёт, что именно он потерял.

— Он не достоин твоей жалости, — обидчиво отвечаю, насупливаясь.

— Может быть, — уклончиво говорит молодой человек, бросая взгляд на мои руки, которые сжимают простынь.

Я больше не могу слышать хоть что-то об этом человеке.

— Мне больно, — губы дрожат от накативших чувств.

— Со временем это пройдёт, — я мотаю головой, не веря. Парень знает, о чём говорит, но мне сложно сейчас поверить в это.

— Что останется?

Джек с минуту думает над вопросом, а его взгляд темнеет. Он качает головой:

— Пустота, — что-то внутри сжимается от его жестоких слов, но я знаю, что он не хотел меня обидеть. — Увы, но люди ещё не научились обманывать смерть, Эмма. А если и есть такой человек, то его участь весьма и весьма незавидна.

Джек подбирается чуть ближе ко мне, кладя свою руку на мою. Он наклоняется и глубоко дышит, полностью уставший и измученный. Наверное, мы не движемся минут десять, а то и пятнадцать. Я слушаю его ритмичное дыхание, и в какой-то момент мои противоречивые чувства начинают отступать. На моей руке темноволосый парень вырисовывал разные рисунки, а его действия через время медленно меня успокаивают. Странно, но мне это помогает отвлечься от гнетущих мыслей. Становится не так уж и противно, как это было мгновения назад.

— Тебе нужно поспать, — голос Джека успокаивает и убаюкивает меня ещё больше. Странно, но в полумраке помещения, в котором я лежу, его глаза слегка поблёскивают. Не знаю почему, но мне сразу же захотелось спать после его слов. — Спи.

Сознание отзывается на этот приказ и уплывает в царство небытия. Я обещаю себе за секунду до этого узнать обо всём, что случилось.

Через сон я слышу, как сравнительно негромко бывший официант хлопает дверью.

* * *

Две недели спустя

По состоянию здоровья я не смогла присутствовать на похоронах. И мне было очень грустно, что я не успела попрощаться с Ханом. Но врачи не пускали меня, говоря, что здоровье и так находится в подвешенном состоянии. Друзьям долго пришлось уговаривать меня не калечить себя ещё больше. Я сильно горевала и тосковала по Соло, несмотря на то, что знала его не так уж и хорошо. За такое короткое время мы успели стать настоящей командой. Мне столькому хотелось у него научится. А теперь я ещё и не взглянула на него в последний раз… В конечном итоге я всё же осталась в медицинском блоке.

Я восстанавливалась, наверное, целую вечность. Врачи не спускали с меня глаз, говоря, что есть некоторые подозрения на возможные хронические боли в голове. После стольких диагнозов, которые они мне напророчили, я всё же не выдержала и сбежала. Не без помощи инструктора, который однажды решил меня навестить. Так я выбралась из койки и наконец-то присоединилась к друзьям. Конечно, физические нагрузки мне были запрещены, но хотя бы не было так морально тяжело без Рей и Джека.

По Дамерон, как и предполагалось, назначил наказание за то, что мы сбежали с базы и никого не предупредили. Мне повезло в какой-то степени, потому что наказанием для ребят служила уборка всех помещений на самых посещаемых этажах базы Сопротивления. Рей и Джек практически каждый день приходили всклоченные и уставшие до такой степени, что могли заснуть в любом положении. Их не отстраняли от занятий, поэтому им вдвойне было сложнее. Несмотря на все трудности и невзгоды, которые мы пережили, друзья и я не отчаиваемся.

Жизнь продолжается.

Сейчас мы с Рей как раз направляемся в кабинет Леи, которая совсем недавно разговаривала с ней о чём-то. К сожалению, сестра не говорила, о каких вещах они беседовали, но я вознамерилась обязательно всё узнать. И, надеюсь, она будет со мной искренней.

Я слышала от Рей, что на похоронах Лея позволила себе немного поплакать, хотя этого практически никто не видел. Я не могу себе представить, что ей пришлось пережить и что только предстоит. Наверное, нет ничего хуже того, что собственный сын стал причиной смерти твоего мужа. Я очень сочувствую ей и не могу не восхититься сильным характером этой женщины. Лея, несмотря на все сочувствующие взгляды и принесённые сожалениях, смогла достойно выстоять в этот день, более того, после похорон ушла дальше работать.

Я по-настоящему удивлена её силой и стойкостью, но, с другой стороны, понимаю, что ей титанических усилий дался весь этот процесс. Рей рассказывала, что в какой-то момент чувствовала, что генерал практически стоит на краю у пропасти. Человек не может выдержать столько боли.

Мы медленно заходим всей нашей компанией в кабинет, стараясь не сильно шуметь. Лея направляет к нам голову, приветственно кивая головой. Наша маленькая группа подходит, но садится мы не решаемся.

— Сядьте, — конечно, мы повинуемся приказу, присаживаясь практически одновременно на три предоставленных стула.

— Спасибо, — говорю я, устраиваясь поудобнее.

— Как ты, Эмма?

— О, мне намного лучше, генерал, спасибо, — слабо улыбаюсь ей.

— Приятно слышать, что ты успешно восстанавливаешься, — она с заботой смотрит на меня. — Как продвигается ваше наказание?

Джек с укором смотрит на Лею, хрустя костяшками пальцев. По его лицу видно, что перспектива продолжения уборки ему не очень нравится.

— Мы и трети ещё не убрали, генерал, — недовольство хорошо различимо в его голосе.

— Что ж, это весьма неплохо для начала, — я вижу, как она искусно подтрунивает над парнем. — Продолжайте в том же духе.

— И когда вы нас освободите? — скрещивает руки на груди бывший официант.

— Тогда, когда усвоите урок, молодой человек, — в свою очередь отвечает ему не менее саркастично Органа-Соло. — Вам не помешает научиться дисциплине и хоть какому-то уважению.

Джек глубоко вздыхает, закатывая глаза. А я не могу не улыбнуться. Всё-таки он уже не подросток, но ведёт иногда себя именно так. Как говорится, мужчины взрослеют гораздо позднее женщин, а иногда вообще остаются мальчишками на всю жизнь. И всё же я могу понять его недовольство, ведь ему совсем не нравится, подобно маленькому мальчику, сносить наказание.

— Ради чего вы нас позвали? — наконец спрашиваю уже я. Пора переходить к делу.

— Мне следует рассказать вам о том, что за миссию мы с высшим командованием планируем для вас.

Нас неимоверно поражает эта новость.

— Но почему? — негодует уже сестра.

— После того, что вы сделали для Сопротивления и Новой Республики, я приняла решение о том, что, возможно, вам стоит довериться, — заключает Лея, ставя локти на стол. — Вы доказали, что можете принимать самостоятельные решения. И, несмотря на то, что наши враги оказались впереди нас, вы всё же смогли достать для нас важную информацию и выбраться живыми. Инструктор говорил мне, что при должном обучении из вас выйдет прекрасный отряд.

Мне становится приятно от слов генерала. Можно даже принять это за своеобразную похвалу.

— Но не обольщайтесь, — сразу же рушит все мои надежды женщина. — Итак, ваша компания по велению судьбы была ввязана во все эти интриги, и я считаю нужным отправить вас на одну важную и строжайше секретную миссию.

— Мы слушаем, — серьёзно проговаривает сестра.

— Эта миссия связана с возвращением в наши войска моего брата, Люка Скайуокера.

На наших лицах появляется заметное удивление. Уж никак мы не ожидали, что нам поручат что-то настолько серьёзное.

— После уничтожения ордена брат отправился в неизведанные регионы, чтобы отыскать ключ или хотя бы подсказку, которая могла бы помочь нам в свержении Аскаделии. Много лет мы не получаем от него никаких известий, и сейчас нам как никогда не хватает его помощи, — она смотрит на нас с прежней строгостью. — Поэтому я и высшее командование решило поручить задачу возвращения Люка именно вам.

— Что именно он ищет там? — похоже, я заражаюсь любопытством от Рей, потому что уже какой раз задаю вопросы.

— Не многие это знают, но я думаю, вы должны кое-что понимать, — Лея выделяет каждое слово, чтобы мы хорошенько всё уяснили. — Наш враг куда хуже, чем вы можете себе представить. Госпожа Аскаделия не только умеет плести заговоры и интриги, но и мощи в ней столько, что обычному человеку с ней не сравниться. А ещё…— Лея раздумывает над тем, что сказать, примерно секунды три, — она бессмертна.

— Что? — восклицаем мы с Рей. А Джек сглатывает.

— Получается, мы даже убить её не сможем? — спрашивает Рей, взмахивая руками от злости.

— Как такое возможно? — не замолкаю я, поддерживая настроения. — Человек не может быть бессмертен.

— Тише, дети, — призывает нас к спокойствию Органа-Соло. — Я знаю, что у вас много вопросов, но дайте и мне слово вставить, — укоряет она нас, продолжая говорить. — Понимаю, что эти новости вас очень расстраивают. Но мы на собственном опыте убедились в этой правде. Простыми способами эту женщину не победить, и по этой причине Люк решил отправится в те регионы, откуда, как он полагал, могла происходить Аскаделия, — её удручают наши кислые мины. — Не отчаивайтесь. Возможно, эта женщина и сильна, но она не всегда принимает правильные решения. Тем более я считаю назначение моего сына на пост Верховного лидера большой ошибкой.

— Почему? — спрашивает сестра, сверкая глазами. Она так и не оправилась после битвы с ним.

— Я очень хорошо знаю Бена, — уверенно замечает генерал. — Он ещё слишком юн, чтобы становится командующим целой армией. К тому же я примерно представляю, как с ним бороться.

— Не понимаю тогда, зачем Аскаделии вообще назначать его на такой важный пост, — наконец-то изрекает свои мысли молчавший до сих пор Джек. Он задумчиво оглядывается на Лею.

— Наверное, она добивается того, чтобы дискредитировать и моего сына, — делает предположение генерал.

Немедленно я чувствую, как к сердцу подбираются когти страха. Неужели Аскаделия захочет уничтожить этого несмышлёныша?

— Но я склоняюсь к версии о том, что ей попросту некем заменить Сноука. Многие военные не жалуют её с ещё незапамятных времён. Аскаделия не пользуется популярностью у многих солдат, офицеров и даже адмиралов, что тоже играет нам на руку.

— Ясно, — проговаривает Джек, коротко кивая головой.

— Если войска отвернутся от неё, это даст нам шанс победить, — рассуждаю я, а на лице расцветает еле заметная улыбка. — Как никак без них ей не выиграть.

— Верно, — глядит на каждого из нас Лея. — Как только вы вернёте Люка из его старой миссии, мы будем делать следующие шаги, — она через секунду поспешно добавляет: — Но надо спешить. Мы должны вернуть его как можно скорее.

— Мы сделаем это, — с нетерпением провозглашаю я за всю компанию, постукивая пальцами по ручке стула.

— Но до того, как вы отправитесь на миссию, вы должны полностью пройти подготовку в солдаты, — предупреждающе смотрит Лея, клоня голову набок. — На это вам даётся полгода.

— Это… довольно много, — задумчиво проговаривает Джек.

— Вполне нормально. Вы должны обучиться всему самому важному. Довести до совершенства все свои навыки.

— Что насчёт предателей или предателя в Сопротивлении? — а вот об этом я вообще не слышала. Видимо, друзья решили не сообщать мне о том, что здесь может находится предатель или предатели.

— Мы найдём этого предателя или предателей, — чётко произносит Лея, ожесточаясь на минуту. — Рано или поздно. Он не сможет долго скрываться от нас.

— Вопросов больше нет, — Джек поднимается с места.

— Тогда нам стоит идти приступать к своим обязанностям, — молвлю я, вставая со своего места.

— Постойте, — очень неожиданно подаёт голос ещё одна шатенка в этой комнате. — Им стоит знать кое-что ещё, генерал.

— Ты уверена? — пытливо спрашивает Лея, и та ей утвердительно кивает.

— Что такое? — вновь хмуриться молодой человек.

— Я кое-что не сказала вам, — втягивается в стул подруга, пытаясь скрыться от наших взглядов. — Я могу быть как-то связана с тем ситхом, о котором говорил Хан, а ещё моя память… мне кажется, что я не всё помню в своей жизни. Скорее всего, я когда-то очень давно была знакома и с этим ситхом, и с Аскаделией.

— Не может быть! — восклицаю я, но тут же кашляю. Голова готова взорваться от переизбытка информации.

— Может, — печально бормочет Рей. — Я знаю кодекс ситхов, хотя ни разу в жизни даже ничего не знала об этом учении, — её голова опускается. — Я ничего не знаю о себе. Не знаю, что ещё может быть во мне скрытого. Я боюсь причинить вам боль…

— Нет, — прерывает её самобичевание темноволосый парень. — Ты не одна, — странно, но где-то я уже слышала это слова. Приятное тепло разливается у меня в душе, наверное так же, как и у Рей. Как никак это мило, что он запомнил наши слова. — Мы найдём ответ вместе. И не думаю, что тебе следует сейчас переживать об этом.

— Я тоже так считаю, — я кладу руку поверх руки Рей, а та наконец неуверенно подымает свои карие глаза. — Мы не отвернёмся от тебя, сестричка. Не думай, что в наших глазах ты стала плохой. Неважно, с кем ты связана, самое главное — не отстраняйся от нас, твоих друзей.

Её губы трогает такая красивая улыбка, что заражает и меня. Джек с секунду смотрит на нас, а потом кивает генералу:

— Мы пойдём.

Лея машет рукой, чтобы мы поторапливались. Она наблюдает за нами, тихонечко улыбаясь.

Теперь у нас есть цель. Мы отправимся в неизведанные регионы, найдём Люка Скайуокера и вернём его сюда. Наша команда отплатит Империи и Первому Ордену сполна. И мы победим, но не так, как сейчас, а вырвем победу из лап тех жестоких людей.

Где бы ты ни был, Люк Скайуокер, мы: я, Рей и Джек — найдём тебя, потому что иначе нам грозит гибель. Наши враги не дремлют, но теперь и у нас есть шанс разбить их планы.

Куда бы нас не завела судьба, мы справимся.