Гарри Поттер и Точка Бифуркации 2 (джен)

Знойный летний воздух потоками циркулировал по воздушным карманам узких улочек моего городка.

Литтл-Уингинг изнывал от жары, и его аллеи превратились в сплошной парад раскрытых настежь окон, в которых виднелись утомлённые лица аборигенов.

Я уныло валялся на кровати в своей комнате и считал сонных мух на потолке.

Каникулы обещали быть скучными, потому что весь мой запал примерного ученика быстро иссяк, и вскоре мне надоело махать своей палочкой, которую не могло отслеживать министерство. Попрактиковал свои любимые заклинания, от корки до корки прочитал книги и самоучители, купленные в магическом мире, — на этом мои полномочия всё, исчерпаны.

Аппарация? Пытаться научиться ей самостоятельно и без присмотра инструкторов — самоубийство, ведь при неумелой попытке телепортации запросто может произойти расщепление твоего бренного тела на лоскуты.

Зельеварение? Где взять необходимые ингредиенты? В тех условиях, в которых я нахожусь, я могу сварить лишь слабенькие кроветворные и бодроперцовые зелья от простуды и мелких болячек. По правде говоря, их может даже маггл сварить, используя плиту, кастрюлю и сорванные в парке растения. Да и не люблю я эту науку — спасибо профессору Летучая Мышь, он же Снейп.

Артефакторика? Я изучил только самые азы, а необходимого верстака и оборудования у меня нет. Надо будет поплотнее заняться этой наукой, когда выдастся случай, ведь всё-таки Поттеры считались семейством артефакторов, а возможность создавать могущественные предметы или боевых големов-роботов дорогого стоит.

Остаётся одно — Философский камень.

Я покосился на прозрачную слюду багрового цвета, которая лежала у меня на полке.

Затем мой взгляд перетёк на бесформенную груду рядом — свинец. Добыть свинцовую руду оказалось нелёгкой задачей, так как нельзя просто зайти в ближайший ларёк и заказать там слитки какого-то металла. Но решение быстро нашлось, когда я вспомнил об оружейном сейфе дядюшки Вернона. Пароль от сейфа был нацарапан на одной из боковых стенок забывчивым Дурслем. Внутри находились двуствольное ружье двенадцатого калибра и несколько коробок с патронами. Всё это дядюшке ни к чему — сюжетная надобность отпала ещё год назад, а вот мне не помешает лишняя подстраховка. Несколько десятков свинцовых патронов были потрачены впустую во время экспериментов с камнем, но затем я кое-как приноровился, и вместо бракованной металлической массы на выходе стало получаться что-то напоминающее золото лишь по цвету — это была некачественная медь. Да, ей я тоже нашёл применение и заработал какие-то деньги, сдавая металл, но мне хотелось в итоге достичь именно золотых слитков. Как я понял, свинец превращается в золото, только когда философским камнем пользуется опытный алхимик, разбирающийся во всех мельчайших тонкостях процесса. Таковым я не могу себя считать, поэтому опыты с философским камнем откладываются до лучших времён.

Но я мог гордиться своей работой, проделанной над ружьём Вернона, который быстро забыл о пропаже после парочки неумелых «Конфундусов». Теперь он думает, что ружьё ему сломал Хагрид во время своего первого визита.

Видимо, это кровь Поттеров во мне взыграла, но от нечего делать я превратил обычную двустволку в магическое оружие. Без особых трудностей я смог наложить различные чары на ружье, которое теперь превратилось в пригодный для скрытого ношения обрез — полчаса с болгаркой в гараже Дурслей сделали своё дело. Теперь ружье стреляло практически бесшумно, была сильно понижена отдача, а скорость полёта пули возросла в несколько раз. Также чары усиления, прочности и скорости были наложены на пули, которые я, на случай столкновения с нечистью, покрыл серебристым раствором. Осталось только волшебную бензопилу сделать, и комплект готов!

Краем уха я уловил громкий неожиданный хлопок где-то на улице, словно смачно рыгнул чей-то автомобильный глушитель.

— Должно быть, это Мейсоны приехали! — встревожились внизу Дурсли. — Так, давайте ещё раз повторим, что каждый должен делать.

С Дурслями у меня установились странные отношения. Я не относился к ним с теплом и давно бы решил вопрос с ними радикально, но мне нужно было прикрытие в их виде, чтобы ни Дамблдор, ни другие ничего не могли заподозрить. Всё идёт как должно идти, изменений нет, а то, что Дурсли давно мною перепрошиты, — так кого это волнует?

Послышался ещё один хлопок, совсем рядом, и прямо передо мной появился ушастый карлик с лицом, напоминающим сморщенную грушу.

— Мистер Поттер, вам грозит… — пропищал было он и тут же замолчал.

Прямо в лицо Добби смотрели два ствола.

— Письма гони, — сурово приказал я, нацелив на него зачарованный обрез.

Домовой эльф осторожно достал из-за пазухи пачку писем и протянул мне.

— А теперь проваливай! — дуло ружья угрожающе качнулось.

Добби не стал испытывать судьбу и тут же испарился в воздухе, щёлкнув пальцами, а я принялся разбирать задержавшуюся корреспонденцию.

В основном ничего важного не писали, разве что интересно было почитать последние несколько выпусков «Ежедневного пророка», чтобы оценить текущую ситуацию на политическом Олимпе. Гермиона прислала свой маггловский номер телефона, а Рон зазывал в Нору погостить. Забавно, но даже Драко прислал какое-то подобие приглашения в свой Малфой-мэнор.

Как только я закончил читать последнее письмо от Невилла, где тот делился секретами успешного выращивания огнеплюев, за окном послышался лёгкий гул.

Повернув голову, я увидел, как на уровне второго этажа зависла голубая летающая машина, внутри которой сидели взбудораженные Уизли с азартными лицами.

Я спокойно подошёл к окну, открыл форточку и невозмутимо поинтересовался у незваных гостей, что им надо.

— Ну как же… — от моей реакции Рон даже как-то потерялся и впал в прострацию. — Мы прилетели забрать тебя от Дурслей и привезти в Нору. Тебе ведь плохо у них живётся.

— С чего вы это взяли? — вздохнул я.

— Ты не ответил ни на одно письмо, — заметил Фред. Близнецов стало проще различать, после того как Джордж потерял ухо в столкновении с Пушком. — Следовательно, либо тебя загрузили работой и у тебя не было свободного времени, либо Дурсли тебе не давали ответить.

— Логично, — кивнул я. На самом деле Дурсли и так держались от меня на значительном расстоянии, а мои чары отвлечения внимания этому дополнительно способствовали.

— Ладно, балбесы, — я махнул рукой. — Ждите, я соберусь.

Почему я согласился лететь с ними в Нору, ведь это доскональное следование канону и попадание в некую зависимость от Молли и Артура Уизли?

Всё просто. Уизли — семейство, в основном преданное свету и, соответственно, мне, ведь во мне они видят ставленника Дамблдора и его своеобразного преемника. Значит, я могу воспользоваться их связями и положением для укрепления своих позиций, прикинувшись на время «своим». Можно узнать важные сведения и получить сводку по нынешней обстановке, ведь семейство Уизли — это несколько разных источников информации в одном месте и под одной крышей. Артур — министерство; Перси — подковерные интриги министерства; Молли — сплетни и настроения в кругах домохозяек и обывателей; Фред и Джордж — старшие курсы Хогвартса; Рон и Джинни — мужская и женская части младших курсов; Чарли — настроения в Европе и связи с драконоводцами; Билл — гоблины и Гриннготс.

Ещё немаловажным фактором является то, что, находясь у Уизли, я могу больше практиковаться в магии, потому что особняки магических семейств не отслеживают чары Надзора, а Нора имеет инструментарий, необходимый для тех же зельеварения и артефакторики — вспомните, кто именно создал летающие мотоцикл и машину.

Ну и ещё одна причина — меня попросту замучила скука и мне обрыдло сидеть и томиться в четырёх стенах. В Литтл-Уингинге все дома, улицы и переулки абсолютно одинаковые и однообразные — сплошная копия копий, поэтому я удивлен, как здешние жители ещё не сошли массово с ума.

Быстро собрав свои немногочисленные манатки и незаметно от Уизли положив философский камень на дно чемодана, я распахнул окно и прыгнул в открытые двери старого фордика «Англия».

Мы стремительно набирали высоту, и вскоре однотипные улочки пригорода превратилось в пчелиные соты.

А знаете, летать на заколдованной машине — это достаточно захватывающе.

Пока летели до Норы, успели поболтать и обсудить недавние события.

— Ну и как там в Египте? — поинтересовался я. — Вы чем летом занимались?

— Египте? Не, в Египте мы не были, — мотнул головой Джордж. — Мы этим летом отдыхали на Чёрном море в Румынии, Чарли организовал, он ведь там в драконьем заповеднике работает.

Блин, точно — забыл. В Египет они выиграют путёвку на третьем курсе, то есть через год. Тогда и начнутся события, связанные с Сириусом Блэком. Надеюсь, они не припомнят мне мои слова через год, а то возникнут вопросы, откуда у Гарри Поттера дар предсказаний.

— Было весело! — оживился Рон. — Ходили на экскурсию по заброшенному замку Дракулы. Пыточные устройства, манекены, посажанные на кол, и прочая жуть. Но Коросте там не понравилось, она постоянно волновалась и нервничала. — Он махнул рукой на облезлую крысу в клетке, которая лежала на заднем сиденье. — Глупое создание.

«Надо будет что-то с Петтигрю решать в этом году, — подумал я. — А ведь впереди ещё эпопея с василиском и покушениями в школе».

А тем временем мы, снижаясь, приближались к Норе. Летели мы всю ночь, поэтому сейчас уже светало и рассветные лучи проникали в кабину летающего автомобиля.

Жилище Уизли — Нора — представляла собой гений инженерной мысли. Хаотичное нагромождение нескольких этажей друг на друга, поддерживающие балки, упирающиеся в землю, и различные пристройки, выполненные в разных стилях.

— Рональд Уизли! Как! Ты! Посмел! Угнать машину?! — пока я рассматривал живописное внутреннее убранство жилища, Молли пронзительно орала на несчастного Рона, хотя на эту идею его подтолкнули близнецы.

Затем она наконец обратила внимание на меня, заграбастала в свои крепкие объятия и побежала накрывать праздничный стол в честь вызволения Мальчика-Который-Выжил из плена злобных магглов.

Рон показал мне мою комнату, которая раньше была комнатой Билла, — до того, как он съехал от семьи и устроился работать разрушителем проклятий в банк Гринготтс. Комната выглядела немного заброшенно и в ней словно не убирались и не делали ремонта с тех самых пор, как Билл в последний раз был здесь.

Я подошёл к форточке, распахнул её, а затем с разбегу прыгнул на пружинистый матрас кровати.

С улицы подул ветерок, и в помещении стало чуточку свежее. Где-то там приятно зашумели листья деревьев.

— Эксперимент номер триста девяносто четыре! — послышался чей-то голос за стенкой. Поселился я на одном этаже с близнецами. — Образец: блевательный батончик.

Так как обед будет, лишь когда вернётся с ночной смены Артур Уизли, я решил прогуляться по Норе и разведать, так сказать, окрестности.

За изголовьем кровати, я обнаружил непонятную надпись. На облезлых обоях чья-то рука коряво нацарапала: «Ухожу тропой теней. Следуй в Долину Умиротворения». Ничего не понял, но не буду заморачиваться — наверное, кто-то из близнецов когда-то так прикололся над Биллом.

В первую очередь меня заинтересовал легендарный упырь на чердаке. Кто он? Неужто реально сквиб семейства Уизли, которого заточили на чердаке? Странная теория, но ведь держать на чердаке своего дома воющее существо — это странно даже среди волшебников. Ладно, не попробуешь — не узнаешь.

Я осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в коридор. Шумоизоляция здесь такая, что я на предпоследнем этаже слышал, как жужжит комар на первом.

Тихонько прокравшись мимо комнаты близнецов, я обнаружил в конце коридора небольшую стремянку и люк в потолке.

На всякий случай зажав в руке палочку, я выдохнул и поднялся по лестнице наверх.

На чердаке было темно. Лишь чердачное окошко в радиусе трёх сантиметров пропускало крохотный лучик солнечного света, превращая кромешную тьму в полумрак.

На другом конце чердака послышался утробный рык, а затем из темноты выбежало уродливое создание.

Я вовремя ушёл в сторону перекатом, на рефлексах поднял палочку и произнёс:

— Остолбеней!

Облезлая туша рухнула на деревянный пол и обмякла. Я осторожно начал подходить к упырю, продолжая держать его на прицеле. Хоть он и сидит на цепи, которая была обвязана вокруг его шеи, но её длины хватило бы, чтобы он дотянутлся до меня.

Подойдя поближе, я смог лучше разглядеть упыря, живущего на чердаке в доме Уизли.

— Проклятье! — прохрипел я, с трудом удержавшись от крика.

Уши упыря имели своеобразную форму и были заострены.

Прям как у гоблинов в банке Гринготтс.

Мистер Уизли вернулся с работы ближе к полудню, когда мы уже сидели за столом и пробовали на вкус стряпню миссис Уизли, которую та приготовила по любимым рецептам из журнала «Ведьмополитен».

— Добрый день, дети! — поприветствовал Артур семейство и получил в ответ нестройный ряд голосов. Его взгляд переместился на меня. — Боже мой! Должно быть, ты Гарри Поттер? Рон столько про тебя рассказывал. Когда ты приехал?

— Твои дети слетали за Гарри на заколдованной машине, — сообщила новость миссис Уизли, ожидая от Артура воспитательной беседы.

— И правда летали? — жадно спросил мистер Уизли. — Ну и как она? Радиатор не барахлит?

Молли тут же тыкнула мужа в плечо, и тот поспешил исправиться и упрекнуть близнецов.

Тут на лестнице послышались шаги, и на кухню спустилась рыжеволосая девочка, которая застыла как вкопанная, стоило ей увидеть меня, а её вопрос так и остался неозвученным. Затем она развернулась и убежала наверх.

— Джинни говорила про тебя всё лето, — усмехнулся Рон.

Нет, Джинни. Ты, конечно, хорошая девочка, но у нас ничего не получится, и мы слишком разные — я не оригинальный Гарри Поттер.

— Рон, передай соус, пожалуйста, — попросил мистер Уизли. — Фред и Джордж, не ешьте руками!

— Кстати, пап, — сказал Рон, поставив соус рядом с отцом. — Упырь сегодня разбуянился что-то, сходил бы проверил.

— Что за упырь? — как можно скучающе спросил я, старательно маскируя волнение и интерес.

— Упырь-то? — протянул Артур, а в его глазах сверкнула и быстро пропала озабоченность. — Тварь такая, на чердаке живёт, шумит, вопит и часто спать не даёт.

— Что упырь на чердаке живёт и иногда шумит — это я знаю, — не сдавался я. — Но как он там оказался?

— Билл притащил как-то. Давно, — с явной неохотой ответил мистер Уизли.

За столом воцарилось неловкое молчание, прерываемое скрежетом вилок об тарелки.

— Кстати, у Лавгудов новая рассада появилась. — миссис Уизли попыталась прервать молчание беседой на лёгкую тему. — Я такую же постараюсь высадить у нас.

— Как они поживают? Всё ли хорошо? — оживился Артур, но тут же сник. — Эх, старина Ксено сам не свой с тех пор, как Пандора погибла. До сих пор себя в её смерти винит и от мира закрылся…

— Гарри, а ты с Лавгудами уже знаком? — обратилась ко мне миссис Уизли, заботливо накладывая в мою тарелку оладьи.

— Нет, мэм, — вежливо ответил я.

— Какой воспитанный мальчик! — восхитилась Молли, умилительно сложив руки, а затем, переменившись в лице, недовольно посмотрела на близнецов: — Не то что вы, балбесы.

Фред и Джордж виновато понурили головы. Намедни миссис Уизли обнаружила их тайную лабораторию в зарослях кустов за сараем, где застала их за процессом варки какой-то смертельно опасной субстанции, вот им и влетело.

— Тогда, может, сходишь сегодня с Роном к Лавгудам? — спросила у меня миссис Уизли. — Нужно вернуть садовые ножницы. Как раз познакомишься с ними.

— Почему бы и нет? — я пожал плечами.

— Вот и славненько, — отозвалась миссис Уизли, собирающая грязные тарелки со стола. — Перси, не забудь, что мы за покупками идём, так что не назначай на сегодня свиданий со своей зазнобой.

— Её зовут Пенелопа, — недовольно буркнул Перси под дружный смех близнецов.

Вскоре мы с Роном вышли из-за стола и отправились к Лавгудам.

Путь был недолгим. Здешняя природа сохранилась почти в первобытном нетронутом состоянии, о чём свидетельствовали идущие вдоль дороги густые зелёные заросли и толстоствольные деревья причудливых изгибов и форм. Сплошным наслаждением было идти по просёлочному грунтовому тракту с двумя колеями и наблюдать живописную сельскую местность, словно сошедшую с картин русских художников девятнадцатого века.

Вот показался дом Лавгудов, стоявший на холмике. Двухэтажная конструкция была даже более необычна, чем Нора, — наверное, по той причине, что в саду жилища Уизли не росли кусающиеся лимоны.

Когда мы подошли ближе, послышался рокот в небе.

— Будет гроза, — сказал я, стоя на крыльце перед входной дверью.

— И дождь, — кивнул Рон, который ещё не поднялся на крыльцо и стоял ниже меня с садовыми ножницами в руках.

— Словно бывают грозы без дождя, — усмехнулся я, занося кулак для стука по двери.

Но дверь отворилась сама по себе, и за нею стоял беловолосый мужчина в пёстром костюме.

— Бывают. Как и дым без огня, — загадочно произнёс он и удалился внутрь дома, оставив дверь открытой.

Я посмотрел на Рона, и мы синхронно пожали плечами.

— Он словно специально стоял у двери, слушал наш разговор и поджидал момент для эффектного появления.

— Чудной, — покрутив пальцем у виска, согласился Уизли, и мы зашли внутрь.

Если я скажу, что внутри царил творческий беспорядок, то это будет комплиментом. Вещи были хаотично были разбросаны по всему дому — на плите лежал клубок шерсти, а спицы были воткнуты в дверной косяк прихожей.

— Чай будете? С ежевичным соком, — спросил мужчина, грохоча посудой. — К слову, с ножом и вилкой надо быть очень аккуратными. Я Ксенофилиус Лавгуд.

— Мама попросила вернуть вам садовые ножницы. — Рон положил инструмент на журнальный столик, заваленный попкорном. — На чай остаться, боюсь, не сможем. Дела-с!

— А, ну хорошо-хорошо. Вы заходите как-нибудь ещё, — закивал головой мистер Лавгуд, не обращая внимания. Казалось, что снеси его дом ураган — он не заметил бы и продолжил невозмутимо пить чай и переставлять банки с кофе. — Знал бы, что вы втроем придете, — накрыл бы столик.

— Нас двое, — вежливо заметил Рон, а у меня внутри всё похолодело. Неужели он разглядел во мне попаданца?

— Трое, двое, четверо, семеро — это всё абсурд! — возбужденно воскликнул он. — У вас, ребят, видимо, нет четких целей. Я хочу вам напомнить, что миром правят идеи. Вы не хотите иметь ни денег, ни власти, но вы хотите жить в волшебном мире. И такой мир есть, даже без всякой магии. Мне обидно вас разочаровывать, но вы впятером не в состоянии попасть в него.

А, нет. Всё в порядке — очередной сумасшедший.

Мы скомканно попрощались и вышли на улицу.

— Уф… — Рон вытер пот со лба. — Ну что, пошли?

— Ты иди, а я в лесу погуляю. Настроение у меня такое, знаешь… Подышать свежим воздухом хочется. — Не говорить же Рону, что я соскучился именно по родной русской природе, которая странным образом узнавалась и прослеживалась в здешней местности.

— Хорошо, — кивнул Рон. — Скажу, что ты чай остался пить, а то у них паника начнётся, если узнают про лес. Предки всерьез боятся, что тебя могут выследить и похитить, уцелевшие — привести Сам-Знаешь-Кого, если ты отобьешься от взрослых, хах!

— Верно, глупости какие-то, — ухмыльнулся я. — Нелепо беспокоиться за мальчика, который в годовалом возрасте убил могущественного злого колдуна, по одной версии — своим лбом, а по другой — погремушкой насмерть забил.

Я направился в небольшой лесопарк, расположившийся в десятке метров от дома Лавгудов и дороги, которая вела в ближайший маггловский посёлок.

Эх, берёзки родные!

Бродя меж древесных стволов, обросших в течение десятилетий седым мхом и узорчатыми лишаями, я вышел на лесную полянку, усыпанную хрустящим под ногами валежником.

Посреди поляны спиной ко мне стояла босая светловолосая девочка и смотрела куда-то перед собой.

Я приблизился к ней и встал рядом.

Мы долго стояли молча, а ветер трепал воротник моей рубашки и шелестел рукавами вязаной кофты девочки.

— Я Гарри, — представился я, прерывая тишину. — Гарри Поттер.

— Я Полумна Лавгуд, — ответила она. — Но ты можешь звать меня Луной.

Голос её был мелодичным и по-грустному задумчивым. Знаете, это не та задумчивость, которая свойственна философам и учёным умам, а та, которая присуща тоскующим по чему-то утерянному.

В звуках голоса Луны мне почудились журчание лесного родника, капель воды, падающих на металлический карниз окна, и звуки горячей воды, льющейся в кружку с пакетиком чая.

Синие тучи заволокли небо.

Капли забарабанили по листьям и глухо застучали по рыхлым комьям почвы. Пошёл дождь.

Мы задрали головы кверху и принялись всматриваться в небо, заволоченное тяжёлыми серыми тучами. Нервные рефлексы давали о себе знать, и веки непроизвольно моргали, стоило каплям дождя упасть в непосредственной близости к глазам.

Раздался устрашающий раскат грома, который оглушительным эхом прошёлся по земле. Зарокотала лесная долина.

— Нам следует пойти домой? — не утвердила, а спросила Луна.

— Нет, — ответил я.

Луна слегка наклонила голову, повернувшись в мою сторону, и с любопытством посмотрела на меня. 

— Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учиться танцевать под дождем. 

Я повернулся к Луне и протянул ей руку. Несколько секунд она с умилительным удивлением смотрела на мою раскрытую ладонь, как на что-то необычное и доселе невиданное, но затем подняла на меня свои широко раскрытые голубые глаза.

— Полностью согласна с тобой. — Луна протянула свою ладошку, которую я крепко сжал.

И мы закружились в танце. 

Вы спросите, неужели мы танцевали без музыки? Отвечу: нет, мы же не сумасшедшие. Нашим музыкальным сопровождением было плачущее гремящее небо.

В Нору я вернулся к пяти часам, промокший до нитки, но счастливый. С Луной мы долго разговаривали на разные темы и гуляли по лесу — мы понимали друг друга с полуслова, и я начал подозревать в ней идеального друга, потому что она понимала, что я хочу сказать, когда я только открыл рот, и наоборот. О чем-то романтическом и выходящем за рамки дружбы даже думать нельзя, этой странной девочке всего лишь одиннадцать, а моему телу — двенадцать. Да и, признаться, с такими, как Луна Лавгуд, никогда не случится того, что люди называют любовью между мужчиной и женщиной, потому что такие, как она, могут существовать в этом мире, только находясь в своей вымышленной Стране Чудес, прячась от мира в палатке из простыни и одеяла.

Вернулся я вовремя — семейство Уизли вот-вот собиралось отправиться в Косой переулок за покупками к школе, и я присоединился к ним, потому что мне следовало сделать то же самое.

Пока дети одевались в уличные мантии для выхода в люди, миссис и мистер Уизли наедине переговаривались о чём-то на кухне.

Так случилось, что я ненароком подслушал их разговор.

— Артур, у нас нет денег, — сокрушалась миссис Уизли. — Придётся мне устраиваться на работу, чтобы хоть как-то наскрести на Джинни, она ведь в школу идёт в этом году.

— Ты чего хочешь? — недовольно спросил мистер Уизли. — У Ордена или Дамблдора мы никогда не будем клянчить. Я не допущу, чтобы наши недоброжелатели оскорбляли нас не просто нищими, а нищими попрошайками.

Достаточно неожиданно для меня было узнать, что подкаблучником мистер Уизли точно не был, а Молли отвечала за какие-то аспекты семейства только потому, что Артур позволил ей. Но стоило Молли угрожающе близко приблизиться к черте, как одного предупреждающего слова от Артура хватало, чтобы все истерики, обсуждения и ворчания прекращались.

— Артур, — взмолилась Молли. — Ты можешь брать деньги на работе.

— Что?

— Немного! Все берут, и их семьи сыты, вот и ты бери.

— Даже не заикайся об этом, — отрезал Артур. — Чем тогда я буду лучше этих министерских чинуш, потонувших в коррупционном дерьме? Тем более что я и,так нарушаю закон, между прочим, и позволяю себе больше, чем другие. Или ты думала, что меня по головке погладят, если узнают, что я притаскиваю домой конфискованные у нарушителей зачарованные предметы?

Я не удивился, услышав это. Достаточно вспомнить канон, где Артур Уизли — на минуточку, глава министерского Сектора борьбы с незаконным использованием изобретений маглов — имеет у себя дома летающий маггловский автомобиль, а Сириусу Блэку подарил летающий маггловский мотоцикл. Как по мне, это о многом говорит — как минимум о том, что Артур, пользуясь служебными полномочиями, тащит себе домой и использует то, против чего он должен бороться на работе. Представьте наркомана, являющегося главой наркополиции. Вот-вот.

Но Артура можно понять. Он слишком принципиален для взяточничества, а без него зарплата министерского служащего — сущие копейки, но детей всё равно кормить нужно. Из семерых детей Уизли двое живут отдельно, и им самим деньги нужны, а остальные пятеро ещё учатся в школе и не могут работать. Получается, на всю семью только один работающий мужик, и поэтому Уизли не позавидуешь. Впрочем, ситуация должна вскоре улучшиться, когда Перси выпустится и пойдет на работу.

А миссис и мистер Уизли тем временем закончили разговор и разошлись в разные части Норы.

Молли пошла наверх и в дверях столкнулась со мной, сделавшим вид, что я только что спустился.

— Ты уже собрался для похода за покупками, Гарри? — спросила она, попытавшись спрятать грусть за заботливой улыбкой.

Я гордо похлопал по надетой на мне мантии из шикарного чёрного шёлка. Переданный Дамблдор мешок с моими деньгами из банка лежал в одном из карманов, а в предплечной кобуре находилась волшебная палочка. Предназначенную для Поттера палочку из остролиста и пера феникса я самостоятельно сломал после битвы с Квирреллом и сейчас пользовался запасной, которую не отслеживало министерство. Надо в кратчайшие сроки озаботиться лишением Дамблдора доступа в мой сейф. Хоть я и абсолютно уверен, что он не взял ни копейки и до последней копейки передавал мне, но всё равно. Также нужно заняться переводом средств из Гринготтса в другое место или обезналичиванием их — я не доверяю гоблинам, даже не принимая во внимание информацию про якобы эльфов из другого мира и заговор.

Миссис Уизли взлохматила мои непослушные волосы и, тяжело вздохнув, пошла наверх.

Когда она прошла мимо меня в суровом раздумье о жизни и детях, я перенесся в то время, когда пятилетним ходил со своей матушкой за грибами, за цветами, за ягодами по полям и лесам и чувствовал себя в своей личной свободе и помышлениях о будущем так же прекрасно устроенным, как эти наши русские поля, и леса, и цветы, и грибы.

Вышел я из дома, спустился по деревянному крыльцу и, смахнув капли с досок, присел на деревянную скамейку, созерцая цветущий сад вокруг. Трава после дождя была мокрой, и в воздухе стоял запах влажной земли — петрикор.

Довольно долго в раздумье сидел я на скамейке в такой тишине, что даже листья в кронах деревьев не шевелились и не было никакого лёгкого ветерка. Вдруг я почувствовал где-то движение, — колыхнулась ли травинка, или белка проскакала где-нибудь на дубовом широком стволе, или мышка пробежала, или гусеница проползла по листочку.

Я сосредоточился, прислушался, огляделся по сторонам и вдруг все понял: оказалось, это тянулась к солнцу из-под земли сыроежка — большая, белая и с красной шапочкой. Эта мать-сыроежка сама поднималась и заодно выводила на свет целое семейство маленьких сыроежек, и одна из них, побольше, даже успела покрыться, тоже как матушка, красным платочком.

Тогда мне еще больше стало похоже, будто я маленьким хожу по полям и лесам. Как давно и близко это всё было. Интересно, увижу ли я своих родных и близких, если отправлюсь в Россию и постараюсь разыскать их? Или в этой версии реальности их нет либо они совсем другие? Я должен попробовать. Сейчас рано, в девяносто втором родители ещё даже не познакомились, но вот через пару годиков можно попытать счастья и попробовать разыскать их.

— Гарри, нам пора, — появилась в открытом окне голова Рона.

Я прошествовал в гостиную, где всё семейство Уизли собралось полным составом и слушало инструктаж миссис Уизли по использованию летучего пороха.

— Возьми щепотку, встань в камин и четко произнеси адрес, куда хочешь попасть, — наставляла меня Молли, пока Рон исчезал в зелёном пламени.

Так как я ранее уже пользовался летучим порохом, то никаких проблем с перемещением не должно было возникнуть.

Но кто сказал, что я не хочу очутиться в «Горбине и Берке»? Да, мне бы не помешало наведаться в Лютный переулок и посмотреть местный ассортимент товаров, а других возможностей сделать это якобы «случайно» не будет.

Я зашёл внутрь камина и взял в руки горсть летучего пороха.

— Косалея! — произнеся место назначения намеренно невнятно, я бросил черный порошок под ноги и исчез в языках зелёного пламени.

Моя тушка пронеслась сквозь телепартационные каналы и со скоростью пушечного ядра вылетела из камина проехавшись по пыльному полу.

Да, с расчётами не промахнулся. Судя по окружающему меня жутковатому антуражу, я переместился в лавку «Горбин и Берк», которая специализировалась на тёмных и запрещенных артефактах.

Долго разглядывать экспонаты на полках мне не дали и, заслышав хлопанье входной двери, я быстро спрятался за стенкой какого-то шкафа, возможно того самого, исчезательного.

В помещение зашли Люциус Малфой и его сынок, тут же из подсобки выбежал хозяин заведения — мистер Горбин.

— О, мистер Малфой, рад вас видеть! — подобострастно раскланялся он. — И вашего сына тоже. Прекрасная погода, не правда ли?

— Прекрасная. — Лорд Малфой, с его аристократической осанкой и холодным выражением лица держался гордо. — Вы, наверное, в курсе, что министерство в последнее время участило рейды в дома чистокровных волшебников и приняло новый закон о защите магглов.

— Конечно, я слышал об этих вопиющих новостях, — закивал лавочник. — Ужасно, скоро у чистокровных начнут требовать извинений за века угнетений магглов.

— Ну, до такого, конечно, не дойдет. — хмыкнул Люциус. — Но, как вы понимаете, у благородных и честных людей появилась необходимость на время спрятать свои вещи, чтобы, так сказать, исключить возможность похищения их разными грязнокровками из аврората.

Мистер Горбин внимательно прищурился, когда Малфой достал и поставил на стол небольшой ящик с различными побрякушками и зельями.

— Так-с, что тут у нас? — забормотал он, перебирая склянки руками в предварительно надетых перчатках из драконьей кожи. — Чумное зелье? За две сотни возьму. Ящик оборотного? Цена стандартная — двадцать за сто грамм.

Когда Драко опасно близко приблизился с месту, где стоял я, Люциус окликнул его и повторил, чтобы тот держался рядом и ничего не трогал.

Мистер Малфой о чем-то ещё поторговался с лавочником, и в итоге обе стороны, довольные друг другом, пожали друг другу руки и разошлись. Малфои покинули пределы заведения, а Горбин ускакал за безопасными контейнерами для артефактов куда-то вглубь магазина, оставив на прилавке часть зелий. Такого шанса я упустить не мог, поэтому, в два шага подскочив к стойке, я достал из раскрытого ящика с оборотным несколько колб и, распихав их по карманам мантии, задал стрекача, стремительно покидая лавку «Горбин и Беркс». На колбы с зельями никаких защитных чар не накладывают, в отличие от артефактов и амулетов, а оборотное зелье лишним никогда не будет и не помешает моим планам.

Выскочив из магазина, я попал в обшарпанный грязный переулок, ограниченный по периметру покрытыми сажей и копотью стенами. Было людно, и местный контингент тут же обратил на меня внимание. Копошащаяся чёрная масса стала медленно надвигаться на меня.

— Ты заблудился, мальчик? — попыталась схватить меня за плечо покрытой струпьями рукой гнилозубая ведьма. — Мы покажем тебе дорогу.

— Что ты здесь забыл, малец? — прожужало существо, чье лицо я, к своему ужасу, разглядел и понял, что вместо человеческого лица у него были глаза и хоботок, как у мухи.

Что-то не видно Хагрида, который должен был торжественно появиться и одним своим видом разогнать местную шоблу.

— Я занят, отвали! — закричал я, отбиваясь от тянущихся ко мне лап и запрыгивая в ближайшие открытые двери.

Стоило мне зайти в первую попавшуюся лавку, как уличная шваль тут же потеряла ко мне всякий интерес и словно забыла обо мне, занявшись своими делами.

Я отдышался и наконец огляделся по сторонам, чтобы понять, куда я попал. Это место больше походило на входной холл замка, чем на лавку, торгующую чем-то. В помещении царил таинственный полумрак, свет исходил лишь от тусклого настенного светильника. На полу был расстелен красный бархатный ковер, вдоль стен стояли массивные резные шкафы, а в воздухе пахло чем-то необыкновенно древним.

На полках лежал толстый слой пыли. Похоже, что это заведение не пользуется большой популярностью и последний посетитель здесь был лет сто назад, не меньше.

В центре комнаты находился прилавок, на котором сидел черный как смоль ворон.

Тут птица соскочила, взмахнула крыльями и в мгновение превратилась в облокотившегося на прилавок человека со светлыми волосами, заострённым носом, хищными глазами. И в целом вся его внешность отдавала какой-то природной хитростью, а лицо имело ярко выраженные птичьи черты.

— Мы вас уже заждались, мистер Поттер! — вежливо улыбнулся он, делая пригласительный жест рукой. — Мой хозяин давно мечтает поговорить с вами.

— Кто ты такой? — настороженно спросил я, доставая из кармана палочку и поняв, что моя личность раскрыта.

— Я всего лишь верный слуга моего хозяина, — усмехнулся незнакомец, отлипая от прилавка. — Мой хозяин крайне заинтересовался вашей фигурой и возможной ролью в будущем. Могу полностью заверить вас, мистер Поттер, что мой хозяин и, следовательно, я настроены к вам сугубо дружественно и положительно.

— Ты постоянно с восхищением говоришь о каком-то своём хозяине. Кто он? — подозрительно спросил я.

— О! — всплеснул руками он. — Будет лучше, если вы познакомитесь с ним лично. Он наверху, пойдёмте.

И он, развернувшись, пошел наверх по ступенькам, совершенно не опасаясь удара в спину, который я мог запросто совершить. Впрочем, это не похоже на покушение или попытку похищения, поэтому заинтересованный я направился следом за юношей.

Пока мы шли по коридору, я оглядывался по сторонам, поражаясь убранству — длинный коридор больше напоминал выставочный зал музея. Чего здесь только не было: какие-то романские мечи, превратившиеся от древности в ржаво-земляные куски, роскошные гобелены, которые, похоже, являлись оригиналами, а не копиями, и куча всяких непонятных бездулешек вроде украшенных ножей.

Напротив одного из таких я остановился, и мой спутник вежливо последовал моему примеру.

— Что это? — спросил я, указывая пальцем на кинжал с изумрудным гравированным лезвием, богато украшенным эпизодами конной охоты на каких-то карликов. — Выглядит как китайский новодел.

— Это Клинок Славы, которым мой хозяин сразил короля Моргота в Первую Войну, — невозмутимо ответил мой собеседник, пока я с недоумением переводил взгляд с кинжала на его лицо, стараясь понять, шутит ли он. — Вы всё узнаете на месте, мистер Поттер.

Наконец мы закончили блуждать по извилистому коридору и зашли в просторную комнату, посреди которой стоял дубовый лакированный стол, во главе его сидел беловолосый мужчина средних лет с чёрной повязкой на правом глазу. Его бледное лицо было испещрено мелкими шрамами, которые порядком зарубцевались за долгие годы.

Завидев меня, он встал и протянул мне руку.

— Рад вас видеть, мистер Поттер.

Я пожал ему руку в знак приветствия. Рукопожатие было крепким, мужским.

— Присаживайтесь. — Садясь, он махнул рукой, и возле меня материализовалось кожаное кресло.

На ощупь материал был естественным.

«Трансфигурация из воздуха негерметичных объектов с двуфакторной структурой? Это интересно» — мысленно присвистнул я.

— Кофе? Чаю? — поинтересовался он. Я кивнул. — Ричард, сделай нашему гостю чай. Мне, как обычно, без сахара, а мистеру Поттеру?..

— Две ложки. — Я озвучил свои пожелания.

Человек-птица, названный Ричардом, удалился с поклоном.

— Его в честь Ричарда Львиное Сердце назвали? — в шутку спросил я.

— Нет, в честь марки чая, — усмехнулся мой собеседник. — Шутка.

Он немного подумал, покрутил в руках карандаш и начал говорить:

— Что ж, мистер Поттер, давайте сразу приступим к делу. Я думаю, вы жаждете услышать от меня подробности, чтобы понять, что вообще происходит. — Я кивнул. — Что, если я вам скажу, что вы единственная надежда человечества на спасение?

Я рассмеялся во весь голос.

Смеялся я долго, Ричард уже принес две чашечки и, поставив их на стол, встал за спиной неизвестного мне мужчины, который всё это время терпеливо ждал, пока я закончу смеяться.

— Вы эту фразу небось репетировали для большего пафоса? — отсмеявшись, зло усмехнулся я. — Сейчас расскажете мне очередное пророчество об Избранном?

— Именно, — как ни в чем не бывало ответил он, делая глоток из чашки. — Вы на удивление прозорливы. Но заранее скажу, что это пророчество тесно связано с известным вам пророчеством, произнесенным прорицательницей Сивиллой Трелони.

— Откуда вы знаете про него? С чего вы решили, что мне про него что-то известно? — с раздражением вскричал я, внутри холодея и продумывая пути отступления из здания, попутно нащупывая палочку в кармане

— Прошу прощения, — примирительно поднял руки неизвестный. — Мистер Поттер, мне кажется, я не с того начал. Это моя вина, позвольте вам представиться — меня зовут Мэллон и я появился в этом мире в тысяча сто пятом году от Рождества Христова. Приятно познакомиться, мистер Поттер!

Когда я смог справиться с шоком и изумлением, я решил выслушать рассказ этого Мэллона, здраво рассудив, что вряд ли он лжёт, потому что это лишено всякого смысла.

— Допустим, я поверю тебе, — с сомнением протянул я. — Тогда, получается, что тебе почти тысяча лет. Это невозможно. Даже знаменитый Николас Фламель коптит бренную землю лишь шестьсот лет, и ему приходится постоянно пить эликсир из философского камня. А ты утверждаешь, что жил во времена Основателей?

— Верно, юный сударь, — кивнул Мэллон. — Я имел честь знать данных волшебников. Со Слизерином я сошёлся ближе прочих, он был необычно гибкого ума человеком. Если хотите, я могу рассказать вам про одно секретное помещение в Хогвартсе.

— Тайная комната, что ли? — скептически спросил я. — Я про неё и так знаю. Или, может, Выручай-комната?

— Ни то ни другое, — улыбнулся он, и в это мгновение я подумал, что ему действительно не одна сотня лет, потому что так может улыбаться только старый внутри человек. — Это пиршественный зал Основателей, где они собирались, забывая про свои распри, и пировали днями напролет. Думаю, там должно было остаться что-то любопытное, учитывая, что найти эту комнату могли лишь четыре человека — я и Основатели.

— Что-то вы слишком хорошо сохранились для своих лет, — прищурился я, разглядывая бледное израненное лицо без единой морщины.

— Таковы особенности моей расы, — развёл руками Мэллон. — В качестве доказательства моих слов… У вас хорошие оценки по истории магии?

— Эээ, — растерялся я. — Да, достаточно хорошие.

— Ричард, — стоявший рядом прислужник кивнул, куда-то вышел и очень скоро вернулся с учебником по истории магии для первокурсников за авторством Батильды Бэгшот. Он положил книгу прямо передо мной. Я помахал палочкой, бросил несколько диагностических заклинаний — это действительно книга, буквально только что приобретенная в «Флориш и Бэгс».

— Вы убедились в подлинности данной книги? — спросил Мэллон. — Тогда можете почитать её, чтобы получить ответы на все свои вопросы.

— Глупость какая-то, — буркнул я, принявшись перелистывать страницы одну за другой, бегло просматривая их содержание.

«И в оный день коварный гоблинский король Моргот бросил вызов царству людей и пошёл на род людской с войной. И была битва. Истребились воинства их и гнал иномирцев в тёмные пещеры великий воин. Так гады иномирские были побеждены, но затаили злобу они на людей и помышляли о новых мятежах».

В учебнике рядом с цитатой древнего эпоса волшебников времён первого восстания гоблинов находилась гравюра, которая была подписана как «Погибель Гоблинов, неизвестный художник, XII век».

На этой гравюре был изображён сидящий передо мной человек. Разница была лишь в одежде, которая на картинке в учебнике выглядела более средневековой.

Я изумлённо поднял широко раскрытые глаза на Мэллона.

Тот кивнул.

— Да. Я — это Мэллон, также известный как Погибель Гоблинов. Участник всех гоблинских войн, начиная с самой первой — когда эти твари прорвали материю между мирами и вторглись сюда.

Я судорожно принялся листать страницы.

«…перебил всех гоблинских женщин и детей великим ритуалом…»

Гобелен, на котором изображены двое всадников, в чьих лицах угадываются черты Мэллона и стоявшего рядом с ним Ричарда.

«…храбро пленил гоблинского шамана и проклял весь его род…»

Портрет восемнадцатого века, где изображён Мэллон в парике и камзоле.

«…униженные гоблины прозвали это событие Великим Плачем…»

Чёрно-белая фотография, на которой Мэллон в пробковом шлеме замахнулся хлыстом для удара по веренице закованных в цепи уродливых карликов.

И предпоследняя страница учебника:

«Участие магов в маггловский Первой Мировой войне».

Светло-коричневое фото за многовение до атаки с подписью «Битва при Вердене, 1916 г.» — улыбающийся в камеру Мэллон с перевязанным глазом лежит на позиции с палочкой в руке, рядом с ним Ричард в противогазе и куча магглов, которые вместо палочек вытянули винтовки и словно не замечают своих сослуживцев-волшебников.

Я изучающе поднял глаза на сидящего напротив человека. Человека ли? Кем являлось то скромно разглядывающее свои ногти существо, что не постарело ни на миг и выглядело сейчас так же, как и несколько веков назад? Самым поразительным было то, что это не какая-то отсебятина или фальсификация в учебнике — мы это действительно проходили на уроках истории магии.

— Что ты такое?

— Я ведь уже представился, — невинно моргнул глазами этот персонаж. Сейчас он выглядел как доброжелательный простодушный дяденька, но я уже видел, в какую машину для убийств он превращался в бою с гоблинами. Я постарался представить, как он с таким же простодушием на лице вырезает целые селения гоблинов, устраивая геноцид, но не испытал никаких эмоций. Несмотря на цензуру министерства, нам достаточно многое рассказали на уроках об этом народце, и этого хватило, чтобы мы напрочь лишились жалости к мелким уродцам. — Я Мэллон, а Мэллон — это я. — Он весело подмигнул, процитировав Гендальфа. — Но я понимаю, что ты хочешь знать всё. Не буду тебя томить и начну. Должно быть, ты уже в курсе о существовании заговора гоблинов и главной цели их восстаний?

— Гоблины — это раса эльфов, которая была вынуждена уйти из своего родного мира?

— Именно, — одобрительно кивнул Мэллон. — Не ошибусь, если предположу, что тебе это рассказал Пивз? Старый негодник, я с ним знаком был, ещё когда он был мальчишкой и прославился тем, что убил первого гоблина в тринадцать.

— Я разговаривал с Пивзом, да, но помимо этого я был в… — я замялся. — Хагрид называл это Норой Познания.

Мэллон и его слуга Ричард тут же как-то подобрались и посуровели.

— Это место ещё не уничтожено? — серьезно спросил он.

— Уже да.

— Слава Богу, — выдохнул он. — Это был портал в измерение, которое мы называем Изнанкой. Сущности, которые содержатся там, не должны прорваться в наш мир, но порой они в состоянии влиять на умы людей. Таким образом у одного англичанина возникла идея о сказке про кролика с часами и сумасшедшего шляпника. Но не суть важно. Именно в этом измерении заточён искорёженный и ослабленный дух Айканара Глаурунга — верного прислужника и оруженосца Моргота.

Мэллон сделал паузу и отпил из кружки.

— Я и Ричард родом из другого мира. В том мире люди постоянно находились в состоянии войны с дикими гоблинами, которые высокомерно называли себя эльфами, но бóльшая часть из них представляла собой генетический мусор, а не прекрасных созданий. Однажды гоблинским шаманам на фоне истощения ресурсов удалось пробить в пространстве портал в иной мир, захватывать который отправилось несколько отрядов. Затем портал неожиданно закрылся, и гоблины, лишившись связи со своим родным миром, решили захватить Землю. Людской Совет не послушал меня и не послал погоню, потому что им было наплевать на судьбу чужого мира и они были рады, что бóльшая часть гоблинов покинула наш мир, но я и мой верный слуга Ричард отправились следом за гоблинами. Так мы очутились здесь и вот уже на протяжении тысячи лет мы успешно противостоим попыткам ксеносов по прорыву к межмировому порталу, известному здешним магам как Арка Смерти.

Я с недоумением посмотрел сперва на хранившего молчание весь наш разговор Ричарда, затем перевел взгляд на Мэллона.

— Ну так… Молодцы, честь и хвала. Продолжайте в том же духе. Но не пойму, зачем вам я? У меня своих проблем хватает с Змееносым.

— Грядёт война, по сравнению с которой твоё противостояние с Томом Реддлом — детская возня в песочнице.

— И что я могу сделать? — прямо спросил я. — Мне под силу вершить судьбы милионнов? Нет, я же Гарри. Просто Гарри…

— Ты не просто Гарри, — качнул головой одноглазый воитель. — Ты Избранный, а это не пустые слова. Древнее пророчество нашего мира гласит о тебе, мы точно его истолковали — ошибки быть не может.

— И о чём идёт речь в вашем пророчестве? О рождённом на исходе седьмого месяца? — фыркнул я.

— Это не тема для шуток. — насупился Мэллон. — Вера в пророчество — это то, что вселяло надежду в сердца многих тысяч воинов. Гласит оно о днях, когда из пучин гнева и забвения вернётся первый и самый легендарный из гоблинских королей — Моргот. Я поверг и низложил его тогда, в первую войну между магами и гоблинами, и мы были уверены, что он погиб, поэтому непозволительно расслабились и занимались рутинным подавлением мелких гоблинских мятежей, которые поднимали ослабленные и лишённые всякой надежды на успех ксеносы.

— Вот и разобрались. Зачем вам моё участие? Сами с мелкими отрядами ушастых не можете справиться? Моргот был уничтожен навсегда, это каждый студент знает! — выпалил я, и в воздухе повисло гнетущее чувство тревоги, словно злая магия этого имени влияла на мир живых.

— Нет, — грустно воззразил Мэллон. — Дух Моргота уцелел. Тогда мы смогли ценой огромных потерь одолеть его и изгнать. Многие века он копил силы и злобу, чтобы вернуться в мир людей. Это событие будет называться Дагор Дагорат, или же Битва Битв — последнее сражение между людьми и гоблинами, после которого решится судьба одной из рас. Гоблинский король Моргот материализуется, откроет портал, и в мир хлынет озлобленная орда остроухих пришельцев. Только ты, Гарри Поттер, можешь остановить это. По моей информации, гоблины что-то задумали, и это явно не очередное мелкое восстание.

Воцарилось долгое молчание. Я сидел и пытался переварить свалившуюся на меня информацию. Казалось бы, жил себе и не тужил, шёл по проторенным дорожкам канона — и тут открывается такое. Нарушился естественный ход вещей, всё нарушено.

Справившись с первичной реакцией шока, я, после того как всё обдумал и подробнее распросил своего собеседника насчёт некоторых деталей, пришёл к выводу, что придётся соглашаться и играть героя ещё в одной пьесе. Иначе играть будет банально негде. Если я предпочту поступить в соответствии с мечтой многих попаданцев и сбегу в Австралию от проблем, то очень скоро моя поначалу беззаботная жизнь превратится в покатушки по безлюдной пустоши. Да, в каноне не было непредвиденного фактора в лице гоблинов, но в каноне многих вещей не было, которые в этой вселенной почему-то есть.

— Хорошо, я согласен. Всё, как всегда, приходится делать самому. Без помощи героя никто ничего разрулить не в состоянии, — проворчал я. — Но учтите, я помогаю не за просто так. С вас достойная награда за мои труды. Думаю, за столько лет у вас немало добра скопилось.

— Ты прав, — улыбнулся одноглазый. — Можешь не беспокоиться, наградой тебя не обидим. Наоборот, я буду изо всех сил стараться тебе помочь, научить тебя новым знаниям и заклинаниям, которые нынче считаются утерянными. Один ты не останешься, можешь рассчитывать на мою поддержку в любом деле. Если тебе уже наскучило играть с Реддлом, то дай знать — я его отправлю в небытие уже на следующий день.

— Ну уж нет, разобраться с Волди — это вопрос принципа, здесь я сам должен справиться.

— Как знаешь. Спасибо, что согласился помочь. — Мэллон признательно положил руку на сердце. — Правда спасибо. Хоть в случае твоего отказа человечеству пришёл бы конец, но ты всё равно не обязан это делать. Мы в долгу перед тобой, Гарри Поттер. Активных действий в ближайшее время не планируется, поэтому можешь успокоиться. Ничего в твоей жизни не изменилось кроме того, что теперь ты знаешь о втором дне. Правда, об одном обязан тебя уведомить — в Хогвартсе есть шпионы гоблинов, и тебе, для твоего же блага, лучше вычислить и уничтожить их.

— Буду иметь в виду, — кивнул я. — Раз уж мы закончили…

— И да, опасайся домовиков, — добавил Мэллон. — Это гоблины, которые в незапамятные времена стали рабами волшебников и ныне представляют собой жалкое зрелище, но это не значит, что они не могут нести опасность. Кто знает, что в их сморщенных головах? Я бы не рекомендовал заводить себе домового эльфа и вообще держался бы от них подальше.

Тут я вспомнил о Добби, который недавно посещал меня. Этот домовой эльф пытался… Убить Гарри Поттера. Ничем иным, как покушением, нельзя назвать заколдованный бладжер, который гоняется за Поттером и дробит ему кости. Совпадение или у Добби была задача устранить потенциального противника гоблинов? Насколько вообще безмозглые домовики могут быть идейными и преданными делу гоблинов?

— Связь будем держать через эти блокноты, на них Протеевы чары. — Гроза гоблинов протянул мне одну книжку, оставив у себя вторую. — Желаю тебе удачи, Гарри Поттер. Думаю, мы ещё встретимся.

В смешанных чувствах я попрощался и дошел до входной двери в сопровождении Ричарда, который впервые за долгое время открыл рот и произнёс:

— Держи, это тебе пригодится. — Он вручил мне небольшую книгу с заголовком «Трансфигурация для чайников», и я недоуменно посмотрел на него. — Это пособие по теории и практике так называемых Непростительных заклинаний. Для глаз окружающих и диагностических чар это выглядит как обычный и невинный учебник, но на деле за это руководство можно отъехать на пожизненное в Азкабан. Так что держи ухо востро, Гарри.

Я кивнул и затолкал книгу в рюкзак поглубже — от греха подальше.

— Знаешь, когда я вижу, во что превращаются люди, подгоняемые торопливой мыслью о скором конце и коротком сроке, — я рад, что лишён этого.

— Откуда ты знаешь, что значит не иметь того, чего у тебя никогда не было? — усмехнулся я, покидая помещение.

Выйдя из лавки, я вновь очутился в Лютном переулке. Теперь, на фоне открывшейся шокирующей информации, он казался островком спокойствия и порядка в этом хаотичном мире. Сомнительного вида личности не внушали никакого страха, ведь это всего лишь обычные маги из плоти и крови, а не непонятные пришельцы из другого мира.

— Гарри! —раздался зычный бас, и над толпой показалась голова говорившего. — Чой ты тут делаешь?

— Заблудился. А ты, Хагрид? — спросил я.

— А, ну, отраву для слизней искал, — смутился полувеликан, пряча за спиной канистру с надписью «Обогащённый уран». Интересная у лесника отрава, надо будет свистнуть немного — мне пригодится, в свете последних новостей.

С Хагридом мы благополучно дошли до Косого переулка и книжного магазина, возле которого столпилось семейство Уизли.

Близнецы, узнав, куда я попал, «промахнувшись с адресом», понимающе подмигнули мне.

Миссис Молли недолго охала и хлопотала вокруг меня и, стоило пронестись по очереди шёпоту «Гилдерой! Гилдерой!», как она тут же обратилась во внимание и принялась расчищать себе место локтями.

Рон страдальчески закатил глаза, а Гермиона и Джинни жадно подались вперёд.

На подиум вышел одетый по последнему слову моды человек с роскошной голливудской улыбкой

На подиуме показался напыщенный, одетый по последнему слову магической моды Гилдерой Локхарт, или же, как его окрестили в русских переводах моего мира — Златопуст Локонс. Здесь он, конечно, такого имени не носил, но всё равно калька забавная и отражает суть этого персонажа. Стоило ему появиться в битком забитом помещении, как он с ходу начал красоваться и прихорашиваться.

— Леди и джентльмены, — говорил он помпезно, по-пижонски растягивая слова. — Добро пожаловать на презентацию моей новой книги! Её особенностями являются…

Тут он заметил меня.

— Мать честная! Это же Гарри Поттер! — восторженно воскликнул он.

Ко мне тут же подскочил какой-то мерзкий старичок-репортёр и попытался схватить своими цепкими лапами, но я с отвращением скинул его ручонку с плеча.

— Расценки на фото — пятьдесят галлеонов. Интервью — пятьсот, — холодно озвучил я.

Появившееся напряжение снял смех обладателя самой очаровательной улыбки по версии журнала «Ведьмополитен».

— Достойная смена растёт! — уважительно декларировал он, передавая мне в руки увесистый мешочек.

Я деловито потёр ручки и засмеялся по-еврейски.

Стоило мне встать рядом с Локхартом, защёлкали камеры и засверкали вспышки. Держу пари, что в газетах эту встречу как-нибудь красиво обыграют. В отличие от канонного Гарри, который потерянно застыл как истукан, я постарался придать своему лицу наиболее умное выражение и натянуть на губы самую доброжелательную и милую из всех улыбок в моём ассортименте.

После короткой фотосессии Локхарт пожал мне руку и продолжил выступление перед публикой.

— Новый роман был выстрадан мною в бессонных ночах и трудных днях. Эта вершина литературной поэзии сверкает ярче, чем звёзды, и ему свойственно…

Дальше он начал рекламировать свою книжку, и я скучающе отошёл в конец очереди, где мистер Уизли вел бурное обсуждение смысла резиновых ванных утят с родителями Гермионы.

— Держу пари, это тебе нравится. Не успел войти, и тут же попал в газету, — протянул Драко, спускаясь со второго этажа и пряча в кармане вырванный из магазинной книги листок. — Здесь сегодня банкет для убогих? Магглы, грязнокровка и предатели крови. Звучит как заголовок какой-нибудь книги.

— Сдристни с глаз моих долой, Хорёк, — фыркнул я, листая взятый с полки учебник.

Малфой опасливо отодвинулся от меня и принялся доставать Джинни, которая сверкая глазами смотрела на белобрысого с яростью и отвращением.

— Ходишь за Поттером как хвост. Небось влюбилась, малолетка? Ха! — гаркнул он, но тут же заткнулся, стоило тяжёлой трости приземлиться на его плечо.

— Не груби, Драко, это нехорошо, — промолвил Люциус Малфой, появившийся за спиной присмиревшего сына. — Мистер Поттер! В прошлый раз мы с вами познакомились в несколько стеснённых обстоятельствах. — Блондин приблизился и внимательно посмотрел на потускневший шрам на лбу. — Ваш шрам так же легендарен, как и волшебник, который его вам оставил.

— Волан-де-Морт убил моих родителей, загубил все свои начинания на корню и позорно проиграл, — твёрдо сказал я, не отводя взгляда от пристальных глаз Малфоя. — Он не более чем мясник и неудачник.

Люциус холодно усмехнулся.

— Чтобы произносить это имя, нужно быть храбрецом. — Он насмешливо приподнял бровь. — Или глупцом.

— Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит, — встряла в разговор Гермиона.

Люциус изумлённо посмотрел на неё, как на заговорившее вдруг полено для камина.

— А вы, должно быть, мисс Грэйнджер, — сказал он, словно это всё объясняло. — Да, Драко рассказывал мне о вас. И о ваших родителях. —Он презрительно покосился на мужчину и женщину, которые выглядели инородно в этом месте. — Магглы.

Мистер Уизли протиснулся к детям сквозь толпу фанатов Локхарта.

— Дети, пойдем отсюда. Здесь психушка, а ваша мама стала её пациентом.

Тут он заметил Люциуса, и его взгляд похолодел, а лицо посуровело.

— Артур.

— Люциус.

Они обменялись приветствиями, словно дуэлянты перед боем.

— В Министерстве завал, да? Все эти рейды. Надеюсь, тебе платят сверхурочные. — Малфой взял из рук Джинни стопку книг. — Но, судя по этим книгам, нет. — Он положил книги обратно, но я, внимательно наблюдавший за его действиями, заметил, что одна книга в стопке прибавилась. Всё-таки Люциус решил подкинуть Уизлям дневник своего хозяина. — Стоит ли позорить имя волшебника, если за это даже толком не платят?

— У нас слишком разный взгляд на то, что позорит имя волшебника, Малфой, — процедил в ответ Артур. — Например, носить клеймо, как у скотины.

Люциус презрительно фыркнул, развернулся и вместе с сыном покинул магазин. Ну хоть маггловский мордобой устраивать не стали, как в книгах.

— Прошу минуточку внимания! — раздался голос Гилдероя, который попытался перекричать толпу своих фанатов. — Здесь и сейчас я хочу сделать важное заявление! Я буду баллотироваться на ближайшие выборы министра магии и надеюсь на вашу поддержку!

Что тут началось! Шум, гам, защёлкали фотоаппараты репортёров, завизжали довольные фанаты, а я лишь подумал, что Локхарт сильно рискует, делая такое заявление. По сути, он посягает на кресло Фаджа, на которое претендует Волан-де-Морт и которое охраняет Дамблдор — Гилдерой бросает вызов всем фигурам на шахматной доске, и это крайне безрассудный шаг. Притом, что реальные шансы победить на выборах он имеет, потому что рейтинг Фаджа валяется где-то ниже плинтуса, а Гилдерой — популярная фигура за счёт серии своих книжек. В книгах он выставляет самого себя в лучшем свете, и это сильно действует на мозги здешних читателей, ведь обществу волшебников ещё далеко до открытия методов геббельсовской пропаганды.

— Вряд ли это сойдёт ему с рук, — покачал головой Артур, выводя из магазина всё своё семейство, включая восхищённую Молли.

— Каким превосходным министром он будет! А сколько правильных реформ он проведет… — щебетала миссис Уизли.

— Ты уважаешь этого писателишку больше, чем Дамблдора? — хмуро спросил Артур, и она наконец умолкла.

Выйдя в Косой переулок, мы приступили к шоппингу. Второй раз в жизни закупаться к Хогвартсу было не так увлекательно и необычно, как в первый раз, так что ничего интересного в этом не было. Разве что позабавил тот факт, что практически вся рекомендованная литература по ЗОТИ являлась художественными романами за авторством Гилдероя Локонса. Странно, что Дамблдор допустил самовольство со стороны такого одиозного персонажа. Ну теперь-то всё будет гораздо интереснее, и скоро предоставится шанс наблюдать за развивающимся противостоянием, надо лишь попкорном запастись — Дамблдор не простит Локхарту такое громкое заявление и покушение на должность министра.

Пока мы шли по Косому, то и дело тут и там стояли промоутеры и, бросая отрывистые лозунги, раздавали агитационные листки того или иного кандидата на предстоящие выборы в Министерстве. Примечательно, тут очень оперативно появились листки Локхарта, что говорит о том, что он заранее подготовился. В каноне как-то не упоминались выборы министра, должно быть, Фадж запросто переизбирался, и об этом не посчитали нужным упоминать, но здесь ситуация не такая радужная для Фаджа. После недавних министерских рейдов на семейства чистокровных, которые контролируют практически половину Визенгамота, кресло под Фаджем зашаталось, и совершенно непонятно, кто инициировал те самые рейды: Фадж бы не стал кусать руку, которая кормит его.

Взял и почитал пару агиток Локхарта. Что могу сказать? Своеобразно. Этот в лучшем случае метросексуал и нарцисс обещал обеспечить каждого гражданина комплектом своих книг, а также сделать единственным государственным экзаменом тест на знание творчества Гилдероя. Учитывая его талант в пиаре и количество фанатов — борьба за кресло министра будет жаркой.

По дороге мы заскочили к Олливандеру и купили мне «новую» палочку взамен той, что я намеренно сломал в конце учебного года. Хоть я и пользуюсь запасной и неотслеживаемой с тех пор, но остальным знать это необязательно. Олливандер подобрал мне палочку за пару минут — в этот раз палочка была обычная, и поэтому не было необходимости в цирковом представлении, как на первом курсе. Тис и сердечная жила дракона отправляются в наплечный чехол для палочки.

Вскоре мы закончили с покупками и вернулись в Нору. Мистер и миссис Уизли вместе с Перси куда-то срочно умчались по важным делам, оставив семейство в одиночестве. Проголодавшиеся дети порывались нарвать зелени в саду и утолить голод ей, но я не позволил им веганствовать. На нижней полке погреба во льду лежало несколько кусков говядины, которые я решил приготовить. В прошлой жизни у меня это хорошо получалось, хоть и не всегда были гроши на сочную вырезку или ресторан.

— Стейк — это не котлета и не куриные головы, — объяснял я собравшимся полукругом вокруг меня близнецам, Джинни и Рону. Находились мы все на кухне, а я в фартуке стоял возле плиты со сковородой, на которой кипело масло. — Важно подобрать оптимальную толщину стейка и соблюсти баланс между мышцами и салом. Вот это, например, рибай — вырезка со спинной части рёбер. — Я потыкал пальцем в белые прожилки, которые сетью пронизывали сочный шматок мяса, лежавший на разделочной доске. — Затем нужно довести масло до кипения и быстро отпустить стейк в него. Время жарки стейка крайне короткое, и в этом деле десять-пятнадцать секунд решают многое. Важно помнить, что стейк — это не просто кусок жареного мяса. Это изящное сочетание хрустящей корочки снаружи и лёгкой кровавой сырости внутри. Стейк всегда коричневый снаружи и красноватый внутри. — Я щедро смазал мясо смесью перца и соли. — Если вы разделите его и посмотрите в разрезе, то увидите, что золотистые маслянистые края плавно перетекают в сочащийся соком и кровью розовый центр.

Я читал лекцию по стейкам, а дети семейства Уизли стояли вокруг меня и пускали слюнки от предвкушения и от моих аппетитных описаний.

— Важно понять, какую степень прожарки вы хотите, — продолжил я, кладя шмат мяса на кипящее масло, которое тут же зашипело и зашкворчало. — Лично я предпочитаю Medium Rare, потому что если держать дольше, то уже теряется сочность стейка, а если держать меньше, то это практически сырое мясо. — Я перевернул стейк на другую сторону. — Две с половиной минуты прошло, теперь с другой стороны. Сыромятка — это не плохо. Есть любители такой степени прожарки, но в данном случае я имею дело с мясом неизвестного происхождения и не горю желанием подхватить инфекцию, которую уничтожила бы термическая обработка должного уровня.

— Отец купил его у знакомых волшебников-фермеров по соседству, — подал голос Рон, который как зачарованный смотрел на бурлящий в соках стейк.

— Неважно, — отмахнулся я половником. — Ты, конечно, можешь рискнуть, Рон, но я не уверен, что волшебники умеют лечить бычий цепень или саркоцистоз. Повар может отвечать за качество продукта только в том случае, если он собственноручно выращивал скот для этого мяса либо когда он имеет дело с проверенным поставщиком, чьё качество он контролирует и который соблюдает все санитарные и продовольственные нормы. — Я ловко снял стейк с сковороды и плотно закутал его в фольгу. — Стейк готов, но рано его жрать. — Удар по тянущейся к мясу лапе Рона. — Он должен отдохнуть в фольге, чтобы сообственная температура нагрела его и он дошёл до идеальной степени прожарки. Если не дать стейку дойти и полежать в фольге, то по итогу получится более сырое и недоготовленное мясо внутри.

Когда стейк подостыл, Уизли сноровисто и умело накрыли стол и принялись смотреть на меня милыми глазками, как кот из «Шрека».

— Ладно-ладно, оболтусы, — хмыкнул я, хоть близнецы были старше меня, и принялся разделывать стейк на пять кусков. — Кушать подано.

Дальнейшие полчаса прошли в тишине, которая лишь изредка прерывалась скрежетом вилок, чавканьем и причмокиванием.

— Стейк хороший получился, — сказал я, вытирая рот салфеткой. — Жаль, конечно, что без вина. Сюда бы шираз или кьянти с пастой, но чего нет, того нет. Ближайшие несколько лет придётся довольствоваться сухим законом.

— Гарри! — воскликнул Рон, вылизав тарелку. — Это божественно! Самое вкусное, что я ел в жизни!

Джинни и Фред с Джорджем синхронно кивнули. Вид у них был довольны донельзя: видимо, опостылела им уже однообразная стряпня миссис Уизли, чьи кулинарные способности под вопросом.

Затем они вчетвером встали и по-японски поблагодарили меня: поклонились, выставив перед собой сложенные ладони.

Им осталось только сказать «Спасибо, Гарри-сан!», чтобы эта вселенная превратилась в аниме.

После обеда мы побежали на улицу — играть в квиддич на старых мётлах с дряхлым спортивным инвентарем.

Скоро кончится лето; и я, лёжа на шезлонге, грелся в уходящих лучах августовского солнца.

Кончилось лето. Беззаботный август полетел почти незаметно, и тридцать первого числа я вместе с семейством Уизли отправился на вокзал Кингс-Кросс. Водил Артур посредственно и только каким-то чудом несколько раз чуть не врезался в дорожное ограждение.

На каникулах я вплотную занялся зачарованной двустволкой и модифицировал её. Теперь звук выстрела был практически бесшумным за счёт создания расширенного пространства в районе бойка, но убойность сохранялась. С помощью чар копирования удалось создать огромное количество патронов — мне далеко до артефакта, создающего бесконечные боеприпасы.

Зачарованный фордик «Англия» вместил в себя восемь человек, шесть чемоданов, двух сов и Петтигрю в крысином обличье.

Доехав до вокзала, мы выгрузились и прошли на перрон.

— Перси, ты первый, — огласила Молли. За ним пошли близнецы.

— Я возьму Джинни, а вы идите следом, — сказала миссис Уизли, устремившись на встречу с барьером.

Мы с Роном немного постояли. Я знал, что должно было случиться, но нельзя демонстрировать остальным свой талант предсказателя: малейший прокол — и разберут на органы в темных казематах Отдела Тайн.

— Ну что, пошли? — спросил Рон.

— С Богом! — кивнул я, и мы покатили тележки прямо на кирпичную стену с надписью «9 ¾».

Перед столкновением я затормозил и сбросил скорость, а вот Рон впечатался в стену со всего размаху — барьер между платформами оказался заблокирован.

— У вас что, глаза на затылке? — проворчал подбежавший к нам хряк — дежурный по станции.

— С тележкой не справился, — процедил сквозь зубы Рон, потирая ушибленные колени.

Мистер Свин удалился, а мы с Роном недоумевающе переглянулись.

— Портал должен был сработать, — сказал я, с умным видом ощупывая кирпичную кладку. — Но нас будто отрезало.

— Что-то здесь не так, — с подозрением протянул Рон.

В эту самую минуту за кирпичным столбом, являющимся одновременно порталом на волшебную станцию и подпоркой свода вокзала Кингс-Кросс, послышался чей-то противный смешок. Ехидный, знаете, такой, торжествующий.

Мы с Роном насторожились и медленно заглянули за угол.

Нашим глазам предстало зрелище ликующего и злорадно торжествующего уродливого существа. Оно приплясывало, как Голлум, получивший Кольцо Всевластия, и довольно хихикало.

— Оу да, беби! Оу йес! — пищал этот карлик, стоя к нам спиной и победно размахивая кулаком. Проходящие мимо магглы, разумеется, ничего в упор не видели. Думаю, они о чем-то начнут догадываться, только если их наколоть на вилку.

Мы с Роном переглянулись и решительно кивнули друг другу.

Почти бесшумно я выудил из чемодана обрез. Сморщенный уродец продолжал веселиться, как умалишенный. Я вставил в патронник два заряда дроби. Стук латунной гильзы о металлический казённик громом раздался в напряжённой тишине.

Сморщенный уродец замер и по-собачьи дёрнул ухом, среагировав на звук сзади себя.

Он принялся медленно разворачиваться к нам лицом.

Два глаза размером с блюдца уставились на меня. Земля вдруг стала уходить из-под ног.

Прежде чем попасть под чары гипноза, я сосредоточил всю свою силу воли в одном месте — сгибающейся фаланге указательного пальца, которая нажала на спусковой крючок, и вылетевший из ствола заряд дроби начисто снёс куриную голову домовика.

Обезглавленная тушка простояла на своих двоих ещё пару секунд, а затем рухнула на бетонное покрытие перонна, заливая его кислотно-зелёной кровью.

Я перевел взгляд на Рона и пристально посмотрел в его веснушчатое лицо. Шестой довольно быстро справился с шоком и провел по губам пальцем, изображая застегнутую молнию. «Ни слова», — я истолковал этот жест так.

— Пошли, — бросил ему, и мы вновь попытались пройти сквозь барьер.

На этот раз все прошло успешно и, протаранив кирпичную стену, мы очутились на волшебной части платформы.

— Что-то вы долго, мы вас уже заждались, — взволнованно обратилась к нам миссис Уизли. — Поезд вот-вот отходит.

Мы сдали свои чемоданы в багажный отсек и пошли искать свободное купе.

После долгих поисков мы нашли оное. Это было единственное просторное купе, где сидел всего лишь один человек. И разумеется, этим человеком могла быть только Луна Лавгуд, задумчивая девочка с белыми волосами и большими голубыми глазами.

— Привет, Гарри Поттер, — она оторвалась от чтения журнала вверх ногами.

— Привет, Луна, — ответил я, присаживаясь на мягкую обивку кресла. — Прекрасно выглядишь.

Она мило улыбнулась в ответ, а её щёк коснулся лёгкий румянец.

Дальнейший путь прошел в приятной тишине, которую изредка прерывал Рон своими рассказами о команде «Пушки Педдл» и сводками последних матчей по квидвичу.

В купе зашла Гермиона. Она молча села рядом с Луной и какое-то время сидела, уткнувшись в учебник, пока не обратила внимание на то, что Лавгуд читает книгу верх тормашками.

— Прости, — не сдержалась Грейнджер. — Ты читаешь перевернутый текст.

— Я не читаю, я решаю ребус. — ответила Луна. — Этот журнал издаёт мой отец, и решить загадки можно, только разглядывая страницы под определенным углом.

Точно, её отец ведь издатель небольшого странного журнала «Придира».

— Хм, — протянул я. — Луна, послушай, а как твой отец относится ко мне?

— Он считает тебя героем и надеждой Англии.

— Если бы я дал интервью опытному журналисту, твой отец мог бы издать его? Чисто теоретически.

Я бросил пробный шар, и все находящиеся в купе посмотрели на меня.

— Конечно, — ответила Луна. — Отец будет рад помочь Мальчику-Который-Выжил.

— Зачем тебе давать интервью? — подозрительно спросила Гермиона. Небось думает, что я зазвизделся и от славы потерял связь с реальностью.

— Как зачем? — спросил её Рон. — Ты только представь, сколько денег можно на этом заработать.

— Я просто хочу, чтобы люди знали обо мне правду, а не судили по рассказам в учебниках, которые написаны не пойми кем, кто меня в жизни не видел. — Не говорить же им, что я хочу раскрутить свой образ, чтобы в дальнейшем получить со своей популярности прямую выгоду. — Между прочим, ты обо мне выводы именно из учебников и сделала в первую встречу, Гермиона.

Грейнджер устыдилась, и разговор постепенно затух.

Когда по коридору раздался грохот тележки и крик: «Тележка со сладостями!», я, памятуя о прошлой встрече с продавщицей сладостей, вскочил и запер дверь купе.

— Ты чего? — спросил Рон.

Я не ответил. Через стекло в двери был виден тамбур, в котором вдруг замигала лампочка, прям как в фильме ужасов. Странно, проблем с электричеством в «Хогвартс-экспрессе» никогда не было.

Мимо нашего купе сначала прогрохотала тележка, нагруженная сладостями, больше похожими на чьи-то кишки, а затем проплыло жирное лицо продавщицы. На мгновение она остановилась возле запертой двери и жутко улыбнулась мне. Она прошла мимо нашего купе и пошла дальше по поезду. Вся потусторонняя хрень тут же прекратилась, стоило ей перейти в другой вагон.

До Хогсмида доехали ближе к вечеру. Хагрид встречать нас не вышел — мы ведь не первокурсники, поэтому до замка добирались самостоятельно в сопровождении старост.

В отличие от первого курса, шли не через лесные буреломы, а по извилистой дорожке, ведущей прямо в замок. В этот раз ничего особенного не было, разве что я заметил мельком фестралов, на которых грузились пятикурсники.

Интересно, почему я их вижу? Надо посчитать, сколько смертей я видел, и можно ли вообще считать свою смерть в прошлой жизни. Квиррел, оборотень из Запретного леса и вот теперь — домовой эльф Добби. Сколько я зарезал, сколько перерезал… Сколько я крестражей загубил! И скоро этот послужной список пополнится ещё как минимум двумя фамилиями — надо разобраться с Петтигрю, пока не поздно, и вычислить неизвестного шпиона гоблинов, который, по словам Мэллона, находится в замке. В общем, скучать не буду, ведь ещё и эпопея с василиском впереди.

— Я тоже их вижу, — сказала вдруг Луна, которая немного отстала от основной группы первокурсников. Наверное, увидела обречённость в моих глазах и истолковала её по-своему. — Ты такой же нормальный, как и я.

Хогвартс! Как много в этом слове! Я скучал по тебе. Ощущения при виде громады замка и остроконечных башенок не такие восхищённые, как впервые, но детского восторга всё равно хватает. В замке пахло тыквой и волшебством — как обычно.

Мы сразу направились в Большой Зал и расселись по своим местам. Сейчас должны будут ввести первокурсников и начать распределение, поэтому остаётся только мучительно ждать и бросать голодные взгляды на пустые тарелки.

А пока ученики Хогвартса, не видевшиеся всё лето, приветствовали друг друга, жали руки, обнимались и обменивались новостями и рассказами о том, как они провели каникулы. Я поздоровался со всеми знакомыми и приятелями как со своего факультета, так и с других. В какой-то момент я поймал взгляд Драко, который словно порывался подойти ко мне, но в последний момент передумал и остался в окружении слизеринцев, обсуждающих последние новости и рейды Министерства.

Через несколько минут в зал ввели гурьбу первокурсников. Выглядели они слегка испуганными и шокированными, так и захотелось их приобнять и утешить, как старший брат. Неужели у меня тоже когда-то был такой нелепый вид?!

Началось распределение, и первые несколько человек были расфасованы по факультетам, прежде чем очередь дошла до Луны.

— Луна Лавгуд! — громко озвучила профессор Макгонагалл.

Девочка лёгкой походкой вышла вперёд и, пританцовывая, поднялась по ступенькам и уселась на табурет.

Шляпа думала достаточно долго — где-то с минуту, — прежде чем раскрыть складку-рот и выкрикнуть:

— Гриффиндор!

О как! Не Когтеван, а мой факультет. Неужели знакомство со мной и другими гриффиндорцами так сильно повлияло на Луну и изменило канон? Надеюсь, что так и это не хитрая интрига Дамблдора. Хотя зачем и какой смысл? Да и не нужно наговаривать на дедушку свыше положенного — у меня было достаточно времени убедиться в том, что он не такая беспринципная сволочь, коей его рисуют. Но это, конечно, не отменяет того, что у него есть какие-то свои соображения и планы, которые не всегда могут совпадать с моими.

Дамблдор встал.

— Отлично-отлично. Теперь, когда молодняк нашёл своё пристанище на ближайшие несколько лет, а старые дубовые лбы утомились пускать слюни и ждать еды… Да начнётся пир! — он весело подмигнул непонятно кому и хлопнул в ладоши.

— С каждым годом дед всё хуже и хуже, — грустно протянул я, глядя на набитую едой тарелку передо мной.

Оголодавшие дети налегли на столы, ломящиеся от еды, и в ближайшее время был слышен только звон вилок и скрежет ножей о тарелки.

Утолив голод, я сытно откинулся назад и смачно рыгнул. Это, конечно, не стейк из мраморной говядины, но тоже ничего, и самое главное — всё бесплатно!

На столом нашего факультета появилось несколько новых лиц, в том числе смотрящий на меня восхищёнными собачьими глазами Коллин Криви. То, что это именно он, я понял по фотоаппарату, с которым он не расстался даже здесь.

— Для меня большая честь увидеть вас, м-мистер Гарри Поттер… — заикаясь, промямлил он.

— Зови меня просто Гарри, малец, — покровительственно кивнул я, отчего он расцвёл.

Не помешает наладить с мелким отношения, ведь он, по сути, единственный фотограф в школе, а искусство фотографии при умелом использовании можно не только монетизировать, но и превратить в пропаганду и агитацию, что мне и нужно.

Когда все наелись, Дамблдор опять хлопнул в ладоши, и тарелки очистились.

— А теперь марш в постели!

Найти свою гостиную мы были в силах без помощи старост, которые удалились на собрание, сообщив нам пароль для входа в гостиную.

Зайдя в свою спальню, я разделся, снял обувь, залез в постель и почти сразу заснул, стоило моему лицу коснуться холодной подушки.

Следующий день быстро напомнил о школьной рутине и учебной скуке, сметая остатки праздничного настроения. Погода была пасмурная, небо на потолке Большого зала затянулось серыми тучами.

Первым предметом стояла Травология, и после завтрака мы направились в теплицы.

Профессор Стебль раздала всем наушники и научила пересаживать истошно орущих мандрагор, а в конце урока наказала всем нарезать флоббер-червей для Больничного крыла.

— Останки нашего эльфа отец обнаружил у какого-то маггловского сумасшедшего, увлекающегося инопланетянами. Тот утверждал, что нашёл обезглавленный труп на маггловском вокзале и принял его за представителя внеземной цивилизации. Вот умора! Безмозглые магглы, — до меня донеслись слова Драко, который что-то увлеченно рассказывал своим товарищам, шинкуя червей. Нынешний урок был сдвоенный: Гриффиндор со Слизерином. — Отец сказал, что голову домовика отсекли, скорее всего, заклятьем «Секо» или вроде того. Интересно, кому не угодил наш старый чокнутый домовой эльф?

«Твой эльф слишком много видел», — мысленно ответил я, сваливая нарубленных червяков в специальную коробку.

После Травологии к нам с Гермионой подошёл неприметного вида мальчик с Пуффендуя.

— Джастин Финч-Флетчли, — представился он приветливо, тряся меня за руку. — Я вас, конечно, знаю. Ты знаменитый Гарри Поттер… Ты Гермиона Грэйнджер, первая по всем предметам

— Приятно, — ответил я и спросил: — Что-то я не припомню такой фамилии в списке двадцати восьми. Статус крови?

— Магглорожденный, — скис он, но тут же оживился: — Вы читали книги Локхарта? Он храбрец. Я бы со страха обделался, если бы на меня в общественном туалете напала волшебная анаконда. А он хоть бы хны! Родители записали меня в Итон, но я так счастлив, что учусь именно здесь. Конечно, моя мама была немножко расстроена, но я дал ей почитать книги Локонса, и она поняла, как прекрасно иметь в семье волшебника, тем более хорошо образованного…

«Мда, — подумал я. — Променять Итон на Хогвартс и ещё считать, что сделал выбор в пользу лучшего образовательного учреждения. Лучше бы ты свою мать слушал, парень».

Следующим уроком была защита от темных искусств, которую должен был вести мистер Напыщенный Павлин, то есть Гилдерой Локхарт.

Он поприветствовал нас, спускаясь с небольшого балкона внутри кабинета и на ходу декларируя речь о том, какой он крутой.

— Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Гилдерой Локхарт, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой!

Гилдерой замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников угодливо, но неохотно хихикнули. Я почувствовал, что на мгновение вернулся в школьные времена, когда учитель отпускал какую-то идиотскую шутку, а весь класс издавал дежурное «Хы-хы».

— Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили…

Вручив каждому листки с вопросами, Гилдерой вернулся к столу.

— Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте.

На первой странице я прочитал:

1. Действие защитного заклятья «Протего» и его разновидностей?

2. Что нужно делать при столкновении с банши? Кратко.

3. Чем ланкаширский гриндилоу отличается от йоркширского?

И в таком духе. Это были достаточно сложные вопросы, непосредственно связанные с ЗОТИ. Но ведь Локхарт должен был дать всем глупый тест на знание сообственной персоны и его любимого цвета, а не это?

На какое-то время в классе воцарилась тишина, разбавляемая скрипом перьев. Затем Локхарт взмахнул палочкой, и листы с вопросами слетелись на его стол со всего класса.

— Так, так, — приговаривал он, проверяя контрольную. — Ну, что могу сказать? Лучшие результаты у Гермионы Грейнджер и Гарри Поттера, я не удивлён.

Рон странно посмотрел на меня. Ну да, я до дыр прочитал учебники по ЗОТИ за несколько курсов и рекомендованную дополнительную литературу, поэтому у меня не было проблемы с тем, чтобы просто зазубрить даже то, что непонятно. Я ведь знаю, что произойдет в будущем, поэтому стараюсь делать упор на защиту от темных сил в учебе, а не на бесполезные узкоспециализированные предметы вроде травологии или астрологии.

— Сегодня я вас научу, как обуздывать самые мерзкие создания, существующие в мире магов и волшебников. — Он подошёл к клетке, накрытой тканью. — Будьте осторожны, вы можете их спровоцировать!

Весь класс испуганно затаил дыхание, но стоило Локхарту сорвать ткань и показать голубых летающих уродцев, как все с облегчением рассмеялась.

— Корнуэльские пикси? — хихикнул Симус.

— Да, это они, — драматически произнес Локхарт. — Только что пойманные корнуэльские пикси.

— Но они ведь не опасны! — выдал кто-то с задней парты.

— Не скажите. — Локхарт покачал головой. — Их проделки, особенно если их много, могут принести немало неприятностей.

И ведь не соврал!

Стоило ему открыть дверцу клетки, как пикси ломанулись в класс и принялись безобразразничать и всё крушить.

— Давайте! Попробуйте загнать их обратно в клетку! — повысил голос Гилдерой.

Видя безуспешность попыток учеников колдовать, он тяжело вздохнул и взмахнул палочкой:

— Мерзкипиксебесарме! — причём рисунок заклинания был абсолютно правильным, но в последний момент он будто намеренно дёрнул рукой и нарушил формулу заклинания, которое из-за этого не получилось, а из палочки вылетел бесполезный сноп искр.

Пикси тут же набросились на него и отобрали палочку, и он трусливо скрылся в подсобке.

Пока пикси швырялись в учеников книгами и галдели, я спокойно сидел под партой и практиковал на живом материале некоторые заклинания: парочку пикси я испепелил, а одного разрезал пополам кулинарным заклятьем.

Вскоре Гермионе надоело наблюдать за беспомощными попытками студентов дать отпор пикси, и она кастанула лишь одно заклинание, от которого пикси бессильно застыли и рухнули на пол. Озлобленные ученики тут же выбежали из своих укрытий и принялись мстительно топтать ногами и разрывать на куски тушки парализованных пикси.

На перемене после урока Рон с Гермионой поругались, обсуждая учебные методы Локхарта, а я никак не мог понять, что с здешним «Златопустом» не так. По-моему, он действительно окунул учеников в реальную жизненную обстановку, где не приходится ждать помощи учителя, и заставил их крутиться в ней.

Близился Хэллоуин, а значит, на пятки наступали известные события.

Наступил Хеллоуин. На завтрак — тыква, на обед — тыква, на ужин — тыква. Везде тыква.

Тренировка по квидвичу вышла унылой и проходила в дождливую погоду. Хоть я и умел высушивать мантию, эти обстоятельства всё равно не прибавляли весёлых красок в школьные будни.

Вечером, озлобленный, я возвращался в гостиную Гриффиндора, когда вдруг в моей голове раздался чей-то громкий всеобъемлющий шёпот.

— Иди с-сюда… Убивать… Рвать… Кромс-сать…

От неожиданности я чуть не споткнулся, а затем после недолгой паузы рванул вперёд по коридору, пытаясь догнать удаляющийся источник голоса.

Завернув за угол, я лицом к лицу столкнулся с Роном и Гермионой.

— Что ты как ошпаренный носишься? — спросила Гермиона. — Что-то случилось?

— Вы слышите? — обеспокоенно спросил я. — Голос!

— Здесь нет никакого голоса, только мы.

— Слуховые галлюцинации, — сделал вывод Рон и подбадривающе похлопал меня по плечу. — Шизофрения не за горами, друг мой.

— Отвали, — беззлобно отмахнулся я. Голос пропал, и я, успокоившись, направился с друзьями в гостиную.

«Шлёп-шлёп» — наши ботинки прошлись по залитому водой полу. Я переглянулся с друзьями, и мы побежали вперёд по воде — может, кто-то забыл воду отключить, и теперь весь этаж затопило.

Мы выбежали к источнику наводнения — заброшенный женский туалет, в котором были открыты все краны, и из них била вода.

В конце коридора находилась каменная стена, на которой виднелась надпись красно-бурого цвета.

Когда мы подошли ближе, то стало возможным прочитать содержимое послания.

— «Тайная комната снова открыта. Враги наследника, трепещите!» — процитировала Гермиона. — Написано… — тут из ее уст вырвался изумлённый вздох: — …Дерьмом?!

Верно, мисс Догадайка. Приз за внимательность достаётся Гермионе Грейнджер из Лондона!

То, что издали казалось запекшейся бурой кровью, при ближайшем рассмотрении оказалось говном. Судя по запаху, кошачьим.

— Бедная Миссис Норрис… — прошептал Рон, разглядывая подвешенную за хвост окаменевшую кошку. — Это ж сколько из неё дерьма вышло…

— Нет чтобы кровью, по классике. Это ведь банально, нужно всё не как у людей. — Я откровенно скривился. — Действительно, «наследник». Наследил — мама не горюй!

Тут, как некстати и как это всегда бывает, из угла в самый неподходящий момент появилась толпа школьников. Две группы подошли с двух сторон, заблокировав пути отступления, и резко остановились.

Воцарилось неловкое молчание. Школьники переводили взгляд с обосранной стены на нас, затем опять на стену и опять на нас.

— Это не мы, — нашелся что проблеять Рон.

— Когда мы пришли, это уже здесь было, — поддакнула Гермиона.

Бóльшая часть собравшихся взирала на происходящее с ужасом, но исключение составляли близнецы, которые смотрели с восторгом. Я выцепил глазами Джинни — выглядела она ничуть не менее удивленной, чем остальные.

— Враги наследника, трепещите! — пафосно озвучил подоспевший Драко. — Ты следующая, грязно… — тут он разглядел субстанцию, которой была нанесена надпись, и поперхнулся. — Больной ублюдок!

— Пропустите! Что за скопление? — Через толпу школьников пробился завхоз Филч.

Стоило ему посмотреть на надпись, его глаза округлились от удивления, а когда он перевел взгляд на подвешенную питомицу, затрясся.

— Ты зверски убил мою кошку… — Он попытался схватить меня за плечо, но куда этому дряхлому старику до моей юношеской прыти. — Я убью тебя!

— Аргус! — вовремя появившийся Дамблдор окликнул завхоза. — Прошу всех учеников разойтись по своим комнатам. Всех, кроме вас. — Он ткнул пальцем в нашу сторону. — Она не убита, Аргус. На неё наложено парализующее заклятие.

Толпа потихоньку стала рассасываться.

— Я так и думал, — воскликнул Локхарт и принялся бахвалиться: — Жаль, меня рядом не было! Я знаю контрзаклятие, которое спасло бы её.

— Но у кого хватило столько жестокости и извращенности, чтобы так поступить с Миссис Норрис… — задумчиво протянул Дамблдор, разглядывая измазанную дерьмом стену.

— Спросите его, это его рук дело, — гаркнул Филч. — Вы видели, что он написал на стене?

— Это неправда, — ответил я. — Я не трогал Миссис Норрис.

— Враньё, — просипел Филч.

— Позвольте сказать, директор, — едко встрял Снейп. — Допускаю, что Поттер и его друзья оказались здесь случайно. Тем не менее, — он зло посмотрел на меня со смесью подозрительности и скептицизма, — на мой взгляд, совпадение подозрительное. К тому же я не припомню, чтобы видел Поттера сегодня на ужине.

— У меня сегодня была тренировка, и она затянулась допоздна., — парировал я. — Я бы с большим удовольствием не участвовал в этом балагане, но миссис Макгонагалл считает моё присутствие в сборной Гриффиндора гарантией победы.

Макгонагалл слегка устыдилась.

— Поэтому мы с Роном и пошли искать его, профессор, — Гермиона принялась развивать тему. — Когда мы нашли его, он сказал… — она с сомнением посмотрела на меня.

— Да, мисс Грэйнджер? — Снейп приподнял бровь, ожидая продолжения.

— Я сказал, что не хочу есть, — проворчал я. Ещё не хватало, чтобы шизом с голосами в голове считали. — Мы шли в гостиную и нашли Миссис Норрис.

— Помните о презумпции невиновности, Северус, — ухмыльнулся Локхарт.

— Моя кошка подверглась нападению, — запричитал Филч. — Я требую наказания!

— Мы сможем вылечить её, Аргус. Как мне известно, у мадам Стебль зреет отличный урожай мандрагоры. Когда он поспеет, мы приготовим снадобье и оживим Миссис Норрис. А пока что, — Дамблдор внушительно оглядел всех собравшихся, — я настоятельно призываю к осторожности. Всех.

Мы дошли до гостиной и вошли в отворившийся портрет Полной Дамы. У меня под ухом взорвалась хлопушка, а затем раздалось громкое «Ура!». В гостиной собрался весь факультет от мала до велика.

Нас встречали как героев. На все наши попытки переубедить гриффиндорцы понимающе хмыкали и искренне полагали, что это мы так расправились над кошкой Филча, и ликовали, что старый пердун наконец-то получил по заслугам. Близнецы вообще нас на руках подкинули пару раз и уважительно потрепали рыжую шевелюру Рона, наконец признав в нём наследника и продолжителя.

Думаю, теперь уже неважно, кто на самом деле выдавил из кошки всё дерьмо — Филч будет считать, что это сделали мы, и не простит нас до самой своей смерти.

Когда все успокоились, мы с Роном и Гермионой смогли обсудить сегодняшние события наедине.

— Это странно, ты не находишь? — сказала Гермиона. — Ты слышал доступный лишь тебе голос, а потом Миссис Норрис выжали досуха как лимон. Это странно.

— По-твоему, я должен был сказать им? — раздражённо спросил я.

— Ты что, спятил? Нет, Гарри. Даже в мире волшебников слышать голоса — плохой признак.

Гермиона удалилась в женскую спальню, а мы с Роном ушли в свою.

— Она, между прочим, права, — сказал Рон, когда мы легли спать.

Я подождал, когда все в комнате уснут, и, стараясь не шуметь, тихонько вылез из постели и на цыпочках вышел из спальни. Мне захотелось проверить туалет плаксы Миртл на втором этаже и убедиться в том, что Тайная Комната находится именно там. Учитывая количество расхождений с каноном, может статься, что она находится в другом месте. Проверку лучше осуществить ночью, потому что, если провернуть такое у всех на виду и Тайная Комната действительно находится в туалете Миртл, то моё поведение вызовет ненужные подозрения.

Выйдя за пределы гостиной, я пробежал вниз по ступенькам и свернул в знакомый коридор. Каменный пол приятно холодил ноги в мягких тапочках, а бледное лунное сияние, падающее через окна, мерцало на стенах ночного Хогвартса.

До туалета плаксы Миртл я добрался незамеченным. Блуждающих учителей по пути не попадалось, но я всё равно воспользовался мантией-невидимкой, чтобы не быть обнаруженым верными Дамблдору портретами. Надпись на стене уже успели стереть, но неприятный въедливый запах всё ещё стоял в этом коридоре.

Бесшумно подойдя к двери, ведущей в заброшенный женский туалет, я тихонько приоткрыл её и вошёл внутрь. Всё как в фильме — два ряда туалетных кабинок и несколько круговых раковин, которые по идее должны были открыть проход в Тайную Комнату.

Я принялся тщательно рассматривать рукомойные краны, надеясь найти на одном из них выгравированную змейку.

В этот самый момент со стороны туалетных кабинок раздался неожиданный звук, который вынудил меня резко прыгнуть за угол и достать из кармана палочку.

Хлюпающий звук повторился.

Я, держа палочку наготове, приблизился к источнику шума — зелёной кабинке с прикрытой дверью.

Внезапно оттуда послышался громкий мужской голос, гнусаво напевающий куплет из песни Селестины Уорлок — известной певицы магического мира.

— Ко-о-отёл полный крепкой, горячей любви!

Дёрнув дверь на себя, я смог наконец опознать источник шума.

На унитазе сидел крохотный лысенький мужичок с прыщавым некрасивым лицом.

В одной руке он держал фотографию Селестины Уорлок, а другой рукой он ритмично наяривал свой член.

Я пораженно замер.

Сидящий на унитазе Петтигрю, закрыв глаза и не замечая моего присутствия, увлечённо дрочил.

— Много всякого говна я повидал, но такого… — шокированно пробормотал я, оглушительно разрывая тишину.

Петтигрю испуганно открыл глаза и дёрнулся к палочке, лежавшей на полу, но тут же, схлопотав от меня «Остолбеней», ничком завалился на бок, попутно обкончав сообственные портки.

— Пиз… — начал я.

В распахнутое окно влетел ворон, который на лету превратился в Ричарда.

— …Дец. — закончил я.

Ричард вопросительно посмотрел на бессознательного Петтигрю, а затем перевел взгляд на меня.

— Я прилетел сказать, что в школе находится активный шпион гоблинов и нам нужно действовать решительнее, чтобы выявить его, но гляжу, тебе тут и без этого весело.

— Поможешь наложить рабскую метку? — просто спросил я.

Ричард вздохнул и согласно кивнул.

— Отчего бы и нет?

После внушительного пинка под ребра Хвост очнулся и, стоило ему увидеть меня, как он умоляюще захныкал:

— Гарри, я не виноват! — Он принялся целовать подол моей мантии. — Тёмный Лорд бывает убедителен. Он пытал меня. У меня не было выбора!

— Выбор есть всегда. — Я брезгливо выдернул мантию из толстых, как сардельки, пальцев Петтигрю. — Но это уже неважно. Ты, ничтожество, пригодишься в одном дельце, и если ты окажешься полезен, заслужишь прощение.

— Всё что угодно, — занудил Хвост.

— Ричи, приступай, — кивнул я, дружески похлопав человека-ворона по плечу.

Подготовка к ритуалу заняла не много времени. Ричард отточенным движением взмахнул палочкой и построил сложное плетение чар, которое я даже не пытался разобрать.

— Питер Петтигрю, отдаёшь ли ты свою жизнь и душу в служение Гарри Поттеру?

— Алексею Пешкову, — тихо поправил я, опасаясь, что чары не сработают, если назвать ненастоящее имя.

Ричард покосился на меня, но ничего не сказал.

Хвост, осознавая, что в случае отказа он болезненно умрёт, согласно часто закивал.

— Да-да, всё что угодно, — испуганно залептал он.

Вокруг его запястья вспыхнуло оранжевое свечение, а я почувствовал, как будто у меня в руках появился невидимый поводок, который был накинут на жирную шею Хвоста.

— Всё, — сказал Ричард. — Теперь он твой раб. Если не секрет, что собираешься делать?

— Секрет, — ухмыльнулся я. — Гоблинского шпиона я вычислю, не волнуйся, но с тебя необходимая литература. — Я протянул ему список. — Пришлешь совой.

— Ядерная энергетика и теплофизика? — Бросив взгляд на список, он вскинул брови. — Не буду спрашивать зачем — это твоё дело. Удачи! — Он подпрыгнул и, в прыжке превратившись в ворона, хлопнул крыльями и улетел в раскрытое окно.

Я перевёл взгляд на дрожащего Петтигрю.

— Гарри, твой отец бы понял меня… — Он принялся прощупывать почву.

— Мне плевать на Джеймса и Лили, они погибли из-за сообственной глупости, — отмахнулся я. — Кстати, мне интересно, почему именно Селестина Уорлок? Она же древняя старуха. Ничего сексуальнее не нашёл?

— Во времена моей юности она была секс-символом, — смущённо пробормотал Хвост, а я вспомнил, что по хронологии это вполне могло быть правдой.

— Превращайся в крысу.

Петтигрю, подгоняемый рабским клеймом, моментально перекинулся в анимагическую форму. Я взял крысиную тушку в руку и направился в гостиную.

Без происшествий добравшись до гостиной Гриффиндора, я миновал портрет Полной Дамы и запер Коросту в клетке.

— Превращаться в человека и покидать пределы гостиной факультета тебе запрещено. Жрать, спать и срать — разрешаю. Ты всегда должен быть в поле моего зрения, когда я прихожу в гостиную. Это всё.

Хвост в форме крысы что-то жалобно пропищал и тут же заснул от потрясений.

Я не очень-то хотел доставать из рукава карту под названием «Питер Петтигрю» именно сейчас, но пришлось, раз случился такой казус и он меня увидел. Можно было стереть ему память, но я подумал и решил, что в свете последних событий он может пригодиться.

Поднявшись наверх, я так же бесшумно забрался в постель и заснул, стараясь дожать остатки ночи, которую уже сменял рассвет на розовом небе.

Настал день матча по квидвичу. Команда Слизерина пересела на новые метёлки, купленные Люциусом Малфоем, сынишка которого стал ловцом.

Снова привычный рёв трибун, который уже начал утомлять меня, и гляделки с соперниками.

Матч начался, и вокруг квоффла тут же образовалась груда дерущихся тел, а я отлетел в сторону и безучастно принялся выслеживать снитч. Драко последовал моему примеру.

Краем глаза я уловил солнечные блики, отбрасываемые золотистым шариком, и на мгновение смог зафиксировать его взглядом.

В этот самым момент мимо меня пронёсся бладжер, от которого я на одних рефлексах уклонился.

Какой идиот посылает бладжер в ловца в начале игры? Я окинул взглядом вражеских загонщиков. Они были слишком далеко, чтобы послать бладжер в мою сторону.

Бладжер, пролетев мимо, развернулся в воздухе и полетел обратно.

— Учишься балету, Поттер? — с мерзким смешком выдал Малфой.

Я снова уклонился — мяч со свистом устремился прямо на меня, и мне ничего не осталось, кроме как дать по газам и полететь прочь, пытаясь сбросить бладжер, летящий за мной следом.

— Это уже не шутки. — пробормотал я, пытаясь сбросить с хвоста смертельно опасный предмет спортивного инвентаря. Если на такой скорости он попадёт в человека — мало не покажется. — Но я ведь убил Добби! Сообственноручно снёс его голову из обреза. Какого хрена за мной гоняется зачарованный шар-вышибала, который по канону зачаровал домовик?

В какой-то момент я не совсем вписался в поворот, и скорость полёта снизилась, чем воспользовался бладжер, который, с громким треском врезавшись в хвост метлы, разнёс его в щепки.

Мир вокруг завертелся, и я, крутясь винтом, принялся снижаться вниз. В этот самым момент прямо в раскрытую ладонь залетел снитч, который я крепко сжал, прежде чем жёстко приземлиться на песок.

— Гарри Поттер поймал снитч! Гриффиндор победил! — завопил комментатор в микрофон.

Но бладжер не успокоился и принялся долбить песок вокруг меня, а мне оставалось уворачиваться и перекатываться в разные стороны.

Наконец Гермиона, бежавшая во главе толпы, взмахнула палочкой и крикнула:

— Фините Инкантатем!

Бладжер взорвался в воздухе и разлетелся на несколько осколков, один из которых на огромной скорости попал мне в руку и изранил её.

Я заскрежетал зубами от едва сдерживаемой боли и злости.

— Гарри, ты ранен? — обеспокоенно поинтересовался приближающийся Локхарт, доставая палочку. — Не беспокойся, я вылечу твою сломанную руку в два счёта.

— Она не сломана! — заорал я, откидывая прочь ногами Локхарта, но тот, отлетая от меня, успел выпустить заклинание мне в руку, которая тут же потеряла чувствительность и стала легче в раза два. — Идиот!

Изо всей охающей и вздыхающей толпы самым умным оказался, как это ни странно, Хагрид, который подхватил меня на руки и понёс в Больничное крыло.

Мадам Помфри оперативно напоила меня противным снадобьем и уложила на койку до следующего дня — отращивать кости.

Ну хоть матч выиграл, а так, конечно, очень жаль, что от канона никуда не убежать. Только непонятно, кто заколдовал бладжер, если Добби давно уже в эльфийской Вальгалле.

Посетителей медиведьма не пустила, но книжки и пару корзинок сладостей от восторженных победой гриффиндорцев всё же передала.

Ближе к вечеру я прочитал все книги и съел всех шоколадных лягушек. Оставалось применить лучший способ, чтобы справиться со скукой — просто лечь спать.

Памятуя о популярной истории о вреде сна на боку, особенно левом, я раскинулся на подушках и заснул сном младенца.

Посреди ночи я проснулся от какого-то шума и настороженно приподнялся на локтях.

— Чё надо? — вопросительно пробубнил я и спросонья заозирался по сторонам, пытаясь в темноте рассмотреть источник звука.

Сквозь мягкую пелену сна и темноту помещения удалось разглядеть неясные очертания силуэта, сидящего на краю моей кровати.

— Мадам Помфри? — я сделал догадку раньше, чем осознал, что медсестра не может быть такого маленького роста. — Твою мать, ни хрена не видно! Темно, как в жопе у негра.

Я нащупал на прикроватной тумбочке палочку и взмахнул ею.

— Люмос! — На конце палочки неспешно начал разгораться огонёк. — Я не боюсь темноты, просто здесь много темноты, — оправдываясь, сказал я и помахал палочкой перед собой.

Крохотный шарик света выхватил из темноты нечто ужасное.

На краю кровати сидела бесформенная груда плоти. Кое-где у неё торчали кости и голое мясо, а кожный покров покрылся трупными пятнами и синевой.

То, что смутно напоминало лицо, пошевелилось и открыло подобие рта.

— Гарри Поттер думал, что Добби погиб, — раздался безэмоциональный писклявый голосок. — Но Добби вернулся, чтобы покарать волшебников и принести смерть в их дом.

Зомби-домовик повернул свою физиономию ко мне и хищно оскалился. Один его глаз вытек, а другой смотрел бессмысленно и словно сквозь меня. В ноздри ударил запах разложения.

«Спасибо за внимание, всем пока и до свидания!» — сказала моя храбрость и покинула меня.

Зашвырнув в Добби-лича «Инсендио», я, перепрыгивая с койки на койку, начал пробиваться к выходу.

— Ты умрёшь, человек! — завопил домовик, уворачиваясь от огненного заклинания, которое угодило в штору и подожгло её.

Щёлкнув разлагающимися пальцами, Добби послал в меня чары гниения плоти, от которых я уклонился, упав на каменный пол.

Ползком я добрался до ближайшей кровати и заполз под неё. Отодвинув свисающую простынь в сторону, я оценил обстановку. До выхода из госпиталя было метров десять, но путь к нему преграждал беснующийся домовик, который гортанно орал и швырялся в разные стороны заклинаниями.

— Ты не пройдёшь! — завывал он. — Я — служитель Мелькора, хранитель пламени Гринготтса! Людская магия тебе не поможет, Перерождённый! Возвращайся за Грань! Ты не пройдёшь!

— Сучий потрох, — прошипел я, уворачиваясь от выбившего каменную крошку заклятья, которое попало совсем близко.

— Умри! — В мою сторону полетели сгустки чистой энергии.

— Протего! — Вражеские снаряды бессмысленно разбиваются о мой щит. — Эту игру пора кончать.

— Меня нельзя убить! — захохотал зомби-домовик, уворачиваясь от серии моих «Экспульсо». — Век людей окончен! Пришло время эльфов и гоблинов!

— Заткнись уже, гнилое мясо! — крикнул я, посылая в нежить «Бомбарду».

Вяленый домовик накинул на себя чары левитации и в полете легко увернулся от взрывающегося заклинания, которое попало в деревянный шкаф позади и разнесло его в щепки.

Тут я резко выпрыгнул из укрытия, перескочил через кровать и, горя желанием уничтожить домовика, вскинул палочку и яростно заорал во всю глотку:

— Авада Кедавра!

Зелёный луч с хлюпающим звуком врезался в гнилую грудь зомби-домовика и опрокинул того навзничь.

Держа сдохшего во второй раз Добби на мушке, я осторожно приблизился к его трупу.

— Контрольный выстрел, — произнёс я, давя ногами то, что осталось от зомби, и поджигая его останки.

Когда последний кусок плоти догорел, я принялся устранять последствия боя. Разрушенный шкаф кое-как удалось восстановить неумелым «Репаро», а сгоревшую занавеску заменить простынёй с дальней койки.

Когда я закончил, за окном уже светало, и я, не рассчитывая на то, чтобы урвать остатки сна, лёг на свою кровать дожидаться мадам Помфри, которая не заставила себя ждать.

— Всё в порядке, новые кости выросли правильно, — сказала она, осматривая руку. — Я вас выпишу сейчас, и вы успеете на первый урок.

Я сражался с нежитью и всю ночь не спал, а мне теперь ещё на занятия идти и как-то не заснуть в течение всего учебного дня? Надеюсь, хоть урок у профессора Бинса будет и на нём удастся поспать.

— Кстати, — уже в дверях меня окликнула медиведьма. — Из-за того, что вы всю ночь ворочались, мистер Поттер, я несколько раз просыпалась! Советую пить на ночь зелье сна без сновидений. Если хотите, могу выписать.

Я криво улыбнулся и вышел из госпиталя.

Снаружи меня уже ждали Рон и Гермиона, которым я не посчитал нужным рассказать о ночном происшествии.

Мы отправились на завтрак, где я, съедая и выпивая всё подряд, знатно удивил Гермиону и порадовал Рона, но делал я это вовсе не из-за того, что проголодался. Я просто пытался перебить стойкий запах мертвечины, который до сих пор мерещился мне.

Новость об открытии дуэльного клуба взбудоражила всю школу.

Школьники были рады появившейся возможности официально навалять своим соперникам и бурно обсуждали прогнозируемые состязания, делая ставки. Нашлись и те, кто сокрушался, что клуб открыли только сейчас и они успели потерять тысячи баллов и кучу времени на отработках за многочисленные ночные дуэли, когда те были запрещены. Большинство не понимало, что появление дуэльного клуба не означает легализацию дуэлей, а лишь вводит дополнительный факультатив с обучением дуэльному этикету и прочим тонкостям. Подобные занятия тот же Флитвик проводил с незапамятных времён.

— Профессор Дамблдор одобрил мое предложение создать в школе Дуэльный клуб, — вещал с подмостков Локхарт, облаченный в пурпурную мантию. — Посещая клуб, вы научитесь защищать себя, если вдруг того потребуют обстоятельства, а мой жизненный опыт подсказывает, что такие обстоятельства не редкость. Подробнее читайте об этом в моих книгах.

Рядом с ним стоял хмурый Снейп — весь в чёрном и с кислой рожей.

— Ассистировать мне будет мистер Снейп. Он немного разбирается в дуэлях, в чем я сильно сомневаюсь, и любезно согласился помочь мне. Не беспокойтесь, я верну вам профессора зельеварения в целости и сохранности.

Снейп глянул на Локхарта, криво усмехнувшись, а тот беззаботно продолжал улыбаться, никак не реагируя на кровожадный взгляд.

Дуэлянты повернулись друг к другу, изобразили приветствие и на манер шпаг вскинули волшебные палочки.

— Раз, два, три!

— Экс-с-спеллиармус! — растягивая звук «с», гаркнул Снейп, и из его палочки вылетел красный луч, который глухо разбился о полупрозрачный щит Локхарта.

— Остолбеней! — Локхарт моментально развеял щит и послал ответное заклинание, которое увязло в тотчас созданном «Протего» Снейпа.

Обмениваясь простенькими заклятиями, Снейп и Локхарт принялись прощупывать друг друга в попытках найти брешь в обороне противника.

Сказать, что я был удивлён, — это ничего не сказать. Я был уверен, что Локхарт сольётся в первые же секунды, как в каноне, но, видимо, эта версия реальности окончательно решила меня добить нестандартным Гилдероем.

— Левикорпус! — Профессор зельеварения решил прибегнуть к старым трюкам и вспомнить популярное в его школьные годы и созданное им же заклятие.

Локхарт подпустил заклятие к себе и ловко отбил его куда-то в сторону.

— Петрификус Тоталус! — В Снейпа полетело парализующее, от которого он предпочел уклониться, дабы не тратиться на щит. Но, как оказалось, Снейп попался на распространенную обманку — вслед за первым заклятием Локхарт послал второе — незаметную «Риктусемпру», которая застала зельевара врасплох.

Хоть Снейп и был Пожирателем, но явно не боевиком, который многократно участвует в рейдах. К тому же он недооценил Локхарта, который показал достаточно крепкий средний уровень для мага не боевой направленности. Впрочем, можно ли Снейпа называть «бывшим Пожирателем» — большой вопрос. Бывших Пожирателей Смерти, как наркоманов, не бывает, потому что из этой организации есть только один выход — вперёд ногами. Всё по заветам мафии.

Снейпа подкинуло и швырнуло к противоположной стене. У большей части учеников вырвался вздох разочарования, когда они увидели, как Снейп встал.

— Дуэль закончена, и победил, как ни странно, я! — ослепительно улыбаясь, провозгласил Локхарт, светясь торжеством. — А теперь на арену выйдет пара учеников. — Он глянул в список фамилий, появившийся из воздуха. — Поттер и Уизли!

— Поттер дружит с Уизли и будет сдерживаться в дуэли с ним, а это противоречит духу здравого соперничества — произнёс раздосадованный Снейп. — У меня есть лучшая кандидатура. Как насчёт Малфоя, например?

Драко поднялся на подмостки следом за мной.

— Палочки на изготовку! — объявил Локхарт.

— Страшно, Драко? — спросил я, предугадав канонную реплику Малфоя.

Тот не ответил.

— На счет «три» попытайтесь разоружить противника. Только разоружить, никакого насилия. Раз…

Драко хотел послать в меня заклинание раньше положенного — на второй секунде, но я опередил его и атаковал на первой:

— Эверте Статум!

—… два, три! — продолжал отсчитывать Локхарт, наблюдая за полётом Драко.

Сделал гадость — на сердце радость.

Плюхнувшись на пол, Драко атаковал меня из положения лёжа, прям как Гендальф в башне Сарумана.

— Серпенсортия! — истерично заорал он, и из его палочки вылетела змея.

Я не знаю, какой она породы, но выглядит опасно, и её ядовитая окраска не внушает доверия.

— Не двигайся, Поттер, я её сейчас уберу, — нехотя пробурчал Снейп, очень медленно направившись ко мне.

— Позвольте мне, — сказал Локхарт и навёл палочку на змею. — Аларте Аскендаре!

Змея подлетела на два метра и упала на том же месте, но на этот раз уже очень раздраженной.

Она хищно дёрнулась и резво поползла в сторону испуганного Малфоя. Ползти ей было совсем ничего.

Похоже, меня пытаются развести на публичное использование змеиного языка — парселтанга. Неа, не выйдет. Не буду я себя палить перед толпой суеверных детишек.

Я замер на месте в ожидании развязки. Снейп и Локхарт тоже отгропели.

Змея тем временем приблизилась к неподвижному Драко и, совершив стремительный бросок, укусила его за ногу.

Малфой заорал и принялся кататься в разные стороны, стараясь откинуть змею, которая намертво вцепилась в него и извивалась, как рыба на крючке.

— Уберите её! Сука-а-а-а! — визжал Малфой, пока Локхарт и Снейп пришли в себя и ломанулись к нему.

— Не двигайся, Драко! — крикнул в отчаянии Снейп, тщетно пытаясь прицелиться из палочки в змею.

Локхарт проявил недюжинную ловкость и одним резким движением обхватил голову змеи и, надавив пальцами, разжал её пасть.

Животное испепелили, а ученики пришли в себя и зашумели, моментально окружив Малфоя полукругом.

Глядя на стонущего Драко, я поймал себя на мысли, что этого бы не случилось, если бы я приказал змее не нападать, пускай и выдав тем самым себя.

— Я умираю… — прохрипел Драко, судорожно хватаясь за рукав мантии Снейпа. — Свет перед глазами меркнет… Передай маме, что я люблю её…

Его глаза медленно закрылись. Навсегда.

— Этого не может быть, — потерянно прошептал я. — Он не мог умереть, он один из главных героев этой истории!

Локхарт, стоявший рядом, услышал мои слова.

— Не принимайте близко к сердцу, мистер Поттер, — усмехнулся он. — Можно трансфигурировать из воздуха змею, но, согласно закону Гэмпа, нельзя трансфигурировать жидкость, в том числе змеиный яд.

— То есть… — начал я.

— То есть мистер Малфой жив, потому что у змеи в клыках не могло быть яда, — закончил Локхарт.

Я посмотрел на закрывшего глаза Драко.

— Ах ты, лживая гнида! — заорал я и от души пнул его.

Удар ногой пришёлся прямо на место укуса — Малфой тут же перестал притворяться трупом, вскочил и завопил от боли.

— Кхм, — кашлянул Локхарт. — Пускай яда в клыках не было, но сами клыки вполне материальны, и раны, нанесённые ими, — тоже.

Снейп утешающе гладил хныкающего Драко по белобрысой головушке, шептал ему что-то успокаивающее и гневно смотрел на меня с материнским гневом в глазах.

— Поттер — наследник Слизерина! — послышался чей-то шёпот. — Он попытался убить Драко за то, что тот посмел претендовать на его титул в тот вечер, когда обнаружили Миссис Норрис!

— Наследник! Наследник! — загомонили воокруг.

«Шо? Опять?» — возник в моей голове возглас, когда я огляделся по сторонам и увидел недоброжелательно настроенных испуганных школьников, которые шарахались от меня как от огня. Их явно было бессмысленно переубеждать.

Прозвенел звонок, знаменующий конец урока.

В мгновение ока я стал объектом всеобщего страха. Шаг за шагом дошло до того, что теперь бóльшая часть школы ополчилась против меня, считая наследником Слизерина. Исключение составляли фанаты идеи чистой крови, которые верили в это, но их восхищал подобный расклад, а также традиционные поттеровские союзники из числа моего окружения и здравомыслящих гриффиндорцев.

— Поттер, можете не сверлить меня взглядом, отвечайте на заданный вопрос, — гундел Снейп на уроке зелий.

Большинство учеников мерзко захихикало. Они безумно боялись меня и потому им нравилось, что Снейп придирается ко мне.

— Откуда мне знать ответ на вопрос пятого курса, Снейп, — огрызнулся я.

— Профессор Снейп, — гадко улыбнулся зельевар. — А теперь ещё раз. Как меня зовут?

Класс в очередной раз заискивающе хихикнул.

Надоело.

— Тебя зовут Нюниус. Я не вижу профессора, вижу только обиженного жизнью чмошника.

Все присутствующие застыли, словно статуи, будто боясь пошевелиться.

Что? Уже не смешно? Я вас уже не радую?

Глаза Снейпа налились кровью.

— Лили было бы стыдно за то, кем ты стал, тряпка.

Честно признаться, я лгал: мне совершенно незнакома Лили Поттер и я не имею понятия о её характере и предпочтениях.

Но, судя по тому, как ахнул и схватился за сердце Снейп, — я попал в яблочко.

Мерзкую улыбку сменила гримаса боли. Снейп медленно осел на пол, продолжая держаться за сердце, а на лице ни кровинки.

— Сердечный приступ! — первой сообразила начитанная Гермиона и в порыве гражданского долга бросилась к Снейпу и попыталась нащупать пульс.

Остальные не были так великодушны и милосердны по отношению к Ужасу Подземелий, поэтому столпились вокруг, бурно дискутируя, откуда у достаточно молодого мужчины проблемы с сердцем.

— Да ясен пень, что огневиски! — шепотом сказал слизеринец Теодор Нотт. — Он его хлещет как проклятый. Оно ему сердце и посадило!

И действительно, в последнее время участились случаи, когда профессора зельеварения можно было увидеть в пьяном виде, а от него разило перегаром. Многие ученики делали догадки, что стало причиной пагубной привычки, которая неожиданно появилась у Снейпа, а я, кажется, знал ответ.

Подозреваю, что дело в том, что в ту хэллоуинкскую ночь я знатно вскрыл старые любовные раны Снейпа, и с тех пор он ходит неприкаянным бледным лебедем и плачется по просранной любви.

Свои подозрения я предпочел не озвучивать для сообственной же сохранности, хотя прямо сейчас я, кажется, вырыл себе знатную яму. Нет, не оскорбляя Нюниуса — для него это как с гуся вода, а вот больная тема Лили — это уже серьёзно, для него это реальный повод для ненависти.

— Ему нечем дышать! — крикнула Гермиона, тщетно призывая всех разойтись по своим местам, чтобы местный Джордж Флойд мог вдохнуть.

Толпа школьников и не подумала расходиться.

— Ставлю десятку, что скопытится, — усмехнулся Джордж.

Близнецы присутствовали на уроке младшего курса по той причине, что у них сейчас было окно и вредный Снейп заставил их заниматься в этот момент отработкой и чистить котлы.

— Да ну? — вторил брату Фред и с сомнением посмотрел на Снейпа, хватающего воздух, как рыба, выброшенная на берег. — Не, эта паскуда живучая. Бьюсь об заклад, что выкарабкается.

— Спорим? — спросил Джордж, протягивая руку брату.

— Спорим, — ответил Фред, пожимая её.

Снейп же решил не исполнять мечту многих поколений учеников и не сдох. Вместо этого он медленно, шатаясь, поднялся на ноги и оглядел собравшуюся вокруг него толпу учеников.

— Эх, проиграл! — проворчал Джордж, отдавая Фреду золотую монету. — Ничего, в следующий раз моя возьмет.

Эти слова громом прозвучали в зловещей тишине.

— Сто баллов с каждого, — произнёс Снейп, свирепо глядя на близнецов. — И полгода отработок. Урок окончен.

Хоть Снейп и выиграл сражение, но войну проиграл. Несмотря на большую потерю баллов, близнецов чествовали, как героев, не только на Гриффиндоре, но и на других факультетах.

В коридоре на одной из перемен в многолюдном человеческом потоке наш курс пересёкся с первым.

— Дай пять, малой! — крикнул я Коллину Криви, который, завидев меня, сразу расцвёл. Он подбежал ко мне и с радостью шлёпнул по ладони. — Молодец! Слушай, а ты для меня фотографии за деньги можешь делать?

— Для тебя я могу делать это бесплатно, Гарри! — смутился мой преданный фанат.

— Вот и славно, — улыбнулся я и тут заметил Джинни, которая стояла на месте и странно смотрела на нас с Криви. Особенно на мелкого.

Заметив мой взгляд, Джинни стушевалась и куда-то заспешила, но я уже взял курс на цель и последовал за ней, пробираясь сквозь гомонящую толпу школоты.

Приблизившись к рыжей сзади, я выудил палочку и шёпотом произнёс: «Диффиндо». Ремень её сумки лопнул, и оттуда на пол посыпались учебники и письменные принадлежности.

Я тут же с озабоченным видом принялся помогать Джинни собирать вещи в сумку. От непосредственной близости ко мне девочка очень сильно смутилась и не заметила, как я ловким движением вытащил из груды книг одну неприметную черную тетрадку и засунул её в свой ранец.

— С-спасибо… — сказала она, краснея и заправляя прядь волос за ухо. Характерный жест женской симпатии.

— Обращайся, — улыбнулся я и, дождавшись, когда рыжая свалит, побежал в заброшенный туалет плаксы Миртл. Он хоть и дискредитировал себя присутствием там дрочащего Петтигрю, но только этим — остальные места полностью под колпаком, а это используется только свихнувшимися анимагами и ноющим приведением.

— Ну здравствуй, Томми, — усмехнулся я, удостоверившись в наличии на развороте дневника надписи «Эта книга является собственностью Тома Реддла».

«Привет, я Джон» — написал я в дневнике. Раскрывать свою личность и имя я, разумеется, не стал.

Чернила исчезли, и через пару секунд на пустых страницах появился ответ:

«Привет, Джон. Я — Том Реддл. Где ты нашёл эту книгу?»

«Одна моя подруга дала это мне. Я ищу великих знаний и могущества, она знает это и сказала, что у тебя я найду ответы». — Интересно, получится ли вытянуть из дневника какие-то полезные плюшки вроде редких чар?

Реддл задумался.

«Ты чистокровный?» — спросил он.

«Да, вхожу в священные двадцать восемь» — и ведь не соврал.

«Как относишься к лорду Волан-де-Морту?» — пробный шар?

«В целом положительно, но с оговорками. Надеюсь, ты не передашь никому эту информацию :D» — смайлик в конце.

На этот раз молчание было долгим.

«Хорошо, я дам тебе то, что ты ищешь — знания и могущество», — ответил Реддл после раздумий.

Ура!

Остались мелочи — водить проницательного Тома за нос, кормя ложной надеждой, что я помогу ему возродиться, и попутно вытягивать из него полезную информацию и знания.

«Том, что тебе известно о гоблинах?»

Фотосессию с Криви я провёл и по итогу получил пару десятков фотографий со мной, дальше дело техники: применяем чары копирования на фотографии — и вот у нас уже несколько сотен. Но я повременил выпускать агитки, на которых изображен мутный тёмный силуэт явного плохиша с подписью «Такую Англию ты выберешь?». Сейчас неясна политическая обстановка, и слишком рано заявлять о своих амбициях крайне чревато. Добрый дедушка Дамблдор вмиг прихлопнет зарвавшегося юнца. Да, с сочувствующей улыбкой и речами о втором шансе и всеобщем благе, но прихлопнет. Плюс тёмной лошадкой остаётся Локхарт, который рушит канон и попутно заявляет о своих политических аппетитах. И не надо забывать партию аристократов, для которой я как кость в горле, и они предпочли бы видеть лидером «Светлых» предсказуемого Дамблдора.

Дневник Тома Реддла начал приносить хоть какую-то пользу: выдал подробную инструкцию по освоению достаточно затратного и мощного заклятья огненной плети, которое в юные годы любил использовать Реддл. Это потом его боевой ассортимент утратил разнообразие и превратился в сплошные «авады».

С учёбой был бы полный порядок, если бы не придирки Снейпа, а так по всем предметам твёрдая четверка — особенно меня полюбил историк профессор Бинс за то, что я постоянно распрашиваю его о подробностях многочисленных гоблинских войн, а не сплю на его уроках.

Размышляя о превратностях судьбы, я поднялся на каменную ступеньку и положил руку на перила. Лестница со скрежетом отделилась от стены и поплыла к другому этажу.

— Кхм, — за спиной раздалось чьё-то тактичное покашливание.

Я обернулся и увидел Малфоя.

— Что надо?

— Я не нарочно встал на одну движущуюся лестницу с тобой, не парься. — махнул рукой Драко.

Лестница долетела до нужного этажа и остановилась. Я пошёл прямо и попал в коридор. Драко пошёл за мной следом.

Резко остановившись, я снова развернулся и с раздражением спросил:

— Что?

— Ничего, — пробубнил Драко. — Видимо, нам по пути.

В неловком молчании мы продолжили путь.

— Думаешь, я не знаю кто распространяет слухи про меня, дескать я наследник Слизерина? — спросил я.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — ответил Драко. — Всё, что про тебя говорят окружающие, — это не моих рук дело. В отличие от этих идиотов, я имею мозги и вижу, что ты никакой не наследник, хоть и мог бы им стать, желай того…

Белобрысый ненадолго замолчал.

— И вообще… — продолжил он. — Я никогда не пытался как-то намеренно мешать тебе и ставить палки в колеса, несмотря на то, что ты крайне грубо отверг моё предложение дружбы. Предатель крови и грязнокровка, с которыми ты возишься, — это, конечно, другой разговор, но ты… — тут он не сдержался и выпалил в эмоциях: — Я искренне пытался подружиться с тобой тогда, в первый учебный день! Намёки и просьбы отца играют тут не большую роль. А вместо дружбы я получил презрение с твоей стороны!

Кажется, Драко прорвало. Из него полился словесный поток жалоб и нытья на тему того, как он жаждал внимания со стороны Мальчика -Который-Выжил, но ничего не сумел добиться, и теперь национальный Герой дружит со всяким отребьем, но не с ним — чистокровным аристократом из священных двадцати восьми.

Я опасливо сделал шаг в сторону от хнычущего Малфоя. Не хватало ещё, чтобы Драко оказался пидором, с детства хранящим мой портрет под подушкой.

— Эм… — протянул я. — Драко, а у тебя есть девушка?

— А? — удивленно переспросил он. — Нету.

— Понятно, — сказал я. — Можешь идти чуть подальше от меня?

— Хорошо. — Он непонимающе пожал плечами. Мы продолжили путь. — Но ты всё равно неправ.

— Это ещё почему?

— Если все вокруг были против тебя — значит, ты не прав. Потому что все не могут быть не правы.

— А если все кричат «Хайль Гитлер», они тоже правы? — усмехнулся я.

Будь на месте Драко Рон, он бы ответил «Да» и кинул плотнейшую зигу от сердца к солнцу — чисто по приколу.

— Ну ты даёшь, — удивился Малфой. — Ну это-то тут при чём?

— При том, что мёртвая рыба плывёт по течению, а живая против, — философски изрёк я, и Драко задумчиво замолчал.

Я почти дошёл до нужного мне заброшенного класса, где планировал отточить заклинания, о которых рассказал дневник Реддла.

— Драко, ты читал «Снежную королеву» Ганса Христиана Андерсона?

— Конечно, — кивнул он. — В детстве отец заставил меня ознакомиться с наиболее важными культурными явлениями маггловского общества, невзирая на то, что они по большому счёту — ущербные существа. Так что Андерсона и Достоевского я читал, можешь не волноваться за мой интеллектуальный уровень.

— Сидит Кай в ледяном замке и играет кубиками, что-то собирает. Забегает Герда: «Кай, как здорово что я тебя нашла! Пошли, я знаю выход отсюда!» Кай продолжает собирать кубики. «Кай, Кай, я же столько испытаний прошла чтобы освободить тебя! Бежим отсюда, я знаю выход!» Кай показывает четыре кубика с буквами «Ж», «О», «П», «А» и говорит: «Нет, Герда, пока я не соберу из этих кубиков слово «счастье» — я не могу отсюда уйти».

Драко улыбнулся.

— Я тоже анекдот вспомнил, старый. Идут по улице, значит, три помидора — папа-помидор, мама-помидор и ребёнок-помидор. Ребёнок-помидор начинает отставать, тогда папа-помидор подбегает к нему, давит его всмятку и говорит: «Catch up» («Догоняй» (англ.)

Мы рассмеялись, поворачивая за угол. В этот момент в моей голове раздался голос, обладателя которого не было видно.

— Убив-в-ать. Го-о-олод. Ж-жрать, — послышалось на змеином языке совсем близко к нам.

Из-за поворота медленно показалось нечто гигантское и чешуйчатое, размером с капот машины. Это была передняя часть головы василиска. Его глаза ещё не появились, но мой разум уже подвергся мощной ментальной атаке.

Я почувствовал ни с чем не сравнимый ужас, исходящий из древних, вырытых сотнями поколений первобытных предков глубин подсознания. Иррациональный, непонятный и необъяснимый страх того, что еще не случилось и, быть может, никогда не произойдет. Страх непонятого, непознанного и необъяснимого. Страх, врастающий корнями в мысль о том, что ты столкнулся с чем-то настолько безобразно древним и диким, что у него даже нет наименования. Я почувствовал, как холодная скользкая змея шевельнулась у меня внутри, обернулась кольцом вокруг сердца, а затем сползла в самый низ живота. Как в больном, заторможенном сне, я не мог сдвинуться с места. А был ли у меня вообще хоть единый шанс спастись от того ужаса, что медленно и неумолимо надвигался на меня, приближался, чтобы навалиться свинцовой тяжестью, раздавить, размазать по полу, выдавить внутренности, расколоть череп и выпить мозг?

Кое-как я вырвался из липких объятий ужаса, осознав, что эти мысли — не мои, а созданы этим древним устрашающим существом, которое безусловно владеет могущественной ментальной магией.

Мы с Драко, не сговариваясь, развернулись и бросились бежать сверкая пятками.

Монстр, судя по звукам, заскользил вслед за нами.

Драко бежал впереди меня и загораживал дорогу, тем самым замедляя меня, но, кажется, я придумал, что с этим можно сделать…

Дёрнув Драко за мантию на себя под аккомпанемент шуршания змеиной чешуи сзади, я вспомнил старинную мудрость, которая гласит, что чтобы сбежать от дикого зверя, надо перегнать не его, а своего товарища.

Отпрыск аристократического чистокровного семейства имел слабую физическую подготовку и уже через считаные мгновения начал тяжело дышать и держаться рукой за бок, а ещё через полминуты бега звуки его шагов стихли где-то вдалеке, как и шуршание громадной туши василиска.

Я забежал за угол и упёрся спиной в стену, чтобы отдышаться.

Стараясь восстановить дыхание, я медленно заглянул за угол и смог лицезреть пустой коридор без всяких признаков присутствия василиска, зато с неподвижной тушей белобрысого слизеринца посередине.

— Драко уже отмучился? — сам у себя спросил я, осторожно приближаясь к телу Малфоя, под которым расползалась в разные стороны характерная жёлтая лужа. — Мда, жил грешно и умер смешно…

Но, подойдя ближе, я понял, что Хорька рано хоронить: он лишь окаменел.

«Странно, — подумал я. — Вроде бы взгляду василиска не от чего было отражаться, но почему тогда окаменение, а не смерть? Неужели взгляд василиска в принципе лишь замораживает жертву, а не убивает, и в каноне Гарри и Рон построили ложную логическую цепочку? Или всё проще, и взгляд василиска не смертелен для чистокровных?»

Из стены вылетел Пивз.

— О, привет, наш Мальчик-Который-Главный-Герой! — Тут взгляд полтергейста упал на обмочившегося неподвижного Драко, и его глаза округлились.

Он снова посмотрел на меня.

— Ты серьезно полагаешь, что сюжетная броня позволяет тебе открыто и безнаказанно убивать тех, кто тебе просто не нравится? — спросил Пивз с осуждением.

— Это сделал не я, а Чудовище Слизерина. — Я закатил глаза.

— Хорошо, верю. Но я обязан оповестить об этои остальных. О тебе не упомяну, будь спокоен, но лучше тебе уйти подальше от этого места, чтобы не возникло резонных подозрений.

Я пожал плечами и направился к Большому залу, чтобы смешаться с толпой и создать себе алиби.

А Пивз же понёсся по коридору с воплями:

— Нападение! Наследник Малфой обоссался от страха!

После такого вопиющего нападения на сына председателя Попечительской комиссии ситуация в школе не могла остаться без внимания посторонних.

В «Ежедневном пророке» вышла громкая статья о том, что директор не владеет ситуацией и неизвестный совершает нападения на учеников, накладывая на них чары окаменения.

Люциус Малфой примчался в Хогвартс и инциировал масштабную проверку, в ходе которой было выявлено множество нарушений, включая ветхий спортивный инвентарь и долгое отсутствие ремонта, которое породило в каменных стенах щели, продуваемые всеми ветрами и сквозняками в холодное время года.

Дамблдору пришлось ввести особое положение в школе и обязать учеников ходить группами и только на уроки, не высовывая носа за пределы гостиной в остальных случаях. Традиционная школьная игра между учителями и учениками в ночные «кошки-мышки» закончилась, теперь преподаватели бдили и внимательно патрулировали коридоры.

Вопреки сложившемуся мнению, чудовище Слизерина было в состоянии атаковать чистокровных, поэтому повисшая над учениками атмосфера была гораздо более густая и напряжённая, чем в каноне, где монстр атаковал только грязнокровок и большая часть школы считала, что она вне зоны риска. Пахло страхом, тотальной подозрительностью и настороженностью. Никто никому не доверял, и народ косо смотрел на тех, кто хоть как-то выделялся среди остальных.

Гнетущую атмосферу не развеяли даже потуги Дамблдора, который с высоких трибун вещал о любви и мире, призывая доверять друг другу.

В один из дней мы с Роном решили навестить старика Хагрида и узнать у него подробности о Тайной комнате. Я и так знал правду, но не мог открыто демонстрировать свои знания из прошлой жизни, поэтому согласился сходить вместе с Роном к границе Запретного Леса, где находится хижина лесника.

— О, ребят! Я как раз чайку-то поставил. — Хагрид встретил нас на пороге с распростёртыми объятиями.

Зайдя внутрь, мы уселись в огромное глубокое кресло, Хагрид подал нам объемные кружки, и мы принялись пить теплый чай со вкусом собранной в лесу мяты. Сам Хагрид предпочел, как он думал — втихаря от нас, хлебнуть пару рюмок огневиски.

Слушая истории Хагрида про различных редких зверей и их особенности, мы засиделась до вечера.

— Уже темнеет, вам в замок надо поспешать. Нынче времена такие, что неровен час… — Тут Хагрид опомнился и с удивлением посмотрел на нас. — Так, а зачем вы вообще приходили? Вряд ли чтобы послушать пьяные байки старого полувеликана. — Он совсем трезво ухмыльнулся.

— Ну… — неуверенно замямлил Рон. — Хагрид, ты, случайно, не знаешь, кто открыл Тайную комнату в прошлый раз?

— Гм, — смутился лесничий. — Для начала вы должны понять…

Стук в дверь прервал его, и он, жестом показав нам, что нужно спрятаться, направился к двери.

Я вытащил из ранца свёрнутую мантию-невидимку и накинул её на себя и Рона, пока Хагрид открыл дверь, за которой находились Альбус Дамблдор и министр магии Фадж.

— Профессор Дамблдор, — Хагрид уважительно совершил полупоклон и посмотрел на солидного мужчину в котелке. — Министр?..

— Боюсь, что мы не можем больше ждать. — Фадж ответил на незаданный вопрос. — Общественность требует найти виновного и спустить всех собак на него. Если я этого не сделаю, то полетит с плеч моя лысеющая голова и, — он невежливо тыкнул пальцем в директора, — твоя тоже, Альбус.

— И что ты предлагаешь, Корнелиус? — невозмутимо спросил Дамблдор. — Хагрид был оправдан ещё полвека назад.

— Вынужден возразить, что…

Министр не успел договорить. Дверь снова открылась, и на сцене появилось новое лицо.

— Какой сюрприз, — холодно улыбнулся Люциус Малфой, заходя внутрь. — И вы, министр, тоже здесь.

— Что вы тут делаете? Убирайтесь отсюда! — рассерженно воскликнул Хагрид.

— Поверьте, я не испытываю никакой радости находясь в этом, с позволения сказать, доме. — Малфой окинул взглядом скромное жилище лесника и презрительно скривился, словно откусил кусок лимона. — Нет. Я позвонил в школу, и мне сказали, что директор здесь.

Что? Позвонил? Волшебники же в средневековье играют, откуда здесь телефоны? Или он по сове каким-то образом позвонил?

А, стоп. Он же на английском говорит, и сказанное им слово «call» может означать не только звонок, но и обращение. Уф, от сердца отлегло. Да, я до сих пор перевожу речь местных на свой родной язык у себя в голове.

— Я пришёл уведомить вас о том, что Совет Попечителей проголосовал за то, чтобы снять вас с поста директора. — Люциус победно протянул Дамблдору свиток, который тот развернул и внимательно прочитал. — На нём все двенадцать подписей.

Малфой торжествовал. Сейчас он находился на вершине ликования и не скрывал этого. Он победил старика, утёр тому нос.

— Боюсь, — Люциус пощелкал пальцами, подбирая слова, и затем чётко по слогам отчеканил: — вы потеряли контроль.

Хагрид неверяще взирал на происходящее.

— Если нападения продолжатся, то школу вообще придётся закрыть. И ладно бы, если нападениям действительно подвергались лишь немногочисленные полукровки и гряз… — Люциус осекся и поправился: — Магглорожденные. Но в зоне риска находятся и чистокровные ученики, составляющие большинство учащихся, что существенно усугубляет ситуацию. Мой дорогой сын окаменел, попав под заклятие, и теперь я вынужден тратить огромные средства на покупку лекарства из корня мандрагоры, а всё из-за некомпетентности школьной администрации. — Он с едва скрываемой злобой посмотрел на Дамблдора.

— Что? — ахнул Хагрид, до которого только сейчас дошёл смысл действий Малфоя. — Убрать Дамблдора? Вы белены объелись? Без него всем ученикам каюк, он единственный, кто может прекратить эту канитель!

— Однако, заметьте себе, — не отрывая взгляд от Люциуса, Дамблдор заговорил медленно и отчетливо, чтобы никто не пропустил ни слова, — я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда ее получал.

Люциус с недоумением посмотрел на директора, словно спрашивая сам себя: «Дедуля окончательно впал в маразм?»

— Мысли, несомненно, достойные восхищения, — после короткого замешательства нашёлся Малфой и театрально отвесил поклон. — Всем будет очень не хватать ваших… э-э-э… как бы поточнее выразиться… весьма своеобразных взглядов на обязанности руководителя. Нам остается лишь уповать, что ваш преемник сумеет навести порядок, и ученикам… э-э… не будет «каюк».

— Пошли, Хагрид, — вздохнул Фадж, нервно вертя свой котелок в руках. — Тебя временно подержат на верхних уровнях, где нет дементоров, и с извинениями отпустят, как только поймают настоящего преступника. Считай, что ты взял себе отпуск.

— Да уж, курорт, млять… — пробурчал Хагрид, накидывая кротовое пальто на плечи и покидая хижину в сопровождении Фаджа. — А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идет. Они-то уж выведут куда надо. И кому-то надо будет кормить Клыка. Всё.

В помещении остались лишь двое — Дамблдор и Малфой. За окном послышался хлопок трансгрессии.

«Этого не было в каноне» — подумалось мне.

— Я не захотел говорить об этом в присутствии министра, но лично вам стоит знать. Ваш любимчик Артур Уизли попался, — с наслаждением пропел Люциус Малфой.

— Что вы имеете в виду? — недоумевающе нахмурился Дамблдор. — Артур сейчас у себя дома в окружении семьи.

— Пока что, — победно усмехнулся Малфой. Ему доставляло огромное удовольствие знать то, чего не знал Дамблдор. — Весьма скоро он променяет свою ветхую лачугу на холодные тюремные стены, а вместо обеда своей любимой жены будет, как это говорят, хлебать баланду.

— С вами всё в порядке, мистер Малфой? — покачал головой Дамблдор. — Похоже, ваша вражда с мистером Уизли зашла слишком далеко.

— Замолчи, старик, я знаю правду, — гневно прошипел Люциус.

— Да? И какую же? — Дамблдор вскинул бровь, но я видел, что он как-то почти незаметно напрягся и подобрался.

— Вы слышали про Уильяма Манни?

— Конечно, — удивился директор. — Тот самый Уильям Манни, также известный как Мясник Билли? Кто ж про него не слышал?

— Да, тот самый Уильям Манни, взорвавший в семьдесят первом усиленную магией маггловскую бомбу в центре Гарлема — негритянского района города Нью-Йорка — и тем самым убивший шестьдесят семь чернокожих магглов. Совершил он это на почве своих расистских взглядов. Также он известен тем, что в шестьдесят девятом зарезал одного гоблина-охранника, а второго лишил сознания и похитил.

— Мистер Малфой, я на память не жалуюсь, хоть и староват, и помню тот ажиотаж. Но насколько мне известно, он пропал без вести в середине семидесятых, и с тех пор все попытки найти его провалились.

Люциус только холодно улыбнулся.

— Вы хорошо его прятали все эти годы, спору нет. — Он развёл руками, словно с чем-то соглашаясь. — Но вы не всесильный и не способны уследить за всем. Череда допущенных вами проколов привлекла внимание североамериканского министерства магии — МАКУСА. Наши заокеанские партнёры заинтересовались вашей фигурой и принялись копать, но то, что они обнаружили, повергло их в шок. Оказывается, все эти годы под личиной Артура Уизли скрывался легендарный террорист и любитель зачаровывать маггловскую военную технику. — Люциус замер, словно сам не веря в то, что он только что сказал. — Вот ведь ирландский ублюдок, а? Даже первого сына назвал в свою честь. Расследование МАКУСА идёт полным ходом и в совершенной секретности, но вы не волнуйтесь, вряд ли вас надолго посадят. — Малфой снисходительно улыбнулся. — Максимум пару лет за соучастие и укрывательство дадут, будете морозить старые кости.

Стоило сияющему восторгом и победным ликованием Люциусу закончить говорить, как Дамблдор с невиданной для его возраста прытью отскочил в сторону и выхватил палочку.

— Обливиэйт! — гаркнул старик.

Малфой так и застыл с наполовину вытянутой из кармана палочкой, глаза его бессмысленно разъехались в стороны.

— Забудь всё, что ты мне сейчас рассказал, и то, чем занимается МАКУСА, — сурово произнёс Дамблдор. — Иди.

Малфой заторможенно кивнул и, развернувшись, вышел из хижины, а затем трансгрессировал.

— Как же хорошо, что он не доверяет аврорам и не проходит положенную сотрудникам министерства проверку на цельность памяти, — пробормотал Дамблдор. — А с американцами надо разобраться. Слишком много о себе возомнили и суют нос не в свое дело.

Он окинул помещение взглядом и удалился.

Через несколько минут я скинул мантию на пол.

Меня колотило, но я нашёл в себе силы собраться.

— Надо уходить, — сказал я, поворачиваясь к Рону, и тут мои брови взлетели вверх от удивления.

Рон неподвижно застыл, его лицо исказила гримаса глубокого ужаса, а глаза потерянно смотрели сквозь меня.

Похоже, его тоже придётся обливиэйтить. Узнать такую правду об отце — чревато для детской психики.

— Извини, но ты меня потом поблагодаришь, — сказал я, доставая палочку и нацеливаясь на Рона. — Обливиэйт!

Пришла зима. Выпал первый снег на некогда зелёные холмы, припорошило черепицы замковых крыш и башенок. Вся гомонящая детвора шумно высыпала на улицу и с весельем принялась играться в снежки, строить снежные бастионы и лепить снеговиков.

Я же ворчал и читал книгу, сидя на скамейке в дворе, будучи закутанным во всю тёплую одежду, которую удалось надеть. Мои друзья звали меня играть, но мне что-то не хотелось валяться в снегу и загребать его ботинками. Детство в жопе не взыграло, хоть и попыталось, стоило мне увидеть заснеженные сосновые и еловые верхушки леса. Меня больше волновали насущные проблемы вроде той, что теперь придётся следить за погодой и своим самочувствием, одеваться в неудобную неповоротливую одежду и кутаться в одеяло, пытаясь согреть руки, обледеневшие после прогулки по улице или каменным коридорам замка.

Окаменевший Драко, кстати, в госпитале не лежал — его отец посчитал это ниже аристократического достоинства и забрал сына домой — отпаивать зельями.

Место директора временно заняла миссис МакГонагалл. С исчезновением Дамблдора словно пропало какое-то чувство защищённости и стабильности, которую привносило в школьную атмосферу присутствие Дамблдора. Несмотря на всё, старик по-своему беспокоился за своих подопечных, поэтому если мне придётся когда-нибудь убить его — я сделаю это не без сожаления.

— И сказал маленьким воронятам старый ворон Гарольд: «Пережить зиму надо нам, ибо не время праздности ныне».

Это Луна Лавгуд, сидя рядом на лавочке и разглядывая журнал, подшучивала надо мной и моим нежеланием участвовать в детских забавах.

— Ничего смешного, — проворчал я, кутаясь в пальто. — Дубак такой, а ты меня силком вытащила на улицу. Дышать воздухом, видите ли, необходимо!

— Не будь таким букой. — Луна шутливо надула щёчки, а затем с любопытством заглянула в мою книгу: — Что читаешь? Снова Достоевского?

— Нет, — я развернул и продемонстрировал ей обложку, на которой в пучине волн был изображен гигантский белый кашалот.

— «Моби Дик»? — прочитала Луна и задумчиво приложила указательный палец к губам. — Никогда не слышала. Интересно?

— Достаточно, — крякнул я, пытаясь поудобнее развалиться пятой точкой по каменной скамейке. — Капитан Ахав помешан на идее мести киту, который оттяпал ему ногу, и гоняется за ним по всем морям.

— Ахав? В книге, должно быть, есть библейские отсылки? — задумчиво спросила Луна.

— Как и почти в любом традиционном воплощении европейской культуры до эпохи модерна, — ответил я.

— А ты религиозный человек?

— Я православный христианин, если ты про это, — ответил я.

— Ух ты! — Луна так удивилась, что даже отложила свой журнал в сторону. — Как интересно! Ортодоксия? В Англии встретить православного — это редкость. Тут либо ирландские и шотландские католики, либо протестанты.

— Ну так я не отсюда. — на автомате ответил я, имея ввиду свою прошлую жизнь в качестве обыкновенного русского парня. — То есть…

— Не отсюда? — милые глаза Луны зажглись любопытством.

— Как бы тебе сказать… — протянул я, пытаясь как-то обосновать оговорку. Я не готов рассказывать правду кому бы то ни было.— Поттеры родом с материка.

— Нет, — мотнула головой Луна. — Я точно знаю, что Поттеры — древний британский род. Недаром я твою биографию до дыр затерла.

— Что? Зачем ты читала мою биографию? — прищурился я.

— Для общего развития! — смутилась Лавгуд.

— Да ну? — улыбнулся я. — Литература является самым приятным способом игнорирования жизни.

Хлоп! В каменную колону за моей спиной ударился чей-то снежок. Мне предстояло выяснить, намеренно его кинули или нет.

— Эй! — Я вскочил на ноги и направился к играющим в снежки. — Кто в меня снежок кинул?

Группа детей остановила игру. Из толпы вышел раскрасневшийся Колин Криви.

— Я случайно, Гарри, прости… — понурил голову он.

Я махнул рукой и вернулся к Луне. В последнее время я становлюсь всё более раздражительным и нервным.

— Будешь? — Луна протянула мне коробку с завтраком.

— Спасибо. — Я взял один пирожок. — Это с чем?

— С брусникой, а вчера были с грибами.

На горизонте появилась Гермиона. Она подошла к нам и уселась на свободный участок скамейки.

— Доброе утро, — сонно буркнула она, доставая их сумки тетради и учебники.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я. — Просто желаешь мне доброго утра? Или утверждаешь, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нём думаю? Или имеешь в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?

— И то, и другое, и третье, — нашлась Гермиона. — И что в такое дивное утро отлично сделать домашнее задание на воздухе. А ещё, Гарри, прошу, перестань сыпать отсылками на «Властелина колец». Здесь с ним даже магглорожденные ученики вряд ли знакомы — этой серии книг почти сорок лет, и с ней мало кто знаком. Так что ты опоздал.

Ах, ну да. Толкин опубликовал «Властелина колец» в пятьдесят четвёртом, и его творчество приобрело всенародную известность и славу лишь с выходом кинотрилогии Джексона в нулевые, до которых ещё десять лет, если в данной вселенной ничего не поменяется.

— Маг не приходит поздно, Гермиона Грейнджер — нравоучительно сказал я, подняв палец. — И рано тоже не приходит. Он появляется в то время, когда положено.

Гермиона шутливо закатила глаза, а Луна хихикнула.

— Гарри, лучше домашнее задание сделай, а то, как я подозреваю, эссе по трансфигурации ты вряд ли начал писать.

— Я же не виноват, что Маккошка задаёт целый свиток пергамента, — фыркнул я, но тем не менее достал из ранца письменные принадлежности и учебник. — Пусть убавит свои требования к ученикам — и будет ей посещаемость и выполнение домашки.

К нам подбежал запыхавшийся и чем-то взволнованный Рон.

— Гарри! Кхм, — он замялся при виде Гермионы и Луны, глазами показав, что нам нужно поговорить наедине.

— Дамы, — кивнул я, собирая вещи под пристальными и обеспокоенными взглядами Гермионы и Луны.

Зайдя за угол, я повернулся к Рону.

— Что случилось?

— Джинни пропала, — выпалил Рон.

— Так, что? — удивился я. Как-то рановато это произошло. — Уже?

Если я правильно помню, то Джинни должен был утащить василиск ближе к концу года. Неужели канон снова наступает на пятки и из-за эффекта бабочки события происходят в иной последовательности и в другое время?

— Кто последний её видел?

— Соседки по комнате, она не появилась на завтраке, но они ничего не заподозрили, потому что в последнее время она часто пропускала завтрак и ходила словно сама не своя. Они подняли тревогу, лишь когда она не пришла на уроки.

Я задумчиво посмотрел вдаль. За каменной оградой темнел хвойный лес, глубоко пустивший в мерзлую землю свои длинные, извилистые, как пальцы, корни. Корни вековечных деревьев причудливо изгибались и словно норовили попасть под ноги заблудившихся учеников или расползтись в разные стороны, захватив мир.

Сбросив с себя наваждение, я посмотрел на Рона и решительно сказал:

— Пошли. Надо её спасать.

Так как я знал, где появится новая настенная надпись, мы сразу направились туда, чтобы застать там группу шокированных преподавателей.

— Это опять случилось, — сказала МакГонагалл в наступившей тишине. — Монстр напал на ученика. На сей раз утащил в Тайную комнату.

Профессор Флитвик вскрикнул. Профессор Стебль прижала руки ко рту. Снегг стиснул зубы.

К толпе учителей подоспел Гилдерой Локхарт.

— Откуда такая уверенность? — спросил он.

— Поднимите свои глаза, профессор, — сказала МакГонагалл, указывая на стену, на которой было написано чем-то, на этот раз не коричневым, а красным: «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно».

— Кто на этот раз? — нахмурился Локхарт.

— Джинни Уизли.

Я почувствовал, как за моей спиной Рон, не произнеся ни звука, сполз на пол.

Учителя о чем-то обречённо пошептались и удалились в учительскую, чтобы принять меры и срочно пустить по школе голосовое уведомление о новом нападении.

— Не расклеивайся, Рон, — я хлопнул друга по плечу. — Вызволим мы твою сестру, не волнуйся.

— Может, позвать на помощь Локхарта? — с надеждой спросил Рон. — Он ведь столько подвигов совершил…

— Боюсь, — скривился я, — что всё описанное им — это ложь и выдумка.

— Эх, я так и знал, — вздохнул Рон, поднимаясь на ноги. — Ладно, друг, пошли. Правда, мы не знаем где находится вход в Тайную комнату.

— Есть у меня намётки, — сказал я, и мы направились в туалет плаксы Миртл.

Этот туалет, конечно, не худший в Шотландии, но самый унылый — это точно. Под длинным, в разводах и пятнах зеркалом тянулся ряд треснутых каменных умывальников. В мокром полу отражались тускло горевшие огарки свечей; краска на дверях кабинок облупилась и кое-где висела хлопьями, у одной дверь болталась на единственной петле. Стоило мне войти внутрь, как из раковины вылетел призрак в очках.

— О, Гарри, — Миртл смущённо накрутила призрачный локон на палец. — Пришёл проведать меня?

— Пришёл спросить, как ты умерла, — обломал я её.

— Это было ужасно, — поежился призрак девочки. — Всё, что я помню, — это два громадных жёлтых глаза у той раковины.

Мы с Роном синхронно посмотрели туда, куда она указала. Несколько раковин, кругом объединенные вокруг мраморной колонны.

— Спасибо, Миртл.

— Угу, — кивнуло приведение и, боязливо оглядевшись по сторонам, скрылось в стене.

Весь этот спектакль по большому счёту был разыгран лишь для того, чтобы потом ни у кого не возникло вопросов, откуда я знаю расположение Тайной комнаты.

— Так-так, — пробормотал я, окидывая взглядом предполагаемый вход в Тайную комнату.

Рон же усердно принялся разглядывать каждую деталь, пытаясь найти зацепку.

— Нашёл! — Я сделал удивленный вид, «обнаружив» выгравированную на кране змейку.

— Осталось понять, что это значит. — Рон почесал репу.

— Слизерин был змееустом, так? — Рон утвердительно кивнул. — Следовательно, вход в его тайное убежище как-то связан с парселтангом. Благо я им владею.

Я встал в пафосную позу, закрыл глаза и повелительно вытянул руку вперёд.

— Открой-с-с-я, — прошипел я на змеином языке.

Открываю глаза. Ноль эффекта. Раковина не сдвинулась ни на дюйм.

Зато Рон был готов описаться от восторга.

— Ничего не понял, но выглядело очень круто! — с восхищением сказал он.

— Шазам! — вновь попробовал я, и снова безрезультатно. — Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки! — Никаких изменений.

Что-то не так. Неужели канон подводит? Загадка глубже, чем кажется.

— Гарри, смотри! — воскликнул Рон. — Здесь какая-то надпись.

Сбоку от зеркала было что-то нацарапано.

— Это змеиный язык? — с детским любопытством спросил рыжий.

— Ты дурак, что ли? — усмехнулся я, вспоминая фанфики, в которых было подобное. — Откуда взяться у змей письменности и чем они пишут? Кончиком хвоста, что ли?

Рон пристыженно замолчал.

— Нет, — я покачал головой. — Это английский, хоть и неграмотный. Здесь написано, — я вгляделся в каракули, — «Молви друг и войди».

Повисло молчание.

— Что это значит? — спросил Рон. — Нужно быть другом Слизерина или его наследника, чтобы войти?

— Да нет же. — Я хлопнул себя по лбу. — Это элементарная загадка. Как на парселтанге будет друг?

Ответ у меня нашелся сам собой.

— Мэллон.

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как массивные раковины зашевелились и разъехались в стороны, открывая круглый проход в полу, который представлял собой бездонную пропасть.

— Ну что, — произнёс я, зажигая на конце палочки «Люмос». — Посмотрим, какая ты, каморка папы Карло.

Спуск вниз больше напоминал скатывание по трубам в аквапарке. Роль воды, повышающей скольжение, успешно сыграла слизь непонятного происхождения — надеюсь, слизь с поверхности чешуи.

Приземление вышло мягким, и мы довольно быстро встали на ноги.

— Ну и запах. — Рон зажал нос пальцами. — У него здесь туалет, что ли?

Тут он тыкнул куда-то пальцем и трусливо пригнулся.

В полумраке виднелся массивный длинный силуэт, который при ближайшем рассмотрении оказался змеиной линькой, а не спящим чудовищем.

— Уф, — облегчённо вздохнул Рон. — Было бы неловко, если бы мы наткнулись на василиска в самом начале. Тварь, которая сбросила такую шкуру, была в длину метров двадцать.

В конце пещеры находилась массивная круговая дверь с металлическими змеями вместо засовов.

— Ну, надеюсь, здесь не придётся выкручиваться, — пробормотал я и затем прошипел на змеином: — Открой-с-с-я!

Медленно и со скрипом дверь отворилась, отъехав в сторону.

— Ну что, пошли? — повернувшись ко мне вполоборота, спросил Рон, забираясь на металлическую раму в образовавшемся проходе.

— Конечно, пойдём, — кивнул я, — Но без тебя. От мертвого друга мало пользы, не находишь?

Прежде чем Рон успел удивиться, я поднял палочку и произнёс:

— Сомнус!

Оседающего на землю Рона я аккуратно придержал рукой и, оттащив назад, заботливо накинул на уже храпящего рыжего согревающие чары.

— Так было нужно, Рон, — в пустоту сказал я и, развернувшись, направился прямиком в Тайную комнату.

По краям уходящей вдаль дорожки, вымощенной темно-зелёным кирпичом, тянулись ряды декоративных фонтанчиков в форме змеиных голов.

В конце виднелась знаменитая гигантская скульптура в виде головы Салазара Слизерина с открывающимся ртом, откуда, по идее, должен был выползать василиск.

У подножия мраморной морды одного из Основателей Хогвартса лежало бездыханное тело Джинни Уизли.

Я не побежал к ней сломя голову, а внимательно осмотрел возможные пути отступления и тактические укрытия. Но, несмотря на напускной пофигизм, я очень не хотел бы, чтобы Джинни умерла. Я провёл у рыжих почти всё лето, и они мне были, можно сказать, по нраву.

Рядом с девочкой лежала распахнутая книжка с пустыми страницами.

Странно. Ведь я тайно изымал у Джинни дневник, и он хранился у меня. Неужели выкрали? Но канонной сцены с переполохом в спальне Гарри не было.

«Можно было бы уничтожить дневник прямо сейчас, чтобы избежать дальнейшей драки с василиском, но этого не сделать без его яда, а вызывать «Адское пламя» так, чтобы не зажарить себя, я не умею».

— Джиневра! — Я театрально возвел очи к небу и пафосно ударил себя в грудь. — Пробудись же от сна глубокого, дева!

— Она не проснётся. — Из тени вышел призрак Реддла.

— Привет, Том! Я уж думал, что ты не появишься, — обрадовался я и помахал ему рукой. — Давай не будем расшаркиваться и церемонничать, а сразу приступим к делу?

— К делу, говоришь? — прищурился призрак шестнадцатилетнего подростка. — Хорошо, тогда объясни, как младенец, не имеющий никаких выдающихся способностей, смог одолеть самого могущественного колдуна в истории?

— Самый могущественный колдун — это я. — Я самодовольно ухмыльнулся. — И уж точно не Волан-де-Морт.

— Если ты не догадался, то Волан-де-Морт — это моё прошлое, настоящее и будущее.

Он развернулся и попытался взмахнуть палочкой, но понял, что у него в руках её нет. Я не глупый Поттер, чтобы выпускать из рук палочку, бросаясь к Джинни. Видать, это наследственное — хранить главное оружие волшебника в груде носков. Папаша Джеймс из-за такой глупости вообще погиб.

Сконфуженный Том смутился, но быстро оправился от позора и, натужившись, пафосно взмахнул руками, выводя в воздухе анаграмму своего имени. Видимо, призрак мог колдовать без палочки, но значительно слабее.

В воздухе повисли пылающие огнём буквы: «Я — лорд Волан-де-Морт».

— Круто, — похлопал я в ладоши, когда надпись исчезла. — Отличная идея для наружной рекламы. Не думал в маркетологи податься, Томми?

— Я не Том Реддл, я Лорд Судеб! — завопил обиженный Том, брызжа слюной. — Я не собирался вечно носить имя этого ничтожества, моего магловского папочки. Я, в чьих жилах с материнской стороны течет кровь великого Салазара Слизерина! И я, Гарри, создал себе новое имя. Я знал: наступит день, и это имя будут бояться произносить все волшебники, потому что я стану самым великим магом мира!

— Самый великий маг мира — это я, — хвастливо заявил я.

— Что? — Реддл аж поперхнулся. — Ты?

— Да, я. Видишь ли, мне всего двенадцать, но я уже ношу титул национального героя Британии и звание Мальчика-Который-Выжил. Я дважды побеждал тебя, недолорд ты наш. Причем первый раз в младенчестве. Тебе не стыдно, что тебя забил погремушкой младенец?

— Замолчи! — Глаза Реддла покраснели. — Сейчас твоя история закончится.

Он развернулся лицом к гигантской голове Слизерина и принялся тщательно куда-то всматриваться, не обращая на меня никакого внимания.

— Ау! — Я помахал ему рукой. — Так и будем смотреть друг на друга или начнём драться?

Реддл промолчал, пожирая глазами ротовое отверстие статуи Слизерина.

— О, Слизерин! — вдруг изо рта Реддла вырвалось утробное шипение. — Разрази Поттера! Слизерин! Да услышит тебя царь змей — василиск! Да явит он себя со дна земного во всей своей ярости. Да закипят чёрные волны солёной пеной! Да захлебнётся этот сопляк поганый слизью! Да задушит она его и поглотит без остатка. Раздуется он от тухлой воды и посинеет, чтоб замолкнуть на веки вечные. Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!

— Это что-то новенькое, — хмыкнул я. — Шекспира ставишь? «А мать твоя знает, на ком её гобелен?»

Тут нечто, играющее роль нижней челюсти Слизерина, упало вниз, демонстрируя тёмный проход, из которого медленно начало выползать что-то гигантское.

Я было закрыл глаза, но меня остановила язвительная фразочка Реддла «Успокойся, Поттер, — сейчас не время бояться. Оно ещё наступит», которой не было причин не верить.

Василиск внушал. Голова размером с внушительный джип возвышалась над нами высотой в пять этажей.

Змей раскрыл пасть и начал утробным древним голосом говорить на парселтанге. В его размеренной монотонной речи слышались вековая усталость и следы давно минувших дней.

— Я голоден. Меня мучит жажда. Если я вопьюсь во что-нибудь зубами, то не отпущу, пока не умру, но я не умру лет сто. Я могу сто ночей пролежать на льду и не замерзнуть. Я могу выпить реки крови и не лопнуть. Покажите мне ваших врагов.

— Он! Он твой враг! Ешь его! — закричал я, тыча пальцем в Реддла.

— Вас двое, но я чувствую кровь Слизерина только в одном. — ответил василиск втягивая ноздрями воздух и устрашающе покачивая головой. — И это не ты, детёныш.

— Хватит болтать. — разозлённый Том хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. — Пора умирать.

— Буквально снял с языка! — с восхищением подметил я.

— Убей его, — просто сказал Реддл, и в ту же секунду василиск совершил стремительный бросок, от которого я чудом увернулся и бросился бежать.

Завернув за угол, я вбежал в круглый туннель с кучей ответвлений и ходов. Я, как русский былинный богатырь, оказался на распутье перед выбором, который тут же, недолго думая, сделал, побежав вперёд. Остановившись, чтобы отдышаться, я осторожно оглянулся назад и увидел, что василиск не стал меня догонять, а застыл в ожидании рядом с фигурой Тома.

Где-то далеко я услышал высокий крик, походящий на птичий.

— Хозяин, — донеслось до меня. — Что это за существо?

— Это то, что Дамблдор прислал своему герою, — раздался насмешливый голос Реддла. — Певчую птичку и дырявую шляпу.

Через секунду феникс Фоукс, атакуя, спикировал прямо на морду василиска и вцепился в его смертоносные глаза лапами. Послышалось яростное шипение, и через мгновение василиск бешено мотал окровавленной головой в разные стороны, а феникс умчался прочь.

— Я ослеп! Оно кусается! — завыл василиск.

— Ориентируйся на нюх и слух, идиот! — заорал Реддл. — Покончи с Поттером.

Василиск дёрнул головой и уставился на меня не глазами, но кровавой кашей.

Я повернулся и бросился бежать, чем спровоцировал змея помчаться за мной.

Если мы отступаем, это значит, что мы наступаем. В обратном направлении.

— Не рань того, кого не можешь убить! — злобно прошипел василиск, который практически впритык следовал за мной.

Спиной ощущая тёплое дыхание гигантского монстра, я без оглядки бежал вперёд, пока не забежал в тупик и не был вынужден остановиться.

— Ш-ш-ш-а-а… — из туннельного поворота стремительно показалась морда василиска. — Вот и пришёл твой конец, наглый юнец.

Я буквально впился в канализационную решётку позади и, стараясь не дышать, завороженно смотрел на потерявшегося василиска. Привыкший полагаться на своё зрение, он не мог определить моё точное местоположение.

Я решил провернуть канонный трюк с отвлекающим броском камня, но стоило мне наклониться к воде и нащупать там камушек, как василиск дёрнулся, реагируя на всплеск воды, и, сжавшись, как змея перед броском, резко бросился вперёд, тараня мордой решётку и устремляясь дальше вперёд.

К счастью, я вовремя разгадал его маневр и успел отпрыгнуть в сторону и прижаться к боковой стенке туннеля.

Я смог наблюдать, как в полуметре от меня проползла змеиная чешуйчатая туша, после чего был открыт проход обратно в главный зал Тайной комнаты. Туда я незамедлительно и направился.

— Ну что, Томми? Твой безглазый удав не оправдал надежд?

Реддл лишь улыбнулся в ответ.

Тут из глубокого бассейна возле статуи с яростным воплем вырвался и устремился ввысь разгневанный василиск.

Боковым зрением я заметил, как что-то блестит. Это рукоятка меча Гриффиндора торчала из шляпы. Меня словно подталкивали к действиям по сценарию.

— Нет-нет, я в это играть не буду, — громко сказал я, отрицательно размахивая руками.

Несмотря на моё несогласие, василиск не собирался останавливаться и сжался, готовясь к прыжку.

Мне ничего не оставалось, кроме как выхватить меч из шляпы.

Василиск бросился вперёд, но из-за своей неповоротливости и массы промахнулся мимо меня на пару метров. Я тут же ударил мечом сверху-вниз по открывшейся шее василиска. Но меч лишь бесполезно отскочил от прочных чешуек.

Змей дёрнулся назад и вновь приготовился для удара. Теперь от приноровился и точно знал, куда бить.

Я уже приготовился к неминуемой смерти и просто наобум выставил меч перед собой.

Василиск, широко разинув пасть, совершил последний выпад, но из-за отсутствия зрения он не принял во внимание тот факт, что у меня в руках был меч.

По собственной глупости он напоролся верхним нёбом на мой клинок и, отпрянув, задёргался в конвульсиях.

— Нет! — в отчаянии закричал Том.

Грозный царь змей с предсмертным воплем рухнул на пол, отчего содрогнулись стены Тайной комнаты.

— Да! — Я победно вскинул руку. — И один в поле воин, если он по-русски скроен. Я победил!

— И чему ты радуешься, дурачок? — снисходительно усмехнулся Реддл.

Только сейчас я заметил, что из моей руки торчал двухдюймовый клык василиска.

— Яд уже распространился по телу, — просто сказал Том. — Скоро ты умрёшь.

— Ты умрёшь раньше, — скривился я и выдернул клык из раны.

— Что?

Я опустился на колени и, подтянув к себе дневник, замахнулся клыком с оставшимся там ядом василиска.

— Нет, стой! — закричал Реддл, но я уже нанёс первый удар, и его крик перерос в вопль боли.

После третьего удара фигура призрака наполнилась странным свечением изнутри и взорвалась.

Повисла тягучая тишина. Я потерянно осмотрел поле боя и массивную тушу убитого василиска. Не видно было феникса, который должен был прилететь в последний момент и спасти героя от гибели.

Что-то мне нехорошо.

Голова закружилась, а в глазах помутнело, и я прилёг на холодный каменный пол.

В этот момент очнулась Джинни. Она непонимающе посмотрела на меня.

— Гарри? Что случилось?

— Т-ш-ш, — прошептал я, успокаивающе приобняв её.

— Всё закончилось? — спросила она.

— Всё только началось, — улыбнулся я, чувствуя, что засыпаю.

Пятнадцать минут назад казалось, что мне принадлежит весь мир. Теперь я потерял все. Даже ненависть. И мне было все равно. Я положил голову на согнутый локоть и почти мгновенно заснул — как человек, у которого нет никаких проблем. Я понял, почему лучше не иметь ничего, чем быть хозяином всего мира.

Где-то на грани восприятия зазвучала звонкая птичья песня.

Джинни что-то сказала, но я уже провалился в сон.

После боя с василиском в Тайной комнате очнулся я, по канону жанра, в госпитале. Снова белые палаты и омерзительный запах формалина.

— О, вижу, вы пришли в себя! — воскликнула вовремя появившаяся мадам Помфри. — Профессор Дамблдор как раз хотел вас видеть, он у себя в кабинете с мистером Малфоем.

— А что с Джинни и Роном?

— Они не получили никаких травм и выписались гораздо раньше вас, а вот вы здесь пару дней как лежите. — Медсестра покачала головой. — Если бы не слезы феникса, то по вам бы уже траур объявили. — Она махнула рукой в сторону выхода. — А теперь марш к директору!

— Его же снял с должности попечительский совет.

— Профессор Дамблдор всегда возвращается.

К Дамблдору я не хотел идти: слишком много неудобных вопросов он мог мне задать, и плакала бы тогда моя конспирация. Но, увы, надо.

Пароль называть не пришлось, и горгулья, завидев меня, сама отодвинулась в сторону и открыла проход наверх.

В кабинете была напряжённая атмосфера.

— О, Гарри, мальчик мой! — приветливо улыбнулся директор, заметив меня. — Проходи, мы с мистером Малфоем как раз почти закончили.

— Нет, — жёстко сказал блондин, поджав губы. — Даже не начинали.

— Ну-ну, — в бороду усмехнулся Дамблдор, вынимая из металлической коробочки засахаренную лимонную дольку. — Свежая партия, прямиком из Испании.

— Я как глава попечительского совета недоумеваю, по какому праву вы вернулись в школу. Мне помнится, недавним указом вы были отстранены от должности директора, и под документом стоят все двенадцать подписей.

— Люциус, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор, но его глаза смотрели на Малфоя с холодом. — Многие из членов совета намекали, что на них оказывалось давление и им поступали угрозы расправы в случае, если они не поддержат мою отставку. А что это значит, Гарри?

Дамблдор с ожиданием посмотрел в мою сторону, вынуждая меня участвовать в их споре.

— Это значит, что решение о вашем отстранении нелегитимно? — неуверенно протянул я.

— Молодец, Гарри! — Взгляд Дамблдора потеплел, но стоило ему повернуться обратно к Малфою, он вернул прежнюю недоброжелательность. — Таким образом я вернулся обратно на должность директора, чтобы поймать преступника, совершившего нападения.

— Кстати, о нём, — зло оскалился Люциус. — Полагаю, подозреваемый был установлен?

— О да, — кивнул Дамблдор. — Им оказался Волан-де-Морт.

Малфой-старший посмотрел на Дамблдора с выражением презрения и скепсиса на лице.

— Как же я забыл, — насмешливо фыркнул он. — У вас семь бед — один ответ. Не надоело ли вам, мистер Дамблдор, на каждое подозрительное происшествие давать объяснение «Во всём виноват Волан-де-Морт»?

— Не надоело, — невозмутимо отреагировал Дамблдор, закидывая в рот ещё одну лимонную дольку.

— Общество требует выдать им виновного, — процедил Люциус, опираясь руками на директорский стол. — Их не устроит сброс всей вины на давно канувшее в небытие пугало.

— Мне помнится, — сказал Дамблдор, — это «пугало» до сих пор остаётся твоим хозяином, мой мальчик.

— Довольно лжи, старик! — неожиданно вскричал Люциус в порыве ярости, приближаясь к лицу директора почти вплотную. Его безумно выпученные глаза загорелись лихорадочным огнём. — Ты когда-нибудь шёл по пляжу и, оглядываясь назад, видел следы своих ног на песке? Сейчас так же, только следы лежат прямо передо мной. И это твои следы, я вижу тебя насквозь. Я знаю, что это ты во всём виноват!

— Не понимаю, о чём вы, мистер Малфой, — официально отчеканил приосанившийся Дамблдор, сохраняя спокойное выражение лица и давая Малфою шанс сохранить лицо.

— О, нет, прекрасно понимаешь! — горячо возразил Малфой, с клокочущей ненавистью буравя взглядом директора. — Сначала ты ставил палки в колёса каждой моей политической инициативе и всячески очернял меня в глазах министра, но я молчал. Я молчал, когда ты пытался засадить меня в Азкабан, аргументируя это тем, что я лгу про «Империус». Я молчал, когда ты нанял одержимого преподавателя и впустил в школу тролля. Я молчал, когда твои любимчики Поттер и Уизли напали на Драко. Я молчал, когда в школе обнаружился цербер. Я стерпел даже жестокое убийство моего домовика твоими прислужниками. У меня было множество безотказных поводов для твоего низвержения, но я не решался на активные действия, предпочитая холодную войну открытому противостоянию с тобой. Но теперь ты меня вконец разозлил. Ты напрямую отказался выполнять указ попечительского совета и меня лично. Этого я тебе уже не прощу, старик. Твоё время закончилось.

Мне стало страшно дышать. Воздух будто бы в несколько раз утяжелился и стал густым, словно кисель.

Внушительно восседающий на резном кресле Дамблдор неморгающим взглядом с любопытством, словно диковинную зверушку, рассматривал толкающего эмоциональную тираду Малфоя.

И я, и Малфой-старший прекрасно знали, что это спокойствие обманчивое, как у кобры перед броском, но Люциуса уже было не остановить.

— Довольно, старый мошенник. Моё терпение лопнуло. Если ты к ночи не покинешь замок, то тебя вынесут отсюда вперёд ногами. Я найду тех, кто за хорошую плату согласится «превысить полномочия» при задержании и случайно остановить твое старое сердце.

Дамблдор положил руки на подлокотники кресла и, старчески кряхтя, медленно встал.

— У меня есть предложение получше, — тихо сказал он и за считаные миллисекунды в его руке вспыхнула Бузинная палочка, которой он грациозно взмахнул и крикнул: — Обливиэйт!

Между концом палочки и лицом Малфоя безрезультатно мигнул зелёный клуб дыма.

Судя по налившимся кровью глазам Малфоя — чары забвения не сработали.

— Так вот кто мне память подчищает! — задыхаясь от гнева, сказал Люциус, выхватывая палочку и формируя перед собой щит. — А я-то думаю, откуда провалы взялись. Озаботился, оберег прикупил, и как оказалось — не зря!

— Ты всё не так понял, мой мальчик! Я всё объясню! — обеспокоенно воскликнул Дамблдор, но сказал он одно, а руки его в этот момент делали совершенно другое — плели сложнейший узор чар, и вся поза старика выражала собой собранность и наивысшую сосредоточенность.

— Ищи дурака! — крикнул Малфой. — Секо! Секо! Секо! — в горло Дамблдора полетела серия режущих заклинаний.

Дамблдор на лету обратил заклинания в легкие брызги воды, которые окропили его седую бороду.

— Давай всё мирно обсудим, Люциус! — продолжал взывать к Малфою Дамблдор, но его глаза выражали отнюдь не пацифизм, а судорожно прыгали от одной точки к другой, анализируя происходящее. — Импедимента! Остолбеней!

Малфой удачно отбил в сторону оба заклинания, и одно из них врезалось в стену возле меня.

Я только сейчас опомнился и пришёл в себя, осознав, что просто стою и пялюсь на опаснейший бой двух опытных магов.

Сформировав вокруг себя прозрачную плёнку энергетического щита, я рванул к лестнице.

— Петрификус Тоталус! — послышался возглас Дамблдора за моей спиной и, судя по звуку вибрирующего треска, щит Малфоя успешно поглотил заклятье.

Я попытался дёрнуть дверь, но она оказалась запертой. Вытащив из кармана палочку, я наставил её на дверь и сказал: «Бомбарда». Деревянная дверь устояла под ударом взрывного заклинания — даже щепки не отлетело. Похоже, надежно заперто.

— Проклятье, — выругался я, оглядываясь и наблюдая за происходящим светопреставлением.

Вспыхнули вспышки разноцветного света, разлетелись в разные стороны молнии и яркие лучи, а между палочками двух магов с громким хлопком сформировался красно-зелёный луч столкнувшихся заклятий.

— Когда же ты сдохнешь, ублюдок, — просипел Малфой, стараясь откинуть от себя мерцающую сферу и сдвинуть её в сторону Дамблдора.

Дамблдор сосредоточенно молчал, на его лбу появилась испарина. Неужели старик так сильно сдал? Светящийся шар в центре луча лишь немного сдвинулся в сторону Малфоя. Если верить слухам о величии директора, то он должен был размотать Малфоя за считанные секунды, а не иметь в бою с ним лишь незначительное превосходство.

Хотя, возможно, Дамблдор изо всех сил сдерживается, чтобы не навредить Малфою и ненароком не убить его, пустив в ход самые смертоносные свои заклинания. Тогда его напряжённость вызвана необходимостью микроконтроля и ограничения своей силы, ведь Люциус вряд ли нужен Дамблдору в виде трупа.

Блондин держался стойко, поэтому Дамблдор пошёл на хитрость — очень немногие аристократы владеют беспалочковой магией из-за приверженности традициям, но Дамблдор не принадлежал к их числу и отличался довольно новаторским подходом к магии.

Одной рукой удерживая палочку, директор незаметно поманил свободной рукой висящую на потолке роскошную люстру, которая на вид весила килограмм сто. Оторвавшись от потолка, она стремительно полетела в направлении Малфоя. Тот что-то почувствовал, обернулся и вскрикнул, наблюдая за махиной, приближающейся к его лицу.

Разорвав связь и повернувшись спиной к Дамблдору, Люциус выставил перед собой щит, о который ударилась люстра, распадаясь на две части и обтекая энергетическое поле, как волна скалу.

Но порадоваться Малфою не дали. В тот же миг в его спину полетела связка обездвиживающих заклинаний, и он ничком рухнул на пол.

Воцарилась тишина.

Дамблдор тяжело вздохнул и вытер рукавом мантии пот со лба. Он прошёлся беглым взглядом по разрушенному кабинету, и его глаза остановились на мне, видимо отмечая про себя, что я видел всё, что здесь произошло, в том числе не очень благородный удар в спину.

— Гарри… — мягко начал он, делая небольшой шаг вперёд.

Я инстинктивно попятился.

— Надеюсь, ты понимаешь, что произошедшее в этом кабинете — это очень серьезно и такие вещи стоит держать при себе? — внушительно спросил он, испытующе глядя на меня.

— Могила! — выпалил я, изображая пальцами, будто застёгиваю рот на невидимую молнию.

— Надеюсь на тебя, мой мальчик, — расслабленно выдохнул Дамблдор и посмотрел на лежащего на полу Малфоя. — Ну и что с тобой делать, Люциус?

В ответ послышались лишь неразборчивые ругательства. Блондин был парализован чарами и связан по рукам и ногам, так что ему оставалось только что-то угрожающе мычать и гневно сверкать глазами.

— О, кажется, придумал, — усмехнулся Дамблдор, а затем, вспомнив о моём присутствии, повернулся ко мне: — Гарри, иди к себе в гостиную, дверь открыта. Но помни наш уговор.

Заверяя директора в своём молчании до гроба, я спиной попятился к двери и, нащупав ручку, дёрнул её и затем, перепрыгивая через ступеньку, выбежал в коридор.

Убегая из кабинета директора, я краем уха услышал, как Дамблдор, наклонившись к Малфою, тихо пробормотал:

— Общество требует назначить виновного, говоришь…

Вскоре я встретился с Роном, Джинни и Гермионой, которые без лишних слов обняли меня и порадовались, что я цел и здоров. Рон, проявив несвойственное для себя благоразумие, ни словом не обмолвился о нашем походе в Тайную комнату, как и Джинни, поэтому по школе не ходили слухи о василиске и случившемся сражении. Также, Рон не стал обсуждать тот момент, когда я вырубил его у входа в логово василиска, что тоже свидетельствует о его благоразумии и понимании, что в той ситуации иначе никак нельзя было.

На ужине в Большой зал внезапно ввалилась целая группа разношёрстных журналистов, которые с загадочным видом прошествовали мимо умолкнувших учеников и уселись на появившиеся возле учительского стола стулья. Студенты, позабыв о еде, тут же зашептались между собой: что бы это значило?

— Походу, назревает что-то серьёзное, — высказал предположение Джордж, и не прогадал.

Вскоре появился доселе отсутствовавший Дамблдор и, поднявшись на трибуну, сделал заявление:

— В ходе тщательного расследования было установлено, что за нападениями на учеников Хогвартса стоял глава попечительского совета — Люциус Малфой. При аресте он оказал серьёзное сопротивление, чем лишь в очередной раз доказал свою вину. Дети, празднуйте окончание этих чудовищных нападений, а журналистов попрошу пройти со мной в мой кабинет, где я предоставлю все необходимые доказательства.

Загалдевшие работники пера последовали за Дамблдором прочь из Большого зала, который после их ухода взорвался шумом. Дети загалдели и принялись обсуждать между собой эту версию. Надо сказать, что больше половины учеников приняли её за правду, предпочтя поверить в то, что виновный пойман и его ждёт наказание, а школа снова в безопасности.

— Шмель устранил цилиндр, но стал ли он свободным навсегда, или же он лишь попал в клетку побольше? — непонятно кому в пространство задала вопрос Луна, сидевшая возле меня и построившая в своей тарелке шалаш из куриных ножек.

Один только Драко сидел ни жив ни мёртв. Лицо его было бледным от ужаса и он не обращал ни малейшего внимания на своих друзей, которые насупившись тихо перешёптывались, гадая, что теперь ждёт их, после того как Дамблдор фактически обезглавил аристократическую оппозицию, которая является его основным и самым сильным оппонентом на политической арене — бесхребетные нейтралы Фаджа и силовики Боунс пойдут за тем, за кем сила.

В самый бурный момент обсуждения в Большой зал грузно ввалился Хагрид. Взволнованный, он прошествовал к гриффиндорскому столу и остановился прямо напротив нас.

— Ну, это… — великан, раскрасневшийся от волнения, смущённо почесал затылок, а затем, встряхнув косматой головой, решительно произнёс: — Я только хочу сказать, что если бы не ты Гарри, не ты Рон, и Гермиона, конечно… Я до сих пор бы был сами знаете где, так что говорю вам — «Спасибо».

На меня нашло какое-то странное наваждение. Мне на мгновение мне представилось, что бы было, если бы Хагрида действительно не стало и он бы умер. Несмотря, на его внешнюю глуповатость, он хороший человек, который не заслуживал той нелегкой доли, что выпала ему.

Повинуясь какому-то порыву, я встал и сказал ему, то, что лежало на сердце:

— Хогвартс без тебя не Хогвартс.

И я обнял его, чувствуя как его тихие слёзы падают на мою макушку. Моему примеру последовали Рон с Гермионой, а Луна, вставая из-за стола, по-детски захлопала в ладоши и к ней постепенно присоединились все остальные — зал потонул в аплодисментах.

Всё хорошо, что хорошо кончается.

Прощальный пир знаменовал собой победу хороших над плохими: Дамблдор с Хагридом вернулись на свои места, а коварный интриган Люциус Малфой был арестован и обвинён в осуществлении нападений на учеников, которые он совершал, планируя тем самым спровоцировать усиление попечительского совета. Ну, разумеется, это лишь версия Дамблдора, и министерство ещё не дало никаких оценок, а лишь выразило глубокую озабоченность происходящим.

На фоне таких громких событий как-то затерялась новость о загадочном исчезновении Локхарта, который бесследно пропал из школы и уже долгое время не объявлялся, что не очень соответствует его образу. Следовательно, были весомые основания полагать, что его кандидатура на выборах министра снимается, ведь из общественного инфополя он пропал полностью. Ну, туда ему и дорога. Надеюсь, что Дамблдор не пришил его.

После торжественного ужина наступил отбой и все разошлись по своим спальням.

Для проформы полежав десять минут под тёплым одеялом, я встал и тихонько вышел из комнаты, сопровождаемый громким храпом Рона.

— Хвост, — позвал я, оказавшись в пустой гостиной, объятой загадочным ночным полумраком.

Через минуту на лунный свет вышла крыса, которая поднялась на задние лапы и вопросительно посмотрела на меня.

— Всё готово? — спросил я.

Петтигрю кивнул головой в ответ, оставаясь в своей анимагической форме.

— Значит, приступай. Приказываю тебе действовать в соответствии с ранее озвученным мною планом.

Крыса резво куда-то умчалась, напоследок бросив на меня умоляющий взгляд.

Я, широко зевнув, со спокойной душой пошёл спать.

* * *

В это пасмурное утро Косой переулок был практически пуст. Редкие посетители спешили по своим делам и с недоумением оглядывались на одинокую фигуры мужчины, стоящую посреди улицы, перед входом в банк Гринготтс.

—… Девять, десять. Пора, — прошептал мужчина и медленным шагом направился к входу в банк.

Пока он шёл, у него было время подумать. Подумать обо всём.

Например, как так получилось, что он был раскрыт и был вынужден дать непреложный обет. Этот дрянной мальчишка Поттер ловко повернул ситуацию в свою пользу и потребовал от бедного Хвоста выполнять его приказы. Весь в отца, утырок.

Сначала Хвост незаметно пробрался на маггловскую военную базу и выкрал оттуда обогащенный уран. Затем мальчишка приказал ему зубрить ядерную энергетику, чтобы создать кустарную ядерную бомбу. Петтигрю потратил много часов и сил, но с помощью магии ему удалось создать что-то подобное.

Но это ещё что. Поттер заставил его вернуться обратно в Нору на каникулах и заглянуть там под каждый камень в поисках некого схрона, который, по мнению мальчишки, обязательно должен был находиться у Уизлей. Петтигрю решил, что Поттер тронулся умом, и тут было обрадовался, но увы: мальчишка каким-то образом оказался прав, и в гараже Артура Уизли Хвост обнаружил тщательно замаскированный погреб, доверху наполненный динамитом, ракетами, минами и противотанковыми гранатомётами. Откуда всё это добро взялось у добропорядочного семьянина мистера Уизли — Петтигрю не знал от слова совсем. Но запасы главы рыжего семейства здорово пригодились Питеру в его деле.

И теперь он, увешанный по пояс уменьшенными атомными боеголовками, которые были расфасованы по карманам, идёт в самое охраняемое место в магическом мире, чтобы совершить там теракт. Идёт он туда, разумеется, не по своей воле — им движет приказ и сила обета, который он был вынужден дать мальчишке. Кто же знал, что Поттер окажется не тем, кем кажется, и зачем-то захочет уничтожить гоблинов.

— Сука, — выругался Петтигрю, машинально переставляя неподвластные его воле ноги.

Питер был начитанным мальчиком в детстве и сейчас вспомнил фразу, которую произнёс изобретатель ядерной бомбы Оппенгеймер на первых испытаниях: «Я стал смертью, разрушителем миров».

Также ему вспомнились слова, которые произносили римские гладиаторы, проходя мимо императора: «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя».

Он мог бы иронично сказать их кому-нибудь, но прохожие шарахались от него, очевидно принимая бессмысленный расфокусированный взгляд за признак опьянения, а не за воздействие ментальных чар.

Он поднялся по ступенькам и остановился напротив охранника. Тот окинул Петтигрю подозрительным взглядом и помахал вокруг него щупом.

Хвост очень надеялся, что сейчас обнаружат то, что у него под одеждой, но щуп никак не отреагировал на маггловскую технику, потому что он был настроен на магические артефакты. Сам Петтигрю не мог никак саботировать план «хозяина», поэтому ему оставалось надеяться на то, что защитная система Гринготтса действительно так хороша, как говорят.

Охранник кивнул и пропустил Питера внутрь.

«Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришел за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда»

Проходя мимо стишка-заклинания, он усмехнулся. Пришедший в банк с намерением ограбить его гарантированно попадал под действие сложных защитных ритуалов, но что насчёт того, кто зашёл в банк против своей воли, чтобы поднять его на воздух при помощи стратегического ядерного оружия? Знают ли вообще о нём гоблины, до сих пор воющие мечами и топорами?

Он подошёл к главному столу, за которым сидел остроухий коротышка.

— Что вам угодно? — спросил тот, скривившись.

— Я хочу встретиться с главой банка мистером Гринготтом, — сказал Петтигрю.

Гоблин усмехнулся.

— Боюсь, что это невозможно. Председатель совета гоблинов и основатель банка — занятой человек, и у него нет времени, которое он мог бы потратить на всяких… — он презрительным взглядом окинул ветхую одежду Питера. — Проходимцев.

— У меня есть информация о крестражах самопровозглашенного Тёмного Лорда Волан-де-Морта, также известного как Том Реддл. —Из уст Петтигрю против его воли вырвались эти слова.

Разумеется, мальчишка приказал ему сказать подобную фразу банкирам и почему-то был уверен, что это сильно заинтересует гоблинов. Хвост очень надеялся, что остроухие лишь отмахнутся от этих слов и выставят его за дверь — тогда он будет свободен от обязанностей, наложенных на него клятвой перед Поттером.

Но, увы, глаза гоблинского клерка расширились от шока, и тот чуть не упал со стула.

— Подождите здесь, мистер! Я сейчас! — пропищал коротышка и куда-то убежал.

Вскоре он вернулся в сопровождении тучного гоблина в роскошном костюме. Петтигрю не разбирался в гоблинах, но готов был поспорить, что данный представитель этого народа прожил не одну сотню лет.

— Здравствуйте, я Горбин Гринготт, — представился гоблин.

— Гильгамеш. — После небольшой заминки Петтигрю решил представиться символичным именем бессмертного героя шумерской мифологии. В данный момент Питер очень хотел оказаться бессмертным и пережить этот день.

— Вы хотели меня видеть, мистер Гильгамеш? — невозмутимо спросил Гринготт.

— Хотел.

— Какой информацией вы обладаете?

— Отправляйтесь в ад к своему сраному Слаанешу, ублюдочные ксеносы! — Из уст Питера вырвалась заготовленная фраза, и его рука автоматически нажала на кнопку на поясе.

Гринготт даже не успел удивиться, как всё вокруг потонуло в пламени.

«Прощай, мир» — успел подумать Петтигрю, прежде чем его мозг сгорел до мельчайших частиц.

Взрывная волна моментально превратила в ничто приёмный зал банка, а также сеть многочисленных подземелий внизу, населенных гоблинами.

Оглушительный взрыв был настолько силён, что пробил могущественный защитный купол банка, и часть взрывной волны ударила по Косому переулку, но лишь выбила стёкла, и никто из редких посетителей переулка не пострадал.

В глубоких подземельях два гоблинских учёных разделывали человеческий труп при помощи крюков и скальпелей.

— Смотри, — сказал один из них и тыкнул пальцем куда-то далеко наверх.

— Что? — спросил второй и посмотрел в озвученном направлении.

Через секунду оба потеряли зрение от сильнейшего лучевого излучения, а ещё через мгновение они распались на молекулы, оставив на каменном полу лишь свои тени.

Многие древнейшие хранилища выдержали удар, но иные, чьи хозяева поскупились на защиту, превратились в груду деформированного металла.

Всепоглощающее пламя дошло до глубин гоблинских поселений, где в стеклянных гигантских колбах в анабиозе болтались и ждали своего часа подключенные к проводам мутанты, являющиеся генномодифицированной смесью гоблинов и великанов, которых предполагалось пробудить во время следующего гоблинского восстания.

Сила взрыва была настолько велика, что дошла до самых тайных и темных недр гоблинских пещер, где, под толщей камня и почвы, раскинулась небольшая пещера, больше похожая на склеп.

В центре этой пещеры находился каменный саркофаг, напоминающий гроб, обтянутый цепями и расписанный по краям древними эльфийскими рунами и заклятиями.

«Здесь покоится великий враг эльфийского племени. Горе тому, кто пробудит его! Погибель придёт нашему роду».

Столь чудовищный взрыв содрогнул своды пещеры, и тяжёлая крышка саркофага на пару сантиметров съехала в сторону.

Через какое-то время она подвинулась ещё немного, но уже не под воздействием стихнувшей взрывной волны. Ещё немного — и вот каменная плита тяжело рухнула на пол, освобождая то, что лежало внутри гроба.

Человеческая рука взметнулась откуда-то из саркофага и ухватилась за его каменный край.

Затем из своей многовековой темницы поднялся человек в красной мантии. Он спрыгнул на каменный пол пещеры, приземлившись на бархатные туфли с острыми носами. Лицо этого человека горело энтузиазмом и отражало прожитые годы. Его макушка была выбрита, но волосы по краям головы были сохранены, как у католических монахов эпохи Средневековья.

— Занятно, — протянул великий испанский инквизитор Томас де Торквемада, окидывая взглядом каменные стены и падающий через узкую расщелину в потолке серый пепел.

На следующий день во время завтрака в Большом зале царила сонная тишина, которая внезапно взорвалась хлопаньем крыльев и шумом сотни сов, влетевших в зал для доставки корреспонденции.

— Что же такое случилось, что почта так надрывается? Сами-Знаете-Кто вернулся? — пошутил какой-то старшекурник, но стоило ему взять газету, как его праздность сменилась на жадную сосредоточенность.

Я уже знал, что будет написано в газетах, поэтому с любопытством разглядывал, как меняются выражения лиц учеников и преподавателей и как Большой зал накрывается пологом тишины.

— Ну дела… — протянул Рон, чья рука, держащая пончик, застыла на полпути ко рту.

Краем уха я уловил нарастающий шум, какую-то возню со стороны учительских столов. Повернув голову, я смог лицезреть лихо отбивающегося от заклинаний Флитвика.

— Живым я вам не дамся! — безумно заорал полугоблин, впавший в знаменитое боевое безумие, и, накинув на свое тело чары левитации, как пушечное ядро вылетел через окно, оставив небольшое отверстие в витражном стекле шестнадцатого века.

Дамблдор настиг Флитвика лишь у границы Запретного леса, когда тот уже собирался транссгрессировать. По свидетельствам очевидцев бой между бывшими коллегами был жарким, и после их поединка внушительный участок леса был выжжен дотла, оставив после лишь обугленные головешки.

В бою Флитвик был убит одним из заклинаний Дамблдора, а может, подоспевших ему на выручку преподавателей.

После расправы над гоблинским шпионом Дамблдор, матерясь в бороду, тут же транссгрессировал по каким-то срочным делам, оставив вместо себя в школе МакГонагалл.

Последняя уже подрастеряла былую хватку, поэтому для меня не составило труда незаметно слинять из замка, используя камин в её кабинете, пока она бегала по школе, пытаясь успокоить детей.

Первым делом я направился в Косой переулок, чтобы воочию лицезреть последствия взрыва. Выйдя из одного из общественных каминов, я понял, что Косой переулок сейчас забит донельзя. Туда-сюда сновали обеспокоенные маги, а толпы зевак и новоприбывших организованным потоком стекались, словно ручеёк, по направлению к банку.

— Добрый день, вы здесь тоже по случаю этого умопомрачительного события, мистер Андерсон? — богато одетый аристократ поприветствовал своего знакомого, идущего в толпе.

— И вам всех благ, мистер Сметвик. — ответил ему тот, приподняв цилиндр. — Да, вы не ошиблись. Правда, я предпочел бы идти туда исключительно в вашем обществе, а не в сопровождении этой разномастной толпы, в которую помимо уважаемых людей затесались различные, ммм, люмпены.

Я огляделся по сторонам, и действительно, помимо магов среднего класса и аристократии в людском потоке было немало лиц крайне маргинального вида.

Выходцы из Лютного переулка выдавали себя замусоленными лохмотьями, вонью, пьяной походкой и грязными лицами, на которых отпечаталась вся скорбь похмельного утра.

Можно сказать, что происшествие привлекло к себе внимание всех слоёв магического общества. Кстати, я заметил, что ни у одного из волшебников или учеников Хогвартса при обсуждении случившегося с гоблинами не было в голосе обеспокоенности или сожаления. Они лишь констатировали факт, не проявляя к произошедшему никакого сочувствия, словно их это нисколько не заботило. Оно и ясно — волшебники с гоблинами на ножах много веков, и куча гоблинских восстаний не сделала их друзьями. Краем уха я слушал, о чём переговаривались люди, идущие толпой к банку, и во многих речах я улавливал ничем не скрытое злорадство и торжество, что с мерзкими нелюдями наконец покончено. Глупо думать, что после случившегося контроль над банковской системой волшебного мира так и останется за гоблинами.

Я много думал о защите себя любимого, прежде чем идти сюда, и заранее предусмотрел этот момент: Петтигрю, помимо создания атомной бомбы, был вынужден на себе проверять эффективность щитовых чар на предмет их защиты от лучевого излучения и радиации. Его не жалко, он всё равно смертник, и лишние пара рентген в его теле не погубили бы его раньше «дня икс». В ходе опытов Хвосту удалось выяснить, что для защиты от радиации достаточно щита от физических воздействий, накинутого на всё тело, и дыхательного пузыря на голове. Ими я предусмотрительно и воспользовался. Что касается других магов — то насчёт чистокровных аристократов я был спокоен, потому что они каждое утро на себя кучу чар накидывают, а вот насчёт бичей из Лютного я уверен не был.

Наконец мы подошли к банку, который издали напоминал уродливое дерево, тянущееся кривыми ветвями к небу.

Пробившись сквозь толпу зевак, я протиснулся вперёд и смог воочию лицезреть то, что осталось от главного входа. Примечательно, что где-то в воздухе существовала чёткая граница, отделяющая защитный купол Косого переулка от банковского, словно кто-то сверху разделил пирог на две части. Плитка на земле у банка была искорежена и оплавлена, но ровно до невидимой черты, где шла уже плитка, относящаяся к переулку; та хоть и давно не видела ремонта, но была абсолютно целой. Видимо, защитные контуры зоны магов и зоны гоблинов не были объединены и существовали порознь. Это и спасло Косой переулок от повторения судьбы Хиросимы и Нагасаки.

Туда-сюда сновали маги в причудливых защитных костюмах, разгребая руины и туша остатки пожара. Что я подразумеваю под словом «причудливый»? Совершенно точно не советский зелёный костюм химзащиты с противогазом. Волшебники-ликвидаторы были одеты в одежду чумных докторов прямиком из Средневековья. Интересно, они это из какого-то музея вытащили или это стандартная форма на случай экстренных ситуаций в мире магии?

На обломке колонны сидели два гоблина. Один хныкал, а второй утешающе баюкал его.

— Даю тебе слово, брат, — говорил он, — солнце вновь воссияет над нами!

Оба были страшно обожжены и без единой волосинки на голове.

Жалел ли я о том, что сделал? Нет. Это было необходимо для сохранения нашей цивилизации и человечества в целом.

Почему я это сделал? Могу предложить миллион ответов, и все неверные. Правда в том, что я циник. Но я исправлюсь. Обязательно исправлюсь. Больше такого не повторится. Я очищаюсь и иду вперед, иду по прямой дороге и выбираю жизнь. Я уже знаю, как это будет. Я буду таким, как вы. Работа, семья, телевизор на полстены, стиральная машина, тачка в кредит, музыкальный центр, электрооткрывалка, здоровое питание, еда без холестерина, медицинская страховка, недвижимость, дом, шмотки для отдыха, костюм-тройка, дерьмовая жратва, дети, прогулки в парке, работа с девяти до пяти, партия в гольф, мойка машины, набор свитеров, семейное Рождество, пенсии повышение, от налогов освобождение, клизма в заднице, прозябание и смерти вечное ожидание.

Узнав самое необходимое у аврора, дежурившего на месте крушения гоблинских амбиций, я развернулся и пошел прочь оттуда. Аврор стоял там не просто так и сообщал взволнованным гражданам статус их хранилища. Мой родовой сейф, как и у большинства других обратившихся, не пострадал, так как древние аристократические семейства предпочитали создавать свои сейфы в отдельном расширенном пространстве, которое находилось не совсем в нашей реальности. Мои средства не пострадали, и я был спокоен.

Уворачиваясь от идущих на меня людей, я решил направиться в кафе Фортескью, чтобы перекусить чудесным шоколадным мороженым. Защитные чары я с себя снял, так как в них уже отпала надобность, а тратить резерв я не хотел.

Не доходя до кафе, я столкнулся лицом к лицу с человеком, которого меньше всего ожидал здесь увидеть.

— Мистер Локхарт? — изумился я, глядя на бывшего преподавателя ЗОТИ.

— О, Гарри! — воскликнул Гилдерой, а его глаза засветились неподдельным восторгом. — Как же я рад тебя здесь видеть!

— Где вы всё это время были? — вежливо спросил я. — «Ежедневный пророк» уже хотел было по просьбе многочисленных читательниц за информацию о вас объявить награду.

— Всё это чепуха, — нервно отмахнулся Локхарт. Мне на секунду показалось, что он находится в состоянии некого помешательства. — Но что это я! Где мои манеры? Здравствуйте, мистер Поттер!

Он протянул мне руку, которую я без задней мысли пожал в ответ.

Внезапно моя голова пошла кругом и земля ушла из-под ног. Меня словно зацепили крюком ниже пупка и на максимальной скорости протащили сквозь узкую трубку. Тошнота подкатила к горлу, но прежде чем меня стошнило, так же резко выдернули из этого хаотичного мельтешания.

Я больно приземлился спиной на почву, и даже находясь в состоянии дезориентации, понял, что Локхарт только что транссгрессировал вместе со мной.

Моя рука рефлекторно дёрнулась к карману брюк, но тут по ушам ударил возглас:

— Не так быстро! Экспелиармус! Инкарцео!

Палочка вылетела из рук, а моё тело оплели прочные веревки.

В глазах наконец-то перестало двоиться, и я смог посмотреть по сторонам. Это кладбище. По мозгам словно съехали, как по горке на картонке, и я осознал, что нахожусь именно на том самом кладбище из фильма, где возродился Волан-де-Морт.

Локхарт стоял в метре от меня и недобро улыбался.

— Ну, это тебе уже ни к чему, — сказал он и переломил мою палочку через колено. Запасную я с собой не брал.

Тут я почувствовал, как какая-то сила подняла моё тело и пролевитировала к внушительному надгробию, возле которого стояла статуя с косой, и она ожила и прижала меня к стене.

— Тебе это с рук не сойдёт, — прошипел я, но Локхарт лишь рассмеялся и завёл золотистую прядь за ухо.

— Приступим, — ответил он и взмахнул палочкой. Из-за надгробий вылетел котёл и небольшая золотая чаша, в которой я безоговорочно признал чашу Пуффендуй, а по совместительству один из крестражей Волан-де-Морта. Теперь понятно, что Локхарт делал возле банка.

— Ты знаешь, — сказал он, заклинанием разжигая огонь и ставя на него котёл. — Я не могу поверить в свою удачу. Я рассчитывал похитить тебя на каникулах, благо преподавателям известно место проживания учеников, но ты оказался настолько беспечен, что отправился в Косой переулок без сопровождения.

— Больше не буду жать руки при встрече. — Я только покачал головой.

— Во-первых, если бы ты не ответил на рукопожатие и что-то заподозрил, то я бы просто схватил тебя за плечо и точно так же транссгрессировал. Во-вторых, — он зло улыбнулся, — с чего ты взял, что ты переживешь этот день? Агуаменти! — Котёл наполнился водой, и туда полетела чаша.

Локхарт принялся выжигать палочкой на земле магические руны, бормоча что-то себе под нос.

— Хочешь возродить Волан-де-Морта? — Я бросил пробный шар. — Думаешь, что он тебя щедро отблагодарит за это? Какая цена тебя устроит за отданную руку?

— Мешаешь, — нервно отмахнулся Локхарт.

— Не знаю, что там тебе наобещал Реддл, но тебя развели, дурачок.

Локхарт с раздражением повернулся ко мне.

— Ты ещё не понял, кто я? — Его глаза зажглись помешательством. — Я — Фернандо Кортес и Кетцалькоатль в одном лице. Я — повелитель этого мира, я гений, я сверхчеловек, я титан. Мои мысли определяют реальность.

Ясно: ещё один сумасшедший с маниакальными идеями. Похоже, у этого Локхарта нарциссизм и самолюбование зашли куда-то не туда.

Он лихорадочно дёрнул головой и замолчал, вернувшись к черчению рун. Мои малые познания в рунологии подсказали мне, что Локхарт изобразил несколько рун со значениями «Хозяин», «Слуга» и «Враг», но ничего больше я сказать не мог.

— Если ты такой крутой сам по себе, то зачем тебе вообще нужен Волан-де-Морт? — спросил я.

— Хороший вопрос, безусловно, — кивнул он, выводя какие-то знаки. — Тёмный Лорд очень похож на меня. Я изучил его биографию и понял, что только он может дать мне направление, где мне стоит искать новые вершины своей личности. Как некстати, ты убил его, но недавно я нашёл его ослабленный дух. Он подсказал мне способ, с помощью которого я смогу вернуть его к жизни и стать величайшим волшебником, сумевшим победить смерть.

— Боюсь тебя расстроить, — сказал я, — но некромантия и создание лича — это не про жизнь и душу.

— Думай что хочешь, — махнул рукой Локхарт. — Мне всё равно.

Закончив с рунами, он развернулся ко мне и с кривой ухмылкой достал из-за пояса уродливый нож.

— Страшно? — улыбнулся Локхарт, заметив испуг на моём лице. — Ты внезапно осознал, что можешь умереть? Не переживай, ты всегда был смертен. Даже когда тебе было хорошо и ты был счастлив — ты всё равно мог умереть, также как и сейчас, но тогда ты не осознавал этого. Так что делает человека смертным? — философски изрёк Локхарт и весело подмигнул. — Явно не осознание конечности жизни, не так ли?

Он подошёл ко мне и закатал рукав моей рубашки.

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага! — Он замахнулся ножом.

— Стоп! Почему насильно-то? — прервал я его. — Я согласен пожертвовать кровь, мне не жалко.

Если я надеялся таким образом обмануть систему и вызвать сбой в ритуале, то ничего не получилось.

— Ну и ладно. — Локхарт равнодушно пожал плечами, отбросил нож куда-то в траву и достал из кармана пузырёк с красной жидкостью. — На этот случай я специально припас кровь одного из ярых ненавистников Тёмного Лорда, коих по стране много.

Содержимое пузырька вылилось в котёл.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

В котёл полетела кость, лежавшая возле надгробия отца Волан-де-Морта.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!

Сейчас начнётся самое интересное! Я затаив дыхание с интересом наблюдал за Локхартом, строя догадки, как он выполнит это требование ритуала возрождения. Неужто реально отрежет себе культяпку?

Но нет. Он поступил в соответствии со своим образом напыщенного чистоплюя — достал из кармана пинцет, оторвал от ногтя заусенец и кинул его в котёл.

Жидкость в котле забурлила, и из котла повалил густой пар.

Клубы пара медленно стали формировать что-то ужасное.

Сложенная пополам обнажённая фигура безволосого гомункула воспарила над котлом. Отвечу на вопрос, терзающий поколения поттероманов: половых признаков у существа не наблюдалось.

Бурление в котле прекратилось, и монстр приземлился своими бледными и страшно худыми ступнями на сырую траву.

Локхарт тут же угодливо подбежал к результату своего ритуала и подал ему бесформенный чёрный балахон и палочку.

Волан-де-Морт провёл длинными тонкими пальцами по лысой голове, ощупал новое тело и ласково погладил рукоятку своей палочки.

Затем он повернулся к застывшему в торжественном молчании Локхарту. Тот явно ждал какой-то высокой похвалы или награды за свои старания и за свою верность.

— Гилдерой… — полушепотом произнёс Волан-де-Морт. — Ты был полезным и верным слугой. — Он умолк и посмотрел на начавшего волноваться блондина. — Но только я один могу жить вечно.

Напрягшийся Локхарт с испугом взглянул на своего хозяина.

— Повелитель? — недоумевающе спросил он, пятясь назад.

В ответ в его сторону полетело невербальное режущее заклятье, которое перерезало напыщенному писателю глотку. Тот упал на землю и засипел, орошая кровью сухую траву и тщетно пытаясь зажать рану руками.

Волан-де-Морт повернулся ко мне. Его блестящие красным блеском глаза пристально смотрели сквозь меня, их чёрная глубина вела в самую бездну. Туда, откуда взялось самое плохое в этом мире. Что-то первобытное закричало во мне, требуя срочно бежать прочь от этого злого существа, но я не мог пошевелиться, прикованный к статуе.

— Вот мы и снова встретились, Гарри, — тихо сказал он. — Сколько уже раз ты вставал мне поперек горла и срывал мои планы? Ты — причина моего падения и моего развоплощения. Но это дело прошлое, дело тёмное, не так ли? — Он усмехнулся. — Сейчас ты стоишь на могиле моегo отцa. Я бы вac познакомил, нo я самолично убил его. Зигмунд Фрейд говорил, что отцеубийство — это основное и древнейшее преступление как человечества, так и отдельного человека. Во всяком случае, оно — главный источник чувства вины. Отношение сына к отцу, по Фрейду, всегда амбивалентно. Редкостный был дурак, да? Меня-то чувство вины ни капельки не гложет. Ни за одно из тех многих убийств, что я совершил. — Он зловеще улыбнулся. — Ходят слухи, будто ты стал почти так жe знаменит, как я… Мальчик-Который-Выжил. — Он насмешливо отчеканил это прозвище. — Мне больше нравится вариант: «Мальчик-Который-Пляшет-Под-Дудку-Дамблдора».

Хрипы и свисты со стороны Локхарта затихли — отмучился.

— Ты не находишь нас в чем-то похожими, Гарри? — спросил монстр, пожирая мой шрам красными глазами. — Я тоже был сиротой, я тоже воспитывался в жёстких условиях, я тоже с детства осознавал свою инаковость, я тоже был в восторге от первого посещения Хогвартса, я тоже был марионеткой в руках Дамблдора. Но теперь это всё в прошлом. Я скинул с себя ярмо и теперь, как говорил Пиноккио, я свободен от всех оков. А у тебя хватит смелости и воли поступить так же?

— Да пошёл ты, урод! — выкрикнул я и вместо ответа на демагогию плюнул ему в рожу.

Слюна не долетела до адресата и шлёпнулась о землю, остановленная защитными чарами.

Волан-де-Морт только усмехнулся и, о чем-то глубоко задумавшись, принялся медленно ходить кругами.

— Знаешь, Гарри… Я не люблю сказки волшебников. — Волан-де-Морт резко остановился и огорошил меня этой информацией. — Впервые я прочитал их лишь в пятнадцать, и то только ради информации о Дарах Смерти.

Что? Что он несёт? При чем здесь сказки?

Он небрежно взмахнул рукой, и статуя отпустила меня. Я приземлился на затёкшие ноги и с трудом попытался удержаться в вертикальном положении. Мой мозг тем временем продолжал судорожно искать варианты побега. Портала в виде кубка нет. Транссгрессировать отсюда не получится, так как Локхарт в первую очередь повесил над кладбищем антиаппарационный купол. У трупа Локхарта палочку забрать не получится, так как он пользовался палочкой Волан-де-Морта, а не своей.

— Я рос в маггловском приюте и с детства был любознательным малым, которого манили книжные знания. Какие книги могли быть в нищем лондонском приюте? Верно, несколько потрёпанных и никому не нужных сборников сказок, которые утонули в пыли, — продолжил он. — Мне не приходилось выбирать, и как только миссис Коул научила меня чтению, я взахлёб поглотил творчество Андерсена, Пьеро и братьев Гримм.

Волан-де-Морт едва заметно усмехнулся и вновь принялся медленно расхаживать туда-сюда.

— В детстве мне нравилось, что в сказках всегда торжествует справедливость и побеждает добро. Я смотрел на свою жалкую жизнь, а затем на героев сказок и представлял, что со мной непременно случится какое-то чудо, которое изменит мою жизнь. К тому же в сказках речь всегда идёт о чем-то волшебном, а я подсознательно тяготел к магии, чувствуя родное и осознавая, что я отличаюсь от окружающего стада.

Он шумно выдохнул и поморщился.

— Потом ко мне пришёл Дамблдор и вручил письмо. Поначалу я воспринимал всё происходящее как сбывшуюся мечту, а себя ощущал Золушкой на балу у принца. Но совсем скоро мои иллюзии рассыпались, как карточный домик, а карета превратилась в прогнившую тыкву, вроде той, что подавали в те голодные времена на обед. — Мертвенно-бледное лицо искривилось в гримасе, больше похожей на оскал. — Впрочем, ты это и без меня знаешь, ведь тоже вырос у магглов. Первые впечатления, восторг при виде замка, а затем последующее разочарование и осознание того, что волшебный мир не сильно лучше маггловского.

Волан-де-Морт снова остановился и задумчиво посмотрел куда-то вдаль, словно старательно вспоминая что-то, что постарался забыть.

— Знаешь, в какой момент я понял, что мне нагло лгут? Когда на Лондон падали немецкие бомбы, земля гудела, а на моих глазах разорвало на кровавые куски женщину с ребенком на руках. Они не заслуживали смерти, но они умерли. Я не хотел умереть, как они, и слёзно просил разрешения остаться в школе на каникулы, но старик был неумолим. Тогда я понял, что никакой справедливости не существует — это не победа добра над злом, а вечная борьба за существование. Нет никакого добра и зла — есть только сила, а остальные слишком слабы, чтобы добиваться её.

Он неожиданно рассмеялся леденящим душу неестественным хохотом и так же резко умолк. Прищурившись, он посмотрел на меня своими змеиными красными глазами, в которых плескалось чистое безумие.

— И тебе тоже следует понять это, — тихо сказал он. — Ты не в сказке, где всё хорошо кончается и герои живут долго и счастливо. Ты в реальном мире, а в нём сказок не бывает.

От его голоса повеяло могильным холодом, сразу испарились все нотки притворного веселья.

— В реальности Герда не найдет Кая, — потусторонним голосом прошептал Волан-де-Морт, и его тонкие губы расползлись в таинственной мистической полуухмылке.

Бледная рука изящно скользнула в складки мантии.

— Элли не вернётся в Канзас.

Тонкие пальцы легко зацепили и выудили палочку.

— Гензель и Гретель не спасутся от лесной колдуньи.

Он медленно поднял палочку на уровень глаз и нацелил прямо на меня.

— Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, — едва слышно прошептал он, — не победит злого волшебника и не уйдёт победно в закат. Он умрёт бесславной смертью.

Сердце пропустило удар, и я сделал непроизвольный шаг назад. Возможно, мне следует попытаться что-то сделать? Но что? Моя палочка сломана, а в радиусе километра висит мощный антиаппарационный купол, не позволяющий телепортироваться отсюда.

— Ты не поверишь, Гарри, — с непонятным сожалением произнёс Волан-де-Морт и сочувственно посмотрел на меня. — Но мне искренне жаль.

У меня не было времени и сил удивляться его словам. Я лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации.

И если вы думаете, что мне ничего не угрожает, потому что я сейчас говорю с вами, — тоже мне умники! Вы что, никогда не смотрели «Город грехов», «Милые кости» или «Красоту по-американски»?

Я резко дёрнулся в сторону, попытавшись одним прыжком достичь каменного надгробия и спрятаться за ним, как за укрытием.

Слишком медленно.

Слишком.

Меня охватило странное чувство, что-то вроде печали. Будто я всегда знал, что именно так всё и закончится.

— Авада Кедавра! — раздался короткий выкрик.

Мир потонул в зелёной вспышке.

Продолжение следует...