Проклятие Звезд (джен)

Грозовое племя явилось на Совет с заметным опозданием, из-за чего Урагана, как только он вошел на поляну, обдало волной раздражения от воителей Речного племени и племени Ветра. Он занял место, как сказал Остролап, чтобы было хорошо видно как предводителей с их глашатаями, так и обычных воинов. «Мне нужно, чтобы ты смотрел и запоминал, — говорил глашатай перед выходом из лагеря. — Я мог попросить об этом и Шустрого, но нужно, чтобы это не вызвало никаких подозрений». «А для этого подойдет обычный воин», — в очередной раз подумал Ураган. Его не обижало то, что он является обычным воином. Какая-то часть его честолюбия, доставшаяся от отца, напоминала о себе каждый раз, когда он вспоминал, что был когда-то помощником Остролапа, а в дальнейшем мог пойти и дальше, но он уже давно не замечал этого. Он не просто считал себя, но и был вполне умным котом, чтобы понимать, что не годен ни на пост глашатая, ни на пост его помощника. Точно не в эти времена, когда коты отчаянно плетут интриги и заговоры, строят коварные планы для удержания власти в племени и в лесу.

Остролап легко запрыгнул на ветку Дуба и устроился посередине. Он то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил, как Жукозвезд, брезгливо морщась, отодвинулся в сторону. Не замечал он и косых взглядов рядовых воителей, которые были обращены на него. Ураган пристально посмотрел на Снежного, но, к его удивлению, не заметил не только каких-то признаков враждебности, но и каких-либо эмоций в принципе. Морда Речного глашатая не выражала ничего и оставалась тверда как камень. «Раньше он был первым, кто всем своим видом показывал свое отвращение к нам. Неужели в Речном племени снова назревает противостояние? Нужно будет сказать об этом Остролапу».

— Все ли хорошо с вашей предводительницей? — с издевательской учтивостью спросил Жукозвезд.

— Спасибо, Жукозвезд, — не обращая внимания на его тон, ответил Остролап. — Комета в порядке.

— Тогда я не понимаю, почему уже который Совет вместо нее ходит ее глашатай, — притворно округлил глаза Речной предводитель, а в рядах Речных котов послышались смешки и перешептывания.

— Моя предводительница находит эти собрания скучными, — пожал плечами Остролап. — На ней лежит бремя материнства, а ухаживать за тремя крепкими и шустрыми котятами — та еще морока.

— Или, может быть, котята совсем больные, из-за чего мать не может их оставить, — предположил Звездный Ветер, постоянно косясь в сторону предводителя племени Теней. — Иначе я не понимаю, зачем вам так открыто демонстрировать свою слабость.

— Слабость? — удивился Остролап.

— Если который Совет подряд проходит без предводителя, значит он, вероятно, сильно болен, — заметил Жукозвезд. — А без здорового предводителя и племя будет слабым.

— Спасибо за беспокойство, — хмыкнул Остролап. — Но я сомневаюсь, что вас хоть как-то касаются наши дела.

— Вас, насколько я понимаю, наши дела тоже не касались, — скривился Жукозвезд. — Однако это не помешало тебе воспользоваться слабостью нашей власти и вмешаться в наши внутренние дела, поставив на место предводителя узурпатора.

— Как мы заговорили, — улыбнулся Остролап. — Но, если мне не изменяет память, Рванозвезда сделали глашатаем. А после этого все племя проголосовало за изгнание Гребня. Это было законно, мы лишь поддержали порядок в вашем племени. А то, что ты подкараулил своего предводителя, причем после того, как тебя изгнали из племени, и убил его, заняв его место исключительно силой, никак иначе, кроме узурпации власти, назвать нельзя.

— Вы можете отложить свои распри, — холодно произнес Шрамовая Звезда. — Мы находимся на Совете, а не решаем, кто и в чем виноват.

На поляне воцарилась тишина. Казалось, все уже забыли про то, что на месте Звездного Сумрака стоит его глашатай.

— Все ли хорошо со Звездным Сумраком? — с хорошо скрытой ноткой беспокойства спросил Жукозвезд.

— За последнюю луну в нашем племени случилось много чего плохого, — мрачно отозвался предводитель. — Почти сразу после предыдущего Совета вероломные бродяги напали на наших патрульных. Среди них никто не выжил.

Лесные воители испустили удивленный и местами испуганный вздох. Никогда не было такого, что в стычке с бродягами погибало больше одного воина.

— Кленовник, Галечница и Кремень теперь охотятся в Звездном племени, — продолжил Шрамовая Звезда.

Теперь поляна взорвалась ужасом. Ураган видел, что для некоторых Речных котов это не было новостью, однако почти все коты племени Ветра ничего не знали об этом. Это в очередной раз доказывало то, что Жукозвезд активно сотрудничал с некоторыми Сумрачными котами, ведь кроме них некому было сказать о случившемся.

— Три воителя погибли от лап бродяг?.. — не веря в сказанное, спросил Звездный Ветер. — Но как такое могло произойти? Ведь все они были очень хорошо подготовлены.

— Бродяги планировали атаку, — ответил Шрамовая Звезда. — Один из них заманил патруль в хорошо подготовленную ловушку, после чего на них накинулись со всех сторон. Сумрачные воины сражались, словно Львиное племя, забрав жизни как минимум пяти бродяг, но против них было слишком много котов.

— Разве бродяги могут так хорошо продумать нападение? — с раздражением в голосе спросил Жукозвезд, сверля взглядом Остролапа. — Все мы знаем, что бродяги тупые. Я абсолютно убежден, что за этим стоит Грозовое племя.

«Мог ли Остролап пойти на это? — мрачно задумался Ураган. — Это вряд ли. Как бы сильно он ни ненавидел их, на такое нарушение Закона пойти он не мог».

— Мы провели тщательное расследование, — ответил Сумрачный предводитель. — Никаких следов пребывания там ни Грозовых, ни каких-либо других лесных котов не было обнаружено.

На этих словах поляна вновь обеспокоенно пришла в движение. Такое нападение значило только одно: клан набрал силу и готов на равных выступить против одного из племен.

— По информации, которую я получил от наших разведчиков, посланных на обычное место обитания бродяг, клан обратился в бегство, — продолжил предводитель племени Теней. — Они, судя по всему, испугались нашего гнева и ушли с обжитых территорий. Я разговаривал по этому поводу и с Грозовыми котами, которые, в случае чего, первыми попадут под удар, и они подтвердили это.

Остролап кивнул.

— Нам опасаться нечего, — заверил он. — Мы неустанно следим за тем, чтобы бродяги не вернулись на свое место. Более того, у меня есть кот, который рассказывает мне обо всем, что там происходит за щедрое вознаграждение дичью. Накануне нападения он говорил о том, что власть в их клане раскололась после смерти предводительницы, которая смогла объединить под своим началом всех этих котов. Вполне возможно это вероломное нападение было попыткой одной из сторон взять власть в свои лапы. И, судя по тому, что они отправились в добровольное изгнание с обжитых территорий, эта попытка не увенчалась успехом.

— Уверен, Грозовые коты поделятся с нами, если бродяги вновь вернутся, — произнес Шрамовая Звезда.

Остролап вновь удовлетворительно кивнул.

— Но это еще не все беды, которые обрушились на нас, — мрачно продолжил Шрамовая Звезда. — Наш славный предводитель отправился к предкам, и теперь я, Шрамовая Звезда, предводитель племени Теней.

Среди котов пронесся горестный вздох, смешанный с поздравлениями новому предводителю. Ураган подметил, как вытянулись морды у Звездного Ветра и Жукозвезда. «Жаль Остролап этого не видит, — хмыкнул он про себя. — Великолепное зрелище».

— Как умер? — тупо спросил Жукозвезд. — Его убили?

— Наш предводитель был стар, — вздохнул Шрамовая Звезда. — Он умер, сражаясь, как воин. Но сразила его не вражеская лапа, а болезнь.

На этих словах Жукозвезд со злостью открыл пасть, чтобы что-то сказать, но вовремя захлопнул ее. «Они не сказали Совету правду», — удивленно заметил Ураган.

— Прими мои соболезнования, — наклонил голову Звездный Ветер. — Звездный Сумрак был хорошим предводителем.

— Спасибо, — с достоинством кивнул предводитель племени Теней. — Однако, — он возвысил голос, — я хочу напомнить, что, несмотря на все это, мое племя все еще является сильнейшим племенем в лесу. И мы будем соответствовать этому статусу. Мы будем делать все, чтобы слабый не был поглощен сильным. Поэтому мной и моими котами принято следующее решение, — он осмотрел поляну Совета. — Грозовые коты отныне являются нашими союзниками.

Племя Ветра молча переглядывалось между собой, а Речные коты взорвались возмущенными криками, среди которых было сложно что-то разобрать. Единственным, что было слышно очень отчетливо, было слово «предатель».

— Вы будете защищать этот сброд законопреступников? — ощерился Жукозвезд.

— Вы поощряете их преступления? — поддержал его Звездный Ветер. — Как вы смеете?

Когда шум утих, Шрамовая Звезда продолжил:

— За те преступления, в которых вы их обвиняете, они сполна расплатились. Они ослаблены голодом и тем, что у них отобрали их законную территорию. Племя Теней осуждает это преступление не только против Закона, но и против самой природы племен. Территория Грозового племени должна быть возвращена ее законным хозяевам. И мы не будем участвовать в так называемом подавлении мятежа, если таковой случится.

На этот раз коты обоих вражеских племен хранили мрачное молчание, а Ураган вновь пожалел, что Остролап не видит морды их предводителей.

— В случае, если бесплеменные коты решат вернуть территории, которые некогда принадлежали им, мы подавим это выступление, — Жукозвезд с холодной яростью посмотрел сначала на Остролапа, а потом на Шрамовую Звезду. — После чего мы накажем племя Теней за несоблюдение договора.

— Что ж, ты можешь попробовать это сделать, — Сумрачный предводитель обнажил правый клык. — Однако подумай дважды, нужны ли тебе столько жертв в твоем племени.

Его слова были встречены единогласной поддержкой его воинственных котов.

— Только ступите на нашу территорию! — кричал Уголь.

— Мы с вас шкуру спустим, рыбомордые! — подержал Черныш.

— Но, я хочу напомнить, что Звездный Сумрак запретил Грозовым котам охотиться на нашей территории, — продолжил Шрамовая Звезда, когда крики утихли. — И я не намерен возвращать им это право. Пока что. Я не допущу голода в своем племени и не позволю голодать соседу, поэтому с наступлением Голых Деревьев кому-то, возможно, придется расстаться с частью территорий. Разумеется, временно. Уверен, верные Закону коты не откажут мне в этом.

Поляна Совета вновь взорвалась гневными криками, а Ураган, удовлетворенный зрелищем, крутил головой, силясь запомнить все, что увидит. «Он сказал, что не вернул нам право охотиться на их территории, — размышлял он. — Однако на третий день после смерти Звездного Сумрака мы уже охотились там и продолжаем это делать каждый день. Тогда зачем?.. — Ураган прокрутил в голове все, что происходило в последнее время, и пришел к единственно верному умозаключению. — Усиленные тренировки, теперь намеренное выставление нас слабыми. Значит, мы готовимся к тому, чтобы наконец вернуть свои территории! А чтобы все это оставалось в тайне, Остролап ни словом не обмолвился с нами». Его мысли подтвердил и его глашатай:

— Несмотря на все это, я хочу объявить, что мы не собираемся возвращать наши территории, — вид у него был более чем недовольный. — Мы очень сожалеем, что племя Теней, несмотря на то, что объявили нас союзниками, так поступает. Мы отдали вам огромные территории, а вы, не намереваясь их отдать назад, запрещаете на них охотиться. Но я верю, что вы верны Закону и не позволите нам голодать.

Среди Речных котов послышался хохот. Племя Ветра было более сдержанно, обмениваясь лишь издевающимися улыбочками. Пока Ураган смотрел на все это и приятно удивлялся находчивости Остролапа, он не заметил, как около него выросла черная мускулистая фигура. Запах племени Теней ударил в ноздри.

— Здравствуй, Ураган.

— Углегрив? — опешил Грозовой воитель. — Зачем ты здесь?

— Я наслышан о твоем отце, — не обращая внимания на вопрос старшего воина, произнес Углегрив. — Один из лучших глашатаев Грозового племени, благородный, а главное, верный Закону кот. Даже Сумрачные коты, которые воевали с ним, отзываются о нем с уважением.

— К чему это…

— Уверен, что ты сын своего отца, — перебил его Углегрив. — Ты так похож на него. Такая же серая шерсть, такой же спокойный характер, такая же неукротимость в бою. Я видел, как ты сражаешься, и знаю, что ты очень хороший воин.

— Ты тоже весьма преуспел в воинском искусстве, — гадая, что от него нужно черному коту, произнес Ураган.

— Но в тебе, почему-то, нет честолюбия, которое было присуще твоему отцу. Я уверен, что он метил в предводители и выполнял свой долг так, как мог. Если бы не предательство Грозного, он бы, наверняка, предотвратил трагедию, которая постигла ваше племя. Но ты, оказавшись на посту помощника глашатая, не захотел там остаться. Или… — Углегрив пристально посмотрел на Урагана. — Может быть, Остролап просто хотел видеть около себя такого кота, который не будет оспаривать его решения?

— Что ты хочешь?

Урагану все меньше и меньше нравился их диалог, из-за чего тот воинственно распушился. Как назло, Совет все еще продолжался, и никто из его соплеменников не замечал того, что с Ураганом разговаривает Сумрачный кот. Но Углегрив и этот вопрос предпочел не заметить и задумчиво посмотрел на Остролапа.

— Я уверен, что ваш глашатай Воинский Закон, ведь иначе быть не может, верно?

— Никто не смеет в этом сомневаться! — прошипел Ураган.

— Тогда он наверняка рассказал о своем преступлении, — грустно вздохнул Углегрив.

— Что ты несешь?

— Просто я долго думал, и правда не понимаю, как мой отец может все еще оставаться вашим глашатаем.

— Чего? — опешил Ураган.

Он сначала не понял, какое отношение Черныш имеет к Грозовому племени. Но потом пришло осознание, что Углегрив говорил совсем не о Черныше. Он говорил…

— Ты лжец! — прорычал Ураган и распушился еще сильнее.

— Выходит, он не сказал? — удивленно округлил глаза Углегрив. — Это очень удивило меня, ведь я считал отца достойным котом. Но раз он не может признать собственных котят от кошки из другого племени, это многое говорит о нем. Мне жаль, что у наших союзников сложилась такая ситуация.

С этими словами он, опустив хвост, пошел к соплеменникам. Ураган невидящим взором следил за ним, после чего посмотрел на Остролапа. Он, как мог, старался найти опровержения словам наглого Сумрачного кота, но с каждой секундой его уверенность в лживости его слов таяла. Углегрив действительно был очень сильно похож на своего отца. Но не на названного отца, который отличался своими огромными размерами. Да и его мать была не маленькой. Однако их дети совсем не могли похвастаться таким телосложением. Да, они не были такими маленькими, как Остролап, но Углегрив, который, как раньше казалось, унаследовал от Черныша больше всех из их троицы, не был и в половину такого же размера. И каждая секунда сравнения Углегрива с Остролапом кричала об их безоговорочном сходстве.

«Этого не может быть… — в панике думал Ураган. — Этого просто не может быть…» Но против фактов ему было нечего противопоставить. Все это было действительно так. Ураган раз за разом прокручивал у себя в голове тот раз, когда застал еще очень юного Остролапа за тем, как тот болтал с Песчаной. Тогда черный воитель смог убедить Урагана в том, что делает это исключительно ради информации. Да и Ураган даже подумать не мог, что Остролап способен на такое.

«Он врал мне, — с неожиданной жесткостью подумал Ураган. — Он врал всему своему племени. Он не открыл правду и после того, как эти котята появились на свет. Если он был способен на такое, на какие еще преступления он может пойти и уже пошел? Мог ли он действительно быть виновным в недавней смерти Сумрачных котов?» На этот вопрос у Урагана впервые не было ответа.

Он пристально посмотрел на своего глашатая, который, сидя посередине, завоевывал большую часть внимания и о чем-то спорил со Шрамовой Звездой. Он всегда представал перед взором Урагана тем юным, эмоциональным и даже отчасти трусливым котиком, который не хотел участвовать в своем Испытании. Именно таким он запомнился ему. Хоть и юным, но уже имеющим достойные для воителя качества. Но сейчас перед ним был совсем другой кот. Холодный и расчетливый, готовый пойти на все ради своего племени. Готовый пойти на нарушение Закона ради племени. Готовый пойти на нарушение Закона ради себя. Совсем не таким его воспитывал Дождевик, и Ураган поневоле ощутил укол вины. Он, сын своего отца, должен был продолжить воспитание своего названного брата и хорошего друга. Но сейчас что-то менять было уже слишком поздно.

Он погрузился в мрачные и неприятные думы, хоть и не хотел этого. Где-то внутри он понимал, что Углегрив, видимо, хотел воздействовать на обстановку внутри племени, но он не мог ничего с собой поделать. Разве может он молчать теперь, когда знает правду? Мог ли он поступиться своей совестью и стать соучастником преступления? И почему именно Остролап достоин быть глашатаем, несмотря на все то, что сделал, а он, Ураган, — нет?

Но хуже всего были другие мысли и другие вопросы, которые он не хотел задавать даже себе и не хотел искать на них ответы. «Может ли Остролап после всего этого оставаться их глашатаем? — однако очень быстро этот вопрос трансформировался в еще более неприятный. — Рано или поздно Комета уйдет охотиться в Звездное племя. Уже сейчас она, очевидно, больна, как бы ни пытались это от нас скрыть, а Остролап прибрал всю власть в свои лапы. И что же мне выбрать: долг перед племенем, честь и Закон или преступить все это ради сохранения шаткого равновесия? — Ураган отрешенно посмотрел на темное небо и полную луну, которую пересекало маленькое облако, не обращая внимания на то, что племена уже собирались идти обратно. — Может ли Остролап быть нашим предводителем?»

Остролап бежал так, как не бегал, пожалуй, еще никогда. С каждым толчком лап он буквально взлетал над землей, проносился над ней и плавно приземлялся на лапы, чтобы снова оттолкнуться. Паника, страх и невыносимое чувство тревоги полностью овладели им, и он пытался обогнать их в своем безумном беге. Но он смог перебороть свои эмоции и вдруг остановился. «Куда я тороплюсь?» — пронеслось у него в голове. По бокам от него рос такой густой кустарник, что при всем желании ни один кот не смог бы пробиться через него. Да и перепрыгнуть его не было никакой возможности. Он оглянулся. Назад, как и вперед, простиралась бесконечно длинная тропинка, все так же заросшая по бокам непроходимым кустарником. «Куда я бегу?» — повторил голос в его голове, и он, как завороженный, повернулся вперед.

Прямо перед ним возвышался огромный камень, нет, скала, которая полностью перекрывала путь вперед. «Это еще что такое?» Скала была плоская и чем-то напоминала ту, которая была на территории их племени. А, может, это была именно она, Остролап не помнил этого, ведь давно не был на тех землях. Ни обойти, ни перепрыгнуть, ни вскарабкаться. Вопрос «где я?» почему-то не волновал его. Его волновало то, что он должен сделать.

Он аккуратно подошел и понюхал скалу. Она пахла мокрым камнем, травой и привычными запахами леса. Ему даже показалось, что на ней есть отдаленный запах Грозового племени. Тревога усилилась многократно. «Должно произойти что-то плохое!» Глашатай затравленно оглянулся, однако никого поблизости не было. И в этот же миг ноздри защекотал знакомый запах толстого серого кота, от которого у Остролапа шерсть встала дыбом, а ярость вытеснила все остальные эмоции.

— Выходи! — прорычал он.

Но никакого ответа не последовало. Так он постоял какое-то время, но более стоять не мог. Скала притягивала его. Он вновь обнюхал ее. «Что я должен сделать? Я должен что-то предотвратить?» Он коснулся ее лапой. И его оглушил дикий, полный боли крик. Его крик?

Он проснулся в палатке предводительницы. Однако ее почему-то не было. Как и котят. Ноздри вновь защекотал запах серого кота, и ярость вновь взяла над ним верх. Но он смог быстро подавить ее. Взамен пришло беспокойство. «Где Комета с котятами?»

Остролап попытался подняться, но лапы у него словно окаменели. С трудом он смог встать во весь рост и только тогда заметил какую-то непонятную тень в самом дальнем углу палатки. Шерсть зашевелилась на его загривке, а волна страха обдала его. «Это он!» — подумал Остролап и приготовился биться. «Как он смог попасть в наш мир?» — пронеслось у него в голове, но на размышления у него не было времени.

Тень зашевелилась и медленно подошла к нему. Он все еще не видел, кто это, но, собрав все свои силы, прыгнул вперед. Его когти безошибочно нашли горло врага, проникшего к ним в лагерь, но торжество быстро сменилось безумием.

— Нет… — пролепетал Остролап.

Прямо перед ним лежала Комета с разодранным горлом. В ране уже завелись черви, а в нос ударил кислый запах гниения.

— Нет!!!

Он открыл глаза. Он боялся вставать, однако сделал над собой усилие. Его окружал привычный полумрак палатки предводительницы, а Комета лежала рядом. Котята сопели в тон матери около ее живота. «Все хорошо, — с облегчением подумал глашатай. — Это был всего лишь сон».

Он слегка размялся и хотел было вылизаться, но темноту, которую он принял за ночь, вдруг прорезало желтое зарево. Послышались возгласы удивленных котов, которые быстро сменились на крики боли. Не помня себя, Остролап выскочил из палатки. Лагерь полыхал таким огнем, что шерсть на Остролапе тут же начала тлеть. В пожаре гибли его коты, крича в предсмертной агонии.

— Их слишком много!.. — простонал Шустрый, обуглившийся наполовину.

Он полз вверх к палатке предводительницы, чтобы предупредить Остролапа и Комету, но не смог взобраться наверх и умер. «Кого много?! — в панике думал Остролап, не имея никакого представления, что ему делать. — Неужели это конец? Но как?..»

Мимо него в палатку протиснулся огромный кот, который дымился то ли от пожара, то ли еще по каким-то причинам. Остролап не понял ни кто это, ни что он делает в их лагере, ни как он смог выжить при такой температуре. Он шмыгнул в палатку за ним, и ему в нос ударил смрад Сумрачного леса, смешанный с душком толстого серого кота. «Сумрачный лес пришел», — обреченно подумал Остролап и приготовился дать последний бой. Но его конечности окоченели так, что он не мог передвинуть лапу даже на мышиный ус.

Огромный кот, очертания которого расплывались, подошел к Комете. Остролап собрал все свои силы и рванулся вперед, но снова не смог сдвинуться. Тем временем враг легко, будто мышке, перекусил шею одному из котят, а второго, подцепив когтем, кинул об стену. Комета пробудилась ото сна и, не успев понять, что происходит, бросилась на защиту своих детей. Ее когти почти достигли глотки неприятеля, но тот одним уверенным и мощным движением распорол ее от горла до хвоста. Комета упала на пол, обильно полив его кровью. Остролап старался не смотреть в область ее живота, потому что знал, что там будет. Предводительница мгновенно потеряла обе своих жизни.

Глашатай кричал так оглушительно, что у него заложило уши. Но так ему только казалось. На самом деле он лишь беззвучно открыл пасть, из которой со свистом выходило легкое шипение. Убийца, до этого не обращавший на него внимания, осклабился и направился к нему. По пути он наступил на маленькую головку последнего котенка, и та с хрустом проломилась. А Остролап мог только смотреть на все это. Кот подошел вплотную.

Остролап открыл глаза. Он тяжело дышал, а вся шерсть стояла дыбом. Через мгновение он понял, что дрожит. С трудом глашатай поднялся на лапы и сел. Комета сопела рядом, а малыши были у нее под боком. «Все это был сон, — с невероятным облегчением понял Остролап. — Но что, если…»

Он уколол себя когтем в лапу, которая отозвалась болью. Наверное, так коты проверяют, находятся ли они во сне. Во всяком случае, раньше ему это не приходило в голову. Голова была очень тяжелая, и держать ее было сложно, однако он нашел в себе силы привести себя в порядок. От входа в палатку сочился солнечный свет, значит уже давно была не ночь. Он как следует потянулся, разминая ноющие мышцы, и вышел наружу.

Его уже довольно давно мучили ночные кошмары, в которых он терял Комету. Но сегодняшние сны были куда ярче. Более того, он еще никогда не просыпался во сне, не в силах понять, спит он или нет. Сейчас все то, что он пережил, казалось бредом, но еще некоторое время назад он был полностью уверен, что все это происходило наяву.

Он еще раз встряхнулся и прошел мимо кучи с добычей прямиком в палатку целительницы. У него не было времени на завтрак, ведь дел у него, как всегда, было очень много. Однако, поразмыслив немного, он нашел хорошей идеей разделить завтрак с Пятнистой. Он вернулся, выбрал пару сочных мышек, которых поймали на их территории, отданных Сумрачным котам, после чего направился к Пятнистой.

По правде говоря, он понимал, из-за чего ему снятся такие сны. В них он всегда испытывал тревогу, страх и невозможность что-либо изменить. Несмотря на то, что дела у племени в целом шли очень хорошо, ведь уже более половины луны продолжались тренировки, а Грозовые коты добились значительных успехов, все было не так гладко.

Его беспокоил Ястребок, который, видимо, из-за недостатка внимания постоянно затевал потасовку со Скалистым. Несмотря на свои размеры, Скалистый постоянно проигрывал и ходил с множеством хоть и неглубоких, но царапин. Валуну, который как отец Скалистого пытался разнять молодых воинов, тоже часто доставалось, причем от обоих. Но это было мелочи.

Ураган почти сразу после Совета из-за чего-то сильно поругался с Белоушкой, из-за чего те не разговаривали уже половину луны. Ни сам Ураган, ни его подруга и не думали рассказать Остролапу о причинах конфликта, поэтому ему приходилось лишь гадать и пытаться их хоть как-то помирить. Единственным, что он смог узнать, был обрывок их разговора, который подслушал Шустрый. Насколько понял помощник глашатая, Белоушка поставила Урагану какое-то условие, в случае нарушения которого обещала насовсем перестать с ним разговаривать и порвать с ним все связи. Больше никто ничего не знал.

Крапивничек постоянно конючил из-за того, что у Остролапа не было времени с ним заниматься, да и по брату он сильно скучал. Пепельная и Вспышка были постоянно недовольны новым соседством с Пятнистой. Грозогрив в отместку за брата донимал сестер Ястребка, за что был неоднократно расцарапан как ими, так и самим Ястребком, однако и Ястребок получал внушительный отпор. Да и все Грозовые коты ходили постоянно уставшие, мрачные и чем-то недовольные. Даже Чеснок, о котором Остролап на время забыл, стал жаловаться на суставы.

Но хуже всего дело обстояло с Кометой. После того, как она убила Звездного Сумрака, ее рассудок окончательно помутился и более не приходил в норму. Она почти перестала выходить из палатки, а единственное, о чем она распоряжалась, была новая порция маковых семян. Она занималась только с котятами, а когда в этот момент видела где-то поблизости Остролапа, шипела на него. Наедине она постоянно твердила, что он отнял у нее племя, но котят отобрать не сможет и уже в который раз задумывалась над тем, чтобы снять его с поста глашатая. Она не общалась ни с кем, кроме Пепельной, которая еще не потеряла надежду образумить больную кошку. Целительница каждый раз настаивала на том, что Комете нельзя принимать маковые семена, потому что они туманят рассудок еще сильнее. Но предводительница уже перестала ссылаться на головную боль, которую, как подозревал и Остролап, и обе целительницы, она уже не чувствовала, и просто требовала новую порцию.

— Кот может привыкнуть к маковым семенам, если будет долго их употреблять, — сказала как-то Вспышка, когда в очередной раз ковыляла в палатку Кометы.

Однажды Пепельная сказала, что у нее больше нет семян, а новые будут еще не скоро. Тогда Комета вышла из палатки почти единственный раз за последнее время, пришла в Песчаный Овраг, где в этот момент, как назло, собрались все Грозовые воители, и приказала им повсюду искать маковые семена. Ко всему прочему она сказала, что не пустит в лагерь никого, если они не найдут. В крайнем случае она объявила, что нападет на Речное племя, чтобы отнять семена у них. В конечном итоге Пепельная сдалась и дала ей новую порцию.

Остролап немалым усилием заставил себя перестать думать о плохом. Он протиснулся в палатку и бросил перед Пятнистой одну из мышей, а вторую положил перед собой. Пепельная уже привычно кивнула ему и без каких-либо вопросов вышла из палатки, прихватив с собой Вспышку.

— Какие новости? — спросил Остролап, откусывая кусок от мыши с таким наслаждением, будто не ел минимум пару сезонов.

— Мне удалось встретиться с Гранитником, — ответила ему Пятнистая, жуя дичь не с таким энтузиазмом.

— Продолжай, — оживился Остролап.

«Гранитник — молодой и активный кот, — говорила ему Пятнистая, когда давала характеристику каждому своему соплеменнику, который в свое время поддерживал Рванозвезда. — Он с самого начала был за Рванозвезда. Когда Жукозвезд…» «Пятнистая, — перебил ее тогда Остролап. — Никакого Жукозвезда нет. Он не предводитель». «Когда Жуколап вломился в наш лагерь, он первый воспротивился ему, но, не встретив никакого сопротивления Жуколапу со стороны ошарашенных соплеменников, быстро успокоился. После этого он пытался за его спиной собрать сторонников Рванозвезда, но и здесь потерпел неудачу. Больше он не пытался». Остролап не знал, сколько в ее словах правды, но в качестве первой цели, с которой Пятнистая должна была встретиться, он подходил лучше всего.

— Он сказал, что сможет сотрудничать со мной, но делать это он будет очень мало и осторожно.

— Его можно понять, — кивнул Остролап.

— Нельзя его понять! — ощетинилась Пятнистая. — Почему обычная беззащитная кошка может выступить против этого куска помета, а сильный молодой кот — нет?!

— Потому что ему есть, что терять, — пошевелил ухом Остролап. — Радуйся, что он может сделать хоть что-то.

— Мы потратили на это больше половины луны, — раздраженно прошипела она.

— И добились успеха, — Остролап не желал больше выслушивать недовольство своей собеседницы и перешел к делу. — Что он может нам предложить?

— Только информацию, — скривилась она.

— Пятнистая, — раздраженно дернул ухом Остролап. — Если ты хочешь когда-нибудь стать предводительницей, тебе придется не просто мириться с тем, что все твои соплеменники в той или иной степени поддерживают Жуколапа, но и простить их.

— Да знаю я, — махнула она хвостом.

— А информация — это именно то, что нам сейчас нужно. Итак, что он рассказал?

— Для Речных котов стало полной неожиданностью, как они говорят, предательство племени Теней. Все планы Жуколапа относительно вас порушились. Однако он продолжает думать, как бы вас выгнать из леса.

— Это не удивительно, — кивнул глашатай. — Есть что-то такое, что показалось тебе необычным?

— Вроде бы нет, — она наморщила лоб, припоминая слова Гранитника. — У них все по-старому. Они охотятся, патрулируют и тренируются. Он скал, что мои котята сильно скучают по мне. А я, к своему удивлению, скучаю по ним.

— Еще что-то есть?

— Белоснежная постоянно ходит и оглядывается, будто боится, что я выпрыгну откуда-нибудь и распорю ей глотку, — хмыкнула Пятнистая. — Но Гранитник говорит, что ей просто стыдно, из-за предательства подруги.

— Такое может быть, — вновь кивнул Остролап. — Она побоялась, что ты сдашь ее, и сдала тебя первой.

— Но я бы никогда! — возмутилась Пятнистая.

— Когда кот живет в постоянном страхе, он начнет верить и не в такое. Еще есть что-то?

— Даже не знаю… — Пятнистая вновь задумалась, а сзади зашевелился Гребень. — Гранитник говорит, что Снежный как-то странно себя ведет. Он как будто… сторонится Жуколапа что ли.

— А вот это уже интересно, — нахмурился Остролап. — Давай-ка поподробнее.

— О чем? — удивилась Пятнистая.

— О ком, — поправил ее Остролап. — Расскажи мне про Снежного.

— Про него даже говорить нечего! — вновь ощетинилась Речная кошка, но почти моментально остыла. — Что ты хочешь услышать?

— Ты давала хорошую характеристику про сторонников Рванозвезда. Теперь расскажи мне все, что ты знаешь про Снежного.

Пятнистая скривилась.

— Он был в числе первых, кто всегда и во всем поддерживал Жуколапа еще до его изгнания. Судя по всему, он поддерживал с ним связь и после. Именно он устроил западню для Рванозвезда, и именно из-за него наш предводитель был вероломно убит.

— Его лапы были в крови, когда он вернулся в лагерь в тот день?

— Я уже и не помню, — Пятнистая сделала паузу. — Он пришел вместе с Ивой и рассказал о том, что случилось во всех красках. Речные коты были ошарашены.

— На их лапах была кровь? — настаивал Остролап.

— Говорю же, не помню! — огрызнулась Пятнистая. — Вроде бы нет.

Остролап нахмурился.

— А тебе не показались Снежный или Ива растерянными или что-то наподобие?

— Растерянными? — Пятнистая удивленно посмотрела на Остролапа. — К чему ты клонишь?

— Я просто спрашиваю, — пожал плечами глашатай.

— Ива воинственно распушилась, — стала припоминать Пятнистая. — И шипела на каждого, кто пытался перебить Снежного. А Снежный… Мне кажется, он даже иногда заикался, а сам выглядел так, словно… словно…

— Словно разочаровался? — подсказал Остролап.

— Это слишком громко сказано, — мотнула головой Пятнистая. Она уже поняла, что он хочет от нее услышать. — Но, наверное, он не ожидал такой жестокости.

— Не ожидал, значит, — прищурился Остролап.

— Это ничего не значит, — мрачно отозвалась Пятнистая. — Он стал его глашатаем и сделал очень много для того, чтобы Речные коты превратились в массу безвольных, жаждущих крови котов.

— Так-то оно так, — задумчиво произнес глашатай. — Он верил в Жуколапа и искренне считал того лучшим предводителем.

— И до сих пор так считает, — уверенно сказала Пятнистая. — Ты не Речной кот, и ты не знаешь, что он говорил.

— Я не Речной кот, — подтвердил Остролап. — Поэтому мне легче думать без эмоций. Ты сама замечала что-то похожее в нем?

— После нашего проигрыша на Нагретых Камнях, — с неудовольствием кивнула Пятнистая. Как бы ни хотела она уйти от этой темы, она понимала, что Остролап прав. — А Белочник как-то обмолвился с кем-то из соплеменников, что Снежный отказался участвовать в какой-то новой авантюре Жуколапа, поэтому предводитель обратился к нему.

— А теперь он ходит мрачный, — вновь задумался Остролап.

— Что бы ты там ни придумал, Снежный — последний кот, с кем я буду говорить и сотрудничать!

— Очень часто самые верные сторонники, разочаровавшись в своем выборе, становятся его самыми верными противниками, — заметил Остролап. — Нельзя убирать Снежного от нашего взора. Ты назначила следующую встречу?

— Гранитник назначил.

— Не имеет значения. Когда встретишься с ним, скажи, чтобы он пристально наблюдал за Снежным. Мне нужно знать о нем все. А после того, как мы вернем себе наши территории, мне будет особенно интересна его реакция.

— Ты обращаешь внимание не на тех котов, — покачала головой Пятнистая.

— А это мы, надеюсь скоро, выясним.

С этими словами он вышел из палатки, забыв о недоеденной мыши. Голова его кипела от полученной информации, но он решил оставить ее на потом. Сейчас его ожидала еще одна встреча.

Солнце уже перевалило за свою самую высокую точку, когда Остролап прибыл на назначенное место. Комета отдала племени Теней огромные территории за Гремящей Тропой, и Шрамовая Звезда решил встречаться именно в этих местах.

Остролап с достоинством кивнул предводителю и еле удержался, чтобы не поморщиться.

— Мы договаривались встретиться наедине, — сухо напомнил Грозовой глашатай.

— У меня нет секретов от своего племени, — в тон ему ответил предводитель.

— Что же ты тогда притащил с собой только глашатая, а не все племя?

— Мы будем пререкаться или перейдем к делу? — осведомился Шрамовая Звезда.

В этот раз Остролап не удержался и состроил такую гримасу, будто съел протухшую белку. Ему решительно не нравился подход Шрамовой Звезды к ведению дел. Когда Остролап узнал о том, что решения в племени Теней преимущественно принимаются не предводителем, а всем племенем, он сильно удивился. «Как могут коты, которые не понимают ничего из того, что происходит за пределами их границ, управлять племенем? — спросил он тогда, на что получил ответ: — Достаточно их посвятить в это. Воители сами знают, что для них лучше, и я не собираюсь противиться их решениям».

— Что ты хотел обсудить? — спросил Остролап.

— Когда вы планируете вернуть свои территории? — в лоб задал вопрос предводитель.

Остролап поперхнулся. Раньше Шрамовой Звезде не хватило бы ума понять, что Остролап что-то готовит, или смелости, чтобы спросить это напрямую. «То ли он чему-то научился за время нашего общения, то ли Углегрив постарался, — мрачно подумал Остролап».

— Мы нанесем удар тогда, когда этого будут меньше всего ожидать, — отпираться не было смысла, поэтому Остролап решил быть честным. По крайней мере до тех пор, пока ему это было выгодно.

— Насколько я могу судить, ты хочешь победить сразу оба племени, чтобы к законности ваших территорий ни у кого не возникало сомнений, — произнес Шрамовая Звезда. — И вы, логично, должны быть готовы к нападению. Значит, скорее всего, ты объявишь о решении вернуть свою землю на Совете. На этом Совете, — уточнил предводитель, а Остролап стиснул зубы.

— Это имеет какое-то значение? — как можно более ровным тоном спросил Грозовой глашатай.

— Да нет, — ответил Шрамовая Звезда. — Мы не выступим ни на вашей стороне, ни на стороне ваших противников. Я думаю, именно это ты от нас ждешь, верно?

«Тут уже точно постарался Углегрив, — с неудовольствием отметил про себя Остролап». Шрамовая Звезда всегда был хорошим и верным своему племени воином, но он никогда не отличался острым умом и тягой к рассуждениям. Глашатай был более чем уверен, что Углегрив поддержал идею своего предводителя сделать Грозовое племя их союзником. Но тогда зачем после этого строить против них козни? Ведь то, что сейчас делал Шрамовая Звезда, было ничем иным, как демонстрацией осведомленности и крайне скрытой, но, все же, угрозой помешать планам Остролапа. «Какие еще сюрпризы может преподнести сыночек своему отцу?»

— Вы не должны вмешиваться в это, — кивнул Остролап. — Мы обязаны продемонстрировать силу, чтобы враги трижды подумали перед тем, как вновь пытаться у нас что-то отнять.

— Разумно, — кивнул Сумрачный предводитель. — В таком случае я хочу обсудить с тобой наши границы.

«Так вот зачем мы встретились. Нужно быть очень осторожным, потому что Углегрив наверняка позаботился о том, чтобы вновь возродившееся в своих границах Грозовое племя не представляло опасности для своих союзников. Да и Шрамовая Звезда вряд ли отдаст территории добровольно».

— У тебя есть предложения? — спросил Остролап.

— Я думаю, будет справедливо, если территории на нашей стороне Гремящей тропы остались за нами, а на вашей стороне стали нейтральными, на которых какое-то время никто не мог бы охотиться.

— Смелое предложение, — одобрил Остролап. — Но не реалистичное. Если какие-то территории не будут иметь своего хозяина, и, к тому же, на них будет распространяться запрет на охоту, там расплодиться много дичи, что станет лакомым куском для обоих племен. Раз мы союзники, то у нас не должно быть споров за территорию.

— Согласен, — подумав какое-то время, кивнул Шрамовая Звезда. — Какое у тебя предложение?

— Комета отдала вам территории, которые нам, по сути, не принадлежали, — напомнил Остролап. — И отдала их на время, пока вы будете помогать нам с дичью.

— И ты хочешь, чтобы мы все вернули? — усмехнулся Шрамовая Звезда.

— Это наши законные земли, — пожал плечами Остролап. — Поэтому я считаю это вполне справедливым.

— Для тебя это, возможно, и справедливо. Однако я надеюсь, ты понимаешь, что ваш статус нашего союзника не делает вас частью моего племени. А обязанность предводителя- в первую очередь заботиться о своем племени.

— Боишься за свой авторитет? — хмыкнул Остролап.

— Если я соглашусь на твои условия, это, безусловно, будет выглядеть не очень красиво со стороны моих котов, — медленно кивнул Шрамовая Звезда. — Но дело не только в этом. Вы вдоволь набивали свои животы не только дичью с отданных территорий, но и охотились на той части леса, что всегда принадлежала нам. Поэтому будет вполне справедливо, если часть подаренных территорий останется в нашей власти.

Предложение Шрамовой Звезды было настолько же наглым, насколько и справедливым. Не понимать этого Остролап не мог. Но и расставаться со своими землями он не имел никакого желания.

— На наших законных землях во всю охотились, а, по большей части, просто распугивали дичь и Речные коты, и коты племени Ветра, — напомнил Остролап. — Дичь на эти земли вернется далеко не сразу, а но носу Листопад.

— Вот именно, — кивнул предводитель. — На носу Листопад, и мне нужно кормить своих котов. Вы хорошо постарались над тем, чтобы дичи в наших лесах стало меньше.

Остролап понял, что ни уговорами, ни угрозами он ничего не добьется. Шрамовая Звезда к тому же взял с собой Корня, что сильно ограничивало Остролапа в словах. Ведь с глазу на глаз, не опасаясь, что это дойдет до всего племени, договориться было куда легче. Но при глашатая и без того упертый предводитель будет требовать для своего племени еще больше. Грозовой глашатай вздохнул. Ему нужно было предложить что-то, что устроило бы и племя Теней, и не обделило Грозовых воинов.

— Земли на вашей стороне Гремящей Тропы действительно справедливо было бы оставить вам, — нехотя признал Остролап. — Слишком много крови было пролито из-за них. Повторять это у меня нет никакого желания.

— У меня тоже, — с хорошо скрытой, но, все же, ощутимой угрозой кивнул Шрамовая Звезда.

— В таком случае граница пройдет по Гремящей Тропе.

— Что же тогда делать с оставшейся частью?

— Она должна перейти к нам, — твердо ответил Остролап. — Ты сам, ссылаясь на Закон, объявил, что не позволишь соседям голодать.

— У меня нет цели ввергнуть твое племя в голод. Однако, — Шрамовая Звезда прищурился, — и на твое предложение я пойти не могу.

— Шрамовая Звезда, я и так уступил тебе внушительную часть, — поморщился Остролап.

— Ту часть, которая всегда принадлежала нам, — вдруг вставил свое слово Корень. — И которая была вероломно отнята у нас.

— А с какого момента начинается это «всегда», — издевательски осведомился Остролап. — Я, например, точно знаю, что во времена правления Звездной Ночи Грозовому племени принадлежала вся территория вокруг Гремящей Тропы аж до племени Ветра. А на моей памяти эта территория переходила от племени к племени столько раз, что и посчитать сложно.

— И, тем не менее, это наша земля, — твердо сказал предводитель.

— Хорошо, — кивнул Остролап. — А наша, соответственно, лежит по другую сторону Гремящей Тропы.

— Я не согласен на такие условия, — заявил Шрамовая Звезда. — Однако нам нужно решить этот вопрос, чтобы между союзниками не возникало территориальных споров.

Остролап стиснул зубы. Углегрив постарался на славу. Наверняка, именно он убедил своего предводителя, что нельзя отдать и когтя лишней территории Грозовому племени. И Остролап прекрасно понимал племя Теней, которое хотело забрать побольше охотничьих угодий для себя, но его раздражало то, что Шрамовая Звезда, всегда неуверенный и местами даже мягкий, превратился в настоящую скалу.

— Хорошо, раз племя Теней не хочет поступать по-справедливости, поступим иначе.

— На Совете я сказал, что кому-то придется уступить часть своих территорий нам, — напомнил Шрамовая Звезда. — Но это всегда кровь. Я же хочу обойтись без крови. Это выгодно нам обоим.

«Как бы не так», — мысленно скривился Остролап.

— Хорошо, — сдался он. Обострение отношений с единственным племенем, которое хотя бы поддержит нейтралитет, было меньше всего нужно Грозовому племени. — Тогда мое предложение следующее. Ты сказал, что вам нужна территория на время, чтобы нормально перенести Сезон Голых Деревьев. Граница между нашими племенами пройдет по Гремящей Тропе. Она будет размечаться обоими племенами.

Шрамовая Звезда, подумав секунду, медленно кивнул.

— Но будет вторая, временная граница, — Остролап судорожно размышлял. Нужно было решение, которое удовлетворит оба племени. — Она будет проходить во-он по тому дереву, — Остролап указал лапой позади себя. — Это будет территория, на которую вам будет запрещено заходить. Вся же земля, находящаяся между этими двумя границами будет временно нейтральной. То есть, до окончания Сезона Голых Деревьев здесь смогут охотиться оба племени.

— Если здесь будем охотиться только мы, то мы можем договориться уже сейчас.

— Нет, Шрамовая Звезда, — покачал головой Остролап. — Я и так уступил вам слишком много. Я не хочу решать этот вопрос силой. Думаю, это и не в твоих интересах тоже.

— Не в моих, — прищурился предводитель.

— Тогда сойдемся на этом, — твердо сказал Остролап. — Предложения лучше я уже не сделаю.

— Я согласен, — на этот раз на раздумья у него ушло гораздо больше времени. — На время до окончания Голых Деревьев здесь будем охотиться вместе. Дичь будет принадлежать тому племени, чей охотник ее поймал. Если один из моих охотников загонит дичь в лапы твоего, вы будете обязаны отдать ее нам. То же самое будет действовать и для вас. Если случится так, что дичь будет спорная, ее принадлежность решат между собой глашатаи или предводители.

Остролап кивнул и продолжил за Шрамовой Звездой:

— До окончания Голых Деревьев вы можете беспрепятственно охотиться здесь, но вам запрещено преследовать дичь за пределами временной границы. Вся территория за этой границей безоговорочно принадлежит нам. С началом Зеленых Листьев временной границы больше не будет, и останется только граница по Гремящей Тропе. Она станет окончательной границей между нашими племенами.

Шрамовая Звезда кивнул и развернулся, чтобы уйти.

— Я сообщу об этом племени.

Эмоции одолевали Остролапа, захватывали его ум и тело с каждой секундой все больше и больше. Он злился. Сильно злился. Он злился на Углегрива и Шрамовую Звезду из-за явного будущего ослабления. Он злился на Крапивничка, который постоянно ныл из-за отсутствия внимания в последнее время с его стороны, хоть и понимал, что эта злость несправедлива. Он злился на себя из-за того, что не может совладать со своими эмоциями. Он злился на проклятый запах проклятого серого кота, который преследовал его весь день. Он злился на Урагана, который ни с того ни с сего зашипел на Остролапа, когда тот вернулся уставший в лагерь после переговоров с предводителем племени Теней. Именно тогда он понял, что причина постоянной хмурости Урагана крылась не в ссоре с Белоушкой, а в самом Остролапе. Он злился, когда видел, как солнце неумолимо опускается за горизонт, оставляя все более длинные тени, и уже готовое вскоре совсем скрыться за горизонтом в то время, как его лапы онемели от постоянной ходьбы, а желудок беспрестанно урчал. Он злился на дурацкий дождь, из-за которого вся его шерсть промокла.

В конце концов, он злился на Комету. Когда Остролап вернулся в лагерь и отошел от шока из-за поведения его серого друга, Шустрый тут же сообщил, что предводительница исчезла из лагеря, оставив котят на Белоушку. Пред этим она сказала, что хочет поговорить со своим глашатаем, однако не указала, где именно она будет его ждать. Дождь вымыл все запахи из леса, так что ему пришлось блуждать по уже почти своей территории, пытаясь хоть как-то выйти на ее след.

Дождь заметно усилился, и теперь это был настоящий ливень. Ветер трепал макушки деревьев, норовя поднять Остролапа в воздух и унести с собой. «Пусть это было бы именно так», — раздраженно подумал он. Он смертельно устал как телом, так и духом. Но, наконец, смог отыскать слабый, едва различимый запах своей подруги.

Ему не показалось, это был действительно он. Пойдя по следу, он почувствовал, как запах становится сильнее, но с каждым шагом он все меньше и меньше понимал, почему Комета пошла именно туда. Изначально он думал, что она забредет на его полянку, на которой он постоянно бывал, пока был оруженосцем, но сильно пожалел о своих мыслях. Потому что Комета, как оказалось теперь, отправилась в противоположном направлении.

Он все шел и шел, а дождь неумолимо лил, как бы желая вымыть из него жалкие остатки разума. Он вдруг понял, как бы было сейчас хорошо, если все это был бы длинный дурной сон, и сейчас он бы проснулся хотя бы в палатке воителей в роли помощника Пестрой. А еще лучше — если бы он проснулся Коготком во время, когда принесли тело Трехцветной. Он очень плохо помнил эту кошку, как и многих других, чью смерть он видел котенком, однако почему-то именно эта сцена отразилась в его памяти навсегда. Да и в целом он почти не помнил себя до этого события.

Казалось, что между этим моментом и скорбным воем Грозного племени над телом подруги Грозы Звезд прошла целая вечность. Тогда он был беззаботным котенком, которого волновало только несправедливое отношение к нему товарищей по палатке и постоянное недовольство от Чернушки, его приемной матери. Сейчас же проблем было куда больше, а сами они были куда серьезнее. Каким же глупым и наивным он был тогда, и каким же несчастным стал он теперь.

Трехцветная погибла, сраженная вражеским воином. Дождевик погиб от лапы друга и предателя. Орляк тоже пал его жертвой. Чернушка, которая всеми силами пыталась искупить свою вину перед приемным сыном, тоже была убита. Урагану видимо очень не понравилось поведение или какой-то поступок Остролапа, а у Кометы окончательно помутился рассудок. Его первый котенок желает ему смерти и всячески пытается ослабить его племя, а его брат с сестрой наверняка его поддерживают в этом, хоть и не говорят об этом открыто. Другой его котенок погиб из-за лисы и недосмотра старших, а на его брата Остролап не мог найти время. Он пообещал себе, что как только он уменьшит количество проблем, он будет заниматься им, но от этого не становилось легче. К своим единственным признанным котятам он не мог даже подойти из-за их матери. Все, абсолютно все коты, которые были ему дороги, казалось, отвернулись от него. Даже Ястребок предпочитал специфически проводить время со Скалистым и его братом, чем с Остролапом. Единственным котом, который представлял лучик света, был Шустрый, в котором Остролап, пожалуй, еще ни разу не разочаровался.

Он в третий раз почему-то вспомнил про Трехцветную. «Мне бы тоже было бы неплохо умереть, — без каких-либо эмоций подумал он. — Наверное, всем от этого станет только лучше». Слишком много котов хотели его смерти, и Остролап не мог этого не ощущать. Но он смело отмел эти мысли в сторону. Пока он не осуществил свой план по возврату территорий, пока он не воспитал своих котят достойными воителями и пока не нашел способа вылечить Комету, ему нельзя было умирать. Еще слишком много всего оставалось несделанным.

Он нашел Комету на какой-то полянке, которую помнил очень смутно. Он, да и большинство его соплеменников, редко заходили сюда. Лес тут не был густой, растительности мало, а почва каменистая, поэтому дичи тут было несоразмерно мало тем усилиям, которые нужно предпринять, чтобы сюда добраться. Как назло сильно заныла его искалеченная лапа, нагруженная сегодняшними приключениями. «Специально она что ли забрела как можно дальше?» Но вслух он этого не сказал.

— Комета, — позвал он кошку, которую когда-то знал, но все также любил.

Она стояла около какого-то большого камня, больше похожего на скалу. Та часть, на которую смотрел Остролап и Комета, повернутая спиной к своему глашатаю, была такой гладкой, что забраться по ней не представлялось возможным. Эта скала напомнила ему скалу из его сегодняшнего сна, но это очень быстро выветрилось из его головы.

— Ты любишь свое племя, Остролап? — как-то отстраненно отозвалась Комета.

— Я делаю все для него, — кивнул он, хоть его подруга и не могла этого видеть.

— Я спросила, любишь ли ты его.

— Я люблю его почти также сильно, как люблю тебя, — вздохнул Остролап. — Я легко отдам жизнь за него.

— А любишь ли ты меня?

«Она меня не слушает?» — раздраженно подумал он. Он опять уловил запах толстого кота, а в голове будто зазвучал вопрос «Ты понимаешь?». Остролап в бешенстве мотнул головой, пытаясь вытряхнуть оттуда любое упоминание об этом коте.

— Да, я люблю тебя, — сдержанно ответил Остролап. — Больше жизни.

Она резко повернулась к нему, а в ее глазах стояли слезы. Слезы и уже привычная пелена безумия.

— Тогда почему ты не рассказал о котятах!?

— Котятах? — ошарашено повторил Остролап. — Каких котятах?

— Ты считаешь себя очень умным котом, — ядовито выплюнула Комета. — Так о каких котятах я могу говорить?!

Но Остролап, как ни пытался, не мог понять, что она имеет в виду.

— А что с ними? — тупо спросил Остролап. — Когда я уходил, они играли с Белоушкой…

Ответом ему послужил хриплый некошачий смех.

— Не держи меня за мышеголовую тупицу, — прошипела Комета. — Я говорю не о наших котятах, а о твоих.

Неприятные мурашки пробежали по спине глашатая.

— О каких моих? — выдавил он из себя.

Он опасался новой вспышки гнева, но Комета лишь презрительно посмотрела на него и сказала:

— О тех, что в племени Теней.

«Как она это узнала?.. А, впрочем, неважно».

— У меня нет никаких котят в племени Теней, Комета, — серьезно проговорил Остролап. — А те воины, о которых ты думаешь…

— Как же я устала от твоего наглого вранья, — скривилась Комета. — Как я могла не замечать этого? Ведь ты был таким с самой детской. Всегда все делал исподтишка.

Остролап стиснул зубы из-за мгновенно подступившего гнева, но сдержался.

— Тебе, уж поверь, я никогда не врал. Те коты действительно родились от меня, но у меня с ними нет ничего общего.

Комета лишь вновь скривилась и встала к нему боком, подняв голову к небу. Дождь утих, по крайней мере, на время, и на небе, сменив дневное светило, поднималась луна.

— Да, я скрыл это, — как можно спокойнее проговорил Остролап. — Но…

— Я снимаю тебя с поста глашатая, — вдруг перебила его Комета, все еще смотря в небо, а Остролап поперхнулся. — И меня не волнует твое мнение на этот счет. Отныне ты больше никогда не сможешь быть глашатаем в Грозовом племени.

— Комета, — стиснув зубы, медленно проговорил Остролап. — Давай, ты не будешь принимать поспешных решений, и мы это нормально обсудим, как взрос…

— Я сказала тебе свое решение! — прорычала Комета, устремив яростный взор на своего бывшего глашатая. — За все то, что ты совершил, по-хорошему, нужно было бы выгнать тебя. Но хорошего ты тоже сделал много. Ты останешься воином и будешь приносить пользу, но к власти я тебя больше не подпущу!

«Как и к котятам», — говорили ее глаза. Ноздри щекотнул запах серого кота.

— Комета, ты не посмеешь этого сделать, — тихо зарычал Остролап. — Когда я верну нам территории, делай, что хочешь. Но до этого времени я не позволю тебе сделать это.

— Будет очень интересно посмотреть на это, — безумно расхохоталась она. — Я больше не дам тебе обрекать мое племя на гибель.

— Я спасаю его, — сквозь зубы проговорил Остролап.

— Спасаешь от последствий, — презрительно скривилась она. — Которые повлекли за собой твои же действия. Безумство Грозы Звезд, Великая Битва, отношение к нам других племен — все это твоих лап дело.

— И я намерен это исправить, — Остролап трясся от бессильного гнева, но крупица самообладания пока еще держала шквал эмоций.

— Наисправлялся уже, — Комета прожигала его издевающимся взглядом. — Ситуацию с Грозой Звезд ты тоже исправил и навлек на нас новую проблему. Ты сам и есть проблема. Одна маленькая, ничтожная, жалкая проблема, которую уже решу я.

Остролап шагнул к ней, и в тон ему раздался далекий грохот небес. Где-то сверкнула молния.

— Все что я делал, я делал ради племени, — глухо прорычал он. — И не тебе судить меня, ясно тебе?

— Я твоя предводительница, так что судить буду я, — саркастически улыбнулась Комета.

— Нет, не будешь, — вновь прорычал Остролап. — Я шел на ужасные поступки, я отнимал жизни только ради того, чтобы мое племя не свалилось в бездну. И чтобы ты не замарала свои красивые лапки липкой кровью. Я взял все это на себя, а вместо хоть какой-то благодарности я слышу это!

— Не строй из себя великого воина и стратега, — скривилась Комета. — Не соответствуешь.

— Я стравливал племена между собой! Я менял предводителей в других племенах! И все это было ради вас и ради тебя. Я стою по брюхо в крови, чтобы избавить от этого своих соплеменников и прежде всего тебя! Я делал всю грязную работу за вас всех!!!

— Я, я, я, — Комета брезгливо посмотрела на Остролапа. — Мое решение окончательно. И я хочу, чтоб ты знал, что моим следующим глашатаем будет Ураган.

— Ураган?! — поперхнулся Остролап. — Он не способен управлять племенем, как и ты! Мы стоим на краю пропасти, а вы только толкнете нас туда!

Комета пододвинулась к Остролапу и полоснула его по месту, где когда-то было его ухо. Его ослепила боль и удивление, однако он не мог не заметить, что в движениях Кометы, которые были когда-то неуловимы, нет и половины той проворности.

— Ты… ударила меня…

Он ошарашено посмотрел на Комету, но на смену шоку моментально вернулась ярость. Запах серого кота вновь защекотал ноздри. «Ты понимаешь?» Остролап судорожно затряс головой: «Я не позволю ему проникнуть в мою голову!»

— Ты больше не глашатай, Остролап, — каким-то совсем другим голосом проговорила Комета. — Повтори это.

Вновь пошел дождь, насквозь вымочив только начавшую подсыхать шерсть Остролапа. Он вцепился когтями в землю, не зная, куда деть все свои эмоции. Он молился, чтобы сейчас вдруг выскочили бродяги, Речные коты, собаки или еще кто-нибудь. Ему было жизненно необходимо ободрать чью-нибудь морду. Но поднимать лапу на Комету он даже и не думал, ведь поклялся, что никогда не сделает этого.

— Послушай сюда, Ко…

— Повтори это! — прорычала предводительница и полоснула Остролапа по глазу.

Он мог легко увернуться, но не стал, а лишь наклонил голову, и удар пришелся по макушке и рассек кожу на ней. Он почувствовал, как кровь тоненькой струйкой потекла по его голове.

— Мы поговорим, а после…

— Повтори это!

В этот раз удар пришелся по лбу. Теперь кровь стекала прямо ему в глаза. Он еще сильнее впился в каменистую землю. Когти начали болеть, а искалеченная лапа принялась ныть с новой силой.

— Мы поговорим, — стоял на своем Остролап.

Комета вновь ударила. Плечо озарила боль, а Остролап лишился клока шерсти.

— Повтори это, — прорычала Комета, опаляя Остролапа своим взором.

— Ты предводитель или бродяга? — осведомился Остролап, за что обзавелся раной на лапе.

— Повтори. Это, — очень медленно произнесла Комета.

— Послушай… — теряя последние крохи терпения начал Остролап.

Он видел, как Комета вновь заносит лапу. «Нужно уворачиваться!» — кричали все его инстинкты, но он заставил себя стоять как камень. Ему показалось, что прошло пару секунд, прежде чем Комета попала в его нос. Из глаз брызнули слезы, а все тело напряглось так, будто он хотел сдвинуть всю землю мира с места. Когти не могли выйти из его подушечек еще больше, но Остролап постарался это сделать, из-за чего лапы стали болеть еще сильнее. Легкий запах толстого серого кота попал в ноздри, Комета снова занесла лапу, а Остролап не выдержал.

Он приподнял Комету одной лапой и швырнул ее. Она пролетела около двух лисьих хвостов и ударилась о скалу. Но еще пока она была в воздухе, все эмоции разом куда-то делись, а на их место пришло раскаяние. «Я не должен был этого делать», — пронеслось у него в голове. Он был готов пойти на все, лишь бы теперь загладить свою вину. Пусть снимает его с поста глашатая, пусть выгоняет из племени, пусть наносит ему новые раны, только бы она простила его. И только бы он сам простил себя. Но это вряд ли когда-нибудь случиться.

Раздался шлепок тела о камень и Комета на секунду потеряла сознание. Остролап не ожидал, что вложит в свой бросок столько силы, ведь он, как мог, сдерживал свою силу, боясь навредить подруге. Она подняла глаза, и Остролап наконец увидел ту самую Комету, которую знал всю жизнь. Из-за этого ему сделалось еще хуже. Дождь полил с новой силой.

— Комета, я…

Его ослепила самая яркая вспышка света, которую он когда-либо видел. Через мгновение уши заложил грохот, будто тысячи камней скатились с высоких гор. Когда через пару секунд Остролап пришел в себя, Комета все еще смотрела на него своими обычными глазами. В них он прочел извинение. И страх. Страх перед неминуемой судьбой.

Через мгновение огромный камень приземлился ей на спину, а Остролапа во второй раз оглушило. Но оглушила его не громкость. Страшных хруст разнесся над поляной, а глаза его любимой выпучились так, словно готовы были выпрыгнуть. Остролап не успел понять, что происходит.

Второй камень прижал хвост Кометы, но вряд ли она это почувствовала. Она уже не смотрела на Остролапа — тяжесть первого камня неестественно выгнули ее тело, поэтому голова была обращена к небу. Третий камень, который был меньше предыдущих, но от этого совсем не был маленьким, упал ей на голову. Вновь послушался хруст и звук маленьких падающих камней, которые закончили погребение.

— Н… Н…

Остролап не мог выдавить из себя ни слова. Где-то внутри он понимал, что произошло, но отказывался в это верить. Когда же в его лапы вернулась жизнь, он бросился туда, где должна была быть Комета, и принялся с остервенелостью раскидывать камни. Откуда-то издали он чувствовал, как рвутся его подушечки, как вырываются когти, как он перестает цеплять камни из-за того, что те были густо смазаны его кровью.

Кто-то схватил его за шкирку и оттащил, словно котенка. Но до этого ему не было никакого дела. Он вырвался, оставив часть шерсти в чьей-то пасти, и вновь прильнул к камням, пытаясь сдвинуть их с места. Он не верил, но очень хотел, чтобы Звездные предки вылечили такие страшные раны. Нужно было только достать ее.

На этот раз его никто не оттаскивал. В своем безумстве он разбросал мелкие камни, а те, которые не смог, так и остались недвижимы. Он сточил об них часть когтей, часть были навсегда утеряны. Но разве значила что-то эта мелкая, незаметная боль по сравнению с пустотой, которая вдруг заполнила все его нутро.

Оказывается, все это время, пока он предпринимал безуспешные попытки спасти Комету, он то рычал от натуги, то кричал от боли. Заметил он это далеко не сразу. Наконец силы покинули его, и он рухнул рядом с погребенной подругой. Он хотел плакать, ведь слезы — всегда избавление хотя бы от части эмоций. Но глаза его были невероятно сухи. Тогда он принялся кричать, но это тоже не помогло.

«Ты умрешь от того, что больше всего любишь». Не племя. Не котята. Он. Какой же слепой нужно быть, чтобы полюбить такого кота? Как бы много он отдал, чтобы вернуть ее. Он отдал бы все, что у него есть. «Почему не я? Почему?.. Почему…»

Он не знал, сколько времени прошло. Его кто-то толкал то с одной стороны, то с другой, то тянул за хвост. Но, наверное, заявись сюда хоть стая собак, он бы не сдвинулся с места, поэтому, что для него были эти бессмысленные тычки? Наконец, кот не выдержал и толкнул его так, что он перевернулся на спину.

— Остролап!!!

Ни сил, ни желания переворачиваться не было. Он просто раскинул лапы в стороны и остался лежать на спине. Дождь безразлично барабанил по его телу и морде, заливаясь в глаза. И только дождь смог смочить их. Слез по-прежнему не было. «Почему не я? Будь проклято все Звездное племя. Пусть их уничтожит Сумрачный лес, а потом и он пусть отправляется вслед за ними. Пусть все они станут Поганым местом, на которое коты поколениями будут испражняться. Пусть я буду там же».

— Остролап, — в который раз, уже потеряв весь энтузиазм, позвал знакомый голос.

«Пусть это будет справедливое возмездие», — взмолился Остролап. Он поднялся на лапы и бессильно посмотрел на Шустрого.

— Нужно возвращаться в лагерь, — просипел воитель. — Я все объясню племени.

— Кому? — тупо спросил Остролап.

Шустрый вздохнул.

— Я все слышал. И видел.

— Тогда сделай, что должен, — бесстрастно отозвался Остролап.

— Я и делаю.

— Значит, плохо я тебя воспитал.

— А ты хочешь, чтобы я убил тебя? — горько усмехнулся Шустрый. — Я все видел. И я знаю, что хотел ты этого меньше всего на свете. Я знаю, как тебе тяжело, ведь я знаю, что ты чувствуешь.

— Что ты можешь знать об этом? — слабо скривился Остролап.

— Я убил собственного брата, — Шустрый опустил голову. — Я убил, понимаешь? Сам. А Комету, как бы ты ни пытался убедить себя в ином, убила молния. И камни.

— Комету убил я, — прохрипел он. — И если ты не сделаешь, что должен, я сделаю это сам.

Он вдруг вспомнил тот замечательный обрыв, который заканчивался бурной рекой. Не дожидаясь решения Шустрого, он отправился в путь. Он не понял, как оказался на земле, но встать у него не было никаких сил.

— Что ты хочешь от меня? — говорить становилось все тяжелее.

— Между верностью племени и верностью предводителю я выбрал предводителя, — криво усмехнулся Шустрый. — И я не позволю тебе ничего с собой сделать.

— Предводителю? — Остролап вдруг расхохотался. — Предводителю!

— Я сделаю все, что ты попросишь, — серьезно произнес Шустрый, после чего добавил, увидев, как открывается пасть Остролапа: — Не это. Но все другое, что не повредит тебе и племени. Но ты пойдешь со мной, ляжешь на подстилку и будешь спать столько, сколько сможешь.

— Я не смогу нисколько, — вновь захрипел Остролап, после чего вдруг тупо уставился на Шустрого. Тому показалось, что Остролап смотрит куда-то сквозь него. — Зачем ты рассказал Комете про Сумрачных котят.

— Чего? — опешил Шустрый. — Я же сказал, что никто об этом не узнает. А ты меня очень хорошо научил соблюдать свое слово.

Остролап продолжил смотреть в одну точку, то ли размышляя, то ли вновь и вновь переживая самый ужасный момент в своей жизни, то ли все вместе. Он не помнил. Но каким-то образом он оказался в лагере. Их обступили соплеменники. Они что-то спрашивали, Шустрый им что-то отвечал. Из детской высыпали котята и во все глаза уставились на отца.

— А где мама? — пропищала Василек, так сильно на нее похожая.

Наконец-то слезы дали о себе знать, и Остролап, не обращая внимания на все племя, ошарашено наблюдавшее за ним, дал волю своим эмоциям выйти наружу. Силы покинули его окончательно, и он рухнул на мокрую землю. Котята в страхе отпрянули от него и обеспокоенно посмотрели на Пепельную, или Вспышку, или на кого-то еще, кто суетился вокруг него. Остролап же лишь посмотрел на своих котят сквозь пелену влаги и еле слышно прошептал: «Спасибо». С этими словами он погрузился в мрачную и полную ужасов, но свободную от эмоций темноту.