Экстаз (джен)

Когда медсестра ушла, плотно закрыв за собой дверь, Калвертон активировал тайный механизм и, дождавшись отхода сенсорной панели, тихонько пробрался в палату. Закрыв потайной лаз, чтобы никто не узнал о его существовании, Смит захватил стул, стоящий неподалёку, и передвинул ближе к больничной кушетке. Его тёмные неподвижные глаза пристально рассматривали бессознательного пациента, добровольно пришедшего в его логово.

Ох, Шерлок Холмс был красив. Бледной изломанной куклой он тихо лежал под больничным одеялом и в своей неподвижности был удивительно гармоничен. О, Калвертон знал толк в таких вещах! Чуть склонив голову набок, он завороженно любовался спящим Холмсом, нервно играя кончиками пальцев.

Очнулся Шерлок очень тихо. Ни шелеста одеяла, ни сдавленного стона — просто открыл подёрнутые дымкой серо-бутылочные глаза, без особого смысла пялясь в потолок, явно не понимая, где оказался.

— Долго же вы приходили в себя, — негромко заметил Калвертон, пустив на лицо добродушную улыбку. Шерлок тотчас перевёл на него взгляд — только взгляд, продолжая неподвижно лежать на спине. — Я наблюдал за вами. Даже, пожалуй, любовался, — честно признался Калвертон, не видя смысла скрывать очевидное: гениальный мозг Шерлока не мог не различить лихорадочного блеска в его глазах.

В ответ Шерлок лишь сглотнул, и его взгляд сделался более осмысленным.

— Не волнуйтесь, всё хорошо, — прошептал Калвертон, нервно облизнув губу: зрелище, что открывалось перед его взором, было воистину чарующим. — Не хочу спешить, — уточнил он, чуть улыбнувшись. — Вы же Шерлок Холмс.

— Как вы сюда вошли? — едва слышно поинтересовался Шерлок, и его голос был сиплым ото сна. Беззащитный голосок, такой беспомощный… Калвертон снова облизнул губы.

— Вы имеете в виду пост охраны? — уточнил он, встав и подойдя ближе к больному, чтобы лучше слышать его ответы. Вблизи Холмс выглядел ещё более тускло. Приоткрытый рот с болезненно иссушенными губами и тёмные пятна под глазами свидетельствовали о том, что он очень плох. — Ну же… — подбодрил Смит, медленно подобравшись почти вплотную. — Это несложно… — Не для Холмса, который мог сделать правильные выводы, просто прикрыв на мгновение глаза.

Шерлок не разочаровал — отвёл взгляд, бесцельно проблуждал им по палате, словно пытаясь выжечь её на внутренней стороне век, и тихо пробормотал:

— Потайная дверь.

Какой умный мальчик. Калвертон одобрительно улыбнулся.

— Я построил это крыло, — сказал он. — Я всё время менял архитекторов и подрядчиков, так что никто не знает, как тут всё устроено. Я могу проникнуть куда угодно, когда меня тянет… — Он не завершил фразу, быстро лизнув верхнюю губу. Почему-то вдруг стало жарко, хоть температура в палате осталась неизменной.

Ему всегда становилось жарко, когда он вспоминал те умопомрачительные сцены убийств. О, как же они зажигали в его сердце огонь!..

— Генри Холмс, — выдохнул Шерлок на одном дыхании, глаза его заблестели пониманием.

— Замок смерти, — подтвердил его догадку Калвертон, довольно скалясь. — Но по уму.

Холмс пристально смотрел на него. Раньше этот взгляд пугал жертв и грозил преступникам карой, но только не сегодня. Взгляд больного сыщика был достаточно беззащитен, чтобы Калвертон не считал его опасным.

— У меня к вам вопрос, — протянул он, вновь вернувшись в интересующую его тему. Шерлок продолжал неотрывно следить за ним, мерцая в полутьме глазами. — Зачем вы здесь? Вы пришли в моё логово и фактически сдались мне. Зачем?

— Вы знаете, зачем, — не сразу, но всё же ответил Шерлок, и его взгляд вновь бесцельно прошёлся по окружающим предметам.

— Я хочу услышать это от вас, — медленно протянул Калвертон, чувствуя кончиками пальцев странное взбудораженное ощущение. Импульсы возникали в местечках под ногтями и убегали вниз, скапливаясь в паху. — Скажите это вслух, — попросил он хрипло, догадываясь, каким будет ответ — он буквально читался в безразличных потухших глазах.

Холмс пристально смотрел на него и молчал. Пятнадцать ударов сердца — столько насчитал Смит, прежде чем сухие губы открылись, и сиплый голос возвестил:

— Я хочу, чтобы вы меня убили.

Ох! Тело Калвертона дёрнулось в сладостной неге. Затаив дыхание, он подался вперёд, вкручиваясь в расширенные зрачки.

— Если вы превысите дозу в четыре-пять раз, — невозмутимо продолжал Холмс, и Калвертон неосознанно кинул взгляд на капельницу, мерно делавшую свою работу, — токсический шок убьёт меня в течение часа.

Ах, хорош, славный мальчик! Губы Калвертона растянулись в омерзительной усмешке. Он выдохнул, чувствуя приятный мандраж.

— А я верну прежнюю дозировку. Все решат, что произошёл сбой… Или вы просто отдали концы. — Он медленно, дразняще обошёл кушетку, стараясь держать Холмса на виду.

— Да, — хрипло выдохнул тот, не сводя с него взгляда.

Что-то в этом взгляде — больном и настороженном — сразу зацепило Смита, но он не мог понять, что именно. Прикусив губу, он улыбался всё ярче и шире. И чем дальше заходила его улыбка, тем более напряжённым становился Шерлок.

— Браво, вы сильны, — наконец произнёс Калвертон и принялся неспешно готовиться. Смерть — это тоже искусство, и он любил делать её максимально красивой. Аккуратно снял пиджак, сложил на ближайшем стуле и потянулся к манжетам. — Прежде, чем мы начнём… Скажите, что вы чувствуете? — О-о-о, он любил этот вопрос. Такой простой — а ответы неизменно разные.

Дыхание Шерлока стало на октаву чаще.

— Я… я боюсь, — прошептал он.

Калвертон фыркнул. Предсказуемый ответ! Многие боялись — те, что привыкли жить под боком у опасности. Лишь находясь на волосок от гибели, понимаешь, как дорога жизнь, которую собирались забрать. Осознание того, что и великому Шерлоку Холмсу не чуждо это чувство, заставило Смита затрепетать от наслаждения.

— Ха! — выдохнул он, тряхнув подбородком. — Вы не могли бы… поконкретней? Достаточно сказать всего раз.

Приборы услужливо доложили, что пульс Шерлока участился. Верные помощники, они добавляли атмосферы в происходящее и держали Холмса перед ним полностью беззащитным. Он мог считать любую его реакцию, и не надо быть гением, чтобы понять, как сильно Шерлок сейчас боялся.

— Я… боюсь умирать.

— Вы сами этого хотели, — невозмутимо напомнил Калвертон, снимая с запястья часы — они будут лишь мешать.

Холмс молчал, и Смит бросил на него ожидающий взгляд.

— У меня есть причины, — пояснил Шерлок, не глядя на него.

— Но вообще-то вы умирать не хотите. — Калвертон не ставил вопрос, это было утверждение. Ответ был прочитан им за пару мгновений, и Шерлок, чуть ли не перебив его, мгновенно выдохнул:

— Нет.

Калвертон счастливо выдохнул. Убивать тех, кто не хотел умирать, было вдвойне сладостней.

— Хорошо, — прошелестел он, возясь с непослушной застёжкой. На лбу и висках выступила испарина. Ну да, его возбуждал страх. Когда люди боятся, они такие… беззащитные. Такие беспомощные. В этот момент душа Калвертона пела. Ох, как же он любил эти мгновения, наполненные чистым, незамутненным страхом! — Скажите это мне! — потребовал он, пульсируя. Ему жизненно необходимо было слышать хриплый голос, дрожащий голос человека, которого сегодня он лишит жизни.

Холмс молчал, губы его подрагивали. Смит почти ободряюще улыбнулся.

— Ну же, — подбодрил он, не пытаясь угрожать — нет ничего лучше добровольности. Добровольность возбуждала похлеще любого наркотика.

— Я не хочу умирать, — медленно произнёс Холмс, наблюдая за ним, скосив глаза вбок.

Ох!..

— Ещё раз, — попросил Калвертон, спешно закатывая рукава.

— Я не хочу… умирать.

Какой же кайф!.. Славный мальчик, как же ты боишься…

— Ну, и последний. На удачу, — на выдохе прошептал Калвертон и удовлетворённо отметил, как повлажнели глаза Холмса. Слёзы не запятнали щёк, но веки покраснели, а зрачки расширились ещё сильнее.

— Я боюсь… — голос Шерлока сорвался, а грудина тревожно сократилась. — И… — он тяжело задышал, панически наблюдая за его руками. — Не хочу… умирать, — закончил он плачущим тоном, затравленно глядя вверх, прямо в неподвижные глаза нависшего над ним Калвертона.

Смит рвано выдохнул. Пах приятно засвербил, покалывая нервы мелкими осколками возбуждения. Он медленно нагнулся и завис над чужим лицом, любуясь полученной картинкой: Холмс, беспомощно ждущий смерти и одновременно — до тошноты боящийся её, почти с мольбой глядел на него, поблёскивая глазной влагой.

— Вот и чудно, — выдохнул Калвертон, сохраняя образ в своей памяти.

А потом, отслонившись, он кинул почти равнодушное: «Приступим» — и коснулся панели, меняя её значения. Холмс тем временем не проронил ни звука. Он вообще был очень тихим пациентом. Смит хотел бы, чтобы он плакал и умолял, но и без этого уже получил достаточно, чтобы возбудиться. Влажные глаза и невысказанная мольба отлично выглядели и без всякого шума, тем более, что тот был бы нежелателен — всё-таки Холмс не простая пташка, и за дверью его тщательно охраняли. Берегли больного, не представляя даже, что прямо в этот момент в его вены поступала смертельная доза токсина, медленно разрушавшая организм.

— Но скажите, — Калвертон всё же нарушил тишину, медленно и расслабленно возвращаясь к облюбованному ранее стулу. — Чему я обязан этим удовольствием? Зачем вы это делаете? — Он не сел, а встал чуть сбоку, покусывая губу и с интересом ожидая ответа.

Холмс тяжело дышал, но пока следов интоксикации не наблюдалось.

— Я хотел услышать ваше признание, — тихо пояснил он. — Узнать, точно ли я прав.

— Но зачем такие крайности? — Смит был в искреннем недоумении. Неужели великий детектив настолько поглощён поиском разгадок, что готов буквально принести себя маньяку и помереть во имя цели?

— Морг — это ваше любимое место, — просто ответил Шерлок, и Калвертон понимающе усмехнулся. — Вы разговариваете с покойниками. Вы исповедуетесь им. — Для того, кто стоял одной ногой в могиле, у Холмса был невероятно цепкий взгляд. Он буквально сканировал Калвертона глазами, словно пытался угадать продолжение диалога.

Смит нервно хмыкнул и всё же сел. Возбуждение слегка схлынуло, и это его не обрадовало. Впрочем, разговоры с трупами — или будущими трупами — всегда его вдохновляли.

— Зачем вы это делаете? — полюбопытствовал Шерлок.

— Зачем убиваю? — Калвертон покачал головой. Пальцы нервно коснулись друг друга. — Дело тут не в ненависти, — продолжил он слегка рассеяно, — или мести. В принципе, я человек не злой… Просто убивать людей, — тут он не выдержал и прыснул. Шерлок вздрогнул всем телом, не ожидая подобной реакции, и беспокойно глянул на него. А Калвертон не мог остановиться. Хихикая, он кидал на Холмса плотоядные взгляды и тихо, неспешно, высвобождал себя, очищал от любых социальных установок. Больше безумия, меньше предсказуемости — они генерировали страх в серо-бутылочных глазах собеседника, и это было здорово.

— Это такое наслаждение, — простонал Калвертон, позволяя плечам трястись, как холодцу. — Передать невозможно…

Холмс беспокойно пошевелил кадыком. Кажется, под действием токсина или из-за невозможности просчитать безумство собеседника, страх вновь медленно и неотвратимо накрыл его. Калвертон влажно выдохнул и вновь навис над Холмсом, счастливо улыбаясь. Видит бог, глаза Шерлока были лучшими проводниками наслаждения. Широко распахнутые, они привлекали к себе внимание, возбуждали, буквально молили уничтожить искру, питавшую их.

— Иногда, знаете, в кино… живые люди покойников изображают. Притворство и только, — Смит расстроено вздохнул и покачал головой, укоряя нерадивых актёров. — На мёртвых совсем не похожи. Мёртвые выглядят как вещи. Я люблю превращать людей в вещи. Чтобы владеть ими. — Он хищно раздул ноздри, ощущая его — страх повис вокруг, приятно оседая на языке.

Холмс зачарованно смотрел на него, оцепенев от ужаса, и это был последний штрих к давно искрившему возбуждению. Калвертон потерял контроль, ему просто необходимо убить этого человека!

— Так, ну вот что, у меня терпение кончается! — он лихорадочно нажал на кнопку, опускающую спинку кушетки.

Шерлок издал странный приглушенный всхлип, когда его голова опустилась, и напрягся так сильно, что стал будто каменным. Член в трусах Калвертона затвердел тоже, посылая импульсы в мозг. Смит провёл языком по зубам, собирая загустевшую слюну, после чего дразнящими медленным движениями обошёл кушетку, замерев над головой Шерлока.

— Сделайте глубокий вдох, — посоветовал он и дёрнулся от прошившего позвоночник наслаждения, когда Шерлок бросил панический взгляд на его руки. Он понял, понял! Серо-бутылочная радужка потемнела, когда зрачок почти полностью оттенил её. Шерлок сделал едва заметное движение, будто хотел вскочить, но его слабость не позволила ему даже сдвинуться. В следующее мгновение толстые влажные ладони Калвертона легли на его рот и нос, зажимая источники кислорода.

— Быть серийным убийцей очень непросто, — прохрипел Смит, удерживая дрожащее тело. Шерлок бился и хрипел под ним, слишком слабый, чтобы вырваться. — Приходится быть крайне осторожным.

Ох, да, вот так, славно, побейся ещё немного. Ох, как же ты отчаянно пытаешься оттолкнуть своими дрожащими ладонями!..

— Но… если ты богат… и знаменит… и любим… Люди готовы закрыть глаза… практически на всё…

Да, о да, как же чудно!.. В лёгких больше нет кислорода, и из воздуха его не получить. Краснота — как же она оттеняет профиль! Дёргайся, дёргайся, милый, папочке нужно больше агонии…

— Всегда есть кто-то… Кто уже на грани. И его смерть… ни у кого не вызовет… подозрений… в убийстве. Потому что проще списать… на что-то ещё. И мне лишь нужно дождаться… удобного… случая…

Ох! О-о-о… Твои глаза уже полны слёз, теперь ты не копишь влагу. М-м, как же сексуально выглядит асфиксия… Твои движения всё более беспорядочны, а взгляд… О-ох, в эти глаза можно смотреть вечно…

Холмс толчками вздрагивал, ему нечем было дышать. Взгляд потух, упал в сторону — и Калвертон, встряхнув его, сжав пальцы сильнее, оставляя белые следы на коже, завизжал, завыл на одной пронзительной ноте, чувствуя пульсацию готового низвергнуться члена:

— Прошу вас, не отводите глаза-а… Мне нужен зрительный… контакт. Смотрите на меня! Я люблю видеть агонию и сме-ерть…

Вот так, вот так, не смей отворачиваться! Слышишь, тварь — гляди в глаза папочке! Папочка почти кончил. Скоро всё закончится. Скоро, скоро, скоро…

— Ну вот… — Приборы пищали, как ненормальные. Смит был на грани. Он сжимал пальцы так крепко, что их было не пробить, и буквально вытягивал жизнь из устремлённых на него глаз. — Мы уже близко, — застонал он, дёргая бёдрами, а глаза Шерлока начали закатываться, будто его сморил сон. — Близко, близко, бли-и-и…

О-О-О-О!..

Взрыв настал, отправив Калвертона в нирвану. Он дёрнулся всем телом, закатывая глаза в экстазе, и горячее семя пропитало трусы. Приборы сигнализировали об опасности — их пациент не дышал! — а Смит чуть ли не лёг на затихшего Холмса, дрожа от накатывающих валом послеоргазменных спазмов.

Этот миг, длиною в бесконечность, он запомнил навечно. После него было всякое — резкий приход доктора Ватсона, всё-таки прискакавшего на помощь другу, внезапная хитрость недодушенного Холмса и долгие допросы в полицейских клетках… Но всё это было после.

А пока Калвертон плавал в море экстаза, как никогда ярко осознавая, до чего же приятно забирать чужую жизнь.