Нет грешным покоя (джен)

— Рейвен, рада видеть тебя в добром здравии и уме, — Аннализа кивком поприветствовала Охотника, — чем порадуешь?

Тот протянул руку, на которой покоился флакон с туманной жидкостью. Королева хищно улыбнулась. Кровь была вкусна, но информация из иного мира была желанней. Находясь в вечном заточении в тронном зале, бессмертная умирала от скуки, и воспоминания, что приносил ей этот юнец каждый месяц, пьянили сильнее вина.

Аннализа прикоснулась к флакону, и тысячи образов хлынули ей в голову.

— Ах, обучение в Хогвартсе вызывает жалость. Такая скудная программа: погнавшись за количеством, они упустили качество. Это праздность для пытливого ума. Техника, приемы — все это так ничтожно. Любой уважающий себя волшебник знает, что посох лучше палочки, ведь чем длиннее орудие, тем выше скорость заклинания. Олдрик, Пожиратель Богов, был выдающимся магом, его скорость была запредельной. А там, в новом мире… едва ли каст составит шестьдесят единиц. Хорошо, что ты решил изучать беспалочковую магию. Ах, был бы у нас сейчас доступ к библиотеке института, там хранится много писаний об учении наших предтеч. Ведь в Убежище лишь ученые из Бюргенверта сумели сохранить магический дар, тогда как мы можем пользоваться лишь рунами да артефактами, несмотря на то, что библиотека замка не уступает институтской. Однако, боюсь, церковники ее разворовали, — голос Королевы упал на пару градусов, стоило ей вспомнить о трагедии.

— Моя Королева, — Охотник стоял перед ней навытяжку, — нам нужно привлечь на свою сторону людей.

Королева задумалась, вновь начала перебирать воспоминания мага.

— Те мальчики, — Аннализа хищно улыбнулась, — они отличаются от других. В них чувствуется потенциал. Жаль, что они так юны, но… никто же не запрещал их наставить на нужный нам путь загодя. Подумай, что можно им предложить. И если они согласятся, то пройдут Инициацию вместе с тобой.

Молодой Охотник коротко кивнул. Королева взмахнула рукой, и тот, откланявшись, рассыпался пеплом. Аннализа встала и подошла к окну: за окном по-прежнему ревел буран, но Королеве впервые не было холодно, ведь в груди маленьким угольком стала гореть надежда.

* * *

Осень незаметно подкралась на мягких кошачьих лапах и прыгнула так неожиданно, что казалось, будто никакого лета и не было. Хогвартс-Экспресс быстро мчался в Шотландию, но времени в дороге было достаточно, чтобы обсудить, кто как провел лето и чем собирается заниматься дальше. Северус задумчиво смотрел в окно, провожая взглядом уносящиеся вдаль пейзажи.

— О чем задумался, Снейп? — Мальсибер слегка тронул товарища за плечо.

— Мальсибер, ты доволен обучением в Хогвартсе? Обучением в лучшей магической школе Великобритании?

Произнесено это было таким тоном, что тот задержался с ответом.

— А ты, Эйвери, веришь, что Министерство ведет нас к светлому и прекрасному будущему? — из голоса Снейпа прямо-таки сыпалось битое острое стекло.

— Северус, ты чего? — ребята в недоумении посмотрели на товарища.

— Читайте!

На ноги им упала газета.

— Как писать дурацкие законы о запрете темных искусств и ритуальной магии, так они первые, а как решить реальную проблему — так они прячут головы в песок словно страусы!

Ребята развернули выпуск «Ежедневного пророка», затем с недоумением уставились на нахмурившегося однокурсника.

— Ты смеешься, маглы же беспомощны, они ничего не могут противопоставить нашим заклинаниям.

— Ничего, говоришь, — глаза Снейпа злобно прищурились, — тогда ответь, почему мы как крысы, прячемся в магических резервациях, а не являемся повелителями мира. И только не надо заявлять мне про численный перевес. Правящая элита всегда находится в меньшинстве, но у нее больше силы. Молчите? Тогда позвольте подтолкнуть вас в верную сторону. Вы знаете, что такое пистолет и ружье?

— Эти черные маггловские стреляющие дудки? — изогнул бровь Эйвери.

— Да, стреляющие дудки. — передразнил Сев. — А вы знаете, что пуля из этой дудки может развить скорость до тысячи метров в секунду, тогда как скорость ваших заклинаний составляет всего лишь жалкие пятьдесят-шестьдесят, а радиус поражения — не более тридцати метров? И если от заклинания еще можно укрыться щитом, то пуля пробьет ваш жалкий Протего и размажет мозги по стене. И это я говорю про одиночный выстрел, а ведь у магглов существуют автоматы со скорострельностью шестьсот патронов в минуту.

— К чему ты клонишь? — взгляды ребят стали настороженными.

— А то, что если маггловское правительство Великобритании сочтет нас опасными, то они нас выкосят очень и очень быстро. Если учесть, что на маггловской стороне сейчас кризис, деньги обесцениваются, три миллиона людей потеряли работу, а десять не могут позволить себе такие простые вещи, как чистая вода и еда, маги живут довольно хорошо, со всеми удобствами, и магглы нас возненавидят. Министерство медленно, но верно уничтожает нас. Вместо того, чтобы подтягивать магглорожденных и полукровок до уровня сильных мира сего, они целенаправленно втаптывают аристократов в грязь, уравнивая всех по нижнему уровню. Ведь проще запретить сильную магию, чем научить ею пользоваться. Зачем нынешним поколениям темные искусства, ритуалистика, кабалистика, демонология, химерология, менталистика, телекинез, ведьмачество, магия стихий? Ведь слабых магов проще контролировать, и они охотнее будут заглядывать в рот министерству! Никто, никто из вас даже не сможет назвать разницу между чудесами, чарами и пиромантией!

— Ну, пиромантия — это разрушительная магия огня, — робко подал голос Регулус.

— Оу, Блэк, только ли разрушительная? Сколько заклинаний из пиромантии ты знаешь, чтобы судить об этом? Ну же, ведь твоя семья славится темными заклинаниями! Дам подсказку: фирменное заклятие рода Блэк, Черная плеть, является творением пиромантии… Да, пламя бывает очень опасным, разрушительным, неистовым, но почему-то вы все забыли про огонь домашнего очага, что оберегает дом, что согревает вас, а ведь это все одна и та же магия. Заклинание Гармонии, Тепла — это все пиромантия. Но благодаря министерству вы об этом забыли. И это лишь крошечная часть того, что теперь с их подачи считается плохим, скверным, незаконным. И знаете, что самое обидное, вы сами в этом виноваты!

— А мы-то тут при чем? — возмутились ребята, но замолчали под ледяным взглядом Северуса.

— Вы? Нет, ваши семьи! Ваши чистокровные семьи, что не смогли дать отпор министерству и легли под него. И хоть вы и прогнулись в плане магии, в плане крови вы решили держаться до последнего. Чистота превыше всего… Ха, худшее сочетание консерватизма и гибкости, что я видел.

— Да что ты знаешь, полукровка! — Мальсибер схватил Снейпа за грудки.

— Что? А разве я не прав? — Северус картинно изогнул бровь. — Разве за все это время в магии появилось что-то новое, что отвечало бы интересам магического общества или вы довольствуетесь только старыми крохами? Министры думают, что загнали магию под каблук, довели ее до формальности и простого махания палочкой. Но это не так. Это не магия! Это жалкие детские фокусы, которым вас обучают в вашем Хогвартсе. А магия — это страсть, эмоции, жажда, энергия. Сила!

По кончикам пальцев пробежали электрические разряды, и Эйвери отпрыгнул в сторону, завороженно наблюдая за маленькими молниями, что забегали на ладони Северуса.

— Ты… Как… Беспалочковая? — Эйвери едва мог вдохнуть воздух.

— Вот это магия. Власть. Могущество. И у меня к вам лишь один вопрос: вы хотите заполучить такую Силу?

Его товарищи выглядели так, будто они попали под Ступефай. Молчащие, с растерянными взглядами, неподвижные. Северус хмыкнул: о, он знатно потоптался по их мировоззрению. Остался только последний шаг: выйти из купе и оставить их поразмыслить наедине. Мысли должны дозреть, прежде чем срывать их плоды.

Оказавшись в коридоре, он настежь раскрыл окно, впуская внутрь порывистый ветер. Да, он был резок и довольно груб, дал волю эмоциям, что было неприлично. Ему нужно было остыть. Снаружи проносились поля и реки. Снейп наблюдал, как они стремительно уносятся вдаль, поэтому не сразу заметил на стекле отражение светловолосой девушки.

— Здравствуй, рад тебя видеть, — силуэт кивнул, и Сев почувствовал кольцо теплых девичьих рук на своей талии.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже.

Они немного помолчали.

— Как давно ты пробудилась?

— В семь лет. Тогда я просто поняла, что стала другой.

Северус сжал ее ладонь. «Тогда же, когда и я…»

— Нас что-то пробудило… Нас всех что-то пробудило.

— Зачем? Наше прошлое. Сон. Кошмар. Зачем все это?

Он повернулся к Одли лицом.

— Прости меня. Прости, что не исполнил обещание. Пожалуйста…

* * *

Он наблюдал за ней издалека. Редко проявляющая эмоции, но всегда дружелюбная, спокойная и нежная, она казалось ему чем-то большим, чем искусным изобретением. Она была живой. По-настоящему живой. Каждый раз приходя сюда, Рейвен удивлялся тому, как искренне она радуется его возвращению.

Вечная пленница этого места, Хранительница Сна Охотника, специально созданная для этой цели, Кукла казалось чем-то стабильным и надежным в этом безумном мире. Но при взгляде в ее глаза у Охотника почему-то сжималось сердце.

Первые догадки появились после второго погружения.

Он увидел ее молящейся возле очередной надгробной плиты. Рейвен так привык к этим кускам камня, что и забыл: это место было не только местом отдыха, но и кладбищем, и напоминанием о других охотниках. Умерли ли они, достигнув отчаяния, или им все же удалось выскользнуть из кошмара, надгробие было единственным напоминанием об их существовании.

Рейвен тихо подошел к Кукле, дабы послушать ее молитву, но в этот раз она заметила его приближение. Повернув голову, она кивнула в знак приветствия и устремила взор обратно:

— Эта плита воздвигнута в честь Охотника, которого я когда-то знала. Сон пленил его, но не сломил, и в итоге он увидел свет зари… Я молюсь о том, чтобы ты нашел свое предназначение в реальном мире.

Он присел рядом, провел рукой по шероховатому камню. Слова были полустерты, но пока различимы.

— Интересно, если я пробужусь второй раз, то тут будет два надгробия или все же останется это?

Кукла в изумлении распахнула глаза, и Рейвен, глядя в них, понял, что тонет.

— Зачем? — лишь одно слово, и по ее щекам потекли настоящие слезы. — Зачем ты вернулся?

Охотник пожал плечами.

— Может, мое предназначение здесь еще не завершилось?

Вот только… все повторилось. Восход Кровавой Луны, убийство Леди Марии, смерть Страдающего Охотника в рыбацкой деревне, смерть дочерей Гаскойна. И его выбор.

— Интересно, что будет, если я откажусь?

Кукла вопросительно посмотрела на него.

— Что будет, если я скажу «нет» Герману?

Охотник с тоской смотрел на горящее здание. Чем ближе к пробуждению, тем больнее было находиться здесь.

Кукла пожала плечами.

— Твой ответ не понравится ему. Ты его расстроишь.

— Знаю. Только… Хватит ли мне смелости противостоять ему? Прошу, ответь на вопрос: старик помнит все? — Рейвен задумчиво покрутил пальцем. — Эти петли?

— Я… не знаю, — Кукла слегка вздрогнула, — мы с ним никогда не говорили на эту тему. И… ты первый охотник, кто вообще заметил это.

— Ясно, тогда я поговорю с ним.

Все провалилось.

— Ты должен принять свою смерть. Вырвись из плена ночи.

Это пробуждение было самым болезненным. Адски жгло в груди, а он смотрел, как горит Мастерская. Первый Охотник был очень быстр и силен. Рядом с ним Найттанд чувствовал себя глупым мальчишкой. Но в этой бесконечной смене кошмаров и пробуждений он стал лучше понимать старика.

Его боль.

— О, Лоуренс… Почему ты так долго… Я стал слишком стар для такого. Боюсь, теперь я мало чем могу быть полезен.

Его тоску.

— О, Лоуренс… Мастер Виллем… Кто-нибудь, помогите мне… Освободите меня, пожалуйста, кто-нибудь… Пусть закончится этот сон… В ночи ничего не видно… О, кто-нибудь, пожалуйста…

Его непринятие отказа Рейвена. Герман просто не хотел, чтобы он остался здесь и бесконечно убивал чудовищ. Не хотел, чтобы он остался в бесконечном кошмаре.

Рейвен изо всех сил ударил по надгробному камню. Ну почему? Почему он испытывал жалость? Сначала к Кукле. Затем к этому старику…

Он слишком мягкий. Пытался всех спасти. А жалость — это проблема для Охотника. Начнешь жалеть других — начнешь жалеть и себя, а это конец!

Лучше бы он вообще не испытывал чувств.

Когда тело Первого Охотника рухнуло ему под ноги, не было ни радости, ни горя. Было лишь осознание, что старик наконец-то обрел истинный покой.

Золотое сияние в кроваво-грязных небесах стало чем-то новым в этой бесконечной петле. Рейвен повернул голову к аномально-огромной багровой Луне и обомлел.

Великий? Во Сне Охотника?

Тело двинулось само по себе. Этот Великий был мерзок, как и все ему подобные, но он отличался от остальных. Он притягивал к себе, и этому невозможно было противиться. Рейвен чувствовал себя будто в непроницаемой толще воды. Словно потерпевший кораблекрушение, он медленно опускался на дно Океана.

Существо мягко приземлилось на костлявые лапы, его безглазая черная морда была направлена в сторону охотника. Зияющий рот, будто какая-то щель, распахнулся, и тонкий слух Найттанда уловил нечто.

Мнение, что Великие беззвучны, ошибочно. У них свой язык, своя речь, но он недоступен простому смертному. Рейвен слышал шум воды, но это нельзя было сравнить ни с шумом дождя, ни с шумом волн. Этот звук был одновременно тише и мощнее, глубже, сильнее, будто китовая песнь.

Давление Силы, древней, будто само время, абсолютной, было непреодолимо.

* * *

Северус нахмурился. После встречи с Присутствием Луны воспоминания становились отрывочными, окутанными мглой, будто после Великого ничего и не было.

Но что-то точно было. Ведь он как-то попал сюда. Северус напряг свою память: в его воспоминаниях было нечто неправильное, но сознание никак не хотело выстраивать отдельные эпизоды в одну хронологическую линию. Он перевел взгляд на Одли: то, что Кукла оказалась в этом же мире, радовало. Она стала настоящим человеком: живым, эмоциональным, и если вспомнить ее рассказы, искренне любящей свою семью и друзей. А ведь во Сне Охотника она была лишь эхом, отголоском личности человека, который давно умер. Но все же Кукла имела свой характер, отличный от Леди Марии.

Сознание будто пронзило тысяча молний. Кукла ведь была создана после смерти Леди Марии, но… в воспоминаниях Рейвена та еще была жива. Мария была родом из Кейнхерста и состояла в родстве с Аннализой. То ли племянница, то ли еще кто-то. Он видел ее на балу пару раз: прекрасная белокурая девушка с манящей улыбкой и грацией кошки, она была быстра и опасна. Ею невозможно было не восхищаться. При дворе ее называли гением. Пройдя Инициацию в двенадцать лет, она стала самым молодым Охотником и попала в ученицы к Герману, первому мастеру Охоты.

Северус начал усиленно массировать виски.

Его память будто была разбита на осколки. Вот кусок его жизни, когда он вместе со своей семьей служил Королеве, вот кусок, когда он бродил по кошмару и видел горящий старый Ярнам, коего раньше и в помине не было, и везде сломанные мосты и крутые обрывы.

Было неприятное чувство, что кто-то грубо и жестко вырвал пару страниц или даже глав из книги его жизни, и поэтому невозможно понять сюжет. Но ведь его книга пока не дописана, а значит, еще можно восстановить утерянное.

Северус взглянул на Пандору.

— Одли, мне потребуется твоя помощь…