О чем шепчут тебе ветра? (джен)

— …Наступит пора для лиры и снов, — закончил балладу бард.

Толпа ликовала, выкрикивая «ура!» и обмениваясь тостами. Праздник вина в этом году, без сомнений, удался на славу.

Венти довольно улыбнулся и с благодарностью поклонился слушателям. Как только он спустился со сцены, толпа будто бы совсем перестала обращать на него внимание и предалась празднику.

Бард с трудом продирался сквозь людей к киоску «Доли Ангелов», чтобы и самому наконец насладиться напитком. «Ну и очередь! — думал он. — Разве в прошлом году здесь было так людно?» Но затем прикрыл глаза и усмехнулся сам себе: «Впрочем... Не важно. Чем больше людей чувствуют радость сегодня — тем лучше».

Неожиданно он ощутил, как кто-то сильно толкнул его в бок.

— Ох, прошу прощения! Вы в порядке? — мужчина с тяжелым на вид ящиком, наполненным бутылками с вином, остановился и обеспокоенно посмотрел на Венти. — Простите, я не хотел вас задеть.

Бард потёр ушибленный бок и добродушно улыбнулся:

— Все в порядке. Здесь и правда довольно тесно.

— Постойте, — мужчина немного подался вперед и прищурился. — Это ведь вы выступали на сцене в этом году? — У меня не очень хорошее зрение, но ваш голос я не спутаю!

Он поставил ящик на землю и достал из него бутылку одуванчикового вина.

— Знаете, что? Вот, возьмите. В знак моей признательности за ваше творчество и в знак моих извинений.

Настроение Венти сразу улучшилось — можно больше не стоять в очереди, так еще и не тратиться! Он сам лишь в последний момент заметил, как его лицо стало неприлично заинтересованным, и быстро принял выражение чуть более равнодушное.

— Кхм... — бард сделал вид, что прочищает горло, и сказал тоном пониже. — Мне очень лестно, что вы так высоко цените мое искусство. Я с радостью приму от вас этот подарок.

Падкий на алкоголь Архонт принял из рук мужчины бутылку и, полный радости, поспешил покинуть ярмарку. Помимо выступления на торжестве ему предстояло сделать еще несколько важных дел. Каждый на Празднике вина стремится почтить память дорогих сердцу людей — и Венти не был исключением.

Быстрым шагом бард отправился в Долину Ветров, неся бутылку вина подмышкой.

Огромное дерево, которое росло там уже не одну сотню лет, являлось живым воплощением подвига свободных мондштадцев и одним из любимых мест Венти. Как могло божество этих земель, пусть даже и отринувшее свою власть над ними, не считать это место ценным? Именно так и думал сам Барбатос: свобода — все равно что воздух для его народа, и место это пропитано ею.

Бард подошел к дереву, мягко дотронулся рукой до ствола и прикрыл глаза.

«О чем ты сейчас думаешь, Веннесса? Получила ли ты там жизнь, достойную твоего подвига? — спрашивал Архонт старую подругу, будто она и вправду могла ответить. — Я бы хотел, чтобы ты знала, что нынешние жители Мондштадта ценят свободу не меньше, чем те, кто сражался за нее. У Ордо Фавониус все хорошо. Рыцари на славу исполняют свой долг и защищают спокойствие города. Потомок рыцаря Рагнвиндра тоже помогает в этом, хотя и скрытно. Твой покорный слуга тоже старается вносить свою лепту».

Искренняя и добрая улыбка расцвела на губах Венти: «Можешь не беспокоиться за нас, мы хорошо справляемся. Лучше приходи послушать мои баллады, как раньше». Он присел возле дерева и начал тихонько петь:

Друг мой, присядь поближе.

Как о многом хочу я сказать!

Пусть сделает слова ветер тише

И скрепит их, словно печать.

Серебро стихов разольется

И наполнит надеждой сердца.

Об узах дружбы в песне поется,

О той связи, что не будет конца.

Когда Архонт уже собирался уходить, в небе послышался клекот. Бард подскочил, ища глазами издавшую его птицу. Над его головой стремительно пролетел и затем скрылся в облаках сокол.

— Спасибо. Я надеялся, что ты придёшь, — улыбнулся Венти.

«Просто хочу верить, что с тобой тоже все хорошо. Пускай фрукты и вода там — та ещё дрянь, — дополнил он про себя. — А теперь я должен тебя покинуть. Мне пора навестить еще кое-кого…»

Времени хватало, но бард с неудовольствием признался себе, что дорога была неблизкой. Его следующей целью были руины старого Мондштадта. Символ несвободы и символ освобождения… Впрочем, весь его сегодняшний путь был полон символизма. Возможно, когда-нибудь его «паломничество» ляжет в основу новой песни…

За размышлениями Венти сам не заметил показавшиеся из-за скал разрушенные башни и окружавшие их стены. Владения Декарабиана никогда не станут прежними, как не станут прежними и жители ныне свободного Мондштадта.

И все это благодаря Охотнице, Рыцарю и Барду, которые когда-то повели за собой людей.

Бард поднимался по стене и вспоминал добрым словом красноволосого парня:

«Рыцарь… Как жаль мне, что я не узнал твоего имени. Но от этого не становится меньше твоя заслуга. Ты поддержал Охотницу и Барда, когда прочие отвернулись от них. Когда сопротивление тирану казалось невозможным. Ты стал первым из многих. Спасибо тебе за все, что ты сделал», — первая из стен была преодолена.

«Амос, ты самая смелая из людей. Ты бросила вызов своему возлюбленному. Сделала шаг, на который едва ли каждый мог пойти. Я сожалею, что самое светлое в людях — любовь — обратилось для тебя болью и смертью. Но я могу поклясться, что твоя жертва не была напрасна. Я благодарен тебе от имени всех», — на последних словах он остановился и на несколько секунд закрыл глаза и сложил руки в мольбе.

Венти медленно, но верно приближался к центру старого Мондштадта — башне Декарабиана.

«Уже с трудом помню те времена. Как хорошо, что я решил повторить его облик, пока еще помнил детали, — Анемо Архонт задумчиво потер подбородок, — Кстати об этом…»

Он встал почти в центре верхнего яруса башни. Месте, где все закончилось.

«Ты был светочем этого восстания. Его первой искрой, что разожгла огонь в людских сердцах. Твоя смелая песнь задала самый неудобный вопрос и дала самый верный ответ. Мне жаль, что ты не видишь то, что стало твоей заслугой, — Венти грустно понурил голову и горько вздохнул. — И мне жаль, что я не был тогда достаточно могуществен, чтобы спасти тебя. Теперь все, на что я способен — это смотреть на этот мир твоими глазами. Повторить твой облик, называться от твоего лица «величайшим из бардов» — сделать все, чтобы сохранить тебя».

Он знал, что и сейчас был слаб. Для его сил не было «тогда» и «сейчас». Он признавался сам себе, что, пусть он и божество, но воскрешать мертвых — или по крайней мере защитить всех невинных — он не мог.

Единственная его сила была в памяти.

Эрозия — вот та непреодолимая сила, с которой суждено столкнуться любому Архонту. И каждый из них принимает собственное решение как противостоять ей. Путь Барбатоса был в памяти: передать воспоминания другим, чтобы они помнили — вот его способ сохранить и уберечь.

Он упер руки в бока и помотал головой, отгоняя печальные мысли:

— Ладно, что думать о грустном? Пора идти дальше. До свидания, друзья, — сказал Венти и кивнул на прощание.

Бард продолжил свой путь. Ему предстояло взобраться на вершину Утеса Звездолова. Место, где он появился на свет — скала, что продувается всеми ветрами. «Довольно неплохое место, чтобы родиться будущему Анемо Архонту, не правда ли?» — с иронией подумал он про себя. Дорога, хотя и окруженная прекрасными сесилиями, была непростой, и даже божество испытывало трудности с подъемом.

«Вот поэтому… — Архонт пытался отдышаться. — …поэтому в прошлом я и избавлялся от всех этих гор».

Через какое-то время Венти оказался на вершине утеса. Солнце потихоньку уходило за горизонт, и день двигался к своему финалу.

Барбатос сел на край скалы и откупорил бутылку:

— Иди со мной, ветер... Свергнуть тирана и разбить его стены, — тихие слова из минувших дней неожиданно обрушились на Архонта.

Глаза Венти округлились от удивления.

— Не думал, что ветра далекого прошлого прошепчут послание и для меня… — он и был ошарашен, но его улыбка была искренней и счастливой.

Бард сидел на краю скалы, окруженный прекрасными белыми цветами и медленно потягивал вино, предаваясь воспоминаниям о былом.

Венти верил: его друзья всегда будут жить в его памяти.

И он сделает все, чтобы ее сохранить.