Своя цена (джен)

Всё произошло слишком быстро.

Ничего серьёзного просто не должно было случиться — Григоир уже не раз убивал нелюдей, не раз спасал кого-то, не раз брался и за более серьёзные задания.

Не раз…

Полутьма под кронами деревьев, тишина, нарушаемая лишь птичьими перекличками, слабое шелестение ветвей.

Светло-рыжая девушка впереди, склонившаяся к роднику, неизвестно, зачем пришедшая в такую глушь одна. Григоир, заметив её, скептически поджал губы, не выдав себя, скрываясь за деревьями — в лесу нельзя так просто взять и повестись на человеческий облик.

Ладонь опустилась на рукоять меча. Может, это оно и есть? Надо присмотреться… Или просто поймать её, а там уж разберётся?

На глаза Григоиру попалась корзинка, отставленная чуть в сторону от воды, и сбила его с толку — совершенно человеческая деталь. Нелюди, наверное, до такого бы не додумались, но не стоит их недооце…

Нечто, выбросив бледную почти до белизны руку из воды, ухватило девушку за руку, потянув вниз, и выпал из-под воротника, сверкнув на пару мгновений на свету, амулет в форме серебряной звезды.

Такой же, как у Григоира — и доброй части местных жителей.

— Вот дура, — в сердцах выпалил он, понимая, что нет больше смысла скрываться, успеть бы преодолеть расстояние! Что она тут делает? Какого демона притащилась сюда одна, зная, что рядом что-то завелось?

Четыре метра, три, два…

Лезвие рубануло по руке, и девушка рухнула на землю, а нечто потянулось второй лапищей уже к Григоиру, цепляя его за ногу. Тот пихнул его ногой, вторым ударом поканчивая с существом, но успели клацнуть зубы, по-настоящему смертельной хваткой впившись ему выше лодыжки, разом прорывая и довольно плотную ткань, и плоть…

В глазах потемнело, и Григоир успел услышать лишь испуганный крик рыжей девушки, прежде чем погрузиться в длительный кошмар.

Боль, шелест и треск ветвей, боль.

Странное тянущее чувство, засасывающее куда-то вглубь.

Холод и одновременно жар.

Странный дурман и вновь боль, боль, боль, не концентрируемая в одной точке, а, кажется, поглотившая всё его тело и сознание.

«Мив» и «Лайл», постоянно испуганно прорывающиеся в гудящую тишину вокруг.

И, наконец, уже привычный кошмар: смерть повсюду, за каждым углом, следящая за ним, следующая по пятам, где бы он не оказался.

…и тут Григоир резко распахнул глаза.

— Очнулся, герой? — хрипло поинтересовался голос откуда-то сбоку.

Перед глазами всё плыло, и у Григоира ушло некоторое время, чтобы сосредоточиться и найти источник голоса. Рыжая девушка у ручья. То есть, конечно, не у ручья. Они в каком-то доме.

Кажется, его серьёзно ранило. Григоир поморщился, пытаясь понять, что именно у него болит. Боль никак не хотела собираться в какое-то конкретное место.

— Извини, — снова заговорила девушка, и он понял, что та сорвала голос — скорее всего, тогда, у ручья, там-то крик звучал совсем иначе. — Пришлось вылить в тебя добрый запас зелий, а то ты сопротивлялся, да и болевой шок…

— Я могу и без зелий, — проворчал Григоир. В горле было ужасно сухо. Что он, боль не умеет терпеть, что ли? — Григоир, — он попытался протянуть ладонь, но едва смог приподнять руку. Кажется, в этот раз крови потерял немало, но, главное, руки целы. Хорошо. Чем же тогда закончилось?

— Мивин, — девушка вымученно улыбнулась одними уголками губ, но под глазами у неё залегли глубокие тени.

«Мив», вспомнил он имя из сна.

— Гм… Извини, мне было сложно успеть дотащить тебя до сюда, поэтому время… Я его потеряла…

Григоир, не слушая её попытался сесть — не получилось, но он успел приподняться достаточно, чтобы увидеть собственные ноги. Вернее, ногу, одну накрытую одеялом, и пропитанные кровью бинты на второй, явно выше, чем они должны были быть. Где-то на уровне колена.

Что?..

— И опять не успела, — хрипло выдавила из себя Мивин, прежде чем Григоира захватил в свои когти приступ паники.

* * *

Прошёл год, забравший у него всё.

— Уверен, что уходишь? — поинтересовалась у него Ноирин, сослуживица, метившая ранее на ту же должность, что и он.

Теперь конкуренции у неё не было. Ну какой охотник за нелюдьми из человека, который отныне может передвигаться лишь на костылях?

Григоир ощущал себя так, будто его в принципе держали здесь только из жалости. Он больше не был способен никого защитить, а потому все его мечты пошли прахом. Сидя в лагере, ничего не добьёшься. Он, конечно, пытался что-то делать, быть хотя бы стратегом, но видел, как все уходят вперёд. И больше не мог на это смотреть.

Григоир закатил глаза:

— Ты должна быть только рада.

У неё всё впереди — а он в тридцать лет стал почти что трупом. Калека и не больше.

— Хотя бы скажи наконец той девушке «спасибо», — фыркнула Ноирин, разведя руки в стороны. — Она тебя всё-таки спасла.

Рыжая девчушка, оказавшаяся лекаркой, его выходила. Залечила раны, научила ходить заново, пусть и на костылях — с его обрубком иначе это стало невозможно. Утешала, как могла.

Григоир, считавший, что, раз та не могла спасти ему ногу, то лучше бы и не спасала вообще, просто уехал из того города, как только смог, так ничего той и не сказав. Ну… почти не сказав. Предварительно он на неё накричал, что, если бы та не потащилась в лес за своими травками… Если бы её там не было…

Он стал охотником, надеясь защищать людей, но совершенно оказался не готов к тому, что цена их жизни может оказаться такой.

— И не хорони себя, ладно?

Григоир промолчал. Да что она понимает…

* * *

Смешно, конечно. Сам сбежал, сам весь год думал о ней, сам прожужжал все уши о ней остальным, всё ещё негодуя.

Всё имеет свою цену, но он под влиянием гордыни заранее решил, что та её не стоила. Думал, что он лучше и благороднее других — не потому ли жизнь так втоптала его в грязь?

И в итоге он всё-таки тут. От пары слов он не развалится, не так ли?

Григоир вздохнул и, постаравшись встать так, чтобы не выглядеть совсем уж размазнёй, постучался в дверь. В ожидании понимая, что, если бы не его нынешняя скорость, он бы, наверное, успел передумать и сбежать.

Дверь открылась, и Мивин установилась на него снизу вверх серыми глазищами. Всё тот же уставший взгляд — но, в отличие от его, куда более живой. Девушка сердито поджала губы, вцепившись в дверной косяк дрожащими пальцами.

И почему он так низко её оценил? Это ведь она в разгар эпидемии, единственная, решилась выйти в лес за нужными травами для лекарств. Всё тянется друг за другом, всё связано. А разве не этого он хотел, когда только начинал?

Он совершил ошибку не тогда, у ручья. Он совершил её после.

Григоир вздохнул и закрыл глаза:

— Я пришёл извиниться.