The last of their kind (джен)

Мерлин давно перестал считать годы. Они просто шли, бежали, текли — для кого угодно, только не для него. Люди рождались, люди жили, люди любили, люди умирали, мир кружился, опадали листья, расцветали рощи, гасли звезды… Звезды? Нет, Мерлин еще не был настолько стар. И надеялся на то, что Артур вернется раньше, чем на небе умрет или родится хотя бы одна звезда. Надежда помогала ему жить, вернее, продолжать существовать среди опадающих листьев и сменяющих друг друга эпох.

Он видел историю. Видел сонм королей, видел войны, эпидемии, наблюдал, как человечество идет по пути технического прогресса — где-то стремительно, где-то спотыкаясь на ровном месте, но пытается овладеть тайнами мироздания и подчинить себе природу. Мерлин грустно вздыхал — с магией все получилось бы гораздо легче и быстрее.

Мерлин делал добрые дела. С тех самых пор, как он потерял Артура, не проходило почти ни дня, чтобы он кому-нибудь не помог. Тайно, хоть самую мелочь, но он с маниакальным упорством творил добро. Оказаться там, где нужна помощь, выручить того, у кого не осталось надежды на спасение, а потом уйти, словно тебя и не бывало — вот как появились сказки о добрых волшебниках.

С особым рвением Мерлин боролся против инквизиции, пока это отвратительное явление не прекратило своего существования. За ним охотились самые могущественные ордены и назначали большую награду за его голову, а он все время ускользал от них и вытаскивал очередную ведьму прямо с костра, слышал робкое и искреннее «спасибо» и бежал дальше. Ни одна из спасенных девушек не была настоящей ведьмой — подобных Мерлину магов не осталось нигде, сколько бы он ни искал. Это было его проклятьем, злой насмешкой судьбы, как будто судьба и так посмеялась над ним недостаточно.

Нет, Мерлин не был совсем уж бескорыстен. Каждый раз ему хотелось поднять голову к небесам и спросить: «Ну что, я довольно загладил свою вину перед магией? Теперь малодушный чародей прощен, и Артур может вернуться?» Но небеса оставались глухими и немыми. Авалонское озеро по-прежнему окутывал вечный туман. Похоже, одна звезда за это время все-таки успела погаснуть.

Посреди леса стояла будка. Синяя полицейская будка — откуда, спрашивается? Мерлин решил разобраться. Он занимался этим полторы тысячи лет, он не любит, когда в мире что-то неправильно.

Старик обошел будку два раза, чтобы внимательно осмотреть. Дерево, стекло, немного металла в декоративных целях — ничего необычного. Магию он чувствует, магии здесь нет. Но есть что-то загадочное, нездешнее. Что же именно?

— О, привет, кажется, у нас проблема, — послышалось сзади.

Мерлин обернулся и увидел высокого, худощавого, остролицего мужчину в коричневом пальто до пят и с короткими взъерошенными волосами. Мужчина натянул на лицо неестественно веселую улыбку и посмотрел на Мерлина. Он сам был молодым, а глаза у него были старыми. Очень старыми.

— Кто ты такой? Назовись! — голос старого волшебника в неясных ситуациях всегда принимал враждебный окрас. Просто предосторожность, ничего личного.

Незнакомец залез под пальто, вынул из кармана пиджака удостоверение и показал его разворот Мерлину.

— Я Доктор, меня прислали из лесной инспекции.

Мерлин прищурился и покачал седовласой головой.

— Решил меня вокруг пальца обвести? Твоя бумажка пуста.

Так называемый Доктор с удивлением взглянул на липовый документ, пожал плечами, а затем положил его обратно в карман.

— Ладно. Я Доктор, повелитель времени с планеты Галлифрей, и моя ТАРДИС только что зафиксировала всплеск очень редкой дельта-позитронной энергии в этих местах. Такой ответ вас устроит? — скороговоркой произнес он и вперился в Мерлина вопросительным взглядом.

Мерлин фыркнул.

— Не заговаривай мне зубы. Если бы здесь кому-то или чему-то грозила опасность, я бы первый об этом узнал.

Несколько секунд Доктор пытливо рассматривал его.

— Кто вы? Я вас знаю? Мы встречались раньше?

— Нет, — неприветливо гаркнул старик. — Я бы точно тебя запомнил. И ты бы запомнил меня, можешь не сомневаться.

— Послушайте, вам не обязательно грубить, чтобы выглядеть защитником, кого или что бы вы ни защищали, — озорные карие глаза Доктора потемнели, а голос стал звучать жестче. — Возможно, я прошу слишком многого, но вы должны принять мои слова на веру: я хочу помочь. Итак, — он глубоко вдохнул и снова улыбнулся, — что здесь произошло?

Мерлин сконфузился. С чем с чем, а с доверием последние пятнадцать веков у него было туго.

— Я не знаю, кто вы такой на самом деле и что привело вас сюда, но сомневаюсь, что вы действительно могли бы мне помочь, — ответил он после паузы.

Улыбка Доктора стала шире и чуточку безумнее.

— Не хочу показаться нескромным, но обычно я очень хорош в том, что касается решения невыполнимых задач.

— Правда? Вы так самоуверенны, юноша.

— Знаете, я совсем не юн.

— Но самоуверен.

— Приходится, когда на твоих плечах лежит такая большая и такая хрупкая Вселенная. Вы мне не верите, не так ли?

Мерлин смотрел на Доктора долго, изучающе и придирчиво. Он будто ревновал Вселенную к этому чудаку в кедах. Стоп, «ревновал Вселенную»? Это как вообще?

— Мне придется начать издалека, — сдался Мерлин. — А если точнее, с самого начала. У вас есть время выслушать мою историю?

— Нет нужды, — Доктор подошел к нему и протянул руки к его седым вискам. — Телепатический контакт. Это быстро, безболезненно и позволяет сэкономить кучу времени. Вы готовы?

Мерлин недоверчиво хмыкнул.

— Хотите залезть ко мне в голову, сэр?

— В открытую дверь можно войти с обеих сторон, — Доктор улыбнулся. — Думаю, это должно расположить вас ко мне.

— Хорошо, только давайте я сделаю это по-своему.

Мерлин посмотрел в глаза визави, его радужки полыхнули золотом. И в ту же секунду перед ним открылся целый мир — неизмеримо огромный мир, наполненный болью потерь и одиночества. Он видел огонь, кровь, слышал отчаянные крики и понимал, что это война. Война страшнее Камланна, страшнее всех войн, что он видел на Земле. Всюду боль, боль, боль и ужасное, нестерпимое, всепоглощающее чувство вины.

Не выдержав, Мерлин отшатнулся и разорвал мысленный контакт. Доктор сделал то же самое. Целую минуту они потрясенно смотрели друг на друга с немым выражением во взглядах: «Как ты с этим живешь?»

— Мне жаль, — наконец тихо вымолвил Доктор. — Мне так жаль…

Боже, да сколько судьба будет над ним издеваться? Мерлин и не знал, как бесполезно и унизительно звучит из чужих уст эта фраза. Его собственная коронная фраза. Нет, он не скажет ее Доктору. Нужно научиться выражать сочувствие как-то по-другому.

— Раз мы теперь избавлены от необходимости в объяснениях, могу я… — пересохшим от волнения ртом проговорил старик. — Могу я спросить вас, Доктор?

Пришелец утвердительно кивнул.

— Вы путешествуете во времени, вы видели всю историю Земли от ее начала и до конца. Вы видели ее рождение и смерть. Скажите… возвращение Артура — как это будет? Когда это будет? Альбион ведь должен позвать своего Короля. Доктор?..

В ответ только молчание и это жестокое, беспощадное, бессмысленное «мне так жаль» в глазах.

Внутри у Мерлина что-то взорвалось, и сердце разлетелось на ошметки. В глазах потемнело, ноги потеряли опору. Доктор подскочил к нему и заботливо подхватил под руки.

— Вы в порядке? Слышите меня?

Конечно, Мерлин «в порядке». Только что он потерял последнюю надежду и всякий смысл своего существования. И как же нелепо осознавать, что рядом с ним в этот момент оказалось такое же одинокое, могущественное, непозволительно долго живущее на свете создание.

— Д-думаю, да, — длинная борода старика тряслась, а в глазах застыли горькие слезы. — Хуже мне уже не будет, Доктор, не беспокойтесь за меня.

Доктор крепко держал его за плечи и говорил прямо в лицо — отрывисто, четко, как командир:

— Слушайте мой голос, Мерлин. Я знаю, что такое быть одному. Я потерял друзей, врагов и любимых. Моя планета погибла, все повелители времени мертвы до одного. Кроме меня. Я знаю об одиночестве все, и единственное, что вы должны усвоить из моих слов, это то, что я вас не оставлю.

Мерлин прикрыл набрякшие веки и медленно выдохнул. Ему нужно держаться, ему так нужно за кого-то держаться! Если это космический странник без дома и племени — почему нет?

Синяя будка вполне ожидаемо оказалась космическим кораблем и машиной времени в одном флаконе. Мерлин совсем не удивился ее громадным внутренним размерам — и не такое он в жизни видал. Однако словосочетание «машина времени» снова вдохнуло в старого волшебника пусть робкую, но надежду.

— Нет, даже не думайте, — Доктор будто прочел его мысли. — Собственную временную линию пересекать нельзя. Первое правило путешествий во времени.

— А я и не догадывался, что вы такой поборник правил, Доктор, — хмыкнул Мерлин, оглядывая консоль с ее многочисленными кнопочками, лампочками и рычажками. — Но надо признать: иногда правила перебороть почти невозможно. Вы думаете, за пятнадцать веков я ни разу не пытался вмешаться в ход времени? Однажды я использовал ритуал, из-за которого чуть не случился конец света. Хорошо, что попытка оказалась неудачной.

Доктор сочувственно улыбнулся.

— Однажды мне пришлось сжечь сверхновую ради одного «прощай».

Мерлин, немного помедлив, спросил:

— Что случилось с вашей планетой, Доктор? Почему она погибла?

На лицо повелителя времени нашла мрачная тень.

— Я уничтожил ее, — глухо ответил он и показал ладони: — Вот этими самыми руками. Война, в которую был втянут Галлифрей, угрожала всему мирозданию. Передо мной стоял выбор, самый тяжелый выбор во Вселенной. Я выбрал Вселенную, но навечно остался один.

— Вы жалеете о своем выборе, Доктор? Вы когда-нибудь думали о том, что все могло сложиться иначе?

— И да, и нет. У меня действительно не было другого выхода, вернее, не было достаточного количества времени. Я обязательно придумал бы что-нибудь другое, если бы успел.

— Я тоже все время так себе говорю, Доктор.

Между повелителем времени и легендарным волшебником установилась странная, болезненная и одновременно уютная тишина, полная взаимного понимания. Вдруг помещение огласил неприятный, высокий, настойчивый звук какого-то сигнала.

— Вот, опять! — возбужденно воскликнул Доктор, уставившись в монитор. — Если вы позволите, сэр…

Он подбежал к Мерлину и с головы до ног проверил его каким-то маленьким жужжащим устройством. Не волшебная палочка, но ценный предмет, судя по всему.

— Ну да, конечно! Конечно! — восторженно вскричал Доктор и снова ринулся к консоли. — Дельта-позитронная энергия, откуда же ей еще взяться, как не от вас?!

— Я не понимаю…

— Когда-то Земля была полна дельта-позитронной энергии, — принялся объяснять Доктор, самозабвенно стуча длинными пальцами по клавишам. — Она была одним из немногих источников этой энергии во Вселенной, но потом… потом что-то случилось, и источник иссяк. Я долгие годы ломал голову над этой загадкой, и теперь, кажется…

— Магия, — догадался Мерлин. — Вы говорите о магии, Доктор.

— Ма… что? Ах да, — повелитель времени рассеянно поправил очки на носу. — Если вам проще называть ее так, я не против.

— Мы можем что-нибудь с этим сделать, Доктор? — старые глаза Мерлина — эти упрямые неунывающие глаза — вновь засветились надеждой. — Если я со своей магией и вы со своими технологиями… что-нибудь… Я хочу сказать, ведь можно что-то сделать, Доктор? Мы же не зря с вами встретились. Возможно, так было предначертано свыше. Возможно, мы…

Доктор притих и виновато посмотрел на него. Опять.

— Боюсь, все не так просто. В тысяча пятьсот девяносто девятом я предотвратил магический апокалипсис и закрыл рифт в последний оплот магии во Вселенной, оставшийся после гибели планеты каррионитов. По правде говоря, он мало чем помог бы нам сейчас — карриониты никогда не пользовались чистой дельта-позитронной энергией, они были просто падальщиками. На Земле все было не так. Земля была идеальным местом для магии. Простите, Мерлин. Мне… жаль. Действительно жаль.

Мерлин обреченно покачал головой. Что ж, он всего лишь предложил.

Спустя два часа ему казалось, что он провел в ТАРДИС как минимум десять лет. После пятнадцати веков одиночества приятно было встретить родственную душу — а они с Доктором были похожи почти во всем и одновременно ни в чем. Это сходство даже немного пугало.

— Я всегда вами восхищался, — с улыбкой говорил Доктор, — но буду откровенен, я не верил в реальность вашего существования. Человечество устроено так, что оно не может обходиться без спасителя, очень мудрого и очень справедливого, всемогущего героя, который приглядывал бы за ним и оберегал от всего плохого. Этот образ запечатлен у всех людей на подкорке. Теперь я понимаю, откуда он взялся.

Мерлин по-стариковски добродушно рассмеялся и с трудом наклонился, чтобы завязать распустившиеся шнурки на стоптанной обуви.

— Вы, Доктор, над этим тоже немало потрудились, не так ли?

— Моя жизнь была бы пуста, если бы я не занимался тем, чем обычно занимаюсь. Проблема в том, — Доктор сделал паузу, — что сколько бы миров я ни спасал, сколько бы добра ни делал, ничто не сможет смыть с меня клейма убийцы. Я не беру в руки оружия. Никогда. Кроме того раза. Кроме того раза, когда я убил всех повелителей времени, свой народ. И это со мной навсегда.

В ТАРДИС вновь воцарилась тишина. Из всех звуков остался только мерный, еле слышный гул реактора.

— Моргана, — сказал Мерлин, устало опустив голову.

— Что?..

— Она была так напугана. Она так боялась смерти, так не хотела умирать, но я ничего для нее не сделал. Не дал ей шанса. Я… убил ее.

Мерлину вспомнились костры, камеры пыток, инквизиторы с факелами и несчастные, до смерти перепуганные девушки с длинными спутанными волосами — черными, чаще рыжими — и бездонными зелеными глазами. Его в те времена преследовало наивное, но навязчивое желание увидеть в череде этих глаз глаза той, которую не спас, чтобы излечить их от отравы предательства и ненависти. Мерлин их так и не нашел.

— Когда я был ребенком, у меня был друг, — вытащил его из тяжелых воспоминаний Доктор. — Мне казалось, эту дружбу не может разрушить ничто, но со временем наши дороги разошлись. Он выбрал не ту сторону. Неправильный путь. Я часто спрашивал себя, что послужило тому виной. Возможно, я был недостаточно хорошим другом? Возможно, меня не оказалось рядом в нужный момент? Так или иначе, я много раз спасал от него Вселенную, а потом спасал его самого. Его я тоже потерял навсегда. Так! — вдруг Доктор резко подскочил с места и подлетел к консоли. — Любая точка пространства-времени! Планета-бриллиант, сады Апалапучии, фестиваль даров на параде колец Акатена — великий волшебник еще умеет удивляться?

Мерлин, кряхтя, поднялся на ноги.

— О-о-о, Доктор. Мне всегда хотелось посмотреть на звезды вблизи.

Повелитель времени улыбнулся безумной улыбкой, положил руку на массивный рычаг и уверенно опустил его.

— Allons-y!⁽¹⁾ — воскликнул он, и корабль зашумел, пришел в движение.

Прозрачные, с зеленоватой подсветкой столбы в центральной колонне ходили вверх-вниз, и Мерлин наблюдал за ними как завороженный. Громкий единичный стук просигнализировал о том, что посадка (посадка в безвоздушном пространстве?) совершена успешно. Доктор, лукаво поглядывая на старика, подошел к дверям.

— Мерлин, вы готовы встретиться со звездами? Они ждут вас.

Мерлин проковылял к нему по мостику и в волнении замер перед деревянной дверью. Доктор толкнул ее рукой, и она открылась с легким скрипом. Мерлин ахнул — ради увиденного стоило умереть. Или не умирать полторы тысячи лет, исходив все дороги на свете.

Гигантские светящиеся облака из газа были похожи на чудовищных исполинов. В одном из них Мерлин угадал силуэт дракона, другое было похоже на распущенные волосы придворной красавицы, усеянные россыпью бриллиантов, третье напоминало рыцаря на лошади. Мерлин протянул костлявую руку ладонью вверх.

— Фенбайо фордеа он бликен.

Звезды посыпались, как алмазная крошка, стеклись в ослепительно мерцающее озеро и потоком ветра хлынули к чародею. Доктор потерял дар речи. Мерлин удерживал облако мелкой звездной пыли на ладони и счастливо улыбался.

— Стокин Камелот.

Маленькие звездочки закружились, завертелись и сложились в прекрасный дворец, окруженный цитаделью с башнями. Мерлин взглянул на Доктора и улыбнулся.

— Повелители времени так не умеют, Доктор?

— Это потрясающе, — печально улыбнувшись глазами, подтвердил тот.

Мерлин дунул на дворец, и он разлетелся. Черное пространство космоса вновь засияло звездами, а по морщинистой щеке волшебника скатилась слезинка.

Доктор так и стоял у распахнутых настежь дверей ТАРДИС, засунув руки в карманы брюк. Вдруг его лицо вытянулось, а брови резко взлетели вверх.

— Идиот! Какой же я идиот!!! — вскричал он и пулей влетел внутрь.

— В чем дело, Доктор? — растерянно пробормотал Мерлин, глядя ему вслед.

— Как энергия может исчезнуть?! Энергия никогда не исчезает, это первый закон термодинамики! Магия не исчезла, Мерлин, она рассеяна по всей Вселенной в следовом виде, объединенная большим энергоинформационным полем с разумным центром управления — вами!

У Мерлина от изумления открылся рот, а седая борода затряслась мелкой дрожью.

— О чем вы говорите?..

— Дельта-позитронная энергия — это не простая энергия, она наделена чем-то вроде программы самосохранения. Еще на заре человечества магия знала об угрожающих ей возможных катаклизмах, поэтому она создавала себе живые резервуары, совершенные компьютеры с сердцем и душой — волшебников. Она оттачивала свой проект веками, и вы, Мерлин, венец ее творения!

Старик охнул и схватился за сердце. Отдышавшись, он спросил:

— Но что это дает нам, Доктор? Мы все равно не можем повернуть время вспять.

Искорки в глазах повелителя времени заплясали дикий танец.

— В матрице энергоинформационного поля все еще хранится образ Камелота, все пережитое вами живо не только в вашей памяти. Называйте это слепком реальности или энергетическим призраком.

— Вы хотите сказать, что… что…

— Что мы оживим его! Вместе!

Мерлин обеими руками вцепился в перила мостика, чтобы не упасть. А может, все это — пришелец с Галлифрея, мостик и чужие галактики за дверью — просто сон, дурман, сумасшествие? Он ждал слишком долго, редкий рассудок способен выдержать такое испытание.

— В теории, — Доктор яростно долбил пальцами клавиатуру, — дать жизнь отпечатку из космического эфира и при этом ничего не разрушить можно, если поместить его в параллельную реальность. Схемы ТАРДИС способны выдержать это. Есть, знаете, такие небольшие уютные вселенные, похожие на незаселенные квартиры в новостройках — обставляй и живи. Но для этого нам понадобится, — повелитель времени остановился и озадаченно нахмурил брови, — колоссальный источник энергии.

— В пророчестве говорилось, что Артур вернется, когда его позовет Альбион. Я…

— Что вы сказали? — удивленно перебил его Доктор.

— Артур…

— Нет, второе слово!

— Альбион.

— Альфа Альбиона! Умирающая звезда в Туманности Андромеды! Это созвездие назвали так задолго до появления Британских островов, скажу больше — задолго до рождения самой Земли! Мне всегда было интересно, почему именно Альбион, откуда это совпадение? Теперь я знаю.

— Что знаете?..

Улыбка Доктора слепила глаза.

— Мы сожжем сверхновую, чтобы сказать «здравствуй».

Старый, невообразимых размеров сверхгигант пылал и плевался огнем. Мерлин, опутанный проводами и облепленный датчиками, наблюдал за ним с помощью экрана сканера. Доктор завершал последние приготовления к рисковой операции.

— До взрыва около квадриллиона наносекунд. Вы поняли, что должны делать? — сурово спросил он.

— Более чем, Доктор, — старик слабо, но тепло улыбнулся.

— Вы не простой человек. Вы величайший волшебник во Вселенной. Вас создала сама магия, это, — Доктор указал на экран, — ваше предназначение. Вы были рождены, чтобы укротить эту сверхновую и создать новый мир, подняв Камелот из руин. Вечное царство магии со справедливым и милосердным королем — вот что это будет. Но прежде я хочу задать вам последний и самый важный вопрос.

— Какой?

— Вы готовы принести еще одну жертву?

Мерлин вздрогнул.

— Жертву?

— Последнее убийство ради общего блага. Мне ужасно жаль, но это необходимо.

— Я клялся себе больше не совершать убийств, во имя чего бы они ни требовались!

— На этот раз… — Доктор судорожно вздохнул. — Умрете вы. Двадцатилетний Мерлин, который впервые оказался в Камелоте, не выживет. Его сознание будет вытеснено сознанием древнего старца. Вашим сознанием.

Мерлин прикрыл глаза и сглотнул слезы.

— Что ж, это было жестоко, Доктор, но честно. Спасибо вам, я научился ценить честность. Я ведь жертвовал другими ради своего предназначения, почему бы не пожертвовать собой?

Повелитель времени накрыл его холодную высохшую руку своей теплой ладонью.

— Вы можете гордиться собой, Мерлин.

— Пока еще у нас есть время, могу я вас кое о чем попросить?

— Конечно!

— Обещайте, что найдете способ спасти Галлифрей.

Доктор чуть заметно улыбнулся и кивнул.

— Пора начинать! — воскликнул он, когда приборы начали фиксировать всплеск активности сверхновой. — Это день, когда Камелот выстоит!

Мерлин начал читать древнее, редкое, опаснейшее заклинание. Звезда агонизировала, и ему казалось, что он слышит ее крики. Чтобы что-то родилось, что-то должно умереть. Мерлин, не останавливаясь, сосредоточился на воспоминаниях: шум Нижнего города, белокаменные стены крепости, казнь мага и Утер на балконе дворца, строгий Гаюс, драка с Артуром, колодки, Гвен в простой красной накидке, пещера с драконом, платье Морганы, украшение-слезинка на ее щеке, поющая ведьма, паутина, летящий нож, Артур…

Мощнейшая вспышка. Несколько секунд — кромешная тьма, пустота, невесомость и звуковой вакуум. Мерлину показалось, что он все же умер: какая ирония, после стольких веков бессмертия!

В нос вдруг ударил приятный запах целебных трав. Мерлин почувствовал под собой опору в виде деревянного пола и попытался принять сидячее положение. Голова была как гудящий колокол, перед глазами все плыло какими-то размытыми пятнами. Мерлин схватился за голову и обнаружил, что волосы у него короткие и скорее всего не седые. Бороды тоже не было. И морщин.

И тут до Мерлина дошло, что он в покоях Гаюса. Он вскочил как ошпаренный и осмотрелся кругом. Старинный фолиант на столе посреди полнейшего бардака — Гаюс всегда называл это порядком и строго-настрого запрещал молодому подопечному вмешиваться в его стройную систему. Щетки для пола в углу и полное ведро воды, старая кровать, полки с книгами, сушеные травы, а в окно светит солнце.

Скрипнула дверь.

— Мерлин, я просил тебя отнести лекарство леди Моргане еще час назад, а ты бродишь по покоям и валяешь дурака. С твоей расторопностью мы опоздаем на пир, и весь гнев Утера обрушится на меня. Мерлин, что с тобой?..

По щекам юноши рекой текли слезы. Он бросился к старому наставнику и едва не задушил в его объятьях.

— Гаюс! Гаюс! Я вернулся! Ты вернулся! Все вы, все вернулись! Вернулись! Вернулись!..

1) Вперед! (фр.)

Вернуться к тексту