Дорога длиною в жизнь (гет)

Я родился в семье чистокровных волшебников. С раннего детства мне прививали чувство глубокого превосходства над другими. Над теми, чья родословная не была безупречной, а кровь не несла магического семени. Как и многим детям из подобных семей, мне не было дано выбирать судьбу самостоятельно. В день моего семнадцатилетия отец раскрыл имя моей будущей жены. Ею должна была стать единственная наследница дома Вуазен. Отец полагал, что юная представительница древних чистокровных семейств Европы составит прекрасную партию для наследника дома Лестрейнджей.

Вынужденная женитьба в корне расходилась с моими планами, и в тот вечер я впервые поднял палочку на отца. Пылкий и поспешный порыв юной глупости не выстоял против опыта и мудрости. В назидание глава семейства оставил на моей груди безобразные шрамы: как напоминание о последствиях поспешных решений. Боль и обида сжигали изнутри. И если рана от проклятия причиняла лишь физические страдания, то мириться с позорным поражением я не собирался.

Лишь сумерки легли на окрестности поместья, я покинул отчий дом. Плана не было. Как не было и денег. Пара серебряных монет печально побрякивали в кармане, но этого не хватит на нормальный ужин, не говоря уже о хорошем номере в гостинице. Выросший в тепличных условиях роскошной жизни, я оказался совершенно не приспособлен к жизни без благ: чистая одежда всегда висела в шкафах, вкусная еда наполняла столы по первому зову, а мягкую постель могла согреть любая из самых дорогих миловидных ведьм дома удовольствий мадам Виардо.

— Ещё, — я лениво толкнул опустевший стакан в сторону бармена.

— Заплати за выпитое, — недовольно отозвался тот.

Подняв затуманенные от алкоголя глаза, я наткнулся на колючий взгляд бармена. Брезгливо осмотрев меня, он продолжил протирать вафельным полотенцем бокал.

— С подобными тебе, — он сплюнул, — у нас разговор короткий: плати либо выметайся.

Рука почти неосознанно скользнула в карман за палочкой. В баре повисла тишина. Я осмотрелся украдкой: трое ребят слева явно искали повод подраться, пара одиноких зевак с любопытством наблюдала за происходящим, а несколько клиентов тут же покинули бар во избежание участия в явно надвигающейся потасовке.

Облизав пересохшие губы, я злобно осклабился:

— Хороший же приём у вас оказывают достопочтенным господам…

— Это ты, что ли, «достопочтенные господа»? — недружелюбно причмокивая, отозвался коренастый мужик с золотым зубом.

Кровь стучала в висках. Внутри разгоралось пламя, жаждущее диким зверем вырваться наружу. Хотелось метнуть в грязную мразь непростительное. Не давало покоя необузданное желание стереть с сальной рожи поганую ухмылку. Рукоять палочки приятно грела ладонь магией. Откинув со лба упавшие волосы, я выплюнул:

— А если и я, то что?

Стулья неприятно скрежетнули по полу, и компания во главе с коренастым направилась ко мне. Опираясь на барную стойку, я попробовал встать. Перед глазами плыло, а почти ватные ноги подкашивались от дешёвого пойла. Но в голове явственно вырисовывались движения палочкой. Точные и быстрые. И формула. Два простых и манящих слова очерчивали границу между жизнью и смертью.

Рука готова была взметнуться, но предплечье сковала мёртвая хватка. О столешницу звякнула горсть монет.

— Право, господа, вы же не серьёзно? — смутно знакомый голос вкрадчиво обратился к подступающим.

— Отойди в сторону, если не хочешь проблем, мы только проучим мальца…

Незнакомец ступил вперёд, становясь между компанией и мной.

— Думаю, вы недопоняли меня…

В следующее мгновение глаза коренастого округлились в испуге и, попятившись, он споткнулся о стул и с грохотом завалился на стоя́щий позади стол. Двое других поспешили помочь товарищу встать, опасливо косясь на незнакомца.

Желудок свело болезненным спазмом, а горлу подкатила тошнота. Я схватил непонятно откуда взявшийся стакан воды и разом осушил его.

— Это было недальновидно, — начал незнакомец, кладя перед собой волшебную палочку. — Но мне понятны твои чувства…

— Да что вы можете знать… — я обернулся.

Передо мной сидел красивый мужчина в чёрном пальто и шляпой с полями. Тонкие черты лица, бледная кожа и аристократические манеры создавали впечатление, что передо мной человек из высшего общества.

Он жестом показал бармену на пустые стаканы. Дождался, когда янтарная жидкость наполнит обе ёмкости, и придвинул один стакан ко мне.

— Мне ведомо предвкушение непростительного заклятия. Нежная волна возбуждения прокатывается по телу, пока магия наполняет вены, и затем — взрыв удовольствия, когда зелёный луч разбивается о тело очередного маггловского выродка, — он сделал глоток и, крепко стиснув стакан длинными пальцами, разбил его.

Едва различимый металлический привкус крови перекатывался на языке, перемешиваясь с более резким вкусом алкоголя. Едва заметным движением волшебной палочки незнакомец невербально залечил порезы и восстановил стакан. Бармен всё это время, не замечая происходящего, натирал очередной бокал.

— Не сто́ит марать руки об это отребье…

— Я не…

— Рабастан, — незнакомец посмотрел мне в глаза. Холодная капля пота скатилась по позвоночнику, вызвав волну мурашек. — Ты достоин большего. И я могу тебе это дать.

Тишина в баре стала почти осязаемой. Она давила со всех сторон. Дышать стало тяжело, и я ослабил шейный платок.

— Глупо противиться своей природе. Ты — чистокровный волшебник. Возвращайся к отцу и прими судьбу как данность.

— Откуда вы…

— Откуда я тебя знаю? — незнакомец ухмыльнулся. — Я учился с твоим отцом и достаточно частый гость в вашем доме.

— Я никогда не видел вас.

Он улыбнулся, но улыбка скорее напоминала оскал.

— Для всего есть своё время, Рабастан. И сейчас нам пора, — он небрежно швырнул измятую купюру на барную стойку, поправил плащ и протянул мне руку. — Том Риддл.

В памяти всплывали украдкой подслушанные разговоры отца. Он нередко упоминал имя какого-то Риддла.

— Допустим, — осторожно начал я. Алкоголь постепенно выветривался, и мысли обретали ясность. — Но с чего я должен верить вам?

— Логично, — Риддл надел шляпу и не мигая уставился на меня. От его взгляда внутри всё сжалось. Хотелось одного — бежать. — Но несколько минут назад я не позволил кучке маггловских отбросов изувечить тебя.

— Я бы избавился от них раньше…

— Ты пьян и неопытен, — голос Риддла обрёл стальные нотки. — В таком состоянии ты больше навредил бы себе, чем другим.

— Я знаю убивающее заклятье…

— Да, — Риддл кивнул, всё ещё не спуская с меня глаз. — И почти применил его. Но ключевое здесь — почти.

Мысли путались, цепляясь за всё подряд. Вспомнилась ссора с отцом. Шрам на груди обожгло.

Риддл направил на меня палочку и одними губами произнёс заклинание. Боль отступила. Я благодарно кивнул. Он поправил шляпу и, направляясь к двери, кинул через плечо:

— Ты уже выбрал свой путь?

Слова будто обухом ударили по голове. Я встал и направился вслед за Риддлом. В груди разлилось дурманящее чувство правильности, как только я переступил порог паба.

Первая встреча с будущей супругой состоялась в поместье Вуазенов. Во Францию мы прибыли порт-ключом. Сочная зелень густых деревьев и лугов отражалась на зеркальной глади реки. Кружащий голову аромат свежескошенной травы и полевых цветов наполнял кристально чистый воздух.

Поместье Château du Soleil⁽¹⁾ из белого камня, уютно расположившееся на берегу Луары, раздражало дворцовой вычурностью: утопающие в красках цветов раскидистые сады, причудливый топиарий в виде волшебных животных, мраморные фонтаны и статуи, сотни ажурных скамеек, арок и прочего помпезного хлама, столь модного при французском дворе семнадцатого века. Вся обстановка напоминала отвратительный кремовый торт с жуткими розочками и приторным безе. Ничего мало-мальски напоминающего родную и приятную глазу архитектуру викторианской эпохи.

Глаза щипало от слепящего блеска отражающихся в окнах солнечных лучей. Сощурившись, я плёлся за старшими. Мать сдержанно кивала под неустанное щебетание леди Вуазен, а отец самодовольно осматривал приданое будущей невестки, явно прикидывая, насколько увеличится состояние нашей семьи.

Мерзко. Именно так я себя чувствовал. Меня, будто какую-то девчонку, притащили на родину пороков и удовольствий, лишив возможности выбрать судьбу самостоятельно. Единственная мысль грела душу: очень скоро Волдеморт построит новый мир для нас, чистокровных волшебников. А я буду в числе тех, кто поможет ему возвыситься. Он дал слово! И мне будет совершенно плевать на семейные заботы.

~◦⚜◦~

Впервые увидев Андромеду, я рассмеялся в сердцах. Маленькая бледная девчушка лет пяти беззаботно играла с тряпичной куклой, сидя на огромном персидском ковре. Длинные мышино-серые волосы словно занавес скрывали её лицо.

— Привет, — неуверенно начал я, приближаясь к ней.

Огромные голубые глаза внимательно уставились на меня, стоило подойти ближе. Взрослый не по годам и без тени наивности взгляд изучающе скользил по мне. При всей невинности с виду, что-то злое таилось в этом ребёнке. Словно в глубине её лазурно-голубых радужек плясал дьявольский огонь. Безэмоционально осмотрев меня, она поджала и без того тонкие губы и продолжила играть с куклой. Будто меня не существует.

Списав подобную вопиющую бестактность на юный возраст, я, заложив руки за спину, приступил к неспешному изучению комнаты. Типичная девчачья обстановка: огромный резной шкаф с куклами и плюшевыми медведями, миниатюрными фарфоровыми сервизами и прочей детской ерундой.

— Ты плохо воспитан, — продолжая теребить куклу, произнесла Андромеда.

Ухмыльнувшись, я неторопливо подошёл к ней, присел на корточки и, заглянув в детское личико, поинтересовался:

— Значит, умеешь разговаривать?

— Не хотеть и не уметь — огромная разница, — она сосредоточенно что-то ковыряла у куклы.

А девчушке палец в рот не клади.

— Ты знаешь, зачем я здесь? — я решил не церемониться и, понимая, что ребёнок развит не по годам, зашёл с главной темы.

Молчание.

— Андромеда, — настойчиво начал я. Реакции не последовало. Наконец я выхватил куклу из цепких детских ручонок, чтобы привлечь внимание. Девчушка молча встала, подошла к шкафу и взяла другую куклу, а я посмотрел на игрушку в своих руках. На гладком фарфоровом лице вместо глаз зияли две дыры. Швырнув куклу в угол, я приблизился к маленькой нахалке, сосредоточенно выковыривающей глаза очередной игрушке.

— Я не в восторге от происходящего и если бы мог уехать…

— Так уезжай, — неожиданно пробубнила Андромеда, исподлобья посмотрев на меня голубыми глазами.

Её прямолинейность обескураживала и обезоруживала. Не найдя подходящих слов, я молча направился прочь. Подойдя к двери, обернулся. Андромеда продолжала безмятежно заниматься своим делом. И это будущая леди Лестрейндж. Непостижимо! Отец доходчиво объяснил необходимость договорных браков, но это находилось за пределами моего понимания политических игр. Девчонка странная. Если не сказать сумасшедшая. Возможно, со временем она станет покладистей… А если нет?

Покидая детскую, я укрепился в мысли, что просто не будет. С Андромедой Вуазен просто не будет.

1) фр. замок солнца

Вернуться к тексту

В середине семидесятых леди Вуазен и пятнадцатилетняя Андромеда прибыли в Лондон по поручению Тёмного Лорда. Она уже мало походила на того ребёнка, каким я её помнил: высокая, худощавая, с длинными тонкими пальцами. Неизменным остались лишь аристократическая бледность, выцветшие серые волосы и глаза. В её лазурно-голубых глазах, как и прежде, горел дьявольский огонь. С той лишь разницей, что теперь обладательница прекрасных глаз обладала магией.

Вуазены, как и Лестрейнджи, уважительно относились к магии, в том числе и тёмной. Разве можно разделить свою сущность на правильную и неправильную? Допустимую и запрещённую. А главное, кем?! Теми, кто родился среди отребья и одному Мерлину известно каким чудом занял посты в Министерстве. Вот основная причина необходимости переворотов в правительстве. Если им по случайности было дозволено разделить магию на «допустимую» и «запрещённую», то и мы, во главе с нашим Господином, разделим мир на достойных и тех, кто будет в нашем подчинении. В новом мире каждый займёт заслуженное по праву рождения место.

Я сидел в кресле и слушал тихое потрескивание поленьев в камине. Внезапный всполох огня выдернул меня из сладких мыслей о пышногрудой Беатрис. Да, девочки мадам Виардо умели удовлетворить желания даже самых взыскательных клиентов.

— Тебе не говорили, что сидеть спиной к двери нельзя? — нежные женские пальчики скользнули по моей щеке и скуле, а в шею болезненно упёрлась волшебная палочка.

Опрокинув в себя остатки огневиски, я перехватил тонкое запястье, с силой стискивая пальцами, заставляя женскую руку от боли разжаться и выпустить волшебную палочку. Древко несколько раз звонко ударилось об пол и закатилось под кушетку. Грубо потянув на себя девушку, я выдохнул ей в ухо:

— Я у себя дома, милая. Ты не смогла бы причинить вреда никому, в ком течёт хотя бы капля крови Лестрейндж.

Втянув ноздрями аромат её кожи, я поддался порыву и обвёл языком маленькую мочку. То ли испугавшись, то ли соблазнившись, она ответила. Поцелуй не был нежным. Страстный, почти животный. Руки скользнули под шёлковую блузку. Почувствовав в ладонях нежность женской кожи, тело отозвалось на близость. Она перекинула ногу и села сверху. Возбуждение окончательно вскружило голову и… губу пронзила резкая боль.

— Сука! — взревел я, отталкивая малолетнюю дрянь. — Ты укусила меня!

Она сидела на полу и довольно скалилась. Хищно слизав мою кровь с губ, она призвала волшебную палочку и встала. Заклинанием разглаживая измятую одежду, Андромеда с вызовом проговорила:

— Ты мне не муж, чтобы лапать!

— Да ты не особо сопротивлялась, маленькая мерзавка, — не успокаивался я.

Кровь всё ещё стучала в ушах, а сердце неистово колотилось о рёбра. Я медленно втянул воздух через нос и выдохнул, приводя в норму сбившееся дыхание.

Презрительно окинув меня взглядом, Андромеда поджала тонкие губы и стремительно покинула комнату.

~◦⚜◦~

Над кладбищем близ Хампстед-Гарден разлилась тишина. Полная луна серебрила редкие деревья, облысевшие кустарники, каменные кресты и надгробия, молчаливо возвышающиеся над могилами. Где-то вдалеке печально застрекотал сверчок, предвещая чью-то смерть. Казалось, окружающий мир замер в тревожном ожидании.

План юного полукровки, как ни странно, был хорош.

Приятное покалывание магии волной прокатилось по телу — наложили антиаппарационный барьер. Мышеловка захлопнулась. Спустя несколько мгновений вдалеке показался сноп красных искр — Снейп подал сигнал к началу атаки. Окрестности озарили десятки заклинаний. Не ожидавшие внезапного нападения одновременно с фронта и тыла Орденцы в одночасье понесли большие потери.

Воздух искрился магией. С каждым мгновением наполнялся смертью. Крики и стоны раненых авроров ласкали слух. Я увернулся от небрежного Expelliarmus, послал в противника Incarcerous и выставил Protego. Щит сразу заискрился от выпущенных в меня заклинаний. Краем глаза я заметил Андромеду и Снейпа, сражающихся с парой авроров. Вуазен в бою была хороша. Владение палочкой и боевой магией превосходило мои ожидания. Разворот. Выпад. Защита. В следующее мгновение удар магического хлыста оставил у противника на груди глубокий порез. Шальное проклятие ударило ей в спину, сбивая с ног. Полукровка ловко оглушил нападающего аврора и пришёл на подмогу Андромеде.

Помог встать. Они обменялись кивками и продолжили бой как ни в чём не бывало.

Злость разгоралась внутри, но я задавил на корню первый порыв пустить этому выскочке Аваду в лоб. Ничего, позже сочтёмся.

~◦⚜◦~

Битва окончилась победой. На поляне пританцовывала Белла рядом с какой-то девчонкой.

— Кто ты, дрянь?

Девчонка растерянно заморгала и испуганно пробормотала:

— Адель… Меня зовут Адель.

Белла наклонилась к ней, словно обнюхивая.

— Грязнокровка! Грязнокровка! — завизжала Беллатриса и резко, практически без замаха ударила коленом в живот.

Я ухмыльнулся. Кто-то считает её жестокой, но я не знаю более преданной нашему делу ведьмы, чем Беллатриса Лестрейндж. Моя невестка не отличается ни сдержанностью, ни кротким нравом. Ей чуждо милосердие. Она покорна лишь Тёмному Лорду. Поговаривают, что моему младшему братцу не удалось обуздать эту бестию. Думаю, со мной согласятся многие, что среди наших соратников Белле нет равных, разве что…

Андромеда.

Вуазен с той ночи я не видел долгое время. Она отбыла во Францию до того, как рассветные лучи окрасили небо розовыми тонами.

Последний раз я встретил Андромеду за неделю до исчезновения Тёмного Лорда. Она прислала записку с указанием времени и места. Наш короткий диалог по большей части состоял из молчания.

За шестнадцать долгих лет я не научился тепло относиться к Вуазен. Андромеда не вошла в мою семью, а наша помолвка так и осталась родительской мечтой. Когда не стало отца, род перешёл под моё главенство, а я не спешил обременять себя клятвами в несчастливом браке. Который, к слову, был не только нерасторжим, но и накладывал на супругов существенные ограничения.

Во время последнего разговора Андромеда вернула фамильный перстень Лестрейнджей, что поставило точку в наших отношениях. Забирая реликвию, я точно знал, что не отдам её другой женщине. Просто не найдётся достойной.

Я никогда не любил Андромеду Вуазен. Как и она меня. Но я всегда восхищался её преданностью нашему Господину. Её бесстрашием, изощрённым умом и коварством. Её манерой держаться в высоком обществе и уже в следующее мгновение жестоко расправляться с врагами. Её расчётливостью и решительностью.

Сейчас, сидя в душной камере Азкабана, крепко сжимаю серебряное украшение. Вспоминаю первую встречу… Прогулку по цветочному саду, пьянящий аромат свежескошенной травы и полевых цветов… Закрываю глаза и вижу блики на зеркальной глади Луары…

Губы сами растягиваются в улыбке.

Ладонь саднит. Щурюсь и даю глазам привыкнуть к тьме камеры. Не вижу, но точно знаю — по руке медленно стекает кровь. Втягиваю ноздрями её жгучий металлический запах, откидываю назад голову и начинаю смеяться.

Я никогда не любил Андромеду Вуазен. Но у меня теперь будет достаточно времени поразмышлять, почему я постоянно думаю о ней…