Неизбежность (джен)

Вот она, неизбежность. Изуку осознает это медленно, мучительно, ощущая сквозь липкий морок дремы присутствие властного существа, чужого и родного одновременно. Совершенно не хочется бороться с тем, кто долгими, напряженными месяцами нашептывал коварные речи, предлагая заключить союз.

У ворот Академии, жадно наблюдая за счастливчиками, Мидория явственно слышал насмешливый голос Виллиана. Приходя домой, в отчаянии бросая на пол одежду, понимая, что вызывает лишь жалость, Изуку видел в зеркале собственное лицо, перечеркнутое глумливой гримасой. Из зеркала смотрел Виллиан, воплощение самоуверенности и хитрости.

Действительно ли он хотел помочь забитому, робкому человеку или руководствовался более приземленными мотивами? Например, желанием власти? Сейчас уже неважно. Сейчас Изуку пытается окончательно проснуться, чтобы наконец-то воочию увидеть существо, не знающее, что такое страх, подарившее надежду на признание, преклонение, восхищение.

Тяжелые веки поднимаются с трудом, руки и ноги тоже не слушаются. Мидория сильно устал за день, но Виллиан не любит ждать, грубым рывком вытаскивает из состояния относительного покоя. Ткань легкой рубашки трещит по швам, Изуку чувствует себя тряпичной куклой, набитой отвратительной трухой. Этот вечер — решающий. Сегодня изменится все или не изменится ничего.

Виллиан пришел за ответом. У него обжигающее дыхание и холодные руки, злые глаза и сладкая улыбка, гордо вздернутый подбородок и трогательные веснушки. Такой точно не будет терпеть издевательства, противникам средневековая дыба покажется раем.

Виллиан невероятно крут. Разбудив Мидорию и отпустив его рубашку, злой Деку прогуливается по комнате, бросая презрительные взгляды на стол, заваленный изображениями Всемогущего. Двойник не нуждается в кумирах, он сам себе — бог и император. Резкое движение изящной руки — и вся эта груда летит на пол, к ногам Виллиана.

Изуку вскрикивает. Медлит с ответом. Действительно ли ему уготована судьба злодея или все это — воспаленные фантазии второго «я», столь же бесполезные, как и мечта о геройстве?

На подбородке — тонкие, холодные пальцы Виллиана. В глазах альтер эго пляшут веселые бесенята, ему явно нравится играть с подопечным. Зрачки темного двойника расширяются, когда он приподнимает подбородок Деку, дрожащего от избытка эмоций. Если Изуку примет предложение, врагов будет так же колотить от звука его имени. У Каччана и всех остальных просто отвалятся челюсти, когда кудрявый лузер пойдет по головам, забираясь на такую высоту, что и не снилась наивным воспитанникам Академии. Зубодробительное, головокружительное будущее уже близко.

— Так мы вместе? Союзники? — скорее утвердительно, чем вопросительно произносит Виллиан. — Или…

Изуку прекрасно понимает, что скрывается за этим «или». Судьба червя, умеющего лишь ныть, мечтать о невозможном, вытирая слезы и сопли после очередного унижения. Виллиан обнимает Мидорию за плечи и тот чувствует силу, способную в одно мгновение сломать кости, разорвать мышцы. Злой Деку сдерживает мощь, а то подопечному бы не поздоровилось. Обьятия слишком крепки, речи слишком сладки, принципы слишком шатки и туманны… Второе «я», ненавистный друг использует запрещенные приемы, склоняя на свою сторону.

Вот она, неизбежность.

— Вместе. Союзники, — тихо произносит Изуку, задыхаясь, но не пытаясь высвободиться из железной хватки. Виллиан удовлетворенно хмыкает, отпустив плечи своего протеже и взяв его ладони. Ничем иным злой Деку не выдает своей радости, хотя она наполняет темную душу до краев. Друзья. Союзники. Дуэт.

Вот она, неизбежность.

На сплетенные пальцы густыми кровавыми каплями стекает время.