Листья на воде (джен)

Примечания:

PG-13, джен с упоминанием гетных отношений

Фэндом: Neverwinter Online

Персонаж: м!странник (полуорк, воин)

Бета: Paul_Stopable

Гош отпил эль, не обращая внимания на косые взгляды. В "Лунной маске" нечасто появлялись праздные зеваки, тем более здесь не бывало отребья, не редко забредавшего в таверну "Сплав". Как бы город ни воспрял при Неверембере, любители сомнительного заработка всегда были и всегда будут. В Невервинтер каждый день стекались десятки странников, и полуорки давно не были диковинкой, но находились те, кто все еще боялся их, не доверял орочей крови. Гош не винил их: орки не просто так имели дурную славу, а в квартале Башни было пролито немало крови в сражениях с Многострелами.

Гош привык, что многие, глядя на него, гадали о его происхождении, представляли тяжелые истории о войне и насилии. Людям вообще нравились истории о чужой боли. Но его история не была ни о насилии, ни о вражде. О войне — лишь отчасти. Когда родители познакомились, была война, а его отец был солдатом. А насилие... Гош бы посмотрел на того, кто попытался бы тронуть мать: его точно прикончил бы отец. Если бы успел. Говорят, однажды матушка голыми руками проломила голову троллю.

Гош усмехнулся, сделав еще один глоток эля. Его история была про любовь. Поженившись, они однажды переехали в глушь — подальше от пересудов. И все свое детство Гош провел с обожавшими его и друг друга родителями. Отец учил его обращаться с мечом и щитом; и все время с таким трепетом относился к супруге, словно та была фарфоровой статуэткой. Когда Гош не понимал, отец говорил: "Душа у нее нежная, хрупкая". Любовь порой принимала причудливые формы.

Это был их, его родителей, выбор.

Гош, несколько лет назад услышав о призыве лорда Неверембера, отправился в путь: он хотел посмотреть мир, хотел сражаться и помогать тем, кто не мог постоять за себя. Жемчужина Севера, расколотая и опаленная, манила его. Оказавшись в большом мире — мире, к которому он совсем не привык, полуорк научился не обращать внимания на взгляды и шепот за спиной. Научился не думать и не переживать о том, что о нем подумают другие — в конечном счете имело значение только то, что он делал.

Это был его, Гоша, выбор.

Примечания:

G, джен с жирным намеком на гет

Фэндом: условно Neverwinter Nights. Точнее, пожалуй, будет Forgotten Realms (The Mod is set in the Year of the Prince, 1357 in the Dale Reckoning, in the Thunder Gap area south west of Cormyr, in the Forgotten Realms)

Персонажи: ж!ГГ, Дент (персонажи из мода A Harper's tale)

Бета: Paul_Stoppable

Дент не отрицал того, что никогда не был законопослушным гражданином, но это обвинение в его адрес — всего лишь досадная случайность. Случайность, которая могла стоить ему жизни. Впрочем, знай он, что для сопровождения на суд ему выделят столь очаровательную особу, он бы подумал о том, чтоб попасться раньше.

Порой Денту казалось, что это он приставлен ее сопровождающим. Рей'На, с виду такая грациозная и неприступная, точно не его полета птица.

С виду... Она то и дело что-то ломала, цеплялась плащом за ветки, падала, едва избегая свидания носа с землей. Еще она много шутила — нелепые, глупые шутки, чаще всего совсем не к месту. А Дент смеялся. Не мог не смеяться — до того его завораживал ее смех, то, как на ее щеках появляются ямочки, а лицо озаряет улыбка.

Дент часто наблюдал за ней.

Тихонько.

Украдкой.

Пока она занята. Стараясь не привлечь внимания Эсфи, ее фамильяра — волшебный дракончик был на редкость вредным. Иногда Дент замечал, как Рей'На смотрит на него.

Пристально.

Почти не моргая.

Затаив дыхание. Но всякий раз, когда Дент пытался поговорить об этом, она отталкивала его, не признавала, что тоже чувствует это. Говорила, что следить за ним — ее работа. Очень важное задание Арфистов.

Рей'На называла его больным, а эту привязанность нездоровой. Она грустно вздыхала, ссылаясь на то, что все дело было в амулете. Том самом, который Дент не мог снять до суда, который должен был защитить ее от его возможной агрессии и побега. Он упрямо все отрицал. Дент и сам не хотел покидать свою сопровождающую. В тайне надеялся, что их путешествие затянется: хотел провести еще один день рядом.

И еще один.

И еще.

Сними с него сейчас треклятую побрякушку, все осталось бы по-прежнему. Дент точно знал, что он чувствовал. Сними с него все обвинения, он остался бы рядом.

Если только она позволит.

Рей'На спала подложив под голову сумку. Она выглядела такой безмятежной, что Дент засмотрелся. Хотелось быть ближе. Прикоснуться к ее огненным волосам, пересчитать кончиками пальцев россыпь ее веснушек. Почувствовать тепло и поделиться своим: обняв, укрыть плащом и уткнуться носом ей в спину, вдыхая запах. Ему отчаянно хотелось быть рядом, но рядом, свернувшись калачиком, бдительно спал Эсфи. Дракончик сиял бирюзой, а от его дыхания с подрагивающих крыльев сыпалась пыльца, завораживающая волшебным мерцанием.

Дент улыбнулся своим мыслям и палкой подтолкнул головешки в костер. Может, она и права: он — больной, а привязанность нездоровая. Но эта болезнь была по душе Денту.

Столб искр взметнулся над огнем. Пляска пламени завораживала и успокаивала. Скоро оно догорит — первые угли уже мерно мерцали в предрассветных сумерках. Должно быть, где-то за деревьями, вставшими глухой стеной, небо уже тронули первые краски поднимающегося солнца. Новый день пробуждался.

Дент еще раз посмотрел на спящих спутников, кутаясь в свой грубый плащ. Было еще немного времени, прежде чем их путь продолжится. Еще один день рядом, хоть и не вместе.

Примечания:

R, джен

Фэндом: Neverwinter Nights SoU

Персонаж: ж!Гг, Дикин

Ангст и немного мяска (сомнительная ампутация).

Гг та же, что в замороженном макси https://ficbook.net/readfic/518601

Стоит так же отметить, что Гг нейтрал и почитает Джергала (так же нейтрального). Это очень хорошо ложилось на ее историю и вообще; но, когда я освежила в памяти события SoU, обнаружился, что в одном эпизоде Джергал обозначен, как злое божество. Соответственно, отдельные детали этого квеста у моей Гг стали AU (например, полученная награда — в игре этой награде соответствовал злой выбор)

Бета: Paul_Stoppable

Жизнь покидала ее изувеченное, истекающее кровью тело. Нужно было выбираться. Если пустыня не поглотит ее, быть может, в караване смогут помочь, облегчив агонию. Боль заполнила все и лилась через край. Мизраэль уже не понимала, что правда, а что плод ее воспаленного сознания. Тени заполняли катакомбы, шептались за спиной; изображение двоилось и плыло зыбкой рябью, то и дело являя истинное уныние и запустение, — здесь никого нет.

Никто не придет.

Возможно, спустя сотни лет, кто-то найдет ее, встретив в новой не-жизни. Помня о древнем ритуале, эльфийка несла с собой руку одного из упокоенных скелетов: ему она все равно больше не понадобится. А она... Она, быть может, еще на что-то надеялась. Мысли путались: бороться до последнего или сдаться неумолимо ускользающему времени.

Отправиться в одиночку за Кель-Гарасом было самонадеянно и глупо.

Она не была готова.

Она подвела мастера Дрогана.

Подвела всех.

Рухнув навзничь на пьедестал какой-то статуи, Мизраэль нащупала на поясе последнее зелье лечения: открыв его зубами, она жадно выпила содержимое — в горле пересохло. Укутав плащом искалеченную руку, Мизраэль подняла глаза. Она не видела очертаний статуи — лишь два немигающих алых глаза смотрели на нее. Отстраненно и бесстрастно. Пристально. На мгновение ее показалось, что статуя следит, выжидает... Мизраэль забылась, погрузившись в тягучее, обволакивающее небытие.

Жива.

Все еще жива.

Открыв глаза она с трудом повернула голову. Тело била мелкая дрожь. Зелье дало отсрочку. Час? Два? Целую вечность? Рука больше не болела. Мизраэль развернула плащ. Ткань и запекшаяся кровь стали едины. Морщась, скорее рефлекторно, она оторвала плащ от плоти. Боли не было — она вообще ничего не чувствовала. Должно быть, зелье все еще действовало. Эльфийка осмотрела левую руку, висевшую теперь плетью. Запястья больше не было. Глубокие, до кости, порезы на предплечье. Выглядело неважно. Годы назад Мизраэль читала о ритуале, которому подвергали себя опытные волшебники, избравшие путь Бледного Господина: они заменяли живую руку на неживую.

Слишком рано.

Она не была готова.

Но терять было нечего. У нее ничего не было. Даже страха. Желание выбраться и выполнить поручение мастера Дрогона отдавалось в голове эхом, далеким отголоском, кажется, уже прошлой жизни. Тело лихорадило, а шансы на спасение становились все ниже и ниже. Влиял ли ее выбор хоть на что-то или было уже поздно?

Мизраэль закрыла глаза, выравнивая дыхание, — ее всегда это успокаивало. Найдя на поясе кинжал, она стиснула его в здоровой руке. Костяная рука безымянного воина лежала рядом. Собравшись с духом, эльфийка врезалась клинком в собственную плоть. Боль, дремавшая где-то, вернулась, пронзив вспышкой. Из глаз невольно потекли слезы, оставляя дорожки на запачканном лице. Сознание вновь покидало ее, миллиметр за миллиметром отрываясь вместе с тем, что некогда служило ей. Кость поддавалась с трудом. Эльфийка до крови кусала губы, чувствуя теплую, чуть солоноватую кровь. Сдерживая крик, который все равно никто не услышал бы.

Чуть-чуть.

Еще совсем чуть-чуть.

Все перед глазами окрасилось красной пеленой, сосредоточившись на этом пульсирующем, сжимающемся от боли здесь и сейчас.

Мизраэль выронила кинжал из ослабших, липких от крови пальцев. Нащупав теперь уже ее новую руку она приставила старые кости к свежей, отдающей жизнь ране. Под пристальным взглядом красных глаз, шепча слова, которые она едва помнила, эльфийка отключилась, вновь провалившись в небытие.

Тягучее, обволакивающее. Оно несло покой.

Здесь больше не было боли. Не было страха. Не было ожиданий.

Мизраэль вдохнула полной грудью. Воздух наполнял легкие, не отзываясь болью в ребрах. Руки, одна живая из плоти и крови, вторая — костяная, слушались. Обе принадлежали ей. Эльфийка чувствовала легкость во всем теле: силы и жизнь наполняли его.

Ощутив потустороннее присутствие, Мизраэль обернулась. Фигура, закутанная в белую мантию. Незнакомец, чье лицо скрывала маска-череп, пристально наблюдал за ней. Все вокруг, колыхнувшись, стало ускользать, его глаза зажглись алыми рубинами, а голос звучал всюду и нигде, проносясь шелестом иссохшихся страниц:

— Встань, дитя.

Мизраэль очнулась. Ее все еще окружали древние стены, а над головой возвышалась статуя. Эльфийка поднялась на ноги. О случившемся напоминала лишь запекшаяся кровь и некогда ее плоть, оставшаяся безжизненной массой на пыльных камнях.

Боль ушла, а сознание очистилось. Где-то внутри Мизраэль все еще слышала голос. Быть может всего лишь игра угасавшего сознания, но она верила, что Писец Обреченных обратил на нее свой взор.

Пора закончить начатое.

Пора продолжить путь.

Время Кель-Гараса прошло.

* * *

Дикин помешивал похлебку, когда Босс вернулась. Она много раз просила не называть её так, но маленький кобольд то и дело забывал, смущенно улыбаясь, когда ловил себя на оплошности.

Босс изменилась. Левая рука стала совсем, как у скелета, а в черную копну пышных волос вплелись белые пряди. Мизраэль, всегда тихая и задумчивая, часто сидела одна. Иногда она с громким пощелкиванием разминала новую руку, пряча ее под плащ от посторонних глаз. Должно быть, стесняется, думал Дикин, то и дело говоря Боссу, что ему нравится, как выглядит: совсем-совсем не страшно, ведь кости страшные только у скелетов, которые их атакуют, а у Босса — нет. Тогда ее губ касалась едва заметная улыбка — она говорила Дикину спасибо. Иной раз Мизраэль сидела, о чем-то размышляя, крутя в руках оружие. Тот самый клинок, что она принесла с собой, когда сказала, что с нежитью покончено.

Вода вернулась.

Они могут двигаться дальше.

Мизраэль с трепетом проводила по лезвию кончиками побледневших пальцев, наслаждалась холодом стали. Она смотрела с восхищением и... благодарностью. В такие моменты эльфийка выглядела спокойной и полной уверенности.

Дикин никогда не спрашивал о том, что произошло тогда в пустыне: быть может, когда-то потом. Он мог быть терпеливым, мог молчать. Он не понаслышке знал, как иногда страшно говорить, если время еще не пришло.

Иногда Дикин спрашивал про меч. Тогда Мизраэль говорила про символ веры, улыбалась той редкой для себя улыбкой.

Маленький кобольд не понимал, но был рад за Босса.

Примечания:

G, джен

Фэндом: Neverwinter Nights в большей степени

Персонаж: м!Гг, Офала и еще кое-кто

Бета: Paul_Stoppable

Джен, преканон

Патрик появлялся еще тут https://ficbook.net/readfic/11284038

Патрику нравилось играть здесь, в "Маске Лунного Камня". Было в этом месте что-то особенное. Разношерстная публика тепло принимала его, а Офала Челдарсторн, леди незаурядная во всех отношениях, была благосклонна: порой она говорила, что он, Патрик, далеко пойдет — уж она-то точно кое-что понимала в искусстве. Юноша пожимал плечами. Было приятно. Но слава и всеобщее признание никогда не были его целью. Никогда не мечтал он и о написании истории, которую украсило бы его имя на обложке. Должно быть, Патрик Арвид был каким-то неправильным бардом — он просто любил играть. Прикоснувшись к музыке в раннем детстве, он так и не смог оторваться. Перебирая струны своей лютни юноша, кажется, ощущал на кончиках пальцев весь мир: пропускал его через себя, чувствовал, как тот отзывается ударами в груди, вторя биению сердца.

Патрику нравилось играть и ему было плевать на репутацию "Маски Лунного Камня". Послушать соседей, так и его мать Агнета некогда была приезжей шлюхой, ловко охомутавшей его отца — пусть ныне и обедневшего, но все же аристократа. Так ли это было на самом деле, не имело никакого значения. Его отец, Вилфред Арвид, любил театр, а мать выступала с труппой. На одном из представлений они и познакомились. Какой бы ни была правда, он видел родителей счастливыми и все еще любящими друг друга: это все, что было важно. Остальное Патрика не интересовало. Да и не его это было дело.

В этот день народу было больше обычного. Патрику нравилось общество и людные места. Он любил как большие города, так и уединение природы, находя свою красоту в любом месте и окружении. С лютней в руках Патрику и вовсе было без разницы, где находиться. Все его чувства и восприятие действительности преображались, а время переставало существовать, меняя свое течение. Аккорд за аккордом, мелодия заполняла зал. Все прочие звуки исчезали, на время превратившись в ничто. На несколько минут — а может и целую вечность, — зрители слились в единое существо, сосредоточившее все свое внимание на выступавшем барде: каждый слушал — и слышал, — как мог, впуская в себя кружево из звуков. Патрик пел. Пел про дом и надежду. Пел о том, что было ему важно. Пел, вкладывая все то, что и сам бы не смог выразить просто так словами, но лютня, вторя стихам, могла. Закончив, он поклонился, застенчиво улыбнувшись. Без музыки он был самым обычным парнем, а под звуки лютни чувствовал себя человеком, способным быть, кем угодно: даже героем. Патрик поклонился и отошел, скрывшись за небольшой сценой: "Маска Лунного Камня" предоставляла самые разные развлечения — Офала точно не позволила бы своему заведению быть заурядным борделем. В Невервинтере хватало эстетствующих господ, для которых простой музей или театр были слишком банальны. Распустив длинные волосы, Патрик заново собрал их в хвост, но самые непослушные пряди вот-вот норовили выбиться обратно. За этим занятием юноша понял, что кто-то подошел сзади, лишь в самый последний момент. Его матушка, будучи участницей бродячей труппы, повидала уличную жизнь и научила сына кое-каким хитростям: например, как добыть себе пару монет или, напротив, сберечь свой кошелек от воришек. Резко обернувшись, Патрик увидел девочку-подростка: хрупкая, на две головы ниже него, она старалась не встречаться с бардом взглядом, сильнее натягивая на голову капюшон, словно он мог защитить от любой напасти.

— На, — она протянула Патрику бархатный, пусть и дорогой, но местами потертый мешочек, в котором юноша сразу признал свой кошелек. — Держи, пока не передумала, — звонкий голос незнакомки звучал раздраженно, а ее рука чуть дрогнула.

Патрик равнодушно пожал плечами:

— Если тебе он так нужен, оставь. Я никому не скажу, но леди Офала точно будет не в восторге, если узнает, что ты промышляешь в ее заведении: она дорожит репутацией и клиентами.

— Но ты не клиент.

— Справедливо, — Патрик взял мешочек, который девчушка продолжала упрямо протягивать.— Что заставило тебя... передумать?

— Не знаю, — на мгновение она посмотрела на барда, которому в приглушенном свете ее глаза показались красными, и тут же отвела взгляд. — Не важно, — подумав, она добавила. — Да и меня все равно никто не заметил.

— В самом деле? — Патрик пристально посмотрел на девочку. — Я тебя заметил, просто не особо волновали мои скромные пожитки. В тот момент так точно.

— Ну-ну, ты это сейчас так говоришь, — незнакомка старалась говорить непринуженно, но в голосе слышалась досада: она точно не готова была признать, что действовала совсем не так безупречно, как ей хотелось бы.

— Когда я шел к сцене и едва не разлил все напитки, налетев на официантку, спешившую к особым гостям. Она определенно совершенно случайно едва не упала, — Патрик чуть прищурился, всматриваясь в лицо собеседницы, ему всегда нравилось наблюдать за тем, как мысли и чувства отражаются на лицах, сменяя друг друга. — Очень банальная, но рабочая схема.

— Ой, тоже мне умник, — под плащом раздраженно, словно у кошки, дернулся хвост, но юноша сделал вид, что ничего не заметил. — Монеты же в итоге у меня. Могла уйти и все. Я уже ни одного олуха оставила с пустыми карманами.

— Кого ты пытаешься убедить в том, что ты хороший вор: меня или себя? — Патрик подкинул мешочек и тут же поймал: монеты внутри отозвались перезвоном.

— Я и так знаю, чего стою, — девочка надула губки и нахмурилась.

Она явно злилась, но бард не понимал наверняка на что именно: пожалела, что вернула добычу, или воровку так задели его слова? От чего-то Патрику была симпатична незнакомка, будто это и не она вовсе совсем недавно утащила его кошелек. И вернула, что о чем-то да говорило. А еще юношу восхищали люди, которые верили в себя и что-то для этого делали. Совсем не важно что. Было в этом стремлении что-то воодушевляющее. Патрику нравились люди, у которых было что-то, что заставляет их гореть.

— Думаю, будет честно, если мы разделим содержимое пополам.

— С чего бы это вдруг? — девочка насторожилась, уставившись на барда.

— Ты же правда могла просто уйти, — Патрик растянул завязки кошелька и ловко достал одну монетку. — Можешь даже взять себе волшебную монетку!

— Волшебную? — с плохо скрываемым интересом, девочка подалась вперед, рассматривая золотой, зажатый у барда между пальцами. Монетка сияла золотом, но была потертой: кое-где красовались царапины и выщерблины.

— А что она делает?

— Обладатель становится лучшим вором и ему везде сопутствует удача, — лицо барда было непроницаемо серьезным, словно он говорил о чем-то действительно важном.

— И я могу оставить ее себе?

— Можешь, — Патрик кивнул и продолжил с прежней серьезностью, — а можешь на что-нибудь потратить...

Брови девочки сдвинулись к переносице, а хвост вновь дернулся под плащом. Она, казалось, вот-вот разразится тирадой, раздосадованная тем, что повелась на глупую уловку, но юноша продолжил, не дав ей ничего сказать.

— В конце концов имеет значение только то, во что ты веришь, а вера она вот тут, — Патрик указал на грудь, — а не в какой-то там монете, — он улыбнулся, отпустив напускную серьезность. — Но монету ты все же можешь взять, если хочешь, конечно.

Воришка о чем-то задумалась, кивнула — не то собеседнику, не то своим мыслям, а затем удовлетворенно улыбнулась, протянув руку к золотому: ей не так часто перепадало что-то просто так, чтобы сейчас отказываться. Повертев полученную монету, она ловко спрятала ее куда-то под плащ:

— Так, а откуда она на самом деле? — ее веселый голос напоминал щебетание птички.

Патрик пожал плечами:

— Кто знает... Нашел где-то в пыли на дороге, когда впервые покинул дом и отправился в Невервинтер из Лейлона. — Юноша улыбнулся уголком рта, добавив не то в шутку, не то серьезно: — Понравились выбоинки, вот и решил оставить.

— Не знаю, с чего это ты весь такой добренький... — девочка замялась, — но... Спасибо. Правда. Со мной обычно совсем иначе разговаривают.

Позади послышались шаги. Одновременно обернувшись, собеседники увидели Офалу Челдарсторн собственной персоной.

— Чудесно сегодня играл, Патрик.

— Благодарю, — он чуть наклонил голову.

— Нам нужно поговорить, — женщина перевела взгляд на воришку, переминавшуюся с ноги на ногу, рядом с бардом. — Нишка, не могла бы ты оставить нас?

Девочка кивнула. Она попрощалась с Патриком неуверенным жестом, прежде, чем поспешно скрылась. Проводив новую знакомую взглядом, юноша сосредоточил внимание на Офале.

— Кое-какие мои знакомые, влиятельные знакомые, — женщина сделала особое ударение на последних словах, — заинтересовались тобой. Они хотели бы пригласить тебя учиться в академию.

— Ого, — только и смог выдавить из себя Патрик, ошарашенный внезапной новостью.

— Обучение уже началось, а новый набор будет почти через год, но в виде исключения, тебя готовы взять прямо сейчас.

Патрик промычал что-то нечленораздельное, коря себя за внезапно пропавшее красноречие: увидели бы его сейчас, сходу пожалели бы о своем предложении. Новость была подобна грому среди ясного неба. Юноша о таком и помыслить не мог. По правде говоря, он вообще не задумывался об учебе.

— Подумай и сообщи мне о своем решении.

Патрик несколько раз моргнул, словно видел Офалу впервые — ее голос вывел из оцепенения.

— Тут не о чем думать, — суетливо заправив выбившиеся пряди за уши, он приосанился. — От таких предложений не отказываются.

— Вот и славно, — Офала тепло, почти по-матерински, улыбнулась. — Пойдем, я расскажу тебе обо всем подробнее.

Примечания:

PG-13, дженогет

Фэндом: Neverwinter Nights, Neverwinter Online

Персонаж: м!Гг, Лину, странники

Бета: Paul_Stoppable

Завязка с НапиСанты:

Ваш герой/героиня в преддверии праздника набирается решительности/дерзости, чтобы совершить шаг, на который раньше не хватало смелости. Что это будет за шаг? И к чему приведет такое решение?

Переношу текст в сборник потому что тут ему самое место.

Патрик Арвид — мой Гг в NWN.

О том, как его занесло в NWO, тут https://ficbook.net/readfic/11284038

Для понимания достаточно знать NWN, знания NWO не особо нужны, т.к. все персонажи по сути мои. В обратной ситуации будет сложнее.

Рейна — охотник-следопыт.

Гош — воин.

Нактис — клирик

Майрон — персонифицированный пет "Кающийся сектант дракона". Могу же я себе позволить получить его хоть где-то ;)

— Выглядишь неважно... — Майрон, как всегда, пристально посмотрел на Патрика, отодвинув в сторону пинту эля. — Какие-то проблемы?

Таверна "Сплав" была полупустой в это время суток, да и посетителями самого разного толка тут было не удивить, отчего собравшиеся вместе путники не привлекали никакого внимания. Бард разом выпил свой напиток и мотнул головой в неопределенном направлении, не зная, как лучше ответить: действительно ли у него были проблемы, а если не проблемы, то что? Патрик вообще старался ничего не называть проблемами, будучи уверенным, что из любой ситуации есть выход. Майрон прищурился, а его брови сдвинулись к переносице. Мужчина словно молча повторил свой вопрос еще раз, пытаясь найти такой же невербальный ответ.

Действительно ли его настолько заботили чужие проблемы, Патрик не знал: Майрон всегда выглядел так, словно его терзали какие-то сомнения и вопросы. Расслабленным его можно было увидеть разве что в присутствии Рейны, но лучница в последние дни с маниакальным упорством разбирала рыбацкие снасти, чем вызывала недоумение Патрика — раньше девушка не проявляла такой страсти к рыбалке. Даже сейчас Рей была сосредоточена на чем-то своем, казалось, забыв о том, что пришла не одна, напрочь игнорируя еду и напитки, стоявшие напротив. Нактис же, еще один член их разношерстной команды, обычно фыркал, говоря, что ничего удивительного в состоянии Майрона нет: как-никак бывший сектант из Культа Дракона — еще странно, как спать по ночам выходит. Патрик пожимал плечами: Нактис, хоть и был клириком, отличался довольно скверным характером, а, по мнению барда, любой имел право на ошибку. Имело значение то, как с этой ошибкой распорядиться.

В моменты подобных размышлений его сердце становилось тяжелым — внутри эхом проносились воспоминания о леди Арибет. Как знать, может, окажись рядом с ней кто-то подобный Рей для Майрона, все обернулось бы иначе. Его, Патрика, дружбы оказалось недостаточно. Тогда барду казалось, что на мгновение Арибет усомнилась, готова была остановиться и вернуться к той части себя, которая вселяла надежду в сердце Невервинтера. Но эта женщина не была бы собой без упрямства: Арибет уже сама вынесла приговор, решив, что зашла слишком далеко. Минутное сомнение не перевесило на чаше весов ее внутреннего судьи. Сердце Патрика согревали слова Лину о том, что другой герой — эльфийская женщина, которую он никогда не видел, — преуспел лучше, и леди Арибет наконец обрела не только заслуженный покой, но и счастье, отправившись в путешествие по планарным мирам.

А Лину... Именно Лину была той причиной задумчивости Патрика, в которой старался разобраться Майрон. После своего возвращения, хоть бард и не знал точно, сколько времени прошло — ведь там, где он был, время воспринималось иначе, — Патрик надеялся наверстать упущенное. Он пытался привыкнуть к Невервинтеру, заново узнать город, некогда покоривший его сердце. Привыкнуть к своим новым спутникам, с которыми волей судьбы, а, может, голосом простого благоразумия, он объединился. Иногда Патрику казалось, что картинки из прошлого настигают его, замещая настоящее. Вот на месте Рейны, встряхнувшей копной волос цвета меди, он видит Шарвин: Шарвин смеется и улыбается, Шарвин точно видит его насквозь и готова поддержать в любой момент. В колких замечания и дурацких историях Нактиса Патрику слышались отголоски Томи, полурослика, с которым они много раз выбирались вместе из разных передряг. Гош, еще один участник команды — самый тихий и рассудительный, с виду хмурый воин-полуорк с добрым сердцем, не раз напоминал о Даэлане.

Патрик улыбался призракам в ответ, но больше всего он хотел наверстать упущенное с Лину: она не была призраком. Она все еще была той самой Лину, согревающей его душу. И Патрику не могло повезти больше, чем уже повезло. Спустя годы и тысячи дверей Сигила он нашел ее: живой и ждущей его возвращения.

Лину заслужила свидание. Настоящее и особенное, а не краткий разговор в Садах, минуты, вырванные у объятого огнем Невервинтера, поглощавшего все их силы и внимание. Патрик без проблем мог пригласить любого, но не знал, почему так сложно сделать это с Лину, той единственной, которую он хотел бы позвать и видеть рядом. Оставалось довериться новым знакомым. Все же теперь этот город был им куда привычней. Патрик вздохнул. Что бы он себе ни говорил, до возвращения в Невервинтер он и сам не осознавал, насколько ему в действительности были дороги его прежние спутники, как сильно он привязался к своим "не-друзьям с просто общей целью". Теперь бард боялся привыкнуть еще и к этим вынужденным напарникам.

— Все дело в Лину...

— Ла’нерал? Это та, что сейчас в Драконьем Источнике? — Майрон поморщился, воспоминания о прошлом были не из приятных, а Культ Дракона активно проявил себя именно в Источнике. — А что с ней не так? Она ведь на вашей стороне, разве нет?

Патрик не успел ответить, перебитый полным ехидства голосом Нактиса:

— О, так дело в женщине? Ну, брат, ты попал. Мой тебе совет: беги, как можно дальше, пока ловушка не захлопнулась.

Бард отмахнулся. Клирик был последним, к чьим словам об отношениях он всерьез прислушался бы.

— Я на столько лет пропал, что теперь даже и не знаю, как себя вести, — Патрик уставился в пустую пинту, вновь вспоминая былые дни.

— Берешь и зовешь, делов-то, — Нактис пожал плечами и с самым невинным видом забрал последнюю гренку из тарелки собеседника, — но, поверь, оно того не стоит. Трата времени. Или ты на свиданиях не был?

— Был, — бард нахмурился, — на чужих. Приглашали поиграть. У самого как-то необходимости не было. Да и образ жизни у меня всегда был не самый подходящий для чего-то подобного. — Нактис одобрительно хмыкнул, но сказать ничего не успел, потому что Патрик продолжил. — Раньше я хотя бы знал массу возможных вариантов, а сейчас я даже не узнаю этот мир... Ну не в "Сплав" же идти. Нужно что-то особенное.

— Праздник Симрила.

Все вздрогнули, услышав голос Рейны, а когда все внимание было приковано к ней, девушка как ни в чем не бывало продолжила, не отвлекаясь от своего дела:

— Зимний фестиваль. Каждый год проходит в деревне Сумеречный Холм.

До этого молчавший Гош кивнул:

— Зимой это едва ли не самое красивое место в округе.

— Да много ты понимаешь в красоте, клыкастый! — от слов Нактиса полуорк лишь поморщился: угораздило же связаться с этим эльфом, но хороший лекарь в бою всегда был на вес золота.

Рей, наконец, взглянула на товарищей:

— Это не только невероятное красивое место в это время года. Оно еще и веселое. На фестивале столько разных занятий! Я вот рассчитываю взять у того деревенского дворфа реванш на рыбалке, — в ее глазах появился хищный блеск.

— Так вот к чему ты все это время готовилась... — только и смог выдавить Патрик, обдумывая слова охотницы.

Девушка кивнула:

— Именно. А ты, Патрик, даже не думай. Не хочешь участвовать в фестивальных развлечениях, можно просто посидеть с согревающем грогом, наблюдая за звездами или фонариками, — Рей мечтательно улыбнулась, на секунду задумавшись о своем. — Поверь, сейчас лучше места не найти. Можешь тоже взять идею на заметку, — охотница подмигнула Майрону, который молча наблюдал за обсуждением, к которому привел его недавний вопрос.

— Так вы любовники? — Нактис вновь оживился. — Рей, а я все думал, зачем ты с собой этого ущербного таскаешь...

Эльф хотел сказать что-то еще, но терпению Гоша наконец пришел конец.

— За что?! — возмущенно воскликнул Нактис, потирая затылок.

Девушка же сделала вид, что ничего не слышала.

— Бери Лину в охапку и — вперед, на праздник! — подытожила Рейна. — Ты точно не пожалеешь.

— Спасибо, — коротко ответил Патрик.

Его мысли были уже далеко от будничных посиделок в "Сплаве" и бесед со спутниками. Настало время действовать...

* * *

Лину, удерживая поводья своей лошади, следовала за Патриком, торопливо перечисляя все, что ей следовало успеть сделать: чувство беспокойства от того, что она что-то забывает, а то и вовсе в её отсутствие что-то пойдет не так, не покидало. Уже долгое время эльфийка не уезжала из Драконьего Источника, заботясь о бывших пленниках Культа.

— Всё будет хорошо, — Патрик улыбнулся и спешился. — В конце концов, в Драконьем Источнике остались Арфисты, люди из Изумрудного Анклава, — бард осекся, не добавив в список Зентарим. Присутствие последних его несколько настораживало, но, судя по всему, в этом вопросе, несмотря на сомнительную репутацию, их цели и в самом деле совпадали.

Патрик помог спуститься с лошади своей спутнице. Лину осмотрелась:

— Зачем мы здесь?

За время проведенное среди зноя и песков Источника, искрящийся снег и прохлада казались почти нереальными. Эльфийка протянула руки, ловя пушистые снежинки — те мгновенно таяли, оставляя на коже влажный след. Засмотревшись, Патрик ответил не сразу: так наивно по-детски, отчего было в этом действии что-то диковинное, выбивающееся из череды нескончаемых схваток.

— Пойдем, — он протянул руку.

Бард и сам не знал, чего ожидать: оставалось лишь довериться вкусу Рей. Охотница порой казалась странной, а её предпочтения несколько специфическими: чего стоили только её бесчисленные питомцы или глубинная ворона, которая заменяла Рей скакуна. Патрик невольно покосился на свою лошадь, к счастью, самую обычную, серую в яблоках. Сомневаться было поздно. Тем более Гош, отличавшийся своей невероятной невозмутимостью и серьезностью, был вполне солидарен с мнением лучницы — это придавало уверенности.

Лину кивнула, робко взяв Патрика за руку. Бард ободряюще улыбнулся, крепче сжав её ладонь — в конце концов, они будут вместе, а это уже многое значило.

Сумеречный Холм оказался небольшой деревушкой. Но, казалось, будто само небо было особенным в эти дни, а снег сверкал, подобно сокровищу, преображавшему все вокруг. Невероятное спокойствие и ощущение безвременья, удивительным образом переплеталось здесь со звуками праздничного веселья и музыки. Подоспевший дворф, лучезарно улыбаясь, поприветствовал гостей и забрал их лошадей.

На центральной площади дворфы приветствовали всех новоприбывших. Здесь царила та самая суета, готовая поглотить с головой всякого в радостный водоворот. Бард, чувствовавший себя в своей стихии, посмотрел на Лину: ранее им не приходилось бывать на праздниках вместе — как бы та ненароком не испугалась, что в любой момент превратит происходящее в катастрофу, но эльфийка выглядела на удивление спокойной. Порой Патрик забывал о том, что прошли годы и они оба изменились: она стала куда уверенней в себе и своих силах. Лину с интересом озиралась по сторонам, сходу подмечая детали, которые Патрик упускал, сосредоточившись на наблюдении за своей спутницей:

— Кажется, там твой друг полуорк!

Бард помахал Гошу рукой. Воин сдержанно кивнул и тактично исчез из виду, а Патрик мысленно поблагодарил Тимору за то, что им встретился не Нактис.

Несмотря на поздний час, в деревне кипела жизнь. У небольшой сцены танцевала группа людей, кто-то зазывал на гонки с горки или сразиться с монстрами на льду, в отдалении виднелся внушительный телескоп, а группа странников запускала в небо фонарики. Торговцы зазывали взглянуть на свой товар, а, помня о подготовке Рей, Патрик точно знал, что где-то здесь проходило состязание рыбаков. Бард был совсем не прочь сменить порядком поднабравшегося дворфа, который горланил какую-то песню, совсем не поспевая за игравшими музыкантами, но решил предоставить выбор развлечений Лину. Его вечер и так обещал быть приятным: что бы она ни выбрала, главным была возможность провести время вместе вдали от геройских будней.

* * *

Над горячим глинтвейном клубился пар. Лину с наслаждением вдохнула аромат и сделала глоток. Пряный напиток согревал.

Эльфийка повернулась к Патрику с намерением что-то сказать.

— Ох, — только и смогла выдавить Лину, глядя на своего спутника.

Волосы Патрика, и без того непослушные и вечно выбивавшиеся их хвоста, растрепались. Длинные пряди путались, подобно плащу укрывая плечи и спадая на лицо.

— Сейчас поправлю, — Лину вручила свой напиток барду.

Несмотря на суетливость, было в её движениях что-то, дававшее понять, что возражения не принимались ни в каком виде.

Встав с места и зайдя Патрику за спину, эльфийка стала перебирать пряди одну за другой. Снежинки резко выделявшиеся на иссиня-черных волосах, таяли от её тепла. Сначала Патрик напрягся — он не любил, когда кто-то касался волос, кроме него самого, — но потом расслабился: ее присутствие успокаивало. Лину же столько раз произнесла "ой-ё-ё-ёй", что, казалось, не было всех этих лет, она ни капли не изменилась, они все еще в охваченном чумой Невервинтере.

Лину закончила и села на свое место.

— Ты так мило суетишься, — Патрик и сам знал, как банально это звучало, но с его лица не сходила глуповатая, как ему самому позже думалось, улыбка.

Щеки эльфийки раскраснелись. Она поспешно забрала свой глинтвейн и вцепилась в кружку двумя руками, не то согреваясь, не то стараясь отвлечь внимание, сделала глоток и отвела взгляд:

— Не стоило уговаривать тебя кататься на тех горках...

— Ой да ладно, — Патрик засмеялся, — Было же весело. Разве нет?

— Было, — Лину робко улыбнулась и наконец вновь посмотрела на спутника.

Все же огромная ездовая свинья, которую Патрик одолжил для гонок у Рейны, уморительно вела себя на льду. Свин, правда, оказался с характером: то и дело так и норовил сбросить незнакомого ездока. Иногда ему это удавалось. Гораздо чаще, чем того хотелось бы Патрику. К Лину "гордый скакун" отнесся куда благосклонней.

"Ну хоть в чем-то мы солидарны", — думал бард, глядя на свина, блаженно прикрывающего глаза, и похрюкивающего, когда эльфийка, утешая, поглаживала его по голове. Если бы свиньи могли улыбаться, то он определенно улыбался в тот момент: в этом Патрик был абсолютно уверен.

— Это точно не история для эпичной песни...

— Но в тавернах пользовалась бы успехом, — Лину едва сдерживала смех, опасаясь задеть барда.

— Ну, если так посмотреть... — Патрик сделал вид, что всерьез задумался. — Хотя я даже до победных мест не добрался. Об этом лучше умолчать.

— Но чествования героя все равно заслужил.

Бард вопросительно посмотрел на спутницу. Лину приняла нарочито серьезный вид. Она достала из-под плаща золотисто-желтые свертки. Патрик не сразу понял, что это были фонарики, которые этой ночью запускали в небо.

— Но когда? — он был удивлен.

Они все время были вместе, даже когда он позорно проверял каждый сугроб, слетая со спины "скакуна", Патрик был уверен, что она смотрела.

В глазах Лину появился хитрый блеск, но она промолчала. Пусть лучше это останется маленькой тайной. И уж точно Патрику не стоило знать, что в праздничной суматохе его вездесущая подруга-следопыт, шепнула ей на ухо: "Сам ведь никогда не додумается". После с заговорщическим видом сунула фонарики и растворилась в толпе.

Лину аккуратно положила один сверток на раскрытую ладонь, чуть подтолкнув вверх. Внутри тут же зажегся магически огонек. Фонарик расправился и плавно оторвался от руки. Мерцая на фоне темно-синего бархата неба, он поднимался все выше. Эльфийка взяла следующий сверток, отправив его следом. Фонарики поднимались один за другим.

— Давай вместе.

Лину молча кивнула. Протянув Патрику последний сверток. Несмотря на мороз, ее пальцы все еще обжигали теплом.

— Готова? Тогда на счет три, — Патрик знал, что это совсем не обязательно, когда ходишь с кем-то в бой и доверяешь ему свою жизнь, учишься понимать без слов. — Раз! Два! ТРИ!

Они одновременно приподняли ладони, и фонарик взмыл ввысь. Волшебный огонек поднимался все выше и выше. Патрик приобнял Лину за плечи, укрывая своим плащом, пока они, запрокинув головы, смотрели, как мерцающая точка где-то далеко встретилась с десятком других огоньков. Тут и там в небе вспыхивали другие фонарики, устремляясь навстречу небу.

Патрик прижал спутницу чуть сильнее, разделяя тепло.

Лину не возражала.

Примечания:

PG-13, джен.

Фэндом: Neverwinter Nights

Персонаж: м!Гг, Шарвин

Когда я играла, ни разу не было никаких Шервин :)

Преканон и пропущенная сцена в одном флаконе: флэшбек во флэшбеке и флэшбеком погоняет.

Склонившись над чистым, пусть и изрядно потрепанным, свитком, Патрик поджал нижнюю губу, изредка чуть прикусывая. Он всегда так делал, когда о чем-то сосредоточенно думал. Шарвин успела обратить на это внимание еще несколько лет назад, когда они встретились на вечере у богача, имени которого она уже и не помнила — в её жизни было много выступлений. Запомнить каждого было нереально, а главное ни к чему: простая работа, в которой значение имела лишь оплата. Собравшиеся в большинстве своем мало что смыслили в музыке, да и искусстве как таковом. Тот вечер не был исключением, но организатор, желая отличиться, собрал бардов со всей округи. Тогда, не смотря на завязавшийся спор о важности наследия, Патрик произвел на Шарвин куда более приятное впечатление, чем в их первую встречу. Хотя она упорно не понимала, как можно было не хотеть сочинить песню достойную будущих поколений. Патрик лишь пожал плечами и точно также задумался, прикусив нижнюю губу.

Шарвин же нестерпимо хотелось припомнить ему былые заслуги.

Ещё раньше она встретила своего будущего нанимателя на приеме у леди Онарис, будь она неладна. Патрик был в сопровождении мужчины и женщины — должно быть родителей. Темноволосый мужчина, в элегантном пусть и слегка потёртом костюме, показался Шарвин типичным аристократом, которых она повидала немало. Женщина же привлекла её внимание куда больше. Резко отличающаяся от чопорных гостей, она, однако, держалась с невероятным достоинством. Этой женщине была присуща стать, достойная королевы, и цепкий живой взгляд зелёных глаз. Но Шарвин была уверена, что за красотой таилось немало интересных историй. Впрочем, завязать беседу она так и не рискнула. Патрик же — долговязый и скучающий — в тот вечер вежливо откланявшись, сбежал от расспросов леди Онарис, пробубнив себе под нос что-то про старую корову; к большому недовольству Шарвин, несколько раз назвал Даннена козлом, под шумок стащил вино с праздничного стола и то и дело пропадал из вида. В зале было полно людей, но Шарвин ловила себя на мысли, что специально следила за ним, надеясь на чём-то поймать. Несносный мальчишка! Она не была уверена, что Патрик был так уж сильно младше — может и вовсе не был, — но уж она-то явно больше понимала в этой жизни, всякое повидала.

Когда они встретились в третий раз в "Торговле Клинками", Шарвин уже не горела желанием ворошить прошлое, хотя "комплимент", адресованный леди Онарис, с которой они когда-нибудь поквитаются, вместо недоумения вызывал у неё недобрую улыбку — интересно, он уже тогда знал о её "фокусе" или ляпнул первое, что под язык повернулось? Патрик тоже молчал, хотя она была уверена, что он сразу узнал её — не мог не узнать. За годы с их первой встречи Патрик вытянулся еще на пол головы — хотя, казалось бы, куда выше! — и несколько возмужал. А еще у него были яркие глаза матери, раньше она не замечала.

Шарвин считала, хоть и помалкивала об этом, глупым решение нанять именно её. Куда разумнее было заплатить угрюмому полуорку, стоявшему в стороне. Всё же, хоть она была бы не против, они вместе не выступать собирались, а прямиком в город объятый Чумой и страхом. Шарвин не принижала своих достоинств, нет, просто мыслила практично. Но, в конечном счёте, раз платил Патрик, ему и решать. Она же была не в том положении, чтобы отказываться от золота, да и лекарство для матери само себя не найдёт.

Закинув ноги на столешницу, испещренную временем и ножами наемников, желавших увековечить себя выцарапанными глупыми надписями, Патрик продолжал гипнотизировать по-прежнему пустой пергамент.

— Ты ведь не собирался сочинять песню, — наконец не выдержала Шарвин.

Через пару секунд он оторвался от своего дела и несколько раз моргнул, словно забыл, что был здесь не один, она же отметила, как часто Патрик вот так делал — моргал, после того, как отвлекся на свои мысли — и взгляд у него ещё такой близорукий был. Он наконец посмотрел на Шарвин, вопросительно приподняв бровь — ждал продолжения.

Она ответила, тряхнув копной волос, вспыхнувших медью в свете свечей:

— Что еще можно писать с таким сосредоточенным видом?

— Расчёт нашего бюджета.

Шарвин скрестила руки на груди, скептически взглянул на поверхность, так и не тронутую не единой записью:

— Разве тебе не платит леди Арибет?

— Платит, но время сейчас непростое, а это её личная инициатива. Немного зелий...

Взгляд Шарвин скользнул по паре склянок, висевших на поясе собеседника. Еще с десяток таких же покоились в её дорожном мешке — Патрик вручил после найма.

— И так... еще немного полезностей.

Шарвин хмыкнула, отметив про себя, что он ни словом не обмолвился о том, что заплатил ей.

— Готов поспорить, в месте, которое кишит головорезами, полно ловушек. И какая тюрьма без замков? Мой максимум срезать пару кошельков, — он виновато развел руками. — В такое место хотелось бы пойти в компании кого-то более компетентного. Нам нужен плут, — Патрик выпалил свою речь залпом.

Шарвин лишь оставалось закатить глаза, когда он заявил, что им нужен плут в прошлый раз, они отправились не куда-нибудь, а прямиком в "Маску Лунного Камня". Шарвин не была ханжой, но ей всегда казалось, что подобные заведения служили для иных целей. С чего вдруг её нанимателю втемяшилось в голову пойти именно туда она не знала, но не спорила — всё равно не переубедишь: слишком упрямый, когда загорался какой-то идеей, шёл на пролом, как бешеная горгона.

Патрик не был похож на завсегдатаев заведений, подобных "Маске Лунного Камня", но Офала Челдарсторн, хозяйка, встретила его куда радушней, чем того требовал простой этикет. Женщина, по-свойски взяв Патрика под руку, отвела того в сторону. Шарвин, тактично решила подождать на месте: оставалось лишь наблюдать, гадая какие отношения связывали этих двоих. Невольно Шарвин прислушалась и, сузив глаза, попутно наблюдала за каждым движением, но расслышать удавалось лишь обрывки диалога: несмотря на Чуму, в заведении было людно и шумно. Патрик искал некую Нишку, которая, по заверению Офалы, кажется, связалась не с лучшей компанией и ей, леди Челдарсторн, было бы куда спокойнее, если бы Нишка была при Патрике. Проговорив еще некоторое время с Офалой, они также тепло попрощались. Уже снаружи Патрик коротко сообщил, что человека, которого он искал, здесь не было. Шарвин пришлось сделать вид, что она впервые слышит об этом, все же она не хотела подслушивать — разве что самую малость! — просто так вышло. Кто же виноват, что у нее был хороший слух, а жизнь научила всегда быть начеку?

Шарвин чуть не полюбопытствовала — неужели нашел-таки свою Нишку? Но тут же опомнилась, ведь она не знала ни о какой Нишке. Проявить любопытство, значило выдать себя.

— Есть варианты? — она отвела взгляд, резко заинтересовавшись деревянной стеной, которую видела уже сотни раз.

Свернув, так и оставшийся пустым, пергамент в трубочку, Патрик пожал плечами — еще один жест, который она, Шарвин, всякий раз за ним подмечала. Чего она так и не поняла: действительно ли он ничего не замечал и даже не догадывался или так умело делал вид? Шарвин знала наверняка, как глупо выглядели её попытки не выдать себя. Патрик же ни разу так и не заговорил на эту тему.

— Там у храма крутился парнишка-полурослик, предлагал свои услуги. Попробую с ним поговорить. Золота, конечно, маловато, но я ведь очаровашка. Разве нет?

Он скрутил трубочку плотнее и торжественно вручил Шарвин, сменив тему:

— Для твоей песни. Мне это ни к чему.

— Что ты за бард такой? Без амбиций, — покачав головой уточнила Шарвин.

— А кто сказал, что без амбиций? — наигранно удивился Патрик. — Просто я мечу выше. Стану таким великим, что песни будут слагать обо мне, — он выдержал паузу и рассмеялся. — Шучу, — и тут же сменил тон на серьезный, — но это не точно.

— Вот дурак, — беззлобно рассмеялась Шарвин в ответ, а про себя не радостно отметила, что им бы для начала было неплохо Чуму пережить.

Примечания:

PG-13, джен.

Фэндом: Neverwinter Nights

Персонаж: м!Гг (не Патрик), Томи, упоминаются Арибет, Фентик, Дестер

AU относительно появления в городе Гг, который никогда не учился в Академии.

Бета: Paul_Stoppable

Не верь Кронвир в судьбу, он бы решил, что попал в Академию по ошибке или большой глупости. Друид не избегал городов, несмотря на то, что чувствовал себя на природе уютней. В городах — и Невервинтер не был исключением — была своя, хоть и непонятная сразу, природа. Стоило хорошенько прислушаться, чтобы услышать её голос. Было в этом голосе — полушёпоте — своё особое очарование. Не каждый друид его слышал, не понимая больших городов, не желая слушать. Подобно нежному ростку, пробивающемуся сквозь камень брусчатки, шёпот города находил готовых услышать.

Кронвир прибыл в город, посланный своим Кругом на поиски дриады, пойманной в их лесах для создания лекарства. Деревья — шелестом листвы, голосами птиц — сообщали, что были и другие существа: природа могла рассказать удивительно много, стоило лишь прислушаться. Что ждало существ, эльф не знал, как не знал и того, стоило ли лекарство, возможное спасение города, их жизней.

Город встретил смрадом болезни. Шёпот природы, звучавший ранее, превратился в хрип. Казалось, само естество этого города билось в агонии, его сердце было отравлено. Кронвир не знал, в чём было дело, но равновесие, естественный ход вещей были нарушены. Друид верил, что смерть — часть жизни. Лесной Отец учил видеть, что всё в мире циклично и прекрасно сбалансировано, но в этой болезни — Чуме — не было ничего естественного. Эльф поежился: было тепло, но по спине пробежался неприятный холодок, ощущение приближения чего-то дурного, а Кронвир доверял своим предчувствиям.

Пробраться в закрытый на время Чумы город было несложно: безумцев, готовых ломиться сюда, было не так много, а стражей, желавших досмотреть каждого пробежавшего мимо грызуна, каждую вспорхнувшую птицу, было и того меньше. Таких вещей обычно не замечали.

Кронвиру уже доводилось бывать в Невервинтере, так что найти лучшую лазейку было просто — искать в городе, где воздух дышал смертью, будет куда сложнее. Инстинкты, которые эльф привык не игнорировать, велели бежать — спасаться! — подальше от этого города, его затронутого тьмой естества.

След дриады вёл в Академию. Стоило поспешить: чем дольше Кронвир находился в городе, тем слабее ощущалось её присутствие — Чума сбивала с толку, притупляла чувства, ослабляла связь с и без того угасавшей природой. Миновав Хельмита, с добродушным лицом предлагающего благословение, друид поспешил своей дорогой. К чему сыну леса были дары чужого бога? Академия, к немалому удивлению эльфа, встретила его разрухой и звуками битвы. Не теряя времени, Кронвир поспешил по исчезавшему следу дриады: искать в стенах здания было сложнее, шёпот здесь почти смолкал, но он точно знал, что она была где-то рядом.

Поиски привели эльфа к конюшне. Вот она — дриада! — совсем рядом. Напуганная, как и остальные существа: юань-ти, преисполненная злобой, яркий кокатрикс и не самое приятное из существ — пожиратель интеллекта. Не обращая внимания на присутствующих мужчин (эльфийского священника и старика, чье лицо выражало лишь недовольство), Кронвир достал лук, целясь в напавших гоблинов. Друид был совсем близко, но страх и желание спастись подгоняли существ, заставляя сбежать, — всего лишь инстинкт, не более. Эльф разочарованно опустил оружие, вернув неиспользованную стрелу в колчан, — придется начать с самого начала.

Опомнившись от суматохи, мужчины и подоспевшая женщина-паладин наконец обратили внимание на Кронвира.

— А ты еще кто такой? — первой опомнилась незнакомка.

Смерившая эльфа пристальным взглядом, она не спешила нападать, но и меч не убирала.

* * *

Разговор вышел проще, чем ожидал друид. От отчаяния или нехватки рук, но паладин, представившаяся как леди Арибет де Тильмаранд, решила использовать его, Кронвира, стремление отыскать дриаду. Женщина заверила эльфа, что если дриада всё еще жива, не погибла на незнакомых улицах города, то она не пострадает: для лекарства, требовался лишь её локон. Однако охрану Невервинтера леди-паладин обязалась проверить лично: если с появлением друида им, можно сказать, повезло, это вовсе не означало, что брешью в защите не сможет воспользоваться кто-то злонамеренный.

Кронвир не считал свое проявление большой удачей: всему своё время и место.

Покинув храм (по разумению друида холодный и лишенный искры жизни), он отправился в город. Не мешало осмотреться — прежний след дриады был утерян. Вежливо отказавшись от очередного навязчивого благословения, Кронвир развернулся, едва не сбив с ног, казалось, выросшего из ниоткуда, полурослика. Рыжий, всклокоченный, с живым взглядом, он чуть ухмыльнулся:

— Чего это ты тут рыщешь?

— Уж кто бы говорил, — спокойно ответил эльф.

Незнакомец, хоть и настроенный мирно, выглядел подозрительно.

— Слышал, тебя вроде как приметила та красотка-паладин, — он подмигнул.

— И? — равнодушно отозвался друид.

Несомненно, леди Арибет была привлекательной женщиной, но в сложившейся ситуации это интересовало эльфа меньше всего. Он не был безразличным. Интересовался многими вещами, любил наблюдать, подмечать красоту, но в эту самую секунду, проведенную за разговором с пусть и не лишенным обаяния, но всё ещё жуликоватого вида незнакомцем, у него было задание, а всему, как часто повторял эльф сам себе, своё время и место.

— Стало быть, платит... — ничуть не смутившись от настроя собеседника, продолжил полурослик.

— Ну и? — не менее равнодушно отозвался Кронвир.

Золото его интересовало лишь как способ закрыть потребности, не более. Вне города, он неплохо мог обойтись и без него: дары природы отличались щедростью.

— Хотел предложить свою профессиональную помощь...

— Валяй, — без долгих прелюдий и расспросов согласился друид.

Незнакомец, если и удивился, то не подал виду, лишь ухмыльнулся. Эльф же решил, что уж лучше пусть будет на виду, всё равно ведь увяжется; да и не хотелось тратить время на замки, коих в городе было в избытке: городские крысы — на редкость сообразительные и пронырливые создания — не стали бы врать. А весь вид наемника говорил — буквально кричал — о том, что он мастер в таких делах, как взлом и незаконные проникновения.

Друид вынул из-за пазухи простой льняной мешочек, отозвавшийся ласкающим слух полурослика звоном, и протянул на вытянутой руке так, что желаемое было совсем рядом, но в силу роста новый знакомый не мог до него добраться. Впрочем, сам Кронвир тоже не мог похвастаться выдающейся комплекцией: поджарый, среднего для эльфа роста.

Глаза полурослика лукаво сверкнули:

— Вижу, здесь последует "но", — он улыбнулся, казалось, ситуация его лишь забавляла.

— Точно, — коротко отозвался эльф.

— А ты не из многословных, верно? — полурослик, скорее, утверждал, нежели спрашивал. — Твои условия?

— Держи руки на виду и подальше от моих карманов, — друид впервые улыбнулся, словно извиняясь. — Там все равно нет ничего ценного.

— Оки-доки, приятель, — всем своим видом полурослик давал понять, что он и без слов знал об этом досадном факте.

— Вот и славно, — эльф опустил руку, вручив оплату. — Надеюсь, тут хватит.

— Более чем, — сообщил новый знакомый, взвесив мешочек на ладони. — Один момент.

Получив заветное золото, он лучезарно улыбнулся, ловко спрятав его куда-то под складки своего плаща. Не менее ловко он извлек оттуда же засаленный, видавший лучшие дни пергамент и протянул друиду.

— Что это? — удивился эльф.

— Контракт. Томи Оскал к твоим услугам.

— Кронвир, — коротко сообщил друид.

— Ну что, Кронвир, куда отправимся? — воодушевленно спросил Томи.

Примечания:

PG-13, джен.

Фэндом: Neverwinter Nights 2

Персонаж: Кара, фем.Калак-Ча, упоминаются Нишка, Дункан, и Келгар

Бета: Paul_Stoppable

Кусочек, который есть, но не находит места в основной истории Мойры Фарлонг https://ficbook.net/readfic/3108152

Зайти в столь призывно открытую комнату Фарлонг с самого начала было очень плохой идеей. Просто ужасной. Колдунья и сама не понимала, зачем ей это потребовалось: за всё время пребывания в "Утонувшей Фляге" они едва ли перебросились парой фраз. Из любопытства?

"Вот теперь отдувайся".

Кара в растерянности посмотрела на Фарлонг. Та, шмыгнув носом, вытерла щеки тыльной стороной ладони.

"Неужто плакала?" — про себя удивилась колдунья.

Глядя на обычно шумную и подвижную племянницу Дункана, Кара часто думала о том, не сидит ли у Мойры за пазухой вредный кусачий мефит. Помнится, в Академии как-то раз эти твари вырвались из клеток и разлетелись. Ох, и потешно тупоголовые студенты от них разбегались! Кара тогда от души повеселилась, прежде чем спалить всех чертовых мефитов разом, совсем "случайно" зацепив мантию Глины. Выговор был громким, но Кара была безоговорочно уверена в своей правоте: что поделаешь, если учиться приходилось с неумехами, которые даже с кучкой мефитов справиться не могли?

Колдунья внимательней всмотрелась в лицо Фарлонг: глаза слегка блестели от влаги, но в целом она выглядела как всегда — такая же красивая. Надо думать, со своим обаянием Фарлонг многих могла расположить к себе: немного приодеть — и первые леди Чёрного озера локти сгрызут от зависти, находясь рядом. Такого очаровательного ангелочка вряд ли кто заподозрит в чем-то плохом, но Кара знала наверняка — её-то не проведешь! — о делишках Фарлонг с её хвостатой прилипалой в приличном обществе не стоило говорить вслух. А чего стоили манеры! Любой леди стало бы дурно от этих диковатых повадок, не по размеру больших льняных рубашек и зачастую босых ног. Порой Фарлонг походила на мальчишку-подростка, но не теряла своего очарования. Вон даже плакала красивая. Что до Кары, в те редкие разы, когда она плакала, бледная кожа шла красными пятнами — ужасно раздражающими и такими ненавистными.

Колдунья терпеть не могла правила, но сейчас чувствовала, что нужно что-то сказать — так правильно. Что обычно говорили люди в таких ситуациях? Ей-то почем знать! Утешения для слабаков, да и не друзья они вовсе, чтобы что-то там говорить. Кара была в растерянности и ей это совсем не нравилось.

— Всё в порядке? — буквально выдавила из себя, вкус этих слов был непривычным.

Мойра кивнула:

— Немного скучаю по дому.

Кара повела плечом в неопределенном жесте, чуть прикусив губу от неловкости. Она не знала, что говорить дальше. В общем-то ей было плевать на причины переживаний Фарлонг. И чувства её понять не могла — Кара не скучала по дому. К чему скучать по клетке, которая её только ограничивала? А как Фарлонг могла скучать по болоту? Краем уха Кара слышала, как Мойра говорила о своей родной Западной Гавани с друидкой. Кара не бывала в Западной Гавани и весьма смутно представляла, где это. Да и, по большому счету, на это ей тоже было плевать.

"Скажи уже что-нибудь" — про себя подумала колдунья, коря себя за плохую идею — не стоило заходить.

— Ладно, хватит тут сырость разводить, — Фарлонг улыбнулась, и в ее глазах зажглись искры пламени.

В её нечеловеческих глазах. Ну, не бывает у людей таких золотистых глаз. Не бы-ва-ет! Только идиот мог подумать иначе, чтобы там Дункан ни говорил о своей племяннице. Впрочем, по мнению Кары, именно такая характеристика ему и подходила.

— Мы как раз с Нишкой замышляли... шалость, — добавила Фарлонг с видом заговорщика.

Нишка. Вечно эта Нишка! Всякий раз Каре на глаза эти двое попадались вместе. Колдунья поджала губы.

— Если хочешь, — продолжила Мойра с улыбкой, — можешь присоединиться.

Со своей дурацкой располагающей к себе улыбкой. Кара чувствовала, что щеки пылали красными пятнами: "Дурацкая кожа".

Колдунья не помнила, когда её последний раз куда-то приглашали, и снова не знала, что сказать.

— У меня работа, — выпалила Кара скороговоркой.

"Враньё — в голове крутилось лишь одно слово. — Враньё. Враньё"

— Этот идиот — Дункан, — продолжила она уверенней, — велел отдраить кладовку. Умный какой! Ни разу ни пылинки там не убрал, а мне теперь отдуваться, — Кара эмоционально всплеснула руками.

— Ясно, — коротко ответила Фарлонг.

"Пекло! Он же её дядя," — напомнила себе колдунья.

Мойра, быть может, сказала бы что-то ещё, но за пределами комнаты, где-то в зале "Утонувшей Фляги", раздался грохот и громогласный вой:

— У-у-у-у!!!

Они не сговариваясь одновременно повернули головы на звук.

— Коза! Где эта тощая коза?!

— Келгар, — себе под нос пробубнила Фарлонг, вылетая за порог.

Кара медленно окинула её комнату взглядом. И чего приходила? Это была плохая, очень плохая идея. Она прикоснулась к лицу, которое всё ещё пылало. И с чего бы вдруг она решила соврать? Колдунья выдохнула и вышла, прикрыв за собой дверь. Кара не торопилась в зал, где дворф — надо думать, не без участия Нишки в этой истории — что-то расколотил, а ей теперь придется убирать.

Примечания:

https://vk.com/wall-215390570_109 — запись в ВК, где водится визуал с персонажами и всякое разное другое

Примечания:

R (с натяжкой), джен, иные виды нездоровых отношений

Фэндом: Neverwinter Nights 2: Mask of Betrayer

Персонаж: Один-из-Многих/фем.Калак-Ча

Бета: Paul_Stoppable

На челлендж #LovefulNWNights2023 в группе "Лес Невервинтер"

https://vk.com/neverwinterwood

Подходит под 15 тему. И под 9 тему про платоническое тоже подходит, но пусть (во всяком случае пока) это будет 8, как изначально и писалось — помешательство.

Ахтунг!

Часть текста в прошедшем времени, часть в настоящем.

Читать, если не пугает нездоровая привязанность между фем!Гг и странной нежитью.

Они были связаны с самого начала.

С того самого мгновения, когда множества обрели форму.

Один-из-Многих слышал голос Госпожи — её голос — и множества готовы были следовать, убивать, рвать на части. Их не сдерживали свойственные живым жалость и сомнения — его естество соткано из измученных, связанных ненавистью душ, тысячи мёртвых голосов, давно потерявших всё человеческое.

Он — каждый из множества — ненавидел последовавших за ней: они взывали к её состраданию, тянули в прошлое, к тому времени, когда она ещё не познала Голод, не познала утрат и предательства, когда не знала о дремавшем у сердца серебряном осколке; когда она была слаба. Лишь он — Один-из-Многих — был с ней един. Два изломанных внутри существа — один разум. Госпожа могла слышать его голоса, каждый из тысячи — множества слышали её. Один-из-Многих видел её самые потаенные, чёрные мысли и они не пугали его — множества упивались её тьмой, яростью, клокотавшей в груди, жаждали утопить в них каждого, кто встанет на их пути, кто встанет между ними.

Они связаны. Остальные не нужны им: лишь воля Госпожи ограждала её смертных спутников от ненависти множества, от той злости, что рвалась наружу.

Смертные были напуганы, они слишком слабы, чтобы принять её выбор — они обернулись против Госпожи. Смертные слишком долго пользовались остатками её доброты, слишком долго не давали принять свою суть — Один-из-Множества наслаждался, забирая их жизни. Они стали частью своих кошмаров — сонма голосов, возносящего гимны в её честь. Множества упивались предсмертными криками, как самой сладкой музыкой.

* * *

В кургане тихо.

Темница, добровольно выбранная его Госпожой. Он стал её тенью: тихой и смертоносной.

Один-из-Многих наблюдает за её сном, видит, как мирно она дышит. Такая маленькая и хрупкая, бледная, с резко очерченными от истощения скулами. Один-из-Многих видит иную красоту — он видит её боль. Это боль множества. Один-из-Многих раньше не знал, что можно сплестись с другим так сильно, не поглотив его душу.

Множества слышат оставшийся в её памяти — уже совсем тихий — голос. Слова не нужны, чтобы слышать. Этот голос заставляет её лежать здесь, пожирая себя изнутри.

Он убивает.

Он — всё, чего жаждет Госпожа.

Единственное, о потере чего она в самом деле сожалеет.

Ради чего сожжет этот мир.

Один-из-Многих сделает для неё что угодно: они — единственное, что есть друг у друга. Госпожа единственное, что есть у каждого из множества.

Он отправляется в путь. Один-из-Многих ищет голос, звучащий в её голове. Невидимый и верный, он остается незамеченным, но не прекращает поисков. Его не волнуют расстояния, не волнуют чужие жизни — в джунглях жалкая кучка странников, никогда не видивших таких как он, в своих последних криках, указывает ему путь туда, откуда пришла Госпожа; туда, где когда-то был её дом.

Он всё ближе.

Идет по следу: от места, где была повержена великая тьма, дальше — в город, опутанный паутиной лжи: заговоры, убийства, борьба за власть — мышиная возня, не более. Пусть смертные кромсают друг друга.

Один-из-Многих почти нашёл.

Он никогда не ступал по каменному грязному полу этого места, но оно кажется ему знакомым: он не помнит, какого это, чувствовать боль, кричать, захлебываясь собственной кровью, но он слышит звук, навсегда застывший в этих стенах — Один-из-Многих слышит его внутри, отголоском каждой из сотен жизней. Пытки. Кровь. Крики агонии, переходящие в хрип. Эти стены повидали многое. Множества ликуют.

Голос, звучавший в голове Госпожи, близко.

Он нашёл и являет себя.

Один-из-Многих последнее, что видит тот, пленник.

Сломленный, он становится частью множества: слышит их, знает, чего они хотят — чего хочет он. Хотел еще до того, как сюда явилось это странное, сотканное из боли и смерти существо. Госпожа ждёт.

* * *

В кургане тихо. Лишь звук падающих со свода капель где-то вдалеке.

Казалось, время потеряло власть над этим местом.

Один-из-Многих наблюдает, не мигая, прожигая углями преданных глаз.

Ей всё ещё больно — он подлетает ближе. Парит совсем рядом, почти касаясь бесплотным телом.

— Моя леди, — отвечает он своим новым голосом: потусторонним, дребезжащим от вторящих ему голосов каждого из множества, но все еще узнаваемым и родным.

Она открывает глаза.

— Любимый, — шепчет она едва слышным голосом, ослабевшим голосом, и её бледных, растрескавшихся губ касается слабая улыбка.

Если бы Один-из-Многих мог, он бы улыбался в ответ. Он не знает, тех чувств, что разливаются по его существу.

Тот, кого звали Касавир, когда-то сказал, что пойдет за ней: когда они вместе, ничто не сможет встать у них на пути — ни в этой жизни, ни в следующей. Теперь он — часть множества.

Один-из-Многих ликует — больше ничто не встанет у них на пути. Не встанет между ними.

Они были связаны с самого начала.

Отныне они связаны навсегда.

Примечания:

Один-из-Многих все ещё самый необычный и уникальный спутник из всех, которых я видела в играх вообще.

Передаю привет всем получившим увесистых лещей от ОиМки в "Шторме Зехира"

Примечания:

PG-13, гет

Фэндом: Neverwinter Nights SoU

Персонаж:Фем!Гг/Ториас, Дикин

Бета: Paul_Stoppable

Заготовленная шапка лежала в черновиках годы, как и сама идея. Решила, что челлендж — неплохой повод наконец всему этому обрести форму. Хотя и не прямо под темы.

Посвящается Рыжему Псу за напутственную речь: "Шиппери всех со всеми".

Когда она впервые объявилась в их лагере, Ториас не мог не обратить на неё внимание: особы женского пола всегда вызывали в нем интерес. Эльфийка, коротко представившаяся как Мизраэль, резко выделялась на фоне заснеженного окружения: мрачная, в темных одеждах с пышной копной чёрных волос и густо подведенными голубыми, точно бирюза, глазами. Когда новая знакомая скрылась за пеленой снега, Ториас присвистнул, оценив цепким взглядом её фигуру. Впрочем, он не питал иллюзий: таких как она вела геройская дорога, куда ей до простого караванщика — прошла и забыла.

К немалому удовольствию Ториаса, Мизраэль, чей путь лежал в Анаврох, отправилась с их караваном. Хоть будет на что посмотреть. Бесконечные пески, если и вызывали интерес, то лишь когда видишь впервые. Ториас же до тошноты насмотрелся на пустыню еще много лет назад: песок, песок, песок... Везде чёртов песок! На зубах скрипит, в одежде, куда ни глянешь — везде вокруг. Только и оставалось, что забываться на дне бутылки.

Поначалу эльфийка держалась особняком: говорила мало, сидела в стороне со своей тарелкой кобольдова варева — весьма паршивого, стоило заметить! — и пристально наблюдала своими огромными глазищами. Молча уходила, когда нужно было разобраться с проблемами, и так же молча возвращалась, лишь кивнув Катриане в знак того, что вопрос решён.

— Хороша, чертовка, — говорил Ториас, глядя, как Мизраэль перекидывала волосы, заплетенные в толстую косу за спину, отправляясь в пустыню.

— Даже не думай, — отвечала ему Катриана.

Ториас пропускал её слова мимо ушей — уже и помечтать нельзя.

Он довольно быстро раскусил, что мрачность эльфийки скорее напускная: видел, как она улыбалась, слушая какую-то историю их чешуйчатого повара. Она немало времени проводила в компании кобольда, порой забирая его с собой. Все к лучшему — ужин готовил кто-то другой.

Когда Ториас замечал на себе пристальный взгляд, он обычно пытался завести разговор. Мизраэль куда больше слушала, чем говорила. Внимательно, не пропуская ни слова. Его редко кто так слушал, и Ториас готов был говорить бесконечно, любые глупости (нормальные истории давно закончились), лишь бы она продолжала смотреть на него с неподдельным интересом, но чаще всего он получал нагоняй от Катрианы и плелся заниматься делами.

* * *

Сидя в одной из крытых — что совсем не мешало надоевшему песку проникнуть и сюда! — повозок, Ториас тасовал колоду карт. Кобольд, приоткрыв зубастую пасть, следил за каждым его движением, делая какие-то пометки в книге для записей. Он неумело держал перо, старательно выводя каждую букву.

— Дикин, — под навес просунулась голова Мизраэль, — вот ты где! Не против? — неуверенно обратилась она уже к Ториасу, указав на свободное место.

Он был лишь рад, о чём незамедлительно сообщил.

Дикин, судя по раскрывшейся сильнее пасти, улыбался во все зубы. Ториас не был уверен — он мало что понимал в эмоциях кобольдов, а мирный представитель этой расы и вовсе был ему в диковинку.

— Боооосс! — протянул чешуйчатый повар.

Губы эльфийки тронула едва заметная улыбка, не наблюдай Ториас за ней до неприличия часто — не заметил бы. Одним богам было известно, когда и как Мизраэль успевала краситься в пустыне, но сейчас, когда она забралась в повозку и села напротив, видеть её без густо подведенных чёрным глаз и таких же тёмных губ было непривычно. Эльфийка выглядела совсем юной и какой-то беззащитной.

— Сыграем? — раскинув карты веером, выпалил Ториас лишь бы нарушить тишину.

— Ооо, — радостно сообщил Дикин, — я люблю игры! Играл со старым боссом. Босс? — кажется, он упрашивал.

Вздохнув, Мизраэль кивнула.

Объяснив нехитрые правила, Ториас раздал карты. Дикин по первости играл особо рьяно, но, устав от постоянных проигрышей, первым же устроился у тюков с вещами и, обнявшись с книгой для записей, задремал. Эльфийка с азартом перемешала колоду, раздавая карты для новой партии. Ториас, достав из-под плаща флягу, сделал глоток и протянул спутнице. Та, кивнув в знак благодарности, приняла вино, тут же пригубив. Партия за партией фляга опустела, а Ториас порядком захмелел от дрянного пойла — за день фляга была не первой:

— Играть на интерес... неинтересно.

— Варианты? — Мизраэль часто выражалась настолько коротко, насколько это было возможно.

Сняв плащ, она устроилась удобней, постоянно заправляя за ухо выбивавшуюся из косы прядь, а Ториас то и дело себя одергивал. Как он ни старался, взгляд то и дело цеплялся за эту прядь волос, а с неё на шею и на теперь не прикрытый плащом вырез мантии.

— Как насчет поцелуя? — выпалил Ториас наудачу.

Мизраэль явно смутилась: чуть поджав губу, теребила между пальцев край рукава. Молчание затягивалась, и Ториас поспешил исправить положение:

— Если старина Ториас рожей не вышел, так и скажи.

— Нет, не в этом дело, — отозвалась эльфийка через несколько неловких секунд. — Просто я не умею. Никогда не... — она залилась краской.

— Это шутка? — не понял Ториас, но весь её вид говорил в обратном.

Она покачала головой, краснея сильнейНе буду душнить и разбираться в какой конкретно оттенок краснеет голубоватая кожа лунных эльфов.

— Вот те на! В чем дело?

— Ты меня вообще видел? — выпалила Мизраэль чуть резче, чем обычно.

— Видел, потому и удивлен, — ответил он с серьезным видом.

— С детства слышала, что ни один нормальный мужчина даже не взглянет на меня...

Ториас криво ухмыльнулся — он считал себя может и не идеальным, но исключительно нормальным и уж точно не лишенным вкуса. Она нахмурилась, что выглядело непривычно — обычно Мизраэль старалась не выражать никаких эмоций.

— Коротышка, — она замялась, поняв, что для полурослика это вряд ли прозвучало, как недостаток, — да еще и слишком толстая...

В этот раз Мизраэль покраснела до кончиков острых ушей, выдав разом едва ли не самое большое количество слов за всё время пребывание с караваном.

Ториас достал вторую — резервную — флягу и сделал глоток:

— Что за глупости?!

Она пожала плечами:

— Родители были искателями приключений. Оставили меня на бездетных дядю с тётей. Ты бы видел мою тётю! Грация, лебединая походка, изящество... Не то, что я.

— Э, красавица, так не пойдет. Что за настрой?

— Ты просто её не видел... — она опустила взгляд в пол.

— Зато видел тебя и мне очень даже нравится то, что я вижу.

Если бы можно было покраснеть ещё сильнее, Мизраэль бы это непременно сделала.

— Да всё с тобой нормально. Уж поверь мне, я в этом кое-что понимаю. Ну так что? — Ториас ловко перетасовал колоду карт. — Сыграем?

Чуть задумавшись, она в своей обычной манере молча кивнула.

* * *

Не то чтобы Ториас рассчитывал на другой вариант, но победа приводила в волнение. Отложив карты, он подвинулся ближе. Мизраэль, кажется, забыла как дышать, а её и без того огромные глаза были широко раскрыты. Максимально сократив расстояние между ними, Ториас уже сам убрал выбивавшуюся прядь за её ухо. Рядом с эльфийкой пахло лесной прохладой и мятой. Мизраэль редко смотрела в глаза окружающих и стоило ей посмотреть в его тёмные, почти чёрные глаза, как Ториас и сам ужасно смутился, но отвести взгляд было непросто. Наконец он накрыл её губы своими. Мягкие и тёплые, с едва уловимым привкусом мяты.

— Ториас, чтоб тебя, — снаружи послышался раздраженный голос Катрианы.

Ториас отстранился от Мизраэль и спустя пару мгновений в повозку заглянула и сама обладательница голоса:

— Я тебя обыскалась. Хватит отлынивать — займись уже делом.

— Да иду я, иду, — протянул он в ответ. — Только не кричи так!

— Ммм, Бооосс, — очень некстати на тюках заворочался кобольд, — он жульничал.

"Вот тебя только не хватало", — подумал Ториас про себя, нехотя покидая повозку следом за Катрианой.

— Увидимся, — успел он бросить эльфийке напоследок, подмигнув.

— Босс! — Дикин напомнил о своей наблюдательности. — Полурослик играл нечестно.

Мизраэль пожала плечами:

— Знаю, — вслушавшись в удалившееся звуки снаружи, она добавила, — и я тоже.

Ни к чему было всем знать, что за годы проведенные под крышей мастера Дрогана, она научилась не только волшебству, но и, стараниями Дорны, паре карточных трюков — в этой игре поднаторела так, что Ксанос не раз оставался без вещей.

Примечания:

PG-13, гет

Фэндом: Neverwinter Nights, Neverwinter Nights HotU

Персонаж:М!Герой Невервинтера/Арибет де Тильмаранд

Бета: Develline

AU, в котором герой Невервинтера является героем Орд.

Много повторов — все как я люблю.

Кейн был из тех, кто умел расставаться с прошлым, отпуская былые ошибки — даже боги не всегда поступали верно. Была лишь одна, которая терзала его снова и снова. Являлась ночами, глядя с немым укором. Заставляла просыпаться в холодном поту, вырываясь из забытья со вкусом ее имени на губах.

Его ошибку звали — Арибет де Тильмаранд.

Кейн не раз думал о том, могло ли все обернуться иначе? Где он оступился, допустив случившееся? Кейн мог бы договориться: лорд Нашер бы смягчился, отменил наказание, принял бы условия того, кто спас город, позволив им уехать. Нашер бы уступил. Но не Арибет. Она была полна безрассудной решимости понести наказание, она была сломлена грузом своих решений. Кейн же не смог остаться в городе после казни. В Невервинтере его ждали слава и общее признание — воспоминания о Чуме, терзавшей город на части, были еще свежи. Кейн не смог остаться в городе, лишившемся своего пламенного сердца, в городе, где все напоминало о ней. Кейн прибыл в Невервинтер по зову Арибет — с ее уходом покинет город и он.

Кейн не раздумывая поехал в Уотердип, когда старые друзья бросили клич — дорога всегда манила его, не давая осесть на месте. Волей богов дорога же вернула его к ней, к Арибет, приведя в забытую всеми пещеру в промерзшей утробе Кании. В ледяной ловушке, сковавшей ее плоть, лицо Арибет все еще было полно несгибаемой решительности. Жар костра обжигал, отражаясь причудливыми всполохами от ледяных стен пещеры. В этих отблесках, в пляске тени и света она казалась совсем живой.

Кейн молился. Сам не зная о чем. Мог ли он исправить свою ошибку теперь, когда они уже оба были мертвы? Или он искал искупления?

Когда последние капли упали с лица Арибет, она жадно вдохнула полной грудью, освободившись от оков льда. Ее взгляд, пустой и потерянный, блуждал по вековой наледи стен — поверхность которых всё ещё можно было рассмотреть в слабеющем свете костра. Наконец, он остановился на Кейне. Зрачки Арибет расширились, а ее лицо исказилось от ярости. С отчаянным, почти животным рыком она кинулась на него.

Кейн всегда был сильнее. Одолеть ослабшую, напуганную Арибет было несложно — куда сложней было не ранить ее. В безумном порыве она словно искала смерти и забвения вновь.

Поверженная, Арибет шептала себе под нос:

— Нет-нет-нет. Уйди. Ты не настоящий. Просто наваждение, морок. Уйди, уйди, уйди, — она мотала головой, закрыв глаза, словно после дурного сна.

В этот раз Кейн смог. Он нашел нужные слова и Арибет — на короткий миг совсем хрупкая и беззащитная — уткнулась ему в грудь, отчаянно цепляясь тонкими продрогшими пальцами за его одежду.

Сейчас ее наваждение не исчезло, как это было тысячи раз до этого, если это не злая шутка — он настоящий. Кейн Пильран — так звали ошибку Арибет. За время своего заточения ей было о чем подумать, было в чем раскаяться и признать, что можно было поступить иначе. Преследуемая его тенью, Арибет уже и не надеялась что-то исправить — слишком поздно. Сковавший ее лед не стал избавлением — мысли и сожаления, вот что стало ее пленом. Пришло время оставить их в прошлом... Арибет выдохнула, прощаясь со всем плохим и хорошим, что сотворила, и последовала за Кейном — теперь не поздно ступить на его, известную одним богам, тропу.

Дорога всегда манила Кейна, а еще он умел отпускать былые ошибки.

Отныне у его ошибки больше не было имени. Она безлика, как те, что были и те, что последуют потом — даже боги не всегда поступали верно.

Дорога всегда манила Кейна.

Имя его пути — Арибет де Тильмаранд.

Примечания:

PG-13, джен, драма, AU

Фэндом: Neverwinter Nights, Neverwinter Nights 2

Персонаж: м!Герой Невервинтера, Дункан, Сэл, упоминаются другие

Бета: Voidwraith

Все привыкли видеть героев в ореоле славы и величия. Недостижимые и, кажется, способные на невозможное. За время, прошедшее с тех дней, когда на улицах города бушевала Чума, образ героя Невервинтера оброс самыми разными подробностями. Тех, кто с придыханием рассказывал о встрече со спасителем, было не счесть. Одни говорили, что он был высок и хорош собой, распаляя воображение скучавших леди Черного Озера. Другие — что силен, а его броня сияла подобно рассветному солнцу. У каждого был свой герой Невервинтера. В чем мнения были едины — никто не знал, что случилось с ним дальше.

Те немногие, кто близко знал героя, сражаясь с ним бок о бок на зараженных улицах Невервинтера, давно покинули город. Лорд Нашер же молчал, как молчали и Офала с Олефом. Людям нужен был герой. Тот самый, в ореоле славы и величия, вселяющий надежду в разбитое сердце города — слишком многое Невервинтеру пришлось потерять. И уж точно не стоило всем знать, что, когда все закончилось, их герой был сломлен — он не знал, как жить дальше. Картинки прошлого преследовали, и он не находил от них спасения.

— Когда все было кончено, он просто взял свое золото и навсегда покончил с геройствами, — заплетающимся языком сообщил полуэльф.

Таверна была пуста, и его никто не слышал, кроме вытиравшего барную стойку мужчины.

— Да брось ты заливать, Дункан, — Сэл покачал головой, глядя на босса, который был в стельку пьян.

Дункан напивался снова, и снова, и снова, отказываясь от отрезвляющих зелий Сэнда, которые Сэл покупал на отложенные на свою мечту золотые.

Дункан хотел все забыть.

Ведь он точно знал, что, когда все закончилось, герой — и назовут же! — Невервинтера просто сломался. Не было никакого величия. Он взял золото и предпочел все забыть, топя свою память в вине.

Некогда квартал Доков заливало кровью пиратов. Дункан Фарлонг был простым искателем приключений, уж точно не героем. Когда все закончилось, он не мог все забыть, но и помнить не хотел. Напивался снова, и снова, и снова. Дункан хотел «затонуть», подобно опустевшей фляге, в те годы выброшенной здесь в сердцах в море. Тогда он с горечью проводил взглядом жестянку, идущую на дно. В закатных лучах море казалось алым, подобно крови. Фляга утонула, и порой он бы хотел, чтобы его память оказалась на ее месте.

Когда все закончилось, на обломках квартала Доков родилась «Затонувшая фляга».

Примечания:

PG-13, джен c элементами гета

Фэндом: Neverwinter Nights HotU

Персонажи:Фем!Гг, Спящий/Арибет де Тильмаранд

Бета: SilentErzie

Лиенна не раз задавалась вопросом: «правильно ли она поступила?».

Она знала, что солгала, но отчего-то не чувствовала вины.

Знающая Имена многое ей поведала, открыв правду об истинной любви. Лиенна не верила в предначертания, в единственный путь — это казалось ей несправедливым. Она верила, что каждый в силах сам творить свою судьбу: на пути множество развилок, способных кардинально поменять все в одночасье — боги лишь предлагали свои варианты.

Но любопытство оказалось сильнее, и порой Лиенна жалела, что поддалась этому искушению — слишком тяжелым оказался груз знаний. Могла ли она сказать, что любовь, которую Спящий Человек ждал не одну сотню лет, лежала в луже собственной крови, пав от ее, Лиенны, руки? Она до того торопилась выбраться из промерзшего ада, что не имела ни времени, ни желания на глупые вопросы.

Лиенна знала, что солгала, но отчего-то не чувствовала вины.

Когда она попала в Канию, странное маленькое существо, напоминавшее непривычно дружелюбного пожирателя интеллекта, привело ее к леди Арибет — бывшей любимице Невервинтера и его же проклятию. История ее славы и падения была далека от Лиенны: Хиллтоп, откуда она пришла, был маленькой деревушкой вдали от Жемчужины Севера — новости добирались небыстро.

Лиенна слушала рассказ Арибет и не верила ее словам. Что бы та не говорила о том, что не любила своего казненного за глупую доверчивость жениха, Лиенна чувствовала ее боль. В чем бы Арибет себя не убеждала, отрицая былые чувства, ее сердце было разбито. Оно заиндевело, промерзнув сильнее пустошей Кании. Любовь и смерть сломили ее, подтолкнув к предательству и ярости, обрушенной на Невервинтер.

И чем больше миль они проходили вместе, тем сильнее Лиенна убеждалась — Арибет лгала. Как солгала и сама Лиенна, стоя под полным надежды взглядом Спящего Человека. Не нашла сил признаться. Лиенне было все равно на ту, которую она убила — цель оправдывала средства. Ее не терзало чувство вины. Все, чего она хотела — поскорее убраться из Кании, где по разумению Лиенны ей было совсем не место. Была ли ей предначертана столь бесславная смерть где-то в глубинах Андердарка? Это не имело значения. Лиенна так уж точно была не согласна с подобным финалом и готова была побороться за судьбу, которую сама выберет.

Надежда Спящего, его трепет от столь близкого ответа заставили что-то дрогнуть внутри Лиенны. Он ведь был совсем как ребенок, готовый принять на веру все, что она скажет. Лиенна солгала, и, когда Спящий услышал имя Арибет, его лицо просияло. Столетия ожидания были окончены. Он улыбался, повторяя ее имя, пробуя его на вкус. Что до Арибет, она не знала правды, но согласилась последовать за Спящим. Сердце Арибет не было готово вновь любить, но мили, пройденные с Лиенной, убедили ее в одном: пришло время покинуть Канию, а вместе с ней и сожаление о былой потере. Пришло время начать новую страницу истории о леди Арибет. Могло ли для этого быть что-то лучше новых миров?

Арибет решила принять последний бой с Мефистофелем, правителем Кании. Ради новой подруги или своего родного мира — она не знала наверняка. Да и была ли разница? Решение закончить эту историю и свое наказание и, наконец, начать новую было принято.

* * *

Когда Кания была навсегда покинута, Лиенна встретила их лишь однажды, годы спустя. Она так и не узнала, что имело больший вес: предначертание или выбор? Спящий Человек принял ее ложь и поверил в свою любовь. Безоговорочно, всем своим естеством. Превратив ложь в правду.

Лиенна знала, что солгала, но не испытывала вины, ведь теперь сердце Арибет наконец ожило, освободившись от прошлого.