Братство Плотвы (джен)

Много ходит в Средиземье преданий о загадочном и зловещем Ведьмаке, который в дни Войны за Кольцо объявился ниоткуда и исчез в никуда.

Одни сказывают, что Ведьмак был следопытом откуда-то из Эрегиона, подвергнутым проклятию, и другом эльфов, беспощадно истреблявшим порождения Тьмы. Другие считают его обычным охотником из дальних стран, который брался избавлять фермеров и купцов от расплодившихся чёрным чародейством страшилищ и ломил за это непомерную плату, а подзаработав на беде Свободных народов, уехал восвояси. Третьи — колдуном из Ангмара, а то и самого Мордора, что рассорился со своим Чёрным Властелином и в жажде мщения за неведомые обиды присоединился к походу Хранителей Кольца.

Народная молва приписывает Ведьмаку самые необычайные подвиги, совершённые в одно и то же время в разных уголках Севера, Рохана, Гондора и даже предальнего Юга и Востока. Имя его во всяком сказании и быличке передают по разному: рохиррим Герландом из Рыбли кличут его, беорнинги и эгланы — Герольдом, гномы Синих Гор запомнили его как Герванта. Бают о нём, что был он высок и седовлас, подобен человеку, но с горящими кошачьими глазами, видел в темноте, чуял за версту призраков, пауков и орков, был искусен в изготовлении и питии самогона и оделял весь слабый пол от Серых Гаваней до Минас-Тирита любовью своею, ибо такова была сила чресел его.

Ваш покорный слуга как староста Бакленда и советник возрождённого Арнора со всею ответственностью должен заявить, что немалая часть из рассказанного о Ведьмаке — или Геральте из Ривии, как его доподлинно зовут — сущая правда. Ибо я видел ведьмака собственными глазами неоднократно и на Тракте, и в Последнем Домашнем Приюте, и в Рохане и Гондоре времён войны за Кольцо, а в иных его похождениях даже принял участие лично. Да и колония эльфов-сейдхе, основанная соратником его Иорветом в Северном Итилиэне с соизволения государя Элессара, есть живое тому доказательство.

Но в то же время россказни, что распространяют о подвигах и приключениях Геральта из Ривии в наших землях, следует смело делить на четыре, а то и на шесть и восемь. Так, минимум две трети связей, порочащих Ведьмака, на деле же суть заслуга старого его товарища, менестреля с мудрёным именем, которого в Шире и Бри знают под творческим псевдонимом Лютик.

Также никогда Геральт не сражал печально известных Кольценосцев, ибо не судьба им была пасть от руки смертного мужа, и серебряный меч его не брал их. Никогда Ведьмак не повергал Погибель Дарина, или Ужас Мории, потому что в Морию он прибыл уже значительно позже конца этой твари. Мерзостная Шелоб, что нагнала такого страху на старинных друзей моих Фродо Бэггинса и Сэмуайза Гэмджи — увы, их уж нет сейчас с нами! — нашла свой конец в смердящих подземельях тоже не от Ведьмачьей руки, благо Геральт к тому времени, как у Свободных народов дошли до неё руки, воротился уже из Гондора в своё неизмеримо дальнее отечество.

Те сборники сказов и преданий о ведьмаке Геральте, что повествуют о подвигах его в Рохане и Гондоре, уже занесены на бумагу в соответствующих королевствах Громадин и обрели некоторую известность и в наших тихих краях. Здесь же я беру на себя смелость изложить те ведьмачьи сказания, действие которых происходит в Западном Крае, по-эльфийски же Эриадоре, и на правдивость которых могу положиться с полной ответственностью.

К сему 14 октября 41 г. Четвёртой Эпохи, сиречь 1462 года по исчислению Шира, руку приложил

Мериадок Брендибак, сын Сарадока.

Примечания:

Саундтрек:

Отправление каравана — Ennio Morricone, Calidor and Sonja

На большаке — Maurice Jarre, Red Sun

Бри, конец января 3018 г. Т.Э.

Ведьмак сибаритствовал.

Бадья с приятно пощипывающей горячей водой и не менее горячей, но более ласковой с Геральтом зерриканкой была сама по себе достойным вознаграждением за добытого с таким трудом василиска. Борх Три Галки не дал бы соврать — он сибаритствовал тут же и точно так же.

Внезапно Борх изменился в лице и заревел, как истинный золотой дракон:

— Вставай!!!

— Пошёл ты, — ответил ведьмак, которого уже вовсю возносила до небес зерриканская искусница. Но Борх не унимался, да ещё и называл Геральта женским именем:

— Вставай, Нэн!!!

— Вставай, Нэн, негодная девка, где тебя Враг носит! Опять себе милого дружка нашла, что ли?! — гремел по всему трактиру «Гарцующий пони» голос собственника заведения Лавра Наркисса.

— Ооооох, Владычица… Да иду уже, сударь, иду! — Нэн встала с постели, отпихнув шарящего спросонья руками ведьмака, и стала на скорую руку одеваться.

— Ну так пошевелись, а то там караван на Север уже собрался, народ ложками стучит, завтрака требует! — законно возмущался Наркисс.

Насчёт милого дружка милсдарь Лавр был абсолютно прав. Высокая, хорошо сложенная, рыжая и веснушчатая Нэн на этот раз нашла общий язык с Геральтом из Ривии, как раньше находила с торговцами, менестрелями, следопытами и многими другими постояльцами «Пони». Конечно, по изобретательности она уступала Йеннифэр и некоторым другим знакомым ведьмака. Но Геральт никогда не был гурманом в койке. К тому же с эльфками в Ривенделле приходилось куда сложнее.

— У них… как сказать… Другая физиология, — объяснил как-то ведьмаку Иорвет. — Отличная даже от нашей. Женщины Eldar возбуждаются только по большой и чистой любви.

Но это не было главной причиной, по которой Геральт, отпраздновав в Ривенделле с новыми друзьями Мидинваэрне, переселился в Бри и стал снимать угловую комнату в «Гарцующем Пони». Зимой перевалы Туманных гор намертво заваливало снегом, и всякая коммуникация по Тракту меж Востоком и Западом затихала до весны. Поэтому Геральт и Лютик отправились в западные, более населённые края, сулившие одному больше заказов, а второму — больше публики.

И их надежды оправдались. Более чем четырёхтысячный Бри был торговым и культурным центром для всех обитаемых остатков древнего Арнора, и место тут нашлось как для трубадура, так и для ведьмака. Лютик пел в кабаках, на днях рождения, свадьбах, поминках. Геральт же, дождавшись, пока от него перестанут шарахаться, стал принимать заказы. Охотник на чудовищ отваживал варгов и гоблинов от удалённых ферм, помогал отыскивать пропавших в Могильниках и Старом лесу, как-то раз вывел шумного духа из одного почтенного дома. Но самыми выгодными были командировки с эскортированием местных торговцев — в Херн на юге, Ост Гурут на востоке, Отрикар и Каменье на севере.

Не далее как вчера Геральт завербовался к одному торговому товариществу, затеявшему поездку в совсем уж дальние северные земли. Поскольку в контракте фигурировали выражения «меха», "и «десятина от выручки», он обещал обеспечить ведьмаку безбедный остаток зимы — даже учитывая, что цены в Бри оказались повыше, чем сулил не бывавший там Элронд Полуэльф. Поэтому Белый Волк, последовав примеру любвеобильной рыжей подавальщицы, как можно быстрее облачился и выкатился по лестнице в общую залу «Пони».

— Доброе утро, милсдари Компания Форохеля, — поприветствовал ведьмак своих будущих спутников, собравшихся за завтраком, источающие божественные ароматы яичницы, бекона и местного сыра, славившегося даже в далёких королевствах Юга.

На улице стояли ещё синие предрассветные сумерки, но вся Компания Форохеля уже в полном составе набивала впрок животы. За столом собрались почтенный милсдарь Унвин, негоциант из Херна, его партнёры из Бри братья Конопляник, Эдвард и Сквидвард, солидный рыжий низушек со сложной фамилией, менее упитанный темноволосый низушек — видимо, его бухгалтер или приказчик — и самый важный из всех компаньонов-мехоторговцев, милсдарь Арбогаст из далёкого Эсгарота.

— Припаздывать изволите, сударь мой Герольд, — хрюкающим голосом поставил ведьмаку на вид Арбогаст, высунув бородатое мясистое лицо из недр роскошной шубы.

— Я Геральт, — поправил тот. — Приношу свои извинения, но надо было упаковать как следует тёплые вещи.

— Интересно, ведьмак, — не удержался от шпильки Арбогаст, — если на нас нападут орки, мертвецы или дикари с пёсьими головами, ты будешь таким же скорым на выручку?

— А по моему опыту, худа тут нет, — сказал пепельноусый, сухощавый Эдвард Конопляник, который в прошлом бывал уже в северных льдах. — На Север лучше прособираться чуть подольше, чем потом стучать там всю дорогу зубами. Да, мастер Гопкинс, к вам это тоже относится, — обратился он к низушку-приказчику. — Шерсть шерстью, но толстые носки и валяные чоботы гораздо лучше защитят в снегах даже хоббичьи ноги! Вот вы на это что скажете, мастер Саквиль-Бэггинс? — обратился он уже к его начальству.

— Признаться, мастер Конопляник, это я ему отсоветовал, — ответил рыжий Саквиль-Бэггинс. — Я всегда учил своих служащих, работников и наследников: "Экономика должна быть экономной!"

В итоге Герберту Гопкинсу и ехавшим с ним низушкам-возчикам пришлось приискивать себе подходящую обувь нужного размера, так что караван Компании Форохеля тронулся со двора "Гарцующего Пони" уже тогда, когда январское солнце не просто взошло, но заняло уверенные позиции над слегка присыпанными снегом землями Бри.

— В добрый путь, честные господа! — по обычаю проводил их Лавр Наркисс, и скрипучие возы, нагруженные скобяным товаром, табаком и курительными принадлежностями, наконечниками стрел и копий, плитками травяного чаю и ещё кой-какими согревающими снадобьями, тронулись вверх по улице, в сторону Западных ворот.

Нэн из оконца кухни послала Геральту воздушный поцелуй. Ведьмак помахал ей в ответ, подумав "Надо б повторить", и Плотва понесла его в неизведанную ещё часть Средиземья, навстречу тому, кто станет одним из сильнейших его будущих врагов.

Симпатичная подавальщица была не единственной, кто в тот день хотел попрощаться с Геральтом из Ривии в Бри. Когда Компания выезжала из Западных ворот, с обозом поравнялся всадник в сером плаще с капюшоном, в котором ведьмак признал Саэрадана.

— Приветствую тебя, Геральт Не-Из-Ангмара! — воскликнул следопыт, которому Бродяжник поручил контролировать Бри и окрестные земли. Раньше им с ведьмаком уже приходилось вместе работать на паре заказов и спасать задницы друг друга от враждебных клыков, жвал, тесаков и копий.

— И тебе привет, Саэрадан. Если хочешь мне подкинуть работку, то эти милсдари успели раньше, — ответил Геральт.

— Вы ведь в Форохель на торг собираетесь?

— Ага, — кивнул ведьмак.

— Мне как раз нужно передать туда одну записку с оказией, — и Саэрадан протянул Геральту небольшой свиток. — В первом селении северян, в Кауппе, живёт гном, содержатель постоялого двора. Он поймёт, — почти шёпотом сказал дунадан.

— Почему бы и нет? Ну, пора мне, а то я от обоза отстаю. Шевелись, Плотва!

Если бы ведьмак знал, сколько неприятностей наживёт себе этой запиской и куда она его заведёт... То всё равно бы доставил её гному. После нескольких месяцев в Средиземье он имел некоторое представление, чему противостоят дунаданы. Да и на него самого эта сила имела зуб, который вскоре показала.

Дорога по Старому Южному тракту, в арнорские времена процветавшему, прошла у Компании почти без приключений. Вокруг были благоустроенные Северные поля Бри, где дымок тянулся из труб на хуторах и в сёлах, и только вдали от тракта вдоль горизонта тянулись мрачные леса. Геральт здесь ни разу не достал ни одного меча из ножен.

Заночевали милсдари негоцианты в старинном Примостье, примостившемся на краю глубокого ущелья реки Нурсир, или Печальной. Здесь на следующее утро к ним примкнул местный член Компании — некий Аберфорт Ватсон, который вёз продавать северянам медные котлы. С его прибытием оживились в обозе разговоры, из которых ясно было следующее.

В последнее время краснолюды из Эред Луин занимали доминирующее положение в снабжении лоссотов — племён, кочующих вокруг залива Форохель — необходимым им барахлом, вытесняя с рынка людские города. Особенно это касалось железного инструмента, за который можно было выручить больше всего северных благ — мехов, клыков моржа и мамонта, их же жира, китового уса и сала. На стороне краснолюдов играли их сплочённость, превосходящее мастерство и всемерная поддержка Короля-под-Горой.

Тем не менее Унвин и Конопляники попытались найти свой выход из положения — создать в Бри объединение капиталов, которое могло бы позволить себе скупать железячный товар оптом, а следовательно, дешевле, и дешевле же продавать его лоссотам, тем самым привлекая на свою сторону симпатии и племенной старшины, и обычных охотников, и полностью переориентировав всю мехоторговлю на Севере на брийские земли. К основанной этой троицей Компании Форохеля примкнули также милсдарь Мундо Саквиль-Бэггинс, который затеял возить "дикарям-Громадинам" ширский табак и травяной чай без посредников, и почтенный Арбогаст, который не успел пересечь Мглистые до зимы, слегка прожился в Бри и думал поправить дела операциями с рыбьим зубом и мамонтовым бивнем.

— Но главное — закрепиться там раньше, чем эти поганцы из Ангмара! — рассуждал Сквидвард Конопляник. — Они не только подъезжают к лоссотам со своими железом и солью, но и насылают на соперников снежные бури, науськивают варгов и оборотней-гаураданов. Хотят и гномов выжить из дела, и нас!

— Вы бы, мастер Сквидвард, при ведьмаке поосторожнее, — намекнул низушек Гопкинс. — А ну как эта волчья рожа сама с ними стакнулась? Заведёт нас в лесную чащу, да и...

— Это исключается, почтенный хоббит, — возразил приказчику славного дома Саквиль-Бэггинсов породистый Унвин, с серыми глазами и орлиным профилем больше похожий на князя, чем на купца. — Я же наводил преподробные справки о Геральте из Ривии. Он водит тесную дружбу с эльфами из Домашнего Приюта, так что шпионом Железной Короны быть просто не может.

Меж тем за оживлённой беседой коммерсантов их скрипучие обозы преодолели крытый мост через Нурсир, возведённый на древних арнорских каменных быках, и тем самым вступили в опасные земли. Геральт не преминул об этом напомнить.

— Милсдари, не хотел бы вас пугать. Но место, выбранное вами для ночлега, лежит в считанных милях от полей Форноста. А на полях Форноста после заката всякое может произойти. Будьте крайне осторожны, оружие держите у ноги! — предупредил ведьмак.

— А ты тогда на что... — пробурчал вечно всем недовольный Арбогаст. Но слова ведьмака принял к сведению: на стоянке видно было, что гражданин Озёрного города не убирал руки с дорого украшенной рукояти кинжала.

Баргесты той ночью не заставили Геральта себя ждать. Ведьмак поставил в одном из проходов меж холмами заслон знаком Ирден, но пёсья дохлятина попыталась зайти с другой стороны, и пришлось-таки взяться за серебряный меч. В стае было шесть или семь баргестов, и Геральту пришлось бы солоно, но проснувшийся Унвин взял пару страховидл на себя, прикончив их клинком нуменорской ковки. Остальные компаньоны не стали рисковать и залезли повыше на возы.

— Мать моя Громадина, — выдохнул наконец низушек Гопкинс. — Все хоть живые?

— Ральфа вроде баргест за ногу цапнул, — отозвался один из возчиков. — А так ведьмарь всех порубал.

"Ведьмарь", оторвавшись от сбора эктоплазмы и прочих гадостных эссенций, оставшихся от баргестов, быстро обработал рану Ральфа, приложив к ней княженицу, и добавил:

— Знаете, милсдари, что самое паскудное в этом деле? Баргесты являются на этот свет только после того, как их вызовут. А это значит, что кто-то недоброжелательный следит за нами.

Утром третьего дня, проезжая разрушенные ангмарцами тысячу лет назад Врата Эвендима, караванщики встретили конного следопыта, назвавшегося Торогетиром. Поначалу Торогетир косо смотрел на жёлтые глаза Геральта, но, услышав пароль от Саэрадана, успокоился. Увы, встреча со следопытом не внесла ясности в вопрос с баргестом: он лишь помнил, что видел на дальних холмах в стороне Форноста какие-то сутулые фигуры в капюшонах, но ими могли быть кто угодно.

Члены Компании Форохеля теперь не болтали, не пели песен и опасливо озирались по сторонам на слегка заснеженные холмы, тут и там украшенные арнорскими руинами. Но к вечеру обоз без приключений достиг Ост Форода — последнего города на пути. Хоть Ост Фород и слыл в Бри и Примостье бандитским притоном, но там купцов не тронули — благо Геральт обезвредил знаком Аксий пару энтузиастов своего дела и произвёл этим впечатление на остальных.

Из Ост Форода дорога лежала на север, где ветер становился всё холоднее, снега всё больше, и возчикам уже частенько приходилось орудовать лопатами. Ведьмак ехал крайне напряжённо, ожидая здесь засады или иных, как говорил приказчик Гопкинс, "инцестов".

И "инцест" действительно случился. Когда день стал клониться к сумеркам, на дальних холмах под снегообильными тучами показалась фигура, несущаяся к обозу на большой скорости. За ней вторая. Третья. Приглядевшись, Геральт увидел, что они легко и непринуждённо переходят с двух ног на четыре и то ли имеют волчьи уши, то ли обрядились в волчьи шкуры.

— Зараза, — подумал вслух ведьмак. — Вервольфы?

Геральт закинулся эликсиром "Пурга", но для начала попробовал припугнуть возможных вервольфов знаком Игни. Он попал, и один из "оборотней" побежал с вполне человечьей бранью на незнакомом языке валяться в снегу, чтобы затушить огонь. Но двое остались и навязали ведьмаку ближний бой.

Тут только Геральт убедился, что перед ним люди — просто обряженные в волчьи шкуры, примитивное подобие доспехов из кости и что-то вроде боевых перчаток, усиленных натуральными волчьими когтями. Эти неизвестные дикари, от которых ещё и воняло утепляющим козьим жиром, дрались голыми руками. Они оказались сильными и ловкими врагами, и немало времени прошло, пока ведьмак — даже под "Пургой" — зарубил первого из них стальным мечом. Второй "волк" попытался накинуться сзади, но Геральт резко увернулся и, когда тот попытался атаковать снова, нанёс нападающему мощный колющий удар в живот.

— Белый Волк здесь теперь — я, — выдохнул ведьмак, вытирая потроха поклонника волков о сапог. Геральт хотел было догнать третьего, но тот уже улепётывал на север — туда, где холмы становились холодными нагорьями южного Форохеля.

— Владычица Элберет... Тебе повезло, что их было трое, ведьмак, — окликнул его Сквидвард Конопляник.

— Кто эти сукины дети? — спросил его Геральт. — Вервольфы? Дрессировщики варгов из Ангмара?

— Гаураданы, — с посеревшим лицом сказал милсдарь Конопляник. — Дикое племя, которое охотится в этих горах — и ладно бы только на лосей и кабанов, но порой и на людей, и на гномов! Они то ли почитают волка, то ли Враг их научил перекидываться волком — болтают всякое.

— Но почему они не навалились стаей? — размышлял вслух ведьмак. — Разведка боем?

— Очень может быть, — кивнул Конопляник.

— Есть у меня предчувствие, что мы кому-то очень сильно не нравимся, ghoul y badraigh mai an cuach, — сквозь зубы процедил Геральт.

Утром пятого дня Эдвард Конопляник распорядился переоснастить телеги. Битый час возчики снимали колёса и с помощью сложных приспособ ставили вместо них возы на огромные полозья.

— Моё изобретение,- с гордостью заметил основатель Компании Форохеля. — Гномы — и те не додумались! Знай наших!

Так дело пошло гораздо быстрее, и всего-то к полудню караванщики достигли полузанесённой снегом по зимнему времени арнорской каменной арки — Врат Форохеля, обозначавших некогда северную границу цивилизованного и обустроенного нуменорского королевства. За ними начинался Таур Ортхон — дикое холодное лесистое взгорье, страна непуганых лосей, медведей и варгов.

Участники экспедиции — даже бывалые братья Конопляник — притихли, с враждебностью и опаской всматриваясь в красные стволы сосен, ряды которых уходили вдаль и вверх по склонам: а ну как после баргестов и варгов кто-нибудь ещё покажется? Но на этот раз снова всё обошлось.

На закате солнца перед членами Компании открылся съезд в большую седловину, посреди которой раскинулось частично замёрзшее озеро, от отражённого неба сделавшееся розово-багровым, как пятно крови на снегу из раны какого-то исполина. А на берегу его раскинулся небольшой, но явно оживлённый посёлок, из труб которого вовсю вился дымок.

— Вот мы и приехали, мастер Арбогаст. А вы переживали, — сказал Сквидвард Конопляник надутому эсгаротцу. — Это Каупа-Кота, Торговое место. Главная ярмарка лоссотов.

Внезапно его перебил трубный рёв из долины — там шествовал... Враг его дери, настоящий мамонт с кривыми бивнями, да ещё и вьючный! Северные чудеса начинались прямо с порога.

Геральт попытался расслабиться с чувством выполненного долга, но безуспешно. Ведьмаку не давала покоя мысль, что оба нападения на их караван — это звенья одной цепи и что таинственный враг, который вызывал псов-призраков и наводил людей-волков, ещё проявит себя на ледяных просторах Форохеля. А главное — что он как-то связан с запиской следопыта.

Примечания:

ВАРНИНГ: глава содержит большой кусок из "Арнора и потомков Исилдура"!

Саундтрек:

Постоялый двор Дафи — "Ведьмак 3: Кровь и вино. Уличные музыканты".

В дороге — Maurice Jarre, Red Sun.

Мраки — Basil Poledouris, Battle preparations ("Конан-Варвар")

Снежная равнина — Vladimir Cosma, Dans le desert de Barkar

Торговому люду на Севере давно известно, что постоялый двор гнома Дафи, сына Двофура, для лоссотского городища Кауппа-кота — то же, что и "Гарцующий пони" для вольного Бри. Место встречи, рассадник новостей, источник горячей снеди и горячительного пойла, начало и конец.

В сём бревенчатом пупе северной земли ныне примостился на лавке ведьмак и с мрачной миной вкушал честно заработанный ужин. В меню Дафи сочеталось всё, что привозили в Кауппу на продажу с залива Форохель, с Юга или из чащоб за озером Коркеаярви — получалась, например, рыба палттус с жареными картофельными дольками по-ширски, которую теперь ел Геральт. Картофель краснолюду поставлял как раз Мундо Саквиль-Бэггинс наряду с мукой, овощами, фруктами и всем тем, что охотники-лоссоты не выращивали.

Разобравшись со снедью и аккуратно выплюнув последнюю рыбью кость, Геральт внимательно присмотрелся к публике в зале. Кроме его спутников из Компании Форохеля, заседали там в основном краснолюды или люди с такими мутными рожами, что, казалось, на них написано "Я из Ост Форода". Но окормлялись здесь и лоссоты — несколько охотников, притянутых недорогой выпивкой, и двое посолидней, не иначе как старейшины Кауппы. В основном обсуждали они местные небылицы — про Ледяной Бриллиант, что чуть не с Первой эпохи валяется в краснолюдских шахтах на западе; про ледяных же великанов, что хозяйнуют за горами; про поглощённый льдом город Агорот и его, разумеется, сказочные богатства; про ледяные мороки, которые высасывают из жертвы тепло; про страшные Хребты Безумия далеко на севере за заливом Форохель, где до сих пор царит тьма древнего Ангбанда, и вой мертвецов, который доносится порой с замёрзшего острова Сари-сурма.

Дафи же стоял за стойкой и распоряжался всем этим шумом и гамом по-краснолюдски неуклонно и зычно. Он был немного похож на Ярпена Зигрина — такой же лысоватый и чернобородый.

— А, так это ты Геральт из Ривии, гроза умертвий и великанов?! — так поприветствовал он ведьмака. — Мне про тебя сказывал Лейтхольф, кузен твоего приятеля Глоина. Он правду бает, что ты в Туманных горах летал на мёртвом драконе?

— Правду. Летал. Только плохо и недолго, — не стал отпираться Геральт. — Слушай, Дафи, тут для тебя как раз есть письмецо, — и протянул краснолюду записку, переданную Саэраданом. Трактирщик просмотрел её — краем глаза ведьмак заметил, что писана записка на синдарине, и даже разобрал слово "споспешествовать" — но совершенно не обрадовался.

— Это на самом деле не ко мне, — сказал Дафи, переменившись в лице. — Я больше не бегаю по ледяным пустыням в поисках забытых реликвий в утраченных ковчегах. Тем более на побегушках у всяких эльфов.

— А в чём там дело-то было? — спросил краснолюда Геральт. Дафи забрался на какой-то ящик под стойкой и продолжил ему на ухо:

— Пишет мне эльф Эрестор из ихнего Имлад, мать его, Риса, чтобы я, уважаемый Дафи, сын Двофура, бросил все дела и раскопал ему в здешних сугробах ценную реликвию короля Арведуи. Мне эта затея сразу не понравилась. С каких это пор эльфам есть дело до людской старины и людских поделок?

— Арведуи... — припомнил ведьмак трактаты по истории из библиотеки "Имлад, мать его, Риса", где говорилось о последнем короле Арнора, сбежавшем от ангмарского нашествия как раз в эти земли. — Он же где-то здесь вроде погиб?

— Не совсем здесь. На севере, в заливе, где только льды и ветер свищет. Туда я больше не ездок и не ходок. Отдай-ка ты лучше это письмо знаешь кому... Дня за три до вас проезжал здесь в северные зимовья какой-то человек, по одёжке судя — из следопытов. Ему наверняка будут интересны старые арнорские цацки, — предложил краснолюд.

— А какие расценки в Таур Ортхоне на услуги почты? — намекнул Геральт.

После жестокого кровопролитного торга взяв с Дафи два с половиной золотых Короля-под-Горой за доставку эльфского послания тому — не знаю кому, ведьмак не стал торопиться. Ему всё равно предстояло ехать в северные зимовья лоссотов вместе со своими клиентами. Компания Форохеля неплохо расторговалась в Кауппе — особенно хоббит Гопкинс, сбывший одному Дафи целую партию столовых приборов, — но негоцианты рассчитывали сорвать куш побольше прямо в береговых ледяных пустошах с их песцами.

Для этого Компании нужно было заручиться разрешением старшин местного племени Лося на проезд через их землю. Но это было непросто — и во многом как раз из-за Геральта. Рожа ведьмака и самим купцам с возчиками не больно-то нравилась. А степенные лоссоты в звериных шкурах, рыжие или белобрысые, от него частенько шарахались, бормоча под нос "Rauta-vaki, Rauta-vaki".

— Ангмарцем тебя считают, ведьмак, — пояснил Геральту Дафи. — Сами себя они зовут Lumi-vaki. Kivi-vaki — это мы, гномы. Susi-vaki — паршивые гаураданы. Если в эту холодную дыру заедет эльф, его будут Lana-vaki кликать. А Rauta-vaki — это железные люди, подданные Железной Короны. У них две крепости на востоке — Реод Фуил и Железный проход. Обдирают они лоссотов как липок, и те их плохо переваривают, но против ангмарской военной силы, ежели что, не попрут.

И когда наконец Компания получила аудиенцию у старшин в местном присутствии — похожей на вкопанную бочку полуземлянке — то это обстоятельство сказалось.

— Не могут Лоси вас на Пынти-пельдот пустить, однако, — глубокомысленно заключил самый пожилой, пузатый и почтенный лоссот Кауппы. — Два условия надо сделать. — На всеобщем лоссоты говорят, словно бы спотыкаясь на согласных, и этот не был исключением.

— Что же вам угодно, господа? — поинтересовался Сквидвард Конопляник, которого старейшина уже несколько забодал.

— Первое — огненную воду вылейте, однако. Прошлой луной все старшие собирались — с Кауппа-кота, Сури-киля, Пынти-пельдот, Куру-лейри. Приговорили, чтобы с юга огненную воду не возить. Луми-ваки ей греться шибко нельзя! Шибко людьми быть перестанут! — объявил староста.

Геральт вспомнил ядрёный перегар нескольких опустившихся туземцев, которые перебивались случайными заработками у гномов и подворовывали у торговцев, и согласился с ним.

— Один ящик, если позволите, мы бы оставили себе для сугреву, — предложил Аберфорт Ватсон.

— Себе можно. Луми-ваки шибко нельзя! И второе — воин Раута-ваки, что с вами ходит. Нельзя Раута-ваки в Пынти-пельдот, однако. Это враги. Войной грозят. Железом гремят. Мор насылают. Зверя уводят. Рыбу, тюленя пугают.

— Как же так?! — возмутился Эдвард Конопляник. — Мы без его охраны давно бы сгинули по дороге! И никакой он не Раута-ваки, он ведьмак!

— Подходи смело, Раута-ваки, — подозвал староста Геральта. — Шибко верно твой вождь говорит? Ты не Раута-ваки, а... Ведима-ваки?

— Он самый. И вообще зовусь я Геральт. К вашим услугам, — ответил Белый Волк.

— Если ты друг Луми-ваки, если ты не Раута-ваки подлый, докажи. В лесу за Коркеа-ярви сурмайя шибко голодные. Скоро по ночам в Кауппа-кота ходить будут, однако. Самый большой и злой сурмайя — Блёкк. Он три охотника порвал, оленят таскал, — сказал староста.

— Это заказ, я так понимаю, милсдарь староста? — ответил ему ведьмак, припомнив, что "сурмайя" — это вроде бы название варгов.

— Принеси шкуру Блёкка в Кауппа-кота, однако, — безапелляционно сказал предводитель лоссотов. — И будешь свободный в Я-Куру на север ехать.

— Но ведь это прямое нарушение контракта — сторонний заказ! — возмутился милсдарь Арбогаст.

— Без этого нарушения он не сможет контракт исполнять, — урезонил эсгаротца Эдвард Конопляник. — Лоссоты не терпят тех, кто ходит по их земле, а с ними не считается.

— Что ж, мастер ведьмак, считайте, что я вас благословил, — проворчал Арбогаст. — Жалко, водку мы теряем...

Геральт готовился к бою с целой стаей варгов, но ему повезло — он наткнулся на Блёкка, когда тот в одиночку вышел на водопой на кромку льда вдоль берега Коркеа-ярви. Дело оказалось не слишком хитрым — старый добрый эликсир "Волк", несколько рискованных перекатов прямо под лапами варга в прыжке и стальной меч, вспарывающий мохнатое брюхо зверюги.

Ведьмак, конечно, пополнил свою коллекцию шрамов, но договор с северянами был исполнен. Когда он явился в Кауппу с белой, с лёгкой рыжиной, шкурой Блёкка, то не мог не заметить,что охотники лоссотов смотрят на него уже как на коллегу, хоть и, возможно, ангмарского.

После того, как один Белый Волк добыл другого, ничто не мешало Компании собираться на ещё более крайний Север. По совету лоссотов негоцианты оставили лошадей на попечение работников Дафи. Их заменили два мамонта для груза и две большие оленьи упряжки для пассажиров — и на тех, и на других Компании тоже пришлось раскошелиться.

Ранним утром обоз под торжественный рёв мамонтов тронулся на северо-запад, по древней арнорской ещё караванной дороге, проходившей вдоль северного берега Коркеа-ярви и нырявшей в пресловутое Я-куру — Ледовое ущелье.

Белесо-бирюзовые стены огромной трещины в ледяном поле площадью в добрых девяносто квадратных эльфских миль вздымались вверх в режуще-синее ясное небо, и даже спины мамонтов не достигали их кромки. Слабосильное зимнее северное солнце не достигало дна Я-Куру, и Геральт и его спутники в этой сине-зелёной полумгле походили на умертвий — а судя по клубам морозного пара изо ртов, на умертвий завзятых курильщиков.

В таком месте сам Оромё-Охотник велел ожидать засады гаураданов, ангмарцев или кого погаже. Но в тот день дорога шла спокойно, и ведьмак завёл с Унвином из Херна беседу об Арведуи — о мрачных древних тайнах, в которые втравили его эльфы и Саэрадан, стоило узнать побольше.

— Некоторое время после разгрома Арведуи скрывался в туннелях старых шахт гномов к западу отсюда, на северном конце Эред Луин, — начал кардоланец. — Но из-за голода король вынужден был уйти оттуда и искать помощи у лоссотов. В приморских стойбищах неохотно помогали ему — боялись Ангмара, да и расплатиться Арведуи мог только остатками драгоценностей, которые во льдах не ценят.

Но частью из жалости к исхудалому королю и его людям, частью из страха перед арнорским оружием лоссоты дали им немного еды и построили для них снежный дом. Здесь Арведуи вынужден был ждать, надеясь на помощь с юга, ибо лошади его пали.

Когда Кирдан Корабел узнал от принца Аранарта, сына Арведуи, где скрывается государь, он немедленно послал корабль на поиски. Корабль прибыл в Форохель через много дней из-за встречных ветров, и эльфы издалека увидели маленький костер из плавника, который собрали люди короля. Но в этом году зима долго не разжимала свои оковы, и хотя уже наступил март, лед лежал далеко от берега.

— С этого места я слышал, — вставил ремарку Геральт. — Задавило их льдами.

— Вожаки лоссотов отговаривали короля уплывать в Линдон до лета, но разве монарх нуменорской крови прислушается к вождю каких-то тюленебоев на чахлой собачьей упряжке? — горько улыбнулся Унвин. — Это его и сгубило с палантирами Севера и со всем оставшимся добром.

— С палан... Чем? — не понял ведьмак.

— Чтоб их объяснить, нужен отдельный рассказ. Но думаю, это было самым ценным на борту "Торваля", который должен был спасти Арведуи, а стал его гробом.

Тем временем мамонтово-оленья кавалькада въехала в естественный тоннель — видимо, некогда таким было всё ущелье Я-куру, но ледяная крыша сохранилась только здесь. Проводники-лоссоты и возчики зажгли факелы.

— Я-рейтти! Ледовый путь, однако! — крикнул старший над проводниками, Майнио.

— Это хорошо или плохо? — спросил Эдвард Конопляник.

— Хорошо! Шибко проехали! На закате в Пынти-пельдот будем! — отозвался Майнио.

Пайщики Компании Форохеля выдохнули с облегчением. Но, как показал ход событий, они шибко поторопились.

Я-Рейтти уходил куда-то глубоко под ледовое поле, и темнота под толщей мёрзлой воды сгущалась. Ледяной "потолок" стал ниже, и грузы на спинах мамонтов порой задевали его. В неверном свете факелов из ледяных стен выступали каменные — уцелевшие следы построек, которые , видимо, были возведены здесь краснолюдами ещё в доледниковое время.

"Так вот как придумали город Агорот", — подумал Геральт.

Медальон на цепочке заёрзал, и ведьмака обуяло нехорошее предчувствие. Он полез в торбочку с эликсирами, которых за последний месяц в Ривенделле наготовил будь здоров, и накатил "Полнолуния". И уже через минуту увидел впереди вспышку холодного голубого света. Потом вторую. Потом услышал крик Майнио.

— Зараза, — сказал ведьмак. — Ледяные мраки. Милсдари, оставайтесь здесь, — и Геральт выскочил из саней навстречу опасности.

Астральных тварей было аж трое. Два мрака насели на одного из оленей, уже полузамёрзшего и задыхающегося. Ещё один кружил, как оса, вокруг Майнио, не давая ему отмахиваться амулетом и бормотать заговор:

— Elli se rannalla pyykkia, pesi pesi pyykkia, pesi pesi pyykkia... — тарахтел лоссот как камнедробилка в Махакаме. Геральт тем временем прицелился свободной рукой и вмазал по одному из мраков знаком Игни. Тот превратился в облачко пара с шипением и исчез.

Уцелевшие мраки отстали от Майнио и напустились на ведьмака, а тот закружился будто в сумасшедшем танце, пытаясь достать своих юрких противников серебряным мечом. Наконец первый из падших духов, рассечённый серебром, сгинул. Второй попытался улететь в сторону очередной гномьей развалины, но меч Геральта настиг и его.

— Шибко воюет, однако, — восхитился Майнио. Сбежавшиеся на шум другие проводники осматривали место, где всё случилось. Один из оленей замёрз насмерть, и его пришлось так и бросить в ледяном тоннеле. У самого Майнио была обморожена рука, и земляки обматывали её чьим-то шейным платком.

— Надо бы его отпарить хорошенько, — задумался вслух ведьмак, вспомнив рассказы Ламберта об их с Кейрой Мец путешествии из Ковира на крайний север⁽¹⁾.

— До парилки тут ещё доехать надо, — мрачно сказал Эдвард Конопляник. — Она только в Пынти-Минти или как там его, не ближний свет.

Когда обоз наконец покинул Я-Куру, ранний северный зимний закат уже съёжился до кроваво-красной полосы над заснеженными холмами, продуваемыми немилосердным ветром с залива. Компания вступила в Ита-маа — Восточную Землю, край голый и неприветливый, хотя западная часть его слегка поросла лесом. "Тундра" — так местный народ прозвал эту снежную пустыню.

Геральт дивился, как лоссоты ухитряются находить здесь дорогу почти без ориентиров, да ещё и в темноте, над которой только загорались в небе голубые и лиловые сполохи — ведьмак принял бы их за чародейство, если бы не молчание медальона. Но им нужно было спешить, чтобы выручить соплеменника. Геральт сам бы с удовольствием попытался бы использовать Игни для Майнио, но помнил, что при магическом обморожении это только навредит.

Наконец обоз спустился в защищённую от ветра долину, в которой, казалось, была навалена куча круглых сугробов. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это хижины без окон, слепленные из снега и льда. Таков был Пынти-пельдот — одно из лоссотских зимовий, где северяне отсиживались после окончания летней кочёвки в тундрах Фородвайта, Северной пустоши, начинавшейся к востоку от Большого Форохеля.

Компания задержалась в Пынти-пельдот на несколько дней — в это селение охотников и оленеводов торговцы, в основном краснолюды, заезжали нечасто, и народ охотно выменивал песца, белого медведя, рыбий зуб, олений рог и прочие дары природы на ножи, наконечники для оружия, трубочное зелье и сами трубки, чай, соль, сковородки и котелки.

— Плохо только, что спирт возить не дают, — ворчал Арбогаст из Эсгарота. — Тут так скучно, что в минуту бы разобрали.

Были у лоссотов какие-то свои празднества с попевками, бубном и прыжками через костёр, но сивуллиненов — чужеземцев — на них не пускали. К счастью, обычай не запрещал сивуллинену пользоваться парилкой — шатром с толстыми стенами, где посетитель мылся скребком и грелся на хорошенько облитых кипятком камнях. Отогревая здесь старые кости, Геральт пытался расспрашивать местных обывателей про следопыта в капюшоне, которому нужно было доставить эльфскую записку. Но оказалось, что он давно уехал в береговые селения, ещё дальше на север.

— Говорят — шибко уехал! Едва успел спасибо сказать! А Эйне-Лиса его шибко хорошо принимала! Ходить потом не мог, однако! — переводил ведьмаку Майнио, который после встречи с мраками ещё легко отделался — всего лишь мизинцем левой руки.

Геральт уже готовился вместе со всеми ехать на торг в северный Сюри-киля, где жили рыбаки, тюленебои и китоловы. Но внезапно из Сюри-киля приехали за ним. Жёлтым облачным утром в Пынти-пельдот выехали нарты аж с четырьмя воинами, один из которых огласил на неплохом всеобщем:

— Сивулиннен, который ведьмак! Ирянэ, старший вождь от Сюри-киля, тебя призывает! Дело шибко важное! Суд будет, однако!

При слове "суд" негоцианты поёжились. Геральт прервал свои упражнения с мечом, вышел из-за палатки на голос лоссота и сказал:

— Сивуллинен, который ведьмак, приветствует тебя, однако. И хотел бы знать, за что суд? Сколько себя здесь помню, я не грабил, не убивал, не надругался и не оскорблял действием ни одного лоссота. Не справлял нужду в священных местах. Что могло пойти не так, милсдарь воин?

— То не Луми-ваки, то Раута-ваки шибко обиделись, — объяснил северянин, поправляя на плече лук. — Говорят, ведьмак им раньше шибко охоту портил. Говорят, ведьмака не привезём — они всю Ита-маа разорять будут. Ирянэ ведёт все дела с Раута-ваки, таков уговор. Он и послал меня. Я всё сказал.

— Зараза... — Более благородных слов у ведьмака не было.

— С каких пор эта страна повинуется Ангмару? — спросил Унвин.

— У Раута-ваки железных копий и мечей шибко много, — пожал плечами старшина Пынти-пельдот. — Колдуны шибко сильные. Захотят — и год охоты не будет. Захотят — и снег летом валить будет. Пусть ведьмак в Сюри-киля едет. А не то беду накличет на Пынти-пельдот, на всех Луми-ваки.

— А, чтоб вас... — после недолгого размышления Геральт решительно двинулся к нартам воинов Ирянэ. Когда они скрылись за снежными склонами холмов, Унвин тихо сказал старшине:

— Не печалься. Недолго вам кланяться Ангмару. Думаешь, со мной сюда прибыли только ножи и курительные трубки?

Примечания:

Да, позволил себе переименовать историю о Форохеле на ходу — нашлось более удачное название, сорян.

1) Напомню: в мире ведьмака прошло несколько лет даже после событий "Крови и вина", и успело произойти многое, не упомянутое в играх,

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Явление Мордрамбора — Ron Grainer, Matthias the Victor

Плавание во льдах — Maurice Jarre, L'enterrement

Арведуи — Basil Poledouris, Wifeing

Теперь ведьмак ехал на ещё более дальний север. И ехал без спутников — лоссотов, сопровождавших его к ангмарцам, следовало бы скорее назвать конвоирами.

Дорога в Сюри-киля шла сперва по каким-то пригоркам, а затем по левую руку они расступились, и Геральт увидел залив Форохель. В до черноты тёмно-синей воде теснились ледяные глыбы всех форм, сортов и размеров, как парусники в гавани Новиграда. На иных, по прикидкам ведьмака, можно было бы разместить деревню. Меж ними плюхали хвостами какие-то фигуры — ведьмаку хотелось надеяться, что это тюлени.

— Хорошая зима, однако, — зачем-то сказал ему главный из конвоиров, лоссот Ласси. — Шибко тёплая.

— Представляю себе, каковы у вас холода, — ответил Геральт, которого, хоть и облачённого в два слоя тёплой одежды, на местном ветру всё равно продувало.

— В холода тут сивуллинен совсем пропадать будет, — покачал головой Ласси. — Воду в море видишь? Значит, тёплая!

Наконец нарты переехали построенный изо льда мост(!) через какую-то речушку, и впереди показалось крупное селение, состоящее, как и Пынти-пельдот, из снежных домиков и палаток из шкур. В этом закутке залива продирающего до костей ветра уже не было — что, несомненно, было для лоссотов веской причиной поселиться здесь.

Какое-то время Геральту и его охранникам пришлось подождать у въезда в лоссотское городище, но затем очередной рыжий бородач в звериных шкурах замахал им руками, и нарты доставили ведьмака на импровизированную площадь, где уже собралась толпа в несколько десятков человек.

На самодельном стуле из костей кого-то крупного и волосатого восседал приземистый широкоплечий рыжебородый мужчина, у которого шрамов от когтей, клыков и копий на лице было немногим меньше, чем у Белого Волка, и попыхивал трубкой. Это, скорее всего, и был вождь Ирянэ. Вокруг него столпились пожилые лоссоты обоих полов в богато украшенных меховых куртках, некоторые — с ювелирными цацками явно краснолюдской работы: видимо, советники.

А вот рожа, которая вела с Ирянэ разговоры, Геральту сразу не понравилась. Это был высокий, крепкий мужчина в кольчужном доспехе под роскошной шубой мехом внутрь и в шлеме с маской, закрывающей пол-лица — но из-под неё все равно виднелся мертвенно-серый, цвета вулканического пепла подбородок и с трудом заметные на фоне такой кожи белые усы. В руках милсдарь ангмарец — а кто же ещё? — держал очень зловещий меч в ножнах, расписанных явно магическими формулами, а медальон Геральта в его присутствии чуть не улетел с шеи в серое, сыплющее снегом поднебесье.

А самое настораживающее — ангмарец пришёл на переговоры с лоссотами без охраны или свиты. "Рассчитывает со всеми справиться один, если что. И кажется, не зря", — подумал ведьмак.

— Ты жалуешься, что я принёс с собой недобрый ветер, — сиплым голосом вещал полномочный представитель Железной Короны. — Но и ветер, и холод и вода лишь исполняют волю наместника Ангмара, и недобрые лишь для его врагов. Тогда как наши народы могли бы стать верными и добрыми друзьями — Север велик, и мы легко разделим его.

— Звучит красно, Мордрамбор, — сказал Ирянэ на неожиданно хорошем всеобщем, без спотыкающегося акцента и смехотворных словечек. — Но сколько уже раз ты повторял это, когда давил на нас. Ты запрещал нашему роду вести дела с Киви-ваки, чтобы вы могли одни продавать в Сюри-киля железо и соль по невыгодной нам цене. Ты требовал от нас отряд лучников в разгар охоты и рабочие руки на постройку своих крепостей. Мы уступали и уступали, зная вашу мощь. Но где-то должен быть предел уступкам. И чтобы положить его, мне нужно знать — чего ещё хочет твой господин от нас? Неужели мы настолько враги тебе, что ты постоянно пытаешься нас затоптать?!

Снег валил всё сильнее и сильнее. Небо становилось всё более свинцовым.

— Враги? Нет, Ирянэ, мы не враги — пока. Ведьмак Геральт из Ривии и следопыт Лотрандир — вот истинные враги короны и Всевидящего Ока. Вот дичь, за которой я пришёл на берега залива. Отдай мне их, и это станет началом прекрасной дружбы! — вещал Мордрамбор.

Советники Ирянэ сгрудились в кучу и начали бурные прения на лоссотском — но ведьмак и так понял, что спор идёт о том, скормить ли ангмарцам его с Лотрандиром или не выдавать из соображений политичного престижа. "Видимо, этот Лотрандир и есть адресат таинственной эльфской записки", — подумал Геральт. Заметил он и человека в хорошо знакомом ему уже сером плаще с капюшоном, которого также охраняли два лоссота — наверное, то и был Лотрандир.

Наконец милсдарь Ирянэ соблаговолил озвучить общее мнение.

— Вот что приговорили выборные от пяти наших племён, Мордрамбор. Оба сивуллинена, которых ты ищешь, не причинили никому из Луми-ваки никакой обиды и ущерба — в отличие от твоих колдунов, которые поганят небо и море железной пылью. Наоборот, они помогали отгонять от наших становищ зверей и враждебные племена. Нет перед нами вины Геральта и Лотрандира, и поэтому мы их тебе не отдадим. А коли провинились они перед Раута-ваки — так дерись с ними как подобает, и пусть духи вас рассудят, отдав победу сильнейшему! Либо уходи прочь, если не хочешь драться. Луми-ваки устали от ваших капризов.

Ласси вернул Геральту его мечи. Охранник дунадана тоже протянул ему его оружие.

— Ты неосмотрителен, жалкий пёс. Если ты откажешься, расплатой за жизни станут жертвы твоих пожирателей ягеля и тухлой рыбы, — с брезгливой интонацией сказал ангмарец.

— Зачем Ирянэ псом назвал, его все наши воины выбрали! — осерчал Ласси и перехватил копьё наперевес. Но Мордрамбору было чем крыть — резкая вспышка света и холода прямо перед лицом лоссота отбросила того на четверть стае, ударив об стену очередного снежного домика и сбив им с ног нескольких человек из толпы — в том числе Геральта. Через мгновение такие же вспышки обезвредили ещё двух воинов, пытавшихся с копьями наперевес идти на Мордрамбора.

— Вы что же, дети пьяницы и оленухи, и впрямь задумали тягаться с боевым чародеем Железной короны? — усмехнулся ангмарец.

— А ты что же, выползок из потухшего костра, вздумал пугать Луми-ваки холодом? Нас, которые живут в нём с незапамятных времён? — выкрикнул на этот раз кто-то из советников Ирянэ.

— Если холода ты не боишься, то как насчёт жара? — Мордрамбор выдал короткое заклинание, и шуба знатного лоссота вспыхнула. Он заорал и принялся кататься по снегу, чтобы потушить огонь.

— Сейчас Ангмару некогда возиться с вашими жалкими стойбищами. Но я ещё вернусь, и если не будет сделано по-моему, от вас не останется ни костей, ни кала, ни праха! — предупредил магик, издал зловещий свист, больше похожий на вой, и вскочил на невесть откуда взявшегося чёрного коня. Только его и видели.

— Это только один Раута-ваки. Если они пришлют сотню, погибнут и Сюри-киля, и Пынти-пельдот, и все племена, — тяжело выдохнул Ирянэ.

— Не думаю, — ответил ему неизвестный дунадан. — Сейчас их основные силы заняты на юге, а значит, у нас здесь ещё есть время.

— Всё равно — не могу я разрешить вам остаться в Сюри-киля. Иначе мой народ попадёт под удар, — молвил Ирянэ. Посовещавшись с советниками, он добавил:

— Поступим так. На том берегу залива живёт Сайя, старая накийя... Ну... ворожейка, провидица. Мы дадим вам лодку, чтобы отправиться к ней, а вернутся Раута-ваки — и вас уже не застанут. Волки будут сыты, а олени целы.

— Слышу речь подлинно государственного мужа, — съязвил ведьмак. — Кстати, товарищ по несчастью, — обратился он уже к дунадану, — тебя как звать-то?

— Я Лотрандир, следопыт Арнора. А ты, я полагаю, тот охотник на чудовищ, о котором рассказывал мне мой брат Корунир?

— Он самый. Геральт. То есть не Гербольт, не Гервант, не Герланд и, как ты видишь, не ангмарец, badraigh mai aep cuach. У Саэрадана и краснолюда Дафи есть для тебя весточка, — и ведьмак протянул Лотрандиру записку. Следопыт внимательно её просмотрел и сказал:

— Да, Дафи правильно сделал, что перепоручил это дело мне. Я по крайней мере догадываюсь, что нужно искать. Ну, пошли, а то нас уже зовут.

Перед отплытием лоссоты угостили обоих нежелательных Ангмару лиц мерзкой на вкус Геральта, но крайне сытной и горячей похлёбкой на тюленьем жире. Обещанная им лодка оказалась лёгкой двухместной гребной посудиной, сделанной из обтянутого чьей-то толстой шкурой каркаса.

Лотрандир оказался основной тягловой силой — он более уверенно орудовал веслом среди плавучих кусков льда, чем Геральт, который впервые ходил на лодке в таких широтах.

— Я гляжу, ты здесь не впервые, — сказал ведьмак своему новому спутнику, когда Сюри-Киля стала уже далёким пятнышком на горизонте, из которого к небу поднимались слившиеся в одну струйки дыма.

— Я раньше бывал в Форохеле несколько раз, и лоссоты почитают меня за союзника — а этого не так-то просто добиться, Геральт из Ривии! Сейчас же следопыты направили меня с особым заданием. Опасный ангмарский лазутчик пробрался как раз в западные земли лоссотов и что-то там разыскивает, — ответил Лотрандир.

— Возможно, то же, что дунаданы и Ривенделл, — предположил Геральт. — Реликвию короля Арведуи. Как думаешь, что бы это могло быть?

— Вряд ли им нужны драгоценности — их Арведуи взял с собой немного, да и те уже давно выгребли кладоискатели. В хрониках и преданиях говорится, что последний из королей Арнора захватил с собой два палантира...

— Вот опять это слово, — посетовал ведьмак. — Это что вообще? Украшение? Накидка из красного зверя? Противозачаточная чародейская снасть?

— Можно сказать и так, — улыбнулся Лотрандир. — Хотя к зачатию наследников палантир никакого отношения не имеет, снасть он вполне себе чародейская. Самое ценное из оставшихся на корабле Арведуи вещей и самое полезное для ангмарских колдунов из того, что там может быть.

Они гребли уже больше часа — а может, двух — уворачиваясь от льдин, иные из которых могли бы раздавить половину нильфгаардского флота, не говоря уже о мелкой лодчонке. Берег Ирянэ уже давно пропал из виду, а берег Сайи только-только обозначился на горизонте под расходящимися тучами и желтеющим к вечеру западным небом.

— С Сайей я уже знаком, — заметил Лотрандир. — Хоть она горделива и себе на уме, но нам с тобой поможет.

— Так же, как и с Эйне-Лисой из Пынти-... Пынти? — уточнил Геральт.

— Нет. Для любовных песен при луне Сайя уже старовата. Что хорошо, живёт она как раз недалеко от мест, где укрывался Арведуи. Так что мы можем убить двух зайцев, — сказал дунадан, уже подзапыхавшийся грести.

— Смотри, что это там? Мачта? — обратил его внимание ведьмак. Следопыт повернул голову направо и увидел, что у приближающегося берега, увенчанного горами, действительно торчит что-то похожее на старые корабельные мачты.

— И впрямь корабль. Похож на эльфийский. Уж не тот ли это "Торвал", который сгинул во льдах, едва успев взять на борт Арведуи? — задумался вслух Лотрандир. Лодка развернулась к новой цели.

Останки расколовшегося в двух местах судна лежали на маленьком островке, куда их вынесло вместе с двумя льдинами. Геральт, оглядев то, что было корпусом корабля, заметил, что он куда изящнее и совершеннее, чем суда, на которых он сам плавал на Скеллиге пять лет назад, и вполне может быть эльфской работой.

— "Торвал"! — прочитал Лотрандир полустёршуюся за века надпись на носу. — Владычица... Неужели я на том месте, где нашёл свою смерть последний король моих предков?

Они вошли в сам корпус, чтобы хотя бы укрыться от ветра. Геральт на случай встречи с разозлёнными и несговорчивыми призраками обнажил серебряный меч. Лотрандир первым делом направился на корму, где должны были находиться покои Арведуи.

— Здесь осталась только замёрзшая труха уже валар знают от чего, — сказал следопыт. — А вот это... кажется... Осколки палантира, — Лотрандир резко погрустнел и добавил: — Во всяком случае, Ангмару он не достанется никогда.

— Здесь только один битый палантир или и второй тоже? — спросил дунадана ведьмак.

Второго вы здесь не найдёте, — раздался за их спинами загробный голос. — И он вполне может достаться ангмарцам.

Лотрандир оторопел. Ведьмак резко развернулся в боевую стойку, готовясь нанести по эктоплазме призрака удар серебряным мечом, но когда увидел, кто перед ним, остановился. Призрак при жизни был хорошо сложенным, но исхудалым мужчиной в плаще с меховым подбоем, дорогом когда-то платье с выковырянными каменьями, венце, точно так же лишённом брюликов, и с запущенной растительностью на лице.

— Зараза...

— Так ты... вы... ше величество и есть король Арведуи? — Лотрандир вложил клинок в ножны и встал на одно колено.

Можете быть со мной накоротке, живущие, — молвил призрак. — За гробом уже не бывает королей и простолюдинов. Ты, судя по наряду, следопыт из бывших моих земель — последний остаток арнорской славы. А кто твой седовласый спутник с двумя мечами за спиной?

— Это Геральт, охотник из... из Бри, преследуемый ангмарцами, — попытался объяснить Лотрандир феномен ведьмака покойному сюзерену своего рода.

Да? А выглядит так, будто только что из личной гвардии Царя-Ведьмака, — на эту реплику Арведуи ведьмак паскудно усмехнулся. — Впрочем, я не вижу в тебе тьмы, которая переполняет его слуг, иноземец. Только тоску и одиночество, да и те ты давным-давно утопил.

— Теперь вы видите, сир, что нам обоим можно доверять, — сказал Геральт. — Если вы правы, то времени в обрез, и я буду краток. На корабле было два палантира. Один вы с эльфами сломали. Другой потеряли. Куда мог попасть этот другой?

— Ты что, это же король Арнора! — возмутился было Лотрандир, но тень Арведуи ничуть не оскорбилась панибратством ведьмака.

Палантир Аннуминаса ушёл на дно морское, а не сломался. Осколки, что вы видите, остались не от него, а от эльфийских кубков и блюд. А палантир из Амон Сул... Когда затрещал и стал разваливаться наш корабль, помощник капитана, эльф из Линдона по имени Эарил, видимо, от безумия решился на отчаянное — выскочил на движущуюся льдину, взяв с собой этот палантир. Видимо, он хотел спасти хоть малость, которая пригодится в борьбе с Ангмаром. Я помню только, что видел его фигурку на берегу, перед тем, как льды и переборки корабля сокрушили мои рёбра, — ответил дух.

— Может, вы желаете принять участие в поиске палантира, государь? — предложил ему Лотрандир. Призрак Арведуи только махнул рукой:

Я не смогу оторваться от корабля. Перед смертью я проклял себя сам — проклял за гордыню и глупость, которые привели к такому концу. И теперь обречён витать здесь, над мрачным дном, на котором гниют мои обглоданные рыбами кости, пока не будет повержена одолевшая меня сила. И потом, я не знаю, куда Эарил двинулся на берегу.

— Так я и думал, — сказал ведьмак. — По-моему, делать на этом корыте больше нечего. А вот Сайя — местный старожил и может что-то знать.

Когда Геральт и Лотрандир покидали борт "Торваля", призрак Арведуи на прощанье окликнул дунадана вслед:

Я чуть не забыл спросить тебя о главном, следопыт. Жива ли ещё моя кровь среди вас на руинах моего королевства?

— Жива. Но таится до срока, — ответствовал Лотрандир.

Я чувствую, что вскоре настанет ей время явить себя. Не знаю, есть ли у меня теперь подобие сердца, но что-то во мне подсказывает это, — заключил Арведуи и остался маячить белёсой тенью на фоне темнеющих обломков кораблекрушения.

Примечания:

Саундтрек:

Хала-Коло — Basil Poledouris, Crystal Palace

Тем же вечером, тёмным и беззвёздным, в пещере у подножия Талви-Мури, Зимней Стены, как лоссоты называют северное окончание гор Эред Луин, собрались три человека.

— Тебе, Лотрандир, я верю. И верю, что сивуллинен, которого ты привёл в Талви-Мури, пришёл с добром. Рассказывайте, — хрипло выговорила, оторвавшись от трубки, сухощавая морщинистая женщина со стянутыми в пучок волосами, давно потерявшими всякий цвет и от роду не мытыми. Поверх меховой накидки у неё на верёвочках болтались клыки, когти и засушенные члены различных животных. Это была Сайя, хозяйка пещеры и почитаемая у лоссотов магичка.

— Мы пришли за добром последнего короля Артедаина, — сказал Лотрандир. — Чтобы оно досталось его друзьям и наследникам, а не злейшим недругам.

— Вам следует поискать у берега. Там ещё осталась туша морского чудовища, на котором пытался спастись Лайха-херра, Измождённый король — так его прозвали наши люди...

— Мы там побывали, — сказал Геральт. — Дух короля до сих пор там бродит. Он поведал нам, что одному из эльфов-мореплавателей с "чудовища" удалось спастись. И унести с собой палантир — хрен его знает, что такое, но очень ценное.

— Тебе удалось встретиться с призраком Изможденного Короля? Он согласился с тобой говорить, сивуллинен? — изумилась Сайя. — Тогда и я расскажу тебе все, что знаю от моей бабки, а та — от своей прабабки, а та...

— Милсдарыня, при всём моём почтении к вам прошу — перейдём к делу, — сказал ведьмак. Геральт всего более хотел выпутаться как можно скорее из этой истории с колдунами и палантирами и вернуться к своим меховщикам, пока те ещё были согласны терпеть его отсутствие.

И Сайя перешла к делу:

— Мы просили Лайха-херра не забираться на морское чудище, приплывшее за ним, ведь Король-Призрак мог наслать на них ужасную бурю, которая погубила бы всех, но он не слушал. И действительно, как только чудовище двинулось в сторону большой воды, с севера налетели лютые ветры и выбросили чудовище на лед.

Буря не утихала много дней, погубив всех, кого застигла вне деревни, похоронив под толстым слоем снега и закатав в лед. Когда все стихло, мы попытались отыскать выживших — и Луми-ваки, и тех, кто спасся с морского чудища, — но выживших не было. Мы нашли много тел, замерзших во льдах, и цепочку следов, что терялась в зеве пещеры, заваленной льдом.

— Эарил, — догадался Лотрандир. — Эльф потом выходил из пещеры?

— Потом Вана-ваки никто не видел, — покачала головой Сайя. — Хала-коло велика, Хала-коло покрыта льдом. Там можно бродить десять дней, а потом неудачно поскользнуться и разбить себе голову. Или замёрзнуть. Буря, которую наслал Царь-Ведьмак, легко может даже Вана-ваки убить. Видели уже Я-Куру? Эти льды он сделал.

— Где это Хала-Коло? — спросил следопыт.

— К югу отсюда, — ответила лоссотская чародейка, снова затянувшись трубкой. — В горах, в Талви-Мури. На собаках час. Завтра засветло туда пойдём. Сейчас поздно, тяжело. Не высунусь.

— Поддерживаю, — сказал Геральт. — Ведьмаки, конечно, многое могут, но тоже в конце концов устают. Особенно на такой холодрыге.

На следующее утро собачья упряжка несла вдоль хребта Талви-Мури всю троицу. Сайя с разудалым гиканьем погоняла заливающихся лаем псов и ещё и умудрялась распевать что-то монотонное, испуская звуки из самой глубины горла.

"Тоже мне, Лютик нашёлся, — подумал ведьмак. — Он бы тоже, наверное, взыграл бы что-нибудь эдакое: мы поедем, мы помчимся...".

Сам Геральт пребывал в совсем не лирическом духе, тревожно всматриваясь в тёмные зубья Талви-Мури. Изредка на них виднелись зияющие пустыми окнами развалины, выстроенные, видимо, краснолюдами когда-то в незапамятные времена, а сейчас мёртвые. Что-то от них исходило чёрное и поганое, заставлявшее медальон даже на большом расстоянии дёргаться.

Сайя поворотила собак в узкий проход между горами, по которому ещё какое-то время ехала до тупика, заканчивающегося большим чёрным провалом. И у провала она и её спутники оказались не первыми. Рядом уже скучали двое вьючных мамонтов, а у них дежурили воины в закрывающих лицо капюшонах и с тяжёлыми двуручными мечами.

— Холера. Ангмарцы, — сказал ведьмак, наскоро хватив "Пурги". Ангмарские часовые ринулись к нартам, но эликсир сработал вовремя, и вскоре оба они уже были мертвы. Правда, мамонты раструбились, и был риск, что их услышат внизу и забьют тревогу.

— Люди Мордрамбора? — задумался вслух Лотрандир. — Он тоже нашёл пещеру?

— А вы что — не видите?! — сказала Сайя. — Скорее за мной, вниз, пока они не опередили нас!

В Хала-Коло было подозрительно светло для пещеры, так что пить "Кошку" ведьмаку не понадобилось. Вместо этого Геральт принял "Филина" и, подумав, добавил немного "Зелья Петри" — усиленные им Знаки могли бы противостоять и ангмарцам.

— Мордрамбор свет зажёг! Очень сильное колдунство, однако, — забеспокоилась Сайя. — Ну как засада будет?

Засады и препятствия действительно были. В принципе, ангмарцы могли бы обойтись без них, предоставив команде Сайи запутаться в лабиринте обледенелых туннелей. Но они всё-таки выставили на верном пути ловушки, перехитрив сами себя.

Сначала чародеи Железной Короны закрыли один из туннелей свеженаколдованными ледяными наростами. Но они легко поддались знаку Игни, и Сайя повела Геральта и Лотрандира дальше в нужное место. Затем за мёрзлыми сталактитами притаились четверо мечников. С ними ведьмак и следопыт уже провозились.

Но самой забавной оказалась третья засада. В небольшом пещерном закуте ангмарцы оставили ледяного мрака, который оказался посильнее прочих и умел не только морозить. Когда ведьмак замахнулся на мрака серебряным мечом, тот развоплотился словно бы на тучку снежной пыли, а потом из неё возник... Гюнтер О'Дим собственной персоной, паскудно хихикая.

— Bleadd... — опешил было Геральт, но когда призрачный Гюнтер потянул к его глазу руку с ложкой, рубанул по мороку что было сил. Образ одного из немногих, кто мог напугать ведьмака по-настоящему, рассыпался в прах.

— Твой враг, однако, — заметила Сайя. — Морок любит Луми-ваки врагов показывать. Ох-ох-ох, забыла я, куда дальше бегать...

— Не бойся, Сайя. Тут два прохода, мы с Геральтом всё разведаем, — сказал ей Лотрандир.

— Ты заметил? С ней что-то не так, — шепнул дунадан ведьмаку, когда они отошли подалее. — Говорить она стала по-другому, будто вспомнила про лоссотский выговор. Это странно...

— Если не сказать больше, — кивнул Геральт. — И мне как-то слишком легко для туземцев поверила... Ладно, Лотрандир, продолжим, пока она нас не подслушала.

Напарники разошлись по двум разным ходам. Ведьмак через минут десять забрался в такую часть пещеры, где было уже потеплее, да ещё и капало — похоже, рядом были знаменитые горячие источники западного Форохеля. Геральт сунулся проверить очередной пещерный заулок — и тут увидел то, что более всего не ожидал увидеть.

Ведьмак увидел Сайю. Мёртвую, в разорванной одежде, связанную по рукам и ногам, с лицом, искажённым какими-то магическими пытками. Но всё равно похожую на ту, что он только что сопровождал в эту пещеру, и, кажется, — настоящую.

— Зараза...

Лотрандира нужно было спасать. Его чернейшие подозрения оправдались.

Но едва Геральт начал пробираться назад, как прямо у него под носом с треском отвалилась от потолка и рухнула мощная льдина, которой с должной высоты можно было и мамонта ухайдакать. Ведьмаку оставалось идти вперёд.

Ещё минут двадцать карабкался Белый Волк по паскудным мокрым переходам, пару раз поскользнувшись так, что Лотрандир сам бы его нашёл уже по ругательствам. Но в конце концов он почти что выкатился, как по ледяной горке в Каэр Морхене его юности, в огромный зал, по колено залитый тёплой водой — где-то в дальнем конце его шумел источник.

"Хоть погреюсь..." — подумал Геральт и тут же услышал до омерзения знакомый голос:

— Я думал и гадал, насколько у тебя хватит сил, Лотрандир?! У тебя искусно получается избегать смерти!

Ангмарской экспедицией в Хала-Коло действительно руководил Мордрамбор. И сейчас Лотрандир противостоял этому прожжённому сучьему сыну.

— Раз ты не хотел послушаться нас и уйти из Форохеля, так оставайся тут вечно! — Мордрамбор зашвырнул дунадана магией так, что чуть не бросил в булькающий источник, и направился к нему, чтобы добивать уже мечом.

Геральт как можно аккуратнее следовал за ангмарцем, думая, чем бы его ущучить, и наконец улучил момент, когда тот зашёл под подходящую ледяную глыбу. Ведьмак нанёс по ней удар усиленным знаком Аард и отколол кусок, который раскололся о шлем Мордрамбора. Несколько окосев, чародей, дипломат и сборщик дани брякнулся в воду, но не упал, а встал на колени, бессмысленно вращая башкой, и выронил меч.

— Отлично! — крикнул Лотрандир и нагнулся, чтобы подобрать оружие врага. Но тот внезапно воспрял, а меч сам вскочил из-под воды ему в руку — Мордрамбор только притворился оглушённым. И схватка троих закипела снова.

— Что вы мне сделаете, несчастные! — издевался магик-воин, отбивая самые лихие финты дунадана и ведьмака. — Первому бойцу Ангмара!

— Первый боец? — услышали все трое женский хриплый голос. — Какой знакомый титул.

В затопленную залу вошла Сайя со своим посохом. Лотрандир замахал было ей руками, но Геральт пнул его:

— Стой. Это уже не Сайя.

— Что? А где...

— Убита. Явно чародеем.

Тем временем лже-Сайя и Мордрамбор вовсю принялись выяснять отношения.

— А, ведьма, ты тоже ищешь смерти!

— Смерти ищешь ты, Мордрамбор. Ты действовал самочинно, неосторожно, нахрапом! Тогда как в шкуре этой старухи я могла спокойно искать палантир! Но ты едва не выдал меня врагам!

— Так кто ты такая? — не выдержал ангмарец. Самозванка взвилась под потолок, потом опустилась на место и обернулась... Скорее приняла свой настоящий облик. Это была по-эльфски изящная, моложавая женщина, которую портили только бледность, мрачный багровый балахон ангмарского фасона и длинный меч.

— Госпожа! — воскликнул Мордрамбор.

— Ты думал, я доверюсь тебе и дозволю обойти и подсидеть меня, предатель?! Хотел выслужиться перед Мордиритом за счёт моей головы?! — взъярилась ангмарская чародейка.

Забыв о существовании ведьмака и Лотрандира, посланцы Железной Короны принялись разрешать конфликт интересов. Загремели громы и ледяные молнии. Тем временем Геральт и дунадан, чтобы не попасть под горячую руку двух мощных магиков сразу, аккуратно пробирались в укромный ледяной грот — в отличие от остального зала, он ещё и не был затоплен.

— Точно. Не Сайя, — выдохнул Лотрандир. — Это та самая Амартиэль, самая опасная женщина Западного края, которую я здесь и должен был выследить.

— Сайю она довольно зверски убила, — сказал Геральт. — Ладно, Лотрандир. Оставим их с их играми. Подумаем, где нам искать палантир Альзура...

— Амон Сул, — поправил следопыт. — Хм. Хм-хм. Кое-что интересное здесь уже есть, ривянин.

Интересным оказалось мёртвое скрюченное тело, замёрзшее настолько, что казалось хрустальным. Компаньоны перевернули труп и выяснилось, что он принадлежал эльфу в моряцком непромокабле. К груди покойный Эарил — ну кто же ещё? — прижимал большой чёрный шар, казавшийся стеклянным, но явно из более прочного материала.

— Так вот ты какой, арнорский палантир, — сказал ведьмак. Лотрандир достал старинный кинжал и начал очень аккуратно оттюкивать им тысячелетний лёд. Геральт тем временем огляделся и увидел лаз в дальнем углу этой ледяной ложи.

— Советую воспользоваться им скорее, — молвил он следопыту. — Пока наша дорогая подруга не вернулась.

— Сейчас-сейчас... Всё, — арнорский воин окончательно отделил артефакт от эльфского моряка и нежно, как младенца, закутал в серый плащ.

— Сколько запросишь за доставку палантира в Ривенделл, ведьмак? — спросил Лотрандир, протискиваясь с шаром в лаз. Получалось не очень.

— Лучше слуплю оплату с Элронда, — прокряхтел Геральт, шедший чуть впереди. — Тихо... Медальон дёрнуло... Кажется, она идёт...

— Стойте, презренные! — раздался голос Амартиэль из грота. — Я знаю, что вы затаились в этой ледовой заднице! Выходите добром, пока я не нашла способ воздействия! Считаю до трёх!

— Да пошла она... — и ведьмак указал направление движения ангмарской чаровнице, присовокупив к общепринятому маршруту пару пикантных деталей лично от себя.

— Моё почтение, — усмехнулся Лотрандир.

-... с половиной! Три! — Раздался страшный треск, ледяные стены пришли в движение, и обоих словно вытолкнуло в коридор. В развороченном проходе стояла Амартиэль, вынимая из ножен слегка кривой меч с таким лицом, как будто поднимала юбку.

— Вам конец, арнорские бараны! — заявила магичка, но тут Геральт вынул из кармана реплику алхимической бомбы, которую попытался изготовить в условиях Средиземья. Порох тут был толком не известен, а Гэндальф пребывал где-то в Гондоре и не мог снабдить ведьмака ингредиентами для фейерверков. Поэтому тот использовал адскую смесь из трубочного зелья, ширского перца, вытяжки из желез саламандры, настойки Глоина на гродбогах⁽¹⁾-солдатах и эссенции блуждающего огонька из болот Харлэга.

Результат испытания бомбы превзошел все ожидания ведьмака. Ударная волна от взрыва наложилась на энергическую волну от заклинания Амартиэль, и мало того что напарников зашвырнуло на другой конец коридора от их преследовательницы — по ледяным опорам пещеры тоже пошёл знакомый предательский треск.

— Бежим!!!!! — крикнул Лотрандир, вцепившийся в палантир мертвой хваткой. Геральт, пока зелье Петри ещё вроде бы действовало, поднапрягся и сотворил знак Квен, накрывший их обоих.

— Теперь нас не раздавит, как Арведуи. Палантин в порядке?

— ПалантиР в порядке, — на бегу под рушащимися кусками льда отвечал дунадан. — Что ему сделается. Наши старшины говорят, что только пламя Мордора может их взять.

— Отлично! Вы унесли палантир раньше меня, но вы с ним и подохнете! Это слишком могучая сила, чтобы отдавать её эльфам с цветочками! Ха-ха-ха-ха! — кричала им вслед Амартиэль, пока ей самой не пришлось отступить от падающего льда и камня.

1) Гигантские пещерные жуки из LotRO.

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Подмога на мамонте — Michel Magne, Fantomas S'echappe

Ведьмак возвращается на юг — Ennio Morricone, End Credits (Red Sonja)

Квен перестал действовать в самый неподходящий момент — когда Геральт и Лотрандир были уже на выходе из зоны обвала. И на ведьмака и его спутника — дунадана обрушилась огромная масса снега и льда. Насилу — усталость у обоих и интоксикация эликсирами у одного взяли своё — они вырвались из-под осыпающегося потолка Хала-Коло. Но неловко отдёрнув руку от падающей льдины, следопыт выронил самое главное.

— Проклятье! Палантир!

— Да и хер с ним, скорее отсюда! — оттащил Геральт Лотрандира в безопасное место от черного шара, который через несколько секунд был уже сокрыт плотным слоем снега и льда. Так снова сгинул палантир Амон Сул — надолго, если не навеки.

— Зато ангмарцы теперь его ещё долго не найдут, — заметил через несколько минут ведьмак, собравшись с силами и мыслями.

— Да уж, — сказал Лотрандир. — Чтобы быстро прорыть эту груду снега, понадобится то самое пламя Мордора, не меньше... Враг побери, Геральт, ты бы себя видел со стороны. На тебе лица нет.

— После мощных эликсиров всегда так, — ведьмак достал пузырёк "Белого Мёда" и сделал глоток. — Скоро подоклемаюсь, и пойдём дальше к выходу. Жаль только бомбу. Вряд ли у меня получится её повторить.

— Слушай, — покосился Лотрандир на бутылочку эликсира, — а что, если...

— Не если, — отрезал Геральт. — Ведьмачьим эликсиром обычный человек отравится. Разве Корунир тебе не рассказывал? Да и не только человек. Один эльф из лаборатории Петелена решил как-то раз рискнуть и испить "Кошки" — да ещё одну из первых, малоудачных версий, которые мы с ним воссоздавали. Во время наших опытов я сам заблевал все подвалы палат врачевания. А тот эльф, говорят, до сих пор не может есть ничего, кроме пресной каши.

— Даже не знаю, верить ли тебе или ты нарочно всё это выдумал, чтобы сохранить эликсиры для себя одного... — начал дунадан и тут же скиксовал. — Но пожалуй, пробовать не буду.

— Вот всегда так, — ухмыльнулся ведьмак.

Когда головы Геральта и Лотрандира показались из входа в Хала-Коло, собак Сайи уже не было — похоже было, что они убежали с упряжкой, испугавшись грохота под землёй. Не было снаружи ни Амартиэль, ни Мордрамбора. Остался только один вьючный мамонт, который невозмутимо дремал.

— Мы спасены, — сказал следопыт. — Ты ездил в Ривии когда-нибудь на мамонтах?

— У нас они давно перевелись, — покачал головой ведьмак.

— А здесь? — Получив в ответ аналогичное "Не-а", Лотрандир бодро ответил Геральту:

— А я немного был вожаком мамонтов. Так что тебе повезло со спутником.

Даже на посаженного на колени мамонта карабкаться оказалось очень высоко. А уж когда Лотрандир заставил его подняться, ведьмак и вовсе почувствовал себя царём горы.

— Куда предлагаешь ехать, милсдарь дунадан? — спросил Белый Волк.

— К хорошим людям. На ближайшем зимовье Куру-Лейри их много, и все мои знакомые, — ответил соратник Бродяжника. — Там мы добудем провизию и корм для мамонта, а дальше — хоть к гномам в крепость Зигильгунд, хоть в Пынти-пельдот вдоль берега.

— Мне бы в Пынти-пельдот, — сказал Геральт. — Там меня клиенты ждут, а с таким удобством, как на этом мамонте, и дальнюю дорогу стерпеть можно. Знал бы, что буду, как в Офире, ездить на слонах...

— Твой клиент часом не Унвин из Херна? Он давно водит дружбу с дунаданами, возможно, потому, что сам из старой нуменорской семьи из Тарбада. И в Форохель он с нашей подачи привёз кое-какие товары, которые помогут самому запуганному лоссоту отбиться от ангмарских воинов, — намекнул Лотрандир.

— Наконечники стрел и копий, я видел.

— Не только. Возможно, в Пынти-пельдот мы застанем их в деле, — усмехнулся Лотрандир. — Но что крайний Север не достанется Железной короне — это теперь однозначно.

Так уж сложилось, что оружие, привезённое на север своими подопечными, Геральт застал в деле ещё в Куру-лейри. И да, это были штуки посильнее наконечников.

На склоне нагорья, спускающемся к заливу Форохель, небольшое становище Куру-лейри стоит ниже, чем Хала-Коло. И поэтому ещё на дальнем подходе к нему ведьмак и следопыт увидели, что в Куру-лейри пришла беда. Посёлок лоссотов окружила орава его старых знакомых — гаураданов, но среди них можно было разобрать и тёмно-багровые капюшоны ангмарцев, и невысоких жилистых краснолюдов-Крепкохватов в куртках из шкур.

— Зараза, — оценил ситуацию на поле брани Геральт. — Их несколько десятков — наверное, вдвое больше, чем всего народу в этой дыре, со стариками, бабами и младенцами. Надо бы что-то сделать, да только нас всего двое.

— Только два опытных бойца и один мамонт — это вполне равная им всем сила, — подмигнул ведьмаку Лотрандир. — Знаю я пару слов по-лоссотски, которые скажешь мамонту, и он превращается в огнедышащую гору ярости.

Дунадан свесился к уху своего хоботного "скакуна" и шепнул ему что-то эдакое. Мамонт тут же попытался взвиться на дыбы, не преуспел — ведь он не Плотва — но всё равно чуть не уронил их обоих, после чего вострубил и ринулся на врага.

Нельзя сказать, что союзники Ангмара были не готовы к тому, что им зайдут с тыла. Несколько лучников открыли стрельбу по мамонту, и дважды заметно задели его толстую шкуру. Почти двадцать гаураданов бросились на животное, на ходу совершая сложный ритуальный кульбит, после которого из полуголых ублюдков в волчьих шкурах окончательно становились белыми волками. Оставшиеся на двух ногах соплеменники метали копья.

Но мамонт оставался мамонтом. Он сшибал Крепкохватов и дикарей ногами и бивнями, вращая головой, хватал назойливых ангмарцев с мечами хоботом и швырял в сторону залива. Более того, защитники Куру-лейри, видя мохнатого слоняка на своей стороне, воспрянули и перешли в контратаку.

Геральт заметил, что ополчение Куру-лейри состоит не из одних лоссотов, но в нём есть и сивуллинены — причём с хорошо знакомыми физиономиями. Он узнал Унвина и Сквидварда Конопляника. Но не успев подивиться, откуда они здесь, обратил внимание ещё кое на что. У полутора десятков лоссотских дружинников были не только копья и луки, но и мечи — хорошо знакомые ведьмаку мечи эльфской и нуменорской ковки. И владели они ими вполне уверенно.

— Вот для этого я и Унвин здесь, — молвил Лотрандир. — Один научил лоссотов биться новым оружием, а второй добыл его в должном количестве, чтобы на всех хватило!

В конце концов поредевшие ряды оборотней и ангмарцев, не ожидавших такого отпора с двух сторон, начали отходить в горы, оставляя десятки убитых и раненых на окровавленном снегу — впрочем, раненых гаураданов лоссоты быстро и нещадно добивали. Бой закончился, начался подсчет павших и разведение погребальных костров.

— Куда тебя унесло, мастер ведьмак? — спросил Геральта Сквидвард Конопляник. — Мы уж спорили, казнили ли тебя ангмарцы или ты всё-таки им передался. Это теперь, когда ты вернулся со следопытом, стало окончательно ясно, кто ты и с кем.

— Я ведьмак. И я с самим собой. Я не вмешиваюсь в политику, это она вечно норовит вмешаться в меня, — отрезал Геральт. — Но я рад вас всех видеть и с удовольствием возвращаюсь к своим прямым обязанностям.

— А это решит совещание пайщиков, — покачал головой Конопляник.

Компания Форохеля перебралась в Куру-Лейри из Пынти-Пельдот вскоре после того, как Геральта отправили на судилище в Сюри-киля — лоссоты заверяли их, что уж туда-то ненавистные "раута-ваки" не досягнут. Это оказалось заблуждением, и наряду с тремя десятками оборотней, Крепкохватов и воинов Железной короны были убиты и двенадцать местных лоссотов, включая сюда и подростков, а также заезжий краснолюд-меховщик из Зигильгунда. Компания тоже понесла людские потери — от стрел ангмарцев погиб возчик-низушек, были ранены ещё двое работников, а Унвину гаурадан чувствительно порвал правый бок.

Из-за раненых и возникших административных вопросов негоцианты задержались в этом забытом валар зимовье ещё на несколько дней. Набившись в маленький и тесный снежный дом, милсдари члены Компании подсчитывали убытки, перераспределяли паи, обсуждали, брать приведённого Геральтом и Лотрандиром вражеского мамонта или не брать.

Больше всех бушевал Арбогаст, натерпевшийся страху от одной мысли о том, что связался с ангмарцами и остался без охраны. Хотя Геральт и объяснил, как всё было, а Лотрандир подтвердил его слова, но эсгаротец не хотел ничего слышать. На правах владельца самого крупного пая он требовал незамедлительно рассчитать ведьмака, а вместо него нанять пару воинов-лоссотов или даже Лотрандира. Герберт Гопкинс, который давно побаивался Геральта, согласно поддакивал. Но товарищи по Компании не разделяли их энтузиазма — особенно Унвин.

— Раз уж на то пошло, господа, то из Компании исключать надо меня — ибо я задумал всю комбинацию прежде всего для того, чтобы провезти на Север эти мечи, а какая-то Вражья обслуга пронюхала об этом и нажаловалась Железной короне. А ведьмак оказался с нами на одной стороне, только и всего.

— Но ты-то, мастер Унвин, разумный человек, зачем ты полез в эти воинские дела? Это забота эльфов и дунадан? — недоумевал Арбогаст.

— Ты, мастер Арбогаст, эсгаротец и человек здесь посторонний. А у меня в дому до сих пор на почётном месте висят портреты нескольких праотцов, павших в ангмарских войнах под знамёнами Кардолана и Артедаина. Поэтому дунаданам не понадобилось долго уговаривать меня. И я не сожалею, что скоро стану жертвой этой войны, которую, может быть, лет через сто в летописях назовут "холодной". Зато мы отстоим Арнор, а там и Форност с Аннуминасом, поднявшись из пепла, встанут рядом с Бри и Примостьем, — ответил гражданин Херне.

— Вы ещё скажите, старина, что Король вернётся, — печально сказал ему низушек Гопкинс.

— Вернётся, — тяжело дыша и тяжело ворочаясь, ответил Унвин. — Более того — я даже видел его, как вижу вас. Лотрандир свёл нас в "Гарцующем пони". Вы его знаете как... — но в этом месте Лотрандир поставил перед ним кружку с плиточным чаем из свежераспроданных Гопкинсом лоссотам запасов.

— Совсем плох, — сказал Аберфорт Ватсон. — Он уже бредит.

Вечером второго дня Унвин впал в забытьё, а на следующее утро скончался — ни лоссоты, ни разбиравшийся немного во врачевании Гопкинс, ни Лотрандир уже не могли помочь. Слишком глубокие раны оставили ему клыки оборотившихся гаураданов и слишком глубоко проникла в кровь ядовитая слюна полуволков.

Когда отгорел погребальный костёр Унвина, а его люди собрали прах в сосуд для возвращения в Херн, негоцианты постановили — долю покойного сооснователя компании Форохеля без остатка выплатить его наследникам, на место убитых и тяжелораненых возчиков нанять до Кауппа толковых ребят из лоссотов, а издержки, связанные с потерями, возместить из доли, обещанной ведьмаку, так как без его длительной отлучки потерь могло бы быть и меньше.

Геральт пытался протестовать, напоминая, что вмешательство Ангмара следует считать обстоятельством непреодолимой силы, но компаньоны тут выступили единым фронтом. Охотник на страховидл, уставший от всей этой лабуды, в конце концов уступил, решив про себя, что в Бри пойдёт судиться с Компанией за всё, что ему недоплатят.

Наконец караван покинул Куру-лейри, оставив трофейного мамонта лоссотам в возмещение за накликанную беду. Лотрандир тоже остался в зимовье — были у него какие-то дела, связанные с краснолюдскими развалинами.

— Если тебе охота, то можешь присоединиться, — сказал дунадан Геральту при прощании. — Ведь в каком-то смысле из-за меня эти выжиги из Бри тебя обсчитали, так что я по справедливости обязан дать тебе возможность добыть какого-нибудь редкого зверя или древний клад гномов...

— Я выполню всё то, на что мы с ними договаривались. Уже хотя бы в память о вашем союзнике Унвине, — сказал ведьмак. — Да и разве всё это мне было надо? Я искал прежде всего нормальной ведьмачьей работы, не связанной с мировыми войнами, чародейскими интригами и вселенской тьмой. Но как только я её нахожу, тут же начинается, как сказал бы мой друг Золтан Хивай, некоторое дерьмо.

— Некоторое дерьмо начинается теперь у всего Средиземья. Тогда просто знай, что следопыты Арнора теперь перед тобой в долгу, Геральт из Ривии, — и дунадан протянул Геральту что-то, похожее на большую монету или медальон. Это оказалась старинная фибула⁽¹⁾, возможно, времён призрачного ныне короля Арведуи.

— Здесь знаки дома Исилдура — семь звёзд, — молвил Лотрандир. — Теперь ты будешь считаться другом дунадан севера и где бы ты ни был, можешь положиться на нас. Но помни, что мы рассчитываем на то же! Удачи на большаке, ведьмак!

— Ни пуха ни пера, следопыт, — ответил Геральт, садясь в упряжку. Ему предстоял долгий путь обратно на юг, в Бри, где истребителю чудовищ теперь хватало работы и без ледяных мраков и посланцев Ангмара.

Но это уже совсем другая история.

1) Застёжка от плаща, столь нежно любимая археологами.

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ: глава содержит кусок из главы VII "Хранителей Кольца" — "У Тома Бомбадила".

Саундтрек:

На улочках Бри — Владимир Дашкевич, "Приезд в Девоншир"

Легенда о Могильниках — Владимир Дашкевич, "Запутанная история".

Бри, март 3018 года.

— Мне вот что интересно, Тед...

— Чего, Нед?

— Чего вот этакий ведьмак жрет?

— Грибы...

— Картоплю!

— Почему картоплю?

— Он же человек! Кровь у него идет? Идет. Потом он обливается? Значит, и картоплю жрет, — так судачили двое обитателей брийского Переулка нищих, видя, как мимо них проезжает на коне вернувшийся в город из очередной дальней поездки ведьмак с торчащими из-за спины рукоятями мечей.

Бри всегда напоминал Геральту города Северных королевств в его лучшие годы — Новиград, Вызиму, Оксенфурт, Венгерберг, Аэдд Гинваэль и другие. Такие же улочки с каркасными домами "ящичной работы"⁽¹⁾, как это называли в Темерии, с теми же звуками и запахами. Такая же толпа из людей и низушек с краснолюдами — последних к тому же в Бри никто и не думал громить и гнать в резервации. Такое же разноцветье вывесок над лавками и мастерскими. Единственное, чего не хватало в Бри и городках его округи — это надменных морд богослужителей и знати: первых в Арноре отродясь не бывало, а последнюю перебили ещё в Ангмарских войнах. Часть её потомков стала членами магистратов уцелевших городишек от Каменья до Моссварда, а часть рыскала по вересковым пустошам со следопытами. Но по ним Геральт особенно не скучал.

Вот и бедные кварталы Бри — так называемый Переулок Нищих — были точно такими же, как и в привычных ведьмаку нордлингских и нильфгаардских городах, потрескавшимися, облупившимися и провонявшими пуще остальных, да не совсем. Тут и там приметливый ведьмачий глаз замечал, что одна трущобина возведена на арнорском довоенном каменном фундаменте, другая приставлена к куску стены более древней и благородной кладки, у третьей слишком роскошная для такой халупы лестница на второй этаж. Это был самый незащищённый угол старого арнорского Бри, и видимо, поэтому в конце концов он стал самым бедным в городе.

Но заказчики у Геральта водились и здесь, и было их в последнее время немало. Проигранная тяжба с Компанией Форохеля, с которой ведьмак пытался долупить причитавшуюся ему часть процентов, привела к тому, что значительная часть его сбережений перекочевала в сундуки стряпчих Дика Камалейника и Тео Раскопкинса, которых Геральт нанял в соседних Овражках вести дело — как ему тогда казалось, по дешёвке. Так что охотник на страховидл брался уже почти за всё, что ему предлагали — а в предложениях работы недостатка не было: Чёрный Замок Барад-Дур был заново отстроен, и от него расползался по Средиземью холодный мрак и обессиливающий ужас. Ведьмак с самого Имбаэлка, если не раньше, жил всё больше в седле Плотвы в разных скверных местах, в Бри бывая наездами.

Так Геральт влез и в дело резчика по дереву Тима Соломника по просьбе его благоверной, которую беспокоило, что супружник уехал к эльфам отвозить им какие-то деревянные цацки и не возвращался уже более трёх недель. Ведьмак подозревал, что милсдарь Соломник сыщется живым, здоровым и обобранным под столом где-нибудь в "Забытом приюте", но дело оказалось серьёзным. Геральт поехал таки в Троллистую пущу по следам сгинувшего мастерового, подключил Иорвета и его команду из Минас Агора, забрался в очередную забытую и заросшую крепость, где дрался с десятком воинов-гаураданов... Результатом всего этого стала лишь обгрызанная шляпа, принадлежавшая Тиму при жизни.

Теперь ведьмаку предстояла печальная миссия — вручить безутешной вдове шляпу и последний гонорар её сгинувшего в пустоши мужа. Домишко Соломников стоял на Косой улице неподалёку от Земляных ворот — здесь начиналась самая пакостная часть Переулка, где селились брийские воры, где скупщики принимали у разбойников снятое с убитых и где, по слухам, у одного неприятного древнего обелиска тёмные личности вербовали мужиков покрепче наёмниками в ангмарскую армию на Эттены. По пути к нему ведьмак несколько раз чуть не сшибал головой натянутое на верёвках бельё местных, давно потерявшее цвет и фасон.

— Явились, мастер ведьмак? — спросила Нора Соломник, как раз полоскавшая бельё в большом грубо сработанном тазу. Описывать её нет нужды — выглядела она как обычная навеки завязшая в быту людская баба простого звания.

— Милсдарыня Соломник, примите мои глубокие соболезнования, — и Геральт, спустившись с Плотвы, торжественно вручил вдовице шляпу и кошелёк. — Это всё, что гаураданы оставили от вашего супруга. А это — плата, предназначенная для него эльфами Ривенделла за труды...

Ведьмак осёкся, увидев, что Нора внимательно посмотрела на шляпу, потом на свою халупу, потом опять на шляпу и визгливо расхохоталась — с такой силой, что брякнулась на крыльцо, уронила таз и вылила посеревшую воду ему на и без того давно не чищеные сапоги. "Рехнулась от горя", — подумал Геральт. Но всё оказалось ещё интереснее.

— Ахххахахаха!!! — сотрясалась мадам Соломник в припадке хохота минуты три, наконец отдышалась и крикнула: — Тим! Приходи! Тут мастер ведьмак по тебе поминки справляет!

Ведьмак даже не успел среагировать, когда из скрипучей щелястой двери высунулся Тим Соломник, худой, лысый, целёхонький и не съеденный оборотнями.

— Здрасте, так это вы, эта-эта, вазьмак, которого Нора меня спасать отправила?! Ну вот как видите, господин вазьмак, я весь почти тут!

— Ты как живым от гаураданов ушёл, чучело? — спросил его "вазьмак", пытаясь сфокусировать зрение. Медальон никак не реагировал на Соломника, значит, он точно не был нежитью — но мог оказаться и ангмарским или мордорским шпиком под "своей" личиной.

— Никакое я, господин вазьмак, не чучело, я без пяти минут член в, эта-эта, в гильдии! А ушёл я так: когда эти волки поганые на мою тележку накинулись, достал из мешка, эта-эта, стутуетки эльфийские, которые они мне назаказали, и давай им кидаться меж глаз! Они в сторону, я — на дерево! Жалко только, коника моего задрали... Час там просидел, а потом руки в ноги — и обратно, эта-эта, к мосту! Страху, я вам доложу, натерпелся! Не знал уже, кого больше бояться, зверья этого, эта-эта, или Норы... — Нора показала милсдарю Соломнику кулак, и он закончил на мажорной ноте. — Так что большая вам, господин вазьмак, человеческая спасиба, за то что, эта-эта, товар и денежки мои выручили!

Лысый Соломник принял честно заработанные деньжата — в гномьих золотых! — и поклонился Геральту в пояс.

— Так что видите, мастер ведьмак, некого мне оплакивать! Праздник сегодня будет — мужик в кои-то веки золотишка в дом заработал, да ещё его целый ведьмак донёс! — подбоченилась Нора с лёгкой гордостью за свою счастливую долю и за удачу своего непутёвого муженька. Тут и Геральт несколько повеселел.

— У меня тоже сегодня праздник — Лютик выступает с новой песней в "Пони", приглашает, выпивку ставит. Хочешь со мной, Соломник? — предложил ведьмак. Соломник начал было своё "эта-эта", но жена бросила на них с Геральтом такой взгляд, что, будь она чародейкой, испепелила бы обоих.

— Выпивка — дело добровольное, — сказал Геральт и, подойдя к Норе Соломник, добавил на ухо: — На всякий случай поспрашивай у своего муженька что-нибудь эдакое, что знать можете только вы двое, ну там, как он тебя обычно в койке зовёт. Если что — беги к страже.

Получив от Соломников честно заработанные тридцать брийских пенни, ведьмак вновь забрался на верную кобылу и с привычным "Шевелись, Плотва!" направился ближе к центру города, где недавно прибывший в Бри, но уже очень модный менестрель Лютик готовился выступить с новым всесокрушающим шедевром.

День ещё был в разгаре, поэтому до начала представления было ещё далеко — настолько далеко, что Лютик лишь договаривался о нём с Лавром Наркиссом у стойки "Пони". Но зал был уже многолюден, и клиенты, как и два месяца и тысячу лет назад, стучали кружками и блюдами по столам, требуя, чтобы прислуга шевелилась живее.

— Да куда мне уж на вас всех! — сокрушался низушек Боб, метавшийся по трактиру туда-сюда. — Нэн себе женишка в Кардолане нашла, а Ноб с утра сам не свой: беда у него в доме приключилась... Один я сейчас остался, дамы и господа, как перст!

— Мастер ведьмак! А, мастер ведьмак?! — потрогал кто-то Геральта за ногу. Он обернулся и увидел того самого Ноба. Второй из низушек, работавших в "Гарцующем пони", был уже немолод и обременён обязанностями отца молоденькой и хорошенькой дочери, но всё равно оставался для Лавра и клиентуры "телепнем шерстолапым".

— Привет, Ноб, — бросил ему ведьмак на правах завсегдатая. — Говорят, ты тут крепко влип.

— Да если бы я влип, мастер ведьмак, я бы только рад был! Лалия моя, дура белобрысая, попала в историю! — Лицо пожилого хоббита посерело от этой мысли, и он тихо попросил: — Мастер ведьмак, будьте порядочной громадиной, поставьте эля покрепче!

Ведьмак скотиной не был и исполнил пожелание низушка. Ноб забрался на табурет за стойкой, от волнения осушил в один приём треть кружки, рассчитанной на Людей, и начал рассказ, болтая в воздухе мохнатыми ногами:

— Утром я, как водится, просыпаюся, иду по делам нашим скорбным, на кухне перекус свой хотел потребить, да повара спрашиваю: Лалия моя не заходила, сандвичей не оставляла? Оставлять, говорят, оставляла, да обрядилась-снарядилась как в дальнюю дорогу и убежала спасибо не сказав! Потом не появлялась, даже на второй завтрак не заглянула — значит, точно в свою красильню не ушла! Стражники сюда заходили, я им расписал-рассказал — такая-то не проходила воротами? И тут — Враг побери! — говорят: да, точно, вроде выходила через западные ворота, да сразу на юг и свернула! Ой, божечки мои! Не иначе, думаю, про своего Последнего Принца в Могильниках наслушалась да попёрлась его спасать!

— Последний Принц... Что за штучки с этим принцем? Лютик, ты вроде насобирал тут всякие сказки, легенды, тосты, — спросил Геральт, когда бедняга Ноб наконец дал ему хоть слово сказать.

— Что-то вроде наших сказок о спящих принцессах, но наизнанку, — сказал профессор элоквенции. — В ней историческое предание о последнем князе, или принце, Кардолана смешалось с представлениями и о королях под холмом, и об... Короче, спит себе этот последний принц где-то в Могильниках и ждёт свою прекрасную невинную юную спасительницу, которая разбудит его пылким поцелуем!

— Могу себе представить, что ей придётся целовать, — сказал ведьмак, который уже бывал в Могильниках дважды и оба раза с огромным облегчением покидал их.

— Мастер ведьмак, — Ноб будто вспомнил, кто перед ним, — мастер ведьмак, вы ведь найдёте мне её?! Лалию?! Мою дочурочку?! Я век буду копить, но расплачусь, мастер ведьмак!

— Да полно тебе, Ноб, — проворчал Лавр Наркисс. — Я ставлю. Что я, зверь олифант какой, что ли? А вы бы, мастер Геральт, и впрямь озадачились — кого ж ещё в Могильники снаряжать, как не такого доку в нечистой силе? Сколько?

Геральт задумался. С одной стороны, отощавший кошель требовал от него не стесняться, а с другой, нужно было быть последней скотиной, чтобы сшибать за несчастного Ноба столько денег, на сколько ведьмак готов был не стесняться.

— Учитывая конфуз ситуации, согласен на пятнадцать серебряных пенни, — наконец назначил цену ведьмак.

— Да хоть сейчас! Господин Наркисс, простите-извините, я сам! — и Ноб наскрёб из какого-то тайного кармана три монеты. — И все дополнительные услуги бесплатно, правда ведь, господин Наркисс?

— Три дня, — просопел Лавр.

— Договорились, милсдари, — Геральт принял плату вперёд и сказал: — Если не успею и случится самое худшее — деньги обратно. Боюсь, Лютик, рождение новой песни года мне придётся сегодня пропустить.

Комплекс Могильников, простиравшийся почти от Тракта на десятки миль к югу, был самым огромным захоронением такого рода, где приходилось работать ведьмаку. Старый добрый эльфский Фэн Карн в долине Яруги по сравнению с целой грядой, в которой родовые захоронения устраивались ещё с Первой эпохи, выглядел щенком.

История Могильников была древнее истории и Бри, и Арнора, и королевства Элендила Высокого, из которого выделился Арнор, и первых нуменорских поселений на Севере. Когда ещё зимой Геральт ехал туда в первый раз, он попытался было справиться у городского архивариуса о них поподробнее, но никаких фактов толком не запомнил. Ещё во времена, когда эльфы пребывали в своём затонувшем ныне Белерианде поедаючи и попиваючи, местные племена, ставшие предками вольного народа Бри и Арчета, прорыли в курганах первые усыпальницы. Затем родовичи после смерти "подселялись" к своим патриархам, в холмах прорывались новые ходы, порой сращивавшиеся с пещерами, и образовывались Великие Могильники, служившие местной знати ещё до кардоланских времён. Блеяли овцы. Воздвигались высокие стены, образуя могучие крепости и мощные многобашенные твердыни; их владыки яростно враждовали друг с другом, и юное солнце багрово блистало на жаждущих крови клинках. Победы сменялись разгромами, с грохотом рушились башни, горели горделивые замки, и пламя взлетало в небеса. Золото осыпало усыпальницы мёртвых королей, смыкались каменные своды, их забрасывали землёй, а над прахом поверженных королевств вырастала густая трава. Снова блеяли над гробницами овцы — и опять пустели холмы. Из дальнего далека надвигалась тьма, и кости хрустели в могилах. Умертвия бродили по пещерам, бренча драгоценными кольцами и вторя завываниям ветра мёртвым звоном золотых ожерелий. А каменные короны на безмолвных холмах скалились в лунном свете, как обломанные белые зубы.

После ангмарского нашествия Могильники, куда свозили поумиравших от чумы, стали считаться осквернёнными Тьмой, и с развалом Артедаина и Кардолана захоронения там прекратились. Всё это породило целый мешок сказок и легенд, из которых история Последнего Принца была ещё самой светлой и безобидной. Вечерами, косясь в сторону доисторических курганов, фермеры-низушки, дровосеки, лошадники и кладоискатели шептались про тварей, которые казались ещё похлеще умертвий: про прожорливую подземную паучиху Гвигон, затхлое изводье Умнен, огромного осклизлого кергрима Марроу, надругающегося над жертвой и одновременно отгрызающего ей голову, злобного баргеста Бришцеля с хорошим аппетитом и призрак замученного князя Фаэгфаэра, изощрённо мстящий всем живущим; про колдовские Обманные Камни, что заводят человека в подземную яму, из которой уж нет выхода, и он становится умертвием сам; про ловцов воронов в чёрных одеждах, что сидят в волглых лощинах и ждут явления Чёрных Всадников, а как дождутся, то и покажут всему белу свету, где раки зимуют.

Опыт походов Геральта в Могильники показывал, что порядка половины всех брийских баек о них, к несчастью, имел под собой подлинную основу. Обманные камни так точно существовали: в свой первый раз ведьмак нарвался на один из них и угодил в заброшенную донуменорскую могилу, заселённую кергримами, где могиломесто чуть не понадобилось ему самому. А вот повелитель кергримов Марроу с того дня точно существовать перестал и частично пошёл на ингредиенты для эликсиров.

Поэтому Геральт готовился тщательно и быстро, понимая, с чем несчастная дурёха-низушка может столкнуться в поисках своего принца даже среди бела дня. Перво-наперво он поднялся к себе и наточил серебряный меч так, чтобы он рассекал надвое пылинки в солнечном луче. Затем загрузил Плотву и заехал к скупщикам древностей Таду Листорезу и Бродерику Ивенсу — отличным знатокам могильных курганов. Узнав, что Лалия заглядывала и к ним, ведьмак тщательно нанёс на купленную зимой у них же карту Могильников все места возможной дислокации могилы Последнего Принца — а таких в разных версиях легенды было штук шесть .

— Учтите, мастер ведьмак — если вам попадутся какие старинные свитки или камни с затейливыми рисунками и душераздирающими надписями, несите их к нам! Только у нас вы найдёте достойную цену! — заверил Геральта милсдарь Ивенс.

— Не премину, не премину, милсдарь Бродерик. Только сейчас дело у меня не терпит отлагательств. Шевелись, Плотва!

"Разыщу девку — и сразу же к Нобу, пусть он ей всыплет как следует за то, что шляется по таким дырам. Дело по сути нехитрое", — думал Геральт. Но быстро вспоминал, что Могильники есть Могильники и что любой визит туда может непредсказуемо и опасно затянуться.

1) Буквальный перевод слова "фахверк"

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ! Текст содержит куски из главы VIII "Хранителей Кольца" — "Мгла над Могильниками" и из "Меча Предназначения" Анджея Сапковского (новелла "Меч Предназначения").

Саундтрек:

В поисках Лалии — Владимир Дашкевич, "Запутанная история"

На выход из Могильников — Игорь Поклад, "Выход нечистой силы" (из м/ф "Как казаки на свадьбе гуляли")

Когда ведьмак подъехал к первому из Могильников по дороге на юг, начало вечереть. По прикидкам Геральта, у него оставалось два часа до заката, после чего поиски Лалии и её безопасное сопровождение к отеческому ремню несколько усложнились бы.

Поля Бри из бело-бурых стали просто бурыми, но в ущелине, за которой начинался проклятый Волглый Лог с его умертвиями, в это время года ещё лежал снег. Весны в воздухе совершенно не чувствовалось — наоборот, несмотря на ветер, Геральту казалось, что он въезжает в какой-то затхлый погреб. И не только Геральту.

— Тихо, Плотвичка. Спокойно. Спокойно, я сказал... — Плотва при виде первых курганов с их зловещими камнями занервничала и начала взбрыкивать. Это были ещё цветочки: на юг от холма, известного в народе как Мёртвый Зубец, она ехать отказывалась в самых сильных лошадиных выражениях. К счастью для ведьмака и Боба, все объекты, которые указали ему Ивенс и Листорез, находились в северных Могильниках.

Около первой из предполагаемых гробниц Последнего Принца — приземистого дольмена, заваленного испещрённым спиралями замшелым камнем — никаких следов хоббичьих ног или дешевеньких духов Лалии не было. Геральт не полез внутрь, рассудив, что юная низушка сама не смогла бы отодвинуть валун в полтора раза больше неё. Он ограничился тем, что срезал с камней могильный мох, почитаемый неплохим кровеостанавливающим.

На втором кургане, где конструкция могильника была посложнее, с претензией на земляную пирамиду и ордер с каменными "колоннами", ведьмака встретили только баргесты — две здоровенные собакоподобные мрази, неплохо на ком-то откормившиеся и решившие догнаться ведьмачатиной. Несколькими фирменными финтами школы Волка с серебряным мечом Геральт отправил их вслед за прочими обитателями Упокоищ, но одна страховидла перед смертью успела заметно порвать ему штанину.

— Широко шагает Эмгыр вар Эмрейс, — вспомнил ведьмак старый анекдот. — Так что не расслабляемся, Плотвичка.

Ведьмачье чутьё, хоть и забивалось ароматами гнили из могильника, но всё же давало понять — Лалия здесь была, но не задержалась, а пошла дальше на юг. Вместо наивной хоббитушки Геральту подворачивались только сколопендры и крысы, целебный мох и изредка куски камней с затейливо похабными барельефами — видимо, их вырезали для какого-нибудь геройски павшего воина, чтобы боевой друг за гробом проводил время повеселее.

Солнце клонилось к Старому лесу, и туман в волглых низинах сгущался. Ведьмак, чувствуя, что не обернётся до темноты, принял пол-склянки "Волка", чтобы быть во всеоружии перед тем, что попрёт из Могильников ночью. Но наконец наступил и на его улице праздник.

Когда Геральт на Плотве миновал могилу Последнего Принца Кардолана — уже пятую и последнюю на этой дороге — он наконец увидел в оранжевых лучах заката маленькую низушью фигурку. Белобрысая, пухленькая и босоногая девица неполных тридцати лет — у хоббитов это был подростковый возраст — с маленьким букетиком ёжилась от мартовского вечернего холода и бормотала трогательным голоском:

— Ой, и когда же придёт Принц? Я уже боюсь. И замёрзла! До чего же у этого Лютика и его друзей дурацкие сказки!

— Лютик, bleadd, — вырвалось у ведьмака. Лалия оглянулась, увидела всадника с двумя мечами, паскудным выражением лица, в чёрной куртке и порванной баргестом штанине, охнула и свалилась с ног.

— Мамочки... На помощь! Разбойник!

— Вообще-то нет, — сказал Геральт. — Лалия, ты же меня раз десять встречала в "Пони" и вконец замучала, требуя рассказов о чудовищах. А теперь меня снарядил твой папаня, чтобы ты не осталась в Могильниках навсегда.

— Так ты... Мастер ведьмак?

— Потрясающая прозорливость, — усмехнулся Геральт в усы и кивнул. — А теперь дай мне руку, и добро пожаловать на Плотвичку. Не бойся, она низушек не обижает. Главное — не слишком долго раздумывай — солнце заходит.

После небольшого замешательства на несколько секунд Лалия, запустив букетиком в могильный камень, двинулась навстречу ведьмаку, который ловко взял её под микитки, не трогая уже вполне сформировавшийся бюст, и усадил на Плотву почти к самой шее.

— Ай, как она страшно фыркает! — воскликнула низушка.

— Ты кого больше боишься, — спросил Геральт, залезая на лошадь сзади, — живых лошадей или мертвецов? Шевелись, Плотва!

И они тронулись на север. Даже ведьмаку казалось, что теперь всё закончилось, но это было только начало.

— Помните, мастер Геральт, мастер Лютик всё записывал сказки про Последнего Принца Кардолана? И так их ему рассказывали, и сяк, и эдак. Я однажды заслушалась... И в конце концов решила: я найду Последнего Принца под землёй, или под водой, ну где он там спит, и спасу его! И он в благодарность сделает меня своей принцессой! А его нигде нет! Тут одни противные скелеты, и кости, и руки оторванные ползают! Некрасиво вводить неопытных девушек в такое заблуждение! — слегка писклявым голоском без устали протестовала мазель Лалия, пока Геральт вёз её к спасительному выходу из Могильников.

Ведьмак только кивал головой. Ему вспоминалось, как много лет тому назад он вытаскивал из леса Брокилон другую, ещё более капризную особу:

— Не вертись, княжна, будущая княгиня Вердэна.

— Не буду я, — буркнула она, — никакой княгиней.

— Хорошо, хорошо. Не будешь княгиней. Станешь хомячком и будешь жить в норке.

При воспоминаниях о Цири на Геральта нахлынула такая тоска, что он вновь включился в реальность, только заметив, что уже недалеко осталось до ущелины, ведущей к выходу:

— Ну вот, мазель Лалия, и всё. Скоро могильники кончатся, и мы быстренько доедем до Бри. К батюшке. А я — к Лютику и баиньки. — "С девочками", додумал Геральт про себя, чтобы не смущать и без того скомпрометировавшую себя девицу.

— Ой... — внезапно вспомнила мазель. — А как же мой плащ?

— Какой плащ?

— Я плащ обронила, пока бегала искать принца. А если я без плаща приду домой, батюшка раскричится, как будто я преступление какое совершила! — забеспокоилась Лалия. Видно было, что она собирается зареветь.

— Зараза... Ладно, ищи плащ. Плотва, поворачиваем!, — и Геральт заскрипел зубами.

"Конечно, ты совершила преступление, деточка. Профукала несколько золотых Короля-под-Горой, которые старина Боб прятал в какой-нибудь полотняной колбаске под подушкой тебе на подарок к какому-нибудь Мидаэте", думал ведьмак. "А ещё ты потащилась сама и потащила меня в Могильники в то время суток, когда там выше всего вероятность влипнуть в дерьмо".

— Здесь нет плаща... Здесь плаща тоже не видно... Где же он есть? — не умолкала Лалия, всматриваясь с седла в траву. А меж тем солнце уже село за чёрную полосу Старого леса на горизонте, про который в Бри рассказывали не меньше всякого, чем про Могильники. С востока наползала холодная серая туманная муть. Лошадь беспокойно зафыркала.

— Ищи плащ поскорее. А то в тумане поиски вообще скоро потеряют смысл, — проворчал ведьмак.

— Ещё минуточку, мастер ведьмак. Кажется... Ой! Вот он! — Лалия соскочила с Плотвы, айкнула от болезненного прыжка с высоты и побежала за родным плащом. В этот момент медальон Геральта задрыгался. Началось самое худшее.

— Лалия, осторожно! — едва успел крикнуть ведьмак, когда земля разверзлась едва не под самым плащом, раздался неописуемый, нечеловеческий вой и оттуда полез скелетированный труп с изуродованным временем бронзовым мечом. Из соседнего провала — второй почти такой же. Лалия завизжала ничуть не хуже умертвий, а Плотва поддержала её ржанием, встав на дыбы, и ведьмак насилу её удержал.

— Стоять! — выкрикнул Геральт и спрыгнул, одновременно выхватывая серебряный меч. Умертвия отвлеклись от низушки на ведьмака, который благодаря "Волку" обезглавил один труп, а второй скелет развалил на составные части обычным пинком. Череп и кости рук пытались какое-то время шевелиться самостоятельно, но Геральт вторым пинком отправил черепушку меж ещё каких-то камней, а кости добил ударами меча.

— Ой, — в который раз уже выдала мазель Лалия. — А тут что, всегда так? Совсем-совсем?

— Ну в общем-то да. Теперь надевай свой холерный плащ и... Где Плотва?! Зараза...

Ведьмак обнаружил, что Плотва всё-таки ускакала, перепуганная местной не-живностью, как уже бывало с ним в этих местах.

— Мамочки... Ваша лошадь... Ло-о-ошадь...

— Испугалась и убежала, да. Будем пробираться к выходу пешком, а там уже позовём Плотвичку. Чтобы она больше так не шарахалась. От меня ни на шаг! Ясно?! — скомандовал Геральт.

— Глупая девчонка, — зло зашипел он. — Это Брокилон. Тебе мало сороконожки? Одна ты в здешнем лесу не дотянешь и до утра. Ты еще не поняла?

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула она. — Ты, холоп, ты... Я — княжна, не думай!Понял?

— Ты глупая малявка.

— Я княжна!

— Княжны одни по лесу не гуляют. У княжен бывают чистые носы.

Ведьмак и низушка начали пробираться на север — по крайней мере он был уверен, что там север — через туман. А это было непросто. На вой умертвий отозвались ещё какие-то страховидлы с более дальних курганов. Над белыми камнями в древних спиралях загорались нечистые "могильные свечи". Пару раз к Геральту и Лалии приставали баргесты, ещё дважды их "радовали" выходящие из-под земли умертвия. Периодически девица пыталась звать Плотву громким шёпотом "Лошадь! Ло-о-ошадь!", но это, конечно, не помогало.

Двигаться строго на север не получалось — из-за страховидл они уже сворачивали дважды. У Геральта возникло подозрение, что сами Могильники гонят их, как волка на номера, в строго определённое место, и уж там-то ничего хорошего произойти точно не может. Наконец он решил: выбраться из тумана на один из холмов, чтобы наконец осмотреться, и дальше уже взять нужное направление.

И вот, когда ведьмак, держа за руку Лалию, начал карабкаться на очередной курган, земля вновь осыпалась почти у них под ногами. Оттуда стало выбираться синюшное облысевшее тело, местами тронутое тлением, и захрипело:

— Иди со мной, Лалия! Я — твой принц, которого... — Геральт без лишних слов ткнул мертвецу серебряным мечом в макушку.

— Нет! Ты не мой принц! Уходи! — затопала мохнатыми ногами низушка, которая явно представляла себе принца Кардолана несколько иначе. Словно от её топота, из новых провалов стали вылезать новые умертвия, которых ведьмак даже под "Волком" с трудом успевал колоть — хотя одного двух уколов или ударов серебром им было достаточно, чтобы рассыпаться в прах. И произошло то, чего надо было не допускать до самого конца — нервы Лалии сдали.

— Ааааа!!! — возопила мазель и бросилась очертя голову через туман, туда, где торчали, как привратные колонны, два огромных стоячих камня, клонящиеся навстречу друг другу.

— Стой, Лалия!!! — воскликнул ведьмак, срубая очередную скелетированную гадость. — Туда нельзя!!! Это Обманные Камни!!! Это ловушка! Лалия!!!

Геральт помчался максимально быстро вслед низушке, но она уже успела пройти "ворота". "Зараза, ghoul y badraigh mai aep cuach", — проворчал ведьмак и оказался в зоне абсолютного тумана, где мгла крышей склубилась над его головой. Мглистая зала и камень — колонной.

— Лалия! Это я, ведьмак! Иди сюда! — продолжал выкрикивать Геральт, не убирая меч в ножны.

Она здесь, Геральт из Ривии! Она здесь! Мы все ждём тебя! , — зашипела какая-то курва из темноты. — Будет славный подарок нашему Властелину! Мы ждём тебя!

Словно какой-то извращённый хор, из-за стены тумана завыла и заквакала на разные голоса нежить. Ведьмак сделал несколько ударов мечом по серой влажной ткани тумана, и тот словно бы от этого расползся. Геральт огляделся вокруг и увидел, что стоит в узком коридоре, уходящем по спирали куда-то вниз, где журчит вода.

Он был внутри могильника.

Примечания:

Саундтрек:

Могильник — George Martin, Sea of Holes.

Возвращение в Бри — John Williams, Meeting ("Jane Eyre", 1970)

Могильник, в который занесло Геральта и Лалию, оказался несколько дефектным — видимо, тысячи лет назад строители усыпальницы, пробивая туннели в известняке, натолкнулись на подземный источник, или он промыл себе дорогу в гробницу позже, в тёмные времена, когда некому стало хоронить в ней мертвецов и укреплять стены. Поэтому ниже определённых ярусов кургана полы были по щиколотку залиты водой. Ведьмак представлял себе, каково Лалии с её босыми пятками в этой сырой дыре, за века ставшей отличным рассадником заразы.

— Лалия! Я иду! — продолжал покрикивать в освещённые гнилушками коридоры Геральт. Но ответом было только гнусное хихиканье с интонациями, выдававшими его замогильное происхождение. А изнутри его продолжали пробирать воспоминания...

— Прошу тебя, Эитнэ, подумай.

— О чем?

— Отдай ее мне. Пусть вернется. В мир, которому принадлежит.

— Нет, Белый Волк, — дриада снова погрузила гребень в пепельные волосы девочки. — Не отдам. Кто-кто, а ты-то должен это понять.

А вскоре из подземной реки на крик ведьмака стали всплывать изводья.

Изводья, если верить эльфским и арнорским бестиариям — суть те же призраки или падшие духи, только живущие в воде. Даже раны от их эктоплазматических рук и мечей считались крайне опасными, потому как водные духи легко могли занести туда какие-нибудь скверные миазмы. Но "Волк", специально разработанный для боя в толпе, помогал Геральту уворачиваться от их ударов даже в узком затхлом коридорчике, пронзая их призрачную псевдоплоть серебряным мечом.

На предпоследнем ярусе путь ведьмаку преградили ещё два могильных умертвия — распухшие уроды с повылезшими волосами, отвратно визжащие, похожие на гигантских гнусных младенцев. В отличие от изводий, они были ещё и неуклюжими — так что вместо них главной проблемой Геральта в этом бою стала могильная свеча, местный паскудный аналог ледяного мрака.

— Зараза... — отбившись от них всех и очистившись от слизи, сказал Белый Волк. Наконец он спустился на последний ярус неизвестной ему ещё гробницы и вскоре услышал, как сзади шлёпает мокрыми лапами и попёрдывает тварь, по опасности не уступающая изводьям.

Ведьмак резко развернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть пучеглазое клыкастое рыло и бородавчатую зелёную шкуру кергрима, изготовившегося к прыжку. Но в самый критический момент кергрим получил в лоб знаком Аксий и, попав под контроль Геральта, подошёл на очень опасное для себя расстояние. Два удара меча по короткой толстой шее довершили дело.

О кергримах в Эриадоре заговорили вскоре после появления Иорвета с Геральтом и Лютиком и раньше не слыхали, так что ведьмак подозревал, что эти крупные полуразумные амфибии-падальщики так же просочились в Средиземье, как и пейкко, в результате устроенного Сауроном "сопряжения сфер". Часто эти гады, согласно своим вкусам, селились у заброшенных древних кладбищ, где легко добывали себе ужин, не брезгуя при этом и случайно подвернувшимися живыми.

— Не нравится серебро, да?! — сказал ведьмак, оттирая меч о камни от кергримовой слизи и зелёной крови, и двинулся дальше в коридор, из которого доносилось хихиканье и призывы. Источник бурлил уже где-то за спиной Геральта, и вода здесь была по колено — а Лалии-то каково, с поправкой на низушечий рост. Медальон дёргался, намекая на очень сильное колдунство.

И вот стены коридора расступились, открыв ведьмаку вход в полузатопленную палату, которая была до самого потолка расписана первобытными ещё спиральными орнаментами. Посреди неё на плите — не то надгробной, не то алтарной, — лежала в явно магическом оцепенении Лалия. А над ней витал бледно-оранжевый неприятный дух, похожий на откушенную кем-то половину скелета в рогатом шлеме.

Ты как раз вовремя, Геральт из Ривии. Сейчас мы сыграем нашу свадебку — я ведь был когда-то принцем из Кардоланского дома, пока злая судьба не заставила меня отсиживаться здесь вплоть до бесславной голодной смерти. А потом я призову сюда моего нового господина, который тебе очень обрадуется. Ведь не ради никчёмной карлицы он даровал мне такую силу... — прошипел призрачный ублюдок.

— Иди в жопу, — лаконично ответил ведьмак, вставая в позицию для поединка.

Дух оказался непрост. Он не только изящно уворачивался от серебряного меча, как и всякое изводье, но ещё и периодически испускал какие-то явно тлетворные эманации. Геральту приходилось постоянно пригибать голову, чтобы ими не надышаться, а принц хренов норовил в это время нанести ему удар эктоклинком в зад, видимо, считая это очень остроумным.

Но ведьмак не был бы ведьмаком, если бы не нашёл выход, забравшись на что-то вроде гробов, поднимающихся над затопленным полом. Здесь его голова была выше эманаций и не позволяла их вдохнуть. Чтобы провернуть свой фирменный приём, дух-ренегат вынужден был подняться к потолку — но потолок здесь был низковат, и он оказался в отличной досягаемости для серебряного клинка.

— Царь-Ведьмак найдёт тебя, немощь... — прошипела страховидла, обращаясь в прах, осыпающийся в воду.

— Я сам ведьмак. Ох и гнусный же ты... — с облегчением выдохнул Геральт, спускаясь обратно в воду.

— Так тебе противен князь Кистрин?

— Я не хочу его, — гордо сообщила Цири, музыкально потянув носом. — Он толстый, глупый и у него скверно пахнет изо рта. Прежде чем я туда поехала, мне показали портретик. А на портретике он толстым не был. Не хочу я такого мужа. И вообще — не хочу я никакого мужа.

— Цири, — неуверенно проговорил ведьмак, — Кистрин еще ребенок, как и ты. Через несколько лет из него может получиться вполне приятный юноша.

Охотник на чудовищ не рискнул пытаться откачать Лалию в этом поганом сыром воздухе, рассудив, что на воздухе свежем ей полегчает быстрее. Хоть хоббитушка и была тяжёленькой, её размеры позволяли Геральту тащить её под мышкой, сохраняя правую руку свободной.

На пути наверх ведьмак встретил ещё двух распухших умертвий, попытавшихся преградить ему дорогу, но отбросил их об стену напротив знаком Аард. Подгнившие мускулы распухших лопнули от сильного удара, и они растеклись в жуткое смердящее месиво, от которого даже у видавшего виды Геральта встал комок в горле. Но это было последнее препятствие. Наконец ведьмак, стараясь не отпускать низушку, отодвинул плечом непрочно стоящую плиту в "предбаннике" могильника, из-за которой сочился влажный, но, Враг побери, свежий воздух!

— Чтоб тебя... Кажется, пришли. Но куда?

Туманной каши вокруг больше не было. Геральт и его подопечная стояли на вершине холма с каменным полукружьем входа в могильник. Ведьмак запечатал выход из гробницы знаком Ирден на всякий пожарный случай и, оглядевшись, узнал прямо перед собой холм с очертаниями той "земляной пирамиды", у которой он искал следы Лалии во второй раз. В другой стороне, почти у самого горизонта, ведьмак увидел цепочку редких уже огоньков — скорее всего, Бри.

"Значит, я на северо-востоке Могильников. Отлично, меньше ехать из этой задницы. Теперь вернёмся к нашим низушкам", — подумал Белый Волк.

Геральт быстро вытащил из торбы пузырёк с настойкой, которую приготовлял по рецептам своих знакомых дунаданов, и дал понюхать Лалии, которую прислонил к стенке гробницы. Хоббитянка чихнула с просто-таки нехоббитской силой и продрала глаза.

— Ой... Мастер ведьмак... Где мы? А где Принц...

— Приснился. Мы, надеюсь, в безопасном месте. Но пока оно безопасное, лучше уходить, — за курганами на юге снова завыли, и ведьмак, сунув два пальца в рот, свистнул как можно громче.

— Теперь ждём, — сказал он Лалии. К счастью, ждать понадобилось недолго. Послышался топот копыт, и вскоре из тумана к ним поднялась запыхавшаяся Плотва, фыркая огромными лошадиными губами.

— Ло-о-ошадь, — протянула непутёвая низушка, которую ведьмаку пришлось грузить поперёк седла, как пленницу.

Нельзя сказать, чтобы вторая попытка выйти из Могильников прошла целиком гладко. Когда Плотва только-только спустила Геральта с Лалией вниз, на склонах холма стали снова выкапываться какие-то воющие мерзавчики. Одно из умертвий, видимо, в прошлом было лучником, и из чудом сохранившегося лука стало сажать им вслед стрелы, но в тумане оно и при жизни бы ни в кого не попало.

Затем за Плотвичкой снова увязались подвывающие баргесты, отставшие вскоре после того, как Геральт, обернувшись, опалил им морды знаком Игни. Судя по жалобному визгу, в одного из них после этого всё-таки попал неупокоенный лучник. Жмурики ещё трижды вылезали на пути из могил, один раз почти под копытами Плотвы.

Но в конце концов Геральт, с трудом ориентируясь в тумане по приметным белым камням и стараясь просто держаться общего верного направления, въехал-таки в нужную ему ущелину, выводившую из Волглого лога к полям Бри. Туман редел, и меж его клочьями виднелась звёздная пыль холодной, но ясной весенней ночи.

— Мастер ведьмак, мы... уже всё? Скелеты от нас отстанут?

— Из Могильников они наружу не суются. Пока, — ответил Геральт. — Теперь ты наконец-то в безопасности.

— Такой гадкий сон, — чуть не плача отвечала ему низушка, которая наконец смогла нормально усесться в седло. — Принц там был, да, вот только вокруг него какие-то мертвецы раздутые, привидения, огромные жабы, и все крутились вокруг него, как верные слуги. До сих пор противно. Мастер ведьмак... А расскажите мне какую-нибудь сказку, пока едем! Только нормальную...

Геральт уже не сердился на Лалию и поэтому, немного поразмыслив, начал:

— Жила-была в далёком королевстве Цинтра одна девочка. Ну, чуток помладше тебя и не низушья, а человечья, но так невелика разница. И была она самой натуральной принцессой, потому что бабушка, которая её воспитывала, была королевой Цинтры, а отец — соседским императором.

— Ух ты, — загорелась интересом Лалия, забыв, что ещё секунду назад хотела спать.

— И вот однажды бабушка-королева задумала выдать принцессу замуж. За северного соседа, принца Кистрина. Но не понравился принцессе ни толстый и глупый Кистрин, ни его отец — старый, толстый и глупый король. И вот однажды, подговорив симпатичного оруженосца, которому она понравилась, принцесса сбежала из дворца. И попали они в лес дремучий...

Лалия молча, но с видимым интересом слушала рассказ о Цири и о её приключении в Брокилоне. Так дорога пролетала незаметнее, а глаза её тем временем снова начали слипаться...

— И вот тогда нашёл её ведьмак и понял, что нашёл своё Предназначение. И повёз он её в горы, в свою крепость, и стали там принцессу учить на ведьмачку, — дорассказал Геральт и тут-то и заметил, что подъезжает к запертым на ночь воротам Бри, а Лалия давно спит.

Следующим вечером Лютик снова пел в битком набитой общей зале "Гарцующего пони" — Лавр Наркисс продавал билеты даже на ступеньки лестницы. Была среди зрителей и Лалия, которая, хоть и неважно чувствовала себя после сырых Могильников, всё-таки выбралась за чашку тёплого чаю послушать набирающего популярность в округе менестреля.

— Боюсь я, мастер ведьмак, зря вы меня уговорили её отпустить, — качал головой Боб. — Сейчас опять наслушается баллад каких-нибудь, а в следующий раз дёрнет в Старый Лес или Туманные горы. Вам же опять морока! — переживал стареющий низушек.

— Теперь вряд ли, старина, — ответил Геральт и пригубил пивка. — Мазель Лалия воочию увидала своего принца и его двор. И теперь уже иначе отнесётся к плодам поэтического воображения. К тому же Лютик в честь её спасения приготовил сюрприз специально для неё и очень просил, чтобы она была на концерте.

— Хм! Тем более! Наслушался я про этого Лютика, в том числе от него же самого! Не удивлюсь, если он и нашими хоббитушками не побрезгует! — ворчал Боб.

— Тише, тише, сударь, дайте послушать, — зашикала на него какая-то разодетая дама из-за столика. Лютик пел как раз свой вчерашний опус, который Геральт пропустил — его слух в тот вечер услаждали воющие умертвия.

Так вот какая ты!

А я дарил цветы,

А я с ума сходил

От этой красоты!

Так вот какая ты!

Надежды и мечты

Мне подарила

И разбила ты!⁽¹⁾ — на высокой ноте закончил виконт де Леттенхоф, обводя взглядом впечатлённую брийскую, арчетскую и проезжую публику. В зале загремела овация.

— Благодарю, милсдарыни и милсдари, люди, низушки и краснолюды, хоббиты и гномы! В такие минуты я понимаю, что взялся за лютню не зря! — раскланялся Лютик и, сделав загадочное лицо, добавил:

— А сейчас — прелестная новинка, которая звучит для присутствующей в этом зале прелестной девушки, — на этих словах половина прекрасной половины зала приосанилась и откинула волосы со лбов. — Совсем недавно эта не только очаровательная, но и недюжинно храбрая юная особа пережила настоящее приключение, которое и озарило меня вдохновеньем!

Лалия зарделась. Боб побагровел. Геральт скорчил привычную ухмылку и допил пиво.

— Отчаянной Лалии Бобкинс посвящаю я свою новейшую балладу, которую имел смелость назвать "Девушка и смерть"! — провозгласил Лютик.

— Будет петь про то, как ты мою дурищу спасал? — сообразил Боб.

— Ага. И половину наврёт, — предупредил ведьмак, который вовсе не собирался из-за поэтических преувеличений друга враждовать с почтенным низушком. — Жизнь — это жизнь. А искусство — это искусство. Баллады о принцах — отдельно, их бренные останки, фаршированные падшими духами — отдельно.

— Дай Владычица, Лалия теперь это усвоит, — успокоился наконец Боб и впервые за вечер пригубил из своей кружки.

Геральт уже молча слушал Лютика. У них обоих впереди были ещё не одно приключение, не одно сражение, не одна баллада и не одна чужая постель на просторах Западного края. И не только его.

Но это уже совсем другие истории.

1)

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Ведьмак в пути — Louis Bacalov, The Grand Duel (Parte Prima)

Тьма над Ирисным озером — Ennio Morricone, La vedova

Ведьмак заметил знакомую фигуру в знакомой шляпе на Тракте издалека.

Сложно сказать, чтобы Геральт соскучился по мэтру Гэндальфу Серому. Богатый опыт общения с чародеями Северных королевств говорил ему, что магики норовят при удобном случае поиметь профана, втравив его в какую-нибудь опасную игру и оставшись в тени. Менее богатый опыт общения с Гэндальфом говорил ведьмаку, что магики Средиземья от них не слишком отличаются. К тому же Геральт наконец заключил контракт с краснолюдами, на который давно рассчитывал, и бородатый чародей его не интересовал даже как источник возможных заказов.

Тем не менее, когда волшебник поравнялся с головой торгового каравана из Эред Луин, следующего по пустошам на Восток, ведьмак остановил Плотву и почтительно поклонился.

— Cead, гроссмейстер. Как ваши учёные изыскания на Юге, принесли плоды? — спросил Геральт.

— Рад видеть тебя в здравии, Геральт из Ривии, — приподнял в ответ шляпу чародей. — Говорят, ты тщательно изучил всех тварей, служащих Тьме, чтобы снова стать ведьмаком уже в Западном крае — после того, как вышел из запоя?

Краснолюды из каравана встретили это заявление дружным хохотом. Ведьмак тихо зарычал, но ответил:

— Как видишь, ведьмачьи услуги здесь пользуются спросом. Наместник Двалин заключил-таки со мной договор на сопровождение обозов до долины Андуина и обратно. Правда, надо таскаться через Туманные горы, но три золотых за сутки пути того стоят.

— А мои исследования в архивах Гондора подтвердили то, чего я ожидал и боялся, — вздохнул мэтр Гэндальф. — Поэтому я тороплюсь к своему старинному другу, а то как бы не попасть ему в беду!

К Гэндальфу подъехал на откормленном пони начальник каравана Ислейф — важный, степенный русобородый краснолюд, — отрекомендовался и завёл светскую беседу:

— Как думаете, сударь мой Гэндальф... Вот вы с востока изволите ехать — ждут нас какие-нибудь вопиющие препятствия и ужасные приключения на пути?

— Если вы пойдете от Ривенделла к перевалу, то несомненно, — ответил волшебник, попыхивая трубкой. — Гоблины в горах совсем распоясались, чувствуя, как Тень набирает силу. Элронд готовит против них поход вместе с вашими и людьми Гримбеорна, поэтому Верхний перевал сейчас опасен — особенно для гномов. Но помните — это не единственный путь через Мглистые!

Вести от Гэндальфа озадачили краснолюдов. Разбив у Последнего моста лагерь, гномы стали рядиться, как им быть дальше. Соблазнительный вариант дождаться окончания карательной экспедиции в Последнем Домашнем Приюте Ислейф отверг — он недолюбливал всё эльфское, да и неизвестно, как бы затянулся поход на гоблинов, а большая часть товаров была уже продана бородачами на корню беорнингам, лесным эльфам, Эсгароту и Дейлу. Товары ждали.

Вариант обойти ставшую опасной часть тракта через земли великанов тоже отпадал — у Короля-под-Горой давно были с ними испорчены отношения. В итоге краснолюды, кляня всё на свете, приговорили сделать ещё более крупный крюк — через Багровый Рог.

Геральту теперь предстояла куда более дальняя дорога, чем он рассчитывал. Караван двинулся через леса Митейтельской стрелки, переправу у Гвингриса и Эрегион — края, где полгода назад они с Лютиком искали след Иорвета. Когда его подопечных остановила эльфская застава у Минас-Агора, ведьмак передал привет его бессменному одноглазому коменданту-скоя'таэлю.

Путь по этим землям был относительно спокойным — только в лесах на Бруинен Геральту пришлось показать весь класс владения стальным мечом, чтобы сразить местных змеев, которым понравились краснолюдские пони. Под падубами Гвингриса за караваном увязались было варги, а в Эрегионе гномов вздумала было потрепать залётная шайка дунландцев, но с ними ведьмак решил дело миром, просто намекнув на свою дружбу с Иорветом. Неукротимого вождя "белок" здесь помнили и боялись.

А так это был совершенно мирный, дежурный переход.

Наконец, странствующие торговцы вышли к подножию Багрового Рога — Баразинбара по-краснолюдски или Карадраса по-эльфски. Из кустов засвистели было полуорочьи стрелы, но безобразие вскоре прекратилось — видимо, полуорков Белой Руки было слишком мало, чтобы драться с двумя десятками краснолюдов.

Велик и долог был подъём на перевал Карадраса — на такую высоту, что на ней всё ещё завывала нескончаемая метель, а до облака, из которого валил снег, даже гном мог достать руками. Здесь, как и в Форохеле, в изобилии встречались морозные, бродячие и прочие мраки, принимающие облик орков, пауков, голодных медведей, а Геральта пытавшиеся напугать известным уже мужиком из Ривии с вилами.

Но нет худа без добра — именно разгоняя серебряным мечом мраков, ведьмак споткнулся о давным-давно занесённый сугробами каменный столп. Когда его разгребли, он оказался испещрён краснолюдскими старинными рунами и стрелочками.

— Это древний указатель, судя по виду — ещё времён Дурина Пятого, — проворчал краснолюд Лори, слывший в караване главным специалистом "по самым новейшим мёртвым языкам", как он сам хвастал. — Чтобы спуститься к Ирисному озеру, нам нужно теперь свернуть налево и следовать под горочку. А по правой тропе мы попадём на озеро Келед-Зарам и в конце концов в Лориэн.

— Опять к этим эльфам, да ещё и путь вдвое дольше, — проворчал Ислейф. — Налево!

Спуск с перевала к озеру занял добрых полдня. Снег и морозные мраки никуда не делись и начали порядком надоедать Геральту — да и эликсир "Полнолуние" из-за них начал подходить к концу. Но вот наконец закончился снегопад, а под ногами вместо льда возникла пусть мёрзлая, но земля. В конце узкого ущелья показались какие-то каменные стены.

— Это чей-то город? — спросил ведьмак Лори, который, похоже, был главным знатоком маршрута.

— Это ты чей-то, а здесь стоит город наших предков-Длиннобородов! — заявил Лори, бия себя в грудь прямо по спускающейся на неё седой бороде. — Здесь когда-то был богатый и цветущий Кидзул-Калах, второй из наших городов по богатству после Казад-Дума! Даже нынешний королевский Эребор был бы ему не чета!

— Был? То есть... — уточнил Геральт.

— Он был разрушен землетрясением и наводнением — ещё в те времена, когда славный Казад-Дум был в зените могущества, — продолжал старый краснолюд. — Правда, старые сказки говорят, что то ли его разорила могущественная колдунья, что живёт в озере, то ли чудище, приплывшее по подземным рекам...

Между тем караван уже вступил в руины. Выглядели они для руин поразительно хорошо сохранившимися — уцелели даже затейливые стеклянные витражи в окнах древних зданий. Геральт такого не видел ни в Хелегроде, ни в Чертогах Торина, ни в других живых или мёртвых краснолюдских городах. Вот только наслаждаться памятниками зодчества гномов ему мешал медальон, который повёл себя здесь несколько истерично.

— Похоже, сказки не так уж и врали, — сказал ведьмак. — Здесь всё пропитано магией. И я бы не сказал, что места, где всё ей пропитано — обязательно хорошие и надёжные.

— Как скажешь, ведьмак, — ответил Ислейф. — Но я всё-таки пошлю пару воинов, чтобы отыскать места, подходящие для ночлега. При такой скверной погоде спать под открытым небом было бы неразумно. Это в конце концов наш город, ведьмак — а дома и стены помогают!

Краснолюды выбрались на широкую площадку с колоннадой, которая при жизни города была набережной. С неё открывался роскошный вид на почти бескрайнюю серо-стальную озёрную гладь, окружённую заснеженными восточными пиками Мглистых. Где-то далеко гладь обрывалась, судя по шуму, мощнейшим водопадом.

— Ирисное озеро, ведьмак, — сказал Геральту старый Лори. — Река Ирисная вытекает из него по топям Ирисной низины и впадает...

— В Ирисное море, — предположил Белый Волк.

— В Андуин Великий, что начинается за тысячу миль на севере и впадает в Море за тысячу или две мили к югу, — уточнил всезнающий Лори.

— Ладно, Лори, сын Фери, урок окончен, — сказал ему Ислейф, — облокотившийся на обломок баллюстрады и думающий о чём-то своём. — Раз ты, ведьмак, считаешь, что нам здесь грозит беда, так ступай следом за моими людьми.

Геральту пришлось сопровождать Барина и Сталина — краснолюдов, назначенных Ислейфом в квартирьеры. И не зря. В первой же палате, где потолок не пропускал сверху дождь со снегом, на них напустились весьма воинственные изводья. Конечно, против серебряного меча ведьмака, да ещё с "Полнолунием", они были не нежильцы. Но квартирьеры остались весьма недовольны.

— Бардак какой развели тут, — ворчал Сталин, отпустивший усы едва ли не пышнее бороды. — Меня бы сюда комендантом на полгодика — я бы показал им настоящий гномий порядок! — Барин же и вовсе так обложил изводий, что Золтан Хивай мог бы им гордиться.

Это было не последнее нападение. В коридоре, который вёл к водопадам, некогда крутившим колёса всей промышленности Кидзул-Калаха, Геральт столкнулся с уже порядком доставшими его на перевале мороками. Конец коридора тоже не утешил участников экспедиции. Мост над водопадом, который ранее вёл в северную часть города краснолюдов, был кем-то старательно разрушен. А на противоположной стороне потока прохаживался на четырёх чешуйчатых когтистых лапах довольно упитанный змей.

— Вот я и говорю — бардак. У меня бы это всё в два счёта вымели! — погрозил змею кулаком Сталин, тяжело вздохнул, раскурил трубку и задымил не хуже мэтра Гэндальфа.

— Да чтоб вас всех об собственную жопу немытым * * *

вы* * *

, приподняло, шлёпнуло и опять вы* * *

! — резюмировал Барин. — Ногу поставить некуда в этой * * *

мира!

— А я предупреждал, — закончил ведьмак. Оставаться в Кидзул-Калахе краснолюдам не было никакого смысла — если они хотели сохранить живыми караванщиков и пони. Благо начинало темнеть.

Ислейф в конце концов распорядился разбить лагерь на относительно ровном месте над берегом озера, на полпути от Кидзул-Калаха к заставе на дальней стороне, которую держали беорнинги — подданные какого-то Гримбеорна, о которых Геральт слышал только, что они умеют оборачиваться медведями, а с гномами у них вечные трения на почве таможенных пошлин. Хотя к моменту, когда караванщики потянулись на боковую, дождь со снегом над озером и перестал, многие краснолюды всё равно смотрели на ведьмака волками, будто он развёл в городе всю нежить, лишившую их ночлега под открытым небом.

Какое-то время Геральт дежурил, под "Кошкой" вглядываясь в тёмную пустоту ночного озера и бледные неживые огни в краснолюдских развалинах, но в эту ночь ни один призрак и ни одна водяная тварь не потревожила его бородатых нанимателей. Только где-то далеко в горах слышались вопли и визги, но они слишком напоминали ведьмаку крики побиваемых орков, и он счёл их добрым знаком. Наконец он сдал вахту Сталину, пыхавшему трубочным зельем что твой дракон, и сам с превеликим удовольствием забрался в спальный мешок.

Геральту снились тяжёлые, пакостные, муторные сны, в которых он бесконечно гонялся за риггером по канализации Вызимы, а тот уходил всё глубже и глубже в какие-то пещеры, чуть ли не в океан. А из брюха страховидлы вылез какой-то тощий голый урод, похожий на замученного в Дракенборге низушка, и заорал на ведьмака, протягивая к его горлу костлявые руки, раздуваясь и увеличиваясь в размерах:

— Отдай Кольцо! Отдай Кольцо! Отдай Кольцо!

— Засунь его себе... — ответил Геральт голосом Барина и... проснулся, обнаружив, что вместо неизвестного урода перед ним стоит Ислейф и с оным Барином собачится. На Ирисном озере наступал новый день, менее пасмурный и с более свежим ветром — в развалинах всё время тянуло каким-то то ли дерьмом, то ли слизью, видимо, из затопленных входов в рудники.

Вереница тяжело нагруженных пони и понурых краснолюдов потянулась к заставе человекомедведей. С виду они казались почти нормальными кметами, только ростом в полтора раза повыше и в плечах пошире даже следопытов — не говоря уже о фермерах из-под Бри, а тем более веленских мужиках. У каждого на поясе висел добрый меч или боевой топор. Предводитель беорнцев, назвавший себя сотником Вартмафом, по бородатости не уступал самым матёрым краснолюдам Синих гор.

— Давненько тут не бывало гномов — лет, наверное, тысячу, а может, и две, с тех пор, как ведьма залила водой ваши шахты! — нехорошо осклабился сотник. — Но раз вы всё же почтили наш, увы, немирный край своим посещением, то с вас по восемь золотых Короля-под-Горой с каждого пони.

— Что?! — Лицо Ислейфа перекосило и казалось, что он сейчас полезет на Вартмафа с кулаками. — Всегда же было пять, Враг вас всех побери!

— За сложность и напряжённость нашей работы, — сказал Вартмаф. — Знаете, что у нас тут творится?! Вам Бадвила расскажет. — Сотник кивнул на воина, который сидел в углу заставы со сломанной ногой. — Сказывай теперь господам гномам, на кого ты ночью нарвался, Бадвила, сын Эврика!

Ведьмак насторожился.

— Стоял я в дозоре... Во-он в том ущелье... И тут орки!... Десять на одного... Уж думал — пропадать... — отрывисто говорил и тяжело дышал раненый Бадвила. — А тут — этот!... Дух!... Давай всех подряд косить!... Страху натерпелся... В кусты прыгал... Ногу сломал... Только тем и упасся от него... У-у-у, Вражья сила...

— Вот сам видишь, мастер Вартмаф, каковы вы против здешней нежити, — сказал Ислейф. — А нас защитит настоящий ведьмак из самой Ривии, и мы ему уже заплатили.

— Никогда не слыхал ни про ведьмаков, ни про Ривию, — покачал головой сотник-беорнинг. Он подошёл к ведьмаку, внимательно осмотрел его и сказал:

— Вроде и полуорочья у тебя рожа, вроде тех, что в Тун Мелене копаются, но всё-таки не чую я в тебе нечистой закваски. Как тебя звать? Чем занимаешься, кроме наёмного ремесла?

— Геральт... Сын Корина, — подумав, добавил ведьмак. — Бью чудовищ, упокоиваю мертвецов, снимаю не слишком заковыристые проклятия — вот мой хлеб, милсдарь сотник.

— А коли так — может, сумеешь с этим духом разобраться? — предложил ему Вартмаф.

— А надо ли, милсдарь сотник? Это враг вашего врага, истребитель орков. Я бы на вашем месте отходил в сторонку и давал такому полезному духу сделать всю работу, — улыбнулся одними губами Геральт.

— Недальновидный ты, ведьмак, — покачал головой Вартмаф. — Он, гад, тем и опасен, что неперд... предсказуем. Сначала орков вырубает, а потом за нас примется? Или за гномов?

— А беорнинг дело говорит. В кои-то веки, — заметил Ислейф. — Ты уж, мастер ведьмак, разберись по-свойски с этим духом, чтобы он уже никого не беспокоил. С боем или по-хорошему — неважно.

Краснолюды зашумели и заспорили, стоит ли из-за какой-то непонятной сущности задерживать их проход к Андуину. Но Вартмаф стоял на своём:

— Покуда бродит тут этот дух — я не могу дать вам дорогу в низину! Если с вами что-то случится, пока застава под моим началом, то Гримбеорн мне голову оторвёт, хоть я ему и родич!

— Будь по-вашему, милсдарь сотник, — сказал ведьмак. — Ведите меня на место происшествия. Будем разбираться.

Примечания:

Саундтрек:

Грот Гультавы и дух Исилдура — John Williams, Lowood ("Jane Eyre")

Неведомый воинственный дух покуролесил на поляне, одним своим краем выходящей к высокому обрыву, с которого открывался вид на болотные хмари Ирисной низины, тянущиеся вдаль к большой полосе воды. Это, стало быть, и был Великий Андуин, за которым виднелась совсем тоненькая полоска поросшего лесом левого берега. Геральт понял теперь, почему беорнинги и орки так бились друг с дружкой за эту поляну — она была идеальным наблюдательным постом за низиной.

— Вот, сталбыть... Тут всё и случилось... Видите кучу орочьей дохлятины?... — показывал ведьмаку и гномам Бадгила, которого пришлось привязать аж к двум пони. Геральт кучу ещё не видел, но уже чуял. Наконец первые убитые орки появились в его поле зрения.

— Ну, что думаешь, мастер Герольд? — спросил раненый беорнист. — Что за дух то был и стоит ли его изгонять?

Ещё немного присмотревшись, ведьмак похмыкал и сказал:

— Интересно. Орки убиты оружием из эктоплазмы — это и впрямь был призрак, а не какой-то ряженый герой-любитель. Но стиль ударов до боли напоминает мне кое-кого из живых... Да, так бьются следопыты Севера в Арноре. И когда орудуют мечами нуменорской ковки.

— Ну ты даёшь, — сказал ему Лори. — Откуда в Ирисной низине взяться дунадану?! Тем более призраку дунадана?!

— Если это призрак, то он может быть не дунаданом, а их предком, — рассуждал ведьмак. — Этим... как его... Менорцем.

— Нуменорцем, — поправил старый краснолюд. — Но всё равно — они же сюда вроде как не заходили...

— Читал я в эльфской библиотеке в Ривенделле, что как раз один из королей нуменорцев погиб где-то в тех краях, — указал Геральт на болотистые равнины под обрывом. — Кажется, предок арнорской династии. Король Исидор или что-то в этом роде. По преданию, Исидор и его отец и брат — Элендил и Анарион — воевали с Мордором, и в бою король отрубил этому их магу-ренегату Саурону палец с Кольцом Власти.

— Кольцо, говоришь? — спросил Лори. — Так оно же три тысячи лет как сгинуло!

— Да. После того, как его величество Исидора Арнорского убили из засады недорезанные орки. И было это, если хронисты не наврали, именно в Ирисной низине, — блеснул новоприобретёнными знаниями по истории Средиземья ведьмак.

— Так вот оно что! — осенило Бадгила. — Там, в низине... Шляются полуорки какие-то и чужаки размалёванные... И прочая сволочь... Копают старые норы, которые от Мелкого народа остались... Они, наверное... Кольцо ищут!

— А Мелкий народ кто такие? — уточнил Геральт. — Низушки?

— Не слыхал... Про таких...

— Хоббиты? — задал наводящий вопрос краснолюд Лори.

— Может быть... Бабка говорила... Их в старые годы... Хол-будланами звали... Когда они ещё... В горы не ушли... — вспомнил беорнинг.

— Ладно, лекцию по истории оставим для Оксенфурта. Откуда, ты говоришь, дух явился? — вернулся Геральт к главной теме их встречи.

— А я не заметил... Пока он на орков... Не накинулся... Вроде человек... Был при жизни... С мечом большим... — вспоминал Бадгила. — Потом... Уже в кустах с ногой валялся... Помню ещё — дева... Какая-то... Песню запела...

— Ты видел её?

— Нет... Только песня... Я сразу и заснул... А потом меня подобрали...

Геральт продолжил осмотр места происшествия, про себя думая: "Медальон стоит, как у Лютика на любую юбку. Значит, тут не обошлось без чародейки. Опять же усыпляющее заклинание. Чародейка с дрессированным духом дунадана — а то и самого Исидора — бродит по Туманным горам, уничтожая орков. Но союзников усыпляет, а не пробует с ними договориться". И тут рядом с очередным орочьим трупом, над которым уже поработали лисы и вороны, ведьмак нашёл кое-что интересное.

— Лори, Бадгила! Не ходите сюда! Здесь следы!

— Откуда там следы?! — подивился беорнинг. — Это ж дух... У призраков... Следов не бывает...

— Бывает, только не все верят, — сказал Геральт. — Вот, например, эти жёлтые лепестки. Тут вокруг такие цветы не растут. Да ещё и пропитаны магией, как губка.

— Это из низины... — сообразил раненый Бадгила.

— Проверим, — ведьмак попытался найти другие ирисные улики, воспользовавшись чутьём. Но след из лепестков вёл не к обрыву и не к какой-нибудь тропе на болота, а в горы — в сторону озера.

— Зараза...

— Чем больше туман рассеивается, тем больше всё запутывается, — рассказывал потом Геральт на заставе Ислейфу и сотнику Вартмафу. — Дух действует не один — где-то рядом бродит чародейка, которая, возможно, им управляет и оставляет после себя лепестки ириса. Её следы ведут в горы.

— Озёрная ведьма. Та самая, что по преданию затопила все рудники в Кидзул-Калахе и вынудила гномов уйти! Точно! — встрял в разговор всезнающий Лори.

— Вот ещё только её нам тут не хватало, — застонал и схватился за голову Ислейф. — Ведьмак, Двалин ведь говорил с твоих слов, что ты обучен снимать проклятия, загонять призраков обратно на тот свет и светски обходиться с чародейками?! Так отправляйся по этому следу и скажи им с духом, где бы они не прятались, чтобы не трогали наш караван, оставили его в покое! А с орками мы вкупе с воинами Гримбеорна и так управимся!

Так Геральт ещё раз проделал путь к Складу Дохлых Орков, как он мысленно прозвал поляну, где высокородный призрак напугал до полусмерти сурового Бадгилу. Оттуда ведьмак начал подъём по ирисному следу, который повёл его на крайне сложную горную тропу поверх главной дороги. С неё открывались упоительные виды на Ирисное озеро — уже не серое, как раньше, а нежно-голубое — но Геральт всё больше смотрел под ноги, разыскивая новые заветные лепестки, и вперёд, где периодически появлялись призраки и изводья.

Все эти спуски и подъёмы вели ведьмака прямёхонько к Кидзул-Калаху с его недружественными духами и драконообразными формами жизни. Когда тропа покатилась под уклон прямо к покинутому городу краснолюдов, Геральт, подумав, закинулся общеукрепляющим "Полнолунием" и повышающим силу Знаков "Лесом Марибора". Потом перевел взгляд на тропу меж скал — и ему показалось, что он закинулся чем-то другим, покрепче. Например, "Чёрной чайкой", да на махакамском спирту поядрёнее.

Перед ним стояла статная высокая белокурая женщина с бездонными глазами и пушистыми ресницами, в великолепно сидящем на скульптурном теле синем платье, на котором были вышиты ирисы. Всё бы хорошо, но их лепестки иногда падали на тропу, приятно разнообразия сосновые иголки. А её босые ноги не касались земли.

— Однако, — сказал ведьмак, потряс головой, но женщина не исчезла. Она заговорила, и её голос был похож на звуки падающей на камни воды:

— Кто ты, путник? И что привело тебя в этот город?

— Я Геральт. Охотник. А привели меня твои ирисы, — честно ответил ведьмак. Лицо чародейки не выдавало никаких эмоций.

— Я Гультава, дева Ирисов. Мало кто приходит сюда, — её голос звучал в голове Геральта как лёгкий ветерок. — Ты слишком близко подобрался к жилищу моего друга. Его не следует беспокоить.

— Тогда будь любезна, передай своему другу, чтобы не путал меня и двадцать гномов-торговцев с бандой полуорков, вроде убитых на поляне, когда ему снова захочется поразмяться, — сказал Гультаве ведьмак.

— Орки и полуорки — не единственные, кто хочет навредить моему другу в этом краю. Долгое время я оберегала его, даруя покой, в котором он нуждался. Но всё чаще его тревожат дурные воспоминания. Скверные сны о прошлом. Тьма смыкает кольцо вокруг моего друга, подступает всё ближе, и всё тяжелее мне сдержать его порывы. Откуда я могу знать, что ты желаешь ему всего хорошего? — недоверчиво и недовольно спросила его Гультава.

— Оттуда, милсдарыня, что я тоже охраняю покой и сон, как и ты. Своих заказчиков, гномов с Запада. И их сильно беспокоит, как хорошо твой друг работает своим призрачным мечом по ночам, не разбирая, где орки, где люди, а где... Гномы, — начиная сердиться на эту особу, сказал Геральт. — Им нужны гарантии, что мы не станем целями его праведного гнева на весь мир. Тогда и нам не будет нужды вредить ему.

Гультава призадумалась. Она вперила взор в кошачьи глаза ведьмака, словно бы читая там что-то важное, и не отрывала его минуты две.

— Я могу отвести тебя к моему другу, и ты увидишь, что он безопасен — для тех, кто не служит Тьме, — и дева Ирисов указала на то место, где водопад прорывался через полуразрушенный Кидзул-Калах в озёрные воды.

— Мне нырнуть? — спросил Геральт.

— Не обязательно. Воды Ирисного озера подвластны мне, и ты пройдешь там, не замочив ног. Но если обманешь — останешься на дне навеки, и призрак твой будет пугать проезжих гномов по ночам!

— А имя твоего друга часом не Исидор? — спросил ведьмак владычицу озера. Та оставила вопрос без ответа.

Воды не расступились перед Геральтом, когда Гультава провела его в водоотводный канал на нижних ярусах Кидзул-Калаха. Но сырости он абсолютно не почувствовал, как будто шёл по коридору где-нибудь в "Шалфее и розмарине".

— Иллюзия? — спросил он у владычицы озера. — Вполне, вполне.

— Вода настоящая, — ответила Гультава. — Но я велела ей пропустить тебя.

Даже сильное встречное течение не мешало ведьмаку. Канал оказался недлинным, его конец перекрывала заржавевшая краснолюдская решётка.

— Это уже клетка твоего друга? — спросил Геральт.

— Это не клетка. Как правило, незваные гости поворачивают назад, просто видя решётку. Да спадёт завеса Гультавы! — и решётки не стало. Это как раз оказалась иллюзия.

— А что с твоим другом творится? — поинтересовался ведьмак, проходя на месте бывшей решётки.

— Он страдает. Раньше ему хватало моих чар и песен, но в последние годы всё чаще он возвращается к своим тревогам и рвётся мстить обидчикам, — сказала дева Ирисов. — Тьма крепчает — с Востока, с гор, из глубин. Мне всё сложнее удерживать чары. Я думаю, кто-то оскверняет эти воды. Попробуй на вкус, ведьмак!

Геральт глотнул воды.

— Слегка прогорклая.

— В рудниках ещё хуже, ведьмак. Но сначала я исполню твоё желание и отведу тебя к моему другу, а потом мы обсудим, кто может мне вредить. Ступай прямо по пещере, я же задержусь по своим делам и скоро присоединюсь!

Поход вверх по течению пещерной реки привёл Геральта в грот, расположенный, похоже, где-то под водопадом — свет попадал сюда через потоки воды, и по скалам ползла буйная растительность, а на центральной площадке росли сочно-зелёные, несмотря на начало апреля, деревья. В центре площадки бил маленький каменистый источник, а над ним витал дух — видимо, та самая гроза орков, которую искал ведьмак.

Геральт встряхнулся, чтобы не заснуть, а то уж слишком умиротворяющей была атмосфера в гроте. "Зараза... Грёбаная магия", — подумал он.

Кто ты? Ты выпустишь меня? — вопросил дух. Ведьмаку показалось, что он очень похож на призрак короля Арведуи во льдах Форохеля, но без короны и в кольчуге.

— Я Геральт. Мои друзья как раз за то, чтобы ты посидел в этом садике и поиграл в буль-буль-карасики, пока они не пройдут долину. Им не хотелось бы, чтобы ты покрошил их вместе с орками, — покачал головой Геральт. — Ты в последний раз чуть человека не зашиб с ними, помнишь?

Плохо, — сказал дух. — Я помню, что хотел уйти. Помню свой гнев. Свою ярость при мысли о Кольце. О том, что я был из-за него убит, а потом его у меня украли. Паршивые мелкие воришки прибрали его и исчезли в горах. Потом... Не помню. Сон одолел меня.

"Призрак со склерозом — это что-то новенькое, — подумал Геральт. — Но похоже, он и правда Исидор".

Мне снятся ужасные сны, Геральт. Про негодяев, лишивших меня Кольца. В этих снах они сидят в своих смердящих лисьих норах далеко на Западе, незнамо где, жрут как крысы и хохочут над моей судьбиной. Гультава хочет уберечь меня от них. Но сны стали являться всё чаще. И меня тянет отсюда вырваться. Начать мстить. Как будто кто-то подсказывает мне, что делать. Кто-то знакомый. Но... не помню, — продолжал дух Исидора.

Ведьмак чувствовал, как сам свалится спать, как вдруг его разбудил громкий крик Гультавы:

— Куда вы! Нарушители! Захватчики! Что вам нужно?!

Геральт взялся за серебряный меч — с врагом, на которого нужен стальной, Гультава бы справилась без лишнего шума. Он быстро скатился вниз и побрёл обратно ко входу в грот. Где увидел нарушителей и захватчиков и обалдел.

Нарушителями и захватчиками оказались хорошие знакомые ведьмака по Ривенделлу. Эльф Глорфиндель и мэтр Радагаст Бурый. А за их спинами, похоже, маячил сам милсдарь Элронд Полуэльф.

— Что вам нужно от моего друга? — возмущалась владычица озера, и волны уже несколько раз хлестали эльфов и чародея по физиономиям, но те оставались невозмутимы.

— Нам нужно убедиться, что друг твой, как ты это называешь, не оказался в ловушке Тьмы. Потому что нет ничего опаснее, чем уловить туда тень Исилдура Арнорского. Несчастливого и недолгого обладателя Кольца, — сказал Элронд и перевёл взгляд на ведьмака.

— И снова ты, Геральт из Ривии, — сказал Глорфиндель. — В последнее время, когда что-то происходит, ты частенько оказываешься рядом.

Ведьмак оказался между двух огней.

— Разорители! Захватчики! Что вам нужно! Оставьте в покое меня и моего друга, или волны будут волочить вас по острым камням до самого Андуина! — грозила Гультава, подбоченясь, как новиградская торговка.

— Мы как раз пришли удостовериться, что твоему другу ничего не грозит, ибо тьма сгущается над ним и этой долиной, — отвечал Глорфиндель. — И если ты не желаешь враждовать с двумя Мудрыми и победителем балрога, то освободи нам дорогу, озёрная дева — иначе даже ведьмак не будет тебе защитой!

— Спасибо на добром слове "даже", Глорфиндель, — сказал Геральт и обратился к владычице озера: — Я хорошо знаю этих эльфов и людей, милсдарыня Гультава. Я бился с чудовищами бок о бок с Глорфинделем. И он точно не желает твоему... Исилдуру худа. А уж мэтр Радагаст и милсдарь Элронд и подавно. Их можно впустить.

Не то чтобы ведьмак так уж доверял полуэльфу и Карему чародею, но уж очень он не хотел влезать в противоборство с Элрондом, который мог подкинуть выгодные заказы, и Глорфинделем, который был отличным подспорьем в их исполнении, на не пойми чьей стороне. Гультава, оценив ситуацию, поняла, что ей нечем крыть, и сдалась:

— Будь по-вашему, эльфы и Радагаст Карий. Но поклянитесь, что не причините боли тому, кто наслаждается покоем в моём гроте!

Вступив в грот, Радагаст сразу почуял неладное.

— Сильные же чары ты навела на это место, Гультава, — покачал головой запселый чародей. — Даже мне захотелось вздремнуть.

— Я бы давно уже храпел, если бы не эликсиры, — добавил Геральт. — Только, похоже, кто-то сумел преодолеть и твою завесу и управиться со снами милсдаря призрака по-своему.

— И мы все догадываемся, кто, — печально констатировал Глорфиндель.

Эльфско-чародейская команда поднялась на скалу, где в окружении напитанной водой буйной зелени витал дух предполагаемого монарха. Первым делом сиятельный покойник строго, как будто и не забывал, кто он такой был, поинтересовался у Eldar и Радагаста:

Что вы сделали с Гультавой, пришельцы?

— Ты так переживаешь о своём тюремщике? — усмехнулся Радагаст.

— Слыхал я про такое, мэтр. Тридамский синдром, — кивнул Геральт.

— Не перебивай Мудрых, ведьмак! Пришло время!

Разве она тюремщик? Она мой друг! Всего лишь друг, — запротестовал порфироносный дух.

Радагаст кивнул Элронду, и тот вынул из дорожной сумки на боку резной продолговатый предмет со следами позолоты, стёршимися за многие столетия.

— Поворотись к нам, почтенный призрак, — сказал Элронд, внимательно рассмотрел и протянул ему руку с таинственной штукой. — Узнаёшь ли ты эту вещь? Ты знаешь, что она и кому принадлежала.

Я не помню. Не помню. Ничего не помню, — затосковал дух. — Я так устал...

— Сними с него свои чары, Гультава, — безапеляционно потребовал Глорфиндель.

— Это невозможно! В такой тоске и боли нашла я его, что только во сне может он забыться, — запротестовала владычица озера.

— Не больно-то ему помогает твоё забытьё — судя по тому, что нашёл ведьмак на горной тропе, — покачал головой Радагаст. — Не удивляйся, Геральт из Ривии — мои маленькие пернатые друзья летали там неподалёку и хорошо тебя видели! Собственно, так ты и привёл нас в царство Гультавы.

— Так что вы, a dy'eabl aep arse, все делаете тут?! — тихо застонал переставший что-либо понимать ведьмак.

— Сейчас ты увидишь, — ответил Элронд. — Что в моих руках, тень? Назови это, и я скажу тебе твоё имя.

Это... Это скипетр... Скипетр моего отца... — наморщив ум, сказал ему призрак.

— Стало быть, ты Исилдур, сын Элендиля Высокого, первый из королей Арнора, — сказал милсдарь полуэльф.

Тень молча и с достоинством кивнула.

Казалось, что всё кончается тихо-мирно — даже мазель Гультава смирилась с мыслью, что Исилдур больше не под её контролем. Теперь покойный суверен Арнора устроился в паре дюймов над своей излюбленной каменной ванночкой и запросто беседовал с Элрондом как со своим старинным знакомым. Ведьмак не исключал, что они и были старинными знакомыми, пусть Исилдур уж три тысячи лет как попрощался с бренным телом.

Я припоминаю тебя, Элронд. Но это было очень давно. Гремела война, и казалось, нам, что конца ей не будет.

— Ты закончил её, — ответил полуэльф. — На наших глазах отсёк ты нечистый палец с Кольцом Всевластья, и тысячу лет Саурон не появлялся.

Ненадолго же, видно, хватило добытого моим мечом мира. Потом была... Смерть. Смерть и измена! Кто-то из моих приближённых то ли из мести, то ли за вознаграждение навёл на меня орков! Там, внизу, на Ирисных полях... Я прыгнул в реку, чтобы уплыть от погони. Так я стал тем, чем стал, жалкой тенью, насытив собой рыб и раков, и Кольцо, добытое мною, навеки ушло в ил! — сокрушался мёртвый король.

Бродил я ночами среди ирисов, оплакивая свою участь, пока меня не встретила Гультава. Вы можете считать её тюремщицей, но я благодарен ей, она позволила мне наконец забыться. Но недавно... в последние месяцы... а может, дни... началось ЭТО. Когда я проваливался в сон достаточно глубоко, то слышал голоса. Разные, но одинаково убедительные. Они рассказывали мне о судьбе Кольца. О гнусном воришке и братоубийце, который забрал его и унёс в Туманные горы. О его сородичах, которые теперь жируют и процветают на Западе, на руинах королевства моих потомков!

— Боюсь, Исилдур, что тот, кто был тобой повержен, за три тысячи лет окреп и снова лелеет чёрные замыслы. На этот раз он задумал, чтобы ему помог тот, кто мешал ему в прошлом — ты! — драматично сказал Радагаст Карий.

Думаешь, это Саурон воскрес и снова строит мне козни, будто не довольно ему того, что я в безымянной могиле, а королевство моё пало?! Я тоже колебался. Меня тоже терзали сомнения, когда туман ярости окутывал меня, требуя рваться на Запад, собирать то, что осталось от Арнора в том, что осталось от Аннуминаса, и вести их на отмщение и на поиски Кольца. Жалкие остатки моего существа чуяли здесь ту же нечистую закваску, с которой мы с вами, эльфы, некогда бились бок о бок, и я искал снаружи, с кем бы мне отвести злобу. А в низину как раз снова повадились орки и какие-то то ли люди, то ли орки под знамёнами с белой дланью — и худо им пришлось, когда я об этом узнал!

Но голос не унимался, он становился всё сильнее, всё вкрадчивее, он проникал в сны, навеянные Гультавой, как к себе домой. И говорил: "Твой истинный враг за горами!". Я отгоняю это наваждение уже многие месяцы, но кто знает, надолго бы хватило меня, не появись здесь вы всем скопом, — и Исилдур закрыл полупрозрачное лицо полупрозрачной рукой.

— Вот видите, с чем нам пришлось столкнуться, — вздохнула Гультава. — Теперь моему другу и вовсе не будет покоя. Как же вы жестоки к нему и мнительны ко мне!

— Полно, Гультава, — ответил ей Глорфиндель. — Теперь мы видим, что ты и впрямь не желала Исилдуру зла в его посмертии. Увы, в последние годы силы Чёрного властелина только крепнут, и даже твои чары стали ему по зубам. Осталось только выяснить, как он их, как это зовёт Радагаст Карий...

— Взломал, — сказал магик.

— Кажется, я догадываюсь, в чём дело, — вмешался в разговор Геральт. — Помнится мне, Гультава жаловалась на качество воды у старых рудников краснолюдов. Не знаю уж, что их испортило — чёрная магия или алхимические концентраты, которые используются при добыче руды — но без этого не обошлось. Ведь из воды ты черпаешь силы для своих чар, мазель Гультава?

По лицу озёрной девы ведьмак понял, что у неё тоже появились какие-то догадки, но развить их она не успела — раздался громкий плеск и до боли знакомое Геральту за недели в пути гномье ворчание.

— Владычица, моё тихое убежище превратилось в проходной двор! — взорвалась Гультава и, резко развернувшись, прикрикнула на возмутителей спокойствия: — А вы ещё кто такие?!

— Мы — народ Дурина, родичи жителей Кидзул-Калаха, которых ты выжила из города, затопив источник их процветания и ремесла, ведьма! — раздался в ответ голос Ислейфа. Краснолюд с трудом, на одном природном упрямстве двигался через забурливший поток, сопровождаемый тремя вооружёнными до зубов воинами. — Что устроила ты и твой дружок-призрак?! И где ведьмак?!

— Ислейф! Будь покоен — меня не съели и даже не изнасиловали, — поприветствовал его Геральт узнаваемой ухмылкой. — Похоже, нам всем есть о чём здесь поговорить.

— Да, это я затопила ваши шахты, гномы, — призналась Гультава. — Но я дала вашим двоюродным дедам время уйти, ибо не истребить их хотела, но спасти! Если бы я не залила рудники водой, их судьба была бы ещё плачевней!

— Ты смеёшься надо мной, чародейка! — осерчал Ислейф, тряся бородой. — Да, от твоих вод никто не погиб, но народ Кидзул-Калаха потерял всё своё богатство! А по пути в Казад-Дум или Габилазан десятки гномов стали добычей горных орков! Это, по-твоему, недостаточно плачевно, Гультава?!

— Может быть, вы слышали, что перед затоплением земля сотряслась в глубинах? Тогда открылись новые тайные ходы к корням гор, и даже мне становилось не по себе, когда я к ним приближалась. Но я ощущала кожей, как там, внизу, копится и сочится Тьма, и её порождения ползут в тёмных глубинах. Рано или поздно они добрались бы до вас, но моя сила могла их остановить и сдержать. Поэтому я и заполнила рудники водою.

— Но теперь, похоже, что-то внезапно пошло не так, да? — не унимался краснолюд. — Как у всех этих волшебников со всеми их чарами! — Тут он поймал укоризненный, а может, и подколдовывающий взгляд Радагаста и сник. Ведьмак смолчал, но с Ислейфом в вопросе о чародеях он был абсолютно солидарен.

— Да, — с отчаянием в голосе ответила владычица озера. — Безымянные отродья тьмы Мордора снова просочились в шахты. Их выделения и испарения осквернили воду, превратили её словно бы в мочу из-под скверного гномьего пива, — не удержалась Гультава от ответной шпильки Ислейфу. — Это началось месяца три или четыре назад.

Элберет Гилтониэль... Тогда же начались эти давящие, душащие сны, — сопоставил факты его призрачное величество Исилдур.

— Похоже, поганцы, именуемые Безымянными, действительно серьёзная угроза, — покачал головой Глорфиндель. — И раз твоё волшебство уже слабеет и не действует на них, то, глядишь, подействуют наши клинки — у кого эльфийские, у кого серебряные. — Лорд Золотого цветка подмигнул Геральту.

— Я так и знал, что без стороннего заказа по дороге не обойдётся, — сказал ведьмак. — Можешь на меня рассчитывать, но помни, что ведьмаков на общественных началах не бывает.

— Так! — сразу сказал краснолюд Ислейф. — Думаю, будет справедливо, если этот заказ оплатит госпожа Гультава, раз уж она здесь хозяйка и нежить завелась в её владениях. Нет возражений?

"Зараза, — подумал Геральт. — Можно я буду просто охранять грёбаных караванщиков и грёбаных эльфов? Без чародеев, без политики, без грёбаных мрачных тайн в грёбаных глубинах?! А то едва мне подворачивается нормальный, пристойный заказ — так сразу...".

Но ведьмак просто махнул рукой. Он уже понял, что без этого не получится. Потому что ведьмачье чутьё в этих подземельях подсказывало: Тьма, о которой все в Средиземье судачили — здесь не пустой звук.

Примечания:

К сожалению, здесь одни разговоры, но уже следующая глава будет просто кишеть самым голимым экшеном и мясокровищей чудовищ — ведь именно за это ведьмакам и платят.

Примечания:

Саундтрек:

Зона заражения — George Martin, Sea of the Holes ("Жёлтая подводная лодка").

Ведьмак стоял у спуска в шахту и смотрел, как в ответ на заговор Гультавы на эльфском вода с гулким хлюпаньем и бурлением уходит вниз, в неведомые ещё глубины, образуя небольшой водоворот.

— Пять лет назад я был в большом богатом эльфском городе Тир на Лиа. Так вот, там точно так же был устроен нужник⁽¹⁾, — не удержался Геральт от ассоциации.

— Неужели у ваших эльфов всё так мудрено, что для такого нехитрого дела нужно сотворить заклинание? — не поверил Глорфиндель.

— Да нет. Там просто дёргали за ручку, — ответил ведьмак.

Впрочем, в эльфской уборной вода была существенно чище и пахла лучше, даже после применения по назначению, чем в старой серебряной шахте краснолюдов, в которой, по словам Гультавы, и поселилась неизвестная науке нежить. Прикидывая в уме, какие твари могут ожидать его в затопленных тоннелях, ведьмак решил, что следует готовиться к встрече с кем-то вроде утопцев, а значит, ставку делать на серебряный меч. Геральт дерябнул перед вылазкой "Кошки", незаменимой в таких тёмных щелях мира, и "Лес Марибора" — на случай, если в сырых рудниках поселился обитатель покруче утопцев.

Когда уровень воды спал достаточно глубоко, вся команда начала спуск по старым краснолюдским рельсам для вагонеток, проложенным среди осклизлых за века под водой камней. Кроме Геральта, вниз двинулись милсдари Элронд и Глорфиндель, сама Дева Ирисов и краснолюды Барин и Сталин, присланные на подмогу Ислейфом. Барин щеголял шикарным здоровенным боевым топором, а Сталин — дальнобойным луком.

— С ним ещё в Азанулбизаре деды воевали, — похвалился длинноусый гном, нехотя вынимая из зубов верную трубку.

— Тяжело там будет лучнику в темноте, — предупредила Гультава Сталина.

— Ты забываешь, колдунья, что я вырос в пещерах, — покачал головой краснолюд. — Так что я легко всех расстреляю.

Широкие, но довольно скользкие тоннели с перекрёстками рельсовых путей и завалившимися полусгнившими решётками вели, казалось, к центру земли, без конца разветвляясь. Если бы не светящиеся эльфские клинки и колдовство Гультавы, соратники Геральта видели бы не дальше собственного носа. Но всё равно именно ведьмак со своей "Кошкой" видел здесь дальше всех.

— Зараза... — воскликнул Геральт. — Что это к нам ползёт?!

С чавканьем и хлюпаньем по стенам и полу на них двигались несколько сгустков, похожих на слизняков или пиявок, но состоящих из тьмы, а не из плоти. Впрочем, сгустки оказались не слишком сильными врагами и плохо переживали как ведьмачье серебро, так и эльфские мечи. Владычица Ирисного озера тоже внесла свой вклад, располовинив пару сгустков тончайшими, но сильнейшими водными струйками.

— Дерьмецов повывели... А это ещё что за х* * *

? — спросил краснолюд Барин, услышав жутенькое мычание и увидев во тьме издающий его силуэт.

— Обитатель Тьмы, — коротко сказал Глорфиндель. — Готовься!

Геральт раньше не встречал ничего подобного. Страховидла была похожа на человека, обтянутого серой кожей, поверху переходящей в розоватую, с когтистыми лапами и зубастым ртом. Но на этом сходство заканчивалось. Кроме пасти, на голове ничего не было — ни глаз, ни носа, ни волос, только какие-то мерзкие бугры, пародирующие мозговые извилины.

— Binakhrâm... Е* * *

-копать, — тихо выдохнул Барин.

По сигналу Элронда эльфы, ведьмак и краснолюд бросились с обнажёнными мечами на тварь, которая наносила довольно болезненные и глубокие царапины. В одиночку против четырёх она продержалась, клацая челюстями и испуская неаппетитный запах изо рта, около двух минут.

— Что ты такое? — задумчиво спросил Геральт. — Про таких и в бестиариях почти не найдёшь...

— Это, видимо, один из Безымянных, или Binakhrâm, как говорит наш друг Барин, — сказал Элронд. — Ими кишат глубочайшие подземелья и корни гор Арды, и имеют они множество форм, одна другой уродливее. О многих даже сам Чёрный Властелин не догадывается, ибо они древнее его.

— Гидроцефал ложнозрячий⁽²⁾, — сказал Сталин. — Хорошо, вы вовремя ему башку срубили, а не то принялся бы он высасывать из вас жизненную силу, и сейчас бы уже лакомился...

— Ты в них разбираешься? — спросил краснолюда Геральт.

— У меня есть "Классификатор Безымянных" старого Нара. Этот ещё один из самых безобидных, — ответил гном-курильщик.

Тоннель тянулся ещё довольно долго, но наконец вывел чистильщиков рудников на большую открытую площадку, где образовалось что-то вроде бассейна с вонючей жёлто-зелёной водой- видно, при краснолюдах тут был спуск на нижние горизонты шахты. Медальон ведьмака расшалился, предвкушая весёленькие минутки в обществе неведомых порождений Тьмы.

— Сюда явно гадил кто-то крупный, — сказал Геральт Глорфинделю.

— Похоже, он приближается, — ответил эльф и оказался прав. Из-под вонючей жижи всплывало нечто гигантское.

— Отвлекайте его, пока я очищаю это место! — сказала Гультава и принялась творить очередные заклинания. Словно бы в ответ резким рывком из воды вырвалось не то щупальце, не то хобот, грязно-бурое, склизкое и снабжённое четырьмя кривыми зубами на чём-то вроде рта. Щупальце попыталось было схватить Барина за плащ, но ведьмак быстро сообразил применить знак Аард, и пришлось ему оставить краснолюда. Зато раздалось утробное мычание, и хозяин щупальца наконец показался наружу из поганой лужи, в которой прятался.

Тварь⁽³⁾ была отдалённо похожа на риггера — очень большого риггера с восьмигранной башкой и кучей маленьких глазок в бесчисленных мокрых складках "лица", вызывающего самые паскудные сравнения. Два мясистых отростка, служившие не то ушами, не то фильтрами для воды, порождали сравнения ещё хуже. Щупалец у гадины было четыре, ими она умела не только хватать добычу, но и испускать жёлто-зелёные облачка смердячего газа. Когда в такое попал Глорфиндель, он согнулся в три погибели и глубоко закашлялся, и кабы не стрелы Сталина и меч Элронда, одни валар ведают, что бы с ним сделало чудовище.

Геральт и эльфы били по щупальцехоботам мечами — ведьмак разумно сменил серебряный на стальной — но паскудная шкура псевдориггера была довольно толстой. В конце концов то ли заклинание Гультавы сработало, то ли Сталин удачно попал страховидле в глаз, то ли остальная четвёрка чистильщиков пробилась наконец через его кожу к дикому мясу — но риггер оглушающе взревел, раззявив зубастую пасть с двумя слюнявыми языками, и занырнул на глубину, оставив после себя запах сероводорода.

— Вперёд! Нам нужно спуститься ниже и перехватить его! — воскликнула владычица озера.

Повинуясь чародейству Гультавы, поганая вода постепенно уходила вниз, вниз, вниз, открывая новые отсыревшие спуски с заброшенными рельсами и вагонетками. Периодически на отряд кидались сгустки тьмы — они бросались на ноги кучками, но для Геральта особой проблемы не составляли. В одном из коридоров откуда-то выскочили сразу два ложнозрячих гидроцефала — и с ними уже пришлось повозиться. Знаки против них работали плохо, если работали вообще, а колоть серебряным мечом под ментальным воздействием обоих сразу было затруднительно, словно все мысли, рефлексы, движения вязли в какой-то липкой жиже.

В конце концов Безымянные были повержены, и погоня за риггером продолжалась. Чтобы подбодрить всю честную компанию, Барин стал рассказывать анекдот о беорнинге, который приехал в Эсгарот и, когда не смог в койке у шлюхи, решил попробовать ещё раз в облике медведя.

— А она ему и отвечает, едва дыша: "Да мне хоть дракон, десять золотых-то не лишние!", — триумфально закончил краснолюд, но даже это не помогло. В зловещих сырых рудниках, где за каждым поворотом могла таиться неописуемая нежить, ведьмаку и Сталину было не до смеха. Эльфы же и Гультава краснолюдского юмора не понимали вовсе.

Тоннели становились всё менее обустроенными, воздух — всё более испорченным. Даже Барину и Сталину было не по себе на нижних уровнях. Раз за разом озёрная дева выкачивала воду, но чувствовалось, что и она уже устаёт.

— Долго ли нам ещё?! — спросил Элронд, приканчивая очередного сгустка тьмы.

— Ещё пол-мили вниз, и мы загоним этого... брюхохвата в угол, — оптимистично выдохнула Гультава. Так это имя к псевдориггеру и прилипло.

Когда ирисная чародейка колдовала над осушением очередного участка спуска, из бокового отнорка на неё с утробным клёкотом бросилась пакость, и вовсе ни на что не похожая⁽⁴⁾. Всю центральную часть противоестественно розового тела, по фактуре похожее на недавно застывшую лаву, занимала раззявленная на полмира пасть с особо твёрдыми выступами псевдоплоти вместо зубов. На верхнем большом выступе, похожем на клюв, в бороздах-углублениях таились целые цепочки маленьких горящих глаз — или псевдоглаз. Если задние лапы имели ещё более-менее привычный вид, то передние больше напоминали плавники, правда, снабжённые двумя-тремя когтями.

Геральт успел перейти в атаку на пузоротого, когда он сбил ударом плавника Гультаву. К счастью, гад оказался не слишком быстрым, и ведьмак успел прикрыть владычицу озера знаком Квен. Пузоротая нежить, столкнувшись с препятствием, переключилась на беловолосого и попёрла на него, снова раззявив пузорот — в глубине его пульсировало нечто, напоминающее Геральту нестабильный портал, но сотканный целиком из Тьмы. Пользоваться им совсем не хотелось.

— Ненавижу порталы, — подумал вслух ведьмак и еле успел увернуться, когда Барин метнул в нежить топор и повредил ей псевдоплавник. Гадина, раздирая рёвом барабанные перепонки, попыталась свернуться в бронированный клубок, и Геральт воспользовался этим, вонзив ей в один из глазков серебряный меч. В другой попала стрела Сталина. Пузоротый заревел так, что затряслись стены, повалился набок и перестал подавать признаки жизни.

— А это кто по классификатору Нара? — спросил ведьмак краснолюда-лучника.

— Бокоед псевдозрячий бронированный, — с важным видом заявил Сталин.

— Век живи — век учись, — покачал головой Элронд. — Вижу, вы гномы бывалые, раз встречали такое, о чём я не слышал никогда.

— Клянусь бородой Дурина, сами в первый раз видим эту неведомую ё* * *

ю х**ню, — ответил Барин. Сталин подтвердил, что доселе только лишь читал труд Нара и страшные рассказы о Безымянных в древней Мории.

Но сколько верёвочке ни виться, а конец будет. Спустившись ещё, наверное, на два-три шнура⁽⁵⁾ вниз, команда Гультавы остановилась в небольшой пещерке, где и подпорок-то целых почти не оставалось. Путь вперёд им тоже преграждала лужа с запакощенной водой, но берега её выглядели так, как будто что-то прорвало здесь снизу скалы и камень, и края этой раны в породе ещё не заросли. Рельсы для вагонеток были выворочены наружу, искорёжены и частично оплавлены.

— Отсюда, должно быть, всё и полезло, — сказала Гультава своим соратникам. — Здесь мы должны добить Брюхохвата, храбрецы! Мы не можем потерпеть неудачу!

Брюхохват действительно вскоре вынырнул. Видно было, что здесь чудовищу тесновато, и оно выскакивало из провала, обнажая длинное, толстое змеистое туловище и лупя по своим противникам теми щупальцами, которые ему ещё не успели изранить. Одним из первых ударов он сбил с ног и, похоже, повредил голову Барину. Так отряд остался ещё и без лучника — Сталину пришлось брать меч и тыкать им в уцелевшие щупальца, и на основное тело риггера воздействовала заклинаниями лишь Гультава.

Тут ведьмаку пришла в голову одна мысль. Он пихнул в бок Глорфинделя и кивком ему показал на место, слишком близкое для досягаемости щупалец — каменные островки в вонючей воде.

— А не сжуёт ли он нас там прямо сразу? — спросил эльф, отбивая удар очередного щупальца.

— Мы маневреннее, — сказал Геральт. — Да и шкура у псевдориггера там понежнее!

— Можно попробовать, — кивнул Глорфиндель и в полтора прыжка достиг нужного камня, а следом за ним и Геральт. Действительно, Брюхохват мощным рывком пододвигал к ним свою отвратительную голову, лязгая зубами и высовывая паскудные языки, но опытные бойцы легко успевали уворачиваться. А шкуру на лице псевдориггера мечи брали гораздо легче. Вскоре к ним обоим присоединился Элронд, и риггеру оставалось только реветь в бессильной злобе, не зная, кого из троих кусать и тащить в рот первым.

— Эх, где наша не пропадала! — воскликнул Сталин, залезая на склизкое щупальце и пытаясь съехать по нему к бугристой голове Брюхохвата сразу с несколькими боковыми линиями, как у рыб. Но тут псевдориггер взвился от боли почти до потолка пещеры, и краснолюд-курильщик свалился в жижу, отплёвываясь. Почти вслепую возя щупальцами, Брюхохват закогтил его и поднял над собой, как добычу — но тут серебряный ведьмачий меч и эльфские клинки нанесли риггеру удары по слабо защищённому низу, раздирая чуждую, неприятную плоть.

Конвульсии, в которых задёргалась тварь, оказались настолько мощными, что от них пошла волна по всему подземному залу, не смывшая Гультаву только как хозяйку озера. Зато очнулся Барин, который увидел, что происходит, и с криком "Сталин! Нет!!!" запустил в риггера топором и угодил ему как раз в боковую линию. Эльфы и ведьмак уже откатились назад, чтобы их нечаянно куда-нибудь не затянуло. Брюхохват, истекая желчью, ещё недолго помучался и прекратил своё существование.

— Нет больше водокрута, — констатировал Геральт.

Израненный когтями смертоносного щупальца, истекающий кровью Сталин, казалось, готов был последовать за своей добычей. "Ихтиогадр... слизистоглазый", — успел выдохнуть краснолюд на руках у эльфских союзников, прежде чем ушёл в забытьё и затих.

— А что теперь станет с разломом, откуда вслед за Брюхохватом полезли безымянные? — задумался вслух Элронд.

— Похоже, туша риггера теперь станет тут неплохой затычкой. До тех пор, пока её не доедят, — предположил ведьмак. Он хотел было наложить для верности знак Ирден, но самого провала было не видно, да и сил в этом душном подземелье уже не хватало.

— Теперь нам главное — донести гнома живым до моего грота, — сказала Гультава. — Иначе он отойдёт в чертоги ожидания в этом осквернённом месте.

— Ну дальше, в общем-то, вы уже знаете сами, — закончил ведьмак свой рассказ Ислейфу, сотнику Вартмафу и мэтру Радагасту, сидевшим рядом с ним в беорнингской лодке, прокладывающей путь по солнечной Ирисной низине. — Только что ж вы, мэтр, с нами не пошли? Такого чародея, как вы, нам там и не хватало.

— Увы, мой друг ведьмак, — ответил ему волшебник, даже не пытавшийся очищать шляпу от птичьего помёта, — мои чары властны над созданиями леса, поля и воды, но не над теми, кто гложет камни во мраке у корней мира. И потом, с вами были одни из лучших воинов-эльфов, сражавшиеся в былые дни и с более мощными чудовищами у врат Ангбанда и Мордора! С вами была Гультава, державшая в одиночку щит против сотен злобных созданий! Да и ты порой себя недооцениваешь, Геральт из Ривии.

— А как вы вообще прознали про всё это? — спросил Геральт, оглядывая лодки, везущие караванщиков-гномов к Андуину и дальше, вверх по реке в земли Гримбеорна. Сталина с ними уже не было: он живой, но без сознания остался на излечении в чертогах Гультавы. Да и Барин уже не отпускал солёных острот и молча сидел с перевязанной головой, изредка морщась от болей. Элронд и Глорфиндель же направились в Ривенделл через горы.

— Когда я получил весточку от нашего общего друга Гэндальфа, что нашлось... — Радагаст, покосясь на краснолюдов, шёпотом добавил: — То самое Кольцо, — и уже нормально продолжил, — я вспомнил о рассказах беорнингов и лесорубов, как тёмные личности вьются вокруг Ирисной низины, где оно было утеряно впервые, и как вода в Ирисном озере и водопаде становится нездоровой. Едва я развязался с некоторыми делами в Лихолесье, я сообщил обо всём по птичьей эстафете Элронду и Глорфинделю, которые завершали поход против гоблинов в двух днях пути к северу отсюда.

— По справедливости, я должен был бы ещё и премию тебе выплатить, ведьмак, — сказал Ислейф. — За то, что эта пакость сейчас не тянет за нами из воды свои щупальца. Но ведь госпожа Гультава тебя не оставила без награды, так что нашему казначейству не придётся голову ломать, как вписать это в уже утверждённые расходы.

— Есть такое, милсдарь Ислейф, — кивнул Геральт. На его пальце теперь красовалось подаренное владычицей озера кольцо с топазом — если верить Гультаве, оно должно было существенно повышать стойкость ведьмака в бою.

— Ну что, недолго тебе с нами, — сказал Геральту начальник краснолюдского каравана. — Через пару деньков мы доплывём до Старого брода, откуда наш путь лежит по старой эльфийской тропе на север и восток, а твой — на запад, с другим караваном. Он уже должен быть на подходе к Вратам Лихолесья.

— Главное, чтобы без ложнозрячих брюхоногих протобестий с присосками в подземельях, — процедил ведьмак. — Пусть хоть варги. Хоть орки. Хоть утопцы. Даже на кикимор уже согласен. Всё, что угодно, будет лучше, чем они.

— Боюсь, Белый Волк, чутьё подсказывает мне, что ты ещё столкнёшься с этими неназываемыми порождениями Тьмы — и если бы только с ними одними! — драматически напророчил Радагаст Карий.

— Да идите вы, мэтр... к своим кроликам, — ухмыльнулся Геральт и отхлебнул из фляжки крепкой гномьей шахтёрской дряни, чтобы поднять настроение. Но дальнейшие события показали, что магик был прав. И Безымянные ещё не раз вставали на пути Геральта из Ривии, и без нелепого приключения на обратном пути не обошлось.

Но это уже совсем другие истории.

1) Образ возник под влиянием фанфика OrangeBird "Старшая Кровь" https://ficbook.net/readfic/11790992

Вернуться к тексту

2) В LotRO известен как Draining Dark-Maw, или Опустошающий тёмного Чрева

Вернуться к тексту

3) https://lotro-wiki.com/wiki/File:The_Grasping_Maw.jpg Красивый, да?

Вернуться к тексту

4) https://lotro-wiki.com/wiki/Corrupting_Void-eater Тоже красивый.

Вернуться к тексту

5) Напомню, шнур — старопольская мера длины, равная примерно 43-44 метрам.

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Весна в Келондиме — Фанфары и цветы ("Ведьмак 3: Кровь и вино")

Мирный Шир — Pepperland ("Жёлтая подводная лодка")

ВАРНИНГ: глава содержит цитаты из "Хранителей Кольца", глава II "Тени прошлого", и дополнения к "Ведьмаку III" "Кровь и вино".

— Cead, Gwynnbleid. Не чаял увидеть тебя во владениях Кирдана, — сказал Иорвет, заметив ведьмака за столом в пиршественной беседке. — Я думал, что ты сейчас гоняешь драконов и троллей на службе краснолюдской коммерции.

— Cead, Iorveth, — отозвался Геральт, отставив кубок с добрым эльфским вином. — Ты почти угадал. Только это были когтерои в шахтах Чертогов Торина. О, кого я вижу! Неужели ты отымел-таки всю прекрасную половину Бри и Арчета, Лютик?

Встреча попаданцев из Северных королевств состоялась тёплым майским утром в Келондиме, городе эльфов-фалатрим на реке Лун, где речной путь, по которому эльфские плотовщики гнали корабельный лес на юг в гавани Митлонда, пересекался с караванной дорогой, связывающей краснолюдов гор Эред Луин с соплеменниками на Востоке. Иорвет был членом посольства из Ривенделла, направлявшегося к Кирдану Корабелу на некие важные переговоры. Лютик увязался за ним, потому что давно хотел побывать в Гаванях. А Геральт... Геральт пребывал в непредвиденном отпуске.

— Гоблины снова вышли из своих ям и пещер. Всю дорогу через горы не давали покоя каравану из Эребора и Железных холмов. Когда наместник Двалин узнал об этом, то приостановил движение обозов через Мглистые на неопределенный срок. Меня он подрядил было выводить когтероев в местных рудниках. И я решил вопрос с этими засранцами. Теперь я возвращаюсь в Бри, дожидаться ближайшего каравана к Андуину, — говорил ведьмак, сидя в изящной резной до кружевоподобия беседке над степенным, широким Луном и его берегами, бело-розовыми от цветущих яблонь и вишен.

— Кто такие когтерои? — не понял Лютик.

— Засранцы, — подсказал Иорвет.

— Представь себе полностью лысого грызуна с редкими пучками жёсткой шерсти и здоровенным твёрдым клювом на морде, который позволяет ему пробивать породу и грызть железо. И другие полезные минералы тоже. Или заклевать насмерть взрослого краснолюда, — объяснил Геральт. — Но вообще они безобидные. Это полуслепые твари, которые остро реагируют на звук, а лязг краснолюдских кирок принимают за вызов на поединок за территорию.

— И что же ты применил? Зная твой кодекс, предположу, что ты их пожалел и угостил ржавой кольчугой Двалина, а краснолюдов вытолкал из рудников подальше, — съязвил Лютик.

— Трещотки. Кметы так выгоняют кротов с огородов. А если детские трещотки юных краснолюдиков слегка испортить, то они издают звук, который когтерои очень не уважают. И сматываются в другие пещеры, ещё не разрабатываемые.

— Ведьмачья смекалочка, помню её ещё по долине Понтара, — усмехнулся скоя'таэль. — А что ты делаешь в Келондиме?

— Отдыхаю. Думаю кое о чëм и пою песенку "Семь девиц из Виковаро", — ответил Геральт. — Работы для ведьмака тут нет. Только хозяин этого погребка раз попросил проследить, кто ворует его винишко. Это были пьяные в жопу гоблины-синеутёсники. Увидели меня — и как задали стрекача!

— А мне несколько сложнее. Несмотря на все уговоры Иорвета, стража Кирдана отказалась впускать меня в Гавань. Ладно бы громилу, увешанного кинжалами — но мирного трубадура... — Лютик был глубоко расстроен.

— Кирдан не решился довериться Dh'oine, пока он обсуждает государственные дела, — сказал Иорвет, поправив повязку на глазу. — Но раз тебе, taedh, нанесли столь смертельное оскорбление, я приоткрою секрет. Элронд всё-таки готовит пути к отступлению.

— Настолько всё плохо? — спросил ведьмак.

— Скоро будет, — тяжёлым голосом подтвердил Иорвет. — Орки на Эттенах и гоблины в горах как с цепи сорвались. Мы и союзные Dh'oine делаем что можем, но за ними, bloede bleadd, Ангмар! С его армией, с магиками, со сталеплавильнями. На юге тоже неладно — в Тарбаде и Энедвайте хозяйнует Белая Длань, и если не заплатил ей отступного, живым там не проедешь. Так что, учитывая природный фатализм и дефетизм Eldar... — покачал головой одноглазый эльф.

— Я бы не сказал, что там одни дефетисты, только и ждущие момента свалить. Глорфинделя вспомни, — вступился Геральт за гостеприимных хозяев погребка, которые как раз принесли и раскупорили гостям бутылку недурственного белого.

— Испробуйте "Букет Мелиан", славный собрат и почтенные Edain, — сказал эльф-виночерпий.

— Хммм... Пожалуй, туссентское рядом с ним будет грубовато, — сказал ведьмак на правах специалиста, покатав напиток по нёбу.

— Боюсь, без эльфского или ведьмачьего чутья мне не оценить все нотки вкуса, — вынес вердикт Лютик. — Скажу проще: нектар и амброзия! Или, как говорит Золтан Хивай, вставляет!

Старые товарищи со смехом помянули ехидного краснолюда и чокнулись в его честь.

— И как вы дальше думаете? — поинтересовался Иорвет, свежеиспечённый военачальник Имладриса.

— Я, пожалуй, заверну в Дуиллонд. Библиотекарь Эрестор рекомендовал мне там одну эльфку... — начал Лютик.

— Ни слова больше! — шутейно прервали его ведьмак и скоя'таэль.

— Солдафоны! Эльфку-арфистку, которая выступает с мелодекламацией о сильмариллах! У неё недурственный... — хотел спасти положение профессор элоквенции, но ему не дали.

— Мы поняли, Лютик.

— Список "Квенты о проклятии Феанора", старинного поэтического переложения "Утраченных преданий", а не то, что вы поняли! О грубый век! — деланно возмутился бард.

— Твоя правда, — сказал скоя'таэль. — Всё равно ведь она тебе не отдастся. А ты, vatt'gern?

— На восток. Там работа всегда найдётся. К тому же Гэндальф вроде сейчас недалече, в Шире, и наверняка что-то затеял. А это верный шанс на заказ, — рассудил Геральт.

— Ну, за магию! — предложил тост виконт де Леттенхоф.

Путь в вольный Шир из Келондима лежал через пустоши на левом берегу Луна, мимо эльфских развалин Там Амотира, до Тигфильда — первого поселения суверенной земли низушек. Оттуда можно было тремя дорогами добраться до усадьбы Бэг-Энд, что под Холмом, в которой вроде бы имел пребывание мэтр Гэндальф.

Ведьмак уже не первый раз проезжал через Шир и отметил, что виды здесь царят самые умиротворяющие: поля, лужки, коровки, рощицы, искусно выкопанные норки с благопристойнейшими палисадниками и их обитатели — босоногие, но в добротных костюмах и солидно смакующие трубочное зелье. Лютик, который проезжал тут по пути в Гавани, тоже немало и бурно восхищался буколическими прелестями Хоббитании и даже некоторыми молоденькими незамужними низушками, которые, хоть в целом и не в его изысканном вкусе, но объективно весьма, весьма...

Но хотя эта сельская идиллия и грела душу ведьмака, как профессионалу она ему не сулила никакой перспективы. Брать в Шире заказы казалось бессмысленным — вряд ли райку полуросликов угрожал кто-то страшнее хорьков в курятнике, а внешнюю угрозу в обмен на продовольствие, эль и табак отгоняли следопыты.

Да и не стали бы хоббиты обращаться к Геральту — обычные "Громадины"-люди и те большинству низушек не внушали доверия, а тут ещё и какой-то желтоглазый ведьмак с двумя зловещими мечами. В первый раз, когда он ехал через Хоббитанию в Эред Луин, в Затоне, Лягушатниках и других городишках обыватели разбегались от Плотвы, как если бы Геральт до сих пор был всадником Дикой Охоты. В абсолютное большинство трактиров вход ведьмаку был закрыт — виной тому были вовсе не предрассудки низушек, но их рост, под который и строились заведения. А уж ночевать в номере при трактире в низушьей кровати и вовсе было бы пыткой.

Словом, для себя Геральт решил, что в Шире работать не стоит. А потому возлагал большие надежды на встречу с Гэндальфом Серым, который наверняка имел для ведьмака в запасе заказец, а то и не один.

Из Тигфильда ведьмак добирался в Бэг-Энд не кратчайшим путём, через Игольное Ушко и Камышовую топь, а вокруг да около, через столичное Занорье. Это дало ему возможность сэкономить на ночлеге — даже в политическом центре Хоббитании с Геральта за комнату для Громадин в трактире "Дитя и птица" содрали меньше, чем это сделали бы краснолюды, державшие гостиницы в Ушке.

Употребив завтрак, обильный даже для человека, не говоря уже о низушке, ривянин забрал с конюшни обихоженную Плотвичку и выдвинулся дальше на восток — в Байуотер, где за рекой уже возвышался Холм, заселённый уже третьим поколением славной фамилии Бэггинсов. По словам старого Бильбо Бэггинса, сейчас делами в Бэг-Энде управлял его племянник Фродо, молодой — лет пятьдесят — хоббит, которого историограф и сочинитель аттестовал Геральту наилучшим образом. Но перед тем, как стучаться в круглую дверь низушьего жилища, ведьмак решил заглянуть в местный кабачок "Зелёный дракон" на предмет свежих слухов и новостей — в том числе и о Гэндальфе.

"Зелёный дракон" был одним из немногих заведений в Шире, которое могло принимать Громадин не полусогнутыми, но всё равно люди там были редкими гостями, а ведьмака местные завсегдатаи и вовсе видели впервые. Некоторые низушки на всякий случай отодвинулись от стойки, когда Геральт заказал пивка — но видя, что враждебности мрачный тип с двумя мечами не проявляет, они быстро вернулись к своей трескотне.

— Милсдарь Рутнот, а вы не знаете, где тут я могу найти мэтра Гэндальфа Серого? Говорят, он теперь поселился в Бэг-Энде, что под Холмом, — спросил ведьмак деловитого трактирщика-хоббита. Тот покосился на его мечи и сказал:

— Нету Гэндальфа в Бэг-Энде, мастер... — и уточнив имя, продолжил, — Геральт. Позавчерась выехал ко Врагу на кулички, в Бакленд, по каким-то своим делам с тамошними Брендибаками. А когда вернётся... кто его знает? — зевнул низушек и вернулся к прямым обязанностям.

— Зараза, — вырвалось у ведьмака. Молча он заплатил трактирщику три пенни за кружку "Папоротникового пива" — "Ещё год назад было два", ворчали посетители, — и стал цедить приятно холодный низуший напиток, думая, что дальше делать, и вслушиваясь, о чём говорят милсдари хоббиты.

— По всей Хоббитании говорят, что такого еще не было: идут и идут невиданные чужаки, целыми толпами. И слышал я, что эльфы стронулись на запад, к гаваням за Белой Крепостью. Плывут они и плывут, уплывают на запад, а нас оставляют, — проговорил чуть ли не нараспев, печально и торжественно покачав головою, простоватого вида рыжий низушек, батрак или садовник.

— Старые байки на новый лад. Да мне-то или тебе, Сэм Гэмджи, какое до них дело? И пусть себе плывут! Хотя куда им плыть: ты ведь этого не видал, да и вообще никт в Хоббитании. Может, и не плывут, кто их разберет, — заворчал другой, важный и со следами от муки на костюме. Видимо, это был местный мельник.

— А вот как насчет древесных великанов? Говорят, за северными болотами недавно видели одного — выше всякого дерева! — не унимался Сэм.

— Кто это говорит?

— Ну, хоть бы и мой братан Хэл. Он работает у Болгера и все время бывает в Северном уделе. Он и видел... — продолжал наседать на мельника Гэмджи. — Настоящий великан — за один шаг три сажени отмахивает, а сам вроде громадного вяза, идет-шагает!

— Да что там ваши великаны! — встрял в беседу седеющий уже низушек, не вынимавший изо рта глиняной трубки. — Вот в наших Барсуковинах настоящие чудеса творятся, патентованные! Пэнси Прорытвинс вчерась собственными глазами видала, как проклятый Гольфимбуль на Зелёные поля вернулся и башку свою дурную искал по всем ямам. Бродит, собачий сын, с копьём и во всякую кроличью нору тычется — куда, мол, голову мою девали, паразиты?!

— Ври больше! — дружно расхохотался весь зал "Зелёного дракона".

— Плохо вы Пэнси знаете, она врать не станет... — обиделся было милсдарь из Барсуковин, но тут на улице загрохотала и загремела одноколка, в которую был запряжён пони. Из неё вывалился хоббит в солидном цилиндре, но нехитрой рабочей одежде, на котором не было лица. Едва войдя в заведение, он уставился на Геральта и где-то с минуту стеснялся, а потом наконец набрался смелости и спросил:

— Прощенья просим, мастер, не вы ли знаменитый Ведьмак из Бри, Гроза Могильников и истребитель чудовищ?

— Именно я, — кивнул гроза. — С кем имею честь?

— Вилком Прорытвинс, главноуправляющий каменоломнями в Скэри, в Восточном уделе, — представился, приосанившись, низушек. Кто-то из старых выпивох пытался его перебить:

— Ты Пэнсина родня, ага? А правда вам гоблины являются или вы уже больше меня пьёте?!

— Иди ты! — отмахнулся Прорытвинс и продолжил: — Нуждается ваша помощь, мастер ведьмак. Лучше прямо сейчас! У нас там полная катастрофа может сейчас произойти!

— Кто у вас завёлся? — осведомился Геральт.

— Пауки! — переходя от ужаса и волнения на фальцет, воскликнул главноуправляющий.

— Позови бабу с метлой, зачем тебе ведьмак? — пожал плечами Геральт.

— Так если б вы их видели, мастер ведьмак! Ростом с пол-хоббита, а то и выше! Мохнатые! Паутиной, гады, плюются! Засели в каменоломне как у себя дома! Работники всё побросали и ушли! — бурно жестикулировал Прорытвинс.

— Значит, это не пауки. Это арахноморфы. У вас там их много?

— Минимум штук шесть наши ребята видели. Может и больше быть!

— Уничтожение арахноморфов каменоломне встанет в... Гм-гм-гм... Пять золотых Короля-под-Горой, — назначил цену ведьмак.

— А за три никак невозможно? У нас нонеча с валютной выручкой не очень чтобы так себе, мастер Геральт! Скэри — это ж вам не Бри! — сбивал цену низушек.

— Четыре.

— Три с половиной!

— По рукам, милсдарь Прорытвинс! — высокие договаривающиеся стороны наконец-то договорились. Вилком Прорытвинс наскрёб золотой и ещё несколько брийских пенни и вручил их Геральту с таким видом, как будто это было золотое блюдо с обнажённой Йеннифэр.

— Аванс, мастер ведьмак!

— Погнали. Далеко до Скэри?

Геральт и его новый заказчик покинули "Зелёный дракон". Вскоре с улицы раздалось "Шевелись, Плотва!", и ведьмак, его лошадь и Прорытвинс на своей одноколке исчезли, распространяя грохот и пыль.

— Видали, господа? — сказал Сэм Гэмджи двум хоббитам, одетым чуть более с иголочки. — Вот он самый и есть, оказывается, ведьмак. Гэндальф его дюже одобрил, когда они с господином Фродо шушукались.

— Странно, — покачал головой Мерри Брендибак. — А выглядит как сущий разбойник из Глухоманья, про каких гномы судачат. Или кто похуже.

— Так ты же говорил — гномы его и наняли обозы охранять! — встрял Перегрин Тук.

— В любом случае, почтеннейшие — с нашим Фродо что-то неладное деется. Что они с Гэндальфом что-то этакое затевают и таятся — это мы понимаем. А вот что тут ещё и ведьмак из Бри замешан — это уже сильно, — рассудил Мерри и перешёл на заговорщицкий шёпот: — Надобно нам за ним проследить, посмотреть, кто таков.

— Не могу я, господин Мерри, — сказал Сэм. — Служба. У меня ещё список покупок будьте-нате, да и сковородки в Бэг-Энде нечищены.

— Пин?

— Не бойся — я с тобой! — гордо подбоченясь, ответил Перегрин Мериадоку. И вскоре два отчаянных молодых хоббита, оседлав пони, направились в Скэри, чтобы раскрыть зловещую тайну беловолосого Громадины с двумя мечами.

Примечания:

Саундтрек:

Скорее в Скэри! — John Williams, To Tornfield ("Jane Eyre").

Каменоломня — Gollum's Riddle (The Hobbit 1977, OST)

Вилком Прорытвинс пыхтел изо всех сил, и ещё больше пыхтел его пони в упряжке. Но нагнать Плотву с ведьмаком ему было тяжело. Поэтому, когда низушечье-людская кавалькада уже поравнялась с Холмом, милсдарь главноуправляющий взмолился:

— Мастер Геральт, не могли б вы спешить помедленней?! Пожалейте поню мою, она ж скоро из шкуры выскочит!

— Тпрр, тише, тише, Плотвичка, тише, — отозвался Геральт на причитание низушка. — А вы не боитесь, Прорытвинс, что арахноморфы за это время доедят пол-Скэри?

— Приняли всех необходимых мер, — ответил Вилком ведьмаку. — Построили эту... баррикаду и сдерживаем гадов в каменоломне. Послали за шерифом Олливаксом, а уж он ополченцев сбирать уполномочен...

Геральт и Прорытвинс, сбавив темп, направились дальше — на Захолмье, Дровяной Бор, Барсуковины, не замечая, что за ними наблюдают.

— ... Вот он, мастер Фродо! Тот самый, о котором Гэндальф рассказывал! — показал Сэм.

— Так это и есть тот самый загадочный Ведьмак? — задумался мистер Бэггинс-младший. — Выглядит как обычный разбойник-Громадина. Хотя много ли я разбойников видел... А что это за два хоббита верхом на пони за ними скачут?

— А то господа Мерри и Пиппин тронулись, проследить за Ведьмаком, кто таков и не вынюхивает ли здесь насчёт Кольца, — пояснил Гэмджи.

— Эх, вот бы мне сейчас быть с ними, Сэм, а не возиться со всеми этими расписками, исками, претензиями и деловыми предложениями от Саквиль-Бэггинсов, Враг бы их побрал! Да и с Ведьмаком интересно было бы поговорить. Шутка ли — человек из такой дальней страны, куда из Хоббитании лет пять хромай, а не дойдёшь, но есть там и эльфы, и гномы, и наш брат хоббит даже! — тяжело вздыхал Фродо, ощущая сильнейший соблазн задвинуть куда подальше дела Бэг-Энда и пуститься навстречу перспективе собственного Приключения.

— Вы уж сторожко с ним, мастер Фродо. А то в "Драконе" бают — колдун он и полнейшую порчу навести может, так что пропадёте вы в страшных мучениях.

— Тебе не повредило бы, Сэм, слушать Гэндальфа повнимательней. Волшебник говорил, что с эльфами он дружен, а эльфы бы ни в жизнь не приняли бы к себе чёрного колдуна или разбойника, — покачал головой Фродо. — А вообще... А действительно катись оно всё! — и молодой хоббит помчался к коновязи, чтобы на пони уверенно нагнать дружков.

— Мастер Фродо! — ломанулся было за ним Сэм, но вспомнил, что надо запереть дверь в Бэг-Энд, и уже потом помчался догонять хозяина, докрикивая на ходу. — Я вас к этому ведьмаку в лапы одного не пущу!

Меж тем Геральт и его заказчик проехали Захолмье с его угольниками и лесопилками и мчали по Дровяному бору, направляясь на восток. Бор был по человечьим меркам не больно-то великим, но для низушек это была настоящая дикая пуща, и Вилком Прорытвинс оглядывался по сторонам с опаской.

— Тут, ежели сильно повезет, и медведя встретить можно, мастер ведьмак. А нонеча и вовсе гоблина!

— Значит, правду бает Пэнси Прорытвинс про Гольфимбуля? Его же вроде ваши завалили лет двести пятьдесят тому назад? — Ведьмак ещё в Ривенделле слышал от Бильбо Бэггинса о битве на Зелёных Полях, в которой низушки без посторонней помощи отбили нашествие гоблинов и орков.

— Такие времена, мастер ведьмак. Всё может произойти, — пожал плечами милсдарь главноуправляющий.

Геральт и Прорытвинс прокатились по улочкам Барсуковин, зажатых меж холмов на границе Дровяного бора, и вернулись на открытые пространства, в те самые Зелёные поля, раскинувшиеся до самой реки Брендивайн. Во второй половине дня Плотва с ведьмаком в седле и одноколка Вилкома уже показались на главной площади Скэри, откуда прямая дорога вела к каменоломням в здоровенной меловой круче где-то в полстае от города. Но теперь она была перегорожена всяким разным хламом, а на этой куче, гордо называвшейся баррикадой, дежурили шестеро увалистых, досыта откормленных низушек в цивильном платье, вооружённых вилами, граблями, тяпками и иным садовым инструментом.

— Это и есть ваш вазьмак, мастер Прорытвинс? — строго справился у Вилкома рыжий низушек в чём-то вроде примитивного доспеха и с увесистой деревянной дубиной с металлическими пластинами. — Ну здрасте, уважаемый Громадина. Я шериф Олливакс.

Геральт не успел представителю власти и слова сказать, как его начали обступать хоббиты, и только страх перед фыркающей и бьющей копытом Плотвичкой удерживал их на почтительном расстоянии. Когда ведьмак спешился, на него быстро насели мохноногие обыватели Скэри с жалобами буквально на всё — одну замучали летучие мыши, выгнанные из каменоломен пауками, у другого гоблины увели овцу, у третьего похитили любимую тётушку Прунеллу, а четвёртый требовал разобраться с кабатчиком, ибо сей сукин сын подмешивает в пиво известковый порошок.

— Дамы и господа! — неожиданно командным голосом для своего малого роста рявкнул шериф. — Не мешайте иноземному спеси... циалисту выполнять заказ на пауков! Вы сможете оформить свои заказы у вазьмака позже! А с Хэлсоном Брагисом из "Плуга и звёзд" я лично поговорю!

Олливакса здесь слушались, и низушки отпрянули. С ведьмаком, кроме шерифа, остались только брат и сестра Прорытвинсы.

— Видите, господин ведьмак, уже все видели гоблинов! И не слушайте вы этого пня-шерифа, что я панику сею! Шерстью на пятках клянусь — рыщет вот такой вот вонючий гоблин по полям и шарит по кроличьим норам! А в той, что я первой приметила, я нашла вот этот зуб!

И Пэнси Прорытвинс торжественно вручила Геральту неопрятный кривоватый клык, действительно похожий на гоблинский. Брат низушки взглянул на него и хлопнул себя по лбу.

— Совсем забыл, мастер ведьмак, — всполохнулся Вилком Прорытвинс. — Как дело-то было — мои, значит, работники пробили стену в пещере, а там паучищи, да как хлынут тучей! Ребята, конечно, из пещеры бегом, и тут видят череп на груде камней! Точно говорю, мастер ведьмак — злой это череп, не к добру он! Из-за него небось и набилось в каменоломню пауков!

— Очень может быть, — не стал смеяться Геральт. — Как выглядели арахноморфы-то?

— По-всякому. Одни цвета гнойного прыща, другие серые, третьи зелёные... — рассуждал Прорытвинс. Ведьмак задумался — в каменоломни повадились арахноморфы различных видов, и похоже было, что организованные внешней магической силой, иначе бы они уже давно пустили в дело жвалы друг против друга.

Геральт направился к каменоломням прямо через баррикаду ополченцев Оливакса, успев напоследок принять от Вилкома Прорытвинса план-схему выработок. Но не он один...

— Давай за ним — и огородами, огородами, а то ещё шерифские нас прогонят! — скомандовал Мерри Брендибак. Они с Перегрином Туком на всякий случай вооружились увесистыми палками — хотя судя по тому, что старый Бильбо рассказывал о таких пауках, это помогло бы слабо.

Таинственный ведьмак шёл в быстром темпе, но хоббиты уверенно и бесшумно поддерживали дистанцию. Минут через пятнадцать он достиг входа в каменоломню — огромную выдолбину в меловом уступе — который теперь украшали брошенные тачки и кирки. Беловолосый Громадина окинул взглядом карьер и покачал головой, оценив оперативную обстановку одним-единственным словом:

— Зар-раза...

— Что, там всё прямо так плохо? — шепнул Мерри Перегрин Тук. Наследник Брендибаков мог только плечами пожать.

Ведьмак и Гроза Могильников достал из торбочки какие-то бутылочки и отхлебнул сперва из одной, потом, подумав, и из другой.

— Настоечки хряпнул, — предположил Пиппин. — Для храбрости.

— Думаешь, это выпивка? — недоверчиво сказал Мерри.

— А что, по-твоему? Я бы на его месте так полбочонка выдул... — гнул свою линию юный Тук.

— Гэндальф говорил, что это волшебные эликсиры, которые улучшают ловкость и силу ведьмака, — услышали оба хоббита знакомый голос.

— Фродо, Враг побери! Что ты тут делаешь? — дуэтом воскликнули Тук и Брендибак, заметив сзади старого дружка.

— То же, что и вы, — ответил молодой Бэггинс. — Ну, как там ведьмак?

— Спускается, — кивнул ему Пиппин. — Ладно, пошли на галерейку смотреть, а то всё интересное пропустим!

Когда хоббиты добрались до галерейки, они увидели чуть ли не под самыми своими босыми ногами беловолосую макушку, а потом отпрянули — здоровенный меч промелькнул мимо них, чуть не отхватив им пальцы, и с чавканьем прибил, скорее всего, паука. Ведьмак сопроводил это действо не то заклинанием, не то бранью на незнакомом всей троице языке:

— A dy'eabl aep arse!

После чего, осмотревшись, побежал дальше по ярусу навстречу другому мохнатому пауку мерзкой бело-коричневой окраски. Фродо, Сэм, Мерри и Пиппин с изумлением наблюдали, как Гроза Могильников на этот раз не стал доставать меч, а сложил пальцами правой руки некий знак — и паук запищал, подожжённый словно бы огненным шаром.

— Вот это да, мастер Фродо! — восхитился Сэм Гэмджи.

— Он, наверно, волшебник навроде Гэндальфа, только не так крут, — предположил Мерри Брендибак.

Между тем ведьмак, не увидев снаружи других пауков, уверенным шагом направился на самый нижний ярус, где жутковатой чёрной дырой зиял вход в катакомбы.

— Эх, проклятье! Всё самое интересное пропустим, — загрустил было Перегрин Тук, и тут его осенило — Ребята, я сейчас! Знаю я там наверху одно любопытное местечко... — и, прихватив с собой кирку, припустил куда-то влево, откуда можно было забраться на сам холм. — Кто со мной?

Мерри бросился за ним, но отнюдь не с энтузиазмом, а с другой киркой и криками: "Стой, болван! В паутину захотел?!". Фродо тоже хотел было остановить безрассудного юного Тука, но тут у него самого на пути встал Сэм:

— Мастер Фродо, только через мой труп! Вы помните, что нам предстоит! Не время нам ещё рисковать!

— Ну хоть тут посмотрим, Сэм, чем дело кончится, — сказал племянник прославленного Взломщика, глядя, как силуэт загадочного истребителя чудовищ исчезает в темноте.

Туннели каменоломен Скэри были мало того, что тёмными, присыпанными известковой пылью и кишащими арахноморфами — они были ещё и низушечьими, и Геральту было там несколько тесновато. Предвидя это, ведьмак принял перед выходом на операцию вместе с "Кошкой" солидную порцию "Чёрной крови", которая делала его весьма токсичным для любителей досуха высасывать своих жертв — уворачиваться от укусов здесь было особо негде, и значит, нужно было обернуть их против самих пауков.

Но арахноморфы в Скэри оказались не слишком-то крупными — хотя для низушек уже достаточно устрашающими — и не слишком-то могучими: раз Геральту попался труп восьминогой твари с пробитой киркой головой. А вот убитых или запелёнанных в паутину полуросликов ведьмак не встретил.

"Молодцы низушки, отбились, — подумал Геральт. — А видов тут и впрямь два: кусач и древесная ткачиха. Если верить эльфским бестиариям, они друг дружку не переносят. Без магии здесь не обошлось, да и медальон что-то приплясывает".

Постепенно с продвижением в глубь туннелей поголовье арахноморфов уменьшалось. Хотя ведьмак и получил несколько укусов, но "Чёрная Кровь" действовала на паукообразных сильнее, чем яд этих мелких — для арахноморфа — видов на него. Когда впереди объявилась особо крупная стая, Геральт, не мудрствуя лукаво, применил знак Игни и подождал, пока хитиновые панцири палёных пауков не полопаются.

Внезапно медальон школы Волка резко натянул цепочку. Ведьмак огляделся, увидел недавний пролом — похоже, тот самый, сделанный рабочими Вилкома Прорытвинса — и понял, что магнит для чудовищ находится именно здесь. Но едва Геральт успел развернуться, как на него откуда-то сверху обрушились комья земли, коренья и чуть было не свалилось что-то ещё более крупное. Белый Волк выхватил меч, но вовремя остановился, видя в луче света сверху, что перед ним всего лишь очередной низушек.

— Курва... Ты откуда взялся на мою голову?

— Я не Курва, мастер ведьмак, я Перегрин Тук, сын Паладина, — встал, отряхиваясь от белой пыли, низушек и добавил: — Самый геройский герой Хоббитании!

— Оно и видно. Подбери кирку и от меня ни на шаг, герой хренов, — распорядился Геральт, и Перегрин Тук как-то не решился ему перечить и полез следом за ведьмаком в эпицентр чародейской хренотени.

Пещера, куда проломились каменотёсы, была пуста — даже паутины было маловато, а кладок яиц ведьмак вообще не заметил. Это значило, что восьминогие набежали сюда недавно. А на валун посреди пещеры кто-то аккуратненько положил артефакт, заставлявший медальон сильно переживать.

— Т-т-там... Че-че-че-череп! — констатировал юный Тук, заикаясь и тыча пальцем в небольшой треснутый череп, принадлежавший некогда, судя по всему, гоблину.

— Вижу, что не полуэльфка в кружевном белье. Отдай эту штуку и держись меня, — приказал Геральт. Перегрин протянул ему череп, как-то благоговейно держа его на отлёте, смотря и что-то мучительно припоминая...

— Да это же... Уж не череп ли Гольфимбуля?! Рана точь-в-точь такая же, которую тому оставил мой двоюродный прапрапрапрадедушка Бычий Рёв! Это же наша фамильная ценность! — восхитился низушек.

— Паукам она тоже нравится, поэтому не вызывай их на себя, — грубо отобрал ведьмак у хоббита череп и двинулся к выходу.

Вылезли из туннелей Геральт и Пиппин не сразу. Добросовестный охотник на чудовищ сунулся ещё в два закоулка, где копошились пауки, и разобрался с ними — с одним скопом мечом с маслом от инсектоидов и Чёрной Кровью, с другим знаком Аард, обвалившим на них целую меловую глыбу, из-под которой вскоре торчали лишь переломанные лапы. Перегрин Тук малость ассистировал ведьмаку — как правило, беспорядочно с бешеными криками размахивая киркой. Пару раз он даже попадал паукам в глаза, но в последний весьма болезненно заехал Геральту по ягодице, от чего тот ещё и треснулся головой.

— Ещё раз так сделаешь — вырублю тебя и оставлю тут с твоим любезным черепом Гольфимбуля. Пока очнёшься, тут такое набежит! — пригрозил ведьмак и пинками отправил бестолкового низушка следовать перед собой. В общем-то, дела в Скэри были завершены. Напоследок Геральт Аардом засыпал проход в пещеру черепа Гольфимбуля и, усталый, мрачный и злой на Тука, покопался в кишочках убитых арахноморфов, подыскивая подходящие для эликсиров железы. Пиппина чуть не вырвало от такого зрелища.

Через минут пятнадцать, когда притомившийся ведьмак и натерпевшийся страху хоббит, оба вывалянные в мелу и паутине, вышли наружу, их уже ожидал внушительный комитет по встрече. В его первых рядах стояли Вилком Прорытвинс, его сестрица Пэнси, шериф Олливакс и ещё трое весьма решительно настроенных низушек, вооружённые чем попало. За ними собрались ещё пятнадцать-двадцать таких же.

— Ура-а-а-а!!! Пиппин, ты живой! — возликовала незнакомая Геральту троица и бросилась к обалдую-Туку плясать с "самым геройским героем Хоббитании" в обнимку.

— Милсдарь Прорытвинс, не извольте беспокоиться насчёт арахноморфов. Вот всё, что от них осталось, — показал ведьмак главноуправляющему и шерифу свои трофеи, и те сделали крайне красноречивые лица. — А вот и ваш череп.

— Это наш череп! — воскликнул Перегрин Тук, стремясь защитить от бесцеремонного Геральта национальную святыню низушек. — Это Гольфимбуль, поверженный моим двоюродным прапрапрапрадедушкой!

— Подумать только! Сотни лет назад голова гоблина скатилась в кроличью нору и прокатилась по подземным ходам аж до самого Скэри! — изумился Прорытвинс.

— Не думаю, — покачал головой ведьмак. — Скорее всего её достали оттуда, заколдовали и закатили в туннели, чтобы она служила магическим маяком для тех, на кого она заговорена. Кто-то очень хотел вам подгадить. Я бы на вашем месте его расколотил и выбросил в реку.

— Как бы то ни было, но это подлинно народное достояние Хоббитании, и мы не можем им разбрасываться! — запротестовал шериф Олливакс. — Как представитель власти я изымаю у вас череп Гольфимбуля и перешлю его по почте в Занорье, во Всяковинный амбар!

— Но ведь... — но Геральта уже слушать никто не хотел.

— А по случаю обретения реликвии и избавления Скэри от пауков я приглашаю всех в "Плуг и звёзды" в Барсуковинах! — провозгласил Вилком Прорытвинс. — Дамы и господа, это достойный повод для вечеринки за мой счёт!

Слова главноуправляющего каменоломнями были встречены ликованием, переходящим в овацию. Ведьмак хотел было ненавязчиво напомнить Прорытвинсу о награде, но тут его отвлёк другой низушек.

— Мастер ведьмак, я вижу, вы не враг хоббитам, и искренне рад познакомиться с вами! Фродо Бэггинс, к вашим услугам! — и молодой полурослик протянул Геральту из Ривии руку.

Ведьмак не слишком-то хотел пить с низушками — после "Чёрной крови" требовалась длительная и обстоятельная детоксикация, которой спиртное могло бы навредить. Но новые знакомые нашли для него очень убедительные аргументы.

— Мастер Герланд, вы в Шире Громади... эээ, человек новый и не представляете, что значит для нашего брата хоббита настоящая обжорная вечеринка, — настаивал Перегрин Тук. — Отказаться без уважительной причины — ну там, вы лежите в лихорадке или оплакиваете недавно усопшую кузину — верный способ нажить себе злопыхателей. Так что, может, пойдёте с нами?

— Да и редко какого человека развезёт с нашего эля до поросячьего визгу, — добавил Мериадок Брендибак. — Только с лучших сортов, прежде всего наших фамильных баклендских! Про них в народе так и говорят — "одна капля убивает пони!". Так что вам на нашем застолье будет безопасно, господин...

— Геральт. Из Ривии, — с нарастающим процентом металла в голосе сказал "мастер Герланд" и вспомнив, что в "Зелёном драконе" ему так и не удалось досыта пообедать сегодня, последовал-таки за четвёркой. Видно было, что низушки хоть и молоды, но держатся уверенно и принадлежат к хорошему кругу. "Где знакомства — там заказы, где заказы — там золото, где золото — там жратва, выпивка, мазельки, оружейник, алхимик, словом, жизнь", — подумал Геральт.

Особенное любопытство ведьмак вызывал у Фродо Бэггинса — и оно, пожалуй, было взаимным. С одной стороны, сей хоббит ничем не выделялся на фоне бесшабашного Перегрина и осторожного Мерри — разве что выражением глаз, мечтательным почти до уровня "не от мира сего". Понятно было, почему его сопровождает слуга Сэм — без преданного помощника такой индивидуй как без рук, ног и даже зада. С другой, именно Фродо производил впечатление сердца всей компании низушек. Казалось, он знает какую-то Важную Тайну, которая внимание остальных притягивает именно к нему.

— Гэндальф в свой последний приезд немало о вас рассказывал, и доброго больше, чем дурного. Говорил, вы легко нашли общий язык с эльфами Ривенделла и гномами, повидали немало земель, королевств и чудовищ, и надёжнее вас нет проводника в Пустошах. Если б, мол, вы не пытались спрятаться за свой нейтралитет — что бы это слово ни значило — да меньше пили, не было б вам цены, — сказал Бэггинс-племянник.

— Старая язва держит марку, — отметил Геральт. — Кстати, привет вам от вашего дядюшки Бильбо Бэггинса, историографа и литератора.

— И как там дядя Бильбо в Ривенделле проводит время, мастер ведьмак? — спросил Фродо. — А то мы здесь уже семнадцать лет о нём ничего не слышали.

— Жив-здоров, хотя уже немолод. Приятель мой Лютик всё время проигрывал ему в загадки, но заинтересовал его игрой в гвинт и тут уже восторжествовал. Но низушек он хитрый и, думаю, скоро и гвинт освоит, да ещё и эльфов подучит, — рассказал Геральт про Бильбово житьё-бытьё.

— А что такое гвинт? — уточнил Фродо.

— Зараза, — исчерпывающе ответил ведьмак.

Вечеринка в заведении "Плуг и звёзды" обещала стать самой мощной за всю историю Восточного удела. Праздновать избавление каменоломни от пауков набилось почти всё половозрелое население Скэри, Барсуковин и окрестных ферм. Притащились даже несколько хоббитов из таких дальних мест, как Захолмье, Овсяники и Бродни — в надежде разжиться угощением на счёт милсдаря Прорытвинса и поглазеть на таинственного Ведьмаря, или Вазьмака — столь лютого, что его даже пауки боятся.

Таинственный вазьмак сидел на улице вместе с теми, кому не хватило места в трактире — из-за потолков "Плуга", рассчитанных только на хоббита, как и в любом кабаке в стороне от Тракта.

Наелся Геральт быстро, с удовлетворением отметив, что хоббитанские порции бараньего рагу и запечённой в муке говядины с овощами и элем способны удовлетворить самого голодного Громадину. Видя, что этот ведьмак жрёт картоплю как порядочный, низушки как-то меньше стали его бояться — но всё равно сидели поодаль. Общества Геральта не чурались только Фродо и его друзья, которые, затаив дыхание, внимали охотничьим рассказам Белого Волка.

— Но эльф рассказал, что не всё так просто — кейран выделяет настолько ядовитую слизь, что одним прикосновением щупальца может убить рослого мужика. Пришлось нам с Шеалой задрачиваться на противоядие. Оно готовится из травки по прозванию тенекост — но в Шире она всё равно не водится, да и насобирать её было сложно, это уж на отдельный рассказ. Короче, пошли мы с чародейкой в самое логово кейрана — у развалин эльфского моста...

— Мастер ведьмак! — снова перебил его Фродо Бэггинс, который оказался любопытнее даже несносного Пиппина, но почему-то совсем не раздражал. — Разве в Северных королевствах прислужники Тьмы не боятся приближаться к местам, где жили эльфы? Вот в Лихолесье те же пауки...

— Может, пока короли и магнаты не стали вырезать эльфские города, так и было. Я уж тех времен не застал. Но теперь у нас всё по-другому — иначе, наверное, не нужны были бы ведьмаки, — ответил Геральт низушку, который, казалось, готов хоть сейчас сорваться с места в далёкую и загадочную Темерию. Видно было — в жилах Фродо бурлит та же беспокойная кровь, что и у взломщика-дяди.

— Ну так вот: было дело у развалин древнего эльфского моста. Логово кейрана легко было узнать по остовам лодок и духу гниющего мяса — смердило так, что аж слезы в глазах стояли. Шеала выманила его на себя, а я уж работал мечом и Знаками. В охоте на кейрана первое дело — не вставать у него прямо перед мордой, а то заплюёт ядом и никакой тенекост не поможет... — продолжил наконец ведьмак. Четвёрка низушек слушала его во все восемь ушей. А когда Геральт закончил историю о кейране, то обнаружил, что мохноногая публика вокруг уже достигла кондиции, которая в кабаках Новиграда называется "в зюзю". Даже музыканты уже играли чёрт знает как.

"Теперь пора, — подумал ведьмак. — Извините, милсдари полурослики, но это необходимо для вашего же блага". Он огляделся, убедился, что никто его не замечает, и выкатился из-за стола, делая вид, что ищет достаточно укромные кустики. На самом деле ведьмак направлялся к почтовой конторе Барсуковин, куда низушки снесли свой драгоценный череп Гольфимбуля.

Как и следовало ожидать, хоббиты даже не заперли почту. Согнувшись в две погибели и поминая a dy'eabl aep arse, Геральт проник внутрь конторы и, к своему счастью, обнаружил череп предводителя гоблинов с биркой "Во Всяковинный Амбар!!!" прямо на столе.

Пауков на почте ещё не наблюдалось, но многоножки и какие-то мерзкие жуки уже начали набиваться в помещение. Ведьмак подавил их, сколько успел, ногами и вынес череп наружу, пока никто не опомнился.

— Ну теперь держись, — сказал Геральт черепу и нанёс искросыпительный удар серебряным мечом. Потом ещё один. Потом ещё один. Когда число кусков приблизилось к десяти, ведьмак применил знак Игни, и сумерки наполнились той дымной вонью, которую он уже хорошо знал по ангмарским храмам и орочьим стоянкам.

— Зараза... — тут Геральт почувствовал, что у него после пира с хоббитами действительно возникла нужда, а напряжение от складывания Знака её только усилило. Белому Волку таки пришлось провести в кустах несколько неприятных минут, а когда он утёрся обёрткой для черепа с почты и вылез наружу, застёгивая портки, то увидел, что к нему уже мчатся на нетвёрдых босых ногах шерифы Барсуковин и Скэри.

— Где пожар?! — воскликнул блюститель закона из каменоломен — видимо, запах гари дошёл и до "Плуга и звёзд".

— Хм. Странно, что тут погорело? Опять Ноткинс фейерверки запускал? — уставились шерифы на следы кремации Гольфимбуля.

— Это гоблины, — решил Геральт свалить с больной головы на здоровую. В конце концов, заказов на спасение похищенного гоблинами скота и хоббитов он всё равно набрал. — Вломилась сюда парочка поджигателей, но я их пугнул.

— Значит, не врёт старая дура Прорытвинс, — кивнул местный шериф коллеге из Скэри. — Олливакс! С-стойте на стрёме! Я проверю почту — наверняка эти гады её ограбили!

Шериф недолго копался в посылках, уже через минуту воскликнув:

— Караул! Они забрали череп!

— Тревога! — заорал Олливакс. — Похищено народное достояние!!! Эй, помощники!!! Так... Вазьмак, а куда они побежали?

— Зараза... Туда, — махнул Геральт рукой куда-то на абстрактный север. Тем временем вокруг шерифа Скэри начал собираться перевозбуждённый пьяный народ. И неизвестно, обратился бы гнев толпы низушек против истинного виновника преступления века, как вдруг с дальней околицы Барсуковин действительно раздался женский крик:

— На помощь!!! Гоблины-ы-ы!!!

Геральт успел как раз вовремя — два или три гоблина, насев на низушку средних лет, пытались задрать ей подол, тогда как их товарищи радостно разоряли курятник. Но вид человека с двумя мечами и кошачьими зрачками отпугнул их так же, как и их сородичей-синеутёсников в Келондиме. Ведьмак хотел было послать им вслед знак Игни, но усталость, выпивка и интоксикация сделали своё дело, и он просто опустился на землю у живой изгороди.

Тем не менее, пока шериф Барсуковин проводил следственные действия в разграбленном хозяйстве, его коллега Олливакс подбил Геральта некоторое время пройти по следу находников. Он растерял ещё не всё ведьмачье чутьё и сумел сделать оргвыводы:

— Вышли на тропу на северо-запад, — пробормотал охотник на чудовищ.

— Чтоб тебя... Это же холмы по дороге в Овсяники! Не, я туда на дурняк не пойду, там сам Враг ногу сломит!

Пыл милсдаря Олливакса по охране порядка иссяк, и он отправился сопровождать низушек, возвращающихся по ночному времени в Скэри. Зато нашлась наконец тётушка Прунелла, которая всего-навсего уехала в гости к хозяйке подвергшейся нападению норы.

Тем не менее по состоянию на следующее утро, когда Геральт протрезвился, проспался и из него выветрились последствия интоксикации, у него оставался ещё пяток заказов. И ведьмак попытался договориться об оплате хотя бы выполненного.

— Где деньги, Прорытвинс? — спросил "вазьмак" низушка-управляющего дивным ширским весенним утром, когда встающее из-за Брендивайна солнце окрашивало поля Хоббитании нежно-салатовым.

— Мастер Герард... или Гербольт... прошу ваши тринадцать брийских пенни! — вручил Вилком Прорытвинс Геральту несколько монеток.

— Что?! Это треть от того, на что мы договаривались! Ты издеваешься, cuach'te aep arse, duwelsscheiss, bloede Perian?! — Геральт попытался схватить хоббита за грудки, но тот вывернулся и ловко — при его-то брюшке — отскочил.

— Это, мастер Геррит, с вычетом стоимости блюд и напитков в трактире "Плуг и звезды", которые вы изволили употребить. Платил-то все равно я, — заявил милсдарь Прорытвинс. Кто-то из проходивших мимо граждан славных Барсуковин неодобрительно покачал головой.

— Сволочь ты, Прорытвинс, — припечатал Геральт, решив про себя, что подаст жалобу Олливаксу на ушлого низушка. Но для начала ведьмак посетил контору местного шерифа и получил у него уже совершенно официальный заказ на изгнание гоблинов из Зелёных полей с отдельно оплачиваемым возвращением головы проклятого короля Гольфимбуля. Возвращать её было уже поздно, но ширриф пока ни о чём не подозревал.

— Ишь чего удумали, паскуды мелкие — взять этот... как его... ретрит? реванш? Короче, верх над нами прямо на месте славного подвига Тука Бычьего Рёва! Сотни лет гоблинов тут и в заводе не было — и вот вам, пожаловали! Тебя, ведьмарь, они до смерти боятся, но сам ты их хрена найдёшь в холмах. Тут помощник нужен... — сказал шериф, оторвавшись от завтрака.

— Ты помощник? — скептически поглядел на шерифа Белый Волк.

— Нет, мне в Барсуковинах за порядком следить надо, — покачал седеющей кудрявой головой блюститель хоббитского закона. — В Зеленых полях есть один охотник. Хоть он и из ваших, этот Халрос, а все же неплохой господин. Идтить к нему надо вдоль стены к востоку от Барсуковин. Когда стена пойдет в сторону от дороги, ступай вдоль нее до самых зарослей. Только не заблудись!

Верхом на Плотве поездка к Халросу заняла около часа и прервалась внезапно.

Когда заскучавший от однообразных буколических прелестей Зелёных Полей ведьмак слегка расслабился и потерял бдительность, в него со свистом полетел камень из пращи. Плотвичка встрепенулась, заржала и едва не унесла Геральта куда-то вбок, но он выскочил из седла, увернулся от второго камня и подметил, что прилетел тот откуда-то из густой листвы старого дуба посреди рощи. Ведьмак послал максимально мощный знак Аард в то место в листве, где, как ему казалось, темнела какая-то фигура, и сработало — пращник рухнул вниз, бранясь на всеобщем. Геральт увидел, что перед ним молодой поджарый остролицый мужчина в сером плаще дунадана.

— С каких это пор следопыты Севера, надежда Арнора, приветствуют вот так случайных путников? — неодобрительно покачал головой Белый Волк.

— С таких, что люди в чёрном с двумя мечами обычно появляются в Эриадоре не к добру. А тут ещё эти гоблины, — процедил остролицый следопыт.

— Тогда мы ищем одно и то же. Я кое-что тебе покажу, милсдарь следопыт, — и Геральт предъявил ему перстень — знак союза, вручённый Лотрандиром, а также послание шерифа Барсуковин, в котором предъявителю сего требовалось всячески содействовать.

— Геральт из Ривии, Истребитель Пауков и Гроза Могильников, — усмехнулся пафосным прозвищам ведьмака дунадан. — Даже я тут в этой глуши наслышан, но не ожидал встретиться во плоти. Я Халрос, — и протянул ему руку. — Прости, что угостил тебя парой камней.

— Ты промазал. Оба раза, — ухмыльнулся Геральт.

— Выходит, мне ещё учиться и учиться у этих хоббитов, которые смолоду сбивают всё, что угодно, — сказал Халрос. — Нас несколько работает у границ Шира, мы отваживаем от них разбойников, орков и гоблинов, а взамен полурослики снабжают нас овощами, плодами, зерном лучших сортов и трубочным зельем — всем, что в наших каменистых пустошах растёт плохо.

Геральт и Халрос выпили мировую у костерка и обсудили план дальнейших действий. Выяснилось, что дунадан отметил гоблинскую активность на берегах Брендивайна в районе Овсяников ещё несколько дней назад.

— Это были мелкие отряды лазутчиков, по два-три гоблина. Почти все их мы с моим напарником Антадиром обезвредили, но они уже забираются довольно далеко на запад, аж в Дровяном бору мы их засекали. Значит, в холмах на севере должна существовать большая стоянка, где сидят их основные силы и вожак. Судя по шкурам, это гоблины с горы Грэм, далеко на северо-востоке отсюда. Как они прошли наши дозоры незамеченными, понять не могу, — сетовал Халрос.

— Ты знаешь, где их искать примерно. А точное местоположение лагеря? — спросил ведьмак, протягивая дунадану хоббитские сандвичи, оставшиеся после вчерашней пирушки.

— В пределах двух-трёх расселин — до тех мест гоблинов проследить легко, но потом они уже дважды выводили меня на ложный след. У тебя, я погляжу, глаз хоть и как у кошки или варга, зато алмаз! С тобой мы вытряхнем этих гадюк из под-колоды! — оптимистично заметил Халрос.

— Ага, и со мной! — раздался знакомый голос, и из кустов выбрался Перегрин Тук.

— Пин, куда ты опять полез! Стой же! Пропадёшь без меня, как пить дать! — запыхтел другой знакомый голос, и за Пином на поляну выбежал Мериадок Брендибак.

— Зараза... — выдохнул Геральт и начал считать до десяти.

На севере Восточного Удела равнинные поля и пастбища постепенно переходят во всхолмья и овраги, отделяющие Зелёные Поля от Овсяников и угодий Норткоттонов, или Хлопчатниковой фермы. Громадине легко заблудиться или переломать ноги в этой путанице склонов и распадков, а уж хоббиту, его пони, овце или коровёнке — и подавно. Потому жители Барсуковин и других окрестных городков зовут этот край Гиблым Долом.

Но теперь в Гиблом Доле кипела жизнь. В тёмных углах, закрытых от солнца холмами и деревьями, сновали мелкие уродливые лысые ушастые фигурки, вооружённые грубо сработанными, но острыми копьями и саблями.

— Их здесь десятков пять, не меньше, — на глаз прикинул численность гоблинов из Дола Халрос.

— И ещё вон те копьеметатели на склонах, — добавил Мерри Брендибак. Несмотря на лютое, бешеное сопротивление Геральта и Халроса, парочка низушек всё-таки вошла в состав противогоблинской экспедиции. — Высоко забрались!

— Для хоббита и гоблина — высоко, а мы с ведьмаком, пожалуй, слезем там без особого труда, — задумался дунадан вслух. — Зайдём оттуда?

— Зайдём, — кивнул Геральт. — Давно хочу посмотреть, куда страховидлы припрятали винишко.

— Винишко? — оживился Перегрин Тук.

— В Барсуковинах гоблины захватили яичные ликёры и винцо из Южного удела. Дрянь, но им сойдёт, — сказал ведьмак.

— Странно. Обычно гоблины такие напитки не пьют, им бы что-нибудь погрубее, — забарабанил пальцами по подбородку Халрос. — Видимо, с их ватагой сюда прибыл кто-то ещё. Какая-то важная птица. И может быть, именно она руководит всем налётом.

Так сформировался план всей операции. Мерри и Пиппин отвлекали гоблинскую сторожу наверху и скакали на пони что есть духу звать помощников шерифа, после чего Геральт и следопыт аккуратно спрыгивали в овраг, проникали в пещеру, блокируя выход, и захватывали верховного гоблина — а вместе с ним и неизвестного потребителя низушьего винишка. А без вождя даже пятьдесят гоблинов не представляли бы серьёзной угрозы для двух опытных бойцов из Людей.

— А уж с учётом твоих Знаков — и подавно, — подытожил дунадан. Возражений ни у кого не оказалось.

— Уй-й-ё-о-о-о! — огласил овраги Гиблого Дола вопль гоблина, метко раненого в самое весёлое место. Вскоре к нему присоединился второй страж-копьеметатель, и оба они ринулись в кустарник — догонять Перегрина Тука, а вместе с ним и Мериадока Брендибака, которые выполняли свою часть плана.

— Гоблины есть гоблины, — усмехнулся Халрос. — Помчались за обидчиками, а кто в дозоре стоять будет — не подумали. Пора!

И ведьмак с дунаданом соскочили в неохраняемый уже овраг. Встав друг на друга, они и впрямь легко достигли бы его вершины. Геральт крякнул "Волка" и "Пурги", незаменимых против мелких, но шустрых противников. И эликсиры пригодились уже очень скоро — едва начав действовать.

Едва высунувшись из оврага, напарники обнаружили, что к ним мчится комитет по встрече — десятка полтора ушастых гоблинов. С вооружением и выучкой у уроженцев горы Грэм было явно похуже, чем у их соплеменников из незабываемого Города гоблинов во Мглистых — после первых серьёзных ударов следопыта и ведьмака они дрогнули, а после вторых и вовсе побежали. Оставшиеся гоблины, видимо, чуя, что что-то с их дружками пошло не так, собрались в кучу побольше и рванули на Халроса с Геральтом, но знак Аард, нацеленный точно в центр толпы, вызвал крик "Колдуны!" и всеобщую панику.

— А вот, похоже, гнездо главаря, — ведьмак кивнул Халросу в сторону то ли пещеры, то ли ямы, которая теперь осталась и вовсе без охранения и у которой было воткнуто в землю копьё с тряпкой, призванной изображать флаг. На грязно-сером полотнище засохшей кровью была намалёвана рожа с утрированно острыми зубами. Надо полагать, это и был легендарный Гольфимбуль.

— Ну-ка проверим, — кивнул в ответ человек Бродяжника, и они оба, пригнувшись, двинулись внутрь, пользуясь тем, что гоблинов их усилиями слегка поубавилось. Часть доблестных воинов Грэма, очнувшись от паники, ринулась было вслед за ними на защиту шефа, но Геральт перекрыл выход знаком Ирден. Теперь вождь гоблинов и его неведомый покровитель остались с ними наедине.

Пещера под Зелёными полями была обычным гоблинским обиталищем — задымлённым, вонючим, с невысокими неширокими туннелями с грубо сработанными подпорками. . Пару раз на Халроса и Геральта бросались какие-то совсем бешеные гоблины без щитов, но с двумя тесаками, пытавшиеся взять врага на испуг и нахрап. Дунадан, видно, был уже привычный к гоблинским берсеркам и легко с ними разделывался, но Белый Волк один раз получил-таки рану в ногу.

Наконец туннель привёл их в огромную нору, совершенно не хоббичью и безо всякого комфорта, где отовсюду торчали хвосты червей и пахло плесенью. Посреди заваленной разным награбленным хламом подземной залы в обрамлении древесных корней, исписанных гоблинскими рисунками, был обустроен сколоченный из досок "престол", на котором восседал гоблин потолще остальных — видимо, местный вожак.

— Ваша приходить сюда?! Моя не удивлён. Ваша не уйти живьём! — самоуверенно заявил военный вождь всея горы Грэм Геральту и Халросу на ломаном всеобщем. Из какого-то паскудного отнорка по мановению его лапки показался ещё десяток воинов-гоблинов. — Господин Эоган плати мне за ваши головы! Вперё-о-о-од!!!

Гоблины-копейщики, изобразив что-то вроде "свиньи", рванули на напарников, испуская дикие боевые крики и завывания. Но тут у них уже не было того тактического преимущества, что в туннелях — в зале ведьмак и следопыт могли встать в полный рост. Это была, похоже, личная гвардия верховного гоблина, в отличие от рядовых солдафонов наверху дравшаяся за господина до конца. На конец у компаньонов ушло минут пять, хотя вождь морально поддерживал своих беззаветных героев повизгиванием "Бей-убивай!".

— Тебе не одолеть, дунаданский собака! — воскликнул владыка гоблинов, видя, что остался один, и сам рванул в бой с секирой размером с самого себя — наверное, трофейной.

— Познай ярость Лубаха, наследника великого Гольфимбуля!!!

— Ох и гнусный же ты... — зарычал задолбавшийся ведьмак, уворачиваясь от топора Лубаха. В дыму и чаду это было непросто, тогда как привычный уже гоблин легко метался между кострами. Но Геральт, пользуясь тем, что Лубах пытался парировать удар Халроса, нанёс ему ловкий укол в правую подмышку со спины, призванный обезоружить противника. Гоблин уронил секиру обухом себе на пальцы, взвизгнул что твой кольценосец и свалился в костёр, на котором жарилась, видимо, одна из угнанных его обормотами низушьих овечек. Охваченный пламенем Лубах хотел было прыгнуть на врагов и поджечь их собой, но не рассчитал своих сил и упал в противоположный костёр.

— Гоблины есть гоблины, — ещё раз покачал головой Халрос.

Обшарив пещеру Лубаха, Геральт всё-таки разглядел в дыму зонтики и другое барахло низушек из Скэри и Барсуковин. Отнорок слева от трона вёл в комнату, обустроенную не по-гоблински роскошно — увешанную багровой тканью, с матрасом, подушками, тем самым вином и табачком из Южного удела и столиком с аппаратурой для каких-то непонятных ведьмаку ритуалов. Но Халрос, увидя её, побледнел и начал крушить её яростными ударами меча. Геральт, подумав, подсобил новому товарищу.

— Видимо, здесь жил этот Эоган, — сказал человек Бродяжника. — Похоже, ангмарец. Личный колдун и советник Лубаха. Не знаю, куда он уехал, но очень вовремя!

— Никак они, bleadd, не научатся, — печально вздохнул ведьмак.

— Чему?

— Оставлять старых усталых ведьмаков в покое. Пойдём отсюда, пока меня после эликсиров не скрутило прямо в этом дерьме.

Поскольку главный вход был закрыт Ирденом, Геральт и следопыт выдвинулись в тот отнорок, откуда к Лубаху пришло подкрепление. Но больше у "наследника Гольфимбуля" воинов в подземелье не оставалось, хотя груды обглоданных косточек и экскрементов свидетельствовали о том, что именно тут была гоблинская "казарма". Дух стоял такой, что ведьмак и Халрос старались дышать через раз и исключительно ртом.

Наконец забрезжил свет — а вместе с ним и зазвучали звуки вооружённой борьбы. Высунувшись наружу, охотники на чудовищ заметили, что Мерри и Пиппин действительно справились со своей частью плана. Они привели не просто шерифов с помощниками, а большую толпу низушек, вооружённых разным фермерским инвентарём и рогатками, которые уверенно теснили гоблинов. Во главе их разорялся уже хорошо знакомый ведьмаку шериф Олливакс.

— Наддай, не зевай! — командовал шериф с довольно горящими глазами, но уже видно было, что уцелевшие гоблины, бросая щиты, тесаки и копья из дерьма и палок, разбегаются по холмам. Угроза для Восточного удела была ликвидирована.

— Мастер ведьмак? Мастер Халрос? — спросил их Олливакс. — Ваши друзья вовремя спохватились, тут ведь их целая банда была! А мне как раз доставили Основательный Указ хоббитана господина Тука, которы уполномочил меня собрать ополчение удела. Вот мы и двинули... Крепко вы их запугали! У наших даже ни одного убитого, только оцарапанные...

— Ещё пара крупных заказов, мастер ведьмак, и вас признают почётным хоббитом всего Шира, — усмехнулся Фродо Бэггинс. — Эх, жаль только, что со следопытом мне не удалось повидаться...

— Да он и с нами только парой слов перекинулся, — ответили ему Мерри и Пиппин. — Сказал, что поедет за реку в Диколесье ловить этого поганца Эогана.

— Ох, не к добру это всё, мастер Фродо... Не к добру. Гоблины в Шир полезли, а Громадин себе в советники берут... — ворчал Сэмвайз Гэмджи.

Геральт молчал. Он не стал говорить низушкам, что весьма вероятно, ангмарцы навели гоблинов в том числе и из-за него, менее чем за год успевшего стать одним из злейших врагов Железной Короны.

Милсдарь Бэггинс и слуга встретили ведьмака в Скэри, когда он возвращал местным хоббитам награбленное гоблинами хозяйство, в том числе копчёную баранину, оставшуюся от их овец. После того, как Тук и Брендибак взахлёб рассказывали ему про похождения в Гиблом Доле, Фродо с места в карьер, несмотря на ворчание Сэма, пригласил Геральта в Бэг-Энд, что под Холмом, где он смог бы дождаться Гэндальфа и "забыть о постыдной мелочной жадности господина Прорытвинса, который всегда старался сэкономить на наших законах гостеприимства".

— Милсдарь Фродо, вы можете мне гарантировать, что к прибытию мэтра Гэндальфа я смогу протиснуться в дверь? — спросил ведьмак, уже имевший дело с угощением низушек.

— Гэндальф обычно чувствует себя в Бэг-Энде совершенно свободно, — ответил ему молодой Бэггинс. И теперь кавалькада низушек, окружившая охотника на чудовищ, сопровождала его по дороге из Дровяного бора. Солнце уже опустилось за Холм и готовилось закатиться за горизонт, но лес остался позади. Впереди же ждало родовое гнездо Бэггинсов со всеми удобствами, о каких мог мечтать добропорядочный гражданин вольного Шира. Видно, предчувствуя треск камина и горячие бифштексы, Фродо и компания затянули песню, ставшую для Геральта уже хорошо знакомой:

Дорога вдаль и вдаль ведет,

Через вершины серых скал -

К норе, где солнце не сверкнет,

К ручью, что моря не видал.

По снегу зимних холодов

И по цветам июньских дней,

По шелку травяных ковров

И по суровости камней.

— Нам эту песню пел ещё твой достопочтенный дядя Бильбо в Ривенделле, — улыбнулся ведьмак. — Когда-нибудь вы её услышите на лютне Лютика, и тогда забудете обо всём на свете.

— Э нет, мастер Гервант... Геральт, — покачал головой Сэм Гэмджи. — Это когда вы испробуете наш пирог со свининой, вот тогда забудете обо всём на свете!

Покои Бэг-Энда, вырытые и обставленные ещё двоюродным дедом Фродо, уютом и основательностью обстановки напомнили Геральту Корво Бьянко, только рассчитанное на низушек, а вместо вина — эль и портер. За сими напитками , обещанным пирогом со свининой и маринованными огурчиками ведьмак и скоротал очередной вечер в обществе четвёрки хоббитов. В такой обстановке Гэндальфа дожидаться можно было бесконечно, благо он, по словам Фродо, "отъехал по делам в северную глухомань".

Ночью Геральту снилось, как они с Цири играют в снежки — но почему-то в Ривенделле, и самый увесистый снежок Дитя-Неожиданность запулила в лоб крайне строгому седобородому чародею, похожему на Гэндальфа, но в белом одеянии и более благообразному. Он, естественно, разозлился, воздел к небу руку с посохом и возопил: "Готовься! Сюда идут чудовища!". Вокруг неведомо откуда набежала толпа орков, пауков, змеев и ящеров, призраков, ещё каких-то говнюков... Ведьмак схватился за серебряный меч и проснулся. Над ним стояли Фродо и Сэм.

— Мастер Геральт! Отлично, что вы проснулись! Сюда как раз собирается чудовище!

Чудовище ехало в одноколке и представляло собой пожилую, но расфуфыренную донельзя низушку с ядовито раскрашенным зонтиком.

— Это в Шире кладбищенские бабы такие? — спросил Геральт.

— Хуже, мастер ведьмак. Это Лобелия Саквиль-Бэггинс. Опять приехала подъезжать, чтобы я продал ей Бэг-Энд, когда... — тут Фродо словно вспомнил, что ему надо что-то утаивать. — В общем, не продам и не собираюсь. Не поддержите нас, мастер Геральт?

... — Здра-а-авствуйте, — с крайне паскудным выражением лица обратилась к ведьмаку милсдарыня Лобелия и нарочито громко сказала уже белобрысому низушку помоложе, правившему одноколкой:

— Нет, Лотто, ты только подумай! Ладно ещё при моём троюродном братце Бильбо здесь шатались разные побродяги из гномов и Громадин, но эта бандитская рожа — уже вовсе из рук вон! Нет, Бэг-Энд решительно пора спасать! — Лотто кивал и поддакивал.

"Бандитская рожа" просто молчала, барабанила пальцами по рукояти меча и мысленно считала до десяти и обратно.

— Скажите, милейший, вы ведь, кажется, тот Ведьмарь, который нарушил контракт с моим племянником Мундо да ещё имел наглость требовать с него в суде полную оплату? — визгливым голоском мелкой дворовой сучки заявила госпожа Саквиль-Бэггинс. — Я хотела бы знать, где сейчас мой любимый троюродный племянник Фродо и что вы с ним сделали?

— Милсдарыня, — с убойным презрением в голосе начал Геральт, — ваш любимый племянник велел передать, что если прикатится его троюродной отставной козы тётушка, его нет — ни под Холмом, ни за Холмом, ни По ту сторону Реки. Ваши деловые предложения его интересуют примерно как утопца зонтик. Ну, поняли мы друг друга?

Низушка начала краснеть, пыхтеть и раздуваться, как ядовитая жаба из Ийсгита.

— Ах вы... Да как вы... Да кто вы такой так со мной разговаривать?! — топала босой мохнатой ногой Лобелия. — Ничего! Я найду на вас управу! Ходят слухи, что вы спёрли всенародную реликвию хоббитов — череп поверженного Гольфимбуля! И я дам этому делу законный ход, уж поверьте! В Исправнорах вас быстро выучат складываться вчетверо!!!

— Матушка, но Громадин же не сажают в Исправноры, — поправил её Лотто, но гордой мадам Саквиль-Бэггинс было уже всё равно.

— Такие, как вы, опасны для благоустроенного общества!!! — визжала Лобелия, казалось, готовая лопнуть. — Поехали из этого сумасшедшего дома, Лотто! Куда катится Шир!

Ведьмак уже не слушал откровения прегордой низушки, а спокойно сидел на скамеечке, наслаждаясь свежим утром после ночного дождя.

Остаток дня в Бэг-Энде Геральт провёл в благословенном безделье, демонстрируя новым приятелям-низушкам ведьмачьи приёмы и Знаки и продолжая рассказы о своих похождениях в Велене и Новиграде. А вечером на подходе к Холму снова заскрипела тележка. На сей раз ей правил не кто иной, как мэтр Гэндальф — в несколько необычном обществе Лютика.

В отличие от предыдущей визитёрши, чародей был Под Холмом долгожданным для всех, да и виконт де Леттенхоф со своей лютней удостоился приветственных криков Мерри и Пина "Ура! Будут танцы!".

— Лютик, старый ты дуралей, — ухмыльнулся Геральт. — Где вы оба пропадали? А где сейчас Иорвет?

Оказалось, что во время визита в Келондим Лютик дня два завоёвывал свою эльфку-арфистку, но потерпел предсказанное Иорветом фиаско. Душа поэта, оскорблённая в лучших чувствах гордой дщерью Эру Единого, подсказала ему не возвращаться к делегации Ривенделла, а ехать на восток как можно скорее не разбирая дороги. И решение это оказалось ошибочным: на пустоши, разделявшей эльфские и низушечьи владения, Лютик попал в засаду разбойников из Там Амотир.

— Ты знаешь, Геральт, как мне было плохо... Я был один. Совсем один, — принял трагическую позу профессор элоквенции. — Эвтерпа пала при исполнении долга прямо подо мной, утыканная стрелами. Я был ранен, раздет, разут, лишён даже лютни... Бежать некуда. И тут в самый критический момент, как в хорошей балладе, подоспели на выручку Иорвет и наш общий новый друг чародей!

— Я как раз возвращался с севера, куда срочно отбыл, получив весточку от следопытов, — добавил Гэндальф, прихлёбывая крепкий чай с фирменным смородиновым вареньем Гэмджи. — Там объявился Эоган, лютый враг эльфов и гномов, с которым я давно хотел поговорить по-свойски, и строил какие-то козни против Шира.

— Я в курсе, — сказал Геральт. Ведьмак и хоббиты наперебой стали рассказывать о событиях в Восточном уделе, прерывая друг друга громким "Всё было по-другому!".

— И как раз когда гоблины потревожили Барсуковины, я повстречался с Эоганом на узкой тропе в холмах на озере Эвендим. Сам он, увы, бежал, поджав подпаленную мантию, зато от его верных горлохватов остался один дым. Так мы с ведьмаком одолели одно и то же зло — один с головы, другой с хвоста, — заключил Гэндальф.

— Плохо только, что заработать на этом деле не удалось, — посетовал Геральт, отставив кружку портера. — Прорытвинс, bloede bleadd, меня нагрел, да и за отбитый у гоблинов хабар заплатили не так уж много. По местным ценам — жить и жить, но на Тракте...

— Так оставайтесь! — предложил ведьмаку Мерри.

— Думаешь, хорошая идея? — покачал кудрявой головой Фродо Бэггинс. — Боюсь, с Лобелией Геральт тут наживёт врагов! Пересолили вы всё-таки с ней, мастер ведьмак... Да и если не считать нынешнего налёта гоблинов, ведьмачьей работы у нас маловато. Разве что бить волков и медведей.

— У нас в Великих Смиалах как-то завёлся было призрак Старого Тука. Да и тот потом оказался серой белкой, — развил тему Перегрин Тук. — Это я её смеху ради в библиотеку запустил! Только никому!

— Есть выход, — предложил Мерри Брендибак. — Мастер Геральт, на правах наследника Брендибаков я приглашаю вас в Бакленд! Старый Лес — это вам не Байуотер и не Лягушатники, там нечистая не переводится, а уж в наши времена...

— После такого щедрого предложения я снова могу верить в низушек, — ответил ведьмак со своей обычной паскудной ухмылкой. — За него, пожалуй, стоит выпить чего-то покрепче чаю!

И они немедленно выпили портера, который Фродо благоразумно не стал убирать в буфет. На Лютика напиток оказал лирическое воздействие, и он, недолго думая, исполнил дорожную песню Бильбо, которую положил на музыку прошлой осенью в Ривенделле:

Дорога вдаль и вдаль ведет,

Под солнцем или под луной,

Но голос сердца позовет -

И возвращаешься домой.

Хоббиты, Гэндальф и даже ведьмак — без ладу, складу и ритма — подтянули следом. Как и обещал Геральт, они забыли обо всём на свете.

Молчишь, глядишь, глядишь кругом,

И на лугу увидишь ты

Знакомый с детства отчий дом,

Холмы, деревья и цветы.

На следующее утро Геральт и Мерри Брендибак — один на Плотве, другой на пони — отправились за мутные воды Брендивайна, в Бакленд на рубежах опасного Старого Леса.

— Мастер ведьмак! — кликнул ему вслед Фродо. — Вы ведь хотели дорассказать нам, чем кончилось дело с Цири и Белым Хладом!

— Хорошо оно кончилось, — Геральт был лаконичен. — Подробности — к Лютику, он с таких харчей не уедет ещё долго.

— Всё-таки вовремя его к нам занесло, — задумался вслух молодой Бэггинс и обратился к Гэндальфу: — А вы думаете, что гоблины напали из-за... — и, боясь проговориться о Кольце при лишних ушах, кончил: — Из-за меня?

— Не думаю, что в Ангмаре вообще знают о том, чего ты теперь больше всего боишься, Фродо, — покачал головой Гэндальф, выпустил колечко из трубки и продолжил: — Мир огромен, мистер Бэггинс, а вы персона не столь уж крупная! К тому же если Враг действительно пронюхает о нём — у тебя теперь есть новый надёжный друг!

Ведьмаку впоследствии действительно пришлось прикрывать спину Фродо Бэггинсу, чтобы Кольцо не попало в скверные руки.

Но это уже совсем другая история.

Примечания:

ВАРНИНГ!!! В тексте вам могут попасться фрагменты главы VI "Хранителей Кольца" "Вековечный лес" и "Приключений Тома Бомбадила!"

Саундтрек:

Геральт в Старом Лесу — George Delerue, Lost in Forest

Лютик в поисках охренид и у источника Златеники — Vladimir Cosma, Le complot

Кровавый след на подлеске ведьмаку решительно не нравился. Ещё меньше ему нравилось, куда он уводил — в самую чащу Старого Леса, в сторону Ветлянки. А иметь дело с тем, что водится за ней, Геральту совершенно не улыбалось.

Это была уже, наверное, седьмая вылазка ведьмака в Старый Лес, который эльфы и Гэндальф называли Вековечным. Когда Мерри Брендибак приглашал Геральта за реку в Бакленд — в уникальную в своём роде переселенческую колонию низушек — то не соврал, посулив фургон и маленькую тележку заказов. Многие низушки Бакленда жили лесом — как охотники, травники, лесорубы и углежоги — и в последние месяцы их промысел стал затруднителен.

Волки и медведи настолько обнаглели, что нападали на хоббитов среди бела дня у самой Отпорной Городьбы и на северной границе Леса, в считанных милях от Тракта — Геральт и сам видел погребальный костёр⁽¹⁾ одного задранного бедолаги. В траве шевелились паскудные сколопендры и подозрительно живые корни, норовящие насадить путника. На дальнем юге, за Ветлянкой, со времён ангмарских войн развелись арахноморфы — быстрые и опасные. А прошлым летом, сетовали старожилы Бакленда, в Лесу расплодились нетопыри, оглушающие жертв своим сверхтонким писком. Но главным были ни те, ни другие, ни третьи и ни четвёртые, а чародейство, которым была пропитана эта реликтовая чаща.

— Лес и правда чудной. Все в нем какое-то настороженное, не то что в Хоббитании. Деревья здесь чужаков не любят и следят-следят-следят за ними во все… листья, что ли? — глаз-то у них нет. Днем это не очень страшно, пусть себе следят. Бывает, правда, иногда — одно ветку на тебя обронит, другое вдруг корень выставит, третье плющом на ходу оплетет. Да это пустяки, а вот ночью, мне говорили… — рассказывал Мерри Брендибак ведьмаку.

Медальон Геральта в Лесу, казалось бы, подтверждал слова низушка, натягивая шнурок словно бы в присутствии чародейки крупной марки. Но сама атмосфера Старого Леса откровенно угнетала. Не было никакого молодняка. Пологий подъем вел в гору, и деревья нависали все выше, темнее, гуще. Стояла глухая тишь; иногда по неподвижной листве перекатывалась и шлепалась вниз набрякшая капля. Ветви словно замерли, ниоткуда ни шелеста; но Геральт чувствовал, что его видят, рассматривают — холодно, подозрительно. Враждебно.

Даже дриады Брокилона вряд ли захотели бы тут жить.

Видимо, поэтому низушки Бакленда, куда лучше заречных собратьев знавшие, что такое опасность, платили ведьмаку достойно и никогда не пытались надуть. Ну, почти никогда. После того, как Мерри представил Геральта авторитетнейшему местному землевладельцу, своему отцу Сарадоку Брендибаку, заказы пошли косяком — на волчьи и медвежьи шкуры, на истребление нетопырей, поиск заблудившихся хоббитов. Ведьмак на полученные гонорары мог сполна наслаждаться прелестями цивилизации, расцветшей тут под защитой Отпорной Городьбы.

Но однажды, возвращаясь с вылазки на Жабьи болота за ингредиентами для эликсиров, Геральт увидел на улице у трактира в Новонорье, где он теперь жил, фигуру в знакомых плаще с капюшоном. Рядом со следопытом нервно переминался с ноги на ногу шериф Хоб Плетенник.

— Приветствую тебя, Гроза Могильников! — воскликнул Саэрадан. — Я полагаю, ты здесь загружен работой до битвы Дагор Дагорат, но тут дело не терпит отлагательств!

— Неужели милсдарь Сарадок потерял расчёску для пяток? — ответил ему ведьмак известной теперь на весь Эриадор паскудной ухмылкой.

— Всё куда суровее, Геральт из Ривии, — покачал головой дунадан из окрестностей Бри. — В лесу пропал наш товарищ, Ленглинн, который дежурит на подступах к Бакленду и Брендивайнскому мосту. Ты, думаю, его уже встречал.

— Не имел чести.

— Я возвращался из поездки к дровосекам Диколесья и заглянул было к Ленглинну на заставу, но нашёл только следы борьбы, пятно крови и... почему-то щепки. Мы с шерифом осмотрели следы и пришли к выводу: кто-то — или что-то — напал на Ленглинна и то ли утащил, то ли, напротив, убежал от него в чащу, — сказал Саэрадан.

— И у тебя, как я понимаю, именно сейчас образовалась уйма неотложных дел, которая позволяет не ломиться на выручку товарищу в Лес со всеми его прелестями, — сделал вывод Геральт. — Что ж, это простительно, но не бесплатно. Моя цена за доставку раненого дунадана к людям или хотя бы низушкам из этой зеленой дыры — восемь краснолюдских золотых.

— И это в то время, когда вокруг Бри, как коршуны, кружат разбойники и орки, Ангмар наглеет, а оружие и информаторы всё дороже, — с пафосом Лютика, но абсолютно серьёзно парировал следопыт. — Три золотых и пять брийских пенни.

— Семь с половиной, — аккуратно скостил цену ведьмак.

— Четыре! — видно было, что жизнь в Бри многому научила Саэрадана.

— Семь!

— Четыре с половиной!

— Шесть золотых и восемь пенни.

— Да что ж вы, в самом деле! — воскликнул шериф Плетенник. — Там живая душа в Лесу от неведомой пакости пропадает, хоть и Громадина! А вы тут торгуетесь!

— Враг побери... Шесть золотых, и это последняя цена! — воскликнул вспотевший Саэрадан.

— По рукам! — ответил Геральт, и шериф-низушек торжественно "разбил" скреплённые ладони ведьмака и следопыта.

След, взятый Геральтом в лощине близ Тракта, где был разбит развороченный лагерь Саэрадана, вёл на юго-восток, к участку, известному низушкам как Бродячий лес. Деревья здесь считались и не деревьями вовсе, а дубочудами, и тропы то и дело исчезали и появлялись. Кабы не ведьмачье чутьё, позволявшее искать следы в сыром затуманенном подлеске, Белый Волк ни в жизнь не дошёл бы до этого места. Впрочем, опыт работы в Лесу подсказывал Геральту — в Бродячей пуще ведьмачье чутьё уже не помогало.

Был в подлеске и второй след, принадлежавший лесному троллю, что изрядно встревожило ведьмака. "Раньше об этих страховидлах в Лесу и не слыхивали", — подумал охотник на чудовищ. "Видно, прав Гэндальф со своим "последние времена пришли"".

Вслед за стандартным "Полнолунием" Геральт принял ещё и "Иву" на случай, если древесные ублюдки нападут со спины и оглушат. Также он решил сменить маршрут и завернуть на поляну на Ветлянке, к югу отсюда, где обычно держал стоянку лесничий Гильямин Брендибак. Двоюродный дядя Мерри работал в Лесу тридцать лет, был одним из редких низушек, решавшихся там ночевать, и пару раз уже успел серьёзно выручить ведьмака.

— Увы, мастер Геральт, — пожал плечами седой, непривычно поджарый хоббит, устроившийся с удочкой на берегу. Ветлянки. — Не встречался мне тут ни Громадина, ни тролли. Хотя на юге, за Плачущей Хлябью, видал я такую мерзость, что не приведи Владычица! Огромный мёртвый дуб, весь в паутине, но шевелится, переваливается с корня на корень и поскрипывает по-нехорошему. И не гнилым деревом от него тянет — гниющими телами... Не иначе, от него всё и пошло — и тролли, и нашествие пауков...

А что до следопыта сгинувшего, то я тебе доложу — после Бродячей пущи всякий след потерян. Это если повезёт. А то, бывает, заведёт в яму с острым кореньем или волчье логово... Тут только Том Бомбадил в помощь.

— Бомбадил? — переспросил ведьмак. — Так он только в хоббитских сказках бывает!

— Я вот раньше не знал, что ведьмаки бывают. А Тома как тебя видел! — парировал Гильямин. — Бродит по лесу в жёлтых башмаках, бородатый как гном, песни поёт и гогочет. Живёт он где-то в верховье, на востоке. Да там Могильники близко, я туда не ходок.

Старый Брендибак оказался почти бесполезен — хотя в том, что не касалось явно сказочных персонажей вроде Тома, верить ему было можно. Геральт пожалел, что не взял на дело серебряный меч, привыкнув к отсутствию призраков и вихтов в Лесу. Приходилось возвращаться в Бродячую пущу и искать Ленглинна на глазок.

Это была главная ошибка ведьмака.

— Моя главная ошибка — то, что я вообще сюда полез, — ворчал Лютик, отряхивая древесную труху с ободранного об подозрительно шевелящиеся корни и ветви костюма. Вот уже два часа он вслепую блуждал вокруг одних и тех же пяти дубов после того, как его самозваный проводник из Бри сбежал в панике с его деньгами, увидев, что в темноте за деревьями что-то шевелится... Впрочем, Лютик тогда сам побежал не разбирая дороги, потому что за деревьями действительно был медведь, и оказался здесь.

Трубадура привели под кроны Вековечного леса самые возвышенные соображения. После того, как некая обольстительно рыжекудрая вертихвостка из Пристенка согласилась разделить с Лютиком ложе, если оно будет устлано редкими орхидеями из Старого Леса, тот без колебаний принял вызов — наверное, желая вознаградить себя трудной победой за неуспех у эльфок. И теперь похоже было, что вскоре вместо орхидей следующий собиратель найдёт его хладный труп.

— Люсинда, дорогая, зараза, — попытался, подражая Геральту, рычать профессор элоквенции. — Дались тебе эти... охрениды! — Этим словом орхидеи называл Лютиков провожатый, лоботряс и прохвост, которого тот подобрал в лагере Адсо Сеностога на Тракте.

Устав плутать, Лютик просто присел посередь тропы, подальше от недобро качающихся деревьев, и для успокоения сердца начал слагать печальную элегию о своих треволнениях. Едва он сформировал первые две строки — "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..." — то обратил внимание, что откуда-то справа, из-за дубов, слышен шум падающей воды.

— Ага! — в глазах барда загорелся огонек надежды. — Браво! Хоть какой-то ориентир! Да и во рту, bleadd, давно пересохло...

Ещё минут пятнадцать виконт де Леттенхоф плутал в зарослях, пытаясь двигаться на звук, и наконец его старанья были вознаграждены. Дебри расступились, и глазам трубадура предстал очаровательный небольшой водопад среди сочной зелени, от подножия которого бежала к Ветлянке речушка.

Лютик нагнулся к источнику, дававшему начало водопадику, и стал жадно, с некуртуазным хлюпаньем заглатывать приятно леденящую воду и ополаскивать ей покрасневшее усталое лицо. Поднявшись наконец от ручья, он увидел то, что искал.

Огромная орхидея нежно-золотистого оттенка, свисая с ветвей над головой разочарованного поэта, просто-таки бесстыдно манила к себе.

— Dum spiro — spero⁽²⁾! — воскликнул Лютик. — И не зря! Иди же ко мне, моя ароматная развёрстая тычиночка... Или то пестик? Неважно!

Профессор элоквенции, ухватясь за ветку и привстав на корень очередного сверхдуба, попытался было сорвать охрениду и даже почти преуспел, но... Лютик готов был поклясться, что именно ветвь схватила его за шкирку и именно корень дал ему пинка!

— О мать Мелитэле, почему так везёт именно мне? — застонал золотой голос Севера, пролетая над обрывом.

Когда пару минут спустя Лютик смог встать, отряхнуть с себя сырую землю и утереть кровь с носа и из губ, то обнаружил, что его кто-то зовёт.

— Парень! Ну ты, в лиловом кандибобере!

Обидевшись за свой камзол, трубадур всё-таки пошёл на зов с крайне кислой миной и увидел человека, сосредоточенно перевязывающего и перекручивающего себе рану на правом плече кусками собственного плаща.

— Как тебя звать-то, щёголь? — обратился к нему следопыт.

— Зовите меня Лютик, милсдарь...

— Ленглинн, сын Борондира, — ответил дунадан. — Неизвестно откуда взялись лесные тролли, о которых тут отродясь не слыхали, и напали на мою стоянку. Я зарубил одного и погнался за вторым, чтобы разведать, где они угнездились. Он заманил меня в Бродячую пущу... и вот я здесь, зализываю раны.

Между тем Геральт в попытке найти Ленглинна понял, что поисковая партия потребуется уже ему самому. В Бродячей пуще тропинка дважды совершенно точно исчезала прямо из-под его ног и через минуту поисков появлялась уже в совершенно другом направлении, трижды завязывалась узлом и выводила сама на себя. Глубокие рытвины и овраги пересекали путь ведьмака, а на дне их рос густой терновник — влево и не пробуй, а вправо расступается.Глаз Нехалены не реагировал никак — значит, это были не банальные иллюзии, а куда более мощная древняя магия.

Пытаясь выбрести на давно утерянный след, ведьмак наступил во что-то мягкое и обнаружил, что это паучий кокон. Аккуратно вскрыв его мечом, он обнаружил только полусгнившее мелкое барахло, которое обычно валяется у низушек в карманах. Это отдельно встревожило Геральта — раньше арахноморфы не пересекали Ветлянку.

Постепенно Белый Волк стал замечать, что кривые дубы, недобро поскрипывая, теснят его в совершенно определённом направлении — на восток. Судя по корявой карте Леса, которую изобразили ему низушки, он должен был снова выйти на Ветлянку. "Хоть так выбраться из плена этих холерных деревьев", — подумал ведьмак, и совершенно напрасно.

Солнце уже пошло на запад, когда Геральт наконец выбрался на реку. Хотя кроны дубов, буков и грабов смыкались над самой серединой маленькой Ветлянки, всё равно здесь вдобавок к сырости царила жара, а насекомые лезли охотнику на чудовищ прямо в уши и ноздри. Ведьмак почувствовал, что устал совершенно адски, и решил вздремнуть и поднабраться сил под большим раскидистым старым вязом, который рос под обрывом на небольшом лужке.

"Вода у вяза, вода увяжет, вода притянет и в сон затянет…", — шелестели листья, но Геральт уже не слушал. Он тяжело опустился на землю и закинул руки за голову. На поверхности Ветлянки плавали огромные ненюфары...

Ведьмаку показалось, что на том берегу он видит две отдалённо знакомые фигуры — единорога и девушку. Девушку с белыми волосами и двумя мечами за спиной.

Цири?!

Иуорв... Холера... Иуарраквакс?!

Что вы здесь делаете?!

Геральт! Смотри, что творится!

Это ловушка, ведьмак. Вяз скоро поглотит тебя. Очнись!

Геральт! Геральт! Проснись же!

Гера-а-а-альт!!!

— Зараза... — сказал Геральт, внезапно проснувшись, и понял, что словом "Зараза" его положение уже не описать. Ведьмака наглухо опутали сразу три длинных и крепких корня, образуя вокруг туловища своего рода решётку. Меч и торба с эликсирами оставались на месте, но что от них было толку, когда Белый Волк не мог пошевелить руками. Он отчаянно упирался ногами, цеплялся за камни, пихался, но корни упорно тащили и тащили его куда-то.

Насилу вывернув голову, Геральт, преодолевая боль в шее, наконец увидел, куда — в трещину, со страшным скрежетом раскрывшуюся на стволе вяза. Оттуда пахнуло гнилой древесиной и жуками.

"Вот такая глупая, нелепая смерть, — подумал ведьмак, оставив последние попытки высвободиться. — Сцапала меня эта дрянь как последнего пьяного кмета, ghoul y badraigh...".

И в этот момент мрачные размышления Геральта прервало громкое басовитое пение:

Гол — лог, волглый лог, и над логом — горы!

Сух — мох, сыр — бор, волглый лог и долы!

"Что за хрень?", — подумал ведьмак. Вяз тоже был неприятно удивлён и остановил своё чёрное дело. А неизвестный певец продолжал.

Славный малый Бомбадил, веселее нету,

в желтых кожаных штанах он ходил по свету,

в куртке ярко-голубой по лесу шагал он,

бела лебедя пером шляпу украшал он.

Златеника у окна дома ждёт кувшинки —

А что? Да ничего — жёлтые ботинки!

— А вот этого уже точно быть не может, — полузадушенно сказал Геральт.

Тем временем Ленглинн, опираясь на Лютика, ковылял вместе с ним к источнику, чтобы набрать воды. Но тут за их спинами послышался жуткий скрип совершенно извращённого свойства, и тень, будто от высохшего дерева, накрыла товарищей по несчастью с головой.

— О боги... Да что же это такое, мамочка?! — Лютик, уже скорее злой, чем устрашённый, развернулся вместе с дунаданом, выхватывая свой нехитрый меч, и увидел перед собой огромного дубочуда в три своих роста, с зияющими трухлявыми дуплами, похожими на сардонически искривлённое лицо. Ему показалось, что дупло, должное изображать рот, только шире раззявилось, будто готовясь их проглотить.

— Не падай духом, менестрель, — сказал ему Ленглинн. — Без боя он нас не добудет!

— То есть с боем — пожалуйста? — пробормотал побледневший Юлиан Альфред Панкрац. Было ясно, что даже вдвоём израненный взбесившимися деревьями следопыт и усталый бард долго не протянут. Тут вдруг раздался всплеск, будто рыба размером с человека выпрыгнула из речушки, и звонкий женский голос скомандовал:

— Убирайся прочь от моего источника! Уходи обратно в чащу! Не то смою!

Деревушко, обиженно поскрипывая, потащился откуда пришёл. Лютик и Ленглинн обратились в сторону своей нежданной спасительницы и увидели, что перед ними стоит высокая светловолосая статная милсдарыня, отдалённо напоминающая эльфку, в зелёном платье.

— Рада приветствовать вас у моего источника, путники, — улыбнулась им "эльфка". — Я Златеника, речная дева, хозяйка Ветлянки.

"Дриада? Хавфруя? Русалка? Кто это?" — мелькали мысли в голове Лютика. Но всё же он почти инстинктивно галантно расшаркался перед прекрасной дамой — едва не уронив своего нового спутника — и представился:

— Милсдарыня, Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, к вашим услугам! Впрочем, близкие подруги зовут меня Лютик! А это — доблестный Ленглинн, изуверски израненный лесными троллями!

Златеника в ответ на приветствие Лютика рассмеялась, но так мелодично, что было даже не обидно.

— В большую же ты беду попал, Ленглинн! Но я знаю место, где поставить тебя на ноги! Отведём его туда, Юлиан... или всё-таки ты Лютик?!

1) О погребальном обряде хоббитов мало что известно. Но я не думаю, что народ, роющий под землёй норы живым, будет предавать этой же земле мертвецов.

Вернуться к тексту

2) Пока дышу — надеюсь (лат.)

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ: фрагменты из главы "В гостях у Тома Бомбадила" и "Приключений Тома Бомбадила" продолжаются!

Саундтрек:

Дома у Тома — John Williams, The Meeting ("Jane Eyre").

— Зараза, — в очередной раз споткнулся ведьмак о корень.

После пылких до удушья объятий грёбаного Старого Вяза Геральту непросто было поспевать за загадочным Томом Бомбадилом, который в своих пижонских жёлтых ботинках пританцовывал по Лесу, как по бальной зале в Боклере, и постоянно уносился вперёд, распевая дурацкие песенки о всём, что попадается ему по дороге. Вдобавок ещё нужно было аккуратно донести кувшинки, которые он собирал с этим бородатым чудилой для его бабы — ведьмак ухмыльнулся, представив себе дурочку вроде Лалии, только вдвое выше. Увы, верная Плотвичка осталась на конюшне в безопасном Новонорье, где получала воздаяние за все прежние злоключения на большаке.

Но подъём по лесным тропам закончился раньше, чем Геральт успел порядком устать. Глазам Белого Волка предстал большой, крепкий каменный дом необычной постройки — в форме восьмиугольника и с крышей, поднимающейся уголками над каждой гранью. Венчала дом небольшая мансарда, а покоился он на весьма внушительном подвальном этаже. Слева из-за него виднелся большой сарай, справа — симпатичный садик, обнесённый прочной каменной оградой. Пониже по склону, как раз там, где остановился ведьмак, журчал маленький фонтан.

А на фоне всего этого великолепия красовался его хозяин. Выглядел Том примерно так, как и описал его старый низушек-лесничий — лопоухий, с густой краснолюдской бородой до пупа, в затрапезной шляпе и смешном наряде, напоминающем праздничное платье кмета из-под Бри... или из-под Блавикена.

— Пусть легко на сердце станет, все тревоги сгинут. Всякий гость — гость желанный в доме Бомбадила! — показал он свободной от кувшинок рукой на резную дверь с затейливыми ручками.

Геральт хорошенько отряхнулся и вытер сапоги на широком каменном пороге, чтобы не сердить почём зря своего гостеприимца, которого побаивались и уважали даже местные взбесившиеся дубочуды. Про себя ведьмак думал, что имеет дело с очередным магиком-ренегатом, в целом добродушным, но со странностями и немалым чародейским могуществом.

Геральт оказался в низком, но просторном покое, освещённом висячими лампадами и жёлтыми свечами, а по обстановке похожем на дом зажиточного кмета или мастера. В доме их с Томом Бомбадилом уже ждали. В одном из кресел сидела хозяйка усадьбы — совсем не такого простецкого вида, как сам милсдарь Том. Она была больше похожа на эльфскую придворную даму — высокая, пышноволосая, дивно сложенная блондинка в искристо-зелёном платье и золотом поясе с ярко-голубыми незабудками. Вокруг неё на зелёных и бурых блюдах плавали кувшинки.

"Владычица очередного озера", — подумал ведьмак, вспомнив Гультаву и свои злоключения в полузатопленном Кидзул-Калахе.

Ещё на двух креслах лёжа устроился перевязанный в нескольких местах мужчина в ободранной одежде дунаданского следопыта — похоже, это и был Ленглинн, которого, собственно, и искал Геральт. А за ним у стола сидел...

— Лютик! Ты-то здесь откуда?!

— Не корысти ради, а токмо волею прекрасной дамы, пославшей меня в заколдованные чащи с медведями и страховидлами, — как всегда, выпендрился лучший друг ведьмака. — Кстати... Великолепная Златеника, позвольте представить вам Геральта из Ривии, ведьмака, бесстрашного истребителя созданий Тьмы и просто моего друга! Геральт, это Златеника, неприступная дриада, отважная спасительница путников, хозяйка сего уединённого лесного приюта и мужских сердец!

Блондинка прыснула от Лютиковых навыков элоквенции, в то время как Том посмотрел на трубадура оч-чень цепким и тяжёлым взглядом — видно, интуитивно поняв, с кем имеет дело.

— Да полно тебе! Я просто Златеника, дочь реки, дева Ветлянки! Познакомься, Том — это дунадан Ленглинн и менестрель Лютик, они недавно попали в беду на севере Леса.

— Эк нахлынула в леса городская братия! Столько не было гостей с самой нашей свадьбы! — улыбнулся Бомбадил до ушей.

— Милсдарь Том, я гляжу, вы тоже проводите досуги за стихосложением? Не ожидал встретить в этой дикой стороне собрата по перу и рифме! — воскликнул виконт де Леттенхоф.

Между тем Златеника затворила дверь в Лес, где уже наступили сумерки, и как бы отстранила ночь за дверью легким движением гибких рук.

— Пусть ночь останется в Лесу! — сказала дева Ветлянки. — Вы, верно, все еще страшитесь густого тумана, темных деревьев, заводей и омутов да неведомой твари лесной. Не бойтесь, не надо! Нынче вы под надежным кровом Тома Бомбадила! — Тут Том взял её за изящную руку и повёл к столу.

— Вот она, моя хозяйка, в изумрудном блеске! — сказал он барду и следопыту. — Вся в зеленом серебре и звездистых искрах! Больше свеч на стол, хозяйка! Сдвинем занавески — и за доброю едой вечер минет быстро. Стол накрыт, и ужин ждет — молоко да масло, белый хлеб и желтый мед, — значит, все прекрасно!

— Что ж, вызов принят, коллега Бомбадил! — внезапно ответил ему Лютик. — Я и Геральт к вам пришли из земель предальних, приключений полон был путь необычайных. Погонял коня ведьмак другу на подмогу, да из Мордора туман нам закрыл дорогу. Мы осели в вашем крае, тёплом и уютном: он страшилищ убивает, я пою под лютню...

— Ты сегодня в форме, — подбодрил его ведьмак. Меж тем профессор элоквенции продолжал импровизировать, стараясь попадать в манеру Тома:

— Довелось нам в Лес прийти: Геральт — по заказу, я же — радость принести любящему глазу. Потянулся неудачно я за орхидеей — в пруд свалился! Лишь случайно не сломал я шею. Узрел там раненого я Ленглинна-дунадана, а вскоре — хмм... Златеники нежной след благоуханный. Фффууух, всё-таки с рифмы сбился... — выдохнул Лютик.

Но ни Бомбадил, ни его супруга не обиделись, что трубадур нагло пародирует хозяина за столом — наоборот, весело и заразительно расхохотались. Даже раненый Ленглинн их поддержал.

Ужин у Тома, хоть и скромный, оказался вкусным, питательным и в достаточном количестве. За дунаданом ухаживала милсдарыня Златеника. Вскоре после подкрепления Ленглинн, видимо, почувствовал себя лучше и разговорился:

— Недавно мы с соратниками съехались на ферме Саэрадана, и Торнегиль с Сарнского брода рассказала нам, как взяли они "языка" Белой Руки из полуорков. Тот поведал им, что их Шарку готовит в дар лесной нежити какую-то реликвию, с которой они будут непобедимы. Гальбарад поручил нам тщательно следить за всеми орками, полуорками и прочей сволочью, которые попытаются что-то пронести в лес — мне с севера, Торнегиль и Ротаврону с юга. Откуда ж я знал, что ларец с какой-то гадостью потащат не орки, а лесные тролли, которые вообще почти никогда в дальний путь не пускаются?

— Что ещё за ларец? — обеспокоенно встрепенулась Златеника. Ведьмак её беспокойства не разделял — поручение Саэрадана он, в общем-то, выполнил, и мог с чистой совестью покидать Лес. Но всё-таки Геральт почувствовал какую-то червоточинку.

— Длинный не то ларь, не то просто какой-то цилиндр: явно древний. В нём можно хранить посох или меч. Я пытался его перехватить, но троллей оказалось слишком много, и один из них ушёл в Лес... с ларцом, — тяжело выдохнул Ленглинн.

— Ну дела! Что за игру здесь задумал Шарку?! Какой пакости в бору дарит он подарки?! Чую, пахнет от тех дел колдовскою силой, затхлой сыростью Сарх Ворна с Чёрною Могилой! Уж не хочет ли он выжить нас со Златеникой, чтоб в лесу одна лишь нежить отравляла реки?! — нахмурился Том Бомбадил.

— Прости, Том, а Сарх Ворн — это где? — уточнил Геральт.

— Леса дальний край на юге, зыбель-болотище, где в чуму свозили дроги жертвы на кладбище. Там, где меж несчастных, грудой сваленных в гробницу, Серый Ужас только бродит, враг тысячелицый, — пояснил в своей обычной манере Том, и видно было, что даже ему от мысли о Сером Ужасе не по себе. "О боги, во что я опять влез", — подумал ведьмак, но всё-таки спросил.

— Уж не хочешь ли ты сделать заказ на Серый Ужас?

— Я? Единый упаси, нам не по зубам он! Про другое я спросить думал здесь тебя бы — про паршивца-тролля, что в Лес крадётся с даром столь недобрым, что его ловят дунаданы. Вместе след его возьмём, да и разберёмся, чары чьи в Лесу моём закрывают солнце!

— Я, конечно, рифмовать на ходу не имею, но скажу так — ведьмаки бесплатно не работают. Думаю, денег ты не держишь, но что-нибудь ценное за такую работу у тебя точно есть. Надеюсь, это не кувшинки, не шишки и не листья подпердольника, — предположил Геральт.

— Коль природные дары ведьмакам негожи, то держу с былой поры плату непохожую. Есть в запасе у меня древний рунный камень, чтобы сил прибавлять в дни боёв с врагами. Кстати, что за подпердольник назван был тобою? Век живу — не знаю. Что ли, дерево такое? — не полез за словом в карман Бомбадил.

На том и договорились.

— Что ж, милсдарь Бомбадил, нашу подноготную вы теперь знаете, — сказал Лютик. — Не будете ли вы любезны теперь удовлетворить наше любопытство? Кто же вы? Чародей? Друид? Или, может быть, рюбецаль или подобный ему природный гений?

— Я? Ведь я уже сказал! Том из древней были: Том, земля и небеса здесь издревле были. Раньше рек, лесов и трав, прежде первых ливней, раньше первых бед и засух, страхов и насилий был здесь Том Бомбадил — и всегда здесь был он. Все на памяти у Тома: появленье Дивных, возрожденье Смертных, войны, стоны над могилами... — ответил хранитель Леса.

"Я так и думал", — подумал Лютик, а Геральт тихо застонал.

Остаток дня Том посвятил рассказам о Лесе. По словам таинственного Бомбадила, Лес недаром так назывался: он был последним лоскутком древнего, некогда сплошного покрова Средиземья. Праотцы нынешних деревьев набирали в нем силу, старея, подобно горам; им еще помнились времена их безраздельного владычества над землею. Несчетные годы напитали их гордыней, мудростью, злобой. И не было из них опаснее Старого Вяза с гнилой сердцевиной, но богатырской, нерастраченной мощью: он был жесток и хитер, он повелевал ветрами и властвовал по обе стороны реки. Ненасытно всасывался он в плодородную почву, тянул из нее соки, расползался по земле серой паутиной корней, раскидывал в стороны узловатые серые руки — и подчинил себе Лес от Городьбы до Южного нагорья...

Много говорил Том о временах незапамятных и непонятных, когда мир был просторнее и Море плескалось у западных берегов, будто совсем рядом; а Том все брел и брел в прошлое, под древними звездами звучал его напев — были тогда эльфы, а больше никого не было. Вдруг он умолк и закивал головой, словно задремал. Ведьмак, бард и следопыт сидели притихшие, как будто встретили живого свидетеля Сопряжения Сфер.

Наконец хозяева лесного чертога поднялись и убрали со стола. Гостей пересадили в кресла у камина; они положили усталые ноги на подставленные скамеечки. В широком камине радостно полыхал огонь, и веяло сладковатым запахом: дрова, наверно, были яблоневые. В прибранном покое погасили огни, осталась лишь одна лампада да четыре свечи на каминной доске, по паре с каждого края. И со свечою в руках возникла перед ними Златеника: каждому из них пожелала она покойной ночи и приятного сна.

— Отдохните до утра! — сказала она. — Лесных гулов и ночных шорохов не бойтесь! Двери наши овевает ветер с холма, а в окна проникает лишь лунный и звездный свет. Доброй ночи!

Геральт спал в холодном поту и скрипел зубами. Ведьмаку снилось, будто он бредёт в подземелье к престолу, на котором восседает Серый Ужас, а ведут его с боков кольцепризрак, увенчанный золотой короной, и какая-то призрачная тварь чином пониже, в красном плаще с капюшоном.

"Тот, кто нам мешает, тот нам поможет, — вещают они. — Такова воля Властелина Мордора. Ты нужен нам, Геральт из Ривии! А если откажешься — узри же свою судьбу, ведьмак!"

Геральта преследовали бесформенные, противоестественные страховидлы в бездонных подземельях, на дне которых ворочалась огромная, голодная осклизлая туша. Орки гоняли его плетьми в каких-то задымлённых шахтах. Гигантские пауки утаскивали его друзей в свои паскудные гнёзда себе на поживу, а он мог только в бессильной злобе грозить кулаком. Наконец, Геральт обнаружил себя на стене огромного города, осаждаемого великим войском — и совершенно один, а таран уже вышибал ворота, и чёрная орда, ведомая тем же кольцепризраком, готова была вломиться по его душу. Зазвучал цокот копыт — с востока, с востока, с востока.

Ведьмак всколыхнулся и обнаружил, что он в усадьбе Бомбадила, а по окнам барабанят капли ночного дождя. Ещё через миг он встретился с взглядом с таким же осоловелым Лютиком.

— Ты чего, Геральт?

— А ты чего?

— Мне приснилось, что я пою в Туссенте, при дворе Ласочки, и в самый ответственный момент обделался. А Вальдо Маркс из Цидариса сидит в зале и гогочет... Кошмар!

— Ну, тогда у меня полная ерунда, — зевнул ведьмак. — Спать, спать, спать... — Он отвернулся от соседней кровати и виконта де Леттенхофа и уткнулся зубами в стенку, вызвав в памяти слова Златеники: "Двери наши овевает ветер с холма, а в окна проникает лишь лунный и звездный свет". Доспал он до утра уже без мрачных приключений и прочей гадости.

На следующее утро Геральт и Том Бомбадил засобирались за реку — на поиски недобитого лесного тролля и его загадочного ларца. Оба они обрядились в плащи с капюшонами, так как дождь не переставал, и маленькая Ветлянка заметно вышла из берегов.

— Златеника уж с утра занята уборкой. Плещется, везде вода, все вокруг промокло, — сыронизировал Том.

— Друзья мои, я остаюсь, — высунулся из окна Лютик. — Милсдарыня Златеника упросила меня помогать ей выхаживать Ленглинна.

— Что ж, певец, не стану я тебя под дождь приваживать. Но смотри не перепутай мне, за кем ухаживать! — с усмешкой погрозил ему пальцем Том.

"Быстро он раскусил нашего профессора элоквенции", подумал Геральт перед тем, как исчезнуть меж дубов за пеленой дождя.

Примечания:

Да, здесь опять присутствует кусок Профессора, как-то — заклятие Тома из "Мглы над Могильниками".

Саундтрек:

В недра Старого Леса — Georges Delerue, Hostile Country

Колдовской цветок — Ennio Morricone, Kinita's Plea (Guns for San-Sebastian).

Ведьмак, как правило, выполнял заказы на севере и западе Старого леса, где обычно ступала нога человека или низушка. За Ветлянку ему пришлось проникать лишь однажды, и тот день оставил у Геральта самые непотребные воспоминания. Так что Том Бомбадил был тут совсем не лишним подспорьем. Но от его специфической манеры речи у ведьмака уже начинала трещать голова.

— Это скверно, что не взял ты свой меч серебряный: вроде лихо усмирял он непотребство древнее. Так что озаботься лучше троллями и пауками — Том уж духов проклятущих под сырой загонит камень! — предложил таинственный напарник Геральта план действий.

В ответ охотник на чудовищ просто кивнул.

Бомбадил действительно без особого труда нашёл в Бродячей пуще след лесного тролля, перепачканный кровью Ленглинна, и уводил он за реку, в те самые места, на которые старый лесничий Брендибак указывал как на гнездо арахноморфов. Поэтому на левом берегу Ветлянки, у пруда с поэтическим названием Разбитое Сердце, напарники остановились пораскинуть мозгами.

— Не пройдёшь ты напрямки — попадёшь в тенёта! Путь обходный от реки показать охота, — начал Том чертить маршрут корягой по земле. — Влево ты поворотись, к Брошенной Поляне, где всё Дикий Бук гневится да шумит ветвями. А оттуль ступай на юг, в Плачущие Воды, да смотри — вдруг падший дух выпрет на свободу! Следуй по тропе от Вод эдак пятьдесят две мили — и найдёшь среди тенёт Дуба старого могилу! Всё от яда там сгнило, туда тянется всё зло, да и тролль наш тоже, ивовая рожа.

— Твой лес, тебе лучше знать, — сказал Геральт и стал прикидывать, какие эликсиры лучше применить с таким набором противников: лесные тролли, живые деревья — гворны по-эльфски, — призраки, арахноморфы и неведомая грёбаная мордорская хренотень. Поразмыслив минут десять, он остановился на следующей комбинации: "Ива" против оглушающих ударов древесных выродков и "Филин", придающий энергии для Знаков, но пока пить их не стал — до Могилы старого Дуба был ещё долгий путь. Ведьмак проверил и баклажку с маслом против призраков, которое тут однозначно бы пригодилось.

— Порядок, — сказал Геральт. — Теперь и в Лес можно, — добавил он, как будто лабиринт шевелящихся деревьев за их спинами был и не Лесом вовсе.

Брошенная поляна была ничем не примечательна — прогалина как прогалина, дубы как дубы... Только вот дубы эти, завидя ведьмака с Томом, начали угрожающе раскачиваться, а потом сдвигаться, переваливаясь с одного корня на другой. "Деревушко, вылавливай!", — вспомнил Геральт и приготовился сложить знак Игни.

— Что задумал ты, ведьмак? — спросил Бомбадил.

— Небольшую огневую подсечку, — сказал Геральт ещё до того, как лесной чудила разразится стихотворением.

— Я держусь иного взгляда: колдовских творенье рук, здесь огни пускать не надо — осерчает Дикий Бук! Вот и сам он поспешает, лёгок на помине! Мы его, как подобает, встретим чин по чину!

К ним как раз выдвигалось особо старое и толстоствольное ходячее дерево, дупла на котором напоминали физиомордию осоловелой ящерицы. Том вступил с ним в переговоры в своём обычном духе, пересказывать которые, да ещё и в рифму, тут нет нужды. Как бы то ни было, но дубы расступились, открыв им с Геральтом путь в самое чрево Леса.

— Как тебе это удаётся? Петушиное слово знаешь? — спросил ведьмак, когда поляна осталась позади и оба пешехода опять нырнули в лесной полумрак.

— Бука я убедил тщательным рассказом, что наш враг мог навредить и ему, и Вязу. Старый тот ему приятель, как и Вяз, лесной пугатель, пакостник, колдун немножко... Ну, теперь идём сторожко! Даже Тому Бомбадилу лес тут стал небезопасен... Неужель в твоих пределах бор густой не так ужасен? — поддержал разговор лесовик.

— Смотря какой, — ухмыльнулся Геральт. — Видел ты когда-нибудь эндриаг в лесах на Понтаре?

И Геральт стал развлекать Тома Бомбадила рассказами про эндриаг, кикимор, жагниц и прочую инсектоидную гадость, которую так часто приходится рубить ведьмакам — не забыл и помянуть, что арахноморфы на континенте тоже водятся. "Однако", — задумался абориген Леса, качая бородатой головой, и даже на время утратил дар пиитической речи.

К Плачущим водам они вышли часа через полтора. Лес здесь стал уже совсем непроглядным, а просветы между кронами и вовсе редкими. Ведьмак начал тешить себя надеждой, что "пятьдесят две мили" — это поэтическое преувеличение милсдаря Бомбадила, иначе придётся им ночевать в этом паскудном сыром месте, где за ноги так и норовит схватить сколопендра или корень.

"Воды" оказались чередой маленьких болотистых прудов без каких-либо признаков жизни и с до боли знакомым Геральту запахом тления.

— Чую я, Могильники недалеко, — мрачно сказал Белый Волк и перехватил покрепче рукоять меча.

— Вот оно, чутьё ведьмачье, бац — и сразу в точку! Тайный лаз отсюда начат, а ведёт он точно в сердце чёрное, дурное колдовских Могильников, против мест, куда мы ломим, в сто раз боле гиблое... — завёл шарманку Том и вдруг прервался: — Погляди, что за фигня! Духи среди бела дня!

И действительно, из слабо замаскированного камнями подземного хода, который, по словам Бомбадила, выводил в Могильники, выплывало сонмище призраков. Бесплотные сукинсыны двигались как по нитке, явно ведомые магией.

— Они направляются на юг. Могила старого Дуба, говоришь? — добавил Геральт. — Кстати, чародеи на службе Мордора и его союзников почти все маются некромантией. Видимо, артефакт, который несли тролли, как раз из таких...

— Тогда — по призрачному следу! — Бомбадил прикинул, куда направились падшие духи, и добавил: — Достигнем Дуба мы к обеду!

— Слушай, Том, а ты в прозе себя не пробовал? Если что, Лютик тебе объяснит, чем она от твоих обычных речей отличается, — съязвил ведьмак и принял-таки по дежурной порции "Филина" и "Ивы".

С продвижением к югу Лес снова изменился. Среди дубов, буков, грабов и каких-то уж вовсе реликтовых пород, которые Геральт не знал, стали часто мелькать высохшие, мёртвые стволы и ветви. Шевелились они, однако, не хуже зелёных. Конечно, не всё было в этой части Леса так мрачно — благо дождь наконец перестал, и в пробивающихся сверху редких лучах так мило и зазывно блестели капельки...

Они блестели на натянутой где попало паутине.

Паутина образовывала целые клубки в кронах, перекрывала проходы меж деревьев, иногда занавешивала их вовсе, как вуаль. Поверху над тропой меж ветвей кое-где уже тоже был натянут шёлковый полог. Периодически в сетях попадались выдутые досуха летучие мыши и вороны.

Минутах в десяти от Плачущих вод стали появляться и первые арахноморфы — мелкие, размером с жирного сурка, лесные прядильщики. Том Бомбадил играючи гонял их, топая ногами, и поэтому скептически посмотрел на Геральта, сложившего знак Квен.

— Это что там у тебя?

— Щит. От всего, — пояснил ведьмак раньше, чем Том успеет сложить стишок по поводу Квена. — Например... Зараза!

Прямо перед Геральтом на паутинной нити спускалась с дерева довольно крупная древесная ткачиха. Наткнувшись лапами на Квен, тварь отпрянула, и ведьмак, сделав хитрый финт, разрубил ей головогрудь, едва увернувшись от падающей хитиновой туши. Затем отсёк лишнюю лапу второму арахноморфу, уже спустившемуся и изготовившемуся к атаке, и всадил ему стальной меч в глаз.

Ещё три серых тонконогих паука окружили Бомбадила, но он разобрался с ними по-свойски:

— Ох, давно не прибирал я в вашей части леса, а тут вы, чтоб Враг подрал — эк вы здесь отъелись! Больно много восьминогих, прямо как за Мглистым — так ползите же с дороги по путям тернистым! И не будет вам мой друг никогда добычей — ешьте комаров и мух, как велит обычай! — и топнул ногой. Ведьмак крайне удивился, но это подействовало — паучихи, мерзко стрекоча, удалились куда-то за скалы и валуны. Геральту на время даже показалось, что они стали меньше ростом.

— Курва... Как у тебя получается их всех гонять?!

— Нет секрета — Том не враг всякому творенью, доброму, худому ли, всем на удивленье! — усмехнулся поразительный напарник Геральта. Ведьмак же для себя просто сделал вывод, что немалая часть стишков Тома — завуалированные заклинания.

Тем не менее охотник на страховидл и дальше продолжал движение с Квеном, ещё пару раз ему пришлось вступать в стычки с арахноморфами и подзадерживаться, чтобы подобрать их ядовитые железы для своих эликсиров. То тут, то там вдоль тропы виднелись коконы, которые приходилось вскрывать мечом и давить. Один раз в паутине, натянутой меж здоровенными дубами, ведьмак заметил труп молодого медведя.

Наконец партнёры, пробравшись между скалами и кустарником там, где паутины было поменьше, выбрались на очередную поляну. Она была обтянута шёлковым пологом почти полностью — и сверху, и по краям. А в центре стоял огромный, древний дуб, обхватить который не смогли бы и пятнадцать Бомбадилов, взявшись за руки. Дуб был давно мёртв и оплетён двумя или тремя слоями курвиной паутины, из которой торчали иссохшие корни и ветви. Это выглядело как какой-то немыслимый извращённый алтарь культа Корам Агх Тэра или подобной ему пакости.

— Зараза...

Пауков, как ни странно, в Упокоище старого Дуба видно не было. Зато рядом с Дубом собралась кучка лесных троллей, охраняли которых четыре сухих дубочуда, а у самого дерева витали, паскудно шушукаясь, падшие духи.

— Меч привлёк к себе много духов, — вещал самый крупный, и видимо, самый разумный тролль. — И коли всё пройдёт как задумано, этот лес станет нашим! — Ответом были скрипучие древесные смешки.

— Ну как, с ними-то хоть можно орудовать знаком Игни? — спросил шёпотом Геральт Тома с их наблюдательного пункта за валунами. — Деревья тут и так уже все сгнили то ли от паразитов, то ли от чёрной магии.

— Если взвесить и подумать... Жечь, пожалуй, стоит. Меня этот меч безумный больше беспокоит. Много их в Могильниках — заговорённых гибельно, — ответил Бомбадил.

Первый дубочуд, подпаленный Игни, заполыхал уже через полминуты, пламя перекинулось на его соседа и даже на пару лесных троллей. Пользуясь паникой, ведьмак и Том выскочили из-за камней и ввязались в драку. Деревянные создания пытались применять свой обычный приём — оглушать и давить корнями. Но Геральта выручала "Ива", а Том был, видать, от природы крепок плюс заговорён от подобных дел.

На выручку деревьям пришли было призраки из Могильников — их набрался уже с десяток, причём половина вылезла из каких-то щелей внутри Старого Дуба. И тут очень пригодился Бомбадил со своим специфическим стилем чародейства:

— В небе — солнце светлое, спит Обманный Камень —

Улетай, умертвие, в земли Глухоманья!

За горами Мглистыми сгинь туманом гиблым,

Чтоб навек очистились древние могилы!

Спи, покуда смутами ярый мир клокочет,

Там, где даже утренний свет чернее ночи!

Нехитрое заклятие Тома оказалось настолько мощным, что духов как ветром сдуло, и даже Старый Дуб крякнул и осел. В нём образовалась довольно увесистая трещина, из которой повеяло трупным ядом и попёр нехороший магический фон — как и предупреждал Гильямин Брендибак.

— Разберусь я сам с мечом, ты же стой на страже! Разгоняй паучьё и злых деревяшек! — сказал Том Бомбадил и самоотверженно полез в трещину.

Большую часть троллей напарники уже уложили. Главную угрозу теперь представляли вожак лесных троллей — носивший вполне оправданную кличку Серая Плесень — и пара дубочудов-гворнов, очевидно, его телохранителей. Эти оказались самыми крепкими из шайки лесных вредителей.

Геральт, поднапрягшись, снова применил Игни, вложив в Знак значительную часть оставшейся энергии. Один из гворнов запылал и начал носиться по поляне, не разбирая дороги, а попутно поджёг ещё несколько оплетённых деревьев. Второму ведьмак отсёк несколько сучьев и, хотя гворн ободрал ему крючковатой ветвью предплечье, не ослаблял натиска, готовя финальный удар. Как вдруг...

Сверху стали свешиваться на нитях паутины напуганные пожаром арахноморфы. Геральт из последних квазимагических сил наложил Квен, но понимая, что долго поддерживать действие Знака не сможет, начал отступать. Всё же у него были хорошие шансы против нескольких древесных ткачих и двух лесных чудищ.

Но к партии присоединился новый игрок, и совсем не на стороне ведьмака. Откуда-то из иссохших паутинных зарослей появилась пара мелких самцов ткачихи, ведя за собой восьминогую мразь ростом с двух Геральтов — очевидно, королеву колонии. Грозно стрекоча, она ринулась в бой с возмутителем паучьего спокойствия.

Ведьмак нанёс новому противнику несколько ударов по лапам, потом переключился было на Серую Плесень, потом опять на паучиху. Но тем не менее орава врагов продолжала теснить его к отходному пути из Упокоища — он понимал, что надолго его в этой ситуации не хватит. А Том Бомбадил сильно завозился в недрах Старого Дуба, если вовсе там не сгинул.

Геральт краем глаза увидел, что в проход на спасительный север тоже свешиваются двое серых арахноморфов, отрезая путь к отступлению. "Твою мать", — успел подумать ведьмак, прежде чем споткнулся о корень и свалился в кусты, на радость спещашим к нему гворнам и паучьей королеве. Казалось, положение было безвыходным.

И тут страховидлы почему-то остановились, не решаясь сделать последний бросок на старого ведьмака. Геральт быстро осмотрелся, гадая, что их напугало, и обнаружил под рукой цветок, лилово-белый и неожиданно роскошный для этой мёртвой, загрязнённой магией чащобы.

Геральт, не отдавая себе отчёта в своих действиях, протянул руку и дотронулся до стебля. Ему показалось, что в ответ его руку пожала другая рука — большая, ласковая и тёплая. В сознании ведьмака промелькнули образы — цветущие сады, огороды, фонтаны, почти как эльфские, но лучше организованные и ухоженные. Очертания их хозяйки, похожие одновременно на ствол дерева и статное, красивое человеческое тело.

"Опять курвина магия, — подумал Геральт. — Это место Силы...".

Примечания:

Саундтрек:

Конец Упокоища — Ennio Morricone, Leon leaves Kinita (Guns for San Sebastian).

Предание об энтицах — Georges Delerue, Daniel and Annuka.

Визг королевы арахноморфов, поджаренной прямо в восьмиглазое хитиновое рыло знаком Игни, заглушали только грохот от вывалившегося гнилого куска Старого Дуба и боевитое пение Тома Бомбадила:

— В хлам разрушены теперь ваши злые чары! В Лес закрыл для вас я дверь, мордорские кошмары! Тома с Геральтом неймётся вам сожрать во мраке — что ж, теперь узнать придётся, где зимуют раки!

Том выбрался из чрева мёртвого дерева, в одной руке сжимая увесистую палку, а в другой — обломок траченного временем меча, похоже, того самого артефакта. Но когда он приблизился к месту Силы, то увидел, что его подмога особо и не нужна — гигантская паучиха, завалившись на спину, вяло дрыгала ещё не переломанными лапами, а Геральт теснил к горящему мёртвому лесу последнего актуального противника, Серую Плесень. Наконец лесной тролль, которому удар меча подрубил задние ноги, с режущим ухо скрипом осел в пламя.

— На моём участке всё спокойно, Том, — сказал ведьмак, добивая арахноморфа и готовясь начать его потрошить. — А ты как?

— Хочешь сам поглядеть, что попалось Тому? Чтоб в огонь не угодить, поспешим как к дому! — и Бомбадил, протянув Геральту руку, потянул его назад, в гнилое нутро Старого дуба, по затянутой дымом и окружённой огнём прогалине. Изредка за языками пламени ведьмак видел мечущиеся в панике многоногие тени.

Внутри Дуба, несмотря на дым, ведьмак разглядел что-то вроде алтарика, в котором был воткнут меч из Могильников, начерченные на дереве в огромном дупле — видимо, кровью, — руны. А главное — груду ошкуренного мяса. Тела диких животных, лошадей и пони, людей, кажется, даже хоббитов.

— Bloede arse, — сказал Геральт, только теперь оценив по достоинству, с чем они столкнулись в лесу. — Теперь пошли, пока мы не сгорели или не задохлись.

Как раз вовремя — когда ведьмак и Бомбадил покинули полое нутро Старого Дуба, огонь перекинулся уже на него, и объятые пламенем ветви с жутким треском начали валиться наземь. Сверху сыпались догорающие клубы паутины. Только таинственная охренида росла, цвела и пахла как ни в чём не бывало — огонь её не затрагивал. Но Геральт на всякий случай вылил на спасительный цветок всю свою флягу с водой.

— Может, стоит её сорвать и взять в дорогу... — задумался ведьмак. Том покачал головой.

— Те, что орхидеи здесь дивные взрастили, силу всю природную и душу в них вложили. Коли цвет такой сорвёшь, не приняв во вниманье — окончательно убьёшь чудесное созданье. А теперь — к Ветлянке скоро, как коза, бегом даёшь! Чую, близок ветер с моря, он опять нагонит дождь!

Чутьё не обмануло Бомбадила — уже перед Плачущими водами на Старый лес обрушился ливень, так что пожар не распространился на его более здоровую часть, хотя поднимаясь к усадьбе Тома от Ветлянки вечером, напарники ещё видели столб дыма, подымающийся над местом, где Лес соприкасался с южной оконечностью Могильников.

Златеника, Лютик и Ленглинн уже готовились встретить подкопчённых и промокших охотников на страховидл. Дунадану существенно полегчало и он был готов хоть сейчас возвращаться на Тракт, но речная милсдарыня настаивала, чтобы он задержался до завтрашнего утра — для верности. А вот виконт де Леттенхоф ходил несколько сконфуженный.

— Что, Лютик, эта задачка оказалась тебе сложновата? — шепнул ведьмак барду, думая, что Том с супругой ничего не услышат.

— Знаешь, я лучше изложу эту историю позже. В романтико-комической балладе, которую посвящу нашей гостеприимнейшей хозяйке и назову... ну, скажем... "Неукротимая Златеника", — уклончиво ответил профессор элоквенции.

Отмывшись после пауков, гари и мертвечины в дупле, Геральт и Том Бомбадил вышли как раз к ужину. Ведьмака так и надирало любопытство, и он завёл-таки разговор о тайне охренид.

— Думаю, Геральт из Ривии, ты уже слышал об энтах, пастырях деревьев, что по сей день бродят по дальним уголкам Средиземья, — начала издалека Златеника. Ведьмак кивнул.

— По старинному преданию, некогда были у энтов жёны. Но мужи их любили дикие леса, а энтицы стали устраивать сады и жить в них. Многие века назад, когда тьма царила повсюду в этих землях, восемь жён энтов пришли в Старый Лес с дальнего юга и укрылись здесь, под ветвями. Цветы, которые защитили тебя и которые так безрассудно пытался срывать Лютик, отмечают места, где каждая из энтиц исчезла в чаще, и в этих цветах воплощён их дух. Только Том знает, когда пробудятся они, и пробудятся ли когда-нибудь. Но не говорит. Даже мне, — с лёгкой обидой закончила речная милсдарыня.

Трубадур погрустнел и глубоко вздохнул.

— Тогда я понял, кого видел тогда, в Упокоище Старого дуба, — сказал Геральт.

— Если вы были в Упокоище, то это цветок Силлот. Она была самой жизнерадостной из тех восьми энтских жён, и даже во время войны с Чёрным Властелином веселье и легкомыслие следовали за ней, а в её садах даже к самым утомлённым из смертных возвращались смех и улыбка, — дорассказала Златеника. — Эльфы особенно любили её. И те, кто помнит Силлот, боятся, что никогда больше не услышат звук её смеха под ветвями древних деревьев.

— Наверное, в Туссенте тоже побывали энтицы, — задумчиво ответил ведьмак.

— Это страна виноградников, где ты жил раньше? И где победил Бестию? — спросила речная дева.

— Да. И несмотря на Бестию, Туссент — чудесное место. Вполне стоит этого названия. Однажды я видел создание, подобное твоим жёнам энтов, к северу оттуда, в долине Дол Блатанна. Но именно Туссент стал моим первым домом, наверное, за всю жизнь. Потому и интересуюсь.

— Не видал, признаться, Том прелестей Туссента. Но верю — ты найдёшь свой дом в краю цветущем этом, — подбодрил ностальгирующего ведьмака Бомбадил.

Но Геральт только горько улыбнулся.

— Итак, рунный талисман, повышающий стойкость и выносливость. Кое-какие золотые цацки из святилища внутри Дуба, расколдованные милсдарем Томом — посмотрим, сколько за них отсыплет контора Ивенса и Листореза. Деньги, обещанные Саэраданом за возвращение Ленглинна. Плюс гонорары от милсдарей Гиллемина и Сарадока Брендибаков, шерифа Хоба Плетенника, дровяника Толи Брокхауса и других почтенных низушек Бакленда на общую сумму восемь с половиной краснолюдских золотых, — подвёл ведьмак итоги своей эскапады через пару дней в трактире "Лесной медок" в Новонорье.

— Неплохо для ведьмака, чуть не съеденного пауками, лесными троллями и бешеными вязами, — сыронизировал Лютик. Трактирщик-хоббит косо смотрел сразу на двух Громадин, устроившихся за столиком в его заведении, но пока они платили, исправно носил им пиво и отбивные с картошкой. — Ну и как ты дальше думаешь?

— Думаю распрощаться с гостеприимным Баклендом и вернуться на большак. После того, как мы со стариком Бомбадилом выдавили такой крупный гнойник, в Старом Лесу станет поспокойнее, а заказов для меня — существенно меньше, — здраво рассуждал Геральт. — Дней десять отдыха в Бри — и я отойду от этой помеси Брокилона с Ийсгитом и Страной тысячи сказок. Главное, чтобы Гэндальф не подвернулся с очередным эсхатологическим пророчеством.

— Гэндальф, говорят, уехал из Шира, и одна мать Мелитэле ведает, где его носит, — ответил виконт де Леттенхоф и задумался: — Знаешь, я хоть и возвращаюсь в город без охренид, но кое-что пользительное из Леса тоже вывез.

Лютик достал верную лютню, и, понастраивав её с минуту, грянул:

— Жил-был Том Бомбадил — развеселый малый

В ярко-желтых башмаках, в синей куртке старой,

И в зеленом кушаке, и в чулках из кожи,

В острой шляпе, и перо есть на шляпе тоже.

Он на горке поживал, где родник Ветлянки

В чащу ручейком сбегал прямо по полянке...⁽¹⁾

Впоследствии ведьмаку ещё не раз пришлось встретиться с Томом, работая в пустошах Эриадора.

Но это уже совсем другие истории.

1) Дж.Р.Р. Толкин, "Приключения Тома Бомбадила".

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Среди холмов Кардолана — Louis Bacalov, The Grand Duel (Parte Prima)

Беда в Херне — Владимир Дашкевич, "Тема Стоунер 2 (Элен и Джулия)".

Блуждающие огоньки — Vladimir Cosma, Le Coffre.

Ведьмак после девяти месяцев жизни в Средиземье просто не мог представить себе, что здесь можно влипнуть в такую историю. Но именно это и случилось с ним в славном городе Херне.

Херн хоть и уступал Бри во всём со своими тысячью девятьюстами жителей, приземистыми домами, хилыми укреплениями и скверными трактирами, но всё же был центром цивилизации в южных пустошах, в которые войны и эпидемии превратили некогда процветающее арнорское королевство Кардолан. На месте, где был построен Херн, очень удачно сходились Старый Южный тракт с севера на юг и дорога от Сарнского брода с запада.

На этом перекрёстке можно было встретить и деловаров из земель Бри — не только людей, но даже иногда и низушек, — и рыжебородых размалёванных синей краской охотников из Дунланда, и их старых врагов, белобрысых и светлоглазых рохиррим, пригонявших на продажу лошадей, и молчаливых серых рыбаков с вечно туманного побережья Моря в Эрин Ворне, самих неуловимо похожих на рыб, и суровых горцев-креотов из ущелий далеко за Трактом. В результате образовался особый, себе на уме народец, являвший нечто среднее между дунландцами и арнорцами, и говоривший на своём собственном говоре, который вдоль Тракта понимали через слово.

Отдельную прослойку в Херне составляли старинные семьи торгового люда, перебравшиеся сюда сто лет назад из смытого наводнением древнего Тарбада. Усадьбы их были крепче и просторней, спины прямее, в сундуках их хранились старинные клинки и книги на эльфском, а в глазах нет-нет да проскальзывала нуменорская сталь. К этому своеобразному хернскому патрициату принадлежал и покойный ныне Унвин, знакомец Геральта и союзник дунаданов. Впрочем, ни наследники Унвина, ни ведьмак не горели жаждой встречи.

Геральт околачивался в Херне уже вторую неделю, и ему казалось, что в этом городишке он нашёл то, что искал — нормальную честную работу ведьмака без чародейских и политических интриг, без перебегания дорожки Ангмару или Мордору, шпионажа, некромантии и тому подобных штучек. Заказывали, правда, в основном обычных волков или варгов, но пару раз Белому Волку пришлось выводить скелетов и ползающие отрубленные руки из арнорских развалин, а однажды его снарядили вытаскивать из лап орков в развалинах Тарбада местного ипата — что, конечно, упрочило положение ведьмака в городе.

Этим вечером охотнику на чудовищ казалось, что эта скучноватая, но размеренная жизнь пойдёт своим чередом. Геральт, вернувшись из окрестных песчаниковых холмов, сбыл волчьи шкуры в одну из местных мастерских и, почистив и накормив Плотву, засел в своей нехитрой комнате на постоялом дворе Мадока, над лучшим кабаком города "Дом на перекрёстке". Ведьмак собирался покорпеть над недостающими эликсирами и задать храпака, как вдруг его алхимические штудии прервал настоятельный стук в дверь.

— Мастер вазьмак! Мастер вазьмак! Срочно нужна ваша помощь!

Геральт, привыкший, что в Средиземье такими вещами не шутят, отворил. На пороге стояла заплаканная Венна — ничем не примечательная хернская баба, кудлатая, соломенноголовая, не от хорошей жизни похожая на клячу старьёвщика. Ведьмака это несколько удивило — Венна была из тех, кто предпочитал держаться от него подальше, а уж её сын Кай и вовсе от него шарахался, как от кольцепризрака.

— Раньше ты старалась как-то обходиться без меня, Венна. Ну что ж, я как раз освободился, — предложил ведьмак клиентке сесть и налил ей воды в кружку. Слегка подуспокоившись, милсдарыня повела рассказ, в чём дело было:

— Мастер вазьмак, всё хорошо ж было. Я Кая ж уложила спать, потом чую недоброе, встала ж, к нему пошла ж — а его в кровати и нету! И окно ж настежь! По соседям побежала — нету его нигде! — Венна от переживаний выпила кружку досуха, и Геральт невольно задумался, что бы началось, плесни он по ошибке гномьего спирта из рядом стоящей бутыли.

— Думаешь, убежал в пустоши? — спросил ведьмак.

— Да куда ему! Трусоват он у меня малость, тиховат, мастер вазьмак! Не иначе как покрали! Только кто ж? Не было никого ж под окном... Разве ж только духи какие аль эльфы — но такое разве не по вашей части?!

Геральт, прикинув нехитрые финансовые возможности клиентки, сказал:

— Двенадцать брийских пенни.

— Ох, мастер вазьмак, а мене десяти не сговоримся? Сами ж видите, народ мы звания простого, в гондорских шелках не ходим... — вздохнула Венна.

— Враг с тобой. Семь, — махнул рукой ведьмак, в котором, услыхав о похищении ребёнка, стал снова потихоньку просыпаться туссентский дворянин герба Мост. — Можно потом. Можно даже в рассрочку. — Геральт аккуратно закупорил склянки с эликсирами и, погасив свечи, вышел с Венной на лестницу.

Внизу, в заведении Мадока, уже собралась перевозбуждённая галдящая толпа. Ведьмака сразу встревожило, что граждане Херна не заказывают выпивку — только напряжённо выясняют, кто виноват.

— Волки утащили!

— Волки по окнам не лазают! Дунландцы его свели! Ясно как день! Дикари пятнистые!

— Але то южане косорылые! Они, паскуды, и вовсе, говорят, Врагу молятся! Не иначе как в жертву мальца утащили! Взять дубья хорошего да и...

— Куда ты с дубьём лезешь, Родерик?! Тут без нечистого духа не обошлось! Сам знаешь, что творится! В могилах костьё запрядало, по оврагам руки отрубленные ползают, на курганах огни повелись, а переселенцы давеча опять Плачущую Госпожу видали...

Упоминание Плачущей Госпожи дополнительно насторожило ведьмака. Заезжий люд с дальних ферм и палаточных городков брийских переселенцев уже давно сказывал страшные сказки о плачущей женщине в белом, которая ворует детей, и пытался поднять на борьбу с ней Геральта. Собственно, он как раз и собирался выяснить, что это за Госпожа такая — полуденница, ангмарская магичка или другая пакость — но на следующее утро.

Увы, опрос свидетелей ничего не дал — Венна жила на отшибе, и мало кто из хернских горлопанов мог похвастать тем, что что-либо видел. Более того, многие начали подозревать и самого ведьмака.

— Знать ничего не знаю и знать не хочу. Раз эта старая перечница в бутылку смотрит чаще, чем за своими детьми, могла бы и не требовать от порядочных людей касаться руками её делишек, — заявил Геральту Оссиан Беддоу, видный и наглый чернобородый милсдарь, содержавший самую дорогую в Херне лавку с гондорским товаром, имевший пай в Компании Форохеля и на сём основании считавший себя местной знатью. — Кстати, вазьмак, а не ты ли ребёнка стащил? А то про вас всякое сказывают на торгу!

— А что? Дело Оссиан говорит! Щас мы эту рожу желтоглазую обышшем как следует! — прогундосил один из прихлебателей Беддоу, но получил знак Аксий и притих. Впрочем, дружелюбия к ведьмаку это не добавило.

— Колдует тут ещё, — прогудел Родерик. — Взять бы дубья хорошего да и...

— Подожди, Родерик, с дубьём! — раздался в открывшейся двери женский голос. — Тут дочь твоя Молл ищет тебя и моего отца, ей есть что вам сказать!

Это была милсдарыня Риангар, дочь городского ипата Кадваллона, девица почти красивая, если бы не мужеподобная угловатость и резкий нрав. Впрочем, для многих это искупалось богатым приданым — особенно для Оссиана, который давно и безуспешно набивался к Кадваллону в зятья. Её сопровождала девчушка в простом сереньком платьице — то и была Молл.

— Папа, папа! Я их видела!

— Да кого она видела! Опять выдумывает, — заворчал Родерик, но тут его снова перебили:

— Погоди, Родерик! Дай хотя бы своей дочери слово вставить, раз больше никому не даёшь, — с этими словами в дверь вошёл крепкий ещё длинноволосый старик, прихрамывая и опираясь на палку. При его виде многие приосанились и сняли шапки. Это и был сам ипат Кадваллон.

— Дитя, теперь сказывай: видела ли ты доподлинно, кто утащил юного соседа твоего Кая?! — сурово сказал Кадваллон и стукнул для вящей внушительности палкой по полу.

— Никто его не утащил! Он сам ушёл! Он даже не проснулся! Ходил спя... Или сня... — начала рассказывать Молл.

— Во сне, — сказал себе под нос Геральт. Девочка продолжала:

— Вот он ходит спя, бормочет чегой-то и всё к шарам тянется...

— К каким шарам? — спросил Родерик.

— Красивым! Блестящим! Я бы и сама потянулась, да мне батюшка смотреть даже на них не велит. Говорит — меня Плачущая Госпожа заберёт... — Молл наконец договорила до главного.

— Блуждающие огоньки. И Плачущая Госпожа. Опять, — сказал Геральт. — Кажется, милсдари, пришла пора заняться ими вплотную. Благо с матерью пропавшего ребёнка мы уже договорились, а другие присутствующие не очень-то хотят лезть ночью в курганы, не так ли?

— Если ты берёшь это дело на себя, то получишь вознаграждение не только от Венны, но и из городской казны. Сам знаешь, Венна живёт скудно, куда ей платить охотнику на чудовищ, — одобрил ведьмака ипат.

— Цена вопроса? — по-деловому спросил Геральт.

— А вот цену ещё предстоит установить магистрату, — вмешался Оссиан. — Хоть мастер Кадваллон стар и сед, это ещё не предлог, чтобы швырять наши подати...

— "Всяким проходимцам и мутантам", ты хотел сказать, милсдарь Оссиан? Ради богов, не продолжай, я такого уже достаточно наслушался, — вовремя заткнул его ведьмак. Милсдарь негоциант, столкнувшись с незнакомым словом "мутант", озадаченно осел на лавку, а Геральт продолжал:

— Я знаю в округе пару мест, где с наступлением темноты собираются блуждающие огоньки. Ближайшее из них — это озерцо к северо-западу от Херна, близ крепости Каларфель...

Каларфель, заброшенный ещё тысячу триста лет тому назад, считался местом гиблым. Располагался он на южной окраине нагорья Тирн Гортхад, про которое довольно сказать, что на его северном конце находились Могильники. Во времена ангмарских войн местные замки были последним оплотом кардоланцев, и из-за магического загрязнения их постепенно заселила разная неупокоенная нежить.

Потому Кадваллон на всякий случай отрядил в помощь Геральту из Ривии двух добровольцев. Ими оказались милсдарь Рендал из старой нуменорско-тарбадской уважаемой фамилии и некто Менельдир. Хотя имя Менельдир носил дунаданское и плащ тоже, дунаданом себя не считал и убрался от них подалее, нанявшись в городскую стражу Херна. Ведьмак и следопыт-ренегат иногда пересекались на кардоланских тропочках, но только теперь выступали в одной полновесной команде.

В самую глухую полночь, под уханье сов и стрёкот сверчков, вся троица засела за невысокой песчаниковой грядой напротив искомого озера. Блуждающие огоньки — эти паршивые родственники ледяных мраков и могильных свечей — устроили настоящий слёт в замшелой старинной арнорской беседке на берегу, водя хороводы и ещё валар знают какие фигуры вокруг неё.

— Зараза... Да их тут целый свечной заводик, — оценил обстановку ведьмак. — И, кажется, плачущую милсдарыню я тоже вижу, — кивнул он головой в сторону высокой фигуры в белом.

Судя по базарным сплетням Херна, Плачущая Госпожа повелась на Южном Нагорье чуть меньше месяца тому назад. Все хуторяне, переселенцы, охотники и гробокопатели, которые её встречали, в один голос описывали Госпожу как призрак эльфки или арнорской знатной девы, окружённый "караулом" из таких огоньков.

— Подберёмся-ка поближе, — кивнул Геральту Менельдир. — Посмотрим, что они делают.

Аккуратно подобравшись к берегу, троица спасателей Кая смогла сквозь заросли осота разглядеть, что же творится в беседке. Госпожа сидела, опустив ноги в воду, и баюкала мальчика — скорее всего, как раз Кая, — прижав к груди и напевая что-то по эльфски мелодичное.

"Их любимая забава — утопить кого-нибудь в омуте или свалить в яму поглубже. Похоже, что это не она управляет огоньками, а они её гипнотизируют вместе с мальчишкой", — подумал Геральт. — "Но у самих огоньков и мраков мозгов не хватит, чтобы кем-то сознательно управлять. Госпожу контролируют... через них? Кто? И для чего?".

— Тогда делаем так: тебя, милсдарь Рендал, малец уже знает и не побоится. Забирай Кая, а я возьму на себя блуждающие огоньки. Ты же, Менельдир, поможешь перехватить Плачущую Госпожу, когда она очнётся. Или если очнётся, — мрачно сказал ведьмак. — Нет возражений?

Возражений не последовало, и Геральт с добровольцами из Херна начали действовать по ими утверждённому плану. Ведьмак вступил в схватку с огоньками, выполняя по колено в воде сложные пируэты с серебряным мечом. Но их чары пока ещё не спадали, и плачущая дева вместе с похищенным ребёнком как завороженные следили за этим причудливым боевым танцем.

За ними, в свою очередь, следили Рендал и Менельдир, выжидая подходящего момента. Наконец, после того, как пятый, наверное, огонёк отдал Врагу свою сомнительную душу, Кай и таинственная милсдарыня словно проснулись. Мальчишка заёрзал, свалился с коленей Госпожи в пруд, забултыхался и заорал.

— Ух! Уй! Где я?! Где все?! Ма-ама-а!!!

Рендал, не мудрствуя, полез вытаскивать плохо плавающего Кая из воды, а Геральт метнулся вверх по склону от беседки, отсекая похитительнице детей путь на север. Менельдир точно так же перекрывал Госпоже путь на юг. Казалось бы, всё шло как по маслу.

Но тут ведьмак в темноте сделал неверный шаг, поставил ногу на слишком неудобный кусок песчаника и с бранью на Старшей Речи покатился вниз. Странная женщина бросилась мимо него наверх с мучительными воплями:

— Не трогай меня! Я найду его! Мелланион! Мелланион! Где ты?!

— Кричит по-эльфски, — тяжело выдохнул Геральт, отряхиваясь и карабкаясь в гору, на которой виднелись стены Карафеля, но куда им с Менельдиром было до легконогой эльфки! С криками "Мелланион!" она промчалась вдоль развалин, не задумываясь о том, что может там её подстерегать, и оторвалась от погони.

— Теперь мы догоним её только верхом, — констатировал дунадан-ренегат. — Но пока вернёмся к лошадям... Да и Кая как-то вернуть родителям нужно.

— Эльфка, — не давала покоя ведьмаку мысль. — Какого чёрта лешего эльфка занимается такими делами?

— Вот и мы хотели бы знать — за каким орком понадобилось эльфийке бродить ночами по холмам и сманивать человеческих детей невесть куда и, возможно, на верную гибель! Ведь наш мальчишка из Херна — это первый, которого нашли! А что сталось с остальными — ведает одна владычица Элберет! — прочуствованно выступал на заседании магистрата следующим утром милсдарь Оссиан. — Не секрет, что многие наши сограждане эльфов недолюбливают и боятся. Но теперь, когда им угрожает столько опасностей, зачем они дают нам прямой повод себя ненавидеть?!

— Может, и не они, — возразил Рендал. — Чёрные силы, враждебные и им и людям, крепчают. А Мордор пойдёт на любые подлости, чтобы рассорить нас и затем раздавить поодиночке.

— Кто о чём, а вшивый о бане! Какой Мордор?! Чем он угрожает Кардолану? В то время как эльфы... — продолжал Оссиан, но тут его прервал стук палки ипата Кадваллона.

— Призываю тебя к порядку, Оссиан! Наш устав прямо запрещает обзывать противника на совете вшивым! Градоправление должно быть благопристойным, — объявил Кадваллон. — Но в главном твоя правда — такого допускать нельзя. Я же позволю себе предложить вот что.

В паре дней пути к северу от Херна высятся на холмах развалины Караноста — древней столицы наших предков. Где-то в них эльфы-наблюдатели из-за реки Митейтели устроили себе пристанище. Мы можем направить к ним посланца, который изложит им наши жалобы и потребует обуздать безумную соплеменницу, а также выдать оставшихся детей родителям.

— Кого же ты хочешь направить к эльфам? — спросил седеющий член совета Абертол.

— Я бы предложил для этого дела ведьмака, — вступил Рендалл. — Говорят, раньше тот служил у эльфов в предгорьях Мглистых, да и эльфийскими наречиями он владеет лучше нас всех.

Так случилось, что большинство голосов в силу неких неведомых Геральту муниципальных политических комбинаций поддержали Рендала. И теперь ведьмак следовал по старой кардоланской дороге в Караност, имея при себе официальную грамоту от ипата, подтверждающую его полномочия.

Геральт под порывистым ветром с юго-запада ехал на Плотве лёгкой рысью, стараясь не отставать от роханского жеребца милсдарыни Риангар — она из чисто девичьего любопытства вызвалась следить за ведьмаком, дабы не обманул он доверие магистрата славного Херна. Впрочем, слушать истории про Каэр Морхен, старого Весемира и ведьмачью науку угловатой девице было куда интереснее.

Всадники перешли древний мост через реку и двинулись на северо-восток, где на горизонте уже виднелись склоны Южного Нагорья. Уже вечерело, когда навстречу им выехала почти целая кавалькада — три эльфа.

— Именем Имладриса, стойте! Кто вы такие и зачем едете в Караност?! — прокричал вожак эльфов до боли знакомым ведьмаку голосом. Да и видик у него был слишком узнаваемый — огромная красная повязка, закрывающая правый глаз к хренам собачьим, не позволяла перепутать его ни с кем даже в ривенделлском платье.

— Иорвет! Что ты тут делаешь, hen arse⁽¹⁾? — поприветствовал его Геральт.

1) старая задница (Старшая Реч)

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Легенда о Плачущей госпоже — Владимир Дашкевич, "Тема Стоунер 2 (Элен и Джулия)".

Ведьмак на просторах Кардолана — Georges Delerue, Generique ("Вива Мария!").

Мелланион нашёлся! — Georges Delerue, Escape (The Black Robe)

— В других обстоятельствах я бы разразился гневной речью про природный расизм и ксенофобию презренных bloede Dh'oine. Но беда в том, что Плачущая Госпожа, как её зовут в этой твоей Херне, действительно существует. И она действительно эльфийка, — грустно сказал Иорвет, поворачивая вертел над костром.

— Ты знаешь её? Видел? — спросил ведьмак своего одноглазого товарища по несчастью, хотя как раз старый скоя'таэль ощущал себя в Средиземье среди своих.

— Нет, но с недавних пор ищу, — кивнул последний из великих вождей "белок". — Когда я возвращался с посольством Эрестора из Митлонда, то нас в районе Заверти встретила группа Eldar из Сирлонда — они присягали Элронду Полуэльфу, как и я. Меня попросили помочь с одной ма-аленькой неприятностью. А когда я доехал и узнал подробности, то неприятность доросла до размеров кейрана... Хотя это тебе пусть лучше расскажет Гретрон — он как раз возвращается с очередной вылазки.

Под синеющим небом сумеречного Кардолана показалась фигура усталого всадника, следующего на таком же усталом коне. Приблизившись, всадник оказался высоким светловолосым эльфом в жёлто-зелёном одеянии.

— Mae govannon, путники-Edain, — поприветствовал ведьмака и Риангар этот новый эльф, крепко приложился к кожаному бурдюку с водой и тяжело выдохнул. — Я Гретрон, помощник хранителя Сирлонда.

— В их бригаде была эльфка — Аннаэтель... — продолжил Иорвет, пока Гретрон кормил коня из затейливо разукрашенной торбы.

— Анна-Этель? Не больно-то эльфское имя, — покачал головой Геральт.

— Это что — уже в Арде знал я как-то одного Eldar по имени Всеславур, и никто ему в нос не тыкал, — заметил одноглазый. — Так вот: Аннаэтель была хранительницей рун из Лин Гилиата, осевшей в Имладрисе, и у неё был сын именем как раз Мелланион.

— Когда мы выдвинулись в Сирлонд, я долго отговаривал её брать сына с собой, но Аннаэтель не нашла, кому оставить ребёнка — мужа её давно убили тролли в Нан Торнаэт, других родственников у неё в Имладрисе не нашлось, везти в Лин Гилиат по нынешним временам тоже небезопасно. Пришлось ей всё-таки привезти Мелланиона на нашу заставу. А в начале мая на Сирлонд совершила налёт орочья шайка из-за реки, из развалин Караноста... И Мелланион пропал, — рассказал Гретрон.

— Орки держат его в заложниках? — уточнил Геральт.

— Боюсь, что уже нет. Никаких требований от них не поступало. С тех пор Аннаэтели не было покоя. До глубокой ночи бродила она по холмам в поисках сына и не могла думать более ни о чём. А вскоре ушла насовсем. На прощанье она сказала мне, что нашла средство, которое поможет ей вернуть Мелланиона, и что без него не воротится в Сирлонд. И не возвращалась... Разведчики видели два или три раза в болотах Осокового луга женщину, похожую на Аннаэтель, окружённую эльхуданами, — помянул Гретрон напоследок эльфское название блуждающих огоньков и мраков.

— Как раз в это время пошли в Кардолане байки о Плачущей госпоже. И стали пропадать на хуторах первые дети. Четыре случая так точно, — припомнила Риангар. — А сейчас она дошла уже до города. Поэтому магистрат вольного Херна требует, чтобы вы оказали его посланцам — то есть нам с Геральтом — всяческое содействие в поимке Госпожи и возвращении детей, и, коль уж она ваша соплеменница, осудили её по своему обычаю и закону.

— Смею заверить тебя, Риангар, дочь Кадваллона — у нас в Сирлонде нет пленённых детей Edain и где держит их Аннаэтель, мне неведомо. Но мы готовы искать их бок о бок с тобою и ведьмаком, чтобы в наше суровое время поддержать мир между Eldar и народом Кардолана, — ответил Гретрон.

— Боюсь, и искать уже нечего, — пессимистично вымолвил Геральт. — Очень может статься, что ваша эльфка приносит их оркам или кому похуже в надежде выменять на Мелланиона. А те знай кормят её завтраками. Поверьте ведьмаку — отчаявшиеся матери, пытаясь спасти детей, иной раз такое вызывали, вольно или невольно...

— Напрасно ты клевещешь на Eldar, Геральт из Ривии, — обиделся Гретрон. — И чтобы ты убедился, что наши женщины не способны на такое, завтра мы начинаем поиски вместе.

Но наутро поисковики всё же приняли решение разделиться. Геральт направился в холмы, продолжать поиски Аннаэтели и, возможно, прочих похищенных младенцев. Иорвет же вернулся с Гретроном в развалины Караноста, чтобы установить участь Мелланиона.

— Есть причины, vatt'ghern, по которым это дело стало важным именно для меня, — сказал скоя'таэль. — Когда я узнал о похищении ребёнка, то поймал себя на мысли, что... Я ведь уже десятилетия не видел детей Seidhe, Геральт. Не слышал их песен, смеха, да хотя бы и плача. В моём Минас Агоре с детьми Eldar тоже негусто. Именно поэтому я должен заняться Мелланионом.

— Я с тобой, Иорвет, — решительно молвила Риангар. Девица из Херна только недавно узнала о существовании далёких Северных королевств — а теперь ей встретился живой настоящий эльф оттуда, и её разбирало любопытство.

— Va faill, ребята, — кивнул им ведьмак. — А нам с Плотвичкой тогда пора искать Плачущую милсдарыню, пока она не украла себе ещё детишек для украшения интерьера.

Овраги, ямы и промоины изрезали Южное нагорье, что раскинулось меж Старым лесом с запада, Завертью с севера и рекой Митейтель с востока. И посреди этого нагорья, как гнилые зубы, вздымались развалины Караноста.

Некогда Караност, Красная Крепость, был возведён по приказанию Элендила Высокого для защиты его новых владений в Эриадоре от сил Саурона. Когда сотни лет спустя Арнор раскололся на три независимые владения, князья Кардолана избрали своей резиденцией именно Караност, защищённый со всех сторон не только стенами, но и самой природой. Четыре столетия длилось процветание княжеского города, но никакие овраги, когда настал час, не спасли его от ангмарцев.

— А когда это случилось? — уточнил Иорвет у Риангар. В истории Средиземья скоя'таэль до сих пор путался, а уточнять события из прошлого "короткоживущих" у снобов-Eldar было дохлым номером.

— Это было точно до вас. В пятнадцатом веке, — ответила девушка из Херна.

Иорвет, Гретрон и Риангар крались вдоль обрыва с полуразвалившейся, но местами ещё мощной стеной, где орки дозора не выставляли — ну кто полезет штурмовать по этой узкой тропочке? Под их ногами на берегу реки источала дивные ароматы куча орочьих отбросов.

— Разведчики хоть и не нашли следов живого Мелланиона, но его останков, одежды или игрушек в мусоре тоже нет, — сказал Гретрон. — Скорее всего, он не убит и не съеден, его держат для каких-то целей. Но для чего?!

— Или он улизнул от Yrchi и где-то прячется, — предположил скоя'таэль.

— Тогда это подлинный поиск иголки в стоге сена, — мрачно добавила Риангар.

Тропа пошла под уклон наверх, и местами команде искателей эльфёнка приходилось ползти по почти отвесной стене. Наконец троица добралась до большой трещины в руинах какого-то здания, уже заросшей кустами и деревцами. Из-за неё доносились потрескивание костерка, Чёрная Речь, чавканье, отрыжка и неистребимый дух немытой с рождения орчатины.

— Охо-хо, — сказал Гретрон, прислушавшись. — Ты был прав, Иорвет. Они сами его разыскивают, — ещё прислушавшись, добавил. — Уже не первый день. — Прислушавшись в третий раз, эльф и вовсе упал с лица:

— Они готовятся отдать дитя кому-то важному, кто скоро заедет за ним в Караност. И страшно переживают, что в лучшем случае полетят их головы.

— Теперь они всё равно полетят, bloede hoel, — усмехнулся одноглазый Seidhe, поправляя повязку. После этих слов на юго-западной окраине древнего Караноста начался сущий кошмар.

— Успокойся, Плотва. Перестань взбрыкивать!

Геральт, давно оставив нагорье позади, углубился далеко на Осоковый луг — сырую, слегка заболоченную равнину, посреди которой некогда стоял древний богатый Тарбад и на краю которой он уже побывал в ноябре, спасая эльфскую зазнобу Иорвета от его старых знакомых ефрейтора Йымма и Сасся Ульфсака⁽¹⁾. Здесь поля и рощи перемежались озерками, болотцами, бочагами и старицами Митейтели и Гватло, меж которых в количествах плодились кабаны, олени, лисы, аванки, выдры и прочее зверьё на радость охотникам из Херна. И на горе этим же охотникам ещё обильнее размножались жирные кровососущие мухи-серпицы.

Ведьмак размазал одну из серпиц себе по лбу, стряхнул и, мысленно собрав в кулак всё своё ведьмачье чутьё, попытался восстановить маршрут Аннаэтели. Эта низина была последней точкой Кардолана, на которой безумную эльфку видели разведчики Сирлонда. Казалось бы, Геральту предстоял поиск иголки в стоге сена, но одна деталь облегчала его задачу.

— И почему от неё так фонит? Как думаешь, Плотвичка, это след от блуждающих огоньков или остаточная артефактная, мать её, магия? Скорее второе — огоньки фонят слабее, но их много... Зараза, как же тут не хватает Йеннифэр. Именно как профессиональной чародейки, — подумал вслух ведьмак.

В любом случае, магический фон на Осоковом лугу, где не было проклятых гробниц или эльфских святынь, не мог быть связан ни с кем, кроме Аннаэтель. "Или той курвы, которая её контролирует", — мысленно добавил Геральт и, напрягая часть мозга, ответственную за ведьмачье чутьё, двинулся дальше по следу.

Подъезжая к реке Завертной, или Нен-и-Сул на синдарине⁽²⁾, Геральт осмотрелся и, похоже, нашёл того, кого искал. Под пасмурным небом, слегка просвечиваемым солнцем, брела женщина — светловолосая, чисто эльфского телосложения, в грязном, ободранном, некогда белом платье, что-то бормоча себе под нос.

— Mae govannon, Annaethel, — попытался было заговорить с ней ведьмак, но эльфка охнула и с криком "Я не вижу сына!" припустила бежать по берегу, а затем, видя, что Геральт на Плотве не спеша едет следом, прыгнула в реку. "Ну вот и всё", — подумал было Белый Волк, но вспомнил, что Нен-и-Сул — река мелкая. И действительно, безумная эльфка быстро вынырнула и поплыла к другому берегу с необычайной скоростью. Подстегнув Плотву, ведьмак направился было к близлежащему броду, но пока он делал крюк, Аннаэтель успела взобраться на какой-то гребень и за ним исчезнуть.

Поднявшись на гребень, Геральт осмотрелся и увидел под обрывом глубокую ложбину, в которой стояла полуосыпавшаяся каменная арнорская постройка. Эльфки нигде видно не было, но вокруг развалин среди бела дня, ничего не стесняясь, витали мраки. За ложбиной тянулась обычная равнина с перелесьями, озерами и прудами, поросшая вереском. А на горизонте, прищурясь, ведьмак разглядел полосу Зелёного тракта с точками, ползущими в сторону Тарбада.

— Зараза... И где же она тут спускалась? — сказал Геральт, поглядел на солнце и подумал, что неплохо бы уже начинать возвращаться в эльфский лагерь, чтобы поспеть до темноты.

Тем временем в юго-западном квартале Караноста Иорвет, утирая пот со лба, копался вместе со своими спутниками в барахле перебитых орков.

— Одеяло. Детское, поношенное, но работа добрая. Похоже на твоё платье, Гретрон, — прокомментировала очередную находку Риангар.

— Одеяло... Мелланиона увезли в таком же... — Eldar говорил совершенно спокойно, но от его голоса веяло покоем вечным.

— Гляди-ка, mellon, — окликнул Гретрона Иорвет, — а это не его игрушка? Миленькая лошадка, но основательно обгрызанная. Они что, все зубы об неё чесали? — и он пнул один из свежих орочьих трупов со всей силы. Из руки у него выпала сабля и со звоном покатилась куда-то вниз.

— Там мы ещё не смотрели, — сказала Риангар. — И всё равно нам пора убираться с этой площадки, а то снова орки явятся.

Оказалось, что в очередном заросшем кустарником проходе есть лестница — узкая, крутая и засранная до почти полной непроходимости, — ведущая в большой полуподземный зал. При Кардолане там был то ли винный погреб, то ли ещё какой-то склад, а теперь — помойная яма орков, в которую они сваливали свои объедки. Неудивительно, что Иорвет в самом конце лестницы наступил на что-то полуразложившееся и с громким "Ghoul y badraigh mai an cuach!" полетел прямо в мусорную кучу.

— Эй! — услышал вдруг уткнувшийся лицом во всякую гадость скоя'таэль голос. Тонкий. Возможно, детский. — Откуда ты сюда попала?

— Неужели?... — не веря своей удаче, сказал Гретрон и крикнул на всякий случай. — Мелланион?! Это я, Гретрон! Выходи!

У дальней стены заброшенной кардоланской залы зашевелились кусты и кости, и оттуда вылезло маленькое, осунувшееся, нечёсаное и немытое существо. Судя по форме ушей, ещё недавно оно было нормальным ребёнком Eldar. Увидев Иорвета, оно было сжалось и схватилось за острый обломок кости, который стал здесь её оружием. Но скоя'таэль несколько отряхнулся, и эльфёнок, похоже, понял, что перед ним тот самый Эльф Ниоткуда, о появлении которого в Имладрисе долго судачили.

— Наконец-то! — воскликнул Мелланион и побежал навстречу спасителям. А сверху послышались уже другие голоса — орочьи. И было их немало.

— Так. Кажется, нам пора делать отсюда ноги, — рассудила Риангар.

Хотя орки заметили всю троицу и попытались пуститься в погоню, но всё-таки узкий карниз под стенами Караноста оказался для них непреодолим. Всё, что удалось Yrchi — это разодрать стрелой Иорвету ухо, но он даже внимания на это обращать не хотел:

— Меня ранили, наверное, раз пятьсот, и раза четыре потом точно объявляли о моей смерти. Что мне после этого ухо?!

Мелланион разговорился, уже когда вся команда вернулась в Сирлонд — башню, отрезанную от Караноста глубоким оврагом. По словам мальчишки, сначала он боялся, что его сразу сожрут, но этого не случилось. У орков он был чем-то вроде почётного пленника: его не лупили, не заставляли выносить дерьмо и относительно неплохо кормили — но он всё равно пил только воду, чтобы случайно не поесть эльфятины. Но усвоив несколько слов на Чёрной Речи, Мелланион понял, что его собираются куда-то "сдать для опытов", и осознал, что ничего хорошего в этом нет. Кардоланские развалины здесь так же, как в Нимбарте, изобиловали проломами и трещинами, и сбежать из узилища парню оказалось просто. Укрытие он нашёл себе в яме с объедками, куда орки почти не спускались.

— Владычица, но что же ты ел?! — ужаснулся Гретрон. — Сам ведь знаешь, чем и кем орки могут питаться. Там вполне могли оказаться останки наших товарищей!

— Мне повезло, — грустно сказал Мелланион. — Орки выбросили туда чей-то мешок с лембасом. Когда вы пришли, он как раз закончился.

— Как бы то ни было, wedd⁽³⁾, — сказал Иорвет, — теперь ты среди друзей и среди союзников. И запомни: Иорвет из Ард Гвынедд — один из них.

Скоя'таэль поймал себя на мысли, что смотрит на ребёнка-Eldar, которого ему довелось вытащить почти буквально из дерьма, так, как смотрел последний раз на покойную ныне Милуиэль ещё девять месяцев тому назад. Он смотрел с нежностью.

— Что я вижу, bloede arse, — раздался сзади голос усталого ведьмака. — Вся эльфская башня устроила праздник, видя, что несгибаемый Иорвет стал отцом и вот-вот расплачется от счастья?!

— Да пошёл ты, vatt'ghern, — сдержанно улыбнулся Seidhe. — Как твоя вылазка?

— Если это милсдарь Мелланион, то я, кажется, знаю, где искать его мамочку, — сказал Геральт, тяжело опускаясь на эльфский матрас и жадно отхлёбывая воду из фляги. — И думаю, что юный эльф нам очень пригодится в этом деле.

1) См. "Эльф ниоткуда"

Вернуться к тексту

2) В игре имя реки, текущей по центру Кардолана и отделяющей Херн от Караноста, не называется. Я воспользовался фанскими заметками из New Notion Club. https://notionclubarchives.fandom.com/wiki/Weatherwater

Вернуться к тексту

3) дитя (Старшая речь)

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Убежище Аннаэтель — John Williams, Reunion (Jane Eyre)

Стычка с Оссианом — John Williams, Across the Moors (Jane Eyre).

Привал и конец талисмана — Basil Poledouris, Orphans of Doom.

Мелланион мирно спал, буквально уткнувшись носом в спину Иорвета. Эта идиллическая картина до того напоминала ведьмаку балладу Лютика "Король Ольх", что он даже не стал сдерживаться от ухмылки.

Делегация в составе Иорвета, Гретрона, Геральта и юного эльфа выехала за реку к Аннаэтели тем же вечером. Расчёт Eldar был прост — увидев давно найденного сына, безумная эльфка может начать успокаиваться и приходить в чувство.

— Раз она шарахается и бежит от нас, не видя с нами своё дитя, то может, услышав голос Мелланиона, обретёт почву под ногами и освободится от своих гнева и горя, — предположил Гретрон.

— Хорошо бы. А то матушкин гнев — вещь опасная, — подтвердил эльфёнок, почесав ту часть затылка, которая обыкновенно находит применение в воспитании детей.

Итак, все четверо на трёх лошадях под иссиня-сизым кардоланским ночным небом пересекли броды через реку Нен-и-Сул и последовали к юго-востоку, где Геральт ранее обнаружил убежище Аннаэтели и её новых светящихся дружков. Руины, похоже, были раньше чем-то вроде охотничьего домика кардоланского аристократа — маленьким, но пафосным, с колоннадой и семизвёздным орнаментом во все поля.

— Кажется, мы пришли вовремя, — тихо сказал Геральт Иорвету, видя, что сумасшедшая эльфка в окружении блуждающих огней снова побрела на поиски Мелланиона, уставясь остекленевшими глазами в одну точку. — Теперь разводите дипломатию, а я подстрахую вас с мраками.

— Поехали, mellon, — кивнул Гретрон, и оба эльфа аккуратным шагом поехали встречь соплеменнице. Ведьмак принял классическое "Полнолуние" и обнажил серебряный меч.

— Mae govannon, Annaethel! — воскликнул эльфский замначальника экспедиции. — Мы привезли тебе добрые вести! Мелланион жив, здоров и с нами!

Аннаэтель рванулась было к остроухим собратьям, но несколько огоньков ринулись ей под ноги, блокируя эльфку. Остальные атаковали было Гретрона, Иорвета и Геральта.

— Я вижу свет в небе! Я вижу столько огней! Их рёв пронзил воздух! — кричала сумасшедшая Eldar, пытаясь освободиться из-под опеки мраков. А вот их сородичам, решившим разобраться с эльфами и ведьмаком, пришлось скверно — к серебряным мечам и эликсирам жизнь их не готовила. Вскоре от мраков ничего не осталось, и Аннаэтель, осмотревшись, обнаружила себя в окружении Eldar, Seidhe, эльфёнка и Геральта.

— Мелланион?... Сын?... У меня был сын... — эльфка соображала медленно, как будто её только что грубо разбудили. — Но он сбежал... Нет, его забрали орки... Кто ты, мальчик? — с трудом ворочая языком, говорила она на синдарине.

— Матушка! Это же я! Мелланион! — кинулся спасённый эльфёнок к матери. Всё ещё с трудом понимая, на каком она свете, Аннаэтель отстранилась от него, но неловко упала и выронила из торбочки на поясе какой-то предмет. И после этого внезапно её словно бы озарило.

— Мелланион?! Твоя лошадка?! Ты нашёлся?! Что с тобой сделали орки?! — теперь эльфка сама чуть не задушила Мелланиона в объятиях. Иорвет и Гретрон не мешали им нарадоваться друг другу. Ведьмак тем временем подобрал штуку, оброненную Аннаэтель, и внимательно рассматривал. Это был небольшой искусно отделанный многогранный камень с вырезанными на них буквами эльфского тенгвара.

"Явный амулет, — подумал Геральт. — И эта штука очевидно имеет самое прямое отношение к безумию эльфки. И к эльхуданам".

— Кто ты, воитель-незнакомец? Ты похож на Edain, но у тебя глаза как у варга, — подивилась ведьмаку эльфка.

— Я Геральт из Ривии, ведьмак, друг эльфов. Я охочусь на местную нежить по заказу граждан Херна. А у тебя здесь заговорённый ангмарский камень. Мой знакомец Бродяжник говорил, что его используют, чтобы навести злых духов. Откуда он у тебя, Аннаэтель?

— Можешь доверять ему, — кивнул Иорвет. — Я многое с ним прошёл. — И тут Геральт заметил уже совсем другие огоньки, приближающиеся к развалинам. Факелы и горящие головни, штук так пятнадцать, сопровождающиеся очень недовольным гомоном.

— А вот можем ли мы тебе доверять, ведьмак?! Теперь, когда ты снюхался с убийцей чад наших?! — раздался в болотных туманах голос Оссиана.

Оссиан Беддоу хорошенько подготовился к самостоятельному поиску Плачущей госпожи — напялил кольчугу, сфероконический шлем с наносником и нацепил гондорский меч потяжелей того, с которым любил разгуливать по Херну. А вот среди его ополченцев доспехи — хотя бы кожаные — и боевое оружие мало кто имел, разве что три-четыре милсдаря, которых Геральт знал и которые тоже вели торг с югом.

— Как видишь, ведьмак, мы тоже не лыком шиты, — сказал, подбоченясь, гражданин вольного Херна. — Вечером в во-он тех прудах нашли останки девочки — одной из тех, что увела эта бестия со своими огоньками. Её опознали по обручу.

— Зараза... — пробурчал Геральт. Гретрон посмотрел на Аннаэтель осуждающе, Иорвет — с интонацией "Я тоже так и думал". "Матушка?" — недоумевающе спросил Мелланион.

— Мы разберёмся, Dh'oine, — сказал одноглазый эльф. — Ситуация под контролем. Возвращайтесь в город.

— Ага, знаем мы вас, эльфов! Пожурите её по-семейному, а детушек с того света кто вернёт?! Верно господин Оссиан говорит — неча с вами дело иметь! — крикнул один из подручных Беддоу, краснодеревщик Бледри, размахивая скверным клинком.

— Развели колдунов да эльфов всяких! — выкрикнул третий. — Честным людям уж и на рыбалку не выбраться!

— Я ничего не имею против вас, Перворождённые воины. Вы уйдёте целыми и невредимыми, — снова выступил вперёд Оссиан, напоминая, кто тут главный. — Уходи и ты, ведьмак. Ты честно отработал свою плату, — и он бросил в сторону Геральта кошель с пенни. — А Плачущая госпожа останется с нами и получит свой справедливый суд. Ребёнка мы вернём родителям...

— Это её ребёнок, — сказал Геральт. — Она его нашла, теперь осталось совсем немного, чтобы снять проклятие. Если вы отвалите, мы справимся.

— Вы что, не видите, что он такой же эльф, как и она, безмозглые Dh'oine?! — начал закипать Иорвет, которому происходящее явно слишком напомнило скоя'таэльскую молодость. В его сторону из ополчения полетело самодельное копьё — но недолетело. Мелланион заплакал. Обстановка накалялась.

И тут появился, как сказал бы оксенфуртский жак, deus ex machina.

— Что здесь происходит?! — раздался гневный голос Риангар. — Что вы делаете?!

— Я изловил Плачущую Госпожу, Риангар. Теперь вы с отцом можете гордиться мною, — усмехнулся Оссиан. — Скоро она будет болтаться на первом суку, если ты и твои друзья не будут препятствовать возмездию.

— Владычицей тебя заклинаю, Оссиан — остановись и останови своих сторонников! — потребовала девушка. — Это лишь несчастная мать, обезумевшая от потери сына и околдованная! Эльфы смогут её исцелить! А вы...

— Нет, Риангар дело говорит, — зашушукались в толпе с факелами. — Она давно с эльфами водится, лучше их знает... — В могучей Оссиановой рати началось брожение, и пользуясь этим, девушка, перемигнувшись с ведьмаком, посадила Мелланиона на лошадь, разворачиваясь обратно в сторону Сирлонда. Иорвет так же протянул руку Аннаэтели, сажая её на лошадь.

— Да чего с ними нянчиться! — воскликнул недовольный рыбалкой ратник. — Давить их надо, пока подменыша нам не подбросили! — И, видно, желая подать пример, достал какой-то редкий наручный самострел, который ведьмак раньше не видел, и пустил стрелу в Гретрона, уходившего с Риангар и ребёнком на север. Видя, что дело принимает опасный оборот, Геральт, нацелившись поверх голов, сложил знак Игни.

Увидев огненный шар над головами, доблестные воины Оссиана дрогнули и начали отходить. В довершение всего, вскрикнула Риангар — самострельщик промахнулся и попал ей в руку.

— Владычица... Риангар! Нет! -вскричал Беддоу.

— Ты что делаешь! — закричал какой-то огородник и треснул рыбника граблями. — Ты в кого стреляешь, орочий сын?! Уходим, ребята, Риангар убивать мы Оссиану не нанимались! Да и волшебник у них огнём плюётся что твой Гэндальф!

Дочь Кадваллона в Херне уважали и помогать её чуть было не убийце не захотели. Ополчение Беддоу стало потихоньку разбредаться. Хотя Оссиан бешено играл желваками и проклинал "трусов и изменников", вскоре воинов у него не осталось.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил его Геральт.

— Враг с тобой, ведьмак. Выходи один на один, ублюдок варга! Я обещал народу, что покончу с Плачущей госпожой! — взревел хернский "хозяин жизни". — Но помни: за убийство гражданина Херна тебя ждёт петля!

— Попробуй, — сказал Геральт, и поединок начался. Ведьмак не давал Оссиану спуску, обрушивая на него весь арсенал приёмов Каэр Морхена, но и милсдарь Беддоу оказался бойцом не промах, искусно уворачиваясь от ведьмачьих финтов и прессуя Белого Волка нежданными уколами. Но всё-таки в конце концов кардоланец зевнул колющий удар Геральта, охнул, схватился за раненую руку и выпустил меч.

— Ты силён, но это ещё не конец! — Оссиан вытащил откуда-то целой рукой кинжал и попытался продолжить бой, но знак Аард обезоружил его ещё раз.

— Как видишь, убийство гражданина Херна мне не понадобилось, — сказал ведьмак. — Зато теперь ты сел в большую грязную лужу, милсдарь Оссиан. Ты в ссоре с ипатом, в ссоре с эльфами, да и земляки будут считать тебя треплом — а ты ведь всё это затеял ради старых добрых политических очков на выборах, не так ли? А теперь проваливай, пока у господина ведьмака хорошее настроение.

— Что ж, сегодня валар тебе благоволят, — сказал воинственный торговец гондорским товаром. — Но и ты жди сюрпризов в Херне, Геральт из Ривии!

Сперва Геральт хотел гордо оставить кошель Оссиана в вереске, но потом подумал, что лучше будет просто его пропить.

Ведьмак нагнал своих спутников уже за рекой. Иорвет, припомнив партизанский опыт, аккуратно извлекал кардоланскую стрелу из руки Риангар. Гретрон что-то объяснял юному Мелланиону, положив руку ему на плечо. А Аннаэтель сидела в стороне от всех на валуне, уставившись на былые места своих злоключений, и ни с кем не разговаривала. Но видя, что Геральт пристально смотрит на неё, эльфка сменила гнев на милость.

— Я знаю, как вы теперь все смотрите на меня, и ты, ведьмак. Как на душегубицу, приносившую человеческих детей в жертву падшим духам. Я... Я и впрямь помню этих детей. Мне казалось, что они все — Мелланион. Я тянулась к ним, пыталась приласкать, накормить... Но не узнавала их лиц! Потом — эти мраки, этот ревущий хоровод... И больше никого, я снова оставалась одна... — Аннаэтель начала буквально превращаться в Плачущую госпожу, и Геральту пришлось подождать, пока она подуспокоится. — Я думала, что вы убьёте меня сами или выдадите кардоланцам. Но вы...

— У меня был похожий случай давным давно, в Соддене. Только там эльфку проклял её ухажёр, не смирившийся с отставкой. Он же и возглавил охоту на неё — вроде как исправлял то, что наделал, — сказал ведьмак. — А вот кто и за что навёл мраков на тебя, Аннаэтель из Лин Гилиата?

— Это, наверное, было на западе. В Гонд Орхал, — напряжённо вспоминала эльфка. — На второй неделе поисков Мелланиона я бродила по холмам на границе с Андратом и встретила там людскую травницу, древнюю старуху. Кажется, её звали Сара Хаббард... нет, Окхарт...

— Сара Храббард? — подсказал вдруг Иорвет, услышавший их разговор.

— Именно она, — сказала Аннаэтель. — В рунах она тоже недурно разбиралась, мы разговорились, и она слово за слово вручила мне камень. Сначала мне он показался подозрительным, но Храббард так уверяла меня, что это лишь амулет для поиска пропавших... В здравом рассудке я не стала бы её слушать. Но чтобы найти Мелланиона, я готова была поверить во что угодно. А потом... Потом помню только туман. И дети. И пруды. И блуждающие огоньки... Владычица Элберет, сколько же смертей теперь на моих руках! — И эльфка снова зарыдала.

— Матушка, чем тебя обидел ведьмак?! — воскликнул Мелланион. — Я ему задам!

— Уймись, Мелланион, — сказал Иорвет. — Твоя мать не в себе от тревог и горя. Лучшее, что для неё можно сделать — отвезти в Имладрис, где она сможет прийти в себя. В самом деле, vatt'ghern, — обратился он уже к Геральту, — займись-ка ты камнем, пока мы все не стали одержимы мраками.

На всякий случай ведьмак отнёс камень Сары Храббард подальше от костра, ниже вдоль течения Нен-и-Сул, положил на большой плоский валун, крякнул немного "Филина" для верности и, поднажав на рукоять серебряного меча, начал колоть и рубить тёмный талисман. На третьем ударе камень треснул. На седьмом — раскололся.

Из обломков тут же, откуда ни возьмись, выскочил довольно крупный мрак и едва не набросился на Геральта. Но серебряный меч быстро покончил и с ним. Остатки талисмана Храббард охотник на чудовищ бросил в реку.

С тех пор Плачущую госпожу не видали больше под Херне.

— Я не в первый раз слышу об этой особе Саре Храббард, Gwynnbleid, — сказал Иорвет ведьмаку, когда они ехали меж песчаниками по Зелёному тракту.

Когда всё осталось позади, Геральт заехал в Херн забрать кое-какие свои вещи. Пришлось доставать их из выгребной ямы, в которую ведьмачье добро зашвырнули приверженцы партии Оссиана, но сам он уже был не опасен, поскольку находился под судом за невольное покушение на Риангар.

Кадваллон отсчитал Геральту причитавшиеся ему три золотых, а с Венны ведьмак брать ничего не стал — и без того было паскудно. Но всё же он заехал к Венне и Каю — оставить им Мелланионову лошадку, которую тот подарил ребёнку Edain в знак примирения.

— И что Сара Храббард? — спросил Геральт.

— Весьма подозрительная особа. Дунаданы сообщают, что не было такой переделки у них последнее время, в которую бы она не затесалась. Говорят, что она иногда скупает в "Забытом приюте" барахло, которое всякие Седиворы Изгородники награбили в древних могилах. Но в Эхад Канделет я слышал, что и Элронд в своё время имел с ней какие-то дела... — задумчиво сказал Иорвет.

— Похоже на до боли знакомый типаж — магичку, которая ведёт свою собственную игру, — рассудил Геральт.

— Доиграется, — лаконично ответил Иорвет. — Одна Мелитэле ведает, на чьей она стороне, но явно не нашего дела.

Впоследствии ведьмак раскрыл, кто же такая Сара Храббард на самом деле. И раскрытое ему совсем не понравилось.

Но это уже совсем другая история. А сейчас Геральт ехал по пустошам Кардолана и думал:

"Казалось бы, преодолел тысячи тысяч стае, попал на неизвестный науке материк, где эльфы воюют с призраками, а краснолюды и низушки независимы... А всё равно — как будто и не покидал Темерии, duwelscheiss!".

Примечания:

Саундтрек:

Охота на оленя, она же Погоня за Голлумом — The Bob Crewe Generation Orchestra, Fight in Flight

Явление Голлума — Vladimir Cosma, L'armee de argile

Тварь оставила на теле следы зубов, которые произвели неизгладимое впечатление на ведьмака. Мелкие, остренькие и в то же время почти человеческие, они выглядели как подточенные чем-то зубы низушка или прибожка. Но непохожи на гоблинские, на которые Геральт тоже насмотрелся.

Следы ног тоже заставляли задуматься. Своим усохшим размером, своим сложным запахом — смесью ароматов сырой рыбы, затхлой воды, орков и копоти костра. А главное — тем, что это всё-таки были ноги, а не лапы.

— Зараза, — привычно подумал Геральт...

Ведьмак незадолго до того как раз объявился в Минас-Агоре посреди Троллистой пустоши, куда заехал по приглашению Иорвета после крайне сложного заказа от Бродяжника и Гальбарада. Выполнять заказ приходилось на территории Ангмара, и фактически он был шпионско-диверсионной вылазкой. В другие времена и в Северных королевствах Геральт с негодованием отказался бы от такого, но он уже достаточно часто имел дело с ангмарцами, чтобы понимать — это нечто более страшное, чем обычная агрессивная держава вроде Нильфгаарда.

Как бы то ни было, Белый Волк теперь позволил себе некоторый заслуженный отдых в Минас-Агоре, и в порядке оного Иорвет пригласил его на охоту в леса к юго-востоку от своей базы. Несколько эльфских командиров и командирш, из которых Геральт помнил только Маэнхадора, загоняли с ним оленя. Но крупный самец оказался слишком крупным и живучим, и даже утыканный стрелами умудрился убежать в самую чащу. Теперь охотники двигались по его следу, оживлённо споря, чей выстрел был первым.

Прошла пара часов, прежде чем Геральт и эльфы нашли оленя на поляне на берегу реки Троллинки, или Тереген⁽¹⁾, правого притока Бруинен. Добыча не только уже умерла — её кто-то успел погрызть теми самыми зубами, что так заинтриговали Геральта.

— Как думаешь, Геральт из Ривии, кто тот дерзец, что заявил права на нашего оленя? — спросил ведьмака Маэнхадор. — Это явно не может быть ни один из знакомых мне лесных зверей.

— Это мог бы быть какой-то сильно заморышный гоблин. Но гоблины сюда не заходят, да и рыбу нечасто едят в своих пещерах. Похож на утопца, но утопцы вообще не водятся в Средиземье. Загадка... — задумался вслух Геральт.

— А что бы ты попросил, чтобы разрешить эту загадку? — с усмешкой спросила его раззадоренная охотой эльфка Торониэль.

— Если начистоту, — в тон ей начал ведьмак, — я бы предпочёл преломить с тобой лембас в более укромном и располагающем местечке. — Торониэль запунцовела, а на поляне зазвучал мелодичный эльфский смех. — Но учитывая конфуз ситуации, пара пинт эльфских настоек для приготовления эликсиров тоже будет кстати.

— Мы останемся здесь до вечера. Если задержишься дольше, ищи нас в Минас-Агоре, — сказал Иорвет.

— Так, а всё-таки чья стрела была первой? — вернулся к теме Маэнхадор.

— Eldar. Eldar никогда не меняются, — сказал Геральт, взяв Плотвичку в поводу. — Ну, namarie, Iorveth и все его товарищи.

Взятый след повёл ведьмака вниз по течению Троллинки, в сторону Бруинен. Спутать его ни с чем было невозможно из-за характерного смрада, который заставлял Плотву возмущённо фыркать. Временами Геральт находил на берегу обглоданные рыбьи косточки, пару раз — кучки дерьма, непохожие на звериное, но и на эльфье или человечье.

Наконец, когда солнце уже покатилось к склонам холмов, Геральт выбрался в устье Терегена. На том берегу Бруинен виднелись поросшие лесом кручи, а за ними в отдалении — нерастаявший снег на полускрытых облаками вершинах Туманных гор. Это место ведьмак хорошо помнил: к югу отсюда жил рыбак Гарберт, который ещё в декабре давал ему пару заказов. И его следовало предупредить.

До дома Гарберта вниз по Бруинен было ещё минут двадцать. Это была относительно новая, но уже почерневшая в хламину от постоянного копчения рыбы хата, выстроенная у подножия холма на берегу реки. У входа на топчане сидел сам Гарберт — крепкий, но уже седоватый мужик — и чинил перемёт. Из окна доносились аппетитные запахи и вылетала рыбья чешуя, как бы намекая на предстоящий ужин.

— Ни хвоста ни чешуи, Гарберт!

— И тебе не хворать, ведьмак, — флегматично ответил рыбак. — Какого на этот раз зверя взял?

Геральт рассказал Гарберту и жене Афанен — о своём походе по следу загадочного гоблино-утопца. Оказалось, что в доме на реке страховидлу уже хорошо знают.

— Эта гадина у нас недавно повелась, — сказала Афанен. — Сначала кто-то повадился рыбу таскать. А прошлой ночью и вовсе страстей натерпелись: задули свечи, заперли двери и спать — а тут кто-то давай шуршать в задней комнате, где Уилан спит. Я думала, птица залетела, взяла метлу, дай, думаю, выгоню — Уилан маленький у нас, мастер ведьмак, ему и двух лет нету, напугает! Захожу, а там — охрани Охотник! Сидит костлявый,корявый, облезлый вонючка с горящими глазами и к Уилану лапы костлявые тянет! Я, конечно, в крик да как дам ему метлой по тощей жопе! А он загулькал, заглымкал, запричитал — и в окошко!

— Теперь далеко от дома отойти не можем, — проворчал Гарберт. — Ну как эта нечисть опять сунется? А у меня в дальних садках рыба пропадает...

— Итак, — задумался вслух Геральт. — У нас есть ночное человекоподобное животное, питается в основном рыбой, но не брезгует и мясом, быстро и ловко бегает... Гарберт, раз его привёл сюда твой улов, то, похоже, имеет смысл устроить ему ловушку.

— Рыбу мою этой гадине захотел отдать? — неодобрительно покачал головой рыбак.

— Ну не Уилана же, — ответил ведьмак.

Для обустройства засады Геральту пришлось-таки смотаться вниз по реке и обратно на стае и притащить оттуда набитый трепыхающейся рыбой садок. По совету Гарберта её вывалили на камни между домом рыбака и коптильней. На закате ведьмак засел в близлежащих кустах с мешком, а Гарберт — с багром, а за окном над засадой притаилась Афанен, взяв самую тяжёлую сковородку, какая нашлась в хате.

Небосвод угас окончательно, и на Троллистую пущу навалилась пасмурная, беззвёздная ночь, какие часто бывают в глухомани Тал Бруинен. Геральт принял "Кошку", аккуратно проверил остроту стального меча, который взял "на дело", и в десятый, наверное, раз осмотрелся.

— Никого? — шепнул Гарберт.

— Комары разве что. Курвы... — ответил ведьмак.

— И я только их и вижу, — подтвердил Гарберт.

— Следы его ведут к устью Троллинки и там теряются. Есть шанс, что тварь придёт оттуда, — прошептал Геральт.

Ещё около получаса ведьмак продолжал следить за тёмным берегом, на который ещё и налетел ветер. Волны Бруинена угрожающе бились о песок, словно намекая, что не прочь слизнуть Гарбертово хозяйство. И наконец в сером полумраке, в который превращало мрак действие "Кошки", Геральт услышал того, кого искал.

— С-с-с-с-с... Голллм, голллм... — заблекотал кто-то со стороны пристани. Раздались всплески и шлёпанье по воде. Загорелись за сваями два маленьких злобных глаза.

— Вот он! — встревожился Гарберт.

Тварь была похожа на маленького человечка, голого, острозубого, облезлого, облысевшего. Под "Кошкой" её кожа казалась ведьмаку неопределённо-серой. Геральт припомнил, что про встречу с похожей страховидлой рассказывал ему Бильбо Бэггинс в Ривенделле. Голлум — так он называл гадёныша, но ведьмак так и не понял, это название вида или имя собственное.

"Видимо, этот тоже пришёл с гор в поисках жратвы", — подумал Геральт.

Голлум между тем зашлёпал на полусогнутых по берегу, принюхиваясь, озираясь, и издавая уже вполне осмысленные звуки на понятном ведьмаку наречии:

— Рыбки-с-с-с-с, где же нам найти рыбки-с-с-с, моя прелес-с-сть?! Бедненький С-с-смеагол хочет куш-ш-шать, голм, голм! — причитал таинственный ублюдок.

— Владычица, он ещё и говоря... — изумился Гарберт, но Геральт зажал ему рот рукой, чтобы не спугнуть. Наконец, поймав волну любезного сердцу запаха, загадочный Голлум пошлёпал аккурат в засаду и склонился над грудой сырой рыбы, смачно чавкая. Ловцам страховидлы под нос шибануло так, что рыбака чуть не вырвало с непривычки.

Тут пришлось ведьмаку и Гарберту снова удивляться — твари хватило мозгов, чтобы ещё и что-то заподозрить, хотя голод быстро победил страх.

— Откуда здес-с-сь с-с-с-столько рыбки-с-с-с, голм, голм? Нет-с-с-с, не надо задавать вопрос-с-с-сцы, или это будет пос-с-с-следняя рыбка, которую мы с-с-с-съедим, моя прелес-с-с-сть! Глупые оркс-с-сы пожалеют, не будут над нами с-с-смеятьс-с-ся, моя прелес-с-сть, нетс-с-с-с, голм!

— Пора, — шепнул Гарберт, видя, что Голлум уже с головой зарылся в "рыбку-с-с-с". Геральт быстро глотнул оставшиеся полсклянки "Пурги" для ускорения реакции и замахнулся на тварь руками с мешком. Но заморыш оказался не промах и, едва тень мешка надвинулась на него, припустил прочь.

— Ах-с-с-с, враги, враги! — верещала неизвестная мерзость, улепётывая от ведьмака мимо домика Гарберта.

Сначала Голлум дёрнул на четвереньках вверх по Бруинен, по песчаному берегу, затем внезапно свернул налево и наверх, по заросшему папоротниками склону. Для голодающего он бегал и юлил на удивление быстро, и Геральт с трудом за ним угонялся. К тому же тварь искусно петляла, что твой заяц, и едва поднявшись, тут же развернулась вниз, обратно к реке.

— С-с-с-с, не трогай нас-с-с-с! Убирайс-с-ся, голм! — канючил Голлум. — Залес-с-сть на дерево? Нетс-с-с, с-с-слиш-ш-шком низенько, моя прелес-с-сть!

Наконец он выкатился на четвереньках к реке и плюхнулся в угрожающе плещущуюся воду, шипя "Уплываем, уплываем, моя прелесс-с-сть! Мы найдём Удулуга, голм, голлм!".

— Твою-то мать, — проворчал ведьмак, видя, что за гадом придётся ещё и плыть.

На воде мерзавчик существенно опережал Геральта, но тот благодаря "Пурге" не слезал с хвоста таинственного Голлума, которого теперь не хотел отпускать уже из чистого любопытства. Переплыть Бруинен ветреной ночью было непросто, и ведьмака снесло к югу — почти напротив домика Гарберта — но точно так же сносило и саму страховидлу. А вот Голлум, похоже, этого обстоятельства не учёл.

— Кажетс-с-ся, мы ушли-с-с-с, моя прелес-с-с-сть. Это была зас-с-с-сада, мерс-с-с-ская зас-с-с-сада, голм, голм! — вновь заклекотал Голлум на берегу, даже не подозревая, что Геральт уже здесь. Ведьмак сложил знак Аксий и скомандовал заморышу:

— Сидеть!

Геральт аккуратно связал руки и ноги тощей твари бечёвкой и хотел было сразу положить в мешок, но вспомнил, что плыть обратно ему теперь будет сложно, да и отдохнуть после погони не помешает. "Надо посидеть, прикинуть, как переправляться обратно и как доораться до Гарберта с его лодкой, — думал ведьмак. — Не до Бруиненского же брода пилить".

Казалось, что Голлум в надёжных руках признанного охотника на чудовищ.

1) Реку, у впадения которой в Бруинен живут рыбаки, в LotRO тоже звать никак. Пришлось опять попячить гидроним у New Notion.

Вернуться к тексту

Примечания:

Присутствуют цитаты из "Хранителей кольца", глава "Тень прошлого".

Жалобы Голлума — Владимир Дашкевич, "Тема гобоя" (Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона).

Предложение из Мордора во сне — Владимир Дашкевич, "Погоня" (Собака Баскервилей).

Ведьмак развёл из наломанных ветвей костерок знаком Игни и придвинулся посушиться, стараясь не обращать внимания на нытьё Голлума. Было похоже, что скрученная тварь, раз не удалось убежать от Геральта, теперь пытается заскулить своего обидчика насмерть:

— А-а-а-ай, с-с-с-с! Мерс-с-ская бечёвка, эльфийс-с-ская бечёвка! Она кус-с-сает нас-с-с, моя прелес-с-с-сть, кус-с-с-сает, голм, голм! С-с-с-сними с бедненького С-с-с-смеагола эту пакос-с-с-сть, гос-с-с-сподин! Голм!

— Нашёл дурачка, — ответил Геральт этому Смеаголу, откупоривая маринованные грибы. Подчинённые Иорвета готовили их каким-то особым эльфским способом, хотя сам Иорвет иногда язвил, что они маринуются при виде физиономии ведьмака. С куском лембаса и куском жареной оленины получался вполне недурной перекус. — Будешь жрать грибы? Или тебе милее орущие младенцы и обосранные пелёнки на десерт?

— Какой дес-с-серт, голм, голм?! С-с-смеагол приш-ш-шёл к людям в поис-с-сках рыбки, с-с-славной с-с-сырой рыбки! Правда-с-с-с-с, моя прелес-с-сть?! — Конечно, веры никакой Голлуму, Смеаголу или как там его не было, но "прелесть", на которую постоянно молилась страховидла, навеяла ведьмаку кое-что, услышанное в Средиземье в разные дни от разных людей и нелюдей — иногда в пересказе Лютика.

Саурон же тайно сотворил Кольцо Всевластья, что повелевало всеми прочими, и мощь их связана с его мощью и существует до тех пор, покуда существует Оно, Единое или же Великое...

Ваше кольцо с изумрудом, мастер Лютик! Мне оно до боли напоминает некий утраченный мною подарочек на день рождения... Простите, если я вас напугал, но без него я чувствую себя как без штанов!

И это в то время, когда Чёрный властелин набирает силу, а Вражьи прислужники повсюду ищут давно исчезнувшее Единое Кольцо...

Мои исследования в архивах Гондора подтвердили то, чего я ожидал и боялся. Поэтому я тороплюсь к своему старинному другу, а то как бы не попасть ему в беду!

Они рассказывали мне о судьбе Кольца. О гнусном воришке и братоубийце, который забрал его и унёс в Туманные горы. О его сородичах, которые теперь жируют и процветают на Западе, на руинах королевства моих потомков!

Когда я получил весточку от нашего общего друга Гэндальфа, что нашлось... То самое Кольцо...

— Как же она кус-с-с-сает, как же она ж-ж-жёт нас-с-с-с, голм! С-с-снимите бечёвку! — продолжал кривляться Голлум.

— Слушай, рыбоцап лысый, — сказал ему в ответ Геральт, — у меня к тебе такое предложение. Я освобождаю тебя от верёвки, а ты рассказываешь мне про Прелесть, что или кто она такое, зачем за ней гоняться и кто ещё охотится за ней. Не люблю все эти паскудные чародейские игры.

— С-с-с-с... — задумался было Голлум, но видимо, слишком сильно хотелось приречному говнюку на волю, и он прошипел: — Мы с-с-соглас-с-сны, добренький гос-с-сподин!

Ведьмак, аккуратно держа страховидлу за шкирку, развязал узел, изредка спотыкаясь в собственных пальцах и ругаясь на Старшей Речи. Посмотрев на Голлума, он обнаружил у него в паре мест, где верёвка соприкасалась с кожей, свежие пузырящиеся волдыри. Похоже было, что гадёныш не врал и не шутил. Теперь он был отдалённо похож на гуля Веталу с вызимского кладбища — только ещё противнее и гораздо глупее, чем Ветала.

— С-с-с-спас-с-сибо с-с-с-славненькому гос-с-сподину, — начал ластиться к нему Голлум, и Геральта слегка передёрнуло.

— Я тебе не господин, а Геральт, bloede bleadd. Теперь давай рассказывай, что не так с Прелес-с-стью, — прошипел ему в тон ведьмак. — Или привязать обратно?

— Ай-с-с-с-с!

— Ну что ещё не так, курва мать?!

— Белая Морда! Она с-с-с-светит, она с-с-слепит нас-с-с! Бедный С-с-смеагол, голм, голм! Надо с-с-спрятатьс-с-ся! — заверещал Голлум на луну, показавшуюся меж тучами. И тут Геральт понял, как решить проблему его возможного побега. А именно — не выпуская голлумову шкирку, засунул его в мешок.

— Сидеть! — пользуясь тем, что действие Аксия ещё не кончилось, хоть и слабело, приказал ведьмак. — А теперь выкладывай всё, что знаешь про твою прелесть и про твоего бедненького Смеагола, Голлум.

— Мы наш-ш-ш-шли её! Мы наш-ш-шли этот хорош-ш-енький подарочек в наш-ш-ш-ш день рожденьицс-с-са, голм! Прелес-с-с-сть сс-с-служила С-с-с-смеаголу так верно, так преданно-с-с-с, голм, голм! Она кормила нас-с-с, она защищала нас-с-с-с от гоблинс-с-с-сов! Но нас-с-с ограбили, нас-с-с-с унизили! Нас-с-с обвели вокруг пальцс-с-с-са! Мерс-с-ский Бэггинс-с-с-с, вор с мерс-с-с-скими карманцс-с-с-сами! Голм, голм, голм! — распереживался и разблекотался Голлум. Видимо, у него уже давно наболело.

— Ну и дальше что? Ты всё это время её искал? От кого сейчас бежишь? От орков? — продолжал выпытывать Геральт. Но Голлуму уже ступило в голову от душевных ран, и но ещё минуты три мог издавать только "Шир! Бэггинс-с-с-с!", пока ведьмак не пригрозил ему эльфской верёвкой. И страховидла снова заговорила — долго и путано, постоянно сбиваясь на всхлип, визг и голм.

— Мерзос-с-сть! Мерзос-с-сть! Унижение, голм! Днём Жёлтая Морда, ночью Белая Морда! Враги с-с-с-следят, подсс-с-слушивают, подс-с-сматривают за нами, моя прелес-с-с-сть! Вонючки, тупые вонючки с клещ-щ-щами и жалами, голм, голм! Потом больш-ш-ие тупые задницс-с-с-сы с ос-с-с-стрым железом, плохим железом, эльфс-с-с-ским железом!

Голлум то плакал, то смеялся, то щетинился как Йож, заламывал свои длинные руки и лизал пальцы, словно обожженные, будто они напоминали ему о какой-то давней жестокой пытке. А ведьмак аккуратно готовился затянуть верёвку на горле мешка, чтобы отдать его Гарберту или эльфам и получить от кого-нибудь из них вознаграждение. Но рассказ лысого уродца заставил его задуматься — а вдруг среди Eldar тоже нашёлся свой Фаоильтиарна или Иорвет? "С клещами и жалами, дас-с-с-с", — подумал Геральт.

— Мы с-с-с-своего никому не уступим, моя прелес-с-с-сть! Кое-кто уз-с-с-с-снает ещ-щ-щё, как пинать С-с-с-смеагола, как обманывать Сс-с-с-смеагола, как грабить С-с-с-смеагола! Теперь у нас-с-с-с ес-с-с-сть друзья, с-с-славные, чудес-с-с-сненькие друзья! Они покажут кому надо, где гоблинс-с-с-сы зимуют! С-с-с-скверный Бэггинс-с-с, ненавис-с-с-стный Бэггинс-с-с ещ-щ-щё поплатитс-с-с-ся, голм, голм! И Прелес-с-сть вернётс-с-ся к нам, да-с-с-с!

Геральт уже окончательно укоренился было в своём решении насчёт Голлумовой судьбы, но тут в кустах послышался шорох. К костру шёл кто-то крупный, судя по сопровождающим звукам — орки.

— Удулуг! Глупый, с-с-скверный Удулуг! Он обижает нас-с-с, пинает нас-с-с-с, ругает с-с-с-скверными с-с-словами, моя прелес-с-с-сть! — запричитал было Голлум, но ведьмак пригнул его рукой за голову поглубже в мешок, приказав заткнуться.

"Ещё недавно он хотел найти этого Удулуга, а теперь прячется от него у меня, — подумал Геральт. — Ясно одно — оркам этот Голлум Смеагол Каквастам не друг. Или друг, но слишком неверный. Тогда их хозяин хочет избавиться и от него тоже".

Удулуг был крупным, приземистым почти по-краснолюдски серо-зелёным орком неизвестной ведьмаку породы, которую тот ещё не встречал по эту сторону Туманных гор. Его сопровождали двое помощников — более тощих и паршивых, отдалённо самих способных сойти за Голлумов-близнецов.

— Ты, мешок с трухой! Встать, когда говоришь со стражем Дол-Гулдура! — рявкнул орк нового типа на Геральта.

"Дол-Гулдур. Мордорская северная база и аванпост на реке Андуин. Ох, и неслабо помотало нашего дрыща по свету", — подумал ведьмак, а вслух сказал оркам:

— У вас нет власти по эту сторону реки и гор, огурцы несвежие. А у моих дружков есть. Поэтому вы мне докладывайте, какого * * *

делаете в Тал Бруинен, cuach'te an hoel y badraigh aep cuach?! — сам рявкнул на Удулуга Геральт, представив себя кем-то вроде ефрейтора Йымма.

Но милсдаря старшего орка было так не смутить.

— Ты не видел тут Проныру? Такой тощий недомерок с тремя волосинками. Жрёт рыбу и ваших детёнышей, — и орки заржали.

— Вы меньше грибами-шибальцами закусывайте, не такое померещится, — пытался мирно отбояриться Геральт, пытаясь незаметно переложить мешок с "Пронырой" в другую руку, чтобы свободной сложить испытанный уже Аксий.

— Нам не просто так велели охранять Проныру. Мы выкрали его у гнусных эльфов, чтобы он для Хозяина одну работёнку провернул, понял?! — Удулуг прикинул свои силы и силы своих ассистентов против одного Геральта и добавил: — Но ты об этом уже не узнаешь, немощь!

И со всей своей явно немалой силы обрушился на ведьмака.

Тем самым Удулуг совершил классическую ошибку в поединке против воспитанника школы Волка. Геральт искусно перекатился, выдёргивая на ходу стальной меч, и уколом в серо-зелёную руку попытался обезоружить противника, чей мощный напор весь пришёлся в землю. Первый помощник Удулуга насел было на ведьмака вместо шефа, но этого и подавно никто не учил отбивать сложные ведьмачьи финты и комбинации. Вскоре орков стало двое.

Второй помощник Удулуга тем временем присвоил себе мешок с драгоценным "Пронырой", и, решив пошарить рукой, что там, нашёл того, кого искал:

— А-а-а-а-а-а-а, nazg durbatuluk!!! Кусается, поганец!!! — видимо, шкура его оказалась тоньше, чем у его начальства. Голлум вылез из мешка и, причитая про глупых оркс-с-с-ов и горькую свою судьбину, пополз в редколесье.

Обернувшись на крик, ведьмак обнаружил за спиной нелепого уродливого детину, держащегося за правую руку, и рефлекторно обезвредил его ударом меча в шею окончательно. Но тут с немалых размеров шишкой во лбу поднялся Удулуг и начал пытаться применять против Геральта всякие военные хитрости, заходя то слева, то справа. Делал он это, несмотря на габариты, быстро, но ведьмак всё равно слегка обгонял старшего орка и вскоре сам стал теснить его к реке, загнав по колено в Бруинен.

— Ах ты сучий кот желтогла... — чуть не поперхнулся водой Удулуг, поскальзываясь на бруиненских камнях и неловко маневрируя в поисках безопасного выхода на берег. Но течение норовило унести орка куда подальше. Ведьмаку хватило одного знака Аард в правую ногу Удулуга, чтобы он окончательно потерял равновесие. Не сразу захлебнувшись, он пробовал цепляться за валуны на перекате, но Геральт запустил в него камнем с берега, и полномочного представителя Дол Гулдура окончательно унесло куда-то в сторону Тарбада, а то и дальше — к Морю.

— Никак вы, bleadd, не научитесь, — сделал вывод ведьмак и принялся снова искать следы Голлума. По третьему разу это было уже несложно. Голый урод сидел в кустиках и что-то надтреснуто бормотал — видимо, вычислял, чем дело кончится.

Геральт прислушался к канючащему Голлуму и услышал следующее:

— Глупые гоблинс-с-сы, мерс-с-ские оркс-с-сы! С-с-смеагол вс-с-с-ё правильно с-с-сделал. Они больше нам не друзья, не друзья-с-с-с-с, моя прелес-с-с-сть! Они хотят сс-с-сами владеть Прелес-с-с-стью, а нас-с-с погубить, голм, голм! Геральт добрый хозяин, он приведёт нас-с-с к гнус-с-с-сному Бэггинс-с-с-су!

— С-с-с-с чего бы ему помогать нес-с-с-счас-с-с-стному С-с-с-смеаголу, голм? Он так же груб и глуп, как и вс-с-с-се! Эльфы, оркс-с-с-сы, гоблинс-с-с-сы, воины с-с-с-с мечами, с-с-старцы с-с-с-с пос-с-сохами — вс-с-с-се хотят причинить нам зло, хотят нашу Прелес-с-с-сть, голм! — ответил ему почти такой же голос из темноты. Но приглядевшись, Геральт понял, что Голлум говорит сам с собой. Маленький, сгорбленный, плаксивый, теперь он напоминал ему разоблачённого новиградского допплера.

— Если ты тот, о ком я думаю, то плохи твои дела, — сказал ведьмак, надвинувшись на изумлённого чудика, видимо, почитавшего себя мастером маскировки. — У тебя после Кольца явный синдром отмены артефакта. И судя по тому, как тебя штырит, уже давно. Боюсь, ты не жилец, Голлум... хотя это зависит от артефакта.

— Какого артефакта? Хватит ругатьс-с-с-ся на нас-с-с-с заморс-с-с-скими с-с-с-словами, голм!

— Да всё того же. Грёбаной Прелести, которую каждая курва в этих лесах уже ищет, и в том числе через тебя. Мой тебе совет, великий потрошитель форели — залечь на дно где-нибудь в пещере или в зарослях и охотиться по лесам дальше, когда всё закончится. Но если от твоих зубов пострадают люди или нелюди, помни — они всегда могут выдать мне заказ и назначить награду за твою склизкую шкуру. И второй раз тебе со мной чудесно не повезёт, Голлум.

— Хозяин отпусс-с-скает нас-с-с живыми, моя прелес-с-сть? — догадался Голлум.

— Радуйся, Голлум. Во-первых, ты сегодня невольно помог мне. Даже ведьмака иногда можно окружить и вырубить по затылку. Во-вторых, я стараюсь не уничтожать тех, с кем можно договориться. А с тобой можно. Ты достаточно непрост, чтобы вести собственную игру, и значит, мозгов послушаться меня у тебя хватит, — сказал Геральт.

— Спас-с-с-сибо, добренький Геральт! Голм! Мы и не з-с-с-снали, что такие умные, моя прелес-с-с-сть! — подобострастно заюлил бывший владелец Кольца.

— И в-третьих: мой медальон среагировал на тебя иначе, чем на большинство созданий Тьмы. То есть почти не среагировал вообще. А это намекает, что ты не слишком потерян для общества. Короче, уходи в глухие места. А то не для того я дрался с Бестией из Боклера, чтобы на старости лет гонять по малинникам разных сраных некормленых накеров. Пока я добрый, — мрачно кивнул ведьмак, чувствуя, что уже начинает уставать от бессонной ночи.

— С-с-слава Хозяину! — убегая, противно вопил Голлум. — С-с-слава с-с-славненькому мудренькому Геральту, моя прелес-с-сть!

После Удулуга и его подручных осталась лодка — плохо сработанная и пропахшая орочьим пердежом, но этого хватало, чтобы переправиться обратно на правый берег. До хаты Гарберта и Афанен оставалось здесь ещё где-то четыре стае вниз по реке. Но Геральт завалился спать прямо в коптильне, подозревая, что после явления Голлума спросонья его самого примут за страховидлу.

Ночью ведьмаку приснился, разумеется, Голлум. Он тянул свои тощие лапы к его горлу и шипел: "Отдай Прелес-с-с-сть, отдай нашу прелес-с-с-сть, гряс-с-с-сный мутант! Ш-ш-шибеник! Выродок! Ош-ш-шибка природы, голм!"

— Чья бы корова мычала, — промычал во сне Геральт. Но Голлум стал менять облик: у него откуда ни возьмись появился чёрный плащ, а харя стала затемняться. "Кольцепризрак", — подумал ведьмак. По центру черноты под плащом запылало алое Око. Не менялся только призыв, перешедший уже в рёв:

— Отдай Кольцо!!! Отдай нам Кольцо!!!! Верни нам нашу прелесть, Геральт!!!! Мы вознаградим тебя!!!

Вдруг на смену кошмарикам из Мордора мелькнул знакомый пейзаж Туссента в Корво Бьянко. Шумное застолье. Весёлая, слегка подгулявшая Цири. Величественная Йеннифэр с намечающимся животом.

Животом?!

"Наш Властелин отблагодарит тебя чем хочешь, Геральт из Ривии. Даже этим. Ты вернёшься в свой дом среди вина и солнца, и род твой не угаснет в веках. Разве может жалкий ведьмак мечтать об этом?! Задумайся, Геральт!"

ОТВЯЖИСЬ ТЫ, * * *

ТВОЮ МОРДОРСКУЮ МАМУ ЧЕРЕЗ * * *

НАБЕКРЕНЬ ЗА * * *

ВЕРХУШКОЙ СТАРОГО ЛЕСА!

— Что ж ты таким благим матом-то орёшь, ведьмак, — укоризненно сказал ему Гарберт. — Заказ-то хоть на нечистого духа исполнил?

— Кого? А, да, — проснулся от тяжёлого сна Геральт, осознавший, что только что выдал вслух вступление к малому махакамскому загибу, думая, что говорит с назгулом или самим Сауроном. — Выгнал его в предгорья. И взял крепкий зарок тебя не беспокоить.

— То есть, ты только что его отпустил, — раздался другой знакомый голос.

Ведьмак обернулся и увидел, что рядом с коптильней на конях сидят Иорвет, Элладан и Элроир, заслоняя поднимающееся из-за гор солнце.

— Нам надо многое с тобой обсудить, Геральт, — строго сказал наследник Элронда Полуэльфа.

— Должен признать, — начал Элронд, — что в том, что ты упустил Голлума, во многом виноваты мы сами.

Геральт и владыка Ривенделла, как в старые добрые времена, сидели в библиотеке, куда через открытое настежь окно врывались шум листьев, гул водопадов, птичье пение и та особая свежесть, которая бывает только после июльского дождя. Ведьмак не был в Последнем домашнем приюте несколько месяцев и поэтому не стал возражать, когда Элладан и Элроир потребовали от него прибыть к Элронду для дачи объяснений по бегству страховидлы.

— Если бы значение Голлума было тебе ведомо с самого начала, ведьмак, то сейчас он пребывал бы уже здесь, под надёжным надзором. Но мы не рисковали посвящать пришельца неведомо откуда в тайны, связанные с Кольцом Всевластья. У нас были весомые опасения, что тебя могут... гм... нанять посланцы Мордора или Ангмара точно так же, как время от времени нанимаем мы. Особенно после того, как Чёрный Властелин отрезал вам с Лютиком пути возвращения на родину и тем самым создал хорошую основу для сделки, — рассуждал полуэльф, сидя в роскошном резном кресле.

— Не стану лукавить, Элронд — были предложения. Но, думаю, твои эльфы уже знают, что я от них отказался. Охотнику на чудовищ было бы несколько странно сотрудничать с теми, кто их разводит и кормит человечиной, да и эльфятиной тоже. Ни одно из Северных Королевств, ни Нильфгаард до такого не опускались, — сказал ведьмак.

— В рассудительности тебе не отказать, Геральт из Ривии, — кивнул Элронд. — Так что, думается, мне, ты сам уже сопоставил два и два и догадался о главном: о том, где сейчас обретается Кольцо Всевластья и о том, кто хранит его.

— Фродо Бэггинс, низушек из Бэг-Энда. Племянник нашего взломщика-историографа, — подтвердил Геральт. — Все ниточки сходятся на нём.

— Так что отныне ты посвящён в тайну Кольца наряду с Мудрыми и следопытами, ведьмак. И теперь ты должен так же хранить её как зеницу ока, как храним мы, — сказал полуэльф, поигрывая пером над чернильницей. — Особенно от своего болтливого приятеля-менестреля. Кстати, где сейчас Лютик?

— Лютик уехал на Северное нагорье. От Ривенделла не ближний свет, — ответил ведьмак. — Лучше расскажи, чем занимался этот холерный Голлум после того, как милсдарь Бэггинс увёл у него Кольцо. А то из него самого ничего не вытянешь, кроме "голм-голм" и обиды на весь мир.

— Учти — то, что я сейчас тебе скажу, рассказано со слов Митрандира, а им — со слов того же Голлума. По Кольцу он тосковал год, а то и два, пока не решился выползти наружу из своей подгорной норы. Оно хоть и тянуло его к себе, но уже не истачивало, как прежде, и Голлум понемногу начал оживать. Старость давила его, ужасно давила, но вечная опаска пропала; к тому же он был смертельно голоден.

Голлум сообразил, что укрыться можно и от солнечного, и от лунного света, можно быстро и бесшумно пробираться темной ночью, когда мрак проницают только его белесые глаза, и ловить всяких маленьких беспечных зверюшек. Его освежило ветром, он отъелся, а поэтому стал сильнее и смелее. Он дошлепал через Лихолесье до Эсгарота, подсматривал и подслушивал на улицах города. Там ещё долго все только и говорили, что про Бильбо, сплетая воедино были и небылицы. Голлум живо

услышал и понял, что ему было надо, дошёл на обратном пути до Андуина и вдруг... свернул на юг.

Когда несколько лет назад это несуразное создание попалось нашим сородичам в Лихолесье, из него мало что удалось вытянуть, но очевидно было главное — в конце концов Голлум попал в Мордор. То ли воля Чёрного Властелина утянула его туда, то ли он услышал, что Тьма снова набирает силу, и сам решил, что там ему помогут отомстить Бильбо. В Мордоре, сам понимаешь, его допрашивали с по-мордорски изощрённым пристрастием и выжали из него всё. В том числе про Шир и про Бэггинса.

— Думаю, я навскидку мог бы назвать пяток темниц в наших краях, где этого несчастного обслужили бы не хуже, — ухмыльнулся Геральт.

— Не буду спорить, — ответил Элронд. — В итоге то ли он сбежал из Мордора, то ли, что более вероятно — Чёрный Властелин дозволил Голлуму сбежать. А вскоре после этого Митрандир и... хм... следопыт по имени Арагорн изловили его. Какое-то время нашего, с позволенья сказать, кольценосца держали под стражей в Фелеготе наши сородичи в Лихолесье. Но недавно к нам прибыл вестник от короля Трандуила и рассказал, что во время налёта орков Голлум снова удрал.

— Орков... Его какое-то время пасли орки из Дол-Гулдура, — сказал ведьмак. — Но их проблема уже решилась. Причём Голлум явно рад был, что от них избавился. Что бы он ни задумал, он явно гуляет сам по себе и не работает на мордорскую или чью-то ещё разведку.

— Ценное наблюдение, — ответил Элронд.

— Но вот изловить его и принести вам на блюдце — это, извините, в следующий раз, — развёл руками Геральт.

— Следующего раза может и не быть, ведьмак, — сказал полуэльф. — Митрандир утверждает, что судьба Голлума тесно переплетена с судьбой Кольца, а вот твоя движется по совершенно независимому пути. И одни Могущества Арды знают, пересекутся они когда-нибудь или нет.

Кстати, именно благодаря Голлуму я окончательно понял, что мы можем тебе довериться, — добавил Элронд.

— А мне казалось, наоборот, — удивился Геральт.

— Ты ведь выбрал отпустить это жалкое создание подобру-поздорову, не стал понапрасну мучить его — после Кольца любое изделье Перворождённых причиняет ему чудовищную боль, — не вернул оркам, стряся с них награду за поимку, или Гарберту, который прибил бы его за попытку съесть своё дитя и был бы прав. Опыт показывает, что Кольцу непросто будет вывернуть наизнанку того, кто оказался способен в таком положении на крупицу жалости, как хоббит Бэггинс и как ты, Геральт из Ривии, — заключил Элронд.

Ведьмак смолчал. Он смотрел в окно, где над пышной зеленью вздымались окутанные облаками пики Мглистых.

Сады Последнего домашнего приюта благодаря эльфьей магии особенно не изменялись в течение всего года, хотя в разгар лета они всё же выглядели более роскошными и прохлада царила в них, как в холодное время года — лёгкое тепло. Геральт меньше всего мог представить себе сурового Иорвета в таком месте. Но он в своем маскировочном походном платье и с вечной повязкой на глазу ждал ведьмака именно посреди сада, на аллее статуй доисторических эльфских героев Белерианда.

— Крепко тебя намылили, vatt'ghern? — с места в карьер спросил неукротимый скоя'таэль.

— Ещё и похвалили. За дальновидность и понимание текущего момента, — хмыкнул ведьмак. — Элронд и Гэндальф опять затевают какую-то большую стратегическую игру, и в ней нашлось местечко и для милсдаря Голлума. Да-с-с-с.

— Как всегда, — бросил Иорвет. — Хотя если все, что ты о нем рассказывал — правда, то я бы его просто пристукнул безо всяких стратегий.

— Настойки-то хоть будут? — спросил ведьмак.

— Спрашиваешь, — подмигнул Seidhe уцелевшим глазом. — Поручение наше ты выполнил — выяснил природу твари и прогнал её. Будет даже больше, чем надо для эликсиров — я тут узнал, что в нашу глушь приезжает Атли Паукобор, и его надо достойно встретить.

— Тогда за чем же дело стало? — И Геральт свистом подозвал верную Плотву, чтобы вместе со скоя'таэлем покинуть гостеприимную долину Ривенделл.

Но это уже совсем другая история.

Примечания:

Саундтрек:

Ост Гурут и эгланы — Ennio Morricone, Swinging Rope.

Небезызвестная таверна "Забытый приют", что близ Заверти, вызывала у ведьмака противоречивые чувства.

Геральту категорически не нравился мрачный дух, царивший в этом последнем шалмане на многие мили отсюда чуть ли не до самого Эсгарота. Не нравились рожи доброй половины постоянной клиентуры "Приюта". В лучшем случае это были пройдошистые кладоискатели вроде Теодора Утёсника или Фальстера Лиса, норовившие снарядить ведьмака охранять их в очередных кишащих нежитью развалинах, а потом расплатиться обломками арнорской керамики, которые потом хрена с два сбудешь с рук. В худшем — прямые разбойники, подкарауливавшие торговцев на Тракте, а то и вовсе окутанные тёмной тайной личности с ангмарскими амулетами, бормочущие себе под нос заклятия. Пару раз Геральту приходилось просто прибить этих последних. Хотя "просто" было сильным преувеличением.

С другой стороны, в "Приюте" нередко останавливалась и вполне надёжная клиентура Белого Волка — негоцианты-краснолюды, их коллеги-эгланы и жители Бри, а то и следопыты, выслеживающие какого-нибудь сукина сына на службе Лже-Короля Ангмара, так что эта корчма могла служить надёжным источником заказов. К тому же трактирщик Анлаф после того, как Геральт повывел призраков из подвалов "Приюта", оформил ведьмаку значительную скидку на жратву и выпивку — клянясь, что не приложил рук к появлению призраков и получил их в нагрузку к заброшенному зданию рыгаловки.

Во многом по этим причинам Геральт сейчас обедал здесь и наблюдал, как Лютик, расхаживая с лютней по залу, исполняет в несколько разудалой тональности свежую балладу, основанную на встрече ведьмака с неким Голлумом на глухих берегах Бруинен недели три тому назад:

В ночь погода зашумела,

Взволновалася река,

Уж лучина догорела

В дымной хате мужика,

Дети спят, хозяйка дремлет,

На полатях муж лежит,

Буря воет; вдруг он внемлет:

Кто-то там в окно стучит.

— Фу-у-ух, Махал Кователь, ну и скачка! — забасил Атли Паукобор, войдя в зал — тёплый и вполне уютный, если не считать дырявой крыши, чахлого освещения и въевшихся в пол пятен самого позорного происхождения. Краснолюд целенаправленно зашагал к столику ведьмака, раскланявшись с Лютиком, плюхнулся напротив Геральта и с места в карьер крикнул:

— Эй, половой! Мне жарёху с потрошками, да чтоб прям только со сковороды, а то ты меня знаешь! И пива похолодней! Ах, да: привет, ведьмак! Тебя-то, достопочтенный собрат, мне и надо!

— И тебе привет, милсдарь паукобор. Ни жвал, ни педипальп, — сказал Геральт. — Тебе нужен сейчас опытный ведьмак или общительный собутыльник?

— От второго не откажусь, но вообще-то первое, — усмехнулся Атли.

И мужик окно захлопнул:

Гостя голого узнав,

Так и обмер: «Чтоб ты лопнул!»

Прошептал он, задрожав.

Страшно мысли в нем мешались,

Трясся ночь он напролет,

И до утра все стучались

Под окном и у ворот,⁽¹⁾ — продолжал Лютик.

— Я сейчас из Ост Гурута, — сказал Паукобор.

— Снова арахноморфы? Мне говорили, что с последними ты как раз разобрался, — спросил Геральт.

— Вообще-то да, — деланно скромно опустив очи долу, ответил краснолюд. — Но нашлась в тех местах зараза и похлеще. В общем, на одну местную торговку стих напал.

— Возомнила себя новым Лютиком?

— Да иди ты! Видения посещают. Является ей в ночных кошмарах Алая Дева, что на болотах, и призывает к себе, в гнилую воду среди мертвецов и чудищ, — сказал Атли Паукобор. — Уже неделю.

— Однако, — задумался ведьмак. — Снятие проклятия — дело недешёвое. Эгланы потянут?

— Награду даст волшебник, который сидит там у них в башне, — ответил краснолюд и, предупреждая вопрос Геральта, добавил: — Нет, не Гэндальф. Ещё какой-то другой... Все время из головы вылетает! Кажется, Пендергаст.

— Странно. Если в Ост Гуруте теперь есть целый чародей, для чего ему нужен ещё и ведьмак? — не понял Геральт. — С проклятьем мэтр Пендергаст и сам справится.

— Он, как это принято у волшебников, туманно намекнул, что там дело снятием не ограничится, а придётся кого-то бить. И как всегда, охал и кряхтел про тёмные времена, будто поел несвежих огурцов, — сказал Атли. — Ну так что, ведьмак?

История эгланов темна и непонятна. По одной версии, они повелись после ангмарских войн от смешения местных жителей с северянами, которые пришли из-за Мглистых то ли наёмниками в армию Артедаина, то ли просто грабить остатки разорённого Ангмара. По другой, предки эгланов всегда жили где живут, и это как раз от них пошли как северяне, так и местные "люди Бри".

В любом случае, по состоянию на 3018 год Третьей эпохи эгланы были малочисленным народом, влачащим жалкое существование в посёлках на руинах рудаурских городов Пустошей, где их кормило скотоводство, в меньшей степени — земледелие, и нередко — выгребание и продажа всех уцелевших в их округе арнорских древностей. Потому отношения с дунаданами у эгланов складывались сложные. Но и без трений со следопытами им хватало неприятностей.

С севера, из Ангмара и со склонов горного массива Грэм, набегали гоблины, орки и горцы-креоты, всё чаще и всё яростнее. Под грудами обломков крепостей и в туннелях древних водопроводов копошились пауки, поджидая неосторожных. Из болот Харлэга к югу от Тракта приходили тролли. Из могил, которыми после войны изобиловали Пустоши, стали восставать умертвия и изводья. В болотах промысловикам грызли ноги сколопендры и норбоги.

Так что ведьмаку уже неоднократно доводилось выполнять заказы эгланов из Ост Гурута, Дол Ваэга, Ост Ладена и других руинных посёлков на каменных "костях" одноименных городов. И в какую бы переделку эгланы ни попадали, они всегда нехорошо косились на северные болота, затянутые скверным, явно магическим багровым туманом, поминая загадочную "Алую Деву". Когда Геральт начинал расспрашивать кметов о ней более подробно, те с опаской замолкали и омахивались большим пальцем, отгоняя Тьму.

Поэтому Геральт на следующее утро после приятного времяпрепровождения с Лютиком, Атли, женским полом и крепкими напитками выехал из "Забытого приюта" на восток, в область, известную как Найн Энид — Средние Долины, где и обосновались эгланы. Дорогу до Ост Гурута ведьмак помнил хорошо и добрался до него быстро — всего дня за полтора.

В былые века Ост Гурут был важным торговым городом на Тракте и процветал, но его изрядно подкосили рудаурская смута четырнадцатого века и Первая ангмарская война, когда город переходил из рук в руки пять раз, с подобающими насилиями и разграблениями. Окончательно его добила Великая Чума семнадцатого столетия. Когда к осыпающимся руинам былой жемчужины Арнора прилепились хижины эгланов и закурился над ними дымок, уже никто и не помнил.

Так что теперь ведьмак ехал по обыкновеннейшему посёлку, не лучше веленских или аэдирнских, где облезлых овец и тощих паскудных свиней было больше, чем двуногих жителей. Впрочем, эгланы, в отличие от темерских кметов, не норовили запустить в Геральта камнем и не поминали нечистого — наоборот, охотника на чудовищ здесь приветствовали с явной радостью. Другое отличие от кметов Северных королевств заключалось в том, что всё самостоятельно таскающее ноги население Ост Гурута было при оружии — включая баб и сопляков-подпасков. Без оружия эглан уже в паре стае от околицы рисковал обрести достойное погребение в животе местной живности.

— Привет тебе, Герольд из Ливии, друг эгланов, — кивнул ведьмаку белобрысый кузнец Альфбальд — среди эгланов было больше белобрысых и рыжих, чем меж горожан и фермеров Бри, Примостья и Кардолана. "Герольд" уже и обижаться не стал.

— Ну, здрав будь, Альфбальд. Где мне найти торговку Ханну, дочь Тортвилы? — ответил Геральт.

— Они все сейчас собрались в Башне Мудрости, у заезжего волшебника, — ответил кузнец. Сторговавшись с Альфбальдом на новые подковы для Плотвы, ведьмак побрёл к Башне мудрости, где в арнорские времена были не то грамматическая школа, не то библиотека, остатки которой теперь лопатили малочисленные эгланские учёные мужи на предмет указаний на ненайденные ещё древние клады.

В единственном покое Башни с сохранившимся потолком и незатопленным полом и впрямь собрался целый консилиум. За круглым столом собрались Фридерик — солтыс Ост Гурута, крепкий мужик, из-за ранней седины сам похожий на ведьмака; ещё один старшина эгланов, рыжеволосый Станрик; молодая жилистая баба с волосами цвета замаранных пелёнок и пустыми глазами — видимо, та самая Ханна; держащий её за руку русобородый муж или родич; и, наконец, собственно чародей — похожий на бродягу старый гриб в коричневой мантии и с характерных для этих краёв посохом, которого Геральт последний раз видывал ещё весной на Ирисном озере.

— Mae govannon, мэтр Радагаст Карий, — со всем вежеством молвил Геральт.

— Приветствуем и тебя, ведьмак из Ривии, — ответил магик. — Вижу, Атли Паукобор передал тебе мою весточку. Мы здесь, чтобы защитить юную Ханну от...

И тут юную — а по виду и не скажешь — Ханну прорвало.

— Ох, Владычица. Они-все-волнуются-и-говорят-что-должны-меня-защитить. Не-знаю- как-вы-все-хотите-защитить-меня-от-моих-снов, и-ты-тоже, мастер-ведьмак. На-каждом-рассвете-я-просыпаюсь-в-холодном-поту! По-ночам-ко-мне-взывают-болота! Дева-заставляет-болотных-норбогов-петь-моё-имя, — девушка тарахтела, как добрая махакамская камнедробилка, и Геральт уже пожалел, что пришёл сюда.

— Уже неделю ей только это и снится, ведьмак. Алые болота. Затянутые туманом развалины города. Стрекот норбогов и пение козодоев. Затхлые могилы с подземными ходами, ведущими в никуда, — прервал её солтыс Фридерик. — Она нас всех доконала этим, но нельзя оставить это просто так. Недобрые это знаки, Геральт из Ривии.

— Если бы они были добрыми, у меня были бы для тебя плохие новости, Фридерик, — сказал Геральт.

— Их-песни-о-крови-и-смерти! Дева-хочет-забрать-меня-насовсем! С-тех-пор-как... — продолжала торговка.

— Так. С этого места помедленнее. И поподробнее, — ведьмак взял Ханну за руку и пристально посмотрел ей в глаза. — Когда это дерьмо началось?!

— В-болотах, что-на-севере, за-стеной, — теперь эгланка старалась тарахтеть помедленнее, — мы-с-сестрой встретили-деву. Её-тело-прикрывали рваные-одежды и сплетённые-лозы-вьюна. Её-улыбка была-прелестна, но-внезапно она-содрогнулась, взметнула-болотные-воды и погнала-нас-прочь. В-какой-то-миг она-меня-настигла...

— И прокляла? — сообразил наконец Геральт, о чём речь. — Похоже на духобабу или полуденницу. Если так, то ты ещё легко отделалась. У них бывают проклятья и хуже.

— Помоги-мне! Спаси-меня! Норбоги-трут-лапками-о-брюшки-и-стрекочут! Принеси-мне-их-лапки, чтобы-им-больше-не-петь-моё-имя-ведьмак! — Ханну опять бросило в холодный пот, и она вцепилась в руку Геральта так, что Тортвиле — тому самому русобородому милсдарю — пришлось оттаскивать её силой, а ведьмаку на память осталось несколько глубоких царапин.

— Постараюсь, — бросил Геральт единственно, чтобы успокоить Ханну, и обратился уже к Радагасту и Фридерику: — Но думаю, вы меня позвали не только ради лапок инсектоидов?!

— Что ж ты, Геральт из Ривии, смеёшься над нами?! Для того, чтобы восстановить связь с разведчиками, среди которых были она и её сестра Эльза. Как раз с тех пор от них ни слуху ни духу. Даже зверушкам господина Радагаста тяжело их сыскать в Алом Болоте, в Агамауре, — проворчал Фридерик и едва сказав слово "Агамаур", омахнулся большим пальцем. Присутствующие эгланы повторили жест солтыса.

— Да и ближние болота, в Харагмаре, давно меня беспокоят, — добавил Радагаст Карий. — Вода в них постепенно багровеет, а туман плотнеет, превращая их во второй Агамаур. Думаю, ты сам всё увидишь там. Я изучал мох из гнёзд болотных кочунов и болотную воду — и обнаружил в них признаки присутствия нежити, поражённой Тьмой.

— Да на болоте мертвецов отродясь никто не видал! — воскликнул обалдевший Станрик.

— Вот это ты перво-наперво и проверишь, Геральт из Ривии, — непреклонным голосом сказал Радагаст. — Если есть, упокоишь их обратно и разузнаешь, откуда они являются — ведь в самом Харагмаре захоронений не бывало.

— С этим мы разобрались, мэтр, — ответил Геральт магику. — Поговорим о награде?

— Зная ведьмачье сребролюбие, я припас для этих целей девять золотых Короля-под-Горой, — съехидничал Радагаст. — Кроме того, если что-то пойдёт не так, ты можешь рассчитывать на моё колдовство.

— Звучит неплохо. Даже с учётом Агамаура. Только попробуйте тогда призвать хотя бы волка, что ли, — выдохнул ведьмак.

Строго говоря, Харагмаром назывался весь край к востоку от Ост Гурута, а болотистая котловина, раскинувшаяся на самом коротком пути из посёлка в Дол Ваэг — Кругом Крови. В годы ещё первой ангмарской войны район Ост Гурута и Гарт Агарвена стал полем нескольких сражений, в которых основные силы враждующих арнорских королевств Рудаур и Артедаин перемололи друг дружку, что, по мнению позднейших историографов, и задержало ангмарский натиск на юг и запад на несколько столетий. А по мнению суеверных эгланов, пропитало земли на севере до самой Митейтели кровью так, что породило зловещую Алую Деву и другую нечисть.

Геральту же истории про Алые Болота говорили скорее о магическом загрязнении, чем-то напоминавшем по своему действию старый добрый Туман Войны под Вергеном. Но это вовсе не означало, что ведьмаку там будет легче.

Белый Волк бывал в Харагмаре ещё весной, и тогда Круг Крови был таким, скорее, символически — но теперь он явно оправдывал своё название. Вода в бочагах и омутах стала похожей по цвету на клюквенный морс. Побагровела и растительность — осока, ряска, камыш. А вот животный мир почти исчез отсюда — птиц, лягушек и даже комаров Геральт не слышал.

Это скрашивали только пресловутые норбоги. Крупные насекомые с жёсткими панцирями, которых низушки звали кровопросцами, а жители Арчета — никербрикерами, трещали не хуже, чем Ханна, и ведьмак давил их сапогами, просто чтобы не одуреть от их стрёкота. Кроме того, норбоги давали ведьмачьему хозяйству свои ценные потрошки, железы и хитин для некоторых эликсиров и масел.

— Опять же милсдарыня Ханна стала коллекционировать лапки, — напомнил себе Геральт.

Ведьмак бродил по болоту час с лишним, но ничего, кроме норбогов и дрожания своего медальона, не обнаружил. Геральт направился к Багровому проходу — узкой теснине в холмах, отделявших Харагмар от пресловутого Агамаура, который не принято было у эгланов поминать к ночи. Дрожание медальона усилилось, но простояв там минут пять-десять, охотник на чудовищ так ничего и не обнаружил.

— Зараза. Ну, тогда пора и честь знать. Сыт по горло вашими боло... — едва ведьмак развернулся, чтобы уйти, на него — среди бела дня-то! — с воем бросилось умертвие.

Ведьмачья ловкость позволила Геральту избегнуть гниющих, но цепких лап твари, и когда она навернулась в болото, встретить её с серебряным мечом. Умертвие, встав из воды, попыталось облевать ведьмака желчью, наверняка трижды заразной — но он и от струи защитной рвоты увернулся, нанеся беспокойному покойнику сокрушительный удар. Правда, когда Геральт делал это, то заметил, что они с умертвием не одни.

Со стороны Багрового прохода по холмам полз и карабкался вниз уже, похоже, десяток умертвий разных калибров и сортов. Одну сильно распухшую мразь Геральт нейтрализовал, из озорства уронив о камни знаком Аард, и она лопнула, разбрызгав гниль. Но остальные, хоть и умирали красиво под ведьмачьим мечом, всё-таки теснили ведьмака, теснили в заплывшую багровым воду, попадание которой на кожу вызывало бешеный, до крови, зуд.

— Твою-то мать, — присмотревшись, ведьмак увидел, что из прохода выплывают ещё и несколько призраков, и мысленно приготовился к весёлому вечерку. Но к его удивлению, призраки сами бросились на умертвий, нанося им удары своим эктоплазменным оружием. Оставшихся рвали зубами в клочки лисы, которых, видимо, наслал сюда гроссмейстер Радагаст.

Когда всё кончилось, духи расположились полукругом вокруг Геральта, который на всякий случай встал в защитную стойку с серебряным мечом. Но вместо драки один из них — в антикварном призрачном доспехе, который вышел из употребления в Эриадоре полторы тысячи лет назад — выплыл вперёд и заговорил.

— Остановись, чужеземец! Мы видим, что ты стремишься к тому же, к чему и мы — помешать Алой Деве и пробудившим её тварям завоевать весь Север! Я Далассен, и в былые времена, когда по жилам моим текла кровь, я был солдатом Аргелеба, короля Артедаина!

— Вот тебе на. Гражданская война в загробном мире, — ухмыльнулся ведьмак. Он ждал всего чего угодно, но только не этого.

Вечерок всё-таки обещал быть весёлым.

1) Да, автор замахнулся на Александра нашего, Пушкина ("Утопленник")

Вернуться к тексту

Примечания:

Саундтрек:

Алое Болото — Bob Crewe & Charles Fox, The Labyrinth ("Барбарелла")

Теперь, когда эти умертвия сгинули навеки, я расскажу тебе, Геральт из Ривии, что было и что будет, — превыспренне, как большинство призраков Средиземья, заговорил Даннасен. — Гордо высились башни древнего Арнора, но они были сокрушены, и королевство распалось. Так возникли три народа: Артедайн, Кардолан и Рудаур… И свет Арнора погас, а люди легко поддаются темным соблазнам...

— Ближе к телу, как говорит мой старинный друг Лютик, — вмешался ведьмак. — Вот уже почти год как я в ваших краях, и про тёмные соблазны мне не рассказывал разве что таинственный глас из ночного горшка. Но думаю, вскоре и до горшков дойдёт. Лучше обсудим, что ты знаешь об Алой Деве и как она связана с умертвиями.

Мы были воинами Артедайна, когда в Рудауре к власти пришла дурная кровь, люди Тьмы, и сговорились с Ангмаром пойти войной на наше королевство, — продолжил дух Даннасена. Вопреки опасениям ведьмака, он не обиделся на "глас из горшка" — сказывалось, видать, солдатская привычка к таким шуточкам при жизни.

Трон Рудаура занял злобный вождь на службе Ангмара, и Рудаур пошел войной на наше королевство — Артедайн. Три дня и три ночи кипела битва при Гарт Агарвен. Кровь текла рекой в источники Госпожи, пока их воды не стали алыми, а ручьи не превратились в болота. Госпожа, чье имя стерлось из памяти народа, стала Алой Девой, несчастным и ужасным существом. Ужасен был ее облик, и мы не посмели сразиться с ней.

Госпожа наша захлебнулась смертью и злом, а мы не смогли спасти ее. Мы нарушили наш долг, и семикратно проклял нас тот, кого эльфы зовут Йарвеном Бен-Адаром, — продолжал причитать бывший артедаинский воин. — Став Алой Девой, Госпожа обратилась против своей земли и ее обитателей. Ужасен был ее облик, и мы не посмели сразиться с ней. Когда живых не осталось, она уснула... и долго спала, пока её не пробудили вновь.

— Кто, ты думаешь, за этим стоит? — спросил Геральт. — Ангмар? Мордор? Белая рука?

Точно не ведаю. По болотам блуждают двое живых из племени этих... Как его... Эгланов. Они пробрались далеко на восток, почти к самому Источнику Алой Девы, и пытались это разузнать... Сейчас по их следу поднялась вся болотная нежить. Наш командир, Нивен, велел укрыть их, но они всё равно в опасности. Пусть эгланы пришлют им подмогу, Геральт из Ривии. А мы возвратимся на свой пост.

Призраков словно бы ветром сдуло из Харагмара.

— Ну дела! — хлопнул себя по бокам от избытка чувств солтыс Фридерик. — У нас ведь многие не верят теперь в Алую Деву — хоть поганые креоты и приносят ей кровавые жертвы каждый год. А ты говоришь, она очухалась и ещё насылает умертвий на наши угодья! Да теперь ещё и Эльзу с Ариком выручать надо!

— Меня гораздо больше беспокоит имя, которое назвал призрак, — покачал головой Геральт. — Йарвен Бен-Адар. Эльфы говорили мне, что зовут так одного моего хорошего знакомого... Я его знал как Тома Бомбадила, что в Старом лесу. Как думаете, мэтр Радагаст, зачем Том мог впутаться в это дело и на чьей стороне?

— Верно, ведьмак, — кивнул Радагаст Карий. — Мы, Мудрые, и эльфы знали его как Йарвена Бен-Адара — Безотчего Отца Заповедных Земель. В других народах у него были другие имена. Но на Бомбадила это совсем непохоже. Ему слишком дорог маленький уголок с границами, которые он сам установил, предчувствуя перемены — установил и шагу за них не ступит.

— В любом случае без Тома нам не разобраться в этом блудняке, — сказал ведьмак. — Но сюда он, скорее всего, не притащится. А мотаться в Старый лес и обратно — это потерять несколько дней. За это время от ваших разведчиков и костей не оставят, — Геральт покосился на темнеющее небо за окном палаты магика.

— Послание Тому Бомбадилу я беру на себя, — ответил Радагаст.

На том и порешили. Фридерик обязался с утра снарядить нескольких добровольцев в помощь своим людям, застрявшим в Агамауре, а ведьмак занялся подготовкой эликсиров и прочей алхимии для экспедиции на север. Геральт по рассказам эгланов и Даннасена полагал, что в Алом болоте всё будет примерно как под Вергеном, в зоне, поражённой Пурпурной мглой.

Он заблуждался.

На землях к северу от узкого Багрового прохода, уводившего из Харагмара на север, всё было гораздо паршивей, чем в Вергене.

Потому ли, что мгла в Агамауре держалась дольше, или потому, что здесь была принципиально иная, более могучая магия — но красным здесь было практически всё вокруг. Красная вода — ещё более насыщенная, чем в Харагмаре, и наверняка ещё менее здоровая. Красная растительность — от незабудок до дубов, хотя листва должна была пожелтеть и побуреть только через два месяца. Красное марево, царящее над всем этим — не магический щит и не сконцентрированные клубы тумана, а скорее некая рассеянная в воздухе алая муть. И отсутствие каких-либо признаков животной жизни, ещё более удручающее, чем в южных болотах.

— Вот уж о чём отродясь не мог подумать — что мне будет не хватать комаров и мошки, — буркнул Эарик, вожак четвёрки воинов-эгланов, ушедших добровольцами вместе с Геральтом и Радагастом. — Я тут меньше часа, а уже по ним скучаю.

— Не советую. Съедят, — покачал головой Радагаст. — Если тут и остались какие-нибудь животные, то большая часть их подчинена воле Алой Девы и могут попытаться причинить...

— Ах ты ж мать!... — Воин-эглан, шедший за Эариком, внезапно плюхнулся в поганую багровую воду и забарахтался в ней. Геральт сложил знак Аард, что-то с хрустом отломилось, и эглан освободился. При осмотре места происшествия оказалось, что его пытался утащить под воду древесный корень.

— И не только животные, гроссмейстер, — заметил ведьмак.

— Это я и хотел сказать, — наставительно поднял палец к небу Радагаст. — Здесь даже деревья стонут от гнетущего их чародейства. Не обещаю, что от меня будет большая польза — боюсь, мне понадобятся все мои силы, когда мы встретим здешних заправил!

— Чародеи как всегда, — буркнул Геральт. Судя по красноречивым лицам эгланов, которые надеялись на волшебника, они подумали так же.

Отряд Радагаста Карего продолжил свой путь по багровым хлябям, похожим на кисель, среди поросших багровым лишайником багровых деревьев и в багровой дымке, в которой где-то далеко виднелись отроги горы Грэм с её гоблинскими логовами. Изредка на их пути попадались заброшенные и разваливающиеся арнорские постройки, но магик советовал обходить их стороной.

Ещё не раз ведьмаку и эгланам пришлось обнажать оружие против корней, утаскивавших их под воду. За очередным пригорком на них накинулись взбесившиеся болотные кочуны — багровые, как и всё в Агамауре, и с гноящимися злобными глазками. Геральт думал покопаться во внутренностях одного из них в поисках алхимических ингредиентов, но органы кочуна оказались настолько искривлены магией, что пускать их на эликсиры было бы рискованно.

Под конец тропы маленькое войско Радагаста столкнулось с противником покруче. Под немилосердный скрип и злобное жужжание на них надвигались сразу два оживших дерева — дуб и клён, увешанные ещё и пчелиными ульями. Похоже, это было главное супероружие нынешних обитателей Агамаура.

— Мы возьмём их на себя! — воскликнул магик, подразумевая под "мы" ещё и ведьмака. — Lîn bellas gala⁽¹⁾! — и стукнул посохом. По багровой воде не пошло толком даже кругов.

Геральт сложил знак Игни и слегка подпалил одуревшего кленового гворна, от чего тот, скрипя и размахивая ветвями с ульями ещё яростнее, словно бы потерял управление и убежал куда-то в туман. Отмахиваясь от пчёл, ведьмак вместе с эгланами принялся рубить корни второго гворна, пока Радагаст выдавал очередное заклинание. Наконец и это дерево удалось нейтрализовать — но Эарик получил дубовой ветвью по голове и ходил пошатываясь, а практически всех членов экспедиции покусали пчёлы.

— Зараза, — выразил общее мнение Геральт.

— Напрасно ты всё-таки подпалил гворна — возможно, найдя источник порчи, мы сумели бы изгнать из него Тьму. Заодно и пчёлы, поселившиеся на нём, пострадали почём зря, — пожал плечами Радагаст Карий.

— Ох уж мне эта друидская хренотень, гроссмейстер, — ответил ведьмак. — Смотрите, а вот и какие-то ворота. Мы пришли?

Эарик присмотрелся к воротам и сказал:

— Барад-Дорн. Здесь обычно укрываются наши разведчики... Эльфовы яйца! Что я слышу?... Да там драка!

— Я чувствую присутствие кого-то из могучих прислужников Тьмы, — остерёг эглана Радагаст. — Приготовьтесь...

— Даннасен, холера, я ведь тебя чуть не зашиб, — сказал Геральт, опуская серебряный меч при виде знакомой тени меж обвалившихся стен и колонн Барад-Дорна. — Хоть ты и призрак, впредь будь поаккуратней.

— На это нет времени, Герольд из Ливии, — ответил дух арнорского солдата, не замечая, как матерится шёпотом сквозь зубы "Герольд". — Нивен предал! Он привёл умертвий! Скорее! Иначе будет поздно!

Геральт не стал в этот раз пить эликсиры — общеукрепляющие эльфские заклятия мэтра Радагаста действовали не хуже. Отряд, усиленный дружественным призраком, прорвался в самый центр Барад Дорна, где в золотые деньки Арнора располагалась, видать, резиденция местного барона или кастеляна.

В полуразвалившейся беседке держал оборону небольшой отряд призраков — парочку из них ведьмак тоже узнал. Зоркий глаз охотника на чудовищ разглядел между ними и парочку живых — мужчину и девушку — но были они уже порядком ранены и рисковали перестать отличаться от прочих. Окружала их разношёрстная воющая банда умертвий и духов, возглавлял которую полускелет в проржавевшем панцире арнорского образца. Кажется, это и был милсдарь Нивен.

— Хе... Вы гости непрошеные, но занятные, — сказал капитан мертвецов сипло-загробным голосом. — На что вы рассчитывали, придя сюда, несчастные?... Всё равно скоро Ивар и Алая Дева получат ваши кости. Прикончить их!

Неупокоенная сволочь ринулась на команду Радагаста. Ведьмак быстро обрушился на Нивена, тесня его к стене взмахами серебряного меча и самыми сложными финтами школы Волка. Два удара Геральта дважды клятвопреступник сумел отбить, но третий пропустил и обрёл наконец вечный покой. После этого та часть привидений, что была под командой Нивена, резко сменила сторону, и с новыми призрачными союзниками эгланы и ведьмак худо-бедно очистили Барад Дорн.

Вот только медальону Геральта так не казалось — на всём пути по Багровой Тропе в Агамаур он покачивался, как пьяненький краснолюд, а теперь и вовсе вошёл в состояние непрекращающейся дрожи. В Средиземье, где, видно, чародейские силы были покрепче, чем в Северных королевствах, это случалось часто, и ведьмак уже из-за этого однажды менял цепочку. Вот и теперь медальон толсто намекал хозяину, что в Барад-Дорне всё не так просто.

— Кто-то приближается, — кивнул Геральт магику.

— Без тебя знаю, — проворчал Радагаст Карий. — Встретим же его без страха!

В провал, который тысячу лет назад был северными воротами Барад-Дорна, вплыли несколько изводий, а за призрачными спинами этих телохранителей хромал умрун, в одной тощей руке сжимавший меч а второй прижимавший к иссохшей груди голову с ввалившимися глазницами.

Ведьмак слишком хорошо помнил эту голову. Он отсёк её в подземельях Хелегрода, далеко на востоке, в заснеженных Мглистых, почти год тому назад.

— Кому-то ты очень нравишься, Ивар Кровавая Рука, — сказал Геральт. — Я отправляю тебя в могилу, а потом тебя достают из неё снова и отправляют за новой порцией.

1) Одно из заклинаний, используемых Радагастом в игре. Буквально "твои силы растут" (синдарин)

Вернуться к тексту

— А, Радагаст Безумец в дерюге цвета грязного зада! — издевательски воскликнула голова Ивара Кровавой Руки из подмышки бывшего носителя. — Агамаур для тебя потерян, старый дурень, — как и речная дева!

— Прикрой свой поганый язык, протухшая баранина! — отозвался Эарик. — Тебе не сломить эгланов!

— Увидим, глупцы! — безголовое высохшее тело Ивара махнуло рукой с мечом, и изводья рванули в бой. Геральт несколькими финтами иссёк на бесплотные куски одно, затем другое, вступил в схватку с третьим, пока чародей плёл заклинания.

— Я верю в священное пламя Анора, тебе не одолеть меня! Methedan luit! — воскликнул эксцентричный магик, и изводья, оставшиеся в неживых, словно вспыхнули синим пламенем и сгинули.

— Я повелеваю силами бездны! Вам не выстоять! — верещала голова умруна, пока тело призывало мумиеподобными руками ещё кого-то. Вскоре громкий скрип возвестил о прибытии огромного безумного кровавого клёна-дубочуда, яростно машущего ветвями и грозящего раздавить весь маленький отряд.

— Природа — мой союзник! — стукнул Радагаст об потрескавшиеся плиты посохом, и на бродячее дерево откуда ни возьмись налетели десятки дятлов, которые стали яростно долбить его клювами. Тем временем эгланы рубились с последними из умертвий, а Геральт — с Иваром. Ведьмак несколькими хитрыми уколами заставил чахлика невмерущего выронить голову и нахально пнул её — как раз в то место, где бесился заклёвываемый клён.

— Дурачьё! Всё равно Алая Дева вас всех приберёт... — каркала голова умруна, пока на неё не наступил дендроид самыми толстыми корнями и не протоптался на ней туда-обратно. Тело без раздавленного черепа двигалось медленнее и более неуклюже, и Геральт быстро изрубил его ещё на несколько частей.

С Иваром было покончено второй и теперь уже последний раз.

— Мы пробрались в самую крепь Гарт Агарвена, чтобы следить за вождями креотов. Горские старшины всегда совершают паломничество к источнику Алой Девы на праздник урожая, чтобы поклониться курганам предков, принести Деве жертвы — а заодно и обсудить, как ходить на нас в набег осенью, — начала свой рассказ Эльза, вытряхивая из коротких тёмно-рыжих волос красные агамаурские листья.

Геральт, Радагаст, призрак Даннасена и эгланы собрались у костра, разведенного на полу бывшей пиршественной залы Барад-Дорна. После того, как останки Ивара Кровавой Руки сожгли и развеяли пепел по ветру, Карий магик ещё долго обихаживал израненных разведчиков и полудохлое зверьё, найденное им на руинах. К утру Эльзе и Арику достаточно полегчало, чтобы они могли вести длительный подробный рассказ о своих похождениях.

— Стало быть, Дева живёт в Гарт Агарвене? — спросил ведьмак, деля с остальной экспедицией эльфский лембас и вяленое мясо из своих припасов. — Хорошо бы одним глазком взглянуть на эту загадочную мазель.

— Это непросто, — покачала головой Эльза. — До Гарт Агарвен отсюда дня полтора пути. Сперва по болотам — сам знаешь теперь, каковы они. Потом, за Внешними вратами — Питомник: был в старые годы, а теперь там просто багровый лес с заклятыми деревьями. И только за ним уже — крепость.

Эльза в шестой, наверное, раз уже почесалась — зуд от магически загрязненной воды долго не проходил, и разведчики эглан после долгого похода в Агамаур возвращалтсь покрытые жуткой коростой.

— Это тогда Алая Дева прокляла твою сестру? — спросил Геральт.

— Да, — потупившись, ответила разведчица. — Она заметила нас, когда мы искали источник этой красной пакости. И когда она насылала проклятие, Ханна попалась ей под горячую руку. Ханне и ещё двоим нашим пришлось быстро возвращаться в Ост Гурут. А мы с Ариком остались, нужно было ещё кое-что проверить.

— В Гарт Агарвене должен был быть источник чистой воды, к которой алая порча не пристала, — добавил тихий, тощий Арик. — Местную воду пить долго нельзя. Но по праздникам креоты справляют обряды в честь Девы по нескольку дней — должны же они пить настоящую воду. Мы искали его — и пока потерпели неудачу.

— Какова она из себя, эгланы? — спросил охотник на чудовищ.

— Страшнее смерти, — сказала Эльза и отвернулась.

— Похожа на старуху с зелёными, как ряска, волосами, обмотанными вокруг пояса. Её глаза горят алым пламенем и алое же её платье, — разоткровенничался Арик. — А дряхлая кожа покрыта грибами, как ствол старого древа.

— Словом, женщина с изюминкой, — усмехнулся Геральт.

— Про тебя сказывают, что у тебя есть зелья и эликсиры от порчи, серебряный меч от призраков, ты видишь во тьме как сова, ведьмак. А значит, ты можешь пройти дальше нас и раскрыть тайну этого источника. Славно было бы, если бы ты ещё одолел Алую Деву и избавил нас от кошмара, — сказала Эльза.

— Не горячись, доблестная Эльза, — молвил Радагаст. — Алая Дева не всегда была чудовищем, а лишь подпала под чары Чёрного Властелина. Я уверен, что есть способ вернуть ей ясный разум и прежний облик. Когда я свяжусь с Йарвеном Бен-Адаром, то узнаю об этом больше... А пока что подумайте вот о чём: в преддверии праздника, на котором креоты в мрачных обрядах поминают своих воевавших за Ангмар предков, в пропитанное порчей место, окружённое могильниками, является Ивар Кровавая Рука, князь во князьях умрунов, несмотря на все старания Геральта и Глорфинделя, вновь поднятый Ангмаром... Что бы это значило, друзья мои?

— Некромантический ритуал, — сообразил ведьмак.

— Чего? — спросил Эарик.

— Массовое поднятие мертвецов. Очень похоже на приготовления к нему. Похоже, что в Гарт Агарвене уже проводились такие опыты — как минимум две попытки набега умертвий я застал сам. Не знаю, получится ли у ангмарцев и Девы поднять их без Ивара...

— У этой ведьмы — ещё как получится. Ивара, наверное, привели просто вести их в бой против нас, — предположила Эльза. — Но в крепости есть ещё несколько таких страшилищ. И ведь... — вспомнила она, — праздник урожая совсем скоро!

— Через четыре дня. Кажется, — добавил Арик.

— Так что у нас совсем немного времени, чтобы сорвать обряд и освободить Алую Деву из плена ангмарских чар, — подчеркнул Радагаст Карий и тяжело вздохнул.

— Мемориал Наилиона... Камень Мингонда... Гробница Фуирво... Гробница Харгана... Твою-то мать, — ворчал Геральт вечером второго дня, пытаясь вникнуть в набросанную Эльзой на коленке карту.

Ведьмак при всех своих мутациях с огромным трудом ориентировался в алой полумгле Агамаура с её дурными испарениями. Из-за них "Ласточка" у него уже подходила к концу. Для её приготовления неплохо подходили потроха болотных кочунов, встречавшихся тут в изобилии — но кочуны были поражены тем же загрязнением, что и всё Алое болото, и Геральт, памятуя советы эгланов и Радагаста, не рисковал из них что-либо готовить. Тот же Радагаст своим чародейством помогал не хуже "Ласточки" — но Карего магика уже не было с ними.

— Мне только что сообщили мои старинные друзья из Мглистых — на Юге творится неладное, — сказал мэтр на следующий день после того, как Ивар Кровавая Рука навеки отправился в место, уготованное канальям. — И теперь, когда как люди, так и звери и птицы уверенно идут на поправку, для меня настало время оставить вас. Вознаграждение ждёт тебя у старосты Фридерика — но помни, что для этого Алая Дева должна живой и здоровой воспрять из Тьмы! Удачи на большаке, Геральт из Ривии!

Так что ведьмак проводил свои изыскания в Гарт Агарвене в одиночку — гроссмейстер Радагаст изволил слинять, Эльза и Арик готовы были примкнуть к Геральту только на следующее утро, а Эарик и остальные эгланы из суеверного страха не рисковали подходить так близко к стенам крепости. В этот день Геральт забрался глубоко в лабиринты осыпавшихся крепостных стен, разведывая, кто, с какой стороны и как охраняет обиталище Девы, и теперь на обратном пути бродил по лесистой юго-восточной части Алого болота, разыскивая пресловутый источник воды.

Впрочем, в туманной багровой пуще, где деревья были окутаны каким-то поганским бело-розовым мхом, ведьмаку пока попадались разве что редкие умертвия и один трёхнутый кочун, попытавшийся напасть на него сзади. Это раздражало — Знаки в заражённой зоне были слабее, а сил требовали больше, чем в обычных лесах и болотах.

— А это что такое?

Геральт обнаружил, что перед ним полузатопленная чесоточной красной водой поляна, посреди которой стоит полуразрушенная круглая хрень с колоннами. Присмотревшись в темнеющей магической мгле, он увидел внутри круга что-то вроде островка, на котором стояло что-то вроде колодца.

— Кажется, это то, что надо, — сказал себе ведьмак и шагнул вперёд. К сожалению, ведьмачье чутьё в Алом болоте тоже частенько подводило Геральта, а из-за мощного чародейского фона медальон на обычных изводий или призраков уже не реагировал. А именно они в круге и поджидали.

Мастерство Геральта победило и в этот раз, но, поскользнувшись на камне, он свалился в бочаг у самого островка с колодцем. Выбираясь оттуда, ведьмак случайно наткнулся рукой на что-то большое, шерстяное и мокрое и лишь благодаря рефлексам не нарвался на укус, который мог бы стоить ему руки.

— Бобр, курва, — от неожиданности выругался Геральт.

Самый натуральный бобр — толстый, мохнатый, с большим кожистым хвостом-лопастью — сидел у колодца и допивал воду из уроненного набок ведра. Похоже было, что для него она вполне годится. Под мышкой при этом бобр что-то держал.

— Ты от Радагаста, что ли? — спросил ведьмак. "Курва" вместо ответа вручил Геральту какой-то флакон, завёрнутый в свиток. Сделав это, бобр издал хрюкающий звук, смачно почесался, побрёл к алым водам и поплыл обратно по своим делам. Белый Волк развернул свиток и увидел, что в нём содержится послание:

Mae Govannon, Геральт из Ривии!

Радагаст Карий уведомил нас о бедствиях, постигших Ост Гурут и края по соседству с Алым болотом. Поэтому мы с Томом высылаем вам это средство в надежде, что оно сработает. Он предупредил, что у вас мало времени, потому записку пишу я, дабы не ломать вам голов над Томовыми стихами.

Для начала нужно разъяснить тебе кое-что об Алой Деве, которая будет тебе противостоять, ведьмак. Неловко мне вспоминать об этом, но Дева, или Наруэль, как её подлинно зовут — моя родная сестра, облюбовавшая в старину источники к западу от Митейтели. Когда... Но про то, что тут творилось в Ангмарские войны, Геральт был наслышан ещё от эгланов и просто пробежал эти строчки глазами. Его волновало другое.

"Так они со Златеникой ещё и родственники?! Зар-раза...", — подумал ведьмак.

С тех пор мы с Наруэлью потеряли связь, но теперь, когда ангмарцы настроили сестрицу против вас и она может натворить бед, мы просто не могли не вмешаться и не пособить вам. Тебе понадобится это снадобье — в него мы с Томом включили воды из моего источника и росу с памятных тебе чудесных цветов, которые твой любвеобильный друг Лютик прозвал охренидами, а заодно Том добавил три капли самой крепкой из своих настоек, а я — свою слезу. После такого оно неминуемо подействует!

Влей флакон целиком в источник в Кровавой Крепи, где живёт Наруэль — и тогда есть возможность, что разум и дух её прояснятся от кровавого тумана, напущенного ангмарцами.

Желают тебе удачи на большаке

Том Бомбадил и дочь реки Златеника

— Самый оригинальный эликсир в моей жизни, — усмехнулся ведьмак, пряча подаренный бобром флакон в торбу.

Тут Геральту показалось, что меж колонн к нему со спины приближаются какие-то фигуры. Он рефлекторно развернулся, сжимая в руках серебряный меч и готовясь их встретить.

Примечания:

https://forums.lotro.com/index.php?threads/archeology-of-middle-earth-agamaur-garth-agarwen.1819/ — немного карт и скриншотов Агамаура и Гарт Агарвена.

Примечания:

Саундтрек:

Крадущиеся в Гарт Агарвен — — Bob Crewe & Charles Fox, The Labyrinth ("Барбарелла").

Битва за источник — James Barry, Girl Trouble

— Зараза... — вырвалось у Геральта, когда он увидел наконец источник шума. Это были Эльза и Арик, которые, судя по всему, пришли к источнику прямо по его следам. И теперь они бились с пятком скрюченных умертвий.

Ведьмак, стараясь не сильно шлёпать сапогами в паскудной багровой воде, подобрался поближе и, поднапрягшись, послал дохлятине в ноги знак Аард. Хоть страховидлы всего лишь пошатнулись, но разведчики эгланов сумели этим воспользоваться, и вскоре умертвий стало уже двое. Одному снесла башку Эльза, а другое, неудачно отступив, отравилось тремя фунтами серебра в руке Геральта.

— Я вижу, вы уже в порядке, — поприветствовал новых компаньонов Белый Волк.

— Не то чтобы... — вздохнул Арик. — Но отсиживаться дальше нельзя.

— Эарик говорил, что его люди слышали бой барабанов и рёв луров⁽¹⁾ со стороны могильников. Мы совсем потеряли счёт дням в этой красной дыре, где светло-красный туман просто меняется на тёмно-красный! Всё красное... — и Эльза выбранилась. — Это значит, что до жертвоприношения Деве и обряда остаётся не полтора дня, а несколько, оркова мать, часов!

— Что ж, у меня для вас хорошие новости, — и ведьмак рассказал эгланам про историю с бобром и снадобьем Златеники.

— Ну и порядки у этих речных дев, — проворчал Арик. — Тыщу лет не вспоминали они про свою непутёвую родственницу, а теперь — вот вам, пожалуйста!

— Это уже не имеет значения. Ведь если Эльза права, то у нас совсем мало времени до того, как на юг хлынет целая армия жутких уродцев, с которой и трём ведьмакам не справиться бы, — покачал головой Геральт. — Но у нас теперь есть для неё сюрпризик.

Дата основания Гарт Агарвена покрыта мраком. Точно известно только, что построен он был арнорцами — хотя Наруэли, сиречь Алой Деве, поклонялись здесь ещё в незапамятные времена: эгланам случалось находить в Алом болоте совсем уж неимоверно древние бронзовые поделия и горшки с убогой росписью. А когда в 861 году наследники короля Эарендура поделили его королевство промеж собой, младший брат Наилион, которому достался будущий Рудаур, избрал своей резиденцией уже существующий дворец у источника Наруэли, малость его расширив и перестроив.

Столетия спустя короли Рудаура перебрались за реку в знакомый уже ведьмаку Минас-Килиант, но статуя Наилиона осталась, пусть и малость поросла багровым мхом, и служила отличным ориентиром. У неё и собрались Геральт, Эльза, Арик, Эарик и призрак Даннасена, нагло просочившийся сквозь памятник основателю вражеской державы.

— В прежние века Иарвен Бен-Адар проклял нас за наше бездействие, пока Алая Дева скатывалась всё дальше и дальше от нежного существа, которым она была, к испорченному созданию, которым она является сейчас. Пока она не будет избавлена от чар или сражена, мы обречены бродить по этим болотам. Поэтому мои люди — верней, тени моих людей — помогут вам, чтобы самим обрести вечный покой, — молвил полупрозрачный Даннасен.

— Что ты предлагаешь? — спросила Эльза.

— Мой отряд зайдёт в Гарт Агарвен с левого фланга, со стороны горских курганов. Вшивые креоты сейчас пьяны от верескового мёда и мухоморов, и завидев нас вместо своих битых нами предков, просто разбегутся. Тем временем вы зайдёте с запада, где несёт стражу разная колдовская тварь — нынче они окрепли, но с вами ведьмак. А мои люди тем временем бросятся на них с тыла, и проход в сердце крепости будет свободен, — предложил Даннасен тоном матёрого тактика, спланировавшего не одну битву.

— От чего ты бережёшь свой отряд, выставляя нас на направление главного удара — вы же уже прокляты и убиты? По привычке? — недоверчиво спросил Геральт.

— Темайр, верховная жрица креотов, получила слишком великую силу от Алой Девы, — покачал прозрачной головой артедаинский командир. — Ей ничего не будет стоить обратить нас в падших духов у себя на службе. И тогда все надежды наши, ради которых мы затеяли этот поход, пойдут прахом.

— Ох, не нравятся мне все эти штучки древних, — проворчала Эльза. — Но без помощников трудно, такие могут быть полезны.

В итоге план Даннасена был принят как мёртвыми, так и живыми членами экспедиции. Под покровом багровых деревьев, изредка отвлекаясь на порченых кочунов и агрессивных изводий, группа Эльзы и Геральта добралась до парадной лестницы Гарт Агарвена, где две тысячи лет назад находился главный вход не то в королевский дворец Рудаура, не то в святилище. Судя по праздничному гулу со стороны креотских могильников, святилище работало и теперь. Впрочем, гул быстро перерос в испуганные крики и легко узнаваемый хохот Даннасена, который любил под настроение попугать живых загробным голосом.

— Призраки сделали своё дело. Поторопимся же и мы! — скомандовала Эльза. — Благо на лестнице ни души.

— Души ещё себя покажут, — проворчал Белый Волк. — Ведьмачье чутьё подсказывает. Не может в этом чародейском гадюшнике всё быть так просто.

Ведьмак как следует закинулся "Филином" — в условиях загаженного магией Алого болота дополнительная энергия бы не повредила. Кроме того, Геральт держал наготове масло против призраков, хорошо действовавшее на изводий, и пол-склянки "Росомахи" для последнего и решительного боя. Возможные проблемы со Знаками его не смущали — опыт работы в Средиземье говорил ведьмаку, что против врага с особенно сильными и древними чарами Знакам цена грош.

На лестнице маленький отряд не встретил никто, кроме парочки блюющих гноем умертвий. Но эти уже от мечей эгланов разлезлись по швам — правда, мечи у них тоже были не простые, а стародавней арнорской ковки, иные из которых не уступали серебряным.

Поднявшись на верх лестницы, эгланы и Геральт вошли в заросший ржавоватой травой не то внутренний двор, не то бывшую караулку — и убедились, что предчувствия не обманули ведьмака. Внутри их ждала тощая рыжая нестарая карга с лицом, перемазанным ритуальной голубой краской, в чёрно-красном праздничном уборе и в явно ритуальных украшениях из костей. Судя по рассказам Арика и Эльзы, это и была главная хранительница святилища Темайр.

— Ну здравствуй, Темайр, — сказал Эарик. — Мы пришли, чтобы Алая Дева не наслала на нас орду мертвецов. И не советуем тебе стоять у нас на пути.

Вместо ответа Темайр только скрипуче расхохоталась — было понятно, что благодаря магии она старше, чем выглядит — и, стукнув костяным посохом, выдала заклинание:

Вы, пылающие в смолах

Под землёй у гор кореньев,

Или зябнущие в речках,

Иль для мук, стократ тяжелых,

Грубо вбитые в поленья,

Чтоб пищать и плакать в печках, —

Мчитесь к нам! Врата открыты!⁽²⁾

Будьте ж вы сегодня сыты,

Чтобы царствовал один

В мире Чёрный Властелин!

Геральт и Арик попытались выбить у Темайр посох или вовсе срубить её, пока она не доколдовала — но на время произнесения заклятия замерли как вкопанные. У ведьмака даже застыло на губах слово "Зараза". А когда пауза завершилась, сквозь остатки потолка и древние рудаурские стены уже просачивались изводья. Тут-то и пригодилось масло — от одного удара смазанного серебряного меча падшие духи обращались в кучки сырого праха на полу, на которых можно было разве что поскользнуться.

Темайр же, отбивая посохом удары эгланов, выкрикнула новое заклинание:

Вы, прискорбные созданья,

Что прикованы доныне

Тяжкой цепью злодеянья

К этой вот земной долине!

Ангел смерти ждет вас, ищет!

Запахло тухлым мясом, и прямо из-под ног ведьмака и разведчиков-эгланов из земли полезли костистые умертвия в ошмётках гнилой плоти. Эльзу едва не закололи ударом в самое неудобное место. Вихтов был, наверное, добрый десяток, но ведьмак срубил двоих, ещё пока они выкапывались. Третьего он перешиб пополам фирменным ударом школы Волка, когда тот заносил свой ржавый клинок над сбитым с ног Эариком.

Впрочем, разведчики тоже даром не ели свой припас, и умертвий вскоре резко поубавилось. "Зараза, где же грёбаные призраки", — подумал Геральт. На всякий случай он попытался обезоружить Темайр знаком Аард, но жрица примерно таким же усилием притянула посох обратно.

Впрочем, этих нескольких секунд хватило, чтобы из окованной медью двери высунулась прозрачная рука и всадила Темайр эктоплазменный клинок — точно в сердце. Тем не менее жрице ещё хватило сил на последнее заклинание:

Вот он, за окном стоящий!

Призрак, к нам сюда глядящий!

Будто в поле кость белеет —

Так он бел средь темной ночи.

Ишь на лоб полезли очи —

Точно угли в пепле тлеют...

Правая рука Алой Девы выронила свой костяной посох уже окончательно. Ведьмак перерубил его серебряным мечом и доломал половинки сапогом.

— Всё идёт как мы задумали, Геральт из Сирии, — молвил Даннасен, просовываясь сквозь стену. "Никак вы, bleadd, не научитесь", — мысленно застонал Геральт, а Эльза проворчала:

— Где вы возились, мёртвые души?! Мы потеряли одного из наших воинов убитым и другого тяжелораненым!

— Мы изгнали изводий из бассейна, пока усопшая ныне Темайр показывала вам своё колдовское искусство, — оправдался Даннасен. — Теперь ваш путь к Алой Деве свободен, живущие.

Бассейн с багровой водой и обвалившимися колоннами действительно был пуст. Только завывал ветер с востока, от Митейтели, да брякали под ногами шлемы и куски панцирей, оставшиеся не то от умертвий, не то от живых ещё воинов Ангмарских войн.

По словам Эльзы, святая святых Гарт Агарвена — источник Алой Девы — находилась на южной стороне бассейна, за металлическими дверьми с семью звёздами Арнора. И путь к ней действительно был свободен и беспрепятствен. Одно только смущало Геральта — Темайр, мать её, перед смертью всё-таки могла успеть призвать очередную страховидлу. Насколько он понимал логику чародеев — особо мощную. И она бродила где-то в этих молчаливых и печальных руинах под багрово-розовыми облаками.

Действительно — искомое порождение Тьмы не заставило себя ждать. Прямо за теми самыми вратами, за которыми открывался новый внутренний дворик — на сей раз не запустевший, а мощёный как следует. И в нём разведчиков уже поджидала иссохшая до состояния пергамента и необычайно затхлая тварь.

— Прошу прощения за скрип костей. Давненько не смазывал их свежей кровью, — закаркал умрун.

— Ватар... Властелин умертвий... Он уже не раз обращал нас в бегство, — забормотал Даннасен.

— Даже избранникам старого дуралея Йарвена меня не одолеть! Не говоря уже о вас! И вы заплатите за дерзость! — и Ватар уверенно пошёл на всю ватагу с одним-единственным клинком — возможно, заколдованным. Эльза и её люди попятились было назад. Даже ведьмаку стало не по себе, но он принял боевую стойку и успешно парировал его удары серебряным мечом.

— Во исполнение клятвы, данной древнейшему из живущих, мы явились, чтобы очистить сердце Девы! — призрачная команда Даннасена всё-таки собралась с духом и атаковала Ватара. Но страховидла испустила из скелетированной полубеззубой пасти поток какого-то неописуемого смрада с жёлтым туманом, и два-три призрачных артедаинца рассеялись.

— Глупцы! — победно расхохоталась нежить, но тут как раз Геральт обрушил на подставившегося умруна град ударов серебряного меча. Ватар пал на пол, проскрипев "Да восстанут мёртвые", прежде чем получил добивающий удар чуть пониже трупного затылка.

— Берегись — у него наверняка ещё не один сюрприз! — окликнул ведьмака призрак. И оказался прав.

На том месте, где только что лежал умрун, теперь шевелились десятки могильных сколопендр разного размера, пытаясь прогрызть участникам похода сапоги или залезть в штаны. Эгланы и ведьмак кололи их арнорскими и серебряным мечами и просто топтали ногами, призраки тоже пособляли им, но слабо — видно было, какого Ватар в своё время нагнал на них страху. Наконец хруст панциря последнего сколопендроморфа плавно перешёл в скрежет открываемых дверей в сердце заражённой зоны.

— Ты кувшин не потерял? — спросил Эарик Геральта.

— Ты что, — ответил ведьмак.

— Тогда вперёд! А то от этой дряни в воздухе уже дышать не хочется. Если бы не тот источник, мы бы уже давно стали очередными умертвиями.

Это был очередной алый бассейн, словно наполненный кровью тысяч и тысяч — огромный, круглый, с колоннадой. По центру ещё в арнорские времена была воздвигнута небольшая ротонда, теперь частично обвалившаяся, из которой, видимо, и вытекал искомый источник. А в её тени виднелся женский силуэт, поприветствовавший отряд Эльзы и Геральта неожиданно глубоким волнующим контральто:

— Кто звал меня? Кто из неверных?

Обладательница силуэта выступила из тени. Это была точь-в-точь описанная Эльзой красноглазая карга с волосами, похожими на разлагающуюся водоросль, поросшей грибами высохшей кожей и в алом платье, сотканном будто бы из кусков человеческого мяса — в некоторых угадывались очертания рук и ног.

— Вы затеяли безумие, — изрекла Алая Дева всё тем же обольстительным голосом, от которого в голову ведьмаку стали закрадываться совершенно неуместные мысли. — Там, где вы надеялись найти славную победу, вас ждёт погибель!

Багровые воды забурлили и стали подниматься, вскоре они были Геральту и его спутникам уже по пояс. Волны, складываясь словно бы в кулаки, раздавали им удары и пощёчины — но от уколов серебряного меча водные "руки" исчезали. Ведьмак двигался меж ними, стараясь не захлебнуться красной дрянью, чтобы подобраться поближе к источнику и выполнить свою часть плана.

— Вам не пробиться! Этот лес — мой дом! — воскликнула Наруэль. — Где вы, мои защитники?!

Тут Геральт заметил, что они не одни — на дальней стороне залы стояли три молодых воина-креота в красных рубахах явно ритуального назначения. Они обнажили мечи... но вместо того, чтобы броситься на эгланов или ведьмака, сами гордо вспороли себе животы крест-накрест.

— Пусть моя смерть даст тебе силы! — хором прокричали все три жертвы. И это, похоже, сработало: воды с новой силой стали бить ведьмака в морду, в грудь, в живот, так что он едва не выронил меч. Алый туман стал сгущаться, превращаясь во взвесь, которая отзывалась страшным зудом в глазах и в носоглотке. Геральт попробовал сотворить знак Квен, чтобы оградить себя от этой дряни, но она всё равно просачивалась через щит.

— Пусть вода защитит меня от незваных гостей! — услышал ведьмак новое заклятие Наруэли, обернулся и понял, что она окружила себя щитом, почти таким же, как Квен, только из водяной пыли, чтобы отбиться от ударов Эльзы и ещё кого-то из эгланов. Руки Геральта уже устали отбиваться от алых водных кулаков, он чувствовал, что ещё чуть-чуть — и дело будет проиграно. Оставалось только, как говорят игроки в гвинт, идти ва-банк.

— Зараза, — прорычал ведьмак и выдул заветные пол-склянки "Росомахи". "Подумай, Геральт! Наруэль должна выжить, а твой эликсир..." — словно зазвучал в его голове голос Радагаста Карего.

— Я сам разберусь, друид долбаный, — ответил сквозь зубы ривянин, чувствуя, что хочет задушить Радагаста — эликсир уже начал свою работу. Словно бы налившимися металлом руками Геральт ухватил меч поудобнее и начал просто со всей яростью разить им воду наугад, стараясь просунуть его поглубже, ввинтить поизощрённее, как будто бы с особой жестокостью убивал человека или нелюдя.

С щитом Алой Девы действительно начало что-то твориться, а воды перестали пытаться затопить ведьмака, но он уже не обращал внимания — Геральт брёл сквозь воду к ротонде с источником, как заведённый, хотя его постоянно тянуло прикончить саму Наруэль. Впрочем, судя по стонам, которые стали доноситься из-за его спины, ударов серебряного меча в толщу воды было более чем достаточно.

— Моя связь с болотом... слабеет... Защитите меня, воды! — призывала хозяйка Алого болота, но ведьмак уже знал, как с ней бороться. Наконец он дошёл до центра пропахшей сыростью ротонды, и нога Геральта натолкнулась на бьющий снизу фонтан воды.

— Вот ты где мне попалась, курва, — выдохнул ведьмак. Он опустился на одно колено, так что воды стали ему уже по плечи, и протянул руки с заветным кувшином от Златеники вниз, в самое сердце струй источника. Геральта постоянно словно бы хватали невидимые руки, тянули на дно, но под "Росомахой" он уже не замечал этого. Наконец, уже черпая воду носом, он откупорил сосуд в нужном, как казалось, месте, и в источник хлынула чистая, неосквернённая вода речной девы.

— Ты за это заплатишь, беловолосый! — воскликнула у него прямо над ухом Наруэль, обрушив на голову Геральта поток багровой жижи.

1) Духовой инструмент, который IRL использовался древними скандинавами. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%83%D1%80

Вернуться к тексту

2) Начало заклинания Темайр автор культурно аппроприировал у Адама Мицкевича в "Дзядах", несколько изменив под реалии Средиземья.

Вернуться к тексту

Первое, что осознал ведьмак — он сидел в луже, руками держась за виски, и пытался сфокусировать зрение.

"Я опять успешно нашёл спирт", — подумал Геральт, но заметил, что он всё ещё в Гарт Агарвене. Правда, кое-что изменилось: багровая взвесь из воздуха пропала, бившая из источника струя воды стала, как и подобает воде, прозрачной, а большая часть самих вод схлынула. И да, в ротонде ведьмак был не один.

Отпаиваясь "Белым мёдом" от интоксикации эликсирами, Геральт заметил, что напротив в такой же позе сидела высокая статная молодая женщина в до кровавости алом платье и с необычно зелёными волосами. "Где-то я уже видел тебя", — подумал Белый Волк.

— Это... Мой дом... — простонала милсдарыня. — Я как будто просыпаюсь после кошмаров. — Она окончательно закрыла лицо руками и стала мелко трястись. Ведьмак вспомнил, что неизвестная милсдарыня не такая уж неизвестная и что ещё недавно она пыталась его убить, да и выглядела куда хуже.

— Ты Наруэль. Алая Дева Гарт Агарвена. Сестра Златеники. Если я не ошибаюсь, — слегка деревянным голосом сказал ведьмак.

— Моя сестра далеко от меня. Я не слышу её песен среди этих деревьев, почти умерших, задушенных раздутыми корнями с горьким привкусом ангмарского железа, — ответила Наруэль, и Геральт заметил, что её голос почти не изменился. — А кто ты и что делаешь в моих лесах, беловолосый.

— Геральт из Ривии. Охотник. Я действовал по поручению Радагаста Карего и Тома Бомбадила, которые пришли к выводу, что пора уже избавить тебя от чар, — честно ответил Белый Волк. — А теперь ты мне расскажи — где остальные?

Наруэль лишь пожала плечами. "Неужели их смыло?", — забеспокоился Геральт. Но тут услышал знакомый оклик:

— Ведьмак! Что ты там возишься с этой ведьмой?! Не давай ей тебя охмурить... Арик, погоди-ка... Это уже не та ведьма...

— Ты права, Эльза, — как можно громче окликнул её Геральт. — Уже не та. План Златеники и Радагаста, как ни странно, подействовал.

...Эльза, Арик, Эарик и его уцелевшие воины тоже находились в чертоге Источника, только в момент трансформации их отшвырнуло к стене. В себя эгланы начали приходить чуть позже ведьмака.

— Так твои зелья и впрямь помогли вправить мозги Алой Ведьме? — недоверчиво усмехнулась эгланская разведчица. — А что скажешь о моей сестре Ханне, которой снятся кошмары из-за тебя, Наруэль?

— Я... припоминаю, — Алая Дева неожиданно выхватила у Геральта "Белый мёд" и сделала большой глоток. Ведьмак отметил, что озерной деве эликсир не причинил никакого вреда. — К несчастью, я тогда успела наложить заклятие. Но думаю, теперь кошмары исчезнут.

— А как быть со всем тем, что ты тут творила? С отравленным болотом и лесом? С людьми, утонувшими, растерзанными умертвиями и принесёнными в жертву, как те трое несчастных? — возмутился Арик.

— Тогда злоба и алчность почти поглотили меня, — сказала Наруэль. — Мне казалось, что есть лишь один путь к спасению моего дома — кровопролитие. Нужно восстановить порядок в этом краю. Я прослежу за этим, но скверна из Ангмара проникла слишком глубоко. Нужно время...

— Слушай, ведьмак, а что за зелье вы все пьёте? Лекарство? Дай-ка и мне глотнуть, а то до сих пор всё ломит после этого колдовства, — сказал Эарик.

— Дать-то можно, только отравишься, — отрезал Геральт.

Остаток дня ведьмак и эгланы проводили, собирая ржавые доспехи и оружие умертвий и выбрасывая их под стены Гарт Агарвена, вниз по лесистому склону, по которому они катились вниз через заросли к самой реке Митейтель.

"Здесь, наверное, не так уж и далеко до Ривенделла", — подумал Геральт. — "А уж до Тракта — и подавно. Так что вряд ли Радагаст хлопотал тут просто из любви ко всему сущему. Нет такого чародея, что не любил бы большую стратегию — что в Лок Муинне, что в Имладрисе".

— Ведьмак! — окликнула его Эльза. — Есть дело!

— Опять дубы разбушевались? — мрачно ответил уставший уже от Агамаура Геральт.

— Тут поважней, — начал Эарик. — Алая ведьма зовёт наших раненых на свой источник, говорит, что он-де лечебное свойство своё уж вернул. Но народ в сомнении. Вот кабы кто бы да сходил проверил... — и видя, что ведьмак морщится, добавил: — Ему бы Фридерик вознаграждению надбавил потом.

— Ловлю на слове, борода, — ответил Белый Волк. — Если не вернусь,завещаю вам прогулять мой заработок в "Забытом приюте".

Повторив путь по всем лестницам и внутренним дворам в чертог Источника, ведьмак заметил, что хотя бассейн ещё оставался алым, здесь, наверху, вода уже к вечеру стала нормальной человеческой. Он подумал, что давненько не купался и не мылся как следует. И ещё подумал о том, что голос Наруэли оказывает на него всё то же воздействие, что и до битвы за Гарт Агарвен.

— Надеюсь, я не оскверню твой источник заново, — со старой доброй паскудной усмешкой сказал Геральт, увидев в темнеющем по вечернему времени чертоге силуэт Алой Девы — на этот раз куда более симпатичным.

— Ты можешь спокойно разоблачаться. Прошли десятки веков с тех времён, когда меня можно было заставить убежать от смущения, — ответила Наруэль.

...Прошло около получаса, пока посвежевший после источника ведьмак не показался в дверях и не крикнул Эарику:

— Вода отличная! Заносите своих людей!

— В источнике ведь у вас было? — жадным до фактов и подробностей голосом спросил Лютик. — Геральт, ну да?!

— Лютик, — устало сказал ведьмак, отрываясь от кружки хоббитского эля. — Ты ведь всё равно будешь петь, что было, и что было незабываемо. Так что какая разница? Или тебя уже заранее берут завидки?

— Если честно — да.

— Пожалуй, завидовать тут нечему, — рассудительно встрял Бродяжник. — Сказывают у нас, что речные, озёрные и иные девы, полюбив смертного мужа, порой силой своих чар оставляют его при себе на сотню лет и больше. И когда он возвращался, то оказывалось, что возвращаться больше некуда.

Лютик, Геральт, Бродяжник и Атли Паукобор сидели "У бешеного барсука" в Арчете, отмечая выполненный заказ и освобождение Гарт Агарвена. Атли, который неплохо заработал на очистке от арахноморфов подвалов фермера Спригли, отмечал в двойном размере и поэтому уже зарылся носом в горшочек с рагу, изредка пытаясь каламбурить — полагается ли ведьмаку медаль "За освобождение" Наруэли или ещё и "За взятие". Но встретив укоризненный взгляд следопыта, он быстро затыкался.

— Но что самое невероятное в этой истории — так это то, что мэтр Радагаст заплатил, и настоящими золотом и серебром, а не какой-то там шапкой-невидимкой, — добавил виконт де Леттенхоф. — Казалось бы, главный бессеребренник Средиземья...

— Собственно, скидывался не столько он, сколько эгланы. Заказчики-то, читай, они, — ответил Геральт. — Это часть клада, найденного ими в Нан-Дхелу, причём не самая ценная. Но даже за неё Ивенс и Листорез из Бри отсчитали как миленькие двенадцать гномьих золотых и не поморщились.

— Потому что эти украшения королевы Рудаура стоят самое меньшее в пять раз дороже, — разочаровал ведьмака Бродяжник. — Ивенс и Листорез нередко так нагревают чужестранцев.

— Вот так всегда, — мрачно допил кружку Геральт.

— Если тебя это удручает, Геральт из Ривии, то у дунадан или Элронда всегда найдётся для тебя пара-тройка заказов, — добавил следопыт.

Саундтрек:

Улицы Ост Форода и Дора Бейсинг — Louis Bacalov, The Grand Duel (Parte Prima)

Четыре короля в лунном свете — Vladimir Cosma, Le coffre

Лютик на Торговой Пристани — Ennio Morricone, Square Dance

— Элберет Гилтониэль! Неужели я имею честь отрывать от сидра самого прославленного Ведьмака? Грозу Могильников, Врага Пауков, Туманного Бродягу, Победителя Торога, друга хоббитов и эгланов и как тебя ещё величает проезжий народ?

Геральт крайне нехотя обернулся в сторону незнакомца, оставив кружку с сидром — уже самый развязный тон и фанфаронистая манера речи крайне не понравились ему.

Перед ведьмаком стоял высокий черноусый мужчина, хоть давно не брившийся и не мывшийся в пустошах и изрядно разукрашенный шрамами, но тем не менее породистого вида. Для северянина он был смугловат, да и наряд его — с густо утыканной перьями широкополой шляпой, сапогами с раструбами и чёрным плащом с некогда белым древом — был необычен для Ост Форода, города, который одни звали сердцем Эвендима, а другие главным разбойничьим притоном от Моря до Ангмара.

Другие посетители кабака краснолюда Дофри тоже косились на пижона с неприязнью. Потому что все эти приметы выдавали в нём одного из самых опасных людей на берегах озера Эвендим — Воронве из Гондора.

Сам милсдарь Воронве уверял, что он отпрыск дворянского рода аж из самого стольного Минас-Тирита, за строптивость лишённый наследства. По слухам, больше похожим на правду, дворянином он был разве что среди гондорского преступного мира, стяжав славу самого удачливого взломщика и вора в южном королевстве. В один прекрасный день удача всё же отвернулась от Воронве, и ему пришлось выбирать между рудниками гор Эред Нимрайс и пустошами Эриадора. Так он оказался здесь, на руинах былого величия древнего королевства Арнор, и сколотил вокруг себя разношёрстную, но сплочённую и преданную шайку расхитителей гробниц.

— Ну, Воронве Гондорец, рад познакомиться, — сказал Геральт, хотя паскудная ведьмачья ухмылка выдавала совершенно обратное. — Вижу я, ты и впрямь такой смелый, как о тебе говорят здесь и в Примостье. Раз заявился всего с тремя мордоворотами в город, где сливки общества спят и видят тебя на шибенице — или в овраге с отравленным ножом меж лопаток.

Мордовороты слегка смутились, а один из них, кажется, даже покраснел.

— Напрасно ты ехидствуешь, славный Геральт из Ривии, — ответил гондорский грабитель арнорских могил. — Сам знаешь, после того, как Берт Осот погиб в овраге, почему-то больше никто в Ост Фороде не хочет жалобиться на меня судье. Коли не пойман — не вор. А с теми, кто хочет решать споры острой сталью, я разбираюсь согласно их обычаям. Но в нашем ремесле вольных добытчиков часто возникают трудности, которые не могут разрешить тяжёлая дубина или звонкая монета. А вот ведьмак может.

Искомый ведьмак с облегчением выдохнул, видя, что от него не будут просить головы человека, хоббита или гнома — подобные предложения в Ост Фороде часто поступали Геральту с обеих сторон закона.

— Ну и кто стоит между тобой и очередным могильным кладом? Умертвие? Арахноморф? Варги? Гоблины? — перебрал ведьмак всех возможных страховидл Парт Адуиала и полей Форноста.

— Ты, думаю, знаешь перекрёсток Четырёх Королей на юге отсюда, — гнул свою линию Воронве, поигрывая арнорским кинжалом в ножнах, из которых выковыряли ещё не все каменья.

— Канадиах? Странно. В тех краях страшнее ёжика чудовищ не водится, — покачал беловолосой головой Геральт.

— Мы тоже так думали. Но последние несколько дней там стал являться огромный призрак. Похож на арнорского воителя древности, укутанного в саван, и совершенно не умеет вести себя в благородном обществе. Норовит напасть на мою ватагу и прогнать её оттуда, — посетовал Воронве.

— А что вы затеяли в Канадиахе?

— Увы, мой добросовестный друг, сие коммерческая тайна, как говорят в Пеларгире, — попытался отмотаться Воронве.

— Тогда я тебе не помощник. Когда имеешь дело с призраком, важно знать всю подноготную, иначе его не выведешь, — махнул рукой ведьмак и допил-таки остатки сидра.

— Уломал, о красноречивый. Я скажу тебе всё на духу, как целителю. Но выйдем же на свежий воздух, а то в заведении Дофри слишком много ушей.

На улочке Шкурников, где стоял кабачок гнома, Воронве поведал Геральту, как на днях он купил по дешёвке у одного полупомешанного бродяги наводку на артедаинский клад, запрятанный каким-то лордом из Там Варан на искомом перекрестке. Но когда Гондорец и его люди принялись копать — ночью, чтобы не привлекать внимания конкурентов и дунаданов — им прямо посередь перекрестка явился дух "древнего защитника Арнора в ужасной маске" и изгнал их. Так повторялось в каждую лунную ночь, раза три, и пришлось людям Воронве бросать раскоп.

— Странная история, — подивился ведьмак. — В окрестностях Канадиаха захоронений, насколько я помню, отродясь не было.

— Вот и я о том же, ведьмак, — продолжал Воронве.

— Если дух является только при луне, то это может быть некая специфическая магия. Или духа нет вообще — просто кто-то хочет спокойно почитать лунные руны вместо вас, — предположил Геральт.

— Тогда, может, разберешься с ним, о доблестный герой Эриадора? — с ноткой паясничанья предложил Воронве. — А то я знаю лишь особую, уличную магию: чик — и ты уже за кругами мира. Против призрака она бесполезна.

— Мне понадобится предоплата. Пять гномовских золотых, как говорят чародейки, за диагностику, — решил не церемониться ведьмак.

— Ах ты... Ладно, золотые у меня найдутся, — сказал Воронве. Судя по его щедрости, клад обещал быть обстоятельным.

— Неладное вы задумали с этим Воронве, ведьмак, — сказал Дофри, когда Геральт со звонкой монетой вернулся в его заведение. — Где он — там пахнет кровью с дерьмом пополам.

— Что ты ворчишь, Дофри. Заказ как заказ. Если подумать, для тебя же стараюсь, — ответил Белый Волк.

— Моё дело предупредить, Геральт, — пожал плечами краснолюд, надулся и вернулся к своим отбивным. Дообедав у Дофри, ведьмак тронулся по своим делам по частично заброшенным и засыпанным тысячелетними камнями, но всё ещё живым улочкам Ост Форода.

Последний осколок древнего Артедаина на приозерном взгорье, этот город одним из немногих, наряду с Бри, Примостьем и Каменьем, возродился после нашествия ангмарцев, кормясь от торговли с лоссотами. Но былого процветания Ост Фород так и не достиг — по наблюдениям Геральта, заселен был лишь каждый третий из старинных арнорских домов, а половину населения составляли пришлые гробокопатели со всего света, нередко сбивавшиеся в банды во главе с огонь-ребятами вроде Билла-Плясуна, Энди "Гоблина" Идена, Воронве и прочей сволочи.

С призраком следовало разбираться в тёмное время суток, поэтому Геральт подзадержался в Ост Фороде, частично потратив и деньги за диагностику. Прежде всего он заменил у шорника из Бри поистершуюся упряжь для Плотвы, а затем, раскошелившись на бутылку белого эльфского, наведался к травнице Доре Бейсинг — ладной тёмно-рыжей милсдарыне, похожей на старшую сестру Трисс Меригольд без гламарии. На этот раз ведьмак задержался у неё подольше, чем при покупке эссенций, нужных для его эликсиров.

— Неладное вы задумали с этим Воронве, Геральт, — сказала ему под конец усталая, но насытившаяся травница, беззлобно отстраняясь от его объятий и подливая себе эльфского. — Дурная слава бежит впереди него быстрее, чем впереди любого ангмарца. Не хочу, чтобы твоими руками он унёс в могилу ещё кого-нибудь.

— Я уже понял, что в этом городе нужны не ведьмаки, а охотники за головами, — парировал Геральт, пододвигаясь поближе к Дориным бёдрам. — Я вторую неделю в вашем Ост Фороде, и по моей части заказывают только варгов и бешеных медведей. Ну, в оврагах как-то раз тролля нашли — и всё. Хоть проветрюсь в Канадиахе.

— Но сначала ты вспотеешь как следует, — допив бокал, вымолвила Дора и потащила ведьмака обратно под одеяло.

Равнина Парт Адуиал, Сумеречные поля, между Форностом на Северном нагорье и Аннуминасом на озере Эвендим была главной причиной, почему этот северо-западный край на отшибе привлекал тёмных личностей не хуже, чем какие-нибудь бордели Новиграда.

В дни величия Арнора, а затем главного его осколка — Артедаина — плодородные поля меж обеими столицами северного королевства оказались быстро застроены усадьбами царедворцев и можновладцев, которые с началом ангмарских войн быстро научились прятать родовые богатства в надёжных местах. И теперь под осыпавшимися белокаменными стенами и потрескавшимися мраморными полами ждали своего часа сундуки с золотом, серебром, рубинами, смарагдами, затейливыми статуэтками, истлевшими шелками и подгнившими коронными привилеями и грамотами на землю.

Кладоискателям и раньше случалось привлекать Геральта на выручку, так как эвендимские руины нередко были пристанищем для разного рода падших духов. Но здесь, в Канадиахе, на перекрёстке Четырёх Королей, ужас внушали разве что освещённые луной каменные лики монархов, о которых ведьмак ничего не знал — даже имён. Владыки, сгинувшие пятнадцать веков назад, смотрели в ночное небо, чёрно-серебряное, как старинные арнорские знамёна с семью звёздами.

— Медальон — ноль эмоций, — обратил внимание Геральт. — Я так и думал, Плотвичка. Зараза...

Как правило, падшие духи в этих краях несли в себе хотя бы следовые количества ангмарской чёрной магии, и "молчание" медальона служило верным признаком того, что ведьмака надули. Впрочем, в тени монумента на перекрёстке копошилась какая-то тёмная фигура в плаще с капюшоном, но на призрака она не тянула.

"Похоже, Дора оказалась права, — подумал Геральт. — Хотел Воронве втянуть меня в мокрое дело".

А разглядев фигуру получше, подумал: "Причём в убийство следопыта". Перед ним был очевидный дунадан — высокий, хорошо сложенный и в плаще с характерным капюшоном. И словно бы услышав его мысли, этот дунадан развернулся в его сторону и схватился за меч.

— Стой где стоишь! Если ты наш союзник, то назови пароль! А если ты прислужник Врага, готовься драться! — крикнул следопыт.

— Гоблины идут на север, Куланг, — сказал ведьмак искомый пароль, узнав голос дунадана. Тот пригляделся к нему, хмыкнул и добавил:

— Тебя даже в темноте ни с кем не перепутаешь, ведьмак из Ривии. Хоть бы и с ангмарцем. Главное — не воображай, что ты слышишь лучше всех на Эвендиме!

— Я услышал в Ост Фороде плохие новости для тебя, Куланг, — ответил Геральт. — Воронве Гондорец не далее как сегодня предлагал мне награду за твои кишки. Конечно, на словах он попросил вывести призрака, но я-то сразу догадался, на что он намекает.

— Похоже на Гондорца, — сказал Куланг. — Потерял двух своих громил на этом деле, а теперь решил подослать тебя.

— Я бы не сказал, что Воронве хорошо знает ведьмаков, — покачал головой Белый Волк. — Но боюсь, он уже знает, что ты тут ищешь. Никогда бы не подумал, что на этом перекрёстке есть что искать.

— Четыре дня назад я и сам бы так не подумал, — ответил Куланг. — Но недавно у нас была стычка на севере с шайкой Билла-Плясуна. У одного из его убитых головорезов мы нашли кусок свитка с какой-то загадкой:

Две дороги бегут по зелёным полям,

Четыре взирают на них короля.

— И долго разгадывали? — поинтересовался ведьмак.

— Не смешны твои шутки, Геральт из Ривии, — не оценил подковырку дунадан. — Мы здесь уже не первый год, и нам сразу стало понятно, что речь о Канадиахе. Но меня сразу насторожило, что эта загадка выглядит как указатель спрятанного сокровища. Наверняка какой-то знатный землевладелец, судя по шрифту, во времена Арведуи Последнего спрятал своё имущество в этих местах, чтобы оно не досталось орде Короля-Призрака, но род его сгорел без следа в пламени войны, а золото и серебро так и осталось ненайденным.

— И ты, конечно же, рванул на Перекрёсток. Дунадан — человек, и ничто человеческое ему не чуждо, — сказал Геральт.

— В наше суровое время не можно нам допустить, чтобы богатства наших предков стали достоянием воров и убийц, гоблинов, Белой Руки или вовсе Ангмара или Мордора, — стальным голосом ответил ему Куланг. — Наш предводитель Каленглад, когда узнал об этом, сам первый был за то, чтобы я отправился за сокровищем.

— И как успехи? — спросил охотник на чудовищ.

— Пока всё, что могло бы иметь отношение к сокровищу — вот эта каменная плита. Но под ней, похоже, всё разрыли и унесли, когда Воронве ещё марал пелёнки. Правда, на плите есть что-то вроде лунных букв... — пожал плечами следопыт.

— Выбитых на камне? Впервые слышу о таком, — подивился Геральт.

— Один из сгинувших навеки секретов арнорских мастеров, — сказал Куланг. — Но в одиночку плиту сложно повернуть под нужным углом. Может быть, подсобишь в этом деле, ведьмак?

— Только сам понимаешь, Куланг, тогда я в доле, — сказал Геральт. — Кергримов и изводий в Аннуминасе я ведь тоже гонял не задаром — даже во имя старой дружбы с сыном Араторна.

— Мы не банда Воронве и не шайка Плясуна, и не сомневайся, что учтем тебя при разделе клада. Правда, размер твоей доли определит уже наш совет, а не я один, — ответил дунадан.

Ведьмак и следопыт вместе подняли плиту и стали её поворачивать туда и сюда, пытаясь поудобнее подставить лунному лучу. Когда руки у них обоих уже заныли, на плите наконец проступили буквы:

Решая оружием спор,

Бьются воины в каменном круге.

А у внешней стены плита

Лежит и тревог не знает, — торжественно прочитал Куланг, и они с Геральтом, чуть не уронив, уложили плиту на место.

— Зараза... — выдохнул ведьмак, разминая руки. — Тяжёлая...

— Пока даже не знаю, где может быть этот каменный круг. Я знаю в этих местах пять или шесть похожих построек, и в каждой наверняка когда-то кто-то с кем-то сражался — хотя бы во время войны. А уж про призраки воинов я и не говорю, — размышлял вслух Куланг.

— В Ост Фороде есть такой. Иногда там выясняет отношения местный высший свет, а дружки дерущихся делают ставки. Сам как-то раз на них проигрался, — вспомнил ведьмак. — Только у внешней стены этой арены я не ходил ни разу.

— Стоит его проверить, — рассудил дунадан.

— Для начала стоит выспаться как следует, — внёс резонное дополнение Геральт.

Тем временем далеко к югу отсюда, в дымной и грязной Торговой Пристани на лесистом левом берегу Брендивайна, популярный исполнитель Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф, иначе Лютик, окончил свой творческий вечер под восхищённый рёв и свист лесорубов, охотников, речников и лавочников и, аккуратно припрятав сбор, сел к стойке таверны Энид Неттльстинг промочить усталое горло.

— Cударь мой Лютик, сегодня вы превзошли самоё себя! — раздался над ухом хриплый бас, и виконт де Леттенхоф обнаружил рядышком крупного, грузного, лысого и бородатого милсдаря в долгополом чёрном одеянии, похожего на жреца пророка Лебеды. — Я давний ваш слушатель и почитатель, но увы — находясь, как странствующий любомудр и естествоиспытатель, в затруднённом положении, не мог как следует расплатиться! Чудак Хамфри, к вашим услугам! — почти по-гномовски сказал он.

— Рад знакомству, — неискренне сказал Лютик. — Желаете проставиться утомлённому странствиями трубадуру? — добавил он с надеждой.

— Не только! Волею валар и судеб я стал обладателем некоей тайны, которая несомненно заинтересует творческого человека, — заговорщицки подмигнул ему Хамфри и полез в свою пыльную сумку на поясе. Минуты полторы перебирал он там разную дребедень, и наконец, вытащив какой-то клочок, перешёл на шёпот, наклонясь к бедному барду так близко, что чуть не отравил его чесночным духом:

— На древних арнорских руинах славного края к северу от нас, что предан был ангмарскому огню и мечу, обнаружил я сию хартию с таинственной загадкой — которая, по моему разумению, несомненный ключ к старинным драгоценностям и кладам!

Какое-то время профессор элоквенции колебался, но он был, во-первых, Лютиком, а во-вторых, уже успел испробовать "Берёзового сока" — фирменного напитка мамаши Энид, основным ингредиентом которого, по народному преданию, были опилки.

— Так за чем же дело стало?! Покажите!

— Только для вас, дорогой Лютик — за символическую плату: семь брийских пенни! — с хитрющей улыбкой запросил Хамфри.

Этим вечером на одного охотника за сокровищами Эвендима стало больше.