Мудрость тьмы (джен)

Темнота. Она окружала его со всех сторон, давила на голову, панцирь, конечности, сжимала в безжалостных тисках, мешая, кажется, даже дышать. Она сомкнулась вокруг него непроницаемым коконом, и не было никого, ничего в этом мире, кроме него — и тьмы.

Леонардо глубоко, судорожно вздохнул и открыл глаза. Слава пицце, стало немного посветлее, но все же недостаточно не то что для поверхности (последнее, что черепашка мог вспомнить) — даже для родного подземного дома. Да и тело, изрядно пострадавшее в последней схватке, тоже ощущалось как-то странно… как-то не так. Леонардо опасливо скосил глаза, стараясь — на всякий случай — не упускать из виду и происходящее вокруг, уже зная, что увидит. Целые, почти даже не поцарапанные пластины пластрона, кожа без шрамов, и катаны, тоже почти новенькие, до синих лент на обмотке рукояти.

«Значит, это все-таки произошло. Я умер».

Леонардо тяжело вздохнул. Смысл обманывать себя: как ни готовь себя к любому, абсолютно любому исходу каждого боя, все равно самое скверное всегда случается вдруг, неожиданно. А уж что может быть хуже такого исхода? Разве что погибель братьев, всех сразу. Вздрогнув, юный ниндзя поспешно огляделся — но, разумеется, ничего, никого так и не увидел. Что, впрочем, нимало не успокоило его. Ну разве что совсем чуть-чуть — в том, последнем, воспоминании все трое братьев были вне опасности. Знать бы наверняка…

«Вот и узнаешь», — резко одернул себя Леонардо. И уже с некоторым любопытством огляделся повторно, более внимательно. Ведь место, увиденное им, мало напоминало что угодно встреченное им прежде, а уж насмотреться за неполные восемнадцать он успел на многое. Разве что… точно, оно походило на таинственный, полный тумана и морока сумежный мир, где они с братьями сражались с духовными противниками. Те же размытые стволы деревьев, серые сгустки вместо неба и земли и полная неопределенность, что, где и почему находится.

«Так вот, значит, как выглядит противоположная сторона». Леонардо уже с меньшей горечью, скорее пытливо вгляделся в ближайший просвет меж бурых стволов. Мысль, что где-то здесь, вдали от света и надежды, могут блуждать и братья, не оставляла его. Конечно, он сделал всё — и даже больше того, чтобы этого избежать. Но вот хватило ли этого «всё»? Он не сможет успокоиться, пока не убедится лично.

Шаг. Еще шаг. Привычным выверенным движением Леонардо скользнул под нависший сук. Впереди смутными контурами проступили новые… ветви? корни? вообще камни? Пока еще слишком неясно, чтобы рассмотреть. Мутный сумрак вместо земли привычно давал опору, и Леонардо быстро забыл думать о нем. Вообще о чем угодно, кроме братьев, которых он тихо надеялся не встретить. И мастера Сплинтера… вот он-то точно должен быть где-то здесь. Только сейчас Леонардо осознал, как сильно соскучился.

* * *

В сумежном, лишенном четких контуров и границ мире и время текло так же неясно. Сколько он уже блуждал здесь? Час, два, может, даже полдня? Узнать было попросту неоткуда. Окружающий пейзаж почти не менялся, напомнив Леонардо о бесконечных муках грешных душ в отмеренном им наказании по ту сторону смерти. Кажется, что-то подобное рассказывал однажды Донателло, ссылаясь на мифы какого-то из бесчисленных народов Земли. Вариантов этого наказания было воистину бесконечное число, и некоторые звучали гораздо более устрашающе. Что в сравнении с озером кипящей крови или муками грызущей совести какие-то блуждания в пустоте?

Сейчас Леонардо был с этим не согласен. Порой самое страшное именно в неопределенности, в неизвестности — и своем одиночестве в них. Чем не адская мука для живой (все еще), деятельной души, длиною — если верить тому же Дону — целую вечность. Леонардо невольно содрогнулся. Но почему он? За что так наказали его — именно его, после всех стараний помочь, спасти и свою семью, и мир вокруг? Неужели после всего он заслужил именно такую судьбу?

Запнувшись об очередной корень, он остановился, оперся на очередной ствол. Сейчас, потеряв надежду на встречу с близкими, он от скуки и отчаяния рисовал себе знакомых или почти незнакомых, кого мог бы повстречать здесь. Всех случайных жертв среди союзников или нечаянно оказавшихся на месте их с братьями очередной схватки. Сколько их было таких, случайных, невольных? Леонардо боялся даже представлять. Может, он все же не зря попал сюда — в расплату за всех перемолотых жерновами их со Шредером и кренгами вражды? За каждого невольно пострадавшего?

Он судорожно выдохнул, уловив-таки вдалеке силуэт, на сей раз совсем не похожий ни на дерево, ни на камень. А вот и ответ. А может, и расплата. Мысленно подобравшись, Леонардо приготовился к встрече. Ноги неустанно несли его вперед, к постепенно проступавшей из сумрака фигуре; сознание же рвано, путано искало нужные фразы. Приветствие? Извинение? А может, лучше будет вообще промолчать? Что проку в лишних словах, уже не способных ничего изменить?

Еще через несколько шагов деревья начали расступаться, образуя нечто вроде полянки, заполненной все тем же злокозненным туманом. Леонардо уже почти готов был проклясть его, ведь в очертаниях фигуры проступило нечто знакомое. Может, судьба все же милостиво свела его с прежним союзником? Сейчас он был бы рад даже Слэшу.

Еще шаг… и тут, словно сдутый великаном, туман вдруг отхлынул, сразу и весь. Он все еще клубился, словно очерчивая границы полянки, но уже не мешал обзору. И Леонардо… запнулся, поперхнувшись воздухом и машинально хватая пустоту на месте привычных ножен. О да, встреченный в тумане был ему более чем знаком — но при этом был последним, кого черепашка рассчитывал встретить. С кем пути более никогда не должны были пересечься…

— Ты? — хрипло выдохнул он, нашарив-таки рукоять катаны. — Да, теперь я действительно верю в черепашью удачу.

И почему он все-таки первым ожидал встретить Сплинтера? Знал ведь, хорошо знал свою черепашью удачу. И все же… Леонардо внимательным, цепким взглядом смерил застывшую на той стороне «полянки» рослую фигуру. Кажется, она выросла из туманного сумрака одновременно с ним. Снова непрошенным вспомнилось духовное испытание. Тогда его противником тоже оказался Шредер, именно его из всей четверки. Не случайно, хотя Леонардо до сего дня наверняка не знал почему. Может, и сейчас его задача — одолеть злейшего врага семьи, свой главный страх? Одолеть — и наконец обрести мир в душе и близких?

Черепашка напомнил себе, что однажды он уже победил Шредера. Сам не помня наверняка как, на пределе усилий, на грани погибели, но победил. Даже тогда это далось непросто. Сейчас будет сложнее, ведь он один, а призрак нельзя убить. Впрочем, в этом они равны, в кои-то веки.

Нахмурившись, Леонардо неспешно извлек из ножен (на сей раз висящих почему-то почти сбоку) катану, сделал несколько плавных, осторожных движений, разминая запястье. Все так же оставаясь на месте. Не из страха, нет, хотя некая тревога продолжала точить основание души. Что-то во всем происходящем казалось странным, неправильным, мешало сосредоточиться на предстоящем сражении.

Леонардо прислушался к себе, к незримым вибрациям мира вокруг. Что же не так? Обстановка? Нет, не она. Царящие вокруг тишина и недвижность, словно они были единственными существами во Вселенной? Тоже нет, как минимум раз такое уже было. Уж точно не само противостояние. Сколько раз судьба сталкивала их один на один — уже и не счесть. Исход был разным, верно, но сам факт… Не иначе как наследие Сплинтера.

С некоторым запозданием, неохотно Леонардо признал, что дело в противнике. Несмотря на вроде бы привычный, человеческий его облик. За время раздумий тот успел приблизиться на расстояние пары шагов и тоже остановился, с виду всматриваясь в него, Леонардо. Не мог рассмотреть как следует или… так же не мог поверить? Черепашка чуть слышно фыркнул. Наверняка враг тоже подумал о превратности удачи.

Но сейчас Шредер его точно видел. И все же почему-то не спешил нападать. Даже не пытался как-то оскорбить, устрашить — совершенно на себя не похоже. Тусклого полусвета едва хватало, чтобы очертить отблесками металлические элементы брони, отчего Шредер казался этакой глыбой в полумраке. А может, и был? Может, он вообще лишь порождение страха Леонардо? Оставался лишь один способ убедиться: приблизиться вплотную. «Полянка» была не слишком узкой, но разминуться, сохраняя безопасную дистанцию, не получится. Впрочем, деревья растут не слишком густо…

Леонардо мысленно обругал себя за трусость. Один шаг, на пробу. Совсем маленький; однако неподвижная фигура Шредера выросла почти вдвое, стала различимее. Или он тоже шагнул навстречу? Леонардо не успел рассмотреть, он не отрывал взгляда от неподвижного лица — и оттого слегка дрогнул, когда лезвия текко-каги с легким скрежетом удлинились.

— Снова ты, — кажется, наконец Шредер его заметил. Мрачные глаза вспыхнули привычным гневом. — И снова на моем пути. Когда ты наконец оставишь меня в покое?!

Последняя фраза оказалась настолько неожиданной, что Леонардо поперхнулся ответом, лишь в немом изумлении и гневе уставился на противника. Оставить в покое? То есть это он — с братьями, разумеется, — преследовал Шредера, не давая покоя ни на земле, ни под ней, пытался извести всеми возможными способами, не гнушаясь ничем? Точно не наоборот?

— Только когда ты исчезнешь с лица земли, — столь же неколебимо заявил Леонардо. Медленным жестом освободил от ножен вторую катану и уточнил: — Этой тоже.

— Исчезнешь ты! — и Леонардо, не дожидаясь окончания фразы, скрестил катаны, подставив под яростный удар.

Со скрежетом клинки схлестнулись. На краткое, такое привычное время схватки Леонардо забыл о тягостных мыслях, о своих сомнениях и страхах. Был только он — и противник перед ним. Противник жестокий, коварный, беспощадный. Требовалось все умение, вся сообразительность и чутье до капельки, чтобы хотя бы на равных противостоять ему. О победе черепашка не думал. Пока не думал. «Можно ли убить призрак, дух?» — навязчиво крутилось в его сознании. Потому как иначе остановить Шредера, продолжить путь казалось невозможным.

И вот — неожиданный ответ на его вопрос. Настолько неожиданный, что Леонардо даже сразу не понял это. Увлеченный схваткой, он в последний момент заметил появление нового действующего лица. Лишь когда тот вырос за плечом своего учителя, черепашка, ахнув, спешно перекатился в обратном сальто, чудом не порезавшись о свою же катану, и вскочил на ноги. Мысль об отступлении уже не казалась столь постыдной, скорее напротив — разумной. Он и одному Шредеру противостоял с большим трудом, а уж на пару с Брэдфордом… это назвал бы самоубийством даже Раф.

Стрельнув глазами влево-вправо, Леонардо старался не упускать из вида противников. Обоих сразу, и только поэтому не сразу заметил, что Шредер не слишком-то рад появлению вроде бы союзника. Даже напротив — повернулся полубоком к нему, Леонардо, обратив оружие против бывшего ученика. Тот, кстати, тоже предстал перед ними в человеческом обличии, в броне, очень похожей на принадлежавшую мастеру. «Более серьезный противник», — наугад предположил Леонардо — и удивился своим мыслям. Какой, в панцирь, противник? Это же Брэдфорд, всем обязанный своему учителю. Он и до становления псом служил мастеру почти по-собачьи, разве что хвостом не вилял — за его неимением. А потом и подавно. Что же изменилось теперь? То есть он, Леонардо, совсем не против. Но все-таки это странно. Странно и подозрительно.

— Вот мы и снова встретились, — Брэдфорд извлек из ножен за спиной катану, направил на учителя. На лезвии — удивительно ярко в сплошном тумане — блеснула золотая полоска. — Настало время платить за все… мастер.

Леонардо удивился — как же едко, ехидно прозвучало последнее слово. Брэдфорд словно выплюнул его. Это ведь точно он? Шлем, полностью скрывавший лицо, мешал видеть наверняка, но голос был Брэдфорда. Голос, броня, оружие, осанка и самоуверенность — все казалось знакомым. Кроме этого противостояния. Кажется, Леонардо что-то пропустил.

Но он и не собирался этого выяснять. Медленно, крадучись, черепашка обходил противников по большой дуге. Потом, найдя братьев или кого-нибудь из сторонников, он сможет достойно противостоять им обоим. Сейчас же разумнее всего будет отступить. Да и на чьей стороне, если задуматься, ему выступать?

— Это ты верно заметил, предатель, — почти прорычал Шредер. Обвиняюще ткнул в сторону Брэдфорда лезвием тэкко-каги. — Ты заплатишь — за все, что сделал и только подумал. Ты проклянешь день, в который родился!

— Слишком громкие слова, мастер, — даже не видя его лица, Леонардо понял, что Брэдфорд скривился. — Для того, кто боится доказать их делом. Даже этот мальчишка, — он ткнул пальцем в сторону замершего Леонардо, — смеется над тобой. Вместе со мной.

Вместе? Леонардо невольно оскалился. Какого панциря? Он смерил Брэдфорда ненавидящим взглядом. Сейчас он казался ему отвратительнее Шредера. Леонардо даже удивился своим мыслям, но потом понял. Мастер Фут по крайней мере видел в нем равного противника — и бился как с равным. Брэдфорд же смотрел на Леонардо свысока. Как и на весь остальной мир, впрочем. По какому праву? Особенно сейчас, когда он обернулся против давшего ему силу и власть? Леонардо не знал — и не желал знать.

С яростным возгласом Шредер бросился на ученика. Уже готовый скрыться в тумане, Леонардо немного помедлил, глядя ему вслед. Удивительно, но ему на миг захотелось пожелать ему удачи.

Этого не могло случиться. Просто не могло, и всё тут. Не доведись Леонардо увидеть всё собственнолично, точно не поверил бы в такую ерунду. Он и сейчас нет-нет да протирал украдкой глаза, опасаясь отвести взгляд. Ведь невозможное таки происходило: Шредер проигрывал. Проигрывал в противостоянии собственному ученику.

Коварно пролегшая у самых ног ветвь (а может, корень) подвела черепаху. Споткнувшись, он едва не растянулся во весь рост, проклиная про себя собственную неуклюжесть, которая запросто могла его выдать. Напрасно: противники даже не замечали его, не видели ничего, кроме друг друга. Леонардо мог ожидать подобного (да и видел однажды) от схватки со Сплинтером. Но Брэдфорд? Этот-то с какого перепуга?

«А не мое дело! И проблема тоже не моя», — зло одернул себя Леонардо. Отвлекшись, он постыдно забыл о цели, единственном, что имело значение — и не мог себе этого простить. Ему давным-давно следовало быть далеко отсюда, может, даже найти… если не братьев, то хотя бы какой-нибудь ориентир, подсказку. Ну хотя бы кого-нибудь, более достойного внимания! Не пялиться, разинув рот, на этих мерзавцев. Да пусть хоть перебьют друг друга — если такое вообще возможно — ему-то что? Ему даже лучше.

Тем временем еще один удар Шредера прошел мимо цели, и, вопреки собственным словам, против желания и воли, Леонардо оглянулся. Снова. Оглянулся, встретившись с самодовольным, полным глумливого превосходства взглядом Брэдфорда. Все-таки Шредер сумел сбить с него шлем. И даже, кажется, оставить кровоточащую метку на щеке — у призрака-то. Леонардо недобро сощурился. Значит, невозможное все-таки возможно. Может, и для него тоже?

Пострадал ли сам мастер Фут, и насколько серьезно, Леонардо не видел. Даже не смотрел — почему-то. Он позже удивится этой странности. Сейчас все внимание приковывал Брэдфорд. О, он точно видел, что на него смотрят — и словно купался во внимании, как привык наверняка в прежних показательных выступлениях, когда был еще признанной звездой. Лео прикусил губу, вспомнив, с каким восхищением смотрел на этого говнюка Майки. Как считал героем… Сейчас же этот «герой», не спеша воспользоваться полученным преимуществом, кивнул черепахе на потерявшего равновесие, на краткие мгновения уязвимого противника. Мол, давай, дерзай. Сейчас он и тебе по зубам. Кажется, сказал что-то и Шредеру — наверняка оскорбительное, гадкое.

И столь же наверняка не первый раз — неожиданно понял Леонардо. Сколь кратким бы ни было терпение Шредера, так вывести его не могли ни они с братьями, ни даже Сплинтер. Черепашка невольно вспомнил Рафа. Слепящий бешеный гнев добавлял брату силы — но лишал при этом концентрации, точности. Именно в такие моменты Леонардо чаще побеждал его. Неужели и сейчас…

Так и вышло. Удар с земли, сам по себе неудобный, лишь с щепу разнес ствол дерева. Тэкко-каги завяз. Вытащить его было делом минуты, нет — даже нескольких секунд, при силе Шредера. Но этих секунд у него не было. Припав на колено, Брэдфорд что-то швырнул в глаза ниндзя. С правой, некогда поврежденной стороны.

Чем было это «что-то»? Стеклянным порошком, едким химикатом, просто песком? Леонардо так никогда и не узнал об этом — как и о том, почему сам вдруг кинулся из своего укрытия к недавнему противнику: тот упал навзничь, на локоть, прижав другую руку к глазам, лишенный возможности защищаться уже полностью. О том, что подобную гадость Шредер применил когда-то против Сплинтера, Леонардо вспомнит уже потом — как и том, что такие подлые штучки вообще в ходу в клане Фут. Сейчас же он поймал и отвел в сторону катану Брэдфорда своей.

Лезвие скрежетнуло, едва не отхватив Леонардо палец. Брэдфорд зарычал, усилил нажим, одновременно попытавшись достать Леонардо пинком. Последнее удалось лучше, но не зря его противник был черепахой и носил панцирь. Взвыв, Брэдфорд пошатнулся, и неловко крутанувшись, не поднимаясь, Леонардо сбил его с ног. Почти что на себя.

Катана упала рядом. Красивое оружие настоящего мастера. Это Леонардо успел подумать, уже вскочив. Пора уходить. Он и так совершил изрядную глупость, вмешавшись. Глупость, которая может стоить…

Будет. Теперь точно будет — с досадой поправил себя Леонардо. Перчатка с металлической пластиной и шипом на тыльной стороне ладони опасно мелькнула перед лицом, и, спасая глаза, черепаха снова рухнул на панцирь. Краткий миг беспомощности на округлом карапаксе… Леонардо замер, почувствовав себя мухой на булавке. Он отчетливо видел кровожадно оскаленную рожу Брэдфорда и лезвие занесенной катаны. Какая глупая смерть…

Узнать это ему так и не довелось. Мощный пинок в бок одновременно заставил его скорчиться — и швырнул в сторону, прямо к близко растущим деревьям. Кажется, Леонардо успел заметить и камень под ними. Зажмурился, уже предвкушая удар…

При прикосновении камень вспыхнул. Ярко-голубым, почти как портал кренгов, только без тошнотворного розового свечения. Леонардо успел заслонить глаза локтем и подобрать ноги — и влетел… куда-то. Пространство вокруг было отчетливо другим — но понять-осознать это Леонардо толком не успел: почти перекрыв собой невеликий портал, на него уже летела мощная фигура Шредера.

Тьма обрушилась внезапно — как молния, как смерть, как коварный удар в спину. Так резко, что даже он, великий мастер ниндзюцу, успел лишь слегка притормозить в прыжке, не видя места приземления. Голубая вспышка портала мелькнула и исчезла, оставив его в непроглядном мраке, где невозможно было рассмотреть даже собственных пальцев, поднесенных к лицу. Такого не случалось ни в Асамах — излюбленном месте тренировок сенсея по скрытности; ни в катакомбах близ Токио, где однажды после особенно масштабной миссии пришлось затаиться клану; ни даже в сумежном мире безвременья. Такой абсолютный мрак вообще не имел права существовать в природе — однако же существовал, нагло наплевав на все законы мироздания.

А черепаха исчезла. Скрылась в родной стихии, не иначе. Негромко рыкнув, Шредер наподдал ногой какую-то попавшуюся неровность почвы. И не то чтобы ему сейчас так нужен был этот сопляк, некстати попавшийся на пути… но какого черта он вообще вмешался? Зачем влез не в свое дело, выставив его слабаком перед Брэдфордом? Но главное — на хрена он вообще здесь, вместо Йоши? Единственного, кто мог бы считаться достойным противником, «так-называемым-героем»?

Чуть прищурившись — глаза, особенно правый, пострадавший когда-то, все равно не слишком помогали — Шредер замер на месте, медленно, почти незаметно поворачиваясь вокруг своей оси. Невидимый тэкко-каги замер перед лицом, готовый обрушиться в любую сторону, слухом же и всей кожей мастер Фут ловил малейшие звуки, колебания воздуха, способные обнаружить противника. Будь он трижды ниндзя, невозможно обмануть природу… даже такую странную, как здесь. Чем-нибудь черепаха обязательно выдаст себя. Тогда и поговорим.

Так и не уловив ни звука, ни движения, Шредер сделал медленный, осторожный шаг вперед. Шероховатая, бугристая поверхность снова напомнила о пещерах, но в воздухе не было ни привычной подземельям спертости, ни влажной прохлады. Его словно бы вовсе не было, и на краткий жутковатый момент показалось, что нет ничего вообще. Ни земли, ни воздуха, ни света, ни кого-либо из живых существ. Была лишь тьма — и он сам; впрочем, в последнем тоже было так легко усомниться. Ниндзя крепче сжал руку в кулак, отгоняя постыдное сомнение.

— Бегство напрасно. Ты только оттягиваешь неизбежное, — первым нарушил он молчание. Конечно же, выдав свое местоположение, но напав, черепаха также обнаружит себя. А уж достать его он сумеет. Сопляку далеко даже до Бредфорда… хотя его Шредер встретил бы сейчас с гораздо большим удовольствием.

Молчание ожидаемо стало единственным ответом. Но, резко развернувшись и выбросив вперед руку, Шредер почти коснулся чего-то плотного. Разминулся на какую-то долю дюйма, однако воздух рядом был отчетливо плотнее. Тоже почти неощутимо, но не для мастера. Ниндзя жестко усмехнулся под маской. Что ж, это уже что-то.

Еще несколько таких обманных атак вслепую, в неожиданных направлениях, и Шредер… достигнув края, обрывавшегося в пустоту, чуть не рухнул с него, не удержав равновесия. Лишь чудом удалось зацепиться кончиками пальцев и повиснуть на одной руке, отчаянно пытаясь нащупать ногами хоть какой-то выступ, неровность. Она не попадалась бесконечно долго, и каждый миг мастер Фут ожидал коварного удара черепахи. Сейчас, не видя врага, не способный дотянуться, он стал отличной мишенью. Но черепаха медлил, лишний раз раздражая своим странным поведением. Может, он вообще, пользуясь случаем, сбежал куда подальше?

Наконец титаническим усилием Шредер сумел дотянуться и второй рукой, а следующим движением — перебросить тело через край. Впившаяся в него всеми неровностями поверхность была поистине благословенна. Ниндзя позволил себе несколько секунд неосторожного бездействия, восстанавливая дыхание… как вдруг уловил совсем близко, буквально на расстоянии руки, чужое.

Пружиной взвившись с места, Шредер сгреб черепаху за шею и плечо, рывком швырнул на землю. Снова чуть не сорвался вместе с ним с обрыва — в противоположную-то сторону! — но вовремя отпрянул назад. Втащив за собой и черепаху, ухватив за край панциря, хотя, боги свидетели, искушение разжать пальцы было велико. Но нет, прежде сопляк должен ответить на его вопросы.

— Надо было бежать, пока мог.

Вместо ответа черепаха попытался пнуть его, но промахнулся. Видимо, тьма была непроглядной и для него. Ниндзя ухмыльнулся под маской, но для верности заблокировал его ноги коленом.

— Напрасные старания, — Шредер чуть крепче сжал пальцы. Ощущение податливой плоти под ними немного стерло из памяти позорное поражение Брэдфорду. Он снова был собой — мастером, лучшим бойцом и хозяином положения, а значит, мог позволить себе проявить снисхождение. К тому же, задохнувшись, черепаха не сможет ответить ему.

Он ослабил хватку — чуть-чуть, чтобы не спровоцировать черепаху на попытку бегства. Наклонился ниже.

— Так почему ты не сбежал, пока мог? — повторил ниндзя вопрос, усилием воли удержавшись от желания сжать пальцы посильнее, добавляя значимости словам.

Черепаха пару раз судорожно выдохнул, потом — очевидно, сверля его ненавидящим взглядом, — процедил сквозь зубы:

— А ты? Тебе некуда больше было пойти, кроме как за мной?

Дерзость. Снова. Стиснув зубы, Шредер нажатием скрытого рычага выдвинул среднее, доселе скрытое лезвие тэкко-каги, не видя, но чувствуя, как оно царапнуло кожу на шее черепахи. Слабое, почти не ощутимое вздрагивание и шипение сквозь зубы сказали ему всё.

— Вопросы здесь задаю я, — почти не глядя Шредер стиснул запястье правой руки черепахи, слепо шарящей по земле в поисках оружия. — Ты хотел меня убить?

— Хотел бы — давно убил бы, — огрызнулся тот. — Возможностей было много.

— И? — с нажимом повторил Шредер, когда мутант снова намертво замолчал. Хотя, очевидно, знал об этом месте больше.

— Здесь больше некуда пойти, — неохотно выдавил из себя тот. — Можешь проверить, если хочешь, — добавил он с неожиданным вызовом. — По обе стороны через несколько шагов обрыв, что влево, что вправо.

Оставались еще две стороны, но и они могли оказаться тупиком. Шредер с досадой скрипнул зубами.

— И какого черта ты нас сюда затащил?

— Я? — в голосе мутанта прозвучало открытое изумление. — Это ты меня сюда пнул.

И точно. Про это Шредер напрочь успел забыть, но сознаваться не собирался.

— И отсюда больше нет никакого выхода? — требовательно спросил он.

— Откуда мне знать? Я попал сюда одновременно с тобой, — черепаха тяжело выдохнул. — Похоже, это вообще совершенно другое место.

Шредер замер. Последние слова прозвучали как приговор. Конечно, мутанту неоткуда знать… но ведь это место и вправду совсем не похоже на туманную пустошь, где он встретил Брэдфорда. И где так рассчитывал встретить Сплинтера. Здесь же, похоже, и правда, нет никого и ничего, кроме него и проклятой черепахи, которая и отдаленно не тянет на достойного противника, на героя. Должен быть какой-то путь обратно, кроме сгинувшего портала. Должен. Ведь не вернувшись, он не сможет его одолеть и уже никогда…

Похоже, последние слова Шредер произнес вслух. И неосмотрительно утратил бдительность. Пользуясь этим, черепаха — неожиданно для существа, закованного в броню, — сжался в комок, обдирая ноги о шипы поножей, и с силой пнул его в грудь обоими коленями, сбрасывая с себя. И, судя по дрогнувшей поверхности, тут же вскочил.

— Можешь поискать, — в голосе звенело торжество, так похожее на звон стали. А может, черепаха успел схватить и оружие? — Но без меня.

И тут вспыхнул свет…

Миг. Один краткий миг, за который, однако, он многое успел рассмотреть и понять. Не потолок и не стены или же иные материальные границы, конечно, которых здесь, похоже, и не было вообще. Но был пол — грубый бугристый камень неопределенного цвета под ногами, обрывавшийся в бездну везде, куда падал взгляд. Черепаха не обманул: бежать и правда было некуда. Более того — изначально позади обрыв был дальше, чем Шредер помнил. Шагов так на несколько точно. Почему-то он был уверен, что и в прочие стороны тоже. Думать о перспективах подобной странности не хотелось совершенно.

И еще кое-что. Вспышка, чем бы она ни была, погасла так же быстро, как и мелькнула, но осталось что-то. По-другому назвать его Шредер просто не мог, хоть и напоминало оно и недавний туман, и мерцающую дымку близ городских фонарей, и даже сумеречный отблеск утренней зарницы. Напоминало, но при этом не было ничем из перечисленного. Светиться было попросту нечему, однако непроглядная тьма над головой чуть посерела, а очертания тела стали различимее — как своего, так и противника. Вместо головы черепахи, черт нечеловеческого лица, Саки по-прежнему видел черный силуэт, но это мешало меньше.

— Продолжим? — рыкнул он, взвившись с места, и… замер. В почти оглушающую тишину вокруг вмешался новый звук — странный, звенящий, чем-то напоминающий смех. Хотя так смеяться — Шредер был уверен — не могло ни одно из живых существ. Он никогда не верил в потустороннее, но это не мешало существовать демону, в чьих когтях он провел, кажется, вечность. И иным странным тварям. Вздрогнув, Шредер оглянулся.

Черепаха завертел головой, тоже, похоже, услышав странный звук. Шредер мельком заметил, что оружие мутант все-таки успел схватить, и мысленно взял себя в руки. Не к лицу ему, опытному ниндзя, пугаться глупых теней перед зеленым — во всех смыслах — мальчишкой.

— Кто здесь? — прервал молчание мутант, и в голосе отчетливо прозвучало напряженное ожидание. Про себя Шредер порадовался, что не успел первым задать этот буквально вертевшийся на языке вопрос — так жалко, испуганно… глупо, в конце концов, он прозвучал.

— Не видишь — тут никого, кроме нас? — как можно небрежнее отозвался он. Как же хотелось поверить в собственные слова!

— А ты — видишь? — колко отозвался черепаха. — Потому что лично я — ни фига.

«И не должен», — хотел было ответить Саки, добавив что-то про высокий удел избранных — в отличие от жалких недолюдей. Даже побывав сам мутантом, он так и остался убежденным в их неполноценной природе. Но не успел. Потому что звук стал громче, и теперь сомнений не осталось — это был смех. Смех некоего неизвестного, невидимого им, но, похоже, весьма могущественного существа.

— Смотреть и видеть — суть разные вещи, — прозвучало вдруг словно бы сразу отовсюду. Хотя больше всего казалось, что звучит голос прямо в голове. Не это ли ощущала Караи, когда… Усилием воли Шредер отбросил несвоевременную мысль.

— Ты… тоже это слышишь? — чуть запинающимся голосом пробормотал мутант. Сейчас его страх не вызвал злорадства. Слишком уж потусторонним, отчетливо другим был третий голос. Шредер лишь молча кивнул, но, похоже, черепахе этого хватило.

— Кто ты? Покажись, если не трус, — прорычал он, сбрасывая погибельное оцепенение. С металлическим щелчком тэкко-каги удлинились. Не то чтобы они очень помогли бы против незримого нечто, но с ними Шредер чувствовал себя увереннее. Краем глаза он успел заметить, как черепаха повторил его движение, с катанами, невольно повернувшись спиной к спине. И это — как ни странно — чуточку добавило уверенности. Уж лучше мутант, чем… это, что бы оно ни было.

— Так ли это важно? Вы ведь хотите спросить совсем о другом? — голос звенел неприкрытой иронией, которую так хотелось запихнуть говорящему в глотку. Сдерживало лишь отсутствие оной, и Шредер лишь зло уставился туда, где «туман» казался ярче. Вдруг да удастся увидеть, услышать что-то стоящее?

— Да. Есть ли выход отсюда? — подал голос черепаха. Саки едва удержался, чтобы не закатить глаза. Вот ведь форменный… сопляк, мать его черепаха! И правда ждет, что ему так просто и бескорыстно ответят. Если бы все в мире было так легко.

— Ключ есть у каждого замка, — философски отозвался голос, — но не каждый готов его найти.

Опять и снова. Шредер стиснул зубы, пробормотав под нос ругательство. Это витиеватое пустословие до безумия напоминало ему Йоши: тот еще с самых сопливых лет любил сказануть что-нибудь этакое, с виду мудрое. Как же здорово было, если удавалось осадить его чем-нибудь незамысловатым! Сейчас же… сейчас хотелось того же, сдерживало лишь смутное ощущение, что за паутиной слов скрывалось что-то. Что-то, и правда способное быть ключом. Если только получится его рассмотреть и вытащить.

— Но как оценить готовность, если не попытаться? — в тон говорящему отозвался черепаха. Леонардо — вспомнил вдруг Шредер его имя. Вспомнил как раз благодаря Йоши: именно этот из его сопляков больше прочих напоминал учителя. Может, тот и правда послан ему на замену, на роль героя? Шредер незаметно двинулся чуть ближе.

— Поистине мудрость не в годах, — в голосе (Шредер искренне надеялся, что ему показалось) прозвучало скрытое уважение. — А важность — не в недоступности.

Шредер лишь сердито фыркнул, мотнул головой. Многозначительный намек первой фразы так взбесил его, что ниндзя напрочь пропустил половину второй, и теперь непонятно было уже даже больше, чем совсем.

— П-простите… но я не понимаю, — о, кажется, не только он один.

— Глупое дитя, — странно, но в голосе прозвучала добрая усмешка, почти улыбка. — То, что мы ищем, так часто находится у нас в руках. И сложнее всего — поверить в это.

Черепаха в недоумении оглянулся, раз, другой. Вместо лица его по-прежнему маячило темное пятно, но Шредер чувствовал, что пристальный взгляд уперся в него. Ошеломленный, неверящий — как, должно быть, у него самого. Ведь и он, забыв о хранимом достоинстве и превосходстве, уставился на черепаху. Головоломка неожиданно сложилась, но — вот уж правда истинная! — поверить в это оказалось чуть ли не сложнее, чем найти и составить все части. Ключ… Замок… В руках…

— Это ты? — почти одновременно произнесли оба.

И в этот момент Шредер прыгнул. Безумным, рвущим жилы и нервы прыжком, без труда покрыв все разделявшее их пространство, точно от этого зависела сама его жизнь. Если бы не весь кровью заработанный опыт последних лет, Леонардо не успел бы этого даже заметить; но и сейчас сумел увернуться, лишь рухнув навзничь, на панцирь. Скрюченные пальцы шаркнули по щеке, оставив кровоточащую царапину, — но и только.

— Ты спятил?! — совершенно искренне возмутился мутант в пространство, тут же подхватившись на ноги. Куда приземлился Шредер и приземлился ли вообще (черепаха-то не забыл про обрыв) — он не видел, да и не то чтобы переживал особо. Хотя перспектива быть в связке с этим маньяком, даже чтобы выбраться отсюда, не радовала… и это еще очень мягко сказано.

Хриплое дыхание стало единственным ответом. Ниндзя Леонардо по-прежнему не видел, но счел за лучшее отпрянуть прочь, подальше от всяких подозрительных звуков, нанеся одновременный удар. И очень вовремя. С негромким скрежетом вытянувшееся лезвие тэкко-каги полоснуло по ногам… точнее, по месту, где Лео только что стоял.

Шумно выдохнув через ноздри, Леонардо отпрыгнул еще… и замер, опасно балансируя на краю. Чертов край! Когда он успел так приблизиться? Если так пойдет и дальше, они оба окажутся на кромке обрыва. А то и вовсе в нем. И все из-за некоторых безумцев!

— Ты не понял? — кляня себя за глупость, попытался воззвать он к разуму невольного напарника. — Мы можем выбраться отсюда только с помощью друг друг… гх… кх…

Договорить он не успел. Удар, едва не сбросивший обоих в бездну, жестко швырнул Леонардо на спину — в который раз за сегодня. Глотку сжала чужая неумолимая хватка. Черепашка вслепую отмахнулся катаной и, кажется, даже попал. Напрасно. Сколь бы ни была серьезна рана, Шредер не заметил ее. Склонился ниже, черной глыбой заслонив все.

— Ты сказал, — прошипел он в лицо поверженному противнику. Поднял руку, и тэкко-каги на удивление ярко блеснуло в полумраке. — Остаться должен только один. Лишь повергнув истинного противника, получишь шанс выбраться. И я его не упущу.

Ослабевшие пальцы не удержали катану, и она со звоном покатилась по земле. Горечь сдавила душу, но поддаваться ей не было не времени, ни возможности. Кое-как нашарив за поясом сюрикен, Леонардо не целясь вонзил его куда-то в бок противнику. Столь же безуспешно. Горло уже начинало гореть от нехватки воздуха. В глазах плыло, однако последние слова Шредера отпечатались в сознании на удивление четко.

— Откх… куда?.. Брэдфорд сказал? — догадался Леонардо.

Ответа не было, но он и не был нужен. Им стала дрожь поверхности, постепенно становившаяся все сильнее. Она рушилась; Леонардо чувствовал, как теряют опору пятки, как мелко бьет по макушке, отлетая, каменное крошево.

Кажется, почувствовал что-то и Шредер. Или усомнился на миг — в чем, впрочем, Леонардо сильно сомневался. Но беспощадная хватка стала чуть слабее, позволив вдохнуть — и тут же закашляться, конечно. А последний, смертельный удар не обрушился тут же.

— И ты ему поверил? После всего? — сквозь кашель и хрип выдавил Леонардо.

Снова этот звон. Черепашка завертел головой, пытаясь (так же безуспешно, впрочем) рассмотреть, что же звенело. И только потом, запоздало отметил, что навалившаяся тяжесть исчезла. Полностью и сразу.

Облегчение нахлынуло пьянящей волной, и лишь на втором ударе сердца Леонардо заподозрил неладное. Камень продолжал рушиться, вот уже ноги ниже колен зависли над пропастью. И тут, укушенный неожиданной мыслью, мутант рванулся вперед — и в последний момент поймал на краю руку недавнего противника, уже соскальзывавшую с обрыва. Зачем? Почему? Мысли неслись, как ошпаренные, но Лео не задерживался ни на одной. Кроме единственной: может, хоть это даст шанс?..

— Зачем?

Словно повторение его назойливых мыслей, ей-богу. Леонардо сердито передернул плечами и отодвинулся еще немного. Конечно, это мало что дало: он сидел, свесив ноги с края, на самой кромке обрыва, а от Шредера его отделяло — насколько мутант мог судить по смутному силуэту — не более длины двух вытянутых рук. Его, не Шредера.

Леонардо сильно подозревал, что со стороны противника тоже обрыв и лишь это мешает ниндзя хотя бы расстоянием смягчить некомфортное соседство. Скорее всего, так и было. Больше попыток напасть Шредер не предпринимал, однако пустоту в ножнах Леонардо чувствовал почти физически.

Пользуясь затишьем (камни больше не осыпались), он как можно незаметнее обшарил все доступное пространство. Не приближаясь к Шредеру, естественно. Безрезультатно. Должно быть, катана сгинула там, в непроглядной бездне, едва не поглотившей недавнего врага. В первые горькие минуты Леонардо жалел, что помешал этому. Но, может быть, тогда и он сам последовал бы за ним, как знать? Очень хотелось верить: это придавало хоть какой-то смысл всей вакханалии.

— Я спросил, черт тебя дери! — рыкнул ниндзя и с силой наподдал кулаком по камню, на котором (если глаза не обманывали Лео) сидел точно так же, как и он сам, — отодвинувшись как можно дальше и настороженно косясь на каждое движение.

— А что, ты был против? — огрызнулся Лео в ответ. Потом, помедлив, тяжело выдохнул и пояснил уже спокойнее: — Если помнишь, мы с тобой связаны в попытках выбраться отсюда. И устранение друг друга — явно не тот вариант.

— Уверен? — в голосе Шредера мелькнула нотка мрачного ехидства.

— Как в этой земле, — Лео негромко пристукнул по названной поверхности. — Тогда бы она не уходила из-под ног, когда ты туда сверзился. А жаль, — не удержался и поддел в ответ он. — Сразу бы решение двух проблем. Придется искать другое.

— Это для него ты почти всю пыль перерыл, думая, что тебя не видно?

Леонардо раздраженно прицокнул языком. Все-таки заметил.

— Нет. Просто… — он замялся, гадая, стоит ли пояснять врагу столь личное, почти сокровенное. Потом, рассердившись на себя, решился. В конце концов, Шредер тоже воин и наверняка ценит холодное оружие. А и не поймет — невелика беда. Признаться в таком не стыдно.

— Подарок учителя, — негромко пояснил он, старательно не заметив презрительного фырканья. — Она прошла со мной не одну битву и дорога не только как память.

Кажется, Шредер собирался что-то сказать — что-то обидное, ехидно-едкое. Но в последний момент передумал.

— Лучше бы он мозгов тебе побольше отсыпал, — угрюмо буркнул он. — Что дальше-то делать?

Леонардо благоразумно сдержался, пропустив сказанное мимо ушей. Смех сказать, но в кои-то веки темнота этому способствовала. Не таила скрытой опасности, а, скрадывая контуры, помогало поверить в иллюзию, что рядом не злейший враг, а просто неприятный характером союзник. Типа Рафа. Леонардо просто не мог не отметить потрясающего сходства нравов. А также насколько бесполезно реагировать на каждую колкость.

— Думать надо, — буркнул он, задумчиво глядя в темноту перед собой. Палец машинально водил по неровной поверхности, огибая выступы, и в какой-то момент Леонардо заметил, что подсознательно прислушивается: не дрожит ли вновь земля.

Тьма молчала. Ни звона, ни отблеска тумана на этот раз. Но и обвала тоже не было. Значит, тот раз он решил все-таки правильно. Поразительно, насколько все переменилось: в минувшей опасности он ищет подтверждения своих действий. Леонардо криво усмехнулся. С другой стороны, в чем-то искать все-таки надо. За неимением иного.

— Что наверняка сказал тебе Брэдфорд? — повернулся он наконец к Шредеру. — Может, там кроется разгадка?

«…просто ты не так понял», — добавил он про себя.

— То и сказал, — ниндзя явно не горел желанием продолжать диалог. — Про победу над великим героем и все такое.

«А после набросился», — мысленно завершил за ним Леонардо. Что ж, тем меньше причин верить словам проходимца. С другой стороны, какая-то муха его все же укусила, заставив напасть на учителя. На того, кого Брэдфорд всегда боготворил, кому верно служил, даже воскреснув из мертвых. Леонардо передернул плечами, отгоняя неприятное воспоминание: два зомби против них. И демон вдобавок. А что, если сейчас нужно что-то подобное? Тоже победить кого-то могущественного, не обязательно героя?

— Он именно так и сказал: героя? — настойчиво переспросил он. Самой кожей Леонардо чувствовал раздражение Шредера и все острее чувствовал, что катана осталась только одна. А раны ноют. Но решительно загнал слабость на самое дно души. — Не великую силу, не достойного противника?

— Может, и так. Какая разница, что вякнул этот проходимец? — огрызнулся Шредер. Развернулся к Леонардо лицом, опустив руку на поднятое колено. — Вот попадись только мне снова…

Тяжело выдохнув, Леонардо и на этот раз промолчал. Кому-то надо быть умнее. Он напряженно крутил ситуацию так и эдак, накладывая на их попадание сюда. Не выходило ничего. Если брать упор именно на «противника» — тогда Шредер был прав. Побеждать тут некого, только друг друга. Не с туманом же воевать, каким бы разумным тот ни был. Усмехнувшись, Леонардо покосился наверх, туда, где видел свечение. Побеседовать с ним сейчас было бы приятнее, чем с хмурым ниндзя, из которого каждое слово хоть клещами тяни.

— Он говорил, что ключ — друг в друге, — повторил он задумчиво. — Может, надо коснуться друг друга. Но мы уже… — черепашка замолчал, припомнив, сколькими ударами они уже здесь обменялись.

— Ты еще обняться предложи, сосунок, — с иронией предложил вдруг Шредер. — Что, рискнешь?

— Ради семьи — да, — с вызовом подобрался Леонардо. Потом и вовсе поднялся на ноги, сделал шаг навстречу. — А ты? Впрочем, о чем я? Ради кого тебе…

— Найдется, — грубо перебил его Шредер. Тоже поднялся. — Ну?

Они замерли друг напротив друга в неожиданной нерешительности. Право слово, начинать сражение было как-то проще… привычнее. Здесь… что на самом деле от них требуется? Неужели действительно обняться? Нет, Леонардо на многое был готов ради семьи, но настолько довериться Шредеру? После недавнишнего?

Очевидно, тот думал о чем-то подобном и хмуро молчал, разглядывая Леонардо.

— Может, хватит просто пожать друг другу руку?

— Слабак, — резким движением Шредер стиснул его ладонь в своей. Леонардо решительно вернул пожатие, старательно отгоняя мысль о раздавленных, намертво слипшихся пальцах.

— Видишь? — надменно-снисходительно бросил Шредер, наконец отпуская его руку. — Не работает. Нужно что-то другое. Обменяться оружием… — осекшись на полуслове, он отступил на шаг, явно жалея о своих словах.

И Леонардо не спешил поймать его на сказанном. После потери одной катаны отдавать оставшуюся, последнюю… да еще врагу… Да и что с того возьмешь, кроме доспехов, которые мутантам явно не по размеру? Но мысленно Лео поздравил себя с верной догадкой насчет воина и оружия.

— Вряд ли, — подтвердил он хмуро. — Оружие, конечно, объединяет, но… Кажется, нужно что-то другое. Более личное, что ли?

— Одежду, что ли? — ехидно поинтересовался Шредер. — В обмен на панцирь?

Леонардо не ответил, напряженно размышляя. Должно же что-то быть. Не может не быть. Вряд ли они первые попадают сюда, но раз здесь никого нет… Он отбросил самое мрачное предположение. Нет, выход просто обязан быть. И кто-то должен его знать. Кто-то, кто знает это место лучше их. Кто…

— Может, спросить? — без особой надежды отозвался Леонардо. — Ну, как в тот раз?

— Туман? — Шредер презрительно фыркнул. — Я еще не настолько сошел с ума.

— Смотря в чем, — пробормотал Леонардо себе под нос. И замолк. Он банально не знал, как обращаться к невидимому собеседнику. Кто он? Или что?

— Струхнул, мутант? — по-своему понял его молчание Шредер. А может, наконец решил проявить инициативу и опередить. Вскинув голову, он уставился в пустоту с вызовом: — Ты еще здесь? Нам требуется еще одна подсказка. И немедленно.

— Да кто ж так спрашивает? — Леонардо почти схватился за голову. Нет, даже Раф выразился бы деликатнее. Он мысленно подобрался, уже готовый к новому обвалу. Вот, уже снова начинает звенеть.

И верно, неземной смех вновь пронизал пространство. Леонардо обхватил себя, перебарывая неприятное чувство, что что-то звенит, вибрирует внутри него. Незаметно покосился на Шредера. Нет, что бы тот ни чувствовал, ниндзя никак это не выдал. Невольно черепаха проникся уважением.

— Что ж, признание проблемы — половина решения, признание слабости — половина силы, — вынес вердикт незримый голос.

— Ты что-то ляпнул про сла… — воинственно вскинулся было Шредер, но Леонардо на сей раз был быстрее — дернул его за руку, не дав договорить.

— Что связует ключ и замок? — выкрикнул он как можно громче, боясь, что и его перебьют. — В чем их связь, в чем их сила?

— В них самих, — словно слабоумному, терпеливо-снисходительно пояснил голос. Но прежде чем Леонардо успел раздраженно подумать, что понимает Шредера (и офигеть от этой мысли) — добавил: — В движении к цели они едины: одна натура и стремление, одна воля и страхи. И даже страшнейшие грехи, невозможные и для себя, у них едины…

— Грехи? — с недоумением повторил Леонардо. — А это-то тут при чем?

Но, видимо, лимит на подсказки был исчерпан. Голос сменился взвесью звенящего смеха, но и он постепенно затих, оставив невольных пленников тьмы наедине друг с другом — и ворохом догадок вперемешку с непониманием. Чего было больше, сказать не взялся бы ни один.

— Гре-кхи? — медленно повторил Шредер с явным недоумением. Леонардо еще чуть раньше успел догадаться, что любое непонимание раздражает ниндзя едва ли не сильнее открытого протеста, и потому совсем не удивился новой вспышке. И новому удару по твердой поверхности, вызвавшему небольшой обвал камешков. — Это что еще за хрень?!

Сказать по правде, Леонардо и сам значение этого слова понимал довольно смутно: все-таки воспитан был в совсем ином духе. Да и узнал — в отличие от множества иных, более важных вещей — не от Сплинтера. Однако ж, живя в Нью-Йорке (ну, фактически), кое-какое представление все же имел. И как мог постарался объяснить.

Вышло, ожидаемо, не очень.

— Чушь собачья, — почти самодовольно повторил Шредер уже спокойнее. — Это и делает вас, Хамато, такими слабаками. Верить в такую ерунду…

— Это ерунда не Хамато, а ваша, человеческая, — спокойно возразил Леонардо. Развернулся, пристально уставившись предположительно в лицо оппоненту. — Но дело даже не в этом. Давай начнем с самого начала, как он, — черепаха бросил краткий взгляд наверх, — говорил. Что там у нас может быть общего? Точнее, нет. Не с начала. Натуру сразу можно отбросить.

— Уж наверняка, — удовлетворенно кивнул Шредер. Лео про себя порадовался, что глаза, кажется, понемногу начали привыкать ко мраку. Да и сам он — ко всей этой странной, невозможной ситуации. — И не будет. Если только не хочешь повторно познакомиться с мутагеном.

— Уж точно не в твоем обществе, — фыркнул черепаха. — Впрочем, кое в чем он был прав. Натура у нас общая, — сделав драматичную паузу (почти как Донателло перед очередной лекцией), он продолжил, лишь на чуть-чуть опередив возмущение ниндзя: — В смысле, есть мышцы, кости и все, что составляет живой организм. Практически любой.

Конечно, тут Донателло сделал бы длиннющую оговорку, что далеко не все организмы состоят из названных частей. А некоторые — типа вирусов — и вовсе по составу к живым причислить сложно. Но Леонардо понадеялся, что Шредер в такие мелочи вдаваться не будет.

— Ты меня еще со зверем сравни, — вполголоса буркнул тот, но дальше спорить не стал. Леонардо облегченно выдохнул. Одной проблемой меньше.

— Ладно, поехали дальше. Что там дальше?.. — Леонардо демонстративно потер подбородок, как бы припоминая.

— Воля, — не совсем по порядку, но в целом верно напомнил Шредер. — В кои-то веки не могу не согласиться. Чего-чего, а настырности вам, черепахам, не занимать. На двух Брэдфордов хватит.

— Спасибо за комплимент, — без крупицы иронии отозвался Леонардо. — И это вполне взаимно. Так, что там еще? Стремление?

— Выбраться отсюда, естественно, — буркнул Шредер, снова становясь привычно-хмурым, неприступным. Привычно… Как-то неприятно это звучало.

Леонардо мотнул головой, щипнул себя за бедро чуть выше наколенника. Панцирь, приехали. Он, конечно, хотел освоиться, но никак не привыкнуть к невозможному временному напарнику (последнее слово черепаха повторил про себя с нажимом). И уж точно — не к факту, что тот может быть иным. Не только машиной для убийства, с одной-единственной программой — преследования и мести.

— И только? — настойчиво переспросил он, также хмурясь. — Обратно в тот туманный промежуток?

— Нет, сразу в Ад! Чего мелочиться? — вспылил вдруг ниндзя. Леонардо сразу даже и не понял, что его так зацепило. — Стал бы я возиться тут с тобой, только чтобы променять одно дерьмо на другое? Брэдфорд говорил о возвращении в мир живых, и на меньшее я не согласен.

Леонардо замер, так и не начав новой реплики. На такое везение он явно не рассчитывал, но поверил в него сразу и безоговорочно. Такой приманки с лихвой хватило бы Футам, чтобы перегрызться, как пауки в банке, наплевав на все заслуги и обеты. О том, что можно объединиться (скажем, против него) и легче достичь цели, наверняка ни один из них и не подумал. Что ж, тем лучше для него.

Но почти сразу же всплыло иное, ужасающее предположение. Оно напрочь перечеркнуло все возможные плюсы от возвращения домой. К братьям. Может, ему — а точнее, им — лучше и не возвращаться вовсе?

— Так, значит, на Землю? — медленно повторил он. Подобрал ноги, нащупывая оставшуюся катану — и с вызовом бросил: — Чтобы снова преследовать нас, пока не уничтожишь всех?

Леонардо ожидал моментального, молниеносного удара. Он был совсем не уверен в том, что успеет отразить его, — но сейчас был готов. Пускай. Он закончит путь здесь, зная, что враг останется тут тоже и уже никогда не доберется до братьев. А уж с Брэдфордом, если тому повезет, они как-нибудь совладают.

Секунда, другая… минута. Пауза затягивалась. Леонардо до боли стиснул рукоять катаны, вглядываясь в смутный силуэт до рези в глазах. Шредер не двигался. Лишь резкое, хрипловатое дыхание выдавало, что он еще там… и это как-то странно успокаивало. Леонардо лишь потом вспомнил, каким бесшумным бывает ниндзя, если того пожелает. Сейчас же…

— Да кому вы нужны! — бросил Шредер наконец — на удивление, без гнева, лишь с бесконечным усталым раздражением. Леонардо снова бы ущипнул себя, уверенный, что показалось, — если бы не следующие слова: — У меня были счеты с вашим учителем — и они закончены. А вы, рептилии, мне совершенно не интересны.

— Да ладно? — все никак не мог поверить Леонардо. Сознание же упрямо отбрасывало раз за разом назойливо звучащее напоминание: «Вы лишь приманка для крысы». Вот так, значит, все просто? Вся история борьбы, вся история мести… Горько и чуть-чуть обидно. И все-таки кое-что настораживало, не давало поверить полностью.

— Значит, ты мстил Сплинтеру за все его якобы обиды, — Леонардо голосом выделил слово «якобы», намеренно провоцируя, — и наконец добился своего. Но убил тебя я. С помощью братьев.

— Да какая там помощь, — Шредер небрежно махнул рукой. — Это был честный бой, один на один.

— Честный? — черепашка вложил в голос все ехидство.

— Почти. Ретромутаген ведь не входит в арсенал ниндзя, так? — вернул колкость Шредер. — Без него я сильнее, и ты это знаешь.

Леонардо мысленно согласился с ним, но гордость не дала признать это вслух. Он лишь понадеялся, что это не помешает так называемому «единению».

— Остаются… страхи? — продолжил он дрогнувшим голосом, уже заранее предвидя ответ.

И точно, даже не видя физиономию Шредера, он по тону явственно представил скривившую ее гримасу искреннего отвращения.

— Исключено, — перебил он безапелляционно. — Лучше уж эти, как их там?

— Грехи? — Леонардо хитро улыбнулся. — Уверен? Мне-то точно найдется что признать. Не уверен, правда, что найдется что-то общее. Хотя… — он поскреб затылок, гадая, какой же из его проступков и случаев позора был худшим. И тянет ли он — хоть немного — на что-то из совершенного Шредером. Непростая задачка, однако.

— Помочь? — ехидно поинтересовался Шредер. Леонардо улыбнулся еще шире, представив себе эту «помощь». Думать сразу стало легче.

— Нет уж, спасибо, я сам. К тому же, если помнишь, это должен быть худший для нас самих поступок. Наверное, это тот случай, когда мы с Рафом сочли братьев «командой Б»… ну, недостаточно хорошими бойцами, — поспешил пояснить черепашка, не дожидаясь комментариев. — Знаешь, я ведь и правда считал себя лучше их — как ниндзя, как ученик… даже как сын. Даже Рафа, хотя он иногда и побеждал меня. Потому и рисковал везде и всюду, думая, что только я могу их защитить. И совершенно не думал, каково им — рисковать потерять меня. Или быть слабым звеном.

— В общем, вечно был всякой бочке затычкой, — грубо завершил его исповедь Шредер. — Я сразу мог бы это сказать, без всего этого словоблудия.

— Можно подумать, ты не был, — фыркнул черепаха.

— Не считаю это недостатком.

— А что считаешь? — требовательно спросил Леонардо. Не получив ответа, запальчиво продолжил, как бы мстя за насмешку: — Ну же, можешь не стесняться. Чего мы о тебе еще не знаем? Хотя, уверен, все это ты считал правильным. И убийство невинных, и расчленение младенцев, и котят на завтрак. Есть ли то, что даже ты боишься признать? Знаешь, что это вообще такое — бояться?

Последнюю фразу он почти выкрикнул, злясь и на себя — за собственную наивную надежду, и на напарника — за его ослиное упрямство. Из-за которого они навсегда застряли здесь, и он уже не увидит тех, кто ему дорог. Хотя откуда, в самом деле, Шредеру это понять? Дорожит ли он хоть кем-то, хоть чем-то? Хоть самим собой?..

Хлесткий удар сбил с мысли, заставил поперхнуться последним словом. Леонардо машинально вытер кровь с губы, но с ответом так и не собрался. Не из-за удара — он был скорее обидным, чем травмирующим.

— Хотел бы не знать, — прошипел Шредер почти ему в лицо. Леонардо явственно чувствовал сжавшиеся на плече, у горла стальные пальцы. — Ибо он — худшее, что вообще есть на Земле. И в жизни.

Чертова черепаха! Шредер с ощутимой неохотой разжал пальцы — слегка, только чтобы не спровоцировать новую стычку. Как бы ни тянуло, напротив, переместить их чуть выше, сдавить покрепче, заставив наглеца подавиться собственной дерзостью…

Нет, не сейчас. Ниндзя тяжело, шумно выдохнул, намеренно глядя мимо противника: в полумраке, скрадывающем черты, упрямо мерещилась физиономия проклятого Йоши. И без того сопляк чересчур часто напоминал его — то фразой, то движением, то еще чем-то неуловимым, но оттого не менее бесящим. Последнее, что сейчас нужно. Не то чтобы Шредер боялся драки, и уж тем более с мутантом (это мерзкое злокозненное слово вообще не имело права к нему относиться!), но каждый лишний миг здесь — это украденные минуты жизни там. Оттягивание нового шанса обрести Караи.

Мутант молчал. Наверняка он ощущал как минимум дискомфорт и тревогу, но ничем себя не выдал; кажется, даже дыхание не сбилось. Невольно Шредер припомнил: его девочка давно нашла бы способ вывернуться или же уязвить побольнее, хотя бы словом. Уж последнее-то наверняка, при любом раскладе. Такой растил ее он. Его надежда и гордость, его маленький воин, не покорный никому… Не оттого ли всё пошло наперекосяк?

Ниндзя рывком отдернул руку, запоздало пожалев об этом: как же глупо, должно быть, это выглядело со стороны. А и ладно. Гораздо сложнее было разлепить наконец, кажется, намертво запекшиеся губы. Произнести то, что годами не решался признать и перед самим собой. То, что стоило ему слишком дорого.

— Ваш крысиный учитель наверняка внушал вам, что худшее зло — это гнев и злость, — наконец с неохотой выдавил он. — Мол, истинный воин им неповластен и все такое. Так вот — чушь это собачья. И даже не вздумай спорить, — словно в подтверждение слов, Шредер снова сжал пальцы, на сей раз на предплечье мутанта.

— И не думал… — запротестовал было тот, но ниндзя без лишних слов толкнул его в плечо, к какому-то скалистому выступу. Глухой удар панцирем и сдавленное шипение мутанта сквозь зубы чуть-чуть тронули губы улыбкой.

— Не перебивай. Так вот, страх — который ты назвал лишь слабостью — гораздо худшее зло. Он способен отнять много большее, не оставив ни гордости, ни чести… только пепел и горечь.

Пепел… Перед внутренним взором вновь встала стена огня. Стена, разделившая его и Шен. Если бы он был чуточку быстрее, если бы раньше отошел от шока роковой случайности… Если бы… Что толку гадать о несбывшемся? Пепел — все, что осталось на его долю. В очередной раз…

Нет. Саки упрямо мотнул головой, возвращаясь к реальности. В этот раз все будет иначе, ведь Караи жива. Конечно, после случая с Каваскасом ни в чем нельзя быть уверенным, но должна же быть какая-то польза от ее так называемой новой семьи! Да и сама Караи умеет за себя постоять. В этом Шредер был уверен почему-то даже больше.

Конечно же, черепаха воспользовалась минутой его слабости и выскользнула из хватки, отступив на безопасное — с его точки зрения — расстояние. Пускай. Самое главное уже сказано и сделано.

— Так я потерял Шен, — кратко и немного сухо закончил он, про себя надеясь, что добавлять ничего не придется.

Напрасные мечты, что сказать.

— Погоди, но она же… — тут же возразил черепаха, и даже небольшая царапина, оставленная на зеленой щеке — предупреждение — не заткнула его рот: — Она же погибла от твоей руки. Или ты и это будешь отрицать?

— Она была еще жива после того удара. Йоши, — Шредер презрительно скривился, — не видел этого, потому что отключился на какое-то времяавторский хэдканон. Ее можно было спасти, можно было оказать помощь. Но я, — взмахнув руками, он резко ударил себя по коленям, — я замер, как дурак, на эти мерзопакостные несколько секунд. А потом рухнула крыша…

Договорив, он надолго замолчал. Нет, особо легче на душе не стало. Шен не вернуть пустыми словами, не вымолить прощения у ее духа. Да, Йоши ушел, унеся с собой часть вины и боли, но остались его ученики. Особенно этот… Шредер смерил гневным взглядом Леонардо. Уж он-то точно не забудет услышанного, а еще вернее — разболтает все другим соплякам. Но даже если прикончить их всех, есть еще Караи. Маленькая копия Шен, вечное напоминание о том, чего уже не вернуть, не исправить.

— Погоди, — неожиданно отмер вдруг черепаха. Светлее не стало, но Шредер был готов поклясться, что у мутанта загорелись глаза. Почти как у Когтя в темноте. — Тогда, при мутации Караи… ты ведь тоже мог вытащить ее. Но не сдвинулся с места. Мы тогда думали, что тебе все равно… а ты, оказывается…

Шредер гневно дернулся было на фразе «все равно», но замер на середине движения. Озарение рухнуло на голову бетонным блоком. Как тогда. В точности… Он снова застыл как вкопанный на считанные мгновения, и гадкий Йоши оказался быстрее. Он подхватил потерявшую равновесие от мутации Караи, не дал расшибиться о пол. Его она увидела, едва открыв глаза, его запомнила. А могла бы… Едва не застонав, Шредер ударил себя по лбу. Мерзкая слабость! Мерзкий Йоши! Ну какого же черта снова!..

— Я понял! — продолжил тем временем мутант. Шредер оглянулся на него чуть мутным, непонимающим взглядом, но слова кружились роем жухлой листвы, не касаясь сознания. — Все-таки у нас есть общий страх и грех. Мы слишком боимся за свою семью, и это страх сковывает нам руки. Мешает нам защитить их же! А еще, — он возбужденно взмахнул руками и, привлекая внимание, схватил ниндзя за локоть, едва не рассадив ладонь об острые шипы. Но даже не заметил этого. Более того: и тот, ни другой не осознали чуждости этого жеста. — Стремление! Оно тоже схожее. Ты хочешь вернуться ради Караи так же, как и я — ради братьев. Так ведь?

Последние слова Шредер различил уже четко и уверенно кивнул. И хотел было освободить руку: все-таки такой фамильярности он мутанту не разрешал. Но не успел: перед глазами вспыхнуло уже знакомое голубоватое сияние, окутав обоих. Последнее, что ниндзя слышал: затихающий звенящий смех, который на сей раз не показался обидным.

— И это всё?! — Шредер возмущенно оттолкнул Леонардо и резким движением развернулся, точно не веря увиденному вокруг, хотя мало что поменялось за время их отсутствия. Тот же туман и извилистые змеи-корни ветви. Та же зыбкая неопределенность… — Всё, ради чего я…

Дальше Леонардо уже не слушал. Вряд ли он узнает что-то полезное, разве что пополнит арсенал ругательств. А гнев, пусть и праведный, не помощник. Конечно, и его душу разъедало жгучее чувство несправедливости, разочарования. Не то чтобы он полностью поверил, что вот прямо сейчас они вернутся в реальный мир, но… собственно, почему нет? Он же верно разгадал все подсказки голоса, смог убедить Шредера (а эта та еще задачка). Они оба покинули тот утес среди пустоты, не рухнув в бездну, сумели найти шаткое, но все же равновесие. И все это только чтобы вернуться сюда? Слишком похоже на жестокую шутку.

«Может, все, что про общность, касается лишь того промежутка? — осенило вдруг. — А дальше — как и говорил Брэдфорд — всяк сам за себя?» Все внутри Леонардо противилось такому предположению, но много ли он знает об этом месте? Что здесь истинно, что верно… да еще в столь несхожих участках? На всякий случай черепашка бросил взгляд в сторону Шредера (вдруг тот тоже сейчас сообразит?) — но почти сразу же забыл о нем. Катана, его драгоценное утраченное оружие, канувшее в бездне, когда он пытался спасти зашедшую в тупик ситуацию. Леонардо уже считал ее потерянной, уже почти смирился… Как она попала сюда, оказалась прямо у его ног, только протяни руку?

Собственно, и неважно. Леонардо наклонился, бережно поднял оружие, бегло осмотрел на предмет возможных повреждений. Ни малейшей царапины, как, собственно, он и ожидал. Почему? Кто знает? Почувствовал, наверное. Почти так же, как и то, что вдруг остался один.

Ощущение это было настолько неожиданным, что черепашка наспех спрятал катану в пустые ножны, впопыхах едва не промахнувшись мимо устья, и огляделся. Рослая фигура Шредера смутно виднелась вдали, быстро отдаляясь.

— Куда?.. — прежде мысли сорвалось с губ. Напрасно, конечно, — Шредер наверняка не услышит, а и услышав — точно не оглянется. Да и куда он направлялся, Леонардо знал почти наверняка. Найти Брэдфорда, конечно. Отомстить за нанесенную обиду, за предательство. Может, Шредер теперь его примет за героя, великую силу, которую надо победить? Леонардо сухо усмехнулся. Нет, такого не представить даже в бреду.

А что делать ему самому? Искать собственный выход? Своего личного противника? Леонардо невольно передернул плечами, вспомнив прежние, безуспешные поиски. Есть ли тут еще кто-нибудь, кроме них двоих… вернее, троих? Наверняка сюда попадают далеко не все покинувшие мир живых, иначе он давно бы с кем-нибудь столкнулся. Столкнется ли ныне? Верилось почему-то с трудом. А что, если Шредер и Брэдфорд сумеют как-то договориться? И найти его уже вместе? В это верилось еще меньше, да и бежать за недавним противником-напарником казалось глупой затеей. Однако именно так Леонардо и поступил.

* * *

И очень вовремя. Несколько раз Леонардо едва не сбивался с пути: туман сгустился и даже, казалось бы, отчетливо различимая фигура нет-нет да сливалась то с деревом, то с чем-то похожим на толстенный слой паутины. Невольно черепашка порадовался, что Паукус все-таки уцелел. Вот кто точно был бы здесь лишним.

Но не больше Брэдфорда, определенно! Леонардо с отвращением выплюнул это имя. Нет, он никого из клана Фут особо не жаловал, даже Когтя, не чуждого некоего благородства (пока оно не противоречило его служению Шредеру, конечно). Но черепашка пытался — и не мог представить ни одного из них на месте Брэдфорда. Вернее сказать, он не удивился бы вероломству воришки Ксевера или русского громилы Рокстеди — если бы тому, конечно, хватило на это мозгов. Все они служили Шредеру из-под палки и не упустили случая разбежаться при первой же возможности. Но Брэдфорд? Или он и тут чего-то не знает?

Отвлекшись, Леонардо едва не заплутал, потеряв Шредера из виду уже совсем. Спасла так предвкушаемая мастером Фут встреча. Вернее сказать, его кровожадно-предвкушающий рык в этот миг. Он-то сразу подсказал Леонардо, что все опасения насчет возможного альянса напрасны. Он и сам бы не стал слушать заведомого предателя, но все же… Черепашка вздохнул. Некоторые не меняются…

К моменту, когда он поравнялся с местом схватки (оно чем-то напоминало ту «полянку», на которой он впервые столкнулся со Шредером), та уже была в полном разгаре. И на сей раз удача благоволила Шредеру. Брэдфорду удавалось лишь отбивать и блокировать стремительные удары, сыпавшиеся на него один за другим. На переносице уже набух кровавый рубец, и Крис заметно прихрамывал на правую ногу, медленно, но неуклонно пятясь назад, к месту, где заросли сгущались особенно плотно.

Рассчитывал ли он спрятаться там, когда силы иссякнут? Сбежать? Навряд ли это поможет, конечно. Не с маниакальной настойчивостью Шредера. Леонардо подошел чуть ближе, на всякий случай держа руку на рукояти катаны. Сейчас в недавнее неравенство сил уже не верилось. Не случись вмешаться самому, черепашка подумал бы, что ему показалось. Но ушибленное тогда при падении плечо и сейчас немного ныло, развеивая сомнения. Почему же сейчас…

Похоже, заметил это и Шредер.

— Что, сейчас уже не такой наглый? — зарычал он, усилив натиск. Споткнувшись, Бредфорд припал на одно колено, в отчаянном движении перехватил свободной ладонью тупую сторону лезвия катаны, удерживая тэкко-каги на некотором расстоянии от своего лица. Но даже так металл подался, предательски согнулся под чудовищной силой. В последний момент Крис успел перекатиться, ближе к зарослям, приняв удар вскользь, на плечо. Вскочил, прижав ладонь к ране, и под пальцами тут же проступила багровые капли.

А потом… неожиданно улыбнулся. Окрашенные кровью зубы (из то ли разбитой губы, то ли десны) делали улыбку похожей на оскал.

— Нет, мастер, — снова этот ехидный тон, так похожий на плевок. — Просто на этот раз я лучше подготовился. Теперь тебе не уйти, — Брэдфорд сплюнул кровь себе под ноги и выпрямился. Вызывающе поманил рукой противника, а затем… сделал то же движение в сторону зарослей. — Ну, давай же, громила. Я жду.

Леонардо даже остолбенел от такой наглости. Похоже, и Шредер принял ее на свой счет. Яростно прошипев какое-то невнятное ругательство, он метнулся вперед. И в этот же момент навстречу ему, ломая ветви и в клочья разрывая туман, из зарослей вырвался… он сам. Только в обличии мутанта-СуперШредера, превосходившего его и ростом, и комплекцией. И яростью во всем ощетинившемся костяными клинками силуэте — ко всему и всем разом, включая своего двойника.

— Какого панциря?..

— Какого дьявола?.. — выпалили они в один голос, равно шокированные невозможностью происходящего. Кажется, Шредер собирался сказать что-то еще. Не успел: мощная лапища стиснула его руку чуть выше наруча тэкко-каги — сильно, до хруста в костях. Стиснула и дернула на себя.

Зашипев, ниндзя вслепую отмахнулся. Со скрежетом лезвия второй руки прошли по костяной маске, не задев мягких, уязвимых тканей двойника-монстра. А есть ли они у него вообще? Леонардо никак не мог вспомнить, хотя однажды уже бился с таким же чудовищем. Но тогда их не было двое враз, почти одинаковых! На миг он замешкался, но, уловив краем глаза самоуверенную ухмылку Брэдфорда, быстро вышел из ступора. Быть пассивным наблюдателем? Какого панциря?! Уж если не чудовище, то Брэдфорда отвлечь он сможет.

Выхватив катану, черепашка метнулся вперед. Клинок описал красивую дугу, метя по ногам. Брэдфорд без труда отскочил, но немного не рассчитал неповоротливости союзника. Они столкнулись локоть к локтю. Зашипев, Крис потер ушибленную руку; Шредер же сумел вырваться из стальной хватки двойника-чудовища, оставив в ней клок перчатки-подклада наручей. На смуглой коже даже в полумраке тумана багровели пятна синяков, оставленные стальными пальцами.

— Кто это вообще такой? — Леонардо ткнул пальцем в сторону монстра, почти одновременно попятившись: СуперШредер грузно шагнул вперед, подслеповато озираясь и, кажется, даже принюхиваясь. — Это же вроде должен быть ты.

— Уже нет, — бесцеремонно вмешался Брэдфорд. Он безбоязненно подошел к монстру и ударил кулаком о его кулак. Что-то похожее на электрическую вспышку окутало обе руки, и бывший помощник Шредера на глазах горделиво выпрямился, обретая былую стать и самоуверенность. Словно… подзаряжаясь? Лео с тревогой отметил это про себя. — Теперь он самостоятельная личность. И моя новая сила.

— Как это твоя? — возмутился Шредер. Леонардо мельком покосился в его сторону: неужели он и правда хочет иметь своей частью такое? Хотя когда это останавливало Шредера с его маниакальной зацикленностью на всем, что он считал своим? — Я не отдавал ее… его… это тебе.

— Ты отказался от него — в миг, когда променял истинную силу на покой твоей принцессы! — Брэдфорд брезгливо скривился, а затем мягко похлопал монстра по литому плечу, с некоторым трудом дотянувшись. Как любимого ученика… нет, скорее как послушную собачонку. Леонардо сморщился от отвращения.

— Это ты утянул нас всех в пропасть, даже не задумавшись — хотим ли мы туда, в мир демонов и вечных мук! — стиснул руку монстра, Крис обвиняюще ткнул пальцем в сторону бывшего учителя. — Мы всегда были для тебя лишь пешками, разменными монетами в твоей игре. Но теперь — нет! И он больше не часть тебя, а отдельный человек. Только намного лучше — без глупых сомнений и слезливых сентиментальностей. Только скорость, только ярость и мощь. Вместе мы непобедимы!

— Настолько лучше, что у него даже нет собственного голоса? — усмехнулся Шредер. Отойдя от шока, он более критично рассматривал свое «подобие». Леонардо понадеялся, что уж он-то — зная себя, свои способности — найдет слабые стороны. А может, и… нет, вряд ли стоит на это рассчитывать. Каждый сам за себя, панцирь дери этот проклятый мир…

— Это в нем и есть самое замечательное, — ухмылка Криса стала окончательно издевательской. — Он никогда не посягнет на мое главенство, и на этот раз он будет служить мне. Забавная ирония судьбы, не находишь? Великий и ужасный мастер Фут на побегушках у его верного пса! Что ж, мой мальчик, — он легонько толкнул монстра в локоть. — Фас!

Леонардо почти ожидал, что тот снова набросится на Шредера — как на более привычную и заметную мишень. Он и стоял ближе. Но СуперШредер небрежно — почти играючи! — оттолкнул его со своего пути и прыгнул к Леонардо. Тот и не подозревал в грузной теле такой скорости — ошибка, что едва не стоила ему головы. Лео поспешно втянул ее, когда костяные тэкко-каги скребнули по плечам, впились в панцирь. Монстр стиснул черепаху, как орех в тисках, в мощных лапах, и тот совсем не уверен был, что природная защита выдержит. И почему любая ипостась Шредера так ненавидит именно его?

А что же Шредер настоящий? Улучив момент, Леонардо чуть-чуть высунул голову — и тут же с досадой сплюнул. Конечно же, тот и думать забыл о недавнем союзнике, сцепился с Брэдфордом. Сейчас сражение шло на равных, и оба обзавелись примерно одинаковым количеством ссадин и рубцов. Полотнища тумана то и дело скрадывали то одного, то другого противника, но в промежутках меж ударами Леонардо видел, как Брэдфорд нет-нет да возвращался к «союзнику», касаясь его то рукой, то плечом, то спиной. Удивительно, как тот до сих пор не затоптал его в пылу сражения (как показалось Леонардо, видел он гораздо хуже своего двойника) — но каждый раз сил у Криса прибывало. Монстр же и вовсе казался непоколебимым и размахивал своим пленником туда-сюда, как детской игрушкой, разнося его телом все возможные преграды.

У Лео уже шла кругом голова от такой тряски. Хвала богам, пока не попалось ни одного камня… пока… Катану он так и не выронил, но попытки достать мутанта ей или же хотя бы ногой ничего не дали. Костяная броня-«скелет» держала все возможные удары, да и приходились они в основном вскользь. И что же, на этом всё? Конец? Эта образина с пустой черепушкой станет единственным победителем? Единственной настоящей силой, одолевшей и разум, и мастерство?

Сила! Ну, конечно! Вот же он — тот единственный настоящий противник, которого они искали. Он — воплощение гнева и злобы Шредера, отделившееся от него, ставшее самостоятельным, — и было причиной всех бед семейства Хамато. Да и самого Ороку Саки, если уж на то пошло.

Леонардо окликнул его, но — слишком слабо, слишком издалека. Да и Шредер был слишком увлечен сражением. Как обычно… В отчаянном порыве Леонардо еще раз полоснул чудовище катаной, вложив в замах всю силу, всю ярость. Тщетно: на этот миг и пришлось очередное движение поросшей костяными клинками лапы, сбивая напрочь весь прицел. Металл безобидно скрежетнул по плечу и улетел вниз — чтобы тут же жалобно хрустнуть под неумолимой пятой чудовища. Вторую достать из-за прижатой руки не получалось.

Вот и все. На миг Леонардо ощутил сжавшее сердце отчаяние и горечь. А потом… потом его захлестнула волна обжигающего гнева. Монстр подтащил его ближе к себе, к самой морде, обжигая смрадным дыханием — кажется, даже удивленный, что такая букашка (на его фоне) еще пытается сопротивляться. Горящие зеленым глаза зависли над самой макушкой. Пора! Извернувшись, черепашка рывком вытянул шею, вложив все силы в удар головой в подбородок чудовища. Или чуть ниже, он не видел. Затылок тут же взорвался болью, но и монстр ее почувствовал. Зарычав, он замотал и головой, и своим пленником. Не отпустил, но немного ослабил хватку, так, что, рассадив до крови предплечье и распоров налокотник, Леонардо все-таки сумел освободить руку. И катану, вместе с ножнами.

Перед лицом мелькнула физиономия чудовища, застывшая в вечном оскале. Теперь-то Лео вспомнил ее. Именно с таким лицом всегда являлся в его кошмары Шредер, даже раньше, чем стал мутантом. Эта вечная жажда крови и чужой боли… Истинный противник любого мыслящего… нет, любого живого существа.

Сейчас он легко смог бы достать монстра лезвием. Мог бы, примерившись, даже попытаться попасть в глаз — это, если и не убьет, то заметно ослабит врага. Но не стал делать ни того, ни другого. Лишь замахнулся посильнее…

Попал. Расстояние было немаленьким, да и тряс его монстр, как чертову погремушку, но невозможное свершилось. Оплетенные ножны с глухим стуком врезались в металлическое крепление брони Шредера на спине. Не то чтобы Леонардо специально целился в него, так получилось. Но судя по тому, как зыркнул на него ниндзя, — не поверил однозначно.

— Вот твой настоящий противник! — во все горло заорал Леонардо, перекрикивая расстояние и все сторонние шумы. — Твой ключ к пути домой! Иди и возьми его!

Услышал. И наверняка понял, в этом Леонардо был уверен. Оставалось лишь малое — и самое сложное — чтобы поверил.

Противник? Ключ? Шредер недоуменно мотнул головой, не сразу сообразив, что имела в виду черепаха. Пользуясь минутным ступором, мерзкий Брэдфорд снова достал его, обидно уязвив в голень. Гневно рыкнув, ниндзя вернул удар (чуть менее успешно, чем рассчитывал), добавил еще… И все же не мог полностью сосредоточиться, нет-нет да возвращаясь взглядом к монстру, волей злой кармы походившему на него-недавнишнего…

Как его противником может быть он же? Нет, конечно, это туповатое чудовище лишь внешне схоже с ним и уж точно не ровня настоящему мастеру — кто же так бьет, в конце концов? Но ведь Брэдфорд сам признал, что это некогда было его, Шредера, частью. Давало силу ему… почему-то теперь обратившись против. Уничтожить его сейчас, когда сила не помешает ему самому?..

Еще один болезненный укол. Ответный едва не пришпилил Брэдфорда к дереву, и упав, он уже не смог подняться, перекатившись, почти ползком подобрался к монстру. Огромная когтистая ступня едва не размозжила его ногу, грохнув рядом… но все же рядом. Сграбастав Криса за шиворот, монстр бережно поставил его на ноги, не выпуская черепаху. Сгреб своей лапищей обе руки…

«Верный пес…» Ниндзя скрежетнул зубами. Вот значит как. Нужна ли ему такая сила, такая безмозглая мощь?

Снова этот свет. В первый раз Шредер не рассмотрел как следует, да и вообще решил, что ему привиделось. Но нет. Монстр и правда то ли делился с Крисом жизненной силой, то ли исцелял его раны. Миг-другой — и тот уже снова уверенно стоял на своих двоих, ухмыляясь ему.

«И так будет снова и снова, — неожиданно пришло в голову. — Пока у меня не кончатся силы. И тогда…»

Брэдфорд прыгнул к нему. Золотистое лезвие катаны блеснуло в воздухе. Шредер перехватил его ладонями, усилием отвел в сторону и пнул противника под дых. Стальная броня поглотила часть удара, болезненно отозвавшись в ступне, — но его хватило, чтобы Крис на миг запнулся, сбившись с дыхания. И, перехватив его поперек тела, Шредер… швырнул его под ноги монстру.

Нет, конечно, тот не растоптал своего «благодетеля» — к великому сожалению. Но тоже споткнулся и, пытаясь восстановить равновесие, одной лапой коснулся земли. Черепахе хватило этого, чтобы освободиться и, оттолкнувшись от бронированного корпуса, мягко приземлиться наземь. Он огорченно выдохнул, найдя взглядом сломанную катану.

— Держи! — по счастью, вторая, которую он нахально швырнул в самого Шредера, валялась неподалеку. Подобрать и кинуть обратно — дело пары секунд. Ну а что она смазала его по виску, в месте, где у людей находятся уши, — бывает…

Поймав оружие, черепаха благодарно кивнул. И тут же кинулся к монстру.

— Не так быстро, — одним прыжком поравнявшись с ним, Шредер оттеснил его плечом. — Он мой!

Возразил ли тот что-нибудь, он уже не слышал. Монстр был выше его на полторы головы и почти вдвое шире в плечах. Но это полбеды, Брэдфорд тоже отнюдь не хрупок. Хуже всего оказалась чертова броня. Она была повсюду — на голове, теле, конечностях. Даже сетчатая защита синеватого подобия сердца по центру груди (ниндзя смутно помнил, что здесь должно быть уязвимое место) оказалась прочнее камня. Что еще гадостнее: тэкко-каги, так и не достав до «сердца», застрял в ней. Левая, рабочая рука, на которую Шредер привык полагаться, оказалась скована, и пользуясь этим, монстр обрушил град ударов на его голову и плечи.

— Не так быстро… урод… — прохрипел ниндзя в краткие промежутки меж ними. В голове гудело, словно в колоколе, а руки чуть ниже плеч горели огнем от множества ран. Но он нашел в себе силы оттолкнуть монстра в сторону зарослей (а весил он, кажется, целую тонну) и рывком освободить руку. Жаль только, ценой тэкко-каги.

— Проклятье! — Шредер пинком отшвырнул в сторону обломки. Оставшегося с лихвой хватило бы обычному человеку, этому же… Он вскинул голову — только затем, чтобы рухнуть навзничь от мощного пинка. Точь-в-точь как Брэдфорд чуть ранее.

Сравнение окончательно озлило его, и ниндзя рванулся было подняться. Но нет, спутанные ветви, бывшие для чудовища сущим хворостом, его самого держали крепко. Свободными оставались правая рука да, может, еще голова. Монстр навалился на него; окованные колени впились в грудную клетку даже через броню, выбив оставшийся после падения воздух, смрадное дыхание опалило лицо.

Стиснув зубы, Шредер сдавил единственной свободной рукой шею монстра, прямо под маской. Но, наверное, проще было бы задушить быка: пальцы даже не сумели обхватить ее.

— Вот и все, — провозгласил ненавистный голос сзади. — Прощай, ма… гх-х-х…

Торжествующая речь сменилась сиплым хрипом, а секундой позже за плечом монстра мелькнула синяя повязка.

— Помочь? — словно бы невзначай осведомился мутант, и лишь сбившееся дыхание выдавало, что и ему нелегко дался этот бой. Шредер от души понадеялся, что в последние мгновения Брэдфорд осознавал, кто — и как его прикончил. Хотя, конечно, было бы лучше самому.

Не дождавшись ответа, черепаха с силой обрушила катану на шею монстра. Силы замаха хватило бы срубить средних размеров дерево. Но на шее не осталось и зарубки. А ведь она — Шредер видел это точно — не была защищена броней.

— Какого панц… — договорить черепаха не успела: монстр одним шлепком сбросил ее с плеча. Развернувшись, схватил за горло, поднял за собой. Выронив катану, тот пытался разжать безжалостные пальцы, но лишь бессильно царапал их.

Подобрав под себя ноги, Шредер сбросил противника наземь и даже ухитрился подмять под себя, выпутавшись-таки из ветвей. Но и в падении монстр не выпустил черепаху. Более того, даже не переключился на нового противника, что казалось даже немного обидным. Воистину безмозглая тварь.

Выругавшись, Шредер сзади обхватил обеими руками голову монстра. Шипы-наросты шлема тут же впились в слабо защищенную тыльную сторону предплечий, но только так ниндзя смог дотянуться и сдавить пальцами глаза монстра — слабое место практически всех живых существ.

Взвыв, тот попытался отмахнуться, но вслепую лишь сбил несколько веток. Еще пара таких же ударов наугад, и монстр отпустил-таки черепаху.

— Давай! — прошипел Шредер пришедшему в себя мутанту. Тот недопустимо долго откашливался и тер шею, а затем… затем ниндзя вспомнил, что катану тот где-то выронил. Сам же он удерживал монстра, не давая ему сдвинуться с места, — и дотянуться единственным тэкко-каги не мог никак.

— Твою ж черепашью мать, — чуть ослабив хватку, Шредер дернул рукой, и под ноги черепахи упал кунай. В кои-то веки потайной отсек перчатки оказался таким неудобным, чтобы достать оружие самому!

— Давай, пока я держу его, — ниндзя еще сильнее стиснул шею монстра локтями, надавил, заставив запрокинуть голову. Чертыхнулся, когда, незамеченные под плащом, шипы на спине противника скребнули по животу.

— Но я… — уже сжав в ладони кунай, черепаха вдруг замерла в неуверенности. Наверняка сопляк вспомнил прошлую неудачу. Как же не вовремя!

— Может… тогда сам… подержишь его? — Шредер навалился уже всем телом. Монстр выворачивался изо всех своих чудовищных сил и как скоро окажется на свободе — дело нескольких минут. Если не одной… — Живей!

— Понял, — сглотнув, черепаха пружиной взвилась с места и… не дотянулась всего чуть-чуть. Лезвие лишь шаркнуло по коже монстра, а мальчишка уже начал заваливаться назад. Освободив одну руку (и тут же схлопотав удар в висок ребром шлема противника), Шредер схватил его за плечо — и удержал, дав возможность вонзить клинок глубже. На удивление, для этого понадобилось совсем немного сил. Как раз хватило оставшихся черепашьих.

«Наших. Без меня вряд ли что-то бы получилось», — заваливаясь навзничь, почти в обнимку с бьющимся в агонии телом монстра, самодовольно подумал Шредер. Удивиться так неожиданно, вдруг промелькнувшему в мыслях слову он уже не успел.

— М-да… и что же теперь? — Леонардо озадаченно потер затылок. Оглянулся на валявшегося без чувств Брэдфорда (одолеть его, не подпуская к монстру, оказалось легче, чем черепашка ожидал — слишком уж привык проходимец полагаться на заемную силу и разбазаривать ее, недооценивая противников), потом на неподвижного монстра. Даже лежа он выглядел неподъемной громадиной, и Шредера было почти не видно из-под горообразного тела — лишь край плаща да рука, даже в беспамятстве все еще крепко сжимавшая шею и морду монстра.

Как бы не раздавил… Леонардо усмехнулся неожиданной, почти дикой мысли, хоть и не совсем уверен был, что его собственный панцирь выдержал бы такой груз. И наклонился — не оттащить, так хотя бы попробовать привести Шредера в чувство. Вдвоем наверняка попроще будет. К тому же взгляд с тревогой отметил тонкую струйку заменявшей монстру кровь синевато-зеленой светящейся субстанции, подозрительно похожей на мутаген. Вытекая из проткнутой кунаем шеи, она разлилась лужицей в опасной близости от руки Шредера. Было ли это вещество мутагеном, проверять Лео не хотел, как и что будет, когда оно коснется хотя бы обломка тэкко-каги.

Он едва успел дотронуться до костяного нароста, заменявшего монстру наплечник, как броня… начала крошиться, проваливаясь вовнутрь себя, словно была полой внутри. А потом и вовсе рассыпалась пылью, неразличимой в дымке кутавшего ноги тумана. Леонардо только сейчас понял, что перестал его замечать.

— Что… где… — Шредер заворочался, загребая рукой около себя, потом резко сел, ошарашенно оглядываясь. На животе, предплечьях и даже одной щеке кровоточили множество ссадин и порезов, да и в целом вид у ниндзя был достаточно потрепанный, но все же много лучше, чем Леонардо втайне опасался. — Где оно?

— Исчезло, — Леонардо чуть виновато развел руками. Он и сам толком не знал, куда и, главное, почему исчезло чудовище, такой же, как и они, пленник туманного промежутка. Не то чтобы он жалел об этом. — У меня вопрос получше: что делать с ним? — он кивнул через плечо в сторону Брэдфорда, который тоже завозился в отдалении, приходя в себя.

— С ним? Он жив? — ожидаемо Шредер резко повернулся в ту сторону, тут же забыв и монстре, и недавнем беспамятстве. Конечно, оно тут же напомнило о себе, но Леонардо старательно проигнорировал упершуюся для устойчивости в незримую поверхность руку ниндзя. Хотя собственная уже дернулась — поддержать… или удержать?

— Ты… — начал было возмущенно Шредер, но сейчас Леонардо, наклонившись и уперев руки в бока — для пущей значимости, — тут же резко перебил его:

— Можешь не утруждаться, я в курсе, что ты обо мне думаешь. Но знаешь, разобраться с твоей бывшей силой, — черепашка намеренно голосом выделил эти два слова, — было как-то важнее. Не считаешь?

— Что… где… — тем временем уже Брэдфорд слепо зашарил по земле руками. Какое-то время с туповатым, отсутствующим выражением лица, словно не осознавая, что и где, но потом, кажется, все вспомнил. Взгляд лихорадочно заметался, силясь найти уже несуществующее. Леонардо мельком глянул на недавнего противника и отвернулся.

— Тогда — может быть. Но сейчас, — Шредер с некоторым усилием поднялся, тоже отыскал взглядом Брэдфорда. Долгим, неотрывным, буквально горящим. Поймав его, Леонардо сделал шаг, встав между ниндзя и его бывшим учеником. — Ты хочешь пощадить его сейчас? После всего? Наплевав на то, что он нам сделал?

— Я считаю, что нам нужнее вернуться, — упрямо дернул головой Леонардо. — А он… он останется тут. Как и заслужил. Осознавая это и не в силах поменять. Ты всерьез думаешь, что это не лучшее наказание?

Про себя он отчаянно понадеялся, что так и будет. Что бой до конца, пока не останется только один — то, что услышал Брэдфорд. Зря, что ли, голос так упрямо наводил их на мысль о единении? Может, изначально оно предполагалось меж Футами, как… как меж ним и Сплинтером, к примеру. Леонардо старательно отбросил от себя мысль, что делать, если пребывание здесь затянется еще хоть на немного. Если уже и он сам начнет сомневаться в своей правоте…

— Нет, — кажется, Брэдфорд наконец осознал, что остался один против двух недавних противников. В бессильном гневе сжав кулаки, на шатких ногах шагнул вперед, но остановился. Закрутил головой, в очередь оглядываясь то на Шредера, то на Леонардо, и чего в глазах было больше — гнева или отчаяния, рухнувшей надежды, черепашка не взялся бы определить. — Вы… вы уничтожили его. Мое творение, мое идеальное оружие. Вы… да как вы вообще могли?

Последние слова Крис выкрикнул в голос. Ладонь метнулась к поясу, к ножнам, но тут Леонардо был спокоен. Еще раньше, проверяя, надежно ли вырубил Брэдфорда, он озаботился забрать его оружие. И проверить на предмет иного, спрятанного. Лишним не будет, однозначно.

— Как видишь, — Леонардо почти равнодушно пожал плечами. Почти — потому что взгляд быстро, крадучись, метался меж Брэдфордом и Шредером. — Было ли оно вообще твоим?

Вопрос так и повис в воздухе. Ответа не было ни у одного из них. Да и был ли он вообще?

— Я… — Брэдфорд сделал еще один маленький шаг, потом весь как-то осунулся, съежился, как воздушный шарик, из которого начал выходить воздух. Искоса глянул на Шредера взглядом нашкодившей собачонки. — Мастер, вы… я…

— Уже не твой мастер, — перебил его Шредер. Стиснув руки в кулаки, он поравнялся с Леонардо, но остановился ровно рядом, словно опасаясь, что чуть ближе — и уже не сможет с собой совладать. — Ты сам по себе, как и хотел.

— Но я… — сейчас Крис как никогда напоминал обиженного мальчишку, обманувшегося в ожиданиях. Леонардо даже на секунду стало его жаль. Но лишь на миг. Они все уже не дети и сами выбирают свою дорогу. Вместе с концом этого пути.

— Ты сделал свой выбор — и упустил свой шанс, — подытожил он. Шредер покосился на него, и Леонардо ожидал, что он станет что-то возражать. А то и вовсе возмутится, что какой-то мальчишка смеет говорить за них обоих. Но ниндзя молчал, и ободренный этим, черепашка продолжил: — Теперь у тебя свой путь. Ищи его сам.

Гордые слова. Правильные. Но при этом — случайно или втайне даже от разума самого черепашьего лидера — костяшки его кулака коснулись перчатки Шредера. Как это не раз случалось с Рафаэлем, когда тот снисходил-таки выслушать Леонардо и поддержать его решение. И Шредер (помедлив — тоже в точности как брат) повторил его движение, одновременно с напарником шагнув в светящуюся дымку, окутавшую их, начиная с коленей. Сейчас — уже уверенно, куда бы она ни вела.

Темнота. Леонардо привычно отметил ее взглядом и лишь мгновением-двумя позже понял, что сейчас она была иной. Плотной, почти осязаемой, распадавшейся, если присмотреться, на отдельные предметы. И он мог их узнать, хотя даже под угрозой жизни не вспомнил бы их названий.

Попытавшись приподняться, Леонардо удивился, каким же тяжелым, неподатливым было тело. Конечно, ему… им обоим неслабо досталось в последней схватке, но не настолько же, чтобы лежать пластом. В последней… погодите, но если он здесь — где бы это «здесь» ни находилось — то где тогда Шредер?

С заметным усилием черепашка повернул-таки голову, узнавая место — но все равно не веря своим глазам. Подземный сумрак скрадывал углы и обманывал зрение, но не признать лабораторию Донателло, по совместительству испытательный полигон его изобретений и медотсек для пострадавших, не мог. Так он все-таки вернулся? Один?

— Не может быть, — глаза ослепил свет фонарика, и Леонардо невольно сощурился, хмуро отметив, что и глаза подчиняются ему весьма неохотно. Что же произошло?

— Лео… ты жив? Ты правда жив? — распахнув глаза, черепашка уставился в красновато-ореховую радужку брата. Донателло наклонился так низко, что заслонил собой остальное в комнате. Но Леонардо был не против. С трудом оторвав руку от стола, он дотянулся и опустил ее на панцирь Донателло. Теплый… Как такое может быть? Дон же сам говорил, что в панцире нет вен, нет крови. Он просто не может нагреться — не от чего. Как же тогда…

— Я и не думал… прости, — всхлипнув, брат утер нос и прижался лбом к ладони Леонардо. Лоб тоже был неожиданно теплым. Нет, они были не вполне хладнокровными благодаря мутации, но все же не так, как люди… или Сплинтер. И уж точно не отличались сильно температурой кожи друг от друга. Температура… но Дон не выглядел больным. Кажется, он все-таки что-то пропустил.

— Дон, все в порядке, это я, — Леонардо сжал ладонь на плече брата, хотя пришлось потратить на это едва ли не все силы. — Я здесь, с тобой. Что… что случилось?

После непродолжительной паузы Донателло заговорил… нет, скорее затараторил, словно боясь не успеть сказать все, что хотел, пока брат не исчез. Он не раз порывался вскочить и привести остальных, ребят и их друзей, даже Караи с Шинигами (последняя-то вообще каким чудом здесь?), но Леонардо не без труда остановил его. Эгоистично, возможно, но сначала он хотел все узнать сам — что же на самом деле произошло? Почему Дон не надеялся увидеть его живым?

Как оказалось, после того последнего сражения, которое Леонардо уже почти не помнил, он действительно был сильно ранен. Даже хуже, чем в прошлый раз, когда три месяца в беспамятстве провалялся в загородном доме Эйприл. Тогда хотя бы слабый пульс и электромагнитные импульсы мозга (кажется, так выразился Дон) хоть как-то выдавали в нем живого. Сейчас же — не было ничего, абсолютно, час за часом, день за днем. Ни одна из предпринятых Доном мер по оживлению не помогла, и если бы Эйприл, ведомая своими необъяснимыми чувствами, не утверждала упрямо, что Леонардо жив, что она его ощущает (пусть и не совсем так, как обычно), — сейчас он, возможно, лежал бы рядом с сэнсэем.

— Я ей не поверил, понимаешь? — Донателло всхлипнул снова, поднял на брата покрасневшие глаза. — Понимаешь, даже я! Никто не поверил, кроме Шинигами. А если бы… если…

Леонардо невольно передернул плечами, представив себе это «если». Но тут же, устыдившись, постарался успокоить брата — тот и так был на грани истерики. А себе пообещал при первой же встрече поблагодарить Шинигами.

— Этого не случилось. Я здесь. Слышишь, Дон? — он слегка встряхнул брата за плечо и, шумно выдохнув, вынужден был снова улечься. Перед глазами поплыло. — Ничего не случилось. Ты просто хотел уберечь их от… от… — Леонардо замялся, забыв в точности, какую опасность представляет мертвое тело для живых.

— От инфекции. И трупного яда, — тут же оживился Донателло. — Хотя, клянусь Эйнштейном, удержать Рафа было непросто.

Леонардо улыбнулся, вспомнив первое свое пробуждение в домике Эйприл. И лицо задремавшего Рафаэля — первое, что увидел, открыв глаза. Даже интересно, каких усилий стоило Донателло удержать его на этот раз в стороне от брата. Да и Майки бывал крайне упрям, если того хотел.

— Я подмешал им в пиццу крепкое снотворное, — словно почувствовав вопрос, пояснил Донателло, смущенно потупившись. — Им… им нужно было хоть немного отдохнуть. Хотя бы раз за этот месяц.

— А сам? — Леонардо как мог строго посмотрел на брата. Хотя, видит небо, это непросто, когда лежишь пластом, не в силах пошевелиться.

— Ну, кому-то надо было быть рядом. На всякий. Я спал, честно. Вот тут, рядом, — Донателло кивнул на темный проем рядом с этажеркой со всякими химикатами, занавешенный куском брезента — место, где он часто оставался на ночь ранее. Сейчас самодельный полог был небрежно отдернут.

— А теперь немного отдохнешь и ты. Тут же, рядом, — Леонардо дернул подбородком в ту же сторону. И, не дожидаясь возражений, поймал и слегка сжал пальцы брата. — Я никуда больше не денусь, правда.

Конечно же, Донателло попытался возразить, клятвенно заверяя, что не устал. Леонардо терпеливо выслушал все его заверения, дождался, пока ученый брат проверит его состояние по всем возможным параметрам и убедится, что оставлять его одного действительно безопасно. Уже, казалось бы, улегшись, Донателло несколько раз возвращался, не в силах успокоиться, — но сейчас, кажется, все-таки заснул. Вот и славно. Судя по мешкам под глазами, Дону отдых требовался больше всех.

С некоторым усилием Леонардо перевернулся на бок, подложив наиболее уцелевшую руку под край пластрона — чтобы не скатиться со стола; и с наслаждением растянулся под лампой. Какое счастье все же, что Дон на свой страх и риск решился-таки ее включить, а не оставлять его в безопасной для «мертвого тела» прохладе. Неудивительно, что теперь все на ощупь казалось ему теплым, а то и горячим. Сам же он… Леонардо постарался об этом не думать.

Все-таки он жив. Тело нещадно болело во всех возможных и невозможных местах, но Лео знал, что это неизбежный путь выздоровления. Как главное доказательство, что тело у него все еще есть. Но там он тоже чувствовал боль. Почему?

Сейчас ломать голову над этим не хотелось. Он вернулся и снова с родными. Может, потому что ему было куда возвращаться. И к кому, и в буквальном смысле куда. Лео приподнял руку, пристально посмотрел на ладонь. Места, лишенные привычных бинтов, выглядели чуть светлее, но в целом против лампы рука казалась почти черной. Тень среди теней. Леонардо неожиданно снова вспомнил Шредера. Ему самому было куда возвращаться — через месяц после почти состоявшейся смерти, но с момента мести лидеру Фут прошло намного больше. Да и тело его они с братьями предали честному погребению в огне, по стародавнему обычаю Страны Боговтак японцы называют свою страну. Куда же тогда он…

Додумать Леонардо не успел. На фоне дверного проема мелькнула чья-то тень, и черепашка вскинулся, тут же забыв про недавние размышления. Снова Дон? Он терпеливо отнесся к тому, что брат никак не мог успокоиться после его недавнего «воскрешения», но теперь, кажется, придется уже ему пригрозить снотворным в пицце… или в кофе. Какой же это, в панцирь, отдых, если бродить полночи?

Казнящая боль тут же напомнила о себе. Леонардо закусил губу, еще немного приподнялся на локте, всматриваясь в полумрак — почти такой же, как и там, синеватый, неестественный. Но все же более живой, уютный. Потому что дом, наверное.

— Дон… — шепотом как можно более строго проговорил он. Тень скользнула к нему — гибко, бесшумно, и уже на полпути Леонардо понял свою ошибку.

— Лео, — шипящим шепотом донеслось в ответ, и он узнал этот голос из тысячи. Из сотни тысяч. Да и как он мог не узнать ту, которой давным-давно отдал свое сердце?

— Караи, — прошептал он чуть более неуверенно. Подался навстречу — но горячие, почти обжигающие руки удержали его, не давая сдвинуться с места. Привлекли к облаченному в темный свитер телу, когда девушка ловко пристроилась рядом с ним на узкой кушетке, блаженно поерзала, прикрыв глаза, под светом лампы. — Откуда ты здесь? Как? — спохватившись, черепашка сердито хлопнул себя по лбу. — Все-таки разбудили!

— Нет, — отстранившись, Караи заглянула ему в глаза. — Я почувствовала. Я знала, что ты вернулся.

— Как и Шинигами? — попытался пошутить Леонардо, но по тому, как сердито блеснули янтарные угольки, понял, что неудачно. — Прости. Но ведь вы все верили…

— Не все, — Караи снова наклонилась к нему. Тонкие пальцы, на сей раз лишенные перчаток, цепко оплели его запястья, и (Лео был готов в этом поклясться) боль отступила, словно выдавленная ими. Хотя, более вероятно, он просто перестал замечать ее, плененный теплом, чарующей заботой любимой. — Каждый про себя верил в то, что ты еще здесь, и даже Дон, — куноити сердито нахмурилась, — при всей научной лабуде не мог объяснить, почему твое тело не меняется. И даже не заикался о захоронении. Да и попробовал бы только заикнуться! — она угрожающе сжала кулак.

— Моя ты защитница, — с трудом дотянувшись, Леонардо провел ладонью по напряженной спине.

— Не всю же славу тебе, — проворчала вполголоса куноити. И кажется, это стало последней каплей — Караи вскинулась, как рассерженная кошка, чуточку грубовато опрокинула его на кушетку и нависла над ним, сжимая его руки в своих. Черепашка явственно чувствовал впившиеся в незащищенные запястья отросшие ногти куноити.

— Никогда… слышишь, никогда больше так меня не пугай, — зашипела она, и Леонардо на миг показалось, что смуглые щеки любимой вновь тронула белесая чешуя — так привычно змеиный облик Караи накладывался на не менее типичный для нее гнев. Но нет, на этот раз девушка удержалась, лишь с угрозой пообещала: — Только попробуй еще раз так нас оставить… я найду тебя и в Пустоте, и ты горько пожалеешь об этом. Слышишь? Никогда!

— Слышу, слышу, — Леонардо осторожно привлек ее к себе, обнял за плечи, чувствуя, как подрагивает в нервном ознобе тело Караи. На что-то большее его сейчас просто не хватило бы.

Но остался еще один момент, который он просто не мог не отметить. Слово. Всего лишь слово, но настолько непривычное для Караи, что он поневоле вспомнил другого человека, который не так давно удивил его тем же. Однако ж тогда ему не послышалось, и сейчас Лео рискнул поинтересоваться:

— Нас? Ты беспокоишься и о моих… наших братьях тоже?

Он был готов к любому ответу — вплоть до того, что куноити фыркнет, что ему показалось. Но только не к такому…

— Дурачок! — Караи неожиданно ласково щелкнула его по носу и улыбнулась. — Нет, конечно, твоих обалдуев тоже не стоит забывать. Но я не о них. Теперь мы с тобой не одни, — глаза Леонардо слегка округлились, — и тебе нужно думать не только о братьях, — она хитро сощурилась. — Ты нужен не только им… и даже больше, чем им.

— Караи… ты… — Леонардо не мог сразу подобрать слов. Да и поверить, как бы сильно этого ни хотелось. Слишком уж недавно куноити согласилась стать его невестой, не говоря уж о прочем, большем. Могло ли все произойти буквально за те один-два раза близости? — Это правда?

— Конечно, — Караи снова улыбнулась, почти беззаботно, так напоминая себя прежнюю, какой он ее узнал. — Нет, конечно, можешь еще погадать, раз тебе так хочется — но они точно твои. Не отвертишься!

— Они? — ошарашенно повторил Лео почти машинально. Одно потрясение следовало за другим.

— Я не пойму, ты что, не рад? — куноити слегка нахмурилась. — Или ты тоже считаешь, что нам рано?

— Нет, что ты… — Леонардо запнулся, не зная, что еще сказать, как успокоить своенравную возлюбленную. Кроме того — он вдруг, неожиданно сообразил, каким было решение хранителей туманного вневременья для его невольного напарника.

— Ну то-то же! Отец был бы рад, — Караи неожиданно погрустнела. — Клан Хамато снова будет жить. А когда Донни и Эйп… но я тебе этого не говорила! — она шаловливо подмигнула все еще ошарашенному Лео.

— Как скажешь, — покорно кивнул тот. Обнял Караи, привлекая ее к себе, и та покорно пододвинулась ближе. — Я тоже очень рад и горд за клан. А особенно за тебя… за нас. Ты ведь точно этого хочешь? — вдруг усомнившись, Леонардо пытливо уставился на Караи.

Та, словно испытывая его терпение, помолчала с полминуты — потом же рассмеялась ему в лицо.

— А ты как думаешь? Или считаешь, что я не смогу справиться и с ними, и с кланом? Одно другому не мешает!

Занавеска со скрипом отъехала, явив миру и парочке заспанного Дона. Он тер покрасневшие глаза и в целом выглядел, словно от рассыпания на части его удерживает только панцирь.

— Караи? Ты тут как? — недоуменно уставился он на девушку. — Откуда…

— От верблюда, — та снова засмеялась, показав ему язык. — А ты, похоже, все знал, да? — приподнявшись, Караи ткнула пальцем в сторону растерявшегося Дона. — Что ж, если не хочешь взбучки от Рафа, лучше тебе предупредить его и Майки сейчас же. Или я ни за что не ручаюсь! Для них хорошие новости! И не одна.

— Шантажистка, — пробурчал недовольно Донателло. Зевнув, махнул рукой и скрылся за дверью.

— Спасибо, стараюсь, — фыркнула Караи ему вслед. Потом обернулась к Леонардо, и впервые он увидел в ее глазах искорку неуверенности. — Думаешь, им стоит сказать?

— Уверен, — Леонардо устало оперся на ее плечо, и куноити тут же подхватила его, поддерживая. А заодно и оберегая.

«Не одна». Караи даже не представляет, насколько права. Стоит ли говорить ей о своих догадках, тем более пока не подтвержденных? Леонардо задумчиво уставился на лампу, словно она могла дать ответ. И решил пока не спешить. В любом случае у него много дней, чтобы подтвердить — или опровергнуть свое предположение. А пока… пока он был благодарен многоликой тьме — за зыбкость и нечеткость ее очертаний, очень точно отражавшие все сущее в мире, где нет черного и белого, а яркие маски и обличия так часто скрывают суть. И лишь ей ведомо, кому и за что даровать новый шанс.