Halfway from the dark (джен)

— Почему не может? — в упор посмотрев на него, произнёс мужчина и протянул руку: — Стив МакГарретт, Пять-ноль.

Машинально ответив на рукопожатие, Стив посмотрел на свою ладонь, затем на человека рядом и осел на пол. Старое, изрезанное морщинами лицо было, тем не менее, узнаваемо, а взгляд остался прежним, прямым и честным, хотя глаза и потускнели изрядно, и веки набрякли с возрастом. Да, а ещё волос почти не стало, или и этот Стив тоже не изменял армейской привычке стричься совсем коротко.

— Как? — только и сумел произнести он, когда второй Стив, забрав рамку, положил её в чемодан.

— Ну, как-как? Ты только что разговаривал с собой мелким, а мне удивляешься?

— Нет, — ответил Стив, помедлив, и с усилием стёр пот со лба. — Я уже ничему не удивляюсь.

Он привалился к боковине кресла и молча наблюдал, как его в этот раз старшая версия собирала вещи. Иногда, говоря с собой младшим, Стив готов был допустить, что всё происходящее не сон, не бред и не галлюцинация, но явление ещё одного себя, уже в преклонном возрасте, отшибло последние разумные мысли. Просто какая-то сказка про Скруджа, не иначе. Что хотел донести до него «призрак прошлого Рождества», Стив понял, однако какими откровениями поделится этот путешественник из будущего?

На первый взгляд, со временем он не так сильно изменился. Понятно, что постарел, но спину держал прямо, и выправка сохранилась спустя столько лет, надо же. Движения точные, хотя далеко уже не такие быстрые, как прежде. Что было действительно странным, так это вещи в его руках. Вслед за фоторамкой в чемодан перекочевал большой альбом, музыкальная пластинка, её обложка отсвечивала, и Стив не разобрал название. Меню какого-то ресторана на итальянском. Футболка — о, Боже! — футболка с лицом улыбающегося Камеконы в кепке с пропеллером, приснится же такое. Ещё одно фото, теперь уже только Стива и Кэтрин, и, как бы ему ни хотелось, не свадебное, нет. Они оба были старше, чем на первом снимке, и, странно, в камуфляже, полном обмундировании, грязные, будто только что сделали марш-бросок миль в тридцать. Стив в будущем вернулся на службу? Вообще он не собирался бросать Пять-ноль, но… неужели же всё-таки случилось что-то из того, что предрекал Дэнни? Внимательно посмотрев на руки своей старшей версии, Стив не нашёл обручального кольца. Тогда почему тот отправил в чемодан маленькую розовую погремушку? Странный набор для полёта, больше похоже на коробку памяти. Где хоть какая-то одежда? Стив знал себя, он предпочитал минимализм и был непритязателен в быту, но даже для него путешествовать как минимум без смены белья — банально негигиенично.

— Спрашивай, чего молчишь-то?

— Удивляюсь содержимому твоего чемодана.

Стив-старший как раз закончил проверять вещи, ещё раз проверил, хорошо ли они уложены, и застегнул молнию. Судя по тому, что сделать это ему удалось довольно легко, чемодан был не то что не переполнен, а прилично пуст.

— А, это... Ну, так вышло. Дом я оставил Мэри, сам-то семьёй не обзавёлся, а ей и Джоан нужнее. Так что тут, — похлопав по пластиковой крышке, он с печальной нежностью посмотрел на чемодан, — считай, вся моя жизнь.

После такого ответа в голове Стива взорвался фейерверк из множества вопросов, и он опять замолчал, не в силах выбрать, какой задать в первую очередь. Кто такая Джоан? А что стало с Кэтрин, почему Стив не с ней? Почему у них не срослось, она же не… не погибла? Тогда стало бы понятно, почему он не остался на Гавайях. От этой мысли безудержно заколотилось сердце, и Стив всё-таки сумел проговорить, выбрав более-менее безопасное:

— А Джоан — это?..

— Наша племянница. Мэри её удочерила.

— Мэри?! Ей доверили ребёнка?

Старший Стив укоризненно взглянул на него из-под нависших бровей.

— Мэри давно уже не настолько взбалмошная, какой ты её помнишь. Она пришла в гармонию с собой, простила отца, а малышке стала идеальной мамой. Мэри очень повзрослела ради неё.

— Это... это здорово слышать, правда.

Ещё как! Пусть Стив и не общался с Мэри так часто, как следовало, будучи её старшим братом, он на самом деле всегда беспокоился, как бы сестра не вляпалась в смертельно опасную авантюру или не попала в тюрьму. На борту самолёта она уже курила, её похищали, дальше что? Все задатки у Мэри были, а фамилия «МакГарретт» вообще обязывала. Стив, конечно, знал, что придёт на помощь, но так же знал, что будет действовать лишь в рамках закона, то есть, вполне возможно, что не сумеет защитить сестру. Если Мэри и вправду повзрослела, это такой камень с плеч!

— Ладно, тут я понял. Что ты делаешь здесь? Почему ты не на Гавайях — ты ведь не живёшь там, я прав? Что с Кэтрин, она жива?

На лицо его старшей версии набежала тень, и Стив задержал дыхание, испугавшись, что прозвучит правда, которую он не мог принять. Что угодно, только не Кэтрин. Стив без раздумий согласился бы мучиться самому, лишь бы с ней было всё в порядке. Он был неправ, держа её на расстоянии, думая, что у них ещё много времени впереди, достаточно, чтобы завести семью и детей. Забывал, что они оба на службе, а это каждодневный риск не вернуться домой.

— С Кэтрин... долгая история, — пробормотала его вторая версия, отвернувшись и вцепившись в чемодан. — Так всё переплетено…

— Рассказывай! — потребовал Стив, повысив голос. — Что, чёрт возьми, случилось?

Ясно же, что второй Стив не просто так сидел в аэропорту в канун Рождества со столь обречённым видом! А ещё то горькое замечание, что своей семьёй обзавестись ему не удалось… Значит, вот он — ответ на вопрос, от которого увильнул мелкий? Некому было объяснить этому Стиву, насколько смерть матери и равнодушие отца в детстве определяли его жизнь, ведя её в неправильном направлении, и он, в конце концов… всё потерял?

— Наверное, я слишком долго думал и ждал. Не знаю, чего я ждал, не спрашивай, у меня нет ответа. Когда ей хотелось услышать от меня предложение, я был занят другим, расследованиями, вечными поисками. Сначала из-за отца, потом — из-за мамы… Она оказалась жива, представляешь? — тот улыбнулся, но совсем безрадостно, фальшиво. — Шпионка международного уровня Дорис МакГарретт. Иногда мне кажется, я до сих пор не простил её за то, что она тогда нас оставила, а потом вновь не захотела задержаться в моей жизни надолго. Хотя ей и остальным я говорил, конечно, другое. И… да, Кэтрин. Когда я решил всё-таки остепениться, она уехала, — вернувшись к прежней теме, старший Стив заговорил куда увереннее и быстрее. — Вроде бы по делу, там долг жизни был, поэтому я не стал спорить. Потом уже выяснилось, что это обман, что Кэтрин работала на разведку, но я её простил… даже спустя несколько лет бросил свою охану и уехал за ней. Снова в кочевую жизнь перекати-поле, как и предсказывал Дэнни, но в тот момент я думал, что всё, теперь-то мы точно будем вместе. А не срослось. Буквально спустя полгода мы разбежались окончательно. Чувства оказались уже не те, и мы с ней изменились. Время оказалось упущено. Я наводил о ней справки недавно, знаю, что Кэтрин вдова, у неё есть внук и ещё внучка на подходе, но была ли она счастлива замужем? Не знаю.

Не найдя, что ответить, Стив схватился за голову. Обрушившаяся на него информация была слишком невероятной даже для галлюцинации. Его мать жива? Она ещё и шпионажем занималась? Школьная учительница — шпионка? Нет, Стив не хотел об этом думать, иначе бы получилось, что мама предала их с Мэри, поставила что-то другое (что именно, работу?) выше собственной семьи, детей. Прямо как он…

— Но а почему ты... — выдал он почти жалобно, не в силах поймать ускользающую мысль.

— Почему я уехал за Кэтрин? Или почему не вернулся потом обратно?

— Первое, нет, второе, короче — почему?

— Ну, из-за чего уехал, наверное, понятно. Я так и не стал на островах своим. Десять лет прожил, а не обзавёлся никем и ничем, что бы смогло меня удержать.

Похожие слова Дэнни, выплыв из подсознания, соединились со сказанным, и Стив почувствовал себя так, словно получил сильнейший удар под дых.

— Не умею привязываться, — печально продолжала его старшая версия, — не захотел учиться этому, что-либо исправлять. Дэнни меня вот так же пропесочил, но я не поверил. Всё думал, что охана — мои родственные души и моя большая семья, но когда мне захотелось уехать, знаешь, что я сделал?

Стив промолчал. В душе разливалась чернота — он уже понял, какой ответ услышит.

— Просто поставил их перед фактом, и всё. Бросил, как не раз делал и до этого, когда кидался на другой конец света за убийцей отца или по какому-то другому важному, как мне тогда казалось, поводу. Ребята терпели, а я… я ведь действительно никогда не задумывался об их чувствах, понимаешь? Считал, раз они говорят, что всё в порядке и они понимают меня, то всё и вправду в порядке! А потом я оставил их из-за Кэт.

Говорил он, а Стив слышал Дэнни, который всего-то несколько часов назад (а, казалось, будто это было нереально давно) именно такую судьбу ему и предсказывал. Проницательности напарника Стив всегда отдавал должное, однако в этот раз ему просто до одури хотелось услышать что-то другое, чтобы Дэнни ошибся.

— Я пытался вернуться на Гавайи, когда мы с Кэтрин расстались, но там меня уже никто не ждал. Чин и Коно давно уехали на континент, каждый со своими планами. Мама и Джо… они умерли ещё до моего отъезда. Дэнни погиб в перестрелке, уже без меня. От моего Пять-ноль ничего не осталось. Даже Грейс не захотела общаться — сказала, что если бы я остался, то с её Дэнно ничего бы не случилось. Наверное, она права. Только я ничего не мог изменить.

Удручённый своими воспоминаниями он умолк, низко опустив голову. Стив же только открывал и закрывал рот. Слова всякий раз не находились. За годы службы Стив потерял многих сослуживцев, увы, и научился принимать смерть как неизбежную часть жизни, но оказался не готов узнать, что погибло всё, что он имел, что его окружало. Напарник, его подразделение, охана… Даже Грейс, та маленькая солнечная девочка, которая, казалось, вообще не умела злиться, отреклась от него. Стив смотрел на себя будущего и, как будто прозрев, понимал, почему так произошло. У его старшей версии не было никакого шанса не рухнуть в ту пропасть, в которой он оказался. Сам того не осознавая, в глубине души он боялся привязываться и, похоже, когда осознал, что это вот-вот может произойти, то сбежал в свою прошлую жизнь, где не было места связям и отношениям. Неудивительно, что у них с Кэтрин ничего не получилось. Неудивительно, почему Стив принял это чудовищное по своей эгоистичности решение оставить охану. Кто бы мог подумать, что он однажды поступит так мерзко.

— Мэри тоже не простила?

— А? Нет, она как раз готова была меня принять, это я отказался. Начал понимать уже, что со мной что-то не то, и не захотел причинять боль ещё и ей. Остальное ты знаешь.

— Этого не может быть. Не могу поверить! Для меня охана никогда не была просто словом, я бы никогда не сделал им больно. Да я бы убил того, кто сделает им больно!

Выдохшись, Стив с горечью посмотрел на сидевшего рядом себя старшего. Этот человек был живым свидетельством того, что все его вопли — лишь пустое сотрясание воздуха.

— Не могу поверить…

— Лучше поверь, правда. Когда Дэнни мне вот так же, как и тебе, всё разложил по полочкам, я к нему не прислушался. Посчитал предателем и неправым.

Припомнив собственные мысли насчёт напарника, Стив прикусил губу с такой силой, что почувствовал вкус крови.

— Ты же его не уволил?

— Что? Нет, конечно! Такого напарника ещё нужно поискать. Только если бы ты знал, как я сожалею, что тогда сделал неправильный выбор и послал его. Посмотри на меня: у меня нет никого, к кому я могу вернуться, кто бы меня ждал, несмотря ни на что. Вот, поскитался в последние пару лет и лечу на Гавайи. Наверное, уже в последний раз.

Договорив, Стив-старший отвернулся, но Стив всё же успел заметить, что по его лицу побежали слёзы. А ещё он судорожно, скрюченными пальцами царапал крышку чемодана, словно хотел сжать его покрепче и не отпускать. Стив окончательно перестал видеть в нём себя: боевого, несгибаемого, крепкого духом, невзирая на возраст и удары судьбы. Остался лишь никому не нужный старик, путешествующий с чемоданом, полным воспоминаний о времени, когда всё ещё было относительно хорошо.

Это — его судьба? Одиночество? Стив никогда не считал себя одиноким, его всегда окружали люди, он мог кому-то позвонить и поговорить, если потребуется, но лишь сейчас пришло понимание, что это не то. Он жадно и горячо завидовал Дэнни, которого ждала Грейс (и хотелось бы верить, что ещё и Рейчел), Чину и Коно, которые заботились друг о друге. Он хотел однажды остепениться, завести семью и детей (с Кэтрин, чтобы Дэнни ни думал!), чтобы с ним не произошло то же, что, например, с Джо или многими другими офицерами. У Стива имелись все возможности исполнить задуманное: у него есть сестра, тётя, его окружали хорошие, преданные, душевные люди, но он сам же держал на расстоянии, не проникаясь их теплом и не создавая своего. Пришлось полжизни провести в скитаниях, не раз оказаться на волоске от смерти, но прозреть, сидя на холодном полу аэропорта под самое Рождество.

Стив хотел семью, такую же, какая была у него когда-то, до того, как отец и мать по разным причинам предпочли работу своим детям. Он не желал повторять их судьбу и ошибки.

— Я могу... — он шумно вздохнул, — я могу что-нибудь для тебя сделать? Дэнни здесь, ты можешь поговорить с ним, если захочешь.

— И что я ему скажу? Привет, Дэнни, я — тот, кем станет Стив МакГарретт через пятьдесят лет, и я хочу извиниться? Тогда он больше никогда не поверит, что ты в здравом уме. Нет, если хочешь что-то сделать, сделай для себя. Ещё, знаешь, не поздно.

Да, не поздно. Чёрт возьми, пока действительно не поздно. Стив похлопал себя по карманам и, вытащив телефон, открыл список контактов.

— Что ты делаешь?

Жестом попросив помолчать, Стив выбрал номер Мэри, нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху. Мэри трубку не взяла. Точнее, с ней даже не удалось соединиться: механический голос сообщил, что аппарат абонента находится вне зоны доступа сети. То же самое ожидало Стива при звонке Кэтрин и тете Дэб. Да, это не стандартный армейский спутниковый телефон, для которого таких проблем, как перегруженные линии, просто не существовало.

— Чёрт, не отвечают.

— Конечно, не отвечают. Ты хочешь кому-то дозвониться под самое Рождество?

— Так это Рождество, — глянул Стив на себя-старшего. — Разве оно — не время чудес? Ты же говоришь со мной, и из прошлого ко мне тоже гость приходил. А мне сейчас очень нужны чудеса. Я… понимаешь, я даже не стал им звонить в этот раз: ни Мэри, ни тёте, ни Кэтрин. Кэтрин ещё ладно, она на службе, но мои родные… Подумаешь, всего лишь одно обычное Рождество, так я решил.

— Да. Я помню.

— А они — моя семья. Ну, Кэт, надеюсь, тоже ею станет. И я настолько… — Стив запнулся, потому что продолжал с остервенением жать и жать на кнопку вызова на телефоне, по-прежнему безуспешно, — наплевательски к ним отнёсся. Теперь понятно почему, но от этого не легче. Я ведь даже не помню, когда мы в последний раз отмечали хоть какой-нибудь праздник все вместе.

— На первом курсе академии, — подсказал его собеседник. — Когда нечем заняться и не с кем поговорить, невольно вспоминается многое.

— Я хочу всё исправить. Дэнни — отличный друг и охана, но они — семья.

В этот миг случилось то самое рождественское чудо, на которое Стив, положа руку на сердце, уже не рассчитывал. Ну, почти чудо. В очередную попытку дозвониться вместо ответа робота он услышал весёлый голосок сестры, просившей оставить сообщение на автоответчике. Под продолжительный писк, означавший, что уже можно говорить, Стив взлетел на ноги и принялся нервно вышагивать вдоль кресел. Казалось, он отлично знал, что должен сказать, но едва представилась такая возможность, как волнение взяло верх и вышвырнуло все нужные слова из его головы. Конечно, будет ещё шанс и не один, если Стив облажается или связь прервётся, но ему жизненно необходимо было сказать всё Мэри именно сейчас.

— Привет, Мэри. Я... эээ... знаю, я был плохим старшим братом в последние годы. В твой приезд получилось всё сумбурно, и ты права, я раскомандовался, так что... Прости, что не позвонил раньше. Не буду оправдываться, что не желал вас беспокоить из-за часовых поясов, потому что это неправда. Я скучаю, скучаю по тебе и по тёте. Хочу увидеть вас снова. Мы так давно не собирались все вместе, а ведь, когда умер отец, нас только трое осталось: ты, я и тётя Дэб. Может, прилетите на Гавайи? Или я к вам, это неважно, где мы встретимся, в самом деле. Мне столько нужно вам сказать, и, Мэри… с Рождеством.

Раздался второй щелчок, означавший, что запись сообщения закончена. Опустивший руку с телефоном Стив никак не мог отдышаться. Казалось, он только что вынырнул на поверхность после долгого погружения в полной темноте. Было поразительно легко, но и волнительно тоже, от эйфории хотелось кричать, а ещё Стив чувствовал, что глупо улыбался. Впереди предстояло ужасно много работы, Мэри не простит его быстро и не уже станет той прежней девчонкой, что обожала старшего братца, но первый шаг… первый шаг он сделал.

— Эй! — обернувшись, Стив помахал себе старшему. — Я дозвонился!

Тот впервые за их встречу счастливо улыбнулся и поднялся, зачем-то взяв в руку свой чемодан.

— Это замечательно.

— А ты… ты куда?

— Посадку уже объявили.

Старший Стив мотнул головой в сторону ближайшего монитора с табло вылета, висевшего под потолком. Среди надоевших уже красных «Задерживается» горела единственная белая надпись «Посадка идёт» рейса на Honua o ka poe make. Стив быстро перевёл слова с гавайского и охнул.

— Нет. Нет, погоди, тебе нельзя туда!

— Мне нужно, Стивен. Мне, правда, пора. Ты сделал то, ради чего я должен был с тобой встретиться. Остальное ты уж как-нибудь сам. Только не подведи.

У него запершило в горле. Получается, Стиву удалось начать менять собственное будущее? Если да, то эта его версия, которой не повезло в жизни, перестанет существовать. Вроде бы надо радоваться, а не получалось.

— Не подведу. Я тебя не подведу.

— Стив?.. Стивен? МакГарретт, проснись! — рявкнул кто-то у него над ухом, и Стив, подорвавшись, ничего не понимая, рывком сел. — Ну, слава Богу! Я уж думал, весь аэропорт перебужу.

Потирая глаза спросонья, Стив огляделся. Он все ещё был в аэропорту, а если говорить конкретно, то на полу. Зал ожидания большей частью пребывал пока в сонном оцепенении, лишь немногие пассажиры бодрствовали. За окнами было уже светло, осточертевший оранжевый цвет уступил серому и белому. Табло, правда, горели всё теми же несчастными «Задерживается», но движение самолётов снаружи давало надежду, что полеты скоро возобновят.

Рядом многозначительно кашлянули, и, повернув голову на звук, Стив увидел Дэнни: напарник сидел в кресле и смотрел на него сверху вниз.

— Я требую сверхурочные, МакГарретт, — произнёс тот таким тоном, что невозможно было понять, серьёзен Дэнни или шутит. — Я всю ночь то сторожил наши вещи, то искал тебя по всему терминалу, пока ты бессовестно дрых. Тоже мне, «морской котик»-стелс!

— Прости, Дэнни, я не знаю, как это получилось.

Так он спал? Стив ещё раз мучительно огляделся, ища хотя бы какие-то намёки, что те две встречи, полностью изменившие его мировоззрение, произошли всё-таки в реальности, а не в его голове. Понятно, что нет никакого волшебства, кроме как в красивых сказках, и до этой ночи Стив считал себя закоренелым реалистом, но, тем не менее, осознание, что то был лишь сон, отдалось болью глубоко в груди. Всего лишь сон.

— Не знаешь? Это твоё обычное состояние, Стив, если вопрос не относится к категории вооружений. На, держи. С Рождеством.

В руки Стиву перекочевал сэндвич.

— Да, — спохватился он, — с Рождеством.

Перебравшись в кресло, Стив обнаружил в держателе подлокотника ещё и стаканчик с кофе. После их вчерашней ссоры, закончившейся совсем уж некрасиво, Дэнни всё же позаботился о нём... Стив немного сумбурно поблагодарил приятеля, приступил было к еде, но остановил себя и поблагодарил Дэнни ещё раз, нормально. Он этого заслуживал, потому что терпел Стива, такую упёртую задницу, он куда больше заслуживал на самом деле! Правда, у Дэнни было такое выражение лица, как если бы он вообще не понял, что происходит. Да, вот ещё доказательство, какой Стив хороший друг.

Напарник определённо чувствовал себя неловко, потому что хоть и трещал по привычке, не затыкаясь, но постоянно посматривал на Стива. Видимо, ждал, когда же его трепотню попытаются прекратить, а Стив старательно слушал продолжительный рассказ про то, что непогода прекратилась, снегоуборочная техника на взлетно-посадочных полосах работает в ударном темпе, и есть крошечный шанс улететь сегодня. Мысли всё пытались свернуть в сторону недавних сновидений, а в груди колючей рыбой-фугу надувалось разочарование. Получается, это во сне Стиву удалось почти что дозвониться до Мэри в самое Рождество и всё ей сказать, в реальности же придётся повторить. Нестрашно, нет, проблема была в другом — какой же из него старший брат, если он звонит поздравить с праздником после этого самого праздника? Да никакой, вообще никакой, по сравнению с тем, прошлым Стивом. Как много ему, однако, придётся исправлять.

— Дэнни, прости меня, — улучив момент, когда тот замолк, набирая воздуха в грудь, быстро сказал Стив. — Прости за то, что я тебе вчера наговорил. Ты был прав, а я не желал признавать очевидного.

По ощущениям прошло не меньше пяти минут, прежде чем Дэнни протянул:

— Та-ак, что я пропустил? Ты головой ударился, пока спал? Иначе с чего вдруг ты решил со мной согласиться?

— Ну, кое-что случилось, и я посмотрел на свою жизнь со стороны. На прошлое, на… на возможное будущее. Мне не понравилось то, что я увидел, поэтому я и пересматриваю приоритеты, так скажем.

Прищурившийся Дэнни сверлил его полным подозрения взглядом. Стив ответил ему виноватой улыбкой, стараясь не думать, что по-другому не получилось бы. Он бы и сам не поверил и вытряс из Дэнни всю душу, если бы тот внезапно перестал ныть, бросил носить галстуки и перешёл на флотские образ жизни и метод решения проблем.

— Ты это серьёзно сейчас?

— Как никогда, Дэнни.

— Вау. То есть, я больше не услышу от тебя глупостей вроде «это всего лишь Рождество, Дэнни»? Мы не рванём в Сиэтл за очередным подозреваемым, например, в день рождения Грейс? И ты тоже не умчишься без предупреждения куда-то в Японию за убийцей отца?

— Нет. То есть, я как минимум предупрежу, — поправился Стив, потому что выражение лица ошарашенного его ответом Дэнни, конечно, бесценно, но не хотелось, что напарника удар хватил или ещё что-то приключилось. — И больше ни за что в жизни не буду дрессировать Мэри, как ты выразился. Я... пока точно не знаю как, но я с ней помирюсь и соберу обратно свою семью.

— Ну надо же... я тут пытаюсь подобрать слова извинения, потому что думаю, что перегнул палку, а ты, оказывается, решил полностью свою жизнь поменять, — с расстановкой произнёс Дэнни, потерев подбородок. — Ты же понимаешь, что за один день ничего не произойдёт? Это надолго и вообще... — он взмахнул руками, видимо, пытаясь изобразить то самое «вообще». — Но я рад, честно, я очень, очень рад. Ты же нормальный мужик, МакГарретт, но твои армейские заскоки, которые вон откуда аж тянутся, тебе не дадут жить не дадут спокойно. А ты мне всё-таки дорог, придурок, я желаю тебе счастья… Ты тоже прости, снова. Я звонил Рейчел вот почти только что, она больше не злится, — Дэнни с надеждой улыбнулся, — когда я передал наш разговор, велела хватать тебя в охапку и тащить к ней сразу по прилёту, чтобы ты не был один.

— Твоя бывшая жена — потрясающая женщина.

— Я знаю и очень надеюсь, что скоро она опять станет моей женой. Знаешь, что, Стив? Дай-ка я тебя обниму, раз уж ты принял судьбоносное решение перестать быть армейским болваном. Надо запомнить этот день.

Как Дэнни ни старался, ему не удалось избавиться полностью от растроганных ноток в своём голосе. Мог и не пытаться, Стив знал, какой он, на самом деле, ужасно сентиментальный человек. Напоследок похлопав его по плечу, Дэнни вернулся на своё место и уже другим тоном спросил:

— Что собираешься делать?

— Позвоню Мэри, тёте Дэб, организую им поездку на Гавайи. Всё-таки это и дом Мэри тоже, а она в нём не была гораздо дольше, чем я. После смерти отца вообще получился кошмар, так что, да, попробую собрать вместе всех МакГарреттов. Кэтрин, наверное, ещё несколько дней будет на дежурстве, надеюсь, за это время я смогу придумать, — Стив вспомнил слова своей старшей версии, — что-нибудь по-настоящему романтичное.

— Бутылка вина, сыр и «Дневник памяти». Стопроцентный результат гарантирую.

— Я запомню. Ладно, — он потянулся, — надо привести себя в порядок хоть немного. Нас, может, скоро уже отправят домой, а я наверняка похож на чудовище.

Пробежать стандартный утренний километраж в здании аэропорта не получилось бы никак, так что Стив под удивлёнными взглядами ближайших соседей наскоро размялся, отжавшись несколько десятков раз и покачав пресс. Физические упражнения всегда помогали очистить разум и сбросить остатки сна, в этот раз тоже сработали: голова сделалась приятно ясной, пришли силы и воодушевление, настрой претворять в свою жизнь то, что Стив осознал этой ночью. То, что встреча с собой прошлым и собой будущим ему приснилась, совсем не остудило его пыл, не заставило сомневаться, а стоит ли, нужно ли что-то делать. Нужно. Оглянувшись назад и посмотрев в будущее, Стив видел это чётко и ясно. Если бы не этот сон, он бы прямой наводкой пошёл по именно тому пути, который в конечном итоге привёл к потере всего: Кэтрин, оханы, друзей! Только и остаётся, что в самом деле уверовать в чудо, чудо, которое его уберегло.

Рассказывать Дэнни правду он, конечно, не станет. Может быть, когда-нибудь потом, но однозначно не сейчас. Сейчас Стив должен в первую очередь поговорить с Мэри и повторить ей хотя бы то, что во сне наговорил на автоответчик. Когда он, чувствуя себя уже взбодрившимся и готовым к новому бою, вернулся к их местам, Дэнни увлечённо копался в телефоне. Неплохая мысль. Уже утро, нагрузка на телефонные линии должна снизиться, самое время позвонить сестре. Однако, взяв в руки смартфон, Стив удивился, почувствовав лёгкую вибрацию аппарата, которая обычно означала пропущенный вызов или непрочитанное смс. Сердце немедленно застучало так сильно, что чуть рёбра не выломало, и, разблокировав экран, Стив сглотнул.

Действительно пропущенный. От Мэри.

— Стив? — её голос из динамика звучал немного сонно. — Надеюсь, у тебя не случился побег каких-нибудь очередных главгадов, которые решили отомстить и теперь охотятся за мной?

— С Рождеством, Мэри, — пробормотал он в ответ, ощущая себя как никогда глупо. А ещё — горько. Правда снова била по лицу наотмашь. Родная сестра вместо поздравлений в первую очередь заговорила о его работе, и не подумала даже, что Стив мог позвонить ей по какому-то другому поводу.

— А, и тебя тоже с Рождеством, братец. И всё же, что стряслось, Стив? Я как-то не ожидала от тебя такого сообщения на автоответчике почти в полночь.

Сообщения на автоответчике? Стива бросило в жар. Он был твёрдо уверен, что не звонил никому вечером до ссоры с Дэнни, а звонил только... только во сне. Значит, он всё-таки не спал? Или у него приключился приступ лунатизма, чего Стив никогда за собой не замечал прежде?

Или всё-таки произошло настоящее рождественское чудо, в которое армейский чурбан просто не мог поверить?

— Стив! — Мэри крикнула в трубку так, что сидевший рядом Дэнни вздрогнул и чуть не выронил свой телефон. — Ты уснул, что ли?

— Я? Нет! Нет, совсем нет.

— Так. Ясно, у тебя в очередной раз что-то приключилось. Вопрос только один — я к этому каким боком?

— Да, ты права. Приключилось. Я понял, что я плохой брат и ещё более худший друг. Да и парень, похоже, так себе.

— Стив, — изумлённо протянула Мэри, — тебя какая муха укусила?

— Я просто... просто прозрел. Мэри, мы же семья, а если этого не знать, так будто вообще чужие друг другу люди. Кроме тебя и тёти Дэб, у меня по-настоящему и нет никого. У тебя тоже, и это неправильно, и...

— Хочешь сказать, я себе мужчин выбирать не умею?! — сердито вопросила сестра, и Стив чуть не поперхнулся. Как, ради всего святого, Мэри сделала такой вывод из его слов?

— Нет. Я хочу, чтобы мы снова были родными людьми, как когда-то. Когда мамы не стало, мы разделились и напрасно. Ты... ты понятия не имеешь, Мэри, как сильно это мешает жить.

— Я не имею? Я, к твоему сведению, несколько лет ходила к психотерапевту и то не все травмы успела проработать из-за переезда.

— Ну, тогда ты понимаешь всё лучше меня. Знаю, странно выглядит, что я вот так, с бухты-барахты, решил исправиться. Если ты спросишь, я вряд ли сумею ответить почему, но я знаю, что мне это нужно, нам нужно, обоим. Вряд ли у нас получится стать теми же счастливыми братом и сестрой, какими мы были до смерти мамы, но просто быть семьёй... я хочу попытаться, Мэри.

Он замолчал, не слыша ничего, кроме собственного дыхания. Мэри молчала, и та вера, с какой Стив говорил, самую малость, но пошатнулась. Он не был хорош в риторике, она не требовалась, чтобы отдавать приказы, однако надеялся, что сказанные слова для Мэри звучали искренне.

— Знаешь, — произнесла наконец она после паузы, — я не совсем поняла, что именно с тобой произошло. Надеюсь, что это всё-таки был не кирпич и не рукоять пистолета, прилетевшая тебе по затылку, потому что говоришь ты очень странно, Стив. Как будто и не ты совсем, я верю и не верю тебе, так что... Мы с тётей Дэб сейчас в Сакраменто. Тут была снежная буря, быстро прилететь на Гавайи не получится.

— Мы с Дэнни застряли в аэропорту Сан-Франциско, — произнёс Стив, не веря в свою удачу. — Это где-то в двух-трёх часах от вас.

— Да? Ну, тогда это знак. Ты можешь приехать, если хочешь, Стив. Стив?

— Я приеду, — произнёс он решительно, и в тот же момент Дэнни, который словно подслушивал весь их разговор от начала и до конца, неожиданно показал ему большой палец.