Глядя в будущее (джен)

«Дом-дементор» — мысленно назвала это мрачное строение Гермиона на второй день своего пребывания здесь. Сейчас она находилась на площади Гриммо третью неделю, а казалось, что уже много лет.

От тоски и уныния не спасали ни шутки Фреда и Джорджа, ни болтовня с Джинни обо всем подряд, ни забота Молли. Гермиона понимала, что в этом доме она в безопасности, что ее окружают умелые маги, способные прийти на помощь даже скорее, чем ее собственные родители. Но все равно чувствовала себя чудовищно одинокой.

Каждое лето «домашняя» часть ее каникул становилась короче — и вот, в этом году Гермиона впервые вообще не поехала домой, отовравшись в письме родителям летней практикой. С каждым годом у нее было больше тайн от них и меньше общих тем для разговоров. Однажды, с тоской думала она, так называемый «волшебный мир» окончательно поглотит ее и отрежет от семьи. Магия уже давно не казалась ей чем-то таким же прекрасным и захватывающим, как в 11 лет. «Ты волшебница» звучало как приговор за преступление, состоящее неизвестно в чем. Как «Твоя судьба определена за тебя». И ни с одним волшебником в этом насквозь волшебном доме она не могла поделиться своими рамышлениями. Ее просто не поняли бы. Для Сириуса, Тонкс, Ремуса, Грюма и всех Уизли это была просто жизнь — единственная, какую они знали. Магия не входила в их жизнь, очаровывая и открывая целый мир лишь затем, чтобы потом больно разочаровать.

Все в доме навевало либо страх, либо тоску.

Портрет полоумной миссис Блэк в ответ на малейший шум начинал верещать и сыпать проклятиями. Одно время Кикимер повадился устраивать уборку в холле по ночам, специально роняя щетки и железные ведра. Чище от этой «уборки» не становилось, зато истинная цель старого прохиндея была достигнута. После второй побудки, когда охваченные паникой члены Ордена повыскакивали из своих спален в сорочках и с палочками наизготовку, Сириус раскусил уловку домовика, наорал на него, не выбирая выражений, и пригрозил за следующий подобный фокус оторвать голову. Возможно, в буквальном смысле. Интерьер дома вполне располагал к такой версии.

Гермионе было жаль старого эльфа. Он ведь стал озлобленным от одиночества и жестокости хозяев, но остальные обитатели Гриммо предпочитали не замечать этого! Она попыталась было любезно поговорить с Кикимером тет-а-тет и найти для него доброе слово, но в ответ он разразился такой руганью на «поганых грязнокровок», что Гермиона ушла в слезах. Она никому не стала рассказывать об инциденте, чтобы старику не досталось в очередной раз — он же не виноват. Но ее обиды от услышанного это не умаляло.

Сам Сириус вел себя немногим лучше Кикимера. Он упивался жалостью к себе из-за сидения взаперти, срывался на домовике, орал на мать при всяком случае, затевал склоки с членами Ордена, хамил напропалую и всегда был либо зол и пьян, либо зол и с похмелья. Особенно упорно Блэк цеплялся к профессору Снейпу. Тот никогда не задерживался в доме, но даже по обрывкам, которые доносились до ушей Гермионы из холла, она могла догадаться, как эти двое собачатся на заседаниях Ордена, куда ей ходу не было.

Гермиона по возможности сторонилась Сириуса и о своих чувствах насчет его поведения тоже никому не рассказывала. Разве можно обсуждать за глаза и критиковать манеры того, кто предоставил тебе и твоим друзьям крышу над головой?

Она с нетерпением ждала, когда на Гриммо приедет Гарри, надеясь, что, во-первых, Сириус станет поменьше пить ради общения с крестником, а во-вторых, с Гарри она сможет поговорить наконец о том, что ее гложет последние месяцы. Он наверняка поймет ее! Он ведь тоже рос у магглов, имел нормальное детство, о чем-то мечтал, задумывался о будущей профессии… Потом словно попал в сказку: «Ты не такой, как все! Ты отправляешься в волшебную школу, где будешь заниматься потрясающими вещами!» А потом…

А потом — вот это все.

Она могла лишь догадываться, как Гарри злят ее письма с жалкими попытками поддержать его и бесконечными утайками: «мы ничего не пишем сам знаешь о чем», «нам не велено», «думаю, мы увидимся совсем скоро».

Гермиона в очередной раз бродила по дому без дела, оставшись одна. Внизу, на тесной кухне, шло заседание Ордена Феникса. Рон, Джинни и близнецы опробовали какой-то новый способ подслушивания, который упоенно изобретали предыдущие два дня. У нее не было настроения участвовать в их проделках.

На втором этаже находилась заброшенная гостиная. Гермиона прошлась по помещению, которое, даже будучи огромным, все равно выглядело тесным и давящим. Вся мебель здесь была зачехлена какими-то простынями, плотные шторы задернуты. В углу стоял большой предмет, накрытый серой тканью, и Гермиона не сразу поняла, что это такое.

Она подошла, на всякий случай держа волшебную палочку наготове, заглянула под краешек полотна — и, вздохнув с облегчением, полностью сдернула его.

Это было старинное овальное зеркало в полный рост. Стекло немного оплыло, деформировавшись, а в углубления завитков вычурной бронзовой рамы забилась патина и грязь. Собственное отражение — бледная осунувшаяся девчонка в джинсах и бесформенной кофте с капюшоном, стоящая посреди полутемной нежилой комнаты — показалось Гермионе чем-то чужеродным. Это зеркало было предназначено для других изображений. Леди и лорды в шикарных нарядах, богатый интерьер гостиной благородного дома, блики от свечей на хрустале люстр и на украшениях дам… Наверняка оно действительно отражало множество подобных сцен за века своей службы.

Гермиона коснулась холодной поверхности кончиками пальцев. Ей захотелось, чтобы время в зеркале обернулось вспять и она смогла увидеть что-то прекрасное и воодушевляющее, увидеть иное лицо этого дома, ныне угнетающего и враждебного. Пусть ей самой не суждено блистать на балах в изысканных старомодных платьях и драгоценностях, но взглянуть-то можно?

А лучше… Лучше бы старинное зеркало показало ей не прошлое, а будущее! Хоть кусочек! Просто чтобы узнать, не тщетна ли вся борьба Ордена Феникса. Если впереди победа, то обрести надежду и источник сил. А если поражение, то перестать тратить силы попусту и бежать, спасая тех, кто еще может спастись.

Гермиона крепко зажмурилась, прося Мерлина, Моргану и всех великих волшебников дать ей знак относительно ее будущего. Показать хоть короткий проблеск, хоть смутную тень на краю отражения! Она готова поверить, что это будут не просто игры ее воображения, а настоящее предсказание. Только бы увидеть что-нибудь! Что угодно будет лучше этой гнетущей неопределенности!

— Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи… — невесело продекламировала она, открывая глаза.

— Кто на свете всех подлее, всех коварнее и злее? — раздался мужской голос у нее за спиной.

Несмотря на всю нервозность последних недель, Гермиона не испугалась — лишь немного подосадовала, что ей помешали. Она сразу узнала этот низкий ровный голос. Выходит, совещание закончилось.

— В сказке было не так. Добрый день, профессор Снейп, — ответила она, не оборачиваясь.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер.

Она чуть-чуть подвинулась, чтобы встретиться взглядами с его отражением — в полной уверенности, что Снейп, поздоровавшись, сразу же уйдет, как всегда после заседаний. Но, к ее удивлению, он сделал несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть ее в зеркале.

— Мы с вами не в сказке. Хотя вид у вас — под стать Белоснежке, краше в гроб кладут. Он и натолкнул меня на импровизацию. Вы как будто свою смерть пытались разглядеть.

— Блестящая импровизация. И комплимент, которого я достойна, — кисло улыбнулась Гермиона. — Спасибо, сэр, вы очень любезны.

— Я сюда не любезничать прихожу, — поморщился Снейп ничуть не жизнерадостнее, чем она. — Серьезно, что здесь происходит, мисс Грейнджер? Что вы делаете одна?

Его вопросы звучали не как сварливые придирки, к которым она привыкла в школе. Но и деликатной участливости в них не было. Снейп спрашивал так, будто должен был и имел право знать о ее состоянии. Как врач, зашедший проведать пациента. Неизлечимого пациента, которому можно разве что облегчить муки, но не спасти…

— Пытаюсь заглянуть в будущее, — честно ответила Гермиона.

— Это ведь не зеркало Еиналеж?

— Нет. Но и я хотела увидеть будущее, а не мечты.

— И как?

— Безуспешно, — вздохнула Гермиона.

— Непременно увидите. Когда оно станет настоящим, — скупо улыбнулся профессор.

— Если станет. И если я доживу.

Снейп, предельно посерьезнев, подошел ближе и остановился позади Гермионы, внимательно разглядывая ее лицо в зеркале через плечо.

— Мисс Грейнджер… Сегодня ваши друзья, проводящие каникулы на удивление весело для нынешнего положения, разошлись так, что шум мешал нам совещаться. Не услышав вашего голоса в этом гомоне и не обнаружив вас, освободившись… Я кое-что повспоминал и решил проверить свои догадки. И, кажется, они находят подтверждение…

— Вы вслушивались в голоса ребят? — опешила Гермиона. — Строили догадки… относительно меня? Я думала, вы даже не замечаете никого из нас за то время, пока идете от входной двери до кухни и обратно. И вообще…

— И вообще мне нет до вас никакого дела? — продолжил он.

Она пристыженно кивнула, отводя взгляд. В ответ Снейп взял ее за плечи и развернул к себе, вынуждая посмотреть в глаза.

— Вы умудряетесь быть одновременно наблюдательной и потрясающе слепой. Давайте-ка подумаем. Если бы мне не было дела до вас, или до Поттера, или до горланящей рыжей банды… Или до сотен других юных волшебников в этой стране… Зачем бы я вообще здесь находился? Зачем бы состоял в Ордене?

— Сэр…

— Итак, что с вами происходит, мисс Грейнджер? Откуда такие упаднические мысли?

— Вы хотели спросить, что со мной, кроме возрождения Волдеморта? — горько усмехнулась она. — Кроме грозящей Гарри и всем нам опасности? Кроме разлуки с родителями и необходимости лгать им на каждом шагу? Кроме того, что мне нет места ни среди магглов, ни среди волшебников? Кроме того, что этот дом высасывает из меня силы?..

— И Молли ничего с этим не делает? — перебил он ее поток жалоб.

— С чем?

— С вашим упадком магических сил.

Гермиона почувствовала, как от его нескрываемого беспокойства на ее лицо возвращается улыбка, редкая в эти времена гостья.

— Извините, я неудачно выразилась. Мне здесь тоскливо и неуютно, только и всего. «Высасывает силы» фигурально, разумеется. Я про себя называю его «дом-дементор».

— И давно ли вы придумали эту метафору? — он нахмурился еще сильнее.

— После первой же проведенной здесь ночи, — ответила Гермиона и под молчаливым требовательным взглядом пояснила: — когда встала более уставшей, чем ложилась.

Снейп, казалось, готов был вскинуть ладонь ко лбу в жесте разочарования.

— Первый раз вижу, чтобы человек настолько четко ощущал магическое воздействие на себя и при этом настолько же упорно отрицал его.

Теперь Гермиона испугалась не на шутку.

— Какое магическое воздействие?!

— Полагаю, фамильное гнездо фанатиков чистокровности под завязку напичкано древней магией, и вам здесь тяжелее других из-за вашего происхождения. Дом враждебно относится к человеку, не имеющему в себе крови древних магических семей.

— И что с этим делать?! Я же не могу изменить свою наследственность!

Северус задумчиво наморщил лоб.

— Как правило, чем древнее заклинание, тем оно мощнее… Но в то же время примитивнее. Судя по тому, как быстро и грубо началось действие… Можно для начала попробовать вот это…

Запустив руку во внутренний карман мантии, он выудил пустой стеклянный пузырек размером не больше мизинца. Следом появился маленький складной ножичек. Под удивленным взглядом Гермионы Снейп надрезал свой палец и уронил несколько капель крови в емкость, затем, вооружившись волшебной палочкой, герметично запаял флакон. Следующим заклинанием он наколдовал тонкую металлическую цепочку и пропустил ее через стеклянное ушко получившейся ампулы. Все эти манипуляции были проделаны были так быстро, что Гермиона не успела придумать, как ей реагировать.

— Передаю этот предмет Гермионе Грейнджер — безвозмездно, безо всяких условий, в ее полное владение и свободное распоряжение. Мисс Грейнджер, теперь это ваша кровь. Носите ее при себе, и посмотрим, что из этого выйдет.

Снейп накинул на шею опешившей и по-прежнему не находящей слов Гермионе цепочку с импровизированным амулетом. И только когда он поднял свою руку и поднес к ней кончик палочки, чтобы залечить порез, она выпала из забытья.

— Сэр, позвольте мне…

Гермиона коснулась пореза, сняла капельку его крови и растерла ее между своими пальцами, а затем залечила ранку заклинанием, которое давно выучила сама, не дожидаясь, пока дойдет до него по учебной программе Хогвартса.

— Спасибо вам, профессор… Я даже не знаю, что еще сказать… Надеюсь, что этого будет достаточно.

— А если недостаточно, то?.. — подсказал он.

— То вы рядом, — улыбнулась она сквозь навернувшиеся слезы. — Я не одна.

Северус снял слезинку с ее ресниц так же бережно, как она снимала его кровь.

— А что касается вашего места между волшебным и маггловским миром — все ровно наоборот, вам уготовано место и в том, и в другом, мисс Грейнджер. Для того, чтобы увидеть будущее, не нужны зеркала. И магия не нужна. Я прямо сейчас вижу перед собой будущее нашей магии. Одну из тех, ради кого мы боремся, кого до нужной поры оберегаем и не позволяем рисковать. И могу уверенно сказать, что стоящее передо мной будущее весьма заманчиво, — закончил он с многозначительной улыбкой. — Оно стоит того, чтобы сражаться.

~ ~ ~

В тот же вечер, уже почти заснув, Гермиона успела поймать краешек мысли, которая ни за что не пришла бы к ней днем. А ведь первым, кого она увидела в зеркале после мольбы показать ей ее будущее, был Северус Снейп. И, пожалуй, это будущее тоже стоило того, чтобы бороться и ждать.

Широко улыбнувшись, Гермиона заснула сладко и безмятежно, а утром встала полной сил, будто и не было вчерашнего отчаяния. Благодаря амулету. Конечно же, амулету.

~ ~ ~

— Снегг! — вырвалось у Гарри. — Он что, здесь?

— Ага, — ответил Джордж. Тщательно закрыв дверь, он сел на одну из кроватей, Фред и Джинни пристроились рядом. — Сейчас отчитывается. Секретность — ух!

— Подлюга, — лениво проговорил Фред.

— Он сейчас на нашей стороне, — с укоризной сказала ему Гермиона.