Loser in love (гет)

Пенси чувствовала себя человеком. Нет, не сказать, что в остальное время она ассоциировала себя с каким-то представителем мира животных, но обычно ей чего-то недоставало, чтобы по всем параметрам причислить себя к роду людскому. Например, то, что ванна в её комнате была заменена некой пародией на душ, мыться с помощью которого можно было, только согнувшись в три погибели. А сейчас девушка наслаждалась тёплой водой, ароматной пеной, приятным массажем и абсолютным спокойствием, нежась в самой настоящей ванне и чувствуя себя практически дома в лучшие времена. Насколько же всё-таки приятно расслабиться таким образом после тяжёлого рабочего дня и не менее тяжёлого похода на пляж, точнее, возвращения оттуда и подъёма в гору под палящим солнцем с тяжёлым от воды полотенцем и полупустой (полу полной?) бутылкой лимонада, стыренного из одного из баров. Да, видит Мерлин, даже от Поттера всё-таки может быть польза…

Девушка принимала ванну именно в комнате своего бывшего однокурсника, который, уезжая на весь день на экскурсию, любезно дал ей ключи от номера, предоставляя тем самым его в полное её распоряжение. Вообще-то как работник отеля Пенси не имела права здесь находиться и нагло пользоваться удобствами, предназначенными исключительно для гостей отеля, но мысль о том, что кто-то будет ходить и проверять это, казалась ей абсурдной. Главное — не попадаться на глаза никому из персонала и — не дай Мерлин! — начальству, и ничего страшного не случится. Всю последнюю неделю она периодически ходила в комнату номер 618 в гости, и пока ей удавалось оставаться незамеченной, а если это и было не так, то паники по этому поводу никто не поднимал. Наверное, это было банально никому не нужно.

День выдался очень тяжёлым. Сегодня Пенси работала не на своём привычном месте, а заменяла одну из девушек-коллег, у которой по графику стоял выходной, и закончила уже в шесть вечера, вместо привычной половины двенадцатого. С одной стороны, ей нравились такие дни, потому что она из ассистента превращалась в настоящего бармена, работая целый день в одном и том же баре, в одиночку. Там не надо было добрую половину смены проводить за мытьём стаканов и терпеть паршивый характер прямого начальника. С другой стороны, объём работы это никак не уменьшало, даже наоборот. Сейчас был конец июля, самый разгар туристического сезона, и народ, желающий получить прохладительные напитки, тосты на закуску или мороженое, не оставлял молодой барменше ни секунды свободного времени, чтобы вздохнуть или попить самой. Более того, в этом баре отсутствовал кондиционер, что существенно усложняло процесс работы, — было невыносимо жарко, ненавистная униформа прямо-таки прилипала к потной коже, сковывая движения и заставляя мечтать хотя бы о той самой пародии на душ, что была в её комнате.

А ещё, несмотря на загруженность рабочего времени, девушка с удивлением осознавала, что ей одиноко и скучно без почти постоянного присутствия Поттера, к которому она успела привыкнуть и привязаться за то время, что юноша был здесь. Пусть даже у неё стабильно не хватало времени, чтобы поговорить с ним о чём-нибудь, — этим они обычно занимались на пляже, — мысль, что он совсем рядом, сидит и наблюдает за ней, иногда даже принесёт стаканы с ближайших столиков, незримо поддерживала и давала силы пережить очередную смену и не сорваться в конце. Хотя последнее случалось пару раз, и тогда Поттер любезно позволял ей выплакаться ему в жилетку, а потом спаивал за свой счёт и они вместе сидели на парапете, на балконе над бассейном, и курили, пуская дым в ночное небо. Пенси ухмыльнулась, представляя, что сказал бы Блейз, если бы она ему об этом рассказала, — что у неё очень странные представления о романтике. А ей было наплевать, в её мире — давно полетевшем в тартары мире девушки высокого происхождения, которая последние два года чисто по-дружески трахалась с лучшим другом и верила исключительно в силу денег и некоторых видов магии, — понятия романтики не существовало вообще. А даже если бы и существовало, то связывать его с Поттером ей бы и в голову не пришло и даже не потому, что он и сам был таким же. Нет, у того циника, каким стал герой всея магического мира, где-то в самом дальнем и глубоком уголке души ещё сохранилась вера в добро и любовь. Но не в то добро, смысл которого можно найти на дне бутылки, и не в любовь к слизеринке Паркинсон. Долго, слишком долго, ему промывали мозги, чтобы он мог так просто, за неделю с небольшим, начать испытывать что-то большее, нежели простая приязнь, к той, кого он не так давно считал врагом.

Если бы Пенси кто-то спросил, хочет ли она, чтобы Поттер полюбил её, она бы не нашлась с ответом. Если бы Поттер, признался ей в любви открыто, она бы ушла, захлопнув за собой дверь. Если бы от неё потребовалось решить, любит ли она Поттера, она бы сладко улыбнулась и сказала, что она не верит в это «великое светлое чувство». Если бы Поттер открытым текстом предложил ей переспать с ним, она бы заявила, что он слишком много пьёт, и налила бы ему очередную порцию виски. Если бы он при этом поделился мыслью, что хочет поиметь её прямо на барной стойке, она кончила бы на месте. Если бы Поттер сейчас зашёл в ванную своего гостиничного номера и увидел бы, как она мастурбирует, она бы сказала, что думает о нём. И это было бы правдой.

А ещё Пенси знала точно, что её отношение к бывшему гриффиндорцу не изменилось в одночасье. И уж тем более нельзя сказать, что он превратился для неё из врага в друга. Во-первых, Поттер никогда не был для неё врагом, он просто отсутствовал в её жизни. А во-вторых, те отношения, которые медленно и мучительно складывались у них в течение последнего времени, и дружбой-то было назвать нельзя. Так, адекватное общение на уровне совместных походов на пляж и ночного прокуривания денег и здоровья. И всё-таки что-то новое начало формироваться между ними после того инцидента в Превели. Поттер приехал тогда за ней, хотя мог со спокойной совестью не тратить своё время, силы и деньги на такси, а потом ещё, рискуя жизнями обоих, проехать на машине пол-острова, имея лишь очень приблизительные представления об управлении этим видом транспорта, и остаток вечера отпаивать её горячим кофе со слоновьей порцией казённого виски в нём, а спокойно вернуться в отель. Когда Пенси потом пыталась выяснить у него, что заставило его не оставлять её одну, он отмахнулся и пробормотал что-то на тему своей гриффиндорской совести и чувства ответственности за неё, но, должно быть, он и сам слабо верил в это объяснение. Но другого не было, а если и было, то Поттер не хотел его озвучивать, а Пенси — слышать.

Вода в ванне стала заметно прохладнее, и девушка уже потянулась было за волшебной палочкой, чтобы привычным заклинанием сделать её снова горячей, но тут же одёрнула себя, вспоминая, что она совсем не дома, чтобы растягивать банные процедуры на несколько часов, а палочка вообще-то была оставлена в сумке с остальными вещами, которая валялась где-то на просторах комнаты Поттера. А посему надо закругляться. Нехотя Пенси открыла пробку, выпуская воду из ванны, а сама закрепила душ в специально предназначенное для этого место, которое отсутствовало у неё в комнате, и неспешно помыла голову, после чего смыла с себя остатки пены и вылезла наружу. Плиточный пол был скользким, а ступни девушки — мокрыми, что в совокупности дало вполне логичный, но от этого не менее неприятный результат. Не успела Пенси сделать и двух шагов по направлению к висевшему на противоположной стене полотенцу, как поскользнулась и, громко и нецензурно выражая своё недовольство по этому поводу, полетела на пол. Предварительно ухватившись за стоявшую поблизости вешалку для одежды и, разумеется, увлекая её за собой.

В общем, когда недавно вернувшийся с экскурсии Гарри Поттер, взволнованный шумом в ванной комнате, ворвался внутрь, он имел счастье наблюдать просто потрясающую по своей комичности картину. Надменная аристократка Паркинсон, шипя и матерясь, валялась на мокром полу в обнимку с вешалкой и всеми силами пыталась высвободиться из-под слоя рубашек и футболок хозяина комнаты, которые, собственно, до недавнего времени и находились на этой вешалке. Настроение бывшего гриффиндорца — признаться, довольно-таки паршивое — как-то сразу поднялось, и он, не выдержав, разразился приступом полу-истерического хохота, за что получил по макушке метко брошенной девушкой зажигалкой, очень удачно выпавшей из кармана одной из рубашек. Да, поистине страшна месть обиженной женщины.

— Поттер, — приторно-сладким голосом пропела Пенси, разом прекратившая все попытки скинуть с себя слой рубашек, — может быть, ты прекратишь ржать, как конь, и соизволишь-таки покинуть помещение, чтобы дать мне привести себя в удобоваримый вид?

— А надо? — невинно поинтересовался юноша. Мерлин, ну как — как?! — этот паршивец оказался на Гриффиндоре? — Может, тебе помочь? — и ухмылка при этом на пол-лица.

— Поттер, тебе говорили, что ты чёртов извращенец?

— Ага, — ухмылка стала ещё шире. — Ты. Только что.

— Ты издеваешься?

— Разумеется.

— Поттер, знаешь, — Пенси откровенно бесил весь идиотизм ситуации и то, что её тело реагировало на это несколько не так, как положено, — я бы с огромнейшим удовольствием ударила тебя. Больно и сильно. Но для этого мне надо встать и одеться, а это я смогу сделать только, когда ты уберёшься отсюда и плотно закроешь за собой дверь.

— Тогда мне уж тем более нет поинта это делать. Кстати, Паркинсон, ты бы хоть заглушающее заклинание на ванную комнату ставила, а то люди хрен знает что подумать могут.

Пенси почувствовала, что краснеет. А этот паршивец всё ухмылялся, наблюдая, как бывшая слизеринка сливается по цвету с волосами его лучшего друга, и, кажется, искренне наслаждался ситуацией.

— Кстати, знаешь, я тебе завидую, — совершенно невозмутимо продолжал Поттер. — Провела день с пользой, совмещала, так сказать, полезное с приятным, — многозначительный взгляд в сторону ванны.

— Ага, спагетти с кетчупом с полётами через половину ванной комнаты без метлы, — фыркнула в ответ Пенси, стараясь игнорировать его последний намёк.

— Спагетти с кетчупом? — юноша удивлённо поднял бровь. Моргана, да он сейчас прямо-таки копия леди Дории Поттер, портрет которой Пенси видела многократно в холле здания гильдии экспериментальной магии, в которую когда-то входила её мать. — Если мне не изменяет память, ты вчера на них жаловалась. И вообще, мне казалось, что ты любишь итальянскую кухню.

— А ещё позавчера и всю прошлую неделю. Я же рассказывала тебе, как нас кормят, — девушка закатила глаза. — И этот кошмар настолько же далёк от итальянской кухни, — в этом можешь мне поверить, я три четверти своей жизни дружу с Блейзом Забини, а он наполовину итальянец! — насколько я далека от поста Министра магии Греции! Кстати, Поттер, как тебе Санторини?

— Спасибо, поблевал, — на лице Поттера появилась гримаса отвращения. — Этим придуркам из турфирм надо предупреждать заранее, что на том корыте, которое они называют скоростным паромом, укачивает даже в полный штиль!

— Ты не говорил, что у тебя морская болезнь.

— Ты думаешь, я об этом знал?! И вообще, сегодня был такой ветер, что на корабле не было, наверное, ни одного человека, который не сблеванул.

Теперь, наконец, настала очередь Пенси подленько хихикать, представляя себе серо-зелёную физиономию бывшего гриффиндорца. Конечно, она знала, что представляет собой паром, на котором перевозят туристов, заплативших бешеные деньги за то, чтобы полюбоваться на описанные гидом в подробностях чудеса острова Санторини, — за полтора месяца работы в отеле она выслушала достаточное количество жалоб от попавших в шторм неудачников. Знала, но у неё даже в мыслях не было сказать об этом Поттеру, когда она узнала, что он намеревается купить эту экскурсию. Во-первых, он не спрашивал. Во-вторых, ссориться с гидом, отгоняя от него клиентов, совсем не хотелось. Достаточно с него недавней встречи с трёхметровым морским ежом ночью на пляже, после которой он навсегда бросил пить и курить, а обеспечившие эту встречу Поттер и Паркинсон два дня не могли без смеха на него смотреть.

— Нет, ну а сам остров-то понравился? — прекратив хихикать, поинтересовалась девушка. Сама она туда не ездила, но, судя по рассказам, это было потрясающее место.

— Ещё бы он не понравился за те деньги, что я заплатил, — отмахнулся Гарри. — Экскурсию реально на совесть провели. В общем, сначала нас повезли…

И Поттер принялся вдохновенно рассказывать о том, как он провёл день, однако посреди своей пламенной речи был прерван совершенно неуместным взрывом хохота собеседницы, которая неожиданно осознала всю абсурдность ситуации, в которой они находятся. Она сама, абсолютно голая, лежит на холодном полу в ванной комнате Поттера, накрытая слоем его грязных рубашек и футболок, обнимает упавшую вешалку для одежды и внимательно слушает рассказ стоящего в дверях хозяина комнаты о его поездке на Санторини, при том, что мысли обоих явно не об этом замечательном острове, о чём очень красноречиво говорит прекрасно заметный бугорок на брюках юноши в том–самом–месте.

— Ай, да ну тебя на фиг, Паркинсон, — отмахнулся Поттера, даже не пытаясь выяснить причину её столь неожиданного веселья. — Вино пить будешь или пойдёшь к себе?

Пенси не ответила, терзаемая ощущением того, что за предложением остаться на какое-то время и просто попить вина скрывается что-то большее, а она ещё не до конца решила, хочется ли ей этого большего. Поттер, видя, что она не очень настроена разговаривать, пожал плечами и вышел из ванной комнаты, плотно закрыв за собой дверь, однако предварительно бросил на неё такой взгляд, что она только сильнее прижалась к вешалке, прогоняя рой непрошенных мыслей и образов. А может ей просто показалось? Может её больное сознание под давлением перевозбуждённого тела выдумало что-то, чего не существует и никогда не существовало? Впрочем, имелся всего один способ это проверить. В любом случае, она была не из тех людей, что отказываются от халявного вина.

…Пенси сжала между пальцами сигарету и выпустила струю дыма навстречу первым лучам восходящего солнца. Остудившийся за ночь воздух приятно холодил разгорячённую кожу, утреннюю тишину нарушал лишь немного отдалённый шум волн и умиротворённое посапывание Поттера, доносившееся со стороны кровати. Юноша спал, практически полностью скинув с себя одеяло, которое ему только мешало, принося абсолютно не нужное тепло, и Пенси поймала себя на том, что любуется его смуглым торсом, сильными руками и мягкими чертами лица, обрамлённого чёрными прядями длинных волос. Девушка по-прежнему не могла сказать, что она чувствует по отношению к Гарри Поттеру, но сейчас она не хотела об этом даже думать. У них будет ещё больше двух недель, чтобы вместе найти ответ на этот вопрос. А сейчас она просто сидела на балконе и курила, встречая рассвет нового дня и кутаясь в рубашку Поттера, приятно пахнущую дорогим одеколоном, морской солью, алкоголем, сигаретным дымом и сексом. Всем тем, что характеризовало их отношения.