Возродившаяся дважды (гет)

Что-то тёмное пронеслось за оконным стеклом и исчезло вдали. Уже несколько дней на улице дул сильный ветер, срывавший шапки снега с крыш высоких башенок. Холодный воздух проникал во все щели, и единственным спасением было сидеть в гостиной возле огня, который еле-еле тлел в камине.

— Когда я просила снег на Рождество, то имела в виду вовсе не это, — сказала Парвати, обращаясь ко мне, но я лишь молчаливо смотрела на огонь, пытаясь подползти поближе, чтобы хоть как-то согреться.

Огонь казался живым существом, к которому хотелось прикоснуться, провести по нему рукой. Казалось, что за этим прикосновением меня ждёт долгожданное ощущение тепла, которое я так ждала. Глаза закрывались сами собой. Меня ужасно клонило в сон. В гостиной воцарилась тишина. Никому не хотелось ничего говорить, даже обычно болтливая Парвати замолчала.

Сегодня все они разъедутся. Рон хотел поехать вместе с братьями покататься на лыжах. Мог бы остаться хотя бы из-за погоды. Хотя, наверное, у них в доме теплее, чем здесь, в каменных стенах, где каждая клетка твоего тела, кажется, прозябает вместе с тобой. Гарри тоже хотел бы уехать, но он не хочет находиться в доме, где когда-то жил его крёстный отец. После его смерти Гарри стал сам не свой. Его можно понять: только у него появился единственный родной человек во всём мире (Гарри никогда не считал Дурслей родственниками, по крайней мере, ничего внутри него не испытывало чувство родства с ними), и вдруг он умирает. Разумеется, осознать всё это было сложно. Но я знала, Гарри сильный. Он смог пережить, но всё же что-то в его душе до сих пор испытывает боль.

Впервые перед Рождеством я не чувствую никакой радости. Какая может быть, радость, когда даже сидя вплотную к огню, ты не можешь согреться!?

Уже сложно вспомнить те моменты счастья, которые раньше дарил мне этот праздник. Теперь я вижу лишь что-то отдалённо-знакомое, когда пытаюсь восстановить их в памяти.

Я посмотрела на лица сидящих у огня гриффиндорцев: холодные глаза смотрели на огонь в ожидании тепла. Наверное, мои сейчас смотрят так же. Давно я не чувствовала этого страшного чувства неопределённости, которое постоянно мучило меня раньше. Теперь оно вернулось. Я подошла ещё ближе к камину. Чего я жду от себя и от других? Чего мне не хватает? В грудь закралось ощущение пустоты. Я смутно понимала ответы на эти вопросы, но всё равно не могла сказать этого точно. Что-то должно было произойти на днях, я чувствовала это. Это что-то должно помочь мне найти ответы на эти вопросы.

* * *

Я сидела на подоконнике рядом с гриффиндорской спальней. Мне больше не хотелось тепла. Сзади меня послышался слабый голос, и я обернулась.

— Гермиона, ты уезжаешь? — спросил Гарри, встав вплотную ко мне.

— Нет, у родителей дела, и я не могу… Тем более, мне сейчас больше хочется остаться здесь…

Гарри промолчал в ответ. Я знала, сейчас ему трудно что-то сказать в ответ. Просто теперь настал такой момент, когда оставалось только сохранять тишину. Мы молчали около минуты. Всё это время мне казалось, что я должна что-то сказать, просто обязана, но мне не хотелось. Как будто всё моё тело меня не слушалось. Гарри ушёл, и я осталась одна. Я почувствовала облегчение. Не могу сказать почему, но мне теперь просто надо было побыть одной…

Почему же всё так? Раньше я не хотела остаться одинокой, а сейчас… Я не знаю, что сейчас. Вчера я бы смогла ответить, но теперь всё изменилось.

И почему людей всегда пугают изменения в худшую сторону? Топтаться на месте — это самое худшее, что может произойти. Раньше я не понимала этого, но теперь… Давно прошли времена, когда счастье могли принести простые вещи, когда глаза светились радостью от одной счастливой мысли, а незнакомый человек мог показаться родным в такие моменты. Почему всё минуло? Ведь когда-то всё это происходило со мной, а теперь кто-то другой наслаждается той порой, которую я теперь никогда не смогу догнать.

Я ничего не могла сделать. Впервые в своей жизни я чувствую бессилие. Бессилие что-то изменить. И почему так хочется убежать? Раньше я всегда справлялась с любыми проблемами, но теперь я уже не маленькая, и мне остаётся только ждать. Всё стало не так легко.

Я закрыла глаза и оперлась рукой о стену. То, на чём я раньше стояла как будто исчезло из-под моих ног. Вдали я не видела ничего, но я знала, что это только начало…

* * *

Тишина. Я падаю куда-то вниз. Так долго… Странное ощущение, будто под ногами не осталось ничего. Мне больше не за что зацепиться. Под собой я вижу пол, который не могу почувствовать. Несколько блёклых солнечных лучей упали на него в надежде дарить свет на несколько секунд больше. Я тянусь за ними, и вдруг они исчезают у меня над головой и остаются где-то вдали. Я падаю в бездонную пропасть. Что это заныло в груди? Отчаяние схватило моё сердце, нарастая с каждой секундой. Я больше не могу пошевелиться…

* * *

Тем утром я проснулась от своего собственного крика. Чьи-то глаза испуганно глядели на меня сверху. Мне было всё равно. Я хотела убежать и чем дальше, тем лучше.

Я поднялась на кровати и увидела Лаванду, сидящую у подножия кровати.

— Плохой сон? В последнее время они у тебя часто, — заметила она.

— Да уж… Надеюсь, я не проспала?

— Почти. Завтрак через десять минут, — ответила она и вышла из спальни.

Я проводила её печальным взглядом.

До Рождества осталось ещё пять дней, так почему же вместо обычной уютной гриффиндорской спальни я вижу обшарпанную холодную комнатёнку, где я остаюсь запертой в четырёх стенах!? Не так много времени прошло с момента, когда в мои мирную жизнь закралась какая-то незнакомая мне до этого нотка отчаяния, но единственное, что я могу сказать — это то, что у меня больше нет шансов вернуть всё назад. Вместо добродушной улыбки на лице стала появляться натянутая гримаса. Всё, оптимистичный взор детства канул где-то позади, а жизнь решила оставить меня посреди развалин, вот только почему-то забыла меня об этом предупредить.

Я вскочила с кровати и, несмотря на внезапно разболевшуюся голову, пошатываясь, подошла к одежде, кинутой прошлым вечером на пол. Я двигалась с таким трудом, что чуть не упала обратно на постель.

Нет, с этим нужно что-то делать. Раньше я боролась за ощущение стабильности. Давно ли это было? С самого первого приезда в Хогвартс. Сейчас пошёл уже шестой год, и я чувствую, что теперь мне нужно что-то другое, но всё же я, привыкшая, что у меня нет проблем без решения, что ничего не выходит из моих планов, не могла смириться с тем, что что-то меняется и вторгается в мою жизнь.

Я размышляла об этом всю дорогу до столовой. Может быть, стоит просто оставить это, забыть хотя бы на день. Может, тогда решение придёт само. Но нет…

Кто наградил меня этим сильным чувством ответственности, которое сломало меня когда-то, когда мне было только одиннадцать? Сейчас оно не позволяло мне оставить проблему. Оно говорило мне: «Ничего нельзя оставлять на завтра, лучше сделать сегодня». Если раньше оно меня только выматывало, то сегодня оно меня просто раздирало.

Я вошла в Большой зал. Небо было хмурым, но на нём не было ни одного облачка. Казалось, оно может разразиться дождём в любую минуту.

Как обычно, я присела на стул возле Гарри и устало посмотрела на тарелку с овсянкой. Аппетита сегодня совсем не было. Гарри удивлённо посмотрел на меня и спросил:

«Ты хорошо себя сегодня чувствуешь? Вид у тебя сегодня нездоровый.» Я устало кивнула. Ещё один дежурный вопрос. Его задают почти так же часто, как, скажем, «Как дела?» или «Что делаешь?», и, кроме того, от тебя всегда ждут положительный ответ.

Я повернулась к Гарри и сменила тему разговора:

— Скоро Рождество. Знаешь, странно, но у меня совершенно нет праздничного настроения.

— Я заметил ещё тогда, в гостиной. Ты такая грустная в последнее время.

— Да, есть такое.

Всё оставшееся время за завтраком мы молчали. Я встала из-за стола и пошла в сторону кабинета зельеварения. Сегодня у нас был сдвоенный урок с пуффендуйцами.

Сзади себя я услышала тихие шаги и обернулась. Гарри пристально глядел мне в спину. Он остановил меня у статуи горбатой старухи. Мы подождали, пока все не пройдут мимо, и я присела на корточки, прижавшись спиной к стене. Гарри по-прежнему стоял надо мной.

— Гермиона, что — то случилось?

— Ничего. Мне надо на урок.

— Нет, что-то случилось, ведь так? Я чувствую это.

— Я же русским языком сказала: ничего, — ответила я с некоторым раздражением, — Отстань от меня.

— Я просто пытаюсь помочь. Выслушай меня!

— Я не собираюсь ничего слушать. Хочешь, чтобы кто-нибудь выслушал — сходи к психоаналитику.

— Я ожидал, что ты меня выслушаешь… — протянул он с ухмылкой. В этот момент он напомнил мне Малфоя.

— Ожидал!? Сколько можно ожидать чего-то от меня!? — взбесилась я, — Мне надоело! Всё! Все эти дежурные вопросы, будто я не знаю, что всем плевать! Все эти годы я жила учёбой, особенно третий класс. И что это мне дало? Скажи, что мне это дало!? Я не знаю. Что мне сейчас нужно. Я сама ничего сейчас не понимаю.

Непонятное раздражение напало на меня. Я не знала, что со мной. Я завелась из-за одного глупого вопроса и ухмылки.

Гарри приблизился ко мне, приложил руку к своему лицу и отвернулся.

— Извини, я просто подумал, что, наверное, у тебя что-то случилось, но сейчас я понял, что не надо было этого делать. Прости, я…

Он стал уходить, но я схватила его за руку и перебила:

— Извини, Гарри, мне не стоило кричать, просто… Неважно. Я не могу сейчас сказать. Вообще, я сейчас так запуталась. Сама не знаю, что со мной. Прости ещё раз.

Всё было так неясно, туманно в тот момент.

Я убежала, прикрывая лицо руками. Из глаз катились слёзы. Что это было? Я просто вылила все свои чувства на него.

Я нарушила один из главных своих принципов. Раньше я хотела помочь человеку, если ему плохо, но теперь я сама оказалось в такой ситуации и стала вести себя просто ужасно.

А главное, из-за чего я всё это чувствую? Да я сама не знаю.

Я умылась в туалете и вышла в коридор. На урок идти не хотелось, но меня ужасно мучила совесть. В любом случае, опозданий на полчаса Снегг не прощает.

По коридору шёл Драко.

— Эй, Драко, что ты здесь делаешь? Вообще-то сейчас урок.

— Заткнись, грязнокровка. Какое тебе дело? У тебя вообще-то тоже сейчас урок. Давай, ползи отсюда.

Странно, но сегодня он отвечал как-то рассеянно. Если бы я сказала это ему, скажем, вчера, на меня бы полились миллионы оскорблений в адрес каждого гриффиндорца, но сейчас… Видно, он сильно торопился.

Его большие серые глаза смотрели в пол, а плечи были опущены. Он бежал по коридору. В этот момент, я подскочила к нему и схватила за плечо.

— Драко, остановись…

Что я делаю? Я стояла за спиной у Злокознённого и вдыхала исходивший от него аромат апельсинов и тёплого кофе. Он стоял на месте, не оборачиваясь. Я рассматривала его белокурые пряди, казавшиеся такими мягкими, что мне хотелось их растрепать.

Малфой переступил с ноги на ногу и повернулся назад, насмешливо посмотрев на меня.

— Что, грязнокровка, надоело зажигать со своими друзьями. Сказал же, уйди с дороги, значит, надо уйти.

В горле застрял ком. Я неподвижно стояла. В горле стоял ком, а я всё ещё вспоминала запах апельсинов и кофе, запах Драко.

* * *

«Мне захотелось, чтобы Малфой остался,» — лихорадочно размышляла я по пути в гостиную, — «Неужели всё так плохо? Надеюсь, он не заметил…»

Мои шаги становились с каждой секундой всё быстрее, а мысли будто размывались. Непонятная радость охватила меня. Я стояла по середине винтовой лестнице, ведущей в гостиную и смеялась, не думая ни о причине, ни о последствиях.

* * *

С тех пор, как я попала сюда прошло много времени. Казалось, оно специально затягивалось, не хотело идти быстрее, чтобы оставить меня наедине с тьмой, которая с каждой секундой всё больше сгущалась и приближалась ко мне.

Я ощупала землю под собой. Её не было и, наверное, никогда не будет. Я не могла сказать, где я, что со мной. Сумбурные сочетания чувств овладели мной: смеси страха и отчаяния, какого-то странного восторга и тягостного ожидания.

Так получилось, что неизвестность пугает человека больше всего. Она, вместо того, чтобы ставить его перед выбором, оставляет одного без единого намёка на выход. Вот почему темнота всегда так его пугала. Она оставляет лишь это чувство, ослепляя тебя, оглушая и лишая малейшего шанса прикоснуться к чему-нибудь.

Человек без чувств — лишь тело, которому суждено двигаться и существовать. Да, лишь существовать. Жить, ничего не ощущая — значит двигаться по повелению чьей-то мысли и умирать от чьего-то движения.

Я вновь почувствовала пол под своими ногами, и в ту же минуту он провалился вниз и превратился в глубокую воронку, в которую я медленно погружалась, как в трясину. Тьму надо мной пронзил крошечный луч, который уходил вниз вместе со мной и быстро померк. Дальше я ничего не помнила. В моём сознании осталась лишь чёрная мгла и чей-то тихий, слабый голос, нарушавший царившую там тишину. Я не разбирала ни слова. Они провалились в моей памяти.

Я не помню момент, когда я открыла глаза. Куда я шла, что делала — всё это так и осталось для меня загадкой. Я очнулась лишь в странном коридоре. Его стены были обиты красным бархатом, а в глубине, сзади меня, он неестественно сильно сужался, напоминая острое лезвие ножа, идя по которому ты разбиваешь ноги в кровь.

Впереди меня была массивная резная дверь с железным кольцом. Казалось, оно было непомерно тяжёлым. Я схватила эту ручку двери и потянула на себя. Моя рука онемела от боли, а дверь так и не сдвинулась с места. Я встала на колени и всё равно пыталась открыть эту дверь, повиснув на ней. Голова тяжелела и буквально раскалывалась от боли. Все мышцы были будто нашпигованы иглами. Из глаз полились слёзы. Я обернулась. Вдали открылась дверь, и свет пролился на ярко-алую ковровую дорожку. Через мгновение передо мной предстал мужчина в чёрном плаще и кожаных сапогах с бляхами. Его лицо почти полностью было скрыто под широкополой шляпой, которая оставляла открытой лишь нижнюю половину лица, и я видела, что его губы шевелились, но не слышала ни звука. Вокруг меня выл рой странных шумов. Крича, я пыталась уйти от двери и подойти к нему, но мои онемевшие руки будто приклеились в ручке. Глаза закрылись. Всё стихло. Сквозь эту тишину пробилось лишь одно слово: «Выбор…»

* * *

Я вскочила с кровати. Опять то же самое… Я больше не могла видеть эти сны. Каждый раз одно и то же. Мне больше не хотелось видеть этого мужчину из сна, но так хотелось узнать, что он говорит мне. Эти слова казались каким-то отблеском солнца, повисшим в тишине. У меня не было возможности схватить их, но это было нужно мне, как воздух.

За окном простиралась снежная долина, на которую проливала свой свет холодная луна. Внизу виднелись небольшие башенки Хогвартса. Свет в них уже давно погас. Во всех, кроме одной. Я пригляделась. В одном из окон промелькнул чей-то силуэт. Неужели… Нет, быть не может. Я посмотрела на часы: четыре утра. С чего бы это Малфою взбрело в голову гулять по замку в такое время? Может, мне просто показалось, но нет. Я была просто уверена в том, что видела именно его.

Я быстро натянула на себя мантию и туфли и вошла в гостиную. Всё ещё колеблясь, я села в кресло подальше от камина. Может быть, мне удастся проследить, что Драко делает в одном из Хогвартских коридоров. Я выглянула в окно ещё раз. Свет всё ещё мигал в том окне.

Был лишь один шанс узнать, что он делал там — взять мантию Гарри.

Я на цыпочках поднялась по винтовой лестнице и открыла дверь в спальню мальчиков. Она тихонько скрипнула. На секунду я остановилась и затаила дыхание. Может, не надо, но я просто чувствовала, что я проснулась тогда не случайно, и Малфой тоже не просто так бродит там.

С секунду я постояла на пороге, наблюдая за всеми. Никто не шелохнулся, только Невилл перевернулся на другой бок на своей постели. Я подкралась к кровати Гарри и медленно стала опускаться на пол. Гарри, прежде лежавший ко мне спиной, лёг лицом ко мне. Я распласталась по полу и стала шарить руками под кроватью в поисках чемодана.

Ещё курсе на втором Гарри проговорился нам, что он прячет мантию в чемодане. Надеюсь, она до сих пор там.

Я ухватилась за ручку его дорожной сумки и потянула на себя. По всей спальне раздался громки скрежет, и я замерла.

— Эй, что случилось? Кто здесь? — спросил чей-то сонный голос.

Забравшись под кровать и устроившись рядом с чемоданом, я старалась не дышать и забиться как можно в более дальний угол.

Я ведь знала, что нельзя было сюда идти, но что меня тогда заставило…

Завтра все будут рассказывать друг другу, как я провела ночь под кроватью у Поттера. О, Боже, почему я здесь сейчас… Если меня сейчас не заметят, то я могу выбраться хотя бы на рассвете.

— Смотрите, дверь открыта. Сюда явно кто-то входил, — кричал Симус, — Надо обыскать спальню.

Я замерла в ужасе. Что же будет?

В спальне зажёгся свет, и стали раздаваться сотни шорохов. Не оставалось никаких сомнений — сейчас меня кто-нибудь да найдёт.

Из-под плотного покрывала, свисавшего с края постели показалась голова Гарри. Я приложила палец к губам и помахала другой рукой перед своим лицом. Он на секунду обернулся к Симусу и вновь повернулся лицом ко мне.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он шёпотом.

— Гарри, мне нужна была твоя мантия-невидимка. Малфой что-то ищет в школе.

Он устало вздохнул, будто размышляя о чём-то.

— Почему ты меня об этом не попросила?

А действительно, почему я его не попросила? Совесть начала устало ныть в груди.

-Так получилось бы слишком много шума. И меня бы точно заметили. Тем более, я не хотела тебя будить, — соврала я.

-Ну да, конечно. Как я сам не догадался. Лучше поднять всех на уши посреди ночи, чем заставить себя у меня что-нибудь попросить.

-Что? Гарри, ты не так понял…

— Эй, ты что, под кроватью спать собрался? — спросил Невилл, склонившись над ним, — Мы всё проверили. Никого нет.

— Я проверю, ничего ли не пропало. Ладно?

Долгопупс кивнул и завалился обратно на постель.

— Герми, — продолжил Гарри, — Выйдешь отсюда в мантии-невидимке, но позже, когда все заснут. Врядли тебе удастся посмотреть, что там делает Малфой, но…

Он не стал продолжать и, аккуратно открыв верхний карман чемодана, вытащил оттуда струящуюся серебристую ткань.

— Вернёшь завтра.

Я кивнула и взяла из его рук мантию.

В комнате снова выключили свет. Всё тело ныло, и мне очень хотелось спать, но я продолжала отсчитывать минуты до того, как можно будет идти.

Что заставило меня так глупо поступить? Странный сон, или это просто от того, что я не совсем проснулась. Странное сумбурное решение, о котором я всё ещё жалела. Гарри прав, надо было попросить мантию у него, но тогда я так волновалась, что это, почему-то не пришло мне в голову.

Вскоре полчаса прошло. Дыхание всех стало ровным и медленным. Я тихонько вобрала в себя воздух, закуталась в ткань и вылезла из-под кровати Гарри.

На цыпочках спустившись по лестнице, я чуть ли не бегом приблизилась к окну. Свет больше не горел. Никого не было. Какой смысл был теперь идти туда?

Я, еле перебирая ногами, вошла в спальню девочек и рухнула на кровать, не раздеваясь.

«Надеюсь, Гарри не припомнит мне это,» — подумала я, закрывая глаза.

* * *

Той ночью меня больше не преследовали эти сны. Я проснулась и, торопливо натягивая вещи, пошла в коридор, где вчера был Малфой.

Знакомые стены. Кажется, до меня начало доходить, что он делал здесь. Я очутилась перед дверью в выручай-комнату, прямо напротив того окна. С виду обычная стена. Может быть, он пытался открыть её...

Я не знала что и думать. Если он всё-таки смог сюда попасть, то теперь я никак не смогу узнать это: Выручай— комната не выдаёт чужих секретов.

Я вспомнила опасения Гарри, о том, что Драко — пожиратель смерти. Может быть, это и правда, но тогда я просто обязана узнать, зачем он приходит сюда.

Рядом с моим ухом послышалось чьё-то мерное дыхание. Всё в груди сжалось и потеплело. Я медленно обернулась. Сзади меня стоял ехидно улыбавшийся Малфой.

-Ты что здесь делаешь, грязнокровка?

Я судорожно искала в своей голове ответ на его вопрос и, в конце концов, решила уйти от ответа.

-У меня к тебе тот же вопрос, Малфой.

-Как грубо, а я ведь просто решил напомнить тебе, что скрывается за этой стеной. Неужели ОД вновь возвращается? Без причин?

— Всё ещё вспоминаешь ОД. Это глупо с твоей стороны, а я думала, что ты догадливей.

Постепенно мои слова стали принимать бессмысленный оттенок даже для меня, но Драко, похоже, серьёзно размышлял над их смыслом.

— Грейнджер, ведь вчера ты видела здесь свет, так? — его лицо приобрело какое-то презрительное выражение.

— Если даже да, то что? — ответила я.

-Разве родители не учили тебя, Грейнджер, что следить за людьми не хорошо.

-Я не следила! Нужно было хотя бы погасить факелы.

-Странное увлечение, маггла, смотреть ночью на Хогвартс, — продолжал он, не слушая меня, — Ты ведь выслеживала кого-то, да? Если бы ты поменьше лезла не в своё дело, может быть, этого бы сейчас не произошло...

— Я ещё раз повторяю: я никого не выслеживала!

— Мне без разницы, Грейнджер. — сказал он с раздражением, — Знаешь, теперь, когда ты узнала об этом, я просто не могу позволить тебе уйти отсюда.

Я стала торопливо пятиться в сторону выхода из коридора. Злокознённый всё так же ухмылялся.

Вдруг я почувствовала, что наткнулась на кого-то плечом и повернулась назад.

Сзади стоял Гарри.

-Сектум Семпра! — выкрикнул он, и Малфой рухнул на пол без чувств. Всё его тело было исполосовано, и из ран текла кровь.

-Гарри, откуда ты знаешь это заклинание?

-Из учебника Принца-Полукровки, — ответил Гарри. Было видно, что он так же испуган, как и я. Я вновь повернулась к Драко. Ещё с секунду мы помолчали, но потом я попыталаь взять дело в свои руки.

-Надо отнести его к мадам Помфри, — сказала я.

-Вы мыслите в правильном направлении Грейнджер, — послышался откуда-то сбоку голос Снейпа. Я похолодела. Ещё его тут не хватало, — Но, боюсь, она здесь не поможет. А вам, Поттер, следует поменьше читать надписи в старых учебниках, тогда, может быть, всего этого не произошло бы. Поттер, вы же знаете, о чём я, ведь так?

Он что-то прошептал над Малфоем, и его раны стали затягиваться.

-Идите. Вы здесь больше не нужны.

Почти бегом мы с Гарри выбежали оттуда. Теперь я была уверена, что с Драко всё нормально, но я всё так же была поражена тем, что услышала. Скорее всего, злокознённый хотел лишить меня памяти об этом. Надо поблагодарить Гарри за то, что он сделал, но губы будто онемели, и я почти задыхалась. Мы шли молча до самой столовой.

-Гарри, тебе надо выбросить учебник Принц-Полукровки. Смотри, к чему он привёл.

-Я знаю, Гермиона, но... — Он остановился, будто собираясь с мыслями, — Ведь сейчас всё это случилось из-за того, что ты увидела вчера. Если бы я не знал этого заклинания, то ты бы даже не помнила, как тебя зовут.

Мои руки задрожали. Как можно было упоминать об этом сейчас, когда я сама не до конца осмыслила то, что произошло.

Я зашла в Большой зал, хлопнув дверью перед его носом и уселась рядом с Роном, который спокойно ел пирог с почками, будто и не замечая, что что-то произошло. Через минуту вошёл Гарри, и сел по другую сторону от него. Весь завтрак мы сидели молча. Даже Рон не начал ничего говорить.

Не надо было так реагировать, ведь теперь мне даже некому рассказать всё, что было на душе.