Не отпускай меня... (гет)

Обычно в Озёрном крае климат умеренный и мягкий, потому большую часть зимы здесь почти нет снега. Но в этом году погода, похоже, решила побить все существующие рекорды по количеству выпавших осадков на несколько последующих месяцев вперёд. Крыши домов и зданий были устланы толстым пушистым снегом, отчего удивительно красивая деревушка Эмблсайдн на северо-западе Англии стала ещё прекраснее, где каждый жилой домик выглядел, словно пряничный, обильно посыпанный сахарной пудрой. Уличные деревья были украшены гирляндами, весёлые огоньки которых бросали свои блики на белоснежный покров снега, искрясь разноцветной радугой.

На улице уже сильно стемнело. Прогуливающихся по небольшой деревенской площади было немного: всякий, чтящий традиции Рождества, сейчас готовился к праздничному ужину, чтобы после всей семьёй направиться в церковь на богослужение навечерия Рождества.

Гермиона Грейнджер же в данный момент шла спокойным шагом по заснеженному тротуару мимо уже закрывающихся на праздники магазинчиков. Витрины каждого из них были украшены сверкающими рождественскими декорациями.

Она приостановилась на долю секунды, чтобы снять вязаную перчатку с правой руки. Заправила выбившуюся непослушную прядь волос под шапку, слегка поежилась, когда промозглый холод тут же принялся морозить оголенный участок тела, и поспешила обратно натянуть рукавицу на ладонь. Затем вновь продолжила идти.

До конца её пути оставалось около четверти мили, когда вниманием девушки завладела идеальная картина семейного счастья, вызывая у неё улыбку умиления. В одном из окон небольшого коттеджа, прикрытого лишь прозрачными занавесками, виднелось небольшое семейство, украшающее рождественскую ель. Очаровательный черноволосый малыш лет четырёх или пяти, усаженный на плечи своего отца, неловкими движениями пытался водрузить на верхушку невысокого дерева яркую пятиконечную звезду. Каждая неудавшаяся попытка ребёнка сопровождалась его смехом, и, если бы не толща окна, Гермиона наверняка бы смогла расслышать, насколько он звонок и заразителен. Миловидная женщина, что стояла рядом со своим мужем и сыном, с благоговейным трепетом во взгляде наблюдала за их действиями, радостно хлопая в ладоши.

— С Рождеством Вас, — прозвучало у мисс Грейнджер за спиной. Она оглянулась на звук мужского голоса, хозяин которого стоял позади неё, удерживая своё равновесие с помощью трости. Старичок, улыбаясь, указал свободной рукой на семью, которой Гермиона только что любовалась, и добавил: — Прекрасный праздник — это Рождество, не правда ли?!

— Да. С Рождеством и Вас, — ответила она.

— Ну а Вы, почему стоите и мёрзнете на улице, вместо того чтобы быть дома в окружении близких?

— Уже иду, — слукавила девушка, отведя свой взгляд от голубых глаз старика, который, казалось бы, видел её насквозь.

А что кроме этого она могла сказать? Признаться в своём одиночестве? Родители, будучи уверенными, что дочь будет справлять праздник в кругу своих друзей, с чистой совестью и спокойствием отправились во Францию к тётушке Эстер. Гарри и Джинни в этом году тоже отбудут из Англии, чтобы навестить её брата — Чарли в Румынии. А Рон… Хм… А что Рон? С ним она уже давно ничего не справляла. Смущаясь из-за своей лжи и стараясь закрыть ненужную ей тему, Гермиона поинтересовалась:

— А Вы почему не дома?!

Седовласый мужчина лишь ухмыльнулся на её вопрос и после всё же ответил:

— А я уже дома, — он вновь указал на дом напротив. Девушка звучно рассмеялась, сетуя на свою же глупость. Она могла бы догадаться.

— Я должна идти, меня уже ждут. С Рождеством Вас ещё раз и счастья, — добавила Гермиона напоследок, уже удаляясь.

— Девочка, счастье откроет тебе двери там, где раньше были стены, — вдруг заявил тот, понимающе и проницательно улыбнувшись.

— Спасибо…

* * *

Щелчок замка — дверь беззвучно открылась, как только девушка, держась за ручку, толкнула её на себя. Сделав пару шагов вглубь дома, она проходит в тёмный коридор. Снимает шапку с головы и интуитивно бросает её в сторону рядом стоящего комода. Не успела бывшая гриффиндорка даже и пуговицу расстегнуть на пальто, как за спиной раздался мужской полушёпот: — Привет, Гермиона…

От неожиданности девушка даже не сразу поняла, что делает, так по-маггловски со всего размаха бьёт незваного гостя где-то в район живота, а уж следом, обернувшись и выхватив палочку из своего кармана, направляет её в сторону незнакомца.

— Правильно, я это заслужил, — с хриплым стоном поднимаясь с пола, произнёс мужчина, чей голос показался ей очень знакомым.

— Гарри?! — недоверчивый голос дрожит от внезапно накатившего страха. — Ох, Гарри, прости-прости, — тараторила она, в полутьме помогая другу подняться. — Что ты здесь делаешь?— чуть отстраняясь, поинтересовалась Гермиона.

— Так, заглянул на огонёк и уж никак не ожидал такого тёплого приёма…

— А нечего подкрадываться со спины, — парировала девушка на язвительное замечание лучшего друга. — Как ты зашёл в дом?

— Я — маг, Гермиона, — слабо отозвался он, опираясь о стену спиной. — Где твои родители?

— Они улетели на праздники к родственникам, — равнодушно ответила она и, сняв наконец-таки с себя пальто, прошла в гостиную, зажигая свет волшебной палочкой. Присев на диван, девушка огляделась по сторонам.

С полминуты Гермиона рассматривала скучную обстановку комнаты, ощущая нехватку чего-то важного, но всё было так, как она оставила несколько часов назад. Небольшая ель, купленная отцом, аляповато украшенная разноцветными игрушками и мишурой, стояла в углу. На кресле лежал плед, которым девушка прикрывала озябшие ноги во время чтения своей любимой книги. Кружка на кофейном столике была всё так же наполовину наполнена чаем.

Гарри Поттер, картинно держась за свой ушибленный живот, прошёл следом за мисс Грейнджер и опустился рядом, при этом облегчённо вздохнув.

Бросив короткий взгляд на парня, она таки поняла, чего же ей так не хватало для полной картины:

— Сегодня Рождество. И где Джинни, и почему вы не в Румынии?— молодой человек как-то странно опустил глаза к полу и продолжал молчать, что ей крайне не понравилось. — Почему ты один?

— Один почему?— ответил он вопросом на вопрос и, помедлив, добавил: — Джинни бросила меня.

— Да ты шутишь?! — нахмурив лоб, отозвалась Гермиона, но Гарри тут же развеял её сомнения, на этот счет, покачав отрицательно головой. — Этого не может быть, то есть, почему?

Для девушки было сложно понять эти слова, потому как пара, Гарри и Джинни, всегда олицетворяла для неё идеал отношений. А сейчас словно где-то что-то хрустнуло, надламывая её веру в те самые светлые и добрые отношения.

— Это всё из-за медальона, — коротко объяснился парень.

Гермиона Грейнджер ещё сильнее нахмурилась, не вполне понимая, как мог этот предмет, бывший когда-то крестражем, внести разлад в пару её лучших друзей:

— Причем здесь это? Ты же не хочешь сказать, что… — к ней пришло понимание того, кто же был вполне способен опять начать болтать о случае в лесу. — Если Рон опять принялся отпускать шуточки по этому поводу... Я всё равно ничего не понимаю. Джинни же…

Отношения у неё с рыжеволосым парнем не заладились почти сразу после войны. Ну не были они способны прожить бок о бок больше недели и при этом не поругаться хотя бы раз. Школьная влюбленность и страх потерять близкого друга это одно, а дальнейшая жизнь под лозунгом «Пока смерть не разлучит вас» это другое. Зачем, спрашивается, лишняя нервотрепка, ей этого хватило и в год скитания. Расставание с Рональдом было отнюдь не мирным, и на очередных посиделках у Гарри Поттера парень прилюдно разболтал о том, что ему показал крестраж до его полного уничтожения. Спрашивается, какой был в этом смысл? Да никакой, как и во многих других его последующих действиях. Просто так в тот момент ему желалось.

Этот рассказ, в мельчайших подробностях описывающий поцелуй и её якобы чуть ли не любовную оргию с лучшим другом, немало смутил и не только её одну: Гарри весь покраснел от смущения и опустил глаза к полу. Весь его вид говорил, что молодой человек жаждет сбежать из помещения, только бы не выслушивать Ронову историю. А Гермиона тогда сидела, вспоминала день, когда они с Гарри Поттером танцевали в палатке морозным зимним вечером. Ей казалось, что в тот момент мир начал крутиться только вокруг них двоих. По телу словно электрический заряд прошёлся — не меньше. Она наблюдала, точно завороженная, за каждым его движением: как он склоняется к её лицу и, кружа в танце, прислоняется своей небритой щекой к нежной коже девушки. Она как сейчас помнила, что ощущала жгучую смесь взволнованности и притяжения. Даже по прошествии года Гермиона не могла себе признаться, что жаждала, чтобы Гарри не останавливался и продолжал уволакивать её за собой одним лишь прикосновением, взглядом. И если бы не конец песни, которая так неосмотрительно решила закончиться и вернуть их в реальный мир, где есть Джинни, ждавшая своего героя, и Рон, она так и стояла бы напротив черноволосого друга, глядя в его зелёные, как изумруды, глаза. С каждой последующей минутой проваливаясь в них всё глубже и глубже.

Громкий выкрик Рона: «Я так и знал, что ты меня бросишь! Это был знак!», заставил мисс Грейнджер выйти из непрошеных воспоминаний.

Позже пьяного в стельку Уизли вывели из гостиной и сопроводили в спальню, дабы проспаться. А Джинни, до этого провожавшая своего братца взглядом до дверей, смеялась над его поступком, приговаривая: — Эх, братишка, не твои больные фантазии виноваты, что ты не можешь удержать возле себя красивую женщину, а ты сам!

* * *

— Нет, он не виноват. Это всё я. Дело в том, что я написал письмо на следующий день, когда Рон растрепал всем и тебе в частности о случае в лесу. Его я так и не отправил…

— Что за письмо?— спокойно поинтересовалась девушка, а сердце так и замерло, ожидая ответа.

Гарри Поттер как тогда покраснел и, не спеша с ответом, сделал остановку в своём рассказе.

— Дословно уже не вспомню, — нерешительно отозвался он спустя три минуты. — Я просил прощения за Рона и его поступок. И вообще: ты же мне как сестра, — усмехнувшись, добавил молодой человек.

Было стыдно за свои вдруг возникшие мысли. Как бы она не удивлялась и не была огорчена внезапным разрывом друзей, в глубине души появилось стыдливое и пакостное, а где-то и радостное ощущение ликования. Прошлая близость, пусть не слишком откровенная, главное — душевная, эта близость забралась глубоко в душу и по сей день не желала уходить. Слово сестра в данном случае звучало как приговор, уничтожая её призрачную надежду, которую она до сего дня не испытывала, на корню. Смотря на этого уже возмужавшего мужчину, она вмиг захотела пригладить пальцами рук его привычно растрёпанную шевелюру, обнять и улыбнуться как в детстве, без претензий по отношению к парню. Но она не могла. Гарри вновь пробудил в ней желание, только в этот раз бежать от него не хотелось.

— У меня есть для тебя подарок, — парень чуть привстал с дивана и извлёк из кармана своих джинсов небольшую коробочку, обернутую в праздничную упаковку и перевязанную красной ленточкой. Протянул её подруге, слегка улыбаясь. — Там ничего особенного, просто…

— Спасибо, Гарри, — девушка порывисто обняла его в благодарность и поднялась со своего места. Она отошла к ели и бережно положила под неё столь драгоценный сверток.

— Сестра, — ухмыляясь, пробормотала Гермиона себе под нос, привстав с корточек, будучи уверенная, что Поттер не обратит на это внимания, потому как он пребывал в своих переживаниях.

— Не такая уж и сестра, — раздалось позади неё. Гермиона чувствовала его жаркое дыхание на своём затылке. Так близко и столь волнительно, пробуждая былой трепет. — А помнишь наш танец?!

— Конечно, — еле выговаривая, ответила она, ожидая дальнейших его слов и, возможно, действий.

— Про это я тоже писал, — заключил он. — Про мои ощущения и мимолётные чувства, вызванные видением в отношении тебя, — с осторожностью добавил Гарри.

Она обернулась, чтобы видеть его лицо, глаза цвета изумруда. В них сейчас читались нежность и безграничное сожаление. Только вот к чему? К этой ситуации или из-за разлуки с Джинни… Было наплевать на всё, кроме себя.

«Быть эгоисткой не так уж и плохо…» — мысленно закончила девушка свои душевные метания.

— И что ты ощущал?— наивно и с замиранием сердца поинтересовалась она в ответ.

— Желание… — коротко отозвался Поттер, прежде чем они…

* * *

Они оба неуверенно потянулись друг к другу. Когда их губы соприкоснулись, словно маленький заряд тока пробежал по телу девушки… Пара была увлечена сладким поцелуем, руки Гарри робко и нерешительно начали расстегивать пуговицы на блузке Гермионы. Когда же ладонь подруги неловко, медленно, словно боясь напугать, спустилась с шеи парня на его грудь, будто подбадривая, герой, осмелев, одним движением сорвал злосчастную блузку, отчего послышался звук падающих на пол пуговичек. Опрокинув по пояс обнаженную девушку на диван, стоя напротив камина, он стал стягивать с нее нижнюю часть одежды, не переставая при этом ласкать своими устами податливое тело. Не сдерживая стоны от жарких, вызывающих трепет и томное желание прикосновений, Гермиона не уступала своему партнеру, спешив избавить его от такой ненужной в данный момент преграды. Когда с одеждой было покончено, Гарри потянул свою любовницу за собой на ковер, к огромному очагу, в котором, изредка треща, горели дрова. Притянув к себе девушку, он жадно впился в ее губы поцелуем, разжигая и без того сильное желание. Безудержная страсть завладела ими, и в приступе бесконтрольного стремления слиться в одно целое они опустились подле камина.

В белом ворсе ковра утопали два человека, их тела переплетались друг с другом в страстном танце любви, и блики пламени играли в каштановой копне девушки, а оранжевое дерзкое пламя оставляло свое отражение в затуманенных желанием глазах юноши.

* * *

Рассвет. Солнечные лучи начали проникать в каждые уголки комнаты, наполняя гостиную ярким светом.

Гермиона проснулась в объятиях Гарри Поттера, таких тёплых, таких родных... Сегодня всё произошедшее казалось нереальной сказкой, в которой хотелось прожить вечно до завершающей фразы: "И жили они долго и счастливо, и умерли в один день".

Раздался неожиданный звонок в дверь. Девушка встрепенулась и под воздействием волнения попыталась вскочить с дивана, но мужские крепкие руки не позволили ей двинуться с места:

— Гермиона, не отпускай меня. Только не теперь, — прошептал сонный голос парня.

Звонкий счастливый девичий смех разнесся по гостиной, и, уже устраиваясь поудобнее на его плече, она прошептала: — Нас просто нет дома...