Подобно Банши (гет)

Эту главу мне хотелось бы преподнести в качестве подарка — позднего, конечно, но все же… — на Дни Рождения двум замечательным девушкам, которые всегда так внимательны по отношению ко мне. Катрин и Диана, спасибо вам, мои хорошие!

11 ноября 1999 год

Во второй четверг месяца, после полудня, в поместье неожиданно для Гермионы наведался ее бывший сокурсник и гриффиндорец Симус Финниган.

Всю ночь она не смыкала глаз. В ее голове постоянно вертелась мысль о Драко, бродившем где-то в лесу.

Поскольку Люциус до обеда заявиться домой из Министерства никак не мог, единственной хозяйкой Малфой-мэнора — какая ирония! — осталась Гермиона. Из осторожности она не стала покидать особняк до ухода мистера Малфоя и с волнением дожидалась удобного момента, поэтому внезапное появление Симуса очень удивило и немного разочаровало, что это невольно отразилось на ее лице, когда она спустилась в гостиную после того, как о госте доложил домовик.

— Вот так сюрприз, — не слишком обрадованно произнесла Гермиона и тут же почувствовала укол вины. — Симус, если честно, не ожидала…

— Да, я должен был сообщить, — перебил Финниган и, сияюще улыбнувшись, заключил ее в крепкие объятия. В голосе его звенело неприкрытое искреннее ликование. — Я не сказал на свадьбе… Я тогда вообще язык проглотил, увидев тебя, — весело усмехнулся он, ощущая неловкость, — я… я рад, что ты поправилась. Эта чертова война… Покалечила не только физически. — Симус протянул руку и робко сжал ее ладонь.

В гостиной стало темнее — солнце, которое в ноябре почти уже и не появлялось, вновь скрылось за тучами. То же самое, казалось, произошло и в душе у Гермионы. Сердце налилось свинцовой тяжестью, а взгляд уныло опустился к полу. Она быстро сложила руки на груди, словно выстраивая преграду между собой и Симусом.

— Чаю? — спросила Гермиона, снова поднимая на него глаза. Финниган слегка поморщился и, усмехнувшись, покачал головой.

— Вот так дела, — протянул он, весело глядя на нее. — Сама Гермиона Грейнджер распоряжается в доме таких прихвостней психопата, как Малфои… А ведь я всегда подозревал что-то неладное в этом Чарли.

— Ты видел его всего лишь пару раз. — Тон ее голоса резко стал холодным. В воздухе повисло напряжение.

— Да, и все же… Одна только манера поведения чего стоила. Несносный мальчишка. Столько проблем с ним в штабе было. То ему не нравится, это ему не подходит… И как только ты могла терпеливо носиться с ним все время?

— Прекрати, — лицо Гермионы, и без того серьезное, приняло мрачный вид. — Симус, зачем ты пришел? — требовательно спросила она, нахмурив брови.

— Зачем? Гермиона, мы с тобой на одной стороне, — недоуменно глядя на нее, искренне удивился тот. — Мы потеряли стольких друзей и родных… Ты потеряла Гарри и Рона.

Непрошеные слезы начали застилать ее глаза. Она быстро их сморгнула.

— И ты пришел, чтобы вновь напомнить мне об этом?

— Нет, но… — Симус плотно сжал губы, а потом вдруг вымолвил: — Смотрю, ты бы не прочь забыть.

Слова хлестнули, как пощечина. Гермиона невольно отступила на шаг.

— Ты не можешь осуждать меня, — сквозь зубы неожиданно даже для самой себя яростно прошептала Гермиона. — Знал бы, через что мне пришлось пройти в этом чертовом Центре реабилитации… А рядом не было никого из вас. Был только Чарли.

Глаза Симуса метались из стороны в сторону. На такой весомый аргумент у него ответа не было. Он понимал, что Гермиона права. Никто тогда не приходил к ней, не считая репортеров. Никого не было рядом. Все предпочли лишь искренне сочувствовать, оставаясь в стороне и залечивая собственные раны. Вся магическая Британия облегченно вздохнула, когда пал Темный волшебник, но погрузилась в траур по Героям, мысленно похоронив с ними и Гермиону Грейнджер. Сложно было поверить тогда, что она сумеет выкарабкаться. Газеты печатали все новые подробности о ее плачевном состоянии и однажды потрясли новостью о попытке самоубийства.

— Ты сказал, мы с тобой на одной стороне? Нет больше сторон. Есть лишь серая безликая масса… Так зачем ты пришел? — упавшим голосом вновь спросила Гермиона, смотря на него опустошенным взглядом. Такой взгляд мог принадлежать человеку, которому за всю свою жизнь довелось испытать немало. — Вместе учились, вместе сражались… А потом что, Симус? Скажешь, судьба в разные стороны развела?!

— Гермиона, — сглотнув, произнес он. — Прости… Ты… Я… Ты имеешь право ненавидеть меня.

Гермиона резко выдохнула и, качнув головой, отвела взгляд.

— Я не ненавижу тебя, Симус. Это… это просто нелепо, — она вдруг развернулась и стремительно направилась в сторону кухонных помещений. Финниган последовал за ней.

— Постой! Я знаю, что ты сейчас должно быть чувствуешь…

— Сомневаюсь, — буркнула она себе под нос.

— … но, может быть, я смогу исправить ошибку? Если только ты дашь шанс…

— А с чего бы мне вдруг давать тебе шанс? — уже громче спросила Гермиона.

Симус застыл прямо на середине лестницы. Казалось, он меньше всего ожидал услышать от нее что-нибудь подобное. Гермиона тоже остановилась. Она была уже в самом низу — у подножья лестницы. Там, в Центре, ей нестерпимо хотелось выплакаться на чьей-нибудь надежной груди, и чтобы при этом теплые, ласковые руки гладили ее по голове. Позже, в присутствии Чарли она чувствовала необходимость быть сильной и не показывать ему свою слабость. Ведь он еще ребенок, и кто поможет ему, если она будет раскисать. Конечно же, от чуткого Чарли ничего не укрылось. И в какой-то степени он чувствовал ту же необходимость, что и она.

Все это, как и многое другое, осталось в прошлом. Чарли теперь далеко, а сама она дошла по какому-то известному одной лишь судьбе пути к немыслимому настоящему, в котором ее почему-то волнует одинокий, ждущий ее в холодном лесу волк.

— Симус, — Гермиона медленно обернулась к нему, глядя снизу вверх, и вздохнула. — Уже ничего не изменишь, — печально проговорила она. — Почему тебя вдруг начало это беспокоить?

— Я просто хотел узнать… как ты здесь, — всплеснув руками, ответил он. — Совсем одна.

Тыльной стороной ладони Гермиона утомленно провела по своему лбу и опустила руку на перила.

— Почему именно теперь?

Симус набрал в грудь побольше воздуха и отвел взгляд, несколько раз моргнув.

— Что-то подтолкнуло меня… Увидев тебя на свадьбе, я как будто осознал одну вещь…

Она поджала губы. Разговор принял неприятный для нее поворот. В памяти всплыл его заинтересованный взгляд на том злосчастном торжестве, и в груди начала зарождаться легкая паника.

— Хорошо, — заявила она и кивнула. — Я все поняла.

— Поняла? — растерянно переспросил Финниган.

Гермиона закусила губу.

— То есть… это неважно.

— Но…

— Ты прости за негостеприимность, но мне нужно торопиться… кое-куда. — Она вновь поспешила наверх, чтобы спровадить Симуса, и тот, к ее счастью, не стал сопротивляться. Попрощавшись со своим бывшим сокурсником, Гермиона торопливо собрала в сумку все необходимое из кухни и, быстро накинув пальто и шапку, трансгрессировала в лес.

Было очень тихо, поэтому Гермиона отчетливо услышала хлопок аппарации, последовавший почти сразу за тем, как трансгрессировала она сама. Совпадением это назвать было сложно, а вот прибытием в Малфой-мэнор нежданных гостей — более вероятно. Но зачем же тогда для этого трансгрессировать сначала в лес? Это место было расположено хоть и неподалеку, однако гости всегда аппарировали прямо к воротам.

Нахмурившись, Гермиона настороженно огляделась по сторонам. Деревья стояли неподвижно, а кое-где меж них встречались небольшие пушистые ели, словно светившиеся под лучами солнца. На одну из них опустился черный, как мгла, ворон, и с густых зеленых ветвей полетела снежная пыль. Вдруг Гермиона заметила за этой самой елью какое-то движение, а потом — она могла поклясться — услышала, как кто-то чертыхнулся вполголоса. Гермиона вынула свою палочку, но что-то в этих интонациях показалось ей очень знакомым, и, когда она сопоставила все факты, у нее появилось одно странное предположение. После минутного замешательства, она все же опустила палочку и сделала несколько решительных шагов к ели.

— Симус! — уверенно позвала Гермиона. Конечно, она могла и ошибаться, но обыкновенно все ее умозаключения, опирающиеся на дедуктивный метод, всегда находили свое подтверждение.

Кто мог еще трансгрессировать сюда вслед за ней? Она бы засомневалась, если бы то место, куда обычно приходил ждать ее волк, было глубоко в лесной чаще. Но как-то так вышло, что они встречались почти у кромки леса. Пушистая ветка ели вновь шевельнулась, и за ней показалось лицо Симуса.

— Как ты узнала? — изумленно спросил он, покидая свое укрытие и шагая навстречу Гермионе.

— Лучше ответь, что, черт возьми, ты здесь делаешь? — хмурясь, возмущенно выдохнула она, ответив вопросом на вопрос.

Симус смущенно потупил взгляд.

— Ну, просто… — начал оправдываться он, а Гермиона подумала, что у него все всегда вот так «просто». Слишком часто его реплики начинались подобными словами, которые словно несли отпечаток его жизни — простой, наверное. — Когда я был уже у ворот особняка, — продолжал он, — то услышал хлопок аппарации неподалеку и подумал, кто мог еще трансгрессировать в Уилтшир, чтобы навестить тебя? Ведь хозяева аппарировали бы прямо в дом, — пояснил Симус. — Еще меня смутило то, почему этот кто-то не явился прямо к воротам, как это сделал я или же любой дугой гость, по обыкновению?

— Так я и думала, — невесело усмехнулась Гермиона.

— Отлично, — кивнул Финниган. — Но… что здесь делаешь ты? — вдруг спросил он.

Ворон, сидевший над ними, на елке, взмахнул своими угольно-черными крыльями и взлетел, тем самым вновь заставив ветвь покачнуться и осыпать их снегом.

Гермиона чертыхнулась точно так же, как совсем недавно сам Финниган, и стряхнула с шапки приличную пригоршню жесткого, шершавого снега. Симус же зашелся заливистым смехом и, внезапно скомкав в руке снежок, запустил им в нее, угодив в плечо.

— Симус! — воскликнула она и недовольно посмотрела на него. Тот стоял уже с новым снежком в руке и готовился запустить его вслед за предыдущим. Этот его мальчишеский, почти детский жест со всей своей непосредственностью на мгновение заставил Гермиону отвлечься. Кончики ее губ слабо приподнялись, и она покачала головой.

— Перестань, пожалуйста… — начала было Гермиона, отчасти и не надеясь на понимание, но тут вдруг лицо Симуса резко переменилось, заставив ее замолчать и оглянуться назад, куда теперь с ужасом в глазах глядел он.

Раздался тихий, пробирающий до мурашек продолжительный рык, и ее палочка случайно выпала из рук.

— Г…Гермиона… — выдавил Симус, позади нее. — Т-только не двигайся… — Он был напуган до дрожи в голосе.

Волк стал медленно приближаться, сверля Гермиону хищным взглядом.

— Успокойся, Симус, — стараясь сохранять все свое самообладание, вкрадчиво проговорила Гермиона. — Он не тронет нас.

— Что?! — послышался его недоверчивый возглас. — Ты шутишь? Волки, к твоему сведению, плотоядные звери… Черт! Где моя палочка? — Симус суетливо завозился в поисках своей палочки, и это, по-видимому, подстегнуло Драко к действию: громко залаяв, обнажая белые клыки, волк бросился вперед, но ему помешала вставшая на пути Гермиона.

— Не надо! — она выставила вперед руки, отбрасывая в сторону тонкую тряпичную сумку с едой. Позади послышался то ли стон, то ли испуганный возглас Симуса.

— Что ты делаешь?! — в голосе его отчетливо слышалась паника. — Заколдуй его, Гермиона!

— Нет! — резко бросила она вполоборота. — Это… это мой волк, и живет он здесь. Поэтому я и трансгрессировала сюда. — Гермиона тяжело дышала, потому что страшно было и ей. В последнее время ей все чаще казалось — Драко теряет себя в этом обличии и превращается в настоящего зверя. Однажды, придя к нему в очередной раз, она обнаружила на его морде кровь и, осмотрев, нет ли на его теле увечий, убедилась что кровь эта ему не принадлежала. Осознание заставило все внутри похолодеть от неприятного чувства. Конечно же, она понимала, что ему не хватало той еды, которую она приносила. Он крупный и хищный зверь, поэтому не мог не охотиться. Он был вынужден. Наверное… Тем не менее в тот день Гермиона поспешила трансгрессировать в особняк раньше обычного.

— Твой волк? — Симус непонимающе уставился на Гермиону. — Ты шутишь?! Откуда у тебя взялся волк? Как ты сумела его приручить? — назойливость Финнигана, по всей видимости, очень раздражала Драко, и он вновь принялся кружить подле него, свирепо наблюдая исподлобья и заставляя того опасливо отступить к дереву.

— Он… м-м… это подарок, — Гермиона закусила губу, — на свадьбу.

— Кому в голову пришла такая идея? Э-эй… Гермиона, можешь отозвать его, он смотрит на меня так, словно сейчас набросится, — пролепетал Симус, прячась за ствол дерева.

— Драко! — немедленно позвала она и, спустя мгновение, обомлела. «О, Боже! Что я наделала…» — пронеслось у нее в голове.

Гермиона замерла, пораженно и с долей отчаяния уставившись на Симуса.

— Драко тебе его подарил? — поморщившись, вдруг переспросил тот и с облегчением выдохнул, когда волк наконец отвлекся от него.

Сердце, поначалу ухнувшее в пятки, вернулось на место, и Гермиона прикрыла глаза, медленно выпуская воздух из легких — обошлось…

— Представь себе, — прохрипела она, а затем уселась прямо на снег, нервно схватила свою сумку и извлекла из нее небольшой сосуд, напоминающий миску. — Агуаменти! — воскликнула Гермиона, и миска наполнилась чистой водой.

Волк жадно припал к ней, принявшись лакать.

— Драко, — хмыкнул Симус, нерешительно опустившись на снег рядом с Гермионой. — Нелепый подарок.

Она проигнорировала его реплику. Гермиона ласково гладила «своего» волка, а потом разложила перед ним еду, полностью опустошив содержимое сумки.

— И как же ты его назвала? — полюбопытствовал Финниган, пытаясь вновь обратить на себя ее внимание, но та лишь пожала плечами и отстраненно вымолвила:

— Я еще не придумала.

В лесу наступила тишина, нарушаемая лишь колышущимися от слабого ветра ветками, стуком дятла да рычанием зверя, поглощавшего свою пищу. Симус со скучающим видом наблюдал за волком и девушкой, что так доверчиво положила на него свои ладони и поглаживала теплую шерсть с какой-то едва уловимой нежностью во взгляде, и отстраненно подумал, что он здесь словно третий лишний. Будто бы он, Симус, невзначай нарушил их уединение, потревожил какой-то интимный момент… Поежившись от собственных мыслей, он выпрямился, словно набираясь смелости, и решил задать еще один вопрос, волновавший его с самого дня свадьбы Гермионы и Люциуса Малфоя.

— Послушай, э-э… у тебя что, роман с этим белобрысым?

Гермиона поперхнулась воздухом и с трудом подавила в себе зарождающиеся чувства напряженности и беспокойства.

— Что?! О чем ты? — насмешливо спросила она, поднимая на него взгляд. Волк заметно насторожился и повел ушами.

Симус зачем-то перешел на шепот:

— Ты и сама знаешь…

— Если ты имеешь ввиду тот поцелуй, — внутри у Гермионы все перевернулось, но она сумела сохранить ледяной тон, спокойно взирая на Финнигана, — то это была просто глупость. Драко так поступил лишь для того, чтобы позлить Люциуса, — она говорила об этом так, словно была абсолютно уверена в своей правоте, хотя в действительности сама до конца не понимала, почему он это сделал.

— Индюк напыщенный, — фыркнув, пробормотал Симус. — Что он о себе возомнил?

Драко сузил глаза, уверенно и цепко схватив взглядом движения правой руки Финнигана. Он задышал глубже, и из его пасти вырывался пар, сносимый ветром.

— Симус, — предупреждающе вымолвила Гермиона, покосившись на Малфоя.

— А что, разве не так? — всплеснул он руками. — Что позволяет себе этот прихвостень? Ты, черт возьми, Героиня войны, а он всего лишь паршивый… — Договорить ему не удалось, потому как в следующее мгновение, оттолкнувшись задними лапами от земли так, что кверху взметнулись снежные хлопья, волк стремительно бросил свое словно бы невесомое тело вперед и впился свирепым оскалом в руку ничего не подозревавшего Финнигана, прокусил до крови плоть и тут же брезгливо выплюнул. Послышались вскрики: звонкий, девичий, принадлежащий Гермионе, и чуть грубоватый — Симуса. Он схватился за раненое предплечье и застонал от боли. — Драккл задери твоего гребаного зверя! — сквозь сцепленные зубы прошипел Финниган. — Да я его на фарш пущу!..

— Симус! — одернула его Гермиона, заметив, как Драко вновь плотоядно оскалился. Казалось, ее голос долетел до самых вершин голых, облысевших веток, спугнув стаю птиц и заставив их взмыть в небо. — Дай мне свою руку, я вылечу ее! — потребовала она, судорожно выдохнув в попытке хоть немного успокоиться самой.

— Лучше усмири своего дикого зверя, — вскочив на ноги, зло выплюнул Симус в ответ. — А с рукой я как-нибудь сам разберусь! — Следом за этими словами послышался громкий хлопок аппарации, и ветер, вызванный поспешным перемещением, разметал снежную пыль вокруг и волосы Гермионы.

— Зачем ты это сделал? — после некоторого молчания рассерженно спросила она у Малфоя.

Тот лишь фыркнул и довольно растянулся на снегу, прикрыв глаза. Гермиона тяжело вздохнула и повалилась на спину, прямо в небольшой сугроб. Скорее всего, она опять пропустит обед и вернется только после наступления темноты. Она умиротворенно вслушивалась в клокочущий ветер, причудливые звуки, доносившиеся из глубины леса, и неравномерное дыхание Драко. Но он не дал ей вдоволь насладиться этим. Гермиона вдруг почувствовала тяжесть увесистой лапы на своем животе и слабо охнула, а когда открыла глаза, прямо перед собой увидела оскаленную звериную морду. Она заглянула ему в глаза, отчего-то полные злобы, и глубоко внутри зашевелилось неприятное чувство опасения, а в мыслях сразу же возник образ дикого охотящегося волка. Гермиона захотела привстать, но Малфой внезапно пресек ее попытку: его челюсти щелкнули всего в дюйме от ее носа. Она съежилась и еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть; вмиг перехватило дыхание.

«Никто не заставлял тебя тащиться сюда, — мысленно сказала она самой себе. — Глупая… Будто он и сам не сумел бы позаботиться о себе…»

Гермиона вновь прикрыла глаза и попыталась незаметно нащупать в кармане палочку, но предупреждающий рык вновь заставил ее замереть.

— Значит, понимаешь, — выдохнула она, резко распахнув глаза шире. — Еще как понимаешь!

Драко нахмурился и резко выдохнул, что позволило Гермионе почувствовать себя смелее. Она словно прочитала в его глазах некое осмысление.

— Вот значит как? — возмущенно заговорила она, теперь уже спокойно приподнимаясь, невзирая на лапу, которая удерживала ее до этого. — Пугать меня вздумал?

Волк предпринял последнюю попытку привести ее в содрогание, резко дернувшись вперед, но видимых результатов это уже не дало.

— Я могу и не возвращаться сюда… Слышишь? — неуверенно заявила Гермиона и поднялась на ноги, скрестив на груди руки. Она совсем не ожидала от Малфоя последовавшего: он вдруг обошел ее несколько раз, молча, сосредоточенно обнюхивая, потом повернул голову в направлении, откуда пришел, наставив туда холодный, как степь, внимательный взгляд своих мерцающих серебристым блеском глаз, и некоторое время стоял так без движения.

Совершенно сбитая с толку Гермиона едва коснулась его шерсти.

— Эй, — шепотом позвала она.

Малфой никак не отреагировал, а затем и вовсе посеменил в темноту леса, не оглядываясь.

— Эй… вернись, — также шепотом вновь проговорила она, когда он уже был на небольшом заснеженном холме, с высоты которого просматривалась необъятная лесная чаща, и прищурилась, потому что ей показалось, что он на минуту замер. Но тем не менее волк так и не обернулся, а лишь последовал дальше, оставив Гермиону в полном смятении и растерянности.

* * *

14 ноября 1999 год

Погода давно улеглась, а промытое бархатисто-черное небо безмятежно сверкало всеми своими звездами, словно хотело подсветить ему дорогу. Драко Малфой брел по лесу, еле переставляя ноги, но четко сознавая, что двигается он уже в человеческом обличии. Бесцельно, наполовину бессознательно он плелся на запад, к особняку, но до конца не был уверен, хочет ли видеть надменное и самодовольное лицо отца, обрекшего его на трехнедельное скитание по лесу. Раньше Драко никогда не находился в своей анимагической форме так долго. Самое большее — сутки, за которые его мышцы уставали так, словно он несколько часов кряду занимался какой-то физической работой.

Дыхание его было тяжелым, под глазами темнели круги, а по подбородку размазалась кровь, принадлежащая какому-то зверьку, которого он часом ранее без особого удовольствия загрыз. Малфой закрыл глаза, постоял так какое-то время, снова открыл, медленно поднял голову и посмотрел на луну. Она спокойно, бесстрастно светила в безоблачном небе. В ее холодном сиянии его неестественно бледная кожа отливала серебром.

Через минуту или две надвигающееся облако закроет луну, а пока он сможет вдоволь насладиться зрелищем. В человеческом обличии Драко казалось, будто что-то очень важное исчезло из нее — то, что заставляло грудь пылать, а его самого раскрыть пасть и разразиться протяжным, душераздирающем воем. Но все же она была удивительной и манящей. Он всегда, сколько себя помнил, видел в ней черты какой-то печальной и загадочной девушки. Мог отчетливо разглядеть большие грустные глаза, нос и губы, но никогда прежде не имел желания сравнивать ее с кем-либо… Пока в его жизни, как черт из табакерки, не возникла Гермиона Грейнджер…

Малфой резко выдохнул, выплюнул вместе со сгустком крови вкус и запах зверька, а затем, сосредоточившись и собрав последние силы, трансгрессировал в особняк.

Резкое пробуждение без тени сонливости привело Гермиону в замешательство. Сердце зашлось так, словно она сейчас испытала какое-то неприятное ощущение — тоску, волнение или страх. А затем, скорее почувствовав, чем услышав чье-то присутствие, повернула голову к двери и… оцепенела. Смертельно уставший, неопрятный, грязный, с нечесаными волосами в ее комнате стоял Драко Малфой и обезумевшими глазами глядел на нее. Зрачки ее глаз расширились, но, глубоко вздохнув, Гермиона как бы то ни было нашла в себе смелость выдержать его взгляд.

— Ты не приходила… — Ей показалось, будто он прорычал эти слова. — Последние три дня тебя не было, — с укором прохрипел Малфой, приближаясь к ней. Гермиона резко села в кровати, когда он почти навис над ней, и запоздало сообразила, что могла лягнуть его, когда он еще не был так близко. В глазах его она по-прежнему не видела ничего, кроме какого-то звериного остервенения, но внешне он был пока спокоен. — Почему ты не приходила? — вновь спросил Драко. Из его рта неприятно пахло, и Гермиона невольно поморщилась. Она вдруг поймала себя на мысли, что отчасти разочарована его возвращением. Несмотря на казавшуюся угрозу стать съеденной, с Драко-волком ей было как будто спокойнее.

— Я плохо себя чувствовала, — нахмурившись, сухо проговорила она и сжала губы. От его пристального взгляда по телу пробежали мурашки.

— Вот как? — Малфой выразительно поднял брови. Сарказм в его голосе прозвучал слишком откровенно, но Гермиона предпочла не заострять на этом внимание.

— Драко, — тихо позвала она, и от звука ее голоса у него будто что-то шевельнулось внутри. — Я не хочу, чтобы ты был здесь, — опуская его с небес на землю, серьезно сказала она безукоризненно вежливым тоном, но до крайности официальным.

— А я тебя и не спрашиваю, — упрямо отозвался Малфой, и глаза его подернулись тонкой корочкой льда.

Гермиона замолчала. Она словно не знала, как теперь вести себя с ним. Ей вовсе не хотелось снова ссориться. Напряженная, она даже не заметила, как пальцы сами сжались в кулаки.

С Драко в этот момент творилось совершенно иное. Ее близость лишала его последних остатков самообладания. Голова шла кругом, и он сам на себя злился за это, однако не мог отвести от нее глаз.

— Ты похожа на луну, Грейнджер, — вдруг сказал он, игнорируя тот факт, что она теперь тоже Малфой. — Так трогательно на нее похожа…

Всю свою сознательную жизнь он жил как будто в своем собственном вакууме. Бродя ощупью в кромешной тьме, Драко словно искал кого-то…

Гермиона только печально вздохнула и как-то странно посмотрела на него. С сожалением.

С ней он словно выходит из тьмы на свет, ведь луна отражает солнечные лучи. К ним хотелось прикоснуться, и Малфой понятия не имел, что заставляло его сдерживать свое разнузданное желание.

— Я теряю над собой контроль, Грейнджер, — Драко свирепо сжал одеяло под собой, но Гермиона восприняла его слова совсем иначе: словно он просил ее о помощи, вновь опасаясь превратиться в зверя.

— Просто помни, кто ты есть, — неуверенно выдохнула она, опрометчиво приблизив к нему свое лицо. Малфой со свистом втянул в себя воздух и вдруг, помрачнев, притянул ее к себе. Гермиона вздрогнула и резко вдохнула, что сделало их объятие еще теснее. Однако она не предприняла попытку вырваться. Свободными руками она заботливо погладила его затылок, будто успокаивая, но ее тело замерло, когда Малфой зарылся носом в ее волосы и вновь судорожно втянул воздух возле шеи. Затем быстро провел кончиком носа по ключицам и проделал то же самое с другой стороны. Его движения были дерзкими и рывкообразными, что делало их похожими на звериные. Эти же движения заставили ее сердце биться сильнее. Глупое, непослушное дыхание сбилось, и Гермиона сделала попытку отстраниться от Малфоя, но он прижимал ее к себе так крепко, что она могла чувствовать судорожное биение и его сердца.

«Кто бы мог подумать, что у такого человека, как он, есть сердце».

— Все будет хорошо, теперь ты дома, — не зная, как реагировать на все происходящее, ласково заговорила Гермиона, но тут же умолкла, когда по ее напряженной шее скользнули его губы. Горячее дыхание, обжигая кожу, все сильнее усиливало ее ответную дрожь. Она чуть не задохнулась, когда его блуждающий язык коснулся мочки ее уха. — Драко… — выдавила она из себя. — … Ради Бога, перестань… Пожалуйста…

Черная пропасть в его душе в этот самый момент, казалось, стала еще глубже. А как иначе? Разве станет она, такая добрая, чистая и искренняя, желать — да что там — терпеть прикосновения такого мерзкого негодяя, как он. Да, Малфой всегда знал — знал, кто он такой. И понимал, какая она. Даже до того момента, когда увидел ее в лесу на Хэллоуин. Она пришла к нему… До одури красивая и желанная.

— Я хочу этого и буду делать то, что хочу, — в его тоне послышались резкие нотки, выдававшие растущее нетерпение.

— Нет! — Гермиона изо всех сил оттолкнула от себя Малфоя и ошарашенно посмотрела на него. — Что же ты делаешь?! — воскликнула она, беспомощная перед нахлынувшей на нее волной унижения. Ее душили жгучие слезы. — Зачем?.. — слезы от стыда и раскаяния и еще более горькие — от возникшего вдруг страха за свое слабеющее сопротивление.

«Он использует тебя», — этот внутренний шепот, родившийся на каких-то глубинных уровнях ее инстинкта самосохранения, пробившись сквозь вакханалию чувств, вонзился в сознание Гермионы. Зачем же еще ему понадобилось приходить к ней, говорить такое?.. Он использует, а потом всегда будет смеяться над ней. А если об этом узнает Люциус? Вероятно, она больше никогда не увидит Чарли… Малфой-старший выгонит ее, да и сам Чарли едва ли захочет видеть ее, после того, как узнает, ведь он всегда с такой болезненной неприязнью воспринимал возможность влечения Драко к ней. После свадьбы он даже прислал письмо из Хогвартса, в котором обещал проклясть брата по приезде.

В глазах Малфоя зажглось негодование, но уязвленная гордость заставила его надменно приподнять одну бровь и посмотреть на Гермиону с холодным высокомерием.

— Зачем? — насмешливо переспросил он и, не смягчая своего взгляда, не замедлил ударить ниже пояса: — Просто ты удачно подвернулась… А так, кто на тебя позарится, Грейнджер? — скривился Драко. Да, он был жесток, преследуя свою цель. Жесток и яростен до бессердечия.

Гермиона почувствовала, что вся кровь отхлынула от ее лица. Она непроизвольно провела рукой по тому месту, которого Малфой только что касался языком, но не заметила, каким напряженным взглядом он проследил за ее движением.

— Какой ты… какой же ты мерзкий, — вымолвила Гермиона. — Уходи, Малфой…

Драко медлил с ответом, скрывая свой гнев и недовольство за излишне самоуверенным и насмешливым видом.

— Нелепая у тебя рубашка, Грейнджер, — растягивая слова в своей привычной манере, наконец сказал он и, поднявшись с ее кровати, перевел взгляд на неубранный стол, на котором теснились разномастные целебные зелья. Мимоходом подумав, что она действительно могла плохо себя чувствовать все эти дни, Малфой просто развернулся и ушел.

Увы, он не смаковал победу. Отвратительное чувство собственной никчемности накатило на него, не позволяя насладиться мстительным удовольствием. Да как она только посмела отвергнуть его? Он сам к ней пришел, а она… И как же ему теперь остаться равнодушным к ее взгляду? Он обидел ее. Обидел, но ждал в отместку иной реакции, а Гермиона лишь глядела на него своими большими грустными глазами. Обида и разочарование — вот что в них читалось. Разочарование…

— К черту ее разочарование и эти ее глазища!.. — Малфой выругался, однако напряжение не спало.

Его все сильнее влекло к ней. Ради этих ее глаз он был готов пойти на многое сегодня, но не был готов к тому, чтобы признать это перед ней. Ведь, в конце концов, она всего лишь грязнокровка. Да… А у него и впрямь давно не было девушки, убеждал он себя, пока уныло тянулись часы.

Ночь утекала между пальцами, точно песок, а печальная луна медленно катилась к горизонту, покидая его.