Проходная пешка (джен)

ГЛАВА 41

В шахматах, где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые ходы, сложность (как это нередко бывает) ошибочно принимается за глубину. Между тем здесь решает внимание. Стоит ему ослабеть, и вы совершаете оплошность, которая приводит к просчету или поражению. А поскольку шахматные ходы не только многообразны, но и многозначны, то шансы на оплошность соответственно растут, и в девяти случаях из десяти выигрывает не более способный, а более сосредоточенный игрок.

— Вы просили меня зайти, директор?

У Раймонда возникло ощущение, что он попал в недавнее прошлое. Время в кабинете Дамблдора будто замерло: все те же непонятные жужжащие приборы, тихонько переговаривающиеся друг с другом портреты и мятный чай на столе. Будто прошло не несколько дней, а несколько минут с тех пор, как он был здесь в последний раз.

— Да-да, мой мальчик, присаживайся.

Раймонд послушно подошел к пустому стулу с высокой спинкой и сел напротив старого волшебника.

— Угощайся.

Пришлось взять горячую чашку и сделать маленький глоток. На языке остался знакомый сладковатый привкус, и Раймонд еле заметно поморщился: сахар способен перебить вкус большинства зелий. Юноша сомневался в том, что такой уважаемый человек, как директор Хогвартса, стал бы прибегать к подобным приемам, но все равно порадовался своей предусмотрительности. В конце концов, зелье Невмешательства и так испортилось бы через неделю.

— Как продвигаются успехи мистера Лонгботтома?

— Разве вы не обсуждали этот вопрос с профессором Макгонагалл?

Альбус Дамблдор слегка наклонился вперед, заглядывая в лицо студента поверх очков-половинок.

— Ему не хватает уверенности в себе, — ответил Раймонд под пристальным взглядом голубых глаз, — но недостатка магических сил он не испытывает.

— Надеюсь, ваше общение придаст ему этой уверенности.

Слова Дамблдора прозвучали как настойчивое пожелание, что заставило Раймонда задуматься. Как теперь вести себя с директором? Завоевал ли он его доверие? Чего хочет от него старик? Спросить? Или потребовать что-то взамен? Нет, слишком рискованно.

— Думаю, мы с Невиллом станем хорошими друзьями, — сказал Раймонд, поднимая глаза на директора. В мыслях всплыло уставшее, но довольное лицо гриффиндорца, сжимавшего кусок заколдованного пергамента, и Раймонд вновь ощутил ту волну благодарности, которая накрыла его тогда.

— Это было бы замечательно, — ответил Дамблдор, мягко улыбнувшись юноше.

Раймонд не опустил глаза. Он пытался понять, что чувствует директор, как понимал это, глядя на других людей. Но сейчас перед Певереллом будто стояла каменная стена: он отчетливо видел лицо Дамблдора, его крючковатый нос и глубокие морщины на лбу, однако мысли старого волшебника оставались недосягаемыми. И чем больше Раймонд вглядывался в лицо старика, тем сильнее его охватывала паника от собственной беспомощности перед этим человеком. Юноша не знал, что на уме у Дамблдора и сильно сомневался в возможности его переиграть.

— Почему вы так печетесь о Невилле Лонгботтоме?

И опять — легкая улыбка и заинтересованный взгляд. Но ни одна эмоция не прорвалась наружу, оставив Раймонда ни с чем.

— М-м-м, дай-ка подумать, — задумчиво протянул Дамблдор, поглаживая длинную бороду. — Возможно, потому что он нуждается в опеке?

— По-вашему, я тоже в ней нуждаюсь?

— Разве не ты просил об этом в свой прошлый визит, мой мальчик?

Раймонд нервно сглотнул. Дамблдор упорно загонял его в тупик этой игрой в вопросы. Нет, так не пойдет.

— Я просил доверия, — с нажимом сказал Раймонд и замер в ожидании ответа.

Директор чуть запрокинул голову, разглядывая потолок с таким видом, будто там был написан ответ на слова Раймонда. Юноша даже сам украдкой посмотрел наверх, но, как и ожидалось, не увидел ничего необычного.

— Видишь ли, мой мальчик, — произнес Дамблдор, не опуская взгляда, — доверие — совершенно особенное чувство, связывающее людей. Для любви или ненависти порой не нужно никаких причин и объяснений, они приходят сами, как дуновение ветра. А вот доверие... Сначала его надо заслужить, потом оправдать... Пожалуй, нет ничего в мире, требующего больше усилий, чем доверие.

Раймонд молчал. Если сейчас он спросит, доверяет ли ему Дамблдор, этот разговор ни к чему не приведет. Здесь требуется что-то другое... Нужно только решиться.

— Именно поэтому я вам не доверяю, директор.

Дамблдор наконец посмотрел на него, привлеченный неожиданным ответом. И еще более неожиданно улыбнулся. Наверное, мало кто из студентов говорил ему такое прямо в лицо.

Трудно сказать, что бы ответил на это старик, но кабинет вдруг огласила трель феникса и буквально через минуту дверь распахнулась. На пороге стояли трое гриффиндорцев, которых Дамблдор, по-видимому, ожидал увидеть.

— А-а-а, мисс Грейнджер, мистер Уизли, заходите. Мистер Лонгботтом, вы тоже, прошу вас.

Студенты, ужасно смущаясь, неуверенно зашли в кабинет директора и замерли в пяти шагах от стола, не зная, что дальше делать.

— Присаживайтесь, мистер Лонгботтом, — любезно предложил Дамблдор, видя смятение гостей. — Вашим друзьям сесть не предлагаю, они слишком торопятся на долгожданную встречу.

Встречу? Раймонд внимательно посмотрел на старост Гриффиндора. Рон ужасно потел и больше смотрел в пол: видимо, кабинет директора ассоциировался у него с хорошей выволочкой и парень старался обходить его стороной. Гермиона тоже чувствовала себя неловко, но всеми силами старалась этого не показать.

— Что ж, можете воспользоваться моим камином, — благодушно продолжил Дамблдор. — И кстати... Не могли бы вы взять с собой мистера Певерелла?

Вопрос хорошенько огрел всех присутствующих и повис в воздухе, любуясь своей работой. Уизли вскинул голову; его глаза, уставленные на Раймонда, округлились, в точности повторяя форму пары галлеонов. Гермиона, напротив, подозрительно прищурилась. Да и сам Раймонд, по правде сказать, не пытался скрыть своего удивления.

— Вы же хотели поговорить с мистером Поттером, не так ли?

Юноша готов был поклясться, что директор еле заметно ему подмигнул.

— Да, — не слишком уверенно ответил Раймонд, — наш вопрос... требует личной встречи.

— Как раз сможете его решить, — все так же жизнерадостно заявил Дамблдор. — И кто знает? Возможно, вы обретете нечто гораздо большее, чем думаете.

Раймонд нахмурился, глядя в сияющие голубые глаза. Невозможность понять ход мыслей Дамблдора выводила из себя. Директор имеет в виду наследие Блэков? Или что-то еще?

— Что ж, не смею вас больше задерживать.

Словно обрубив мысли Раймонда, директор совершенно не старческой походкой приблизился к камину и снял с полки горшок с каким-то серым порошком.

— Прошу вас, мистер Уизли.

Рыжий парень проковылял к директору и, взяв щепотку из протянутого горшка, шагнул прямо в камин.

— Нора! — громко объявил Уизли и тут же исчез в языках зеленого пламени, вызвав у Раймонда жгучее желание как следует проморгаться.

— Мисс Грейнджер.

Гермиона, ничуть не удивленная увиденным, повторила это действо. Только и можно было заметить, как длинные волосы взметнулись, исчезая в дымоходе. Раймонд обернулся: Невилл смотрел в камин скорее из вежливости, чем из интереса. По всей видимости, это нормальный способ путешествия для волшебников, так что все должно быть в порядке. Интересно, он будет выглядеть полным идиотом, если все-таки спросит?

— Что за нора? — решился Раймонд, когда настала его очередь ступить в камин.

— Дом семьи Уизли, недалеко от Оттери-Сент-Кэчпоул, — пояснил Дамблдор, которому вопрос не показался таким уж странным. — Мистер Поттер уже там.

Чудно, он отправляется к Уизли в гости. Мечта всей жизни, можно сказать.

— Мистер Певерелл?

— Да, директор?

— Вы забыли взять «летучий порох».

Раймонд уставился на старика и чертыхнулся про себя. Поглощенный мыслями о предстоящей встрече, он зашел в камин с пустыми руками.

— Извините, — выдавил Раймонд, зачерпнув горсть серого порошка и наблюдая за тем, как половина тут же ссыпается сквозь пальцы обратно в горшок. — Не терпится увидеть семью Рона.

Быстро зайдя в камин, юноша приготовился повторить то, что видел несколькими минутами раньше. Здесь ведь нет ничего сложного, правда? Только название «летучий порох» не внушает доверия. Ощущение, будто сейчас взорвешься. Да и руки вспотели так, что кажется, если разжать кулак, весь порошок останется на мокрых ладонях. Мордред и Моргана, да что это с ним такое?!

— Нора!

Огненный вихрь взметнулся вверх, подхватывая его за собой, и вокруг все завертелось, не давая возможности разглядеть попадавшиеся по пути камины. Пепел почти полностью залепил глаза, к горлу подкатывала тошнота, а вдобавок, очень захотелось чихнуть из-за набившейся в нос сажи. Поэтому вид Раймонда, вывалившегося из камина в небольшую гостиную семейства Уизли, был самый что ни на есть плачевный.

— Пап, у тебя же где-то был маггловский колдограф!?

— Рон, это называется фотоаппарат!

Судя по голосу, ответила ему Гермиона, а вовсе не мистер Уизли.

— Плевать, как это называется, у меня должна быть такая колдография!

— Хочешь, я тебе подарю ее на день святого Валентина? — выдавил Раймонд, когда немного пришел в себя и понял, кого так жаждет запечатлеть гриффиндорский староста. — В кулончике. Будешь носить у сердца.

— Лучше плакатом, — не растерялся Рон, хотя его уши все же вспыхнули. — Повешу над кроватью. Мысль о том, что Раймонд Певерелл тоже бывает жалок, избавит меня от ночных кошмаров.

— Как знаешь, — пожал плечами Раймонд. — Смотри только, как бы не приснилось... чего другое.

Лицо Рона приобрело не слишком изящный свекольный оттенок. Впрочем, Раймонд мало обратил на это внимания. Хорохорился он только для виду, больше всего сейчас хотелось уединиться в уборной — тошнота и не думала уходить.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, обеспокоенная состоянием Раймонда.

— Великолепно, — промямлил юноша в ответ, заставив себя выпрямиться и оглядеться вокруг. В глазах до сих пор мелькали черные точки, но ему все же удалось разглядеть большие часы рядом с диваном и пару кресел. Которые, впрочем, были пусты.

— Сейчас все на кухне, — поймав его взгляд, сказала Гермиона. — Ванная там.

Раймонд благодарно кивнул и направился прямиком в ванную комнату. Не то чтобы его так волновал собственный внешний вид, но ужасно хотелось смыть с лица всю сажу и прополоскать горло. Проходя мимо Рона, Раймонд ускорил шаг и захлопнул дверь прежде, чем рыжий успел что-то сказать.

* * *

Драко никогда так не бегал по коридорам больницы Святого Мунго, как сейчас. Он готов был снести все на своем пути, лишь бы быстрее добраться до искомой двери. В руках юноша до сих пор сжимал то злосчастное письмо, с которым помчался к Дамблдору, едва дочитав последние строки. В любом другом случае он ни за что бы не переступил порог директорского кабинета, но речь шла о его матери. Ради нее хоть к дьяволу, если тот способен помочь! Драко сжал зубы, вспоминая, как препирался с упрямой горгульей, не желающей его впускать. Слава Мерлину, вскоре она отодвинулась, открывая проход для Лонгботтома, выходящего из кабинета директора. Слизеринец еще никогда не был так рад этому гриффиндорскому тюфяку!

Дамблдор все понял, кажется, еще до того, как Драко успел что-то объяснить. И любезно предоставил свой камин для перемещения в больницу. Затем спохватился, вспомнив, что у него есть многоразовый портал в Мунго, и выложил на стол золотые карманные часы. Впервые Драко почувствовал к директору нечто вроде симпатии: он ненавидел пользоваться «летучим порохом». Тошнота и головокружение, неизменно сопровождавшие его в путешествиях через камин, еще в детстве отбили в нем всякую охоту к перемещениям такого рода. Зато привили любовь к полетам на метле и порталам.

— Осторожнее!

Драко даже не обернулся на возглас молоденькой целительницы, которую только что чуть не сбил с ног. Она что-то кричала вдогонку, но юноша не услышал бы ее, даже если б захотел: от волнения кровь стучала в висках и заложило уши. Вот она! Эта дверь!

Когда Драко зашел в палату и увидел лишь мужчину, одиноко сидящего перед пустой койкой, в глазах потемнело. Драко хотел спросить его о матери, но слова комом застряли в пересохшем горле.

— А-а-а, мистер Малфой! — как ни в чем не бывало сказал мужчина, вставая со своего места. — Я вас ждал. Прошу, присаживайтесь.

— Где моя мать?

На сей раз ему удалось выдавить из себя эти слова, но голос оказался хриплым и как будто принадлежал другому человеку.

— Не волнуйтесь, с Нарциссой Малфой все в порядке, — ответил незнакомец, все так же стоя на месте. — Конечно, если не принимать в расчет тот факт, что она стала пленницей в собственном доме.

Драко буквально впился взглядом в лицо мужчины, будто хотел снять с него кожу. Но того, видимо, и не такими взглядами пугали — его лицо оставалось по-прежнему невыразительным, а осанка неестественно прямой.

— Кто вы?

— Может, мы все-таки сядем? Говорить стоя не очень-то...

— Кто вы? — перебил его Драко, повторив свой вопрос и даже не думая садиться.

Мужчина тяжело вздохнул, но сделал это как-то спокойно и даже покорно, будто сбылся один из его неутешительных прогнозов.

— Мое имя Гавейн Робардс, я глава Управления авроров, и это я написал ва...

— Всего хорошего.

Драко развернулся на каблуках и распахнул дверь палаты, вытрясшей из него столько нервов.

— Я бы на вашем месте не торопился, мистер Блэк!

Хлоп!

Дверь закрылась почти моментально, стоило только Драко услышать свое новое имя. А вот поворачиваться к главе аврората лицом юноша не спешил, понимая, что сначала надо взять себя в руки.

— Возможно, теперь мы поговорим? Поверьте, это место было выбрано исключительно ради вашей безопасности и неразглашения... нашего секрета, скажем так. Все-таки в школе ни одна тайна не усидит, согласны?

— Это Певерелл, да? — проигнорировав вопрос Робардса, тихо сказал Драко. — Он снова меня подставил?

— Присядем? — вместо ответа вновь предложил Робардс, и Драко нехотя опустился на стул. — Кажется, вы не совсем верно понимаете ситуацию... Раймонд Певерелл поручился за вас, мистер Блэк.

Короткая фамилия резанула слух, и первым делом Драко чуть было не вспылил от такого обращения. Но уже в следующее мгновение пришло осознание, что теперь это его настоящее имя, к которому придется привыкать — сейчас или позже.

— Что это значит? — наконец произнес Драко, так и не дождавшись никаких объяснений.

Гавейн Робардс перевел усталый взгляд на юношу перед собой и снова вздохнул. Ну за что ему такая морока? Эта новая мода министра — посылать его на переговоры с подростками — совсем не радовала. Хотя положа руку на сердце Гавейн понимал, что Скримджеру просто не на кого больше положиться — в Министерстве мало кто умел держать язык за зубами.

— Мистер Блэк, вы когда-нибудь задумывались над тем, что будет, если ваш Лорд проиграет эту войну?

Драко молчал, поджав губы. Раньше он отвергал эту мысль, свято веря в то, что его отец никогда бы не выбрал сторону проигравших. Но теперь отец мертв, да и первая война, что греха таить, закончилась весьма печально — конечно, Малфои сохранили свободу и положение, но их кошелек порядком исхудал в поисках министерского прощения.

— Смею вам напомнить, сэр, — сказал Драко, издевательски растягивая каждое слово, — что мой отец уже мертв. Или вы собираетесь выставлять счет покойному?

— Ни в коем разе! — возразил аврор, взмахивая руками. — Да и деньги, боюсь, в этот раз никого не устроят. Разъяренная толпа будет требовать крови... или хотя бы души, если вы понимаете, о чем я... И судить они будут всех с Черной меткой на руке, не вдаваясь в подробности.

Драко побледнел и невольно схватился за левое предплечье, будто надеялся, что тогда его метка не будет обнаружена. Робардс на это лишь вяло и совсем не весело улыбнулся. В его улыбке даже проглядывало понимание и сочувствие, но это последнее, что Драко хотел бы видеть на лице министерского работника.

— Сначала фамилия, теперь это...

— О, если вы думаете, что о метке нам сообщил Раймонд Певерелл, то глубоко заблуждаетесь. Об этом нам стало известно уже давно и совсем из других источников.

— Тогда почему меня не арестовали раньше?

Драко правда не понимал. Слова аврора звучали как угроза, но в его манере речи, движениях и выражении лица не было ни капли агрессии.

— Потому что вы несовершеннолетний, — пояснил Робардс, и из его груди снова вырвался усталый вздох. — Точнее, были несовершеннолетним до недавнего времени. Теперь-то вы эмансипированы, поскольку являетесь главой рода.

— Ах вот оно что! — Драко позволил себе нервный смешок. Это надо же: так глупо попасться! — Так значит теперь...

— Нет-нет, что вы! — опережая его слова, сказал Робардс. — Вы по-прежнему не совершали никаких преступлений, а ношение метки хоть и не одобряется обществом, законом никак не запрещено.

— Мистер Робардс, — процедил Драко, теряя терпение от всех этих намеков и недомолвок, — может быть, вы уже скажете, зачем вызвали меня сюда, фальсифицировав письмо моей матери?

Вспышке юноши аврор не только не удивился, но даже не разозлился. Напротив, он как будто именно ее и добивался, чтобы наконец приступить к своим объяснениям.

— Конечно, мистер Блэк, — послушно согласился Робардс. — Дело в том, что в связи со сложившимися обстоятельствами: кончиной вашего отца и вступлением в другой род — Министерство готово взять вас под свою защиту.

Минутная тишина дала Драко возможность переварить слова аврора и заметить в них немало подводных камней.

— Это то самое поручительство Певерелла, о котором вы говорили?

— Не стоит его переоценивать, — уклончиво ответил Робардс. — Мистер Певерелл лишь обратил наше внимание на вас, все остальное — целиком и полностью решение министра.

— Я не верю в альтруизм Руфуса Скримджера, — довольно жестко сказал Драко и почти тут же добавил: — впрочем, в бескорыстность Певерелла тоже. Давайте мы пожалеем время друг друга и напрямую скажем, что каждый из нас хочет получить от этого... хм... сотрудничества?

Робардс молчал, и Драко не стал его торопить. Ему самому было над чем подумать в этой ситуации.

— Министерству нужна информация, — произнес Робардс, теперь уже без всяких околичностей, — и человек, который сможет ее предоставить.

— Почему я? — спросил Драко, для которого такой поворот не стал сюрпризом: Министерство и раньше смягчало приговоры Пожирателям, если те, выдавали секреты Лорда. — Почему вы не предложили свою защиту кому-нибудь из тех, кто входит в Ближний круг?

— Потому что они в отличие от вас верят в свою победу или, по крайней мере, ее хотят, — заметил Робардс, даже не потрудившись взглянуть на лицо собеседника. Он и так знал, что увидит: нахмурившего лоб мальчишку, пытающегося разобраться в собственных чувствах. — Но вы ведь не желаете победы для убийцы вашего отца?

Вопрос застыл в воздухе, не требуя ответа. Драко желал падения Лорда, но тайно, не признаваясь в этом даже самому себе. Теперь же ему предлагают осуществить свое желание — это было глупо, опасно и... очень заманчиво.

— Вы хотите, чтобы я стал шпионом, — напрямую сказал Драко и даже немного восхитился уверенностью в своем голосе, — а взамен предлагаете лишь защиту Министерства. Но у меня нет уверенности в том, что Он проиграет. Стоит ли мне рисковать жизнью ради того, что вряд ли произойдет?

Гавейн Робардс понимающе кивнул, будто только что прозвучал вопрос, которого он так долго ждал.

— Не исключено, что именно ваша помощь окажется решающей в этом противостоянии, — задумчиво произнес Робардс таким тоном, будто рассуждал вслух. — Отомстить в одиночку — самоубийство, но имея за плечами нашу поддержку...

Аврор не стал продолжать свою фразу, ее конец был и так понятен.

— К тому же, — продолжил мужчина, — подумайте о вашей матери.

Драко резко вскинул голову и зло уставился на Робардса.

— Вы не имеете права в чем-то ее обвинить, — почти прошипел юноша, настроение которого резко изменилось. — У нее даже нет метки.

— Нет, — согласился Робардс, — но это не изменяет того факта, что она укрывает в своем доме государственных преступников. Как ни крути, а нарушение закона на лицо.

— Ее принуждают. — Голос Драко зазвучал еще более напряженно. — И вы знаете об этом.

— Да, — снова согласился с ним аврор. — Я знаю об этом, вы знаете об этом. Но захотят ли об этом знать члены Визенгамота?

Драко замутило. Всеми силами он старался избавиться от давления Робардса, но перед глазами то и дело всплывала картинка, где его мать сидела прикованная к креслу в зале суда в окружении голодных дементоров.

— Это не угроза, мистер Блэк, — сказал Робардс, вырывая Драко из пугающих миражей. — Поймите, мы хотим вам помочь. Но одно дело помогать союзнику и совсем другое — врагу. Вы сами должны решить, чего хотите: верно служить Сами-Знаете-Кому или помочь нам избавить мир от этого безумца.

Мужчина говорил медленно, чтобы каждое слово вошло в сознание Драко и впиталось в его мысли. Но тому не давал покоя вовсе не Робардс — его причины юноша понял и принял с самого начала. Мотивы другого человека никак не лезли из головы.

— Певерелл работает на Министерство? — наконец спросил Драко, поняв, что не может так просто оставить волнующий его вопрос.

— Не совсем, — с небольшой паузой признался Робардс. — Скажем так, у нас взаимовыгодное сотрудничество.

— И в чем же выгода Певерелла? — не удержался Драко. Он не слишком надеялся на откровения аврора, но тот к его удивлению не стал скрытничать.

— Ах да, кстати об этом! — воскликнул Робардс, едва ли не хлопнув себя по лбу: мол, совсем запамятовал. — Мистер Певерелл попросил меня об одной услуге. Которая, рискну предположить, будет вам на руку.

Драко напрягся. Сочетание слов «Певерелл» и «услуга» не вызывало ничего кроме колик в животе.

— Дело в том, что директор Дамблдор — не знаю уж, по каким причинам — рассчитывает на то, что именно Раймонд Певерелл в скором времени станет лордом Блэком.

— Мне об этом известно... — натянуто и настороженно подтвердил Драко.

— Не могли бы вы, если уж того потребуют обстоятельства, не отрицать, что стали его поручителем?

— Сделать вид, что мы поменялись ролями? — вскинул брови Драко, все еще пытаясь найти подвох. Певерелл так хочет, чтобы Дамблдор считал его Блэком? Это было странно... Но выгодно для Драко, с этим не поспоришь. — Почему Певерелл сам не попросил меня об этом?

— А вы бы стали его слушать? — проронил Робардс, небрежно пожав плечами.

Перед глазами всплыло окровавленное лицо Певерелла, даже не пытавшегося сопротивляться. Драко до боли сжал кулаки и скрипнул зубами — да, тогда он совсем не был настроен на душевную беседу.

— Впрочем, вы еще сможете с ним поговорить, если, конечно, сами того захотите, — добавил аврор, вставая со стула. — Но сейчас вас должно волновать не это, мистер Блэк. Что вы ответите на наше предложение?

Драко тоже поднялся, с удивлением замечая, что чувствует себя вполне уверенно. У него не тряслись руки и не подгибались колени, в голове было ясно, а голос, когда он отвечал Робардсу, не дрожал. Он точно знал, ради чего готов рискнуть даже собственной жизнью. Он точно знал, что никогда не сможет простить своего врага.

Даже если это сам Темный Лорд.

* * *

Немного придя в себя и показав зеркалу, решившему прокомментировать его внешний вид, не совсем приличный жест, Раймонд направился в кухню, откуда раздавались голоса. Это оказалась тесная комната с большим деревянным столом и девятью стульями, занимавшими все пространство. Семь из них были уже заняты, а два оставшихся приготовлены, скорее всего, для него и для той полноватой низкорослой женщины с рыжими волосами, суетливо крутящейся возле плиты, — не иначе как миссис Уизли.

— О, вот и Раймонд! — объявила Гермиона во всеуслышание. Раймонд заметил, что девушка говорила чуть громче, когда ситуация казалась ей неловкой. — Эммм... Давай я представлю тебе всех!

Первым в очереди был глава семейства — Артур Уизли, высокий худой мужчина с залысинами. Пожав его влажную ладонь, Раймонд кивнул миссис Уизли — та держалась вежливо, но холодно, наверняка зная о нежданном госте из писем Рона. Взгляд юноши задержался на старшем сыне Билле — высоком и худом, как отец, но с собранными в хвост длинными волосами. Так вот как выглядит человек, передавший ему свои знания о гоблинах... Билл улыбнулся, немного смущенный повышенным вниманием Раймонда, которое, впрочем, никого не удивило: Билл и вправду выделялся на общем фоне, чего стоила одна серьга в ухе! Было видно, что его красавица-невеста Флер без ума от своего избранника, хотя юношу немного позабавила прохладца в голосе Гермионы, когда та представляла ему француженку.

— А это Виктор, — продолжила Гермиона, указав на темноволосого парня с густыми бровями. Пожалуй, свой нос с горбинкой Раймонд «унаследовал» именно от него. — Виктор Крам, ты наверняка слышал о нем.

— Болгарин, талантливый волшебник и просто хороший человек, — вспомнил Раймонд слова Поттера. И в ответ на недоуменные взгляды всех присутствующих пояснил: — Так говорил один мой знакомый, он был не прав?

— Да нет, все верно, — краснея, подтвердила Гермиона, заслужив заинтересованный взгляд Виктора и сердитый Рона, — просто обычно люди вспоминают его как ловца сборной Болгарии. А еще он тоже учился в Дурмстранге.

— Директор Вулич просил меня сопровождать Гарри в Англию, — сказал болгарин, будто бы извиняясь за свое присутствие в этом доме. Он не производил впечатления всемирно известной знаменитости, сильно сутулился и хмурился, отчего выглядел старше своих лет. — Директор есть хороший друг моего отца.

— Ну, думаю, ты и сам был не против вернуться сюда и кое с кем повидаться, — встрял виновник всего этого столпотворения — Гарри Поттер — и подмигнул Гермионе. Девушка сделала вид, что не заметила его манипуляций.

Внимание Раймонда переключилось на темноволосого юношу в очках. Гермиона не сочла нужным его представлять, понимая, что в этом нет необходимости.

— Гарри Поттер, — сказал сам парень, протягивая руку Раймонду. Тот пожал ее, не отводя взгляда от хорошо знакомого лица. От него исходили странные чувства, спутавшиеся в такой тугой клубок, что с первого раза ничего невозможно было разобрать. — Хотя мы однажды уже виделись.

— Да, Косая аллея, — кивнул Раймонд, сравнивая свои воспоминания. По ощущениям, это был тот же самый человек, что и тогда.

— Вы ведь переписывались после этого? — спросила Гермиона, тоже кое-что вспомнив. — Раймонд говорил, вы неплохо поладили.

— Эммм... да, так и есть, — согласился Гарри, натянуто улыбнувшись. Раймонд почувствовал тонкую ниточку паники, вырвавшуюся из клубка, но быстро спрятавшуюся обратно, так что он еле успел ее заметить. — Но нам все равно нужно было встретиться, чтобы кое-что обсудить.

— Думаю, вы сможете это сделать после еды, — вставила миссис Уизли, которая уже успела заставить стол столькими тарелками, что там не осталось даже свободного пятачка. — Ну же, кому положить овощной рулет? В этот раз он получился особенно хорошо!

Заскрипели придвигаемые к столу стулья, и в кухне некоторое время можно было услышать только позвякивание посуды, невнятные причмокиванья и похлюпыванья, исходившие в основном от Рона. Раймонда не покидало ощущение, что, не будь его, Певерелла, здесь, обстановка стала бы расслабленней, но, кажется, неуютно себя чувствовал не только он. Гермиону явно раздражали извлекаемые Роном звуки: с одной стороны, ей не терпелось сделать ему замечание, с другой — учить уму-разуму хозяина дома не позволяло воспитание. Крам тоже, по всей видимости, не знал, как себя вести и уткнулся в тарелку, кидая на гриффиндорку быстрые взгляды. Не надо быть эмпатом, чтобы понять: болгарину не терпится поговорить с Гермионой, но завести беседу только с ней, игнорируя остальных, было невежливо. А вот Флер было плевать на мнение окружающих. Светловолосая француженка то и дело подкармливала своего жениха с ложечки и чмокала его в щеку, не обращая внимания на кривящиеся лица женской части стола. В общем, Раймонду она сразу понравилась.

— Ах да, Гарри! — вдруг произнесла Гермиона, которую явно начало тяготить всеобщее молчание. — Я еще не успела тебя поблагодарить за книгу на день рождения. Это нечто невероятное!

— О, правда? — смутился парень, но Раймонд почувствовал волну исходившего от него напряжения. — Честно говоря, я сам ее не читал, так что не был уверен...

— О какой книге идет ҆ечь? — поинтересовалась Флер.

Гермиона от ее вопроса еле заметно скривила рот, но все же ответила:

— «Секреты Основателей», Гарри прислал мне ее из Дурмстранга. Удивительно, что она вообще там оказалась!

— И правда удивительно, — заметил Раймонд, пристально разглядывая юношу в очках. — Книга о Хогвартсе... на английском языке... в такой дали...

Было видно, как Поттер задержал дыхание, хотя остальные его волнения не заметили. Разве что Гермиона слегка нахмурилась, усмотрев в словах Раймонда скрытый смысл.

— В этом как раз нет ничего необычного, — сказал Билл, накрыв своей ладонью руку Флер, отчего та ласково улыбнулась. — Однажды я откопал хогвартский значок старосты на блошином рынке в Египте. Хотя меня до сих пор не покидает ощущение, что это Фред с Джорджем так подшутили над Перси.

Раймонд не понял, о ком идет речь, но сидящие за столом дружно заулыбались и захихикали, разве что исключая нахмурившую брови миссис Уизли. В лице же Поттера было больше облегчения, чем веселья, которое он хотел показать.

Так или иначе, слова Билла немного разрядили атмосферу и кухня наполнилась оживленными разговорами. Виктор все-таки решился заговорить с Гермионой и поинтересоваться ее планами на будущее, хотя его все же смущали злые взгляды, которые кидал на них Рон. Билл и Флер щебетали о чем-то своем, как и положено всем влюбленным парочкам. Мистер Уизли попытался расспросить Гарри о магловских изобретениях, но тот быстро ушел от темы, заведя разговор о квиддиче: Краму пришлось нехотя присоединиться к беседе. Раймонд же тихо скучал. Он давно заметил, как нервно Поттер реагирует на некоторые темы, да и тот факт, что он не стал отрицать их переписки, говорил сам за себя.

Этот человек лишь выдавал себя за Гарри Поттера.