Вера в огневиски (гет)

— А ты силен в своей вере?

— Я пытаюсь.— Но ты прочел много книг. А книги, они ведь не способствуют вере.

— Не способствуют.

— И тем не менее ты ее сохранил?

— Да.

— Почему?

— Если я лишусь веры, у меня ничего не останется.

(Терри Прачетт)

Люди всегда чему-то верят. Даже если они утверждают обратное.

Вот мой папа — он верит в то, что добро обязательно победит. И не важно, что жизнь пинала его как хотела, добро победит, и точка. Добро, хорошие поступки, помощь ближнему — вот что он ожидает ото всех. Розовый мир с голубыми слониками, плывущими по небу.

Моя мама верит в папу. Всегда верила. Она не закатывает сцен ревности, когда от него пахнет чужими духами. Никогда не набрасывается с расспросами, когда он приходит домой далеко за полночь. Она просто ему верит.

Моя тетя верит только книгам. Книги — это источник знаний. Проверенный и достоверный. Хотя с этими ее утверждениями я бы поспорила. Иногда мне хочется написать какой-нибудь бред, доказывающий существование несуществующих мозгошмыгов, опубликовать данный опус и посмотреть, как она к этому отнесется.

Мой дядя верит в силу. Чуть кто его сильней и уверенней, и из него можно веревки вить. Не знаю, почему они с тетей поженились, может, ее это устраивает — полное подчинение?

Мой старший брат верит в свою метлу. Обычный кусок деревяшки с пучком веток он холит и лелеет. На свиданиях он постоянно думает не о девушке, а об оставленной без присмотра "Молнии". Хотя на ней куча противоугонных, противоударных, и прочее-прочее заклинаний. Мне кажется, что скоро он выпросит у отца мантию-неведимку и будет накрывать ею свою драгоценную метлу.

Мой младший брат верит в зелья. У него в комнате все полки забиты разнообразными скляночками, баночками, флакончиками. Я уверена, что видела у него даже амортенцию и Феликс Фелицис. А рядом скромно стояло зелье от запоров. Не удивительно, что в зельях он первый. Даже Северус Снейп не накидывается на него из-за фамилии. На любой случай мой брат готов предоставить одно из своих зелий. Он даже голову и ту моет своими варевами.

Покойный Альбус Дамблдор верил в любовь. И что, она его спасла? Нет. Не уверена, что кто-то по-настоящему его любил. Он вызывал и вызывает у всех разные чувства от безразличия и ненависти до уважения и поклонения. Каждый год его поклонники собираются возле его памятника, что отлит напротив Лютого переулка и рызгрызают лимонную дольку в память о нем. Но никто его не любит.

Директор школы Хогвартс — Минерва Макгонагалл верит старой шляпе. Любой здравомыслящий человек не стал бы так доверять этому поношенному и погрызенному молью предмету. Глядя на этот кусок грязной тряпки понимаешь, что маразм опасен для всех: для людей и вещей. Хотя проблески сознания случаются и у этой древности. Так она отправила меня на Слизерин. Родители в шоке, а я счастлива.

Хагрид, этот милый и добродушный, а также недалекий полувеликан, верит своим зверушкам. Кормит их, убирает за ними их "подарочки", лепечет сними, как с маленькими, хотя многие его любимцы с него ростом, а то и больше. Верит, не смотря на то, что постоянно ходит в кровоподтеках и царапинах. Верит, хотя на правой руке не хватает двух пальцев, а к Мадам Помфри он все никак не выберется. Верит даже тогда, когда детишки Арагога не однажды пытаются его сожрать, а он все равно ходит к ним, читает сказки и подкармливает.

Профессор Снейп верит в свое превосходство. Даже с немытыми неделю волосами, крючковатым носом и мантией, которая подметает полы, он в него верит. И пусть хоть всеь мир скажет ему об этом, он все равно выше всех. И спорить с этим опасно. А заставить оторваться от кипящих котлов и уделить внимание своей голове — бесполезно.

Трелони верит тому сказочному миру, что царит у нее в голове. Как же, Венера в пятом доме, Марс, поджидающий ее во втором, Плутон, караулящий в темном переулке за домом Марса. Туманные альбионы, чаинки, которые складываются в рисунки. Шар, показывающий не туман, а мультики. Сны, всегда что-то значащие. Как хорошо, наверное, верить своим фантазиям.

* * *

А во что верю я? В детстве родителям, пока не поняла, что мир вовсе не розовый и даже не бежевый. Мир яркий, дерзкий, почти всегда жестокий и непокорный.

На первом курсе я попала на Слизерин и стала верить в силу. На наш факультет слабые не попадают. А потом поняла, что силы во мне много, а так же воли, энергии, ума и еще кучи всяких достоинств. И веры не стало.

На втором курсе я верила в свой браслет, который, как я считала, приносил удачу. И правда, в темноте, бродя по территории замка, я не наткнулась на Гремучую иву, шатаясь по запретному лесу, я всегда успевала уйти от опасности, ввязываясь в стычки в школьных коридорах, я всегда побеждала соперника. Я так привыкла к браслету, что даже не обращала внимания на него. А потом оказалось, что он потерялся, а я даже этого не заметила. А я все так же выходила победительницей почти из любых ситуаций. Вера прошла так же внезапно, как и началась. Будто сказали "Нокс". Раз, и ее нет.

На третьем курсе я верила в воду. Глупо, но это так. Вода меня завораживала. Мне даже папа прислал мини-фонтанчик, который до сих пор стоит у меня где-то. Вода казалась мне источником спокойствия и непоколебимости. Вода. Как мощно звучали эти звуки в моем разуме. Я могла часами смотреть на воду. С противниками я расправлялась при помощи водных заклинаний. Мощные штуки, даже сейчас эти заклинания не забываю. А потом мне надоело. Вот так просто. Надоело.

На четвертом курсе я решила ни во что не верить.

На пятом курсе я верила в сигареты, небрежно расстегнутую рубашку и опять в сигареты. Три сигареты в день. Ни больше, ни меньше. Сначала все удивлялись, а потом привыкли. Родители в шоке, а мне все равно. Парням я нравилась, многим. Но мне было плевать. Только сигареты и рубашки.

На шестом курсе изменилось все. Я поверила в человека. В живого, совершенно невыносимого человека, который перевернул мой мир. Лили Поттер, циничная, непокорная, сильная, но какая-то холодная и несколько мертвая внутри, ожила. Яркие, красочные эмоции переполняли меня, мир словно встрепенулся ото сна и заиграл всеми красками. И я верила в него, пока не увидела, как какая-то девка гладит его по щеке и тянется поцеловать, а он стоит и смотрит. Кажется, ему даже нравилось.

Раньше я ему верила, а теперь избегаю. Хорошо, что начались рождественские каникулы и я могла не видеть его. Пока они длились, я поверила в огневиски. Такая тяжелая бутылка. Слегка запотевшая, жидкость внутри этого сосуда манила. Жидкость, которая дарила забытье. Жидкость, которая не предаст. Родители как-то застукали меня, но мне уже было плевать на все. Казалось, что-то очень важное исчезло из моей жизни, что-то, без чего мне было трудно дышать. И я даже знаю что. Вера.

Но каникулы закончились, теперь я сижу на подоконнике в продуваемом всеми ветрами школьном коридоре и думаю, как я докатилась до жизни такой и не напиться ли мне. Зачем я вообще поверила человеку? Ведь кроме меня никто этого не сделал. Даже мама, которая хоть и верит в отца, скорее всего верит именно своей придуманной мечте, в роли которой видит папу. Пальцы сами потянулись к сигаретам, зачем-то прихваченным из дома.

— Лили, ты что делаешь? Мы, ведь кажется, бросили? — Раздался холодный голос позади меня.

— Что с того, Малфой? Это мои дела. Тебе нет до них дела.

— Это мне нет дела? — Неожиданно взъярился Скорпиус. И вся его напускная холодность полетела к чертям.

— Да, тебя это не касается. — Как можно безразличней бросила я, пытаясь не думать о нем, о его предательстве. О том, что он стоит так близко и его запах кружит мне голову. От этого сладко и безумно больно.

— А кто на первом курсе показал тебе, что ты сильная? Кто заставил тебя перестать сомневаться в себе? Кто избавил тебя от этого дурацкого браслета, который ничего не значил? Кто курил и бросал вместе с тобой весь пятый курс, хотя был на шестом и должен был заниматься своей подготовкой к сдаче ЖАБА? Кто отгораживал от тебя всех парней, а все из-за твоей причуды с рубашками? Кто с первого взгляда поверил тебе, как только увидел в купе поезда на первом курсе? Кто поддержал тебя, когда шляпа распределила тебя на Слизерин? Кто помогал тебе поверить в себя? — Грозно шипел Скорпиус, медленно надвигаясь на меня. Уж лучше бы он орал. Хотя, какого черта! Это не я виновата!

— Что ты от меня хочешь? — Беря себя в руки, спокойно спросила я. — Только не строй из себя жертву, тебе не идет, Скорпиус Малфой.

— Я хочу получить от тебя внятный ответ, почему ты уже две недели меня избегаешь?

— О, а ты разве не понимаешь? Думаешь, можно играть мной, думаешь, раз потратил столько своего драгоценного времени, со мной можно обращаться как хочешь? Можно меня ни во что не ставить? Можно предать меня? — Ну вот, я это произнесла. Гнев схлынул, оставив место апатии. — Просто уйди, Малфой.

— Лили, посмотри на меня, — как-то спокойно и тихо сказал он.

Зачем? Это лишено смысла. Мне надоело. Надо просто развернуться и уйти. Да, так и сделаю. Смяв и выбросив куда-то в угол так и не тронутую пачку сигарет, повернулась, чтобы покинуть это место. Но тут меня грубо развернули и заставили поднять голову, держа в железной хватке мой подбородок.

— Что ты себе позволяешь, Малфой? — Глядя ему в глаза, бесцветно спросила я.

— Потер, Мерлиновы подштанники, да выслушай ты меня! Я никогда, слышишь, никогда не изменял тебе! Я вообще не понимаю, что происходит. Ты вдруг не замечаешь меня и оставляешь сходить с ума. А Малфои не только не бегают за женщинами, но и не оправдываются перед ними. Я же уже две недели пытаюсь тебя выловить.

— Малфой, я же сама прекрасно видела, как какая-то особь женского пола тебя лапала и целовала!

— Ох, Лил, если ты про эту чертову Забини, то ничего не было! Совершенно и абсолютно! Эта самоубийца кинула в меня Петрификусом и полезла целоваться.

— Да? — Несколько оживая, спросила я, всем сердцем желая, чтобы это было правдой.

— Да.

— Но как же ты освободился? И как ты можешь утверждать, что ничего не было, если ты был обездвижен и ничто не могло остановить ее поцелуя?

— А меня Снейп спас, который решил наказать нас за "развратное поведение в стенах этого достопочтенного и уважаемого заведения". Он удивился, что я никак не реагирую на его въедливые реплики, ну и додумался меня расколдовать. Забини наказана на два месяца, но не этого ей следует опасаться, а моей мести, которая будет кровавой и жестокой. — Неожиданно жестко и холодно закончил Малфой.

— Скорп, прости, что усомнилась в тебе. — Борясь с глупой улыбкой, что так и норовила утвердиться на моем лице, извинилась я.

— Ничего, Лили. Теперь за тобой большие долги.

— Это какие? — Попыталась возмутиться я.

— Большие и страшные. Я две недели не целовал свою девушку. Я мало ел. Я нарушил кучу законов из "кодекса поведения семьи Малфоев" я...

— И как же мне со всем этим расплатиться? — Невинно спросила я, перебив этого невыносмого человека, пока он не разошелся в своих фантазиях.

— Ну, начнем с этого. — И поцеловал меня.

— Верь в себя, Лили Поттер, — прошептал этот невозможный человек, на секунду оторвавшись от моих губ, — верь, как я верю в тебя. Ты самое лучшее, что есть на этом свете...

Не столько грустный, сколько странный дождь,

Не столько легкий, сколько мягкий ветер,

Ты, улетая, крыльев не возьмешь,

Ты, улыбаясь, думаешь о лете.

Не столько звонкий, сколько чистый смех,

Не столь хороший, сколь ядреный порох,

Не разрывайся, чтоб очистить всех,

Спасай лишь тех, кто был тебе так дорог.

Не столько страшный, сколько резкий гром,

Не столько крайний, сколько чуждый берег,

Ты будешь долго плакать над костром

Когда узнаешь о своей потере.

Не столько яркий, сколь иной рассвет,

Не столь густая, сколь живая зелень,

Я дам тебе один простой совет:

«Поверь в себя, как я в тебя поверил».