Часть 8. Путешествие Северуса Снейпа в Мрачную Долину* (гет)

Хорошее крепкое сонное зелье. Что может быть лучше хорошего крепкого сонного зелья, которое приготовлено собственными руками, настояно на маковой росе, собранной под красной луной, и на ресничках фей? Лучше — только когда не болит голова и не ноет сердце... Вот, вроде он — неплохой зельевар, да что там мелочиться, самый лучший! А сварить такое средство, которое надолго прогоняло бы невероятно надоевшее нытьё в голове, не может. И придумать рецепт отвара от тревоги и мук совести — тоже. А ещё хорошо было бы выпить микстуру от сердечной боли — да куда там: тянет и тянет в левом подреберье тоской и отчаянием, нежеланием жить и стремлением всё исправить. И нет конца этим мукам...

Северус, не морщась, опрокинул в рот содержимое лабораторной рюмочки, подержал горьковатую жидкость на языке, поболтал за щекой, проверил по ощущениям вкусовых рецепторов качество снадобья — и гулко проглотил. Через пять минут он, еле успев откинуть с кровати тёплое шерстяное одеяло, повалился навзничь в мягкие подушки и погрузился в сон, крепкий, как обычно колдовской.

На северо-востоке Британии, в шотландских холодных горах жил юный волшебник Северус. Чудесный дар зельевара был у него, и слава о том шла по всей земле кельтов. Ну и маг он был тоже не самый последний.

За чудесный характер, благородство и колдовские таланты полюбила его рыжеволосая зеленоглазая красавица Лили. / Её волосы источали едва уловимый аромат влажных листьев земляники. Она вся в алом платье была похожа на земляничину, сочную, спелую, ну, совсем чуть-чуть незрелую, маленькую, но такую желанную. И даже губы её, вопреки традициям рыжеволосых девушек, были подведены красной помадой. Не яркой, не убивающей наповал своей наглостью и бесстыдным призывом, а приглушённым пурпуром уверенности, напора, жажды жизни... «Королева Лили», — пронеслось у него в голове, от чего-то именно так: «королева», а не «принцесса, дофина, ваше сиятельство...» Неприступная, гордая, строгая, далёкая... Доверчивая, нежная, искренняя, самая желанная... Он так сильно захотел обхватить её за хрупкие плечи и прижать к своей груди, так нестерпимо сильно... Она прочитала это в блеске чёрных глаз и потупила взор, поджала губы, нахмурилась, но... не отошла, не отпрянула и даже не отодвинула своё плечо... На её ресницах повисла паутинка. Тончайшая невесомая ниточка. Лили почувствовала её, часто-часто заморгала и трогательно зашмыгала носом. Он склонился к ней и, затаив дыхание, поцеловал краешек глаза, нежно-нежно коснулся языком ресниц и отлепил от них паутину. Она удивлённо вскинула взгляд, оттолкнула его, впрочем, не очень сильно, и... неожиданно облизнула губы... Северус чуть не рухнул без чувств к её ногам. Он не знал, куда деть руки, что вообще с ними делать, куда спрятать эти бестолковые непослушные отростки, или вовсе оторвать?.. Он не знал, куда деть мысли, как не высказать их вслух, удержать на прилипшем к нёбу языке, не выпустить их в этот спокойный мирный романтический вечер, не испортить всё пошлостью желаний и неприличными образами, облачёнными в ещё более неприличные слова... Юная Королева Лили, в огромном кринолине, высокомерная и неприступная, сдержанная и блистательная, опускается перед ним на колени и поднимает на него покорный изумрудный взгляд... К чёрту! Зачем ему её покорность? Её послушание? Он хочет любить её такую, какая она есть на самом деле: сильную, гордую, отчаянную, спокойную, нежную, страстную... Он прижал голову Лили к своей груди и погладил её тяжёлые волосы. Шёлковые, струящиеся по плечам, спине, падающие на высокую грудь, укрывающие тонкую шейку тёмным облаком... Она не шевелилась — и он решился... Губы в губы. Сначала только чуть прижались, потёрлись несмело. А затем у него снесло крышу! Мгновение жгучей страсти, бьющей через край его сдержанности и терпения — и тёплый зелёный взгляд полыхнул недобрым огнём, пощёчина хлестнула по коже обидой и злостью... Алое платье мелькнуло среди толстых вековых стволов и исчезло в дали земляничной дымкой. Королева Лили, Наваждение Лили. Удалилась, исчезла. Была ли?.. /

Но счастье их не было долговечным. Однажды Северус и Лили гуляли по Запретному лесу. Северус читал своей возлюбленной стихи и собирал редкие корешки для волшебных зелий. Лили рвала цветы на полянках. / Сколько вокруг было ромашек! Ах, сколько же было ромашек... Нежные цветки склоняли к ним свои желтоглазые головки, тянулись резными колкими листиками, путались под ногами жёсткими стебельками. А ещё Лили рвала колокольчики, огромные, лиловые-лиловые, полупрозрачные, с синими восковыми прожилками. Украшала она букет собранными на границе леса веточками папоротника и толстыми стрелками нежно-розовых люпинов. Северус смотрел на счастливое лицо любимой, время от времени зарывавшееся в лесное разнотравье — и думал о том, что за то, чтобы этот день длился как можно дольше, он готов заплатить любую цену.../ Незаметно Лили отошла от любимого очень далеко и заблудилась в лесной чащобе. Вдруг она услышала шум ломаемых сучьев, быстро приближающиеся шаги, тяжёлое дыхание. Зверь или опасный человек? Кто-то гнался за ней и норовил поймать. Девушка очень испугалась, уронила свой букет и бросилась к Северусу. Она бежала, не разбирая дороги, ветки деревьев хлестали её по лицу, колючие кусты выдирали клочки ткани из её платья. В густой траве она неловко споткнулась, наступила на змеиное гнездо — злобная потревоженная змея обвилась вокруг её ноги и ужалила! / Светлая голова с тёмными щитками, складывающимися в замысловатый узор, нежно-лимонное брюхо, зелёно-коричневая спина, вся в блестящих пластинах, раздвоенный длинный язык исследует стенку террариума и норовит «лизнуть» наблюдателя в лицо. Королева змеиного семейства, игрушка Волдеморта. Два круглых глаза — ещё более чёрных, если это вообще возможно, чем у самого Северуса — блестят страшной смесью вселенского равнодушия и животного желания убить. Змея за толстым зачарованным стеклом поднимается почти в полный рост и обрушивается на Снейпа мощным стремительным броском. Стенка террариума подёргивается сеточкой серебристых трещин, но выдерживает. «Малышка Нагайна! — воодушевлённо восклицает бесшумно приблизившийся Тёмный Лорд. — Не трать зря силы. Расти, радость моя, придёт время — погуляешь на свободе». Снейп невольно передёргивает плечами и отворачивается. Змея провожает его тягучим взглядом и сворачивается плотным кольцом под тёплой лампой./ Лили в ужасе закричала и упала без чувств. Северус издалека услышал жалобный голос возлюбленной и бросился к ней на помощь. Когда он уже почти разыскал её в дремучем лесу — вдруг увидел, что между деревьями мелькнула большая тёмная тень и чёрные крылья ударили по воздуху: сама Смерть в образе чёрной птицы уносила Лили в Мрачную Долину. / Он умолял повелителя, стоя на коленях, он предлагал за жизнь Лили Поттер самую высокую цену, какую только мог предложить. Тёмный Лорд хмыкнул, и Северус, подняв на него взгляд, ожидал встретиться с насмешкой, издёвкой, высокомерием, равнодушием. Но глаза Волдеморта светились лишь любопытством и желанием исследовать этого странного молодого мага, унижавшегося, клянчившего жизнь не для себя, а для чужой жены... Тяжёлая скользкая ткань чёрной мантии тёмного повелителя ударила его по лицу, завернулась над головой шуршащей спиралью. Взмах руки — и Волдеморт трансгрессировал с резким хлопком, оставив в воздухе на уровне глаз Снейпа пепельно-серую пелену./

Велико было горе Северуса. Он ушёл от людей и целые дни проводил один, скитаясь по лесам и изливая свою тоску тишине, или сидел, запершись в глубоком подземелье и варил-варил-варил свои колдовские зелья, наполнял их ядом собственной души и неудержимой энергией, бившей сквозь его сочившееся угасающей жизнью сердце...

Проходили дни и ночи, и снова ночи, и опять дни, а Северус всё никак не мог утешиться — так глубока была его печаль.

— Нет! Я не могу жить без Лили! — принял он решение. — Не мил мне свет солнца без неё. Пусть и меня возьмёт Смерть, пусть хоть в подземном царстве буду вместе с любимой!

Но как он ни просил, Смерть не приходила к магу. И Северус решил сам отправиться в царство мёртвых — в Мрачную Долину...

*

Он открыл глаза так резко, что долго не мог прогнать цветные пятна, замелькавшие перед зрачками. Ему казалось, что каменные стены спальни ходили ходуном, мебель вот-вот готова была обрушиться и завалить его грудой обломков. «Вот оно! Вот оно! Вот оно! Нашёл! — билось в висках внезапное прозрение. — Сам отправлюсь за ней! Найду! Спасу! Приведу обратно, хоть силой похищу из мрачного плена. Сумею, сделаю это, не будь я Северус Принц!»...

*

Так долго и вдумчиво он, наверное, не читал ещё ни одну магловскую книгу. «Мифы Древней Греции. Орфей и Эвридика». Историю прекрасной дриады и волшебноголосого музыканта Северус знал почти наизусть, но не её романтизм волновал строгого мага-зельевара. Он, так серьёзно изучавший магические искусства, как никто другой понимал, что все эти магловские мифы, легенды, предания и сказки имели под собой реальную и вполне осязаемую с магической точки зрения основу. Царство Аида, страна Смерти, Мрачная Долина не являлись глупыми фантазиями маглов, стремившихся на заре цивилизации примирить свои примитивные воззрения о сущности бытия и духа со спасительными выдумками о богах и мирах, в которых те обитают. Эти пространства были столь же реальны, сколь реальна сама магия и волшебство, пронизывающее вселенную. Назывались они, возможно, как-то иначе и выглядели, наверняка, вовсе не так, как их описывали в древних историях, но то, что они существовали и были частью окружающей действительности — у Снейпа не вызывало сомнения.

**Долго искал Орфей вход в подземное царство... За чёрной и глубокой рекой Стикс начиналось царство мёртвых... Не согласился Харон перевезти живого Орфея на другой берег, но стоило тому коснуться жалобных струн кифары и печально запеть о неумирающей любви — и остановились холодные воды Стикса, и Харон, заслушавшись, сам перевёз его на другой берег... Смело шёл по безмолвному царству мёртвых Орфей, и никто не остановил его, и дошёл он до дворца повелителя Аида, восседавшего высоко на золотом троне со своей царицей Персефоной... Бога Смерти с чёрными крыльями и сверкающим мечом, Кер, отнимающих жизни у воинов, Судий подземного царства, Воспоминания с бичами из живых змей, Ламий, крадущих ночами младенцев, пьющую кровь Эмпузу, свирепых стигийских собак — много всяких чудовищ увидел Орфей... Не дыша слушала Персефона вдохновенную песню Орфея о любви к Эвридике, и слезы катились из её прекрасных глаз. Грозный Аид склонил голову на грудь и задумался, а бог Смерти опустил свой сверкающий меч... «Я верну тебе Эвридику. Ты можешь увести её с собой наверх, на светлую землю. Но ты не должен видеть её, пока не выйдешь на свет, — молвил Аид. — Не оглядывайся назад и не пытайся посмотреть на неё. Оглянешься — потеряешь её навеки!» — и приказал Эвридике следовать за Орфеем... Близок был выход на землю. Тревога сжала сердце Орфея: здесь ли Эвридика? Идёт ли за ним? Забыв всё на свете, остановился Орфей и оглянулся. Тотчас отлетела тень Эвридики, исчезла, растаяла во мраке...**

«Я точно не оглянусь, — задумчиво прошептал Северус, сильно стиснул кулак, обломил в нём перо и проговорил вслух громко и решительно: — Не оглянусь!»

*

Никогда Северус Снейп, реалист, маг-практик, знаток не только высших материй, но и физических свойств самых разных природных объектов, не придавал серьёзного значения гаданиям. Ну, руны — ещё куда не шло, а вот всякие прочие методы гадания он не жаловал и, уж во всяком случае, ещё со школьной скамьи не позволял себе тратить на них драгоценное время... Теперь он гадал всеми известными, популярными и редкими способами, на всём, на чём только было можно, начиная с мантики(1) на жеребьёвых палочках, на древнейшей книге «И цзин» (ритуальные гадания на «бу» — панцире черепахи, и на «ши» — стеблях тысячелистника) и обрядов гаруспиций(2) друидов и заканчивая кофейной гущей, игральными костями и сциомантией(3). Не решился опробовать Снейп разве что только цефалономантию(4) и кельтское гадание на пленниках(5).

Всегда в переводе с языка рун на его жизненном пути вставали «шип» и «факел», а в будущем его ожидала «смерть, неожиданная и долгожданная». Сопоставив результаты всех мантик, Северус, недолго думая, принял решение... Теперь оставалось только ждать и не оглядываться...

*

Он почти ворвался к Дамблдору и, лишь оказавшись в полумраке директорского кабинета, задержал дыхание, спрятал распиравшие его нетерпение и решимость за маской спокойствия и равнодушия, не смог сдержать только оглушительный стук сердца. Видимо, на этот тревожный звук Дамблдор и поднял глаза над стёклышками очков и кивнул Снейпу на кресло, приглашая его присесть.

— Что-то не так, Северус?

— Вы, господин директор, умеете задавать правильные вопросы, — Снейп усмехнулся одними уголками губ.

Дамблдор вздохнул, отложил перо и поджал руку в толстой перчатке, болезненно поморщился:

— Вы, Северус, по делу или просто заскочили справиться о моём здоровье?

Снейп, казалось, не замечал очевидной иронии в его взгляде и голосе — он, не глядя в лицо Дамблдору, спокойно произнёс:

— Я сделаю то, о чём вы меня просили, — и только затем повернулся и в упор посмотрел на директора, внимательно, с лёгким прищуром, следившего за его лицом. — Я, когда придёт время, или когда вы сами меня об этом попросите, избавлю вас от мук медленной страшной смерти. Но с одним условием. — Дамблдор удивлённо поднял брови. Каменное выражение лица Снейпа напоминало предсмертную маску тяжелобольного. — Крестраж. Вы поможете мне сделать его и вселить во время вашего убийства часть моей души в этот магический артефакт. Я могу попробовать сделать это сам, но не хочу повторять ошибок Тёмного Лорда и собираюсь действовать наверняка. Итак, вы поможете мне, господин директор?..

...................................................................

(1) Мантика — гадания, предсказание будущего.

(2) Гаруспиция — гадание на внутренностях животных.

(3) Сциомантия — по теням.

(4) Цефалономантия — по жареной ослиной голове.

(5) Пленнику наносили удар мечом в спину и гадали по виду его крови и конвульсий.

Бледные длинные пальцы нервно поигрывали волшебной палочкой.

— Ты, Северус, искусный волшебник, но...

Волдеморт встал и повернул к Снейпу плоское змеиное лицо, его красные глаза сверкнули в полумраке комнаты гаснущими угольками.

— Ты знаешь, почему я отозвал тебя из битвы? — «Ещё бы мне не знать этого!»

— Нет, повелитель, не знаю. Позвольте мне отыскать Поттера...

Тёмный Лорд говорил задумчиво и спокойно, но Снейп почти физически чувствовал, как медленно, но мощно поднимается у того в душе тщательно сдерживаемая ярость.

— Я всю ночь думал над тем, почему Бузинная палочка не служит мне так, как должна, — плыл по воздуху свистящий голос Волдеморта, а Снейп не мог оторвать завороженного взгляда от сверкающего волшебного шара со змеёй внутри, медленно приближавшегося к нему. Сколько раз во сне и в мантикальных чашах он видел это... — И я нашёл ответ! — Тёмный Лорд смотрел в мраморно-белое лицо Снейпа...

Ещё есть шанс защититься. Показать, что он видит опасность? Подыскать нужные слова, чтобы успокоить повелителя? Поднять свою палочку для атаки, побороться за свою жизнь? И посмотрим, кто кого!.. Снейп сжал медальон с тонкой прядкой рыжих женских волос за хрустальной крышечкой. Свой крестраж он всегда носил с собой пристёгнутым к поясу зачарованной цепочкой, укрытым от посторонних глаз тяжёлыми складками мантии...

Казалось, что от раздражения Волдеморта, которое он всё-таки не смог или не захотел сдержать, воздух в комнате загустел и заискрился агрессивной тяжёлой магией. Магией близкой смерти... Нагайна в светящейся сфере зашевелилась и заинтересованно подняла голову.

— Убей!— короткий чёткий приказ на парселтанге.

Последняя краска сбежала с лица Снейпа, глаза его расширились от боли, когда огромные зубы змеи вонзились ему в шею, он непроизвольно судорожно рванулся и опустился на пол...

Умирать страшно? Когда ты готов к смерти, заранее знаешь час и минуту её прихода, молишь о том, чтобы она пришла и помогла тебе воплотить самое главное желание и намерение твоей жизни? Нет! Не страшно... Умирать больно? Когда чувство самосохранения и сама магия толкают руку с волшебной палочкой в бой, когда острая горячая судорога пронзает всё тело от горла, когда жизнь цепляется за последнюю надежду и борется с ядом, взрывающим кровь? Раньше он не знал, что такое боль...

*

Ветер перебирал пряди его длинных волос, напевал гулко и заунывно, монотонно, пронзительно-свистяще. Песнь Смерти? Гимн. Реквием... В царстве мёртвых так много ветра? Именно не «сильный ветер», а много ветра. Снейп ожидал почувствовать покой, печаль, тишину, равнодушие. Вечный покой, оглушительную тишину... А чувствовал боль и ветер. Так много боли и так много ветра!

Мир вокруг был наполнен серым туманом, жемчужно-пепельной мглой. Мрачная Долина. Действительно мрачная. Нескончаемое холмистое пространство, заканчивающееся на горизонте плотными тёмными облаками. Курганы, курганы, курганы. Тысячи, миллионы скалистых холмов, больших и маленьких, высоких и низких. Мрачная Долина. Души, обретшие каждая свой дом. Снейпу казалось, что на его глаза надели серую повязку из органзы, и только медальон-крестраж светился сквозь складки мантии чистым ярким светом. Его проводник и обратный билет в мир жизни. Его и Лили...

Как разыскать любимую в этом странном призрачном мире? В каком из курганов обрела вечный покой душа Лили? Снейп неподвижно сидел у подножия огромной каменной арки. Боль в его теле начала немного притупляться, или он просто привык к ней. А вот отыскать в своём сердце былую решимость и вытянуть её наружу, ему, наполовину живому, обманом и силой магии решившемуся проникнуть в мир мёртвых, не удавалось очень долго.

Высокая арка из крупных отшлифованных камней с потрескавшимися от ветра и времени гладкими колоннами. Врата. Пограничный рубеж. С трудом поднявшись и сделав только первый шаг за границу, очерченную тенью от арочных сводов, Снейп услышал шум крыльев над головой, перекрывший заунывный голос ветра. Огромная крылатая тень приземлилась за его спиной. Он оглянулся и застыл перед стражем Мрачной Долины. Или перед властелином?

Постоянными в облике гиганта были только крылья — большие, жёстко оперённые, подвижные, трепещущие на ветру, переливающиеся перламутром и серебром. Одно — угольно чёрное, со жгучими пурпурными разводами. Другое — белее самого белого цвета. Фигура и лицо, и весь облик призрака менялись каждый миг: над Снейпом возвышался то молодой красивый длинноволосый полуобнажённый парень, то крепкий старик с окладистой бородой, то женщина в тоге с копной уложенных в сложную причёску мелких кос, то юная дева под прозрачной вуалью, вся в золотых браслетах. Когда перед взором потерявшего дар речи Снейпа отчётливо проявилась мужская фигура в мантии — крючковатый нос, чёрные волосы до плеч, тёмные глаза, поджатые тонкие губы — он отпрянул от собственного многократно увеличенного отражения и прижался спиной к арочной колонне.

— Смерть? — Северус удивился собственному голосу, прозвучавшему, даже на фоне монотонного унылого гула ветра, громким набатом.

— Смерть? — переспросил призрак-двойник, словно дразнясь, и нахмурил брови, мощно взмахнул крыльями. — Смерти нет! — пророкотал он, вторя ветру. Снейп заметил, что его губы остаются бездвижными, и понял, что слышит голос только в своей голове. — Смерти нет. Жизни нет. Есть бессмертные души и их жилища. Кто ты? — призрак коснулся плеча Снейпа своим крылом. — Ты не мёртв! — толкнул он Северуса на каменный столб. — Как смеешь ты, не покинувший светлый мир окончательно, разделивший душу и так сумевший избежать забвения, являться в мои владения и нарушать покой Мрачной Долины?

— Кто ты? — еле смог пошевелить губами Снейп. Призрак в ответ издал хриплый клёкот, похожий на смех и ухмыльнулся. — Демиург(1)? — будто повторил Снейп имя, родившееся само собой в его голове.

— У творца нет имени, — ещё один взмах огромных крыльев — и Демиург, перелетев через арку, опустился с теневой её стороны, принял облик молодого златокудрого мужчины. — Что надо тебе, смертный, в моих владениях? Как посмел ты идти через Врата Забвения, если сам сделал всё, чтобы остаться на земле? Ты расколол свою душу, и тебе не место в царстве теней и ветра.

— Любовь привела меня в Мрачную Долину, — склонил голову Северус. — Любовь к женщине. К той, без которой жизнь на земле для меня похожа на ад.

— Любовь? — улыбнулся Демиург. — Ах, да, возвышенные чувства... Да, люди иногда умеют любить. Твоя возлюбленная давно в моих владениях?

— Лили погибла шестнадцать лет назад.

— Совсем недавно, — пожал плечами Демиург. — Чего ты хочешь? Увидеть её? Она была так красива?

— Да, — голос Снейпа дрогнул, давая один ответ на все вопросы.

— Ты надеешься с помощью примитивных магических штучек забрать свою женщину и привести на землю? Я читаю в твоей душе так же легко, как в обычной человеческой книге, — подошёл ближе Демиург и сложил крылья, с интересом посмотрел на Снейпа. — Ты странный человек. Необычный маг. Хочешь, я скажу, о чём ты думаешь сейчас? — взгляд Демиурга остекленел. — О том... что устал, о том... что у тебя сильно болит шея и кружится голова, о том, что ноги твои подгибаются, и ты с удовольствием присел бы возле этого камня и уснул. А вот во сне ты действительно хочешь увидеть... Лили, взять её за руку и вывести из мрака к жизни и свету. Любовь? Неземная и вечная? Привычка, нерастраченное тепло, одиночество и неутолённые плотские желания — только и всего.

Снейп хотел возмутиться, возразить, он уже гневно нахмурил брови, но под тяжёлым взглядом хозяина Мрачной Долины не смог вымолвить ни слова.

— Тебе кажется, что ты смел и решителен, — продолжал тот, — что ты сам творец своей судьбы и судьбы любимой женщины? Ошибаешься, человек! Ты забыл, упустил за пеленой, застилающей твои глаза и разум, что в мире есть законы. Которые нельзя нарушать. Даже я, играючи создающий души и вселяющий их в телесные оболочки, творящий не только материю, но и куда более тонкие субстанции, даже я не в силах нарушить главный закон моего мира. Живым не место в мире умерших, а умершим не место в мире живых. Такова природа жизни. И я подчиняюсь её законам. Время — это поток, в который нельзя войти дважды, помни об этом.

— Ты не пустишь меня в свои владения? — хрипло, словно через силу, проговорил Снейп и крепче сжал в руке волшебную палочку.

Демиург усмехнулся и покачал головой:

— Ты собираешься сражаться со мной? Пробиваться к своей женщине с боем?

Снейп стиснул зубы и тихо выдавил из себя:

— Нет.

— Отлично! — кивнул Демиург. — Я рад, что не ошибся в тебе, человек. Ты решителен, но не безрассуден. Любовь занимает все твои мысли и чувства, но не лишает тебя разума. Это хорошо. Ты силён духом и достоин моего благорасположения. Подумай как следует и скажи — чего ты хочешь, я постараюсь тебе помочь.

— Я пришёл в Мрачную Долину за своей любимой! И я не покину твои владения без неё! — не сдержался Снейп, голос его дрожал, слова вылетали почти зримыми вспышками магии. Демиург расправил крылья, медленно и величественно — две тени, белая и чёрная, опустились на мантию Снейпа вязким туманом. — Я виноват перед Лили! — голос Северуса словно отразился от дребезжащего щита и ударил его в лицо усилившимся порывом ветра. — Я всё испортил! У меня не было времени исправить свои ошибки! Я безумно виноват и хочу теперь всё исправить. Могу исправить! Я должен спасти Лили!

— Сейчас ты подчиняешься только чувствам, — Демиург нависал над Снейпом и постепенно увеличивался в размерах. Крылья его уже почти застилали призрачный свет мглистого неба, смешанная волна холода и жара накатывала от его гигантской фигуры. Миг — и Северус замерзал, словно в ледяной буран, миг — и пекло горячих пустынь обжигало его кожу. — Хочешь увести свою женщину? Спасти? — Демиург теперь был похож на сизое плотное облако, закрывшее от взора Снейпа почти всю долину. — А ей есть от кого спасаться здесь? — голос хозяина призрачного мира прогремел трескучим громовым раскатом. Земля задрожала под ногами Снейпа. Каменные арочные опоры заходили ходуном. — Подумай! Хорошенько подумай, человек. Твоя Лили счастлива в моём мире, ведь ей неведомы никакие земные мытарства, но лишь блаженная умиротворенность. Это и есть счастье. Ты так не думаешь? Неужели ты хочешь вернуть ее в мир боли и ненависти, страсти и порока, страха и страданий, который вы, люди, возомнив себя равными богам, стараетесь сделать дивным и прекрасным? — Снейп отчётливо услышал в голосе Демиурга презрение. — Но чем больше вы к этому стремитесь, тем ужаснее ваш мир становится. Все люди — всего лишь рабы своих иллюзий, создаваемых и удерживаемых воображением. И она, твоя возлюбленная, для тебя тоже стала иллюзией — ты сам создал ее идеальный образ, забыв ее истинные черты. Вы, люди, вообще всегда всё забываете и создаете новые иллюзорные воспоминания на месте реальных. Время в вашем мире — мгновение, для вас оно вращающееся колесо, на котором выгравировано: “Не было. Есть. Не будет”. Но здесь, в моём мире, в мире Истины и Начала, царит вечность, абсолютное неделимое время. Вечность и покой. Покой, который излечивает все душевные раны. Покой — это избавление. Своей жизнью, которую ты прожил ради других там, на светлой земле, ты заслужил это избавление здесь, в мире теней. Останься, человек, сумевший обмануть саму смерть. Ты сильный маг, ты сильный человек. Я с удовольствием впущу тебя в Мрачную Долину и предоставлю тебе хорошее жилище. Выбирай! — Демиург, вновь принявший облик молодого крылатого мужчины, отступил в сторону и открыл Снейпу проход в арку. — Я вижу сомнение в твоём взгляде? Прекрасно! Сомнения — первый шаг на пути к мудрости. Подумай. Хорошенько подумай, человек. Я разрешаю тебе пройти в царство теней и ветра. Ты можешь увидеть свою возлюбленную. Но после этого ты обязан принять решение — уйти или остаться. Я даю тебе этот выбор.

— Увидеть? — непонимающе поморщился Снейп. — Но я не должен видеть её. Только так я смогу вывести Лили из Мрачной Долины.

— Кто тебе сказал такую глупость? — пожал Демиург плечами. — А, да, человеческие легенды и сказки? Хм. В моём мире другие правила. Ты увидишь свою Лили, но она сможет увидеть тебя, только если сам с нею заговоришь. Твой голос будет означать, что ты решил остаться и обрести вечный покой в моём царстве. А промолчав, сможешь покинуть Мрачную Долину с женщиной.

Снейп отрицательно покачал головой:

— Я принял решение! Я заберу Лили!

— Не торопись, — прошептал Демиург, голос его прошелестел морским спокойным прибоем, — у тебя есть время. Иди. Ищи свою женщину. И думай, — взмах крыльев — чёрная и белая тени мелькнули перед взором Снейпа — и только ветер гонит серый туман между каменистыми курганами. Несчётное число курганов. Несчётное число душ, обретших в Мрачной Долине покой и одиночество...

Снейп решительно шагнул в тень арки и быстрым шагом отправился на поиски кургана Лили. Он принял решение! Речи хозяина призрачного мира не смутят его. Он исполнит то, ради чего пришёл сюда!

.........................................................................

(1) Демиург — один из эпитетов Бога-Творца. В более узком смысле: творческое существо (возможно, создатель душ и тел), образующее мир и стремящееся исправить его несовершенства.

Снейпу казалось, что он бродит по Мрачной Долине целую вечность. Сердце его перестало вести своим неровным стуком счёт времени, только порывы ветра, сменявшие друг друга, давали понять, что время не остановилось в этом вечном царстве — оно течёт, движется, живёт по своим законам, над которыми не властен даже Творец. Не властен или не желает властвовать...

Множество курганов. Без счёта. Пыль под ногами. Туман. Мрачный туман и туманный мрак... Северус вдруг понял, что не просто бредёт без дороги среди осыпей мелких камней, между высокими склонами вместилищ одиноких душ, а следует к неведомой цели, манящей его и направляющей его измученную поступь. Когда его уже почти равнодушный взгляд вырвал из череды разномастных холмов где-то на горизонте один самый яркий и чётко очерченный через мглу, Снейп знал — это именно то, что он и искал. Курган Лили. Сомнений не было.

Он долго стоял у подножия рассыпчатой мелко-галечной насыпи и не знал, как проникнуть внутрь. Хотел было уже обратиться к Демиургу и просить его о помощи, но по какому-то наитию просто произнёс вслух слово, всё это время вертевшееся на языке: «Лили», — и в кургане открылся проход, глубокий тёмный лаз-туннель. Зачем «домам душ» секретные замки и пароли? Ни к чему. Обитателей Мрачной Долины никто не обидит и не потревожит...

Он шёл в темноте, пригибаясь и касаясь головой каменных выступов потолка, и скоро перестал ориентироваться в пространстве. Если сначала Северус понимал, что движется по спирали к центру холма, то вскоре он перестал чувствовать, где верх и низ, направо идёт или налево, вперёд или назад. Не только время, но и пространство недобро играло с органами чувств чужака, проникшего в мир теней колдовским обманом.

Светлая застеклённая дверь так неожиданно вынырнула из-за поворота, что Снейп едва не упал, споткнувшись не то о камень, не то о луч света. Никаких пологов, тяжёлых занавесей или даже грубых шкур. Обычная дверь белёсого дуба с матовой полупрозрачной вставкой, через которую в непроглядную темноту коридора мягко лился спокойный свет. Обычная дверь обычной комнаты...

Он повернул ручку — дверь скрипнула так по-домашнему уютно, что у Северуса защемило сердце. Он заглянул в светящийся прямоугольник и замер на пороге, не в силах сделать ни шага вперёд.

Комната. Комната недорогого коттеджа. Уютная. Чистая. Солнечная. Полосатые неяркие обои. Мягкие кресла с льняной обивкой, подушки с маками и маргаритками. Мебель светлая. Голубые рамки с фотографиями и акварелями на стенах. Стулья с соломенными спинками. На низком стеклянном столике — кремовый чайный сервиз с морскими звёздами, салфетки, вышитые в морском стиле. Пастораль и аквамарин. Клетчатые шторы с радужными полосками тюля. Окна. Окна! Три окна с опущенными рамами. На подоконниках — пузатые глиняные горшки с фиалками и гиацинтами. Бьющиеся от ветра лёгкие ламбрекены. А в окнах...

Она сидит в пол оборота к нему, уютно устроившись в кресле. Голова немножко склонена набок. Тяжёлые тёмно-рыжие волосы окутывают её плечи, и он не может разглядеть ни её фигуру, ни платье. Только изящная рука с тонким запястьем подпирает бледную щёчку, длинные тонкие пальчики другой руки постукивают по подлокотнику. Стройная ножка в бежевой замшевой туфельке видна из-за кресла. Край пурпурно-земляничного платья ниспадает шёлковой мягкой волной.

Если бы над головой Северуса сейчас разверзся вулкан — даже и тогда он не смог бы заставить себя пошевелиться. Что значат все опасности и страсти мира по сравнению с одним лишь видом любимой женщины с таким спокойствием и почти осязаемым счастьем смотрящей в светлые окна?

А за окнами — лето, а за окнами — зелень, а за окнами — солнце, пронзительное голубое небо и белоснежные ослепительные облака. Шум ветра, не такой, как в Мрачной Долине, тягостный и заунывный, а лёгкий, играющий с листвой, заносящий в комнату пенье птиц и стрекотанье насекомых. А за окнами...

Лили слегка повернула голову — такой мирной и безмятежной улыбки на губах любимой Северус не видел никогда. Её длинные тёмные ресницы подрагивали, и казалось, что глаза её, зелёные и лучистые (он не видел её глаз, но знал наверняка, что они именно лучистые и зелёные, какие же ещё?), светятся почти так же ярко, как и солнце за окнами, за шторами, там, в мире её грёз, счастья и сбывшихся желаний. «Спасти? А ей есть от кого спасаться здесь?.. Лишь полная блаженная умиротворённость...»

В первом окне Снейп увидел Джеймса. Молодой Поттер-старший что-то мастерил на заднем дворе коттеджа и насвистывал себе под нос залихватский гриффиндорский мотивчик времён Мародёров. Снейп совсем забыл эту глупую бесшабашную песенку, некогда популярную в коридорах Хогвартса... Странно было видеть мага с какими-то плотницкими инструментами в руках. Приглядевшись, Северус понял, что Джеймс возится с волшебной палочкой — то ли чинит старую, то ли пытается смастерить новую, время от времени бросая немного раздражённый взгляд на Лили. Она едва заметно махала мужу пальчиками из комнаты — и напряжённое сосредоточенное выражение лица Джеймса сменялось добрым и озорным.

В другом окне черноволосый карапуз ползал по свеже-стриженному изумрудному газону и катал перед собой деревянного дракончика на колёсиках. Он то и дело пытался попробовать точёное тельце игрушечного зверя на вкус, старательно открывал ротик и пихал-пихал в него то голову, то хвост дракончика. Мусолил пухлыми розовыми губками и вновь старательно толкал игрушку по мягкой траве. Малыш Гарри. Без шрама на лбу, неуклюжий и упорный.

Третье окно было самым серым и хмурым, но и оно добавляло комнате немного света и тепла. В этом окне накрапывал мелкий противный дождик, но цвет неба, расплескавшегося за прозрачной, в капельках, границей окна, явственно давал понять, что непогода совсем скоро закончится и зелень, наполнявшая пейзаж, станет солнечной и свежей.

Куст колючего боярышника. Качели. Мальчик лет десяти, тощий, сутулый, костлявый заморыш, прислонился спиной к столбу и растерянно ковырял ботинком ямку в земле, приминал каблуком травяную кочку. Не очень аккуратные чёрные волосы, одежда не по размеру: короткие брюки, рубашка с рюшами, слишком большая потрёпанная куртка. Он ждёт кого-то. Напряжённое лицо, поджатые губы. Тяжко вздохнул и уселся на качели. Толкнулся ногами сильно, резко, взлетел на качелях высоко, закрыл глаза, зажмурился изо всех сил. Отчаянно прокричал: «Лили Эванс!» — его пронзительный петушиный голосок ворвался в открытое окно чистой прозрачной струйкой первого детского чувства. Настоящего, сильного, на всю жизнь... Мальчуган на самой высоте оторвался от качелей и слетел на землю, спланировал медленно, словно на невидимом парашюте. Открыл глаза... Лили из комнаты помахала ему рукой и нежно улыбнулась: «Северус, осторожнее!» Тот хотел было подойти к окну, но отчего-то передумал, вернулся к качелям, присел и начал болтать ногой. Теперь он тоже улыбался и смущённо прикрывал курткой свою рубашку странного фасона.

«Она любит его, — внезапная догадка полоснула Снейпа по сердцу горячим клинком. — Она всегда его любила. Этого нескладного, смешного, нелепого мальчишку. Меня... А я хотел от неё слишком многого и сам не смог удержать, сберечь, сохранить её любовь, её привязанность, её доверие. Я виноват. Но я до сих пор живу в её сердце. Даже здесь, в долине покоя, одиночества и ветра в сердце Лили не только Джеймс и малыш Гарри. А ещё и... Северус. Я, — он с трудом проглотил комок накативших слёз. — Увести Лили? Спасти, вернуть? — Снейп не мог оторвать взгляда от спокойного ласкового лица любимой, смотревшей по очереди в разные окна. — Спасти и увести. Из этой милой уютной комнаты? От её самых близких мужчин? Троих... Взять, присвоить её только одному себе, мучить призрачную душу, которая так счастлива здесь, в этом одиночестве, в свете этих окон? Нет, — покачал головой Снейп и смахнул предательскую слезу, сорвавшуюся с ресниц, — нет, нет! Я не смогу увести её. А спасать её действительно не от кого, прав властелин Мрачной Долины. Разве что от меня самого... — его тяжёлый вздох заставил Лили немного повернуть голову в его сторону. Вот сейчас она заметит незваного гостя, встретится с ним взглядом... — Скажу! — Снейп набрал в грудь побольше воздуха, расправил плечи. — Заговорю! Позову её! И будь что будет! Останусь с ней. Мне нечего делать на земле, меня убили, растерзали горло ядовитыми зубами, и кровь уже почти вся покинула моё бездвижное тело, лежащее в Визжащей хижине на грязном полу... Я почти умер. Крестраж? Зачем он мне?! Нелепость, бред. Останусь, как предлагал Демиург. Избавление и покой, истина и начало, абсолютное неделимое время. Законы мира, несправедливого, но неистребимого...» — Снейп крепче сжал цепочку медальона на бедре и сильно дёрнул её с ремня. Зачарованная металлическая змейка не поддалась, крестраж вспыхнул нестерпимо белым сиянием, обжёгшим ладонь хозяина.

— Лили, — Северусу казалось, что он кричит, но его голос был хрипл и еле слышен даже ему самому. — Лили...

Она удивлённо передёрнула плечами, словно прогоняя наваждение, и медленно повернулась к нему. Снейп не успел даже взглянуть в большие прекрасные глаза любимой — в одном из окон что-то загрохотало, взорвалось, через открытую фрамугу повалил густой едкий дым. Лили вместо того, чтобы вскочить и броситься вперёд, только сильнее вжалась в кресло. Ужас выплеснулся из её глаз и заметался по комнате зелёным огнём смерти.

Окно Гарри. Шум, трясущиеся стены, Хогвартс в осаде, совы, мечущиеся по коридорам, объятым дымом, кричащие портреты, ожесточённые поединки... Маски Пожирателей, раненые маги, гигантские пауки, красные и зелёные вспышки повсюду, дементоры, патронусы, сама смерть лихо носится по коридорам и лестничным маршам...

Гарри, закопчённый, перепачканный и растрёпанный, старается не дышать и до крови кусает себе костяшки пальцев. Он заглядывает в узкую щель между старым ящиком и стеной лаза, еле удерживает крик. Умирающий Снейп на полу в луже собственной крови... Лили побледнела так, что Северус, стоящий за её спиной, отстранённо заметил, что этот цвет лица слишком безжизненный даже для призрака...

Дальше движущиеся картинки замелькали в окне Гарри с такой скоростью, что Снейп, как ни старался сосредоточиться и уловить их суть, никак не мог этого сделать. Время бежало вперёд, и ему, не жителю, а гостю Мрачной Долины, было не угнаться за ним. Лили же, напротив, смотрела во второе окно очень сосредоточенно, вздрагивала, сильно сжимала подлокотники, напряжённо поводила плечами, шептала что-то горячо, беззвучно шевеля губами.

Волна ужаса искажает решительное лицо Гарри... Небывалый прилив сил в его уставшем измождённом теле. Гарри всё понимает, не размышляя... Отец, Сириус, Люпин, мама... Нет, Гарри, нет!.. Красные глаза Волдеморта. Вспышка зелёного пламени... Отвратительное, голое, шершавое, искалеченное существо на полу под стулом... Пронзительные синие глаза Дамблдора, его сияющая и ободряющая улыбка: «Гарри, ты чудесный мальчик. И ты очень храбрый мужчина... Кто сказал тебе, что если это происходит у тебя в голове, то не может быть правдой?»...

Ослепительный краешек восходящего солнца проникает в зал и бьёт в глаза одновременно Тёмному Лорду и Гарри. «Авада Кедавра!» — «Экспеллиармус!» Волдеморт падает навзничь, узкие зрачки его красных глаз закатываются... Яркое солнце заливает окна, Большой зал Хогвартса очнулся, жизнь и свет заполняет его... Но в комнате Лили повисла гробовая тишина. Она, взволнованная мать, не радовалась спасению сына и его победе. Её внезапно пересохшие губы шептали что-то, сначала чуть слышно, затем всё упорнее и отчётливее.

— Семь, семь. Семь! — закричала Лили, и её голос вдруг наполнил голову Снейпа обречённым пониманием, родившимся где-то в истоках истины, носимой ветром по бесконечным мглистым просторам Мрачной Долины. Следующие слова Лили Северус уже понимал не хуже, чем свои собственные: — Тёмный Лорд создал семь крестражей! Это число было наполнено для него особым магическим смыслом. О том, что Гарри — тоже крестраж, Волдеморт не знал. Значит, у него было восемь хранилищ души: семь, созданных намерено, и один случайный крестраж, — Лили вскочила и нервно заходила по комнате. Окна, только что светившиеся ясным светом летнего дня, стремительно потемнели, серый дым и плотный туман начали заполнять комнату. Снейп увидел, что в стёклах отражаются отблески далёких, но стремительно приближающихся молний, до его слуха донеслись мощные громовые раскаты. Лили замерла и взглянула Северусу в глаза:

— Восьмой крестраж. Он погубит не только моего сына. Он погубит весь свет на земле. Не возродившийся Тёмный Лорд будет править миром магов и маглов, а... — голос Лили наполнился такой болью, что Снейп подумал, что она вот-вот лишится чувств, и подставил руки, пытаясь удержать её. Она отпрянула и с мольбой посмотрела на него: — У Меропы Мракс было кольцо. Не то, в которое вставили воскрешающий камень. Другое. Оно было с матерью Тома в день родов. И осталось у повитух, принимавших новорождённого сына Меропы. А Том после разыскал его. И превратил в крестраж. Кольцо, которое было на пальце его матери в момент его рождения и в миг её смерти. Сильный магический оберег, в который женщина запирала свою магию, боясь и не желая использовать её для собственного спасения. Дорогое золотое украшение. Старинное. Но никто в семье Мракс не знал истинной его ценности. Это кольцо... принадлежало царю Соломону, — Лили, словно сама была удивлена всем этим знаниям, рождавшимся в её голове. — Ты, Северус, что-то о нём слышал?

— Древний мощный артефакт, — пожал плечами Снейп и попытался вспомнить что-то определённое. — Один из самых сильных магических предметов на земле, который призван защищать его владельца от воздействия вызываемых им духов и демонов, а также подчинять их. Перстень Соломона дает его обладателю огромную силу и власть над миром духов, которые материализуют любые желания мага. Счастливец, которому удалось бы овладеть этим перстнем, сделался бы обладателем и повелителем всего мира и мириад бесплотных сил, населяющих вселенную.

— Именно это кольцо Тёмный Лорд и превратил в крестраж одним из последних, — кивнула Лили. — И надёжно спрятал. Но я не знаю где. Я только смогла увидеть, что это кольцо было, что с ним стало, но его тайник мне неизвестен, — она сокрушённо склонила голову и спрятала лицо в ладонях.

«Я решил остаться, — билась в голове Северуса такая простая и лёгкая мысль. — Решил остаться с ней. Передумал уходить и уводить её с собой. Я принял правильное решение. Но отчего всё так быстро переменилось в последний момент? Почему как всегда всё идёт не так, как я задумал? Я же заговорил с Лили. Теперь, даже если она попросит меня вернуться и помочь Гарри разыскать крестраж — я не смогу этого сделать. Или смогу? Демиург ничего не сказал про мой крестраж. Он предложил мне остаться — и для этого заговорить с Лили. Я это и сделал, но медальон по-прежнему светел и блестит ещё более ярко», — он вынул магический предмет из складок мантии и сжал его в ладони. Лили с такой надеждой и мольбой посмотрела на него, в её взгляде было столько отчаяния и даже укора, что Снейп понял: все его прежние решения не значили ровным счётом ничего, а значение имели только вот эти зелёные, широко распахнутые, полные слёз глаза любимой женщины и жаркий шёпот её губ. Снейпу казалось, что до его слуха отчётливо долетели те слова, которые он мечтал услышать все эти годы одиночества и ожидания: «Я люблю тебя, Северус. Всегда любила и буду любить вечно!» Лили подошла к нему, положила ладони ему на плечи и прошептала:

— Теперь я знаю, для чего покинула Гарри так рано. И знаю, для чего ты пришёл сюда. Помоги ему, Северус, — её прохладные губы невесомо коснулись его щеки.

Снейп знал, сам не понимая откуда, но был абсолютно уверен, что на промедление у него нет времени. Его душа рвалась вперёд, к любимой, обхватить её, прижать, закружить на руках, обвить теплом и мирным счастьем, заставить забыть обо всех тревогах вселенной. Сердце его не хотело отдаляться от её сердца ни на дюйм, тупой болью и щемящим отчаянием толкало Северуса вперёд. Её взгляд притягивал, словно магнит. Но Северус теперь и сам знал... для чего пришёл сюда, к ней, в эту уютную комнату, в мир теней и ветра, в Мрачную Долину. Для того чтобы исполнить то единственное, о чём Лили попросит его.

Он сильнее сжал в ладони крестраж и направил на него волшебную палочку. Ещё есть время подумать. Остаться. Послушать советы Демиурга. Какое ему дело до людей и демонов, до войн и кровавых магических сражений, до того, кто именно будет править тем миром? Ему в этом мире будет всё равно... Глаза Лили прожигали его зелёным огнём. Огнём смерти, огнём жизни. Огнём надежды...

Снейп произнёс заклинание крестража и ударил по медальону магией из палочки. Последнее, что он видел, проваливаясь в бездну или поднимаясь к вершинам боли, страха и осознания непоправимости совершённого им безрассудства — это были два зелёных тёплых огонька, светившие в кромешной темноте и освещавшие его путь в мир света и жизни любовью.

*

Первое, что он увидел, вынырнув из кромешной темноты — это смутные очертания Визжащей хижины и перепуганное лицо Поттера чуть в отдалении. Гарри Поттера.

Первое, что он почувствовал — ужасную боль, вязкую, жаркую, колючую, пронзавшую каждую клеточку его обескровленного и отравленного ядом тела. Пока ещё живого тела. Жизнь стремительно покидала его, растекаясь под ним горячей лужей липкой крови. Он из последних сил попытался зажать непослушными пальцами раны на своей шее и с трудом моргнул, призывая Поттера как можно быстрее подойти ближе. Взгляд Гарри без слов кричал, что тот не собирается приближаться к ненавистному ему человеку. Тогда Снейп сосредоточился на своём ускользающем дыхании и слабом голосе и, вложив в слова последние остатки жизни, теплившиеся в теле, проговорил едва слышно, но отчётливо:

— Лили просила.

Гарри быстро подошёл и нагнулся к нему. Снейп схватил его за рукав и больше не отпускал, из его горла раздался страшный булькающий звук:

— Открой. Открой быстрее. Вот это, — он скосил мутный взгляд на медальон, вывалившийся из складок мантии и утонувший в крови. — Взгляни на меня. Открой.

Зелёные глаза встретились с чёрными, и мгновение спустя, прежде чем в глубине чёрных что-то безвозвратно погасло, Гарри нащупал в крови на полу цепочку и вытянул за неё медальон. Быстро обтёр его трясущимися пальцами и открыл хрустальную крышку...

Мрачная Долина. Жемчужно-пепельная мгла. Ветер гулко и заунывно, монотонно, пронзительно-свистяще исполняет песнь смерти. Гимн. Реквием. Так много ветра... Нескончаемое холмистое пространство, заканчивающееся на горизонте плотными тёмными облаками. Курганы, курганы, курганы. Граница, очерченная тенью от каменных арочных сводов, шум огромных крыльев.

— Посмотрим-посмотрим, — Демиург расправил Свет и Тьму за спиной, присев на вершине сторожевой арки, сложил их. — Забавные эти люди. Думают, что так много могут. Безрассудные безумцы! Да прибудет с ними удача! И любовь...