В следующий раз (гет)

Как же всё-таки холодно. Я притоптываю ногой, но это вовсе не помогает согреться.

На улице свежо и морозно.

Искристый снег переливается в свете звезд. И когда я смотрю на него, мне приходится щуриться. Стволы высоких деревьев обвиты узорами инея, а на ветвях тяжелым грузом лежит снег. Деревья выглядят такими хрупкими, что кажется, если легонько дотронутся до них, то они просто рассыпятся. При взгляде на них мне становится еще холоднее. Пальцы уже ощутимо покалывает, а сами кончики стали ярко-красными. Наверное, щеки и нос уже покраснели.

Впрочем, мне не на что жаловаться: я сама виновата, что впопыхах забыла дома и палочку, и перчатки. Как же все-таки мало мне нужно, чтобы так легкомысленно сорваться с места, забыв потеплее одеться в такой мороз. И всё потому, что он меня позвал. А ведь он в своей записке напомнил мне, чтобы я оделась теплее. Как будто знает все мои действия наперед.

Уже прошло десять минут, а он все еще не появился.

Все-таки это странно — любить кого-то. Постоянно испытывать столько ненужных и неожиданных эмоций, которые переполняют тебя изнутри. Каждый день просыпаться в предвкушении какого-то чуда, надежды. Забывать обо всем при виде любимого, счастливо улыбаться и говорить всякие глупости, смеяться над его шутками и томиться в ожидании, когда его нет рядом.

Я тянусь к нему, как капризный ребенок за игрушкой, сделанной на заказ, и не выпускаю его, боясь лишиться этой сумасводящей радости. Мне ничего от него не надо — только иметь возможность видеть его, чувствовать тепло, исходящее от него, касаться его рук, слышать тихий, бархатный смех. Вдыхать запах его любимого одеколона... Флёр бергамота и сандала, с цитрусово-лавандовыми нотками. Каждый раз, ловя его взгляд, я просто задыхаюсь от нежности, которая таится в глубине его глаз. Ума не приложу, как случилось такое, что дороже него у меня теперь никого нет.

Я помню наше детство, когда на Рождественском балу, будучи совсем малышами, мы крупно поссорились из-за какой-то куклы. По окончанию нашего спора, в моих руках был поломанный трофей, а на его костюме было огромное пятно из-за пролитого виноградного сока. Его мы разлили, когда дрались. После устроенного переполоха нам сильно досталось от родителей.

В следующий раз мы встретились ровно через год. Снова Рождественский бал, гирлянды, подарки, множество гостей. И все бы ничего, если бы под конец приема меня не стали сторониться почти все дети. И все по науськиванию этого маленького засранца, который так и не смог простить мне свою безнадежно испорченную рубашку. Ох, как же я была зла в тот момент! И, будучи в душе натурой бойкой, энергичной и жаждущей расплаты, я вновь ринулась в бой. Но мой порыв, к сожалению или к счастью, прервала старшая сестра — Беллатрикс. После этого случая я больше ни при каких обстоятельствах не хотела знаться с этим наглым мальчишкой.

Вновь мы встретились, лишь когда ему исполнялось одиннадцать. Я не забыла ничего из того, что с нами произошло. И он, видимо, тоже. Находясь в опасной близости, мы изо всех сил старались не замечать друг друга. А когда расходились — непременно шипели друг на друга и корчили устрашающие гримасы, всем сердцем желая противнику различных бед.

И даже потом, когда я поступила в Хогвартс, мы не перестали враждовать. Несколько лет войны, выяснений отношений и отработок у декана после очередной удавшейся пакости. Но ему все-таки пришлось со мной считаться. После того случая, когда я, путем хитрых манипуляций, заполучила достаточно много сторонников, чтобы свергнуть его. И пусть я была на год младше, все признавали, что я сильный противник. После нашего вынужденного перемирия, мы сохраняли нейтралитет. Скажу прямо, что наши отношения были не просто прохладными, а прямо-таки ледяными.

Вскоре нас начали называть королем и королевой Слизерина, а за глаза — удавом и коброй соответственно. Все ждали, кто же сорвется быстрее. И это подстегивало нас к обратным действиям. Постепенно мы начали вести себя друг с другом более сдержанно, так как проигрыш толпе был для обоих неприемлем. Все больше и больше времени мы проводили вместе, лучше узнавали друг друга. Он стал для меня наставником, другом, советчиком. И вот в один прекрасный день я поняла, что он мне нужен, как воздух. Как бы наивно и банально это не звучало, но так оно и было. Я была потрясена этим новым для меня чувством. И… оно мне нравилось. Мне было приятно ловить каждое мгновение рядом с ним, и даже ту боль, которую я чувствовала, понимая, что из нас двоих влюблена только я. Но я не была бы я, если бы не решилась приступить к действиям завоевательного характера.

Последовала череда длинных бессонных ночей, в которые я либо безмолвно плакала, уткнувшись в подушку, либо составляла планы по покорению неприступного и безумно обаятельного наглеца, в которого мне посчастливилось влюбиться. Сколько же девушек я отвадила от него — не сосчитать. Признаюсь, я вполне адекватно оценивала силы своих соперниц и некоторые даже были лучше меня. Но я не привыкла отступать от намеченных целей. Действовав тихо, исподтишка, я вела себя как истинная слизеринка, провожая холодным взглядом плачущих девушек, которых он отверг. Но лишь одна девушка смогла стать для меня достойной соперницей. Когтевранка Микаэла, которая держала власть своего факультета в маленьких, но цепких лапках. Миниатюрная, недоступная, знающая себе цену. Для многих парней любовь к ней была как диагноз, который излечивался только временем. Но даже она не смогла побороть меня. Спустя некоторое время я добилась своей цели. Он обратил на меня внимание не как на друга, а как на девушку.

Был декабрь. Мой шестой курс. В один предрождественский вечер, когда почти все школьники отправились домой, произошло настоящее чудо. Прямо в коридоре, когда мы возвращались в гостиную Слизерина, над нашими головами расцвела веточка омелы. Правду говорят, что первый поцелуй запоминается на всю жизнь. Я помню свое волнение, пылающие щеки, сбившееся дыхание и учащенный пульс. А потом этот почти невесомый поцелуй. Его потемневшие глаза, теплые пальцы, и дыхание, щекочущее мою шею. Мы еще долго стояли, обнявшись, и тогда я впервые окунулась с головой в безграничное счастье и осознание того, что я любима. Было тепло, спокойно и просто хорошо.

Праздновать Рождество мы поехали вместе. А после него провели восемь месяцев, почти не расставаясь друг с другом. Мы были приятно удивлены, когда узнали, что наши родители вовсе не против наших отношений. Почти каждый день мы были вместе, а если встретиться не получалось, то слова, написанные с утра в коротеньких записочках, согревали своим теплом весь оставшийся день. А потом он поступил в университет, и я больше не имела возможности видеть его постоянно.

И сегодня как раз тот день, когда я впервые увижу его после долгой разлуки.

Взглянув на наручные часы, я тяжело вздохнула. Никогда не было такого, чтобы он так долго задерживался. Я с тоской оглянулась на уютное кафе, затерявшееся среди деревьев-исполинов. Именно в этом кафе он подарил мне эти серебряные часики с нашими именами, выгравированными на обратной стороне.

Сейчас кафе преобразилось, стало похожим на огромный пряничный домик на радость детям и взрослым. Мечтая о чашке горячего шоколада, сдобренного маршмеллоу, я поворачиваюсь обратно и... попадаю в объятия.

— Вот негодник! — Я сердито гляжу на него, но вижу в ответ лишь обаятельную улыбку, и прячу лицо у него на груди. — Не заставляй меня больше так долго тебя ждать, — глухо бормочу ему в пальто, он целует меня в макушку, и я незамедлительно чувствую легкую усмешку. Ух, тебе еще и весело! Покрепче обнимаю, чтобы сделать хоть чуточку больно. Мне же было холодно, пока я ждала его, а он, прекрасно меня понимая, лишь старается сдержать хохот.

Внезапно он накинул мне на плечи что-то теплое. Я отстранилась и, оглядев себя, увидела то белое кашемировое пальто, которое однажды подметила, ходя по магазинам с Андромедой. На моем лице пронесся целый калейдоскоп эмоций. Я вновь взглянула на него и, увидев сияющий взгляд, все поняла.

— С Рождеством, моя дорогая! — сказал он, заправив прядь волос мне за ухо. И с улыбкой добавил: — Надеюсь, ты не будешь мстить мне за опоздание?

— Так уж и быть, в следующий раз, — прильнув к нему еще ближе, прошептала я.