Когда падают звезды (гет)

Наверное, он стал таким же, как и раньше. Хогвартс. Сколько там прошло времени? Полгода или даже меньше? Замок подлатали за лето, вернули в комнаты уют и тепло, починили квиддичное поле, восстановили взорванный мост. По коридорам вновь бегали солнечные зайчики, а повсюду висели картины, обитатели которых по-прежнему шумели, переговаривались и иногда шутили. Главный Зал мог опять гордиться ясностью своего неба и светлой обстановкой. Да, Хогвартс был очищен от тьмы, страхов и пустоты, которые царили тут в прошлом учебном году.

Гораздо труднее оказалось избавить от пустоты и страхов сердца людей, переживших ту тяжелую весну. У каждого, кто потерял там свою частичку души, остались больные воспоминания, переживания и раны. Однако победа все-таки совершилась, а жизнь текла, как бурлящая река. И об этом ни в коем случае нельзя было забывать.

Новое министерство решило, что стоит дать всем участникам событий время восстановиться, расслабиться и отдохнуть. Именно поэтому был принят закон, разрешающий всем ученикам, не окончившим Хогвартс в прошлом июне, вернуться в школу еще на один дополнительный год. Речь шла не только о знаменитой троице, но и об их однокурсниках, так и не сдавших выпускные экзамены. Как это ни странно, но в замок приехали не только друзья Гарри, но и некоторые слизеринцы. Кроме того, в школу возвратился Джордж, который, как известно, феерично бросил ее пару лет назад. Именно поэтому этой осенью здесь собрался самый многочисленный седьмой курс за всю историю Хогвартса. Профессора сначала схватились за голову, не зная как справиться с такой большой толпой взрослых детей, но постепенно привыкли к этому. Да и толпа в итоге оказалась не такой уж бестолковой и неуправляемой, какой могла бы быть.

Наверное, сейчас все в школе были более единодушны, чем когда-либо, и старались большинство свободного времени проводить вместе, большими группами и вовсе не по факультетам. Вечерами часто собирались в той самой выручай-комнате, пили чай и какао, обсуждали новости или играли во что-нибудь. Причем частенько сюда заглядывали и преподаватели, которые с неменьшим удовольствием принимали участие в беседе. В обычное время присутствие взрослых, несомненно, смутило бы учеников, но теперь все было по-другому. Общее несчастье, пусть даже оставшееся в прошлом, порой объединяет гораздо сильнее, чем разделенная радость.

В общем, все возвращалось на круги своя, однако, в воздухе еще витал запах грусти, а чьи-то опущенные глаза выдавали печальные мысли в голове. Может быть, и правда, прошло слишком мало времени, а, может, такие вещи не забываются никогда.

* * *

[8 октября 19:00]

«По-моему, людям даже в нашем волшебном мире не хватает самого обыкновенного чуда. Чуда, которое их заставит, наконец, поверить в счастье и светлое будущее. И я даже знаю, что можно предпринять...», — Луна поставила многоточие и захлопнула свой дневник. В ее глазах мелькнул огонек, а на губах появилась загадочная улыбка. Она оглядела комнату, наполненную друзьями, однокурсниками и прочими людьми, взяла в руку лежавшую рядом большую желтую сумку и быстро выбежала за дверь.

_____

[9 октября 7:00]

Гарри стоял у окна, глядя на стекло, по которому текли крупные капли. Несмотря на дождь, небо было чистое, и где-то там, наверху, просыпалось утреннее солнце. Осень в этом году выдалась теплая и почти безветренная, погода словно пыталась поднять настроение живущим здесь людям. Гарри старательно пытался сейчас не думать ни о чем плохом, пытался не вспоминать свой дурацкий сон, приснившийся этой ночью, пытался просто радоваться жизни. Но не думать не получалось, и грустные нотки неожиданно снова пробудились в мелодии его сердца. Да, у него есть замечательные друзья, на которых можно всегда положиться, он снова в Хогвартсе — он дома, все враги повержены, добро в очередной раз победило зло, и вроде все хорошо. Ему не хватало лишь одного, самого главного, чего у него никогда не было, и чего он хотел с самого детства. Гарри мечтал обрести семью, самую настоящую и непременно счастливую.

_____

[9 октября 7:05]

Джордж уже второй час гулял по пустынным коридорам Хогвартса, совершенно не обращая внимания на то, куда они ведут. Он часто рано просыпался и, не в силах ворочаться на кровати, бродил в утренней тишине, думая о чем-то своем. Эти родные стены немного согревали его, а ритм собственных шагов не давал мыслям разбегаться в беспорядке. Сейчас Джордж неведомо как оказался во дворе под башней с большими часами и в некоторой растерянности уселся прямо на траву, которая вся промокла от ночного дождя. Сверху на него тоже падали капли, но он будто не замечал этого. В какой-то прострации он смотрел на голубое небо, к его удивлению, совершенно ясное, без единого облачка, и шептал про себя только одно слово, такое родное и знакомое имя: «Фред».

Да, боль в его душе по-прежнему не могла утихнуть. Каждую ночь во сне он снова и снова переживал тот злосчастный момент, каждое воспоминание о том, что было «до» ударом отзывалось в сердце. И сейчас Джордж страстно мечтал о единственной вещи. Нет, не вернуть все обратно, не изменить прошлое и не воскресить брата. Он прекрасно осознавал, что это невозможно, и даже не просил об этом. Нет, он хотел... покоя.

_____

[9 октября 7:15]

Гермиона накинула на кровать покрывало и забралась на него, поджав под себя ноги. Она была уже одета и причесана — собственно, она всегда вставала раньше остальных девчонок, чтобы иметь возможность полистать любимые книги или потренироваться в освоении какого-нибудь нового навыка перед завтраком. Сегодня Гермиона решила уточнить одно заклинание, о действии которого они с Роном вчера долго спорили. Она твердо помнила, что читала о нем в справочнике из собственной маленькой библиотеки, которая хранилась в ее сундучке для книг. Но как только Гермиона начала листать довольно внушительный том в поисках нужной страницы, из него вдруг выпало несколько колдографий. Она рассеяно отложила справочник и, взяв в руки первое изображение, долго всматривалась в него. В голове тут же закружился рой воспоминаний. «Это Рождество 1995 года, которое мы отмечали в доме на площади Гриммо. Вот все возле рождественской елки, с подарками, такие улыбающиеся. И Гарри со счастливым видом обнимает Сириуса. А это второй курс, мы еще совсем маленькие. Откуда кстати у меня это фото? Наверное, Колин когда-то прислал вместо открытки. О, а это перед Турниром — когда Фред и Джордж пытались кинуть в кубок свои имена. Джордж...» Гермиона вздохнула. Она прекрасно видела, как иногда плачет в подушку Джинни, как переживает Гарри, как тревожится Рон, и знала, что Джордж частенько не спит по ночам, гуляя по замку. Ей было больно смотреть в печальные глаза каждого из них, но она не представляла, что может сделать, чтобы что-то изменить. Кроме того, она и сама была обеспокоена судьбой своих родителей, которым пока так и не удалось восстановить память. Каждый вечер Гермиона смотрела в звездное небо и просила хотя бы о капле счастья для каждого из них.

_____

[9 октября 7:20]

Рон нервно ворочался во сне, что-то бормоча про себя. Простыня под ним была смята, а одеяло отброшено в сторону. По выражению лица можно было с легкостью определить, что ему снится какой-нибудь кошмар.

Вся его семья, Гарри и Гермиона стоят на крыше высотного маггловского дома. Над ними с ужасающим смехом кружит непонятное существо, представляющее собой смесь дементора со змеей. «Смотри», — кричит оно Рону и по очереди запускает в каждого ярко-зеленым лучом. На крыше остаются только Гарри и Гермиона. Рон пытается бежать к ним, но его ноги внезапно сковывают тяжелые цепи, он хочет достать палочку, но руки не подчиняются его воле. Все, что он может — стоять и смотреть, как непонятное существо убивает дорогих ему людей. А чудовище, продолжая громко хохотать, хватает своими когтями оставшихся двоих. Миг. Гарри и Гермиона с огромной скоростью летят вниз, все приближаясь и приближаясь к земле. Голос Рона разрезает пространство неистовым криком.

«Не-е-е-е-т!» — Рон вскочил на кровати и проснулся от собственного крика. Руки его дрожали, а лицо и тело взмокли от пота. Этот сон снился ему уже не первый раз, и не помогали никакие усыпляющие зелья. Когда бы он не лег, Рон видел, как его близкие умирают один за другим, а он смотрит на это, не в силах помочь. А наяву вздрагивал от каждого подозрительного шороха, беспокоился о безопасности друзей и раз в день обязательно посылал письмо родителям, чтобы удостовериться, что все хорошо. Рон ужасно боялся, боялся потерять кого-то еще, кто был ему дорог. Все вокруг раздражались от этой мании, кроме того, он и сам устал от постоянного панического состояния. Каждую ночь, ложась спать, Рон очень надеялся, что больше не увидит этого ужасного кошмара и избавится, наконец, от навязчивых страхов.

_____

[9 октября 7:30]

Драко каждое утро проводил в своем любимом кресле, обитом бархатной зеленой тканью. Да, он вернулся в Хогвартс в этом году. Нельзя сказать, что это его решение было вызвано горячим желанием. Он вернулся сюда только потому, что так просила его мать. Нарцисса долго уговаривала своего сына продолжить обучение, это нужно было для его же будущего, и Драко, после долгих сопротивлений, согласился. Теперь, наверное, он уже жалел об этом, в замке ему было ужасно одиноко, он частенько проводил время в этом самом кресле, выходя из подземелий только на занятия. Ненавидящие взгляды, которые он ловил на каждом углу, выводили его из себя, такая отстраненность была непривычной и тягостной. В замке, даже среди слизеринцев, не нашлось ни одного, с кем Драко мог поделиться собственными мыслями или просто поболтать.

Почему так произошло? Ответ лежал на поверхности. Все вокруг винили в страшных событиях весны не только Волдеморта, но и его приспешников. Его родителей разбирательства не обошли стороной, и, если Нарциссе удалось отделаться сравнительно мягким наказанием, то Люциусу повезло меньше — его отправили в Азкабан. Отец. Каким бы черствым или равнодушным ни казался Драко, своих родителей он по-настоящему любил и сейчас очень переживал за них. Однако, несмотря на всяческие предубеждения остальных учеников, Драко был рад победе, она избавила его от гораздо большего количества мучений, чем принесла. Да и собственно говоря, он никогда по-настоящему не был сторонником темной стороны, подчинение Волдеморту было вызвано страхами и стремлением выжить. Конечно, это не служило оправданием Малфою, но он многое осознал за все те вечера, которые просидел в гостиной. И сейчас ему казалось, что самое страшное — не пытки и боль, самое страшное — отверженность и одиночество.

_____

[9 октября 7:45]

Джинни, обняв коленки, сидела на подоконнике в коридоре рядом с портретом Полной Дамы и палочкой выводила на стекле узоры. В гостиной к этому времени было слишком много народу для нее. И, кроме того, там был Гарри. Джинни вздохнула. Она любила Гарри, кажется, всю свою сознательную жизнь, с того самого момента, когда случайно встретила его на вокзале. Как долго она ждала, что он обратит на нее внимание, увидит в ней не только младшую сестру Рона, но и довольно симпатичную девушку. И вот, когда, кажется, все встало на свои места, между ними возникла непредвиденная преграда. Джинни, кроме как добиться взаимности в любви, всегда имела еще одну цель — она безумно мечтала играть в лучшей, по ее мнению, квиддичной команде. И именно этим летом, после всех страшных событий, Холихедские Гарпии совершенно внезапно прислали ей приглашение на стажировку после окончания Хогвартса. Джинни была на пике блаженства, на седьмом небе от счастья, казалось, она, наконец-то, поймала своего феникса удачи за хвост. Однако воздушные замки начали медленно пошатываться. Джинни знала, что больше всего на свете Гарри мечтает жить спокойной жизнью: иметь крепкую семью, любимую работу, встречи с друзьями на выходных, родной и теплый дом. Гарри, в свою очередь, понимал, что квиддич и его «семейные» мечты — объекты двух абсолютно разных реальностей, и, если Джинни в будущем подпишет контракт с командой, не видать ему уютного гнездышка. Конечно, он не стал кричать, что категорически против, крушить все подряд, заставлять ее отказаться от мечты и забыть про Гарпий навсегда. Нет, Гарри, наоборот, порадовался внезапному подарку судьбы, поздравил свою девушку с успехом и, улыбнувшись, сказал, что верит в нее. Только Джинни в этот момент видела, какой невеселой стала его искренняя улыбка, а зеленые глаза наполнились грустью несбывшихся надежд. Теперь она металась между двух огней в поисках правильного выбора.

Кто сказал, что выбор — это человеческое право? Как бы не так, выбор — это обязанность, повинность, если хотите — наказание. Джинни о многом передумала за эти месяцы, но к окончательному решению так и не пришла. В любом случае, поймать двух зайцев у нее не получится: либо Гарри, либо квиддич. И хотя кому-то выбор покажется очевидным, на самом деле все было гораздо труднее, потому что Джинни одинаково не могла отказаться ни от того, ни от другого.

Естественно, что сейчас Джинни испытывала чувство вины. День ото дня она все больше отдалялась от Гарри и отводила взгляд каждый раз, когда они смотрели друг на друга, осознавая, что в ее глазах он ищет окончательный вердикт. Но в ее голове, по-прежнему, так и не сложилась целостная картинка. Именно поэтому Джинни оттягивала время и ждала. Ждала, что решение придет само собой, или тяжелый выбор сделает за нее кто-то другой.

_____

[9 октября 7:50]

Минерва МакГонагалл напряженно о чем-то думала, облокотившись на письменный стол. Она оглядывала комнату как будто в поисках чего-нибудь такого, что могло бы натолкнуть ее на определенную мысль. По крайней мере, раз в минуту она раздраженно вздыхала и раздосадовано качала головой. Известная поговорка, что утро вечера мудренее, не работала, и в голову лезло все что угодно, только не то, что надо. Она успела уже вспомнить все жалобы Филча, просьбы мадам Помфри и неудачные шутки Слизнорда, написала несколько писем в Министерство и проверила стопку сочинений, но решение собственной проблемы так и не нашла. В последнее время директора МакГонагалл больше всего занимал вопрос психологического состояния ее учеников, в основном старшекурсников. Нет, все они были вполне адекватны и внешне выглядели очень даже неплохо, но Минерва привыкла смотреть немного глубже. Слишком напряженные улыбки, слишком рассеянный взгляд, слишком низкий уровень проказничества и хулиганства. Конечно, их серьезность была понятна и похвальна, но, по мнению МакГонагалл, их чересчур спокойное поведение являлось ненормальным и несвойственным для молодых людей их возраста, пусть даже пережившим подобную трагедию. «В конце концов, мы ведь победили, — думала директор. — Все они слишком зациклились на своих потерях и переживаниях». И она твердо решила, что срочно должна избавить Хогвартс от напряженной обстановки. Оставалось придумать что-то необыкновенное, интересное, ободряющее и поддерживающее.

— Эх, Альбус, — обратилась МакГонагалл к тихо храпящему портрету, который висел прямо напротив ее стола, — как Вас сейчас не хватает, — она в очередной раз вздохнула. — И вашей безграничной фантазии.

Дамблдор на портрете хитро улыбнулся, незаметно подмигнул и вновь притворился спящим. Минерва МакГонагалл поднялась с кресла и вышла из кабинета, слегка хлопнув дверью. Идей по-прежнему не было.