Темный жених (джен)

Из-за двери доносился гул голосов, выделялись отцовский приглушенный бас и резкий голос Вальбурги. Люк вошел, прямо под внимательный взгляд старухи Гринграсс, главного цербера званых ужинов, и сразу скользнул дальше в толпу гостей. Вокруг был знакомый с детства мир богатых гостиных, удобный, как старые перчатки, но возможность тянуть старых пердунов за веревочки ради денег и влияния больше не увлекала, перестала быть единственной стоящей целью.

С выученной — идеальной — улыбкой он лавировал среди гостей, раскланиваясь, отпуская дежурные комплименты и выискивая взглядом Цисси. Его, конечно, обсуждали — еще бы, прием в честь окончания Хогвартса юной невестой, а жених опаздывает больше, чем на час. Важнейшее событие и повод для сплетен на пару недель.

Беллы еще не было.

На полпути в малую гостиную его перехватил отец с двумя бокалами.

— Цисси очень рассержена? — Люк, продолжая улыбаться, взял один из бокалов и пригубил.

— Нет, но удели внимание Друэлле, — напряженный взгляд Абраксаса выдавал его беспокойство.

Из-за широкой отцовской спины выглянул Слагхорн.

— Люциус, как я рад! У меня еще не было возможности поздравить тебя с помолвкой, — он всплеснул руками, глаза влажно блеснули. — Нарцисса чудесная молодая леди, ты счастливец. Прости, я старый сентиментальный дурак, а вы такая красивая пара!

Слагхорн принялся расхваливать успехи Цисси в зельеварении, Люк отвечал рассеянно, и старый хитрец, не останавливаясь, переключился на Абраксаса. Его намерения были совершенно прозрачны — он способствовал назначению Люка и Нарциссы старостами, покрывал детские шалости и беспокоился об экзаменационных баллах, и теперь, когда бывшие ученики набирали силу и влияние благодаря удачной помолвке, Слагхорн решил напомнить о себе.

— Люциус, будь любезен и с Орионом, ты его должник, — одними губами произнес отец, отвернувшись от Слагхорна за новым бокалом.

Идеальная улыбка Люциуса даже не дрогнула. Наверняка он теперь «задолжал» не только Ориону Блэку — дело с помолвкой уладилось быстрее, чем Малфои рассчитывали. Можно только догадываться, о каких старых обязательствах и услугах, любовно отложенных для подходящего случая, отец вовремя напомнил полезным людям.

Слагхорн похлопал себя по карману.

— А у меня специально для такого случая припасен особый флакон, совершенно прелестное зелье!

— Прошу меня простить, хочу скорее поприветствовать будущих родственников, — Люциус склонил голову, извиняясь, и всем своим видом показал, что направляется к Ориону и Друэлле.

У камина мелькнула знакомая затейливая прическа. Белла. Она повернулась и поймала взгляд Люка, ухмыльнулась дерзко, точно так же, как полтора часа назад над остывающим телом. Между ними будто вибрировала невидимая струна возбуждения и азарта. Люк практически провальсировал к Белле мимо гостей, время словно остановилось...

Время для него и того магла текло по-разному. Люк едва успел приноровиться к новому заклинанию, а перед ним уже ползало воющее животное, скребущее ногтями грязный пол. Стоны не стихали даже в перерывах, когда Белла ставила Люку руку.

Когда-то крупный сильный мужчина корчился и пускал слюни.

— Это займет какое-то время, — подбадривала Люциуса Белла. — Это послание. Они должны точно понять, как умер покусившийся на чистоту крови.

А потом магл цеплялся за мантии и умолял наконец его прикончить, и, рыдая, благодарил, когда Белла сочла, что достаточно.

Первая Авада далась Люку легко и искренне...

В уши прорвалось шушуканье. Как они его раздражали!

— Милый, я пойду поговорю с будущим братцем, — сладко пропела Белла Рудольфусу совсем рядом.

На балконе она прислонилась к перилам, глядя в зал. Зашептала горячо:

— Закрылись в своих гостиных и делают вид, что нет ни миллиардов маглов, ни маглорожденных! А заниматься настоящим делом предоставили нам. Боятся испачкать руки. Они как стадо, пойдут, куда пастух погонит.

Она тихо засмеялась.

Люциус смотрел и видел привычную паутину — люди, фамилии, связи, взаимные обязательства и услуги. Кто здесь оказал бы сопротивление? Где хоть один достойный противник?

— Знаешь, сестрица, думаю, они будут нам благодарны... потом. Они даже не представляют, как все хрупко.

Глаза Беллы сияли.