Первое Пророчество Трелони. Рассуждение на тему (джен)

1. Раздел F.A.Q. на официальном сайте Роулинг.

Перевод с русского зеркала сайта.

Вопрос: Вы верите в судьбу?

Ответ: Нет, я верю в тяжелую работу и удачу, в то, что первое часто приводит ко второму.

Вопрос: Пророчество, которое услышал Гарри в кабинете Дамблдора, предполагает, что оба — он и Волдеморт — погибнут?

Ответ: И профессор Трелони, и я считаем, что к пророчествам нужно относиться с большой осторожностью. Это все, что я могу сказать по этому поводу.

2. Интервью Роулинг The Leaky Cauldron, 16 July 2005

www.quick-quote-quill.org/articles/2005/0705-tlc_mugglenet-anelli-3.htm

Перевод взят с сайта http://hpforum.ru

В. И в момент, когда Гарри сказал «Я понимаю это, и мои родители поняли это, и это все вопрос выбора», мы остановились и сказали: «ОК, давайте все прервемся и поговорим об этом, потому что а) Дамблдор умирает, б) это флаг, который сигналит, что мы собираемся на большой скорости к концу». Мне кажется это был определяющий момент во всей серии.

ДКР. Да, определенно, потому что я думаю здесь связь между моментом в Тайной Комнате, когда Дамблдор так здорово говорит «Наш выбор определяет кто мы, а не наши способности», и Дамблдором, сидящим в своем кабинете, и говорящим Гарри «предсказание имеет смысл только потому, что ты и Волдеморт решили так». Если бы оба выбрали уйти прочь, то они оба могли бы жить! Это основная линия. Если бы оба решили «Мы не играем», и ушли… но этого не произойдет, потому что для Волдеморта, Гарри — угроза. Они должны встретиться.

В. Что если бы он никогда не услышал предсказание?

ДКР. Вот оно. Как я сказала, это то, что я написала на моем сайте. Это была идея из Макбет. Я обожаю Макбет. Это, возможно, моя самая любимая пьеса Шекспира. И вот вопрос, если бы Макбет не встретил ведьм, убил бы он Дункана? Случилось бы что-нибудь? Это было предначертано или он сам это сделал? Я верю, что он заставил это случиться.

3. Отрывок из ГПиПП, глава 23

— Да, ты умеешь любить, — Дамблдор произнес это так, словно прочитал мысли Гарри. — А это, учитывая историю твоей жизни, само по себе поразительно. Ты пока еще слишком юн, Гарри, и не понимаешь, какая ты необыкновенная личность.

— То есть, слова пророчества про мою «силу, о которой неведомо Темному лорду» подразумевают всего-навсего … любовь? — спросил Гарри, чувствуя себя обманутым.

— Да, всего-навсего любовь, — подтвердил Дамблдор. — Но учти: пророчество важно лишь потому, что в него верит Волдеморт. Я уже говорил об этом в прошлом году. Волдеморт решил считать, что ты — самый опасный для него человек, и в результате сделал тебя таковым!

— Но это же одно и…

— Ничего подобного! — с легким нетерпением воскликнул Дамблдор и, указывая на Гарри почерневшей рукой, произнес: — Ты придаешь пророчеству слишком большое значение!

— Но, — чуть не захлебнулся Гарри, — вы же сами сказали, что пророчество означает…

— А если б Волдеморт никогда его не слышал, оно бы исполнилось или нет? Означало бы хоть что-нибудь? Разумеется, нет! Думаешь, все, что хранится в Зале пророчеств, обязательно исполняется?

— Но, — потрясенно выговорил Гарри, — в прошлом году вы говорили, что один из нас должен будет убить другого…

— Гарри, Гарри, потому только, что Волдеморт совершил громадную ошибку и стал действовать, согласуясь с предсказанием профессора Трелони! Не убей он твоего отца, разве в твоей душе поселилась бы столь отчаянная жажда мести? Нет! А если бы твоей матери не пришлось умереть ради тебя, разве Волдеморт дал бы тебе магическую защиту, которую теперь сам не может разрушить? Нет, нет и нет, Гарри! Неужели ты не видишь? Волдеморт, как издревле все тираны, сам создал худшего своего врага! Представляешь ли ты, до какой степени тираны боятся тех, кого притесняют? Они понимают, что однажды среди многочисленных угнетенных найдется человек, который поднимет голову и нанесет ответный удар! Волдеморт не исключение! Он всегда был настороже, опасаясь появления достойного соперника, а услышав пророчество, тут же начал действовать — и в результате не только сам выбрал человека, который способен с ним покончить, но и лично снабдил его уникальным, смертельным для себя оружием!

— Но…

— Очень важно, чтобы ты понял! — Дамблдор встал и зашагал по комнате; тускло мерцающая роба, шурша, развевалась сзади. Гарри никогда еще не видел его таким взволнованным. — Попытавшись убить тебя, Волдеморт не только сам избрал себе в соперники выдающегося человека, который сидит сейчас передо мной, но и дал ему в руки средства для борьбы! Он сам виноват, что ты способен проникать в его мысли и угадывать его намерения, что ты понимаешь змеиный язык, на котором он отдает приказания! При всем том, Гарри, тебя, несмотря на эту привилегию (за которую, кстати, любой Упивающийся Смертью пошел бы на убийство), никогда не привлекла черная магия, ты никогда, ни на секунду, не выказывал желания примкнуть к Волдеморту!

— Конечно, нет! — возмущенно воскликнул Гарри. — Он убил моих родителей!

— Одним словом, тебя защищает твоя способность любить! — громко сказал Дамблдор. — Единственное, что может противостоять силе Волдеморта! Вопреки всем искушениям, всем страданиям ты сохранил чистоту сердца одиннадцатилетнего ребенка. Помнишь, ты смотрел в зеркало, отражавшее твое самое сокровенное желание? То было не бессмертие или несметные богатства, нет — только стремление уничтожить Волдеморта. Знаешь ли ты, Гарри, как мало на свете людей, которые видели в том зеркале нечто подобное? Волдеморту уже тогда следовало догадаться, с кем он имеет дело, но он не понял!

— Теперь, однако, ему все известно. Ты проникал в его сознание без ущерба для себя, а он, как выяснилось в министерстве, не мог проникнуть в твое, не испытав страшных мучений. Едва ли он понимает, почему, Гарри; он так торопился изувечить собственную душу, что не успел задуматься о несравненной силе души цельной, неповрежденной.

— Но, сэр, — осторожно сказал Гарри, так, чтобы Дамблдор не подумал, будто он спорит, — так или иначе все сводится к одному, верно? Я должен попытаться убить его или…

— Должен? — воскликнул Дамблдор. — Конечно, должен! Но не из-за пророчества! А потому, что ты не будешь знать покоя, пока не попробуешь это сделать! Нам обоим это ясно! Представь, пожалуйста, на минуточку, что ты не слышал никакого пророчества! Что бы ты тогда чувствовал к Волдеморту? Подумай!

Гарри смотрел на расхаживающего взад-вперед Дамблдора и думал. Он думал о матери, об отце, о Сириусе. О Седрике Диггори. Обо всех злодеяниях лорда Волдеморта. И в его груди вспыхнуло пламя, быстро подступившее к горлу.

— Я хотел бы его прикончить, — тихо произнес он. — Сам.

— Конечно! — вскричал Дамблдор. — Понимаешь, из пророчества не следует, что ты должен что-то делать! Но из-за него лорд Волдеморт отметил тебя как равного… Конечно, ты вправе идти своей дорогой и не думать о пророчестве! Но Волдеморт действует, сообразуясь с ним, и будет продолжать охотиться за тобой… а это, разумеется, означает, что…

— Когда-нибудь один из нас убьет другого, — закончил за него Гарри. — Да.

Но он наконец-то понял, что пытается донести до него Дамблдор. Что одно дело, когда тебя выталкивают на арену на смертную битву, и совсем другое, когда ты выходишь сам с гордо поднятой головой. Кто-то, вероятно, скажет, что разница невелика, но Дамблдор — и я, с яростной гордостью подумал Гарри, и мои родители — знаем: она огромна.