Лебединая дорога (гет)

Далеко по реке уходила ладья,

Но покрылся льдом да широкий плес.

Все началось с того момента, когда княжеская дружина начала роптать. Земель и денег, получаемых от дани, видите ли, не хватало! И князь принял единственно верное решение — отправиться в морской поход.

Это случилось два года назад. Эйлейв увел свое войско на запад, и до сих пор от него не было слышно ни одной весточки.

Меня зовут Сванвейг. Мое имя значит «Лебединая дорога», как мы называем море. Хорошее имя, и женщине, носящей его, пристало стоять на палубе боевого корабля. Но муж решил по-другому. Эйлейв, «Счастьем оставленный», не захотел видеть меня подле себя и отправился один. И сгинул, пропал, исчез. Жив ли он? Или забрал его коварный Эгир?

Все уже давно потеряли всякую надежду. Мой князь не вернулся из похода, и править пришлось мне. Все были недовольны таким решением, но традиции — есть традиции, и их несоблюдение каралось богами. Постепенно в поселение все больше и больше слышались голоса недовольных, но никто не перечил. Люди ждали, когда я умру от тоски или болезни, и мое место займет новый князь, который даст начало другой династии.

Эйлейв ушел на восток, а, значит, должен вернуться со стороны восхода солнца. Каждое утро я вставала затемно и шла встречать рассвет. Новый день без него.

А ведь начиналось все так радужно. Не было у нас девушки, которая не влюбилась бы в красавца-князя. Высокий, стройный, со светлыми золотистыми волосами и глазами, синими, как глубокое озеро. И было ему всего-то двадцать девять зим, хотя выглядел он старше, гораздо старше. Я тоже была в числе тех, кому Эйлейв снился не раз и даже не два. О замужестве с ним, да что там, о поцелуе, я могла и не мечтать! Ведь он красавец, каких поискать, а еще и князь, морской конунг. А я? Обычная невзрачная девушка. Очень белая как у всех северных народов кожа, слишком высокий лоб, слишком резкие скулы, серые глаза. Единственное, достойное внимания — длинные золотистые косы. Моя гордость. Они доходили мне до пояса, и каждый день я подолгу расчесывала их, вплетая ленты и украшения.

Словом, Эйлейв мог выбрать любую из десятков девушек. Да какая бы красавица и умница не была, любая смирила бы гордость и пошла бы за него. Та же Сольгерд! Она была прекрасна и холодна, как валькирия. Вот уж пара для князя! А он выбрал меня. До сих пор я не верю, что стала княгиней. Слишком уж это похоже на хороший сон.

А Сольгерд, все время насмехавшаяся надо мной и моим отцом-кузнецом, погибла в день, когда Эйлейв предложил мне стать его женой. Упала вниз с обрыва и разбилась насмерть. Даже тело не нашли — только кровь на выступающих из воды камнях.

И теперь я ждала своего мужа. Это было единственное, что я могла для него сделать. Ну и молиться богам, прося у них милости и попутного ветра для своего князя.

Но пришла зима, холодны небеса.

И любовь моя не растопит снег.

Это было по-настоящему больно: осознавать, что все уже потеряли надежду и перестали верить, что корабли вернутся. Эйлейв взял с собой лишь половину дружины, и вторая немедленно принялась за дележ чужих земель и денег. Когда мой мужчина вернется, ему придется нелегко, потому что нужно будет наводить порядок. Эх, не было здесь Харальда-ярла, отца покойной Сольгерд! Вот, кто бы сразу приструнил негодяев. Воевода уплыл вместе с князем. Хотя он был гораздо старше Эйлейва, муж взял его с собой. Ведь у Харальда не осталось никого на этой земле. Жена давным-давно умерла при родах, а Сольгерд погибла от несчастного случая.

Мужчина был тогда с девушкой. Сказал, что она оступилась на склоне и упала. Он услышал шаги, когда мы стояли у ручья, и побежал за ней. А вернулся уже один и сказал, что Сольгерд разбилась.

Я знаю про приворотное зелье. Но я не держу на нее зла, хотя эта красивая девушка не упускала случая оскорбить меня. Она тоже любила князя.

Я практически не имела власти. Да, официально я правила, но на деле оказалось, что с десяток людей за моей спиной были негласными вождями и сами принимали решения. Конечно, от меня требовалось лишь соглашаться со всем. Эйлейв ведь расстроится, если обозленные на меня люди решат избавиться от назойливой княгини? И я покорно подписывала, издавала, запрещала и отменяла, лишь бы сохранить свою жизнь.

Естественно, осталась горстка верных князю, то есть мне, княгине, людей. Но разница между ними и враждующими со мной воеводами была небольшой — верные тоже хотели посадить своего человека, но хотя бы считались с моим мнением.

Первые полгода все женщины ходили со мной встречать рассвет. Наверное, со стороны это была странная картина: простоволосые, в обычных белых платьях, мы молча сидели или стояли на берегу, где волны разбивались о берег. Ни разу мы не произнесли ни слова — это тоже стало своего рода традицией. Мы просто ждали.

Со временем девушки, встречавшие рассвет, переставали это делать, отговариваясь делами и домашними заботами. А вскоре их не осталось вовсе, и я такая была одна. Я знала, что они просто перестали верить и смирились с гибелью мужей, братьев, отцов, сыновей. А про меня пошли слухи, что я сумасшедшая.

Я никогда не плакала за эти два года. Просто я ждала своего мужчину и верила, что он вернется. Если я стану попусту лить слезы, то, когда Эйлейв вернется, обрадуется ли он заплаканному покрасневшему лицу? Потреплет меня по голове, назовет глупенькой и заключит в объятия.

Несколько раз мне снилось неподвижное тело князя, изломанное и разбитое, оскверненное ранами. И я просыпалась в слезах, а рабыни поили меня отварами из трав, должных даровать успокоение. Но это не помогало, и каждый раз после такого кошмара я не смыкала глаз, со страхом ожидая рассвета.

Только белый снег — стал весь белый свет.

«Аль забыл тебя ясный сокол твой»?

Все чаще ко мне подходили разные люди. Слова речей, что они произносили, были разными, но смысл угадывался один и тот же. «Забудь князя», — шептали они. «Ему уже не вернуться из похода», — уговаривали другие, тщетно надеясь, что я соглашусь похоронить Эйлейва и смирюсь, что он уже давно пирует в Вальхалле.

Но я не переставала ходить на берег, где то бушевал шторм, когда волны с ревом накатывали на камни, или царило спокойствие, когда не было даже легкого ветерка. Князь не зря выбрал меня своей женой. Я буду ждать его, сколько смогу. Если понадобится — то всю свою жизнь.

То был солнечный день, и я собирала венок на лугу, чтобы пустить его по ручью. Сегодня можно было погадать — поговаривали, что венок сам приплывет к суженому. Кто его подберет — тот мужем и станет.

С замиранием сердца я вплетала яркие летние цветы. Я не особо-то верила в эти гадания, но уж очень хотелось проверить, правда то, или басни бают. Мне было, отчего пробовать искать суженого: я не была дурнушкой, но и красавицей меня назвать было сложно. Одним словом — невзрачная. Такая же, как сотни девушек, живущих на северных землях по берегам Лебединой дороги. Я сплела свой венок довольно скоро и подошла к ручейку. Он был достаточно широким, и в конце своего пути впадал в море. Я коснулась рукой воды, поклонилась потоку и отпустила венок. Увлекаемый течением, он довольно быстро скрылся из вида под веселый гомон ручья.

Девушкам, желающим гадать таким способом, надлежало оставаться на месте и ждать. Если через какое-то время никто не объявится, то можно идти домой. Лето было прохладное, дул ветер. Мое легкое платье развевалось, и я поежилась. Надо бы выбросить эту глупость из головы и идти к матери, помочь по хозяйству.

Я поднялась с травы, на которой сидела и еще раз поклонилась. На все воля богов. Я повернулась, чтобы уйти, но за моей спиной послышался шорох, и я увидела его.

Эйлейв.

Сердце почему-то отчаянно заколотилось, а щеки порозовели. Глупая. Он ведь даже не посмотрит на тебя в этом смысле. В руках мужчины я увидела свой венок.

— Здравствуй, Сванвейг, — негромко поздоровался князь, и я успела на мгновение удивиться, откуда он знает мое имя. Но тело уже вспомнило воспитание, и я склонилась до пояса, приветствуя воина.

— И ты здрав буде, княже, — еле слышно ответила я. В его присутствии мысли стали путаться, и больше всего мне хотелось поскорее покинуть злополучную поляну и радостно журчащий ручей. Мужчина сделал мне знак подняться, и я старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на него.

— Ты ли венок на воду спустила?

Внутри все обмерло от страха. Помимо значительной доли уважения, почтения и любви к Эйлейву внутри меня маленьким червячком расползался страх.

— Я, князь, — почти шепотом ответила я.

— А правду ли бают, что по гаданию, кто венок поднимет, тот мужем и станет? — как-то задумчиво поинтересовался вождь.

Я глубоко вздохнула, пытаясь не поддаться панике. Сейчас он решит, что я специально все подстраивала.

— Да, князь.

Ну вот и все. Я зажмурилась. Вот-вот Эйлейв скажет, что я одна из десятков девушек, которые пытаются приворожить его почти каждый день. Может, лучше уйти прямо сейчас, не дожидаясь позора?

— А веришь ли ты гаданиям, прекрасная Сванвейг? — услышав вопрос, я чуть не окаменела от удивления. Но послушно ответила, запинаясь:

— Д-да, князь.

Мужчина не смотрел на меня, и я осмелилась поднять глаза. Он был одет в штаны и рубаху, на поясе висит длинный меч. Светлые волосы треплет ветер, а в руках у Эйлейва злополучный венок.

— Тогда позволь спросить тебя. Пойдешь ли ты за князя старого, который почти в отцы тебе годится?

Он-то в отцы? Я хмыкнула, представив себе мужчину, который стоял передо мной, дряхлым стариком. Не вышло. В моей памяти он вечно будет таким — взрослым воином, таким, которого не трогают годы и не старят прошедшие зимы.

И осеклась. Потому что до меня дошел остальной смысл фразы.

Ту ночь мы провели в его комнате в общинном доме. Он прекрасно понимал, что для меня это впервые, и был нежен и нетороплив. Я постоянно краснела и норовила прикрыться, но князь качал головой: он хотел видеть меня полностью. А еще я поняла, о чем это толковали замужние подруги, загадочно сверкая и отделываясь фразами: «Ты все узнаешь». На теле Эйлейва было много шрамов — давным-давно заживших ран, ставших просто бледными полосками. Он был осторожен, но явсе равно вскрикнула. Боль прошила меня раскаленной спицей. Мужчина замер, поглаживая мои волосы. А потом боль затихла, растворившись в удовольствии.

Тогда мы заснули только на рассвете. И потом я уже разучилась краснеть.

Догорает лучина, сгорит дотла —

Но я буду ждать тебя все равно.

Я вздохнула. Тот день у ручья был четыре года назад. Сейчас ему было тридцать три, а мне — двадцать два. Одиннадцать зим — это немалая разница, но меня она никогда не смущала. Я знала, что когда погибнет Эйлейв, я взойду с ним на корабль, который в полыхающем огне отвезет его в Вальхаллу. Мне нет жизни без моего князя, и поэтому каждый день я снова и снова встречаю рассвет. Я знаю, однажды на горизонте появятся паруса кораблей, и первым из них будет корабль Эйлейва. «Сокол» подойдет к берегу, и его палубные доски будут поскрипывать: так радуется конь, когда возвращается в родную конюшню.

А потом мой князь спустится на берег и прижмет меня к широкой груди как когда-то у ручья. Он будет улыбаться, потому что он знал — я буду его ждать.

Я смотрю вверх. Небо еще темное на западе, но впереди все светлеет. Не за горами рассвет. Я не вижу очертаний кораблей или парусов, не слышу звонкого охотничьего рога, которым он всегда оповещал о возвращение. Но там, где колотится сердце, я чувствую уверенность — Эйлейв придет. Он не покинет меня. Он сойдет с палубы корабля, стремительно пройдет в общинный дом, и воеводы, мечтавшие сместить меня или вовсе убить, замолкнут. Потому что вернулся их князь, предводитель, любимый самим Одином, отцом богов.

Внезапно я чувствую рядом движение. На камнях рядом со мной стоит Асгерд. Кажется, у нее в тот поход ушел муж. Она старше меня на три года и растила маленького сына, пока любимый плавал с князем.

Мне не нужно объяснять, что происходит. На море поднимается ветер — он дует с востока. Небольшие волны с тихим шепотом ласкают своими водами прибрежные камни. Сверху тихо падает снег. Хорошо, что наше море не замерзает — иначе как бы воины нашли дорогу домой?

На востоке встает солнце. Рассвет.

Я поднимаю взгляд на горизонт и чувствую, как по щекам текут соленые капли. За все эти годы я не пролила ни слезинки. Громкий звук рога разносится по заливу, и мое сердце отчаянно колотится. Теперь, если бы у меня спросили, что такое счастье, я бы смогла это описать.

Счастье — это первые лучи солнца, согревающие спящую землю. Это охотничий рог, возвещающий о радостном событии. Это неясный силуэт знакомого корабля на горизонте.

Невесомыми пушинками на волосы ложится снег, и кажется, будто я поседела, но мне нет до этого дела.

Ведь он вернулся.

Fin.