Доцент. По местам боевой славы (джен)

Пробелы в химии.

Весь класс толпился у двери в кабинет математики. Все с волнением ждали оценок за годовую контрольную. Директор — вообще — то он на проверку пришел так, делать было нечего — высунулся в коридор.

— Хватит шуметь, идите на первый этаж! Оценки попозже вывесят! Что за нетерпячка у всех!

Встрял Доцик:

— Олег Иваныч, у нас водка киснет!

Олег Иваныч плотоядно ухмыльнулся.

-Ты, Штаген, по химии экзамен сдаешь?

— Сдаю.

— Так вот, два тебе заранее — водка киснуть не может!

Банный день.

У Штагенов что — то приключилось с баней. То ли крыша приказала долго жить, то ли кран у котла сдох — так что пока весь ремонт шел, ходили в баню к родне.

После помывки, согласно традиции, собрание за столом. Рюмочки, салатики, пельмени… И вдруг Лерка, двоюродная сестра Доцента, спохватилась:

— Серьги в бане оставила!

Вернулась — не нашла, говорит, сережек.

— Доцик, ты ж последний мылся, может, убрал куда?

— Я их и не видел…

— Ну, может, переложил и забыл? Я, чтоб на пол не упали, их в кружке оставила…

Доцик задумчиво выдавил:

— Е-мое, я ж пил оттуда, воды из фляги зачерпнул…

Начался всеобщий ажиотаж. Лерка вопила, что эти серьги ей подарили не окончание музыкальной и что она сейчас убьет Доцента на месте. Мать Доцента плакала — сережки — то у Лерки — "гвоздики", такие желудок продырявят запросто. Дядя — ветеринар говорил, что можно их вытащить обратно магнитным зондом, таким у коров из желудка проглоченные железки достают. Другой дядя, мент, говорил, что надо металлоискатель. Тетя плакала и названивала в "скорую"…

На следующий день, прибираясь в бане, тетя мыла флягу — и на дне зазвякали две золотые причины переполоха… Видно, когда Доцент воду доставал, они из кружки туда выпали. А что Доцент сказал тогда про сестренку, про всю свою семью, кружку, баню и работников неотложки, я вам не скажу, потому что это был такой мат…

Страшный сон.

Приснилось раз Доценту, что он в школу на городскую контрольную опоздал, на первый урок. Проснулся Доцик весь в холодном поту, сердце колотится так, что в гланды стукает… Посмотрел на будильник — вот те и сон в руку! — времени: пол — девятого. На скаку влетел в брюки, рубашку с пиджаком из — под шкафа не свои вытащил, вместо ботинок (искать некогда было) в коридоре в шлепанцы ноги затолкал, все бегом, в кейсе, кроме дисков со стрелялками, только гелевая ручка… Причесывался Доцент пятерней уже пробегая по улице… Так вот и пришел Доцик в школу — встрепанный, босой, в женском пиджаке, но с дипломатом. Было воскресенье, четырнадцатое августа…

Рассказ от первого лица…

…Альберта. Есть у Доцика такой то ли приятель, то ли дальний родственник…

— У нас закуска закончилась, и Доцент ушел на кухню пошукать хоть что. Возвращается с полной миской пельменей, а мы все уже никакие сидим, орем:

— Кидай сюда!

Оказалось, напрасно кричали, Доцент назюзюканный сильнее нас оказался, потому что кинул миску в самом деле. Андрюхе — по уху, миска — в стену, пельмени — на пол. Посмотрел, говорит:

— Пойду, кошку поищу.

Так все пельмени в итоге котяра и слопал, обидно… Нет, но интересно — то не это. Интересно — откуда кошка в доме? У них ведь кошки — то сроду не было!

Потом еще Доцент среди ночи вскочил: стена падает! Мать утром с дежурства приходит, а Доцик — стену держит…

— То — то у него фонарь такой.

— Нет, это мы с мотоцикла упали.

— Байкеры!

— Причем с еще не заведенного даже!

Забойная история Доцика. (Станок).

(У Доцента в его наворочанной школе есть такая даже вещь, как танцкласс. А станок — это в танцклассе длинная труба вдоль одной из стен, так вроде на профессиональном языке называется.)

Сижу я в дансинге на станке и забиваю на английский. Нефигделаю… Приходя еще два умника и тоже садятся нефигделать. Потом приходит четвертый умник, и мы очень интересуемся, выдержит ли станок четверых. Станок, конечно, обвалился, с одного краю даже кусок штукатурки прихватил с собой. Попытались ввинтить кронштейны обратно, чтоб все сделать как было, да фиг — они погнутыми оказались. Кто — то говорит, что около зала кадка из — под пальмы стоит, давайте ее разделаем и досками кронштейны вколотим.

Ну, раскурочили мы кадку, думаешь, вбили? Нет, только все исцарапались и землю рассыпали. Тогда речь взял самый умный — я:

— Господа! У нас ведь можно пол возле окна разобрать, и попробовать стучать половицами.

Разобрали. Стучим. Не вколачиваются шурупы паразитские, и Витек решил их с разбега вбоярить. Вделал — таки. Половицы мы на место распихали, сами от пережитого волнения пошли на русский забивать, но, в — общем, наш разгром нашли только на следующий день и эта история закончилась для нас подозрительно тихо… Правда, когда на следующий день мы в футбол у школы играли и разбили два окна, уж за это нас протащили по полной программе, хотя кому оно интересно…

Купленный поутру рассказ.

(Стоил Доцику бутылку "Балтики" светлой…)

Долго рассказывать, как дело было, но оказались больницею списаны почти три литра спирта, которые в то время не погибли от несчастного случая, а зимовали в подсобке у Доцентовой мамы. Вечером, втихаря, когда настало время идти домой, мать Доцика и ее лучшая подруга, медсестра, решили отметить списание. А на двоих даже алкоголики не соображают, после раздумий решили третьей позвать химичку из третьей школы, она в больнице с радикулитом лежала. По пути обратно к ним прицепился знакомый тромбонист дядя Миша, болевший переломом трех ребер и вывихом голеностопа после починки крыши. Ладно, для хороших знакомых не жалко…

Пришли в подсобку, на дверь присобачили значок "Радиация", чтоб больные нечаянно не забрели, и только разлили — мужик незнакомый вломился (потом оказалось, тещу навещал). Ему тоже налили, а дверь — заперли на швабру.

Немного погодя всем стало весело, все стали задушевно беседовать, еще немного погодя химичка целовала мать Доцента и обещала, что отныне у Доцика по химии будут только пятерки, мамина подруга плакалась мужику, у которого теща болеет, а дядя Миша травил байки про ментов… Потом вроде как настало время всем по местам. Загнали в палату дядю Мишу, приняли на посошок и разбрелись. Медсестра поняла, что до дому — а на улице — то уже темно было — не дойдет, ушла к дежурному шоферу, с которым шуры — муры крутила. Химичка к себе в палату ушла, нечаянно прихватив и незнакомого мужика. Мать Доцика решила — таки мужественно топать до дому до хаты. И, уходя, совершенно не обратила внимания, что в коридоре облокотилась на такую милую коробочку с рычажком…

Звук пожарной тревоги переполошил здание. Зевающий персонал и сонные больные… Задремавшая в гаражной каптерке медсестра вскочила, сцапала с пожарного стенда то, что ближе — топор. Ничего не подозревавший шофер, отлучавшийся на пару минут, заглянув в гараж, понял, что надо делать ноги — возлюбленная Люся шла на него с топором.

Все успокоились только через час, и покой этот длился пол — часа. Потом всех снова подняло на ноги, на этот раз "Сентиментальным вальсом": это дядя Миша достал из — под койки припрятанный тромбон.

Наследственность.

Через два дома от Доцика живет географичка. Нежно, так сказать, любимая учительница. Очень любит она болтать не в тему, нотации почитать, а уж Доцику просто плешь проела своими антиалкогольными лекциями. Доцик такой, Доцик сякой, Доцик превращается в ужас на крыльях ночи…

Один раз к Штагенам понаехала родня. Естественно, тут и шашлыки, и выпивка, и танцы до упаду… И кто — то Доценту нежно сбагрил ребенка полутра лет, черт-знает-скольки— юродного племянника:

— Подержи, он уже всех задолбал.

Доцент взял пацана на руки, вышел из дому и сел на скамейку возле калитки. Племянник побузил малость и уснул. А Доцик так и остался еще подышать воздухом. Шлепает мимо географичка, и не обращая внимания на Доцентово "Здрасте, Катериванна!" — так вдруг вытаращивается… Оказывается, в руках у племянника заснувшего была бутылочка с соской. В бутылке той был компот, но сама тара — из — под "Ред Булл", и этикетка не отклеена…

С тех пор географичка стала обходить Доцента стороной. А что делать, с такой наследственностью не поспоришь…

В малине.

У тети Доцика соседи держат свиней. Все хрюшки живут в свинарнике, и на свой двор иногда выходят из закута, полежать в лужах. Около свинарника — забор, а уже на тетиной территории растут густые кусты малины. Раз Доцик решил пошутить.

Забрался в малину, сидит, трясет ветки и хрюкает. В это время Лерка вышла собирать ягоды. Видит — вроде как свинья соседская забралась, шарится по малине… Испугалась Лерка, думает, под забором подрылась что ли, огород потопчет ведь… И что отучить наглую хавронью шататься где не просят, Лерка тихо (не спугнуть бы!) отложила миску и взяла черенок от лопаты. Что было дальше — догадайтесь сами…

Странная болезнь (рассказывает Доцик).

Я тут заболел недавно. Кашель, хриплю, как тромбон у дяди Миши, когда дядя стрезву… Вылечился, пошел в больницу за справкой, а там медсестра черт знает что мне накатала, почерк как у моей маман — шоб вы так жили, я — пас… В школе историчка спрашивает:

— Чем болел?

— Не знаю, — думаю, — не читал. Молча отдаю ей справку. Она вертит справку, вертит — не прочитает ничего.

— Ну, ладно, — говорит, — понятно…

На физре Комбат тоже справку потребовал, тоже ничего не прочитал, покивал только молча… Знаешь, так кивают, когда про покойника в доме узнают.

Только Веник разобрала.

— Ты, — ахает, — где это трахеит подцепил?

Класс — ржать… Вот ведь — не диагноз, а прямо приговор…

Контрольная (рассказывает тоже Доцик).

Веник на алгебре злющая была! Ругалась, как омоновец на первоклашек, все про то, какие мы тупые. Потом успокоилась, раздала листки. У меня — пять, у Михи, моего соседа — трояк с двумя минусами, исчеркано все — просто мрак.

— Возьми, — Миха говорит, — изрисуй на фиг…

Я изрисовал, подписал, чтоб было ясно, кто там, говорю:

— А теперь — хоть сморкайся!

Миха высморкался, засоплил весь шедевр. И в это время Веник рявкает:

— Сдаем работы, я еще родителям вашим на собрании покажу, как вы дурью маетесь!

Ну и все, занавес. Туши фонарь и танки наши быстры…

Где живет Доцик. (Разговор на берегу)

По плотине, мимо кое — как брошенных шмоток купальщиков и корявых ив рассеянно брел человек. Остановился.

— Доцента никто не знает? — спросил он.

Из воды с интересом высунулись мокрые головы.

— Я знаю!

— И я тоже жнаю!

— Мы знаем!

— А кто его не знает! — закричали с соседнего пляжа.

— А кому он понадобился? — спросил мужик в резиновых рыбацких сапогах.

Сторож с пирса молча вцепился в свою берданку.

— Доцент где живет?

— Дома! Не на улице же! — крикнул одинокий рыбак.

— Вон там, на горе! У них еще сосед за женой с двустволкой гонялся!

— Дом серый! Весь в этих… водорослях вьющихся!

— У них рядом с домом столб, у меня туда братан по пьянке въехал и так в разбитой машине проспал до утра!

— … собака злая! Но ее обычно только вечером выпускают!

— Ковер у них в окне, его расстелить неделю назад забыли! А Доцик на крыльце сидит с книжкой!

От таких объяснений прохожий сбежал.

— Знаю я Доцента! — буркнул пацан в надувном жилете. — Он в одежде купался.

— Еще сидит, и шнурки завязывает, прежде чем нырнуть.

— Это он чтоб одежду не сперли!

— Да ладно, блин… Еще бы кастрюлю на голову надел, дыру там прорезал и в водолазы пошел…

-И сказал бы, что ты камень не со дна достал, а на берегу нашел.

— В плавки спрятал!

— В руке держал! В ухо затолкал! Во рту схавал!

Началась обычная веселая свалка. Тепло, мокро и шумно… Каникулы…

Выдал!

Предки у Доцента, между прочим, три раза разводились, но потом опять, правда, решали жить вместе — и так каждый раз. Весело, конечно, и в ЗАГС они уже как свои люди приходят, но Доцику и без того адреналина хватает… Всегда немного завидовал другим и иногда думал, вот если бы его папой и мамой были их соседи, милая такая пара. Каждый бы вечер шли бы гулять по берегу или в парке, и обращались бы друг к другу только на "вы" или по имени — отчеству, а Доцик осваивал бы скрипку… Словом, жуть, и иногда тянуло Доцента на всякие ужасы.

А тут в июле решили в Херсон к дяде Ёсе скататься, и оказалось — птичку оставить не с кем. Был у Доцентовой маменьки попугайчик такой симпатичный, неговорящий, но веселый, чирикал все дни… И решили оставить птичку у милых и обаятельных соседей.

Когда приехали, и добрая улыбчивая соседка вернула попугайчика в родные пенаты, пернатое весь день помолчало. Вероятно, шокированное своим возвращением… Вечером в гости пришла тетя Мирра, и попугай как ото сна очнулся. Вытаращил глаза на хлопнувшую дверь и заорал басом:

— Ты где, курва, всю ночь шлялась?! Ах ты п…. и б….. е…. тебя …… …… ….. мать …. ….в ……!!!

Такого мастер — класса никто не устраивал в доме с тех пор, как папа Доцента уронил на себя блины вместе с горячей сковородкой… хотя, конечно, неправда, папе до попугайчика было как пешком до Китая… Тетя Мирра даже забыла, за чем пришла.

Попугайчик с тех пор буянил каждый вечер, перекрыв все нормы самых разных слов на много лет вперед, и переучить его не смогли — пришлось куда — то отдать… А Доцик тогда подумал: что за смысл менять семью, если он был бы там как дома? И перестал завидовать.

Анки — пулеметчицы.

Главная любовь у Доцента была всю дорогу одна — Танюха из универа. Неглавная — Юля — лаборантка. А Маша с Зоей были нечто большее, это были верные боевые подруги, которые всегда рядом.

«…Я тогда на свадьбе у Лерки три дня проколбасился, так что вечерком мое тело аккуратненько принесли и наверх, на нашей двуспалки второй этаж, чтоб никто не наступил нечаянно, положили. Ну, дышит — и ладно…

Как раз воскресенье было, народ, который по домам ездил, тоже сгребаться стал, и пацаны все наши, и Мышка с Зайкой в уголке пристроились, все из дома еды таранят и прочих вкусностей. Самую главную вкусность Макс привез от дедушки, на апельсиновых корочках и гвоздике такую… только в меня она уже не влезла бы, да я и не просил. Лежал я. Вниз смотрел. А больше ничего не мог.

Макс, конечно, джентльмен и прочая — прочая, дамам водку не предлагает, чистый спирт… но Мышка только глаза вытаращила:

— С ума сошли, она ж со «змейкой» даже!..

А «змейка» там с хорошего удава, между прочим… Так в итоге и решилось — пацаны с апельсиновкой, девчонки — с апельсиновым соком. Дернули, закусили, парни — покурить в коридор («Ой, мальчики, ну надо вам травить себя еще и никотином!»). Только народ за дверь –

— Зайка, разливай!

И по полному стакану! Пледом занюхали… И такая картина маслом по сыру еще раза три повторяется. А потом еще они Витька пошли до комнаты провожать, да так охали, мол, Витенька, что ж ты как, бери вот с нас пример лучше…»