В отставку! (джен)

— Как меня достала эта работа. — переворачивая последнюю, восьмисотую страницу отчета, пробормотал сонный Модеус. — Какого хрена писать такую заумь? Или они наивно думают, что начальство не читает отчетов?

— Воистину. — непонятно с чем согласился растекшийся по креслу архиепископ Драйзер, держа другой отчет вверх тормашками уже последние часа четыре.

Хлопнула дверь, и неестественно бодрый Дориан заорал с порога:

— Подъем, джентльмены, кофе!

— В жопу его, оно уже не спасает. — магистр закрыл талмуд и упал на него лицом.

— Прально, туда его, туда. — пробулькал Нортон, роняя наконец отчет и отмахиваясь от любезно принесенного коллегой кофе. — Пять часов ночи, не обижайся, конечно, Дориан, но шел бы ты вместе со своим кофе в жопу.

— Я-то уйду, но как вы собираетесь дальше работать, если это только вторая неделя перед консисторией?

— Ауууы. — простонал лежащий лицом в отчете Модеус. — Герфиц, приказываю тебе оттяпать мне голову, чтобы я больше не мучался.

— Уже побежал за топором. — Дориан поставил чашки с утренним зарядом бодрости на стол святейшества и взял с подоконника леечку. Повертев ее в руках, архиепископ подошел к магистру сзади и, оттянув воротник его рубашки, щедро плеснул туда холодной водой.

От вопля преосвященного содрогнулось здание.

— Твою ж мать, я чуть не оглох. — проворчал Дориан.

— Сам виноват! — взвыл магистр, лихорадочно стягивая с себя мокрую рубашку. — Что же ты за тварь-то, Дориан?! Вода была для цветов зачарована, я же затрахаюсь форму сушить!

— Да, однозначно тварь, он мне спать не дает. — подал голос Нортон. — Не, Дем, не одевайся! Иди напугай Спаду! Представь себе — сидит он в кабинете, вяжет, и тут — хрясь! — дверь распахивается, и к нему вваливаешься ты, в одних трусах!

— Иди сам пугай Спаду, придурок. Дориан, снимай сутану.

— Зачем?

— Пол ей вытирать буду!

— Вот хрен тебе.

— Ты — злюка! Ну если не Спаду, то Эркейна, да. Его, может, наконец удар хватанет. — булькнули из кресла.

— А вместо него поставим господина Драйзера, угу. Я, конечно, вбил бы Эркейну в череп гвоздь, но пока он держит Третий Департамент в узде, пусть живет. — злобно парировал Модеус. — Нортон, такой чурка как ты и образование — две несовместимые вещи.

— Дем! — укоризненно сказал Дориан. — А вдруг Гессенгард за дверью подслушивает?

— В такое время, Дора, он либо спит, либо трахает мою дочь.

— Да ладно тебе. — заканючил Драйзер. — Я же не такой злой как наш милый Доричка.

— Норти, ты в курсе, что это оскорбление?

— Я-то в курсе. А ты в курсе, что заставлять меня работать в выходные тоже оскорбление?

— Ладно, мои дорогие, раз вы проснулись, то пора за работу. — подытожил Дориан, игнорируя Нортона.

Ответом ему был дружный стон.

— Пока не поем, работать не буду. — сообщил Нортон. — И потом тоже.

— Ну да, конечно, — Дориан изобразил пальцами кавычки и очень похоже передразнил Драйзера, — у нас с Демом режим, ужремся в хлам и лежим.

— И я, пока не найду что-нибудь сухое, тоже не собираюсь вкалывать. — ответил Дем, роясь в своем барахле, которое он выволок из подпространственного хранилища в одном из ящиков стола. — Твою мать, Драйзер, я тебя зарою! Это нихрена не смешно.

— А по-моему очень смешно.

— Да, оранжевые семейные трусы, верх остроумия. Какого черта твои трусы делают в моем ящике?

— Их можно надеть на голову и побегать по офису, правда, Доричка? — паскудно заулыбался Драйзер, игнорируя вопрос Модеуса. — Кстати, господин архиепископ, они бы тебе пришлись очень к лицу.

— Угу. — Герфиц устроился на диване с чашкой кофе. — А потом меня уволят нахрен. Иди в жопу, Норти.

Натягивающий пережеванные плетением высушивания брюки Модеус вздрогнул, услышав слово "уволят" и в его голове родился гениальный план, в случае успеха бы позволивший магистру уйти в отставку. В случае неудачи — привел бы к дополнительным каникулам недельки на три и старательной терапии. Что ж, и это было бы неплохо.

* * *

Наконец настал он — день большого пиздеца, он же — Заключительная Конгрегация Итоговой Консистории. Старший клир, шумно переругиваясь и шурша сутанами, расселся по всему большому залу совещаний.

Его святейшество задумчиво почесал макушку, поправил задравшийся стихарь и, поудобнее перехватив планшет с заготовленной заботливым Гессенгардом речью, потопал к трибуне.

От смачного звука соударения планшета с трибуной большая часть присутствующих заткнулась, кардинал Сарчелем подскочил и выронил спицы, а сладко спящий на плече шефа разведки кардинал Спада вздрогнул и проснулся.

Первый семь минут речь магистра как обычно никто не слушал, но потом инквизиторы начали тревожно вслушиваться в слова Модеуса — еще бы, понтифик упомянул экспансию, тоталитаризм, аннексию кокосовых пляжей Нифту, бателопоклонников и носки из шерсти с задницы эридана в одном абзаце своей речи. Под конец речи публика неверяще таращилась на Модеуса, явно не зная — розыгрыш это или нет.

Тем временем Дем закончил с общей частью и начал доклад.

В зале стояла гробовая тишина, в которой было слышно, как плачет от смеха архиепископ Драйзер.

— Он сошел с ума. — слабым голосом сказал кардинал Спада, вытирая пот со лба. — Тар-адал, я сплю.

Дело в том, что Модеус заявил об обязательном изучении некромантии в рамках учебного курса Академии, назначении находящегося в федеральном розыске некроманта Бекфелтота на должность главы Третьего Департамента и выразил сожаление, что ликвидаторы не умеют призывать хорошеньких синеньких оолинас, но он, Модеус, тщательно озаботился этим вопросом. Теперь вся ликвидация отправится на переподготовку, а самых талантливых возьмут на стажировку в Тестис Кассус, и с местным артифексом уже договорились. От заявления о том, что отныне сутана упраздняется, а клир будет носить в качестве литургического облачения юбку из банановых листьев и ожерелье из винных пробок, с десяток самых впечатлительных натурально скатилось под лавки.

Последним гвоздем в гроб INS была новость, что богослужение теперь будет проводиться в революционно новом ключе.

«Вот он, запах скандала» — тоскливо подумал кардинал Вэйлок, глядя на то, как коллегия роняет нижние челюсти на стол при восторженном вопле Модеуса: «Демонстрация!».

Его святейшество испарил планшет, несчастную трибуну и приглашающе махнул рукой. Из зала вылезли двое молодых кардиналов с хитрющими физиономиями.

Поверх сутаны у каждого болталась повязка из листьев и здоровенное ожерелье из винных и пивных пробок.

Включились устройства оповещения и под развеселый мотивчик, льющийся из парящих над залом

динамиков, сотрясая зал грохотом каблуков, трио принялось лихо отплясывать канкан, задрав сутаны, высоко вскидывая ноги в форменных серых брюках и демонстрируя обомлевшей публике непотребные жесты.

У всех присутствующих шаблон если не порвался, то капитально треснул — у совета Девяти так уж точно. Нифтуанский примас с примасом Эр Трас вообще сидели, обнявшись, и плакали. Весело было только архиепископу Тенотенскому — он стучал ногами в такт музыке.

Модеус с компанией лихо отплясывал до тех пор, пока у кардинала Спады не случился истерический припадок — истерикой быстро заразилась вся аудитория.

Наглые саботажники радостно заулюлюкали и дали деру.

* * *

Модеуса ловили целый час — все под ту же развеселую музычку. Ликвидация, старший клир, любопытные сотрудники INS — все они толпой носились за сбрендившим начальством.

Главное управление превратилось в дурдом.

Первый раз Модеуса догнал Гессенгард, но тот перестарался, врезав камерарию левой рукой по башке, и удрал, оставив Карла лежать и пускать слюни.

Вторым был Драйзер, но ловить коллегу не стал, а составил ему компанию и с улюлюканьем принялся удирать от толпы.

Третьими были гвардейцы с чрезвычайным приказом совета Девяти, которых было человек двадцать, а посему Модеус сдался добровольно.

* * *

Часом позднее, в малом зале Совещаний.

— Ваше святейшество, вы вот сейчас осознаете, что за последние три часа нарушили шестнадцать статей Устава? — устало спросил кардинал Спада, накапывая себе в стакан лошадиную дозу валокордина.

— Баклажан! — неизвестно чему обрадовался Модеус, раскачиваясь на стуле, к которому он был заботливо привязан магией. Кроме того — для надежности, психованного магистра замотали в любезно наколдованную Сарчелемом смирительную рубашку.

— Ваше святейшество, вы так же… вы вообще понимаете, что сейчас ебнетесь с этого стула, мать вашу?! — не выдержал старый кардинал.

Архиепископ Драйзер, который сидел рядом с магистром, но в отличие от Модеуса ограничен был одними только наручниками, бестактно заржал.

Спада испепеляюще посмотрел на кривляющегося архиепископа и продолжил:

— Ваше святейшество, в связи с вашей… эээ… неспособностью к дальнейшему управлению INS, мы вынуждены объявить вам вотум недоверия и провести голосование.

— Кирпич! — басом взревело святейшество и упало вместе со стулом.

Пока магистра вместе со стулом поднимали и ставили на месте, Спада поинтересовался у зеленого как незрелый кабачок архиепископа Герфица:

— Дориан, вы уверены, что он в этот раз абсолютно трезв? Он не мог обожраться… эээ… веселых таблеточек, как три года назад?

— Увы, но нет. — прошипел Дориан.

— Что с Гессенгардом?

— Сотрясение мозга, я полагаю.

— А архиепископ Драйзер?

— Драйзер просто идиот. — Герфиц заскрежетал зубами. — А его святейшество… эта скотина уже в край оборзела. — архиепископ свирепо посмотрел на пускающего слюни начальника и размял пальцы.

— Дорогой архиепископ, мне все-таки кажется, что даже издеваясь, он не мог наговорить такого, что было сказано. — Спада озабоченно почесал седую шевелюру. — Поэтому, боюсь, нам предстоит новый конклав и новое формирование магистрата. — он оглянулся на совет и Старший клир. У всех кардиналов были вытянувшиеся постные лица, некоторые таращились круглыми глазами — последнюю фразу главы Совета слышали все.

У Модеуса на лице появилось выражение неземного блаженства, словно бы ему объявили, что теперь вся его работа заключается в дегустации спиртного с пироженками, в то время как дюжина мулаток будет массировать ему… много что массировать.

И тут Дориан прозрел, вспоминая разговор почти месячной давности.

Кардинал Спада встал и трагичным голосом возвестил:

— Сегодня, двадцать третьего июня шестьдесят две тысячи девятьсот шестьдесят пятого года коллегия кардиналов и совет Девяти объявляет вотум недоверия нашему магистру, Модеусу Тринадцатому. Вотум недоверия объявлен в связи с душевным расстройством его эминенции и явной неспособностью к осуществлению власти наднашей святой церковью. Просьба всем, имеющим право голоса, поднять левую руку, если вы поддерживаете вотум. Если вотум недоверия будет принят единогласно, его святейшество сегодня же уйдет в отставку, а мы начнем готовиться к конклаву. Прошу, господа.

Один за другим кардиналы поднимали вверх руки.

— Простите, ваша эминенция. — сказал кардинал Спада и поднял левую руку.

— О нет, это вы меня простите, дорогой Спада. — нормальным голосом ответил Модеус. — Господа, раз уж вы все без исключения приняли вотум недоверия, позвольте принести вам свои извинения за то, что я так нагло использовал вас, чтобы уйти в отставку. Муахаха! — и он залился скрежещущим смехом.

Если бы взглядом можно было убивать, то от магистра осталась бы кучка праха.

— Ты не магистр, ты — свинья! — в унисон взревел Совет.

— Извините, господа, а разве мы приняли вотум единогласно? — громко и лениво сказал архиепископ Герфиц.

Спада повернулся к Дориану и увидел, что тот сидит, сложив руки на груди, в то время как все остальные держат поднятой левую руку.

— Кроме того, архиепископ Драйзер не поддержал вотум, а он вполне здоров.

— Ах ты эриданья отрыжка! — благодушие Модеуса резко испарилось, сменившись бессильной яростью. — Дориан, какого лысого оолинга?!

Дориан посмотрел на магистра глазами, полными торжества.

— Дуло залепи, клоун. — сказал он довольным голосом. — Не надо было так рано радоваться, вот и все.

Модеус взвыл от бессильной злости.

— Макс, я понимаю, его эминенция кроме публичной порки ничего не заслужил, но может, отправим его во внеплановый отпуск вместе с архиепископом Драйзером? — спросил Дориан у Спады после того, как пригорюнившееся святейшество отвязали от стула, и маршал Хейзер отвесил ему целебный подзатыльник.

— Дорогой мой, разумеется, но только после недели принудительной терапии.

— Ну разумеется. — осклабился Герфиц. — Эту терапию он у меня на всю жизнь запомнит.

* * *

Спустя неделю. Южное побережье Нифту.

Модеус, развалясь на полотенце, смотрел на бескрайний морской простор, на красивых загорелых девушек в бикини и мечтал о Кассандре, одетой исключительно в зеленый бантик.

Драйзер помещался рядом, подставив спину жаркому солнцу.

Модеус время от времени поглядывал на спину Нортона и еле сдерживал себя от того, чтобы выложить на спине архиепископа камешками слово «хуй».

Когда он не выдержал и принялся портить Нортону загар, сзади послышался голос Дориана:

— И что это мы тут делаем, а?

— Маемся херней. — проворчал Дем, смахивая с дрыхнущего как сурок Драйзера камешки.

Герфиц расстелил полотенце на песке и улегся рядом.

— Так, только слишком близко не ложись. Ну Дориан! — сказал Модеус недовольно.

— А что такое?

— Кэсс на тебя обижена.

Дориан засмеялся.

— И чем она грозится?

— Сказала, что в следующий раз сунет в психушку нас обоих. — ухмыльнулся магистр. — Но, знаешь, я б не возражал. А ты как думаешь?

— Ммм, прелестно, я бы полежал там недельку.

— Дора, воистину, ты наш человек! Вечером нажремся.

— Это в честь чего?

— В честь того, что ты наконец начал меня понимать — Нортон как раз поспорил, что ты бесчувственное чудовище и не способен на понимание.

— Всегда знал, что он идиот. — согласился Дориан. — Но напиться — хорошая мысль.

— У меня плохих мыслей не бывает. — ответил Модеус. — Даже про канкан на конгрегации.

*Конец*

-

Текст полностью переписан.

Автор повзрослел и переосмыслил своих персонажей.

UPD: Пояснение происхождения краткого имени "Дем". От "Модеус" (от этого имени все сокращения дурацкие получаются) оно и правда никак не получается, однако оно восходит к анаграмме — "Одемус", которую персонаж изредка использует в каноне. Кроме того, с одного из наречий тенотенского языка "dem" — "хитрец, обманщик, лжец".