Я тень от света твоего (джен)

Сейчас впервые с особой ясностью осознал — от судьбы действительно не убежишь.

Обычно я над этим не задумывался: по молодости глупой или из-за завала дел. Но сейчас просто идеальный момент, и не всем ведь выпадает шанс вот так поразмышлять, обдумать свою жизнь с вершины накопленного опыта, коего у меня, старика, уже предостаточно.

Сейчас над головой — ни облачка, солнце нещадно жжет мою седую макушку, а птицы изрядно надоели своими звонкими трелями, в которых я когда-то пытался узреть смысл. А прямо сейчас лодыжку подло укусил слепень. Да пусть давится кровью дряхлого старика, я сегодня добродушен. Я готов отдать все, сосите, сколько хотите, прожорливые мелкие твари.

Вид мне открывается великолепный: у ног раскинулось круглое глубокое озеро с темными водами; вокруг чернильным пятном расползся хвойный лес, а небольшие холмы и горы, поддернутые голубоватой дымкой, полумесяцем окружают этот оазис спокойствия. Из общей гармонии природы выбиваюсь один я, со своим немощным телом, да лодка передо мной. Это первый и уже последний раз в жизни, когда я присутствую на этой богом забытой пристани с кем-то еще. Если, конечно, иссушенный труп в лодке можно в полной мере назвать спутником.

Но я мало внимания обращаю на эту деталь, больше отдаюсь созерцанию природы. Сейчас минутка прощания с последним из моих знакомых, если можно так сказать. Это озеро — такое большое, идеально круглое — прошло со мной рука об руку всю жизнь, мы вместе переживали невзгоды и падения, каждый по-своему. Вот оно, единственное место, где я мог отдохнуть от окружавшей меня глупости и невежества, от цепких и загребущих рук Судьбы, сейчас лежавшей в лодке мертвым телом.

Это озеро — как точка. Точка, с которой начался рассказ моей жизни, и последняя точка, завершающая его. Ох уж эта ирония судьбы… тьфу, опять она. Конечно, я мог все это сделать на любом другом озере. Реке. Море. Океане. Да хоть в болоте — всем уже плевать. Но я решил, что это место более достойно окончить путь нашей жизни. Пусть трупу уже все равно, а вот мне все-таки приятнее отдаться в объятья знакомых вод, чем в болотную вонючую жижу.

Уф, я слишком ударился в пустые размышления. Оттягиваю неизбежное. Трус!

Разозлившись на себя, я дрожащими от слабости руками развязал трос и навалился на край лодки. Небольшая борьба с упрямым судном, и вот тонкий деревянный нос разрезает идеально спокойную гладь, медленно удаляясь от меня. Проплыв пару метров вперед лодка чуть зашла в сторону, будто оглядываясь, спрашивая: «а как же ты?».

Сейчас. Минуточку.

Я вытащил из крепления факел и кинул его вглубь лодки. Сухие листья и цветы, на которых покоилось тело, загорелись быстро. Удивительно быстро, я думал, этот момент продлится дольше. Пожираемая пламенем лодка медленно удалилась от меня, подплывая к середине озера. Я без очков, судно превратилось в смазанное рыжее пятнышко уже спустя пару минут. Ну вот, завершено последнее дело Советника.

Я свободен.

Чуть не прослезился, когда осознал это. Я сжег свою судьбу, свои оковы. Никогда не считал себя чьим-либо рабом, что бы ты ни надумывала себе. Ты, да, ты — та, которая сейчас обращается в пепел в паре десятков метров от меня. Но сейчас явственно ощущаю, как с меня спала пелена.

Да-да, я всегда являлся слугой своего государства, но это другое. Сейчас, мое дорогое озеро, мой вечный молчаливый собеседник, я понимаю, что все эти годы находился под незримым давлением, грузом, имя которому — нет, не Судьба — Светлоликая Алексия Аердан. А сейчас этот груз горит ярким пламенем. Ну почему я не взял платочек?

Честно — были бы силы, я бы танцевал. Плясал с таким упоением, как не спляшет никакой безумец.

К сожалению, мало кто знал обо мне и в более ранние годы, а теперь я вовсе пережиток времен. Тень, исчезнувшая вслед за своим солнцем. И одно ты, озеро, готово выслушать мои последние слова.

Если бы ты могло задать вопрос, к примеру, «как тебя угораздило так влипнуть, друг?», я бы ответил честно: «все началось с моей неуклюжести». Можно так же ответить, что именно с тебя, дорогое озеро, но предпочитаю мыслить более детально. Так что все началось вот с такого неприятного, но незначительного в общем течении жизни инцидента.

Итак, всему положил начало момент, когда я случайно столкнул локтем молоток, и он упал отцу на ногу. Получив трепку и целый ушат ругательств, я, маленький и еще зеленый мальчишка, ушел оплакивать свою обиду прямо сюда. Это место довольно отдаленно от деревни, в которой я жил, и вода здесь всегда ледяная, даже в жару, так что купаться особо никто не лез, предпочитая плескаться в более близкой и теплой речке. Отличное место чтобы уединиться и выплеснуть всю злость.

Ведь я считал, что мы с тобой так похожи. Некогда ты являлось частью мощного потока реки Иволги, но с годами русло реки ушло в сторону, оставив после себя лишь вот это озерко со старой, уже бесполезной пристанью.

У тебя ведь даже нет названия. Как и у меня — имени.

Холодные беспристрастные воды казались мне ближе и дружелюбнее этих лживо добродушных односельчан, с лиц которых не сходили глупые улыбки и веселый румянец.

Но что-то я увлекся.

То, что я сбежал именно сюда, спасло мне жизнь. Логическая цепочка очень проста: не урони молоток, не оказался бы обруган отцом в его мастерской, и тогда, вероятнее всего, вернулся бы домой чистить картошку к маминому приходу, как изначально собирался.

И тогда, когда на нашу деревню напала виверна, по «чистой случайности» приземлившись прямо на нашу маленькую избушку, раздавив ее к чертовой матери, я бы оказался под завалом и погиб.

Однако нет. В тот момент я сидел у тебя на пристани, вот прямо здесь, где я сейчас стою, и костерил родителя всеми плохими словами. И просидел еще полчаса, пока окончательно не успокоился, ощутив в себе силы с достоинством вернуться домой. Откуда во мне, мелком, взялось столько гордости и принципов — сам не понимаю. Но все забылось, стоило по возвращению увидеть, во что превратилась моя деревня.

Виверны — мерзкие твари. Большие, ядовитые, и часто путают людей со своим обедом, а заодно и ужином, так что в местных землях они, к сожалению, были не редкостью. В каждой деревне составлялся список дежурств контроля округа, дабы предупредить появление крылатой заразы. Так-то ее отогнать легко — достаточно разжечь большой костер и бросить туда пахучих трав, как виверна тут же уносится прочь от мерзкого для нее запаха.

Но в тот раз недоглядели, не успели. А там уж началась паника, всем стало не до костров. Тут же исчезли все эти милые улыбочки и румянец, каждый бросился спасать свою шкуру… Явно веселое выдалось зрелище. Жаль опоздал.

И вот кто-нибудь еще бы поверил, что огромную лесную тварь, вот так запросто развалившую своей тушей деревянный дом, победила какая-то малявка? Ты не ослышалось, дорогое озеро. Малявка. Девчонка, лет восьми от силы, младше меня. Я слышал, как кто-то сравнил ее с ангелом. Я же в героине дня увидел лишь монстра. Ведь моя логика так проста: чудовище может победить лишь более сильный монстр.

Откуда она взялась, откуда столько магической силы и умений — неизвестно. Маленький златовласый монстр лишь молчал и очаровательно улыбался, купаясь в лучах славы и благодарности жителей. Я же придирчиво осмотрел тушу виверны, не сдержав восхищенного свиста — мне казалось, что такую огромную черную дыру в груди столь страшного врага мог выжечь лишь бог.

Следующее потрясение в тот день меня настигло, когда я увидел место, где некогда стоял мой дом. Родной, милый дом, от которого остались лишь мрачные развалины. Я кинулся к родителям, кричал, чуть не впал в истерику — надо же что-то решать! Скоро осень, холода, а мы без крыши над головой!

Да, по молодости грешил излишней впечатлительностью и ранимостью, было дело, не отрицаю. Но все же в моих переживаниях был резон!

Как меня тогда поразило безразличие отца и матери. Они оказались слишком увлечены своей маленькой спасительницей. Весь народ будто обезумел. Помочь раненым? Похоронить погибших? Устранить поломки? Нет! Надо облобызать маленькую пухлую ручку «голубоглазой малютки». Все жители будто унеслись прочь бурным потоком имени этого чудовища, оставив меня, как безымянное озеро, в стороне осознавать весь ужас происходящего.

Мне оставалось лишь отойти в сторону и ждать. Ужасный выдался день. Только к вечеру прибыла королевская конница, и тогда приоткрылась тайна происхождения молчаливой героини — эта особа из благородного рода Аердан, наследница трона Орайона.

Алексия Аердан. Каждый слог ее имени клеймом отпечатался в памяти, хотя я лишь случайно услышал оклик одного из рыцарей.

К счастью, далее я пару лет ничего не слышал о ней. Жизнь в деревне вернулась в привычное русло, будто и не было нападения виверны и явления «маленькой богини». Вместо разрушенного дома силами деревни построили новый, лучше прежнего. Отец просвещал меня в тайны плотнического дела, теша мечту передать наследнику свое дело. Скелет виверны украшал арку посреди базарной площади, как пугало…

Часто к нам в Сиганку заезжал мой дядюшка Орфей. Могу сказать без утайки — любил его безумно. Дядя у меня умный, интеллигентный и начитанный, да и тот еще хитрец ко всему прочему. Глянешь со стороны и никогда не догадаешься, что он брат моему отцу — слишком разные.

А вот с ним я ощущал родство. У нас много было общего — тяга к знаниям, к мыслям, саморазвитию. Бронт, мой отец, всего этого не любил: считал, что всякие «заумности» меня развращают. Все время твердил, что раз я его сын, то должен идти по его пути. Я же согласно кивал и улыбался, а при первом же удобном моменте удирал к Орфею.

Несмотря на все, я уверял себя, что достичь уровня дяди мне никогда не суждено, а судьба моя — плотник маленькой деревушки. Такова моя роль. Но я позволял обманывать себя: старательно запоминал дядины рассказы, пытаясь отыскать в них какой-нибудь тайный смысл, второе дно. Так я чувствовал себя умнее, значимее.

Я находил себя.

Но потом приходило время встряхнуть головой и вернуться к реальности, когда повозка уезжающего в очередное странствие Орфея скрывалась за поворотом.

Меня все устраивало, правда. Таково было мое воспитание, образ жизни. Я родился деревенщиной, да и сейчас, если честно, ею и остался. Приезды Орфея это как глоток свежего воздуха, некоторая экзотика, вносящая разнообразие в жизнь.

На мое четырнадцатилетие Орфей приехал вновь. И в тот же день мы уехали из деревни вместе.

Дяденьке стоило только заикнуться о том, что нашел себе работу в королевском замке и может устроить мне экскурсию, как я, не думая ни секунды, согласился на эту авантюрную поездку.

Меня вело любопытство, думал я.

То была судьба, понимаю с сожалением теперь.

Я соврал Орфею, что родители отпустили меня, без особых угрызений совести. Дядя сделал вид, что поверил на слово.

И вот так мы уехали в замок. Полный предвкушения, в голове я создавал невероятные образы и фантазии. Мечтал, как буду потешаться над местными мальчишками, что повидал самого короля Габриеля II, а они ничего интереснее коровьего навоза в жизни не узнают.

Идиотом был, наивным идиотом.

Хотя о поездке, несмотря на все последующие разочарования и проблемы, я не жалею. Путешествовать с дядей интересно, и ему было интересно со мной, ребенком. Он ко мне относился как к равному, а это важно. Особенно после долгого общения с моим отцом.

Поздно вечером, останавливаясь на ночлег и засыпая у костра, Орфей под дружный стрекот огня и ночных насекомых рассказывал мне интересные истории и факты из самых разных наук, побуждая желание изучать все и сразу. От астрономии до политики. Я радовался, что меня балуют этим, будто сказками.

Сейчас понимаю, что меня готовили. Ненавязчиво, постепенно.

Дядя Орфей, неужели ты так хорошо знал звезды, что они предсказали тебе такой исход?

В общем, когда добрались до замка, у меня уже впечатлений хватало на месяц вперед.

Соседи зовут замок Аердан «Кровавым дворцом». Неподалеку находятся карьеры редкого минерала — краснушки, из него и построено это величественное здание, которое стоит раз увидеть, чем слушать всякие сплетни и россказни.

Каждый кирпич, казалось, имел индивидуальный оттенок, а сам дворец будто вылит из крови. Особенно он прекрасен при закатном солнце, когда тонкие шпили и башни сверкают медным оттенком, сливаясь с деталями из белого мрамора. Кровь и молоко.

У меня проблемы с оценкой прекрасного, в этом плане я тот еще сухарь, но мое первое впечатление от Кровавого дворца до сих пор живет где-то в сердце, вспыхивая перед глазами всем своим великолепием по первому зову, вот как сейчас.

Когда мы подъезжали непосредственно к крепости, я грешным делом испугался. Какое ведь кощунство: присутствие такого, как я — грубого деревенщины в старой, пусть и опрятной холщовой одежде — во всем этом великолепии! Будто осквернял своим невежеством какое-то святилище. Казалось, в таких хоромах могут находиться только боги.

Я уже предупреждал о своей детской впечатлительности?

Все мои домыслы и фантазии обратились в прах после первых же десяти минут пребывания во дворце. Реальность никогда не церемонится в таких случаях, с садисткой ухмылкой впечатывая лицом в грязь настоящей жизни.

Долго отплевываться потом приходилось.

Я видел презрительные и снисходительные взгляды прислуги. Да, снисходительные — они видели, что мы с Орфеем деревенские, то есть еще ниже по статусу, чем они, а значит можно потешить свое самолюбие и мысленно сказать в нашу сторону «фу».

Представители более высоких должностей и благородных кровей не видели нас вообще.

Это лишний раз напомнило мне, что оболочка не всегда соответствует внутреннему содержимому. А жаль, замок ведь действительно красив и уникален.

Орфей тоже замечал все это, так что старался водить меня по опустелым помещениям. Показал мне некоторые комнаты, кухню, библиотеку — ах, какая там библиотека! — веранды и внутренний двор. Хоть все это казалось невыносимо чуждым, я пытался запомнить каждую мелочь, чтобы потом вспоминать. Я был уверен, что больше в Кровавом дворце не появлюсь. Не потому, что сложно попасть, а просто сам не захочу.

Все-таки я больше привык к лицемерным улыбкам, чем к такому откровенному презрению и безразличию. Это меня… ранило. Никто не любит лишний раз вспоминать ничтожность своего положения.

Провел в замке где-то два дня, в основном сидя в библиотеке — самом пустынном месте во всем строении. Там работал один Орфей — новый библиотекарь — и он предоставил мне полную свободу действий.

Времени было мало, а всего интересного — много. Многие книги казались мне произведением искусства, которое не стыдно выставить на видном месте, но все это годами пылилось на одинаковых полках. Вот так ценили наследие князя Александра Аердан, человека великого ума, в чей век был построен Кровавый Дворец и создана эта великолепная библиотека.

И ведь мог, мог при желании украсть пару книжечек, все равно никто бы не хватился. В какой-то момент даже поймал себя на том, что усердно запихиваю под рубаху какой-то томик… но не смог. Не мое это. Чертова совесть.

К сожалению, все хорошее рано или поздно заканчивается. Когда пришло время собираться домой, Орфей решил устроить мне последний сюрприз.

— Хочешь посмотреть тронный зал? — предложил он с лукавыми такими глазами.

Разве тут возможно отказаться?

Еще тогда отметил, что к безопасности в замке относились невообразимо халатно. Хоть стража и была — наряженная в доспехи с позолотой и искусной резьбой, в закрытых шлемах с украшениями из перьев редких птиц — она выполняла роль не бо̀льшую, чем гобелены на стенах. Некоторые стражи не стеснялись играть в азартные игры, я не заметил ни единого обхода за все те три дня, а уж отдаленные помещения Кровавого вовсе оставались без малейшего внимания. Враги там могли хоть гуляния устраивать — никто и глазом не моргнет. Многие стражи вовсе спали, пользуясь тем, что шлемы скрывали лица.

Моему возмущению не было предела, я решил одного такого спящего проучить: связал маленький пучок масленицы — невзрачной травки, из которой в итоге делают обмазку факелов и масло для керосиновых ламп — поджег, и, пока трава медленно чадила, распространяя тоненькие струйки пахучего дыма, я подкинул этот пучок в доспехи стража.

Я ликовал, справедливость восторжествовала!

Ничего смертельного этот пучок бы не сделал, а вот стража явно отучит так халатно относиться к своим обязанностям и у него будет время подумать над своим поведением, пока его доспехи проветриваются от вони.

Вот таким я был непризнанным благородным рыцарем.

К счастью, Орфей моей выходки не заметил. Он бы такое не оценил. Но тогда я этого не понимал, а рассказывать не захотел, ведь благими поступками негоже хвастаться. Только весь сиял как начищенный червонец, а дядя думал, что это я так от предвкушения.

В сам зал Орфей меня не повел, дал поглядеть в окошко из комнаты прислуги. Оттуда можно увидеть знак господина и кинуться выполнять приказ, до того момента отсиживаясь в комнатке, не отвлекая вышестоящих господ своим присутствием. Дивное изобретение, для шпионажа — самое то.

Может, я к тому моменту уже перенасытился впечатлениями, но тронный зал меня не особо впечатлил. Да, красив, но там все красивое. Я скорее подсчитывал в уме, сколько золота потратили на все это великолепие, и как можно было потратить все эти средства на обустройство Сиганки. Эх, наивные мечты.

Зал оказался не пуст. Как лениво поделилась одна из горничных, которой смерть как было скучно, вот и решила поболтать с дядюшкой, мы присутствовали на приеме посла из Нантозуелта.

— …Побойтесь бога, милостивый государь. Наследник может подождать, когда маленькой госпоже исполнится должное число лет. Но наш государь считает, что брак наследников, пусть и столь ранний, благотворно подействует на отношения Нантозуелта и Орайона. Вы же сами видите — дело неуклонно идет к войне. Наш союз пойдет на благо как вашей стороне, так и нашей…

Какими сладкими и убедительными казались речи посла. Медом они лились в уши, даже простые незатейливые вещи, сказанные из его уст, хотелось принимать за святую правду. Сразу видно, что человек знал свое дело. Если бы с таким видом и тоном мне утверждали, что я сын осла и курицы, я бы ему безоговорочно поверил.

Хотя — простите батюшка и матушка — это и так отчасти правда…

Но то ли король оказался слишком прозорлив, то ли слишком глуп, чтобы оценить всю убедительность посла (теперь-то могу с точностью сказать — второе).

— Если бы все заканчивалось на одном только браке. Вы же требуете у меня все Залесье! — очень эмоционально возмущался Габриель II, постукивая пальцами по колену.

Из своего мутного окошка я его очень хорошо видел. Честно, представлял его по-другому. Без отъетого брюшка, засаленной бородки, скрывавшей лишние подбородки. И это в то время, когда столько деревень Залесья и дальних регионов голодали после неурожайных годов.

— Нантозуелт находится на острове, нам требуются местные земли под лагеря для наших войск. Так наши силы окажутся рядом, готовые отразить любую атаку и нанести сокрушительный удар в ответ. К тому же известно, что вы практически никак не задействуете такие отдаленные территории. Они уязвимы и пропадают без толку. Не лучше ли использовать Залесье на пользу общему делу?

Габриель II нервно кусал губы. Однако я больше внимания уделял нантозуелтскому послу, впитывая его слова, его движения, особенно запомнился его взгляд. Он смотрел на короля как волк на зайца.

— Я подумаю, — выдавил-таки из себя благородный король, и даже я услышал в его словах неуверенность.

Конечно, самому духу не хватило принять такое решение. Габриель вообще ничего не мог решить без своей своры министров.

Посол оставался самой учтивостью до самого конца. Он поклонился с должным почтением, всем своим видом показывая уважение к решению государя.

— Конечно, как вам угодно, Ваша милость.

В его голосе звучала еле уловимая насмешка с легким налетом презрительности, но Габриелю было не к чему придраться, ведь этикет был соблюден полностью, даже родные слуги не могли бы похвастаться таким уровнем.

Бездна всех поглоти, как же хотелось познакомиться с этим учтивым лисом! Было ведь в нем нечто такое…

— Надеюсь, принятие решения не займет много времени. Уже пора возвращаться назад с вестями, ведь вы так долго тянули начало нашей аудиенции…

-Ну, знаете ли, — вспылил король. Устал, бедняжечка, от усердных дум. — Моя доченька слишком юна для бракосочетания! Ей всего десять лет, вы понимаете? Десять!

— Это гарант вашей и нашей верности, — сухо отрезал посол, не сдавая позиций, давя на короля. Старый змей воспользовался щелью в обороне Габриеля. — Вы сами знаете, какая назревает щекотливая ситуация. Мы идем на бо̀льший риск чем вы, и хотим быть уверенными, что нас не ударят в спину. Что вам важнее: брак дочери или мир и процветание страны?

Габриель потел как свинья. Я с замершим сердцем ждал ответ, который мог повернуть историю в очень противоречивые русла.

— Нет!!! — обрушил, однако, мои ожидания пронзительный визг.

Это с таким звуковым сопровождением явился мой знакомый монстр.

Алексия сильно подросла за те два года, что я ее не видел. Она стала еще больше похожа на ангелочка, как с полотна талантливого художника. Маленькая, тоненькая, с пухлыми щечками и неизменно огромными лазоревыми глазами. В своем воздушном платьице она казалась только-только распустившимся цветком, сбежавшим со своего стебелька. Невинная, непорочная.

Ага, как же.

— Папочка, как ты мог?! Как ты можешь только думать о том, чтобы выдать меня замуж не зная за кого?! — верещал этот нежный маленький ангелок диким голосом. Даже стекла дрожали.

Но больше всего меня позабавила реакция посла. Тот глянул на Алексию с таким ужасом, будто увидел… чудовище. «Неужели и он не такой слепец?» — думал я. Он мне нравился все больше и больше, определенно.

— Моя миленькая, конечно же нет, если ты не хочешь я никуда тебя не отдам, — засюсюкал Габриель II, а сам потел еще больше. Он подал знак слугам и те выползли из своих комнаток как тараканы, с ласковыми улыбочками стараясь увести принцессу.

Девочка еще немного попищала, разнесла всплеском магии пару уникальных витражных стекол, и все-таки дала себя увести, взяв с отца клятву, что тот не будет делать такие решения без ее одобрения.

Достойная наследница росла.

А Габриель меж тем придирчиво осматривался, пытаясь понять из какой только дыры выползла его дочурка. Да из такой же, где устроился я с дядей. Сидела в одной из комнат для прислуги да слушала, как отец ее судьбу решает. Ну, пытался решить.

После этого Орфей увел меня прочь. Мы и так услышали много лишнего.

А может и наоборот. Именно для этого дяденька и приводил меня в тронный зал. Очень даже вероятно, особенно если вспомнить последующий разговор, когда мы выезжали за пределы стен Орайона…

— Как бы ты поступил на месте короля?

— Не знаю. У меня же нет в дочерях такой пищалки.

— Но что бы ты посоветовал ему? С твоей позиции, какой выбор кажется правильнее?

— Не знаю! — жутко смутился я тогда. Так как действительно не знал из-за чего весь сыр бор, но не хотелось разочаровывать Орфея. Тогда пытался вспомнить подробности подслушанного разговора и обдумать его.

— Там же говорилось о возможной войне, верно? Если брак моей дочери смог бы помочь избежать этого, то я бы согласился. Ведь благополучие страны важнее.

Немного странно рассуждать в таком ключе даже сейчас. А тогда я вовсе был ребенком, да еще в том самом возрасте, когда уже можно жениться. Орфей это понимал, поэтому поглядел на меня немного и задал очередной вопрос:

— А если бы ты оказался уже на месте нашей принцессы, то дал согласие?

— Ну… что-то не горю желанием обручаться с нантозуелтским принцем.

— Ты знаешь, что я имел в виду. Готов ли ты положить голову во благо государства?

— Готов, — вырвалось совершенно само. И мне до сих пор сложно сказать, я тогда ответил от сердца или желания угодить дяде.

Но Орфей все равно остался доволен, а для меня это являлось главным.

— Запомни один мой совет, — сказал он еще тогда. — Пусть ты и сын плотника, пусть думаешь, что особых высот не достигнешь, ты от внешнего мира не закрывайся. Постарайся быть в курсе, что творится вокруг. Поверь, это может сильно сыграть в твою пользу.

Я принял к сведению. Да и сам заинтересовался, что же это за война такая назревает.

Надо сказать, в условиях глухомани моей деревни это оказалось сложно. Тем более, когда я вернулся после своего маленького похода, то огреб от родителей. Хорошенько так огреб, приговоренный к прямо-таки каторжной работе по дому.

Но это мелочи.

Создавалось такое ощущение, что я вел двойную жизнь. С утра до вечера я примерный сын плотника, но в свободное время — продолжал путь дяди. Тот заезжал ко мне чаще — Орайон не так далеко находится, чем те места, где он раньше пропадал в своих странствиях — и всегда привозил с собой наставления.

В итоге в моей голове выстроилась единая картинка происходящего в стране. Это могло занять меньше времени, разжуй мне все Орфей сразу, но нет. Это тоже часть обучения. Дядюшка лишь давал наводки, едва понятные подсказки. А все остальное приходилось додумывать и понимать самостоятельно.

Не скрою, вначале все давалось с огромным трудом. Но дядюшка не зря потратил на меня столько времени и сил. Я разбирался в политике все лучше и лучше, хотя мне, без сомнений, оставалось далеко до совершенства.

Но мозгов хватало понять, что зреют большие проблемы.

Лет девяносто назад на этих землях располагалось обширное по территориям королевство Майрон. Всем правил единый король, ему помогало семь князей, отвечающие за отдельные регионы. Вся система работала слаженно, как часы, пока королевский род вдруг не прервался после катастрофы, явно кем-то подстроенной.

Конечно, князья поспешили урвать себе кусок, а то и весь пирог сразу. Распри длились лет пять, пока разрозненное королевство не прижали с двух сторон соседние страны. Война длилась где-то год, остудив пыл князей и истощив ресурсы. В итоге сошлись во мнении, что пока не решится проблема с единым королем, можно покняжить своими землями отдельно. И тогда единая страна разделилась на семь осколков, продолжающие свое существование по сей день.

В последние десятилетия произошла смена поколений. Прежние князья почили смертным сном уж давно, а их сыновья и внуки все больше крепли во мнении, что пора бы завершить дело предков и объединить все регионы в одно государство, желательно под своим крылышком. Проблема в том, что этого хотели все семь королей сразу.

Короли понимали, что очередная война близка, но пока оттягивали время. Мирный народ о назревающей грызне пока не подозревал, послы бегали от двора ко двору, заключая и расторгая мирные договоры. Победителем выйдет тот, кто окажется хитрее и изворотливее всех. Некоторые пытались выиграть войну вовсе до ее начала.

Я понял сразу, что Орайон отнюдь не в лидирующих позициях этой гонки. Габриель II панически боялся войны, пытался как-нибудь подмазаться ко всем соседям сразу. Ему-то, в отличие от деда, единое государство даром не нужно. Ему вполне уютно со своим клочком земли, в стенах Кровавого дворца.

Но всем задницы, как говорится, не оближешь.

По моим подсчетам, грандиозное вооруженное столкновение началось бы минимум через четыре года. Пока все между собой сто раз переговорятся и перессорятся, пройдет много времени. Великие должны вдоволь наиграться политикой перед бойней…

Ох уж эта жадность.

А пока над королевствами сгущались тучи, я меж тем из нескладного мальчишки превращался в юношу. Но два года, которые должны были уйти на подготовку и учебу, оказались возложенными на другой алтарь.

Анабель…

Девчонка на годок младше. Из рода нездешнего, кости ее предков покоились в землях Дарнэлла, южного королевства. Вроде земли близкие, но так она разительно отличалась от всех деревенских девок, что невольно зацепила мой взгляд.

А потом я как-то зацепил ее, и понеслось…

Я смутно ее помню, но некоторые детали въелись в память. Помню ее теплоту. Она не была щуплой, как местные девки, а… мягкая. Мне нравилось ее тискать, она так весело хохотала при этом. Любил и смуглую кожу, особенно ее контраст со светло-русыми волосами. Какие глаза, к сожалению, уже не вспомню. Не до глаз было.

Встречались редко, но каждая встреча казалась чем-то особенным. Меня устраивало, ведь не было дано никаких обещаний, не было никаких надежд. Мне нравилось ее тело, ей нравился мой интеллект.

О, я ее просто обожал за тот полный восхищения взгляд, которым она одаривала меня во время рассказов! Наверное, я так же в свое время смотрел на Орфея.

Мы свои отношения не то, что скрывали, но никогда и не афишировали. Однако слухи быстро расползлись по Сиганке, я уже не мог не замечать одобрительных взглядов отца, ожидающих матери, которая мысленно передавала посылы «ну же, знакомь с невестой, я хочу внуков!».

Больше всего я опасался, что Белла — как я ее называл — поддастся чужому влиянию и в итоге тоже начнет кидать эти полные ожидания и нетерпения взгляды. Но нет. Слава богам она не подверглась заблуждениям. Мы подарили друг другу два сладких, незабываемых года, а потом наши пути просто разошлись.

Правда, мне это сильно аукнулось. Из-за Беллы обучение у Орфея ушло на второй план, изучение материала занимало больше времени, чем обычно, а дядюшке это не нравилось категорично. К счастью он меня понимал, поэтому не показывал свое недовольство особо рьяно.

Но потом… ух, как меня гоняли. Мстящий Орфей — это то, что лучше никогда не познать в своей жизни.

Однако я не жалею о потраченном на Беллу времени. Я когда-то любил болтать. В голове хранилось множество знаний и интересных фактов, все это бурлило во мне, требовало выхода. Но родителей с этим не грузил — они-то знают, от кого во мне все это, не хотел давать еще больше поводов не любить дядюшку. А простым девкам мои рассказы казались скучными и непонятными. «Хватит попусту лялякать!» рычали они и задирали юбки. А я вздыхал и сразу терял всякий интерес.

И только Белла стала мне благодарным слушателем. Видимо, ей тоже наскучили задиратели юбок, захотелось чего-то новенького и более осмысленного, чего я и давал.

Просто мир и гармония, не правда ли?

Так же отношения с Беллой дали небольшую фору. А то мои так называемые «странности» становились все более и более очевидными, вызывая неодобрение и подозрение у местных.

Да не было это чем-то странным!

Единственное, что меня выделяло, это более глубокие познания и развитый силами Орфея ум. Простое желание чего-нибудь добиться. Пойти своим путем, а не по семейной традиции работать плотником.

Да, лет в семнадцать я начал потихоньку осознавать, что способен на нечто большее, чем работать с деревом. Еще немного и мне бы определенно хватило сил устроиться где-нибудь в городе.

Но, увы, многое стояло против меня.

Первое — это родители. Я знал, что отца удар хватит, если узнает, что все труды по моему воспитанию пойдут прахом. А мать просто боялась разлада в семье и каких-то перемен. Она хотела, чтобы все было как у всех: мирно, без эксцессов.

Второе — сама деревня. Наши деревенские завидовали и не любили городских. Уверенные, что те их обкрадывали, наживались на их труде, и вообще там одни зажравшиеся свиньи. Ну, отчасти они правы. И проблем с этим мне не хотелось.

Третье — война. Сиганка находится на самом отшибе страны, за лесом и горами, туда бы не дошел жар битв. Был шанс просто переждать, а там уж просто поменять гобелены на главной площади. Малодушно, но так притягательно…

Я рос в постоянном напряжении, не зная, какую сторону выбрать.

Сделать шаг в неизвестность, который может как привести к чему-то большему, так и скинуть в Бездну.

Или все-таки принять продуманную за меня жизнь да помереть плотником.

Но Судьба вновь определила по своей прихоти мое будущее. Она дала о себе знать на мое двадцатилетие.

— Юная наследница сбежала из дворца два дня назад.

Известие Орфея не произвело на меня особо никакого впечатления. Меня больше интересовали вести о границах, ведь вот-вот начнется война! Какое мне дело до капризных девок?

Но дяденька покачал головой неодобрительно.

— Ты должен быть дальновидным. Помнишь, несколько лет назад Нантозуелт пытался заключить с нами мир путем бракосочетания наследников? Орайон тянул это дело неприлично много лет. Но наследнице Алексие исполнилось уже шестнадцать, тянуть дальше — дурной тон, тем более при назревающей беде…

— Младшая Аердан решила сбежать, но не выходить замуж за наследника? — продолжил мысль я.

— Именно. Думаю, сам догадаешься, чем это Орайону аукнется, — и дядя посмотрел на меня с выжиданием.

— Легко, — говорю с готовностью, — Нантозуелт глубоко оскорбится отказом, вариант заключения мира станет невозможным и у Орайона появится сильный противник. Хоть земли Нантозуелта малы и суровы, а войско малочисленно, но оно прекрасно обучено и вооружено лучше нашего. Если они захотят, то захватят нас. Но это может поставить их под удар ближайшего соседа и давнего врага — Коатла, поэтому они и пытались миром укрепить тылы.

— Верно, — одобрительно кивнул Орфей. О, как желанна его похвала.

В то время дядюшка меня часто хвалил. Хвалил и оплетал невидимой сетью как паук. Я не дурак, я понимал, куда все тянет Орфей. Он видел во мне потенциал и хотел забрать в город, дать хорошее образование и пристроить где-нибудь на достойную работу. Правда не знаю точно, делал ли это он из мести отцу или же действительно любил меня как сына, желая всяких благ.

Это тоже усложняло дело. Я не был уверен ни в чем, будто клубком под названием «Моя жизнь» от души поиграл кот с кличкой «Неопределенность», создав неимоверную путаницу. И тогда, ощущая, что приближаюсь к краю, я всегда шел к тебе, любимое безымянное озеро.

Как и в былые времена, спокойные темные воды делились со мной своей непоколебимостью и холодностью. Глядя на свое отражение, я приобретал ясность ума. Хотя с семейными проблемами это не особо помогало разобраться.

Вообще это дело родителей и дяди, не мое. Но все как всегда отыгрывались на ребенке, то есть бедном и несчастном мне.

В молодости моя мать чуть было не вышла замуж за дядю. У них там была любовь с детства, все серьезно, все дела. Ее, видимо, тоже привлекла неординарность Орфея. Все бы хорошо, пока в деревню после долгого отсутствия не вернулся младший брат Орфея — Бронт, мой отец. Приехал из соседней деревни на свадьбу брата, чтобы поздравить да погулять.

Но когда увидел разряженную матушку, то голову потерял. И та тоже заодно. Мой отец-то красавцем был: широкоплеч, загорелый, мощный, голубоглазый. Убежала матушка с ним прямо в день собственной свадьбы, оставив Орфея наедине с уязвленной гордостью и разбитым сердцем.

Меньше, чем через год, родился я. И хоть все признаки указывают, что мой отец — младший из братьев, Бронт никак не успокаивался и до самой смерти подозревал, что я все-таки сын Орфея. Очень боялся, что старший меня уведет. Из мести. Ведь Орфею было за что мстить — мало того, что брат любовь увел, так еще родительский дом занял. Дядюшка сам уж не захотел в Сиганке оставаться, вот и укатил в свои путешествия. До конца жизни родители старательно делали вид, что Орфея не существует, ведь это могло пошатнуть мир в семье, да и дядя мой тоже не горел желанием родственников видеть.

Будто этого мало, они еще использовали меня в своей холодной войне.

Родители пытались убедить меня что Орфей — зло в чистом виде, и все плохое во мне это его влияние.

Орфей убеждал, что деревенская жизнь — не мое, я не должен оглядываться на родителей и идти дальше.

Я люблю и родителей и дядю. Но они так конкретно запутали своими вечными разборками кто в чем виноват, что я просто не знал что делать. И тут совета спрашивать оказалось не у кого.

Эти проблемы сильно отвлекали от всего остального.

А мир меж тем не дремал. Орфей приносил тревожные вести: Дарнелл и Эйрин уже успели выяснить отношения. Оказалась ничья, но Эйрин понес огромные потери. Дарнелл мог бы еще чуток нажать и пробиться через границы, но тут с тыла нанесла удар армия Дунала. И вот так комом набирались конфликты, неизбежно приближаясь к нам.

Так же непременно Орфей приносил новости об Алексие. Я надеялся, что девка сгинет где-нибудь и не наделает больше глупостей, чем успела. Из-за нее и так Нантозуелт нас врагами считал.

Ан нет!

Убийство виверны одним ударом это только начало. Алексия поставила перед собой задачу перебить все клыкасто-шипастое на материке. Из всех краев доносились вести о подвигах. Кровавый дворец оказался забит под завязку чучелами всяких тварей, которые принцесса отсылала любимым родителям как весточки «со мной все хорошо, люблю, целую».

А я лишь окреп в своем мнении, что юная Аердан монстр Бездны воплоти. И очень надеялся, что кровожадность Алексии достаточно утолится кровью чудовищ, и она не перейдет на свой народ. С такими замашками вполне мог вырасти жестокий тиран — я бы такому исходу не удивился, честно.

Вообще странно это было. Хоть я особо на выходки младшей Аердан внимания не обращал, расценивая ее лишь как возможного будущего правителя, она незримо ощущалась рядом. Везде о ней хоть кто-то слово, да молвил.

Алексия победила дракона из Кристальных пещер.

Алексия уничтожила Мать-Паука из Острогорья.

Алексия то… Алексия это…

Я не мог поверить, что такая девушка существует в реальности. И умница, и красавица, и по силе если пока не достигла богов, то уже где-то рядом.

Как такое чудо только земля носила?

Лучше бы она весь свой запал на войну тратила: за одну битву умирало больше людей, чем из-за одного дракона лет за десять. Но нет! Алексия упрямо продолжала свое путешествие, не думая возвращаться домой. Все еще боялась замужества? Так наследник Нантозуелта сам даже под угрозой смертной казни с таким монстром побоялся бы обручиться.

Но пока наследница трона чудила где-то себе вдалеке, я не особо беспокоился. Своих проблем хватало. И как-то упустил я момент, когда Алексия добралась до наших краев. Решила, видите ли, вспомнить детство и погонять местных виверн. Я еще удивлялся: чего это молнии в небе сверкают, хотя туч нет — а это, оказывается, юная принцесса баловалась.

Спустя неделю зашла к нам в Сиганку: передохнуть да нанять местных молодцов, чтобы пошли в гнездо виверн и отправили батюшке с матушкой основательный такой подарочек из нескольких чудовищ.

Я пошел к гнезду вместе с отцом. Не то, чтобы особо горел желанием выполнять указ Алексии, но уж больно хорошо она за это платила, да и Бронту требовалась помощь.

Путь нам указывала сама Алексия. Не сказать, что эти часы оказались самыми приятными в моей жизни. Все наши юноши липли к девушке, наперебой прося рассказать о ее подвигах. И я по сотому разу прослушивал все ее поступки. Спустя два часа уже серьезно задумывался над тем, чтобы навеки заткнуть себе уши воском и ничего не слышать о королевской семье. Опротивели они мне.

И меж тем — ох гори огнем моя внимательность — я отмечал, как Алексия изменилась. Куда пропал невинный ангелок? Бутон нежного цветка? Наверно, туда же, куда моя впечатлительность.

Тогда Алексия строила из себя эдакого оборванца, матерого наемника. Старательно так строила — и лицо суровое делала, и даже волосы обстригла. Свои прекрасные густые волосы цвета солнечного луча. Милое белое платьице сменил кожаный костюм, который непонятно что больше делал: скрывал юное тело или же открывал его.

Но все наши парни оказались впечатлены. Пожалуй, так же сильно, как я когда-то Кровавым дворцом. Только тогда понял, что все пошли к злополучному гнезду не только из-за денег.

«Если она наделает бастардов, то в будущем вновь начнутся распри из-за трона» — грустно размышлял я тогда, но тут же себя поправил — если к тому времени будет еще за что грызться.

И тогда решился задать животрепещущие вопросы, раз представитель королевской семьи рядом. Начал я мягко, издалека:

— Юная госпожа, как долго Вы собираетесь ошеломлять свою страну подвигами? Может, Вы слышали о надвигающейся войне?

Я думал, мой голос потонул в потоке хвалебных речей. Однако Алексия услышала, о чудо. И недовольно воззрела на меня свои сверкающие лазуриты.

— Мой батюшка вполне управится сам, — сказала она, решив, что это достаточно исчерпывающий ответ.

Глупое дитя.

Глупое, юное, избалованное… я не знал, чего во мне больше — глухого раздражения или горького разочарования. Мелькнула мысль: «вот был бы королем, я бы!..» но тут же одернул себя.

Это плохие мысли. Неправильные. Губительные.

Я должен знать свое место.

Повторил себе это пару раз, да успокоился.

Я тоже был когда-то глуп, и мне только предстояло набраться мудрости. Может, и эта набегается да успокоится, извилины свои от пыли отряхнет да включит.

Через несколько часов добрались мы до гнезда. Мерзкое место, кого-то даже вырвало. А Алексия обвела былое поле битвы самодовольным взглядом и указала на тех ящериц, которых предстояло загрузить в телеги и отвести во дворец.

Миниатюрная хрупкая девушка на фоне прожженных молниями монстров… жуткое, но такое завораживающее зрелище. Против воли даже испытал нечто сродни уважению.

Но одной силой империю не построишь…

Когда кое-как загрузили трех виверн в повозки, я под шумок спрятал в сумку яйцо виверны. Удивительно — из такого небольшого яйца рождались такие мерзкие чудовища. Я и не думал, что кто-то вылупится, но решил на память все-таки сувенирчик приберечь. Дядюшка обрадовался бы такому подарку — он любил всякие редкости.

К сожалению, мой маневр не скрылся от ревнивого взора принцессы.

— Эй, ты что это делаешь?

— Держу яйцо.

Вернул я ей исчерпывающий ответ.

— Но это я убила этих виверн. И это мои яйца!

— Так забирайте, мне своих хватает. Только зачем вам? Омлет приготовите? Оставите тут тухнуть?

Алексия явно ожидала от меня каких-то других ответов. Пока принцесса хмурила лоб, придумывая как лучше воткнуть в меня ядовитую шпильку, я ушел помогать грузить третью виверну.

По дороге назад я старался держаться от наследницы подальше. Не хотелось как-то заострять на себе внимание монстра. На тот раз даже обрадовался ее толпе поклонников, они очень удачно поглотили все ее время.

И я оказался прав. Дядюшка очень обрадовался такому подарку на свое день рожденье. Мелочь, а приятно.

Через месяц Алексия вернулась в свой замок. Неожиданно? Мягко сказано.

Может, она и правда все живое за те несколько лет перебила. А может все-таки взялась за голову, когда повсюду прошлась весть о том, что нас осаждают объединенные армии Дунала и Коатла, да еще и Нантозуелт показывает клыки.

Война Семи Королевств добралась и до нас… Всех молодцов из деревень сгоняли в Орайон, я с отцом оказались в их числе. Каждому вручили по мечу, кольчуге и шлему. Где-то несколько недель натаскивали нас в лагерях, пытаясь научить правильно махать железякой и стрелять из лука, а далее пинком под зад отсылали защищать родину.

С оружием я управлялся неплохо, благо тело более-менее натренированное и молодое. Но биться не хотел. Не мое это совершенно. Я солгу, сказав, что не боялся. Почему-то втемяшилось в голову, что вот так на поле битвы и помру. И не надо делать никакого выбора, Судьба все решит сама.

Отчасти оказался прав, Судьба вновь за меня все решила.

Бой приняли на Озорном поле. Вела нас никто иная, как Алексия. Нас, огромную армию, наполовину состоящую из зеленых не обученных жеребчиков, думающих только о том, как им рано умирать. Окажись вместо Аердан кто-то другой, то уверен — армия дезертировала бы еще до боя.

Но необыкновенная аура принцессы подействовала на благо. Своими подвигами она сама того не зная заработала несокрушимый авторитет и любовь у всех поголовно. Мы утешали себя, что раз столь юная наследница смогла поразить чудовищ, то поможет поразить и этих врагов.

Тяжело мне было. Идя по степи, приближаясь к полю битвы, я не мог выкинуть воспоминания о прощанья с матерью. Она чуть не впала в истерику, когда ее сына и мужа забирали на фронт. Кричала и рыдала нам в след. Страшное зрелище. Особенно грело то, как сильно она верила в наше возвращение. Мда…

С дядюшкой я мог встретиться лишь раз. Того на войну не отпустили, Орфей успел заработать кое-какой авторитет у короля — достаточный, чтобы Габриель не захотел растрачивать своего «библиотекаря» как пушечное мясо. Прибежал прямо в лагерь и, наплевав на то, что рядом был брат, обнял меня и пожелал удачи. Бронт деликатно делал вид, что старшего рядом нет.

Дураки, даже в такое время не могли забыть о распрях.

Пока длился тяжелый путь к смертному бою, я имел возможность вновь оказаться поблизости от Алексии. Та с виду не сильно изменилась за несколько месяцев — все тот же суровый вид, отросшие золотистые лучики на голове, и легкая броня, по которой вновь не скажешь, что она что-то защищала.

Но кого бы ни пыталась обмануть Алексия — себя, нас — я видел ее страх. Даже больший чем мой, или любого в той степи. Мне впервые стало ее жаль — девчонке всего… сколько же… от силы восемнадцать было, может даже меньше. Наши девки в таком возрасте плетут венки, гадают на женихов, занимаются чем-нибудь не сложнее прополки грядок, а в голове один ветер, солнце и задранные юбки. А этой…

Даже как-то поддержать захотелось. Но быстро передумал — не мое это дело, царскую особу поддерживать. Да даже заикнись я об этом, то получил бы по морде. Как же так, принцессы не боятся! Тем более такие, которые виверн в бараний рог скручивали раньше, чем писать научились! Тьфу, себе дороже вышло бы.

Три долгих дня занял путь до Озорного поля. До сих пор помню: пасмурно, высокая трава казалась темно-синей, прямо как твои воды, мое дорогое безымянное озеро. Это сравнение так меня поразило, но в то же время успокоило. Страхи ушли на второй план.

Я должен отстоять свою родину. Черт подери, я просто не мог уступить какой-то заносчивой девке. Если юный ангелок смог перебороть себя и возглавить армию всякого сброда, выступив против уже закаленных объединенных сил двух вражеских королевств, то уж я-то, такой умный и развитый…

То была злость, но подогревающая и подбадривающая злость. Я тогда даже не осознавал, что воспринимал Алексию как соперника, желал нагнать и перегнать ее. Битва превратилась в соревнование. Так было легче.

И я без всяких раздумий кинулся в самое пекло вслед за испепеляющим все живое солнцем, имя которому Алексия Аердан.

Славная выдалась битва. Ну, это сейчас я так думаю, а раньше лет пять не мог вспомнить об Озорном без содрогания.

Бойня…

Реки крови пролились из-за того, что семь человек не смогли унять свою жадность и принципы.

Конечно, главной боевой единицей стала Алексия. Я впервые воочию увидел всю ее силу, и это было… прекрасно. Конечно, сила достойная монстра, но это было, черт подери, прекрасно. Били молнии, сияло смертоносное золотое зарево, выжигающее все живое. Против врагов взбунтовалась вся стихия.

Зачем, спрашивается, собирали нас, деревенских, непонятно. Мы там в основном только одно делали — дохли. Дело, достойное пушечного мяса, о да. Но такое количество народа прибавило битве эпичности, удостоившейся запечатления в истории, песнях и легендах.

Я же… а что я. Я сражался за Орайон. И точка.

Никогда не прощу себе пролитую кровь, но я был обязан и ничего тут не поделаешь.

А знаешь, озеро, что долгое время злило больше всего?

Я оказался обязан Аердан жизнью.

Битва длилась пять часов. Под конец наша армия сократилась вчетверо, однако у вражеской были не меньшие потери. Но если до этого удача — то есть Алексия — была на нашей стороне, то к пятому часу главенство сил переменилось. Дело в том, что принцесса наша элементарно выдохлась. Слишком глупо растратила все свои силы в первые часы сражения, ничего не оставив на потом. Армия врагов взяла нас в круг, медленно, но неуклонно его сужая.

Нас становилось все меньше и меньше. Тогда я не ощущал нас пушечным мясом, каждая потеря — ножом по нервам. Мы дрались плечом к плечу: и деревенские, и городские, и наша принцесса. С лица девчонки давно сошла суровость, она не скрывала свой страх, отчаяние и злость. Ну да, бедняга. Столько тварей уничтожила, а тут не осилила самых страшных чудовищ — людей.

А потом я почувствовал, что сдаю. Меч выскальзывал из рук, я не мог справиться с одышкой, пот заливал глаза. Тогда настал мой черед. Кто-то зарядил мне в голову булавой, и я бы ушел к праотцам на месте, коли не тяжелый шлем. А я, дурак, костерил его последними словами, когда мне его только выдали в лагере. Но на ногах все равно уже удержаться не мог и чуть не повалился на заботливо подставленный меч, но Алексия схватила меня за шкирку и с силой оттянула назад.

На секунду только наши взгляды встретились. Я, полуоглушенный, ее не узнал. А вот она каким-то чудом вспомнила меня тут же.

-Это ж ты, с яйцами! — слышал я только девичий оклик.

Не имел причин говорить что-то против, да как-то и не до того было. Я, понимаете ли, чуть ли не при смерти был. Но Алексия своей магией меня малость подлечила, да пинком отправила вперед держать строй.

Аердан поддерживала нас как могла. Лечила, кричала, ругалась, воодушевляла. Справлялась, как могла. Молодец, если честно. Вряд ли принцесса понимала на что шла, вызываясь возглавлять армию.

Каким-то чудом мы выстояли. Врагов становилось все меньше и меньше, а наше маленькое, но непробиваемое кольцо выстояло. И тогда они отступили.

Мы, выжившие, но изнуренные до полусмерти, повалились прямо там, на поле, среди своих мертвых товарищей. Если бы врагам хватило духу вернуться, они бы могли с легкостью нас добить. Долгое время царила мертвая тишина, даже ветра не было.

А потом раздался звонкий девичий смех, эдакой завершающей точкой нашего подвига.

Я тогда даже заплакал. От радости. А спустя некоторое время от горя, когда понял, что мой отец слег на Озорном поле уже навечно.

Не хочу вспоминать, что с моей матерью потом творилось. Удивительно — пересилить себя и вспомнить Озорное поле я смог, а вот… горечь матери не могу. Слишком сложно, а мне и так было нелегко. Даже первое время казалось, что мать меня ненавидела. За то, что я вернулся, а Бронт — нет.

Но потом она отошла, конечно. Вот только единственным, кто искренне радовался моему возвращению, так и остался Орфей. Никогда не видел его таким растроганным.

Битва на Озорном сильно поменяла мою жизнь.

Самое главное — я избавился от многих мук выбора. Отца больше не было с его долгом, матери стало не до меня, пока она убивалась горем, и я оказался в кои-то веки предоставлен сам себе.

Я решил идти работать. В город. Мать смотрела на меня как на предателя, а я ничего не мог ей объяснить, все рано бы не выслушала. Она отказывалась понимать, что не очень хороший из меня вышел плотник, и много денег я на этом поприще не заработаю. А сейчас война, голодное и тяжелое время. В деревне ловить определенно нечего, надо как-то пристраиваться в городе. Там-то, думал, осуществлю свою мечту и заработаю достаточно, чтобы прокормить себя и мать.

Тогда шел мой двадцать третий год жизни.