Сердце наследницы (гет)

Мотоцикл тихо урчал подо мной. В хромированных боках отражались яркие вывески и уличные фонари. Битник-ветер напевал свою мелодию. Что бы там ни говорили, скорость — лучший наркотик. А если еще и приправить индастриалом в духе Праги — коктейль «счастье и просветление» вам обеспечен.

Задумавшись, я чуть было не проскочил мимо магазина. Вывеска MANUFAKTURA. Вроде на месте.

* * *

Уже вечерело. Наплыв клиентов постепенно стихал. Время от времени забегали шумные стайки туристок, поглазеть на пестрые полки и стеллажи лавки. Ирма уже собиралась было закрываться и начинать уборку, но тут колокольчик на двери возвестил о покупателе. Замешкавшаяся было с расчетными книгами, Ирма не сразу подняла глаза на входившего, но тут на прилавок лягля его тень.

— Dobrý večer. Не могли бы Вы мне помочь?

Ирма подняла голову. Перед ней стоял развязного вида парень, лет 25, в черных узких джинсах и кожаной косухе нараспашку. Белая майка под курткой манила взгляд, обтягивая молодое поджарое тело.

Заметив голодный взгляд хозяйки, Димитриуш (а это был именно он) улыбнулся.

Через несколько минут парень покинул лавку с бумажным пакетом. На улице взревел мотор и мигнули фары мотоцикла.

* * *

Запах мяты и лайма, казалось, окружил меня плотной оболочкой, а оттого воспринимался болезненно. В памяти, точно по команде, всплывал аромат той девушки: такой же свежий и сладкий, манящий, сводящий с ума. Я будто вновь чувствовал шелк ее кожи под своими пальцами. Изгиб шеи, впадинка между грудей, линия вдоль живота, ведущая к пупку, ниже, к нежной коже лобка, а потом — внутрь, в теплую глубину.

Наваждение было настолько сильным, что пришлось притормозить и отдышаться. Влажноватый воздух вечерней Праги всегда хорошо отрезвляет. Или отравляет.

Мой воздух был навсегда отравлен 17 сентября, в день приема у Маришки. Бал Магистров — ежегодное торжество для определенного круга людей. Или, если быть точным, не совсем людей.

* * *

Я забыл представиться. Меня зовут Димитриуш Радов. Официально, то есть в мире людей и летописях — я преподаватель истории и мифологии в Карловом университете. Но на самом деле я — Магистров вампиров Праги.

Внешне я выгляжу на 25. Именно столько мне было, когда меня нашла Анна-Мария. Я был полон самых радужных надежд и мечтаний: в столе лежала начатая мной рукопись о сказаниях народов Балкан, и я был молод и свободен как ветер.

Ветер. Именно. Тем вечером он был особенно приятным. Закат нал Влтавой, душистое вино — вечер определенно был одним из лучших. Двухпалубный катер уносил меня вниз по реке.

А потом ко мне подсела очаровательная темноволосая девушка. Странно, но до сих пор так и не понял, какого все-таки цвета были глаза у моей наставницы. Но вот губы.… Этот чувственный росчерк спелых губ на ее лице я запомнил надолго. А еще — мята и лайм. Сочетание ее любимых запахов.

И вот теперь я ехал к Анне-Марии. Очередная сотня лет за плечами ничуть не изменили внешне мою наставницу, разве что добавила смешинок на лицо и чего-то такого в глаза, отчего хотелось напиться.

Сказать по правде, острое желание надраться не покидало меня после разговора с Ташей Венцеславовной. Согласитесь, не каждый день узнаешь, что девушка, с которой у тебя был умопомрачительный секс в библиотеке поместья вампиров, на самом деле — твоя студентка. Будущая. На моем месте любой преподаватель бы потерял голову.

Я отчаянно нуждался в совете. С Анной-Марией разница в возрасте у меня небольшая — все лишь каких-то полтора века. Поэтому я гнал свой любимый Ducati в сторону Старого Места к особняку наставницы.

Когда вампир обращает человека, то передает ему часть себя. С кровью и теми внутренними струнками, которые смертные называют душой. Благодаря Анне-Марии я познал себя. Не то, чтобы мое мировоззрение полностью изменилось — оно всего лишь обрело новое русло. Книга балканских мифов и легенд разошлась тогда миллионными тиражами. Анна привила мне также и любовь к архитектуре. Наставница дала мне так много, что ее совет был самым значимым для меня.

Кофейная чашка со стуком опустилась на блюдце.

— Малыш, как же я за тебя рада! Наконец-то ты нашел спутницу которая сможет разделить с тобой вечность.

— Да но ты не учла одного: она моя студентка, а я не в праве нарушать человеческие законы.

Мы сидели в гостиной поместья. Уютная атмосфера, умиротворяющая для меня прежде, теперь раздражала. Безысходность ситуации была слишком очевидной, но Анна-Мария, казалось, даже внимания не обратила. Вместо этого наставница радовалась, как ребенок, моей «спутнице». Да какая, к черту, спутница? И это после одноразового, пусть и крышесносного, траха с незнакомым человеком?

Судя по легкому звону чайного сервиза, последние слова я сказал вслух. Впору бы занимать боевую стойку — наставницу лучше было не злить. В последний раз моя вспыльчивость стоила мне вывихнутого плечевого сустава и внушительного рваного шрама на лопатке. Но в этот раз все обошлось: Анна-Мария только ласково улыбалась.

— Митри, ты еще слишком ребенок. Наверное, я рано тебя обратила. Хотя, может это и к лучшему. Теперь у тебя есть вечность для того, чтобы познать людей. Ты влюблен, что может быть прекрасней? Наслаждайся этим чувством, потому что оно не продлится долго — рано или поздно твоя любовь умрет, и тебе останется только холодный камень надгробия и клубок воспоминаний. Но разве это заменит тебе ее? Не бойся любить, бойся не полюбить никогда.

Мда, подумал я. Интересно, что бы ты сказала, милая Анна, когда бы тебе пришлось читать лекцию перед всей аудиторией, а в мыслях у тебя было бы, как получше разложить эту красавицу на преподавательском столе. Или нет, лучше нагнуть у кафедры. Девочка обнаружила немалую гибкость во время нашей встречи.

* * *

Бал Мастеров был в самом разгаре. Все приветствовали новичков и Посетителей — тех из смертных, кому была оказана великая честь присутствовать на празднестве. Для того, чтобы еще не привыкшие к окружающему их запаху крови новообращенные не сошли с ума от жажды, тела людей были обработаны специальным составом, который притуплял обоняние присутствующих. Каждый мастер обязан был привести на бал такого посетителя — сильного юношу или завораживающую своей красотой девушку, приглашая своих друзей отведать «его» блюдо. Часто случалось так, что очередной мастер вампиров терял голову от чарующих глаз гостьи или гибких движений гостя. После последнего бала мастеров общество всколыхнули новости о том, что Марчинек, Мастер вампиров Варшавы, влюбился в свой десерт, очаровательную белокурую Элену, поэтому в этом году указом конклава Высших любые отношения между Мастером и Посетителем были ограничены только телесным контактом без снятия масок. Использование раскрывающего состава для снятия отводящего запаха каралось Иссушением.

Казалось, что может быть прекраснее этого вечера? Мои Посетители — двое юношей-близнецов — были хорошо приняты: все-таки не зря я терпеливо обучал их манерам поведения. Рада, вампиресса из Румынии, огненная брюнетка с золотыми глазами, знаком дала мне понять, что не против обучать их и дальше. Что ж, я мог только порадоваться за своих воспитанников. Так как свою основную миссию как Мастер, я выполнил, то смог насладиться прекрасным видом на ночную Прагу, открывавшимся с балкона Бальной залы. Анна-Мария поначалу пыталась меня отвлечь, но ее попытки были безрезультатны и она ушла к гостям, погладив меня напоследок по волосам.

Глядя на то, как город зажигает свои огни, я потягивал «Кровавую Мэри» и старался не думать о том, что увижу медленное увядание, а затем и смерть любимого города. Мне казалось, что, вот так застывший во времени, я разрушаюсь вместе с Прагой, камушек за камушком старея и рассыпаясь.

— Странные мысли для столь молодого человека.

Голос был звонким и молодым, скорее всего кто-то из новичков по неопытности своей решил нарваться на свою первую, заведомо проигрышную схватку: все знали о том, что меня лучше не трогать в такие моменты. Я развернулся к говорившей. Черные волосы девушки были собраны в небрежный узел, платье соблазняло белоснежной кожей спины, выгодно подчеркнутой зеленью платья. Глаза гостьи в прорезях маски смеялись. Еще бы, не каждый день можно увидеть смутившегося и разозленного Мастера одновременно.

— Я Злата, мессир. Реверанс был почти безупречным. — Окажите мне честь быть сегодня моим партнером?