Погоня  (гет)

Холодные пальцы аккуратно ощупывали ее лоб и щеки. У нее жар? Ксения прислушалась к организму. Не похоже.

— Какого черта ты все еще здесь? — голос звучал хрипловато. Видимо, долго была в отключке. Открывать глаза не хотелось, поэтому она прислушалась.

Легкий шорох. Дуновение ветра. Едва различимый вздох. Мягкое касание ладони.

— Хотел убедиться, что все в порядке, — Ксения недовольно фыркнула и перевернулась на живот. Ощущение пальцев на коже исчезло.

— Трогательная забота, — пауза, сочащаяся пренебрежением и недоверием, — но совершенно неуместная. — Он тяжело вздохнул и поднялся.

— Не смею больше беспокоить, — Ксения до боли закусила губы, но не смогла сдержать смех. — Что? — Его голос дрожал от сдерживаемого гнева. Или волнения? Вряд ли. Просто не привык, чтобы над ним насмехались.

— Манеры и после смерти не дают покоя? — она снисходительно ухмыльнулась, — или желание дамы — закон? — Тишина давила на барабанные перепонки. Ксения даже подумала, что он ушел, но, открыв глаза, обнаружила Рэйдена стоящим у двери. Он смотрел на нее ничего невыражающим взглядом. То ли прикидывал, как побыстрее убить, то ли выдумывал ответ пооригинальнее.

— Я беспокоился, — слова ударились об пол, отдаваясь эхом от стен. Ксения села на кровати и заглянула в его глаза. Пристально, настойчиво, упрямо. Она заглядывала в душу. Рэйден стушевался и опустил голову, прерывая зрительный контакт. Тряхнул головой, сделал шаг назад и оперся спиной о дверь. — Неприлично залезать в чужую голову, не спросив разрешения.

— А ты бы позволил? — к чему отрицать очевидное? Если бы не чертова связь, он ничего бы не понял, но мистическая переменная сводила на нет любые уловки.

— Возможно, — нерешительно ответил Рэйден, — ты всегда такая? — Ксения опешила от столь прямого, но одновременно непонятного вопроса. Не зря говорят, хочешь застать противника врасплох, спроси элементарное.

— Какая? — она пару раз моргнула, заправила за ухо прядь волос и вопросительно посмотрела на него.

— Будто сама не знаешь, — спина выпрямилась, кулаки сжалились.

— Может, еще в угадайку поиграем? Давно не дети, если что-то вдруг пропустил, — его глаза потемнели, а губы сжались в бледную полоску. «Сейчас начнется фейерверк», — мрачно подумала она и сложила руки на груди.

— Грубая, неблагодарная, резкая, невоспитанная. Продолжать или пока остановимся?

— Похоже, это заразно, — манерно протянула Ксения, разглядывая свои ногти. — Что тебе сказать, дорогой мой — придется терпеть. Не мы меняем мир, а он подминает нас под себя, так что… Я всего лишь продукт этого рассадника грязи и порока, — она широко развела руки, будто пытаясь охватить мир, — не самый качественный, конечно. Увы, — она изучающе смотрела на него, ловя малейшее изменение мимики. Штиль. Может контролировать эмоции, когда хочет.

— Почему придется терпеть? Меня рядом с тобой ничего не держит, — Ксения помрачнела и закусила губу. Она понятия не имела, что произойдет, если она расскажет ему о гребаном пророчестве и якобы ее предназначении. Сместятся тектонические плиты, все вулканы разом выплеснут лаву из жерл или катастрофическое землетрясение сотрет с лица земли какой-нибудь городишко? Какая в сущности разница. Здесь ее ничего не держало, а близким эти мелочи не нанесут никакого вред. Но как отреагирует почтенный служитель священного ясеня? Ксению всегда раздражали глупые суеверия. Подумать только: глупая деревяшка, а сколько чести. Она уже хотела было послать Рэйдена далеко и надолго, когда вспомнила о маленькой детали, кардинально меняющей расклад. Чертова связь, так не вовремя завязавшаяся. Или?

— Твою мать, — с чувством выругалась она и ударила кулаком по постели, — чертова интриганка. — Рэйден недоуменно смотрел на Ксению, явно ничего не понимая. Хотя откуда?

— И чем вызваны столь бурные эмоции? — он устало потер переносицу, свел пальцы воедино и оперся на них подбородком, всем своим видом выражая, что не отступится, пока не получит ответы.

— Безумием одной старой карги, — его брови удивленно поползли вверх, — слушай, понимаю, прозвучит, как бред сумасшедшего, но теперь и ты — часть этого элитного дурдома. Некто весьма авторитетный для другого некто постановил, что я должна свергнуть богов Асгарда с трона. Веселая сказочка, да? Я тоже оценила чувство юмора, но оказалось все взаправду. — Рэйден ошалело смотрел на нее, открыв рот. — Да, знаю, потрясающая перспектива разрушить древнейший из миров. Вот только моим мнением забыли поинтересоваться. — Ксения горько усмехнулась и подошла к окну.

По стеклу призрачными дорожками катились дождевые капли. Замысловатые узоры превращались в паутину образов. Бабочки, человечки, цветочки, а если присмотреться костер и греющиеся у него путники, кресло-качалка и камин, раскидистое дерево у озера. У всего есть свое значение, нужно лишь внимательнее присмотреться. Сейчас Ксения ощущала, что из нее выкачали жизнь. Отобрали свободу выбора. Единственно ценным людям приставили нож к горлу. Стоило ли терпеть все тяготы судьбы, если она выиграла несколько лет. Несколько сотен лет. Как много, но как мало. Ничтожная цифра в вечности. Она зябко повела плечами и прислонилась лбом к стеклу. Горько, больно и обидно. Неправильно. Но кого волновала справедливость в изломанном и разодранном на куски мире? Называть ее универсальной панацеей самодурство и стратегическая недальновидность. Любой мир гниет с низов, ведь не власть имеющие портят людей, а люди — их. Ксения отказывалась верить, что Эйнхейр не понимал этого. Он стар, но не глуп. Один из хитроумных ходов?

— Эй, — она не слышала, как Рэйден подошел, — все будет хорошо, — и опустил ладони на ее плечи, слегка сжал и замер в странной, неудобной позе.

— Ты же понимаешь, что звучит глупо и неубедительно, — она попыталась улыбнуться, но в оконном стекле отразилось что-то смутно напоминающее оскал. — Я в порядке, — тяжело выдохнула и потянулась к пачке сигарет. Вытащила одну, чиркнула зажигалкой и затянулась.

— И кого ты сейчас обманываешь: меня или себя? — Ксения пожала плечами, но он не убрал руки.

— Какая разница? Думаешь, было бы лучше, если бы я сейчас билась головой о стену и рвала волосы на голове? — голос тих и равнодушен, будто они говорили о погоде.

— Тогда я бы знал, как тебя успокоить, — короткий смешок, еще одна затяжка.

— Хорошая попытка, но ее слишком легко просчитать.

— Почему же?

— Я чувствую твое возбуждение, — слова упали в пустоту и мир на миг замер. — И не надейся. Я не настолько отчаялась, — она понимала, что бьет наотмашь, но меньше всего хотела запутывать и без того странные отношения. — Секс всегда все усложняет, — как бы невзначай бросила через плечо, садясь на стул.

— Зануда. — Рэйден равнодушно пожал плечами, но глаза метали молнии. Он не привык к отказам. — Хочешь ввести в курс дела?

— Не уверена, что тебе это надо. Ситуацию я обрисовала, так что выбор за тобой. Понимаю, что ни черта непонятно, но большего пока сказать не могу.

— Когда ты в последний раз виделась с матерью? — его вопрос застал Ксению врасплох.

— Как это соотносится с нашим делом? — дыхание все-таки сбилось. Чертов вампиреныш!

— Просто ответь, — он будто видел ее насквозь. Ксения мучительно взвешивала все «за» и «против», но пронзительный взгляд напротив мешал сосредоточиться.

— Около шестидесяти лет назад, — глухо произнесла она и с вызовом вздернула подбородок.

— Скучаешь? — слегка приподнятая бровь, сочувственный взгляд. Он издевался, не иначе.

— Если хочешь залезть мне в душу, не получится. С годами выработался иммунитет.

— Точнее сказать, с веками, — он попытался подойти ближе, но Ксения выставила перед собой ладонь, не пуская, отгораживаясь, защищаясь.

— Чего ты добиваешься? Думаешь, если я выверну перед тобой души, отношения потеплеют? Или тебя заводят чужие слабости? Нравится видеть темные стороны чужой души? Так вот: пошел к черту! — Она вскочила, но не двинулась с места. Волосы растрепались, зрачки практически скрыли радужку, крылья носа раздувались. — Хочешь сдохнуть в канаве от неизвестной тебе причины, милости прошу. Вместе у нас было бы больше шансов разгадать загадку, но уговаривать не стану. И без тебя прекрасно справлюсь.

— Только в этом причина желательности сотрудничества? — он мелкими шажками приближался к ней, а она отступала. Еще немного, и Ксения упрется спиной в стену. Его глаза гипнотизировали, лишали воли, рассудка. Уносили в омут эмоций, чувств, наслаждения.

— Это все стресс из-за множественных перемещений за короткий промежуток времени, — еле слышно прошептала она.

— Или сексуальное притяжение, которое ты предпочитаешь упорно игнорировать. Почему? Неужели я настолько противен? — она словно превратилась в комок нервов. Каждое его слово отзывалось электрическим разрядом по всему телу.

— На этой охоте ты жертва, а не хищник. Не тешь себя иллюзиями, — Ксения плохо понимала, что говорила. Лишь бы не молчать, не смотреть на губы, обещающие чувственные удовольствия, широкие плечи, в которые хотелось впиться ногтями, руки, уже упирающиеся в стену позади нее.

— До сих пор считаешь себя охотником? — нахально протянул он, наклоняясь еще ближе.

Вместо ответа она яростно впилась в его губы, кусая, облизывая, подчиняя. Сладостный стон разорвал тишину комнаты. Его или ее неважно. Два хищника схлестнулись, но никто не желал уступать лидерство. Рэйден властно провел спиной вдоль позвоночника, грубо прижимая ее к себе, наслаждаясь полузадушенными вскриками. Ее ногти впивались в плечи, даря ответную боль. Не менее сильную, еще более сладкую. Юркий язычок манил и отталкивал, издевался, ускользал. Она не желала уступать первенство. Он не был намерен сдаваться.

Ксения запустила руку в длинные волы и с силой дернула назад. Он скривился от боли, но не прервал поцелуй. Резкий тычок под ребра, и Рэйден уже на коленях.

— Малыш, зачем же так радикально? — промурлыкала она, опускаясь рядом с ним. — Винить в этом стоит только себя, — карамельная, неестественная улыбка изогнула губы.

— И как я должен понимать твои действия? — голос раздраженный, но в глазах разгорался огонь первобытной страсти.

— Ты не принял решение, — ехидно прошептала она в его губы.

— Ошибаешься, — неуловимое движение, и она прижата к полу мужским телом. Он коротко рыкнул и укусил ее нижнюю губы. Жестко, больно, до крови. «Можно не сдерживаться», — последняя осознанная мысль, мелькнувшая в голове Ксении, прежде чем она бросилась в водоворот этого безумия.