Ирония судьбы, или Час от часу не легче (гет)

Прибывшие из России ученики ожидали распределения в не самом лучшем расположении духа. Дорога до Хогвартса не доставила им никакого удовольствия: свободное купе они все-таки нашли, но там им пришлось сидеть друг у друга практически на головах, потому что купе явно не было предназначено для семи человек, даже если не брать в расчет внушительные габариты Петрова и пышные телеса Нины, которые удобств явно не добавляли. Карина и Артур успели поссориться, не поделив сиденье, и неразумно затеяли возню, тем самым доставив остальным еще больший дискомфорт. А задержка выдачи амулетов-переводчиков и вовсе испортила им настроение.

Но распределение от настроения русских учеников никак не зависело и пошло своим чередом: каждый из первокурсников выходил к высокому табурету рядом с профессором Макгонагалл, глаза который были круглыми от страха и волнения. Ученики вяло приветствовали новых товарищей по факультету — всех гораздо больше интересовало, куда попадут русские, ведь весть о том, что в этом году они будут учиться в Хогвартсе, уже облетела все факультеты. Наконец, ученики из России зашли в Большой зал.

— Бейгел, Нина, — назвала первое имя профессор Макгонагалл, пристально глядя на иностранных учеников. Она пыталась навскидку оценить возможные плюсы и минусы каждого из ребят и решить, кого из них она хотела бы видеть на факультете. Опытный глаз сразу заприметил Артура: у Минервы даже сердце екнуло, когда она увидела его чересчур озорную улыбку и шальной взгляд синих глаз — так выражение его лица напомнило ей близнецов Уизли. Она постаралась спрятать свои предчувствия куда подальше, но все равно вознесла мысленную мольбу Мерлину, чтобы этот ученик достался другому факультету.

Нина тем временем медлила. Она была единственной Ниной в их группе, но фамилия явно принадлежала не ей.

— Баранкина, иди уже, — злобно прошипела Карина, все еще злясь на Нину за то, что та занимала в купе слишком много места. — Не тупи, наши фамилии адаптировали под английские.

Нина кивнула и, собравшись с духом, подошла к профессору Макгонагалл и села на стул. Большой зал с неподдельным интересом ее разглядывал. К сожалению, симпатичной ее назвать было нельзя. Чрезмерную полноту нисколько не скрывала весьма неудачно подобранная одежда: широкие бесформенные брюки грязно-серого цвета и черный свитер крупной вязки с непонятным орнаментом вокруг груди. Густыми волосами природа Нину не наградила, и ее неаккуратный хвостик смотрелся весьма жалко, хотя самыми отталкивающими в ее образе были очки: большие, круглые, увеличивающие и так крупные глаза навыкате до каких-то совсем невероятных размеров. Но Нина, казалось, чувствовала себя прекрасно и вполне уверенно, судя по тому, как бодро и довольно она шагала к табурету.

Профессор Макгонагалл опустила Распределяющую шляпу ей на голову, и та после недолгих размышлений выкрикнула:

— Хаффлпафф!

Ученики названного факультета вяло похлопали, когда Нина направилась к их столу, а Макгонагалл уже назвала следующее имя:

— Блэк, Алекс!

Парень подошел к профессору и сел на стул, казалось, не замечая никого вокруг. Весь Хогвартс, включая преподавателей, изумленно ахнул.

И было отчего. Алекс был точной копией Гарри Поттера, разве что у него не было очков и шрама. У Малфоя задергался глаз. Снейп в изнеможении закрыл глаза, убеждая себя, что все это ему только снится. Дамблдор восседал на своем стуле с блаженным выражением лица, и в глазах его бегали лукавые смешинки, как будто он точно знал, в чем секрет схожести русского ученика с Гарри Поттером. Сам Гарри напряженно следил за Алексом, словно бы боясь, что сейчас тот взорвется, и из него вылетит Волдеморт собственной персоной.

Макгонагалл надела шляпу на голову Алекса, и зал замер в ожидании. Каждый второй в зале ждал, что Алекс попадет на Гриффиндор, хотя делать такой вывод на основании его внешнего сходства с Гарри Поттером было неразумно. "Но разве может быть иначе?" — думалось этим людям, и это же мнение разделял Рон. Он в предвкушении ждал, когда шляпа наконец выкрикнет: «Гриффиндор!", и Алекс присоединится к ним. Рону не терпелось узнать, одинаковы ли Гарри и Алекс только внешне или и во всем остальном тоже.

Распределяющая шляпа думала недолго и через пару секунд назвала факультет:

— Слизерин!

Дамблдор покачал головой с таким видом, будто бы его собственный внук только что не оправдал его надежд. Гарри застыл каменным изваянием, не понимая, почему он так удивлен — ведь такого поворота событий следовало ожидать. Малфой, до этого радостно ухмылявшийся при мысли о том, сколько потрясающих шуток можно было бы придумать для издевательств над двумя Поттерами, до того резко переменился в лице, что сидевшая рядом Панси поинтересовалась, не плохо ли ему. А Рон — бедный Рон! — просто ошалело смотрел на Гермиону, глазами вопрошая: "Что, черт возьми, происходит?". Но Гермиона не могла дать ему ответа, и Рону оставалось только недоуменно хлопать глазами.

Алекс, без признака каких-либо эмоций на лице, встал и оглядел зал. Многие из учеников, встретившись с ним взглядом, почувствовали, как по позвоночнику пробежала дрожь. Взгляд изумрудно-зеленых глаз был до того презрительным и холодным, что смотреть в них долго не представлялось возможным. По залу пролетел тихий шепот изумления. Блэк все так же невозмутимо подошел к слизеринскому столу, не обращая внимания на окружающих, сел и без интереса посмотрел на будущих однокурсников.

Профессор Макгонагалл пришла в себя и дрожащим, но решительным голосом произнесла:

— Вольф, Карина!

Вперед вышла длинноногая блондинка, и мужская половина Хогвартса восхищенно вздохнула. Карина была очень красива. Идеальные черты лица, угольно-черные глаза, создающие резкий контраст с пепельно-белыми длинными волосами, правильные пропорции тела — она будто сошла со страниц журнала. Одежда только усиливала это впечатление: обтягивающие синие джинсы и джемпер персикового цвета с кокетливым V-образным вырезом идеально облегали ее стройное тело, туфли на высокой шпильке делали ее ноги еще длиннее, а изящный кулон на золотой цепочке подчеркивал тонкую шейку.

Панси Паркинсон завистливо зашипела: она всегда считалась самой красивой девушкой Хогвартса, но с появлением этой русской над ней нависла угроза потери такого статуса.

Миневра даже не успела надеть шляпу на голову Карины, как та выкрикнула:

— Слизерин!

Слизеринцы одобрительно захлопали, кто-то даже засвистел. Слабая половина змеиного факультета сохраняла мрачное безмолвие, а Паркинсон еле сдерживалась, чтобы не наброситься на Карину, которая царственно прошла к слизеринскому столу и села рядом с Блэком. Мужская часть остальных факультетов провожала девушку глазами. Их ненависть к Слизерину стала расти в геометрической прогрессии.

Шум в зале стих, и Макгонагалл вызвала нового ученика:

— Форестер, Артур!

Вперед вышел темноволосый парень, и настала очередь женской половины вздохнуть с восхищением. Артур был привлекателен и знал об этом. Почти каждой девушке в зале хотелось провести рукой по густым волосам шоколадного цвета или утонуть в сияющих синих глазах. Даже Макгонагалл на пару секунд почувствовала странное желание не надеть на его голову шляпу, а сорвать рубашку. Опомнившись, она лишь еще больше сжала губы и заранее невзлюбила Артура.

Он вольготно сел на стул, на губах его играла усмешка. Макгонагалл резко надела ему на голову шляпу, натягивая ее чуть ли не до самого носа, и та, проведя с Артуром короткую, но, видимо, весьма поучительную для нее беседу, истерично выкрикнула:

— Гриффиндор!

Макгонагалл мысленно застонала и кинула укоряющий взгляд на Дамблдора, как будто тот был виноват в решении Шляпы. Артур встал и обворожительно улыбнулся залу. Гриффиндорки восторженно захлопали, а Рон с подозрением уставился на Гермиону, проверяя, а не восхищается ли она этим Форестером, как другие девчонки. Ревнивец благополучно забыл, что сам минуту назад с восторгом пялился на Карину.

Новоиспеченный гриффиндорец подошел к столу своего факультета и тут же познакомился с парочкой девушек, которые моментально покраснели.

— Петров, Джон! — вызвала следующего ученика профессор Макгонагалл.

Вышеупомянутый ученик огляделся, не обнаружил вокруг себя других Петровых и вразвалочку направился к месту, где стояла профессор. Попытавшись развалиться на стуле, он потерпел неудачу и грохнулся. Потом быстро встал, поднял стул, ставя его на место, но снова уронил.

Макгонагалл с осуждением смотрела на Джона, изо всех сил надеясь, что это чудо природы достанется не ей. Наконец Петров все-таки уселся на стуле, для верности придерживая его руками (как бы это ему помогло при падении, было непонятно). Макгонагалл со вздохом опустила шляпу на голову ученика. Шляпа задумалась. В течение трех минут она бормотала: «Рейвенкло? Нет, ему не туда. Гриффиндор? Мерлин упаси, хотя... Слизерин? Нет, просто невероятно. Хаффлпафф? Тоже нет. Или да? Или нет? Может, все-таки Гриффиндор? Я не зна-а-ю. Что мне с тобой делать?" Джон блаженно улыбался, не совсем понимая, что Шляпа, вообще-то, обращается к нему.

Ученики уже устали ждать. Бедные деканы в надежде скрестили пальцы. И, наконец, Шляпа провозгласила:

— Хаффлпафф!

Профессор Стебль протестующее застонала, но сделать уже ничего было нельзя. Так что барсучьему факультету пришлось принять нового ученика — белобрысого, коротко стриженного мускулистого парня, на лице которого была написана абсолютная, непроходимая и неисправимая тупость. Чем было продиктовано решение Шляпы отправить его на этот факультет, никому не было понятно. Единственное, на что оставалось надеяться: что она сумела увидеть в нем характерную для хаффлпаффцев черту — верность и надежность.

Оставалась одна ученица.

— Уайт, Элен!

Вперед вышла и села на стул вполне симпатичная стройная девушка с каштановыми прямыми, чуть растрепанными волосами, карими глазами и слегка вздернутым носиком. Элен явно смущалась под многочисленными взглядами учеников и мило краснела, пытаясь то улыбнуться, то сохранять серьезное выражение лица. Ей на голову надели шляпу, и та через пару секунд отправила Элен на львиный факультет. Гриффиндорцы похлопали ей вполне дружелюбно, а она, выбирая место, решила сесть не рядом с Форестером, который, казалось, был полностью поглощен разговором с Парвати Патил, а около Джинни, видимо, найдя ее самой приветливой среди прочих. Джинни весело поздоровалась с Элен, представилась и тут же начала что-то рассказывать.

Распределение закончилось, Макгонагалл унесла шляпу. За столом преподавателей царило оживление: деканы факультетов обменивались мнениями насчет учеников, попавших к ним. Профессор Флитвик блаженно улыбался: к нему не попал ни один из русских учеников, и он был этим чрезвычайно доволен. Дамблдор встал и прокашлялся, привлекая внимание как учеников, так и остальных преподавателей.

— Друзья мои, я рад снова приветствовать вас в Хогвартсе! — начал он свою торжественную речь. — Этот год будет для нас необычным — с нами будут учиться русские волшебники! Поприветствуем их! — зал захлопал. — А я напоминаю вам, что Волдеморт все еще на свободе и продолжает бесчинствовать — наши новоприбывшие ученики могут это подтвердить. — Карина закатила глаза, а Артур тут же кинулся рассказывать восторженной Парвати о том, как Волдеморт напал на Волшебникс. — В эти нелегкие времена мы должны объединиться перед лицом опасности, чтобы дать отпор врагу, — Гарри хмыкнул: где-то он уже это слышал. — Ну, и еще я хотел бы представить вам нового преподавателя Защиты от Темных Искусств — Сириуса Блэка!

Зал на мгновение замер, а потом взорвался аплодисментами. Сириус Блэк, ранее известный как серийный убийца и приспешник Волдеморта, после участия в схватке в Отделе Тайн был полностью оправдан Визенгамотом, а его имя в волшебном мире было снова восстановлено. Гермиона удивилась своей рассеянности — как она могла не заметить Сириуса? Правда, со всеми этими русскими и не такое не заметишь.

Наконец, Дамблдор объявил пир, на столах появились многочисленные блюда, и ученики приступили к еде, попутно знакомясь с новенькими и рассказывая им все о Хогвартсе.