Не позволяй (джен)

Сильный ледяной ветер, такой не привычный для этих мест, с грохотом распахивает окно в комнате. Тонкое стекло дрожит под напряжением природного демона. В ночной тишине раздаётся пронзительный женский крик. И вот уже Елена старается унять дрожь в теле, но едва заметные бисеринки пота на лбу и рваные вздохи выдают страх с потрохами.

Очередной кровавый кошмар, преследующий с тех самых пор, как раздался хруст сломанных шейных позвонков охотника. Даже сейчас в памяти всплывает его образ. Разорванная глотка, такая сладкая кровь и ненависть в навсегда застывших глазах.

Безумие. Несколько дней отчаяния и до жути реалистичных галлюцинаций в результате проклятия. На руках заражённая кровь, которую невозможно смыть.

У неё осталось немного времени. Целый день или, возможно, даже несколько часов. А потом желание бороться за свою бессмертную оболочку просто исчезнет. Испарится как утренний туман, и она сама вгонит себе кол в самое сердце. Елена Гилберт умрёт навсегда. Без права на воскрешение.

Она подходит к окну и втягивает носом холодный воздух. Низкая температура теперь не заставляет кожу покрываться мурашками. Созданиям ночи погодные условия безразличны. Неужели так всё закончится? Ведь братья Сальваторе должны найти способ разрушить проклятие. Они не позволят Елене вот так погибнуть. Снова.

Горько усмехнувшись собственным мыслям, девушка прикусывает губу и ощущает привкус металла на языке.

Минута и на смену отчаянию приходит желание жить. Она не может позволить себе вот так умереть в третий раз.

Вся её жизнь — сплошная насмешка судьбы. Сначала двойник, ключ к снятию проклятья, а теперь вампир, который не может толком себя контролировать.

— Не позволю… — шепчет Елена своим мыслям, словно ожидая ответа.

— Ты не умрёшь, Елена, — тишину в комнате нарушает уверенный мужской голос.

Она оборачивается и в больших карих глазах читается дикое изумление.

— Ты ведь галлюцинация, — чувствует, как комок слёз подступает к горлу и затрудняет дыхание.

— Возможно, — он осторожно проходит в комнату и садится на кровать. — Не ожидала?

— Ты ведь начнёшь обвинять меня во всём? — встречный вопрос вызывает у мужчины улыбку.— Все так и делают. Я должна умереть.

— Нет, — он жестом приглашает её присесть.

Неуверенный шаг и спустя несколько секунд она чувствует тёплое объятие. Разве привидения на это способны?

— Не позволяй никому овладеть своими мыслями, — голос Аларика успокаивает девушку и она позволяет одинокой слезинке скатиться по щеке.

Ей безумно не хватало его. Как наставника, как друга и человека, который всегда выслушает, поможет.

— Как ты здесь оказался? — Елена внимательно смотрит на него, пытаясь запомнить каждую чёрточку его лица.

Тонкие губы расплываются в улыбке, а в светло-голубых глазах плещется нежность.

Елена невольно прикасается к его щеке, ощущая едва заметную щетину.

Слишком интимно. От этих мыслей Елена никак не может избавиться.

Преступление, вызванное нехваткой близкого человека.

— Я всегда рядом с тобой и Джереми, — он берёт её ладонь и накрывает своей. — Ты не должна погибнуть, понимаешь? Деймон и Стефан помогут тебе. Ты просто подожди, ладно?

Она послушно кивает и улыбается. Искренне. По-настоящему.

Липкий страх сменился светлой тоской и щемящей нежностью от такой встречи. Пусть это всё галлюцинация и скоро она останется одна в этом сумраке, но этот момент, ни на что не променяет.

Ещё несколько мгновений и он скажет, что ему пора. Слишком много усилий приложено ради этих минут. С трудом поднявшись, Аларик Зальцман поцелует её в лоб, словно отец, и улыбка коснётся его губ. Такая светлая и родная.

И тогда Елена Гилберт осознает, что ей нужно бороться за свою жизнь. Пусть не самую идеальную, но такую важную. Укрывшись одеялом и сжав маленькие кулачки, она будет ждать рассвета, не боясь безумной темноты. А вечером, когда бросит солнцезащитное кольцо в реку и будет захлёбываться в собственном страхе, она почувствует облегчение. Проклятие будет разрушено, а Деймон Сальваторе столкнёт её в воду лишь бы спасти её жизнь. Снова.

А среди деревьев за всем этим будет наблюдать Он. Вздох облегчения и радость от того, что она выжила и не позволила себе думать о смерти, наполнит его призрачную душу.