Он спасает (джен)

Что касается Англии, то в её груди будут жить сразу две души. Англия, вероятнее всего, пойдет по столь привычному ей пути политического маклерства и станет играть американской картой против СССР и советской картой против США. — И.М. Майский, из записки народному комиссару иностранных дел СССР В.М. Молотову 11 января 1944 года.

* * *

В сорок первом году люди европейских стран, охваченных огнём, собирались в Лондоне, доверяясь его болезненной, измученной стойкости. Он был сам себе маяк, коптящийся посреди мраморных камней, среди пыли, среди новоиспечённых бездомных.

— … и Лондон есть последний маяк вашей надежды. Я с великой гордостью приму её, приму со скорбью. Идите ко мне.

Артур старался улыбаться, пусть через силу. Изъеденное блицкригами тело мерно стонало. То тише, то более ощутимо и остро впивалась боль собственными пальцами Артура в его зелёные бока, по его глупости разрастаясь.

Или заглушая одну боль другой.

И так до бесконечности.

Артур зашивал китель, сотканный из тёмной терпкой травы, но тот раз за разом расползался по швам.

У него болели спина, сердце, грудь, ноги, запястья, лоб, виски, затылок.

Он был болью, и боль крошила его кости.

В конце концов, он обнаружил себя притянутым к обломкам Британской Империи, бледным, как его кожа, и изящным в своей посмертной разрухе.

Холодное и пронизывающее утро. Артур мог слышать сверчков под своей подушкой.

Он был неимоверно спокоен сперва, зная, что Второй Великой войне конец, но представив, сколько времени придётся вставать и пытаться ходить без трости…

Кажется, среди нелепо-слабых европейцев Англия всё равно остался самым живым.

Однажды он взглянул через чернеющий ров с водой Английского канала и малодушно подивился всему увиденному. Он не торжествовал — лишь, сведя брови, потемнел лицом и вздохнул. По пожарищу далеко, под его замком, неузнаваемом из-за прорех в стенах, бродили двое высоких людей и штудировали местность.

— О, Америка, под моими окнами. — Опомнился Англия, облокотившийся о камень, вернее, о то место, где камень должен был быть в кладке внешней стены. Края новообразованной дыры ощутимо обжигали руки. — О, Советский Союз тут же. Двое, что не вмешивались и засиделись дома надолго, а теперь разгуливают здесь… Они намереваются поделить Европу, я больше чем уверен. — Решил Артур. — На Германии они не остановятся.

Слабость и сонливость в последнее время опасно смешивались, но Англия не позволял себе потерять бдительность.

Иван и Альфред неоднократно оставались наедине на консультациях. Даже на людях они могли беспричинно взять и остаться наедине! Огни в их глазах были плохо скрываемым бешенством, а сведённые к переносице брови изобличали жадность.

Они уже слишком долго задерживались в начерченной заново Европе.

— Что же, старик должен предпринять что-нибудь, ведь это моё дело. Ради хромой Европы я…

Сон наяву.

Облачённый в него, Англия поднимается на ноги.

И, переплыв ров с водой, окружающий рухнувший замок, идёт на восток.

* * *

Он застаёт Альфреда в западной части Берлина за настойчивой чисткой ружья в окружении бараков и шумных англоговорящих бойцов.

— Послушай. Америка, — быстро поздоровавшись, он попрятал по карманам едва заметно дрожащие ладони, — давай сделаем что-нибудь вместе, как настоящая семья, как братья.

— Например?

— Захватим Советский Союз. А лучше уничтожим. Мы союзники, он не ожидает, он теперь так слаб.

— Также, как и ты? — подколол Америка, но было видно, что он заинтересован предложенным и будет ловить каждое слово, которое не так-то легко даётся Англии.

Артур прочистил горло снова.

— Хуже! Я полагаю. — Он унял злость в первые же секунды, с поддельным равнодушием продавая мир. — Как тебе такое предложение? Начнём с твоей авиации, если ты согласен, было бы неплохо подготовить её. Подумай о Польше.

— И сколько времени на подготовку?

— Месяц.

— Ты стал очень нетерпелив!

* * *

Артур переводил дыхание: рёбра скрипят, как у деревянного солдата, или просто у старого дерева… О, святая милость, он только что на подкашивающихся ногах пересёк Берлин в поисках России. Так и есть — Иван с Альфредом разбежались по углам, игнорируя друг друга, не зная друг друга, но общаясь каждый день и создавая что-то отдалённо напоминающее товарищество.

Этого не должно было быть.

А большего и не должно было случиться. Что такое симбиоз двух враждебных идеологий, отрицающих друг друга, но вовлечённых в один город одной и той же целью? Это ночной кошмар расшатанной империи, которая противоречит им обоим. Но, в большей степени, конечно…

— Россия, прости, я отвлекаю, но у меня есть некоторая полезная информация.

— Здравствуй, дорогой Англия, ты шпионишь для меня? Я удивлён! Не стоило, — Россия, видимо, сильно уставший к вечеру, давно собирался уснуть, но вернуться в походную палатку ему не дал теперь и столь же вымотанный, но стойкий Артур.

— Нет-нет, я совсем не шпионил. — Сказал Англия, заинтриговывая его. — Но планы США просто очевидны.

— Что такое?

— Он подозрительно ведёт себя. Кажется, собирается на тебя напасть и стереть с лица…

— Это плохо, с его новым оружием, — насторожился Иван, но не испугался.

— Я, как твой союзник, могу сообщать тебе время от времени, если ситуация ухудшится. Но сильно на меня не расчитывай, я болен, ты знаешь. Я вряд ли смогу помочь — только от словесной подмоги не отказывайся.

— Постараюсь.

* * *

— Россия странно ведёт себя, — обронил Артур между делом в их общем берлинском штабе.

Америка оторвался от чтения занимательной статьи о японских вооружениях.

— Он таким родился. Не дрейфь, — победа сделала его несколько беззаботным.

— Я тебе говорю, он что-то подозревает, и сам он подозрительный. Я усиливаю разведку…

Хотя нет, Англия мог и ошибаться.

— Я тоже!

* * *

— Россия, подтвердилось. Мне жаль. С ним невозможно договориться. Он горячая голова, ухватился за эту идею.

— Америка очень разочаровал меня. Как мне с ним поступить? Ведь очевидно, что я выйду первым из схватки.

— Какой схватки?!

— Подождём, посмотрим. Ты бы на больную голову не гулял так далеко, сейчас железный занавес закрывается. Беги в свой туман.

* * *

— У меня тут для тебя плохие новости, Америка.

— Да?!

— Россия странно сказал, что не прочь испытать на тебе новое оружие. Короче, он как-то прочухал о твоём плане и хочет напасть раньше, чем мы. Немыслимое.

— Да ты гонишь, старик! — возмутился Альфред. — Это не мой план.

— Наш план, наш план, это уже не важно. В случае оборонительной войны я постараюсь прикрывать, но если придётся нападать первыми, я… Не то чтобы я не уверен в своей нынешней мощи… Не всегда смогу быть рядом, вот.

— Если подумать, оборонительная война звучит лучше. Более героично отбивать атаки нападающего, чем подвергать страну опасности, нападая на кого-либо, да?

— Истинно.

* * *

Последний разговор с Иваном Артур провёл через телефон.

— Удачи тебе, Россия, но знай, что мне в любом случае не нравится ни его, ни твоя затея.

— У меня нет затеи, у меня есть желание выжить, — ответил Иван и больше не обронил ни слова.

* * *

— Америка, как я болен… Это невыносимо, я не мог встать с постели целую неделю. Но не переживай, просто… — Англия драматично заканчивал свой спектакль одного актёра и двух простачков. — Моя разведка горит, долги трещат, а Москва в полной готовности атаковать тебя. Не смогу тебя поддержать.

— А ты вечно не при делах, чувак.

— И ничем не могу содействовать твоей непревзойдённой защите. Прости, я тебя подвожу.

— Какой ужас. Ну что, будем ждать бомбы?

— Позитив в такие моменты, где ты его берёшь? И, постой. У него нет бомбы.

* * *

Разгорячённые страхом ожидания Россия и Америка на десятилетия засели в баррикадах по обе стороны стены, которую они строили совместно, переговариваясь, перемигиваясь. Слушая, как затухает злой лондонский маяк.

Всего за пару плавных штрихов мир разительно поменялся.

Англии за эти десятилетия не многое удалось наверстать, и многих он успел потерять. Зато экономического баланса он достиг, правда, маленькие землетрясения по этому поводу случались, и не были редкостью, сбивали Артура с ног и стучали полом по голове. Ну, так тоже бывает — не сам он падал и бился головой об пол.

«Как же хорошо, — думал он, совершенно обессиленный, а старый лондонский дом качал его на гребнях своего мраморного дна, — что я натравил двух наивных громил друг на друга; как хорошо, что отвлёк их пристальные взгляды прочь от себя и от Европы. Несомненно, я хорош. Столкнул две волны, направленные дулами пистолетов друг на друга».

Направил и запамятовал успокоить их.

«Тоталити».

«Флитвуд».

«Чариотир».

«САК ЕВП один-сорок-девять».

«Трояал».

«Дропшот».

Америка как минимум семикратно уничтожил экономические и политические, и прочие, прочие системы Советского Союза… в своей голове.

Ядерный щит.

Красный восход.

Усиленное производство вооружения.

Железная Гонка…

«Пусть пронесёт, пусть успокоится. Я не хочу новой войны, никто не хочет. Ребята только оправились от недавнего, и я… — Англия хотел бы отвернуться, но ни одна сторона Света не годилась уже для спокойного созерцания. — Этого я уже не перенесу!

Мы все сгорим здесь, в воссозданном двумя неприлично сильным идиотами аду.

Пусть подружатся, пусть подружатся, пусть подружатся… О, обрушь эту стену!

Пожалуйста, маленькое дружеское рукопожатие. Пожалуйста, маленький недоумевающий по поводу застывшей войны ребёнок. Маленький человек, мысли которого не принадлежат ни одному правительству. Пожалуйста, я, пожалуйста, мне… не сгореть. Меж двух огней».

* * *

— И Лондон есть последний маяк вашей надежды. Пусть светит он недалеко, но яростно и ярко. Под его светом мало что сможете различить, лишь острые пики леса и померкшие силуэты каких-то двоих.

Или троих?

Да-да, их там трое.

Сначала он спасал, подняв на дыбы две дерзкие силы, затем встал между ними и подставил оба своих бока под обрушения копыт. И так, вставшие на дыбы полюса сверлили друг друга мыслями, взглядами, непониманием, а Англия стоял между ними и упирался руками каждому в грудную клетку.

А потом устал удерживать сильных мужей и отошёл в сторону, заменив себя… Германией!

Да-да, их там трое.