Душа или программа (джен)

Он шёл уже очень долго. Минуты сменялись часами, часы днями. Он ждал, когда наступит тот рассвет, которого он не увидит. Век киборга не так долог. За своё родство с машиной человек платит непрожитыми годами. Его стирают с лица земли, а мозг, прежде лучший из когда-либо созданных хранилищ информации, всё больше напоминает компьютер. Он умирает, но вместе с тем живёт. Живёт, как бытовой прибор, как машина, компьютер или примитивный андроид. Способный двигаться, решать задачи, анализировать, выдавать ответы на вопросы, даже принимать решения, он лишён одного — души. Той слабости, которой наделил людей их собственный творец.

И Блис хотел поскорее избавиться от этой ненужной детали, функции, что заставляет сопереживать, сожалеть, каяться, того, что называют совестью, достоинством, гордостью. Это не нужно машине. А человек, избравший для себя путь киборга, становится марионеткой в руках хозяина и больше не имеет права распоряжаться своей жизнью. Право, по преданию данное ему от рождения, утрачивается в тот момент, когда он поступает на службу к Мастеру.

А кто сказал, что человечество обладает этой свободой? Рамки сковывают всех и каждого. У каждого свой долг и предназначение. Предназначение киборга же — верно служить хозяину. И только возникает одно "но". Как быть тому, у кого больше нет хозяина?

Когда башню захватили повстанцы, Блисаргон Баркью хотел только выжить в этой мясорубке. Когда все они узнали о смерти Мастера, то первой и единственной мыслью, что посетила всех киборгов, был страх. И киборги Мастера Теодониуса с удвоенным рвением стали бросаться на врагов, желая умереть сейчас, в бою, но не от Топливной зависимости где-нибудь под забором на нижнем уровне. Они должны были сражаться так, пока их хозяин был жив и теперь каждый из них чувствовал то же, что и его собрат. Сожаление, разочарование, стыд. Их оставалось немногим больше сотни, когда отчаявшимся удалось выбить врага из головного офиса башни. Блис собственными глазами видел истерзанное пулями тело своего Мастера, который не покинул башню. Что-то помешало ему или он надеялся, что, зная, что их Мастер в опасности, киборги будут бороться до последнего? В любом случае он был уже мёртв. За пультом, перед свечащимися мониторами компьютера, управляющего, как башней, так и большинством городских систем, сидела окровавленная кукла с открытыми глазами. Подбородок с кровавыми потёками был нелепо вывернут. Кто-то из убийц вымещал свою злобу на уже мёртвом теле.

Любой киборг мечтает о смерти в бою, но трети из них не было ещё и двадцати пяти и впереди у каждого была ещё половина жизни. А теперь в лучшем случае у них было по пять лет прозябания на нелегальном положении свободных солдат, потерявших своего Мастера, быстрое истощение организма и смерть от топливной зависимости.

Девяносто восемь высокопроцентных киборгов забаррикадировались в здании главного офиса. Некоторые из них были ранены, кто-то тяжело, кто-то не очень, но все продолжали функционировать. Пути к отступлению не было ни у кого. Они перекрывали доступ к основному пульту управления городом, а их от призрачной свободы отделяла армия тренированных и озлобленных людей.

* * *

Полумашинный мозг просчитывал все шансы на смерть. Палящее солнце. Безошибочно при наступлении полудня, Блис оказывался под тенью. Это бывали и окаменелые постройки периода до Пыльной войны и небольшие "оазисы"с парой деревьев и больным кустарником, кроны которых были достаточно густыми, чтобы скрыть под собой киборга. Вот и сейчас солнце жгло давно обгоревшую кожу, ещё немного и солнечный удар подкосит его, перегрев компенсировался ещё довольно неплохо функционировавшими вшивками, которые охлаждали мозг, а ноги сами несли его под спасительную тень. Заброшенное здание показалось на горизонте размытым пятном, поднимающийся от песка жар не давал рассмотреть его, но Блис шёл размеренно и старался не бежать, он сдерживал себя, надеясь не дойти. Упасть прямо здесь и ждать конца. Но программа " антисуицид" работала исправно, и он шёл. Медленно теряя сознание, тяжело передвигая ноги и даже не глядя под них.

Несколько недель назад он был уверен, что природа убьёт его быстрее, чем город. Одинокий топливнозависимый киборг — лёгкая добыча для стаи мутантов. И тогда он вышел из города.

Булыжник, он не заметил его. Отвлёкся, задумался и всё. Вот он уже на земле. Неуклюже завалился на бок и закрыл глаза. Выброшенная на помойку марионетка должна сгнить и распасться в прах. А душа должна была покинуть её вместе со смертью хозяина.

Все системы должны были вот-вот перейти в спящий режим. Электроника — вещь уязвимая. Большие нагрузки губят её так же, как вода точит камень. И Блис отключился. Человеческое тело ещё более хрупкий предмет. Его может убить даже микроорганизм.

* * *

— Мы прорвёмся, Блис. Вот увидишь. Прорвёмся, выберемся отсюда, подлатаемся. У меня приятель есть, он в Шершнях служит. Мы дружили с Академии. Он поможет. Мы будем работать на правительство, перейдём на другие иньекции. Ты не отчаивайся только.

Тиму было всего двеннадцать, когда на тёмной улице его остановила компания подвыпивших рабочих. У его отца не было денег, чтобы отдать сына в Академию на полный пансион, поэтому мальчишке каждый день приходилось ездить на учёбу, а потом добираться до дома по не самому благополучному району. И вот однажды вечером такая прогулка едва не закончилась для него плачевно. Один из троих рабочих близлежащей фабрики решил, что столь юное создание может послужить отличной заменой хорошей сучке. Но не тут то было. За паренька вступился неизвестно как оказавшийся в нужном месте и в нужное время молодой киборг Блис Баркью. Ему это не составило особого труда. Он и думать забыл о спасённом мальчишке, пока спустя шесть лет на службу к Мастеру Теодониусу не поступил восемнадцатилетний Тимми Дорт и сразу попросился в один отряд с Баркью.

Губы бледнели, а ресницы судорожно трепетали. Блис знал, что обезболивающие и блокираторы действуют из рук вон плохо. Как он ещё говорил в таком состоянии — не понять. Пальцы, способные без особых усилий свернуть шею, невесомо гладили чёрные спутавшиеся волосы. Тим уговаривал своего старшего товарища, он хотел, чтобы Блис не отчаивался, как другие, чтобы он верил, что у них ещё всё будет хорошо. А тот уже не верил ни во что. Отозвавший его в сторону киборг сообщил, что титановая стрела, выпущенная из арбалета вошла в мозг, и если они попытаются перенести раненого, либо вытащить стрелу, это может убить его мгновенно. Баркью тогда посмотрел на растерзанное тело товарища и понял, что это конец. Правая рука Тима была по плечо оторвана выстрелом из миномёта.

— Конечно, Тим, мы прорвёмся. Ты только больше не беги вперёд меня, понял, парень? Я здесь старший.

— Я знаю. Прости, я больше не буду. Обещаю. Помнишь, ты меня уже спас однажды от смерти? Я перепугался тогда, а ты одной левой уложил тех ребят. Ты и забыл меня через минуту. А я помнил. Перевёлся на боевое только, чтобы стать таким же как ты, чтобы тебя увидеть. Отдать долг. Вот я его и отдал. Теперь мы равны. Странное ощущение... Руки нет, а будто она при мне. Касаюсь твоих волос... Как темно... Блис, ты не уходи только. Мы ведь выберемся. И ты перестанешь... Меня... Мальчишкой...

Баркью склонился над парнем и осторожно поцеловал его приоткрытые губы, стараясь не задеть тупой конец стрелы, торчащий прямо из окровавленной глазницы Тима. Тот отключился от боли, и, если бы можно было вернуть время вспять, он оттолкнул бы напарника, закрыл бы его собой. Но время неумолимо. Киборгу был необходим регенератор, но здесь не было ничего, что могло бы помочь.

* * *

Блис очнулся внутри заброшенного завода. Всё, что осталось от некогда огромного творения рук человеческих, это поросшие слабой растительностью каменные стены, кое-где осыпавшиеся, да металлические конструкции внутри этих стен, изъеденные коррозией. Металл был крепким, таким крепким, что несколько столетий, а, может быть, даже Пыльная война не уничтожили его полностью.

Забившись в угол, киборг проклял своё совершенное тело, которое даже в бессознательном состоянии, в полубреду доползло до укрытия.

А, может, и не стоит умирать так быстро? Если все обстоятельства против? Зачем искушать судьбу?

Эти мысли словно окатили холодной водой разгорячённый отчаянием разум. Ведь он жив. Пусть стабилизаторы ноют, раскалённые до боли вшивки сводят с ума, он всё же ещё живёт. Он существует, дышит, мыслит. Просчитывает решения.

Блис силился понять, являются ли эти мысли его собственными? Или это всё та же программа берёт верх над человеческим разумом. И не мог осознать себя до конца. Сложное строение разума полумашины могло свести с ума даже такого, как он. Взбунтовавшиеся стабилизаторы не позволяли рассуждать хладнокровно. В одно он начал верить — ему хотелось жить.

* * *

Несколько дней киборгам Мастера Теодониуса удавалось отбивать атаки повстанцев. В их руках был пульт управления, старшие пытались разобраться, что к чему. План прорыва назревал в головах солдат, и вскоре он был разработан, обсуждён и утверждён.

Если открыть площадку для флаеров, то главный офис станет лёгкой добычей. Десант сможет высадиться на крыше, которая сейчас для этого не пригодна из-за автоматически выдвигающихся ежей. И сейчас проще достать их снизу, а не сверху. По сути они спрятались в неприступной крепости. Но долго удерживать её киборгам без инъекций вряд ли удастся. Поэтому было принято решение об открытии верхней площадки с намерением захватить флаеры врага и покинуть опасную зону, либо погибнуть в схватке.

Перед проведением последней операции отряд разделился. Все, кто был старше тридцати пошли вниз, когда головорезы из корпорации предприняли очередную попытку прорыва. Баркью было двадцать восемь, и его вместе с другими отправляли наверх, встречать гостей, но он отказался. У тех, кто пошёл наверх, был больший шанс вырваться и спастись. Но все они были в одной связке, поэтому отказ был понят и принят, и Блисаргон Баркью спустился на этаж ниже вместе с товарищами. Тим так и остался лежать вместе со своими погибшими соратниками и убитым Мастером.

Здесь уже во всю шёл бой, и киборгов Теодониуса теснили на верхний этаж. Волна вооружённых до зубов "вшитых" людей и киборгов взбунтовавшихся корпораций заполняла помещения башни одно за другим. В киборгов Мастера летели пули, гранаты, металлические стрелы. Среди оружия, направленного против них арбалет был единственным, что-то вроде именной подписи. Ненависть росла в груди Баркью, пока он ждал своей очереди вступить в бой. И тут с площадки верхнего этажа Блис увидел хозяина механического арбалета, который метал стрелы подобно пулемёту. На мужчине была маска, но знать врага в лицо сейчас и не было никакой необходимости. Уворачиваясь от ударов и пуль, Баркью подбирался всё ближе к площадке с которой "снайпер" скашивал его соратников одного за другим. Словно заговорённый, Блис ринулся через толпу перешедших в рукопашную, раскидываая врагов на своём пути одного за другим, снимая снайперов полегче почти щегольски точными выстрелами в голову. Арбалетчик забрался на возвышение, здесь на постаменте когда-то стояла статуя, изображавшая двух борцов, доставшаяся от древних предков, считавшаяся древностью ещё до Пыльной войны. Теперь же От Самсона и Геракла остались лишь обломки, поверженные невежественными потомками и рассеянные в прах. Но, уверенный в себе, снайпер даже не смотрел вниз, зная, что под ним только верные люди, он и не заметил, как киборг Мастера Теодониуса оказался в непосредственной близости от него. Так близко, что смог дотянуться до его лодыжки. Короткий вскрик и град титановых стрел прекратился. В завязавшейся потасовке киборг брал верх, ведь его противником был всего навсего "вшитый" человек. Довольно неплохо вшитый, но не настолько, чтобы противостоять высокопроцентной полумашине, которой к тому же ещё руководствовали человеческие эмоции. Стальной захват на горле убийцы и тот в мгновение ока становится жертвой. Резкий разворот, и Баркью с размаху опрокинул уже бесчувственное мёртвое тело на его же соратников, бросившихся на помощь. Мощный удар скосил сразу нескольких, а Блис тем временем оказался на том же каменном постаменте, сжимая дикрайзер в одной руке, а арбалет поверженного противника в другой. И теперь началась совсем иная игра.

* * *

Мутанты — главная опасность Междугородья. Эти твари преследовали его не один день. Запах химеры привлекал их сильнее человеческого, но Люций не останавливался. Он должен был добраться до Нидреда и даже хрипящий измученный старый байк, который ему удалось угнать у местного племени байкеров, не подведёт. В случае чего он собирался бежать пешком столько, сколько нужно, не теряя скорости и не уставая.

Но мутанты. Он и не догадывался о существовании таких тварей. Кислый запах не отпугивал их, а наоборот. Эти падальщики обитали возле огромного могильника, куда сбрасывали останки никуда негодных химер, бракованных или уже отслуживших своё. И на беду его предыдущий байк, который был не лучше нового, отказал в непосредственной близости от огромной ямы из которой тянуло резким трупным запахом. Сюда видимо давненько не привозили свежие останки и запах тёплой химерьей плоти разбудил гадов. Сперва Люций даже не понял, что это такое. Они были похожи на плоские камни абсолютно одинаковой формы, а когда он пнул один такой с досады, тот зашевелился и волосы зашевелились на голове химеры. Это было что-то похожее на древних черепах, сперва из-под "камня" вылилось немного красноватой слизи, потом показалась уродливая розовая голова, покрытая мелкими волосками больше напоминавшими волосы человека, чем шерсть животных. Люций отшатнулся и достал припрятанный тесак. Существо открыло один единственный глаз и уставилось на него, под глазом образовались два отверстия, через которые существо с булькающим звуком втянуло воздух и утробно зарычало. Люций медленно отступал, не в силах отвести глаз от ужасающего зрелища, из-под серого панциря показались такие же розовые, но покрытые жёсткими пластинами лапы с пальцами — по пять на каждой. Они напоминали человеческие руки, только задние, как и у людей были длиннее передних. Мутант встал на задние лапы, которые подняли его над землёй на высоту десятилетнего ребёнка, и зарычал ещё громче. Передние лапы были непропорционально короткими. Он плавно опустился на них и поскрёб тёмными пластинами ногтей каменистую землю. Люций отступил ещё на шаг и почувствовал, как что-то шевелится уже у его ног. Не выдержав, он сорвался и побежал по дороге, подальше от мерзких тварей. Тогда же они и начали преследование.

Химера надеялась оторваться, ведь передвигались они, как оказалось не так быстро, но, устроив часовой привал, немного отдохнув и пообедав пойманным мелким зверьём, он снова услышал неприятные булькающе-хрипящий рык совсем близко. После этого Люций не останавливался. И теперь мчался на добытом байке всё приближаясь к Нидреду, в котором надеялся слиться с толпой и дожить свою жизнь в покое.

* * *

Баркью косил врагов, безошибочно попадая только по противнику, вскоре киборги Мастера начали вытеснять противника с этажа, в котором располагалось фойе офиса и наступила недолгая передышка. В это время Блис успел собрать нашедшие свои цели окровавленные стрелы и перезарядить арбалет.

— Кто-нибудь помнит, чтобы нам удавалось такое?

— На этот раз работа была не просто слаженной. Нам повезло. И многое благодаря Баркью, — угрюмо опустившего арбалет киборга похлопали по плечу.

— Медлить нельзя, — он поднял голову и мотнул плечом. — Парням сверху наверняка нужна помощь, а значит, надо вызвать огонь на себя. Снова.

— Да, ты прав. Ну что? Пересчитаемся, и вперёд.

Оставшихся в живых оказалось не так много, и вскоре раздался взрыв. Это киборги погибшего Мастера заминировали огромные массивные двери, которые покосились и с металлическим скрежетом распахнулись. Снаружи часть захватчиков оглушило взрывной волной. Киборги вылетели из распахнутых дверей, словно вихрь, сметая на своём пути всех, кто попадался. Блис снимал снайперов одного за другим, остальные тоже не теряли времени даром. Когда патронов осталось вдвое меньше, они пошли в рукопашную, всё же стараясь не подпускать врагов близко. Электрошокеры были почти у всех солдат корпорации.

Никто из них не предполагал столь удачного стечения обстоятельств. Отряду из сорока высокопроцентных киборгов удалось прорваться сквозь армию корпорации и добраться до открытой площадки, где отдыхало несколько флаеров. Уворачиваясь от выстрелов, все оставшиеся в живых ринулись к машинам. Только бы успеть! И главное, чтобы пули не пробили баки, залитые под завязку, иначе всё будет напрасно. Блис перестал стрелять, он вырубил двоих пилотов и охрану мощными ударами в челюсть и живот, забрался в кабину вторым пилотом, пока остальные отстреливались и заполняли небольшой бронированный салон. Второй флаер поменьше тоже захватили киборги Мастера Теодониуса, и он уже выруливал на взлётную площадку. А спустя секунд двадцать оба флаера поднялись в воздух.

Блис посмотрел вниз на оставленную площадку, по которой бежали люди, беспрестанно стреляя по бронированным машинам, но пули, выбивая из металла и обшивки искры, отскакивали от них. Если бы Тим дожил до этого момента, он бы запрыгнул к нему на шею, с весёлым гиканьем. Мальчишка никогда не умел скрывать эмоций.

Взлетая выше, они увидели, что на верхней площадке нет никого живого, только дымилось несколько подорванных флаеров. Пересчитав выживших, они направились прочь из города. Во флаере вместе с Баркью их было семнадцать.

* * *

Блис услышал рёв приближающегося байка. Звук старого мотора ему не спутать ни с чем другим. Это явно был байкер-одиночка. Возможно, вооружённый, но для высокопроцентного киборга, пусть и топливнозависимого, не представляющий особенной опасности. Можно было бы, конечно, спрятаться и переждать, когда тот уедет, но Блисаргону нужен был этот байк. Теперь, когда он решил жить, жить столько, сколько сможет, нужно было выбираться отсюда и возвращаться в Нидред. Поэтому он вышел из укрытия и буквально ринулся наперерез мчащейся машине. Парень на байке завизжал, или это был визг тормозов, когда киборг вцепился в руль машины, перехватил управление и вскочил в седло позади байкера.

— Отцепись! — блондин, что сидел в седле, ударил по тормозам и вцепился в свой руль, отталкивая локтями киборга с нечеловеческой силой, выбивая весь воздух из его лёгких.

Но не тут то было. Блис со всей силы ударил байкера, оказавшегося химерой, в висок ребром ладони и, когда тот потерял сознание, снова перехватил управление, но обмякшую тушку не сбросил на дорогу, как собирался сперва. Люций так и остался болтаться в седле.

Куда бы не направлялась химера, теперь его путь лежал в город.

Блис скитался по междугородью уже больше недели в поисках неминуемой смерти. Поэтому возвращаться придётся не один день, хотя и с гораздо большей скоростью.

Люций очнулся спустя несколько часов, но старательно скрывать этот факт ему удалось не больше пяти минут.

— Эй, сядь ровно. Довольно притворяться, дорогуша. Мне ещё долго придётся тебя держать? — прозвучал откуда-то сверху уверенный голос киборга. Химера зафырчала и подняла слезящиеся от солнца глаза.

— Ты кто такой? Угнал мой байк, чуть не убил, а теперь ещё и командуешь! — хрипло прошипел Люций. За долгое время он впервые разговаривал с человеком.

— Я киборг Мастера Теодониуса. Ты сопротивлялся, поэтому мне пришлось тебя ударить. А байк я просто взял покататься. Когда мы доедем до города, я с радостью отдам тебе эту развалюху, — безапелляционно заявил Баркью, и Люций притих, обдумывая услышанное.

— Мастера Теодониуса говоришь? — заговорил он более похожим на человеческий голосом спустя около получаса. Солнце уже не пекло и даже собиралось в скором времени садиться. Блис стал замедлять скорость, выбирая место для недолгого привала, чтобы потом ехать всю ночь, — Значит, ты свободный? Топливнозависимый? Нелегал! — химера зафырчала, так смеясь, и затихла под грозным взглядом высокопроцентного киборга. — Не в Нидред ли направляешься?

— А тебе какое дело? — Баркью остановил байк на открытом месте и, заметив, как потянулись руки химеры к рулю, перехватил и заломил их, растягивая губы в недоброй усмешке, — Даже не думай. Убъю на месте.

Люций зашипел, изворачиваясь, а потом замер и глубоко вздохнув, кивнул.

— Ладно. Всё. Хватит. Я понял. Едем вместе в Нидред. Мне и самому туда надо. И нет смысла сбегать. Вдвоём всё равно безопасней. Если только ты не будешь распускать руки, дорогуша, — передразнил он киборга. Блис некоторое время внимательно вглядывался в лицо этого странного типа, а потом отпустил его.

— Действительно. Вдвоём куда безопасней, — ответил он, не сводя подозрительного взгляда с химеры. — А что? Ты что-то боишься?

— Да, нет, ничего такого, — Люций вспомнил о мутантах и его передёрнуло. — Здесь в Междугородье много всяких тварей водится.

Он слез с байка и сел прямо на каменистую землю, потирая виски. Баркью последовал за ним, только прислонился спиной к переднему колесу байка и прикрыл глаза.

— А тебя как забросило в такую даль от города? Скрываешься? Или кто-то тебя сюда привёз? — спросила любопытная химера.

Киборг хмыкнул и приоткрыл один глаз.

— Поведай ка мне сперва свою историю, дорогуша, если хочешь услышать мою.

Люций посерьёзнел и отвернулся, а потом и вовсе растянулся на земле, по-кошачьи потягиваясь.

— А что обо мне? Родился из пробирки, жил в лаборатории, пока хозяин не решил меня уничтожить. Сбежал от него. Теперь пытаюсь освоиться в большом мире.

— А почему хозяин решил тебя аннигилировать? И кто твой хозяин? — с любопытством спросил Баркью.

Химера зафырчала и поскребла когтями по земле.

— Всё-то тебе расскажи... Мастер Ирон. Знаешь такого?

— Слышал.

— Вот он мне кишки выпустить хотел, а ведь я ничего плохого не сделал. Родился слишком умным. Я жить хочу. И больше ничего. А они говорят бракованный, "аннигилировать".

Блисаргон протяжно вздохнул, дослушав химеру с её складным рассказом. Жить все хотят. Даже такие бездушные твари, о которых говорят, что и мозгов у них нет.

— Тебя как звать-то?

— Люций... А тебя?

— Баркью. Блис Баркью.

— Так с тобой-то что приключилось? Про Мастера Теодониуса я слышал. Сочувствую.

— Да, что тут скажешь? Я в отличии от тебя по другой причине здесь очутился, дорогуша, — мрачно хмурясь, начал он, — Смерти своей искал. Говорят в Междугородье в одиночку и ночь пережить сложно. Думал, уйду подальше и обману программу антисуицид. Так нет. Она меня из всех передряг вытаскивает. Ничто меня не берёт. Даже страшно.

Люций сел и непонимающе уставился на киборга. Он и представить себе не мог, чтобы кто-то хотел умереть и столько для этого делал.

— Вот люди! Твари неблагодарные! — возмутилась химера, распахнутыми глазищами глядя перед собой. — Хочешь я тебя убью?

Баркью рассмеялся совсем искренне, так что Люций даже обиделся.

— Если не боишься, попробуй. Тут недавно стая мутантов тоже пыталась.

— И что?

— И нет уже этих мутантов.

— Врёшь!

Киборг снова рассмеялся, и Люций опустился на землю, расслабляя напряжённые мышцы.

— А под байк ко мне зачем бросился?

— Решил что хватит прохлаждаться. Раз смерть меня не берёт, то жить надо, а то и правда загнусь без топлива, — он замолчал и теперь надолго, прикрыв глаза.

Люций тоже не нарушал тишину, только снова поднял голову, рассматривая киборга. А он и не придавал значения тому, как иногда напрягалось его лицо. Этот киборг явно страдал от топливной зависимости, и сейчас переживал не лучшие времена. Мало того, что топливник, так ещё и оборванец оборванцем. Виски отросли, Чёрные плотные, некогда неплохие брюки вытянулись, потёрлись и порвались в нескольких местах, майка насквозь пропиталась потом, только куртка из заменителя кожи выглядела довольно неплохо, качественная вещь сразу видно. Прикрыв глаза, Люций задремал. Но мысль о том, что киборг может без сожаления бросить его прямо здесь, заставила химеру проснуться, как от удара. Он резко сел. Байк и киборг были на месте. Вздохнув с облегчением, Люций поднялся на ноги.

— Я отойду за валун на минуточку.

— Угу... — только и ответил киборг, сложивший руки на груди и похожий сейчас на спящего ковбоя с древних фотографий.

На всякий случай Люций отошёл подальше. Не любил он, чтобы на него пялились. Достаточно с ним обращались, как с животным раньше.

На степь опускались сумерки, солнце почти совсем скрылось в туманной дымке над горизонтом. Скоро оставаться на месте будет крайне опасно и лучше поторопиться. Удостоверившись, что с дороги его не видно, Люций только собрался расстегнуть ширинку, как услышал странный скрежет. Прислушавшись к вновь наступившей тишине, химера снова расслабилась, но тут шорох повторился уже несколько раз, а потом в полумраке появилось оно.

Мутанты ползли совершенно не уставая и не сбиваясь. Каждый из них с шумом втягивал воздух, а плоские пластины ногтей с отвратительным скрежетом загребали каменистую землю.

— Да что б вас! — в сердцах воскликнула химера и рванула обратно к байку, но не успела пробежать и несколько метров, как ощутила жгучую боль в районе лодыжки, будто её проткнули раскалённым железом. Завижжав, Люций упал на одно колено и почувствовал, как немеет нога. Обернувшись он не без отвращения оторвал от себя мутанта, который вогнал ему в ногу свой единственный клык, похожий на жало. Существо открыло отвратительный треугольный рот и зарычало.

Люций попытался бежать, но прокушенная нога не слушалась.

— Блис! Баркью! Помоги мне! — закричал он, ковыляя изо всех сил в сторону байка, но яд быстро распространялся, парализуя химеру, а мутанты окружали его плотным кольцом. Киборг не поможет. Он лучше избавится от бракованной химеры. Любой здравомыслящий человек сбежит. И он не будет задерживаться. Люций был уверен в этом, чувствуя, как силы покидают его, и рухнул на землю. Твари в мгновение набросились на него, утробно рыча и разрывая его одежду плоскими острыми, как бритва, когтями. Люций верещал и отбивался, пока мог двигаться, отшвыривая от себя отвратительных существ.

Блис задремал. Терять ему было нечего, да и уверенность в том, что собственное полумеханическое тело даст знать в случае опасности, расслабляла. Не прошло и несколько минут, как его разбудил голос химеры, которая истошно звала на помощь. Мгновенно включившись, Баркью уже знал, что делать. Мотор байка взревел, и машина ворвалась на поле боя, давя под колёсами отвратительные конечности и панцири, киборг достал дикрайзер, прихваченный из Башни. В нём ещё остался один полный магазин. Люций закрыл лицо руками, когда в него полетели осколки панцирей и ошмётки мягкой плоти, а через минуту его рывком подняла и усадила на байк крепкая рука киборга. Машина быстро покатила в сторону города. Блис решил, что задерживаться здесь больше не стоит, даже если ему удалось уничтожить всех тварей, химере была необходима медицинская помощь.

Люций начал приходить в себя только на второй день. После паралича, во время которого ему снились сны, страшные, непонятные сны. Химеры не видят снов, поэтому это состояние пугало Люция даже во сне. После действия неизвестного яда, Люция ещё вело. Он прижался к груди киборга, который придерживал его одной рукой, как обнимал, и просто дремал прямо на байке.

— Ты спас меня... Это странно.

— Что в этом странного? — киборг снова сжал зубы, от пронзившей позвоночник острой боли.

— Не знаю. Я нелегал, химера, ты — кибер. Я думал, ты уедешь. Зачем я тебе живой?

— Мы ж вроде как теперь вдвоём. Вдвоём безопаснее.

Люций фыркнул и притих, когда он снова открыл рот, Блис оборвал его.

— Если есть силы болтать, то держись сам крепче, дорогуша.

Химера с готовностью схватилась за руль и дальше ехать стало легче.