Игры пламени (гет)

Огонь дракона опасен, убийственен, всепожирающ, как и его гнев. Также ярость Визериса не имела границ и полностью овладела им. Он не мог думать ни о чём, кроме как о глупой маленькой девчонке. Она посмела оскорбить его, дракона!

Ему никогда не нравились дети Старка, дети врага, но младшая дочь особенно. Слишком назойливая и неприрученная, она не знала понятия долга, своевольные желания стояли для неё на первом месте. Точная копия безумных Одичалых, приютившихся за Стеной.

Дикая волчица, которую под силу обуздать только ещё более сильному животному — дракону. По крайней мере, так он считал до определённого момента.

Сказать, что он был не в восторге от роли пленника в ледяном замке, значит, ничего не сказать. Как бы Старки не пытались показать ему, что в их семье он не чужак, Визерис прекрасно знал, что за спиной они посмеиваются и потешаются над ним. Дейенерис лучше вписалась в эту семью, кажется, даже стала её частью… предательница. Но он мысленно проклинал свою жизнь каждый раз, когда приходилось надевать маску учтивости для лорда Старка и его жены. Мало того, им пытались помыкать, собираясь женить на младшей Старк.

Между ним и этой маленькой мужланкой, предпочитавшей платьям мечи, поселилась глубокая неприязнь, даже большая чем с остальными детьми хозяина Винтерфелла. Не раз девчонка кидала ему жалкие оскорбления и обвинения в том, что он ведёт себя как идиот. Однажды и вовсе влезла в его отношения с сестрой.

В последнее время Дейенерис совсем распоясалась и забылась. Всё чаще он видел, как на её устах играла сахарная улыбка, когда рядом находился Робб Старк. Но сестра не может быть счастлива, если не счастлив брат. Из-за этой нерадивой дурочки Визерис потерял мать, самого дорогого человека. Без Рэйлы его жизнь опустела, оставив в качестве утешения глупую сестрицу.

— Предаёшь обычаи семьи? — ехидно усмехнулся Визерис, наблюдая за тем, как Дени стоит на коленях и молится чардреву в Богороще, месте, где северяне-дикари молились своим несуществующим богам. Место, где его будущая жена обычно тренировалась на мечах одна или с младшими братьями.

Дени никогда не была Таргариеном. Лишний раз он убедился в этом, завидев, как она преклоняется перед Старыми богами, не их богами.

— Это дань уважения людям, которые нас воспитали, — ответила она, резко обернувшись и взметнув полами мехового плаща. — И потом, скоро я стану Старк и приму веру северян. Ты тоже часть этой семьи и тоже должен молиться…

— Ты будешь указывать мне, что я должен делать?! — возмущённо воскликнул Визерис. — Уж не хочешь ли ты разбудить дракона?

— Ты не дракон, — слова вылетели отрывисто и смело, но действия говорили об обратном: сестра попятилась назад. Стремительным шагом он направился к ней, до боли сжав кулаки.

— Думаешь, Старки смогут спасти тебя от гнева дракона? Думаешь, твой будущий муженёк защитит тебя? — чуть ли не сорвался на крик. Визерис был уже совсем близко, замахнулся, чтобы залепить ей заслуженную пощёчину, когда боль в щеке отвлекла его. Ошарашено остановившись, он ощупал лицо, и вязкая кровь прилипла к пальцам.

— Не тронь её! — раздался звонкий голос со стороны. Младшая из сестёр Старк. Она держала одну руку поднятой с зажатым камнем, похоже, готовая к новому броску. Визерис хотел что-нибудь сказать, но был настолько поражён, что лишь открывал и закрывал рот, глотая холодный воздух.

— Я всегда говорила, что ты глупый, напыщенный, безумный индюк, — чеканя каждое слово, выплюнула девчонка, медленно сокращая расстояние. Визерис собирался ответить, но мысли разбегались.

Он отступил на шаг и, поскользнувшись на мокрой траве, упал. Как таял первый снег на земле, так и его уверенность подкосилась. В сердце закрался страх от мысли, что он будет унижен собственной женой.

— Ты больше не тронешь сестру, — сквозь зубы прошипела малявка. Наконец, она опустила руку и выбросила камень, а затем кивнула Дейенерис, застывшей около Чардрева. Последняя, не спуская глаз с брата, приблизилась к заступнице.

— Пойдём, — предложила Арья и, положив руку ей на плечо, увела из Богорощи.

Может, он не смог ответить тогда, но Визерис не был бы драконом, если бы не проучил надоедливую муху. Мелкая, глупая идиотка посмела перечить ему, — законному владыке Семи королевств — а такое простить нельзя. Но, к счастью, месть представлялось очень близкой и реальной — свадьба.

Дикарка должна была стать его женой и ублажать все его прихоти. Он заранее мог считать себя её полноправным господином, и она, независимо от своих желаний, обязана была прислуживать ему.

День свадьбы и первую брачную ночь он ждал как никогда, предвкушая победное торжество.

Провожание молодых в спальню закончилось. Визериса грубо запихнули в комнату, выкрикивая похабные шуточки. Всё-таки северяне — те ещё варвары.

— Ну что, женушка, — едко выплюнул он, зайдя внутрь и пытаясь разглядеть нагую Арью Старк в приглушённом свете свечи, — вот и пришёл судный день, — Визерис по-волчьи оскалился. Ответом было молчание. Она не двигалась с места у двери, скрытая темнотой. Сквозь мглу еле проглядывались очертания тонкой фигуры.

Визерис медленно подвигался к северянке, ощетинившись, словно кошка.

— Больше ты не сможешь убегать, — он был уже совсем близко, когда услышал скрежет металла о дерево. Всего шаг разделял их. Визерис протянул руку, уже чувствуя тепло её кожи, но внезапно резкая боль в голове ослепила, и всё потемнело.

Проснулся он уже утром в постели, обнаружив простыни окровавленными. Позже, когда голова перестала зверски гудеть, а неотёсанные глупые северяне прекратили поздравлять его с женитьбой, он наконец смог разобраться со всем. Не без помощи засранки-жены.

Не имея понятия, что случилось той ночью, Визерис, как и другие решил, что ему удалось сбить спесь с девчонки и лишить её главной драгоценности. Когда же за обедом в Большом чертоге он шёпотом намекнул об этом ей, она лукаво улыбнулась и объяснила, что ничего не было.

Как выяснилось, дурёха вырубила его подсвечником, а потом полоснула себя ножом по руке и оставила на простынях кровь. Визериса это привело в бешенство.

Слишком часто он позволял ей себя унижать, смакуя мысль о том, как сладка будет месть. И вот у него украли даже это. Жизнь обошлась с ним слишком несправедливо, сделав сестру счастливой, а его козлом отпущения.

Тогда же за обедом он сильно сжал ногу жены под столом. Однако непутёвая дикарка вцепилась ногтями в его руку, и он не мог более наказывать её.

Дальнейшие его надежды также не оправдались. Ни в одну из последующих ночей он не получил желанное унижение жёнушки. Даже шлюхи не приносили былой отрады и расслабления: мысль о северной девчонке неизменно отвлекала. Иногда бунтарка не объявлялась ночами, проводя их невесть где, но чаще опаивала его либо за ужином, либо прямо в комнате чертовщиной, от которой быстро склонило ко сну. Один раз и вовсе подралась с ним. Полоснула по лицу каким-то клинком, а затем стукнула по голове кувшином с водой, пока супруг зажимал рану.

Спустя бесчисленное количество неудовлетворённых ночей Визерис прекратил любые попытки затащить жену в постель. Решил, что лучше использовать хитрость. Силу не отважился применить после того, как Эддард Старк ясно намекнул, что если увидит ещё хоть одну царапину на теле дочери, то поотрубает ему пальцы или отошлет прочь на Стену. Всё лучше, чем каждый день осознавать свою никчёмность, но Визерис не стал спорить, всё-таки он не так глуп, как наивный Робб Старк, муж сестрицы.

Спустя неделю после бракосочетания Таргариенов и Старков они направились в Королевскую гавань на свадьбу Сансы и Джоффри. Таргариены, якобы как часть этой семьи, тоже обязаны были присутствовать. Впрочем, Визерис не унывал: ему предстояло вновь увидеть свою старую обитель — Красный замок. Будущее место его правления, которое он займёт, когда получит от Вариса долгожданную армию и поднимет восстание. И как только это случится, женушке придётся просить прощения и падать ниц, вымаливая пощаду себе и своей семье. Вот тогда он и сможет отыграться.

По дороге в столицу их процессия сделала остановку в Гостинице на Перекрёстке. Визерис был только рад, учитывая, как сильно ему успела надоесть нудная поездка. Уныние и грусть он запросто утолял в вине — единственном друге в окружении врагов.

Жена приходила в покои поздно ночью и, не раздеваясь, спала в кресле со злополучным тонким клинком и лютоволчицей у ног, чутко охранявшей хозяйку и мигавшей впотьмах звериными глазами. Впрочем, это не играло особой роли. Не важно, сколько времени пройдёт, прежде чем она оддастся ему, главное, что это произойдёт.

Погружённый в невесёлые думы, Визерис, чуть пошатываясь от выпитого, продирался сквозь лесные дебри. Погода стояла отвратнейшая: нещадно светило летнее солнце, оставляя в глазах блики; было жарко, не наблюдалось даже лёгкого ветра. Всё это выводило внутреннго дракона из себя, пока он утолял жажду в бурдюке красного Арборского.

Прислонившись к сухому стволу одного из деревьев и вкушая блаженный напиток, Визерис не сразу заметил массивного зверя, безмолвно наблюдавшего за ним среди лесных колонн. Волчица жёнушки, такая же глупая, как и она сама.

Выпитое вино совершенно лишило чувства страха, к тому же зверюга вроде как была ручной, поэтому Визерис раздражённо уставился на неё. С минуту они наблюдали друг за другом, пока он не нарушил тишину:

— Тупая сука, — раздражённо выплюнул он и поплёлся дальше — искать поле битвы у Трезубца, где варварски убили его брата Рейгара. Пройдя довольно солидное расстояние — в несколько метров — Визерис не сразу заметил, что лютоволчица идёт за ним следом. Это надоедало и выбешивало, он чувствовал, что дракон вот-вот будет разбужен.

Жена, что ли, послала эту животину следить за ним и раздражать напоминанием о себе? Пытаясь застать зверя врасплох, он круто развернулся на каблуках, еле удержавшись, чтобы не упасть в травяные объятья.

— Ну, что тебе нужно? — чуть ли не кричал Визерис, ошалело глядя на волчицу. Та лишь жалобно заскулила, склонив голову набок и прожигая в нем дыру глазами-янтарями. Дальнейший поток бранных слов потонул в крике. Обернувшись, он смог разглядеть среди деревьев прогалину и очертания людей. В беспамятстве двинулся туда, а волчица засеменила за ним, навострив уши.

Визерис притаился около дерева, чтобы незаметно наблюдать за происходящим. Нимерия остановилась рядом, также с любопытством взирая на картину у реки.

Кричала и визжала, надрывая глотку, Санса Старк, девица без мозгов, но с большим самомнением и задатками дуры.

— Прекратите оба! Остановитесь! Вы все испортили! — отчаянно вопила рыжая, однако никто явно не слушал. Волчица, словно почуяв неладное, оскалилась и низко зарычала.

Визерис не знал, смеяться или гневаться, видя, как жена «дерётся» с королевским отпрыском Джоффри Баратеоном. Принц замахивался на Арью мечом, пока она успешно увёртывалась от ударов. Но уже через секунду удача покинула девчонку, та повалилась спиной на землю, а Джоффри, выкрикивая грязные ругательства, наставил меч на неё.

Хмель будто сие же мгновение выветрился из головы. Визерис несколько протрезвел, наблюдая, как его жена наконец испытала унижение. Однако вместо того, чтобы помочь приструнить дурёху, о чём давно мечтал, он бросил бурдюк вина и, взяв волчицу за загривок, спустил на будущего короля.

Сам Визерис, не задержавшись, кинулся в гущу происходящего. Быстро шагая, по пути поднял с земли меч и наставил на принца, распластавшегося на земле и зажимающего окровавленную руку.

Завидев Таргариена, мальчишка испуганно и непонимающе воззрился на него.

— Н-не надо, — жалобно скулил венценосный щенок, пока Визерис шумно пыхтел, пытаясь выровнять дыхание.

— Ты. Больше. Никогда. Не тронешь. Мою жену, — чётко выговаривал он, не опуская клинка. То ли вино ударило в голову, то ли гнев возобладал, но внезапно даже для самого себя Визерис провёл острием меча кровавую царапину по щеке Джоффри. Последний взвыл от боли и, ухватившись за рану, склонился над травой, пытаясь скрыть мелкие слёзы, выступившие на глазах.

Превосходство обуяло ум, Визерис хотел избить мальчишку до полусмерти и проучить, но вовремя остановился. Надменно скривившись, он бросил оружие рядом с королём. Жена, словно ручная, тут же подняла клинок и со всей силы кинула в реку, а потом скрылась в лесу вместе с собачонкой.

Визерис нехотя последовал её примеру, понимая, что уже достаточно натворил.

Остальная часть дня прошла в какофонии страстей и выяснении отношений. Визерис любил лишь одни семейные драмы — случайные моменты, когда мог отыграться на сестре, награждая её синяками. Остальные не волновали его и казались чуждыми. Пока Ланнистеры и Старки выясняли, у кого больше влияния на толстосума-короля, он откровенно скучал, понимая, что давешняя дружба Старка и Баратеона сыграет главную роль. Впрочем, и ненависть пузана к Таргариенам не осталась незамеченной.

В качестве наказания за случившееся Визериса приговорили к двухдневному заточению в трактирной комнате, из которой ему не позволялось выходить. Для него это был шанс поразмыслить над произошедшим.

Глупо было вступаться за жену, которая даже спасибо не скажет. Но чувство собственничества сказало своё: в конце концов, никто, кроме Визериса, не посмеет трогать эту сучку. Обуздать волчицу — его долг, которым он не поделится ни с кем.

Размышляя об этом, он сидел в кресле за столом и допивал вино из кубка. Время неумолимо клонилось к ночи, когда дверь комнаты бесцеремонно отворилась, и вошёл гость.

— Что ты здесь забыла? — не оборачиваясь, спросил Визерис. Её уверенные прыткие шаги он мог бы узнать из тысячи.

— Я… — она замялась. Даже непривычно было слышать в её голосе неуверенность. — Хотела сказать спасибо, — со вздохом закончила жена. Визерис криво усмехнулся. Вот долгожданный победоносный момент, но почему же радости он от этого не испытывал? Ответ пришёл сам собой, непроизвольно слетев с губ:

— Теперь ты Таргариен, — горько процедил он, наблюдая за тем, как алая жидкость обагряет серебряные стены кубка. Эта фраза стала откровением для Визериса. А ведь разгадка была так проста…

— Даже короли не смеют унижать драконов, — с грустью объяснил он, предавшись вину и воспоминаниям о том, как жалко уничтожили его семью. — Теперь ты дракон и должна внушать страх своим врагам, а не трепетать перед ними.

— Но ты пугаешь не только своих врагов, — ответила девчонка, привлекая его внимание. Визерис заинтригованно повернул голову в её сторону. На лице ее отразилась решимость, смешанная с любопытством и недоумением. Выглядела она как-то странно: сильно закутанная в плащ походила на маленький свёрток ткани, и стояла подле кровати. Его это откровенно заинтересовало.

— Ты меня боишься? — догадливо протянул он, азартно облизнув губы и отставив кубок. Она ничего не ответила, уставившись в стену напротив.

Визерис осторожно поднялся и, продолжая глупо улыбаться, медленно направился к ней, словно зверь, завидевший жертву.

Девка поёжилась и, как заговоренная, с еле заметной дрожью залепетала:

— Мать говорит, что они с отцом тоже не любили друг друга поначалу. Но они прожили вместе так долго, — она перевела бесстрашный взгляд на него, вплотную подошедшего к ней. — Мы тоже должны с чего-то начать, — уже совсем тихо закончила она, скинув серый плащ и с вызовом глядя на мужа.

Женушка осталась совсем нагой, если не считать решимости, которую она использовала, как щит. Визерис нарочито небрежно крутил её волосы на пальце, не сводя глаз с лица.

— Глупая девчонка, — хрипло, но торжествующе произнёс он и склонился над ней. Поцелуй вышел совсем не жёстким и не властным, как должно быть у короля, а скорее, наоборот до странности мягким и даже… нежным. Визерис свалил это на вино и, предпочтя забыться моментом, повалил жену на кровать, цепко ухватив её за бедро.

Девчонка попросту выжала из него все соки, ненависть и отвращение, одолевавшие его по отношению к ней. В какой-то мере он устал, ему надоело гоняться за ней, в то время как он мог спокойно накрыться волной удовольствия и не вспоминать о том, что ведёт себя неподобающе королю.

Стоило давно признать: отныне Арья, его жена, тоже Таргариен, а значит, тоже имеет права на престол и должна править. Отомстить он ещё успеет, когда она будет носить под сердцем его наследника...