Эрвин не верит (джен)

Эрвин смотрит на Хисторию в белом платье, с короной на голове, огромной не только количеством металла, но и ответственностью, и не верит, что эти полтора метра совсем недавно предложили смелый и выигрышный план по восстановлению веры народа и в армию, и в монархию. Не верит, что эта маленькая девочка сама бесстрашно понеслась на огромного титана, ее родного отца, и смогла победить — не только его, но и саму себя. А ведь видел своими глазами, внимательно следил не только за всем боем, но и за самой ценной своей небоевой единицей.

Коронация, разумеется, проходит успешно. Народ ликует, маленькая храбрая королева кланяется этому народу, а перед ней преклоняют колена те, кто привел ее по трупам и заговорам к короне и титулу. Эрвин опускает голову, но из-под опущенных ресниц все равно наблюдает за новой королевой, и все еще не верит до конца, что это та самая маленькая девочка, чудом ставшая десятой в своем выпуске, маленькая девочка, которая могла бы служить в королевской полиции за стенами, где стольким обездоленным надо помочь, а выбрала разведотряд. Не верит даже в то, что сам, искалеченный, несся на того огромного титана и даже чудом победил[1].

А Королева стоит, величественная, в церемониальном белом платье, в огромной короне металла и ответственности, и смотрит вперед открытым смелым взглядом. На секунду Эрвину кажется, что он видит собственные глаза — но нет, они на месте. А перед ним уже не та маленькая добрая девочка Криста Ленц, которая заботилась о всех и каждом, а Хистория, наследница рода Рейс по праву крови и по праву силы.

Эрвин не верит даже в то, что после коронации эта сильная и смелая Хистория идет к Леви с твердым намерением ему врезать, подбадриваемая своими боевыми товарищами, которые так и не видят в ней свою королеву. И ведь даже ударяет: Леви потом с явным наслаждением рассказывает, какие у них всех, этих сто четвертых, прошедших через самый ад, тупые рожи. И королева туда же, хотя совсем недавно всем вешала лапшу о своей силе и величии. Эрвин скрывает усмешку, видя за привычно грубыми словами капрала непривычные тепло и привязанность, и этому верит.

* * *

— А малышка-то с характером, — замечает Дот Пиксис как бы между делом, внимательно так глядя на Хисторию, которая удаляется с маленького совещания. Она только-только выложила — вернее, поставила перед фактом в приказном, поистине королевском тоне — свой план касательно благоустройства всех тех, кто остался без семьи и крыши над головой. Говорила страстно, но твердо, о том, что больше не позволит детям расти в трущобах, что это ее долг как королевы, а долг всех остальных — ей помочь. И Леви смотрел на нее, такую маленькую, но такую уверенную, с явным одобрением, так что уже тогда Эрвин понимал: отказать королеве никак не получится. Да и не стоит, в конце-то концов, терять ее доверие только потому, что армии сподручнее пускать деньги на борьбу, чем на мир.

— Королева, — наконец отвечает Эрвин, и едва сдерживается от того, чтобы напомнить, в каком окружении эта королева находилась в последнее время. Там и резкий Леви, и беспардонные товарищи из памятного сто четвертого, и титаны в человеческом облике, и люди, превращающиеся в титанов, и самый тяжелый выбор в ее жизни.

— Королева, — согласно хмыкает Пиксис, — к такой только толкового короля надо. Чтобы, даже реши она перестать быть просто красивым символом, помнила, благодаря кому вознеслась.

Эрвин только пожимает плечами, дескать, еще рано судить, а завтра стену может прорвать очередной Колосс, и тогда уже совсем не станет важно, был ли кто при королеве. И незаметно переводит разговор на излюбленную тему военных — тему собственно войны, благо что титаны всегда дают о чем побеседовать. Ему самому стоит подумать на тему королевы и ее места в иерархии нынешней власти, и меньше всего хочется этими самыми мыслями делиться.

* * *

— Она начинает тебе нравиться, — между делом замечает Эрвин после очередного совета, на котором Леви так уверенно поддерживает начинания королевы, помогает ей усовершенствовать план и даже обещает выделить людей для помощи. Эрвин уже даже не пытается напомнить, что люди-то его, и сам капрал, если уж на то пошло, тоже.

Аккерман на это отвечает своим фирменным иди-нахер-взглядом, после чего откидывается на спинку стула, прикрывает глаза и безмятежно интересуется:

— А тебе, кажется, перестает?

Эрвин в ответ только улыбается, но Леви этого не видит, поэтому все-таки произносит:

— Она начинает нравиться не только тебе. — Замолкает, и продолжает только тогда, когда капрал открывает глаза и слушает еще более внимательно, чем обычно. — Молодая королева, только-только взошедшая на престол. Не дурна собой, но больше беспокоится о детях, чем о собственной власти. Последняя наследница рода, над которой нет никого, даже армии может указывать, ее все равно не посмеют сместить. И, — Эрвин снова делает паузу, чтобы закончить за миг до того, как Леви собирается его грубо и бесцеремонно поторопить, — незамужняя.

— Так жени ее на этом ублюдочном Йегере, — от всей души советует капрал, после чего красочно расписывает, какая из этих двоих получится отменная парочка. И ведь намеренно ошибся, сказав «жени». Эрвин только усмехается, выслушивая очередные «комплименты» самым нынче проблемным разведчикам из сто четвертого. Своего он достигает: пока Аккерман рядом, никому не будет позволено пытаться окрутить Хисторию.

Да и сама она, позже отчетливо понимает Эрвин, не настолько наивна, чтобы позволить подобное.

* * *

Хистория слушает внимательно, заинтересованно. В глазах все та же открытая уверенность, взгляд прямой, ни чета той Кристе Ленц, маленькой пугливой девочке из разведотряда.

— Вы прекрасно справляетесь с приютом, но во все то, что касается политической, экономической и военной стратегии, пока лучше оставлять на тех, кто в этом разбирается дольше, — продолжает Эрвин, ничуть не смущаясь несколько насмешливого взгляда. Королева умнее, чем все привыкли считать, и счастье, что он замечает это раньше. — Сейчас со всем этим справляется армия, но когда битва с титанами закончится, придется справляться силами своими и советников. Поэтому вам рядом нужны надежные люди, и озаботиться их нахождением стоит уже сейчас.

— Я считаю вас вполне надежным, — произносит Хистория мягким голосом Кристы, но нотки в нем железные. — Капрала Леви. Майора Ханджи. Но они — воины, которые не смогут быть не на передовой, а вы… — она замолкает, взглядом останавливается на пустом рукаве. — Сможете?

— Позвольте мне ответить, когда закончится эта война. Спокойной ночи, Ваше величество, — Эрвин поднимается, церемониально кланяется и удаляется, полностью удовлетворенный. Окажись Хистория наивной идеалисткой, было бы проще, но так его уже точно не будет мучить совесть.

* * *

Леви глядит на половину совета своим убийственным взглядом, и под ним те почему-то сникают, больше не горят желанием соглашаться с королевой так рьяно, с таким подобострастием, а Пиксис хмурится и смеряет капрала взглядом тяжелым и недовольным.

— Не кажется ли вам, что Аккерман что-то задумал? — спрашивает он у Эрвина после совета, провожая Леви и Хисторию все тем же взглядом. Взглядом человека, чей блестящий план рискует разрушится по вине того, от кого угрозы совсем не ждешь.

— Леви? — Эрвин поднимает бровь в лживом изумлении. — Недавно он предлагал женить на Хистории Йегера и посмотреть, какая убийственная пара из них получится. Было бы забавно, не так ли? — он позволяет себе легкий смешок и по-настоящему наслаждается тем, что Пиксис смешного в подобном раскладе не находит от слова совсем. — Зато благодаря Леви мы можем не беспокоиться, что кто-либо попытается заручиться единоличной поддержкой королевы, — добавляет Эрвин погодя и удаляется. Теперь ему остается только ждать.

* * *

Хистория приходит на третий день. Она несколько расстроена, хоть и пытается это скрыть, но по-прежнему решительна. Пусть и не в той мере, что в день коронации, скорее как перед уничтожением титана-Рейса, когда излагала Эрвину свой план.

Сейчас она пересказывает разговор с Пиксисом, и только в самом конце Эрвин замечает, что на королеве одно только легкое платье, и сама она едва ощутимо подрагивает. Он снимает с себя куртку и накидывает ей на плечи, за что получает чуть благодарный, но куда более — болезненный взгляд.

— Ответьте на тот вопрос сейчас. Если мне суждено и замуж выйти «во благо народа», то пусть это будет хотя бы человек, которому я могу довериться, — наконец заканчивает она, и Эрвин едва сдерживает улыбку. Хорошо, что в отличие от Шадиса он заслужил у своих солдат не только безграничное уважение, но и значительную приязнь.

* * *

Церемонию проводят совсем скоро, на закате. Знают о ней только некоторые, афишировать что-то до окончания войны (или хотя бы до важного в ней перевеса) никто не собирается, и Пиксис с Заккли вроде как и довольны, что рядом с королевой их соратник, но все равно чувствуют, что что-то не так. Никто из сто четвертого пока не знает, но когда Хистория, перед церемонией больше всего похожая на маленькую Кристу, спрашивает, может ли рассказать друзьям, Эрвин разрешает с легким изумлением, дескать, он думал, что она уже сообщила. Но из всего разведывательного отряда в курсе пока только Леви, который присутствует на «торжестве» без капли удовольствия, бросает тем своим особым расчетливый-и-наглый-сукин-сын-тоном, знакомым еще по первой встрече в трущобах:

— Добился-таки своего, — и тянет так издевательски: — Ваше однорукое величество.

Эрвин на это только пожимает плечами. Лучше уж он, чем кто-то из аристократов или других военных лидеров, ему Хистория хотя бы немного доверяет и почти не боится. Почти — хорошая мера, растяжимая. Почти не боялась она коронации, на которой смотрела прямо и уверенно, почти не боится, оставшись наедине со своим теперь уже мужем, комкая в руках подол платья и закусывая губу. Эрвин подходит к ней, мягко проводит рукой по волосами, называет настоящей умницей и говорит, что теперь надо обязательно выспаться, потому что завтра будет очередной трудный день. Эрвин не верит, что это та королева, которая принимала на себя груз короны и ответственности, на равных игралась в мячик под названием политика и в столь юном возрасте согласилась пойти под венец с одноруким командиром, что это та самая Криста Ленц, маленькая и добрая девочка, которая заботилась обо всех и каждом. Не верит, хотя видит своими глазами.

— Спокойной ночи, Хистория, — его губы трогает легкая улыбка, которая совсем не походит на улыбку победителя.

Но сегодня Эрвин победил.

Когда закончится война, ему придется уйти с поста командующего, да и сам разведывательный отряд со всеми его выдающимися боевыми единицами и блестящим командованием может оказаться больше не нужен.

Когда это случится, Эрвин, если выживет, сможет воплощать свою мечту иначе, на другом поприще.

А если не выживет… Кому что будет важно, если величайшая война окажется проиграна?

Эрвин не верит, что после того, как выиграл у людей, погибнет на войне против всего лишь титанов.

1 — вольная трактовка фрейма манги (http://vk.cc/3ZdVzO), которая в данном контексте смотрелась наиболее уместно и наиболее выгодно. На истинность не претендует совершенно.