Сюрприз (джен)

Гермиона никогда не любила Рождество. Она наряжала елку вместе с родителями — чтобы не расстраивать их. Она покупала подарки друзьям — потому что все этого ждали. Она никогда не говорила вслух, как сильно ее раздражает обязательный праздничный дух, аромат еловых венков и вездесущие Санта-Клаусы.

С возрастом ей стало казаться, что есть что-то противоестественное в волшебниках, отмечающих Рождество. Люди, самое существование которых опровергало христианскую модель вселенной, люди, не верующие ни в каких богов, отмечали приход в мир сына божьего.

Но Гермиона молчала. В конце концов, вокруг столько более важных вещей, на которые стоит обратить внимание: положение домовых эльфов, шовинизм в среде магов, ситуация с толщиной дна у котлов... Ой, нет, это уже проблема Перси, вот пусть он ее и решает.

В Министерстве некуда было деться от Рождества с самого ноября. Все ходили счастливые и довольные, обсуждали отпуска и подарки, покупали оберточную бумагу на распродаже. Гермиона искренне не понимала: волшебники, которые могли создать все из ничего, тратили силы и время на такую ерунду, как купить бумагу правильного цвета! Мерлин, да купи ты любую и перекрась! Но нет, только настоящие цвета, только настоящие подарки, только настоящие ели, пусть и с наколдованными огоньками.

Сочельник. Разумеется, Нора. Хотя жизнь сложилась совсем не так, как все они рассчитывали в далеком девяносто восьмом, друзья остаются друзьями, а Молли и Артур по-прежнему ждут их всех, а Джордж устраивает розыгрыши, и вообще...

Гермиона все рассчитала — час на ужин, полчаса на разговоры, полчаса на обмен подарками, а потом прилетит сова со срочным письмом из Министерства.

И все получилось. Ей поверили так легко, что Гермионе даже стало немного обидно. Вот значит, как сильно семье Уизли хочется видеть ее в гостях! Они даже не предложили связаться с Кингсли, чтобы ее срочное дело отложилось еще на час-два!

Вплоть до этого момента Гермионе казалось, что она все сделала правильно.

Внезапно разозлившись и накрутив саму себя, Гермиона аппарировала к дому. Впервые за много лет она жила одна, в собственной квартире, а потому могла себе позволить не ставить елку, не вешать венок на дверь, не развешивать повсюду безвкусную мишуру. Не пускать вездесущий дух Рождества.

Но теперь домой не хотелось. Полночь, декабрь, чудесная погода, тихо падает снег. Сквозь плотные шторы в окнах домов виднеются силуэты празднующих. Они целуются под ядовитой омелой, пьют ром, эгног и огневиски, слушают бормотание телевизора или Селестину Как-ее-там по колдорадио... Возможно, они тоже не любят Рождество, но они не одиноки.

Не то, что Гермиона Грейнджер, из-за своего снобизма и дурного настроения сбежавшая с праздника, слишком уж напоминавшего семейное торжество. А ведь ей никогда не стать частью этой семьи.

Вот она, истинная причина ее нежелания отмечать Рождество. Это семейный праздник, а семьи у нее нет как нет, только друзья, с которыми она не виделась уже... И не вспомнить, сколько.

Школьные годы позади, неразлучная троица гриффиндорцев повзрослела, а их дружба не выдержала испытания взрослой жизнью. Казалось бы, все так прекрасно складывалось — любовь, молодость, работа. Занимайся, чем хочешь, живи с удовольствием, враг повержен, все дороги открыты.

Рон не выдержал первым. Уехал работать в США, присылал открытки, иногда выходил на связь через камин, но все реже. Новые трудности, интересная работа, новые друзья. Молли не понимала отъезда сына, но Гермиона-то, Гермиона знала, как тяжело Рону было все эти годы в тени знаменитого друга. И то, что сам Рональд Уизли стал теперь знаменитостью, никак не сделало его жизнь легче. Совсем наоборот. Рону было проще уехать на другой конец мира, чем жить с бременем своей славы.

Он звал Гермиону с собой. Всего один раз, но звал. Она толком не помнила, что тогда ответила. Кажется, что-то о дурной привычке и проверке чувств.

Спустя полгода Рон приехал навестить родню и среди прочего сказал Гермионе, что она всегда права. Через год он прислал приглашение на свадьбу, и это было прекрасно.

Гарри продержался куда дольше. Он сделал Джинни предложение, они назначили дату свадьбы. Он исправно ходил на работу в Министерство, должен был вскоре стать шефом Аврората.

В один прекрасный день Гарри просто уволился. Сказал, что наловился преступников на всю оставшуюся жизнь. Пресса блаженствовала — какой скандал!

Джинни, в отличие от своих родителей, все поняла. Из Англии они уехали вместе, сразу после свадьбы. Джинни работала внештатным корреспондентом «Пророка», вела спортивную колонку, как и хотела, а чем занимался Гарри, так и не стало достоянием общественности, хотя все очень старались выяснить. Гермиона могла только догадываться по тем мелочам, что нет-нет, да проскальзывали в письмах сквозь ничего не значащий треп.

В отличие от друзей, Гермиона, оставшись в одиночестве, продолжала просто жить. Ходить на ту же работу, куда устроилась сразу после выпуска, читать те же книги, разрабатывать те же проекты. Это было правильно. Ей казалось, что она-то должна быть благоразумной.

Вот он, результат ее благоразумия. В рождественский вечер она стоит одна на улице и не желает заходить в собственную квартиру. Ей грустно, одиноко. И она скучает по родителям.

И тут Гермиона заметила какие-то огни в собственном темном окне. Огни, которых там никак не могло быть. Палочка оказалась в ее руке раньше, чем Гермиона внятно об этом подумала. Все-таки семь лет борьбы с Волдемортом даром не прошли, что бы там не говорили штатные психиатры Мунго...

Гермиона тихонько поднялась по лестнице, проверяя обстановку через каждый пролет. Чары говорили, что все чисто, но не могли же ей привидеться эти чертовы огни в окне?!

Дверь в квартиру была открыта.

Гермиона глубоко вздохнула и вошла, готовая на все, вплоть до Авады.

В углу гостиной стояла маленькая елочка, переливающаяся разноцветными огнями. Под деревцем (как будто этого было мало, чтобы довести Грейнджер до инфаркта!) лежал подарок, обернутый в ненавистную красно-зеленую бумагу.

А в кресле сидел Гарри Поттер собственной персоной.

Как ни была Гермиона ошеломлена, она все-таки наставила на него палочку и выпалила:

— Анимагическая форма Риты Скитер?!

— Жук, — расхохотался Гарри. — Ты бы еще спросила, кто поджег мантию Снейпа во время матча на первом курсе!

— Я бы посмотрела на тебя, если бы в твоей квартире вдруг появился давно потерянный друг, — буркнула Гермиона, убирая палочку в рукав на законное место. — Еще и дрянь всякую приволок. Куда жену дел, придурок?

— Жена у родителей, — потянулся Гарри. — А я просто вот чувствовал, что тебя в Норе уже не найду. Я люблю каждого из Уизли, но тебя мне хотелось увидеть немножко больше, уж извини.

Улыбка Поттера обезоруживала. И Гермиона сдалась.

Они просидели до рассвета, пили какао и рассказывали друг другу все то, что давно накопилось на душе.

— Тебе одиноко, Гермиона, — сказал, наконец, Гарри. — Одиноко и грустно.

Гермиона хотела согласиться, но вдруг поняла, что это неправда.

— Мне было одиноко, — сказала она. — Но ты напомнил мне, что я никогда не буду одна. Хотя зачастую мне кажется именно так.

Гарри обнял ее так сильно, что Гермионе захотелось расплакаться от счастья.

— Завтра приедет Рон, — сказал ее невозможный друг. — И у нас с ним есть для тебя маленький сюрприз.

— Что-то мне подсказывает, что сюрприз не особо приятный, — насторожилась Гермиона.

— Как посмотреть, — увильнул Гарри. — Вот если ты любишь искать давно потерянные магические артефакты в хорошей компании, но не имея четкой инструкции...

Гермиона нахмурилась. Задумчиво почесала нос. Попыталась разозлиться.

— Знаешь, Гарри... Именно это я и люблю!