Красное (джен)

С за­сох­шей вет­ки ста­рого ду­ба ввысь взмыл во­рон. Зап­ро­кинув го­лову, Сен-Жер­мен бе­зучас­тно сле­дил за пти­цей, всмат­ри­ва­ясь в тём­ное, пред­гро­зовое не­бо. В этом мес­те не су­щес­тво­вало иных цве­тов — лишь бе­лое, чёр­ное и из­редка кро­ваво-алое.

Где-то вда­ли раз­дался звон ко­локо­ла, и Сен-Жер­мен вздрог­нул, вспо­миная собс­твен­ные сло­ва, сор­вавши­еся с губ в день смер­ти его же­ны.

«Будь то Рай или Ад, я го­тов пой­ти за то­бой, ку­да бы то ни бы­ло».

Это мес­то не Ад и не Рай — неч­то иное, где кро­ме них дво­их, Сен-Жер­ме­на и его веч­ной и единс­твен­ной спут­ни­цы, не бы­ло ни­кого. Каж­дый день они вот так сто­яли на бал­кончи­ке зам­ка, от­да­лён­но на­поми­на­юще­го раз­ру­шен­ный особ­няк За­берис­ков, и смот­ре­ли на лес из мёр­твых де­ревь­ев, рас­сти­ла­ющий­ся вни­зу.

— Ку­да бы то ни бы­ло, — тя­гуче про­тяну­ла его спут­ни­ца та­ким же при­тор­ным го­лосом, как у тех шлюх, ко­торых он уби­вал.

— Ку­да бы то ни бы­ло, — хрип­ло вто­рил ей Сен-Жер­мен, рез­ко схва­тывая за пле­чи, пе­реги­бая че­рез ко­ваные пе­рила и…

Жен­щи­на, за­мер­шая в его ру­ках, бы­ла по­хожа на Ли­лит, слов­но сес­тра-близ­нец, от­то­го Сен-Жер­мен хоть на миг же­лал по­верить, что пе­ред ним же­на. Впро­чем, сто­ило ему сде­лать вдох — и ил­лю­зия раз­ру­шалась, а лёг­кие за­бива­ла слад­ко­ватая вонь, на­поми­на­ющая о судь­бе нас­то­ящей Ли­лит. В та­кие мо­мен­ты Сен-Жер­ме­ну ка­залось, буд­то его одеж­ды и ко­жа до сих пор про­пита­ны гни­лос­тным за­пахом. Ведь он до са­мого кон­ца на­ходил­ся ря­дом с же­ной, по­ка её те­ло рас­па­далось на кус­ки, прев­ра­щалось в бес­формен­ную мас­су.

— Что же ты мед­лишь, до­рогой?

…стол­кнул вниз.

Она па­дала, рас­ки­нув ру­ки и за­ливис­то сме­ясь, но ни­ког­да не дос­ти­гала зем­ли. Ле­дяной и зат­хлый воз­дух, слов­но пре­дан­ный лю­бов­ник, под­хва­тывал хо­зяй­ку это­го мес­та, не поз­во­ляя ей пасть.

— За свои сло­ва нуж­но от­ве­чать, раз­ве те­бя это­му не учи­ли?

Уже не его Ли­лит, но чер­нокры­лая де­монес­са не­тороп­ли­во, с ко­ролев­ским дос­то­инс­твом под­ня­лась по лес­тни­це. Шлейф её бе­лого платья зме­ёй полз по се­рому кам­ню. Сен-Жер­мен с ус­та­лостью и без­на­дёж­ностью взгля­нул в её крас­ные гла­за. В ду­ше у его веч­ной му­читель­ни­цы не бы­ло мес­та со­чувс­твию — ничьё нес­частье не тро­гало её сер­дца. Де­монес­са нас­лажда­лась его бе­зуми­ем и болью изо дня в день и не со­бира­лась от­пускать.

При­выч­ное дви­жение ру­кой, треск рё­бер, слов­но ло­мались вет­ки мёр­твых де­ревь­ев, и ког­тистые паль­цы впи­лись в склиз­кий ку­сок пло­ти — с ку­лак Сен-Жер­ме­на, а то и боль­ше, ови­тый тол­сты­ми ту­гими со­суда­ми. Пуль­си­ру­ющий… Сжи­ма­ющий­ся и раз­жи­ма­ющий­ся, с от­четли­вым хлю­пань­ем вып­лёски­ва­ющий из раз­ры­вов ар­те­рий гус­тую вла­гу впе­ремеш­ку с воз­ду­хом.

Но Сен-Жер­мен не чувс­тво­вал бо­ли, её поп­росту не су­щес­тво­вало в этом прок­ля­том ми­ре — толь­ко алое ма­рево, пос­те­пен­но за­вола­кива­ющее соз­на­ние, а пос­ле…

С за­сох­шей вет­ки ста­рого ду­ба ввысь взмыл во­рон. Зап­ро­кинув го­лову, Сен-Жер­мен бе­зучас­тно сле­дил за чёр­ной пти­цей. Бе­лое, чёр­ное и кро­ваво-алое — в этом ми­ре не су­щес­тво­вало иных цве­тов.