Как я возвращалась из библиотеки (джен)

В ночь. Не густую, но мутную — от этого страх пробирает насквозь. Точно так же, как ветер — сильный, смелый, умный. И наглый — он без спроса проникает под пальто… Ощупывая, он явно что-то ищет. Ну нет уж, это тело и так уже многим принадлежало. И когда он совсем уж бесцеремонно суёт своё ледяное щупальце под свитер, я не выдерживаю. Взмахнув концом шарфа, отгоняю. Потом вкладываю правую руку в левый рукав, а левую — в правый и прижимаю руки к животу. Моя походка стремительна, но он меня сильно опережает. Ещё пара метров под фонарём, а потом — неосвещённый переулок.

Ветер здесь стих. Может, промчался, чтобы пристать ещё к кому-нибудь. Может, затаился — готовит ловушку. Мстит, что я его отвергла… Там, впереди, кто-то есть. Я слышу. Шелест, шорох… Скрежет? И ещё такой звук, который бывает, когда воду льют на целлофан. Кто-то шевелится за углом. Темно. Ещё десятка три шагов до следующей улицы, где светло и есть живые. Живые…

Я наконец-то вижу тех, кто шумит. Трупы. Маленькие, высушенные, хрупкие. Их тела отвратительного светло-коричневого цвета покрыты трещинами. Они рассыпаются на части, когда сталкиваются друг с другом. В углу они кишмя кишат… Мёртвые. Впереди их полно. Они несутся мне навстречу. Это ветер их гонит ко мне, конечно. Мстит. Всё ближе и ближе. Они скрежещут по асфальту своими когтями, своими сухими конечностями… В ужасе от того, что мертвяки сейчас коснутся меня, останавливаюсь и зажмуриваюсь. Пустой желудок сжимается. Сердце колотится как бешеное. Когда я всё же открываю глаза — вижу, как они роятся у моих ног, лезут по сапогам… Делаю шаг вперёд. Хруст! Моя ступня сломала одному хребет. Следующий шаг уже смелее, и походка снова становится стремительной. Теперь я уже вижу не трупы, просто мёртвые листья. Но всё равно я боюсь на них наступать. Невыносимо слышать треск их маленьких скелетиков.

Выскакиваю на улицу, и он набрасывается на меня с новой силой. Ветер. Теперь он уже не хочет меня. Он очень зол. Он толкает меня так, что тонкое тело, вдобавок ослабленное болезнью, голодом и страхом, не может сопротивляться. Я снова останавливаюсь, чтобы схватиться за решётку ворот и не упасть. Видно, что он доволен — гладит меня по волосам, почти ласково треплет собранные в хвост волосы. И снова уносится прочь.

Продолжаю путь. Пара ступенек. Навстречу — двое. Живые. И так же оживлённо о чём-то беседуют. Прохожу мимо, не взглянув. Не успеваю подумать, каково им видеть идущую навстречу бледную деву в чёрном, сжавшуюся изо всех сил… И — крик! Оглушающий, жуткий вопль. Ощущаю физически, как сердце прыгнуло на месте, как похолодело внутри. На пару секунд закрываю глаза, не замедляя шага. Я боюсь обернуться, боюсь узнать, что стало с одним из тех двоих.

И тут же, предупреждая мои предположения, вновь налетает ветер. Он явно злорадствует, что опять меня напугал. Он кусается, будто заигрывает. Но мне не до игр. Последний поворот, и скоро я буду в безопасности. Стараюсь думать только об этом, чтобы выветрилась вся жуть. Представляю, как покраснел от холода мой нос. Потом представляю, какой замёрзшей и жалкой выгляжу со стороны…

Не оборачиваясь, на одном вдохе преодолеваю шесть ступенек крыльца. Рывком на себя — тяжёлую железную дверь. Сердце ещё колотится, но здесь меня никто не посмеет тронуть.

В безопасности.