Ностальгия не входила в число его пороков (джен)

Если под раздачу попадал Роуди.

И вроде Роудс должен был быть рад, но в этом он тоже почему-то видел проблему.

Они бы непременно поссорились на эту тему, реши они поговорить, но до тех пор, пока по умолчанию считалось, что они не лезут в разборки друг друга, пока эти разборки не выходят за пределы личной безопасности, всё было нормально.

То есть Старк тихо психовал в мастерской и придумывал программу за программой на случай всевозможных опасностей, которые могли поджидать Воителя во время боевых вылетов; шантажировал Фьюри новыми турбинами, бронежилетами, системами навигации взамен на скорое возвращение Роудса из командировки; каждую их встречу пытался уговорить Роуди оснастить броню ИскИном и делал всё, чтобы каждая, даже самая маленькая паскуда на территории военного интереса США знала, кто такой Железный Человек, и сидела в своей норе тихо.

А Роудс… Был Роудсом. Оказывался за плечом тогда, когда это было нужно.

И Тони справедливо считал, что это, в некотором роде, нарушение того самого правила.

* * *

— Он всё воспринимает слишком остро, — оттирая пот со лба первой попавшейся тряпкой, бурчит Старк.

— Несомненно, сэр. Скорректировать подачу энергии?

— Да, два процента… Я уже давно не щуплый четырнадцатилетний подросток в футболке со смешным принтом, слишком длинным языком и потому вечно побитым лицом. Меня не нужно защищать.

— О, я в курсе. Изолинейный оптический тип, бета-тестирование.

— Что?

— Изолинейный…

— Нет, я про твоё «я в курсе». Что значит, ты в курсе? В каком смысле в курсе и что за чудовищная интонация? Если это сарказм, то позволь тебе напомнить, что я взрослый, самостоятельный и… и взрослый… Джей, может, снизить на… Блять!

— Полтора процента, сэр?

— Не умничай.

* * *

Роудс встаёт на ноги уже со второй моделью протеза.

Шутливо предлагает дать ему какое-нибудь название и хмурится, когда Тони, замешкавшись, бормочет что-то о дотестовом испытании и спешно ретируется в мастерскую. Это откровенное бегство, и Джеймсу остаётся только недоумённо пялиться на приборную панель Джарвиса, потому что они об этом уже говорили.

Вернее, Роудс говорил, а Старк слушал, но он в достаточной мере его знает, чтобы понимать: его услышали.

Он говорил ему, что он не виноват. Что, да, обидно, но риск был всегда, и чудо, что за шесть лет его ни разу не подбили. То, что это случилось сейчас, не вина Старка или Вижена, это стечение обстоятельств, в бою так бывает и разница лишь в том, что в этой схватке не было плохих или хороших. Да, горько. Может, даже несправедливо. Джеймс и сам держится куда хуже, чем пытается показать, но последнее, чего он хочет — это чтобы его травма легла на плечи Тони.

Этого он Старку уже не говорит. Отчасти потому что не успевает. Тот запирается в мастерской, а на следующий день презентует ему следующую модель. И то, с каким упрямством и нажимом он произносит слово «протез», всё объясняет.

* * *

— Джарвис, папочка у себя?

— Совершенно верно, полковник Роудс.

— Связаться можно?

— Боюсь, что нет. Сэр велел заблокировать все каналы связи и изолировать территорию. Но я подготовлю вам парковочное место.

— Будь добр.

* * *

Все знают, где живёт Тони Старк. Но никто не может приблизиться к дому ближе, чем на две мили и остаться при полном комплекте конечностей. Адрес выскакивает по первой ссылке в Гугле, Тони сам отмечает его на карте и заботится о том, чтобы к адресу прилагалась подробная схема проезда на личном транспорте, общественном и пешком. Возможно, слегка перебор, и когда Роуди предлагает ему пустить от ближайшей железнодорожной станции туристический автобус специально к порогу дома, Тони так ему и говорит — слишком.

Роуди едва не плачет, а Старк запоздало понимает, что то был сарказм.

Прощение стоит ему доброй сотни нервных клеток и десятка экстренно выполненных пентагоновских заказов на новые системы коммуникации.

Пользуясь случаем, Джеймс ещё пытается заставить его съехать из этого дома, но… Мастерская.

Мастерская в Малибу — это дом внутри дома. По меркам Тони, конечно: в ней есть диван, кофеварка, полугодовой запас кофейных зёрен, от и до напичканные датчиками Джарвиса стены и выход в гараж с коллекцией машин, стоимостью в несколько некрупных государств третьего мира. От внешнего мира святилище Старка отделяет ударостойкое стекло и полтора метра стали, замки сторожит Джарвис и если и есть хоть кто-нибудь на этой планете, кто может пробиться через подобную защиту и невозмутимо разложить на рабочем столе два бумажных пакета из Макдональдса и поставить два стакана из Starbucks, то это Роуди.

Тони бросает взгляд на датчик ничуть не потревоженного вторжением Джарвиса и скребёт прилично заросшую эспаньолку.

— Я дал тебе перекрывающие коды на мои перекрывающие коды к тем перекрывающим, что уже у тебя были?

— Это многое о тебе говорит, верно? — впихивая ему в руки стакан с кофе, спрашивает Роуди.

— Зависит от ситуации и…

— Нет, — перебивает его Роуди и пододвигает еду поближе к Старку. — Вопрос риторический. Пей.

Тони косится на стаканчик и, пытаясь разрядить обстановку, спрашивает:

— Отравлено?

Джеймс огревает его самым страшным взглядом из имеющихся в его арсенале, и Тони давится следующей шуткой. Делает небольшой глоток. Один, второй, третий. Чёрный, горький, идеально крепкий кофе катится по нёбу, горячим потоком падает в желудок, и Старк едва ли не залпом осушает сразу полстакана. Тянется за тут же предложенной картошкой, впивается зубами в сочный чизбургер и, с удивлением уставившись на Роуди, понимает, как голоден всё это время был.

— Я…

— Ты мудак, — с чувством посвящает его тот и выглядит при этом по-настоящему злым.

Они говорят о стабилизаторах полёта для брони, и Роуди требует имя для своих новых ног. Тони смеётся, предлагает назвать их «Тонс 1» и всё ещё не понимает, что плохого в надписи «Собственность Тони Старка» на спине.

* * *

— Он считает, что у меня нет чувства меры. Это… — Тони отбрасывает в сторону ненужную деталь и выкатывается из-под машины. — Это я могу понять, потому что, да, иногда меня заносит.

— Подсчитать частоту?

— Чего? Того, как часто меня заносит?

— Нет, сэр. Вращения ротора.

— Забей, три с половиной. Иногда меня заносит, я согласен, но это не я вылетаю каждую неделю в железном костюме, чтобы немного пострелять и подставить свой дорогостоящий зад под прицел дальневосточных залповых установок!..

— Что вы, сэр, вы никогда.

— Это другое. Я должен. — Тони трёт руки тряпкой, вымазывает их ещё больше и с досадой отбрасывает её в сторону. — Он — нет.

* * *

Презентация брони всегда похожа на презентацию оружия, а Тони с этим завязал. Обычно из зрителей у него, правда, только Джарвис, Дубина и Растяпа. Сейчас в мастерской на панели сборки стоит только Роудс, но Тони нужно хоть как-нибудь оправдать испытываемый им дискомфорт и списать острую необходимость забрать костюм обратно на что угодно кроме иррационального желания никогда больше не пускать Роуди в воздух.

— Оно не собирается ничем меня колоть? — на всякий случай уточняет Джеймс прежде, чем активировать броню.

— Нет, хотя я бы доработал систему активации генетическим анализом и…

— Тони, нет.

— Дело твоё, — пожимает плечами Старк и с нарастающей паникой смотрит на то, как Роудс жмёт на кнопку активации.

Швы на поддоспешнике загораются холодным, голубым светом.

Свет становится всё интенсивней и в следующее же мгновение по каркасу из углепластика, жёстко обхватывающему ноги и спину Роудса, струится жидкий металл. Броня Воителя, новая, сверкающая, собирается в считанные секунды.

Роудс переступает с ноги на ногу, и бронепластины блестят серебром и стальным серым. Отражаются в глазах восторгом и лёгким потрясением, и будь ситуация иной, Тони бы лучился в ответ самодовольством и уже бы перечислял технические характеристики нового доспеха.

— Это странно, конечно, но… — дрожащим от предвкушения голосом произносит Джеймс и поднимает взгляд от сверкающего металла.

Улыбка на лице Роудса вянет чертовски быстро.

Старк смотрит на броню так, словно ненавидит, и это вынуждает Роуди сделать шаг назад.

— Тони, что…

Старк крупно вздрагивает, отворачивается от Воителя и трёт одну ладонь о другу.

— В броню вмонтирован аварийный источник питания, — глухо говорит он. — В случае неисправности основного реактора включается автоматически. Я знаю, ты против ИскИна, но я подключил к головному дисплею кодированный канал Джарвиса. Не доступен для меня, открывается только с твоей стороны…

— Тони.

— …и реагирует только на твой голос и стандартные показатели твоего тела. — Замолкает договорив, тяжело опирается о верстак и негромко вздыхает. — Ты же знаешь, я против.

Еле слышные слова похожи на тихий вопль, и Роудс понимает, чего ему это стоит.

Тони не часто спрашивает чужое мнение относительно того, что ему категорически не нравится. Особенно тогда, когда дело касается оружия. Джеймс более чем уверен, что если бы он действительно хотел тогда, шесть лет назад, оставить костюм в своей мастерской, он бы ни за что не пролетел в нём более фута вертикально вверх. Вздумай Тони сейчас сказать «нет», и никто не сможет ему возразить, потому что новый доспех — собственность Тони Старка. Потому что не реши он несколько недель назад, что Роудсу нужна эта броня, не пойми он, что это важно для Роуди, как бы не претило ему самому, он бы никогда не сел за проект, даже зная, что может.

Это дорого стоит. И, да, наверное, Тони считает, что обязан и должен, или что он там обычно думает в своей гениальной голове, и потому не ждёт и скорее всего обидится, посмей Роуди поблагодарить, но…

— Но ты сделал.

— Скажешь «спасибо» — заберу доспех.

— Не заберёшь.

— Не провоцируй.

…Но именно в такие моменты ему всегда хотелось встать куда-нибудь на трибуну, показать на Старка и посоветовать всем вокруг вытащить, наконец, голову из задницы.

* * *

— Сэр, если позволите, полковник Роудс связан присягой.

Старк горько смеётся, разглядывая выпачканные в машинном масле руки, и устало опирается о верстак.

— Брось, Джей. Присяга тут ни при чём.

* * *

Первый полёт в новой броне занимает не больше пятнадцати минут. Роудс учится управлять экзоскелетом, учится управлять костюмом в экзоскелете, его немного потряхивает от нетерпения и предвкушения, и он всё ещё слишком быстро устаёт.

Тони наблюдает за ним с посадочной площадки, механически добавляет в чертежи изменения, думает о том, как адаптировать новые ноги к новой броне, и продумывает дополнительные меры безопасности с учётом зависимости Роудса от наличия источника питания.

В какой-то момент он отвлекается от парящего в воздухе друга и замирает, невидящим взглядом уставившись куда-то себе под ноги. Поэтому, когда позади него о бетон звенит металл, он ощутимо вздрагивает. Оборачивается и выпаливает раньше, чем мысли окончательно оформятся в слова:

— Когда я падал тогда, в Нью-Йорке, было так же? То есть... Я имею в виду ты, ну...

— Чувствовал ли я то же, что и ты, когда падал я? — с бледной улыбкой на губах и вселенской усталостью в глазах, помогает ему Роуди.

— ...Да.

— Всякий раз. Всякий раз, Тони, как ты взлетаешь в этой чёртовой броне.

Тони вспоминает безотчётный страх и первобытный ужас в тот миг, когда он понял, что не успеет. Вспоминает, какими долгими казались те десять минут, что они ждали скорую помощь. Как стоял в больничном коридоре, ожидая вердикта врачей, как замер, услышав про полный или частичный паралич и...

— Прости меня.

— И ты.

И говорит себе, что в следующий раз — в следующий раз точно не даст никому упасть. Что не упадёт сам, он по-прежнему не обещает.

* * *

— Джарвис, а помнишь, как мы с тобой убедили свидетелей Иеговы в том, что твоим голосом глаголет Бог?

— При всём уважении, сэр, полковник Роудс вряд ли поверит.

— В тебя или в Бога?

— В то, что вам стыдно. Сэр, как высоко вы планируете взлететь?

— Как всегда, Джей. Ещё выше.