Зверополис. И солнце засветит вновь (джен)

Тигр и гиппопотам молча спустились вниз и, подойдя к искорёженному автомобилю, осторожно вытащили из его дымящихся останков пожилого офицера и уложили чуть поодаль на землю. Затем Эйдан заглянул внутрь изуродованного салона. Цепкий взгляд тигра упал на лежавший под педалью тормоза смартфон Тигр поднял его и нажал на боковую кнопку — аппарат был выключен, а на дисплее белели трещины. Гиппингтон тоже взглянул на телефон и велел:

— Включи и посмотри, может, он успел позвонить кому-то.

Эйдан ничего не ответил — он так и собирался поступить. Включившись, аппарат навязчиво сообщил о низком уровне заряда батареи. Тигр проигнорировал оповещение — несмотря на повреждение, сенсорный экран работал — и открыл журнал вызовов. Последний вызов был сделан буквально пару минут назад — до катастрофы Асмунд звонил…

— Джуди Хоппс, — сообщил Эйдан и посмотрел на Гиппингтона.

— Та самая крольчиха, что в туннель заявилась с лисом и львицей, — хмыкнул гиппопотам. — Запомни номер и перепиши в машине. Уверен, пригодится.

— Ты лучше не болтай, а обыщи его, — окрысился тигр.

Буркнув что-то себе под нос, Гиппингтон неуклюже из-за полной фигуры склонился над неподвижным львом. Оружия у Асмунда не было — после патрулирования он переоделся, оставив полицейскую форму на работе. Сейчас на нём был надет простой спортивный костюм. Дальше гиппопотам обыскал бардачок, там он обнаружил пистолет и жетон полицейского, лежавшие на какой-то папке. Пара листов выпала из неё. Гиппингтон взял её в лапу и открыл. Его взгляд сразу упал на снимок, где был запечатлён Гиппингтон собственной персоной. Оружие гиппопотам сунул к себе в карман, жетон небрежно отбросил в сторону, а папку сунул за пазуху. В этот момент зазвонил телефон. Эйдан взял было аппарат в лапу, чтобы отклонить вызов, но смартфон отключился сам, разрядившись полностью. Бросив ставший бесполезным сотовый внутрь салона, полосатый хищник повернулся к Гиппингтону. На вопрос, который читался в глазах тигра, Гиппингтон ответил:

— Нашёл в бардачке оружие.

— Надо связать его, — велел Эйдан. — Давай верёвку.

Гиппингтон вытащил из кармана требуемое, и звери связали его по всем лапам. Затем, подхватив бесчувственного льва под передние лапы, преступники потащили его тяжёлое тело наверх, к своему автомобилю. Через минуту машина тронулась с места и поехала в сторону Зверополиса. Гиппингтон увидел в боковом зеркале слабую вспышку и потянувшийся к тёмному небу столб чёрного дыма — искорёженный автомобиль Асмунда взорвался.

Сознание возвращалось к Асмунду Монтгомери урывками. Когда льва, окровавленного и связанного, везли в неизвестном направлении, он на несколько мгновений приходил в себя. В первый раз разум, затуманенный болью, сообщил пожилому льву, что его массивное тело лежит на большом полотне полиэтилена. Передние и задние лапы были связаны прочными верёвками, а пасть сжимал тесный намордник, чтобы лев не смог крикнуть. Каждая попытка пошевелиться оборачивалась новой накатывающей волной острой боли во всём теле. Нещадно болела голова, Асмунд ощущал, что его пушистая грива местами слиплась от крови. В такие моменты он не мог определить, были ли у него переломы или вывихи, у него не было сил поднять голову. Боль, побеждающая тело и отнимающая силы, брала своё, и Асмунд вновь погружался в болото беспамятства.

— Куда едем? На базу? — спросил Эйдан.

— Нет, — покачал головой Гиппингтон. — На мою старую дачу поедем, о ней мало кто знает. Да в то захолустье уже давно никто не приезжает. Сначала там побеседуем с ним. Дорогу покажу.

Яркие и переливающиеся всеми цветами радуги огни Зверополиса бросали танцующие блики на дома, проспекты и улицы. Автомобиль с пленником повернул на окружное шоссе и ещё несколько минут мчался по широкой многополосной автостраде, пока не свернул на примыкающую трассу. Вдоль её тянулись каскады домов строящегося нового микрорайона. По мере удаления автомобиля от окружной автострады дома постепенно редели, и через несколько минут им на смену пришёл густой лес — тёмный и казавшийся в ночное время мрачным и неприветливым, даже пугающим. Эйдан внимательно следил за дорогой, изредка моргая, Гиппингтон время от времени оборачивался назад — посмотреть, не пришёл ли в себя Асмунд.

Автомобиль ещё долго мчался по длинной дороге, стиснутой с обеих сторон лесным массивом. Мимо с оглушительным рёвом проехала фура, и в этот момент мелькнул покосившийся указатель, название объекта на котором было сложно различить из-за грязи и облупившейся краски. Гиппингтон легонько толкнул локоть Эйдана и указал на поворот налево. Машина свернула с трассы на узкую просёлочную дорогу.

— Да уж, едем шакал знает куда, на шакальи какашки, — недовольно пробурчал Эйдан, крутя баранку. Гиппингтон никак не отреагировал на слова напарника, только нахмурился.

Вскоре лес рассеялся, явив взору гиппопотама и тигра небольшой дачный посёлок. Точнее, то, что им было недавно. Гиппингтон был прав, когда говорил о том, что это место — захолустье и что никто там не живёт. Большинство домов печально смотрело на окружающий мир пустыми окнами и широкими проёмами без дверей. У некоторых сооружений окна и двери были заколочены досками, сами дачи давно заросли травой и кустарниками. Из более чем семидесяти домов только два или три выглядели пристойнее остальных. Они располагались на самой широкой улице, однако автомобиль, проехав мимо них, остановился в самом конце, у небольшого двухэтажного домика. Дальше в темноте простиралось большое поле, за которым начинался лес. Гиппингтон, порывшись в карманах, выудил связку ключей, вылез наружу и, грузно топая, направился к даче отпирать замок.

— Ты уверен, что никто не увидит? — поинтересовался Эйдан, не без внутренней тревоги оглядываясь по сторонам, когда гиппопотам вернулся.

— Уверен, уверен, — кивнул Гиппингтон. — Посмотри вокруг, кто станет жить в таком отстойнике? У всех дачи в другом посёлке. Лучше перестань задавать тупые вопросы и помоги его вытащить.

Тигр только покачал головой и пошёл на помощь. Вдвоём звери вытащили из автомобиля связанного Асмунда и осторожно потащили его к дому. Гиппингтон пинком распахнул дверь. Автомобиль стоял капотом к крыльцу, и свет фар осветил небольшой холл. Даже в темноте было видно, что сюда давно не приезжали. Беспорядка в помещении не было, но мебель, пол и остальные предметы покрывал слой пыли. Звери вволокли бесчувственного льва в одну из комнат, где из мебели был только шкаф и стол с двумя стульями. Гиппопотам, включив свет, взял один из стульев, на него Эйдан осторожно усадил Асмунда.

— Принеси ещё верёвку, — обратился Гиппингтон к Эйдану.

Тигр выполнил поручение. Гиппингтон обмотал верёвкой мускулистый торс льва, привязав его к спинке стула вместе с передними лапами, связанными за спиной. В этот момент пожилой лев глухо застонал и медленно поднял голову. На левом стороне морды темнела рана, тёкшая из неё кровь осела на одежде и гриве, превратившись в засохшие бурые пятна. Асмунд медленно открыл глаза, чувствуя, как к нему вновь возвращается боль. Его взгляд сфокусировался на Гиппингтоне и Эйдане, которые в ожидании смотрели на льва. Сам полицейский не мог говорить — на нём был намордник, который Эйдан, впрочем, снял, когда пленник пришёл в себя.

— Знаешь, кто я? — без всяких церемоний спросил Гиппингтон, заглянув Асмунду в глаза.

Лев глубоко вздохнул, ощутив в груди приступ боли — у него были сильные ушибы рёбер, возможно, что и переломы. Очередная волна слабости накатила на него, и голова льва начала медленно клониться на широкую грудь.

— Эй-эй, не спать! — грубо окликнул его Эйдан и, взяв лапой за гриву, отогнул его голову назад. — Тебе задали вопрос, а на вопросы надо отвечать. Разве в полиции тебя не научили?

Сделав несколько неглубоких вдохов, Асмунд тихо сказал:

— Знаю. А вы знаете, кто я, и что вам будет за похищение полицейского?

— Не сомневайся, никто не знает, что ты здесь, Монтгомери, — оборвал льва Эйдан. — Ты не в том положении, чтобы сыпать угрозами. Та крольчиха, которой ты звонил, наверняка и не догадывается, что у тебя… кхм… временные трудности далеко от Зверополиса. Вряд ли она сможет что-то сделать.

— Одна — вряд ли, — фыркнул лев и слабо усмехнулся. — А вы хитрые мерзавцы — успели уже и в телефоне пошарить, и выводы сделать. Молодцы, что сказать…

Гиппингтон молча достал из-за пазухи папку со снимком и прочими материалами. По пути в посёлок он успел изучить её содержимое. Асмунд своё дело знал — материалов на Гиппингтона было много.

— Куда ты это вёз? — посуровел гиппопотам, помахав перед носом Асмунда папкой. — Кому собирался передать?

— Тому, кто её не получил, — буркнул лев, однако за свой сарказм поплатился. Эйдан с силой ударил льва по ране. Голова Асмунда мотнулась в сторону, лев зарычал от заново вспыхнувшей острой боли. Рана закровоточила, красные капли покатились по щеке, падая затем на одежду.

— Я тебе советую ответить, — нагнувшись к Асмунду, прорычал Гиппингтон в его ухо. — Не шути с ним.

— Я догадываюсь, — сообщил Эйдан. — Ты хотел передать папку с его делом этой крольчихе? Поэтому ты ей звонил?

— Не твоего преступного ума дело! — огрызнулся Асмунд и дёрнулся, однако он был прочно привязан к стулу, в результате чего переместился с ним на дюйм-другой вперёд. Гиппингтон с силой ударил льва в живот. Лев глухо охнул от боли и со стоном закашлялся, а Гиппингтон достал из кармана принадлежащий Асмунду пистолет и приставил его дуло к глазу похищенного.

— Стой, Дерек, не горячись! — подняв лапу, остановил напарника Эйдан. — Какой толк будет от его убийства?

— Мы и так узнали, что нужно! — повернулся гиппопотам к тигру. — На сто процентов уверен, что он вёз документы этой зайке. Они наверняка что-то ещё узнали обо мне. Кстати, — Гиппингтон, сощурившись, внимательно посмотрел на один из листов, — это не оригиналы дела, а копии!

— А оригиналы — в полиции, — Эйдан не спрашивал, а утверждал.

— Ты проницателен, — фыркнул Асмунд, морщась от боли. — Но туда вы не заберётесь, сразу засыплетесь!

— Ты так уверен? Думаешь, мы действуем только вдвоём? — саркастически скривившись, спросил Гиппингтон, и в этот момент в его кармане зазвонил телефон.

— Слушаю.

Эйдан увидел, как выражение сарказма на морде гиппопотама вытесняется испугом, как широко раскрываются его глаза. Убрав телефон обратно в карман, Гиппингтон еле слышно выругался и сообщил:

— Из больницы звонили. Эвелин почувствовала себя плохо.

— Поедешь сейчас? — с видимым сочувствием поинтересовался тигр.

— Да, — отозвался гиппопотам. — Отвези меня.

— А что с ним делать? — Эйдан указал лапой на Асмунда.

Не ответив, Гиппингтон взял намордник и надел его на полицейского. Отстранившись от него, гиппопотам только ухмыльнулся под взглядом Асмунда. Если бы взглядом можно было убивать, этот толстяк-преступник сейчас рухнул бы замертво рядом со связанным львом — так связанный полицейский смотрел на гиппопотама!

— Потом решим, что с ним делать, — махнул лапой Гиппингтон и направился к выходу из комнаты.

— Постой, — остановил его Эйдан, затем достал из кармана небольшой чёрный пистолет и дважды выстрелил Асмунду в грудь. Лев широко раскрыл глаза, затем снова дёрнулся пару раз в попытке ослабить путы. Однако усилия его быстро прекратились — глаза льва закатились, и Асмунд бессильно уронил голову на грудь. Из его тела торчали два маленьких дротика с транквилизатором.

— Гарантия того, что он не сбежит отсюда до утра, — сообщил Эйдан. — Поехали.

Гиппингтон выключил свет, оставив бесчувственного льва в полной темноте.

* * *

Едва за Крумпански, уводившим Бенедикта, захлопнулась дверь, Буйволсон повернулся к оставшимся в кабинете. Звермайер несколько мгновений внимательно смотрел на шефа и открыл было пасть для вопроса, но его опередил Зубриус:

— Что будем делать?

— Если ты про его брата, — Буйволсон указал копытом на Звермайера, — то пусть до завтра посидит за решёткой, а потом его надо будет допросить. Посмотрим, сдаст ли он своих друзей по банде. А с этими алконавтами, которым острых ощущений захотелось, разберутся другие.

В это мгновение в радиотелефоне что-то щёлкнуло, затем раздался писк, и сквозь потрескивание из мембраны донёсся слегка искажённый голос Крумпански:

— Шеф, к вам капитан Второго отдела Дэнсмэйн.

— Что ему понадобилось? — буркнул Буйволсон себе под нос, затем сообщил в микрофон: — Пусть проходит.

Судя по тому, что дверь в кабинет Буйволсона распахнулась почти сразу же после звонка Бенджамина, капитан Альвисс Дэнсмэйн прошёл мимо поста диспетчера, даже не остановившись. Быстро войдя в кабинет коллеги и не поздоровавшись ни с Джуди и Ником, ни с Зубриусом и Звермайером, мощный лев сел на свободный стул и без обиняков сообщил:

— Эд, у нас проблемы.

— У тебя постоянно проблемы, Альвисс, — буркнул Буйволсон, сверля взором исподлобья коллегу-капитана. — Почему их должен решать я?

— Эту проблему, — Альвисс особенно налёг на слово «эту», — нужно решать тебе и тем полицейским, которые сейчас сидят с тобой в одном кабинете. Я про ушастую и рыжего.

— У нас всех есть имена, крутой шеф! — повернулся к Дэнсмэйну Ник, задетый таким обращением. — Николас Уайлд, для вас — офицер Уайлд. Ушастая — Джуди Хоппс!

Матёрый лев повернулся было к Нику, чтобы обрушить на него гневную отповедь. Под взглядом Дэнсмэйна лис заёрзал на стуле.

— Уайлд, заткнись! — бросил Буйволсон и вновь повернулся к Дэнсмэйну. — Что за проблема?

— Мой заместитель, Асмунд Монтгомери, пропал, — Дэнсмэйн вновь обратил взгляд на Буйволсона. — Несколько минут назад мне позвонила его дочь и сообщила, что он должен был передать какую-то папку с документами твоей Джуди.

Все повернулись к крольчихе, кроме Ника. Буйволсон через пару мгновений спросил:

— Что это значит, Хоппс?

— Мы с Асмундом и его дочерью виделись ещё во время праздника, — начала рассказывать Джуди. — Помните тот побег Гиппингтона из вашего участка, сэр? Похоже, ваш заместитель занимался этим делом.

Джуди подробнее рассказала о своих подозрениях и предположениях о том, что могло содержаться в той папке. Завершив рассказ, крольчиха увидела, как на широкую морду льва-капитана наползла тень. Дэнсмэйн тихо, словно из бочки, заговорил:

— Когда Гиппингтон был арестован, я велел Асмунду поднять прежние дела, в которых он мог фигурировать. Среди этой кучи макулатуры наверняка нашлась та папка. Так она у тебя? — повернулся лев к Джуди. И тут же вспомнил — адресат не получил обещанное. — А, точно…

— А дальше было так, — заговорил Звермайер, молчавший в течение всего времени присутствия Дэнсмэйна. — Кто-то узнал, что ваш Асмунд мог скопировать материалы дела, что он собирался передать их Джуди.

— Об этом знали только я, Джуди, сам Асмунд и его дочь Мариэтта, — заявил Ник.

— Но кто-то же узнал про это, — вкрадчивым голосом произнёс Дэнсмэйн и нахмурился. Буйволсон посмотрел ему в глаза и понял, о чём капитан Второго отдела думает. А когда понял — его огромные мускулы напряглись, и буйвол чем-то стал напоминать Джуди огромную пружину. Тронь её — мигом выпрямится.

— Если ты подозреваешь моих сотрудников в чём-то неблаговидном… — начал Буйволсон, с каждым словом возвышая голос.

— Когда в опасности мои сотрудники, я подозреваю каждого, — отчеканил Дэнсмэйн. — В этом отношении я не одинок, верно, Эддрик? И не надо, — лев поднял лапу, видя, что Буйволсон готовится гневно возразить. — Не надо. Признайся сам себе, что ты тоже думаешь так же, как и я.

Буйвол, наполовину поднявшись из своего кресла, шумно выдохнул воздух, опустился обратно. Тёмная обивка тихо скрипнула под весом могучего зверя, и в этот момент Зубриус, тоже не издавший ни звука во время разговора при Дэнсмэйне, спросил:

— А что, если всё обстоит проще?

— Как — проще? — обернулся Дэнсмэйн к зубру.

— Скорее всего, — Зубриус подался чуть вперёд, — кто-то решил подпортить полиции игру. Я понимаю ваши подозрения, капитан Дэнсмэйн, под подозрением в случае исчезновения полицейского запросто могут оказаться его коллеги. Это я знаю по собственному опыту, но речь не об этом. Скорее всего, разговор Джуди и Асмунда могли подслушать. Кто ещё мог знать о том, что Асмунд собирается передать Джуди дело Гиппингтона? Мог ли его кто-то видеть в архиве с делами?

— Не исключено, — кивнул Дэнсмэйн. — Туда каждый раз кто-то из моих сотрудников заходит, я тоже.

— Сэр, — обратилась Джуди к Дэнсмэйну, — если Асмунд снял копию дела, то оригинал остался у вас в отделе! Почему Вам нельзя его привезти?

На несколько секунд в кабинете Буйволсона воцарилось молчание, затем Альвисс одобрительно хмыкнул:

— А ты сообразительная, хоть и мелкая, Хоппс!

— Вези дело сюда, — велел Буйволсон. — Всё равно нам предстоит решить ещё не один вопрос.

Дэнсмэйн резко встал и вышел, коротко бросив: «Скоро буду!» Едва за его массивной фигурой захлопнулась дверь, Буйволсон повернулся к оставшимся. Звермайер посмотрел на шефа и спросил:

— Какой план у нас? Какая цель?

— Ты вроде присутствовал на протяжении всего разговора, должен понять, — холодно ответил Буйволсон. — Гиппингтону известно — без преувеличения — всё, он знает про Стефана Златогрива и Волкаса, сам признался! Его нужно срочно найти. Ты, кстати, — обратился шеф к Звермайеру, — можешь узнать об этом у своего брата. Можешь даже прямо сейчас к нему пойти. Иди! Потом всё дословно мне сообщишь.

Звермайер послушно встал и вышел из кабинета.

— Сэр, стоит ли нам посвящать Вальтера в дело? — спросил Ник.

— У него нет иного пути, — сказал как отрезал Буйволсон. — И дело здесь не в его опыте. И вообще речь не об этом! Как будем выходить на след Гиппингтона?

— Мне кажется, что к этому делу нужно подключить более опытных и сильных сотрудников, — сказал Зубриус. При этом он как бы ненароком покосился на Ника и Джуди, но крольчиха быстро перехватила его взгляд и поняла, что зубр думает. Больше всего Джуди не любила, когда ей казалось, что её недооценивают. Прекрасно понимая подозрения зверей, она мысленно говорила им: «Только я знаю, на что я способна!» Повернувшись к Зубриусу, крольчиха несколько мгновений гневно взирала на него, затем вскочила со своего стула и горячо заговорила, её громкий звенящий голос заметался под сводами кабинета шефа:

— «Опытных и сильных сотрудников?» Хоаким, Вы, говоря о таких полицейских, представляете себе гору мускулов, огромную и могучую фигуру, а также острые когти и клыки? Главное в полицейском вовсе не его габариты, а умение здраво рассуждать и чётко действовать в сложных ситуациях, уметь помогать друзьям и добиваться успеха, предварительно сплотившись! Вы сами говорили, что слышали о нас с Ником, когда мы раскрыли дело о «ночных горлодёрах». Только не надо, — крольчиха, со сверкающими от гнева ярко-лиловыми глазами, подняла лапу, не дав Зубриусу, открывшему пасть, возразить, — не надо оправдываться — я уверена, что ты, — в минуту запальчивости Джуди перешла с зубром на «ты», — тоже серьёзно усомнился в том, что мне место в полиции, мол, меня сожрут там заживо, бедненькую! Но позволь мне напомнить — это именно мы с Ником и Мариэттой Монтгомери оказались под прицелом Гиппингтона! Мы, а не ты. Это нас он угрожал убить! Нас, а не тебя. И благодаря нам троим он был пойман! Благодаря нам, а не тебе. Теперь этот преступник сбежал, а мы знаем, чем он на самом деле занимается в том тоннеле. Дерек Гиппингтон крайне опасен, он вооружён. Где гарантия, что он не совершит никаких преступлений? Он — кладезь ценной информации, благодаря которой у нас есть шанс вызволить из беды Стефана Златогрива, а также нашего коллегу и друга. А если Асмунду Монтгомери угрожает опасность опять же от этого гиппопотама, мы здесь будем мериться силами, выбирая подходящих для этого дела полицейских? Если ты забыл, то я напомню — в тот момент, в тоннеле, Мариэтта фактически спасла нас с Ником, мы обязаны ей! Теперь наша пора платить по счетам — мы поможем выручить её отца. И если ты думаешь, что мы с Ником не подходим для этого дела, то ты жестоко ошибаешься. Только я одна знаю, что я могу и на что я способна! И не тебе решать за меня и судить, понял?

Выпалив жаркий монолог на едином дыхании, Джуди в ожидании какой-либо реакции смотрела на Зубриуса, однако его тёмные глаза спокойно взирали на неё, как будто крольчиха сейчас не сорвалась, а произнесла или сделала что-то совсем обычное, будничное, например, поговорила по телефону или села за стол. Ник же во все глаза смотрел на ушастую напарницу — прежде ему не приходилось видеть, чтобы Морковка настолько теряла над собой контроль. Буйволсон же ничего не сказал, он внимательно смотрел на крольчиху, затем поднял взор на Зубриуса.

— Хоаким, я тебе серьёзно скажу, как её начальник, — заговорил буйвол после глубокого вдоха. — Когда она помогла отыскать пропавших хищников и предотвратила очередной конфликт в Зверополисе, я понял, что недооценил Джуди. Как полицейский — она не только смелая, но даже отчаянная. Порой. Поверь мне — в ней есть чутьё и хватка, ловкости и рассудительности на самом деле ей не занимать. То же самое могу сказать и в отношении Николаса.

Зубриус откинул голову назад и посмотрел в потолок. Зверь периодически хмурился, думая над словами Буйволсона. Спустя примерно минуту он вновь посмотрел на друга и сообщил:

— Я вовсе ничего не имею против Джуди или Ника. Я хотел сказать, что дело, на которое нам придётся пойти, опасное, что оно не для них.

— Тогда к этому делу перейдём прямо сейчас, — Буйволсон стукнул копытом по столешнице. — Подождём Альвисса, он привезёт дело Гиппингтона, там наверняка указан его адрес. Первым делом нужно проверить его место жительства и запросить у прокурора ордер на обыск. Надо посмотреть, где он ещё жил, работал, есть ли у него родственники. Короче, всё, что может вывести нас на его след!

Дэнсмэйн приехал примерно через полчаса. Лев подошёл к Буйволсону, сжимая в лапе папку. Взгляд капитана скользнул по коллеге и заметил на его морде печать какого-то смятения. На не заданный Дэнсмэйн ответил:

— Всё, что нужно на Гиппингтона, здесь. Завтра, как придумаете, как поймать эту мразь, сообщите мне. Я участвую в этом деле.

— Можешь сейчас начинать, — фыркнул Буйволсон. — Ты знаешь, где он живёт?

— Я читал дело. Некоторое время назад Гиппингтон жил около побережья, — ответил Альвисс. — Не исключено, что жил по поддельным документам. Затем перебрался в Уэст-Виллэдж, в тридцати милях от Зверополиса. Там есть больница, где находится на лечении его тяжелобольная сестра. Может, она расскажет нам кое-что интересное. Завтра отправлю туда кого-нибудь из своих сотрудников или отправлюсь туда сам. Вы что будете делать?

— То же, что и ты — искать путь к Гиппингтону и вызволять Асмунда из беды, — ответил Буйволсон и снова взглянул на коллегу-капитана. На этот раз он не удержался от вопроса: — С тобой всё в порядке?

Альвисс вздохнул и ответил:

— Похоже, и вправду что-то нехорошее намечается. За мной кто-то следил — пока я ездил туда и обратно, видел, как за мной ехала машина. Не думаю, что это совпадение. Ладно! — Дэнсмэйн вскинул голову, так что его густая грива подпрыгнула. — Тогда завтра я сам отправлюсь в тот госпиталь к сестре Гиппингтона и заставлю её выдать своего брата. Я её петь заставлю!

— Как поговоришь с ней — сразу звони мне, — велел Буйволсон.

— Жди звонка, — произнёс Дэнсмэйн и, не сказав «до свиданья», вышел в коридор. Буйволсон открыл одну из задвижек стола, достал оттуда очки и открыл папку, поданную Дэнсмэйном.

— Сестра — Эвелин Гиппингтон, находится в клинике на сохранении перед сквозной кератопластикой, это пересадка роговицы… был осуждён за убийство по неосторожности… адрес — Уэст-Виллэдж… — доносились до присутствовавших в кабинете обрывки фраз. Джуди и Ник переглянулись в потрясении, услышав о том, что гиппопотам отбывал наказание за убийство.

— Эддрик, — обратился к Буйволсону Зубриус, — не будет ли сестра покрывать своего брата?

— Дэнсмэйн кого угодно разговорит, — отмахнулся Буйволсон.

— Грубый он какой-то, — покачал головой Хоаким. — Не всегда соблюдает приличия.

— Ты прекрасно знаешь, я тоже не эталон вежливости, — усмехнулся капитан. — Ладно!

Буйволсон, по своей привычке, сдвинул брови, напуская на себя суровый вид, каждый раз, когда отправлял сотрудников своего отдела на задания. Тёмно-карие глаза внимательно смотрели в основном на Джуди, но обращался он ко всем:

— Значит, так. Задача предстоит нелёгкая. Хоппс, Уайлд — Звермайер отправится завтра с вами. Да, Хоаким. Ты, кажется, хотел предложить мне помощь? Завтра ты этим займёшься, если тоже жаждешь добраться до Гиппингтона. Тогда вас будет четверо.

Помолчав, Буйволсон добавил:

— Очень надеюсь, что завтра уже всё сдвинется с мёртвой точки, и мы в скором будущем сможем вызволить Стефана и Волкаса из плена. Теперь с вами, — Буйволсон повернулся к Нику и Джуди, вперив в них взор, полный серьёзности. — Вы готовы пойти на это дело? Не только вы отвечаете сами за себя, но и я за вас.

— Сэр, у нас нет другого выхода, — медленно заговорила Джуди спустя примерно минуту. — Мы — полицейские, наша главная задача — стоять на защите правопорядка. Гиппингтон и пока незнакомый нам Дарктайгер — прямая угроза безопасности. Сделаем хотя бы один шаг — приблизимся к цели. Пусть наверняка и не настолько, но приблизимся. Надо действовать — и действовать решительно.

Ник только кивнул, выражая свою поддержку напарницы. Буйволсон на некоторое время опустил глаза, вперив их в столешницу. Крольчиха-полицейский, которую капитан в первые дни её работы привык наедине с самим собой называть по несколько раз в день «ушастым недоразумением» и «длинноухим недокопом», оказалась права, и повода возразить что-то в ответ на её пламенные слова не было. Джуди произнесла совершенно верные для происходящего слова. Они с Ником действительно полицейские, причём довольно решительные и смелые. Они это доказали Буйволсону, МакРогу, Звермайеру и остальным уже давно, благодаря своему внушительному послужному списку. Их работа, как и каждого полицейского в Зверополисе, — защищать город и его жителей от преступных элементов. А сам Буйволсон задумался, понимая, что оказался на грани серьёзного выбора — отправить самых маленьких, но тем не менее крепких сотрудников на серьёзное задание, прекрасно понимая, что ответственность, если с Джуди и Ником что-то случится, ляжет на капитана, или же поймать Гиппингтона, вырвать у него признание и добраться благодаря его сведениям до места, где томятся в неволе брат мэра и волк-полицейский. Разумеется, в обычной ситуации ни один начальник не отпустил бы своих подчинённых на подобную миссию и уж тем более не поддержал бы Джуди. Но в данной ситуации у них просто нет выбора, так как под угрозой сейчас находятся жизни коллег. Буйволсон это прекрасно осознавал. «Отчаянные времена требуют отчаянных мер», — прозвучали в голове буйвола слова его отца, произнесённые после тяжёлой семейной трагедии. А сам капитан понял, что за этими словами, произнесёнными твёрдым тоном уверенного в себе сотрудника полиции, скрывается уговаривание. В первые мгновения в его голове взметнулась ракетой мысль немедленно отказать Джуди в участии в этом деле, но свой тон задавала ситуация, развернувшаяся в течение последних дней, а также стойкое и гнетущее ощущение того, что над Зверополисом начинают сгущаться тучи. И Буйволсон, с ощущением чего-то неопределённого и того, что это произойдёт, признал, что у него нет никаких аргументов для возражения — Джуди совершенно права.

— Ладно, — медленно, словно нехотя, произнёс Буйволсон, подняв голову. — В деле участвуете вы двое, Хоаким и Звермайер. Ему я завтра сообщу, когда вас троих вызову после планёрки к себе. Хоаким, ты будь на связи, я тебе позвоню. Но на всякий случай дождёмся результатов от Дэнсмэйна — посмотрим, сдаст ли сестра своего братца! А нам пока должен продумать детали. Так, а на сегодня вы двое, — Буйволсон посмотрел на Ника с Джуди, — свободны. По домам. Хоаким, останься.

— Салют наверняка уже отгремел, — с грустью произнесла Джуди, спускаясь по ступеням главного входа в полицейский участок. — А я так хотела увидеть такое зрелище.

— Не последний день живём, — подбодрил её Ник, но и он сам был разочарован этим же обстоятельством. — Завтра наверняка зрелищ будет ещё больше. Лично мне снова хочется посмотреть на гадкую морду Гиппингтона, когда он попадётся!

Джуди только пожала плечами. В глубине сознания она тоже желала, чтобы преступник, чуть не убивший их, получил по заслугам. Но это было далеко не самой существенной деталью загадочного дела, стержнем его по-прежнему оставалось загадочное исчезновение двух известных зверей. А с задворок сознания снова дала о себе знать тревожная мысль о несостоявшейся встрече с Асмундом Монтгомери. Выйдя из кабинета Буйволсона и оставив его говорить с Зубриусом, крольчиха уже несколько раз набирала номер полицейского, но равнодушный женский голос упрямо гнул свою линию: «Вызываемый Вами абонент в данный момент недоступен. Пожалуйста, повторите попытку соединения позже». Ник же не особо беспокоился на этот счёт, думая, что у Асмунда просто разрядился аппарат. Чтобы унять тревогу, терзавшую сердце, Джуди спросила:

— Как думаешь, что теперь будет с Вальтером и Бенедиктом?

— Вряд ли Быкан уволит Вальтера, — отмахнулся лис. — Неважно, как он выполнил его приказ, но выполнил. А с Бенедикта наверняка спросят по всей строгости, только у меня такое ощущение, что c ним могут возникнуть сложности. Мне кажется, что он не так просто сдался.

— Разве не для того, чтобы вывести Звермайера из-под удара? — повернулась к другу Джуди, её уши резко взметнулись вверх.

— Морковка, включи логику, — вздохнул Ник. — Ты уже знаешь, что Бенедикт натворил месяц назад. Теперь у нас есть уверенность, что он шёл не преступления не для себя. Лично мне кажется, что он очень хороший актёр, Бенедикт просто хочет направить нас по ложному следу и запутать.

— Не похож он на обманщика, — покачала головой молодая крольчиха. — Он любит брата, это видно сразу.

— Ох, Джуди, — снова вздохнул лис — и почему-то с очевидной грустью, — ты поживи с моё, чтобы разбираться в зверях и их душах.

Джуди открыла было рот, чтобы возразить другу, но её слегка насторожил тон, которым Ник произнёс фразу. За ней явно стояло что-то глубоко личное, и в душе крольчихи начала подниматься волна любопытства. Кое-как обуздав нарастающее чувство и желание расспросить Ника, Джуди промолчала. Не высказала она и своего мнения касательно Бенедикта — она почему-то была уверена в том, что этот тигр действительно хорошо относится к брату и переживает за него.

— Поехали, отвезу тебя до дома, — велел Ник.

Весь путь до дома Джуди друзья проехали молча. Крольчиха уже больше полугода работала в полиции, но жила по-прежнему в том самом общежитии, куда приехала перед самым выходом на работу. Пожелав Нику спокойной ночи, Джуди медленно поднялась по лестничным пролётам на свой этаж. Уже подходя к своей комнате, она слышала знакомый шум из соседней комнаты — соседи Орикс-Антлерсоны мирно, но громко переругивались, играя в шахматы.

* * *

Бенедикт тем временем ходил взад-вперёд по камере предварительного заключения — маленькой комнатушке, где была только узкая кушетка. Пространство внутри камеры освещалось лишь слабым светом из коридора, а через узкое зарешеченное окно задувал прохладный ночной воздух. Молодой тигр подошёл к окошку, ветерок ласково обдул его морду. До его слуха доносились храп и невнятное бормотание — в соседней справа камере опьянение свалило с лап двух бобров пойманных Джуди и Ником, а в помещении слева сидел на жёсткой кушетке, потирая ушибленную морду, Эллиот.

Невдалеке послышался скрип плохо смазанных петель, и Бенедикт обернулся на звук. В коридоре звучали быстрые шаги, и перед решёткой, отгородившей заключённого от внешнего мира, возникли Звермайер и Крумпански. Увидев брата, Бенедикт буквально в два прыжка преодолел разделяющее его и прочную решётку расстояние. Крумпански с предупреждающим суровым видом шагнул вперёд и пробасил:

— Отойди от решётки!

— Вальтер, что происходит? Всё в порядке? — игнорируя носорога, спросил молодой тигр у брата.

— Неизвестно, — ответил тигр. Бенедикт с удивлением смотрел за действиями полицейских — Крумпански отошёл к стене, а Звермайер достал из кармана электронный ключ, чтобы открыть дверь камеры. Раздался короткий писк, электронный замок щёлкнул, и дверь в камеру Бенедикта слегка приоткрылась.

— Оставь нас, — вполголоса велел тигр и на удивлённый взгляд носорога добавил: — Всё в порядке, его нечего опасаться. Я тебя позову.

Крумпански кивнул и направился в сторону выхода, но на полпути остановился. Из интереса — послушать разговор. А ещё носорога разрывало удивление — с чего это полицейский решил войти в камеру к заключённому? Носорог-полицейский немало повидал неуравновешенных преступников и арестованных. Из камеры не доносилось ни звука, затем вдруг раздался громкий голос Звермайера:

— Джозеф, выйди за дверь!

Шумно выдохнув от разочарования, Крумпански методично потопал в указанном направлении. Убедившись в том, что ненужный слушатель удалился, Звермайер подошёл к кушетке брата и сел на неё. Помолчав несколько мгновений, тигр-полицейский произнёс:

— Бен, сейчас в твоих интересах рассказать мне всё о Гиппингтоне и о Стефане Златогриве. Как видишь, об этом известно пока ещё не всему отделу, но ты представляешь, какой поднимется шум потом, когда все узнают, что аварию подстроил брат полицейского? Где гарантия того, что меня не обвинят в том, что я тебя покрывал?

Бенедикт стремительно повернулся к брату.

— А где гарантия того, что меня не убьют эти мерзавцы, если узнают, что я всё тебе рассказал? — взвился молодой тигр. — Я согласился приехать в полицию только для того, чтобы вывести тебя из-под удара, чтобы Буйволсон тебя оставил на работе, но рисковать своей жизнью я не намерен, уж извини. Дарктайгер обязательно узнает, что я сдал их полиции. Неважно как, но узнает, поверь.

Звермайер тяжело вздохнул и опустил голову. Ему хотелось как следует встряхнуть своего брата, чтобы заставить его говорить, но он, борясь с этим желанием, методично тасовал в голове доводы для убеждения. Нужный довод нашёлся.

— Ты помнишь, что Дарктайгер сделал с нашим отцом? — тихо спросил тигр у брата. — Помнишь, что это он чуть не убил его? Папа чуть не стал инвалидом из-за этой сволочи, на которую ты сейчас работаешь!

Слова, толкаясь, вылетали их пасти молодого тигра — одно громче другого. На этом моменте горло офицера сжала сухая спазма. Закрыв на мгновение глаза и шумно выдохнув, Звермайер продолжил, но уже тише:

— Я абсолютно уверен, что Дарктайгер что-то замышляет. Прошло около двух лет с тех пор, как он вышел из тюрьмы, но я сердцем чувствую, что сейчас неспокойно! Я вышел на его след благодаря его одному мелкому шестёрке, я занимался этим делом ночами, втайне от Буйволсона. Знаешь, что я за эти недели смог раздобыть? То, от чего ты придёшь в настоящий ужас, Бен. И просто так ты оттуда уйти не сможешь. И не думай, что я буду всё выжимать из тебя силой. Я тоже хочу тебе помочь, ибо несмотря на всё, ты остаёшься моим братом. Ты сильно рискуешь своей жизнью. Будь на моём месте отец, он бы сказал это более мощными словами, и не только ими. Ты знаешь, что он до сих пор не хочет слышать о тебе? Он наверняка сказал то же самое и той миловидной тигрице, что приходила к нам сегодня.

Услышав последние слова брата, Бенедикт резко повернулся к нему.

— Что? Софи приходила к родителям? Зачем?

— Хотела поговорить с ними и убедить их в том, что они не правы, отказывая тебе от дома, — горько усмехнулся Звермайер. — По-моему, у неё мало что получилось. Хотя… Мама целый день о тебе вспоминала. И Мелисса скучает.

Молодой тигр тяжело вздохнул, вспомнив мать и улыбку младшей сестры. От воспоминаний под сердцем властно ворохнулась тоска. Судя по изменившемуся выражению морды брата, Звермайер понял, что попал в точку.

— А теперь представь, что опасность угрожает им. Или твоей Софи. Неважно от кого, от Дарктайгера или прочей пакости. Перед тобой стоит выбор — рискнуть своей жизнью ради защиты родных или спрятаться от всего и трястись над своей шкурой. Что ты выберешь?

В этот момент Звермайера прервал резкий и требовательный звонок телефона. Тигр извлёк из кармана аппарат.

— Да. Да, милая, я ещё на работе, прости. Скоро буду. Что? Насколько высокая? Вызывала доктора? А, только что уехал… Хорошо, заеду в аптеку. Сейчас выезжаю.

Слушая ответы брата и догадываясь, что произошло, Бенедикт сидел, уставившись в одну точку. Слова Вальтера посеяли в его душе семена серьёзных колебаний. Нет, ради семьи Бенедикт, как и его брат, пошёл бы на всё ради тех, кого он любит. Ещё недавно от его действий зависела жизнь маленького ребёнка, а теперь тигрёнок пойдёт на поправку. Но что может быть важнее родной семьи? Важнее тех, у кого ты появился на свет, тех, кто тебя вырастил и воспитал? Эти мысли стремительно проносились в голове Бенедикта, когда его брат сунул телефон в карман и сказал:

— Мне надо ехать, Матильда заболела. А насчёт моих слов — ты, Бен, подумай над ними. Не исключено, что завтра с тобой будет разговаривать Буйволсон, а он не такой выдержанный и спокойный. Время подумать у тебя есть.

Встав и подойдя к двери, Звермайер окликнул Крумпански. Через несколько мгновений вошедший носорог, воспользовавшись своим ключом, открыл замок и, выпустив коллегу, запер снова. Когда Звермайер удалился, Крумпански подошёл к камере и тихо спросил:

— О чём говорили?

— Не твоё дело! — буркнул Бенедикт и отвернулся к стене.

Фыркнув, Крумпански вышел вслед за Звермайером. Через несколько мгновений лампы погасли, оставив камеры предварительного заключения с их узниками во мраке, а сквозь маленькие окна доносились снаружи звуки ночного Зверополиса.

* * *

— Ну как она? — тихо спросил Звермайер, когда Каролина вышла из комнаты дочери, аккуратно затворив за собой дверь.

— Заснула, — шепнула в ответ молодая тигрица. — Я дала лекарство, ей стало немного легче. Завтра доктор снова придёт.

— Она жаловалась на слабость ещё перед выступлением, — вздохнул тигр. — Но ты же знаешь, что она обо всём забудет, лишь бы с Газелле спеть!

Каролина слабо улыбнулась, и супруги ушли в свою спальню. На подушке Каролины лежала обложкой кверху книга. Взгляд Звермайера упал на обложку.

— Ждала мужа, наслаждаясь классикой? — с лёгкой улыбкой спросил молодой тигр.

— Немного, — ответила супруга, закрывая книгу и кладя её на прикроватную тумбочку. Звермайер разделся и лёг на кровать, Каролина легла рядом и погасила торшер. Полежав несколько минут в темноте и тишине, молодой тигр повернулся набок и ласково провёл лапой по плечу супруги.

— Может, немного времени проведём с пользой? — улыбаясь в темноте, спросил Звермайер. Однако Каролина не издала привычный ей при такой просьбе смешок, нет, она тяжело вздохнула. Вздох насторожил офицера.

— Малыш, что не так? — с потаённой тревогой спросил Звермайер. Каролина повернулась к мужу.

— Вальтер, ты завтра не отправляешься на какое-нибудь задание?

— Скорее всего, — медленно ответил Звермайер, вспомнив свой разговор с братом и Буйволсоном. — Всё от Буйволсона зависит, я же тебе рассказывал.

— Он не уволит тебя? — продолжала с волнением допытываться Каролина. — Из-за Бенедикта?

— Бен сам сдался, — закрыв глаза, выдохнул тигр. — Но я чувствую, что он что-то утаивает от меня, скрывает. Или не хочет говорить.

— А ты обвинял своего брата во всех грехах, — с лёгким укором произнесла тигрица. — Я не раз тебе говорила — зря ты очерняешь Бенедикта.

«Он сам давно очернил себя», — мрачно подумал молодой тигр. Звермайер не сказал супруге о том, что его брат участвовал в похищении Стефана Златогрива, просто вскользь обронил о том, что он стал виновником серьёзной аварии на одном из оживлённых перекрёстков.

После слов Каролины снова последовал тяжёлый вздох. Вальтер уловил в нём что-то тревожное и волнующее. Как будто через прикосновение к супруге ему передалось её волнение.

— Каролина, в чём дело? — тихо спросил супруг. — Ты чем-то взволнована?

Молодая тигрица повернулась к Вальтеру.

— Ты все эти недели приходил домой либо поздно вечером, либо за полночь. Совсем недавно тебя кто-то сильно ударил по голове, чуть не до сотрясения. Потом я узнаю, что Буйволсон поставил тебе ультиматум — ты привозишь ему Бенедикта, или он тебя увольняет. Ты всё это время занимался его поисками? Ты мне рассказывал об аварии, виновником которой он стал. Неужели она настолько серьёзная, что родители не желают видеть твоего брата и что Бенедикт вынужден скрываться от полиции и выдумать себе другую фамилию?

Звермайер тяжело вздохнул.

— Вальтер, если твой брат сейчас конфликтует с законом, будь осторожен и с ним, и на работе. Прошу тебя! — взмолилась Каролина. — Я просто чувствую, что дело, связанное с Бенедиктом, рано или поздно обернётся серьёзными проблемами. Милый, пожалуйста!

— Каролина, да что с тобой? — изумился молодой тигр. — Всё в порядке, Бен сдался полиции, я остался на работе. Всё хорошо, лучше, чем ты себе сейчас напридумывала! Из-за чего сейчас в тебе поднялась такая волна беспокойства?

Каролина тяжело выдохнула и еле слышно произнесла:

— Не знаю, Вальтер… Я просто… Ладно, давай спать.

Вальтер поцеловал супругу в щеку и, немного поворочавшись в постели, затих, лишь мерное сопение, перемежавшееся короткими очередями лёгкого храпа, возвещало о крепком сне. Каролина же ещё долго лежала, уставившись во тьму спальни. Терзало её неприятное предчувствие, недавно поселившееся в её душе — непонятное, ещё не осознанное в полной мере, но от этого более угнетающее. Оно, как казалось молодой тигрице, принимало форму большого зверя и тяжело топало по сердцу. Чувствуя, что на грудь словно давит булыжник, Каролина забылась беспокойным сном, изредка просыпаясь.

Часа через три Звермайер проснулся от того, что захотел пить. Неслышно ступая лапами, тигр прошёл на кухню, где одним стаканом воды утолил жажду. Вдруг в коридоре раздался тихий скрип двери, и из детской вышла, потирая глаза, Матильда. Девочка направилась в сторону спальни родителей. Звермайер вышел из кухни, и дочка обернулась на звук шагов отца.

— Эй, тигрёнок мой, ты чего не спишь? — молодой тигр подошёл к Матильде и обнял её. — Как себя чувствуешь?

— Я уснуть не могу, — прошептала маленькая тигрица, уткнувшись мордочкой в тёплый живот отца. — Температура мешает…

— А если папа с тобой полежит, ты уснёшь? — спросил Звермайер.

— Пожалуйста, пап, — шепнула девочка.

Молодой тигр только усмехнулся про себя — он догадывался, что дочка шла к ним в спальню, чтобы разбудить отца. Иногда Матильда долго не могла заснуть, лишь присутствие рядом родного члена семьи успокаивало, а одиночество и мрак в спальне тяготили. Звермайер это прекрасно понимал, а оставлять больную дочку одну беспокойно ворочаться в постели он не захотел, он был уверен, что с ним она спокойно заснёт.

— Пойдём, милая.

Кровать в детской была большой, на ней смогли бы комфортно уместиться родители девочки. Саму комнату заливал слабый свет ночника. Звермайер щёлкнул выключателем, сказав:

— Давай выключим ночник. С папой же лучше будет?

Матильда, слабо улыбнувшись, легла и накрылась лёгким одеялом. Отец лёг с другой стороны, и дочка тут же повернулась к нему. Звермайер потрогал лоб девочки — температура у неё была, но уже не такая высокая, так как данное на ночь лекарство подействовало. Маленькая тигрица, положив лапу на мощное плечо отца, тихо произнесла:

— Спокойной ночи, папа, я тебя люблю!

— И я тебя, мой лучик, — шепнул Звермайер, целуя Матильду в лоб. — И тебе спокойной ночи…

* * *

Стрелки больших настенных часов, висевших в гостиной, ушли далеко за полночь, когда сидевшая в полумраке у телевизора Анабель Буйволсон услышала, как заскрежетал в замке ключ. Супруга вышла в коридор. Уставший Буйволсон подошёл к жене и, обняв её, с некоей долей виноватости произнёс:

— Я опять поздно, а ты опять не спишь и ждёшь… Ложилась бы без меня. Если бы я в три ночи пришёл?

— Ты бы всё равно меня разбудил, — усмехнулась супруга. — Иди на кухню.

Сев за стол, Буйволсон спрсоил:

— Гилберт спит уже?

— У него в колледже завтра зачёт, только недавно лёг спать, — ответила супруга.

— Ты знаешь, — сказал Буйволсон, отставив пустую тарелку в сторону, — я сегодня встретил своего старого друга. Помнишь Хоакима Зубриуса?

— Который вместе с тобой учился в академии и работал? — удивилась Анабель. — Помню, а как же? Я знаю, как вы потом отметили поступление на службу в полицию! — И, не в силах удержаться, буйволица рассмеялась. Посмотрев на супругу, капитан издал короткий и грустный смешок. Это было так давно…

— Сегодня приехал ко мне на работу, — продолжил Буйволсон. — Сам он работает недалеко от Зверополиса, в своём городке, шерифом.

— В следующий раз, когда увидитесь, приглашай его к нам, — велела Анабель.

— Обязательно, — кивнул буйвол. Помолчав мгновение, спросил: — А у тебя как дела на работе?

— Как обычно, — отмахнулась Анабель. — Две операции, один отёк Квинке плюс пара капризных пациентов. «Гроза отделения»!

— Ты про важного енота? — хохотнул Буйволсон. — Когда ты его выпишешь? Ведь он у тебя только место в больнице занимает.

— У него сегодня последний день лечения, — сообщила Анабель, наливая себе стакан сока. — Завтра быстренько, без церемоний, попрощаемся. Надеюсь, навсегда.

Уже в спальне миссис Буйволсон, одетая в ночнушку, стояла у окна и смотрела на удалённые очертания огромных небоскрёбов Зверополиса, которые освещали сотни лучей света разноцветных оттенков. По проспекту, на котором жила семья, проезжали редкие автомобили. Привычная панорама ярко освещаемого ночью центра действовала на Анабель успокаивающе, но сегодня она почему-то не ощущала умиротворения и спокойствия. С того самого дня, как ей приснился кошмар про гибель супруга и его отряда в огне взрыва, буйволица не могла найти себе места от стихийно вспыхивавшего беспокойства, где бы она ни находилась — дома или на работе. А страх и волнение для высококлассного хирурга — дело опасное, если во время операции копыто дрогнет, то может случиться непоправимое. Только в присутствии мужа Анабель обретала душевное равновесие, ведь в жизни врача нередко происходят такие тяжёлые события, как смерть больного. И в такие моменты, когда жизнь казалась сплошным серым полотном, рядом находился родной и заботливый зверь, знающий, какие слова утешения произнести. Тогда миссис Буйволсон из врача превращалась в своеобразного пациента, а супруг служил чем-то вроде психоаналитика. Со временем серьёзная работа сделала буйволицу более жёсткой, но нет-нет да и оживали мрачные воспоминания. То же самое было и с Буйволсоном — капитан полиции нёс ответственность за жизни своих сотрудников, а работа в полиции всегда нелегка и опасна. В любой момент нить жизни любого полицейского может оборвать вражеское оружие.

Но сегодня…

Сегодня все внутренние ощущения Анабель как будто обострились, она опасалась того, что снова может присниться очередной кошмар, а её душу с той самой ночи терзало тяжёлое предчувствие недалёкой беды. Уже не один раз миссис Буйволсон встречалась с супругом на своей работе, не один раз его жизнь висела на волоске, поэтому поводы для переживания у неё имелись серьёзные. Часто свои мысли буйволица высказывала супругу, но натыкалась на крепкую тёмную стену возражения. Эддрик не раз доказывал, что может постоять за себя, говорил, что желает сделать Зверополис безопаснее, но никто не живёт вечно. Все эти чувства и настроение сплетались в груди буйволицы в единый тугой ком, а ещё требовала немедленной огласки новость, которая наверняка обрадует Буйволсона.

Сзади послышались тихие шаги, и плечи Анабель ласково обняли тяжёлые тёплые лапы Буйволсона.

— В таком виде ты ещё привлекательнее выглядишь, — шепнул буйвол ей на ухо.

Миссис Буйволсон медленно повернулась к супругу, затем крепко обхватив лапами его могучую шею, прижалась к нему. С не меньшей горячностью ответив на объятия, Буйволсон спросил:

— Ты мне хотела что-то сказать за ужином, что-то случилось?

Слегка отстранившись от мужа, буйволица просияла улыбкой.

— Только хорошее, Эддрик. Об этом никто не знает, даже Гилберт.

Буйволсон выжидающе уставился на супругу. Проведя копытом по его щеке, Анабель тихо и с улыбкой произнесла:

— У нас с тобой будет ещё один ребёнок, Эд!

И улыбнулась, видя сквозь темноту спальни, рассеиваемую сиянием ночного Зверополиса, каким восторгом начали лучиться глаза Буйволсона. Капитан полиции обнимал свою единственную, прижимая её к своей массивной груди, чувствуя, как колотится её сердце. В тихом его шёпоте звучала вся его любовь и нежность к супруге:

— Ты моё сокровище…

* * *

Ночь стремительно прошла, уступив место солнечному и яркому утру. Джуди, отнюдь не чувствуя себя выспавшейся после длинного дня, делала зарядку перед завтраком, чтобы взбодриться. Завтрак окончен, время быстро летит — и вот Джуди уже видит здание полиции. Подойдя к центральному входу, она слышит сзади быстрый топот. Оборачивается — Ник.

— Доброе утро, — пробормотал лис, отчаянно зевая. — Думал — опоздаю.

— Утро бывает и добрее, — усмехнулась крольчиха. — А день, что-то подсказывает мне, будет не таким добрым.

— Что за пессимизм, Морковка? — хохотнул Ник, слегка толкнув крольчиху. — Держи уши выше!

Но на дружеское напутствие и привычное прозвище Джуди никак не отреагировала. Проснувшись, она с самого утра чувствовала какую-то апатию и странное желание не идти на работу. В эти мгновения ей казалось, что её телодвижения какие-то замедленные. Но мысль о желании не присутствовать на работе Джуди прогнала сразу — сегодня им предстояло сложное и большое дело.

— Может ли настроение поднять стаканчик кофе? — спросил Ник, когда они подошли к кофейному аппарату, приветственно помахав Когтяузеру, сосредоточенно открывающему коробку с любимыми пончиками. — Эй, ты задумалась о чём?

— Нам предстоит серьёзное дело, Ник, — негромко сказала крольчиха, принимая из лап друга кофе. — Пусть это и не в первый раз, но чувство какое-то… неприятное.

— Это же чувство и у меня, — с ухмылкой кивнул Ник. — И это чувство недосыпа.

Джуди в ответ промолчала, допивая кофе. Тем временем в здании Первого отдела полиции становилось всё более шумно, подтягивались остальные сотрудники. Полисзвери что-то обсуждали друг с другом, о чём-то спорили, над чем-то шутили, приветствовали друзей.

— Привет весёлой парочке! — прогудел проходивший мимо Носорожиц. — Отчего морды такие помятые?

Лапа носорога указала на Джуди. Крольчиха натянуто улыбнулась:

— Да так, не выспалась.

Через час Буйволсон, отправив подчинённых по объектам, позвал Ника, Джуди и Звермайера к себе в кабинет. В первую очередь капитан обращался к тигру:

— Когда привезёте Гиппингтона, вразуми своего брата, чтобы он всё рассказал. Ты говорил с ним?

— Никакой пользы, сэр, — вздохнул Звермайер. — Он не сказал ни слова.

— Потому что допрашивать так и не научился! — ткнул буйвол копытом в тигра. — Сегодня допрошу обоих. Сразу! И оба всё расскажут в подробностях. А станут уходит в несознанку — методы принуждения у меня имеются! Теперь вы, — Буйволсон повернулся к Нику и Джуди и, открыв одну из задвижек стола, достал оттуда маленький предмет и передал его крольчихе. — Будете у меня на виду с этим устройством. Уайлд, держись рядом с Хоппс, понял?

— Есть! — выпалил Ник.

— Что это? — полюбопытствовала Джуди, глядя на миниатюрное устройство, которое могло без труда поместиться в её кулаке.

— Отслеживающее устройство, — ответил Буйволсон. — Достал при помощи Зубриуса. Теперь я буду знать, где вы находитесь. Все трое держитесь втроём, ясно?

— Ясно, сэр, — кивнула Джуди, и в этот момент зазвонил телефон Буйволсона — не рабочий, мобильный.

— Они у меня, ждут. Подъезжай, — коротко сообщил капитан.

— Шеф, — обратился к Буйволсону Ник, — кого мы ждём?

— Зубриуса и Дэнсмэйна, — ответил Буйволсон, щёлкая мышкой и сосредоточенно глядя в мерцающий голубым светом монитор. — Гривастый хам, как ты его назвал, Уайлд, должен вооружить вас важными сведениями!

Буйволсон был в курсе того, что Дэнсмэйн выехал рано утром в Уэст-Виллэдж, как раз к началу рабочего дня в больнице, где находится на сохранении перед операцией Эвелин Гиппингтон. Пусть буйвол и относился ко льву-капитану с презрением из-за того, что его отдел не всегда справляется с раскрытием преступлений, но в его трудовой квалификации был уверен. Альвисс был настоящим зверем слова, и рогатый коллега знал, что сведения, которые им необходимы, скоро окажутся у них.

* * *

— Сэр, у нас посещения пациентов… — Молодая антилопа в халате медсестры, услышав звук резко распахнувшихся дверей, быстро метнулась из-за поста с предупреждением навстречу посетителю — массивному льву в полицейской форме.

— Форму на мне не видите? — сурово нахмурился Альвисс Дэнсмэйн и быстрым, многократно отработанным движением показал жетон полицейского. — Полиция Зверополиса, капитан Второго отдела Альвисс Дэнсмэйн. Где лежит пациентка Эвелин Гиппингтон?

— У пациентов режим, господин Дэнсмэйн! — понеслась в атаку медсестра. — У нас строгие правила!

— У нас тоже строгие правила, когда речь идёт о поимке особо опасного преступника! — повысил голос лев. — Последний раз спрашиваю — где Эвелин Гиппингтон? Вы препятствуете раскрытию дела, пропустить меня к ней — для вашей же пользы!

Антилопа строго нахмурилась и хотела было разразиться гневной тирадой, но Дэнсмэйн предупреждающе поднял массивную лапу.

— Дайте пройти… пожалуйста, — тихо произнёс полицейский, слегка перекосившись при выговаривании последнего слова, как если бы оно оцарапало его горло изнутри.

— Седьмая палата, третий этаж, — буркнула антилопа и неохотно посторонилась, не без труда сдержав рвавшиеся наружу бурные возражения. Альвисс только кивнул и быстро пошёл в указанном направлении. Медсестра недовольным взором проводила удаляющуюся могучую фигуру капитана.

Седьмая палата оказалась в самом конце длинного коридора. Мимо сновали врачи, медсёстры и прочий персонал, распространяя терпкий запах медикаментов. Громко отчитав за что-то одну из молоденьких медсестёр, за дверью кабинета заведующего скрылся пожилой бурый медведь. Дэнсмэйн беспрепятственно прошёл к нужной ему палате и услышал за спиной властный голос:

— Стойте! Куда идёте?

Лев обернулся и увидев направляющегося к нему медведя-заведующего. Привычным жестом показав ему жетон, капитан Второго отдела стальным голосом произнёс:

— Полиция Зверополиса, капитан Дэнсмэйн. Мне нужно поговорить с пациенткой Эвелин Гиппингтон.

— Сэр… — начал было медведь, однако Дэнсмэйн в свойственной ему манере прервал его, скользнув взором по бейджику:

— Господин Аркуда, полиция просто так не приходит, даже в больницу. Про ваши правила мне сказали внизу, но меня это, как видите, не остановило. Речь идёт о важном деле.

— Важнее, чем жизнь? — недоверчиво хмыкнул медведь.

— Да, — глядя прямо в чёрные глаза доктора Аркуда, подтвердил Альвисс. — У меня своя работа, я — полицейский, капитан полиции, у меня разговор с пациенткой. А у вас свои обязанности, тем более… — Дэнсмэйн посмотрел на часы, надетые на левую лапу, — …тем более что у вас скоро начнётся обход. Вот и начинайте, а я пока займусь своей работой.

Медведь в изумлении посмотрел на стоящего перед ним льва, явно не привыкший к тому, что с ним, заведующим, разговаривают в подобном тоне. Но не в его интересах было препятствовать работе полицейского, поэтому Аркуда недовольным тоном буркнул:

— Десять минут. Не больше. И запомните — ей нельзя нервничать.

Не сказав ни слова, Дэнсмэйн проследовал в палату, чувствуя направленный ему между лопаток недоброжелательный взгляд заведующего.

Небольшое помещение мало было похоже на больничную палату на нескольких пациентов. Это была довольно уютная комната с удобной, но не совсем новой мебелью. У стены стояли диван и одно кресло, в углу на тумбочке стоял телевизор. На одном из окон стояла ваза с искусственными цветами, на другом — горшок с геранью. Рядом со вторым окном, спиной к широкой, специально подобранной по размеру и весу кровати, сидела в другом кресле гиппопотамиха. На звук открывающейся двери она повернулась и спросила:

— Доктор Аркуда, вы?

— Доброго утра, миссис Гиппингтон, — сказал Альвисс, закрывая створку.

— Вы не доктор, — утвердительно произнесла Эвелин Гиппингтон. — Кто вы?

Почувствовав явственный страх, прозвучавший в голосе гиппопотамихи, Дэнсмэйн произнёс:

— Не бойтесь, Эвелин, я из полиции. Меня зовут Альвисс Дэнсмэйн, у меня есть несколько вопросов касательно вашего брата.

Миссис Гиппингтон заметно напряглась и, насколько Дэнсмэйн понял, попыталась всмотреться в посетителя. Однако видела она плохо — сказывалась дистрофия роговицы, причина ожидаемой операции. Для того, чтобы развеять возникшие у гиппопотамихи сомнения, лев подошёл к ней вплотную и протянул ей жетон полицейского. Проверив его на ощупь, миссис Гиппингтон явно успокоилась. Но не до конца.

— Дерек что-то опять натворил? — обеспокоенным тоном спросила она.

— «Опять»? — переспросил Дэнсмэйн, наливая в стакан воду из графина. — Вы в курсе того, что ваш брат вытворяет?!

— Точно не знаю, — покачала головой гиппопотамиха. — Дерек мне говорил, что добывает деньги на операцию, правда, не вдавался в подробности. Но что-то мне подсказывает — способ добычи им средств явно незаконный.

«Твой брат ещё и не такое вытворяет!» — мысленно произнёс лев и слегка покривил душой:

— Об этом мы не знаем, но у нас есть информация, что он… — Дальше Дэнсмэйн заговорил, тщательно подбирая слова. Он за время своей работы встречал немало зверей, которые покрывали своих родственников-преступников, и, предполагая, что Эвелин Гиппингтон может относиться к таким, боялся сделать неверный шаг. — В общем, Гиппингтон благодаря своим показаниям может вывести нас на след одного преступника, который похитил нашего сотрудника и неизвестно где его удерживает.

— Я ничего не знаю, сэр, извините, — сказала гиппопотамиха. Дэнсмэйн мгновенно насторожился — Эвелин слишком быстро произнесла эти слова. Со стуком поставив стакан на стол, лев отчеканил:

— Вы врёте, Эвелин. Говорите правду!

— Мне нечего сказать вам, господин Дэнсмэйн, — вздохнула миссис Гиппингтон. — Правда.

— Нет, неправда! — Дэнсмэйн пододвинул к креслу стул и сел на него. Деревянная мебель скрипнула под его весом. — Вы от меня скрываете правду, прекрасно зная её. Говорите, где ваш брат?

Гиппопотамиха только покачала головой и произнесла:

— Оставьте меня в покое, сэр. Я не видела брата уже давно.

— Тогда как вы с ним общались? — тихим и вкрадчивым голосом спросил лев. — Он же вам наверняка говорил про деньги, которые ищет на вашу операцию.

Эвелин отвернулась к стене, чувствуя, как её копыта мелко дрожат, и в этот момент у Дэнсмэйна зазвонил телефон. Гиппопотамиха только слушала его ответы.

— Да, Кристенсен. Я ещё не в городе. Да, Мариэтта говорила об отце… Что?! Ты уверен? Немедленно езжайте с ребятами туда и всё обыщите! Потом доложишь обо всём!

Новость была шокирующая — сотрудник отдела Дэнсмэйна сообщил ему о том, что недалеко от Бист-Тауна нашли сгоревшую машину Асмунда Монтгомери, но самого владельца автомобиля не было — ни внутри, ни поблизости. Он вспомнил испуганную Мариэтту, которая первой примчалась на работу, её испуганное выражение морды, и в этот момент у Альвисса лопнуло терпение.

— Знаешь что, — прошипел хищник, переходя на «ты», — сейчас я поделюсь кое-какой информацией с тобой. Если ты не смотришь телевизор, то я побуду несколько минут для тебя телеканалом новостей. Твой брат — преступник, он участвовал месяц назад в похищении брата мэра Златогрива, а два дня назад пытался убить мою сотрудницу, когда она нашла место его так называемой работы! Сейчас мне позвонил мой сотрудник и сообщил о том, что машина моего заместителя Асмунда Монтгомери обнаружена под обрывом. Разбитая, искорёженная и сгоревшая! А офицер, которая могла погибнуть от копыт твоего брата, приходится Асмунду дочерью. И у меня есть все основания полагать, что именно твой Дерек зачем-то похитил Асмунда и неизвестно где держит его. Так что тебе же спокойнее жить будет, если расскажешь, где твой брат ещё может обретаться! В противном случае я легко устрою так, что ты, Эвелин Гиппингтон, окажешься — пусть и после операции — в тюрьме, за сокрытие опасного преступника!

В палату буквально ворвался доктор Аркуда, но Дэнсмэйн, резко повернувшись к нему, рыкнул:

— Вон!

Глаза льва-капитана метали молнии, а исходившая от него злость казалась осязаемой, и Аркуда поспешно закрыл створку. Дэнсмэйн же повернулся к гиппопотамихе и как можно более спокойно сказал:

— Твой брат обеспечил себе как минимум двадцать лет тюрьмы. Мне известно, что он уже сидел за убийство по неосторожности. Ты хочешь, чтобы он разгуливал на свободе?

— Дерек — мой брат, — прошептала Эвелин, опустив голову.

— Сейчас должна восторжествовать справедливость закона, а не возобладать родственные связи, — гаркнул Дэнсмэйн. — Даже если меня уволят с работы! Или говори, где твой брат, или десять лет за соучастие тебе гарантировано!

Гиппопотамиха судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться. Дэнсмэйн, несмотря на суровость и грубость, прекрасно понимал её. Ей предстояло сделать нелёгкий выбор между братом и справедливостью — не без опасения последствий. А Альвисс чувствовал, что Эвелин любит своего брата, который проявляет заботу о ней. Что, если он её последняя надежда, если только Дерек может найти средства на сложную и дорогостоящую операцию? На миг сердце льва кольнуло сострадание, но кодекс полицейского обязывал его поступать в соответствии с законом. Наконец, миссис Гиппингтон глубоко вздохнула и, зажмурившись до огненных брызг в глазах, тихо произнесла:

— Только умоляю вас, не говорите Дереку, что это я сказала вам о нём. Пожалуйста, сэр!

Альвисс положил лапу на грудь.

— Слово капитана полиции. Но и вы, — лев снова перешёл на церемонное «вы», словно забыв о вспышке, — не смейте сообщать брату о том, что я к вам приходил, Запрещаю вам каким-либо образом предупреждать его о том, что по его следам идёт полиция! Иначе это будет приравнено к сокрытию.

Эвелин с трудом кивнула, как будто мышцы её шеи одеревенели.

Через несколько минут Дэнсмэйн вышел из палаты, а Эвелин, уставившись в окно, опустила голову на копыта и тихо заплакала.

— Прости, Дерек, — доносились между всхлипываниями слова. — Прости, брат… я не могла… не могла!..

— Что вы себе позволяете, сэр? — насыпался на Дэнсмэйна доктор Аркуда, явно ожидавший выхода капитана из палаты, чтобы обрушить на него гневную отповедь. — Вы находитесь в лечебном учреждении, а не у себя в полиции. Здесь у нас — пациенты, а не преступники и задержанные, у них режим! Многим нельзя волноваться, а вы пришли и чуть ли не ураган устроили здесь!

Дэнсмэйн ухватил медведя за лапу, и заведующий повернулся к нему. В тёмных глазах доктора мелькали искры гнева. Ответив ему таким же взором, капитан прорычал:

— Мне приходится действовать не так плавно и мягко, как вам, докторам. Но я исполняю свои обязанности, как и вы, от этого зависит успех поимки преступника и жизнь коллег. Вы в любом бы случае меня не остановили, мистер Аркуда!

Большой бурый медведь ничуть не дрогнул, в его тёмной морде ничего не изменилось. Звучным и уверенным тоном от отчеканил:

— Я велю, чтобы вас на посту записали и больше никогда не пускали в больницу, мистер Дэнсмэйн.

Не отреагировав на слова Аркуда, Дэнсмэйн отпустил его лапу и быстро зашагал по коридору к выходу. Уже на выходе из больницы он оглянулся. Уже знакомая Альвиссу антилопа, положив трубку, о чём-то шушукалась с другой медсестрой — лисицей, и обе сверлили льва недобрыми взглядами.

Приехав в свой отдел, Асмунд сразу набрал номер Буйволсона и сообщил о разговоре. Не успел лев войти в свой кабинет, как услышал, что на столе разрывается рабочий телефон, а сзади его окликнул знакомый голос:

— Капитан!

Лев повернул гривастую голову. К нему спешила со всех лап Мариэтта Монтгомери, на глазах которой блестели слёзы. Судя по следам на её щеках, она очень нервничала, а повод был Альвиссу хорошо известен.

— Сэр, мой отец… Его так и не нашли. Мы всё обыскали, нашли только его жетон.

— Занят! — гаркнул в трубку Дэнсмэйн, затем повернулся к Мариэтте. — Я в курсе, но кто за этим стоит, догадываюсь.

Порывшись в столах, Альвисс сунул что-то в карман и, проигнорировав вновь зазвонивший телефон, вышел из кабинета.

— Если вы искать отца, если вы знаете где он… — начала было Мариэтта, однако Дэнсмэйн сразу понял, какие слова последуют за этим. — Я поеду с вами!

— Нет, ты не поедешь с нами! — резко оборвал лев молодую львицу.

— Кто это «мы»? И почему не поеду? — всплеснула лапами офицер, с каждым словом её голос становился всё звонче от гнева. — Сэр, это мой отец, и я имею полное право…

— Я сказал, а вы слышали, офицер Монтгомери! — отрубил капитан. — С вами говорит старший по званию, извольте подчиняться! Сегодня занимаешься отчётами.

Смерив Мариэтту суровым взглядом и резко развернувшись, лев отправился к выходу. Молодая львица со слезами разочарования, злости и тревоги за отца смотрела вслед начальнику, сверля взором его мощную спину. Ей хотелось бежать вслед за Дэнсмэйном и умолять его взять с собой на поиски отца, а ещё хотелось встряхнуть его как следует. Сердце Мариэтты разрывали мучение неизвестностью и страх за любимого и дорогого зверя. Мариэтта с трудом повернулась и пошла в архив, по пути в мыслях понося жёстко обошедшегося с ней начальника. Пусть Альвисс наверняка и пытался предостеречь её от возможного несчастного случая, но он забыл, что дочь волнуется за родного отца гораздо больше, чем старший коллега.

— Гиппингтон, — начал Альвисс, влетев в кабинет Буйволсона, где его уже ждали Звермайер, Ник и Джуди с Зубриусом, — наверняка может удерживать Асмунда в Вудланде.

— Это где? — удивился Буйволсон.

— Старый заброшенный дачный посёлок, куда Гиппингтон приезжал несколько лет назад с сестрой. У них там оставалась дача, но туда давно никто не ездит. Для Дерека это плюс — нет лишних свидетелей.

— Далеко это? — спросила Джуди.

— В сорока милях от Зверополиса, — ответил лев. — Надо выезжать сейчас же, будем там примерно через час. Я еду с ними, это не обсуждается.

— Не много ли нас? — Ник глядел собравшихся льва, зубра, крольчиху и тигра.

— Гиппингтон может быть не один, поэтому чем больше нас, тем лучше, — сказал Зубриус. — Поедем на моей машине, я специально поехал не на рабочем транспорте.

— Ага, — кивнул Буйволсон с кривой усмешкой, — а форму надел полицейскую!

Хоаким оглядел себя и, вздохнув, сообщил:

— Привычка — вторая натура, Эд. Ладно, — Зубриус встал, — идёмте.

Звермайер, Дэнсмэйн и Ник вышли за шерифом Грэйлэндс. Джуди повернулась к Буйволсону и выжидающе посмотрела на него, видя, что шеф хочет что-то сказать.

— Спрятано надёжно? — сдвинув брови, спросил буйвол. Джуди кивнула, поняв, что речь идёт о маячке.

— Как только выедете за Зверополис, сразу включи его — и я буду видеть вас на карте, — Буйволсон ткнул копытом в монитор компьютера. — Вы знаете, что делать. Берегите с Уайлдом себя и держитесь рядом с Хоакимом, Вальтером и Альвиссом. Поймаете Гиппингтона — сразу сообщаете мне и везёте его сюда. Только сюда! Ясно?

— Так точно, сэр! — выпрямилась Джуди.

— Тогда вперёд!

Крольчиха быстро скрылась за дверью. Буйволсон опустился в кресло и уставился в монитор, ожидая заветного мигания, которое оповестит о том, что Джуди активировала отслеживающее устройство. Минуты тянулись одна за другой, и в какой-то момент компьютер издал тихий писк, и на мониторе загорелся красный огонёк на карте. Буйволсон посмотрел на него и издал облегчённый вздох — Зубриус с остальными выехали за Зверополис и успешно едут дальше, прочь от города. Навстречу неизвестному, которое вынуждало Буйволсона волноваться за трёх своих самых активных сотрудников и за друга.