Тепло (джен)

Свинцово-серое море ярилось, пытаясь захлестнуть рукотворный берег. Выплескивалось на камни набережной, бессильно стекало лохмотьями пены обратно и налетало снова. Волнам, казалось, не было конца, и где-то посередине они смешивались в единое целое с проливным дождем. Ледяные струи хлестали с неба, разбиваясь о камни и стремясь довершить начатое волнами.

Но берег видел и не такое. Ни единый камень, древний, стесанный резцом, а потом отполированный шагами множества ног и непрекращающейся капелью, не двинулся с места. Вода была бессильна поколебать их и ревела, вторя вою ветра и раскатам грома. Будто в отместку, она с удвоенными силами пыталась стряхнуть с набережной твердо стоящего на ногах человека.

Длиннополый старый плащ уже давным-давно промок насквозь, будто и не накладывали на него заклятья. В широких моряцких сапогах плескалась вода. Но ему было все равно. Куда делась шляпа, он не помнил. Только грозил кулаком наверняка унесшей её буре да прихлебывал из оплетенной бутыли какую-то дрянь, то и дело морщась от вкуса. По коротким кучерявым волосам и такой же бороде стекало, заливалось в рот.

Наконец ему надоело, и, махнув рукой, мужчина поплелся к одному из многочисленных навесов, с которых потоками стекала вода. В самой глубине, где стояли какие-то ящики, было относительно сухо, и он взгромоздился на один. Запрокинул голову, допивая из бутыли последние глотки. Омерзительное зелье жгло язык, растекалось по телу огненной волной, отдаваясь под каждым клочком просоленной морем кожи.

— Холодно, — чихнул кто-то сверху. — Мы скоро идем домой?

— Заткнись, — прохрипел мужчина, откидываясь назад. Мир перед глазами шатался, будто он стоял на палубе взлетающего на волнах судна.

Сидевший сверху не обиделся. Он прекрасно знал, как плохо выложившемуся до конца магу, чьи резервы сейчас медленно пополнялись. Когда зелье подействует, станет легче, да-а... Шкрябнув когтями по дощатому боку ящика, черный кот свернулся поуютней, прикрыв нос хвостом, и навострил одно ухо, прислушиваясь к неразборчивому бормотанию.

Мужчина внизу проклинал все и вся. Почему-то людям от бранных слов становилось легче. Хотя разве не проще просто поорать, если душа просит? Кот зевнул еще раз.

Душа у хозяина просила часто. С тех пор как он почти лишился сил, надорвавшись в неравном сражении — как всегда, бессмысленном, как все людские битвы, — старый морской маг оказался прикован к суше. Кому он нужен был теперь в мире, где корабли бороздили вечно бушующие моря? Разве что вот как сейчас, усмирять стихию, и так уже сбавившую неистовство, налетев на землю. Ну и выходить в море с рыбаками, недалеко от берега, на день-другой.

Коту на суше нравилось. Он, проведший всю свою жизнь на кораблях вместе с хозяином, чувствовал себя здесь уютней. Сытнее, комфортней. Что еще нужно-то для счастья? Человеку вот нужно было что-то...

— Холодно, — недовольно заявил он и спрыгнул с ящиков. — Я домой.

Маг буркнул что-то неразборчивое, тяжело поднимаясь на ноги, и снова побрел на набережную. Крупные ловкие пальцы, привыкшие плести сети заклятий, до боли сжимали горлышко бутылки. Замахнувшись, он хотел было уже запустить бутылку в воду, но потом передумал и сунул в карман. Что толку терять пару мелких монет...

Кот за его спиной потянулся, вытянувшись в струнку. Потом нехотя шагнул под дождь, мигом прибивший пушистую шерсть.

Сейчас он как никогда напоминал идущего на цыпочках человека, юношу, тонкого и изящного, затянутого в черные гладкие одежды. Лишь недовольно прижавшиеся уши да отмахивающий почти в такт шагам хвост выдавали его природу.

Он скрылся из виду, а мужчина еще долго стоял, глядя на медленно успокаивающиеся волны. Потом отвернулся и, как-то сгорбившись, побрел прочь.

Мог ли он, сильный и умелый маг, когда-нибудь предположить, что закончит свои дни, влача такое жалкое существование? Мог ли предположить, что котенок, выловленный им из воды чисто из жалости к несчастному созданию, когда-нибудь окажется его единственным спутником?

Наверное, не мог.

Вода хлюпала в сапогах, когда маг брел к дому.

Он знал лишь одно: очаг уже растоплен, на столе дымится миска похлебки и кружка горячего отвара от простуды. А когда он, стянув промокшую одежду и поев, залезет под теплое одеяло, кот свернется рядом, мурча и согревая его своим теплом.